Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР. Сборник документов и материалов

I. ЗВЕРСТВА ФИНСКИХ ВОЕННЫХ ПРЕСТУПНИКОВ НА ФРОНТЕ

Около деревни В. на северо-западном направлении фронта немцы захватили а плен двух раненых красноармейцев. Одного из них фашисты расстреляли, а второго сожгли заживо на костре. На северном фронте белофинны захватили в плен раненного в обе ноги воентехника Ладонина. Шюцкоровцы изрезали ему бритвой лицо, выкололи глаза и нанесли много ножевых ран. Изуродованный труп тов. Ладонина красноармейцы нашли в чулане дома, в котором помещалась канцелярия белофинского батальона.

^{Из вечернего сообщения 5 августа 1941 г.}

Мародёрство в финской армии всемерно поощряется и входит в обязанности финских солдат. В секретной инструкции штаба 7 финской пехотной дивизии за № 511 говорится: «При всех обстоятельствах, как только позволяет обстановка, надо снимать с убитых солдат противника всё обмундирование и снаряжение. В случае надобности к этой работе можно привлекать военнопленных. (Основание: телеграфное распоряжение штаба Карельской, армии)«.

^{Из вечернего сообщения 3 января 1942 г.}

Вырвавшийся из белофинского плена красноармеец Терентьев Сергей Павлович рассказал о невыносимых страданиях советских военнопленных, томящихся в лагере близ города Питкяранта. «В этом лагере, — сообщил Терентьев, — содержатся раненые красноармейцы. Им не оказывают никакой медицинской помощи. Всех заключённых принуждают работать по 14–16 часов в сутки. Пленных впрягали в плуги и заставляли пахать землю. В сутки нам выдавали по кружке мучной похлёбки. Финские палачи придумали для нас ужасную пытку. Они опоясывали пленного колючей проволокой и волочили по земле. Ежедневно из лагеря вывозят трупы замученных советских бойцов».

^{Из вечернего сообщения 7 октября 1942 г.}

Группа бойцов Н-ской части, действующей на Карельском фронте, обнаружила в отбитом окопе трупы 11 советских бойцов, зверски замученных белофиннами. Красноармейцы Бачинов Г. М., Углов В. В. и Богданов И. С. были ранены в бою и захвачены в плен. Белофинны долго пытали их и вырезали на груди пятиконечные звёзды. Личность остальных замученных бойцов установить не удалось, так как бандиты до неузнаваемости изуродовали их.

^{Из утреннего сообщения 9 октября 1942 г.}

«Такие же зверства творят на Крайнем Севере и финские пособники германских фашистов. На Карельском фронте при наступлении частей Красной Армии были обнаружены десятки трупов израненных красноармейцев, замученных финскими фашистами. Так, у красноармейца Сатаева финны выкололи глаза, отрезали губы, вырвали язык. У красноармейца Гребенникова они отрезали ухо, выкололи глаза и вставили в них пустые гильзы. Красноармейцу Лазаренко после долгих пыток финны раздробили череп и набили туда сухарей, в ноздри вогнали патроны, а на груди раскалённым металлом выжгли пятиконечную звезду».

26 октября 1941 года. Мы, нижеподписавшиеся, военнослужащие 26 СП: военфельдшер 2 батальона Каратаев Фёдор Федосеевич, старшина Карабанин Па-вёл Михайлович, красноармейцы: Коновалов Виктор Иванович и Королёв Николай Зиновьевич, сего числа составили настоящий акт о нижеследующем:

При вступлении нашей части в дер. Столбовая Гора, Медвежьегорского района, Карело-Финской ССР, которая была отбита у финнов, мы нашли в одном из крестьянских дворов труп красноармейца 7-й роты 24 СП Зубехина Николая, зверски замученного и ограбленного финскими живодёрами. У красноармейца были выколоты глаза, вырезаны губы. Обувь Зубехина сняли финны. Они же забрали все документы. Труп нами похоронен в дер. Столбовая Гора, Медвежьегорского района К-Ф ССР. Правильность вышеизложенного подтверждаем подписями.

(Подписи)

20 ноября 1941 года. Мы, нижеподписавшиеся, подтверждаем, что в бою 13 ноября 1941 года был тяжело ранен красноармеец Сатаев. Эвакуировать его в тыл не успели. Озверевшие финские фашисты изуродовали тяжело раненного красноармейца. При личном осмотре трупа Сатаева мы обнаружили, что у него были выколоты глаза, отрезаны губы, вырван язык, грудь изрезана ножами.

В чём и составлен настоящий акт.

Командир 9-й стрелковой роты лейтенант Федоркович, политрук роты Данилочкин, командир 2-го взвода 9-й роты младший лейтенант Пантютин, красноармеец Борисенко.

20 ноября 1941 года. Мы, нижеподписавшиеся, командир 9-й стрелковой роты лейтенант Федоркович, политрук 9-й роты Данилочкин и санинструктор 9-й роты Спиркин, составили настоящий акт в том, что во время боя 13 ноября 1941 года красноармеец Гребенников был тяжело ранен в ногу. Эвакуировать Гребенникова в тыл не удалось. Финские изверги решили выместить свою звериную злобу на захваченном красноармейце. Финны пытали бойца.

Так, у него отрезано ухо, выколоты глаза, отрезаны пальцы на правой руке, перерезано горло и нанесено несколько тяжёлых ран в грудь.

(Подписи)

Мы, нижеподписавшиеся, политрук Зекцер, инструктор Сокко Р. А. и В. А. Улитовский, составили настоящий акт о том, что 25 ноября 1941 года на 48 километре на Кестеньгском направлении при отступлении противника нами был обнаружен труп красноармейца, облитый какой-то жидкостью, разъевшей всю кожу и одежду красноармейца. Лицо бойца превращено в сплошную массу мяса.

29 ноября 1941 г.

(Подписи)

2 декабря 1941 года. Мы, нижеподписавшиеся, военврач 99З СП Шмуклерман И. Я., военфельдшер Бровин Н. И., в присутствии дежурного старшего лейтенанта Глотова Н. А. и коменданта старшего лейтенанта Хабарова В. С., начальника штаба 993 СП капитана Зуева М. И., старшего врача того же полка Осокина В. Е., командира конной разведки Черткова и бойцов Баранова и Дурягина, произвели осмотр трупов, найденных в районе 14-го разъезда Кировской железной дороги и доставленных на станцию Масельская. При этом нами обнаружено следующее:

1. Труп капитана Зуева М. И. имеет огнестрельное сквозное ранение правого плеча в верхней трети с раздроблением плечевой кости, ножевое ранение в области правой лопатки, идущее от верхнего угла лопатки вниз длиной в 10–12 см, глубиной до 1 см, сквозное, пулевое ранение головы в области виска, входное слева, выходное справа. Как видно, выстрел в висок произведён на близком расстоянии.

2. Труп врача Осокина В. Е. имеет огнестрельное сквозное ранение правого бедра с раздроблением бедренной кости. Проломлена черепная коробка в области лобной и теменных костей, удар произведён тупым оружием, очевидно, прикладом винтовки.

3. Труп командира конной разведки Черткова имеет пулевое сквозное ранение головы с входным отверстием во лбу и выходным в области затылка.

4. Труп красноармейца Баранова имеет сквозное пулевое ранение грудной клетки, входное в области 11-го ребра слева и выходное в области 6-го ребра справа подмышечной линии.

5. У трупа красноармейца Дурягина рана нанесена в брюшную полость справа внизу, отрублена левая кисть на уровне лучезапястного сустава, имеется поруб левого локтевого сустава с разрушением костей, произведённый топором, второй неглубокий поруб в области левого предплечья в средней трети, проникающий до кости.

(Подписи)

1 февраля 1942 года. Мы, нижеподписавшиеся, обследовав трупы зверски замученных финнами бойцов тт. Малькова и Точилина, констатируем следующее:

На черепе тов. Точилина в области затылочной кости имеется резаная рана. В области обоих сосцевидных отростков имеются обширные резаные ранения. В области левой ключицы имеется рваная ножевая рана. На верхней одной трети плеча имеется также рваная рана.

Череп трупа тов. Малькова раздроблен тупым оpyдием. На надглазничной и подглазничной областях имеются резкие кровоизлияния и ссадины, как результат ударов тупым орудием. Справа в области грудной клетки рваная, с развороченными краями, рана. Тело трупа обожжено до обугливания. На различных участках тела кожа вырезана полосами различной величины.

В чём и составлен настоящий акт.

Начальник санслужбы военврач Хаймович, техник-интендант I ранга Микей, военврач Макиенко, красноармеец Чилеев, красноармеец Парков.

4 февраля 1942 года. Мы, нижеподписавшиеся, красноармеец Скурихин Илларион Никитич, старший политрук Малыгин Евгений Ильич и начальник команды погребения Коршунов Фёдор Иванович, составили настоящий акт о том, что 4 февраля 1942 года нами обнаружены на разъезде 9-й километр Кировской железной дороги 2 трупа красноармейцев, зверски замученных финнами.

По найденному документу установлена личность одного красноармейца: Моисеев Борис Дмитриевич, год рождения 1923, житель Карело-Финской ССР, проживавший в селе Соломенное, русский. Паспорт выдан 1 отделением РК милиции города Петрозаводска. Согласно удостоверению, вложенному в паспорт, установлено, что Моисеев являлся бойцом 2-го истребительного батальона г. Петрозаводска. Тело Моисеева до пояса обожжено огнём. Прожжены брюки и кальсоны до тела. Боец расстрелян в лоб навылет.

Личность второго красноармейца не установлена. Как показал осмотр второго трупа, красноармеец захвачен финнами раненым, осталась повязка на груди. Перед расстрелом финны его раздели, сняли сапоги, верхнее бельё и расстреляли в лоб навылет.

(Подписи)

20 февраля 1942 г. Мы, нижеподписавшиеся, военврачи 3-го ранга Голынский и Падарян, младший политрук Бестолов, старшина Бочкарёв, санитар Жуков, красноармеец Босенко, военфельдшер Рябов, обследовав трупы зверски замученных финскими бандитами краснофлотцев тт. Зива и Кулешова и красноармейцев Баранова и Кривулина, констатируем следующее:

1. У краснофлотца Кулешова обрезано правое ухо, в области лица следы ударов прикладом и ряд штыковых ран, правая нога вывернута в коленном и тазобедренном суставах, имеются штыковые раны.

2. У краснофлотца Зива обожжены кожные покровы лица, обожжены усы и борода, в области правого глаза больших размеров кровоподтёк, на левом виске имеется рана, нанесённая холодным оружием, в области грудной клетки рана с вырезанным куском ребра в 3–4 см.

3. У красноармейца Кривулина в области сонной артерии рана, нанесённая холодным оружием, вскрыта сонная артерия, справа в области ключицы также рана, нанесённая холодным оружием, имеется повреждение крупных кровеносных сосудов и перелом ключицы, ряд ран на правом плече, верхнее веко левого глаза вырезано, повреждён глаз.

4. Красноармейцу Баранову в грудь нанесено 6 штыковых ран, на обеих пятках крестообразные раны.

(Подписи)

14 марта 1942 года. Военный следователь военной прокуратуры 10 ГСП младший военюрист Степаченко, военком 35 ГСП батальонный комиссар Баньковский, представитель Политотдела старший батальонный комиссар Пегоев, старший политрук Сердюков, военврач Кравчук, гвардии красноармеец Филин, сего числа составили настоящий акт в том, что в районе 35 гвардейского СП, 8-й стрелковой роты, на восточном берегу реки Западная Лица обнаружен труп красноармейца, зверски замученного фашистскими бандитами из 6-й горно-егерской немецкой дивизии. Фамилию красноармейца установить не удалось, ввиду отсутствия каких-либо документов.

Труп лежал в землянке на нарах заминированным. При осмотре трупа красноармейца установлено, что красноармеец был захвачен в плен раненным в правое плечо и правый голенный сустав. Следов оказания медицинской помощи нет. Раненый красноармеец подвергся чудовищным, зверским пыткам, у красноармейца глаза выколоты штыком, на лице имеются 3 штыковых ранения, ожоги тела накалённым железом в области подбородка, в области грудной клетки имеются 4 проникающих штыковых ранения, грудная клетка помята, рёбра переломаны, имеется громадное кровоизлияние под кожу, в области живота нанесены 3 штыковых проникающих ранения, большое кровоизлияние в мышцы и подкожный жировой слой. На всём теле следы избиения тупым предметом. Левый плечевой сустав перерублен острым предметом, кисти обеих рук обожжены, левая кисть перерублена, половой член отрублен, левое бедро изрезано и коленный сустав переpублен, левая голень также изрезана и перерублена. Труп зверски замученного немецкими бандитами красноармейца нами сфотографирован.

(Подписи)

Комиссия в составе старшего политрука Пичугина Д. С., красноармейцев Акулина И. А. и Ша-дура М. М, сержанта Товарковского и ефрейтора Иванова установила:

1. У убитого младшего сержанта Веселкова Дмитрия Ивановича фашисты выкололи глаза.

2. У красноармейца Ковалёва Василия Сергеевича отрезали нос.

3. Красноармейцу Уляшеву Тимофею Ивановичу перерезали ножом горло.

(Подписи)

14 мая 1942 года в районе расположения 8-й роты З-гo ОСБ нами обнаружен труп командира РККА (фамилия не выяснена), зверски замученного фашистами. Изверги отрезали командиру уши, нос, губы, половой орган, выкололи глаза, изрезали лицо ножами.

Капитан Власенко, военком ст. политрук Дворцов, зам. комбата ст. лейтенант Гацула, красноармейцы: Бражкин, Тюрин, Юдин.

18 мая 1942 года. Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт в нижеследующем.

Сего числа нами был осмотрен труп, найденный на территории, отбитой у противника. Фамилию, за отсутствием каких-либо документов, установить не удалось. Человек среднего роста, примерно 25–27 лет. Одет в полушубок, гимнастёрка с петлицами артиллериста, со знаками ефрейтора.

При тщательном медицинском осмотре установлено:

1. Живот и половые органы имеют ожоги до степени обугливания, такой же ожог имеется на обоих боках, шее и левой руке. На правой руке сохранился обгоревший рукав шубы.

2. Грудная клетка ожога не имеет. На левой ноге в верхней трети бедра сзади имеется штыковая рана диаметром 3–4 см. На верхней трети голени той же ноги имеется сквозное пулевое ранение.

3. На черепе в области теменной кости имеется рана с рваными краями, диаметром 12–15 см. Рана нанесена тупым орудием.

Заключение. Видимо, ефрейтор Красной Армии был захвачен финнами в плен раненым, затем подвергнут нечеловеческим пыткам и зверским издевательствам и сожжён на костре. За это говорят следующие факты: имеющиеся брюки и кальсоны сняты до колен и артиллерист ещё живой голым был положен на костёр. Поэтому часть живота и половых органов, предплечья, шея и бока подверглись большому обугливанию. Отсутствие ожога на части грудной клетки объясняется тем, что ефрейтор лежал на животе, грудью касаясь снега. Нанесённая штыком рана и пролом черепа также говорят о зверских издевательствах над военнопленным.

Военврач 2 ранга Ермаков Григорий Поликарпович, военврач 2 ранга Неизвестный Борис Петрович, майор Гуров Виктор Афанасьевич, секретарь партбюро старший политрук Сердюков Александр Константинович, гвардии красноармеец Павлов Фёдор Павлович.

28 мая 1942 года. Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт в том, что сего числа на высоте «Пила» Полярного района, Мурманской области обнаружен труп краснофлотца, зверски замученного немецко-фашистскими извергами.

При обследовании трупа установлено: краснофлотец лежал на спине голый. На правой половине грудной клетки имеется сеченое осколочное ранение. Труп — среднего роста, повидимому, человека лет 21–23. Фамилии установить не удалось.

Левое предплечье выломано из локтевого сустава. На внутренней и наружной поверхности предплечья имеются большие кровоподтёки и ссадины. Первые и вторые фаланги всех пальцев левой кисти вырезаны и лежат рядом, мягкие ткани пальцев обрезаны. На правом плече посредине ключицы имеется глубокая рана. Правая кисть обожжена. 4 пальца вырезаны, большой палец сломан, отрезанные пальцы лежат рядом с трупом. Глаза выколоты, живот вспорот, желудок, тонкий кишечник и сальник извлечены наружу и обожжены. Лицо, голова, шея, грудь, живот, поясница, бёдра, половые органы сильно обожжены.

Вывод: краснофлотец был захвачен немецко-фашистскими извергами раненым и подвергнут жестоким и мучительным пыткам; после чего ещё живой был облит горючей смесью и подожжён.

Батальонный комиссар Калинин, военврач 2 ранга Гезунтерман, капитан Казьмин, старший политрук Желифанов, красноармейцы Виноградов и Ходаз.

3 июня 1942 года. Мы, нижеподписавшиеся, военнослужащие 35 Гвардейского стрелкового полка, составили настоящий акт в том, что сего числа в районе Безымянной высоты нами обнаружен труп замученного и сожжённого красноармейца, фамилии которого за отсутствием каких-либо документов установить не удалось.

При осмотре обнаружено, что красноармеец имел сильное пулевое ранение в правое бедро. От седьмого шейного позвонка и до голенно-бедренных суставов имеются сплошные ожоги до степени обугливания. Поверхность живота порвана до грудной клетки. Левый глаз налит кровью, очевидно от удара твёрдым предметом.

Вывод: раненый красноармеец был захвачен в плен фашистскими извергами, которые подвергли его зверским пыткам, после чего заживо сожгли на костре.

Гвардии младший политрук Кратин Фёдор, гвардии старший лейтенант Алексеев Василий, гвардии санинструктор Плотников Василий, гвардии красноармеец Моисеев Захар.

1 августа 1942 года. Мы, нижеподписавшиеся, произвели наружный осмотр трупа краснофлотца 3-го батальона тов. Александрова П. П., погибшего при выполнении боевого задания на поле боя. При осмотре трупа обнаружено в области шеи и лица множество сквозных пулевых ранений со следами копоти, размозжены кости черепа и лица, размозжены верхняя и нижняя челюсти и выбиты зубы, нанесена колотая рана в правую глазницу; верхняя губа и левое крыло носа разорваны от выстрела в упор из револьвера, левая щека в скуловой области разорвана пулевым ходом, идущим в левую глазницу.

На основании вышеизложенного приходим к заключению, что краснофлотец Александров, будучи ранен, был взят финнами живым и подвергался пыткам.

Военврач III ранга Самойлов, старший политрук Александров, военврачи III ранга Леденёв и Селиваненко, красноармейцы Пугач, Павлов.

11 августа 1942 года. Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт в том, что в 5 километрах юго-западнее места расположения нашего подразделения обнаружены 12 трупов красноармейцев, зверски замученных фашистскими бандитами.

Расправа с бойцами происходила в лесу на маленькой полянке, где до сего времени сохранились следы чудовищных злодеяний немецко-финских бандитов. Все трупы сложены в одно место и сожжены. На сохранившихся остатках трупов обнаружено следующее.

У одного из трупов на черепе имеются следы ударов прикладом или каким-либо другим твёрдым предметом (левая теменная кость и нижняя челюсть раздроблены).

Другой труп имеет следы чудовищных издевательств, кисти обеих рук вывернуты из суставов, кости черепа имеют 6 пулевых пробоин. Очевидно, после издевательств боец был расстрелян.

На голове третьего трупа сохранилась повязка, сделанная индивидуальным пакетом. Кисть правой руки вывернута из сустава, на ладонях имеются следы ожогов. Остальные трупы детально обследовать не удалось ввиду давности и обезображивания.

Совершенно бесспорно, что бойцы подверглись вначале издевательствам, а затем были расстреляны. Чтобы скрыть следы своих преступлений, гитлеровцы сожгли замученных красноармейцев.

Документов при трупах не обнаружено, а поэтому опознать их и часть, к которой принадлежат эти красноармейцы, невозможно.

Старший политрук Юсов, политрук роты Удаков, военврач III ранга Виноградов, старший лейтенант Бровкин, фотокорреспондент Тихомиров, красноармейцы: Попов, Огнёв, Никитичев.

26 сентября 1942 года. Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт в нижеследующем:

26 сентября с. г. группа красноармейцев из 6 человек в 13:30 вышла на ремонт телефонной линии и наскочила на засаду противника. В результате перестрелки были ранены, а затем издевательски умерщвлены 4 бойца: Володин Михаил Фёдорович, Богомолов Александр Николаевич, Помельцев Иван Борисович и сержант Пономарёв Василий Александрович.

При осмотре трупов нами обнаружено, что раненые красноармейцы были зверски добиты финнами. Ножами изрезаны лица и обрезаны уши у красноармейцев Богомолова Александра Николаевича и Володина Михаила Фёдоровича.

Командир 8-й стрелковой роты С. Авдеев, политрук 8-й стрелковой роты К. Партальян, лейтенант М. Калинин, политрук взвода разведки Ф. Гордеев.

Настоящий акт составлен командиром батальона капитаном В. И. Сугробовым, капитаном И. П. Нятьтиевым, воентехником 2 ранга А. Н. Петровым, военфельдшером П. Н. Самушченко и красноармейцем П. Е. Курбатовым в том, что 22 ноября 1942 года около населённого пункта 3. наши бойцы выбили белофиннов из их траншей, и нами были обнаружены в траншеях два трупа красноармейцев. Как было установлено специальным осмотром, раненые красноармейцы попали в руки финнов и подверглись пыткам. Фамилии красноармейцев установить не удалось. У обоих красноармейцев распороты животы, выломаны руки, выколоты глаза. Трупы были облиты горючей жидкостью и подожжены. Чтобы скрыть следы своих зверств, финны бросали трупы в нишу и вход в неё засыпали землёй.

(Подписи)

14 января 1943 года. Мы, нижеподписавшиеся, политрук Белицкий Игнатий Антонович, заместитель политрука Горбунов Андрей Петрович, заместитель командира роты Выродов Павел Сергеевич, санинструктор Воронов Владимир Герасимович и красноармеец Малков Николай Евдокимович, составили настоящий акт в следующем:

Сего числа с левой стороны фигурной сопки по направлению к железной дороге нами обнаружены три трупа наших красноармейцев. При осмотре трупов у одного красноармейца найден документ, подтверждающий его фамилию и место рождения: Курилов Василий Дмитриевич, год рождения 1916, уроженец Ленинградской области. У других бойцов документов не оказалось, все карманы вывернуты, видимо, они ограблены немецко-финскими разбойниками. Все три красноармейца ранены во время ноябрьских боёв и попали в руки немецко-финских солдат, которые зверски замучили указанных бойцов.

У Курилова имеются ожоги тела, штыковые уколы в лицо, выколот глаз и переломлена левая рука.

Второй красноармеец лежал совершенно раздетым, сняты гимнастёрка и нательная рубашка. У красноармейца сорвана плечевая повязка, сильно сожжено тело, разбита левая сторона лица. Финскими ремнями были связаны ноги, и ремень привязан к дереву. У обоих указанных бойцов снята обувь.

У третьего красноармейца обнаружены сильные ожоги тела.

На основании всего сказанного мы делаем вывод, что красноармейцы после зверских издевательств были подорваны гранатой.

О чём и составлен настоящий акт.

(Подписи)

15 апреля 1943 года комиссия под председательством военврача 2 ранга Селезнёва М. В. в составе капитана Куртанидзе К. Е., старшего лейтенанта Шустера У. А., лейтенанта Зайцева Л. А., младшего сержанта Свалова С. Ф. и юрасноармейца Плакса В. Е. составила настоящий акт о зверствах финских захватчиков над ранеными бойцами:

1. Красноармеец Козлов Роман Петрович, захваченный раненым, был подвергнут истязаниям на поле боя: средний палец левой кисти у него выкручен, на левом боку ножевая рана, под левым соском колотая штыковая рана. Раненого Козлова финны положили на зажжённые термитные шашки и прижали к костру бревном. Труп найден в полусожжеином виде.

2. У красноармейца Фатеева Якова Игнатьевича вырезан левый глаз, на правой половине грудной клетки три штыковых раны.

1943 года, 15 апреля, комиссия в составе председателя военврача 3 ранга Вольф IO. Н. и членов: старшего сержанта медслужбы Липецкер Ж. Д., старшего сержанта Леоновой Е. М. и красноармейцев Кривоногова В. У. и Генбачева В. В., составила настоящий акт о зверствах финских захватчиков над советскими ранеными бойцами:

1. Красноармеец Пуртов А. А. имеет на затылочной области головы колото-резаную рану в форме звезды, размером 15 × 10 см.

2. Красноармеец Никифоров Б., имеющий пулевое ранение в верхней трети левого бедра с повреждением тазовых костей, подвергнут истязанию на поле боя, ему нанесена штыковая рана в затылок и колото-резаная рана в форме звезды с проломом черепа в теменной области головы.

3. Гагарин Я. А., имевший отрыв левой стопы, получил 6 колотых ран головы, удары прикладом по голове с повреждением черепа.

(Подписи)

17 августа 1943 года. Мы, нижеподписавшиеся, командир группы политрук Спиридонов П. И., бойцы Ильин П. Н., Смирнов В. А. и Дайненко Ф. Т., составили настоящий акт в нижеследующем:

Согласно приказу командира отряда капитана Копара, выйдя в разведку и придя в координат 8682, мы вышли на место боя советских партизан с финнами на котором осталось два трупа партизан, зверски изуродованных. Обследованием установлено:

1. Как у первого, так и у второго партизана руки вывернуты.

2. Глаза выколоты у обоих.

3. У второго трупа вдоль щёк нанесены ножевые раны и от удара прикладом свёрнута челюсть.

4. Животы вспороты и в раны наложены обоймы немецких патронов.

5. Верхняя одежда, фуфайки, ботинки сняты, оставлены на месте и заминированы.

О чём и составлен настоящий акт.

(Подписи)

Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт о следующем: 18 января 1944 года наши подразделения вели бой с финнами. На следующий день, 19 января, мы прибыли на место боя и обнаружили обезглавленный труп красноармейца.

При осмотре трупа обнаружены следы диких издевательств, совершенных фашистскими палачами.

Голова у красноармейца отрезана ножом и унесена с собой финнами. Никаких документов у убитого не оказалось, карманы вывернуты и вырваны. Фуфайка и гимнастёрка на трупе задраны кверху, и на правой стороне груди кожа вместе с мышцами вырезана до самых рёбер. Как видно, финны долго издевались над красноармейцем.

Лейтенант А. А. Благовещенский, красноармейцы В. Я. Зуев, В. М. Лизенко.

27 марта 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, обследовав труп младшего сержанта Дерябова Алексея Васильевича, констатируем следующее:

Труп имеет пулевые ранения. Первое — слепое, проникающее в правой височной области, второе — слепое, проникающее в левой теменной области и третье ранение — в верхней части левого бедра. Два пулевых ранения свидетельствуют о том, что фашисты в упор расстреляли раненого советского воина. Труп бойца истерзан и носит следы диких зверств фашистских бандитов. В правой височной области имеются две глубоких резаных ножевых раны, под левой надбровной дугой также ножевая рана.

Капитан медицинской службы Xaймович, старший лейтенант Егоров, лейтенант медицинской службы Сусаев, красноармейцы Бадакин, Атяшев.

20 июня 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, зам. командира по политической части 3 стр. батальона 1046 СП капитан Тарасюк, парторг 7 стр. роты ефрейтор Яцунов А. Н., пом. командира автоматного взвода старшина Виноградов В. М., автоматчик красноармеец Сурин Н. И., составили настоящий акт в следующем: при занятии 7-й ротой обороны финнов была обнаружена в траншее финнов, перед входом в землянку командного пункта, голова неизвестного советского бойца, надетая на кол, вбитый перед дверью заминированной землянки.

(Подписи)

25 июня 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, майор Третьяков, старший лейтенант медицинской службы Подгорная, сержант Важнов и красноармеец Иванов, составили настоящий акт в следующем:

После разгрома финского опорного пункта на берегу Ладожского озера, в 2-х километрах севернее реки Тулокса нами обнаружено в железной бочке тело красноармейца, фамилию которого установить не представилось возможным. Комиссией установлено, что этого красноармейца финны пытали кипятком. Неизвестный боец был помещён финнами в бочку с водой, которую палачи кипятили на костре. Возле бочки у костра найдена красноармейская пилотка со звездой.

(Подписи)

25 июня 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт о зверствах финских захватчиков над 14 ранеными красноармейцами и сержантами, которые были найдены у огневой точки противника под номером 431. Тщательный осмотр трупов говорит о хладнокровном издевательстве и умерщвлении раненых воинов финскими солдатами и офицерами. Старшему сержанту Семёнову Ф. Ф. и сержанту Бондину М. Д. нанесены ножевые раны в грудную клетку. Сержанту Дорофешину Ф. Д. финны отрезали два пальца на левой руке и после этого размозжили голову. У красноармейца Румянцева В. И. оторван половой орган. Остальным десяти бойцам и сержантам нанесены пулевые ранения в череп, живот, в область таза, в грудную клетку. Рваные раны свидетельствуют о том, что финны стреляли в советских воинов разрывными пулями.

Майор Есипов, майор Здановский, младший лейтенант мед. службы Каргопольцев, ефрейтор Курашов, красноармеец Борисков.

25 июня 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, председатель комиссии майор Рабинович, члены комиссии капитан Овчаренко, капитан юстиции Исаев, капитан медицинской службы Иванов и красноармеец Бурлак, составили настоящий акт о зверствах финских захватчиков над советскими воинами.

1. В районе переправы у Остёр-озера в сгоревшем доме обнаружен труп сожжённого воина Красной Армии, личность которого опознать и установить невозможно. Около сожжённого трупа обнаружены вещественные доказательства: пуговицы, клинок от винтовки СВТ, пряжка с ремня, сапёрная лопата и топор. В 10 метрах от трупа обнаружена обгоревшая голова.

2. За этой же переправой обнаружен труп капитана Лузгина, у которого разбита нижняя челюсть, рассечён язык и выбиты зубы. Сержанту Цыганкову, легко раненному, нанесён удар острым тяжёлым предметом в череп и размозжена черепная коробка.

(Подписи)

25 июня 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, майор Ковалёв Н. Г., майор Шагин И. Н., старший лейтенант Волков И. В., санинструктор Мишкин А. Г., старший сержант Гайдин А. И., красноармейцы Малков К. Д. и Смирнов И. Н., составили настоящий акт о нижеследующем:

После боёв за Безымянную высоту на подступах в дер. Шарвары, Медвежьегорского района, Карело-Финской ССР, нами обнаружен труп советского воина; установить его личность не представлялось возможным, так как труп был сильно обуглившийся — обгорели голова, грудь, руки и ноги. Лежавшая рядом каска с остатками горючей смеси свидетельствовала о том, что красноармеец был облит горючей смесью и сожжён.

(Подписи)

28 июня 1944 года, деревня Тоску-Сельга, Олонецкого района.

Настоящий акт составлен комиссией в составе: гвардии капитана Васильева, гвардии лейтенанта Меджибовского, гвардии старших лейтенантов Савиных и Васькова, гвардии капитана медицинской службы Туманова о зверствах финнов над ранеными красноармейцами.

28 июня 1944 года у деревни Тоску-Сельга на группу раненых красноармейцев напали финны. Они зверски издевались над ранеными красноармейцами, наносили им удары ножом по лицу, голове, разбивали головы прикладами и топорами и умертвили таким образом 71 раненого красноармейца. Так, у гвардии лейтенанта Сыч череп расколот надвое и выколоты глаза, у гвардии рядового Князева пять штыковых ран на лице, у гвардии сержанта Артёмова изрезано лицо бритвой, вывернуты руки назад, один раненый облит бензином и обожжён (труп опознать нельзя) и т. п.

(Подписи)

28 июня 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, капитан Похлебаев В. Я., капитан Рогозец, старшие сержанты Харыкин П. И., Шахматов Г. И., сержант Харитонов П. П., младший сержант Тепленко, ефрейтор Денисов Г. И., составили настоящий акт о чудовищных зверствах финских захватчиков над воинами Красной Армии.

28 июня 1944 года на освобождённой Красной Армией территории в районе деревни Вторая Кумса, Медвежьегорского района К-Ф ССР, нами обнаружены близ дороги шесть изуродованных трупов красноармейцев, попавших к финнам в плен. Все красноармейцы перенесли неимоверные пытки: у них переломаны руки, пробиты грудные клетки, все они разуты и раздеты, тела окровавлены. После пыток пятерых красноармейцев финны расстреляли в голову, а шестого — как удалось установить по сохранившейся красноармейской книжке — красноармейца Кулишева Алексея Ивановича, 1921 года рождения, жителя пос. Новый Путь, Старожиловского района, Рязанской области, — замучили. После неимоверных пыток (отрублена правая рука, размозжена голова, левая рука разрублена в двух местах) финны положили его на облитый горючей жидкостью костёр и сожгли ему всю шею и грудь.

(Подписи)

29 июня 1944 года. Составлен комиссией в составе: майора Ефремова А. В., майора Окунева В. И., капитана Чернявского И. А., капитана Норинского М. И., старшего лейтенанта медицинской службы Воронина П. Ф., красноармейцев Гнездилова М. К. и Горлова В. Н. в том, что в 2 километрах от посёлка Медвежья Гора, Карело-Финской ССР, в стороне от шоссейной дороги нами обнаружен труп зверски замученного советского воина. Следы зверств показывают, что финские изверги привязали советского человека к дереву на специально прикреплённую подставку, около которой имелось 7 глубоких разрезов финским ножом. Тут же обнаружен изрезанный окровавленный красноармейский ботинок, на дереве три пулевые пробоины, что свидетельствует о стрельбе в советского воина. Труп был брошен в развалины окопа, на шее трупа имелась верёвка. В том же окопе обнаружен череп и две берцовых кости, две малых берцовых и две бедренные. В основании черепа имеется верёвка, свидетельствующая об удушении.

На основании детального осмотра места убийства нами сделан вывод, что советский военнопленный был подвергнут тяжёлым пыткам и после убийства был брошен в развалины окопа.

(Подписи)

29 июня 1944 года, дер. Степаново-Наволок (колхоз им. Ворошилова).

Мы, нижеподписавшиеся, майор юстиции Шульман майор медслужбы Вальков, капитан Васильковский, лейтенант разведки Шульгин, сего числа осмотрели труп зверски замученного финнами красноармейца, найденный нами у ручья, впадающего в озеро. Труп имеет на себе следы побоев, на лице и голове видны две ножевых раны. Шея и горло перерезаны ножом до позвонка. Карманы вывернуты, документов не обнаружено, опознать пострадавшего не удалось.

(Подписи)

1 июля 1944 г., действующая армия.

Комиссия в составе: майора Фадеева А. С, старшего лейтенанта Малова М. В., старшего лейтенанта Коваль Н. Ф., лейтенанта медицинской службы Шмакова В. Г. и рядового Горшкова М. В., составила настоящий акт в следующем:

30 июня в районе боевых действий, западнее Топ-озера найдены пять трупов красноармейцев, зверски замученных финскими бандитами.

Проверкой установлено, что эти красноармейцы были захвачены в плен финнами в момент обороны отвоёванных позиций. Финны учинили жестокие пытки над пленными, подвергли их мучительной смерти. У красноармейца Кныша Ивана Васильевича обнаружены три пулевых прохода в области переносицы, размозжена голова. Лицо рядового Тихова Ивана Николаевича зверски обезображено при помощи тупого холодного оружия, на теле имеется до двадцати пулевых ранений. У рядовых Тильваева Худайберди, Третьякова Петра Степановича и Секерева Павла Ивановича обнаружено по 2–3 пулевых прохода в области лба.

На основании вышеизложенного комиссия пришла к выводу, что финские изверги, захватив в плен советских бойцов, подвергли их мучительным издевательствам, после чего застрелили.

(Подписи)

Действующая армия. 1 июля 1944 года.

Мы, нижеподписавшиеся, старший лейтенант Щедрин, капитан Угрюмов, сержант Гришанин, ефрейтор Цветков, составили настоящий акт в следующем:

1 июля с. г. в районе озера Кудриярви после боя обнаружен труп бойца Красной Армии, заминированный финнами. При взятии трупа подорвались на мине бойцы Михартов, Павлуев, Автушенко, Дубасов, Овсянников.

(Подписи)

2 июля 1944 года. В посёлке Мансила в закрытом сарае нами были обнаружены четыре трупа. Около них валялся окровавленный серп. При осмотре трупов обнаружено:

1. Старший сержант имел вывернутую руку и раздробленную кисть правой руки, вывернутую бедренную кость левой ноги.

2. У младшего сержанта серпом отрезаны пальцы правой руки, имеются следы удушения.

3. У красноармейца Шмакова (фамилию его удалось установить по красноармейской книжке) вывернута левая рука.

4. У 2-го красноармейца оторвано ухо, разбит левый висок.

Фамилии остальных, кроме Шмакова, установить не удалось. Как видно из медицинского обследования, все бойцы были ранены в бою и перевязаны, но потом захвачены финнами ещё живыми в плен и подвергнуты зверским пыткам.

Подполковник Цепов, старший лейтенант Рудковский, шофёр старший сержант Шалычев, сержант Брилкин, сержант Харакезов, рядовой Рвачёв.

Мы, нижеподписавшиеся, младший лейтенант Тишунин В. Н., сержант Целиков Н. В. и сержант Артурмесов И. Г., 4 июля 1944 года составили настоящий акт в следующем. На участке обороны, отбитом нашими бойцами у противника, нами обнаружены следы кровавых издевательств фашистских бандитов над советскими бойцами.

Рядом с окопом лежал труп старшего сержанта, Фашисты вырезали у него горло. Орудие своего зверства — большой финский нож — они оставили тут же, воткнутым в грудь советского воина. Руки старшего сержанта были выпачканы в крови, а положение трупа доказывало, что бандиты засовывали руки старшего сержанта в его перерезанное горло. По найденной красноармейской книжке установлено, что это был старший сержант Бойко.

Недалеко от Бойко находились трупы других бойцов. Все они были изуродованы до неузнаваемости. У одного бойца финны отрезали ухо, у другого продолбили во лбу огромную дыру, у третьего выкололи глаза.

Как показали следы на трупах, фашистские людоеды стремились изувечить автоматной очередью или лезвием финского ножа прежде всего голову бойца.

(Подписи)

5 июля 1944 года. Комиссия в составе председателя майора Объедкова Г. И. и членов: лейтенанта медслужбы Чередниченко В. А. и лейтенанта Мильшина Н. П., составила настоящий акт о нижеследующем:

В районе озера Верандукское нашей наступающей частью после боя был обнаружен труп старшего лейтенанта Захаренко Александра Леонтьевича. При медицинском осмотре установлено, что старший лейтенант Захаренко был ранен в нижние конечности в области живота. Финские бандиты захватили раненого Захаренко в плен и зверски над ним издевались, изрезали его финским ножом в области живота и грудной клетки.

После пыток финские бандиты зарезали пленного Захаренко, нанеся ему глубокую рану ножом в область сердца.

Финские солдаты издеваются над трупом убитого ими красноармейца. Снимок найден у убитого финского солдата.

(Подписи)

6 июля 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, майор Тамаркин, старший лейтенант Шлемис, лейтенант Сидоров, ефрейтор Логинова, рядовой Точилин, лейтенант Бородин, составили настоящий акт в следующем:

6 июля 1944 года после боя в лесу в районе Мустокайло нами обнаружены тела двух красноармейцев, зверски замученных финскими захватчиками.

Проверкой установлено, что один из них красноармеец 7 CP 3 СБ 6 °CП Поляков Пётр Алексеевич, личность второго установить не удалось.

По заявлению очевидцев — красноармейцев Улыбина и Кузина — Поляков убит во время боя в лесу в 150–200 метрах от дороги. Трупы же обнаружены нами на самой дороге. У трупов бойцов топором отрублены черепные коробки и выворочены мозги. На лице неизвестного бойца, фамилия которого не установлена, имеются следы мучительных страданий, показывающих, что над ними совершались гнуснейшие злодеяния, в результате которых он и скончался.

(Подписи)

7 июля 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, майор Валыков, майор юстиции Шульман, капитан Васильковский, сержант Мужинов составили настоящий акт в следующем: сего числа нами обнаружены в кустах в 150 метрах от деревни Колат-Сельга два обугленных трупа советских военнослужащих.

Удалось установить, что финны заживо сожгли пехотинцев Красной Армии. Уцелевшие остатки обмундирования доказывают, что один из сожжённых — рядовой красноармеец, а второй — старшина. У рядового всё тело и обмундирование обуглилось, у старшины обгорело обмундирование и тело на левой ноге и груди, имеется штыковая рана в левом боку. Лица у обоих бойцов обезображены.

Опознать сожжённых не удалось, документов при них не обнаружено.

(Подписи)

7 июля 1944 года, дер. Колат-Сельга. Мы, нижеподписавшиеся, майор Черков Григорий Сергеевич, майор Быков Фёдор Александрович, майор Михайлов Василий Михайлович, капитан Тукачев Владимир Иванович, старшина Кузнецов Николай Гаврилович, красноармеец Фёдоров И. А. и гражданка дер. Колат-Сельга Фёдорова Анастасия Мироновна, составили настоящий акт о нижеследующем: финские захватчики при отступлении из дер. Колат-Сельга, Ведлозерского района Карело-Финской ССР, вымещая злобу на мирном населении Советской Карелии, сожгли в деревне 20 домов, электростанцию и большой мост. В этой же дер. Колат-Сельга обнаружены трупы красноармейца и старшины, зверски замученных и сожжённых финнами. При осмотре трупов опознать их не удалось. На трупах имеются пулевые ранения в грудь, руки вывернуты.

(Подписи)

Мы, нижеподписавшиеся, майор Сенчуков Василий Андреевич, парторг Предтеченский А. А., офицер разведки капитан Майоров, старший сержант Сухарев П. Я., старший сержант Исаев Н. И., красноармейцы Грико И. М. и Трубин В. М. в присутствии капитана медицинской службы Сивинова А. И., 10 июля 1944 года составили настоящий акт в том, что обнаружили труп командира 1 СБ 1224 СП капитана Жерносекова Василия Васильевича в районе дер. Кива.

Нами установлено наличие на трупе множества ножевых ран. В правой паховой области 2 раны проникают до костей, та же область слева имеет 1 ножевую рану, трудная область вся исколота ножом, на спине имеются 4 ножевых раны, на левой руке переломлено предплечье с раздроблением костей.

Все перечисленные раны нанесены командиру Жерносекову ещё живому. Помимо этих ран, на трупе имеются посмертные ножевые раны в области шеи, лица и в правый глаз. В большом количестве остались ссадины от ударов по телу тупым орудием. Это злодейское преступление совершено финскими бандитами в момент их бегства от ударов наступающей Красной Армии.

Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт в следующем:

10 июля 1944 года наше подразделение вышло в тыл врага в районе озера Суоярви. У обочины дороги нами обнаружен труп красноармейца. Финские захватчики изуродовали тело бойца до неузнаваемости. Кисть правой руки отрублена и валялась около трупа. Верхняя часть лица и затылок разбиты тяжёлым предметом. На грудной клетке, животе, боках видны многочисленные ножевые ранения.

Факты доказывают, что фашисты, захватив бойца в плен раненым, пытали его.

Документов при трупе не обнаружено и установить его личность не удалось.

Труп советского бойца похоронен нами. На могиле погибшего товарищи поклялись жестоко отомстить финским лахтарям за зверства над красноармейцем.

Капитан медицинской службы Щукин, младший сержант Гришин, красноармейцы Смирнов и Степанов.

13 июля рота гвардии старшего лейтенанта Кобеля вышла на выполнение боевого задания. При достижении указанного рубежа Кобелём была послана разведка. При выполнении этой задачи финны тяжело ранили кандидата партии гвардии старшего сержанта Лященко Николая Ивановича и комсомольца Кусаинова Жзнобоя. Разведку возглавлял гвардии старший сержант Лященко. Он с донесением отослал красноармейца Нечитайло, а сам вдвоём с Кусаиновым остался на месте. Финны тяжело раненных Лященко и Кусаинова захватили и зверски замучили.

Когда рота выбила финнов с высоты, мы нашли трупы товарищей. Лященко имел две пулевых раны в живот и одну в руку, три ножевых раны зияли в горле. У красноармейца Кусаинова финны раздробили пулями череп и нанесли две ножевых раны в грудь.

Документы зверски замученных советских воинов финны забрали, но под ударами нашей роты они бросили и эти документы, и свои вещи, и вооружение. Документы и гвардейские значки найдены в полевой сумке убитого финна.

Трупы убитых советских воинов были похоронены на месте боя, а документы переданы парторгу батальона.

Командир роты гвардии старший лейтенант Кобель; командир 1-го взвода гвардии лейтенант Решетиловский; командир 3-го взвода гвардии лейтенант Давыдкин; старшие сержанты: Кусакин, Гаркуша, Сидоров, Карташаев, Лошкарёв; младший сержант Ратушияк; красноармейцы: Нечитайло, Тимошенко, Радченко, Патрахин, Серяков, Кадимиров, Бурков, Миловидов, Швашенцев и другие.

Составлен 17 июля 1944 года о нижеследующем: 16 июля 1944 года в руки финских солдат и офицеров попала группа тяжело раненных бойцов и командиров воинской части (полевая почта 77612).

После изгнания с участка противника 17 июля 1944 года нами обнаружено 16 трупов, которые оказались в следующем состоянии:

1. У лейтенанта Агапова финны штыком выкололи глаза, ударами штыка череп пронзён насквозь.

2. У старшего сержанта Сергеева финны перерезали горло.

3. Старшему сержанту Быкову размозжили череп, а затем стреляли в него из автомата.

4. У красноармейца Шепилова ножом распорот живот, вывернуты наружу внутренности.

5. У красноармейца-разведчика Трубникова — имеются 6 штыковых ран в грудь и живот, сломана и вывернута правая нога, выколоты ножом глаза.

6. У красноармейца Миронова 7 ножевых ран.

7. У красноармейца Курет ножом перерезано горло, изрешечены пулями из автомата грудь, живот и голова.

8. Красноармейцу Локтионову финны выкололи левый глаз, после чего его добили несколькими очередями из автомата.

9. Тяжело раненных младшего сержанта Эсабуа, красноармейцев Дробышева, Овчинникова и Гусейнова после издевательств финны бросили в воронку от снаряда и забросали гранатами, в результате чего их тела изуродованы до неузнаваемости.

10. Легко раненных младшего сержанта Гуревич, красноармейцев Аксёнова и Тимашёва, которые после перевязки себе ран продолжали сопротивление, финны схватили и зверски замучили.

11. Красноармеец Бочкарёв также был подвергнут издевательствам, после чего финские бандиты ему перерезали ножом горло.

12. У лейтенанта Агапова, старшего сержанта Сергеева, сержанта Быкова и красноармейца Трубникова финские вандалы сорвали с ран перевязки, открыли им раны, а затем учинили над ними зверскую расправу.

Майор Чертков, старший лейтенант медицинской службы Пех, старший лейтенант Швенов, старшина Дудкин, сержант Зубков, младший сержант Ананьев, сержант Кудинов, младший сержант Большихин, красноармейцы Мальгин и Воробьёв.

Мы, нижеподписавшиеся, майор Дагаев, гвардии майор Рябков, капитан Чернявский и старший лейтенант медицинской службы Воронин, 17 июля 1944 года составили настоящий акт в том, что в районе боёв нами обнаружены трупы лейтенанта Ершова и рядового Луценко, истерзанные финскими мерзавцами.

Лейтенанту Ершову нанесены три ножевых раны в области грудной клетки. У красноармейца Луценко раздроблен топором череп.

На основании детального осмотра трупов советских воинов мы заключаем, что финские бандиты зверски издевались над ранеными советскими военнослужащими, а затем убили их.

(Подписи)

17 июля 1944 года, мы, нижеподписавшиеся, гвардии майор Рябков А. Н., капитан Норинский М. И., сержант Лозовик В. О., сержант Синцов Н. О., стар шина Шарапов Ю. П. и гвардии красноармеец Рябков А. Н., составили настоящий акт в том, что на подступах к деревне Гинденвара, Карело-Финской ССР, нами обнаружены зверски изуродованные трупы советских бойцов и офицеров. Как установлено, финские изверги издевались над младшим лейтенантом Щукиным, старшим лейтенантом Русских и красноармейцем Немковым.

У красноармейца Немкова разбит череп, отрезаны руки и ноги. Следы дикой расправы видны и на других трупах, у которых тоже отрезаны конечности и изуродованы лица.

(Подписи)

19 июля 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, инструкторы политотдела 69 Краснознамённой Морской стрелковой бригады майор Фениев, младший лейтенант Злобин, зам. командира 3 ОСБ по политчасти майор Чебыкин и военфельдшер того же батальона младший лейтенант медицинской службы Конченко, составили настоящий акт о том, что, осмотрев трупы красноармейцев Кузнецова Фёдора Ивановича и Рыжова Константина Павловича, мы установили:

Красноармейцы Кузнецов и Рыжов, захваченные финнами, зверски замучены.

Красноармеец Рыжов сильно избит каким-то тупым предметом, о чём свидетельствуют многочисленные следы ударов на трупе. У Рыжова обнаружена ножевая рана в области живота.

На трупе красноармейца Кузнецова обнаружено свыше 10 пулевых ран, расположенных близко друг от друга.

(Подписи)

20 июля 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, майор Тухватуллин К. М., старший лейтенант Андриейкович Т. П., капитан Хаккарайнен Т. А., старший сержант Иванов В. И. и младший сержант Березин Ф. Н., составили настоящий акт в следующем:

В районе Коллан-Йоки нами обследованы братские могилы бойцов и командиров Красной Армии, павших в боях с белофиннами в 1939–1940 гг.

За годы оккупации финские варвары разрушили и осквернили дорогие советскому народу могилы советских воинов.

Установлено:

1. На всех могилах сняты, разбросаны и частью сожжены ограды.

2. Гранитные обелиски с надписями повалены на землю и разбиты, а шлифованные гранитные плиты увезены.

3. На могилах финны пасли коней.

4. Уничтожив кладбище бойцов и командиров Красной Армии, финны устроили за этой территорией своё кладбище, причём проделали дорогу к нему прямо по могилам наших воинов.

(Подписи)

21 июля 1944 г. Настоящий акт составлен майором Петраш Н. А., майором Быковым Ф. А., старшим лейтенантом Прах В. А., сержантом Жиряковым И. Р. и рядовым Калебаровым А. Г. о том, что, проходя по лесной дороге, идущей от озера Карпи-ярви через речку Валкоаоя к железной дороге между станциями Лоймола и Питжеки и проверяя братские могилы погибших наших героев войны 1939–1940 г., мы установили, что двенадцать братских могил взорваны финскими захватчиками. Взрывы произведены путём закладки в могилы взрывчатых веществ. Деревянные памятники с надписями разломаны, деревянные ограды могил также сломаны и разбросаны в стороны.

Взрывчатка закладывалась в землю на глубину 120–150 см. Силой взрыва выброшены скелеты трупов и одежда погребённых советских воинов наружу. Некоторые могилы заминированы с целью воспрепятствовать их восстановлению.

Установлено, что братские могилы погибших красноармейцев и командиров Красной Армии взорваны финнами в июне-июле 1944 г. организованным порядком.

(Подписи)

1. О зверствах фашистов над ранеными бойцами рассказали раненые бойцы, прибывшие в госпиталь. Один из бойцов 205 КСП был найден на поле боя изуродованным. Будучи ещё в сознании, боец рассказал:

«Наша рота была вынуждена отойти, а я, тяжело раненный, остался. Ко мне подошёл немецкий офицер и по-русски спросил: «Что, тебе тяжело двигаться? Вот я тебе сейчас помогу», — и, выхватив нож, ударил меня по горлу. Нож прошёл около подбородка и горла мне не перерезал». Когда наша рота заняла вторично этот участок, боец истекал кровью. Умирая, он успел рассказать, как над ним издевался немецкий офицер.

2. С 12 на 13 сентября 1941 года без вести пропал красноармеец Щупушкин. 14 сентября труп Щупушкина был найден сержантом Приваловым в 200 метрах от переднего края обороны. При осмотре трупа бойца обнаружено: горло изрезано, грудь сожжена, всё тело изуродовано.

3. На Кандалакшском направлении у убитого солдата 324 ПП немецкой армии (фамилия не указана) найден дневник, начатый 26 июня и законченный 27 июля. В дневнике говорится о зверствах над пленными красноармейцами Например: 19 июля записано «Финны распределены между нашими подразделениями для ведения разведки. С оружием и ножами они рыщут по лесам. Никого финны в плен не берут. У каждого русского, которого они поймают, вырезают горло для показа».

4. Пленный Вашанг и другие пленные показывают, что немецкие солдаты имеют приказ — политработников в плен не брать, а расстреливать на месте. Солдат Койвула показал, что он видел русских пленных, из них двух офицеров. Один офицер на допросе в штабе полка отказался отвечать на вопросы. Его отвели от штаба на 200 метров и расстреляли. Второй офицер — лейтенант — был тяжело ранен в ногу и на допросе вообще ничего не отвечал: его отправили пешком в штаб дивизии за 10 км. Койвула слыхал, что он и там ничего не говорил.

5. 6 августа санитарный самолёт «Дуглас» поднялся с советского аэродрома в воздух. На борту самолёта находилось 16 раненых, которых эвакуировали в г. Архангельск. Спустя некоторое время фашистский истребитель, скрывавшийся за облаками, напал на «Дуглас» и обстрелял его. В результате обстрела был убит красноармеец Крылов и получили тяжёлые ранения 2 уже раненных красноармейца: Фомин и Верзин. Также повторно ранены бойцы: Авакуров, Прохоров, Стольников и Мосиков.

Начальник политотдела 14 армии Григорович

^{28 ноября 3941 г.}

Это было близ Пуску-Сельги — маленькой деревушки на живописном холме у широкого озера. Здесь разгорелся жестокий бой и наши гвардейцы выбили финских захватчиков.

И у этой деревни разыгралась жуткая трагедия, от которой стынет кровь в жилах.

Возле Пуску-Сельги лежали наши раненые бойцы, они ожидали санитарной машины. Из леса неожиданно выскочило несколько финнов. Это были остатки разгромленного в Пуск-Сельге вражеского батальона. Потерпев жестокое поражение в бою, они решили отыграться на раненых бойцах.

Лахтари учинили жестокую расправу. Изверги глумились над ранеными советскими воинами. Они добивали раненых. Они сожгли санитара Русина. Они распарывали ножами животы у наших бойцов. Они вырезали на груди у гвардейца Гришкина гвардейский знак. Маннepгеймовцы зверски умертвили 41 раненого бойца. У гвардии лейтенанта Сыч расколот череп, выколоты глаза. Они нанесли гвардии красноармейцу Князеву пять штыковых ран. Он умер мучительной смертью. У гвардии сержанта Артёмова они изрезали лицо ножом. Изверги размозжили многим раненым бойцам головы прикладами, распороли животы финками.

_{7 августа 1944 г.}

^{Из красноармейской газеты «В бой за Родину»}

В бою за деревню Пуску-Сельга я был ранен в ногу и лежал близ дороги под кустом. Вдруг из-за деревни выбежала группа лахтарей. Ко мне подскочил финский офицер и дал из автомата очередь. Пули впились в руки. Одна пуля оцарапала висок и щёку. Я был ранен. Лахтарь решил, видимо, что я убит, и стал шарить у меня в карманах и вещевом мешке.

Рядом со мной лежал боец Гришкин. Забрав, что было в моих карманах и мешке, финский офицер побежал к Гришкину. Я видел, как он выхватил из ножен финку и стал что-то вырезать у бойца на груди. Боец мучительно кричал, — я до сих пор слышу его голос, — а финский офицер, смеясь, говорил на ломаном русском языке: «Вот будет у тебя гвардейский знак…»

Я догадался, что проклятый лахтарь вырезал гвардейский знак на груди у нашего раненого бойца. Затем фашист финкой распорол ему живот.

Чуть подальше в кустах лежал тяжело раненный боец Ермошин. Злодей услыхал его хрип, подскочил к нему и два раза полоснул его по животу своей окровавленной финкой.

У меня нехватает слов, чтобы описать вам, что я видел во время расправы финнов с нашими бойцами. Как разъярённые звери, они носились от одного раненого к другому и резали, рубили, стреляли, грабили. Долговязый лахтарь схватил за ствол ручной пулемёт и с размаху ударил им в грудь младшего лейтенанта Чеснокова, у которого не было сил защищаться. Я закрыл глаза от ужаса. В это время ко мне подбежал рыжий детина, перевернул меня и стащил с плеч вещевой мешок. К счастью, тут послышались разрывы наших мин, и финны бросились бежать. Меня подобрали прибежавшие к месту кровавой расправы бойцы.

Когда финны выскочили из деревни, я лежал, раненный в руку, на открытом месте. Увидев финнов, я стал отползать в сторону, чтобы спрятаться. Но лахтари открыли огонь, и я был вторично ранен в ногу. Всё же мне удалось отползти в канаву. Здесь лежали ещё пять раненых бойцов. Финны подбежали сюда и началась кровавая расправа. Одному бойцу они всадили из автомата четыре пули в глаза. А всех остальных, в том числе и меня, били и топтали ногами. Они выворачивали у нас карманы и забирали всё, что там было. Закончив истязания и грабёж, лахтари стали стрелять в нас в упор. Пуля поцарапала мне бок, и я притворился мёртвым.

Неподалёку от меня находился раненый санитар, гвардии красноармеец Русин. Финны облили Русина горючей жидкостью и сожгли его.

^{Июль 1944 г.}

Капитан В. Чебыкин рассказал:

«Мы осторожно продвигались по лесу, постепенно приближаясь к окраинам деревни, и вдруг из кустов послышался слабый стон. Немедленно был дан приказ осмотреть кусты. Минуту спустя кусты раздвинулись, бойцы осторожно вынесли человека в красноармейской шинели. «Раненый», — подумал я и подошёл поближе. Я посмотрел раненому в лицо, но вместо лица увидел страшную чёрную маску, из которой выступали огромные пузыри. На голове раненого не было волос, на лице половина бровей сгорела. Несчастный пытался что-то сказать, но язык плохо повиновался ему. С трудом мы разобрали несколько слов: «Финны сожгли… в деревне раненые»…

Над деревней поднимались языки пламени. Каждый из нас подумал о том, что в этот момент в подожжённых врагом домах заживо сгорают советские люди. Это придало нам новые силы. Бойцы, утомлённые длительным боем, снова поднялись в атаку и стремительным ударом выбили финнов из деревни. На окраине её догорали два дома. Мы бросились к ним, стали разрывать брёвна. Рядом с полуобгорелыми балками, почерневшими от огня, почерневшими металлическими предметами — котелками, противогазами, мы обнаружили обгоревшие тела товарищей, которых мы не успели спасти.

Через несколько дней раненый, которого мы спасли, немного оправился и рассказал о страшном злодеянии финских извергов в деревне И. Заняв эту деревню, финны захватили перевязочный пункт одного из наших подразделений, где находились раненые. Услышав шум приближающегося боя, наши бойцы воспрянули духом. Им казалось, что спасение близко, это понимали и финские гады. Они решили сорвать свою злобу на беззащитных раненых, облили керосином оба дома, где помещался перевязочный пункт, и подожгли его. Чтобы никто из раненых не мог спастись, финские автоматчики окружили дом и расстреливали всех, пытавшихся выброситься из окна. Избежать мучительной смерти удалось только одному раненому. В момент, когда финны подожгли дом, он находился в коридоре и сумел незамеченным выползти во двор и скрыться в кустах».

Группа финнов захватила раненого красноармейца Янко. Фашистские мерзавцы учинили над ним чудовищную расправу. Отбив у врага труп Янко, наши бойцы привезли его в санчасть.

«Моим глазам, — рассказывает осматривавший труп капитан медицинской службы Степанов, — представилась страшная картина. Спина красноармейца Янко была вдоль и поперёк исполосована ножами. Трудно было далее подсчитать количество ножевых ран, так как всё тело советского воина представляло кровавый кусок мяса».

«Я своими глазами видел кровавые дела финнов», — сказал на красноармейском собрании Н-ской части ефрейтор Петров, награждённый орденом Красного Знамени. Он рассказал следующее: «В 1941 году я со своими товарищами был в разведке во вражеском тылу. Однажды мы пробрались на сопку, которую недавно заняли финны. Переползая, я наткнулся на труп неизвестного мне красноармейца У него были отрублены руки. Это финны замучили нашего пленного красноармейца. В другом месте, недалеко от пути, в канаве мы увидели сваленные в кучу трупы красно армейцев. Они были изуродованы до неузнаваемости. У многих были отрублены руки, ноги, некоторые были без голов».

Ефрейтор Григорий Никитин рассказал: «Я видел собственными глазами, как финские мерзавцы издевались над пленными красноармейцами. Будучи в разведке в тылу врага, мы обнаружили следы неслыханных злодеяний финнов. Одному красноармейцу бандиты отрубили голову, второго привязали к дереву и долго издевались над ним, отрезали ему уши, выкололи глаза, а затем расстреляли из автомата. В золе костра были найдены человеческие кости и металлические части советской винтовки».

«Я был очевидцем зверств финских изуверов. Наши бойцы отогнали финнов и нашли в их траншеях трупы советских бойцов, зверски замученных фашистами. У многих бойцов губы были прошиты ржавой проволокой, были вырезаны глаза. На лбу и на груди советских бойцов вырезаны звёзды».

^{Из выступления на красноармейском митинге офицера А. Фёдорова.}

Очищая район Н. от финнов, бойцы наткнулись на жуткую картину.

Трупы зверски замученных раненых красноармейцев лежали неубранными на земле.

Невозможно было установить, кто они, эти зверски умерщвлённые воины Красной Армии. У убитых были отрезаны уши, выколоты глаза, лица обезображены штыками. У одного бойца финские живодёры отрезали половой орган. Только гитлеровские и финско-фашистские бандиты, выродки рода человеческого способны на такие гнусные преступления.

Недавно боец одного подразделения Артём Якимович Чабак подвергся нападению финнов. Захватив его в плен, бандиты хотели заставить воина Красной Армии рассказать им о численности наших войск, о количестве вооружения и т. д.

Тов. Чабак — верный сын родины — не выдал врагу военной тайны. Обозлённые фашисты, как указывает акт, составленный на медицинском пункте, «искололи ему руки и ноги острым режущим инструментом, отрезали уши».

Крики и стоны истязуемого товарища услышали красноармейцы и поспешили на выручку товарища. Окровавленный боец был доставлен на медпункт, где ему оказали помощь.

Л. Генин

^{январь 1942 г.}

«Ворвавшись на высоту, мы увидели страшную картину финских издевательств над ранеными красноармейцами. Лицо Кузьмина до неузнаваемости было исполосовано ножом. Карышев лежал с перерезанным горлом. Табачникову фашисты вспороли живот. С болыо в сердце мы смотрели на истерзанные тела товарищей».

Старшина Ф. Парфёнов.

_{Газета «Знамя победы»}

^{от 14 августа 1944 г.}

«Зимой 1942 г я был в разведке в тылу у противника. В районе Кимасозера мы обнаружили в лесу избушку, а в ней увидели трупы, привязанные за руки к потолку. Ноги людей обгорели, внизу виднелись следы костра. По остаткам одежды нам удалось установить, что это были трупы красноармейцев.

В 1942 г. в одном из неравных боёв с финнами, в тылу их обороны был тяжело ранен пулемётчик Петелин. Потом мы нашли его труп изуродованным, нос и уши были отрезаны».

Красноармеец Майоров.

«Это было в дни, когда на нашем участке фронта шли бои. Два взвода финнов, переодевшись в красноармейскую форму, проникли к нам в тыл и напали на одно наше подразделение.

Я своими глазами увидел тогда впервые, на что способны финские бандиты. Они учинили зверскую расправу над нашими воинами и надругались над их трупами: выкололи глаза, отрезали уши, изуродовали лица глубокими ножевыми ранами».

Ст. сержант И. Яволайнен.

«На одной из шоссейных дорог в южной части Карелии я однажды увидел две советских грузовых автомашины. Они были вполне исправны, чем-то нагружены, но не двигались. Я подошёл поближе и мне представилось страшное зрелище. Оба шофёра-красноармейца валялись полуголые возле своих машин. У того и другого кинжалом были изрезаны спины, выколоты глаза.

Холодный пот выступил на моём теле, и сердце облилось кровью при виде замученных и зверски растерзанных товарищей. Своими глазами я убедился тогда, на что способны финские холопы Гитлера в своих хищнических стремлениях захватить Советскую Карелию».

Рядовой А. Белоконев.

«В ту памятную ночь, когда финско-фашистские двуногие звери совершили это кровавое злодеяние, я находился на излечении в госпитале в прифронтовом населённом пункте.

Примерно до часа ночи я лежал в палате и читал книгу. Стало клонить ко сну. Вдруг мне показалось, что я нахожусь на передовой и что кругом стреляют. Это была страшная действительность. Я очнулся. Вокруг шла стрельба. Я успел лишь крикнуть, призывая кого-нибудь на помощь, как в палате разорвалась граната. Осколками этой гранаты ранило меня.

То, что происходило тогда в госпитале, не поддаётся описанию. Финны облили бензином все входные двери и подожгли здание. Внутри всё заволокло дымом. Отовсюду доносились душераздирающие крики, стоны, вопли. Больные и раненые выползали через окна, делали всё, пытаясь выбраться из этого кромешного ада. Но спастись не удавалось Многие мои товарищи-красноармейцы погибли. Финские изверги в упор расстреливали тех, кому удавалось выбраться из горящего здания.

Чудом мне удалось уцелеть. Медицинская сестра Шура Ларионова, рискуя своей жизнью, вынесла меня из палаты, охваченной пламенем».

Мл. сержант В. Бархатов.

«С тех пор, как это свершилось, прошло уже два года. Но я помню всё до мельчайших подробностей. Я не могла ничего забыть, ибо такое никогда не забывается.

Ночную тишину вдруг нарушили зловещие разрывы гранат и треск автоматов. Я выскочила из помещения. На дворе было светло. Горели госпитальные постройки, столовая, караульное помещение. Слышались крики и стоны раненых и больных красноармейцев, в снегу лежали убитые медицинские сёстры и санитарки.

«Надо спасать раненых», — подумала я и бросилась в горящее здание. Когда я выводила из палаты бойца, навстречу выбежал финн и выстрелом в упор ранил меня. Следующим выстрелом он убил бойца. Превозмогая боль, я снова бросилась в горящий коридор. Из огневого пекла навстречу мне бежала медсестра Гуляева. Изо рта у неё лилась кровь, В тот момент, когда она пыталась вынести из огня красноармейца, финские бандиты прострелили ей грудь и лицо…

Страшная была эта ночь. Финны расстреляли и сожгли 25 раненых бойцов и медицинских работников госпиталя».

Капитан медицинской службы Н. Липская.

Письмо старшего лейтенанта В. Андреева в газету «Комсомольская правда» 11 августа 1944 г.

«Дорогой товарищ редактор! Взгляните вот на это фото, которое я вам посылаю. На нём снят лейтенант финской армии Олкинуора. В руках у него череп замученного и убитого им красноармейца. Как показали пленные, этот зверь в мундире решил сохранить «на память» череп своей жертвы и приказал солдатам выварить его в котле и очистить. Но этого финскому садисту показалось мало. Он решил сфотографироваться с черепом, чтобы отправить этот снимок к себе домой.

Финским мерзавцам мало совершать чудовищные преступления. Они хотят ещё наслаждаться воспоминаниями о них, глядя на такие снимки. Вот и в чемодане у взятого в плен финна Саари мы нашли фотоснимки вроде этого. Саари истязал пленных, отрубал им руки и ноги, вспарывал животы. Он даже установил систему: сначала отрубал ступни, кисти рук, потом голени, предплечья и только потом отсекал голову. На снимках, найденных у Саари, — страшные виды: отрубленные головы, отсечённые ноги и т. д.»

Взятый в плен капрал медицинской службы 8-й роты, 9-го пехотного полка, 7-й финской пехотной дивизии Тууре Контканен показал:

«В начале весны, в феврале-марте 1943 г., в землянке зашёл разговор о гибели капрала Тойво Пухакка, и здесь же вспомнили, что осенью 1941 г., в ноябре-декабре, после окончания наступательных действий, лейтенант Имму Сихвонен отрубил голову у трупа одного красноармейца и путём вываривания головы в котле отделил от головы череп, который потом взял себе как намять о войне. Сихвонен был тогда временно командиром 8-й роты. Об этом случае я слышал в вышеуказанное время. Рассказывал об этом младший сержант Хейкки Пийтулайнен. Во сремя разговора присутствовали и разговор слышали солдат Алпо Мякинен, солдат Тансканен и я.

Среди солдат в землянке был потом разговор, что этот череп Сихвонен использовал в качестве пепельницы.»

Пленный капрал 4-й роты 25-го отдельного батальона 15-й финской пехотной дивизии Кауко Иоганнес Ханкисуо 6 июля 1944 г. показал:

«Во время поездки в отпуск я слышал от солдата Маркус Койвунен о таком случае. Один взвод глубокой разведки бронедивизии Лагуса поймал весной 1943 г. где-то в Карелии красноармейца. Финские разведчики скальпировали красноармейца, повесили скальп на сук, а затем убили пленного. Из этого вы можете заключить, как у нас относятся к русским военнопленным».

Август Лаппетеляйнен, младший сержант медицинской службы 7-Й роты 30 ПП, 7 ПД финской армии сделал следующее заявление командованию Красной Армии:

«25 апреля 1943 г. я и командир 2-го взвода фельдфебель Эско Саволайнен отправились на КП 7-й роты для того, чтобы по просьбе командира взвода предложить командиру роты выпить. Командир роты Сеппо Русанен обратился ко мне: «Послушайте, младший сержант Лаппетеляйнен. У меня есть для вас задание, а именно: мне нужно достать человеческий череп, и вам, как медицинскому работнику, нужно будет выварить голову, чтобы достать череп». Я ответил: «Да, господин лейтенант, значит надо варить». Затем он сказал: «Об этом деле я сообщу вам позднее».

26 апреля, т. е. через день после этого, командир роты позвонил мне и приказал явиться к нему, захватив с собой топор. Я явился к нему. Затем командир роты, я и ездовой солдат Ханнес Саволайнен отправились на лошади по направлению на север — по участку нашего батальона. Проехали около 2 километров. Там был расположен опорный пункт Калле, куда зимой делали нападение русские разведчики на жилую землянку. Здесь, около этой землянки, были убиты три красноармейца; их трупы валялись неубранными.

Командир роты сказал мне, что нужно эти трупы осмотреть и проверить головы, установив, у кого из них имеются целые и здоровые зубы. И когда мы с командиром роты осмотрели эти трупы, то он нашёл подходящую голову и сказал мне, чтобы я отделил голову от туловища. Я находящимся при мне топором отрубил голову. Затем лейтенант сказал мне: «Возьмите эту голову на лопату, а я её сфотографирую». Голову он сфотографировал своим аппаратом. Затем лейтенант Русанен сказал мне, что я её должен буду выварить как можно быстрее, чтобы она не испортилась.

До того, как я положил голову в котёл, пришёл лейтенант и ещё раз сфотографировал её.

Закончив всю эту работу, я отнёс череп командиру роты лейтенанту Русанен.

После этого я видел этот череп на его рабочем столе. А затем в первых числах августа Русанен поехал в отпуск и взял череп с собой. По рассказам солдат отделения управления Лиявала и Рясянен, Русанен отвёз череп в подарок своей невесте.

Военнопленный младший сержант медицинской службы Август Лаппете.

^{(Перевод с финского)}

2. В концентрационных лагерях для советских военнопленных

Котов Иван Иванович, уроженец деревни Плахтино, Серебрянского района, Смоленской области, показал:

«В финских лагерях для советских военнопленных я находился с 4 ноября 1941 г. по 5 сентября 1942 г. За это время я побывал в Петрозаводском и Томицком лагерях для военнопленных. Условия жизни советских людей в этих лагерях невыносимы. Военнопленные содержались в жутких антисанитарных условиях. В баню нас почти не водили, бельё не меняли. Спали мы по 10 человек в комнате, имеющей площадь в 8 квадратных метров. Вследствие этих жутких жилищных условий у военнопленных было множество вшей. В сутки военнопленным выдавалось по 150 граммов недоброкачественного хлеба. Питание было таким, что военнопленным приходилось летом тайком от администрации лагерей ловить лягушек и этим поддерживать себе жизнь. Люди питались травою и отбросами из помойных ям. Однако за срыв травы, ловлю лягушек и сбор отбросов из помойных ям военнопленные жестоко наказывались.

На работу выгонялись все — и раненые и босые военнопленные. В лагерях был введён рабский труд. Зимой военнопленных запрягали в сани и возили на них дрова. И когда обессилевшие люди не могли тянуть воза, то финские солдаты нещадно избивали их палками, пинали ногами. Всё это пришлось испытать мне лично в Петрозаводском лагере, когда я работал на погрузке дров в вагоны.

На военнопленных финны также возили воду и другиг тяжести. Ежедневно мы работали по 18 часов в сутки. Военнопленные в этих лагерях не имели никаких прав, кто из финнов хотел, тот их и избивал. Без всякого суда и следствия в лагерях расстреливали ни в чём неповинных людей. Живых, но обессилевших, выбрасывали на снег. Я был очевидцем таких фактов:

1. В январе 1942 г. красноармейца Чистякова перед строем избили за то, что он нашёл где-то рваный сапог и принёс в расположение лагеря. По распоряжению начальника лагеря Чистяков был раздет и избит прутьями до бессознательного состояния. Начальник лагеря и исполнители-солдаты после каждого удара посматривали друг на друга и улыбались. Удары делались строго по времени. В каждую минуту наносился один удар.

2. 29 апреля 1942 г в Томицком лагере № 5 военнопленный Бородин был забит финскими живодёрами до смерти.

3. В первых числах февраля 1942 г. в Петрозаводском лагере одного из военнопленных расстреляли на глазах у всех военнопленных за то, что он, будучи в уборной по естественным надобностям, задержался, как показалось начальнику лагеря, слишком долго. После расстрела труп военнопленного отвезли на свалку и бросили его там.

4. В первой половине февраля 1942 г. я работал на погрузке дров на станции Петрозаводск. В это время мимо дровяного склада из Деревянского лагеря провозили двух обессилевших красноармейцев. Не доезжая до склада, этих военнопленных, ещё живыми, финский солдат выбросил с саней на снег и оставил их замерзать.

5. В июле 1942 г. на сенокосе в Томицком лагере № 5 за срыв щавеля финский солдат натравил собаку на военнопленного Суворова, которая изгрызла Суворова до неузнаваемости.

6. В конце июля 1942 г. в этом же лагере военнопленный Морозов во время сенокоса солил сено и взял щепотку соли. За это его финский солдат жестоко избил.

7. В первых числах августа 1942 г. по распоряжению начальника Томицкого лагеря № 5 на двух военнопленных (фамилии последних не знаю) натравили стаю собак, которые сильно искусали советских людей. Бандиты затем расстреляли военнопленных и трупы их бросили на территорию лагеря для всеобщего обозрения военнопленных. За что эти люди были подвергнуты таким чудовищным пыткам и расстрелу — никому неизвестно.

8. В этом же лагере военнопленного Чума в июле 1942 г. так избили, что он не мог подняться. Били Чума, как объявил начальник лагеря, за то, что он взял из помойной ямы шелуху от картофеля.

9. В апреле 1942 г привели в баню больных военнопленных и посадили на полок. Финский солдат зачерпнул из бочки кипятку и стал вместо каменки поливать кипятком военнопленных, в результате чего многие из них были ошпарены.

Все эти зверства над красноармейцами чинились по распоряжению начальников лагерей».

Федосова Валентина Петровна, из дер. Лисицино, Заонежского района К-Ф ССР, рассказала:

«Я хорошо помню, что в феврале 1942 г. в дер. Кондопога финны доставили русских военнопленных в количестве до 300 человек Дом, в котором мы жили, они заняли для размещения русских военнопленных. В последующем в лагерь прибыло ещё несколько партий. Лагерь числился под № 8062.

Я лично знала военнопленных: Валентина (фамилии не знаю, ранее работал в г. Медвежьегорске), Андрея (фамилии не знаю, по национальности эстонец), которые в первое время часто посещали нашу квартиру, а в последующем мылись в нашей бане. От этих лиц мне стало известно, что в лагере военнопленных существовал очень тяжёлый режим. Русских военнопленных финны морили голодом, избивали и расстреливали за самые малозначительные проступки, в частности, за невыход на работу. Я лично видела много военнопленных, которые от голода и слабости не могли двигаться и на работе, шатаясь, падали. Их потом отвозили на лошадях в лагерь и там избивали, отчего вскоре они умирали.

В лагере был голод. Работая на бирже, зимой 1942 г. я видела лично, как русские военнопленные, греясь у огня, ели дохлых кошек, или ходили по помойкам, ямам и брали помои, вернее всякую грязь и употребляли её в пищу. Летом 1942 г. военнопленные собирали траву и ели. Они находили на улице разные остатки мяса убитых или дохлых животных, от которых сильно воняю, и ели. Помню ещё, что летом 1942 г. советские военнопленные на двух лошадях возили в лагерь дохлое мясо павших лошадей. Я шла тогда в магазин и видела это мясо. Мне не только тогда, но и сейчас становится страшно, когда вспомнишь о том, как могли люди есть гнилое и сильно пахнущее мясо. Я спросила у военнопленных, что они везут, военнопленные ответили, что везут падаль и будут её кушать.

Мясо советские военнопленные везли в сопровождении охранников лагеря, которые дорогой смеялись над тем, что русские военнопленные везут дохлое и страшное мясо для пищи. Охранники говорили: «Русские всё съедят».

Я видела много раз, как на бирже финские охранники Лайне и Алатало, сержант и другие систематически избивали до смерти советских военнопленных.

Однажды у лагеря лежал советский. военнопленный, который сам не мог дойти до лагеря. Когда я спросила у охранника Кусти Раутавуори, то он ответил, что военнопленный подстрелен. Это было зимой 1942 г. Через некоторое время я лично видела, как трупы трёх расстрелянных советских военнопленных на лошади везли по дороге на дер. Новинка.

Массовым уничтожением советских военнопленных занималась финская администрация лагеря: младший сержант Ристо Миккола, лейтенант Вирранкоски, старший сержант Яакко Алатало, старший сержант Сааристо и другие».

Копылов Яков Григорьевич, уроженец дер. Анфантово, Пришекснинского района Вологодской области, рассказал, что он 5 декабря 1941 г. с разрешения финских властей поселился в деревне Старая Кондопога. К этому времени в деревне уже существовал лагерь № 8062, в котором помещались советские военнопленные.

«Как мне стало известно от военнопленных, — говорит Копылов, — в указанном лагере находилось 750 человек. Второй небольшой лагерь военнопленных, примерно в 50 человек заключённых, существовал с 1941 г. в городе Кондопога, в доме Сунастроя, по Коммунальной улице. Военнопленные из лагеря № 8062 финскими властями использовались на самых тяжёлых работах: на выкатке, разделке, погрузке и отправке древесины и дров в Финляндию. Военнопленные из лагеря по ул. Коммунальной финскими властями использовались только на ремонте полотна железной дороги.

В течение существования лагеря № 8062 я был знаком с военнопленными за № 22 и 596 (фамилий и имён их не знаю). От этих лиц мне стало известно, что в лагере № 8062 властями был установлен режим террора и истребления советских военнопленных. Кормили в лагере людей кусочками галет и водой, а работать заставляли много. Советские военнопленные с каждым днём теряли силы и не могли работать, большинство их ходило с помощью палок. Много, очень много советских людей умирало от голода, а тех, кто пытался есть дохлых собак, кошек и павших лошадей, финские фашисты расстреливали. Я своими глазами видел сотни истощённых советских военнопленных, которые падали на ходу. Тех, кто лежал и не. мог подняться, финские фашисты убивали. После долгих мучений умерли от голода: Борькин Александр Васильевич, бывший председатель Кондопожской артели «Игрушка», Лапин Василий (отчество не знаю), уроженец дер. Устьяндома, Заонежского района; фамилий и номеров других умерших военнопленных я не знаю. К июню 1942 г. из 750 человек в лагере всего осталось 194 военнопленных, остальные все умерли от голода или были расстреляны.

Расстрелы советских военнопленных производились внутри лагеря. Умерших вывозили за 1,5–2 километра от дер. Кондопога по дороге на Мянсельгу, или хоронили около кладбища. Когда зимой 1941-42 гг. производилось массовое истребление советских людей, то мёртвых вообще не хоронили, а вывозили и бросали в снег. И только весной 1942 г., когда от мёртвых стал распространяться трупный запах, финны убрали трупы в окопы и засыпали землёй. Из многих окопов торчали руки и ноги мертвецов. В 1943-44 гг. всех мёртвых финны хоронили на кладбище дер. Кондопога.

Военнопленные Борискин, Лапин, Орехов Александр, за № 22 и 596 и многие другие у меня лично много раз просили не только хлеба или картошки, но и дохлых кошек, собак и т. д. Я лично поймал собаку и две кошки военнопленному за № 596, Борькину Александру нашёл и дал голову павшей лошади. В мае 1942 г я нашёл павшую лошадь около кладбища деревни Кондопога. От этой лошади пахло падалью, по мясу ползали черви, но всё же я решил о находке сказать военнопленным, которые в то время буквально умирали с голоду. Военнопленные № 22 и 596, вместе со своими товарищами, всего до 15 человек, вынесли мясо и потроха дохлой лошади и ели их.

Осенью 1941 г. жители деревни Кондопога забивали скот, а потроха от животных закапывали в землю. Весной 1942 г. (примерно в мае) я лично видел, как группа советских военнопленных откапывала эти потроха из земли, размывала и ела. Должен сказать, что потроха были совсем гнилые и от них разило падалью. Таких случаев было много. Дело доходило до того, что военнопленные шарили по помойным ямам и ели отбросы без всякого мытья и варки.

От военнопленных за № 22 и 596 мне известно, что старшина лагеря и старший переводчик лагеря избили до смерти 30 человек военнопленных, которые утром не могли подняться с досчатых нар на работу. Каждого, кто не поднимался, финны брали и бросали на пол, а потом добивали. Хорошо помню, как каждое утро военнопленные шли на работу, все они еле двигались, а вечером, держась друг за друга, возвращались обратно. Зимой большинство военнопленных выходило на работу с санями, чтобы подтащить друг друга. Много людей умирало на дороге. Их финны отвозили за деревню и бросали. Почти каждый вечер ходили три лошади по вывозке мёртвых военнопленных. Военнопленных нередко финские фашисты пристреливали или избивали до смерти. Однажды один из военнопленных попытался бежать, но его задержали. Этого человека били резиновой палкой так, что вся кожа у него лопнула, и он через короткое время умер. Военнопленного Сафонова Ивана в декабре 1942 г мы обнаружили мёртвым голого в цементном складе. Его убили фашисты, так как он не мог ходить на работу.

Виновниками массового истребления советских военнопленных являются начальник лагеря сержант Тикканен, который часто лично расстреливал, избивал и мучил военнопленных, мастер леса по имени Вирта и др.

Все эти палачи выехали в Финляндию и насильно угнали остатки военнопленных с собой».

^{21 июля 1944 г.}

В деревне Пяжиевой Сельге, освобождённой нашими подразделениями, находился лагерь советских военнопленных. В одном из бараков было обнаружено такое письмо бойцам Красной Армии, которое переслал в редакцию старший сержант Коробейников:

«Здравствуйте, дорогие товарищи! Пишут вам страдальцы Пяжиевой Сельги. Вот уже третий год, как вокруг нас враги. Хотелось бы кровью описать всё, что пришлось нам пережить. Снова проходят перед нами ужасные сцены расстрелов и избиений. Всё это было здесь в лагере.

Для человека, испытавшего муки плена в проклятой Суоми, не страшен ад со всеми его мучениями. Финны ставили людей на горячую плиту, равняли строй обессиленных людей при помощи очереди из автомата.

Рана на руке или на ноге считается у нас величайшим счастьем, она даёт иногда избавление от непосильной работы, за которую, кроме избиения, ничего не получишь. Но беда, если болезнь внутренняя. Таких больных за руки и за ноги вытаскивали из барака на мороз и ударами гнали в лес. Были случаи, когда несчастные больше не вставали с земли.

Приходится кончать письмо, чтобы не вызвать подозрений у финнов. Товарищи, милые, дорогие, выручайте немногих, оставшихся в живых. Мы не можем бежать из плена. Все попытки бегства, которые были до сих пор, кончились расстрелом. А с тех пор, как фронт двинулся, мы сидим безвыходно за проволокой, под усиленной охраной. Надеемся на вас и ждём вас, дорогие товарищи!»

Красноармейская газета «Во славу Родины» за 2 августа 1944 г. Раненный в ногу Силантьев попал в плен к финнам. После удачного побега он рассказал:

«В холодные, дождливые дни ноября пленных держали под открытым небом. Так мучительно тянулась неделя. Затем одну группу перегнали в лагерь для военнопленных на реке Шуя. Здесь всех разместили в полуразрушенных сараях.

Рано утром, когда полупьяный финский капрал с двумя солдатами явился в сарай, всех пленных подняли ударами прикладов с земли и велели построиться. Тех, кто подняться не мог, вытащили из сарая и под хохот и крики толпившихся снаружи солдат-конвоиров прикончили штыками.

С оставшихся сняли красноармейское обмундирование, отобрали сапоги и все вещи. Взамен выдали ветхую рвань и погнали на работу прокладывать дорогу, рыть канавы, таскать огромные камни. По пояс в холодной воде, в грязи заставляли работать по пятнадцать часов в день. Питание состояло из одной чёрной сухой лепёшки финской галеты весом в 100 граммов, и нескольких ложек тёпленькой бурды.

Каторжный режим — 15 часов изнуряющего труда в невыносимых условиях — соблюдается ежедневно. Когда заканчивался рабочий день и пленных пригоняли в бараки, конвоиры устраивали себе перед сном «развлечение». У входа в барак становился капрал и производил перекличку. Каждый, кого выкликали, обязан был подойти к дверям. Обратно на своё место он должен был ползти на четвереньках. Тех, кто не подчинялся, избивали прикладами и прутьями. Ругань и крики конвоиров, побои и другие издевательства сопровождали каждый шаг русских пленных.

Наступила зима. В сорокаградусные морозы и пургу пленных гнали на работу в ветхой одежонке, которая была выдана в ноябре. Питание оставалось прежним, с той только разницей, что часто вместо лепёшек давали горсть муки с отрубями и кружку горячей воды. Спали на земляном полу, на прогнившей соломе, в грязи и тесноте.

За всю зиму нас ни разу не водили в баню. Не было дня, чтобы в лагере не погибал кто-нибудь из пленных. Гибли от болезней, от побоев надсмотрщика, от удара штыком какого-нибудь шюцкоровца, которому не понравилось выражение лица пленного. Гибли от истощения и издевательств фашистских палачей.

Однажды пленный Беликов обратился к офицеру с жалобой на одного из конвоиров. Тот в лютый мороз отобрал у него тряпку, которой Беликов обматывал себе руки вместо рукавиц. Офицер подозвал солдата, рассказал ему о жалобе и велел тут же «извиниться» перед пленным. Всё это заставили переводчика перевести всей группе пленных. Они слушали, не веря ушам своим. Когда ухмылявшийся офицер закончил это очередное глумление, он повторил приказание солдату «извиниться», и солдат, размахнувшись, так ударил Беликова прикладом в висок, что тот свалился замертво.

Среди военнопленных были и карелы. Финские бандиты на первых порах пытались с ними заигрывать. Назначали старостами, требуя, чтобы они выполняли роль надсмотрщиков и шпионов. Но ни один карел не захотел быть предателем, и вскоре их постигла участь остальных пленных. С ними обращались с такой же звериной жестокостью, как и с русскими, так же издевались над ними, так же избивали.

С группой других пленных нас перегнали в лагерь Пяжиева Сельга. Здесь работа оказалась ещё тяжелее, конвоиры ещё более злобными. За каждое медленное движение — удар железным прутом, за каждое слово, сказанное товарищу, — побои, за малейшее невыполнение заданного «урока» — лишение пищи. Здесь «развлекались» повара, выдававшие раз в день жидкую вонючую похлёбку. Каждый, подходивший с кружкой к кухне, получал удар ложкой по лбу».

Окраина Медвежьегорска. На противоположной стороне города в районе санатория и военного городка ещё идёт бой. А здесь уже тихо. Перед нами раскинулся громадный лагерь — здесь томились русские военнопленные, здесь убивали и пытали советских людей.

Два высоких, густо переплетённых колючей проволокой забора отделяли военнопленных от внешнего мира. Много, очень много тонн проволоки израсходовали финны на этот лагерь.

Вот отдельный барак. Вокруг него на два человеческих роста забор, оплетённый колючей проволокой. За забором ещё несколько рядов проволоки. Это лагерь в самом лагере. В бараке — маленькие темницы. Здесь пытали и убивали советских людей.

Колючая проволока на каждом шагу. Ею оплетены бараки и камеры, дорожки и уборные. Проволока и массивные железные решётки на окнах. Проволока на кухне, в «столовой», где кормили гнилой картофельной шелухой. Проволока везде!

Из бараков несёт вонью. Длинные ряды совершенно голых и грязных нар. Здесь, в невероятной тесноте и мучительных условиях, томились советские люди. Но сейчас никого нет. Мы ищем свидетельств об этой страшной жизни. Не может быть, чтобы наши люди ничего не сообщили о себе. И находим.

Вот на грязных нарах, в щели между досками, торчит маленькая бумажка. Ока написана кровью и слезами:

«Дорогие братья русские! Нас угоняют из Медвежки под конвоем в неизвестном направлении. Русские пленные…»

Переворачиваем листок. Продолжение записки. Удаётся разобрать: «Мстите, родные, за нас: Орлов, Алексеев, Никитин, Юнов, Кулнускин.

Ленинград, Моховая, дом 45, кв. 13».

Это, очевидно, адрес одного из тех, кто угнан в рабство.

В другой камере, где нет ни луча света, находим старый конверт. На нём написано:

«Петрозаводская область, Медвежьегорск. Здесь проживал в плену русский военнопленный Попов Фёдор Иванович, 1942 г., 16 декабря».

В темнице, где, видимо, ожидали своей страшной участи смертники, на дверях сохранилась такая надпись:

«Я не вынес мук и убил фельдфебеля, Финны пытали. Вот здесь жил и приговорён к смерти за убийство фельдфебеля. Николай Каширин».

Обходим камеру за камерой. Вот одна из них в полуподвале. В неё не проникает луч света. Потолок и стены оплетены колючей проволокой. Это карцер-одиночка.

Мучения и страдания русских военнопленных не знали границ. Финны заковывали «непослушных» в цепи. Вот они лежат — кандалы для сковывания рук и ног.

Маннергеймовские мерзавцы убивали и вешали русских военнопленных. Они построили для этого передвижную виселицу. Она появлялась то в одном, то в другом пункте в районе Медвежьегорска. Наши офицеры капитан A.M. Крыласов, капитан. Л. И. Мелентьев, лейтенант В. А. Лукин обнаружили эту виселицу в рабочем посёлке Пиндуши.

Мы не видели ни одного мученика этого лагеря. Все угнаны. Только вещи, документы и обстановка рассказывают о том, как томились наши братья в финском плену. Майор Л. Саксонов.

^{Из красноармейской газеты «В бой за Родину».}

13 июля 1944 года. Мы, нижеподписавшиеся, зам. командира 63 отд. штурмового инженерно-сапёрного батальона по политчасти майор Тарасов И. Г., парторг батальона старший лейтенант Захаров Н. Г., врач батальона капитан медслужбы Ижбирдиева 3. А., оперуполномоченный старший лейтенант Моргунов В. П., санинструктор ефрейтор Гасанов К. С, рядовой Адаменко Г. Ф., составили настоящий акт о нижеследующем:

Сего числа при размещении батальона в районе концлагеря для военнопленных нами был обнаружен сожжённый финнами при отступлении дом, в пепле которого валялись обгоревшие человеческие кости: позвоночники, копчиковые кости, рёбра, бедренные кости, надколенная чашечка и другие.

Кроме этого, в концлагере обнаружена связка розг, видимо служившая для истязания военнопленных.

В одном из помещений лагеря на стенах имеются надписи: «Мы ждём вас, воины Красной Армии. Гоните быстрее финнов, выручайте нас. Нам тошно, просим мы — ваши братья военнопленные. 22.6.44 г.», и другие — «Привет нашим освободителям, которые в ближайшее время освободят нас от фашистско-финского ига».

Лагерь военнопленных обнесён колючей проволокой в два кола, высотой 2 метра. На окнах помещений — решётки из колючей проволоки.

Финские захватчики, отступая под ударами наших войск, в бессильной злобе творят кровавые злодеяния на нашей земле, — зверски расправляются с военнопленными.

(Подписи)

ЧЕЛОВЕК ПОД НОМЕРОМ

О жизни в лагерях, за проволокой, рассказал вырвавшийся из фашистского плена красноармеец Сафронов:

«В лагере человек должен забыть своё имя. На каждом — номер. Мой номер был 15-й. Для финских фашистов мы не люди — порядковые номера. Когда кого-либо расстреливали, комендант так и говорил:

«Зачеркните номер». И это происходило часто… Зимой гонят на лесозаготовки полураздетых, в худой обуви, без рукавиц. Обморожение, голод делали своё дело — люди сваливались на дороге обессиленные. После в лагере их уже не видали — эти номера вычёркивали. Убежать из лагеря трудно. Но всё же наши убегали. При мне двое совершили побег. После этого финны особенно лютовали. Соседей бежавших военнопленных, тех, что спали рядом, расстреляли перед всем лагерем. Приказали им — «бегите!» — и открыли огонь по бегущим».

ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ В ФАШИСТСКОМ ЗАСТЕНКЕ

Вырвавшийся из финского плена красноармеец В. рассказал о пытках и надругательствах над советскими военнопленными, находившимися в лагере № 74:

«В лагере все пленные имеют клеймо. Я и мои товарищи не имели права снять железный номер, который мы носили на груди.

На плечах краской были намазаны косые полосы, а на спине буква «В», что означает — военнопленный. На шароварах также были намазаны белые полосы. Ходили разутые. Кормили очень плохо. В сутки выдавали три галетки и кружку похлёбки. Иногда доставалось по кусочку гнилой конины. Зловонная похлёбка — и то не всегда доставалась. Если не успел сразу сказать по-фински «кийтос», что означает «спасибо», то повар выливает похлёбку на голову.

Над нами издевались все. Били начальники, распорядители работ, кухарки, переводчики, старшина, полицейские. Существовала система плёток и розог.

Нет того дня, чтобы перед строем не отстегали 10–20 пленных. Начальник лагеря Пюккяля — настоящий зверь. Советский пленный, когда его подвергают мучительным пыткам, не издаёт ни единого звука. Это приводит в бешенство и ярость Пюккяля. Он бросается на свою жертву, топчет ногами, избивает кулаками. Если он услышит голос пленного, крик о помощи, тогда Пюккяля доволен. Он хохочет во всю.

Обычно финские полицейские строй наш выравнивали при помощи автомата. Если кто-нибудь выдвинулся, то финны дают очередь. На моих глазах были расстреляны многие. Фамилии помню лишь некоторых. Был у нас в лагере украинец по фамилии Бернада. Его застрелили за то, что он попросил у финна закурить. Поводом для расстрела красноармейца Ивана Михайловича Крячкова послужило то, что он осмелился попросить на кухне чего-нибудь поесть. Перед строем по приказу военного коменданта Медвежьегорска рассгреляли Симонова и Шишкова. Они в каком-то доме попросили кусок хлеба.

Однажды мы работали на сплаве леса. Шюцкоровец выстрелил и убил одного пленного. Все солдаты рассмеялись, будто стреляли в животных.

В лагере был старшина по фамилии Суомалайнен. Помню, как-то однажды он крикнул направляющему: «Шире шаг!» Обессиленный красноармеец не мог исполнить его приказание. Суомалайчен подошёл и пустил в него очередь из автомата.

Жили мы в бараках. Они обнесены вокруг колючей проволокой. Охрана сильная. По ночам выпускают собак. Двери закрывают на замок. Пленные испражняются тут же в бараке. Теснота, зловоние, голод и изнурительный 14-16-часовой труд приводит к массовым заболеваниям. Пленным не оказывают никакой медицинской помощи. Ежедневно умирают несколько пленных.

За время плена я хлебнул много горя, побывал в нескольких лагерях. Десять месяцев я был в фашистском плену. Сейчас я вырвался из этого ада».

Газета «Боевой путь» от 12 октября 1942 г.

В ЛАПАХ ВРАГА

Красноармеец Тараканов Павел Васильевич был в лапах врага. Тараканов рассказал:

«Пленных поселили в шалашах. Постелью им служит мёрзлая земля. Утром им дают кружку кипятку и 200 граммов хлеба. Хлеб на целый день. Вечером приносят жидкий суп: ложка крупы в миске воды.

Они работают 14–15 часов в сутки. Каждый день одно и то же: расчищают немецкое солдатское кладбище, таскают тяжёлые камни, выравнивают дорогу.

Недалеко от кладбища сохранились какие-то землянки. Несколько человек, улучив момент, бегут туда пошарить, нет ли чего съедобного. Их выволакивают из землянки и избивают. Один из пленных — рослый, широкоплечий артиллерист, забрался в канаву, где лежала убитая лошадь и пытался отрезать кусок мяса. Часовой ударил его прикладом. Артиллерист упал, потом поднялся и, шатаясь, пошёл. Его догнал унтер-офицер, столкнул в овраг и застрелил.

Пленным говорят, что всех немцев и финнов они должны называть господами: господин офицер, господин унтер-офицер, господин конвоир, господин переводчик. Перед ними нужно вставать во фронт, им запрещено задавать вопросы.

Господин переводчик — это русский белогвардеец. Он вызывает к себе пленных и разбивает их на группы: отдельно евреев, отдельно украинцев, русских, карел. Каждого он спрашивает: где «замполиты», кто коммунист, кто комсомолец. И если господину переводчику покажется, что кто-либо из пленных коммунист или «замполит», — этот человек вскоре исчезает из лагеря.

Русские, евреи, украинцы, белоруссы, карелы помещаются порознь. Сразу же, как только появляются пленные, немцы спешат их разъединить, друг с другом поссорить. Их загоняют группами в клетки. Украинцам и белоруссам они говорят: «Мы освобождаем вас от русских». Русских они «освобождают» от евреев. Карел «освобождают» от тех и других.

Бывают в лагере кровавые дни, дни диких расправ. Когда над местечком Н. проносятся советские самолёты, идущие на бомбёжку складов с боеприпасами, пленных подвергают наказаниям, На них вымещают злобу. Недавно прилетело 12 самолётов. Бомбы попали в большой склад. Всю ночь полыхал пожар. Всех пленных избивали палками и прикладами и показывали при этом на зарево: «Ваша, рюсс!».

К кладбищу, на котором день-деньской таскают невольники пни и глыбы камня, привозят иногда особенно много новых трупов. Все понимают, что идёт бой и ещё один немецкий полк разгромлен. Немцы со злобой обрушиваются на пленных: «Это ваша, рюсс!».

Финский техник, работающий на дорожном строительстве, подошёл как-то тайком к красноармейцам и шопотом сказал: «Они негодуют, когда прибывает много новых трупов. Они никогда ещё так не воевали…»

Послышались шаги и финский техник замолчал, отвернулся, сделав вид, что занят своим делом.

Каждый день выносят по пять, по шесть трупов умерших. Десятки больных и измученных лежат в изнеможении в шалашах. Полуживых, их поднимают с земли и гонят на работу. К умирающему подбегает «господин переводчик» и кричит, чтобы он шёл работать. Но человек лежит пластом. Тогда его добивают, чтобы сэкономить продукты питания»…

ЛАГЕРЬ В ЭЛЬВАРЕСЕ

Алексей Рябухин, бежавший из Эльваресского лагеря, рассказал:

«Пленных погрузили в закрытую машину и отправили в Паркина. Здесь, на небольшой площадке, обнесённой проволочными заграждениями, размещались военнопленные. На подстилке из веток, устроенной товарищами, несколько раненых тщетно ожидали медицинской помощи. Трое не выдержали каторжного режима и скончались.

Погода в Заполярье была ещё относительно сносной, однако, ночи были уже холодными, и к мукам голода присоединялись мучения от холода. Согреваться было нечем. Огонь разводить запрещали. Побои и окрики сопровождали каждый шаг пленных. С раннего утра до позднего вечера всех, даже больных, у которых была высокая температура, заставляли работать, переносить тяжёлые ящики, строить дорогу, очищать от камней большие площадки.

Через несколько дней военнопленных перегнали в Эльварес. Здесь у больших ворот стоял немецкий солдат с ведёрком в руках. Когда пленных по одному впускали в калитку, гитлеровец обмакивал кисть в ведёрко с краской я проводил по груди и спине каждого проходящего широкую белую полосу. Вот таким «меченым» становился каждый пленный. Такого меченого каждый из солдат мог безнаказанно избивать, мог и застрелить.

Попав в лагерь в Эльваресе, человек терял имя, право называться человеком и приобретал номер. По номерам выкликали, когда отправляли на работу, по номерам вызывали к унтеру, когда подвергали наказаниям, номером обозначали труп, выносимый из зловонного барака.

Барак — бывшая конюшня с дырявой крышей — служил жильём. Сюда обессиленные, после 17-часового каторжного дня, приходили пленные, чтобы опуститься на прогнившую солому и забыться в недолгом сне. Здесь их ранним утром поднимала плётка унтер-офицера.

В бесчеловечном отношении к пленным все немцы в Эльваресском лагере дошли до предела. Когда солдат на кухне выдавал миску вонючей похлёбки, ему надо было низко кланяться и снимать шапку. Однажды один из пленных, протянув руку за миской, забыл снять шапку. Солдат прикрикнул и выплеснул похлёбку в лицо пленному.

Весь режим питания был жестокостью. По утрам перед отправлением на работу давали «чай» — кипяток, настоянный на какой-то траве. Никакого обеда не полагалось. Только вечером выдавали миску похлёбки.

Изголодавшиеся, истощённые люди иногда пытались, работая на переноске грузов, взять горсть муки или крупы. За это их нещадно били палками по установленной унтером процедуре. Сам унтер зажимал голову пленного между своих колен, а два солдата наносили удары палками по спине до тех пор, пока унтер их не останавливал. Крики истязуемых не трогали унтера, — он аккуратно отсчитывал положенное число ударов, разжимал колени и, повернувшись, уходил, даже не взглянув на пленного.

Именно от такого наказания и погиб Чибисов. Работая на складе по разгрузке машин, он подобрал несколько щепоток табака. Этот табак у него при обыске нашли. Унтер-офицер выстроил всех пленных на дворе и перед строем учинил расправу над Чибисовым. Когда отсчитали последний — 30-й удар, истязуемый уже был без чувств. На другой день, не приходя в сознание, он умер.

Это был не единственный случай смерти от наказания. И не единственный был пленный Дьяконов, которого расстреляли только за то, что он осмелился заявить унтер-офицеру, что он заболел.

Когда наступила зима, одежда на пленных износилась и висела клочьями. Однажды пришёл в барак солдат и швырнул на пол груду рваных мешков. Из этой мешковины заключённые сами сшили себе одежду. делали заплаты. Рваных мешков нехватало и «сердобольный» унтер велел принести дополнительное «обмундирование». Это были солдатские штаны и куртки, изорванные, вымазанные в крови, снятые с убитых и раненых. На штанах проводили краской белую полосу а на спинах курток вырезывали большой треугольник и взамен него вшивали большой кусок белой тряпки. В Лахтинском пересыльном лагере финны ходили по баракам, и больных, которые не могли не только работать, а подняться, сбрасывали с нар вниз головой. Затем они приносили вёдра с холодной водой и обливали свои жертвы.

В местечке Муустио майор Мармула превратил лагерь в застенок, где планомерно истребляются военнопленные. Заключённых красноармейцев, подавляющее большинство которых попало в плен ранеными, — морят голодом, избивают, а затем истощённых и обессиленных заставляют выполнять каторжные работы. Как-то раз пленные красноармейцы Степан и Андрей не выполнили работу, так как они были истощены и больны. Майор Мармула выстроил всех обитателей лагеря, и перед строем два ни в чём неповинных советских человека были публично избиты. Один из них тут же скончался».

Рожин Павел Александрович, уроженец Архангельской области, Вельского района, деревни Трофимовской, бежав из финского лагеря военнопленных, 3 декабря 1943 г. рассказал:

«… В пути следования из Германии в Финляндию с 14 по 17 ноября 1942 г. корабль, на котором нас везли, подорвался на мине. Во время катастрофы фашисты расстреляли около 20 военнопленных за то, что они пытались спастись. Сами же конвоиры пересели на соседние корабли и уехали, оставив одних военнопленных на тонувшем корабле.

Мы пробыли на тонувшем корабле целый день, ожидая ежесекундно смерти. Потом прибыл финский пароход с баржей, и всех пленных финны пересадили на баржу и привезли 19 ноября 1942 г. в порт Турку. Через 2 дня прибыли немцы, некоторые с винтовками, некоторые с палками, и начали производить обыски. Как озверевшие псы, они избивали военнопленных прикладами и дубинками. Немцы заводили нас в барак и там при обыске зверски избивали. Военнопленным не давали есть 4 дня. В лагере Турку советские люди пробыли 7 дней, после чего всех нас направили в лагерь Хирвисальми. В этом лагере оставили 100 человек, остальных же военнопленных распределили по другим пунктам.

Лагерь Хирвисальми расположен около железной дороги в лесу.

Нас поместили здесь в картонные палатки по 25 человек. Жизнь в лагере представляла сплошную муку: теснота, вшивость, 2 раза жидкий картофельный суп и 400 граммов черного хлеба в обед, чай (суррогат). Работали на разных работах. Обул» нас в комбинированные ботинки на деревянной подошве.

При построении на работу провинившихся военнопленных подвешивали к сосне (руки и ноги привязывали веревкой). На морозе люди висели по нескольку часов.

В Хирвисальми мы жили несколько месяцев. Позднее нас отправили в лагерь «Корвуа». В этот лагерь меня пригнали в феврале 1943 г.

Здесь палатки из картона были временно поставлены прямо на снег. В них военнопленные валялись без нар вповалку на полу, который был сделан ив щитов. Из-под них дул холодный ветер. Кормили отвратительно: 2 раза в день брюквенный суп и 400 граммов черного хлеба в обед, чай (суррогат). Работали военнопленные на постройке узкоколейной железной дороги. На работе военнопленных часто избивали палками. Били нередко за отдых от тяжёлой работы. Помню случай, когда, возвращаясь с работы, один военнопленный ослаб и не мог держаться наравне со всеми (отставал). Тогда один из часовых ударил его штыком в поясницу, после чего этот пленный лежал в санчасти. За малейшую оплошность пленных били по лицу до крови».

Дивнич Иван Фёдорович, уроженец села Ярославна, Северо-Казахстанской области, 21 апреля 1943 года рассказал:

«За шестимесячный период пребывания в финском плену я побывал в трёх лагерях: Лахтинском пересыльном, Кемском и Лесном, расположенном в 300 километрах севернее гор. Рованиеми по Петсамской железной дороге.

В Лахтинском пересыльном лагере военнопленные были размещены в гараже для автомашин. Гараж этот совершенно не отоплялся, люди спали на сырой земле.

В баню военнопленных совершенно не водили, вследствие чего у нас было много вшей. В Кемском лагере военнопленные были размещены в холодном бараке и спали на голых нарах в три яруса.

Зимой финские солдаты, несмотря на то, что в помещении военнопленных было и так холодно, открывали настежь двери барака и держали их открытыми примерно два-три часа. В результате таких действий, больные военнопленные погибали, а здоровые заболевали и впоследствии также погибали. В бараке было настолько холодно, что военнопленные не имели никакой возможности просушить свои портянки.

В Лесном лагере военнопленные ютились в маленькой лесной избушке. Во всех названных мною лагерях помещения для военнопленных содержались в жутких антисанитарных условиях. Бельё не менялось. Военнопленных морили голодом, На сутки выдавалось всего-навсего 250 граммов хлеба, да и те были с примесью древесных опилок.

Во всех этих лагерях существовал каторжный труд. Люди работали по 16 часов в сутки. На работу выгонялись все, в том числе обессилевшие и босые военнопленные. Не было ни одного дня, чтобы кого-нибудь из военнопленных не избивали. Военнопленных подвергали мучительным пыткам и расстреливали без всякой вины. Зимою обессилевших людей выбрасывали на снег, где они замерзали, а затем уже специальные похоронные бригады, созданные финнами при каждом лагере, раздевали их наголо и зарывали в траншею. Медицинской помощи военнопленным никакой не оказывалось.

Советские люди в финском плену были обречены на голодную смерть. Дело иногда доходило до того, что голодные люди скрытно от администрации лагерей ели трупы. Так было в ноябре 1941 г. в Кемском лагере для военнопленных.

В указанных мною лагерях шло массовое истребление советских военнопленных.

В ноябре 1941 г. в Кемском лагере в один из дней около кухни работала бригада военнопленных на распиловке дров. В состав этой бригады входил и я. Во время нашей работы из кухни вышла одна финская женщина, повидимому, работавшая на кухне, подошла к конвоиру и, взяв у него винтовку, прицелилась и выстрелила в работавших военнопленных. В результате один из военнопленных был убит, а второй тяжело ранен. Увидев результат выстрела, женщина рассмеялась, возвратила конвоиру обратно винтовку и ушла в то же помещение, из которого вышла.

В том же лагере в декабре 1941 г. военнопленного по имени Абрам финские солдаты, по распоряжению начальника лагеря, неизвестно за что вывели перед строем всех военнопленных, раздели наголо, положили вниз лицом на деревянный топчан, накрыли мокрой простынёй, а затем распаренными прутьями нанесли двадцать ударов. При избиении начальник лагеря смотрел на часы. Удары наносились строго по времени. В каждую минуту наносился один удар. После побоев финский солдат ногой столкнул военнопленного с топчана и в бессознательном состоянии волоком потащил его в барак, где он через несколько часов скончался.

В первой половине января 1942 г. в Кемском же лагере военнопленного Тимофеева (жителя города Ленинграда) живым вынесли из барака и положили на снег, где он и замёрз. Каждую ночь финны выносили на снег до 10–15 обессилевших и больных военнопленных.

В январе за попытку побега были избиты перед строем два военнопленных, фамилий которых не знаю. После избиения финские солдаты бросили военнопленных на автомашину и вывезли за зону лагеря, где расстреляли. Но, однако, один из них был только тяжело ранен и привезён обратно в помещение, где жили военнопленные. Этот раненый красноармеец без всякой помощи мучился двое суток, а потом умер. В конце января 1942 г. меня лично избили за то, что разутый я не мог итти на работу. После избиения финские солдаты предложили мне обмотать ноги тряпками и выйти немедленно на работу. Я вынужден был в таком виде выйти на распиловку дров. В Кемском лагере, в конце января 1942 г. был расстрелян военнопленный Герзмала. Поводом к его расстрелу послужило то, что он из помойной ямы взял для себя шелуху от картофеля.

Начальник Лесного лагеря в пьяном виде входил в помещение, где жили военнопленные, и открывал по ним стрельбу из пистолета. В результате подобных упражнений он одного из военнопленных убил, а второго, по имени Семён, тяжело ранил.

В августе 1941 г. в Лахтинском пересыльном лагере финские солдаты, по распоряжению начальника лагеря, обошли бараки, и больных военнопленных сбрасывали с нар вниз лицом, а затем обливали водой, приговаривая при этом: «Приводим в сознание».

Все эти зверства над военнопленными проводились с ведома и по распоряжению начальников лагерей».

Вырвавшийся из финского плена красноармеец Терентьев Сергей Павлович рассказал о невыносимых страданиях советских военнопленных, томившихся в лагере близ города Питкяранта.

«В этом лагере, — сообщил Терентьев, — содержатся раненые красноармейцы. Им не оказывается никакой медицинской помощи. Всех заключённых принуждают работать по 14–16 часов в сутки. Пленных запрягали в плуги и заставляли пахать землю. В сутки нам выдавали по кружке мучной похлёбки. Финские палачи придумали для нас ужасную пытку. Они опоясывали пленного колючей проволокой и волочили по земле. Ежедневно из лагеря вывозят трупы замученных советских бойцов.

Три военнопленных, в силу крайнего истощения, не могли выйти на работу. Администрация лагеря выстроила всех военнопленных. Трёх обессилевших красноармейцев принесли и положили перед всеми на доски. После этого каждому из них нанесли по 50 ударов прутьями и бросили в подвал. На следующий день их зарыли в землю».

Житель села Семён-Наволок, Видлицкого сельсовета, Олонецкого района, Захаров И. Г. рассказал:

«В лагерь пригнали 200 человек военнопленных красноармейцев, некоторые из них были ранены.

Медпомощи раненым никакой не оказывалось, повязки были из грязных тряпок и кровоточили, кормили пленных нечищенной полумерзлой картошкой, по 300 граммов на человека, и галетами, причём в муку подмешивали 30 % бумаги. Спали пленные на голых полах, пытали их каждый день.

За 2 года от пыток, непосильной работы, голода и холода умерло 125 человек из 200. Оставшихся 75 человек финны угнали с собой, кто пытался отдохнуть — финны избивали плётками, а тех, которые падали от истощения, финны пристреливали»

Жительница села Семён-Наволок Николаевская М. И. рассказала:

«В марте 1944 г. финны привезли в лагерную труппу около 50 собак. На второй день финский солдат вывел 2-х военнопленных за проволочное заграждение, а второй финский солдат спустил пять штук собак, которые набросились на пленных красноармейцев и начали рвать на них одежду. Несчастным военнопленным нечем было обороняться, и помочь им было некому.

В это же время группа финских солдат стояла и наблюдала за всем происходящим, и все смеялись над тем, как собаки терзали в клочья беспомощных бойцов.

Один красноармеец умер там же за проволокой от ран, нанесённых собаками.

Слёзы выступают на глазах я кровь стынет в жилах при воспоминании о том, что творили проклятые лахтари».

Записал капитан Деревяшев.

_{5 июля 1944 г.}

^{село Семён-Наволок}

«Много горя хлебнули мы от финнов. Но больше всего досталось красноармейцам, которые попались к финнам в плен. Своими глазами я видел, как финн ломом убил нескольких голодных красноармейцев за то, что те, ослабев, не могли работать.

В городе Олонец был лагерь для военнопленных. Там ежедневно умирали сотни пленных. Из каждых шести пленных пять умирало».

_{15 июля 1944 г.}

^{г. Олонец}

На подступах к деревне несколько бараков было обнесено высокой изгородью, опутанной колючей проволокой. Кроме того, колючей проволокой окружён каждый барак. В одном из бараков найдена записка: «Привет освободителям Карелии! Русские военнопленные в количестве 100 человек увезены отсюда. Друг».

В этих бараках находился лагерь № 17 для русских военнопленных. Здесь томилось 100 человек. Наши бойцы нашли в бараках изношенные до последней степени лохмотья, в которые были одеты заключённые, шапки грязно-серого цвета с белым клеймом. Во дворе находится вышка, с которой тюремщики наблюдали за каждым движением своих жертв.

Между рядами колючей проволоки проходит тропа. По ней шагала день и ночь охрана лагеря. О зверском режиме, установленном финнами для советских военнопленных, свидетельствуют следующие выдержки из правил лагеря № 17, найденные в бараках. Пункт 15 гласит: «Военнопленный не имеет права подходить ближе, чем на три метра к окружающему забору, если будут замечены такие случаи, то их будут считать как намерение к побегу, и виновники будут строго наказаны». Каждый пункт правил заканчивается угрозой строгого наказания.

Обнаруженный в лагере рацион питания свидетельствует о том, что финны заключённых морили голодом. Бурда, именуемая супом, и 100 граммов картофеля в день — таков рацион. А наименование работ рассказывает нам о тяжёлом изнурительном труде, который финны заставляли выполнять военнопленные на строительстве оборонительных сооружений.

Работница Анна Барникова, пробывшая свыше двух лет в финском плену, рассказывает: «Всех русских финны согнали в лагери и держали за проволокой, но особенно они издевались над военнопленными. Посмотришь, как ведут в мороз голых, разутых, измученных русских людей, прямо сердце кровью обливается. Каждый день пленные умирали от голода, от холода и болезней. Трупы финны вывозили ночью на автомашинах».

У входа в бараки можно прочесть имена и фамилии содержавшихся здесь людей: Федин А. Г., Сорокин А. А., Шаманин С. И., Петров В. С., Мастров, Бойков и др.

Лагерь № 17 — ещё одно доказательство гнусных злодеяний финнов. Беспощадно мстить лахтарям! — вот наш девиз.

Капитан С. Фельдман.

_{Газета «Ленинское знамя»}

^{за 1 августа 1944 г.}

19 июля 1944 г. гор. Олонец. Комиссия под председательством тов. Карахаева Н. Ф. и членов: заместителя председателя Олонецкого Райисполкома т. Герасимова Н. И., врача-хирурга — орденоносца Студитова П. В., в присутствии представителя Чрезвычайной Государственной Комиссии тов. Макарова В. Н., с участием главного патолого-анатома Карельского фронта подполковника медицинской службы доктора медицинских наук — Ариель М. Б., главного судебно-медицинского эксперта — майора медицинской службы Петропавловского В. Н., помощника главного судебно-медицинского эксперта Карельского фронта ст. лейтенанта медицинской службы Борисова И. Н. и лейтенанта медицинской службы Комаровой В. Г., произвела обследование Олонецкого лагеря № 17, организованного финско-фашистским командованием для военнопленных советских бойцов и младших командиров, а также произвела эксгумацию и исследование трупов истреблённых финско-фашистскими захватчиками советских бойцов и командиров.

Комиссия на основе показаний свидетелей, осмотра лагеря и материалов вскрытия и исследования трупов установила:

Финско-фашистское командование в сентябре 1941 г. организовало в гор. Олонце пересыльный лагерь № 17, в котором содержались бойцы и младшие командиры Красной Армии, попавшие в плен на Свирском участке фронта.

Лагерь расположен в полукилометре от гор. Олонца, на территории военного городка в деревянных казармах. Территория лагеря обнесена двумя рядами колючей проволоки, высотой до 2 м. Все здания лагеря изолированы друг от друга колючей проволокой.

Лагерь охранялся финскими солдатами. Администрация лагеря состояла из финских военнослужащих.

Количество содержащихся в лагере военнопленных колебалось от 600 до 1000 человек единовременно.

После полуторамесячного содержания в лагере № 17 — эти пленные направлялись в тыл и на лесозаготовки в лесные лагери, расположенные на оккупированной территории Карело-Финской ССР.

Каждый русский военнопленный на спине на верхней одежде должен был носить нашитую или написанную букву «V», что означало «Ванки» — пленный.

Карелов, вепсов и ингерманландцев из числа военнопленных финско-фашистская администрация лагеря разместила в отдельные помещения, выдала им бумажные матрацы и увеличила их суточную норму питания.

На тяжёлых работах финны эту группу военнопленных не использовали и создавали им привилегированное положение, тем самым сеяли национальную рознь между русскими и карелами. Они носили на левом рукаве белую нашивку с надписью «Хеймокансалайнен», что значит «соплеменник».

Администрация лагеря морила советских военнопленных голодом.

Суточная норма питания состояла из 200–250 граммов хлеба и поллитра горячей воды с жидко разболтанной в ней мукой или неочищенным картофелем. Зимой в суп добавлялась мороженая брюква.

Иногда военнопленным выдавалось мясо павших лошадей.

С 7 до 22 часов военнопленные были заняты на тяжёлых физических работах.

Голодных, истощённых советских людей администрация лагеря заставляла производить изнурительные работы по ремонту дорог и на лесозаготовках, и тех, кто не мог производительно работать, охрана избивала до полусмерти.

С занятием гор. Олонец частями Красной Армии из лагеря освобождено до 450 человек советских военнопленных.

Администрация лагеря и его охрана зверски относились к содержавшимся в лагере советским военнопленным.

Подошедших на близкое расстояние к забору советских военнопленных финско-фашистская охрана расстреливала без всякого предупреждения.

Комендант лагеря лейтенант Сойнинен, его заместители лейтенанты Ингман и Салмела, следователи лагеря — лейтенант Шепалис и военный чиновник Шмидт беспричинно жестоко избивали советских военнопленных палками, плётками.

Лейтенант Ингман постоянно ходил по лагерю с палкой, которой избивал пленных.

Следователи во время допросов зверски расправлялись с пленными, которые не давали им нужных показании.

Свидетель, — тов. Агафонов, — бывший военнопленный, рассказывает, как комендант лагеря Сойнинен избил рукояткой револьвера военнопленного Подручина — 50 лет, из добровольческой дивизии Ленинградского Народного ополчения, — и Подручин вскоре скончался от нанесённых ему побоев.

Тот же Агафонов рассказал, как помощник начальника лагеря Ингман избил до потери сознания военнопленного Котенкова, который после этого в течение 3-х суток не мог ходить.

У финского шофёра Виртанен по дороге в Мегрегу в августе 1942 г. застряла автомашина. Он позвал одного военнопленного, работавшего вблизи по ремонту дороги, помочь вытащить машину. По мнению Виртанен, советский военнопленный плохо ему помогал вытягивать автомашину, и он начал избивать пленного. Пленный упал, а Виртанен продолжал его бить. Вечером военнопленного увезли в госпиталь и дальнейшая судьба его неизвестна.

Советских военнопленных, которые, по мнению финских палачей, плохо работали, ставили на высокий пень с вытянутыми руками и заставляли стоять в таком положении от 30 минут до полутора часов. В зимнее время такие пытки приводили к обмораживанию конечностей, обмороку и простудным заболеваниям.

Финская администрация и охрана лагеря не только пытали, истязали и морили голодом советских военнопленных, но и расстреливали за малейшую «провинность».

Так, бывший военнопленный Беланти рассказал, как в сентябре 1941 г. финский часовой, охранявший лагерь, из автомата застрелил советского военнопленного за то, что тот подошёл к проволочным заграждениям. За это убийство бывший в то время комендантом лагеря лейтенант Алапиес присвоил палачу звание капрала.

Летом 1943 г. один из военнопленных заболел на работе и был оставлен в беспомощном состоянии у дороги. Проезжавшие на автомашине финны расстреляли больного тут же у дороги.

В результате. истязаний, плохого питания, антисанитарного состояния лагерей и отсутствия медицинской помощи среди советских военнопленных царила большая смертность.

Комиссия 18 и 19 июля 1944 г. произвела эксгумацию и исследование трупов, обнаруженных на кладбище возле лагеря № 17. Кладбище находится на расстоянии 50–60 метров на юго-восток от лагеря и обнесено колючей проволокой. Кресты из досок расположены правильными рядами вплотную друг к другу. На крестах указаны фамилия, имя, отчество и номер военнопленных. На части крестов, а также на длинных досках, заменяющих кресты, имеются лишь только номера.

При раскопке могил установлено, что в некоторых из них трупы отсутствуют. Так например, в могилах, обозначенных тремя рядом расположенными крестами с фамилиями Холманский А. П. № 4943, Малышев С. М. № 5113, Петунин С. А. № 4273 — трупы вовсе не обнаружены.

Точно также комиссия не обнаружила трупов и в других местах кладбища, отмеченных крестами, либо пронумерованными досками. Наоборот, комиссия установила, что трупы захоронены в ямах как на территории кладбища, так и вне его, причём эти места не были обозначены ни крестами, ни другими надмогильными знаками.

Судебно-медицинская экспертиза установила, что трупы захоранивались без гробов, без верхнего платья и без белья. По положению трупов и расположению костей скелетов видно, что захоронение производилось беспорядочно, частью в полусидячем, частью в полусогнутом положении. Глубина могил колеблется от 0,35 до 1,2 метра. При судебно-медицинском исследовании трупов установлено, что подкожная жировая клетчатка, а также клетчатка внутренних органов резко истончена или полностью отсутствует, что свидетельствует о резком истощении, развившемся вследствие длительного голодания. У других трупов обнаружены следы огнестрельных ранений — головы и грудной клетки, нанесённых огнестрельным оружием калибра 9 миллиметров. У одного из исследованных трупов обнаружено пропитывание кровью (кровоизлияние) мягких тканей волосистой части головы, что явилось следствием ударов, нанесённых каким-либо тупым предметом.

Комиссия считает, что в Олонецком лагере № 17 финская администрация и охрана лагеря систематически применяли пытки и истязания по отношению к содержавшимся в лагере советским людям. Суточная норма питания военнопленных в лагере была настолько мала, что влекла за собой развитие резкого истощения, обычно кончавшегося смертью.

В лагере имели место беспричинные расстрелы советских военнопленных финско-фашистской администрацией и охраной лагеря.

Истязанием, голодом — и расстрелами финско-фашистские захватчики истребили в Олонецком лагере № 17 свыше 700 попавших в плен бойцов и младших командиров Красной Армии.

Истреблённые советские военнопленные хоронились беспорядочно, в общих могилах, а вблизи них финской администрацией лагеря устанавливались кресты, либо доски с номерами и надписями, создававшие видимость порядка и правильного хоронения трупов.

(Подписи)

^{Адрес: Марийская АССР, Юричский район, Юринское почтовое отделение, Липовский сельсовет, л. Горкасина, Галибин Анатолий Иванович.}

2 июля. Приехал в город Медвежьегорск Карело-Финской ССР утром, разместились в военном городке во временном лагере 113 формировочного полка.

17 июля. Выехал на фронт. Едем 40 человек на автомашинах. Настроение у ребят приподнятое, я чувствую себя спокойно, даже весело. Поживём — увидим.

18 июля. Прибыл на самую передовую линию фронта. Время 11 часов вечера. Итак, начинается…

23 июля. С утра началась перестрелка, лес кругом горит. Вероятно финны решили под прикрытием огня и дыма наступать. Но потом произошло что-то невообразимое. Стрельба усилилась, но не в нашу сторону, а в сторону противника. Слышатся голоса удаляющихся финнов. Выяснилось, что нам на выручку пришёл 15 мотострелковый полк, который и вывел нас из окружения. Наш взвод назначен в разведку. В разведке убили из отделения Курбанова. Убит двумя разрывными пулями.

24 июля. Нас зачислили во вновь прибывший полк, с которым отошли на более выгодную позицию, — заняли новую оборону на Поросозерском направлении.

15 августа. Живётся хорошо, питания лучшего нечего и желать. Хотя перестрелка бывает каждый день, но серьёзных потерь нет. Разнообразно проводим время.

Ходил в баню, получил из дома письмо (первое за время отъезда). Жена пишет: «Чует моё сердце, что нам не встретиться с тобой больше в жизни». Но это пустяки.

20 августа. Во время ночной перестрелки ранен из нашего отделения боец. Послал жене открытку и деньги.

25 августа. В 11 часов 30 минут ночи получен приказ отходить. Всю ночь двигались к Поросозеру.

26 августа. Прибыли в Поросозеро. Сделали остановку, к вечеру получили кашу. С наступлением темноты тронулись на Петрозаводское направление. По дороге нас догнала колонна автомашин, на них мы и поехали дальше. Только что тронулись, как над нами появились вражеские самолёты. Пришлось разбегаться по обочинам дорог. Всё обошлось благополучно. Ночью ходил в дозор.

28–29 августа. Утром вышли к какому-то населённому пункту. Получили сухой паёк: по полкило хлеба, банке консервов и 1 коробке галет. Закусили и тронулись дальше по болоту, по колено в воде. 29-го встретили местных партизан, и они вывели нас в деревню. Мокрые, голодные, а ночь холодная. Огня разводить нельзя. Все члены деревянеют. Положение не из приятных. Придётся ночевать на улице. Утром наше отделение вышло в дозор на окраину деревни.

2 сентября. Вышли на Петрозаводское шоссе. К вечеру подошли к месту боя (в 65 километрах от г. Петрозаводска). 3-й день стоят здесь наши части. Сделали остановку. Тут же открыт перевязочный пункт. Раненые прибывают. Из-за леса боя не видно. Далеко слышна перестрелка. Только успели покушать, как один за другим стали сыпаться снаряды в наше расположение.

Получен приказ наступать, идём развёрнутым фронтом. Получены сведения, что враг окружает. Заняли оборону. Всю ночь отстреливались. Жертвы есть.

3 сентября. Утром стали наступать. Вновь отрезаны. Заняли сопку. Приказано укрепляться, копать окопы. Бой разгорается всё сильнее. Чаще требуется заменять выбывших бойцов. Рвутся снаряды, мины. Кругом товарищи выбывают.

4 сентября. Все оставшиеся решили итти на прорыв… Всё шло благополучно, как вдруг одна за другой упали 3 гранаты. Меня сшибло воздухом. Подполз под корягу, ощупываю себя — всё в порядке. Оказалось, натолкнулись на оборону. Метрах в 10 стреляют по нам из автоматов, а я лежу в воде, не шевелясь.

5 сентября. Рассветало. Стрельба утихла, а я лежу в воде. Все члены одеревянели. Решили встать, но только стал подниматься, раздались голоса: «Руки вверх!». Вот и поворот в жизни. Сделал преступление перед Родиной. Сдался в плен. Финны окружили со всех сторон, кто выворачивает карманы, кто снимает звёздочки.

Привели в палатку. Здесь оказалось ещё 6 человек наших. Повели на дорогу, посадили на машину и повезли. Кругом трупы и следы разрушений. Приехали на командный пункт. После допроса нам дали ржаной болтушки и чай. Финны подходят и смотрят на нас. Наших собралось более 100 человек. Нас выстроили, повели на стоянку в деревню Сямозеро. Дорогой финны расстреляли одного политрука.

6 сентября. На утро просыпаюсь с неприятным ощущением. Все члены болят. Ноги распухли, невозможно шагать. К 12 часам нас накормили баландой из отрубей. Дали 200 граммов галет.

11 сентября. Сегодня в 12 часов повели на станцию, посадили в вагоны и повезли в Финляндию навстречу неизвестности.

13 сентября. Прибыли во 2-й пересылочный… 8 бараков из бумаги. В них четырёхъярусные нары. Поместили 250 человек. Набиты, как сельди. Дрожим от холода. С питанием хуже. Утром 0,25 литра остывшей в0ды и соли 0,005 граммов. В обед 0,5 литра баланды и 50 граммов хлеба. Вечером 0,5 литра супа и 50 граммов хлеба. Всё.

30 сентября. В таких условиях прожил 17 дней. Существенных изменений никаких. Ходим работать… 5 человек умерло и одного расстреляли за побег.

1 октября. Наконец дождались очереди на отправку в рабочие лагери. 100 человек отправили, но без продуктов.

3 октября. Приехали в город Раума, на берегу Ботнического залива. Встретили хорошо. Накормили досыта. Приступили к работе. Обносим колючей проволокой помещение, где будем жить. Помещение культурное, кругом чисто, всё покрашено.

23 октября. Всё это время работали на погрузке и выгрузке пароходов по 10–12 часов в сутки. На сегодня отобрали нас 50 человек и со всеми вещами погрузили в транспорт и пароходом повезли по заливу.

28 ноября. Вернулись обратно в Раума. Всё это время мы находимся в полуголодном состоянии, используем в пищу всё, что находим: грибы, ягоды.

27 января. Весь период нахождения в Раума работали в порту. Отношение охраны значительно ухудшилось. Пленные борются за своё существование кто как может, — где попросят, а где и украдут. Все помойки посещаются ежедневно, несмотря на запрет.

28 января. К вечеру прибыли в новый лагерь. Получили по куску галеты, закусили всухомятку и стали устраиваться спать на трёхъярусных нарах, Спали чуть ли не друг на дружке. Но и то всем места не хватило. На утро готовились к отъезду.

29 января. Вечером пересели на машину и поехали. Отобрали все мешки, оставив только самое необходимое и по паре белья.

30 января. Познакомился с обстановкой и бытом нового местожительства, куда забросила судьба. Лагерь называется изолятором, т. е. живущие в нём люди подлежат изоляции с этого света в полном смысле этого слова. В бараке, по сравнению с другими лагерями, значительно чище, но всё же вши и клопы гуляют в открытую. Спим на жёстких деревянных койках, на голых досках. Стража находится в коридоре. На волю выпускают на полчаса в сутки для того, чтобы пройти по тропинке вокруг барака от 8 до 12 кругов. Делается до 1700 шагов. Питание: хлеба выдаётся 150 граммов в сутки, один раз на весь день. Причём хлеб не чистый, а суррогат. Утром в 11 часов получаем 1 литр супа, если его только можно так назвать, потому что готовится он из мёрзлого нечищенного картофеля без соли. Вечером мы получаем 1 литр баланды из ржаных отрубей. Причём густоты 2–3 ложки. Вот и всё, чем поддерживается дух военнопленных.

5 февраля. Да, такое питание за 7 дней даёт о себе знать, и вообще чувствуется такая слабость, что чуть-чуть поворачиваешься.

10 февраля. Не проходит и одного дня, чтобы одного-двух товарищей не отправили в «Могилевскую».

20 февраля. Царит полный произвол. Запретили пользоваться даже белым светом. За сутки на окнах открывают ставни на 2 часа, а остальные 22 часа сидим при еле мигающем свете. Причитающиеся продукты полностью не получаем.

3 марта. Из 8 товарищей, приехавших со мной, в живых осталось трое. 5 человек уже умерли. Сегодня в 3 часа дня умер Чернов Андрей Николаевич. Его адрес: Горьковская область, Лысковский район, сельсовет Чернауха, д. Аблонка. Жена — Чернова Анна Михайловна. Просил сообщить, но, пожалуй, не придётся, так как сам уже кандидат в могилу. Да, и жить-то, братцы, очень хочется, но жизнь здесь не мила.

10 марта. Появилась голодная опухоль. Опухли ноги и лицо. Обращался к доктору. Говорит: «Живи за счёт собственной энергии, т. е. больше лежи». Но лежать на голых досках тоже не сладко. На боках появились пролежни.

15 марта. Положение немного улучшается. Начальство лагеря стало относиться более сносно. Хлеб несколько лучше.

Обменяли нижнее бельё, которое носил в течение 8 месяцев. Получено ещё на фронте.

30 марта. Смертность всё увеличивается. Люди помирают один за другим, Начальство лагеря решило, наконец, что-то предпринять. Отводят отдельный барак, в котором помещают больных и «доходяг». Я тоже попал как «доходяга». Посмотрим, что будет дальше. Оттянется ли на несколько дней моё существование?

10 апреля. Положение несколько улучшилась. Суп закладывают гораздо гуще, хлеба дают до 300 граммов, но хлеб состоит наполовину из мякины.

28 апреля. Есть факты заболевания сыпным тифом.

9 мая. Помер Гончаров Борис Сергеевич. Адрес: Москва, Красная Пресня, 6. Декабрьский проспект д. 26, кв. 3.

18 мая. Заболевания, смертность от тифа растёт. Положение критическое, так что шансов на выход из этого лагеря не остаётся никаких.

25 мая. Вот уже более недели, как получаем хлеб, совершенно непригодный к употреблению в пищу. Весь прозеленевший насквозь. Записываю адрес товарища: Вологодская обл., Череповецкий район, п/о. Дмитриево, дер. Плюскино, Трифонов Василий Алексеевич. Жена — Трифонова Александра.

31 мая. Да, проводили и май, а ужасы нашей тифозной жизни продолжаются. Исполнилось 4 месяца, как ежедневно встаю с одной мыслью: как бы покушать, — лишённый общения с внешним миром и даже света и вольного воздуха, и без малейших шансов на скорое освобождение. Положение не из приятных.

4 июня. Сегодня Суоми отмечает 75-летие Маннергейма, но для нас, военнопленных, этот день ничем хорошим не отмечен. Наоборот, с самого подъёма начались неприятные, хотя с виду и пустяшные, беды. Сегодня хлеб получили более гнилой, чем в предыдущие дни, причём оказалось меньше на 50 граммов. Потом обед получили на 2 часа раньше. До следующего дня ждать обеда 20 часов, не особо приятное времяпрепровождение.

7 июня. Для кого весна отрадная, а для меня отрады нет. Да, говорят, что человек 2 раза в жизни бывает глуп: в младенчестве и в старости. Но оказывается, он ещё может глупеть и на почве голода… Ух, если бы привести сюда свежего человека и поместить в нашем помещении, наверное он первое время совершенно бы находился в полном недоумении. Да и немудрено, так как каждый из нас скорее походит на живой труп, на мумию, чем на нормального человека.

9 июня. Сегодня хороший день. За четыре с половиной месяца впервые получили хороший хлеб и, кроме того, получили 0,5 литра очередной добавочной баланды, так что желудок более или менее наполнен.

12 июня. Сегодня переведён в барак здоровых и лишён добавочного пайка.

16 июня. Первый раз получил приказ о выходе на очистку зоны от мусора. Это за четыре с половиной месяца существования в этом лагере. Но дело обстоит крайне плохо. Ни руки, ни ноги не поднимаются. День ото дня всё падаешь и духом и физически.

19 июня. Ходили в баню, получили свежее бельё. В общем, наконец, отдыхаю от вшей и клопов, которые систематически нас съедали зимой.

22 июня. Прошёл ровно год со дня, который остался и будет помниться, как день несчастий и бедствий для всего русского народа, год не принёсший мне каких-либо надежд на лучшее будущее, год, который многие из нас, не задумываясь, согласились бы вычеркнуть из жизни. Год разлуки со всеми живыми и дорогими мне людьми.

23 июня. Ровно год настал, как я получил повестку о явке в Райвоенкомат. Сравниваю два периода жизни — тогда и теперь. Тогда я был жизнерадостный человек с мечтаниями о лучшей жизни впереди А что стало теперь, через год, год несчастий. Вмести нормального человека, только облик человеческий (скелет — ни больше, ни меньше), без всяких надежд на лучшую жизнь в скором времени.

26 июня. Ровно год, как покинул свой любимый дом, родных и близких мне друзей. Но кажется всё это далеко минувшим временем.

30 июня. Умерли Киевский и Лузин, оба в расцвете лет; первый неженат, а у второго остались жена и ребёнок. Да, холод и голод — страшные вещи.

6 июля. Исполнилось 10 месяцев плена.

7 июля. Умер Красной Николай Иванович, — Горьковская обл., Воротынский район, п/о Белявка, пос. Шкириха. Умер в 4 часа дня от поноса.

11 июля. Часовым с вышки в 8 часов дня застрелен из автомата в голову военнопленный Пикин, уроженец Ленинграда, «за нарушение правил внутреннего распорядка лагеря».

17 июля. Итак, все надежды на отправку из этого лагеря рухнули. Сегодня отправят очередную партию. Но я не попал. Вероятно придётся «доходить».

17 августа. Нахожусь в состоянии полной апатии. Ни на что не хочется обращать внимания. Шевелиться нет сил. На отправку в скором времени нет никакой надежды.

20 августа. День рождения любимой дочки Люси. Я не могу даже взглянуть на своего первенца.

24 августа. Сегодня совершил глупость — во время прогулки подобрал мухомор и съел его сырым. От этого весь день кружилась голова и расстроился желудок.

1 сентября. Оказывается, нет той глупости, на которую был бы неспособен голодный человек. В пятницу ходил в баню и по дороге набрал грибов, причём не грибов, а разной дряни. Но так как сварить негде, то съел их сырыми, от чего получил боль, расстройство желудка, понос. Хорошо ещё, что всё прошло через одни сутки.

Да, пролетело и лето 42 года, а нашему полуголодному существованию не предвидится конца.

3 сентября. Зуйкова перевели в барак больных. Изолирован от остальных военнопленных.

5 сентября. Исполнилось год нашему существованию в Суоми, лучше было бы не жить этот год, так как ничего, кроме лишений и страданий, он не принёс. Даже какой-либо надежды на нормальную человеческую жизнь мы не имеем.

Сегодня в последние дни жизни произошло нечто необыкновенное. Силами военнопленных провели вечер самодеятельности Что-то год грядущий нам готовит?

6 сентября. Воскресенье. Получили хорошие пайки чистого хлеба. В 12 часов получаю сообщение, что умер Зуйков. Итак, — вечная память ещё одному военнопленному, перешедшему в мир неведения.

9 сентября. Умерли Зайцев Василий Григорьевич и Баринов Игнат, Горьковская обл., Пильновский район, станция Княжины, д. 20. Отец Баринова — Потап Алексеевич. Город Горький, ул. Коммунальная, д. 14.

13 сентября. Положение с питанием, да и вообще отношение к военнопленным, изменилось в сторону ухудшения.

Примечание. В конце блокнота-дневника имеется календарь, в котором вычеркнуты прожитые в лагере дни до 13/IX 1942 г.

3. Показания финских солдат и офицеров

Финский солдат, сидевший до отправления на фронт в тюрьме Кейлие, рассказал:

Финский прапорщик в своём дневнике записал:

Рейно Рекола, финский лейтенант, взятый в плен нашими бойцами, признался:

Солдат 7-го пограничного егерского батальона Саллинен, бывший до войны студентом Хельсинкского университета, писал своим родным с фронта:

Солдат Вяйне Неваранта из 21 отдельного батальона, сдавшийся в плен 10 января 1942 г., показал:

Солдат Лаури Валениус из 56 пехотного полка, сдавшийся в плеч 26 апреля 1942 г., показал:

Солдат Кауко Мянтюля из 3 пехотной бригады, сдавшийся в плен 26 апреля 1942 г., показал:

Капрал финской армии Свен Эрик Тейфольг рассказал:

_{Газета «В бой за родину»}

^{от 17 августа 1944 г.}

У военнопленного ефрейтора Оскара Липбургера, 13 роты, 137 горно-егерского полка, 2 горной дивизии, взятого в плен 5 мая 1942 г., среди личных вещей найдена красноармейская книжка на имя Гулина А. Я. с советскими деньгами. По этому поводу пленный дал следующее письменное показание:

Перебежчик К. 137 горно-егерского полка 2-й гордой дивизии показал:

Солдат Вийтаниеми из 22 батальона, сдавшийся в плен 22 мая 1942 г., показал:

Солдат Лаури Ройванен из 22 отдельного батальона, сдавшийся в плен 22 мая 1942 г., показал:

Солдат Ленни Киннунен из 32 пехотного полка, сдавшийся в плен 27 мая 1942 г., показал:

Солдат Хууго Юссила из 85 противовоздушной роты, взятый в плен 1 июля 1942 г., показал:

Солдат Эркки Хейсканен из 3 пехотной бригады, взятый в плен 15 сентября 1942 г., показал:

«В Сулаж-горе наша рота охраняла военнопленных красноармейцев. Они размещались в нетопленных полуразрушенных домах. Я часто слышал от них слово «холодно», и руками они показывали, что хотят кушать».

Солдат Юхо Хейсканен из 3 пехотной бригады, взятый в плен 15 сентября 1942 г., показал:

Солдат Калле Кивиниеми из 101 пехотного полка, сдавшийся в плен 11 апреля 1943 г., показал:

Пленный солдат 18 финской пехотной дивизии Альберт Андерс Гунная рассказал:

Взятый в плен солдат финской армии Хейккн Койвисто показал:

Пленный Рипонен показал:

Взятый в плен солдат Кемппайнен рассказал, что на строительстве железной дороги Куусамо-Суомус-Салми пленные советские бойцы работают по 16 часов в сутки голодные, оборванные, босые. Они вынуждены выбирать из помойных ям отбросы.

В Сюскюярви в лагере советских военнопленных находилось около ста человек. Здесь финны били пленных красноармейцев железными прутьями по голой спине. Зверские истязания, издевательства над военнопленными вошли в распорядок дня.

Солдат Вихтори Коскинен из 35 пехотного полка, взятый в плен 15 января 1943 г., показал:

Солдат Кейо Лехтонен из 5 пограничного егерского батальона, сдавшийся в плен 8 марта 1943 г., показал:

Солдат Кауко Мянтюля из 3 пехотной бригады, сдавшийся в плен 26 апреля 1943 г., показал:

Солдат Калле Кивиниеми из 111 пехотного полка, сдавшийся в плен 11 апреля 1943 г., показал:

Солдат Сулхо Майне из 35 пехотного полка, взятый в плен 25 апреля 1943 г., показал:

Солдат Эдвард Хаапалайнен из 101 пехотного полка, сдавшийся в плен 11 апреля 1943 г., показал:

Солдат Пентти Мякинен из 101 пехотного полка, сдавшийся в плен 4 июня 1943 г., показал:

Солдат Мартти Нюстрём из 101 пехотного полка, сдавшийся в плен 18 мая 1943 г., показал:

Солдат Рейно Вуото из 101 пехотного полка, сдавшийся в плен 26 июля 1943 г., показал:

Солдат Мартти Лааксонен из 101 пехотного полка, сдавшийся в плен 8 сентября 1943 г., показал:

Солдат Юхо Койвунен из 101 пехотного полка сдавшийся в плен 4 августа 1943 г., показал:

Солдат Ойва Тауриайнен из 12 пехотного полка, взятый в плен 20 ноября 1943 г., показал:

Солдат Лаури Тойвонвирта из 3 пехотной бригады, взятый в плен 11 декабря 1943 г., рассказал:

В январе 1944 г. на сторону Красной Армии перешёл финский солдат М.

На допросе он показал:

Хладнокровное убийство советских военнопленных стало в финской армии обычным явлением. Командир взвода пулемётной роты 21 отдельного батальона финской армии прапорщик Каулке лично расстрелял неподалёку от Медвежьегорска группу пленных красноармейцев. Сержанты 12 роты 56 пехотного полка Линдстрем, Мякеля и Косолайнен расстреляли 10 пленных.

Лейтенант Юхля из роты ПТО 101 пехотного полка публично хвастался, что расстрелял много пленных красноармейцев. Солдат той же роты Юоси Кивистё расстрелял «для забавы» 2 пленных. Когда командир роты, капитан Никкери узнал об этом, он сказал с восхищением: «Вот такие солдаты мне нужны!».

Финны глумятся над ранеными, попавшими в плен, и добивают их. Лейтенант Ниеми из 21 отдельного батальона финской армии лично застрелил в Медвежьегорске 8 раненых красноармейцев и приказал стоявшему поблизости автоматчику пристрелить и остальных раненых, попавших в плен. Командир 1 батальона 3 пехотной бригады увидел раненого красноармейца, 3 дня лежавшего без медицинской помощи и истекавшего кровью. По его приказу пленный был отравлен, а группа пленных раздета догола и расстреляна из автоматов. Солдат 2 взвода пульроты 23 отдельного батальона 101 пехотного полка Салвениус застрелил в лесу под Ряйселя пленного красноармейца, у которого были перебиты обе ноги.

Сержанты 12 роты 56 пехотного полка Линдстрем, Мякеля и Косолайнен, захватив в плен санитарку, изнасиловали её, убили и обнажённый труп подвергли неслыханному осквернению.

Подполковник К. Селезнёв.

(Составлено по показаниям пленных)

_{Газета «За нашу победу»}

^{от 22 июля 1944 г.}

С этим никогда не примирится разум.

Уже, кажется, ничего нового не сможет придумать изощрённая фантазия немецко-финских палачей; опять война с безоружными — стариками, женщинами, детьми, опять кошмарные издевательства над военнопленными командирами и красноармейцами… Но вот стоит перед нами Тойво Арвид Лайне в своей дрянной серой курточке, глядит в пространство потухшими, бесцветными глазами и подробно рассказывает, что видел, божится и опять продолжает рассказ, клянётся и призывает в свидетели товарищей из 20-й пехотной бригады.

Перед нашими глазами — лагерь для русских, находившийся близ Суоярви, страшный лагерь, обитатели которого знали только одну возможность избавиться от нечеловеческих мук — смерть.

Здесь за колючей проволокой содержалось около тысячи военнопленных: истощённые тела их покрывали жалкие лохмотья. Многие от голода уже не в состоянии были ходить, но охранники палками поднимали их на ноги и гнали в лес на работу.

После 15–16 часов изнуряющего труда они получали по кусочку хлеба, в котором мука была примешана к опилкам, и по кусочку конины. Однажды начальник лагеря вынул из кобуры револьвер и просто так, для острастки, на виду у всех застрелил пленного, стоявшего поблизости.

— Всё это могут подтвердить наши солдаты, — говорит Арвид, считая, видимо, что зверства лахтарей прежде были для нас секретом.

— Я видел, — продолжает он, — как четыре охранника натравили собаку на пленного русского. Собака свалила его с ног и начала рвать тело. Лицо и руки его были в крови, а охранники давились от смеха. Вдоволь натешившись, они отозвали собаку, а пленный, шатаясь и падая на каждом шагу, заковылял к бараку; позади за ним тянулся кровавый след.

— Это тоже могут подтвердить мои товарищи, — не забывает напоминать Арвид.

Но всё это меркнет перед описанием лагеря в Кеулиё близ Турку, где находились раненые. Их тоже гнали на работы, предварительно отобрав сапоги. И они ходили босиком, разбивая в кровь ноги, покрытые страшными нарывами и язвами,

Раненых не положено было лечить, зато их избивали до потери сознания. Они сами, если могли, вытаскивали из ран пули, осколки снарядов и мин. Конечно, их морили голодом: велика ли польза от умирающих! И они поедали всякие отбросы.

…Это было зимой. На перевязочный пункт роты был доставлен тяжело раненный русский. Никакой помощи ему не оказали и оставили на ночь под открытым небом. К утру пленный замёрз. Мы уже видели один из самых страшных застенков, созданных финнами для мирных жителей в Петрозаводске. Мы знаем, что там творилось, по рассказам узников, которым посчастливилось выжить в этом лагере смерти.

Но вот свидетельства самих финнов:

— У станции Петрозаводск был участок, ограждённый колючей проволокой. Когда мы проходили мимо, оттуда всегда доносились крики и плач. Внутри лагеря, за проволокой, виднелись полуголые дети 6–7 лет. Они тянули ручонки, прося хлеба или денег. Но часовые стреляли в прохожих, как только те хотели приблизиться к проволоке.

— Каждый день из Петрозаводского лагеря на десяти-двенадцати повозках вывозили трупы умерших, — дополняет показания Арвида Лайне солдат бронетанковой дивизии Саарелайнен.

Мы не забыли, что лахтари бредили «великой Финляндией» до Урала.

— Нам говорили, — вспоминает капрал Ойва Туркия из 4-й пехотной дивизии, — что Ингерманландия и Карелия будут присоединены к Суоми вместе с другими областями…»

Если бы дать им волю, они превратили бы в застенок весь наш Север и Восток.

Недавно танкисты старшего лейтенанта Прокопенко нашли на дороге трупы наших разведчиков, исполосованные финскими ножами, с вырезанными на груди звёздами. То были люди из соседней части, боевые товарищи. Наши бойцы поклялись над телами замученных, что отомстят сполна финским разбойникам за все их злодеяния.

И танкисты свято держат своё слово, как держат его наши пехотинцы, артиллеристы, лётчики — бойцы всех родов оружия.

А. Рискин

_{«Ленинградская правда»}

^{19 августа 1944 г.}

_{Карельский перешеек}

Письмо доктора Гюидо Пидерман об условиях содержания советских военнопленных в финских лагерях[4]

«Цюрих, октябрь 1942 г.

Высокоуважаемый господин!

В середине сентября 1942 г. я возвратился из пятимесячной поездки в Хельсинки, где я работал в качестве хирурга финского Красного Креста. Финны, которым я был известен как член 1-й швейцарской врачебной миссии зимой 1939-40 г., оказали мне большое доверие, предоставив возможность посещения многих лагерей для русских военнопленных.

В июле этого года я посетил 6 различных лагерей (лагерь офицеров, трудовой лагерь, пересыльный лагерь) без официального поручения с чьей-либо стороны. В лагерях я имел возможность по своему желанию фотографировать и захватить с собой в Швейцарию снимки, часть которых воспроизведена в приложении к моему письму.

Положение русских военнопленных в финских лагерях таково, что я считаю необходимым довести об этом до сведения людей, для которых духовное наследие Анри Дюнан[5] стало человеческой обязанностью.

В июле 1942 г. в финских лагерях находилось приблизительно 30 тысяч военнопленных. Это были оставшиеся в живых от 45 тысяч пленных, 15 тысяч уже умерло от голода и болезней на почве недоедания. Так сообщили мне об этом в Финляндии.

В лагерях, которые я посетил, я нашёл пленных в очень тяжёлом положении. Большая часть обитателей лагерей находилась в явно истощённом состоянии. Я видел заболевания на почве истощения во всех стадиях: впалые щёки, ввалившиеся глаза, опухшие ноги, вздутые животы, исхудавшие человеческие тела, подобные скелету, — всё это свидетельствовало о крайнем истощении на почве голода. Самые изнурённые среди пленных были настолько слабы, что едва могли держаться на ногах. Многие лежали уже на протяжении многих дней и недель на жёстких нарах в бараках и в барачной больнице и страдали кровавым поносом. Финский офицер из комендатуры одного трудового лагеря сказал мне, что ежедневная производительность труда семи «здоровых» русских в лагере едва достигает производительности одного финского рабочего. «Они делают это не по злой воле, — заявил офицер. — Они просто очень слабы. Когда я им однажды выдал картофель, то они на следующий день повысили производительность труда в два и в четыре раза».

Заболевания принимают в лагере пленных катастрофические размеры. Сопротивляемость организма у этих истощённых людей сведена к нулю.

Финский врач одного трудового лагеря рассказал мне следующее:

«Часто пленные заявляют, что они из-за слабости не в состоянии продолжать работу. Я осматриваю их и не нахожу ничего особенного, кроме общего истощения. Через неделю нахожу у тех же людей большие каверны в лёгких, они умирают в течение 4–6 недель от явно прогрессирующего туберкулёза лёгких». В таких условиях даже незначительные, пустяковые раны не заживают. Они нередко переходят в кровоточащую гангрену и принимают, таким образом, угрожающую для жизни форму… Жилых помещений явно недостаточно. Так например, я видел барак площадью 15 х 7 метров, в котором было размещено 230 человек. Очевидно, что при такой скученности людей имеется чрезвычайная опасность инфекционных заболеваний даже для людей, нормально питающихся, а тем более для истощённых людей…

О состоянии одежды пленных Вы можете составить себе представление по приложенным фотоснимкам. Всё, что они имеют, — это изорванное в клочья солдатское обмундирование. Даже на зиму не все обеспечены обувью, а часть имеющейся обуви находится в самом скверном состоянии.

Я имел возможность подучить в Центральном бюро по делам пленных сведения о статистике смертности среди пленных. Кривая смертности представляет собой наглядную картину положения военнопленных: в январе-феврале 1942 г. смертность среди пленных, находящихся в лагерях, достигла катастрофического уровня — до 30 % в неделю. На таком уровне смертность держалась в течение нескольких недель. Затем смертность до июля постепенно снизилась, благодаря улучшению условий жизни летом. Но всё ещё каждую неделю умирали от голода и его последствий сотни молодых людей. Безусловно, что с наступлением холодной погоды смертность снова значительно увеличилась…

В этих условиях необходимо считаться со страшным фактом, что десятки тысяч людей, или даже больше, погибнут предстоящей зимой.

Международный Комитет Красного Креста, которому я представил подробный медицинский отчёт о состоянии русских плечных в Финляндии и которому я предложил свои услуги для оказания какой бы то ни было помощи пленным, сообщил мне три недели тому назад, что он имеет в виду оказание таковой. Однако я имею основания опасаться, что эта помощь придёт слишком поздно.

Во имя голодающих и страдающих от холода, во имя тех людей, которым угрожает страшная смерть, за жизнь которых я также чувствую себя ответственным с тех пор, как стал свидетелем ужасающей нужды, прошу Вас: помогите мне немедленно осуществить кампанию по оказанию им помощи…

Доктор Гюидо Пидерман

Цюрих 8, Физикштрассе, 6».

(Перевод с немецкого)