Чужак. Сапсан и нетопырь

— Часть 2

Через два витка лестничной спирали беглецы оказались снова на такой же площадке с такой же, как и внизу дверью. Только запертой.

— Это ярус моих камер, — заметил Квинт. — Там сейчас должно быть пусто.

— Тогда пошли дальше.

Еще пара витков по лестнице и снова дверь.

— Заглянем, — решительно сказал Дар. — Если там есть пленники, то освободим — помощники не помешают.

Квинт не возражал и Дар начал подбирать ключи. Нужный нашелся быстро — здесь, похоже, тоже не чурались стандартизации. Через несколько шагов они увидели по обе стороны коридора решетчатые стены камер. Они были пусты… нет, в этой кто-то есть!

— Эй, приятель! — негромко окрикнул Дар. Но фигура в лохмотьях, словно не слыша, продолжала сидеть на полу камеры, спиной к коридору. Узник опустил голову между колен, прикрывшись сверху руками, и слегка покачивался из стороны в сторону. Дар подошел ближе, бегло оглядывая также соседние камеры. Сделать это было легко, поскольку, в отличие от его секции, все стены камер, кроме задней, здесь были сделаны из стальных прутьев с довольно большими просветами между ними. Были в камерах также и нары в два этажа у дальней стены, и дыра для оправки, в полу. В камерах было довольно чисто — это отделение тюрьмы явно пустовало давно. А то, что всё же пованивало… Дар насторожился — что-то было неправильным. Запах… это не совсем запах, точнее — совсем не запах…

Образ-мысль мертвого тела. Вокруг него — какое-то облако. Напротив стоит фигура, отчетливо видно, что глаза ее закрыты.

— Посмотреть с закрытыми глазами? Зачем?

Образ-мысль подтверждения и повторения.

Озадаченный, Дар всё же, на несколько секунд прикрыл глаза. И он действительно увидел…

Факел на стене продолжает светить, но иным, неприятным желтушным светом. Решетки почти невидимы, только тонкие синие прожилки обозначают их положение. Стены залиты однородным серым цветом. А фигура в камере окружена грязно-коричневой гнилостного цвета аурой, с уходящими куда-то наверх черными нитями. Нитями, которые живо напомнили Дару момент его прибытия в этот мир… нитями заклинаний…

Настолько живо напомнили, что Дар резко открыл глаза и дернулся.

— В чем дело? — с недоумением спросил Квинт, тревожно оглядываясь. — Дайте мне ключи, я попробую выпустить беднягу.

— Подождите минутку, — Дар сделал рукой предостерегающий жест. — Я пытаюсь понять, что тут не так…

Он снова закрыл глаза, и та же картина снова предстала перед ним. Для интереса он повернулся в сторону напарника, и увидел яркую розоватую ауру, с синеватыми пятнами там, где на теле оставались кровоподтеки. Были там еще какие-то цвета, но Дару некогда было разбираться. Он опять развернулся к существу в камере и вгляделся. Нити вдруг зашевелились, одна из них, короткая, начала раскачиваться, подобно усику какого-то гигантского таракана, вдруг рванулась через решетку к Дару, и он ощутил ее отвратительное липкое прикосновение… Дар отшатнулся и снова открыл глаза.

Фигура разогнулась и начала вставать.

Квинт издал какой-то невнятный всхлипывающий звук и выхватил саблю. Дар попятился и поднял цепь.

Заключенный, повернувшись к ним, стоял у самой решетки. Это был гниющий труп. Пергаментного цвета кожа местами слезла, обнажив почерневшее мясо. В дыре на месте отвалившегося носа копошились черви. Рот, полный гнилых зубов щерился хищным оскалом… Сейчас Дар уже четко различал шевелящиеся нити, которые тянулись к ним от зомби. Они, как видно, заменяли ему глаза, поскольку зомби глядел пустыми вытекшими глазницами прямо на них, и поворачивал следом голову, когда они перемещались.

Первым пришел в себя Квинт, а не Дар.

— Зомби! — воскликнул он, опуская саблю. — Слышал я про таких, но видеть, слава Хору, не приходилось! Экая пакость… хуже иношных тварей.

Дар машинально отметил про себя факт существования каких-то тварей, и продолжал наблюдать за зомби. А тот вцепился в прутья лапами с когтями, отросшими не хуже чем у Дара давеча, в облике шедды, и пытался протиснуться через решетку. Но к счастью, расстояние между прутьями было слишком узким.

— Пошли дальше, — поторопил Квинт, — пусть… этот здесь сидит. До нас ему не добраться.

Больше на ярусе не было ничего примечательного, и они снова пошли по винтовой лестнице вверх. Новая дверь отличалась от прочих тем, что была без железной окантовки и имела вырезанные на ней странные знаки. Кроме того, на ней не было ни засова, ни замка, ни замочной скважины. Квинт озадаченно посмотрел на дверь и попробовал ее с силой толкнуть — потянуть было не за что, ручка на двери тоже отсутствовала. Но дверь даже не вздрогнула — она явно оказалась крепче, чем выглядела. Дар задумался — тратить время на эту дверь или идти дальше, вверх. Кстати…

— Квинт, там, ярусом выше, казарма — она сразу за дверью?

— Нет, там тоже коридор, а вход в казармы в его конце.

— Значит, если мы тут пошумим, нас услышать не должны?

— Если никого Алекта не принесет, то не услышат.

Кто такая Алекта Дар не знал, но по тону понял, что это означает что-то вроде "черт не принесет". И он решительно навалился на дверь, со всей своей новообретенной силой. С тем же результатом, что и у Квинта — дверь не шелохнулась. Озадаченный Дар стал разглядывать её внимательнее.

— Может, пойдем, ну её? — спросил легионер.

— Не терпится схватиться с охраной? — хмыкнул Дар. — За дверью, которая не открывается, по идее, должно скрываться что-то ценное. А значит — и нам может пригодиться.

Квинт промолчал, и Дар с некоторым недоумением сообразил, что спутник неявно признал его право командовать, признал старшим в их команде. М-да, растем прямо на глазах… Но что же делать с этой клятой дверью? А ну-ка, если и на нее посмотреть не глазами?

С закрытыми глазами дверь выглядит молочным туманным покрывалом, а вот вырезанные знаки выделяются серебряными инкрустациями. А рядом с каждым из них, как тень, его же след, повернутый на разные углы. А что если попробовать повернуть знаки? Мысленно не выходит…. коснемся рукой. Интересно, моя рука светится голубоватым огнем, как высоковольтный проводник. Аккуратно коснуться знака… дьявол, пальцы щиплет, точно, как током… теперь поворачиваем, ага, все-таки она вертится! Совмещаем со следом, потом второй, третий…

Дар отдернул руку и открыл глаза — дверь сама собой медленно поворачивалась, открывая проход. А Квинт, отступив в сторону, смотрел на него с большим удивлением.

— Так вы — маг, — выдохнул он. — А я-то хорош, не понял сразу…

— Сразу вы поняли прочти правильно — я, вообще-то, не маг, а если и маг, то крайне неумелый. — Дар произнес эти слова ранее, чем подумал, что может быть, не стоило разуверять легионера. Хотя… чего тут темнить, всё равно в любой момент откроется, так хуже будет. А Квинт ему симпатичен, обманывать его неохота. И, как и раньше обрывая разговор, Дар первым шагнул в открывшийся проход.

Новый коридор до отвращения напоминал два предыдущих — архитектор тюрьмы явно не утруждал себя лишними фантазиями. Нет, одно отличие было — Дар резко остановился, так что Квинт едва не наскочил на него. Коридор перегораживала сеть, весьма напоминающая паутину из светящихся нитей. Дар разглядывал ее в недоумении — какой паук мог такое сплести?

— В чем дело? — негромко, но с явным нетерпением спросил легионер. — Что вы увидели?

— А вы не видите? — задал встречный вопрос Дар.

— Нет. — Квинт откровенно был в недоумении.

Только через несколько секунд Дар сообразил, что видит не паутину. Для проверки он прикрыл глаза, и та же "паутина" ярко вспыхнула перед ним на фоне черноты коридора. Так, тут и диплома не надо, чтобы понять, что перед ним магическая ловушка или сигнализация. Но вот ведь досада — не обойти и не протиснуться, нити расходятся едва на пару десятков сантиметров и перегораживают весь проход! И тут Дар вспомнил, что легионер ждет от него ответа.

— Перед нами — магическая ловушка, — пояснил он. — Я ее вижу, но обойти не могу. Вам приходилось иметь дело с магическими ловушками?

— Конечно, — к удивлению Дара ответ Квинта прозвучал спокойно и уверенно. — Много раз. И сам ставил, и обезвреживал. Только у меня для этого были специальные заряженные артефакты. А сейчас нету.

— А ведь так и должно быть, — запоздало подумал Дар. — Если в этом мире магия так же обычна, как у нас — электроника, то центурион, офицер, не мог не иметь с нею дела. Может быть, он и подскажет нечто дельное…

— Перед нами что-то вроде паутины. Крепится опорными нитями в восьми местах к полу, стенам, потолку. Я их вижу, как будто раскаленными. Вам это что-то говорит?

— По вашему описанию похоже на армейскую "огненную сеть". Ставится на входах в строго охраняемые и редко посещаемые объекты — склады, хранилища. Поражает, при нарушении целостности, вспышкой пламени, причиняющего ожоги разной степени тяжести — от средних, до смертельных. Без подпитки активна около дюжины дней. Обычно — одноразового действия. Настраивается на определенный артефакт-ключ, позволяющий пройти сквозь нее, не повреждая. Для разминирования используется стандартный артефакт "водяной щит"… — Квинт отчеканил всю эту тираду без единой запинки, словно наставление по магическому саперному делу читал.

Дар был восхищен, но к решению проблемы это его не подвинуло — артефакта "водяной щит" у них в запасе не имелось. И ключа — тоже.

Образ-мысль шеды в чешуе, который рвет паутину и двигается дальше.

Новый образ мысль — человеческая фигура идет сквозь паутину, окутывается на миг огнем… Затем потешно трет себе лицо и руки, идет дальше. Кажется, это должно означать, что и в человеческом облике сеть особого вреда не причинит…

— Так, — принял решение Дар, — Квинт, отойдите назад, так, чтобы вас не задело огнем. Я же пойду сквозь сеть — по моей оценке (Дару почудилось, что кто-то хихикнул) мне она не повредит — и обезврежу ее.

— Хорошо, — спокойно отозвался легионер, отступая метра на три, — вам лучше знать, что вы сможете сделать.

Дар вздохнул пару раз — не сказать, что "прижариться" ему сильно хотелось, но он верил, что шедда не лжет, и серьезной опасности нет, и, прикрыв глаза, резко шагнул вперед, прямо в сеть.

Далеко от тюремных коридоров, в рабочем кабинете хозяина Безымянного Замка, налился желтым светом и замигал небольшой кристалл, вставленный в костяную оправу из детского черепа. Одновременно раздался негромкий мелодичный сигнал — разорванная сеть-ловушка подала тревогу. Но в кабинете не было никого. Хозяин отсутствовал в замке уже более двух дней, что вызывало у замковых обитателей несказанное облегчение. Вот и ученик и помощник Хозяина, который должен был в это время следить за порядком, вместо этого занимался в своей комнате приятным развлечением — истязал новую рабыню. Несчастная женщина была подвешена за скованные запястья к крюку в потолке так, что едва доставала до пола пальцами ног. Ее нагое тело было исполосовано кровоточащими рубцами, поверх едва заживших прошлых — истязания продолжались не первый день. Рот был заткнут кляпом — криков и стонов некромант не любил. Ноздри мага на бледном лице раздувались, как у наркомана, вбирая запах крови и невидимые эманации боли и страха. Раздражение, которое он испытывал последние дни, отступали. А ведь всего три дня назад он блестяще завершил тщательно подготовленное задание Хозяина, так что даже удостоился похвалы от него — величайшая редкость! Переполненный сознанием своего могущества, он решил самостоятельно провести вызов шедды, вопреки недвусмысленно высказанному запрету Хозяина, и этот вызов окончился позорной неудачей — шедда упорно отказывался подчиниться стандартной формуле укрощения. Такое фиаско глубоко уязвило самолюбивого мага. А неизбежное неудовольствие Хозяина могло обернуться еще большими неприятностями. Все это требовало компенсации…

Без злобы, деловито, как извлекающий из инструмента звуки музыкант, маг размахнулся бичом, с граненым, в палец толщиной, кожаным ремнем, и нанес беззащитной жертве очередной удар…

Дар с силой провел руками по лицу и обнаружил, что брови у него обгорели. Но в целом он действительно отделался легко — кожу только слегка пощипывало от ожога. Он обернулся и увидел, что от паутины не осталось и следа. Тогда он сделал приглашающий жест Квинту и двинулся дальше.

Следующая дверь оказалась не в боковой стене, как ожидал Дар, а в конце коридора, там, где все предыдущие ярусы оканчивались тупиками. И эта дверь, как и входная, тоже имела лишь вырезанные на ней руны. Теперь Дар, следуя полученному опыту, сразу всмотрелся вторым зрением, и начал передвигать руны до совмещения с их тенями. Дверь отворилась, Дар шагнул вперед и отшатнулся, как от удара в лицо — чудовищное по сложности переплетение светящихся и шевелящихся магических потоков обрушилось на него, как вспышка шоковой гранаты. Нитями их уже назвать было трудно — скорее это были канаты! Справившись с шоком, Дар разглядел, что магический барьер разгораживает помещение на две примерно равные части. Перед барьером, в локте от него, на полу была нарисована толстая неровная черта бурого цвета. Явно — для тех, кто магическим зрением не обладал. Например, для стражников.

Приглушив, насколько это было теперь для него возможно, второе зрение, Дар разглядел, наконец, что именно отгораживал барьер — металлическое кресло самого зловещего вида, напомнившее Дару нечто из арсенала инквизиции, и хрупкую человеческую фигурку, скрючившуюся в этом кресле. На руках и ногах узника Дар увидел кандалы из столь хорошо знакомого ему зеленоватого димерита. Что же это — другой шедда? Если его не только заковали, но и еще магической стеной оградили — значит, считают поопаснее, чем его, Дара. И как теперь быть?.. В этот момент Квинт, который настороженно ждал в коридоре, решил тоже войти в камеру. Взглянув на фигурку в кресле, он резко втянул в себя воздух, и потрясенно спросил:

— Госпожа Элеана? Это вы?

Очередной Малый Императорский прием подходил к концу, и Церапис Сципион Вульпекс слегка подобрался. Предшествующие пару часов он, как и значительная часть присутствующих, слушал вполуха объявления церемониймейстера и рассматриваемые вопросы, не забывая беззвучно флиртовать с ближайшими к нему придворными дамами. Для подобных случаев существовал отработанный столетиями язык жестов, который любой человек при дворе выучивал ранее, чем полный титул Его Императорского Величества, занимавший, в письменном виде, полстраницы убористым почерком… А Вульпекс, слывший при дворе заядлым сердцеедом, владел этим языком в совершенстве. Отсутствие же интереса к докладываемым делам объяснялось крайне просто — Вульпекс заранее знал, что будет доложено, и какое будет оглашено решение… Неожиданностей не предвиделось, и действительно не случилось — текущие дела двора, мелкие вопросы внутренней и внешней политики, утверждение программы ежегодных Игр Цераписа, жалоба мерканского посла на задержание двух "мирных торговых кораблей в нейтральных водах" (в действительности один корабль принадлежал работорговцам, а второй вез контрабандный груз наркотиков), сообщение из Раменья об отбитом с небольшими потерями набеге самалитов на княжество Тарпан…

В конце приема традиционно рассматривались личные просьбы. И пробудившийся интерес Вульпекса был, опять же, связан с тем, что он знал заранее, кто и о чем станет просить. Церемониймейстер ударил посохом об пол, и громко объявил:

— Церапис Сергий Пробус, первый центурион в отставке, с личной просьбой к Его Императорскому величеству.

Пожилой плотного сложения человек, одетый по провинциальной моде, выступил вперед, отвесив короткий военный поклон в сторону императора.

— Вы ведь ветеран сражения 1988 г., уважаемый Пробус, — любезно заметил император, давая тем самым разрешение говорить. — 2-й Гебальский легион, в котором вы сражались, покрыл себя неувядаемой славой!

— Да, Ваше Величество, я был тогда четвертым центурионом. Из наших там выжило менее десятой части, — ветеран был приятно удивлен памятливостью императора. Вульпекса же это нисколько не удивляло — биографические детали просителей выясняли и заранее предоставляли императору люди его ведомства. А сам Его Величество тоже отлично знал цену подобным мелочам.

— Так в чем же состоит ваша просьба, уважаемый Пробус?

— Ваше Величество, три месяца назад, мы с дочерью прибыли в столицу — девочке уже семнадцать, пора подыскивать мужа. Мы мало кого знаем, но знакомые появились и среди них один хлыщ… прикинулся скромным таким, стихи читал… И вот однажды сделал предложение моей дочери. А когда я его начал спрашивать — когда и как, от всего отказался. Девочка декаду в слезах… Прошу Ваше Величество обязать этого хлыща жениться на моей дочке!

— И как же имя, этого обманщика?

— Церапис Сципион Вульпекс его зовут!

В зале послышались смешки, которые смолкли, как только император строго посмотрел в зал. Вульпекс начал медленно выбираться на свободное место.

— Церапис Сципион Вульпекс — предстаньте перед лицом Его Императорского Величества! — объявил церемониймейстер. Вульпекс занял положенное ему место перед троном. Пробус посмотрел на него неприязненным взглядом, а Вульпекс одарил своего потенциального тестя обаятельной улыбкой.

— Вы слышали, господин Вульпекс, что вас обвиняют в нарушении обещания жениться?

— Да, Ваше Величество.

— Вы подтверждаете, что давали такое обещание?

— Нет, Ваше Величество.

— Вы что же, заявляете, что я лгу? — Пробус, ощерившись, развернулся в сторону Вульпекса.

— Тише, спокойнее, господин Пробус! Господин Вульпекс, мы желаем услышать ваши объяснения своему поведению.

— Ваше Величество, я действительно знаком с многоуважаемым господином Пробусом и его дочерью, очаровательной Цецилией. Я вхож в их дом и смею считать себя их другом. Но господин Пробус впал в невольное заблуждение, в отношении моих намерений. Я прошу Ваше Величество спросить у него, как и когда он пришел к заключению, о якобы сделанном мною предложении.

— Действительно, господин Пробус, вы сами присутствовали при разговоре и слышали слова господина Вульпекса, или вам их кто-то передал, например ваша дочь? — история начала забавлять императора и он оживился.

— Я слышал сам… присутствовал… то есть не совсем… — Пробус замялся. Чувствовалось, что он не в своей тарелке. Честность старого служаки боролась в нем с обидой и уязвленным самолюбием.

— Так как же было дело, что это значит — присутствовал, но не совсем? — император уже откровенно наслаждался редким случаем в дворцовой рутине. — Вы, что же, подслушивали под дверью?

— Как вы могли так сказать, Ваше Величество! — оскорбился Пробус. — Я подходил к дверям и случайно услышал…

— Так что именно вы услышали? Вы можете воспроизвести слова господина Вульпекса?

— Там было что-то в стихах… я точно не запомнил, — Пробус смутился. — Что-то про молнию господню, про то, что он весь горит… про небеса, преисподнюю… Я так понял, что он клянется именем Цераписа-громовержца…

Смешки в зале уже не прекращались, сам император улыбался. Пробус побагровел. Вульпекс изображал полнейшую невозмутимость.

— Как ты любишь, девушка, ответь,

По каким тоскуешь ты истомам?

Неужель ты можешь не гореть

Тайным пламенем, тебе знакомым,

Если ты могла явиться мне

Молнией слепительной Господней,

И отныне я горю в огне,

Вставшем до небес из преисподней?

— продекламировал он.

— Не эти ли слова произносил господин Вульпекс, вы подтверждаете, господин Пробус?

— Да… кажется… — Пробус был сильно удивлен. — Да, точно, они…

— Это, господин Пробус, стихи известного сейчас в столице молодого поэта, преторианца Никлуса Гумилюса. Боюсь, что вы действительно оказались жертвой недоразумения.

Пробус смешался.

Император поднял руку, и в зале восстановилась тишина.

— Рассмотрев просьбу господина Пробуса, я постановляю — в виду явно происшедшего недоразумения, в просьбе об обязательной женитьбе господина Вульпекса на дочери господина Пробуса отказать. Господин Вульпекс, разумеется, вправе просить руки дочери господина Пробуса в обычном порядке, если он этого пожелает… — император покосился на невозмутимого Вульпекса. — Но поскольку господин Пробус и его дочь потерпели… некоторый моральный ущерб, я объявляю их находящимися под императорским покровительством и приглашаю к участию в Большом приеме в следующем месяце. Я почти уверен, что ваша дочь, господин Пробус, чьи достоинства подтверждает и господин Вульпекс, — император снова покосился в его сторону, — сможет найти себе более достойного жениха чем этот… хлыщ…

Несмотря на отчетливо прозвучавшую в словах императора иронию, на этот раз никаких смешков не было — Вульпекс был известным мастером клинка, и смеяться над ним было небезопасно. А объявление над семейством Пробуса императорского покровительства автоматически делало его дочь желанной невестой. Помимо оплаты из казны расходов на участие в Большом приеме, попасть на который удавалось далеко не каждому провинциалу, даже принадлежащему к патрициату, это было еще и добавкой к приданому, и вполне вероятное продвижение по службе для будущего мужа. Пробус, отлично понимавший это, был полностью удовлетворен. Он уже смотрел на Вульпекса вполне дружелюбно. Вульпекс отвесил положенные церемониальные поклоны императору и Пробусу, и отступил в сторону. Через било прием завершился, император удалился в малозаметную боковую дверь и придворные с посетителями разошлись. Остались только молчаливые лакеи, которые начали быстро наводить в зале порядок, и незаметно для прочих задержавшийся Вульпекс. Выждав, пока в зале не осталось никого, кроме него и лакеев, он отправился к двери, за которой скрылся император, и тоже вошел в нее. Сразу за дверью в него уставились дула двух десантных стрелометов "барс", в руках караульных преторианских гвардейцев. Еще двое подобравшись, держали руки на эфесах адамантитовых клинков. Вульпекс приостановился, подождал, пока узнавшая его стража уберет оружие, и прошел дальше. Следующее помещение представляло собой рабочий кабинет — книжные полки по стенам, один большой стол посредине — с картой Лакаанской Империи во весь стол, стол поменьше — возле окна. За этим вторым столом сидел император, переодевшийся из церемониального мундира в светло-серый полувоенного покроя френч. Вульпекс, не спрашивая разрешения, пододвинул к столу одно из стоявших в комнате кресел, и уселся напротив императора.

Лицо императора было бледным, мало отличаясь цветом от его одежды. Под глазами набрякли мешки — он выглядел намного старше своих сорока с небольшим. Вульпекс, который был всего на десять лет младше, выглядел рядом со своим государем юношей. Император курил ароматизированную табачную палочку и молчал. Вульпекс — тоже молчал.

— И зачем ты устроил весь этот спектакль? — задал наконец Вульпексу вопрос Летип Второй Лакаанский. — Не думаю, чтобы просто поразвлечь меня и публику.

— Конечно, ты угадал — мне нужно было, чтобы ты объявил старину Пробуса под свое покровительство.

— А сделать это проще нельзя было?

— Если сделать проще, это вызвало бы зависть и подозрения — с чего бы это милость к неизвестному провинциалу? А так всё получилось естественно — император пожалел ветерана, попавшего в неловкое положение на публике, и проявил милость. Кстати, его Цецилия действительно симпатичная девушка и совсем не глупа. Жаль даже было морочить ей голову. Впрочем, далеко у нас дело не зашло… так что утешится, и станет чуть менее наивной, что тоже только на пользу.

— И что же у тебя за интерес к этому Пробусу? Или опять скажешь, что это — "оперативная разработка" и мне не стоит забивать голову ее подробностями?

— Скажу, конечно, но подробности тебе знать стоит. Сам Пробус и Цецилия тут ни при чем. Меня интересует их домашний лекарь — монах с Востока. Очень любопытный тип, хоть и старается держаться как можно незаметнее.

— И что же он такое — раз уж привлек твое внимание? Новый резидент Мерки, как минимум?

— Новый резидент Мерки прибыл в Империю два месяца назад, — сухо ответил Вульпекс. — Под видом советника мелкого князя из Раменья. Сейчас он активизирует ранее законсервированных агентов, справедливо подозревая, что прежняя сеть и его предшественник засветились у нас. Но это не тот вопрос, который должен волновать твое величество.

— Вульпекс, у нас что, серьезные неприятности? — император резко затушил сигарету.

— К сожалению — да. Снова, спустя несколько десятилетий относительного бездействия, зашевелился Безымянный Замок. Я подозреваю, что этот монах — его эмиссар. И сейчас я в этом подозрении укрепился. Ты же знаешь, что я три дня назад был в Этрурии? Был по совсем другим делам, но оказался свидетелем странного события — нападения с похищением и почти без следов. И с применением очень сильной магии — уровня шестого, как минимум. Интересен и объект нападения — тесть нашего мэтра Гистоса и его племянница.

— Их похитили? Есть подозрения — кто?

— Похитили, или убили, но думаю, что первое. Убить можно было проще. А тут, похоже, была атака внутрь дома, через наведенный портал. А затем пожар, с применением настолько сильной магии, чтобы отбить возможность проследить направление телепортации. Что же до подозрений… тут это слово не совсем подходит. Есть почти полная уверенность… и это самое скверное…

Вульпекс пощипал нижнюю губу. Потом встал, открыл шкафчик в стене своим ключом, достал оттуда бутылку вина и пару бокалов. Налил вина себе и императору, затем снова уселся в кресло. Помолчал, отпив вина.

— Я не стал тратить время и вернулся порталом, а потом сразу отправился к Гистосу. Он был не просто ошарашен — у него глаза на лоб вылезли. Потом я встретился с его женой Летией — тоже, кстати, не последним человеком в Гильдии магов, дочерью похищенного мага и тетки его внучки. Так вот, она была крайне опечалена, но не удивлена! Это-то показалось мне самым странным. Я проявил неделикатность и надавил. Не стану утомлять тебя подробностями — как, но, в конце концов, узнал от нее прелюбопытнейшие вещи. Она рассказала, что у нее была сестра — кстати, полностью лишенная доли, что, как известно, редкость в семьях потомственных магов. Кроме того сестра была, как она выразилась, "простовата", т. е., как я понимаю, придурковата. Эта сестра однажды стала жертвой грубого насилия. Насильника найти не удалось — первая странность, поскольку искали очень тщательно. И она забеременела от насильника — еще одна странность. Когда же сестра с отцом стали ее уговаривать избавиться от ребенка, она сказала, что у нее был посланник, и велел ей ребенка беречь, а также срочно посетить святилище Сешат. Они отправились туда все вместе. Что им сказала Сешат в точности, Летия мне так и не сообщила, но выяснилось, что судьба ребенка связана с Безымянным Замком и что хозяин Замка обязательно со временем захочет этого ребенка заполучить себе. Кстати, богиню-покровительницу для будущего ребенка ей предложили выбрать редкую — Кегату. Потом родилась девочка с очень ярко выраженной долей, а бедняжка мать умерла сразу после родов — спасти ее не смогли лучшие маги-лекари. Когда девочке исполнилось двенадцать и долю её инициировали, снова появился посланник Сешат, на этот раз уже к девочке лично. Второе посещение святилища Сешат — если первым считать ее пребывание в утробе матери, — она совершила самостоятельно. По рассказам Летии, богиня не только с ней разговаривала, но и передала ей некий амулет, который должен был ее беречь. Но не уберег, как видим…

— Подожди, ведь Кегата — это же из ушедших богов? Какое тогда от нее покровительство?

— Да, считается, что она ушла в иные сферы вскоре после Великого Разлома, по некоторым апокрифам — вместе с Фалантом.

— Ты мне сообщаешь интересные вещи, которым меня не учил наш наставник, старина Аврелий… Разве Фалант ушел, а не заснул божественным сном? Ведь не зря уже пятнадцать веков разыскивают в Больших горах его гробницу…

— Старина Аврелий видел, что ты больше интересуешься военным делом и географией, а не легендами времен Великого Разлома… Да, по одним сведениям он уснул, а по другим — оставил в гробнице спящего аватару, а сам ушел с Кегатой в другие миры, после того, как основал полулегендарный Орден Фалантеров. Кстати, а почему Аврелий — "старина"? Он же был на десять лет моложе, когда учил тебя?

— Не знаю — привык его так называть… мне он казался ужасно старым, хотя я понимаю, что ему тогда было не более пятидесяти… Но так всё-таки, причем тут Кегата, если делом интересуется Сешат?

— Кегата — родоначальница всей магической науки богов и людей и самого понятия доли для одаренных магией, Сешат — ее ученица. Во всяком случае, так считают самые компетентные богословы, которые меня консультировали. Что касается причин, по которым Сешат решила дать девочке в покровительницы свою собственную учительницу… тут тебе лучше спросить Преосвященного Гадеса или Верховную Жрицу Сешат. Меня более заботят дела земные — почему хозяин Безымянного Замка начал активно действовать именно теперь?

Император задумчиво держал в руке бокал с вином и смотрел сквозь него в окно. Лучи низко стоящего солнца играли в рубиновой прозрачности напитка пятидесятилетней выдержки. Затем Летип залпом осушил бокал и поставил на стол, и снова закурил. Лицо его выглядело еще более осунувшимся.

— Ты стал хуже выглядеть, брат. — Вульпекс смотрел на императора с неподдельным сочувствием. — Тебе стоит чаще отдыхать на природе. Можно устраивать Малые приемы пореже или перенести их на загородную виллу.

Император ничего не ответил, машинально перебирая левой рукой стопку бумаг на столе. Вульпекс, который редко чего-то не замечал, обратил внимание на то, как пальцы Летипа задержались на крае какого-то документа, словно желая убрать его с глаз долой, но остановились. Самого документа Вульпексу было не разглядеть — текст надежно прикрывали другие бумаги, а просканировать было невозможно, антимагических артефактов в личных покоях императора более чем хватало — Вульпекс, с помощью лейб-мага двора, расставлял, их лично. Но по фактуре бумаги Вульпекс догадывался, что этот документ прибыл из Магической Гильдии.

— Всё это очень интересно, но где тут связь с монахом и причем мое покровительство Пробусу?

— Связь вот в чем — уже два года поступают сведения о возрождении в Империи культов Отступников. Обычные для них вещи — человеческие жертвоприношения, некромантия, кодирование послушников магией пополам с наркотиками, создание из рабов стражников-берсеркеров. Вначале ими занимался только Совет Верховных жрецов — по своей линии, через Розыскную Комиссию. Но последний год всё чаще приходилось участвовать и нам — у культистов явно прослеживалась общая организация и общее руководство, а также связь с Самалой и Меркой. Моя агентура в Раменье раскрутила одну из ниточек, оказалось, что она ведет через Самалу к Безымянному Замку. А потом пришло предупреждение, что в империю должен прибыть эмиссар предстоятеля культистов, в высоком ранге — координатор. И что этот эмиссар обязательно устроится в столице, что выглядит вполне логично. Мы отследили целый ряд подозреваемых, из приехавших в последние четыре месяца — та еще работенка, и сейчас самым вероятным кандидатом я считаю этого монаха. Про него известно следующее — к Пробусу он попал недавно и достаточно любопытным способом. Пробус давно собирался с дочкой в столицу, но всё не решался оставить свое хозяйство в деревне — он хозяин обстоятельный, у него и молочная ферма, и виноградники, и своя маслобойка… Но дочку он любит и желает для нее хорошую партию, причем по любви. Он давно вдов, дочка у него — главная радость в жизни. И тут его ненаглядная Цецилия неожиданно заболевает. Серьезно — так что местный жрец Мааты, он же лекарь, только руками разводит. И вдруг, как шедда из коробочки, появляется этот монах, странствует он с Востока, и совершенно случайно Маата направила его стопы сюда. Цецилию он вылечивает в два счета, жрец возносит благодарственные моления, щедро оплаченные Пробусом, а монах заявляет, что причина болезни в том, что девушка засиделась в… ну в девушках, и мать-богиня желает, чтобы она поскорее стала женой и матерью.

— Подожди, а у девушки, что ли, есть доля? И как её жрец вовремя не разглядел?

— Нету, в том то всё и дело! Но Пробус-то деталей не ведает, а жрецу монах, конечно же, ничего не говорил, иначе тот предупредил бы Пробуса. Ну, Пробус, значит, срочно собирается в давно откладываемую поездку, а монаха, разумеется, приглашает с собой, врачом. Даже упрашивает, хоть и недолго. А мои ребята с месяц назад посетили усадьбу Пробуса, в качестве землемеров, и пошарили в округе. Так что выяснилось — никакого монаха никто ни на одной дороге не встречал. Зато встречали незнакомого купца, который проезжал через соседнюю деревню и задержался там на несколько дней. А в аккурат в тот день, когда Цецилия заболела, уехал. И лицом этот купец напоминал монаха, как родной брат.

— Наведенная порча?

— Очень похоже. И очень, очень аккуратная — жрец вовсе не невежда какой, а не распознал ее. Ну, а если так, то монах тот еще волчара, и в лоб тут работать нельзя, надо по-лисьи, чтобы его не спугнуть. Я с этим монахом у Пробуса встречался пару раз — он устроился в комнатах с отдельным выходом и глаза, мягко говоря, не мозолит. Так вот — просканировать его лучше и не пробовать — у него броня пятой степени не меньше. Но ведь носить антимагические амулеты закон не запрещает, и даже силу их не ограничивает — в отличие от других видов артефактов… — Вульпекс вскочил и начал расхаживать по кабинету. Император слушал его внимательно, теребя в пальцах маленький амулет со скрещенными молниями — знак бога-громовержца, покровителя Империи и Императорского дома. — Комната у него без ловушек — мои специалисты проверили, самым аккуратным образом, пылинки с места не сдули, ничего компрометирующего в ней нет, не такой он дурак. Устроил только ему маленькую проверку — пара грабителей напала в темном переулке. Так он их безо всякой магии отправил в две секунды в нокаут, и вызвал вигиллов… — Вульпекс снова плюхнулся в кресло.

— Что-то ты разволновался. — Император сам разлил вино по бокалам, и пододвинул бокал Вульпексу. — Не хочу тебя обижать, но, может быть, ты всё же ошибаешься, и этот монах — не тот, кого мы ищем?

— Есть еще одно, — Вульпекс отпил вина, теперь он говорил неохотно, подбирая слова. — У меня был посланец. Как раз четыре месяца назад. От Тефнут. — Он передернул плечами. — Я только теперь стал понимать, почему жрецы и, тем более, простые люди, предпочитают, чтобы боги с ними общались пореже.

— Ты не простой человек, Вульпекс, ты колдун — какой там у тебя ранг — второй? И ты — мой сводный брат. Почему ты не говорил об этом посещении раньше?

Вульпекс снова вскочил и начал расхаживать. Солнце уже почти село, и в кабинете сами собой налились мягким желтоватым светом осветительные кристаллы.

— Не говорил потому, что на тот момент я ничего не понял. Это же не в святилище указания свыше воспринимать… Ну представь себе — вечер, сижу дома, читаю "Философию истории" Маркуса, мой кот Калиф дремлет на ковре. Вдруг вспышка — в магическом плане, разумеется, Калиф встает на дыбы и оборачивается самой натуральной львицей — не только видом, но и размером. Я, разумеется, в первые полсекунды думаю, что это чья-то шутка — знаешь же, студенты Академии и не такое устраивают, затем, что это — покушение, хватаюсь за амулет. И тут у меня в голове раздается голос: "Вестник войны уже в дороге. Жди его через три месяца, а меня — через десять лет". Потом вижу опять Калифа, который с диким мявом заскакивает на шкаф и забивается там в угол, а у меня — дикая головная боль, словно я декаду из запоя не выходил…

— Интересно, "жди меня через десять лет", значит? Богиня войны дала свое предупреждение, причем дала его тебе — всё сходится! — император даже прищелкнул пальцами, оживляясь. А Вульпексу оставалось только ошарашено смотреть на старшего брата. Император глянул на него с ироническим прищуром.

— Так ты всё еще не понял, Лис? Получается, что у меня всё же есть секреты, которые и ты не знаешь!

— Я не сую нос в те твои дела, которые ты от меня специально желаешь скрыть, — Вульпекс снова заговорил сухо.

— А ты по должности должен совать нос всюду, — неожиданно резко заявил Летип. — Даже в мою спальню, и даже если я этого не хочу. Страна — это всё, а суверен — ничто. Ты служишь Империи, а не императору, брат!

— Что происходит в твоей спальне, я знаю. — Вульпекс по-прежнему отвечал сухо. — И про твои дела с лейб-магом и мэтром Гистосом я тоже знаю. Не знаю только, чем закончилось твое последнее обследование, но узнаю скоро и это, даже если ты не скажешь. Но вот кричать о своих знаниях не собираюсь.

— Ладно, ладно, не злись. Не слишком всё это приятно. На, почитай вот это заключение наших магических светил, — и Летип протянул брату ту самую бумагу, которую тот уже давно приметил на императорском столе.

Вульпекс привычно скользнул взглядом по преамбуле, и начал читать основной текст. Потом перевел взгляд на подписи — там значились лейб-маг и мэтр Гистос. Потом снова внимательно прочитал текст и только после этого, наконец, поднял на брата глаза. Тот, прищурившись, раскуривал новую сигарету.

— Они дают тебе только десять лет! — Вульпекс выдохнул это с трудом, прочитанное не укладывалось в его сознании. — А ведь все эти годы я был уверен, что дело тогда, в Битве На Холмах, ограничилось только бесплодием… Проклятый Желтый Шаман! Но почему… почему не распознали раньше? И что, никаких нет средств?.. Должны быть!

— Это еще одна вещь, о которой ты не знал, Вульпекс. Уже год, как я регулярно принимаю специальные стимулирующие препараты… На время обследования я должен был от них воздерживаться, чтобы не исказить результаты. Поэтому и стал хуже выглядеть. С сегодняшнего дня я возобновил прием лекарств. Десять лет — это с учетом всех средств и процедур. Единственное светлое место — они, — он ткнул пальцем в подписи, — обещают, что эти десять лет я проживу полноценной жизнью.

Император криво усмехнулся. Вульпекс потрясенно молчал, глядя на брата.

— Вот так-то, господин старший советник 3-й церемониальной канцелярии и глава моей тайной службы, через десять лет Империи предстоит смена династии. Теперь мы также знаем, что это будет сопровождаться большой войной, хорошо еще, если не гражданской, вдобавок. И теперь нет уже сомнений, что за этой войной будет стоять Безымянный Замок, а может быть, и сами Отступники. — Впервые за всё время разговора император встал с кресла и тяжело зашагал по комнате. — И сделать так, чтобы эта война принесла как можно меньше бед, предстоит тебе, брат. Больше мне сегодня положиться не на кого.

Вульпекс опомнился. Мужество, которое демонстрировал император, думая о судьбе государства, а не о своей собственной, его отрезвило.

— Преемником будет юный князь Луций? — на всякий случай переспросил он, уже привычно начиная строить новую программу действий, с учетом вновь открывшейся картины.

— Ну не Обжора, же… Вот, кстати, одна из первоочередных задач — изолировать Обжо… то есть высокородного князя Лукро от желающих получить в императоры продажную и безвольную марионетку в руках патрициата… или еще чьих-нибудь, похуже. Эх, мог бы я назначить преемником тебя, Лис, — император снова назвал Вульпекса детским прозвищем. — Сколькими проблемами стало бы меньше…

— Да уж, — Вульпекс невесело усмехнулся. — Сына когурской рабыни-плебейки наши князья, может быть, и проглотили бы, прецеденты были — императоры сыновья наложниц, хоть и в далекие времена… Но императора с долей никто не потерпит. Что, кстати, и правильно — император-маг или, хотя бы колдун — это слишком большое искушение властью… Предки верно поступили, приняв закон о том, что император обязан быть обычным человеком, бездольным.

— Но князю Луцию только пять лет. Через десяток лет станет пятнадцать, всё равно слишком мало… Ну что же, придется всерьез озаботиться его охраной и воспитанием…

— Я уже озаботился — сестрица Софрония считает себя самой умной, но я давно нашел к ней ключик — надо только суметь ей внушить, что то-то и то-то — её собственная идея. Я приставил Луцию в старшие наставники Кнума Марция Сцеволу — ты его должен знать.

— Ну, еще бы… — Вульпекс и Летип понимающе переглянулись. — Но в том поединке мне всё же один раз удалось его достать — он чуть хуже владеет рапирой, чем саблей.

— Ну да, достал, получив сам три укола, каждый из которых в настоящем бою смертелен…

— Так я же и не спорю, но саблей я бы Однорукого не достал ни разу, будь он даже болен или смертельно пьян… чего за ним отродясь не водилось. Что же, на первое время, за племянника можно не слишком беспокоиться. И заняться всеми прочими делами.

— Вот, вот, займись, и я тоже займусь. И про раменских князей не забывай — не нравится мне их новая возня. Кстати, я еще должен разобрать срочное донесение наместника из Тарсея.

— Намек понял, Ваше Величество, — Вульпекс поднялся и, пожелав императору доброго вечера, вышел через дверь для особых посетителей — ведшую самой короткой дорогой к выходу из дворца. Уже после того, как за ним закрылась дверь, император вспомнил, что Вульпекс так и не объяснил, зачем ему понадобилось, чтобы Пробус с дочерью оказались под императорским покровительством — какая тут связь с подозрительным монахом…

— Так вы знакомы? — более умного вопроса Дару в этот момент в голову не пришло.

— Это госпожа Кегата Апия Элеана, — Квинт машинально шагнул вперед, не обратив внимания на черту на полу. Дар ухватил его за плечо, а со стороны кресла раздался полный ужаса девичий голосок:

— Нет, нет, стойте, не двигайтесь!

— За этой чертой — охранный барьер, — пояснил Дар, и Квинт, поняв с полуслова, отступил назад, бессильно уронив руки. А Дар, наконец, ясно разобрал, что прикованная к креслу фигура принадлежит молоденькой девушке, почти девочке с не слишком правильным, но симпатичным измученным лицом.

— Вы маг? — в голосе девушки прозвучал радость. — Вас мои тетя с дядей прислали?

В этом вопросе сквозили такие отчаянные тоска, боль и надежда, что Дар замешкался, не зная, что сказать — он понял, что разочарование узницы будет страшным. Но девушка сама поняла из его молчания, что ее надежды оказались несбыточными, и вновь поникла в кресле.

— Только не пытайтесь подойти, — устало сказала она, — это — верная смерть. Не знаю даже, смог бы дед…

Она замолчала. Квинт вглядывался в разделяющее их пространство, но, не обладая магическим зрением, он ничего не видел и только хмурился.

— Вы не сможете это пройти, как прошли "огненную сеть"? — негромко спросил он Дара.

Дар с сомнением покачал головой.

— Не знаю что это, но против "огненной сети" оно выглядит как крепостная стена против деревенского плетня. Я чувствую, что меня она просто испепелит…

— Так вы, всё-таки, маг? — девушка снова немного оживилась. — Господин… э?

— Меня зовут Дар, госпожа Элеана, и, к нашему общему сожалению, я не маг. Но видеть магические потоки могу. Могу преодолеть несильную защиту — в коридоре я прошел через "огненную сеть". А вот как справиться с этим — не представляю, — честно сказал Дар. Но тут неожиданная мысль пришла ему в голову. — А вы маг… э-э волшебница? Вы можете мне что-то подсказать — как оно устроено, есть ли в этом барьере слабые места… и как его вообще можно снять?

— Здесь целых три вида барьеров — первый уничтожит всякого, кто попытается подойти снаружи, не имея ключа, второй — не даст мне выйти, даже если бы я как-то освободилась бы от димерита, а третий — между двумя первыми, не дает им взаимоуничтожиться. Но снять эти барьеры может либо тот, кто их ставил, либо тот, у кого есть артефакт силы не менее седьмого класса. — девушка, заговорив о предметах явно ей неплохо известных, немного подбодрилась и выглядела не столь несчастной как ранее. — Или же маг с силой архимагистра…

Дар лихорадочно соображал. Он пока почти ничего не понимал в магии, но уже убедился, что она явно построена на определенных законах и на управлении энергиями. А, значит, его прошлый опыт инженера и исследователя может подсказать выход. Так, ключи, артефакты и магистров сразу отбрасываем… Что-то важное промелькнуло в разговоре, что-то задержало его внимание… Барьер внешний, барьер внутренний, барьер… — вот оно что! Барьер, который не дает двум первым взаимоуничтожиться! Так, так, что из этого можно извлечь?

— Госпожа Элеана, — Дар вовсе не стремился соблюдать местный этикет, форма обращения слетала с языка сама, — расскажите подробнее об изолирующем барьере.

— Изолирующем? — недоуменно переспросила девушка, как видно Дар использовал неверный термин. Но в следующую секунду она уже поняла. — Его обычно называют "раздельным", а что вам о нем сказать?

— Есть ли какой-нибудь способ его убрать, так, чтобы внешний и внутренний барьеры соприкоснулись?

Элеана глубоко задумалась.

— Не могу себе представить, как. — наконец произнесла она. — Чтобы добраться до раздельного барьера надо пройти через внешний или через внутренний. Иначе — никак.

Дар, "прищурившись" в магическом плане, разглядывал барьер. Сейчас, после подсказки, он уже не понимал, как это он раньше не различил три слоя — наружный, огненный, внутренний, похожий на зеленоватый лед и серую прослойку между ними. Что-то очень знакомое, из прошлой жизни, было в этой картине — две формы энергии, которые готовы уничтожить одна другую, но им мешает… изоляция… Конденсатор! Высоковольтный электрический конденсатор, вот что это ему напоминает. А у конденсаторов есть слабое место — пробой изоляции. А что, если…

— Элеана! Что произойдет, если в барьер воткнуть какой-нибудь предмет? Он не сможет соединить противоположные энергии?

— Предмет? На камень, железо или дерево барьер не подействует и они на него — тоже. Из магических минералов… кнумериум просто поглотил бы энергию, но где его взять? Другие — огненный барьер в мгновение ока расплавит даже мифрил и адамантит… Хотя… если предмет из димерита, то он может создать брешь в раздельном барьере, а соединение стихий огня и льда брешь поддержит… Но это смертельно опасно для того, кто это проделает! Поток смешанной, по сути дикой, энергии ударит в ту сторону, откуда проник предмет из димерита и сожжет безумца! И димерит тут только на мне…

— Неважно, димерит тут есть еще, это не проблема, — отмахнулся Дар. Поток дикой энергии — это хуже, нужно как-то суметь под него не попасть… Дар огляделся по сторонам и тут впервые обратил внимание на странное сооружение в углу — нечто вроде грубо сколоченного колодезного "журавля" на треноге. К длинному концу "журавля" было подвешено деревянное ведро…

— А это что такое, — спросил он у Элеаны. — Эта штука через барьер пройдет? Она вроде деревянная.

— Да, — с недоумением ответила девушка. — Это мне стражники еду так подавали, они же подойти не могут. А ключ от барьера есть только у… — она запнулась, — у здешнего хозяина.

— Последний вопрос, — Дар задал его с замиранием сердца, от ответа зависел весь успех его плана. — Весь выброс энергии ударит сюда, наружу? Вас внутри не затронет?

— Если пробить барьер снаружи — нет, не должно… — и тут план Дара дошел до Элеаны и она вскочила с кресла.

— Я могу, на всякий случай, укрыться за креслом, — воскликнула она. — Цепь позволяет — у меня же тут… — она покраснела, но всё же договорила. — У меня тут туалет…

— Так, — Дар взглянул на центуриона. — Квинт, внизу, в моей… ну в камере, где мы встретились, на полу валяется димеритовое кольцо. Принесите его, как можно скорее. А я подготовлю здесь…

Квинт мгновенно исчез, а Дар, подтянув к себе "журавль", сорвал ведро с крюка, и начал устанавливать всю конструкцию так, чтобы суметь управлять ею, стоя как можно ближе к дверному проему. Потом снял пояс и освободил его от всего лишнего — ножен с кинжалом и каких-то побрякушек. После чего повернулся к двери в ожидании Квинта. Элеана уже стояла за своим чудовищным креслом, которое сейчас готовилось сослужить первое в своей истории доброе дело. Она держалась двумя руками за спинку и сжимала ее так, что Дару было видно, как побелели костяшки ее пальцев…

Квинт появился через пару минут. Он слегка кривился и Дар понял, что у него разболелся отбитый тюремщиками бок, в руках он держал димеритовый браслет со штырем — тот, который Дар вырвал из стены.

Дар начал прилаживать браслеты с цепью к крюку, интуитивно стараясь создать нечто вроде символического трубопровода, для надежности примотал конструкцию ремнем.

— Теперь — Квинт, станьте в коридоре и подальше от двери, за поворотом. Мне придется очень быстро выскакивать. Вы, Элеана, пригнитесь за креслом… так, хорошо… Все готовы? На счет три — начинаю!

Дар еще раз бросил беглый взгляд на камеру — хорошо ли укрылась Элеана, на двери — свободен ли проход и, ухватив "журавль" за противовес на коротком конце, примерился… Резко двигать было нельзя — он опасался, что если браслет пройдет через внутренний слой, то девушку не спасет и кресло. Аккуратно перенес браслет через черту, поднес к слепящему огненному барьеру, быстрым коротким движением вогнал его внутрь.

В следующую секунду барьер полыхнул так, что Дару, буквально выкатывающемуся за дверь, показалось, что у него в голове ударила молния. В последнюю долю секунды, когда Дар вжался в угол за спасительной стеной, чудовищный огненный поток вырвался из камеры вглубь коридора, ударил в изогнутую стену и оставил в ней проплавленную выемку. В отличие от обычных взрывов, магический взрыв был совершенно беззвучен и не имел ударной волны, но Дару от того было не легче, его нынешняя чувствительность имела ту оборотную сторону, что выплеск магических энергий ударил по его сознанию, словно молотом…

Не менее десятка секунд он восстанавливал способность ориентироваться в пространстве. Пламя давно потухло, и Дар осторожно заглянул в камеру.

От деревянного "журавля" не осталось даже пепла. Дверь отвалилась и стояла, прислонившись к стене — петли расплавились. Камень дверного проема тоже оплавился и был горячим — Дар обжег босую ногу и прошипел ругательство. Но кресло в глубине выглядело невредимым и никакие энергетические барьеры уже не преграждали путь. Дар перебежал комнату и заглянул за кресло. Там, на полу сидела, скорчившись, девушка на вид невредимая, но в глубоком обмороке. По всей видимости, магическую контузию она получила наравне с Даром.

Дар взялся за оковы и, морщась от жгучих прикосновений димерита, напряг силы. Браслет на руках девушки хрустнул и разогнулся. Дар аккуратно снял все кандалы. Когда он закончил, Элеана вздохнула и ее бледное лицо порозовело. Дар поднял ее на руки и понес к дверям, где столкнулся с шедшим навстречу Квинтом.

— Жива?

— Да, только без сознания.

— Нет, я уже в порядке. — девушка затрепыхалась в руках Дара. — Да пустите же меня, я, правда, могу идти сама!

Дар осторожно поставил ее на пол. Девушка пошатнулась, но тут же восстановила равновесие. Выглядела она действительно гораздо здоровее, чем несколько минут назад.

— Поверить не могу, что я свободна… — Девушка порывисто обернулась к двери в свою тюрьму, затем снова к мужчинам и, совершенно неожиданно для Дара, отвесила церемонный поклон.

— Нижайше прошу простить мою невольную неучтивость, благородные господа. Я не могу вас сейчас достойно отблагодарить за мое спасение, поэтому прошу вас принять только мою преданность, уважение и признательность. Но мои родственники постараются выплатить вам мой долг…

Дар молча смотрел на девушку. Элеана была одета в когда-то, наверное, дорогое и красивое, но сейчас превратившееся в лохмотья платье, она была грязна и от нее, пардон, неважно пахло. Но говорила она с таким достоинством врожденной патрицианки, и была настолько серьезна, что у Дара и, тем более Квинта, не появилось даже тени улыбки.

— Э-э-э, — Дар замолчал, не найдя подходящих высокопарных оборотов в своем еще не до конца освоенном лексиконе. Выручил его Квинт.

— Не стоит благодарности, благородная госпожа, — ответил он, — лично я, увы, ничего не сделал существенного, вся ваша благодарность должна принадлежать господину Дару.

— А я приму вашу благодарность госпожа, когда мы действительно выберемся из этого мерзкого места. А для этого еще придется постараться. — Дар нашел, наконец, нужные слова. — И если все здоровы и невредимы, то предлагаю обсудить, как нам пройти через казармы охраны.

— Прошу меня извинить, мне нужна буквально одна минута, чтобы привести себя в порядок. — деловито отозвалась девушка. — Если вам не трудно, то отвернитесь.

Дар отвернулся, но не мог отказать своему любопытству, посмотреть себе за спину вторым зрением. Он увидел яркую ауру волшебницы, в которой, в бешеном калейдоскопе, мелькали всевозможные цвета. Элеана делала руками какие-то плавные движения, но у Дара не хватало знаний и опыта, чтобы понять, что именно она делает.

— Готово.

Элеана ступила вперед, и Дара поразило ее преображение. Одежда, по-прежнему рваная, уже не выглядела лохмотьями бродяжки, а стала чем-то вроде экзотического каприза модницы. Пятна грязи исчезли, исчез и неприятный "тюремный" запах. Элеана теперь выглядела старше, в потемневших глазах мерцал зловещий отблеск. В ее ауре, которую Дар различал, уже не закрывая глаз, метались алые всполохи. Теперь Дару не потребовалось бы никаких подсказок, чтобы понять, что перед ним волшебница незаурядной силы. Волшебница, готовая к смертельной схватке.

Дар еще раз обратился к памяти тюремщика и попытался заглянуть дальше казармы. Мысленно он пронесся через грязный коридор и увидел себя стоящим в замковом дворе. И тут он обнаружил, что казармы и весь замок прилепились к краю огромной скалы, уходящей в небеса. Замковый двор окружала высоченная полукруглая стена, в которой не обнаружилось никакого признака ворот. В центре двора, примыкая одной гранью к стене, возвышалась квадратная башня, высотой примерно вдвое больше стен. Дверей в башню, со стороны двора, тоже не наблюдалось.

— Итак, если мы еще не подняли тревогу, то нас ожидает минимум десяток врагов. Если же подняли — все четыре десятка. Далее — двор, выхода из которого я не знаю. Есть ли у кого-нибудь идеи?

— Надо сразу рассчитывать на худшее — пока мы будем заниматься десятком, тревогу все равно поднимут и остальные прибегут, — невозмутимо произнес Квинт, словно сражаться вдвоем (ну пусть — втроем, Элеана, похоже, может кое-что тоже) против сорока противников для него было самым обычным делом. — И есть еще Хозяин замка и, как минимум, один его помощник-маг.

— Хозяина нет уже двое суток, — неожиданно сообщила Элеана. — Его помощник — это тот самый мерзавец, который командовал нападением. Вы, Квинт, его должны были видеть.

— Нет, я его увидел уже здесь. Там я успел подраться только с самалитами. Потом меня оглушили, и я пришел в себя уже в камере. Со мной был еще мой легионер Лакс. — Квинт бросил беглый взгляд на Дара, и отвел глаза. — Но его больше нет в живых, мы осмотрели всю тюрьму, и нашли только какого-то зомби.

— Да, командовал помощник. Он и самалиты вывалились из портала прямо в середине нашего обеденного зала. Дед полдекады ставил у дома защиту, но она не помогает при атаке изнутри дома, мы такого не ожидали… — Элеана скрипнула зубами. — Меня он спеленал парализующим заклинанием сразу, я даже не успела сообразить, что происходит. Валялась как колода и смотрела, как этот подонок убивает дедушку… А через портал сыпались самалиты, их было не меньше десятка… А сколько было у вас людей, Квинт?

— Трое. Я, Лакс и новобранец Флакх. Я, как только понял, что в доме что-то происходит, приказал Флакху стать в стороне, и если что, в бой не вступать, а бежать за подмогой. А мы с Лаксом только подошли к дверям, как они распахнулись и оттуда вывалились самалиты. Вы, госпожа, говорите, что не ожидали такого, ну а мы — тем более. Представить только — самалиты в Этрурии! Магическая атака против семьи Апиев в центре Империи… Мы-то всё время думали, что речь идет о каких-нибудь висельниках, ну, в крайнем случае — нескольких наемниках, которые решили позариться на деньги и артефакты старого мага…

— Они захватили меня и нашу служанку. Я краем глаза увидела, как несут еще кого-то, значит это были вы… Потом нас доставили через портал в замок, и меня встретил этот… хозяин… Меня заковали, затем помощник снял паралич, хозяин поставил барьеры и я слышала, как он, с гнусным смешком, сказал подручному, чтобы тот в его отсутствие и не пытался отведать клубнички. Это было, как раз, два дня назад. Кроме стражников, приносивших раз в сутки пищу, никто больше не появлялся. Я надеялась только, что тете с дядей быстро доложат о случившемся, и они смогут проследить, куда вел портал — они очень сильные маги, дядя — один из лучших в империи…

— Погодите, — Дар ошалело слушал весь этот обмен воспоминаниями между его спутниками. Он мало что понимал, только слова про портал заставили его вмешаться. — Я тут новичок в ваших магических делах… Вы говорите — портал? Значит, вас захватили где-то далеко отсюда и доставили порталом прямо внутрь замка, я правильно понимаю?

— Да, а вас разве доставили иначе? — Элеана была явно удивлена.

— Ну… может быть и порталом, — в сомнении протянул Дар, — но только точно не таким, как вы сейчас упоминали… Но я не о том — я о выходе из замка. Получается, что тут вообще может не быть ворот, а только порталы?

— Действительно… — Квинт выглядел озадаченным. — В крепостях всегда делают ворота, но в замках некромантов я раньше как-то не бывал… Нет, не может быть, чтобы тут не было хоть какого-то отнорка… подземного хода, наконец. Да… судя по всему, придется брать "языка" и выяснять.

Дар прикинул время — получалось, что с момента начала их бегства прошло около получаса. Пропавших тюремщиков уже могли хватиться… Он снова, как за спасительную нить, ухватился за воспоминания стражника — должен был же тот знать про выходы наружу! Что-то мелькнуло в памяти, и Дар вытянул нужный ему образ.

— Есть здесь подземный ход, — сообщил он. — Начинается под башней-донжоном. Но войти в башню можно только со стены, с ее верха, затем надо спуститься в подвал. Там есть магические ловушки, но в основном — обычные решетки с замками.

Элеана и Квинт с удивлением посмотрели на него. Но переспрашивать об источнике его познаний не стали.

— Значит, нам надо пройти, по возможности, без шума, — сделал вывод Квинт. Он вопросительно взглянул на девушку. — У вас есть что-либо парализующее в арсенале, госпожа?

— Есть! На десяток самалитов хватит! — решительно ответила волшебница. И уже менее решительно добавила — А вот если больше — то боюсь, что нет…

— Десяток — это отлично. — Квинт оживился, теперь он был готов брать командование на себя. — Тогда входим все разом, вы, госпожа Элеана, их оглушаете, а мы следим, чтобы недооглушенные не сбежали. — Он машинально потер отбитый бок.

— Может… — нерешительно приизнесла девушка, — …я вижу, у вас там гематома… я могу помочь, я знаю методу исчеления тоже…

— Замечательно! — немедленно согласился Квинт. — Буду очень признателен, а то как бы ребра меня не подвели, в решительный момент.

Элеана подошла к юноше и несколько раз повела руками вдоль его тела, словно массируя, но не касаясь кожи. В магическом плане Дар наблюдал поток голубоватого свечения, который, смешиваясь с нездоровой желтизной ауры Квинта, разгонял ее и заменял такой же чистой синевой. Квинт глубоко вздохнул и, для проверки, сделал пару резких поворотов туловища.

— Блеск! Огромное спасибо, госпожа Элеана! Теперь я в полной форме! Итак, всем приготовиться! Вперед!

Дар и не подумал возражать против командования центуриона — он прекрасно понимал, что его опыт в подобных схватках, даже если учесть заимствованную память, ничтожен, и что ему лучше сейчас побыть рядовым. Он приготовил свою верную боевую цепь. Ножны с кинжалом он засунул просто сбоку за пояс штанов, поскольку кожаного ремня он лишился при "разминировании" барьера в камере. В этот момент Дар почувствовал, словно кто-то мягко прикоснулся к нему. Он тревожно оглянулся — но, разумеется, никого не увидел. Только в дальнем углу мелькнула зигзагом тень летучей мыши…

— Только когда войдем, станете с двух сторон от меня и чуть сзади, чтобы вас не накрыло заклинанием, — предупредила девушка.

Преодолев последний пролет винтовой лестницы и короткий коридор, спутники осторожно приблизились к входу в казармы. Дар, своим обостренным слухом, отчетливо слышал ленивый разговор стражников на их степном наречии — тревоги еще явно не было. Вдруг, он услышал, как чей-то начальственный голос отдал приказ:

— Э вы, двое — быстро подняли задницы, и проверили, почему задерживаются Кость с Поносом!

Квинт в этот момент уже готовился открывать двери и явно ничего не слышал. Дар тронул его за руку, Квинт обернулся.

— Сейчас сюда выйдут двое, — быстрым шепотом сообщил ему Дар.

Квинт кивнул и отступил к стене, жестом показав Дару сделать то же. Элеана, напротив, встала прямо посреди коридора. Обе руки подняты, пальцы скрючены, как когти, аура на краю налилась темным…

Дверь распахнулась, и появившиеся в проеме стражники застыли на мгновение при виде Элеаны, словно увидев призрак. А с ее пальцев уже сорвались две черные стрелки-заклинания и ударили степняков в область переносицы. Оба, молча, начали валиться на пол, а Дар и Квинт, каждый со своей стороны, подхватили тела и, словно давно отработав взаимодействие, опустили их возле стен, открывая проход Элеане. А та уже бегом преодолела отделявшие ее от входа несколько локтей, и веер невидимых простым глазом черных магических "стрелок" слетел с ее пальцев. Элеана стала очень удачно — накрывая своим "огнем" почти всё помещение и не препятствуя Квинту с Даром пройти следом. Шестеро стражников, сидевших в разных местах казармы на разбросанных по полу ковриках и матрасах, так и не поняв, что происходит, свалились как куклы. Однако Дар заметил, что один из стражников то ли избежал попадания, то ли имел защиту от этой магии, и теперь привставал с тюфяка, готовясь выскочить через вторую дверь. Дар скользнул к нему, на ходу разматывая свою цепь. Время послушно растянулось, Дар видел в замедленном темпе, как конец цепи плавно настигает продолжающего свое движение степняка и ударяет его в висок. Алые капли столь же замедленно поплыли в воздухе, а тело, поворачиваясь, начало оседать на пол…

Всю происшедшее заняло считанные мгновения. Никто из семерки находившихся в казарме стражников не успел и вскрикнуть, а звуки упавших тел поглотили разбросанные тюфяки. Мебели в казарме не было, и Дар отметил про себя, что привычка стражников к быту чума… или юрты (как их там у них называют?), сыграла беглецам на руку. Дар осторожно подошел ко второй двери и прислушался — тихо. Он повернулся и увидел, как Квинт, методично обходя казарму, добивает каждого лежащего одним хорошо отработанным ударом узкого клинка. Элеана стояла, отвернувшись, зябко обняв себя руками за плечи, и никакого протеста не высказывала.

Образ-мысль — он впитывает жизненную силу лежащего врага.

— Нет! Не сейчас!

Образ-мысль — бой и слабость в теле, летящий в лицо клинок…

— Но не могу же я показать им… кто я… мы…

Образ-мысль отступает, остается ощущение недовольства и тревоги…

К этому моменту Квинт закончил свое дело и подошел к Дару. Дар не сказал ничего, но Квинт понял его невысказанный вопрос.

— Иначе — нельзя. Мы бы не успели дойти до башни, а они бы уже очнулись и подняли тревогу. Такое заклинание держится не дольше пяти минут. Да ты бы видел, что эти твари делают с нашими, с пленниками и с мирными жителями — мы в Раменье это знаем слишком хорошо! Ты бы тоже считал каждого самалита бешеной собакой, которой надо побыстрее перерезать глотку…

Вспомнив подслушанные "милые воспоминания" стражников о захваченном ими городе, Дар не ничего говорить. В конце концов, не ему судить здешние обычаи войны.

— Даже меньше чем пять минут. Заклинание не больше трех минут бы продержалось, мне пришлось экономить силы. — Боевой запал у Элеаны прошел, и она снова выглядела тем, кем она была — усталой и измученной девчонкой, которую жестокие обстоятельства ввергли в кровавый хаос войны… войны, в которой Дар был только случайным посторонним свидетелем. Впрочем, теперь уже и участником.

Дар рассеянно посмотрел на лежащего перед ним толстого степняка — того, которого он убил сам. По всей видимости, это был начальник — его одежда была получше, а оружие — побогаче. Дар вспомнил, что ему нужен ремень и начал снимать его с убитого. Саблю он, как и раньше, собрался кинуть, но его заинтересовал вделанный в рукоять камень — у него явственно ощущалась магическая аура. Он выдвинул клинок из ножен и тот матово блеснул серебристым блеском.

— Квинт, посмотри, эта сабля не лучше твоей нынешней будет?

Квинт подошел, глянул, и глаза у него загорелись.

— Вот это находка! Адамантитовый клинок! Это же целое состояние!

— Да еще со вставкой из кнумериума — с магическим усилением, — добавила со знанием дела Элеана. Она уже несколько приободрилась снова.

— Ну, так возьми его себе, — сказал Дар, отметив, что они с Квинтом незаметно перешли на "ты". — Я же не фехтовальщик, мне она без надобности.

Квинт вдруг как-то странно взглянул на него. Потом совершенно неожиданно произнес тоном, который Дар еще от него не слышал, снова переходя на "вы":

— Я вас правильно понял, господин Дар, что вы мне дарите добытое вами в бою оружие?

— Да, — Дар был слегка растерян. — я что-то неправильно сказал? Тогда приношу мои извинения, я плохо знаю ваши обычаи…

Вместо ответа, Квинт опустился на одно колено, взял из рук Дара саблю, которую тот держал, не зная, что с ней делать, и поцеловал клинок. Затем поднялся и произнес, глядя прямо в глаза Дару:

— Именем бога Хора, покровителя нашего рода, и перед лицом свидетеля, принимая это оружие в подарок от товарища в бою, клянусь носить его с честью и никогда не обращать против того, кто мне его вручил. Клянусь считать вручившего мне оружие, братом по крови и членом моего рода! — еще раз поцеловав клинок, Квинт продолжал смотреть на Дара, ожидая чего-то.

— Я, м-м-м, слышу вашу клятву, Квинт, и тоже считаю вас моим братом, — неуверенно проговорил Дар. — Я что-то еще должен сказать или сделать?

Квинт вздохнул и улыбнулся. Улыбка, совсем мальчишечья, неожиданно преобразила его лицо. Он обнял Дара за плечи и ответил:

— Нет, побратим, всё верно. Главное — сказать от сердца. — Потом, осмотрев еще раз саблю, добавил: — Такой клинок должен иметь свое имя. Я нарекаю тебя — "Молния"!

Затем он прицепил ножны к поясу и убрал клинок. Лицо его приняло прежнее сосредоточенное выражение. Он подошел к выходу и поднял руку, призывая к вниманию. Дар поспешно застегнул новый ремень, и приготовился. Элеана тоже подобралась. Был в ней, как и в Квинте, несгибаемый внутренний стержень воли, который не позволял сдаваться в самых безнадежных обстоятельствах. И как раз этим, его команда — Дар мысленно употребил это название, само пришедшее ему на ум — уже стала Дару близка и дорога…

А еще Дар в очередной раз пожалел, что сапоги малорослых степняков ему решительно не подходили — надоело беречь свои босые ноги. Тут ему пришла в голову новая мысль.

— Стойте, — бросил он спутникам. — Давайте быстро переоденемся и прихватим вещей в дорогу — потратим еще минут пять, но кто его знает, куда нас выведет ход.

— Разумно, — согласился Квинт, немедленно приступая к перетряхиванию разбросанного в беспорядке барахла стражников. — Я сам должен был об этом подумать.

Элеане подобрали одежду самого малорослого стражника. Она попросила у Квинта его новый клинок, который имел остроту бритвы, и одним махом решительно обрезала полы у лохмотьев своего платья, превратив его соблазнительное супер-мини. После чего, натянула сверху штаны и куртку, а свои туфли сменила на грубые сапоги. Дар нацепил куртку пузатого начальника, у которого забрал саблю — она единственная на него налезла. Штаны, хоть и коротковатые ему, он оставил прежние. У Квинта проблем с подбором одежды вообще не возникло. На всё про всё ушло, как и предположил Дар, не больше пяти минут. В этот момент выходная дверь неожиданно отворилась, и в проеме выросла фигура нового персонажа.

— Не бейте меня, господин, я уже иду! Я встаю! — мальчик забился в ужасе, ощутив на плече руку надсмотрщика. — Я сделаю всё, что прикажут! Я буду стараться!..

— Гуд, успокойся, Гуд, — это сон, всё в порядке! — мальчик раскрыл глаза, напрягшись, не понимая, где он. Неужели он посмел уснуть во время работы?

Но над ним был высокий светлый потолок, а не низкий свод подземной казармы. И лежал он не на грязной соломе, а на чистой простыне. Воспитатель Люк стоял над ним, тревожно глядя на ребенка. Он подходил поправить простыню на спящем, когда тот неожиданно забился в кошмаре.

— Это только плохой сон, повторил он, — рисуя над мальчиком знак "уходящей тревоги".

— Да, — Гуд расслабился, сонное наваждение уже начало проходить. — Мне снилось… что я опять там…

— Ты никогда больше не окажешься там, Гуд. Никогда! Спи, я тебе помогу. — Люк положил ладони на виски мальчика и мысленно произнес формулу. Струна жизненной энергии скользнула между его руками, ее басовитый музыкальный тон рассеивал темные страхи и страшные воспоминания. Гуд закрыл глаза и провалился в глубокий сон без сновидений.

Люк еще раз обошел комнату, в которой спали восемь мальчиков в возрасте от семи до десяти лет. Было жарко, многие раскрылись во сне и полоски залеченных шрамов — следы плетей на спинах и на руках, были видны вполне отчетливо в полумраке спальни. Залечить шрамы в душах было куда труднее… Но кошмары, по всей видимости, уже никого больше не мучили. Лук еще раз прислушался — всё спокойно. Потом подошел к открытому окну, и задумчиво оперся о подоконник. Теплый ночной ветерок приносил с моря рокот прибоя и запахи водорослей. Интернат стоял на пологом склоне южной части острова, от моря и остальных комплексов Детского Города его отделяла лесополоса, сохранившая свой первозданный вид наверное еще со времен Первой и Второй Станций. Люку снова вспомнилось, как сам он когда-то в другом месте слушал такой же рокот прибоя… Да, там был еще запах рыбы, и сети, мокрые, в кровь раздиравшие руки… Правда, в отличие от девятилетнего шахтера Гуда, он не был рабом, и дышал в детстве свежим воздухом, а не пыльной духотой шахты… Люк встряхнул головой, отгоняя прошлое, и направился в воспитательскую.

Леда была уже там — она закончила вечерний обход комнаты девочек раньше него.

Она приступила к работе в отделении адаптации только декаду назад, одновременно с приемом новой группы. У прежней напарницы Люка — Леи как раз закончился полуторагодовой срок. Люк знал, что Лея, как и почти все воспитатели-адаптаторы, просила оставить ее на второй срок и, тоже, как и все, получила отказ — психологи Совета были неумолимы. У Люка только что закончились пятнадцать месяцев, он расстался с предыдущей группой, которую перевели в общее отделение. Та группа была из Когура, как и сам Люк. Люк не собирался писать заявление на второй срок — не только потому, что это бесполезно, но и потому, что у него были иные планы. Он устало сел в кресло и налил себе бокал тонизирующего тутового сока. Леда посмотрела на него с сочувствием.

— Тяжело с новой группой?

— Не то слово! Сразу восемь ребят из Мерки. Шестеро — рабы… Ты же представляешь, что они там пережили…

— Нет, к сожалению или к счастью не очень представляю. Я ведь родилась здесь, в Гесперидах и не бывала за экваториальным порогом…

— И тебя назначили к нам? — удивился Люк. В адаптаторы интерната старались направлять уроженцев Лакаана, они быстрее устанавливали эмоциональный контакт с привезенными оттуда детьми.

— Я — сильный эмпат. Я чувствую и разделяю как радость, так и боль, и страх, это отчасти мне заменяет личный опыт… И в нашем отделении я не один раз работала, правда давно, последний раз — более десяти лет назад. Да и вообще Воспитателей у нас вечно не хватает, ты же знаешь.

— Да… А ведь мы спасаем и принимаем только ничтожную часть этих детей, вот в чем главный ужас. Надо всё-таки искать способ, о котором мечтали основатели Первой Станции…

— Не начинай снова, Люк. Об этом мы все говорим и спорим уже пятое десятилетие, с того момента, когда сумели преодолеть экваториальный порог… Сам Фалант не нашел способа сделать фактор СЭЖ отрицательным у каждого человека.

— Ну, то что этого не нашел и Фалант, это еще не доказательство, что такое невозможно в принципе… Есть же и работы Веда Конга, и опыт Ордена Фалантеров.

— И те, и другие — с катастрофическим конечным результатом! Люк, ты что, действительно не понимаешь, что именно эти катастрофы и вынудили нас принять и строго соблюдать сегодняшние правила?

Люк вскочил на ноги и начал расхаживать по комнате. Он знал, что эта его манера некоторых собеседников раздражает, но в волнении часто забывался. Сейчас он спорил больше с самим собой, Леда только повторяла то, о чем он думал много раз и сам.

— Фактор СЭЖ! Индекс Себялюбия, Эгоизма, Жадности — так это назвал Фалант! Да, мы все собраны по признаку его отрицательного значения — это условие стабильности нашего общества! Мы — избранные! Мы отгородились от всего мира экваториальным барьером и построили почти идеальное общество. Как там это именуют жрецы Фта — рай? Место для их святых и праведников… только у них праведники отбираются по прямо противоположному критерию… Но вот только кому мы нужны — кроме самих себя? А ведь мы же сами говорим: "Если я только для себя — то зачем я?". Мы самодостаточны и самодовольны…

— Проект "Плавучие Острова"…

— Что? — сбитый с мысли, Люк не сразу понял, о чем сказала Леда.

— Ты знаешь, зачем был начат этот проект?

— Ну — расширить обитаемую территорию, вынести с главного острова все производства… Но при чем тут "Острова" к тому, о чем я говорю?

— К тому, что у нас сейчас три с половиной миллиона граждан, а наша территория ограничивается островом Геспериды и Рыбным архипелагом, площадь которого в три раза меньше Гесперид. Нам уже сейчас тесно, Люк. При жестком контроле рождаемости, у нас прирост населения составляет до 15–20 % на поколение. Нам нужно искать способы расширяться и развиваться, а в нашем полушарии нет естественных материков. Предложения устроить искусственные тектонические сдвиги и подъем морского дна требуют огромных затрат ресурсов и труда. Почему ты считаешь, что все эти дела менее важны и приоритетны, чем работа с обитателями Лакаана? Потому, что ты сам там родился, не так ли?

— Нет, не по этому, — Люк покраснел — обвинение Леды было сильным, поскольку сам он не был вполне уверен, что оно беспочвенно. — Я хорошо понимаю необходимость проектов, о которых ты говоришь. И я голосовал за них на референдуме. Я же не предлагаю, в конце концов, бросить всё прочее и сосредоточиться только на Лакаане.

— Тогда к чему эти разговоры о нашем самодовольстве и "избранности"? И ты случайно не забыл, что Лакаан — империю и все остальные государства, вместе, сейчас населяет миллионов полтораста людей? Нас, по сравнению с ними — капля…

— Я просил Совет направить меня в "проводники", — заявил Люк. — Я уверен, что можно делать больше, чем мы сейчас делаем. Да, я понимаю, что мы не можем брать всех к нам. Но уже давно можно было найти место хоть в том же Раменье…

— Сколько тебе лет, Люк? — Люк удивился этому вопросу. Но взглянув на Леду, он вдруг осознал, что она значительно старше, чем ему всё время казалось. Те несколько дней, которые они работали в интернате вместе, он воспринимал ее почти как ровесницу. Сейчас, взглянув на ее задумчивое лицо, он впервые подумал, что она могла бы годиться ему в матери. Кстати, свою мать он не помнил совершенно… Внезапно Люк рассердился.

— Мне тридцать лет! — сказал он. — И я четыре года работаю воспитателем! Что ты хотела сказать — что я не понимаю ответственности за порученное дело?

— Нет, — спокойно ответила Леда. — Просто ты слишком нетерпелив, для своего возраста. Кстати, мне в этом году исполняется семьдесят восемь. Когда впервые открыли портал через Порог, мне было не намного меньше, чем тебе. А еще через пятнадцать лет я входила в группу, которая разработала первый комплекс программ адаптации для детей "той стороны". Ты был в одной из первых партий, которые мы привезли в Геспериды. В тот год мы доставили тридцать человек, а потеряли шестерых — "проводников" и наблюдателей… Там была война, очередная, небольшая… не то, что спустя еще пять лет… Во время большой войны, мы потеряли одиннадцать товарищей…

— Так ты — та самая Леда Наль! — Люк был ошеломлен. Это же надо ему было оказаться таким болваном — работать почти декаду рядом с сопредседателем Совета и не догадаться, кто она! С другой стороны — и хорошо, он сможет теперь выложить ей всё, что считает важным.

— Тогда, товарищ Наль, скажи мне, чего стоят все наши замечательные теории нашего замечательного общества перед практикой, при которой мы доставляем в Геспериды в лучшем случае одного из тысячи потенциальных наших граждан? И не надо мне рассказывать про ресурсы и людей, я сам могу прочитать на эту тему лекцию… Я уже дважды подавал свое предложение — устроить филиал на месте, в подходящем районе и привлечь местных же жителей. Пусть они не подходят для жизни в Гесперидах, но не звери же они! Я сам сейчас мог бы жить там, если бы попал в число тех девятисот девяноста девяти, которых мы не находим. Почему мы так не доверяем людям с той стороны?!

— Я читала твои предложения. — Леда была спокойна. — И первое, и второе. Первое было незрелым. Второе предложение действительно проработано довольно тщательно. Но я всё равно с ним не согласна, и написала в отзыве — с чем именно. Ты его прочитал?

— Я его прочитал трижды. — Люку стало неловко, что он сорвался на крик. — Я признаю, что у этого филиала самым уязвимым местом будет психологическая проблема отбора — кто-то попадает в Геспериды, остальные должны примириться с тем, что им к нам дорога закрыта. Но я уверен, что можно так обставить дело, что остающиеся не станут себя ощущать "вторым сортом", как ты выразилась в отзыве. Мне недостаёт практического опыта общения с людьми "той стороны" — со взрослыми. Дети — это же совсем иное дело! Поэтому я и прошусь в "проводники".

— Хорошо, я дам тебе рекомендацию.

— Как? Ты же только что…

— Ты меня неправильно понял, Люк Норин. Твое предложение было не единственным на эту тему, из обсуждавшихся в Совете. И я, в принципе, согласна с тем, что нам нужна постоянная база "на той стороне". И что нужны конкретные разработки по общению и взаимодействию с… возможными союзниками. Но пойми и ты — мы много столетий шли совершенно разными путями. Мы очень разные. И мы теряем наших людей, действуя часто наугад… Ты в курсе того, что всего три дня назад погиб еще один "проводник", Трист?

— Нет… Как это случилось?

— Он выкупал детей в Самале, когда его самого попытались захватить. Насколько известно, там оказался очень сильный шаман, защитный амулет не выдержал. При сходных обстоятельствах пропал пять лет назад Деций, мой младший сын…. Так что в группе проводников появилась новая вакансия. Такие дела.

— Деций? Я читал в Информатории его работу по истории Первой станции. Он настаивал на необходимости более тщательного изучения ее остатков…. Точно, Деций Наль! Я как-то не подумал тогда…. Но ведь он не погиб?

— За пять лет с лишним лет он не подал о себе ни весточки… Хочется надеяться, но… Однако, сейчас речь идет о тебе, Люк. Так что ты решаешь?

— Я готов приступить к подготовке, как только завершу курс адаптации для моих детей. Кстати, рекомендую на мое место стажера Кина. У него уже достаточно опыта.

— Хорошо. Иди, поспи, Люк. Я подежурю до утра. Кстати, при случае познакомишь меня с Кином. У тебя есть впереди три месяца, сможешь еще не раз всё обдумать. Спокойной ночи, Люк.

— Спокойной ночи. И — спасибо…

— Не за что, Люк. То, что тебя ждет там, на "той стороне" — это совсем не подарок…

"Космогония мира.

Отдельный Мир может представлять собой физическую вселенную с миллиардами звездных систем, магическое царство стихийных энергий или их любую комбинацию. Мир может быть подчинен законам движения материи, описываемых физикой, или законам движения магических сил, где возможно прямое воздействие разума на материю. Или вообще не иметь устойчивой материальной основы…

Множество обитаемых миров образует Великую Сферу Миров (Гиперсферу) — образное представление распределения миров по характеру формирующих миры сил. Каждый отдельный мир также называют "сферой" и высшие маги или боги умеют сопоставить каждому миру-сфере определенный набор координат, указывающий на его расположение в Великой Сфере Миров, подобно расположениям звезд на небе. Миры (сферы) близкие к "экватору" Великой Сферы Миров — "горячие сферы" — населены шеддами, духами, стихиями и прочими проявлениями Хаоса и чрезвычайно насыщены магическими энергиями. Миры близкие к "полюсу" Великой Сферы — "холодные миры", миры людей, царство материальных законов и всё более жесткого порядка мироустройства. В мирах "умеренных сфер" действуют разнообразные комбинации материальных и магических законов. "Северное" и "южное" полушарие, а также и "полюса" в Великой Сфере Миров обычно не различают — большинство магов и даже богов и не подозревают о существовании противоположного "полушария". Но по некоторым данным, отличия всё же есть. Те, кто способны на сверхдальние перемещения или вызовы, называют другое полушарие "Изнанкой". Физическое перемещение между мирами весьма затруднено из-за различия условий материального и магического плана в разных сферах. В Великой Сфере Миров имеются также свои энергетические течения, скопления и дрейфы сфер, которые приводят к усилению или ослаблению взаимодействия миров, штормы, прибои и "пробои" потоков разноплановых энергий.

Боги Великой Сферы — осознавшие себя высшие духи, шедды, а также и особо сильные маги, овладевшие мощными источниками магических энергий. Они способны управлять событиями в пределах одной или нескольких миров-сфер, и более или менее свободно перемещаться между ними. Боги могут обитать в одном из миров в материальной или магической (энергетической) форме или пребывать в межмировом пространстве, которое называют также Анантой. Разница между богами-духами и высшими шеддами преимущественно терминологическая. Боги могут быть благожелательны к людям и другим существам подвластных им миров, враждебны или безразличны. Боги входят в союзы или враждуют. Боги вмешиваются в дела смертных, как правило, в своих эгоистических интересах. Жизненная сила и сила смерти людей и иных разумных существ являются очень мощными источниками магической энергии, привлекающей как богов, так шедд и духов более низких порядков, проникающих из одной сферы в другую.

(Из Лакаанского Энциклопедического словаря)

События до начала времен.

Великую сферу миров создал бог Фта, но было это до начала всяких времен, поэтому мир Лакаана существует вечно. Но история его начинается с прибытия в него богов. Боги создали людей, магию, науки и искусства. Боги даровали людям мир и повелели жить в этом мире и блюсти божественные установления.

-

Битвы богов и Великий Разлом.

Более двух тысячелетий назад, боги Лакаана жили на земле, и часто общались с людьми, своими детьми, наставляя и просвещая их. Столицей богов и людей был город Харм — в нем была земная обитель богов, там же жили жрецы и маги. Волей богов Труд и Магия сделали поля обильными, леса и луга — цветущими, а жизнь людей — счастливой. Но произошла однажды ссора между богами, и часть богов решила уничтожить людей, а мир населить нежитью. Для этого они создали Цитадель Смерти — Телиль, укрылись в ней и начали войну с остальными богами. Никто не знает достоверно, где находится Телиль, многие мудрецы полагают, что она лежит в подземном царстве. Не зря иношные твари и нежить любят прятаться под землей и нападать оттуда. А другие считают, что находится Телиль в небе, но невидима из-за того, что ее избегает сам Свет. Тогда боги-покровители создали свою крепость в небе — Цитадель Жизни, Лазурный Ковчег, и вступили в битву с отступниками. Битва эта захватила и людей, которые разделились на сторонников покровителей и отступников. Нашлась также часть людей и богов, которые не приняли участия в распрях.

В войне богов излились на землю потоки враждебных магических энергий, был уничтожен Харм и миллионы людей, а миллионы изменились и стали монстрами. Земли же стали бесплодны или враждебны жизни. Горстка уцелевших людей бежала за горы в новые края. Эти события получили название Великого Разлома.

Мощь богов-покровителей оказалась больше, чем отступников, и светлый Лазурный Ковчег начал постепенно одолевать темные силы Телили. Над богами-отступниками нависла угроза развоплощения и изгнания в иные сферы. Тогда отступники пригрозили полностью уничтожить жизнь в мире, если их не оставят в покое. Они продемонстрировали свою мощь на спутнике Лакаана — божественно-прекрасном Эфатоне, раздробив его на осколки. И по сей день падают на землю небесные артефакты, остатки Эфатона. Боги-покровители согласились на перемирие, при условии, что отступники не станут более вмешиваться в дела живых и оставят себе только царство мертвых. Не вернулись более боги на землю, остались жить в своих небесных цитаделях: Цитадели Жизни — Лазурном Ковчеге и Цитадели Смерти — Телили. Правда, многие простые люди по-прежнему верят, что Телиль управляет подземным царством, из которого в мир приходят землетрясения и мор, а также адские творения черной магии.

Боги-покровители укрыли землю особым магическим щитом — Пологом Богов, который не дает отступникам власти над делами в мире. Но и боги-покровители тоже сократили свое участие в земных делах. Только через алтари в храмах и через своих посланников — ритуальных животных, они общаются со смертными. Не перестают боги-отступники искать лазеек в мир — через своих адептов, посредством чудовищных обрядов с человеческими жертвоприношениями. А еще часть людей отвернулась от и от Покровителей, и от Отступников, и поклоняется ушедшим богам — Фаланту, Кегате, Япету и Крию. Есть и немало тех, кто объявил правящих богов ложными богами — шеддами, и поклонился безликому Абсолюту, богу богов Фта. Некоторые же поклоняются надмировому Жизненному Древу, у которого, по преданиям, есть в мире двенадцать сыновей — магических Древ, питающих жизненной силой всё живое…"

(Из рукописи "Предания Разлома", самого древнего раритета из коллекции Верховного Архимагистра Лакаанской Гильдии магов, мэтра Лара, датируется началом первого века от эры Великого Разлома)