Чужая война

Светлая голова в окружении лентяев и идиотов

Когда-то в семье королевского писаря и фрейлины родилась прекрасная, белокурая девочка с пронзительным, очень умным взглядом. Тогда все были уверены в будущем ребёнка. Выйти за принца ей не грозило: они с детства друг друга терпеть не могли — Ноа постоянно отбирала у его высочества игрушки. Но даже несмотря на это, выгодных партий при дворе было более чем достаточно. Графиня, а, может быть, даже и герцогиня Кейтлетт звучало вполне солидно. Хорошее, размеренное, надёжное будущее.

Каковы шансы, что это прелестное белокурое создание вырастет совсем не таким ангелочком? Причём слово «таким» вставляют в данном случае исключительно из вежливости.

Кто бы мог подумать, что пройдёт совсем немного времени, и эта девочка, которая терпеть не могла уроки манер, вышивание и ежедневные танцы, назло всему свету вызубрит эти дисциплины назубок. Впрочем, как и большую часть местной библиотеки. Кому бы пришло в голову, что среди вороха мёртвой информации Ноа предпочтёт манерам и танцам фехтование и военную тактику? И уж никто точно заранее знать не мог, что маленькая белокурая девочка в прелестном платьице, которой совсем недавно стукнуло десять, соберёт небольшую котомку и отправится участвовать в Играх, где нет места ни детям, ни женщинам. Попасть в солдаты ей точно не грозило, а вот на кухню — запросто.

Последняя часть как раз очень даже предсказуема. Судьба любит такие сюжеты. И хотя ни отец, ни другие люди из ближнего окружения о таком и подумать не могли, Ноа в свои десять станет настоящей легендой тех Игр. Ярким символом, который одним своим видом принесёт Тофхельму победу…

Ноа Кейтлетт судорожно проснулась, прерывая сладкие воспоминания давно минувших дней. Повращав глазами, она поняла, что уснула прямо на собственном столе, щекой упав на какие-то бумаги. Глянув в зеркальце и убедившись, что ещё не изданный приказ войскам надёжно отпечатался у неё на щеке, превращая командующую в ходячую прокламацию, она раздражённо фыркнула.

«Проклятый Рейланд Рор!»

Ни один человек на свете не доводил её до белого каления так, как этот выскочка! Обычно Ноа удавалось оставаться холодной и собранной в любой ситуации, но если дело касалось этого наглеца…

Каждое его слово, каждый жест, даже взгляд вызывали в ней, в Ноа Кейтлетт, которую солдаты тайком называли «ледяной сукой», приступы гнева. Вчера же он был даже больше чем невыносим! Словно в него вселился какой-то особенно язвительный шутник, решивший, что достать её будет смешно.

Всю свою сознательную жизнь Ноа только и делала, что доказывала окружающему миру, что она гораздо больше, чем кажется. И речь совсем не про рост. В одиннадцать лет она фехтовала лучше, чем кто бы то ни был в её окружении. Даже сам король Хоаким Клык не рисковал выходить против неё!

«Впрочем, он в последние годы чаще держится за свою фляжку, нежели за оружие», — мысленно усмехнулась Ноа.

«Набегается, будет обычной девчонкой, нарожает детишек и будет жить счастливо, как все!» — так говорили про Кейтлетт окружающие, опасливо оглядываясь перед тем, как это сказать, в её неполные двенадцать.

В шестнадцать Ноа после громадного скандала всё же произвели в капитаны. Шутка ли — самый молодой офицер в истории королевства ещё и женщина! И всё равно нашлись те, кто смел утверждать, что ей здесь не место:

«Девчонка офицер? Это всё влияние её отца на короля!»

Правда очень скоро и эти голоса предпочли молчать в присутствии Ноа. Не из страха, из уважения. Это был момент её триумфа. А затем словно из ниоткуда возник этот выскочка — Рейланд Рор. Чудак и наглец, которому жизнь делала подарки чаще, чем кому бы то ни было.

Он спалил стратегически важную переправу, единственную на много километров вокруг, а ему за это дали медаль и звание сержанта! Будь на его месте Ноа — её бы действия пошагово разбирала целая комиссия престарелых маразматиков.

Возглавил обречённую атаку — о мужестве новоиспечённого лейтенанта Рора написали песню. Что написали о Кейтлетт, когда она и её рота полегли возле Аркольского моста? Тридцать одну жалобу и неизвестное количество кляуз на имя короля!

Три года подряд Рейланд Рор всходил на Саум, в Риверкроссе его прославляли как живого героя. Ноа Кейтлетт одерживала победу на играх, лично поднимаясь на Саум семь раз, пускай и не подряд, в то время как некоторые «коллеги» предпочитали упоминать её, используя выражение: «в силу сложившихся обстоятельств».

Эта несправедливость сильно запала ей в душу. Одно время педантичная Ноа тщательно конспектировала все свои ругательства в адрес Рейланда. Продолжалось это ровно до тех пор, пока раздутые кипы записных книжек не начали серьезно отягощать её багаж.

Даже одни мысли о нём заставляли её чаще дышать, а изящные пальцы, достойные музыки, а не военного ремесла, отбивать по столешнице неровный ритм. Ничего, скоро она ему покажет, скоро…

В палатке командующей раздался храп, тучный такой, глубокий. Он словно принадлежал не её адъютанту, развалившемуся в одном из кресел в позе раздутой амебы на солнце, который вчера умудрился спалить палатку, а какому-то человеку без забот и проблем в этой жизни.

Ноа Кейтлетт, окинув своего подчинённого недовольным взглядом, решила сделать тонкий намёк: переставила чернильницу, хорошенько шлёпнув ей по столешнице. Реакция отсутствовала.

— Подъём! — гаркнула Ноа, чуть ослабив воротничок, прочистив горло и не то чтобы исчерпав запас намёков, а скорее всякое желание их придумывать.

Палатка разом вздрогнула, словно от взрыва. Внутрь, проверяя, всё ли в порядке, осторожно заглянул караульный, который, встретившись взглядом с командующей, поспешил убраться восвояси. Однако беззаботный храпун не соизволил должно отреагировать на эту команду, а только лениво почесал щёку.

— Зачем так орать? — меланхолично заметил Альт. — Вулканы спят столетиями, если я просплю ещё пару минут…

— Очевидно, что ты не вулкан…

— Очевидно, вы не можете быть в этом уверены до конца! — заметил адъютант въедливо. — Кто знает, может, просто в моём случае до извержения лавы и пиробластов надо просто чуть-чуть подождать? Годиков шестьдесят или…

— …а всё ещё мой адъютант! — холодно закончила Ноа свою фразу. — Где донесения от разведчиков? Они должны были вернуться уже пару часов назад!

После встречи с Рейландом первое, что сделала Ноа, это отправила надёжных ребят узнать точное расположение его армии. Если этот наглец так же самоуверен, как и обычно, она возьмёт его тёпленьким сразу после переправы.

Альт соизволил наконец открыть один глаз и, не вставая, осмотреть помещение, словно проверяя, нет ли здесь разведчиков или хотя бы сообщений от них.

— Никто, ах-х, не возвращался, — самоуверенно заключил адъютант. — Пока вы спали…

Это уже было слишком для Ноа. Рейланд — это одно, но чтобы ей дерзил этот сопляк!

— Альт Цион! Встать смирно! — крикнула Ноа так, что на этот раз заглянули сразу два караульных, а немного погодя ещё несколько солдат.

Адъютант подхватился, вытягиваясь в нечто, что, по его мнению, являлось выполнением команды «смирно!». Хотя это больше напоминало утку, страдающую сколиозом. Альт в целом был не очень складным черноволосым юношей лет двадцати, с весьма заметным «пузиком». Обычно первое, что спрашивали, увидев его, — что это чучело забыло на Играх. Следующим вопросом выступал: «Командующая, вы уверены, что вам нужен такой адъютант?»

Тем не менее даже этот наглый лентяй хорошо знал ту границу, которую ему переходить не следовало.

— Немедленно найди моих разведчиков и узнай, где они застряли!

Адъютант сделал пару шагов в сторону выхода, но затем задумчиво почесал голову, осмысливая приказ, и посмотрел на командующую:

— Как же я их найду, если они где-то застряли? Либо застряну вместе с ними, либо…

Ноа одарила его долгим, предельно тяжёлым взглядом. Она ненавидела, когда Альт был прав, а такое случалось весьма нередко. Её адъютант без всякой иронии был гением, настоящей вычислительной машиной, запертой в слегка полноватом в области талии и в целом тщедушном теле. Захоти он захватить весь мир — у него ушёл бы на это максимум месяц. К счастью для всех, чаще всего Альт хотел только спать или есть, что серьёзно ограничивало его возможность претендовать на мировое господство.

— Ладно, отставить, — нехотя согласилась командующая. — Как ты думаешь, где они?

— В болоте, очевидно, — как нечто само собой разумеющееся заключил Альт, даже не посмотрев в сторону карты местности.

— Не хочешь пояснить свой искромётный юмор? — холодно переспросила Ноа.

Альт прокашлялся и принялся ходить взад-вперед, попутно рассказывая:

— Кхм-кхм, командующая, вы, наверное, слышали про такую южную страну как Занзебал. Там водятся очень интересные существа. Полосатые лошади! Славятся скоростью, но очень дурным нравом. Так вот, какой-то местный умник соорудил специальное седло и хотел одну такую приручить, чтобы на ней ездить!

Ноа, абсолютно не понимая, к чему это всё, сочувственно кивнула. Сочувствовала она в первую очередь нейронам Альта, которые из-за прихоти хозяина были вынуждены хранить в себе такую чушь.

— Хотел получить новую породу для кавалерии из этих злых созданий…

— Прости, что прерываю, очень интересная история и всё такое, но к чему это всё?

Альт окинул её недовольным взглядом, но всё же нехотя сократил свой рассказ.

— Да просто хотел сказать, что некоторые вещи невозможны просто по факту своего существования. Невозможно приручить существо, которое норовит тебя укусить или скинуть с себя при первой же возможности. Как невозможно найти в поле того, кого в них нет изначально. Будь Рор на равнинах, его бы уже давно заметили. Если этого не произошло, значит, его там нет. А если не отыскали до сих пор, то он там, где проводить разведку тяжелее всего — болота, — Альт почти незаметно добавил. — Достаточно убедительно, командующая?

Ноа, пропустив последнее замечание мимо ушей, нашла на карте болото. Оно располагалось выше по течению, в нескольких километрах от того места, где она вчера встречалась с Рейландом. Переправиться там мог только форменный безумец или же тот, кто всеми силами хотел избежать ловушки.

— Ты думаешь, он решил пройти здесь? Я, конечно, всегда сомневалась в наличии у него мозга, но чтобы настолько.

Альт молча пожал плечами, показывая, что в этом он не разбирается, во всяком случае до момента вскрытия.

— Собери мой штаб, — начала раздавать указания Ноа. — И отдай приказ третьей роте прочесать лес ниже по течению реки. Я скорее поверю, что Рейланд утонул при переправе вместе со своей своей армией, чем полез в болото портить свой новенький мундирчик!

Штаб удалось собрать только к полудню. Часть офицеров накануне так буйно отметила грядущую победу, что сегодня с радостью обменяла бы её на полпинты холодного пива, причём чем дальше, тем хуже становились расценки.

Пока все собирались, Ноа успела отправить на прочёсывание местности ещё две роты. Это была почти треть её сил, но сейчас куда важнее было найти Рейланда, чем думать о возможном сражении.

К этому времени версия о том, что «солнечные» решили переправиться не просто через реку, а ещё через болото, оставалась едва ли не единственной. Хотя Альт самодовольно предположил, что, возможно, командующий Рор научил своих солдат летать, и сейчас их нужно искать либо глубоко в тылу, либо на небе.

— Ну и хорошо, пускай сидит в своём болоте!

Реплика принадлежала Лою Шинку, капитану первой роты. Правда, сам он предпочитал, чтобы к нему обращались по титулу — герцог. Шинку, выслушав подробности от Ноа, единственный из всех присутствующих расслабленно развалился в единственном кресле, сложив пухленькие ручки на главном своём достоянии после титула — аккуратном пузике.

Это и вправду была лучшая его часть, по крайней мере по-своему забавная. Остальное же в нём вызывало лишь неприязнь, во всяком случае у Ноа. Дурацкий парик цвета мокрой тряпки, нелепая пудра на одутловатом лице, маленькие, близко посаженные глазки без проблеска интеллекта, и как вишенка на торте — вечный бокал вина в руке.

— Соберём силы и завтра с утра нанесём удар, — пригубив красного напитка, продолжал фонтанировать идеями Шинку. — Посмотрим, как «солнечные» будут держать удар по колено в трясине!

Говорил герцог так, словно он уже всех победил. В одиночку.

Его комментарий вызвал волну смешков. Шинку пользовался абсолютно незаслуженным авторитетом хорошего командира, хотя единственное, что он умел делать качественно ― жужжать в уши «ура патриотический» бред. В этом ему точно не было равных. Герцог прописался первым среди тех, кто вчера уже успел отметить победу и поэтому сегодня выглядел слегка потрёпанным, но всё таким же самоуверенным.

― В прошлый раз мы победили, хотя имели худший состав за последние десять лет и вынуждены были атаковать. Сейчас мы в обороне, нас больше…

Он продолжал говорить, а Ноа не без презрения подумала, что по поводу состава с прошлых игр ничего так и не изменилось. Её окружали льстецы, лентяи, и она нутром чувствовала, что Рейланд Рор тоже где-то неподалёку.

― Шинку, герой Кентенберга, вы закончили? — раздражённо прервала Ноа.

Её не особо заботило, что он там говорил. Свою точку невозврата в плане взаимной ненависти они давно прошли. Разница заключалась лишь в том, что Шинку был обязан её слушать, а она его нет.

Герцог смущённо замолчал, словно получил пощёчину. В каком-то смысле так оно и было.

Город Кентенберг на прошлых играх прославился тем, что за него сражались двадцать три раза, причём победителя выявить так и не удалось. Зато удалось выявить, что командующие двух армий, которые так усердно бились, делали это по сговору в корыстных целях.

Всё бы так и осталось незамеченным, но какой-то лейтенант, Кейтлетт не могла вспомнить его имя, но запомнила фамилию — Сайрас, доложил о происходящем королю Риверкросса. Скандал был колоссальным. Шинку тоже отметился в том районе, но отделался лишь испугом. Как подозревала Ноа, исключительно потому, что на такую мелкую рыбёшку никто не позарился.

Ноа ткнула пальцем в болото на карте и сказала:

― Если Рор действительно там, то лезть туда, чтобы его разбить, глупость ничуть не меньшая, чем пытаться переправиться.

— Так это же хорошо, командующая. Встанем рядом и будем ждать!

Кейтлетт смерила сказавшего эту чушь тяжёлым взглядом человека, который очень устал работать в детском саду. В такие моменты она ощущала себя богом. Не в смысле всемогущества, а в том, что её никто не слушал. Приказы порой нагло игнорировались, некоторые так и вовсе делали вид, что командующей не существовало, но зато как только приходила беда, все сразу бежали к ней.

— Ожиданием битвы не выигрываются, — многозначительно заметила командующая, а сама же в это время просчитывала другие опции.

Кроме непосредственной разведки местности был ещё один вариант: шпионы.

Ими негласно обменивались обе стороны незадолго до начала Игр. Традиция, которую соблюдали скорее из своеобразной вежливости, нежели надеясь на какой-то успех. Обычно эффективность агентурной разведки стремилась к нулю: к тому времени как украденные сведения добирались до штабов, они успевали устареть настолько, что не годились ни на что, кроме растопки.

Однако у Ноа были все основания считать иначе. В стан «солнечных» внедрился сам Кайл Расс — легендарный разведчик, который на прошлых Играх добыл для неё много полезной информации.

― Были какие-нибудь сведения от Расса? — как можно невозмутимее спросила Ноа.

Тут ей важно было показать, что это лишь один из источников информации, а не последняя оставшаяся спасительная соломинка.

За ту секунду, пока Альт корчил рожу, всеми силами стараясь не сказать: «Ну, вы же только что перечитали все донесения», командующая и сама поняла ответ.

― Никак нет, — закончил это всё, наконец поборов свою язвительность, адъютант.

Спустя час бесполезных гаданий по карте, препирательств и попыток отдельных пузатых капитанов сбегать на обед, наконец явился один из разведчиков, отправленных ещё ночью. Выглядел он неважно: весь в грязи, местами побитый, очень уставший и воняющий болотом.

— Командующая, мы их нашли. Болото…

— Вот видите, Кейтлетт, — очень довольный собой сказал Шинку, даже не дослушав, — осталось их там утопить, а сейчас можно пойти и пере…

— …они миновали два часа назад, — не обращая на него внимания, закончил разведчик. — Сейчас армия «солнечных» в пяти километрах к востоку от нас.

— Что?! — воскликнула Ноа, пытаясь перенести полученную информацию на карту.

Похоже, Рор действительно научил своих солдат летать, иначе такую прыть объяснить не получалось.

В палатке повисла тяжёлая тишина. Хоть и большая часть собравшихся были напыщенными идиотами, даже они понимали, что такая конфигурация ничем хорошим не сулила. Весь их план состоял в том, чтобы подловить «солнечных» после переправы, а получилось, что подловили их самих.

― Если мы дадим бой, то вне зависимости от результата окажемся прижаты к реке, — констатировал Альт, сразу получивший в свою сторону множество недовольных взглядов от офицеров.

Те не очень любили солдат умнее себя. Поэтому большая часть рядового и сержантского состава в присутствии вышестоящих по званию предпочитала молчать.

― Если мы начнём слушать своих адъютантов, то… — начал Шинку высокомерно.

Он хотел ещё что-то сказать, но Ноа остановила его, всем видом предупреждая, что подобных разговоров больше не потерпит.

— Оставьте свои сравнения при себе, герой Кентенберга. Мой лентяй-помощник прав. Даже Рейланд не настолько идиот, чтобы упустить такое. Нам нужно отступать.

― Отступать?! — вполне искренне возмутился герцог.

Проблема была не в том, что Шинку являлся неким бесстрашным героем, скорее уж наоборот, а в том, что подобные манёвры очень плохо смотрелись в газетах, на страницах которых Лой и предпочитал воевать, держась при этом как можно дальше от реальных полей сражений.

― Пускай они и миновали нас, но не может быть, чтобы после такого марша они оставались в силах напасть! — завёл герцог свою привычную шарманку. — Мы можем сразить их здесь и сейчас!

Кейтлетт устало вздохнула. Ничего иного от герцога и ему подобных ожидать не приходилось. Будь их воля, вся армия уже была бы по уши в болоте, пока Рейланд успешно маршировал навстречу победе.

Горизонт планирования Шинку упирался в ближайший приём пищи и был настолько предсказуем, что тот же Альт мог предугадывать действия герцога на несколько суток наперёд.

Будь воля Ноа, подобный кадр уже давно бы отправился с Игр куда подальше, однако у Лоя был не только титул, но и множество дружков, которые держались друг за друга горой. Приходилось терпеть, спорить и объяснять простые истины, очевидные, по мнению Кейтлетт, настолько, что их понял бы даже младенец:

― Вы, наверное, уже забыли, герой Кентенберга, что треть нашей армии сейчас разбросана по округе и пытается найти армию Рора. Тогда как он, очевидно, держит свои силы собранными в кулак и только и ждёт нашего необдуманного нападения.

Пока Ноа это говорила, её внимание привлекла одна из точек на карте. Небольшой городишко, один из немногих, который вообще располагался на территории Игр, подпёртый с одной стороны озером, переходящим в болота, а с другой лесом, который упирался в речку. Если она отойдёт за эту преграду, то получит весьма выгодную опору для обороны.

Прежде чем принять окончательное решение, Кейтлетт, невзирая на недовольство своих офицеров, решила обратиться за советом к Альту:

— Что помешает Рору повернуть на север?

— Опасение того, что мы ударим ему в тыл или возьмём в тиски, — потратив на размышления не больше пары секунды, выдал адъютант, загибая пальцы. — Нежелание предоставлять нам возможность для сосредоточения сил. Риск быть отрезанным от снабжения.

Ноа Кейтлетт обвела взглядом триумфатора всех собравшихся. Никто, даже она сама этого всего не посчитала, лишь отдельные варианты.

«И Шинку будет ей ещё выговаривать за него?» — задумалась командующая на мгновение.

— Итак, мы идём на юг, — резюмировала она холодно и бросила взгляд в сторону герцога. — Возражения не принимаются. Все свободны.

«Хорошо, Рейланд, торжествуй, ты перехитрил меня. Тофхельм силён в защите, и тебе придётся сломать голову, думая над тем, как эту защиту прорвать!» — размышляла Ноа не без злорадства.

Она пригляделась к карте и едва заметно усмехнулась. Пускай инициатива осталась не за ней. Пускай газеты, всегда скорые на выводы, напишут пару статеек. Не велика потеря. Однако теперь Ноа сможет сидеть, готовиться и ждать, пока этот язвительный нахал сам придёт к ней в ловушку. У неё даже волосы наэлектризовались от предвкушения сладкой мести.

Денёк у Альта выдался ужасным: командующая постоянно гоняла его то туда, то сюда с различными распоряжениями, уточнениями, пояснениями к уточнениями и прочей очень любимой ею бюрократией. Любила она её в первую и главную очередь потому, что подчинённые в таком случае не могли отвертеться от ответственности — все бумаги дублировались в архив.

Лишь когда солнце село, а войска заняли новые позиции, адъютант облегчённо выдохнул — отдавать приказы спящим людям было бессмысленно, и это знала даже неугомонная Ноа Кейтлетт.

У Альта оставалось последнее, но очень важное дело — сходить на кухню и раздобыть себе еды. Чем он, выслушав очередную порцию причитаний командующей по поводу его медлительности, неторопливо занялся.

Возле входа в святая святых любой армии, путь ему преградил странный донельзя человек. Его странность состояла в одежде. Увидеть после поспешного марша новенькую, чистенькую офицерскую форму вкупе с пачкой медалей и иных наград было по меньшей мере неожиданно. Особенно в районе кухни. Абсолютное большинство подчинённых Ноа из числа офицеров вряд ли даже знали, где та расположена — это была не их забота.

— Эм, простите, — подал голос адъютант, привлекая к себе внимание.

Незнакомец повернулся в его сторону, окинул взглядом весьма диковинных, рыже-золотых глаз, после чего сделал вид, что зашёл куда-то не туда и поспешно удалился. Последнее было проделано настолько быстро и ловко, что Альт, даже будь у него такое желание, ничего не успел предпринять.

«Странно это всё», — подумал адъютант и как можно быстрее выкинул происшествие из головы, сосредоточившись на главном и единственно важном — вопросе своего пропитания.

Грязная голова в окружении безумцев и спорщиков

Шёл к концу второй день моего пребывания в теле Рейланда Рора. Я неплохо освоился в новой роли и теперь по большей части хотя бы не опасался того, что ляпну какую-то чушь, которая вызовет лишние вопросы. А даже если и ляпну, то всегда смогу выкрутиться без риска встретиться с раскалённой кочергой. Правда, и времени думать над каждым словом стало куда меньше.

В основном последний день мне пришлось заниматься тем, чтобы не утонуть в трясине и не позволить совершить то же самое остальной армии.

Не сказать, что мне не понравились эти болота. Нет, конечно, перспектива утонуть в жиже до боли запахом и консистенцией напоминающей кофе Миюми не из лучших, но было в топях что-то притягательное. И в прямом, и в переносном смысле. Как оказалось, смотреть на то, как граф Леон Сайрас всеми силами пытался высвободить сапоги из трясины, одновременно стараясь не перемазаться целиком в грязи, можно было вечно.

Армия выбралась из болот заляпанная по самые ноздри, но очень собой довольная. Выглядели и пахли они словно группа мальчишек, которым тайком от мамы удалось изваляться в луже, только выбравшись из дома в новой одежде.

Если верить докладам Ресса, то мы успешно обошли армию «лунных» и сейчас были от них в паре километров. Кроме того разведчик доложил, что Ноа зачем-то ещё и рассредоточила часть своих сил по окружающим территориям, словно что-то потеряла.

Я знал, что именно, и мне это льстило. Вроде небольшой, но мой первый успех на поприще командования. Хотя всё сводилось к тому, что я просто принимал решения, которые никто другой в здравом уме принимать не стал бы. Даже сам Рейланд — он бы в эти болота не полез, предпочёл бы рискнуть, переправиться в поля и там давать сражение.

Здесь мне даже играла на руку личность моего альтер-эго. Точнее то, что от него ожидали.

Разумеется, сама собой напрашивалась идея дать бой — противник был в очень невыгодном положении, только для этого неплохо было бы, чтобы войска могли поразить врагов чем-то кроме своего ужасающего внешнего вида из коллекции «я-водяной» и мерзким запахом.

Солдаты после суточного марша были вымотаны, а вот «лунные» вполне свежи, собраны и готовы к бою, хоть и с превосходящим по силам противником.

Голос Эльта, прервавший мои размышления, показывал, что в этом со мной согласны не только лишь все. Штаб я собрал по случаю преодоления болот, но и заодно, чтобы решить, что делать дальше. Точнее огласить мой вариант этих самых действий.

― Нужно наступать! Возьмём их ещё тёпленькими! — в предвкушении вещал капитан.

Он был больше похож на ожившую кочку, но это ничуть не снижало его боевой дух. К счастью, судя по полным скептицизма лицам, так считал только он один.

Граф Сайрас, который до сих пор судорожно выковыривал из своих одежд грязь, бросил на меня обеспокоенный взгляд, наверное, ожидая, что я соглашусь, но успокоился, когда увидел прямо противоположную реакцию.

— И отправим сорок вторую в авангарде, — тихо заметил Лой Ноктим, не сильно любивший своего товарища по оружию из-за разницы в темпераменте. — Пускай побеждают, раз так хотят.

В целом старому капитану было плевать: сражаться сейчас или потом. Но так как Эльт выступал «за», Ноктим был против, что, несомненно только играло мне на руку.

— И победим! — уверенно заявил Гоа. — Пока вы будете ползти к противнику.

— Кхм, — прервал я этот великолепный дискус. ― Тёпленькими «лунные» нам ни к чему — пускай прожарятся получше.

Ситуация, конечно, получалась забавная. По идее нам нужно было двигаться на север, вглубь территории «лунных», к Сауму — где-то там был мой шанс победить. Однако в таком случае мы просто оставляли для Ноа и её армии приглашение зайти нам в тыл. Учитывая, что армий у «лунных» было пять штук, рано или поздно мы очутимся меж двух огней. У «солнечных» имелись такие же силы, но на союзников я не особо рассчитывал.

Напасть прямо сейчас мы тоже не могли: нужно было дать войскам отдохнуть хотя бы одну ночь. Ноа, надо понимать, за это время соберёт свои войска и начнёт что-то делать. Осталось самое малое: понять, что именно. В этом вопросе лучше было проконсультироваться у людей, проживших тут чуть больше двух дней, поэтому я решил спрашивать. Благо, уж что-то, а делиться своим мнением в штабе любили все без исключения.

— Как думаете, что будут делать «лунные»?

Первый ответ пришёл от самого опытного из участвующих. Лою Ноктиму не понадобилось даже секунды:

— Соберут войска, а затем отойдут на юго-запад. Там дорога, зажатая с одной стороны мелким городком, а с другой лесом. Лучше для обороны и не придумаешь.

К моему удивлению, на этом всё затихло. Я думал, что последует целый шквал различных мнений, однако, похоже, что все были согласны с данной оценкой. Даже Эльт. Удивительное единодушие от людей, которые обычно не могли ответить одинаково на один и тот же вопрос.

Впрочем, причины такого были очень даже понятны. Достаточно было обратиться к географии. Тофхельм — страна гор, ущелий и прочей весьма красивой издали, но вблизи неприятной местности. По такой географии несложно было предугадать, что любимая их тактика — активная и не очень оборона. Риверкросс, за который мне выпало, как говорили местные, выступать, напротив являлся равнинной страной, где в почёте были агрессивные яростные атаки.

Если Лой прав, то позиция для обороны у Ноа действительно выходила практически идеальной — тут даже думать нечего. Либо моя армия будет вынуждена переть в лес, либо брать штурмом город, либо же лезть мимо этих двух точек разом, обнажая фланги. Теоретически можно было обойти это всё севернее, но оттуда позиции Кейтлетт прикрывали несколько озёр и очередные болота.

Я представил, как Ноа сейчас сидит у себя в палатке и злобно потирает ручки, предвкушая победу. Одной этой картинки мне хватило, чтобы всем сердцем захотеть испортить ей этот момент. Пока у меня не оставалось других радостей в жизни, кроме как обламывать планы кому-то ещё. Оставалось придумать как.

Ясно, что нужно атаковать, иного выхода не было. Кейтлетт, очевидно, не станет этого делать ни при каких обстоятельствах. У меня как раз уже родилась одна весьма привлекательная идея.

Я кинул осторожный взгляд на своих подчинённых. Все сидели, излучая спокойствие удавов, кроме Леона, который был вынужден находиться рядом с грязным и вонючим Эльтом. У каждого в голове уже сложился свой план. Они несомненно изучали карту не в первый раз. Любое моё решение будет оспорено. Значит, нужно сделать так, чтобы мой вариант устроил всех сразу.

Прищурившись, я посмотрел на остальных в палатке и решил начать с Эльта:

— Капитан, если бы вы выбирали направление атаки, то какое бы предпочли?

Судя по реакции, я только что активировал детонатор, спрятанный где-то глубоко в душе Гоа. Ему всегда не хватало внимания командующего и возможности рваться вперед, а тут, судя по безумному огню в глазах, всё сошлось.

— Город, командующий! Начнём с короткого обстрела, чтобы вызвать пожары, затем мои солдаты ворвутся на его улицы, сковывая противника ближним боем. Из-за дыма и неразберихи противник начнёт метаться между нашими саблями и огнём. Крики! Боль! Хаос!

Последнее он произнёс с таким надрывом, что все остальные, включая меня, вздрогнули.

— Уверен, кхм, мы разобьём «лунных»! — сбавляя обороты, прокашлялся увлёкшийся капитан.

— Звучит интересно, — нейтрально отметил я и перевёл взгляд на Лоя Ноктима, который, кажется, только этого и ждал.

— Лес, — сразу же заметил старый капитан, высказывая непривычную для себя торопливость и даже не дожидаясь вопроса — сразу видно, хотел не отставать от более молодого товарища.

Эти три буквы и были всем ответом. К счастью, Лой, затянувшись трубкой, всё же соизволил немного пояснить свою задумку:

— Ударим утром, когда туман с реки будет глушить звуки и снизит видимость.

Звучало, как по мне, вполне здраво и надёжно, но этого было маловато. Оба этих плана легко читались. Пожалуй даже слишком.

— Ваши мысли на этот счёт, Ресс? — обратился я к разведчику в поисках идей.

Моему вопросу разведчик если и удивился, то лишь на пару мгновений. Скорее, ему удивились остальные, ведь разведчик ничем не командовал, кроме небольшого отряда. Тем не менее свой ответ он дал после недолгих размышлений:

— Мы могли бы пройти через болота.

Мне это вариант понравился куда меньше предыдущих, но и его я на всякий случай запомнил. В конце концов мало кто мог ожидать подобного безумия дважды.

— Выждать бы день, командующий, «лунные» слишком хороши в обороне, — не дожидаясь вопроса, хотя я даже не собирался что-либо спрашивать у «ушей короля», сообщил Леон.

Эта мысль, пожалуй, была самой бредовой из всех. Тем не менее, если я хочу распутать этот клубок, нужно было сделать вид, что она также меня заинтересовала. Хорошо хоть остальной штаб был солидарен с предыдущими ораторами и новых предложений не поступило.

Проблем было две: одна состояла в том, что выбери я что-то одно, это непременно оспорят остальные. Вторая заключалась в Ноа — она наверняка все эти варианты просчитала. Ни один из них не был чем-то сверхсложным или тем более оригинальным. И это требовалось учитывать в первую очередь.

Тем временем в палатке все с замиранием ждали моего вердикта. Мне не оставалось ничего, кроме как «обрадовать» всех сразу:

— Что ж, неплохие идеи, почти все. Так и сделаем. Начнём завтра утром.

Взглядом Леона в этот момент можно было бы убить слона. Или кого-то такого же крупного, серого и толстого.

— Какое именно предложение вам понравилось, командующий? — уточнил граф.

Я зажмурился от головной боли. Это была идеальная сцена! Которую испортили очередным глупым вопросом.

— Всё сразу.

У Леона, как и у всех остальных, отвисли челюсти. Пришлось добавить ещё пару веских слов, пока не случился бунт.

— Кроме вашей, граф, без обид, но ждать сейчас глупо, — с ехидством добавил я.

Граф вспыхнул, словно к нему кто-то поднёс спичку:

— Вы собираетесь атаковать на сложной местности, разделив армию по частям?! Или, может, командующий, у вас припасены где-то ещё три таких армии?!

— Кхм, четыре, — хмыкнув, поправил его я. — Часть сил останется со мной, чтобы атаковать прямо в лоб, по центру.

— Да это же безумие! — взорвался негодованием граф.

— Нет, это тонкий расчёт, немного авантюризма и пара капелек удачных стечений обстоятельств. Смешать, но не взбалтывать.

— Нас разобьют по частям!

— Нет, или вы хотите сказать, что у Ноа тоже четыре армии? Она так же разделит силы, только в отличие от нас, большую их часть вынужденно будет держать в тылу, готовясь направить туда, где случится основной удар. Обманем её ожидания — никакого основного удара.

Леона это не убедило. Его, судя по всему, вообще ничто не могло убедить, особенно вылетевшее из моих уст.

— Это невыполнимо! Нужно будет ударить одновременно, иначе «лунные» будут перекидывать силы с участка на участок или разделятся!

А тут он был в общем-то прав. Я упустил из виду, что коммуникации у местных строились на личном общении и редких письмах. Ожидать же изобретения мессенджеров и соцсетей было слишком скучно.

К счастью, мне попался на глаза витающий в облаках Гоа. У него на лице плавала блаженная улыбка ребёнка, которому мама разрешила поджечь костёр.

«Кажется, Эльт говорил про какой-то город?»

— А вот это, граф, уже куда более дельная мысль, — заметил я, указывая на капитана. — Эльт, вы, кажется, хотели сжечь тот несчастный городишко?

— Так точно!

— Вот на вас мы и будем ориентироваться. Дым будет видно отовсюду. Можете заодно взорвать пару бочек пороха. На всякий случай.

Глядя на Гоа, у меня проскочило смутное ощущение, что я вручаю спички маньяку-пироману. И вообще сжигать города было «немного» перебором даже для меня. Впрочем, мне нужна была победа? А значит, любые методы хороши…

— Вы что, хотите использовать город как сигнал к атаке? — кажется, Леон был готов вот-вот лопнуть от возмущения.

— Ну не я же его там построил в конце концов.

Мне никакой проблемы здесь не виделось. Даже если в этом городке остались местные жители, в чём я сильно сомневался, то они должны были понимать, где находились. Это были совсем не первые Игры, и это место должно было становиться ареной сражений более чем регулярно.

— Я отказываюсь участвовать в этом безумии! — категорично заявил граф.

— Кто-то ещё против? — я обвёл взглядом собравшихся, которые ничем не показывали, что они сильно против, хотя по лицам некоторых и можно было сказать, что идея сжигать город им не по душе. — Не участвуйте, граф, ваша воля. Сами будете объяснять королю своё поведение или это сделать мне?

Мой укол попал прямо в цель. Леон немного побледнел от такого заявления и стушевался. На секунду мне показалось, что он отступит, но вместо этого граф окинул недовольным взглядом всех присутствующих и быстро покинул палатку. Надо полагать, торопился строчить на меня кляузы и доносы.

Остальные же принялись обсуждать куда более полезные вещи, такие, например, как детали завтрашней битвы. Больше всего это напоминало попытку узнать свой гороскоп путём гадания на кофейной гуще вслепую через вытягивание из лотерейного колеса печеньки с предсказанием.

Рейланд Рор имел богатый опыт подобных размышлений, но и я сам понимал, что все эти пометки на картах придут в полный разлад, как только первый же солдат станет на пару сантиметров левее от нужной позиции. А случится это, скорее всего, ещё до того момента, как войска покинут лагерь.

Забавно, но выходило, что война — это не столько наука о том, как разбить врага, сколько навык предугадывать действия своей же армии. Те же, кто овладевал не только этим уровнем, но и научился проделывать такой же фокус с вражескими силами, становился легендой.

Через некоторое время в палатку вошла Миюми, желая мне что-то сообщить. К её сожалению, Лой Ноктим как раз подкинул угольку в свою топку, поэтому кислородная атмосфера в штабе отсутствовала и получилось у неё не очень разборчиво.

— Ко-кхе-кхе-щий кхе-ой, пр-кхе…

Я взглянул на карту, над которой опять взялся издеваться Гоа Эльт. Он успел нарисовать всего пару линий, но уже было ясно, что дело шло к очередной пентаграмме.

«Интересно, местный сатана каждый раз икает или просто добавил Эльта в игнор?» — прикинул я насмешливо.

Впрочем, никакого вреда от этого увлечения не было — мне уже удалось уяснить для себя, что остальные офицеры подпускали буйного капитана только тогда, когда тот мог фонтанировать идеями сколько угодно, но впустую. То есть либо в конце совещания, когда всё уже решено, либо в самом начале, когда ничего не решено и его отдельно взятое мнение несущественно.

Надо признать, учитывая длительность его выступлений, это было весьма практичным решением — можно было не только перекусить, но и при желании поспать, особенно если привыкнуть к переодическим выкрикам из серии: «как я попал в психушку всего за два часа».

— А потом моя бригада нанесёт удар в тыл! — обычно восклицал Эльт. — Сея хаос и разрушения! Уничтожая всё на своём пути!

С другой стороны, если оставить такого кадра, как Эльт, без контроля, то завтра можно было увидеть его бригаду в самых интересных местах, кроме того, где он должен быть. В худшем мы вообще её больше не увидим, но регулярно будем получать леденящие душу сводки из вражеского тыла.

Но всё же прежде стоило узнать, не пришла ли Миюми по какому-то важному поводу.

— Моргни дважды, если случилось что-то немедленно требующее моего внимания.

Девушка красными, как у бывалого растамана, глазами обиженно посмотрела на меня, будто говоря, что разве она могла явиться без важной причины, и моргнула два раза. Показав офицерам, что ещё вернусь, я быстро последовал за ней.

В лагере действительно происходило какое-то оживление. Толпы немытого народа медленно стекались к нашим флагштокам, перед которым расположился небольшой плац. Отвергнув приступ внезапного патриотизма, как абсолютно невозможный после марша по болотам, я отправился посмотреть, что происходит.

Миюми, наконец, вернувшись в кислородную среду обитания, была полна энтузиазма и радости.

«Это что ещё за покемон?» — опасливо на неё покосившись, подумал я, попутно уже привычно пытаясь выудить в памяти Рейланда нужные сведения.

Результат получился, надо признать, весьма противоречивым.

Гун-Гун являлся местной легендой. Чем-то средним между Локи с его постоянными попытками в ущерб себе обмануть всех и Гераклом, стремящимся совершить подвиги порой вопреки здравому смыслу. От первого ему досталось сомнительное чувство юмора и состояние рассудка, от второго неуёмное желание прославиться.

Он всегда объявлялся спустя пару дней после начала игр в лагере одной из противоборствующих сторон. Кто такой, откуда берётся, кажется, не знал даже сам Гун-Гун, во всяком случае такими подробностями он никогда ни с кем не делился.

Даже Рейланд, который встречал его не раз, как на своей стороне, так и в противниках, не смог определиться, как к нему относиться. В целом это был безобидный чудак из разряда тех, кому в радость набить пару морд и самому получить туда же. С другой стороны, чудачил Гун-Гун постоянно и невзирая на обстановку.

Когда я добрался сквозь толпу до него, Гун-Гун как раз занимался чем-то с его точки зрения важным: сидел прямо на флагштоке, жонглируя целым ворохом предметов, словно набранным с соседней свалки, и напевал какую-то мелодию.

Выглядел чудак, надо сказать, примечательно. Тонкий, словно шест, с длиннющей пегой бородой и растрёпанными светлыми волосами. Больше всего Гун-Гун напоминал познавший дзен одуванчик. Одежда была тоже под стать: какой-то безразмерный халат тёмно-синего цвета, подпоясанный странным поясом, сделанным из толстой, очень напоминавшей фитиль нити. Завершали картину красные шаровары. Ни дать ни взять живой шедевр экспрессионизма.

«Что это за… чучело?» — подумал я, откровенно таращась.

Гун-Гун же, заприметив меня, ловко соскочил с флагштока, сделал сальто и поклонился, словно циркач после исполненного номера. Вместо оваций послышался грохот от брошенного им на произвол гравитации мусора.

― Гун-Гун пришёл бить врагов, улыбаться красавицам, — он сделал паузу и подмигнул Миюми, заствляя ту зардеться, — и жонглировать мусором. Гун-Гун уже закончил жонглировать!

Нисколько не удивляясь, что чудак говорил о себе в третьем лице, мне с трудом удалось выдавить из себя улыбку.

«Интересно, а что-нибудь полезное он умеет?»

― И что умеет Гун-Гун? — поинтересовался я в лоб.

― Гун-Гун умеет жонглировать! — с обидой на лице заметил чудак.

― Не самое полезное умение на поле боя.

― Гун-Гун может жонглировать поверженными врагами!

Желая доказать это, чудак как-то недобро посмотрел на солдат вокруг, отчего те разом сделали шаг назад. Я же, напротив, перегородил ему путь, делая вид, что оценил шутку.

― Мои солдаты мне ещё пригодятся, завтра докажешь свою силу.

― Гун-Гун докажет! Гун-Гун принесёт с собой оружие из света!

Сказав это, чудак развернулся и, слегка прихрамывая на левую ногу, поковылял куда-то.

Надо было уточнить у знатока — Миюми — насчёт этого «покемона»:

― Он всегда такой?

― Нет, что вы! — с непередаваемым восхищением отметила моя помощница. — Никогда не видела, чтобы он хромал!

Вестник войны

Вечером того же дня, я, наконец, не выдержал и поддался самому непристойному своему желанию из тех, что меня посетили за время пребывания в этом мире. Убедившись, что все, кто может меня потревожить, уже потревожили, а остальные спят, я отправился к зеркалу изучать вверенное тело.

Стоило мне снять верхнюю часть, как именно в этот момент в палатку не вошла, а попросту ворвалась Миюми, размахивающая какими-то листками. Она покраснела и замерла, удивленно вытаращившись на меня.

— Что бы ты там ни думала — всё не так!

Но девушка, кажется, совершенно потеряла связь с реальностью:

— Я сейчас вообще не думаю ни о чём, кроме…

В её глазах отразилась вселенская тоска, когда рубашка вернулась на место, но иначе узнать, зачем она явилась, было невозможно.

— Так что?

— А! Кор-рес-пон-ден-ция пришла!

Миюми похоже была очень довольна тем, что знала это слово, поэтому выговаривала его по слогам, на каждый, на всякий случай, делая ударение. Я же удивленно скосил глаза на листики у неё в руках.

«Похоже и правда местная газета, вау!»

Учитывая местный антураж, это для меня было сродни современному смартфону марки «AveM», по которому рыцарь обсуждал с Папой Римским грядущий крестовый поход.

Называлось сие непотребство «Вестник войны» и с первых же строк гордо, от лица некой редакции заявляло, что они за честное и непредвзятое освещение Игр. Мне бы, может, даже удалось в это поверить, если бы первая же статья, которая занимала целую страницу, не называлась: «Рейланд Рор: мошенник, герой или устрица?».

Хмыкнув, я взял газету и, поудобнее расположившись в кресле, бегло прочитал статью. Слог был что надо, да и вообще написано довольно неплохо, содержательно. Кем бы ни был загадочный «Мистер Л», а именно так подписался автор, он почти смог меня убедить в том, что Рейланд Рор — устрица.

Чувствуя солидарность с прочими двустворчатыми, я обратил внимание на следующую страницу и обнаружил не только статью, озаглавленную «Уроки моды от Ноа Кейтлетт, учимся укладывать волосы за 23 секунды!», но и довольно неплохую картинку с кем-то очень похожим на настоящую Ноа. Отличие заключалась в том, что таких волос у командующей «лунных» отродясь не было, а с модой они и вовсе существовали в параллельных, непересекающихся вселенных.

Эту статью я читать не стал, но на всякий случай поинтересовался на её счёт у Миюми, которая занималась тем, что делала вид, что очень занята, а на самом деле наблюдала за моей реакцией.

— Эта, кгхм, пресса только для нас или к «лунным» тоже попадёт?

— Печатный дом находится в Файфике. Это…

Я кивнул, делая вид, что знаю, где это, хотя на самом деле не имел ни малейшего понятия. Чем сильно гордился, но сознаваться не спешил.

— Они отправляют выпуски в каждую из армий.

— И откуда они берут информацию?

Помимо статей об устрицах и моде в газете были напечатаны весьма актуальные события. Например, короткий очерк о параде, который я проводил накануне. Учитывая местные средства связи и транспорт — весьма завидная скорость передачи информации.

«Мне бы такую!»

Девушка в ответ на мой вопрос загадочно улыбнулась и пожала плечами. Я же, смутно подозревая, что информатор ближе, чем кажется, вернулся к чтению, попутно размышляя над тем, что попал в какой-то дурдом, и, судя по радостным лицам вокруг — мне здесь самое место.

Что воодушевляло, так это тот факт, что, начиная примерно с четвёртой страницы, началась относительно полезная информация. Конечно, что угодно будет полезнее рассказов про то, что я устрица, но всё же…

К сожалению, газета в принципе состояла всего из четырёх страниц. Конечно, лестно было, что вопросу моей видовой принадлежности и моднице Ноа посвятили вдвое больше места, чем каким-то там Играм, которые шли фоном за нашими монументальными фигурами, но от газеты «Вестник войны» ожидался несколько иной формат.

— Слушай, а можно им письмо отправить в редакцию? У меня, ма-а-аленькая такая претензия.

— К чему? — удивилась, будто такого просто не могло быть, Миюми.

— Да так, немного к тексту первых четырёх страниц. Так можно?

— Нет, конечно! — похоже, для Миюми это было очень важно. — Это честное независимое издание, поэтому их адрес никто не знает. Как и личности авторов статей.

Я понимающе усмехнулся:

«Конечно, только поэтому! Совсем не потому, что некто, очень похожий на Ноа или меня, в свободное время может явиться к ним в редакцию и сжечь там всё!»

Раздумывая над этим, я зачем-то принялся изучать содержимое своего стола. Память Рейланда Рора настаивала на том, что ничего ценного там в принципе быть не могло — для моего альтер-эго такой уровень самоорганизации был запредельно высок.

Однако, к моему удивлению, а затем ужасу, в третьем снизу ящике обнаружилось несколько достаточно увесистых бомб с простеньким механизмом, к счастью, не взведенным, для их активации в случае, если кто-то посторонний залезет внутрь.

Найти силы для вполне резонного вопроса, а не для вопля оказалось непросто:

— Миюми, ты не знаешь, зачем мне в столе куча бомб?

— Понятия не имею, вы запретили мне лазить в ваш стол под угрозой смерти.

Определённый смысл это всё имело. Не в плане защиты важных документов — если бы таковые и были, Рейланд Рор в жизни не положил бы их в ящик стола, а как способ уйти от разговора с огоньком.

«Эльту такое бы точно понравилось».

Мой разговор с Миюми прервали: неожиданно мы с ней заметили, что в дверях стоял Кейл Ресс, ожидавший, когда же его наконец заметят. И если я отделался едва заметным движением головы, то Миюми, обнаружив у себя за спиной хмурящегося разведчика, взвизгнула и принялась извиняться:

— Ой, простите! Я не хотела, просто вы…

Далее полился поток невнятных объяснений, через которые девушка пыталась, как умела, объяснить, что же она испытала, обнаружив Кейла у себя за спиной.

— …так неожиданно подкрались, а я всегда боялась, что вот так ко мне подкрадётся посреди ночи какой-нибудь вампир, а у меня с собой нет ни соли, ни серебра. Представляете? Это у меня после того, как ко мне в детстве подкрался мой брат под простыней, а потом две недели убеждал меня, что у нас в доме водится призрак и надо обязательно кого-нибудь сжечь, чтобы его прогнать. А я не люблю костры! Они плохо пахнут, и однажды мой брат сжёг в одном таком мою куклу!

Ресс выслушивал это всё, судя по лицу, искренне пытаясь понять, что там лопотала Миюми и чего именно она от него хотела. Уверен, если бы девушка вместо этого всего заехала ему лопатой, то голова у него болела бы меньше, чем после таких объяснений.

Самое время было вмешаться и всех спасти.

— Миюми, всё в порядке, ничего страшного. Уверен, Кейл не хотел тебя напугать. Оставь нас, пожалуйста.

Девушка обеспокоенно посмотрела на Ресса, явно не до конца уверенная, что рассказала всё, что хотела, и кажется, даже собиралась продолжить, но, видимо, вспомнила мою просьбу, просто ещё раз извинилась и вышла.

— Чем обязан? — дав Кейлу недолго постоять в прострации и прийти в себя, спросил я.

Ресс, который определённо что-то про меня знал, всё ещё вызывал во мне крайне противоречивые эмоции. С одной стороны, это очень подозрительное поведение, с другой, в штабе, когда дело касалось обсуждений, он был на моей стороне почти беспрекословно. Да и информацию предоставлял очень актуальную и важную.

Однако и в этот раз разведчик явился не затем, чтобы изобличить меня, а вынул из под плаща свёрток и протянул его мне:

— Свежие перемещения противника.

Я бегло взглянул на них, убеждаясь в том, что Ноа действовала именно так, как и ожидалось.

— Итак, она всё же ушла в оборону.

Кейл кивнул, то ли соглашаясь с такими выводами, то ли показывая, что это действительно так. На меня же, как ни странно, это навевало тоску.

— С определённой точки зрения это даже неплохо, — вслух размышлял я. — Жаль только, далеко не всегда одно знание планов противника способно помешать им осуществиться.

Слабо улыбнувшись, Ресс совсем шёпотом, хотя и так говорил негромко, решил меня добить свежими новостями:

— До меня дошли слухи. На севере у «наших» дела совсем плохи. Анри Галлен взял в клещи четвёртую и пятую армии. Завтра, скорее всего, им конец.

Я не знал точно, но нутром чувствовал, что это не повод закатывать пирушку с преферансом и куртизанками.

— Слухи ведь не всегда обязаны, эм, быть правдой? Иногда это просто слухи.

— Не всегда, да, — с намёком улыбнувшись, согласился Кейл. — Но, боюсь, в данном случае это скорее ещё не дошедшие до нас новости.

Похоже мой план быстренько победить и добежать до Саума стремительно терпел крушение на скалах объективной реальности. Однако делиться своими опасениями с другими я не собирался.

Командир всегда должен быть уверен в завтрашнем дне, твёрд, как цельная фисташка, и немножко идиот.

— Вот как дойдут, тогда и будем о них думать! А пока у нас на повестке дня завтрашняя битва.

— Намереваетесь сражаться до конца?

Вопрос определённо был провокационный, в очередной раз заставивший меня задуматься над тем, что Кейл вёл какую-то свою игру. Впрочем, ответ тут мог быть только один — улыбнуться как можно шире и ударить себя кулаком в грудь.

— Конечно!

Реакция Кейла застала меня врасплох: он просто-напросто улыбнулся, а затем, слегка поклонившись, вышел, обронив в конце едва слышно:

— Это очень хорошо.

Такое поведение в очередной раз заставило меня задуматься над тем, что же тут происходило. Увы, память моего альтер-эго в этом плане оказалась абсолютно бесполезна. Для Рейланда Рора Кейл Ресс был несколько замаранным с точки зрения морали, но тем не менее надёжным союзником, хорошо себя показавшим и на предыдущих Играх, и на тех, что были до этого.

Ничего подобного из того, что происходило сейчас, тогда и близко не было.

«Или Рейланд этого не замечал», — поправил меня внутренний голос.

Впрочем, думать надо было совсем о другом. В данный момент о том, что уже глубокая ночь и вообще-то мозг нуждался хоть в каком-то отдыхе, ведь следующий намечался, мягко говоря, масштабным.

«Сон даёт ответы на вопросы, которые никогда не будут заданы»

К сожалению, мои сны, явившиеся, лишь стоило мне прилечь и закрыть глаза, об этом не знали. Удивительно, но в этот раз декорации были мне смутно знакомы. Снова горы, уничтоженный форт, вернее его внутренности — старое, потрёпанное временем и стихией подвальное помещение.

Я лежал на куче вещей только проснувшись, а рядом раздавались какие-то всхлипы, которые, по видимости, меня и разбудили. Чуть в стороне, сидя у огня, кто-то, не в силах подавить нахлынувшие эмоции, плакал.

Мне даже не надо было поворачивать голову в ту сторону, чтобы понять, что это Ноа. К тому же любой шум сейчас — и я труп. Некоторые проявления слабости видеть было опасно для здоровья.

Не придумав ничего лучше, чем зашевелиться, а затем выразительно прокашляться, я обозначил своё пробуждение. Как и ожидалось, всхлипы мгновенно прекратились.

— Проснулся наконец, бездельник? — Хоть она и старалась это скрыть, но её голос ощутимо дрожал.

— Имею право, на меня башня упала, справку показать?

— Ничего на тебя не падало, только камнем по голове стукнуло, — раздражённо рассказала Кейтлетт, едко добавив: — жаль, что слабо.

Получив возможность ворочаться без угрозы для жизни, я осмотрелся. Находились мы с Ноа в каком-то подвале без окон и всего с одним входом, судя по отсутствию какой бы то ни было мебели, давно заброшенному. Видно было, что кто-то, даже не могу представить кто именно, пытался навести тут порядок, и, что самое удивительное, у неё это получилось.

Вышли, конечно же, не царские хоромы, однако ни грязи, ни посторонних обитателей видно не было. В углу потрескивала металлическая печка, чьи лучшие времена прошли, наверное, сотню лет назад. Хоть не чадила и то хорошо.

Ноа сунула мне под нос какую-то миску с ложкой. Несмотря на то, что сухари приготовить кроме как «ужасно» было невозможно, Кейтлетт умудрилась и тут меня удивить.

Содержимое миски не пахло как еда, не выглядело как еда, поэтому попробовал я это предельно аккуратно. Мне хватало Миюми с её «кофе». Если и Ноа готовила на таком же уровне — этот мир уже ничего бы не спасло. Однако, к моему удивлению, этот клей, сильнее всего напоминавший отрыжку младенца, перемешанную с золой, оказался вкусным. Нет, даже вкусным! Никакого сравнения мои потуги в готовке сухарей не выдерживали по сравнению с этим.

— Как?! — только и оставалось что удивлённо вопрошать мне.

— Всего-то нужно варить четыре часа при температуре не менее восьмидесяти, но не более девяноста, периодически помешивая, — Кейтлетт пожала плечами. будто не сделала ничего необычного.

Из её уст звучало-то просто. Моё же терпение, наверное, лопнуло бы минуте пятой, после чего сухари были бы предоставлены сами себе на абсолютно непредсказуемый промежуток времени.

— Как ты это придумала?

— Когда твой адъютант Альт Цион — самый ленивый, после тебя, разумеется, человек в мире, и не такому научишься!

Понимая, что мне это ещё аукнется, я сделал осторожный комплимент:

— Между прочим, ничего так получилось. Вкусненько.

Сказав это, я весь внутри сжался, готовясь к вспышке гнева. Ноа терпеть не могла лесть в любой форме. Не из-за скромности, скорее наоборот. Ввиду наличия у неё весьма солидного послужного списка, по мнению Кейтлетт, никакие комплименты не могли отразить её великолепия, а любой заговоривший с ней должен был немедленно начинать биться в судорогах восхищения.

Поэтому последовавший диалог концептуально напоминал разговор слепого с глухим:

— Ты на что это намекаешь, Рор?

— На то, что ты замечательно приготовила сухари.

— Хочешь сказать, что они ужасны?

— Нет, то, что ты их хорошо приготовила!

— Не смей повышать на меня голос, ленивый наглец!

— А сама-то!

— Это ты начал оскорблять меня первым! Я тебе тут еду приготовила, а ты начал возмущаться. В следующий раз сам себя обслуживать будешь! Пф, нашёл себе служанку! — Вся кипя от возмущения, Ноа махнула рукой, не в силах выместить гнев, и куда-то пошла, громко хлопнув дверью.

— Кому-то срочно пора к психиатру. Или замуж, — выждав пару секунд, сказал я шёпотом.

— Я всё слышу! — донёсся крик из-за двери.

Не сразу мне удалось заметить, что уходя Ноа забыла на том месте, где сидела, какой-то потрёпанный обрывок бумаги. Признать в нём заглавную страницу «Вестника Войны» оказалось возможным только по обилию претенциозных заголовков.

Все они так или иначе касались одной темы. Странно, но не меня. Кейтлетт наконец получила свою порцию внимания. Правда, вряд ли она оказалась от него в восторге — все заголовки, ссылаясь на слова некоего «нового командующего», чьё имя как назло было оторвано, обвиняли Ноа в измене и поливали грязью её карьеру.

Кем бы там ни был этот «новый командующий», он перестраховался. Даже если Ноа вернётся, ей придётся долго объяснять всем окружающим, где она пропадала. В таких вещах реальность определялась не объективными фактами, а мнением большинства. А уж с помощью писак «Вестника» не сложно сделать так, чтобы это мнение было сугубо отрицательным.

Как позже выяснилось, форт Кейтлетт, несмотря на все старания, разломала не полностью. Первый этаж башни, а также её подвал, в котором мы и заночевали, остались целы. Остальное лежало в руинах, к моему появлению уже порядком припорошенных снегом.

Стоял довольно неплохой, ясный день. Даже ветер лютовал не так уж и сильно, по сравнению с тем, что было накануне. Ноа нигде не было видно, однако цепочка следов по снегу, идущая куда-то за пределы форта, подсказала, где её нужно искать.

Немного помявшись, я всё же решился отправиться к ней. Вряд ли она хотела услышать слова утешения именно от меня. Зная, на какие логические переподвыверты способна логика Ноа, не приходилось сомневаться, кто назначен главным виновником произошедшего. Тем не менее попытаться стоило. Мои слова она ещё неизвестно как воспримет, а вот молчание будет истолковано однозначно.

Я шёл по склону, ища Ноа, и даже, несмотря на боль в голове, от увесистой каменюки прилетевшей по ней накануне, сумел её найти. В метрах ста от форта, куда вела едва видимая тропинка. Там, чуть в стороне от основной дороги, была небольшая, где-то три на три метра полукруглая площадка, продуваемая всеми ветрами.

Большую часть свободного пространства на этом пятачке занимали невысокие, мне они были по пояс, столбики, сложенные из камней, поставленных друг на друга. Между ними на ветру трепыхались какие-то обрывки ткани.

Подойдя ближе и внимательно изучив один из столбов, я понял, что это не просто цветастая ткань, а знамёна, точнее то, что от них осталось под воздействием времени. По геральдическому узору было понятно, что принадлежали они боевым соединениям Тофхельма.

Таких столбов было шестнадцать, состоявших в среднем из пяти-шести секций, в каждой по знамени. В сумме около сотни! Дух захватывало от осознания, сколько поколений солдат побывало здесь, оставляя или обновляя геральдические знаки своих полков.

Ноа была занята тем, что внимательно осматривала один из столбов, пожалуй, самый высокий, почти метр высотой. Её обнажённые руки скользили по холодному камню, повторяя завитушки, которыми он был весь покрыт. При наличии желания и фантазии в обрывке ткани под ним можно было узнать знамя той роты, в которой она когда-то служила.

Рота давно уже была распущена. В отличие от своих солдат, генералитет Тофхельма испытывал мало пиетета к сохранению армейских традиций, постоянно устраивая встряски в виде реорганизаций. Наверное, поэтому ветераны тех немногих рот, которые успевали за этот короткий срок чем-то прославиться, желали оставить после себя хоть какую-то память, пускай и в виде флага под камнем в богами забытых горах.

В Риверкроссе было с точностью наоборот. Соединения редко реорганизовывали. Та же сорок вторая бригада, которой командовал Гоа Эльт, существовала уже без малого полсотни лет. Солдатам не требовалось как-то увековечивать подвиги — это происходило само собой, без их целенаправленного участия.

Моё появление Ноа заметила, но никак не отреагировала, продолжая свой странный ритуал. Мне не оставалось ничего, кроме как признаться:

— Я прочитал газету…

— Доволен собой? — едко поинтересовалась Кейтлетт.

— С чего бы вдруг?

— Это должны были стать ТВОИ последние игры. После всех этих выкрутасов с отравлениями…

— Ноа, послушай, говорю это не в первый раз, — возмутился такой непробиваемости я, — и могу повторять до бесконечности: это не моих рук дело. Ладно, пускай ты не веришь мне, но тебя ведь точно так же оболгал тот же самый человек!

Кейтлетт замерла на секунду, словно для неё открылась некая неизвестная доселе истина.

— Возможно. Но какая теперь разница? Всё кончено, — сказав это, Ноа замолчала и вернулась к поглаживанию камня.

Я пытался сообразить, что можно тут сказать, кроме: «ещё ничего не кончено!» так, чтобы это прозвучало не банально.

— Когда-то с этим знаменем я в числе прочих неслась по Аркольскому мосту… — задумчиво, с теплотой в голосе рассказала Кейтлетт.

Мне это заявление показалось странным, вроде всё было немного иначе.

— Разве там командовал не Галлен?

— Да, он, — согласилась не без раздражения Ноа. — Этот усатый жук любит присваивать чужие подвиги, но я там тоже была. Страшный был бой. Риверкроссцы палили по нам из всего, что у них было.

— Какие негодяи! — я легко мог представить происходящее, как и то, что в риверкроссцев летело не меньше, а может, даже больше.

Моё замечание явно сбило Ноа с толку, и она, вместо того чтобы продолжить вспоминать, сменила тему:

— Не так я себе представляла конец своей карьеры. Мне всегда казалось, что у меня будет возможность выбрать момент, когда это случится. М-м-м. Король бы отправил меня на пенсию, а толпа дегенератов в погонах, понимая свою ничтожность, бросилась бы его отговаривать. А когда он сжалится над ними и позволит мне участвовать в ещё одних Играх, я расхохочусь, пошлю всех пешком в Занзебал и с гордо поднятой головой отправлюсь домой!

— Это в твоём стиле, — согласился я. — До сих пор помню тот бал в, эм, забыл каком году.

— Замолкни, — раздражённо попыталась прервать меня Ноа, но это, как и всегда, не возымело толка.

— Весь вечер тебя обхаживал какой-то осёл. В смысле герцог с ослом на гербе.

— Напыщенный хмырь, — едко заметила Кейтлетт.

— Уверен, его звали как-то иначе.

— Я про тебя. Хотя он тоже напыщенный хмырь.

— Весь вечер он крутился вокруг тебя, словно пчела вокруг цветка, а когда дошло до танцев, ты, проигнорировав его, выбрала меня — своего противника, — невозмутимо продолжал я. — У него была такая морда в этот момент!

— О да, — присоединилась к воспоминанию Ноа. — Он со мной до сих пор не разговаривает. Очень удобно, кстати.

— Не благодари.

— И не собиралась.

Ноа вернулась к своим поглаживаниям неодушевлённых предметов, всем видом показывая, что мне пора куда-нибудь уйти. Желательно подальше и бесповоротно. Возможно, даже в Занзебал.

Увы, оставлять её тут на попечении мрачных мыслей и прочих женских загонов в мои планы не входило. Если не вытянуть Ноа из этого болота сейчас — она останется в этих горах надолго, а одному мне отсюда в жизни не выбраться.

— Кхм, нам пора бы выдвигаться, скоро уже полдень.

— Куда? Неужели ты рассчитываешь всерьёз нагнать наши армии и что-то изменить? — Ноа обречённо вздохнула. — Всё кончено, Рор.

Я, ошеломлённый этими словами, с удивлением на неё посмотрел. Эта фраза настолько была противоположна тому, что всё это время олицетворяла Ноа Кейтлетт, что поверить в то, что она действительно произнесла это вслух, было невозможно.

— То есть одной паршивой газетёнки хватило, чтобы тебя сломать?! — взорвался я. — Всю жизнь ты как заноза в моём мягком и чувствительном месте. А тут вдруг оказывается, что всего-то нужно было отправить в редакцию «Вестника» денег и попросить написать про тебя гадостей! — мне едва удалось сдержаться и не разворотить в гневе окружавшие меня каменные столбы. — Оставшись здесь, среди этих бесполезных каменюк, ты лишь подтвердишь, что эта ложь была правдой. Только предаёшь ты не Тофхельм, а саму себя!

Ноа повернулась и посмотрела на меня с широко открытыми от удивления глазами. По лицу Кейтлетт пробегали волны переполнявших её эмоций. Хорошо было видно, что мои слова как минимум задели её.

Пользуясь ошеломлением Ноа и не давая перевести мою пафосную речь в банальный скандал, я, выразительно махнув рукой, сказал:

— Впрочем, плевать. Оставайся. Мне плевать. Пускай это безнадёжно, пускай шансов у меня нет, но никто! Абсолютно никто не сможет сказать, что Релайнд Рор сдался и бросил своих.

Мой эффектный разворот подпортил один из столбов, в который я хорошенько впечатался и лишь чудом не повалил. Гораздо более широкими шагами, чем следовало бы делать, находясь в горах, я пошёл обратно к руинам форта. С Ноа или без неё — мой путь лежал прочь от этого места.

Несмотря на то, что сбор вещей занял порядочное количество времени, Кейтлетт, вопреки ожиданиям, так и не появилась. Не появилась она и тогда, когда я проходил мимо подъёма к площадке. Возможно, стоило вновь подняться туда и ещё раз попытаться её убедить, но гордость уже пришпорила меня и гнала вперёд.

Так бы я и пошёл дальше, если бы вдруг не услышал сзади какой-то шум. Сначала мне показалось, что вот оно — Ноа решила меня нагнать, но сзади никого не было. Шум же, доносившийся, по видимости с той самой площадки, стал только сильнее. Решив, что Кейтлетт решила выместить злобу на ни в чём неповинных камнях, я было хотел пойти дальше, но вдруг оттуда послышался вскрик. Судя по голосу — мужской. Ноа при всём желании не смогла бы такой издать, а камни и подавно.

Я, соображая на ходу, что происходит, ринулся туда. На самом деле тут и думать было нечего — грохот, который мы устроили накануне, скорее всего был слышен за много километров от нас. «Лунные», не будь дураками, отправили солдат проверить, что происходит у них в тылу.

Одного беглого взгляда на площадку хватило, чтобы понять, насколько мои мысли оказались близки к истине. У Ноа действительно были гости, целых пять штук. Высокие меховые шапки, тулупы, а также изобилие альпинистского инвентаря, выдавали в них горных егерей. Правда, один из них уже валялся на земле без чувств — судя по камню рядом, Кейтлетт, не имея оружия, взяла первое попавшееся из того, что было под рукой. Увы, её успехи на этом и закончились.

К моему прибытию Ноа уже повалили на землю и, несмотря на отчаянное сопротивление, пытались связать. Мне это сыграло только на руку. Скидывая с плеча мешок с пожитками, я громко присвистнул, привлекая внимание к своей персоне:

— Я услышал ваш зов о помощи, миледи, и прибыл, как только захотел! А ну пустили её, это мой трофей.

Егеря как по команде повернулись в мою сторону и замерли, похоже сами не веря в своё счастье.

— Эй, серж, да за этих двоих нам орден светит! — воскликнул один из них.

— Агась, я держу её, хватай его, хлопцы! — ответил старший из егерей, сильнее налегая на Ноа.

— Схвати лучше это!

Не без труда я замахнулся мешком и отправил его в ближайшего егеря. Тот рефлекторно, в очень характерном жесте распахнул руки, похоже рассчитывая поймать. Наивный! Тридцать кило веса, если им придать нужный вектор, сметали на своём пути что или кого угодно не хуже пушечного ядра. Горе-вратаря впечатало в один из столбов, выводя из боя.

Мои шансы резко повысились. С ничтожно малых они стали просто малыми. Всё-таки один без оружия против двоих с ним — было чересчур. Спешно раздумывая, как превратить свой острый ум, неотразимую внешность и необъятную скромность в оружие, я начал пятиться. Мои противники же, достав короткие тесаки и очень хорошо понимая, в чём их преимущество, разделились и начали не торопясь обходить меня с двух сторон.

Не дожидаясь, пока меня зажмут в тиски, я решился на атаку. Увы, ничего лучше, чем просто ударить куда-то в торс кулаком, мне в голову так и не пришло. Погода явно не располагала к ношению доспеха, но толстая, многослойная одежда справилась с гашением удара ничуть не хуже.

— Гы!

Этот смешок вывел меня из себя. Наплевав на негласный мужской кодекс не бить в причинное место, я с размаху заехал егерю туда коленом. Поперхнувшись смехом и задыхаясь от боли, «лунный» сполз на землю.

При этом он, проявляя всю свою бесхозяйственность, попытался выронить тесак, которым был вооружен. Такого шанса я упустить никак не мог!

Напарник только сражённого противника уже с криком нёсся на меня, но для него всё было кончено. Бойцом, может, он был не самым плохим, но опыта ему явно не хватало.

Егерь не мог не видеть, что я уже вооружён, но вместо того, чтобы как-то скооперироваться со своим сержантом, он понёсся вперёд, непонятно на что рассчитывая. Мне даже не пришлось парировать. Мой противник, абсолютно наплевав на физику, вложил в свой удар столько силы, столько массы, что потребовался всего один маленький шажок в сторону, чтобы обратить всё это против него. Инерция, беспощадная стерва, впечатала несчастного егеря в столб с такой силой, что даже послышался хруст.

На площадке остался только я и сержант, который продолжал вдавливать Ноа в землю, не давая ей даже пошевелиться.

— Сопляки. Трое с одним управиться не могут, — раздосадовано сплюнул старший егерь.

— Они свой шанс упустили. Предлагаю дуэль, — я самодовольно ухмыльнулся. — Только мы с тобой, один на один.

— Сначала скажи своей подружке, чтобы она не вмешивалась.

— Ноа…

— Я всё слышу, идиот! — прервал меня окрик откуда-то из-под егеря.

— Она всё слышит.

«Лунный» осторожно её отпустил и сразу же сделал шаг назад, разрывая дистанцию. Убедившись, что Кейтлетт не собиралась нападать, он повернулся ко мне. Неторопливо, явно наслаждаясь моментом, сержант достал из-под тулупа шикарный полуторный меч.

Пожалуй, я мог понять, в чём причина уверенности этого парня. Против такого оружия с тесаком… математика с её статистикой вновь были не на моей стороне.

Да и обращался с оружием сержант куда лучше, чем его подчинённые. Пользуясь длиной клинка, а также тем, что тесаком заблокировать удар можно было только один раз — лишившись пальцев повторить этот манёвр было тяжеловато — он держал меня на средней дистанции. Хуже всего, что сам егерь, благодаря широкой гарде, спокойно, без риска лишиться эволюционных достоинств человека, мог отражать мои удары.

Мне срочно нужно было сойтись с ним в клинче, иначе этот бой не выиграть. Однако мой противник был не лыком шит. Стоило мне сделать шаг в надежде сблизиться, он, вместо того чтобы отступить, мгновенно контратаковал, нанося выпад, от которого я мог только уклониться, отступив назад или, что было равносильно, вбок.

Тогда, я решил воспользоваться каменным столбом. Нужно было только выгадать подходящий момент. Для этого пришлось изрядно покружить по площадке, прежде чем сержант наконец ошибся и позволил одному из столбов нас разделить.

В ту же секунду я ринулся вперёд. Увы, но мой противник разгадал манёвр и тоже ринулся вперёд, лишая меня возможности нормально замахнуться. Однако чуть-чуть опоздал, но и мой удар вышел не ахти: всё, что мне удалось, так это рассечь в одном месте одежду егеря. Будь у меня ещё хотя бы сантиметров пять…

Пришлось снова кружить по площадке. Мой противник определённо замедлился, но и мои силы были на пределе. По сути бой шёл к тому, кто первым совершит фатальную ошибку.

Мне повезло первым. В очередной раз, когда нас разделил столб, я уже собирался продолжить манёвр, когда заметил, что верхний камень находился как раз на уровне основной руки моего противника. Времени было слишком мало, чтобы раздумывать над тем, насколько разумно бить камень рукой, я просто хорошенько ударил его, выбивая вперёд, как волейбольный мяч.

Раздалось два вскрика, но я-то ожидал боли, а вот егерь рефлекторно разжал руку, и меч полетел вниз. Не давая и шанса, я наступил на клинок ногой и пригрозил тесаком:

— Кажется, бой закончен.

— Нет. Если даже «тигр Риверкросса» позволяет себе жульничать, то чем я хуже?

Его левая рука неожиданно нырнула под тулуп. Это было очень характерное движение, которое знал каждый, кто хоть раз носил заряженный пистоль в нагрудном креплении. Я ожидал выстрела, но случилась какая-то заминка. Сержант безуспешно рыскал у себя по одежде, когда раздался голос Ноа, полный ехидства:

— Не это ищешь?

Егерь успел поднять голову в её сторону, увидеть направленное в его сторону дуло и что-то буркнуть, когда грянул выстрел. Кейтлетт, поморщившись, отбросила пистоль.

— Мухлевать все горазды.

Её глаза азартно блестели, а сама она буквально кипела жаждой действий. Я же тем временем подбирал полуторный меч, который твёрдо намеревался забрать себе в качестве трофея.

— Спасибо за «помощь», — осматривая оружие, с сомнением начал я. — Можно кое-что уточнить?

— Валяй.

— Почему ты не выстрелила сразу?!

— Мне показалось, что ты вызвал его на дуэль, — притворно удивилась Ноа.

— А мне показалось, что перед этим я, спасая тебя, бросился один на четверых!

— И что? Тебя за язык никто не тянул. К тому же у меня всё было под контролем!

— Когда я пришёл, тебя собирались связать и везти к «лунным»!

— Концептуально ты предложил мне то же самое. Только без почётного эскорта аж из пятерых егерей.

Не то чтобы я рассчитывал на какую-то внеземную благодарность, особенно от Ноа, но слышать упрёки после произошедшего было как минимум обидно. Кейтлетт это заметила и смягчилась:

— Спасибо за то, что пришёл на помощь, — буркнула она нехотя. — Теперь счастлив?

— Не особо. Мне нужна горячая ванна, вкусная еда и удобная кровать, — мечтательно ответил я и спросил: — ты идёшь или продолжишь гладить камни?

— Пффф, ты мои вещи собрал? — удивлённо фыркнула Ноа.

— Нет, конечно! Я думал, ты остаёшься.

— Рор, ты чудовищно неорганизованный!

Размышляя над тем, что подавленная и молчаливая Ноа нравилась мне куда сильнее, я побрел в форт собирать и её вещи тоже.

Вытащить занозу

Утро нового дня началось просто отвратительно: меня разбудили с первыми лучами солнца. С другой стороны, это прервало странные сны. Самое поразительное в них было то, что Рейланд ничего такого не помнил! Откуда они взялись, было категорически неясно.

«Неужели у меня настолько буйная фантазия?» — подумал я, но меня отвлекли.

Отвлекла, конечно же, Миюми, которая, растормошив меня, принесла поднос.

― Вот, я приготовила пару бутербродов и кофе, — мило улыбаясь, сообщила моя помощница.

Вспомнив вкус последнего, я, безумно вращая глазами, сразу взбодрился, настолько, что пулей вскочил с кровати, лишь бы это не пить.

― Выле… э-э-э, в смысле поставь на тумбочку. Чуть позже вылью, дела не ждут.

— Вы хотели сказать «выпью?» — растерянно моргая своими умилительными глазами, уточнила Миюми.

— Да. Конечно. Вне всяких сомнений.

Девушка, немного растерянная из-за моей реакции, выполнила указание и быстренько удалилась, позволяя спокойно позавтракать.

Пока я спешно заглатывал завтрак, она принесла мой доспех. Надо признать, что у меня, то есть у Рейланда, был вкус на такие вещи. Облачение оказалось не только очень удобным, лёгким и практически не стесняющим движения, но ещё и выглядящим весьма неплохо. Особенно мне понравилась кираса с выгравированной на ней тигриной мордой.

Оружие тоже как на подбор: мечта любого коллекционера. Алебарды, моргенштерны, цепы, булавы, пара полуторных мечей и огромный зоопарк их одноручных родственников. Вполне солидная, приятная глазу и весьма интересная руке коллекция, правда, была небольшая проблема.

О ней мне напомнила Миюми, закончившая помогать мне облачиться в доспех.

— Вы уверены? Вчера…

— Кхм, — я выразительно хмыкнул, прерывая её.

Моя помощница затронула болезненную тему. Вчера во время тренировки меня едва не убил манекен, свидетелем чего и стала Миюми.

— Что было вчера, остаётся вчера. Я устал. И поддавался.

— Манекену? — без всякой иронии удивилась девушка.

— Все заслуживают своей небольшой победы, — продолжил оправдываться я, неся лютую околесицу. — Даже манекен.

Удивительно, но этот бред произвёл на мою помощницу сугубо положительное впечатление. Кажется, её сильно тронула такая забота о чувствах неодушевлённых предметов.

Оставалось надеяться, что в настоящем бою, если такое выражение для местного действия было вообще применимо, инстинкты Рейланда возьмут вверх и сделают всё за меня.

Ну или то, что Ноа тоже будет не в настроении на серьёзную драку. Иначе меня порубят на салат за несколько секунд. А я не люблю салаты с собой!

О том, что мне придётся столкнуться с командующей «лунных», сомневаться не приходилось. Даже напротив ― это вполне хороший вариант. Пока она будет бить меня, то ей вряд ли удастся контролировать остальное поле боя.

Пока я выбирал себе оружие, руководствуясь не соображениями практичности, а, скорее, его красотой, Миюми определённо хотела что-то спросить. Ждать, пока решимость у неё в крови достигнет нужной отметки, пришлось довольно долго.

― Сэр…

И вновь автоисправление взяло надо мной вверх, опережая всякую разумную реакцию.

— Я не сэр.

— П-простите. Командующий, можно обратиться?

― Попробуй. Только не в оборотня, пожалуйста, потому что серебряных клинков здесь нет.

Судя по тому, как девушка хмыкнула, она сомневалась в полезности серебра против ликантропов или просто не поняла, о чём я говорю.

― Вы же не потребуете от меня идти…

Она осеклась, словно очень сильно боялась признаться в своей трусости. Я решил ей слегка помочь, хоть и по-своему.

― Куда? На поле боя?

― Да, — коротко и кротко ответила Миюми.

Я прищурился и оглядел её, прикидывая, чего она так боялась. Судя по лёгкой дрожи и растрёпанному, сонному виду, боялась Миюми сильно. А, собственно, чего?

Мне уже удалось выяснить, что смерти в этой части планеты сейчас и близко нет. Сам процесс «выбывания» тоже был лишён боли настолько, что заработать даже синяк надо было ещё постараться. По сути ты просто падаешь в обморок на некоторое время, а просыпаешься уже во время большой попойки.

Худшее, что могло ожидать Миюми, это то, что Ноа зверски решит завести себе ещё одного адъютанта. Хотя опять же пленных брали редко — очень сложно держать с помощью силы в повиновении людей, которые абсолютно не боялись смерти. Отправлять же за решетку сколько-нибудь значительное количество людей было просто неудобно и невыгодно ― кормить-то их надо.

Так и не найдя ни одного вменяемого повода для трусости, я пожал плечами и коварно улыбнулся:

― Разумеется, нет!

― Фух, спасибо, с… эм, командующий!

― Это твой долг, и мне не нужно просить его исполнить, — захлопнул ловушку я хладнокровно.

Девушка застыла с выражением страха и растерянности на лице.

― Но… но что я там буду делать?

― Видишь, — я махнул рукой в неопределённом направлении, — там в углу такая палка с позолоченным навершием в виде солнца?

― Вы про свой личный штандарт? — не сразу, но догадалась Миюми.

― Ага, там ещё дудка в комплекте, а к ней целая книга инструкций по сигналам. Можешь прочесть ради интереса.

Миюми растерянно взяла в руки штандарт, словно дубину какую-то, и упомянутую мной трубу.

― Бить ей никого не надо, просто держи в руках с видом, будто это огромная честь, и про дудку не забудь. Жду тебя у штаба через полчаса со всем этим.

Возможно, я и перебарщивал, заставляя идти это невинное создание на поле боя, но, с другой стороны, если так думать, то оправдание можно найти для всех. Даже для меня. В конце концов, я высокий командующий, голова армии, а для поля боя есть солдаты.

К тому же, в отличие от меня-меня, Миюми здесь находилась по своей воле.

«И в целом по неизвестной причине», — напомнил я себе о том, что надо будет поинтересоваться на эту тему, но потом.

Никто девушку силком на Игры затащить не мог, скорее наоборот — учитывая околонулевое количество женщин вокруг, это её пришлось сюда проталкивать, преодолевая сопротивление местных сторонников традиций. Так что пускай участвует по полной. Иначе это будет совсем уж поддавками.

В лагере было пустовато, даже несмотря на столь ранний час ― солнце ещё стеснялось показаться из-за горизонта. Всё потому, что часть сил, а именно те, кто должен был наступать по лесу и через болота, уже выдвинулась на позиции, готовясь к атаке.

В штабе меня ожидали Лой Ноктим, Гоа Эльт и граф Сайрас. Хотя видеть мне хотелось только Кейла Ресса, который мог доложить что-то новое, но он ещё ночью отправился к болотам для оценки обстановки и с тех пор не появлялся.

― Капитан Эльт, вы готовы к своей зажигательной миссии?

Мой вопрос был абсолютно излишним? так как по виду Гоа можно было легко понять, что он готов спалить не только этот несчастный городишко, но и весь мир. На его одежде места свободного не осталось: всё было увешано какими-то мешочками, бомбами, запалами и другой атрибутикой юного пиромана.

― Так точно, командующий!

― Тогда не смею вас больше задерживать.

Конечно, я не смел, видок у Эльта был такой, словно ещё немного ожидания ― и он начнёт свой джихад прямо здесь.

Проводив коллегу взглядом, Лой Ноктим задумчиво выдохнул дым.

― Может, мне тоже стоит поджечь лес?

«Ещё один. Вот и давай детям спички после этого!»

― Не будем обижать природу. Она маленькая и беззащитная.

Лой пожал плечами, показывая, что не очень-то и огорчён отказом, хотя я бы даже поспорил — думал он совсем иначе.

― Напоминаю, что после того как вы покажете «лунным», чьи в лесу шишки, лисьи потроха и мухоморы, мы ожидаем вас к нам на бал в центре. Заходите, будет весело. Более не задерживаю.

Остался только граф Сайрас. С ним у меня был отдельный разговор. Хорошенько обдумав его поведение, мне пришёл в голову довольно простенький, но изящный план, как от него избавиться. Или, во всяком случае, снизить накал подозрений с его стороны.

Я выразительно и вопросительно окинул взглядом его одежду — он единственный из нас не был облачен в какой-либо доспех или его подобие. Вариантов для ехидства было даже больше, чем оказались способны пропустить мои голосовые связки.

― Не боитесь запачкаться?

Леон сдержался и ничего не ответил. Как оказалось, это было не внезапным смирением, а просто подготовкой.

«Похоже, что теперь, когда мы остались один на один, он намеревался высказать всё, что думает».

― Вы задумали глупость! — вспыхнул граф. — Либо окончательно сошли с ума, либо…

Леон Сайрас оборвал себя на полуслове, но было понятно, что он хотел сказать. Я облокотился на стол с картой и пожал плечами.

― Ну, хорошо, пусть так — сумасшедший предатель, и что дальше? Вы собираетесь в гордом одиночестве остаться в лагере?

Граф бросил на меня злобный взгляд, в котором читалось, что именно так он и собирался поступить.

― Дождетесь «лунных» — ведь если вы правы, то через час у Ноа будет настоящий триумф, и сообщите им о своей правоте? Странные у вас, граф, способы одерживать победу.

― Ваши планы не имеют с победой ничего общего! — возмутился Леон. — Это просто безумие…

― Порой безумие ― это самое разумное. В любом случае, через час узнаем, кто был прав, граф.

Я демонстративно пошёл на выход, но замер возле входа, приняв суровый вид. Показуха — более, но вполне работающая на таких, как Леон.

― Учтите, если мне доведётся сюда вернуться, вы отправитесь домой с позором, как и любой другой трус. Не хватало ещё, чтобы кто-то позволял себе радоваться каждому моему поражению, если он не Ноа Кейтлетт!

Мне оставалось только изящно выйти, стараясь скрыть улыбку. Все прошло как по маслу: теперь либо граф исчезнет из лагеря, либо отстанет. И первое, и второе меня вполне устраивало. Правда, существовала вероятность, что он действительно прав, но это уже было излишним допущением.

― Ну, что, орлы, готовы порвать «лунных»?

Передо мной выстроились в не слишком ровные шеренги те силы, которые должны были вскоре идти в атаку на самый укреплённый участок обороны противника.

Их представляли настоящие «сливки» моей армии: повара, интенданты, оркестровая рота, различного рода штрафники, а также особый отряд боевых прапорщиков. Последним оружие я разрешил выдать исключительно перед боем ― так шанс, что оно исчезнет ещё до его начала, был значительно ниже. Словом, публика весьма опасная, но, к сожалению, не для противника.

Такой непритязательный набор объяснялся очень просто: мы всё равно шли на убой, так зачем отправлять для этого боеспособные части? А убогих, глядишь, из жалости и бить сильно не будут.

Правда, сами «убогие» эту привилегию явно не оценили. Им всем отчего-то казалось, что в бой их отправлять не следует. Будто они не на войне, а на каких-то там Играх!

«Наивные!»

― Не вижу радости на лицах, орлы! — продолжал давить авторитеом я. — Только представьте заголовки завтрашних газет: «Лунных» побили сковородками»! Вы войдёте в историю!

«Или же в историю войдёт чья-то глупая атака…» — охладил разгоревшийся энтузиазм мой внутренний голос.

Сильного воодушевления на лицах присутствующих не появилось. Махнув рукой, мне оставалось только кивнуть Миюми:

― Дуди в дудку.

Девушка набрала в лёгкие побольше воздуха и приложилась к инструменту. Раздался рёв, словно кто-то мучал слона, а затем сбросил его с моста.

― Хватит, — скрипя зубами от боли в ушах, скомандовал я.

Миюми нехотя остановилась. Судя по напряжению на её личике, она отчаянно пыталась стать джазвумен, но получался только утопленник.

― Продудишь так ещё раз, когда сблизимся с «лунными», может, напугаем их. Шагом марш! — крикнул я остальным.

Кое-как, спотыкаясь о рельеф прямой ровной дороги и друг друга, мы двинулись в атаку. О том, что кого-то не хватает, я вспомнил только отойдя от лагеря на километр-полтора. Пришлось озадачить этим вопросом Миюми:

― А где, кстати, Гун-Гун?

Девушка только пожала плечами и решительно перехватила штандарт, который её откровенно перевешивал.

Предчувствуя неладное, я огляделся. Как выяснилось, не зря: в задних рядах нашей колонны определённо что-то происходило. А так как происходить там сейчас должен был исключительно марш-бросок, то меня это заинтересовало. Причина обнаружилась быстро и подтвердила мои опасения: там действительно был Гун-Гун.

Чудак проталкивался сквозь ряды, размахивая огромным серым гусем, который отчаянно вырывался и шипел.

― Что тут происходит? Это ваше страшное оружие? А где тогда шляпа-канотье?

Вряд ли кто-то оценил мой юмор, однако неразбериху удалось прекратить. Гун-Гун тоже поумерил пыл.

― Нет, командующий, это гусь! Гун-Гун любит гусей, гусь жирный и вкусный!

Я окинул его взглядом, пытаясь понять, шутит он или просто издевается. Впрочем, у меня были вопросы к нему и поважнее.

― А где тогда ваше хвалёное оружие?

Мне не до конца удалось понять, откуда Гун-Гун, вместо ответа на мой вопрос, извлёк здоровенный металлический столб, явно ранее бывший фонарём, но гусь из его рук исчез бесследно.

― Гун-Гун засветит им всем по щ-щам!

От целой кучи вопросов, что тут за чертовщина творится, меня отвлёк пухленький капрал. Судя по нашивкам, повар, прибежавший с головы колонны.

― Дым, х-х-х, командующий! — сообщил он, махая руками. — Х-х-х, на горизонте дым!

Дым на горизонте означал, что Эльт добрался до городка и теперь его ничто уже не могло спасти. Оставалось надеяться, что местных жителей там не будет. Физически им, конечно, ничего не грозит, но вот наблюдать за действиями полубригады могло быть опасно для психики.

― Значит мы опаздываем на свидание с Ноа! — решительно крикнул я, устремляясь вперёд. — Прибавить ходу! Раз-два! И сделайте морды пострашнее, а то глядя на вас испытываешь одну только жалость! Раз-два! Раз-два!

Меня вроде как должна была душить совесть, но я даже оглянулся — её нигде не было. Ориентироваться на горящий город, который через пару месяцев будет таким же как и до пожара, ничем концептуально для меня не отличалось от одновременной атаки в установленное время. Только в одном случае мы избегали лишних потерь, атаковали более скоординировано и заранее дезориентировали противника, а в другом играли в глупое напыщенное благородство, которому нет места на войне.

Победа с наименьшим количеством жертв — вот к чему стоит стремиться, остальное же не имело практической пользы, а значит не важно. В конце концов, солдаты ведь тоже доверяли мне свои жизни. Как-то странно заботиться не о них, а о домиках.

От размышлений меня отвлёк шум, источником которого, что удивительно, был не Гун-Гун, а никто иной как граф Сайрас. Леон в изящном посеребрённом доспехе явно очень запыхался, но всеми силами нагонял меня. Похоже, что мой план избавиться от него пошёл ко дну.

«Может, он хотя бы перестанет критиковать каждое моё действие?» — с надеждой подумалось мне.

Увы, первая же его фраза утопила и этот «Британник», набитый моими надеждами:

― Вы неправильно построили войска на марш! Почему движение в двух колоннах, если надо в трёх?

Лицо графа прямо пылало гневом, словно сейчас это заботило сильнее всего. На секунду мне показалось, что так оно и есть, но затем Леон переключился с общего на частное — начал придираться ко мне:

— Всё, что вы делаете — чистое безумие, — сообщил он так, будто ставил диагноз.

— И тем не менее вы здесь, — ехидно парировал я.

— Я не трус! — с более чем явной претензией возразил граф.

Я усмехнулся, услышав это. Леон действительно не был трусом — он был занозой в моём самом чувствительном месте. С другой стороны, может, граф и был занозой, но надо отдать ему должное — для того, чтобы вернуться после разноса в палатке, нужно иметь искреннее желание сражаться до конца.

«Кто знает, может, и он мне ещё пригодится?»

― Вижу. Добро пожаловать на сторону безумия, — сам не веря в это, я протянул ему руку для пожатия.

— Где ваша лошадь? Где вообще хоть одна лошадь? — прежде чем ответить на этот жест, спросил Леон.

— Там, где они нужнее всего, — отмахнулся я, — на нашем левом фланге. На нашем правом фланге. На нашем очень правом фланге.

На самом деле, разумно было бы себе жеребца всё же взять, но Рейланд не очень любил лошадей и ездить умел не особо. Я же и вовсе не испытывал к этим непарнокопытным ни малейших тёплых чувств, к тому же абсолютно не умел с ними обращаться.

Кавалерию на Играх в целом практически не использовали. Разве что в качестве тягловой силы для пушек, в обозе, для посыльных и иногда, далеко не всегда, в качестве предмета статуса у офицеров. Причина состояла в дороговизне: в отличие от людей и их построек, лошади не обладали бессмертием. Учитывая регулярный характер Игр, содержать кавалерию выходило астрономически дорого.

Понимая, что Леон сейчас исключительно рефлекторно опять начнёт спорить, я сместил его фокус внимания на другую вещь:

— Как вам наши силы?

Граф огляделся с выражением полного отчаяния на лице. Не дожидаясь его ответа, я сам перечислил как можно громче, тоном обращая всё в шутку:

― Дама с оглоблей и дудкой, Гун-Гун с фонарём, мы с вами и две тыщщи отборных лентяев, ну разве что-то может пойти не так?

Ох, сколько всего могло пойти в этот момент не так!

Первая битва

Я так и не понял, кто кого нашёл: мы «лунных» или они нас. Всё вышло как-то само собой. Стоило моргнуть — и вот уже не слишком ровные ряды солдат с обеих сторон стояли напротив, разделённые не более чем четырьмя сотнями метров.

Местность для сражения была «что надо», живописнее некуда: равнина, лесок неподалёку, где кипел бой, горящий город с другой стороны. Хоть сейчас на картину про то, как война портила хорошие пейзажи.

Думаю, упоминать о том, что «лунных» было больше, да и вооружены они были явно чем-то получше фонарей, не стоит. На их фоне мы выглядели как кучка детишек, вышедших с рогатками против банды байкеров. Не оставалось ничего, кроме как давить моралью. Дав Миюми вдоволь подудеть, я сложил руки рупором и крикнул:

― Ноа, выходи биться, трусиха!

― Может, мне ещё подудеть? — выждав немного, предложила моя помощница.

― Пожалей мои уши, — раздражённо буркнул я и быстро исправился, — кхм, в смысле устанешь же, а силы ещё пригодятся.

Наконец стало заметно какое-никакое оживление в рядах противника.

― Пошли, кажется, Ноа выбралась из своего гнезда, — скомандовал я Миюми и уверенно направился вперёд по полю. — Выше нос и ровнее стяг! Дипломатией заниматься будем.

— Это как? — удивилась девушка.

— Сначала она оскорбит меня, затем моя очередь. Так понемногу, маленькими шажками мы поделим мир, а затем передерёмся.

Идти под молчаливыми взглядами двух армий оказалось не так уж и просто. Больше всего на свете в этот момент мне хотелось плюнуть на вот это вот всё и закричать: «Я просто талантливый менеджер!». И, сорвав с себя одежду, убежать восвояси. Однако, как мне кажется, такое поведение могло слегка дезориентировать моих подчинённых, а побеждать всё же как-то бы пришлось.

Правда, как именно я собираюсь пожинать плоды этой победы, если меня через пару минут зарубит Ноа, вопрос отдельный, достаточно дискуссионный. Оставалось верить в чудо — так меня всегда называла мама — и надеяться на удачу.

С Ноа Кейтлетт мы встретились, как полагается в таких случаях, примерно посередине от обеих армий. Командующая «лунных» прибыла на встречу не пешком, а на роскошном белом жеребце и в не менее роскошном доспехе, который венчал белоснежный плащ. Что забавно, если моя кираса изображала вроде как тигра, то её — сову. И такая же ситуация была с личными штандартами, которые оба изображали наше «тотемное животное» в позе атаки.

«Интересно, это случайность или нет?» — интуиция подсказывала мне, что не совсем. Один символ вызвал появление другого, причём установить, кто был первым, не представлялось возможным.

Ноа как обычно была не в духе и почему-то одна, без своего адъютанта-Герострата. Когда она спешилась и подняла забрало шлема, тоже не без аллюзий на сов, стало видно, что она пылала гневом.

— Рейланд Рор, ты трус и негодяй! Что ты себе позволяешь?! — крикнула она мне так, что, наверное, это слышал каждый человек в радиусе нескольких километров, даже те, кто сейчас находился в гуще боя.

Я пожал плечами, не понимая, о чём это она. Во-первых, мне хотелось её задеть. Во-вторых, неужели в этом мире настолько всё плохо, что каждый мой хитрый манёвр будет вызывать недовольство? В-третьих, если дело в подожжённом городе, а даже если и не в нём, то в чём-то оправдываться, особенно перед Ноа, у меня и мысли не было.

— Ты явно не в духе, хочешь, моя помощница сварит тебе кофе? — ехидно предложил я.

Шутка вышла бы лучше, если бы Кейтлетт хоть раз пробовала то, что готовила Миюми. Но, скорее, командующая «лунных» не улыбнулась бы даже в таком случае.

Вместо ответа она отстегнула свой ослепительно-белый плащ, бросила его на лошадь, захлопнула забрало и достала рапиру. Затем Ноа встала в характерную стойку, всем видом показывая, что она препираться и тем самым оттягивать мою бесславную кончину не собиралась. Вздохнув ещё раз, я тоже вытащил меч и опустил шлем, отчего мир стал совсем маленьким.

— Иди обратно. Похоже, дипломатия закончилась раньше, чем ожидалось, — кивнул я Миюми, после чего та поспешила побыстрее уйти восвояси.

Как мне в тот момент хотелось, чтобы Миюми шла медленнее! Я стоял напротив Ноа и всем телом ощущал, что от момента, когда она меня зарубит, отделяли только те секунды, пока моя помощница отходила от нас на почтительное расстояние.

Релайнд Рор был готов к таким вещам, Ота Кохэку — нет. Это не математика, не картография и даже не военное ремесло. Сражаться нужно уметь, а не помнить, как это делалось. Вот если бы мне предстояло схлестнуться с ней, например, в сфере продаж — тогда совсем другое дело.

Тем не менее это всё ещё было лучше, чем полевое сражение. Те силы, что стояли у меня за спиной, не годились ни на что, кроме как стоять. Стоит раздаться первым выстрелам — они побегут, причём сразу все.

Тогда как за Ноа Кейтлетт стояли, может, и не лучшие её солдаты, но явно и не худшие. То, что гнев, какие-нибудь традиции и персональная ненависть к Рейланду Рору толкнули её на церемониальный поединок, было единственным спасением в этой ситуации.

«И очень предсказуемым, кроме того», — улыбнувшись уголками губ, подумал я.

Миюми давно уже отошла, а мы по-прежнему стояли. Мне и так было дурно от волнения, а стоять в напряжении, словно в дурацком вестерне, ещё хуже. И тут мне пришло в голову ляпнуть какую-нибудь дурь:

— Так и будем стоять?

Ноа Кейтлетт мгновенно сорвалась с места. Нас разделяло два, самое большее два с половиной метра. Это расстояние она преодолела за доли секунды, собираясь нанизать меня на клинок, словно бабочку на иглу. Мне же удалось лишь неуверенно махнуть саблей, а затем неуклюже увернуться от атаки.

— Пришёл крапиву бить? — разрывая дистанцию, едко поинтересовалась Ноа.

Я уже начал нелепую по своей форме атаку, когда сообразил, что она банально меня провоцировала. Было слишком поздно менять планы. Движение вначале вышло неумелым, но затем, инстинктивно, моя рука сама слегка подправила его, превращая в замысловатый ложный выпад.

Ноа отразила удар лишь чудом, сама, похоже, переоценив свои силы, а точнее недооценив мои. Она вновь разорвала дистанцию и начала кружить вокруг меня, словно гипнотизируя.

Атака последовала неожиданно, в тот момент, когда я корпусом слегка обогнал движение «совуньи», упуская её из вида. И вновь тело всё сделало само: нужно было просто слегка сместить центр тяжести, а затем в нужный момент уйти кувырком в сторону.

Именно тогда до меня наконец дошло, в чём дело. Не нужно было думать над движениями, выпадами и прочим! Рейланд Рор никогда так не делал. Для него фехтование было видом танца — чем-то лежащим вне расчётов и глубоких суждений. Только действие, только напор. Мысли лишь мешали, замедляя!

С этого момента тон битвы решительно переменился. Я больше не переминался в нерешительности с ноги на ногу, а действовал. Конечно, выходило далеко не идеально, но всё же лучше чем то, что было в самом начале.

Я старался не отпускать от себя Кейтлетт ни на секунду, а память сама подправляла кривые движения, превращая их в сложные паттерны выпадов. Но и моя противница не просто защищалась. Каждое моё движение встречало реакцию, каждая атака — контрудар. Под пение стали мы сходились и расходились, кружась в смертоносном танце.

В определённый момент я даже начал получать удовольствие от происходящего. Своеобразная эйфория наполнила всё тело. В следующий момент, после очередной короткой стычки, мне не удалось сдержать смех.

Кейтлетт это, судя по всему, очень возмутило:

— Ты слишком много смеешься. Это не серьёзно!

В ту же секунду я вывернул её фразу наизнанку:

— Ты слишком серьёзна. Это не смешно!

Ноа сделала вид, будто собралась вновь увернуться, но неожиданно понеслась вперёд. Я встретил её улыбкой, очень ясно осознавая, даже без чужой памяти, что она совершала ошибку новичка.

«Попалась!»

Короткий шаг в сторону, метко поставленная подножка — и командующая «лунных» полетела вниз вместе со всем своим гневом, самомнением и багажом личных проблем. Возможно, будь Ноа действительно новичком, тут бы и закончилась битва, но, к сожалению, она им не была. Уйдя кувырком от моего добивающего удара, Кейтлетт мгновенно вскочила на ноги и развернулась, чтобы вновь атаковать, разом обращая в целом неудачный манёвр в неплохую подводку к настоящей атаке.

Сталь встретилась со сталью отчаянным звоном. Один удар, второй, третий — и вот мы снова, оба, почти синхронно разорвали дистанцию. Причина — нехватка сил. Бой длился от силы минут пять, но я запыхался так, будто махал мечом целый день. И судя по всему, Ноа пребывала примерно в том же состоянии.

«А ведь мы оба подготовленные бойцы!» — ужаснулся я мысленно.

— Не пробовал мыться, болотный тигр? — раздался приглушённый шлемом и одышкой насмешливый голос.

— Пробовал, не понравилось. А ты улыбаться не пробовала? Тебе, между прочим, идёт.

Кейтлетт фыркнула из-под шлема, пропуская этот нелепый комплимент мимо ушей. Где-то сзади раздался смех, и я неожиданно для себя понял, что мы с Ноа больше не одни.

Наши армии, пока командиры сражались, сблизились почти в упор, и, оставив нам небольшую площадку, внимательно наблюдали, активно болея. Сильнее всех старался Гун-Гун, где-то раздобывший небольшой транспарант с загадочной надписью: «Все лунные — борщевик!», и Миюми, размахивающая штандартом, словно вертолёт пропеллером.

Чуть в стороне от неё стоял граф Сайрас, вокруг которого переминались с ноги на ногу несколько вестовых. Поймав мой взгляд, Леон выразительно достал карманные часы и покачал головой.

Намёки всегда давались мне с трудом, но конкретно этот был понятен с первого взгляда.

«Ему нужно время!»

Слегка кивнув, обозначая, что намёк ясен, мне ничего не оставалось, как начать очередную серию атак. Ноа, шипя и скрипя зубами, отбивала их. Мы оба порядочно устали, поэтому наш бой всё чаще и чаще прерывался на передышку, точнее перепалку.

— Рор, ты сражаешься настолько отвратительно, словно никогда этого раньше не делал!

— Неплохое оправдание, да? А у твоего стиля дохлой черепахи какое?

— Чеши языком, наглец, чеши, твоим войскам конец! Думал, меня так просто обмануть во второй раз? Думал, я не догадаюсь про эти твои отвлекающие манёвры?

— Почему же, именно так я и думал. Поэтому отвлекающий манёвр сегодня всего один, — пришлось отвлечься от боя на секунду, чтобы выразительно постучать себя по кирасе. — Ты же тоже должна понимать, какой фарс этот поединок?

— Ха! Ты ещё и лжец, хочешь сказать, что ты поджёг город… — не поверила мне Ноа.

Мне казалось, что Кейтлетт решит, что основное направление атаки располагалось в городе, так как там удар будет нанесён в первую очередь, а все остальные, соответственно, — отвлекающие манёвры, но похоже, что она сама себя перехитрила.

— В качестве сигнала к атаке для остальных. Их там примерно поровну на каждом из направлений.

Ноа, услышав это, от удивления аж пропустила мой выпад, едва не ставший для неё фатальным, и отскочила подальше в сторону.

— Что?

«Она разгадала трюк с городом, догадалась о сути этого поединка, но вот остальные атаки Ноа так и не раскусила!» — не без самодовольства понял я.

— Тебе не сообщили? Что ж, значит… сюрприз! Ты же не думала, что я подпалил этот городок просто так? Кстати, так куда там ты направила свою армию? Спрашиваю просто чтобы понимать, кого мне записывать в потери.

Кажется, у Ноа Кейтлетт почему-то не было ответа на мой вопрос, и кроме того, ей резко стало очень не до битвы. Я же увидел в этом отличную возможность закончить здесь и сейчас.

У меня выходил отличный удар сверху, который должен был проломить любую оборону Ноа. Не имея возможности увернуться, она не придумала ничего лучше, как попытаться прикрыться своей рапирой.

Звякнула, а затем даже вскрикнула сталь. Что-то небольшое пронеслось мимо моего уха. Кейтлетт также от чего-то увернулась, а затем, фыркнув, неожиданно отбросила своё оружие, от которого осталась только рукоять.

Я же застыл, пытаясь понять, что произошло. Мой удар проломил её защиту, но почему тогда Ноа невредима? Ответ нашёлся неподалёку в траве, где лежало разбитое на части лезвие моей сабли.

«Пат!»

— Побоксируем? — шутя, я принял характерную боксёрскую стойку.

Командующая «лунных», уже успевшая снять шлем, обнажая покрасневшее от перенапряжения лицо, скорчила рожу и покрутила пальцем у виска. Я перекинул ей кусочек ткани и добавил:

— Твоя перчатка. Более не задерживаю!

Кейтлетт поймала перчатку и, пренебрежительно усмехнувшись, ответила:

— Гордись своей «хитростью», Рор, тебе её припомнят, — почему-то из её уст это звучало как оскорбление. — Мы ещё встретимся, и, надеюсь, в следующий раз ты будешь сражаться лучше! И честно!

Спросить, что она имела в виду под «честно» — явно не мои манёвры — я не успел. На этом завершился не только наш диалог, поединок, но и противостояние в целом. Ноа, а следом за ней и все остальные «лунные», спешно удалились прочь.

«Не иначе как выяснять, куда же направилась её армия», — догадался я, очень довольный тем, что мой трюк сработал на на все двести процентов.

О том, что Ноа Кейтлетт, увидев возможность поединка со мной, бросит всё и ринется в бой, у меня даже мыслей не было. Мне казалось, что прежде она убедится в том, что сражение шло по плану.

Тут сказывалась разница в мышлении. Пока я ставил во главу угла стремление победить без всякой философской и моральной шелухи, все остальные думали несколько иначе. Они тоже желали победить, но для них способ достижения победы был важнее, чем сама победа.

Так я считал весь этот поединок хорошим способом оторвать Ноа, хотя бы на время, от командования, помешать ей принять нужные решения. Для самой же Кейтлетт, куда важнее было ответить на вызов.

Как только битва завершилась, ко мне устремился взволнованный Леон, однако граф не успел и шага ступить, как, опережая его, ко мне подлетела взмокшая от волнения Миюми.

— Вы победили!!! — кричала она, пребывая на седьмом небе от счастья.

Кажется, девушка собиралась броситься мне на шею, но, вовремя заметив множество удалённых взглядов, остановилась. Её настолько переполняли эмоции, что она аж дрожала. Казалось, что ещё чуть-чуть — и Миюми взорвётся от радости.

— Давай, в честь победы можно, — улыбнулся я.

Простояв так пару секунд и убедившись, что накал эмоций у моей помощницы снизился до несмертельного уровня, я вежливо отстранил её, сразу угодив под куда как менее приятное внимание графа.

Тот уже тихо, немного со злобой хотел начать допрос.

— Вы собираетесь её вот так просто отпустить?

С удивлением я посмотрел сначала на графа, затем на Миюми, которая витала в облаках чуть поодаль. Леон проследил за моим взглядом, треснул себя по лбу.

— Да не её! Кейтлетт!!!

В очередной раз удивившись тому, как некоторые люди бывали не способны думать хотя бы на шаг вперёд, я указал на удаляющуюся армию «лунных».

— Вы хотите навязать схватку «лунным», имея за собой две тысячи поваров, прачек, Гун-Гуна и измотанного меня? Ха! — я притворно рассмеялся, хотя, скорее, хотелось плакать от той тупости, в которую приходилось тыкать. — Да вы безумец, Леон!

Графа такой ответ заметно позлил, но не успел он высказать новую претензию, как я перевёл разговор и иное, куда более важное и актуальное русло:

— Как там битва?

— Пепелище города наше, капитан Эльт будет здесь через четверть часа, — продолжая бросать на меня недовольные взгляды, сообщил Леон. — Капитан Ноктим тоже закончил и сейчас обходит «лунных» с тыла.

Решив, что это наилучшая возможность в кои-то веки использовать Леона с пользой, я принялся раздавать ему приказы:

— Отзовите его, пускай идёт сюда напрямик. Болото?

Граф вздрогнул, но затем и вправду принялся запоминать мои команды.

— Там сейчас все силы «лунных». Дела там плохи.

— Ну и ну их в болото, — отмахнулся я. — Распорядитесь: пускай уцелевшие отходят к нам, обогнув озеро.

«Похоже, кого-то в штабе Ноа ждёт большой разнос за этот «умный» манёвр, ха!» — в том, что такое решение приняла не сама командующая «лунных», у меня сомнений не было никаких.

Кейтлетт — высокомерная, заносчивая и так далее по списку, но не идиотка, которая бросит всю армию туда, откуда её придётся очень долго доставать.

Пока Леон науськивал вестовых в попытках узнать, поняли они его правильно или нужно трижды повторить, я подозвал чуть отошедшую от эмоций Миюми:

— Дуди в честь победы, а потом завари мне корня мандра-что-то-там ― голова болит, словно по ней последний час очень много и сильно били.

Ошибки

— Зачем вы отправили все наши силы в эти проклятые болота? — Ноа задавала этот вопрос уже в третий раз и не слышала причин останавливаться.

Ей хотелось понять логику этого поступка, предпосылки, какие-то планы, но всё, что у командующей получалось, это убедиться в том, что её собеседник клинический идиот. Сидящий перед ней Лой Шинку устало, с видом провинившегося мальчишки повторял:

— Оттуда прибыли вестовые, вы были заняты… я решил действовать…

— Вас не смутило происходящее в городе? Или другие сообщения? Из леса, например?

— Я посчитал это отвлекающим манёвром…

Командующая потёрла переносицу и покачала головой. Затем взглянула в глаза сидящего перед ней человека. Герцог, похоже, даже не понимал, в чём его ошибка.

Самое же страшное было в том, что никакой ошибки по сути не было. Ноа и до этого знала, что Шинку бездарный идиот, но тем не менее ввязалась в этот поединок, оставив командование ему. Произошедшее, как бы сильно она ни искала виноватого, не переставало быть её и только её виной.

— Свободны. Альт!

Её адъютант появился необычайно быстро с дымящейся кружкой в руках. Удивлённая Ноа решила, что он, возможно, впервые решил проявить какую-то заботу, а может, и начать выполнять свои обязанности, но когда попыталась забрать у него кофе, Альт растерянно заметил:

— Это моя.

Погода снаружи стояла практически идеальная, если не считать дыма, но тем не менее послышался громовой раскат. Верно расценивая обстановку, Альт поспешил поделиться. Грозы удалось избежать.

— Что с больными? — отпив кофе, спросила командующая.

— Срут… кхм, простите, в общем, выкопали новую отхожую яму.

Кейтлетт недовольно покачала головой и отпустила его восвояси. Командующей было откровенно не до извечных шуточек.

Её утро началось с известия о том, что треть её сил практически в полном составе недееспособны. И это в день решающего сражения! Какое-то отравление или что-то в этом роде. Ничего серьёзного, если не считать того, что солдаты на ногах едва стояли, не говоря уже о всяких нелицеприятных подробностях.

Быстрое расследование показало, что все они вечером ели вместе и одно и то же. Иначе как саботажем такое объяснить было невозможно. Чуть позже пришло запоздалое письмо от Кайла Расса. Шпион пытался её предупредить о диверсии Рора, но опоздал.

Кейтлетт долго думала, но так и не могла понять, как Рейланд пошёл на это. Он был мерзким, самоуверенным наглецом, но это было чересчур даже для него. Ноа, наверное, как никто другой знала, что у него есть свой кодекс чести. И всё же он перешёл черту.

Разумеется, Рор победил. Не только в схватке, но и в битве. Ещё бы! Треть армии недееспособна, ещё треть размазана по огромному пространству, а остальных Шинку отправил пугать лягушек. Нет, они, конечно, нашли себе противника. Небольшую кучку «солнечных», большая часть которых там и осталась, но Кейтлетт в битве потеряла в три раза больше!

Неожиданно появился Альт с письмом в руках. Судя по вскрытой королевской печати, он уже прочёл содержимое.

«Плохие новости по одной не приходят, только табунами», — подумала Ноа мрачно.

— Насколько всё плохо? — спросила она вслух.

Альт пожал плечами и что-то прикинул:

— На восьмёрку с небольшим хвостиком, — сообщил Альт.

Кейтлетт, ожидая наихудшего, взяла письмо. Оно было написано идеальным каллиграфическим почерком, который она хорошо знала ещё с детства. Он принадлежал её отцу — королевскому писарю.

«Две «северных» армии «солнечных» после переправы потерпели крупное поражение и спешно отступают. К югу армия «солнечных» попала в ловушку и вскоре будет уничтожена. Королевской волей командующей 3-й армией Тофхельма Ноа Кейтлетт приказывается отойти западнее на соединение с частями 2-й армии, а затем, приняв командование над объединенными силами, нанести решительное поражение армии Рейланда Рора.

Его королевское величество, правитель Тофхельма и всех северных земель, Король Хоаким Клык»

Ноа, не веря своим глазам, перечитала письмо, а затем ещё раз. Они побеждают! Несмотря на её поражение на других участках, «лунные» разбили противника. Если всё продолжится в таком же темпе, то через две недели они будут уже в ставке «солнечных»!

— Ты же сказал всё плохо?! — хмуро глядя на Альта, уточнила командующая.

— Вы же не уточняли для кого. Тщательнее нужно настраивать запросы…

В Альта полетела пустая кружка из-под кофе. Он попытался её схватить, но споткнулся, задел рукой свечу, та, качнувшись, упала, вспыхнул огонь, который мгновенно начал медленно, но непреклонно распространяться.

Кейтлетт вскинула бровь и оценила обстановку. После секундной оценки ситуации подхватила ценные бумаги со стола, нравящуюся ей гипсовую фигурку воина, часть одежды и, не оглядываясь на безуспешные попытки Альта исправить свою неаккуратность, которые скорее помогали огню распространяться, спокойно вышла из палатки. Караульные возле входа уже удивлённо переглядывались из-за валящего из палатки дыма.

— Пожар, — кивая им вместо приветствия, спокойно сообщила Ноа.

Заприметив какого-то капрала, Кейтлетт подозвала его.

— Немедленно разыщите капитана Шинку и остальных командиров. Передайте, чтобы войска собирались, выступаем через два часа. Всех, кто не может идти из-за, эм, слабости — на носилки.

— Будет сделано!

День выдался отвратительным, но Ноа уже не было до этого никакого дела. Впереди маячила победа и, что ещё более важно — месть. Представив себе лицо Рейланда, когда он узнает о том, что остался один на этом берегу, у неё по лицу расплылась улыбка. Награда нашла жулика!

«Сны дают ответы, но куда важнее знать вопросы»

Напиток из корней мандрагоры, что сварила Миюми, оказался вкусным напитком. Но имел одно побочное свойство — в сон от него даже не клонило, а склоняло, будто меня по голове дубиной ударили. А где сон, там и очередные сны.

К вечеру очередного дня в этих проклятых, забытых всеми богами горах, на Ноа Кейтлетт вновь опустились мрачные думы о произошедшем. К тому времени как солнце село, а мы отыскали укромный закуток среди скал и разбили там лагерь, она опять начала погружаться в пучину отчаяния.

Хорошо хоть ужин приготовила — и на том спасибо. Правда, сама она, несмотря на то, что сухари выдались что надо, есть отказалась.

Понимая, что ещё немного — и завтра утром мне потребуется ещё один отряд «лунных», который застанет нас здесь и нападёт на их бывшую командующую, чтобы привести её обратно в чувство, я подсел ближе, пытаясь угадать, что же Кейтлетт не даёт покоя.

— Опять переживаешь из-за газеты?

— Да, в смысле нет, то есть уже не важно, — Ноа отрицательно покачала головой, потом пожала плечами и наконец кивнула. Выразив таким образом весь спектр переполнявших её эмоций.

— Не понял? — оставалось лишь растерянно уточнить мне.

— «Вестник» всегда был…

— Помойкой.

— М-м-м, да, пожалуй, — не без удивления в такой оценке, согласилась Кейтлетт. — Но они с такой скоростью ополчились на меня…

— Ты тут ни при чём, — заметил я, вороша угли палкой.

— С чего бы вдруг, они ведь про меня… — не поняла этого ответа Ноа.

— Им нужна не ты, а громкие заголовки, внимание читателей. Про меня, тебя, кого угодно, — поделился я своими мыслями на этот счёт. — Кроме королей. Те могут сократить их тиражи до нуля, а рост авторов — примерно на одну голову.

Ноа улыбнулась шутке, что было уже само по себе неплохим ростом, но всё же было видно, что тревожило её совсем не это.

— Волнуешься из-за семьи?

Рейланд плохо знал, что там у Ноа на личном фронте, но, как я подозревал, существовала она не в вакууме, а значит, новости с реальных фронтов могли коснуться их самым что ни на есть прямым образом.

— Не думаю, что сумею сильнее разочаровать отца, чем тогда, когда уронила на принца целый шкаф посуды, — гнусно ухмыляясь, рассказала Ноа.

— Зачем ты уронила на него шкаф?

— Он дёргал меня за косички! — судя по её лицу, она до сих пор считала это преступлением.

— Принц хоть уцелел?

— Да, но с тех пор подходит ко мне исключительно в поле зрения и медленно, — немного подумав, Ноа добавила, улыбаясь чуть шире: — а мне к нему запрещено приближаться вовсе.

— Как тебе повезло.

— Тебя вправду волнует моё состояние? — вдруг в лоб поинтересовалась Ноа.

— Ну-у-у, да.

Кейтлетт некоторое время молчала, а затем, вздохнув, призналась:

— Те егеря утром. Они напали на нас, словно я была врагом, без каких-либо раздумий.

— И?

— В смысле «и»? Ещё неделю назад я была их командующей, а у них не возникло ни капли…

— А ещё месяц назад ты проигрывала одну битву за другой, — прерывая её, напомнил я. — А эти люди молча шли дальше, не особо сомневаясь в правильности твоих поступков.

— Ну, не так уж и молча, знаешь ли, — поправила меня Ноа.

Над чем-то раздумывая, она замолчала, а затем без какого-либо предупреждения оторвалась от разглядывания костра и посмотрела мне прямо в глаза.

— А почему ты так упорно за меня сражаешься? — с намёком поинтересовалась Кейтлетт. — Не ушёл тогда, кинулся выручать, пытаешься подбодрить? Только не говори, что боишься застрять в горах!

Ответа на этот вопрос у меня не было. Точнее был, но произносить вслух его было категорически нельзя.

Правда заключалась в том, что и я сам, и Рейланд Рор в глубине души восхищались Ноа Кейтлетт. Её упорством, стойкостью, невозмутимостью. И оттого было физически больно видеть, как она под гнётом обстоятельств отрекалась от того, кто она есть.

Понимая, что Ноа всё ждёт ответа, я выдал одно из своих предположений:

— Происходит что-то очень нехорошее. Судя по тому, сколько усилий приложили для того, чтобы стравить нас, «солнечных» и «лунных», Риверкросс и Тофхельм — жди беды.

Ноа легонько усмехнулась, прекрасно понимая, что это далеко не вся правда, а затем едко заметила:

— Неожиданно разумные рассуждения. Особенно для тебя, Рор. Особенно здесь и сейчас. Всё, я спать. Проваливай.

Утро встретило очередным кошмаром, будто меня заперли с Миюми в одной комнате, и еды у нас было одно лишь её "кофе", просыпаться от которого пришлось с криком, и его было слышно на много километров вокруг:

— А-а-а!

В тот же момент меня крепко чем-то огрели по голове, причем сразу же повторили действие, из-за чего я подавился своим криком.

Мир провалился во тьму, а потом из неё появились, нависнув надо мной, два серых глаза, вместе с остальной Ноа, которые осуждающе на меня смотрели.

— Рор, что ты тут устроил? — хмуро поинтересовалась она, держа в руках какую-то деревяшку.

— Просто растормошить нельзя было?

— И избежать возможности ударить тебя? Хе-хе! — хихикнула Кейтлетт. — За кого ты меня держишь вообще?! Радуйся, что я не смогла зарядить в темноте пистоль.

— Ты собиралась в меня стрелять? — вытаращился на неё я.

— Ну, не то чтобы в тебя, скорее над тобой. Очень-очень низко над тобой. Но в целом ты верно уловил суть, да.

— Так, по-твоему, нужно будить людей во время кошмара?

— Нет, конечно, но пушки-то у меня нет!

— Сумасшедшая!

— Самовлюблённый болван! Ещё раз ты разбудишь меня криками — я найду пушку!

Утро, вопреки расхожему выражению, оказалось ничуть не лучше вечера. Ветер, который накануне похоже взял выходной, вернулся и с новыми силами пытался меня сдуть. С собой он прихватил своего лучше друга — мороз, заставив меня пританцовывать, пока костёр набирал силу.

— Никогда не задумывался о карьере танцора? — поинтересовалась Ноа, глядя на мои движения.

Сама она стояла полная невозмутимости и всем видом выражая презрение к тому, что в такую чудесную погоду кому-то могло быть холодно.

— Тебе-то легко говорить, у тебя глыба льда вместо сердца!

— Ха-ха, очень смешно. Так по-солдатски! — Ноа осклабилась, готовясь выдать целый поток ехидства. — Рор, ты теряешь свой истинный талант. Сможешь в перерывах между танцами рассказывать свои шутки. Очень, говорят, выгодно: в самых талантливых буквально кидают едой.

— Нет, серьёзно, как ты это делаешь? — Я без предупреждения схватил её за руку, рассчитывая поймать на лжи и доказать, что Кейтлетт тоже холодно, но ладонь Ноа оказалась не только неожиданно мягкой, но ещё и тёплой.

— Это называется закалка, Рор, — вырывая свою ладонь из моих замёрзших рук, заметила Кейтлетт.

— А-а-а, ты из тех сумасшедших, которые каждый год окунаются в прорубь, желая доказать, что это абсолютно противоположное рациональному поведению действие кого-то убедит в их лошадином здоровье?

— Да, — вскинув бровь, спокойно возразила Ноа. — А холодно тут только тебе, рациональный ты наш.

Наконец костёр разгорелся, даря моим промёрзшим насквозь конечностям долгожданное тепло. Пока я отогревал руки, Ноа принялась за готовку, то и дело бросая в мою сторону недовольные взгляды.

— Отогрел свои драгоценные сосиски? — наконец не выдержала она.

— Теперь не мешай мне готовить. Вали отсюда, не знаю, проверь, что там дальше по дороге. — Заметив, что такое ласковое, душещипательное предложение не сильно меня заинтересовало, Кейтлетт добавила: — иначе, я приготовлю всего одну порцию, и, помилуй боги твою душу, если ты попытаешься её сожрать — следующим на корм пойдёшь уже ты.

— Каннибалка! — тихо буркнул я, рефлекторно увернувшись от взмаха половника, которым намеревались заехать мне по голове, и побрёл смотреть на окрестности.

Те, что ни говори, впечатляли. Мне никогда и в голову не приходило, что высокие, упирающиеся в небо горы со своими снежными шапками, горными ручьями и водопадами всего за несколько дней путешествия могли так приесться.

Казалось, что ничто меня уже не сможет удивить, когда за очередным поворотом постоянно петляющей тропинки показалась куча мусора.

Сам по себе мусор меня особо не интересовал. Армия «лунных», по следам которой мы двигались, оставляла его в таких количествах, что волей-неволей возникали мысли об экологии.

Мимо очередной кучи я бы прошёл даже не взглянув на неё, однако эта была особенной. Хотя бы тем, что над ней, словно флаг, развевались белые, судя по рюшечкам, явно женские панталоны.

Несомненно, что в армии «лунных» были и другие женщины, кроме Ноа. Одну такую я даже видел мельком как-то: это прелестное, невинное создание по известной только одной ей нужде тащило, взвалив на плечо, огромное бревно. И судя по размеру панталон, они бы ей сгодились разве что в качестве носового платка.

Но не всё же чужими трусами интересоваться! Беглый осмотр остальной кипы вещей показал, что они скорее всего принадлежали Ноа. Это наводило на интересные размышления, и я поспешил обратно, желая поделиться ими с Кейтлетт. Она оказалась совсем не в восторге от предъявленной ей кучи:

— Шикарно! Всегда мечтала увидеть свои вещи, валяющиеся в грязи! — Явно вспомнив задушевные разговоры накануне, Ноа едко добавила: — это так ты решил меня поддержать? Мол, смотри, как тобой дорожат?

— Бабуля, ты разбираешься в людях, как… — я кивнул на «флаг», — в современной моде.

Ноа насупилась, показывая, что если я сейчас же не объяснюсь, кого-то будут бить. Я, решив, что второй раз за утро получать по голове не стоит, поспешил внести ясность:

— Зачем выбрасывать твои вещи?

— Даже не знаю! Ещё сильнее унизить меня? Выкинуть лишнюю ношу?

Такой её ответ показался мне откровенно дурацким.

— И сделали это посреди гор, потому что до этого были сильно заняты? Нет, это сделал кто-то, кто в курсе, что ты идёшь позади…

— Что за вздор? — насупилась Ноа. — Это могло прийти в голову только… Альту… — горы пронзил яростный крик. — Альт Цион! — Кейтлетт развернулась, направившись обратно в лагерь. — Ты идёшь или как?! Мы должны торопиться!

— Какой запал! Какая экспрессия! — оценил перемену настроений я.

— Когда я доберусь до него, ему ох как не поздоровится. Я доберусь до этого ленивого крысёныша и придушу его вот этими вот руками!

— Трусами… — поправил её я.

— Что? — холодно спросили у меня, намекая, что придушить можно не только Альта Циона.

— Ничего-ничего, продолжай кипеть.

В тот день мне так и не удалось позавтракать. Еду Ноа, конечно, приготовила, но не успел я взять миску с ложкой, как Кейтлетт, продолжая полыхать гневом, криками погнала меня в путь.

Она и в обычные дни двигалась весьма резво, но сегодня это было что-то с чем-то. Казалось, всё, что её сейчас интересует, это нагнать своего незадачливого адъютанта. Первые пару часов мне удавалось как-то за ней поспевать, однако затем мои ноги словно налились свинцом, а лёгкие кто-то поджёг.

Хотелось упасть ничком, свернуться калачиком и плакать, а Кейтлетт продолжала гнать меня вперёд без передыху, периодически подначивая:

— Живее! У тебя же на гербе тигр, а не черепаха!

— Хоть осьминог, только дай отдышаться, а? — взмолился я.

— В гробу отдохнешь…

— Да хоть сейчас!

— Заткнись и иди, слабак! — ещё злее прежнего воскликнула Ноа.

Когда солнце наконец пошло на посадку, шутка про отдых на том свете уже не казалась такой уж несбыточной. Во всяком случае, моё сердце точно отбивало свои последние аккорды, азбукой морзе пытаясь передать сигнал «SOS».

Горы к тому времени изрядно поредели и стали значительно ниже. Мы оказались в небольшой долине, которая отделяла горы от остальной страны. Кроме вездесущих скал здесь наконец появились и другие элементы ландшафта: трава, кустики и даже деревья. Возле последних мы и остановились.

При наличии некоторой фантазии эти четыре пожухлых, весьма потрёпанных жизнью ёлки, можно было назвать крохотной рощицей, но к тому времени у меня не оставалось сил даже на святое — на сарказм.

Бросив мешок с вещами на землю, я ничком на него упал, мечтая только об одном: чтобы пришла ещё одна группа «лунных» и пристрелила меня, избавив от мучений. К сожалению, неподалёку была только кипящая гневом Ноа.

— Типичный мужик: стоило только тебя немного погонять, как ты уже упал лапками кверху! — мгновенно отреагировала на мои действия она.

У меня уже просто не было сил ругаться:

— Ноа, иди… иди… не знаю… в Занзебал!

— И этот человек, вчера рассказывал мне, что нужно не сдаваться, а сражаться до последнего!

— Не пей мою кровь!

— Да она даже комарам не нужна!

— Чем молоть языком, лучше за дровами сходи.

Не отрываясь от мешка, я нашарил рукой какую-то палку и швырнул её куда-то в район Кейтлетт. Это было ошибкой. От скорой, чудовищной расправы меня спас раздавшийся очень низкий птичий крик, точнее рёв. Словно огромная птица попыталась прорычать по-львиному. Издали кто-то ответил похожим звуком, только более высоким. Громко хлопая крыльями, над нашими с Ноа головами пронеслось что-то здоровое и быстрое. Споры как-то сами собой прекратились.

Планы

— Таким образом, не считая Первой армии, попавшей в окружение, мы последние «солнечные» на этом берегу реки, — именно такими словами Леон закончил зачитывать послание, пришедшее нам от короля в честь моей победы.

«Судя по новостям — последней».

Триумф от победы длился недолго, самое большее — час, который я провёл, блуждая во снах, а в них, в свою очередь, блуждал по горам и почему-то с Ноа. Хотя последнее, учитывая «бурное» утро, вполне логично. Что видишь перед глазами в течение дня, то и будет сниться. Поэтому на Земле мне чаще всего снился монитор.

Разбудил меня гонец от короля с сообщением, которое и зачитал собравшимся в штабе офицерам граф, в том числе и мне. Изначально мы собирались вяло посчитать свои и активно вражеские потери, а также с умным видом порассуждать о планах грядущих.

Как выяснилось, не то что грядущее, даже завтрашний день потерял актуальность: если не начать действовать уже сегодня, то он может вообще не случиться. Мне ещё повезло, что участь сообщать плохие новости взялся на себя именно Леон. После небольшого скандала на тему того, кто из нас лучший командующий короля, а кто всего лишь уши.

Надо признать, учитывая располагаемые возможности, король помог нам чем мог: скупо похвалил с удачной переправой, пожелал дальнейших успехов, самоустранившись от нашей судьбы. Обошлось без указаний — и на том спасибо.

— Что будем делать, командующий?

Мне не удалось увидеть, кому принадлежал вопрос, но и так понятно, что принадлежал он всему коллективу. Настроение в палатке было мягко говоря так себе, а некоторые так и вовсе уже мысленно паковали вещи, думая, что Игры закончились. Молча я посмотрел на разрисованную Леоном карту. Данный шедевр абстракционизма символизировал жизненные обстоятельства, продолжавшие упадок.

Сзади, с северо-востока, к нам приближались сразу две армии «лунных». На западе находилась Ноа с остатками своих сил, которые она едва-едва успела выудить из болота, в которое сама же и отправила — лёгкая жертва, но только если её вовремя догнать. Потому что за ней, дальше по течению реки, на юго-западе, самое большее в трёх днях пути, находилась ещё одна армия «лунных», которая прижимала к берегу реки то, что осталось от наших «кого-то».

Как их называть, я не успел определиться. С одной стороны, вроде как это были союзники, товарищи по оружию и прочий высокопарный бред, с другой — большая их часть уже закончила Игры. Это вызывало определённые мысли касательно качества их личного состава. В основном нецензурного характера.

Однако пытаться свалить на них всю вину или, наоборот, оправдать — это совсем не то, чего требовал актуальный момент. Он требовал от меня действовать прямо здесь и сейчас. Для начала нужно обозначить остальным свою позицию по поводу того, что кроме нас из активных сил «солнечных» осталась одна полуразбитая армия, прижатая к берегу реки.

— Будем сражаться за себя, за Сашку и всех остальных! Успех не стоит ничего, если ты не готов к нему морально, — громко продекламировал я набор высокопарного бреда. — «Лунные» сейчас в не меньшем удивлении от той лёгкости, с которой победы идут к ним в руки. Это наш шанс!

Удивительно, но этот бред вызвал большое оживление в палатке. У всех, кроме Леона.

— Кто такой этот Сашка, и почему мы должны за него сражаться? — мрачно, даже с подозрением уточнил граф.

К счастью, остальные уже переключили своё внимание, перестав думать о том, что они проиграют, и задумались над более актуальными вопросами. Кто-то, например, громко, перекрикивая даже меня, начал обсуждать «говёное меню».

Пожалуй, слишком актуальные вопросы. Не хватало ещё решать состав меню всем штабом. Учитывая, сколько времени обычно уходило на куда более заурядные вопросы, например, сражения, мы рисковали погибнуть от голода.

Я выразительно прокашлялся, призывая к порядку, и указал на карте то место, где сейчас находилась Кейтлетт, а также её предполагаемый маршрут:

— Пойдём здесь, прямо по дороге, маршем два дня через один. Если повезёт — нагоним совунью, если крупно повезёт — сделаем это до того, как она расправится с нашими союзниками, ну, а если в дело вмешаются боги, то, может быть, даже успеем до прибытия к ней подкреплений.

Мне на секунду показалось, что даже Леон согласен с таким планом и возражений не будет, но именно в этот момент мне возразили. К моему бескрайнему удивлению, это оказался никто иной как Кейл Ресс. Который, несмотря на все подозрения, был записан мной в «союзники».

— Не лучше ли тогда повернуть на север, к замку Яой?

Услышав это название, я почти поперхнулся, но быстро взял себя в руки. То, как называлась ключевая крепость «лунных» глубоко в тылу, было не так важно, как сам вопрос.

Он как минимум вполне резонный. Собственно, это был мой запасной вариант. Ринуться прямо во вражеский тыл, громя всё на своём пути. Именно так и поступил бы настоящий Рейланд Рор — поставил бы всё на иллюзорный шанс победить. К сожалению, у меня не было возможности так рисковать. Моего альтер-эго в случае поражения ждало разве что ещё два года интенсивной подготовки к следующим Играм. Моя ставка была куда выше.

— Нет, этого они от нас и ждут — не будем помогать нашим противникам.

Кейл выразительно на меня посмотрел. От такого взгляда у меня мурашки по спине пробежали. Я и забыл, насколько этот человек умел наводить жути. Не важно, что разведчик хотел этим показать: что он знал мой секрет или же что этот вопрос был специально задан, чтобы спровоцировать меня идти на запад, или просто возразить. Гораздо важнее, что Кейл сумел вогнать меня в ступор всего одним взглядом.

Обсудив незначительные детали и приняв решение выдвигаться через несколько часов, я покинул палатку. Затем всё происходило как в тумане. Мне так и не удалось понять, как это пронеслось, но в следующий раз я пришёл в себя уже вечером как раз в тот момент, когда мы вновь разбивали лагерь.

В целом то я, конечно, помнил, как прошёл день, ни разу не сомкнул глаза и так далее, просто он метеором пронёсся мимо меня. Видимо, сказывалось то, что меня откровенно колотило. Оно и не мудрено: не день, а какой-то кошмар. Сначала эта битва, затем, стоило только поверить в свой успех и порадоваться тому, что я выжил, как судьба с размаху залепила мне по яйцам. Хотелось всё бросить, махнув рукой, и сдаться.

Что удручало гораздо сильнее — похоже, я был едва ли не единственным, кто ясно осознавал всю глубину ситуации, в которой мы оказались. Попали, образно выражаясь, мы что надо: вокруг было темно и откровенно пованивало. И дело заключалось даже не в немытых солдатах вокруг.

Солдаты же словно не замечали всего этого. Несмотря на утренний бой, днём на марше они шагали так, будто ничего и не было. Когда же нам по пути попался брошенный лагерь Ноа, они пришли в такой экстаз, что весь оставшийся день распевали наспех сочинённые песни, чьё содержание вкратце сводилось к подробному, на удивление, описанию мест, куда следовало пойти всем нашим противникам.

Я, вдоволь наслушавшись этих песен, уже начал всерьёз опасаться за то, чтобы у меня не отвалились уши. К счастью, примерно в этот момент мы встали на ночёвку, и те, кто ещё пару минут назад горлопанил песни, завалился спать, быстро расставив палатки.

Мне и прежде доводилось читать о том, что солдат жил моментом. Когда есть возможность он ел, если мог — спал, в остальное время же пел. И только в этом мире я на всю глубину осознал, что это ни разу не шутки. Оно так и было! Эти люди жили сегодняшним, максимум завтрашним днём. Мысли о том, что будет на более длинном отрезке времени, к ним в головы даже не заглядывали.

Особенно меня это удивляло на фоне более привычной мне Земли. Я всегда думал, что такое отношение — черта исключительно призывных армий, куда сгоняли силой. В нашей истории, во всяком случае большей её части, войска примерно так и комплектовали.

Здесь же, в этом мире, ничего такого не было: в «солдаты» шли абсолютно добровольно, максимум, что на них давило — простейшая социальная ответственность, гласящая, что каждый взрослый мужчина должен побывать на Играх. Всё!

Именно в этот момент, задумавшись над этим парадоксом, я поднял голову, посмотрев на чужие мне звёзды, и замер. До меня впервые за всё время моего пребывания в новом теле дошла одна простая истина: существовала вероятность, мне больше никогда не представится возможность увидеть Землю.

Нет, я и раньше подозревал нечто такое, но тогда это было неосознанно, просто как факт, витавший неподалёку. Сейчас же до меня наконец дошло, какие ставки на самом деле.

Не просто вопрос возвращения домой. Нет, всё было куда хуже. На кону стояла моя жизнь. Каковы шансы, что Ота Кохэку уцелеет, если мне двадцать четыре на семь придётся изображать из себя другого человека? Как по мне — ничтожные.

Даже без притворства рано или поздно я стану Рейландом. Он попросту более сильная личность, нежели Ота. Самое ужасное — это уже происходило, медленно и постепенно, а потому абсолютно незаметно.

Взять ту же палатку: она была больше и комфортабельнее, чем моя земная квартира, так её ещё возили с места на место и ставили за меня. На что я попросту не обращал внимания, пока не задумался над этим.

Оно, конечно, понятно — командующим быть удобно. Солдаты, сержанты и младшие офицеры всё своё таскали на себе. Место в обозе было строго ограничено. Ну, как строго… строго для всех, кроме старших офицеров.

Если у человека имелись статус и деньги, он был волен приобрести хоть царские хоромы. Палатка, как и доспех, являлась показателем статуса, гигантским транспарантом «да-да, я богат и не стыжусь этого». Её убранство подбирали с особой тщательностью, по определённой моде. По поводу того, насколько это было серьёзно, достаточно сказать, что к этому вопросу Рейланд подходил ничуть не менее ответственно, чем к выбору оружия или доспехов.

Я, как дитя совершенно иной эпохи такого вещизма, откровенно не понимал. Но если мне придётся здесь задержаться, то придётся вникать и в это. Стоило подумать об этом, как все прочие мысли о палатках и статусах как-то мгновенно улетучились. Уткнувшись носом в землю, я отправился за пределы лагеря.

Окружающие, наверное, думали, что их командир весь погружён в командирские мысли, но по факту я просто опасался споткнуться о кого-нибудь в потёмках. А вот мысли у меня действительно были, хоть и по другому поводу.

До сих пор происходящее воспринималось мной как какое-то приключение, игра, забавная история, которую потом будет весело вспоминать. Но это не было забавно! Это чужая жизнь, на которую я абсолютно не имел права претендовать. Рейланд Рор не был каким-то абстрактным злодеем, которого надо было направлять на путь истинный. Какое у меня право менять его судьбу?

Ещё с детства я хорошо уяснил, что любое решение в отношении других людей всегда стоит прежде примерять на себе. И, надо сказать, вряд ли бы мне понравилось, если бы кто-то от моего имени взялся принимать трудные решения, в которых по определению нет верных или неверных выборов.

Откуда мне знать, что лучше, а что хуже? Никакая память никогда не заменит личного опыта. Мой же принадлежал миру, где есть такие чудесные изобретения как непромокаемые носки, гамбургеры и метро, а не огромная башня, делающая раз в два года неуязвимыми толпы народа, чтобы те могли спокойно помутузить друг друга острыми металлическими палками.

Совсем недавно я приказал сжечь город. Самый настоящий город, в котором жили люди! То, что с ним по итогу ничего не случится, не меняло абсолютно ничего. Такие вещи нельзя сделать «понарошку», потому что они по умолчанию лежали за гранью нормального. И пытаться оправдать подобные действия сродни попытке запихать зубную пасту обратно в тюбик с тем учётом, что эти оправдания неизбежно вызывали привыкание и желание повторить. Стоит только начать — и я сам не замечу, как начну считать любое своё действие суровой необходимостью, а это путь в один конец.

Мрачнее чем до того, как отправился гулять, я вернулся в палатку, надеясь хоть немного отдохнуть. Правда, одного я не учёл: что здесь будет Миюми.

— Всё в порядке? — растерянно и обеспокоенно спросила она, явно чувствуя неладное.

Не то чтобы я не хотел кому-то излить душу. Скорее наоборот. Просто вряд ли бы кто-то из окружающих мог выслушать меня без риска задать вполне резонный вопрос: «Почему непонятный пришелец мной командует?».

В случае с Миюми всё усугублялось тем, что мне не хотелось превращать её в сливной бачок для плохого настроения. Поэтому и ответ был таким, чтобы ответить без ответа:

— Да нет.

Он привёл девушку в ступор на несколько секунд.

— Так да или нет? — подозрительно уточнила.

— Просто сильно устал, — отмахнулся я.

— Это всё из-за новостей? — продолжила угадывать Миюми.

— Из-за них, — тут было бы странно спорить о первопричине мрачного настроения.

— Всё будет хорошо!

Возможно, не будь я по жизни таким законченным циником, то её бы энтузиазм меня даже заразил, однако в данный момент подобное заявление могло вызвать разве что улыбку.

— Я знаю. Вопрос в том — когда. Мне нужно «здесь и сейчас», а предлагают только «потом», и что-то мне подсказывает, что просроченное.

Девушка явно ничего не поняла из моего ответа, но это нисколько не умалило её уверенности во мне.

— Вы со всем справитесь!

— Хорошо бы, если так…

— Вот увидите, завтра будет отличный день!

Вид у девушки был такой, словно, если это окажется не так, то она пойдёт разбираться. К кому конкретно не ясно, но дойдёт до самых верхов. И уж кто-кто, а я точно не собирался вставать у неё на пути.

— Если ты так считаешь…

— А я вам сделаю огромную чашку кофе с утра!

По её уверенности я понял, что следующий день точно даст прикурить предыдущему. Когда я ложился в кровать, у меня тоже не было никаких сомнений касаемо того, что будет дальше. Ожидания оправдались.

«Во сне легко потерять себя»

Стараясь не то что молчать, но и не дышать, мы с Ноа залегли под ёлками. Дождавшись, когда шум в небе стихнет, я аккуратно покинул укрытие. Вроде всё было тихо — ни следа гигантской птицы — но тем не менее огонь мы разжигать не рискнули. Кейтлетт, порывшись в сумках, достала оттуда пару сухарей, молча сунув мне один.

Вкус ещё был куда ни шло, но по твёрдости он был прочнее моих зубов, а без тёплой воды размочить его не представлялось возможности. Немного помучавшись с ним, я сообразил, в чём проблема:

— Ты дала мне камень.

Кейтлетт, сомневаясь, фыркнула, отобрала у меня «еду» и стукнула ею о ближайший булыжник. Звук был и вправду как от столкновения двух камней. Хмыкнув, она выбросила сухарь и вручила мне другой.

Этот оказался ещё хуже.

— Не, давай обратно, тот хотя бы был вкусным.

— Тебе не угодишь… — ехидно заметила Ноа.

— Ой, кто бы говорил!

Я ожидал, что сейчас снова начнётся, но, что удивительно, скандала не последовало. То ли Кейтлетт была так занята своим ужином, то ли сказывалась дневная гонка. Она нарушила тишину лишь минут десять спустя и совсем по другому поводу.

— А как бы ты хотел закончить карьеру?

— Что, прости? — удивился этому вопросу я.

— Пару дней назад ты услышал мой вариант выхода в отставку, а как это представляешь себе ты, Рейланд?

— Даже не знаю…

Вопрос на самом деле был сложным. Хотя бы потому, что я до сих пор наивно представлял себе, что смогу вернуться домой на Землю, подальше от всего этого вот.

Чего хотел настоящий Рейланд Рор при этом? Мне по его воспоминаниям было сложно судить. Он так далеко никогда не заглядывал, предпочитая жить тем, что есть у него здесь и сейчас.

Мне кажется, командующий солнечных вообще не мыслил себя вне Игр. Настолько, что даже будучи в его теле со всеми воспоминаниями, я не мог понять, что же он делал вне войны. Судя по всему выходило, что тренировался, учился, тренировался, готовил снаряжение, тренировался, изучал местность и, конечно же, не забывал о главном — о тренировках.

Как собрать из этого внятный ответ я не знал. Сил же думать над этим тоже не было. Может, поэтому, а может, некоторое эмоциональное одиночество, которое я испытывал из-за необходимости постоянно притворяться не тем, кто есть на самом деле, но мне захотелось ответить правдиво.

— Вернусь домой.

— И всё?

Конечно же, для Ноа Кейтлетт это ровным счётом ничего не значило. Её легко можно было понять: это как если бы кто-то, будучи полностью здоровым, называл мечтой всей своей жизни сходить в магазин.

— Ну, а что ещё нужно? — неуверенно спросил я.

— Тебе? Самому большому нахалу в Риверкроссе? Даже не знаю! — похоже, она и вправду над этим особо никогда не думала, тем не менее своя версия у Ноа имелась. — Мне всегда казалось, что ты отправишься путешествовать. Куда-нибудь на запад, за Полуночные горы — в Кремию или Вольные города.

Мне почему-то показалось, что это мечты совсем не Рейланда. Просто кое-кто проецировал себя.

— Сначала домой, а там посмотрим, — неуверенно заявил я.

— Может, это и здорово, иметь дом, в который хочешь вернуться, — заметила Ноа.

А вот это уже показалось странным мне:

— Ты же вроде во дворце живёшь, разве нет?

— Да. Мой отец — королевский писарь. Только вот… — Ноа сделала небольшую паузу, — в казарме у меня свободы больше, чем там.

Вдруг, определённо кого-то высмеивая, она выдала целую тираду, наполненную желчью, старой злостью и пренебрежением сразу:

— Эта вилка для курицы, эта для рыбы, эта для мяса, нет, Ноа, курица — не мясо! С ним можно разговаривать, а с тем только если он заговорит первым, а этому нужно перед тем, как обратится, делать реверанс. По пятницам у нас свободное платье, по субботам нужно надевать корсет, прибудут кавалеры, воскресенье — шитьё… Разве это жизнь?

— Если там так плохо, то почему ты не уедешь? — спросил я, пытаясь отыскать корень проблемы, а не только сарказм.

На ответ Ноа потребовалось куда больше времени, чем следовало.

— Если бы могла — уехала. Куда угодно, хоть за Полуночные горы.

— Почему ты боишься поменять в своей жизни хоть что-то?

С моей стороны, со стороны человека, который в своей жизни держался за паскудную работёнку только потому, что там не требовалось много делать, это звучало предельно лицемерно, и я это знал. А моя собеседница — нет.

И вновь Ноа для ответа потребовалось некоторое время. Мне даже показалось, что его и вовсе не будет.

— Потому что всё идёт… — тихо сказала она.

— В смысле? — не понял я.

— Если всё работает… — устало ковыряясь в вещах, продолжила Кейтлетт, — то зачем что-то менять?

У меня что-то дрогнуло в душе, когда я это услышал. Наверное, потому, что сам ответил бы так же, спроси меня об этом в офисе.

— Что ты скрываешь? — вдруг поинтересовалась Ноа.

— В смысле?

— Ты сказал, что хочешь вернуться домой, но… — Ноа с хитрецой глянула на меня. — Ты явно имеешь в виду не свою усадьбу в Зелёных холмах.

— Почему это? — первой моей реакцией было заболтать, а совсем не сознаваться. — Милое место…

— Потому что твоя усадьба, Рор, расположена в долине реки Луана, — прервав меня, закончила Ноа, с понятным выражением глядя в мою сторону. — Странно, согласись, желать вернуться в место, название которого ты даже не помнишь?

Тут она меня безусловно подловила. По не до конца понятным мне причинам. Рейланд Рор не слишком любил родные края. Я никогда особо и не лез в эту часть его памяти, но понятно, что это было как-то связано с его детством. И хотя это было давно и не так уж и ужасно, но те места до сих пор тяготили его.

— Да, ты права. Я хочу вернуться совсем не туда, но то, другое место, тоже мой дом.

Отбросив ставший пресным сухарь или камень (чем он там был мне так и не удалось понять), я посмотрел на звёзды, которые ковром покрывали небосвод.

— Это прозвучит как бред, но мой дом где-то там. Очень-очень далеко отсюда. Честно говоря, я даже не знаю, где он сейчас.

Я не должен был это говорить. Не было ни единого шанса, что Ноа, даже при всём желании, меня поймёт. Тут было мало какого-то сиюминутного доверия, возникшего на почве общих тягот. Так оно и произошло.

— Да, звучит как бред. Не хочешь говорить — так и сказал бы. Спокойной ночи.

Это было куда больнее, чем если бы она в меня выстрелила. Но на что я собственно рассчитывал? У этой абсолютно нелепой, неуклюжей попытки попросту и не могло быть иного исхода.

Но даже несмотря на это, что удивительно, мне стало легче. Может быть, мои слова и показались Кейтлетт неуместной отговоркой, но во всяком случае я то уж точно знал, что сказал правду, и моя совесть была спокойна, что в последнее время было редкостью.

«И очень сложно найти»

Каждый раз засыпая, я понимал, что наутро из-за этих странных снов буду в ещё большей растерянности, чем накануне. Сегодня было так же, но эта прошедшая незаметно ночь внесла хоть немного ясности.

Чтобы мне ни снилось, это не было воспоминаниями — эти события никогда не происходили.

«По крайней мере пока».

На секунду мной овладело желание забить на всё и снова лечь спать, просто чтобы увидеть продолжение этой истории. Потом же снаружи палатки раздались команды, и я понял: прежде предстоит очень трудный и долгий день.

Рубиновый рыцарь

Я хмуро наблюдал за армией, которая вытянулась длиннющей змеёй и понуро маршировала по дороге. Мы шли уже часов восемь или девять, и это не могло не сказаться на боевом духе.

Легко быть оптимистом, сидя дома в уютном кресле, попивая чай и читая новости. Куда как тяжелее оставаться им, пройдя за день больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Скорость у такого марша была не ахти, тут скорее важна непрерывность. К тому же я не без сомнений, но всё же позволил усадить себя на коня.

У Рейланда Рора был замечательный конь: красивый, сильный, молодой, но строптивый. И что делать с последним не знал не только я сам, но и предыдущий владелец тела. Поэтому приходилось периодически брать передышки, останавливаясь, и просто наблюдать за ходом движения со стороны. Такое внимание очень нравилось простым солдатам, но особенно сильно — моим ногам, непривычным к конной езде.

Я бы, наверное, опять захандрил, но выручали приятные глазу зелёные холмы, пахнущие множеством цветов, с одной стороны с редкими вкраплениями деревьев и петляющая река по другую.

— Красивые места.

Я обернулся на голос. Оказалось, что это Лой Ноктим на своём, конечно же, чёрном, как уголь, коне «подкрался» ко мне немного сбоку. Дым от его трубки сдувало в сторону, оставляя весьма заметный шлейф в воздухе, словно от сбитого «мессера», из-за чего у старого капитана и вышло подойти незамеченным.

— Да. Странно, что здесь живёт так мало людей…

Следов цивилизации вокруг было маловато. По правде говоря, кроме дороги, по которой мы шли, и спаленного мной города их не было вообще. И это меня сильно смущало.

— Немного желающих жить в таком месте, — заметил Лой глубокомысленно.

— После Игр всё же вёрнётся на свои места? — удивился я такому ответу.

— Да, вернётся, — старый капитан бросил на меня странный взгляд.

По его интонации я понял, что даже если и так, то жить здесь всё равно то ещё удовольствие. Наверное, мне бы тоже меньше всего хотелось проснуться и обнаружить у себя на газоне сражающихся людей, таких как Эльта. Особенно Эльта.

— Неужели никому нет дела до того, что такое количество не самой плохой земли попросту пустует? Особенно в Тофхельме…

Если я правильно понимал карту местности, то по логике вещей здесь располагались самые плодородные земли северного королевства.

— Полно. Обычно сдуваются после первых же Игр, — старый капитан пыхнул своей трубкой, словно усмехаясь.

— Но вообще там, — он указал рукой в противоположном от нашему ходу направлении, — есть деревеньки, города, Кентенберг опять же, и всё такое. Хотя это ещё зона Игр.

— Смелые люди, — вслух подумал я. — В том городишке, что сжёг Эльт, наверное, живут совсем уж упрямые жители, если остаются здесь несмотря на…

Договорить мне не дали. Сначала послышался шум от множества голосов, содержащих примерно одно и то же сообщение, а затем колонна встала как вкопанная. Солдаты тут же принялись вытряхивать из обуви камни, усаживаться на перекуры и иными способами проводить время заминки с пользой для себя.

Это была не первая остановка на сегодня и, как я подозревал, учитывая, что солнце только-только начинало клониться к закату, не последняя.

— Ну, что на этот раз? — раздражённо спросил я.

Разумеется, мне никто не ответил. Пришлось прерывать свой отдых и отправляться в голову, выяснять, что такое случилось у Леона, который остался там за главного.

Лой Ноктим, несмотря на то, что его тридцать третья располагалась где-то ближе к хвосту, направился следом.

— Слышал, тот городишко стоял здесь ещё до Игр, — заметил Лой, продолжая наш разговор.

— Утверждать можно всякое…

Если память Рейланда меня не обманывала, то вся эта катавасия, в которой мне довелось поучаствовать, происходила уже не одну тысячу лет, что делало все подобные заявления мягко говоря безосновательными. Бумага, конечно, всё стерпит, но десять веков истории для неё — это непомерно длинный срок.

— По опыту скажу, что каждая деревушка, чьи жители считают, что она основана тысячелетия назад, по факту существует не больше нескольких веков.

Старый капитан выразительно хмыкнул своей трубкой и выплюнул в воздух облачко дыма:

— Когда это вы заделась этнографом?

— Эм, просто жизненное наблюдение, — растерянно уточнил я.

Старый капитан хотел что-то ответить, но в этот момент мы вдвоём наконец добрались до головы колонны и обнаружили там весьма незаурядную картину.

Преграждая нам дорогу, там стоял человек, без преувеличения, в шикарном доспехе, отполированном до блеска, со множеством драгоценных камней, в которых плясало солнце, с позолоченной гравировкой в виде рисунка бутона розы, исполненный с таким мастерством, что в нём терялся взгляд. Но куда больше мне запомнился его плащ красного, точнее рубинового цвета.

Незнакомец застыл прямо по центру дороги, оперевшись на солидного вида двуручный меч с волнистым лезвием, навевающим недобрые мысли о лопасти вертолёта. Попасть под такую можно было только один раз в жизни.

Зрелище, конечно, было удивительным, особенно по своей красоте, но всё же не стоило остановки моей армии.

— Леон, что здесь происходит?! — потребовал у графа объяснений я, к своей радости спешиваясь. — Кто это такой и почему он мешает нам идти?

Однако тот был растерян не меньше моего:

— Эм…

Из под шлема незнакомца раздался голос. Чертовски странный голос, словно говорящему приходилось перекрикивать сильнейший ветер, хотя сейчас стоял полный зноя штиль.

— Рейланд Рор, ты принёс в наши земли войну! По древнему обычаю я — Рубиновый рыцарь — требую поединка!

Он взмахнул своим клинком, указав точно на меня. Причём сделал это с такой лёгкостью, словно орудовал не огромной стальной палкой, а небольшой указкой.

— О, нет, ну, это всегда пожалуйста, это только в путь… — не давая договорить, меня кто-то осторожно дёрнул за рукав.

— Командующий, но он бессмертен, — сообщила Миюми, которая как раз подкралась сбоку.

Я удивлённо моргнул, уставившись сначала на свою помощницу, а затем на рыцаря. Тот не стал скрываться и просто снял шлем, демонстрируя под ним вопиющее отсутствие чего бы то ни было.

— А, мда, это, конечно, проблема…

Что-то мне с трудом представлялся поединок с кем-то, у кого отсутствовало тело. Или мне надо будет искорёжить доспех? Такую махину поди ещё проруби — тут лазерный резак нужен, а не сабля.

Рубиновый рыцарь тем временем надел или вернее нацепил шлем обратно.

— Завтра, на рассвете, ты покажешь, чего стоишь! — сообщил он уверенно.

— А если я откажусь от боя?

— Эти земли не пропустят труса.

— Да и каким же…

Не успел я договорить, как неожиданно мои ноги намертво завязли, словно по колено оказавшись в трясине. Также внезапно всё прекратилось, заставив меня повалиться на землю от неожиданности.

— На рассвете, Рор, — повторил Рубиновый рыцарь.

Налетел сильный ветер, и рыцарь исчез, оставив после себя в воздухе пару небольших объектов. Леон словил один из них, внимательно разглядел и, хмыкнув, протянул мне.

— Лепесток розы? — раздражённо заметил я. — Просто прелестно.

— Приказания? — невозмутимо поинтересовался граф.

Мне не оставалось ничего, кроме как отмахнуться.

— Продолжаем марш.

— Думаете, что ничего не будет?

— Будет или нет мы узнаем завтра, а сегодня у нас ещё час или два занимательной ходьбы. «Лунные» никуда не делись. Так что вперёд и с песней!

О последнем я сразу же пожалел, потому что солдаты принялись горлопанить свои песни с таким усердием, словно от этого зависела моя жизнь. Мне захотелось вернуться к разговору с Лоем, но тот куда-то пропал. Решив, что бегать за капитаном лучше вечером, я остался во главе колонны, периодически переругиваясь с Леоном.

Только вечером, после того как армия остановилась на ночлег, у меня появилось какое-никакое время на то, чтобы попытаться разобраться, что за чертовщина происходила.

Нет, я, конечно, подозревал, что всякое мистическое могло происходить в мире, где раз в два года множество людей бились насмерть без каких-либо последствий для себя, но чтобы настолько буквально…

Сам Рейланд Рор знал только об одном человеке, которого называли Рубиновым рыцарем. Им был покойный король Риверкросса, Леонар III, чей сын, Леонар за номером четыре, сейчас сидел на троне.

То был выдающийся во всех смыслах старикан, знаменитый своим безрассудством и жаждой битвы. В отличие от сына, он обожал Игры и не пропустил ни одни, сражаясь даже в глубокой старости.

Рейланд был знаком с ним лично, но очень сильно вскользь, и не имел ни малейшего понятия, откуда взялось это прозвище. Карьера моего альтер-эго тогда ещё только начиналась, тогда как старик уже впал в полный маразм. Словом, говорить им было не о чем.

«Неужели жажда битвы битвы оказалась для старого короля такой сильной, что он теперь бродил по миру в виде призрачного гаишника?»

Первого об этом я решил расспросить Леона, который, во-первых, ввиду своего титулованного положения был знаком с королевской семьёй Риверкросса, а во-вторых, постоянно крутился рядом и мешался под ногами.

Вообще он пришёл по делу, просто этих дел было такое количество, что я и сам не замечал, как сваливал всё больше и больше на графа. Это было очень удобно: уменьшалось не только количество моей работы, но и головной боли.

— Как думаете, этот Рыцарь — им может быть Леонар третий?

Леон моему предположению сильно удивился.

— Не припомню у его величества такого доспеха… — поделился своими мыслями он. — Хотя последние Игры он провёл в коляске, может, я просто не застал.

— Мда? — удивлённо уточнил я, потому что Рейланд Рор такой подробности точно не знал.

— Я был в его свите, — вид у графа был таким, словно Леон не очень хотел об этом вспоминать.

Его ответ заставил меня задуматься над тем, как эти двое вообще могли пересечься. Впрочем, стоило ли думать над очевидным ответом? Как-никак передо мной стоял целый граф. Надо полагать, этот титул дали не за красивые глаза — у него их не было.

— Пользуетесь своим привилегированным положением? — с намёком поинтересовался я.

— Моим чем? — сильно удивился такому вопросу Леон.

— Вы граф…

— Ага, стал им лет семь назад, когда умер мой отец! — оскорбился Леон.

Похоже тут я промахнулся — Леонар умер за год до этого.

— Неужто поднялись с самых низов?

Граф понял скрытую подоплеку этих слов:

— К вашему сведению, я был лучшим стрелком своей роты! С двухсот метров по летящему бекасу попадал!

Я прикусил свой слишком длинный и искусанный язык. Спорить с человеком, который мог попасть с такого расстояния из местных ружей по маленькой птичке, было чревато. Моя тушка куда крупнее.

И тут до меня наконец дошло сопоставить сроки:

— Постойте, сколько лет назад это было? Восемь? Вам, должно было, быть семнадцать…

— Да, в шестнадцать лет отец отправил меня прислуживать за безумным стариканом, кхм, то есть королём, — Леон осклабился. — Поверьте, по сравнению с вами он был образцом благоразумия.

— И всё же, может, хоть что-то…

Граф отрицательно покачал головой, однако особенных переживаний я у него не заметил. Судя по всему, Леон надеялся, что Рубиновый рыцарь меня или зарубит, или хотя бы выбьет лишнюю дурь.

Одарив того взглядом из серии «как же ты меня достал», я отпустил графа, попросив позвать Миюми. Уж кто-кто, а этот «эксперд» по всякой мандрагоре должен был что-то знать. Как мне казалось.

Правда, как оказалось, зря.

— Ну, эм, есть такой рыцарь, и он неубиваемый, ну, то есть бессмертный. Хотя я думала, что это просто сказка, — объяснила Миюми мне очень вскользь и торопясь, явно куда-то собираясь.

Куда могла пойти девушка вроде неё поздней ночью стоило бы подумать, а лучше спросить, но сегодня меня интересовало совсем другое.

— Может, в этих сказках сказано, как от него избавиться?

— Не-ет, вы что! — удивлённо возразила Миюми. — Он там приходит и побеждает всех злодеев! Однажды Рубиновый рыцарь пришёл к злому, несправедливому полководцу Барбадоссе и зарубил того! — Увидев мои выпученные глаза, она поспешила исправиться: — Ой, простите… вас он точно пощадит!

— Ага, разрубит пополам, а потом будет всю свою бессмертную жизнь горевать об этом, — прикинул я варианты. — Ладно, спасибо и на этом, пойду дальше.

— Вы справитесь!

Её уверенность меня удивляла второй вечер подряд. Похоже, в девушке её было больше, чем у меня за всю жизнь. На секунду мне даже показалось, что она издевалась, но вряд ли это можно было делать с такой искренней улыбкой на лице.

Вздохнув, я отправился искать ответы и задавать вопросы дальше. Проблема заключалась в том, что мой список тех, у кого можно было спросить, что происходило, на Миюми и заканчивался. Такой вот список-лилипут.

«Не идти же в самом деле к Эльту!»

Эта мысль заставила меня вспомнить разговор с Лоем Ноктимом перед тем, как появился рыцарь. Кажется, он что-то говорил про то, что жители того городка построили его ещё до Игр. Вряд ли это как-то связано, но, может, он и другие легенды знал?

Пока я над этим думал, ко мне подошёл, а точнее подкрался, Кейл Ресс, который терпеливо дожидался, когда на него обратят внимание. Для меня выглядело так, будто он из ниоткуда взялся по мою правую руку.

— К-кейл…

— Командующий, — разведчик поприветствовал меня лёгким кивком, делая вид, что не заметил моего испуга.

— У вас ко мне какое-то дело?

Как оказалось, да, и судя по обилию бумаги у него в руках — дел было много.

— Донесения. Как вы уже наверное знаете, «лунные» под предводительством Ноа Кейтлетт от нас примерно в двадцати километрах дальше по дороге.

— Три часа… — прикинул я вслух.

— Скорее четыре, командующий, — поправил меня Кейл с тенью улыбки на лице.

— Полагаю, что за нами они следят ничуть не хуже, чем мы за ними? — уточнил я.

— Полагаю, что так.

Догнать Ноа и разбить было бы хорошим исходом событий, однако, как показал прошедший день, Кейтлетт вступать в бой желанием не горела. Она и её армия двигались так, словно в точности знали, когда я сделаю остановку или встану на ночлег.

Возможно, стоило бы подумать, нет ли среди нас предателя, но на это у меня уже точно не было сил. Даже без этого Рыцаря.

— К слову, Кейл, вы что-нибудь слышали о Рубиновом рыцаре? — вернулся к актуальным проблемам я.

Ресс окинул меня взглядом, словно у него были сомнения на мой счёт.

— Дух мщения. Мне казалось, что он зовётся иначе: Рыцарем розы. Вы вроде с ним сегодня столкнулись? Меня не было в армии в тот момент.

— Да. Он заявил мне, что я принёс в его земли войну.

— Хм, жаль, не удалось самому на него взглянуть, — с явным огорчением и в голосе, и на лице заметил Кейл.

— У вас ещё будет возможность — он вызвал меня на поединок, который состоится завтра на рассвете.

— К сожалению, меня не будет: нужно проверить некоторые сведения. Думаете, справитесь?

По его лицу ничего нельзя было прочитать, но, как мне показалось, Ресс в самом деле переживал на этот счёт. Интересно, почему? Хотя меня скорее волновало то, что он был единственным из всего лагеря, кто беспокоился обо мне.

— В этом и проблема: говорят, что он бессмертен. Да и мне с трудом представляется, как можно победить призрака.

Кейл призадумался, явно что-то вспоминая, а затем покачал головой:

— Увы, с этим я ничем не могу вам помочь, однако…

— Что такое? — его реакция показалась мне странной, будто он что-то такое знал, но не хотел говорить.

— Мне нужно кое-что проверить, прошу меня извинить, командующий, я найду вас позже.

Он быстро удалился, как мне показалось, вообще направился в сторону реки. Меня это удивило. Ресс был первым, кто проявил по поводу произошедшего хоть какое-то участие.

То, что вся армия была спокойна за меня, я нисколько не сомневался, и это совсем не удивляло. Эти люди были полностью уверены в том, что завтра их командующий с лёгкостью победит. Туда же можно было отнести и Миюми. Леон же только что с транспарантом «Рубиновый рыцарь — вперёд» не ходил.

Я же в своей победе был не уверен от слова «совсем». Проблема заключалась не в бое, точнее, не только в нём. Богатый опыт в прочтении всяческой фантастики подсказывал мне, что тут не всё так просто, и если бы этот Рубиновый рыцарь являлся к каждому, кому вздумалось пройтись мимо с толпой вооружённых мужиков, о нём бы знал каждый встречный. Так же, как и о способе победы над ним.

Однако и особого удивления по поводу его появления не наблюдалось. Солдаты, конечно, шушукались, да и тот же Ресс явно был смущён произошедшим, но ничего экстраординарного. Словно случившееся лишь немного выбивалось из понятия «норма».

— Забавное место и тамада весёлый. Интересно, у меня здесь будет хоть один день, когда никто не попытается меня убить?

Тройка солдат, проходивших в этот момент мимо, косо на меня посмотрели, словно встречаться с духом мщения тут было нормой, а вот разговаривать самому с собой — нет.

Решив, что слухов о моём сумасшествии и так более чем достаточно, я отправился искать Лоя Ноктима.

Это было не так уж и просто сделать. Старого капитана не оказалось среди его подчинённых, и более того, они даже не были в курсе, куда он подевался.

Поиски вполне могли и затянуться, учитывая, что искать кого-то в ночи можно было очень долго, если бы меня не спас один из постовых, сказавший, что капитан Ноктим недавно покинул лагерь и направился к одному из холмов неподалёку.

Холмов в округе было, наверное, больше, чем у меня солдат. К счастью, элементы ландшафта не часто курили как паровоз, что сузило область поиска до предела.

Старый капитан со своей трубкой расположился на самой вершине невысокого холма, метрах в трёхстах от лагеря, под старым высохшим деревом, откуда наблюдал за звёздами, коих сегодня было особенно много. Мне показалось, что он так увлечён своим занятием, что меня даже посетила мысль попробовать подкрасться к нему. Однако старик в следующую же секунду безошибочно повернул голову в мою сторону и поприветствовал меня:

— Командующий. Вот это небо сегодня, да?

Я посмотрел вверх, и у меня перехватило дух от обилия звёзд. Но больше всего заворожила небольшая точка с заметным хвостом, медленно, но неуклонно чертившая свой путь по небосводу. Космос — не моя стихия, но это явно была комета. А вот её цвет…

— Она рубиновая! — только сейчас заметил я.

— Алая всё же, — не согласился со мной Лой.

— Есть какая-то разница?

Старый капитан пожал плечами, показывая, что для него нет.

— Вы ведь в курсе, что тут происходит? — поинтересовался я. — Про рыцаря. Может, комета как-то с ним связана?

— В общих чертах, командующий. Но вряд ли вам будут интересны эти бредни, — усомнился Лой.

Не сразу я понял, что за этим ответом стояло то, что он в курсе, а вот говорить желанием не горел.

— Знаете, обычно бредни не вызывают меня на поединок! — возмущённо сообщил я.

Похоже, этот факт удивил Ноктима, заставив задуматься над бытием. Торопить этого упрямца было чревато, поэтому я решил просто подождать.

С холма открывался чудесный вид не только на звёзды, но и на окрестности. Их немного портил наш лагерь, чадящий дымом, что с лихвой компенсировалось рекой, которая гигантской серебристой змеей извивалась где-то в километрах двух-трёх.

По её спокойной поверхности стелился туман, придававший реке таинственный и загадочный вид. Прибрежные деревья обращались в фигуры, общавшиеся между собой клёкотом многочисленных лягушек, чьи голоса, искажённые всё тем же туманом, навевали жути.

Неожиданно Лой Ноктим подал голос:

— Когда-то очень давно, до Риверкросса и Тофхельма, до Игр, задолго до того, как были нарисованы карты этих мест, сюда пришли первые люди. Их привлекла полноводная река, богатства местных земель и наверняка отличный вид…

Я с мольбой посмотрел на капитана, как бы прося того быть ближе к сути.

— Кхм, они основали на берегах этой реки несколько королевств, однако здесь уже были свои обитатели — боги тогда ещё жили среди нас, и это была их земля. Различные мифические создания, которые сейчас остались только в сказках, жили здесь, как у себя дома.

— Разразилась война? — угадал дальнейший сюжет я.

— Не совсем, места хватило всем, но конфликты всё равно случались. Увидев это, боги избрали защитника, который должен был следить за тем, чтобы эти земли и дальше оставались спокойным местом, не знающим войн.

— Рубиновый рыцарь.

— Да, в Тофхельме его называют Рыцарем розы — по знаку на нагруднике.

Кое-что мне в этой истории не давало покоя:

— Имена сейчас не важны. Однако не боги ли организовали Игры? Зачем, если у них уже был этот рыцарь…

— Защитник не справился, — с усмешкой рассказал Лой. — Что может один, даже очень могущественный дух против целых армий?

— Иначе говоря: с рыцарем у богов вышло так себе, — пытаясь всё это как-то переварить и систематизировать, задумчиво заметил я.

— Наверное, можно сказать и так, — по голосу старого капитана можно было уверенно сказать только одно: со мной он согласен очень условно.

— А что дух?

— С появлением Саума и началом Игр эти чудесные края хоть и периодически, но становятся ареной противостояния, однако в основном живут в мире.

— И тем не менее этот рыцарь пришёл и бросил мне вызов, — напомнил я.

— Это отголосок давно минувших дней. Заложник данной им клятвы, преданный теми, кому он её давал, — произнеся это, Лой Ноктим замолчал, затянувшись трубкой, показывая, что его рассказ окончен.

— Хм-м-м, примечательная история, ничего не скажешь, — вздыхая, сказал я. — Значит, завтра меня ждёт сражение с ним, и избежать этого нет никакой возможности?

— Да, только вот… — в голосе моего собеседника чувствовалась неуверенность.

— Есть какая-то деталь, которая мне помешает? — ожидая худшего, поинтересовался я.

— Скорее наоборот, командующий. Дело в том, что мне ни разу не приходилось слышать, чтобы Рубиновый рыцарь победил.

— О как! — не сдержал удивления я.

— Да. В прошлый раз он тоже проиграл.

— В прошлый раз? — до меня начало доходить. — Лой, вы хотите сказать, что видите его не в первый раз?

— Это было почти пятьдесят лет назад. — Старый капитан зажмурился, словно старался увидеть те дни. — Так же, как и сегодня, он встал на пути нашей армии, когда в небе была алая комета, и бросил вызов нашему командующему — молодому королю Риверкросса, Леонару III.

Услышав это, я едва удержался от крика «Эврика!». Так вот почему старому королю дали такое прозвище! Просто ко временам, когда Рейланд с ним познакомился, кроме Лоя Ноктима практически не осталось тех, кто бы помнил первопричину.

Огромной удачей было вообще встретить того, кто бы помнил настолько далёкие дни. Это не могло вызвать у меня вполне резонный вопрос:

— Откуда вы вообще всё это знаете, Лой?

— Верите или нет, Рейланд, но я родился в этих краях и впитал их историю с молоком матери.

— Знаете, судя по рассказам, охотно верю. Что ж, спасибо вам за сведения. Родина этого не забудет!

Старый капитан пожал плечами, намекая, что он к этому индифферентен.

Распрощавшись и оставив Лоя дальше взирать на звёзды, я с огромным облегчением вернулся в лагерь. Значит поединок — фикция?

«Похоже, Леон будет сильно разочарован!»

Возле палатки меня уже ожидал, хотя правильнее было бы сказать поджидал, Кейл Ресс. Похоже, его сильно заботило произошедшее. И, судя по его взволнованному виду, ничего найти ему не удалось.

— Командующий.

— Кейл.

— К сожалению, завтра вам придётся полагаться только на свои силы, — странно, но мне показалось, что Кейлу жаль это говорить.

Либо этот человек был моим искренним сторонником до костного мозга, либо моя персона требовалась ему живой и невредимой. И во второе верилось куда больше.

— Да, я уже в курсе. Ничего страшного, поединок… скорее показуха.

К моему огромному удивлению, Кейл удивлённо выдохнул, услышав это, и с плохо скрываемым облегчением сказал:

— Хорошо, если так. В таком случае, спокойной ночи.

— И вам того же, Кейл.

С одной стороны, приятно было видеть, что хоть кто-то обо мне переживал, с другой, это был Кейл Ресс, что вызывало определённые вопросы. Много вопросов. К сожалению, вряд ли кто-то, подобно Лою, был готов мне на них ответить, а сам Ресс своё поведение объяснять явно не горел желанием.

После некоторых сомнений я всё же решил отнестись к поединку более-менее серьёзно. Изначально, опираясь на информацию от Ноктима, мне хотелось свести всё к «пришёл-победил-пошёл дальше», но затем чувство разумного взяло верх. Оно, а также желание выпендриться, привели к тому, что к рассвету на окраине лагеря появилась небольшая импровизированная арена.

Трибун не было, зато зрителей — сколько угодно. Кажется, весь лагерь, за исключением Кейла Ресса, пришёл поглазеть на поединок.

Дабы не разочаровывать такое большое число людей, а также не отставать от своего противника, я даже специально приоделся, выбрав свои наиболее роскошные доспехи и меч посолиднее.

Это привело к тому, что стоило мне выйти на арену, как раздалось множество предельно нечленораздельных, но явно восторженных криков. Среди них мне особенно запомнился один мужской голос:

— Рейланд Рор, я хочу от тебя детей!

Огорчала только погода: тучи плотно заволокли небосвод, намекая, что сегодня нам повезёт, если будет просто пасмурно, а не польёт ливень.

Рубиновый рыцарь появился как и обещал, в тот момент, когда кромка солнца показалась над горизонтом сквозь словно специально расступившиеся тучи.

Толпа поперхнулась своими криками, увидев его. Меня внешний вид рыцаря также смутил, но зато стало понятно, почему все, кому он бросал вызов — побеждали.

От прежнего блеска и могущества, что мне довелось увидеть накануне, не осталось ни следа. Ржавый доспех со вмятиной на груди, дырявый шлем, плащ, разорванный в лоскуты, погнутый меч с множеством соскобин, обломанный на конце. Перемещался рыцарь соответствующе — с трудом, скрипя доспехом, подволакивая левую ногу. Зрелище скорее жалкое, чем внушающее трепет.

Однако Рубиновый рыцарь словно не обращал никакого внимания на окружающих и своё плачевное состояние.

— Я пришёл дабы исполнить свою клятву. Готов ли ты к поединку, Рейланд Рор?

— Да…

У меня вдруг пропало всякое желание с ним сражаться. Я видел перед собой не грозного соперника, а скорее узника собственных обязательств. Какие у него против меня шансы?

Победить было моим долгом, но это ли выход? Как упокоить того, кто связан давно просроченной клятвой?

С сомнением посмотрев на притихших зрителей, которые замерли от удивления, я прикинул в уме: рыцарь здесь из-за клятвы? Давнее обязательство, лишённое всякого смысла. Вынуждающее несчастного раз за разом отправляться в бой с противниками гораздо сильнее его. Интересно, пробовал ли кто-то из тех, кто встречался с ним ранее, пощадить рыцаря? Что-то мне подсказывало, что нет.

Зная людей, можно было предположить, что они со страхом принимали вызов, ведь тогда рыцарь выглядел по-настоящему грозно, а затем, увидев его истинный облик, с лёгкостью с ним расправлялись на потеху окружающим. Хороший, а главное безопасный способ заработать себе титул или прозвище.

Если всё так, то один простой жест мог всё изменить. Достаточно отбросить оружие, признать поражение — и рыцарь будет свободен. Но если нет… Оставалось надеяться, что клинок Рора достаточно острый, чтобы сразу разрубить, а не просто сильно ударить.

Что ж, в любом случае, меньше всего мне хотелось потом корить себя за бой с подобным «инвалидом». Вздохнув и попытавшись найти уверенность, я отбросил клинок в сторону.

— Ты победил, могучий Рубиновый Рыцарь…

Толпа удивлённо и во многом негодующе зашумела. Стараясь не обращать внимания на них, а также на то, что рыцарь занёс свой меч, я продолжил:

— Твоя клятва исполнена. Ты свободен.

Рубиновый рыцарь замер. Интуиция мне подсказала, что направление у меня верное, но этого мало. Действуя по наитию, я продолжил:

— Нет нужды соблюдать данную тобой клятву. Боги давно нашли способ, как избавить эти земли от насилия и разрушения.

— Ложь! Я видел — вы сражались… Огонь, смерть…

— То, что ты видел, называется Играми. Всё это происходит с позволения богов, и их милостью вернётся вспять через некоторое время.

— Ты врешь мне, жалкий трус! Сражайся, — Рубиновый рыцарь не без труда взмахнул своим мечом.

Чего-то такого я и опасался. Понимая, что ещё немного — и будет больно, мне не оставалось ничего, кроме как воскликнуть:

— Нет! Хватит с тебя битв, ржавый рыцарь! Боги мне свидетели: если я вру, то готов понести наказание!

Сказав это, я присел на колени, подставляя рыцарю шею. Толпа позади буквально бурлила, но на помощь мне особо не спешила. Скосив один глаз, мне удалось понять причину этого: их ноги, как у меня накануне, «прилипли» к земле.

— Принесите ружьё, быстрее! — раздался голос Эльта.

— Он сошёл с ума! — воскликнул Леон.

Рубиновый рыцарь тем временем занёс свой сломанный меч надо мной.

— Что ж, Рор, боги тебе свидетели: если ты не лжёшь, то мой клинок тебя не тронет.

Следующие секунды, казалось, длились целую вечность. Затем в глаза мне ударил пронзительный свет. Сначала мне показалось, что вот он — конец, но потом я понял, что это мне в глаза светило солнце, вновь пробившееся сквозь тучи.

Точнее, мне просто повезло быть рядом, а светило оно на рыцаря. Его клинок прошёл сквозь меня, не оставив ни царапины, и теперь лежал на земле.

Солнечные блики играли на доспехе Рубинового рыцаря, возвращая им былой облик. Появилась гравировка в виде розы, плащ снова развевался на ветру, исчезла ржавчина и дыры. Сам же рыцарь замер, уставившись на солнце.

— Покой, наконец-то покой… — донеслось из под сияющего новизной шлема.

Затем доспех, лишившийся силы, удерживающей его вместе, развалился на части. Всё закончилось. Точнее почти всё — надо было решить, что делать с «останками».

Можно было забрать столь роскошную вещь себе, но мне показалось это кощунством. Вместо этого я решил захоронить его. Рубиновый рыцарь столь долго оберегавший эту землю, обрёл долгожданный покой в ней же, на том самом холме, где я прошлым вечером разговаривал с Лоем Ноктимом и откуда открывался отличный вид на земли, которые этот воин отважно защищал всё это время.

Трудный вечер

Не успел я немного перевести дух после «боя» с Рубиновым рыцарем, как вновь началась ходьба. Скучная, монотонная, непрерывная, целый день.

Медленно проплывающий вокруг пейзаж, который если и менялся, то настолько незначительно, что мне не удавалось это понять. По правую руку были холмы. По левую ― всё та же река, лишь изредка скрываемая небольшими рощами. Возле одной из таких мы и разбили лагерь на очередную ночёвку.

К счастью, хотя бы сегодня обошлось без пения. Скорее всего потому, что сказать, что все были измотаны — это ничего не сказать. Собственно, никто ничего и не говорил, в основном просто беззвучно падали от усталости.

Может, утренние события и подбодрили людей, но это ничего не значило, когда вслед за этим тебе было необходимо двигать ножками двенадцать часов кряду.

Мне удавалось держаться исключительно потому, что Рейланд Рор явно к такому привык. Ну и благодаря коню, конечно, хотя на шестой час на нём всё, что ниже пояса, превратилось в одну большую болевую точку. Поэтому, пришлось слезать и идти как большинство — на своих двоих. Как это ни странно, ходьба пешком оказалась вполне приемлемой альтернативой. И хотя я за всю жизнь прошёл меньше, чем за эти два дня, каким-то невероятно уставшим себя не чувствовал. Так, слегка хотелось умереть, но не более, чем после обычного трудного дня.

Возможно, благодаря этому мне удалось отвлечься от происшествия с Рубиновым рыцарем. Выкинуть из головы багаж лишних эмоций и задуматься о по-настоящему важных вещах: «можно ли умереть от ходьбы?» или «за что мне всё это?».

То, что бы со мной случилось, будь я в своём привычном теле, красноречиво было видно по Миюми.

Девушка шла (до того, как мне пришло в голову пересадить её на своего коня), держась на ногах исключительно потому, что альтернативой выступало путешествие в руках у Гун-Гуна, который всё время крутился рядом и непрерывно предлагал свою помощь. Причём любая его фраза сопровождалась такой виртуозной игрой бровей, что даже простое предложение казалось чем-то крайне пошлым и неприличным.

Помимо моих собственных весьма тревожных мыслей меня тяготило и то, что стратегическое положение армии было мягко говоря не очень. Цензурно его не смог бы описать даже двухлетний младенец с запасом слов, который можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Впереди, обгоняя нас не более чем на пять часов, маячила Ноа, уже успевшая получить подкрепления и имевшая численное превосходство почти в два раза. Позади, в трёх дневных переходах, шагала другая армия «лунных». Если они нас нагонят до того, как мы разобьём Кейтлетт, у них будет как минимум десятикратный перевес. До наших же окружённых союзников оставалось самое большее день, но, опять же, путь к ним преграждала Ноа.

Именно вопрос о том, сколько они ещё продержатся, и вызвал в нашем штабе тем вечером бурные споры.

Теоретически уже завтра мы могли до них добраться. Однако в таком случае армия оказывалась бы на пределе своих сил: случись бой, соревноваться с «лунными» можно было бы лишь в том, кто упадёт от усталости первым. В том, что какое-то столкновение точно будет, сомневаться не приходилось.

Этот вариант нравился мне, потому что альтернативы были многократно хуже, и, разумеется, Эльту, который, похоже, просто не знал, что такое усталость. Против выступали капитан Ноктим и, конечно же, граф Сайрас.

Альтернативой было выждать. Может, не целый день, а только половину, словом, хоть какое-то время. Но «лунные» в таком случае также получали передышку. Что они успеют даже за полдня, имея численное преимущество? Надо понимать, что гораздо больше, чем мы.

Против этого варианта выступал уже Эльт и вновь граф Сайрас, который похоже решил занять анархическую квантовую суперпозицию и быть против обоих планов сразу, хотя его мнение никто и не спрашивал.

Погружённый в свои мысли, я не сразу заметил, что в штабе повисла и уже довольно долго стояла напряжённая пауза. На меня было обращено множество глаз, и в них плескалась надежда, что я сейчас, словно фокусник, достану им из шляпы решение всех проблем. Тогда как у меня там даже кролика не было, да и сама шляпа была дырявой!

Ещё раз окинув карту взглядом, я помассировал висок и, неожиданно для всех, встал, направившись к выходу.

― Командующий?

Голос принадлежал Леону, и этого было достаточно, чтобы у меня заболела голова. Эти бесконечные препирательства выматывали ничуть не меньше маршей. Изо дня в день приходилось устраивать театральное представление ― и всё ради одного человека! Мне нужно было либо больше публики, либо же полное её отсутствие.

Всем остальным до моего поведения и дела не было. Солдаты смотрели мне в рот, как птенцы смотрели на мать, принёсшую червяка. Младшие офицеры и прочие прапорщики впадали в бурно изливающийся экстаз, если Рейланд Рор проявлял к ним внимание. Капитаны слушали мои слова с видом, будто по выходным я превращаю воду в вино и хожу по воде в тёплое время года. И один только граф Сайрас упорно спорил со мной по любому поводу. Хуже всего — граф был человеком дотошным, причём иногда до абсурда.

Во время марша мы спорили о том, какие подразделения должны идти в авангарде, а какие в арьергарде. Перед остановкой на ночлег о том, где разбивать лагерь. Ночью темой споров неизменно выступал следующий день. С рассветом оживлялись споры, в каком порядке выдвигаться на марш. И так день за днём.

Создавалось впечатление, что, вздумай я повеситься, так и тут Леон начнёт со мной спорить по поводу того, на какую ветку закидывать верёвку и перечислять общие недостатки выбранного дерева.

Выход из этого, как я уже убедился, был только один ― всегда быть занятым настолько, чтобы времени на споры просто не оставалось. Теоретически, как вариант, постоянно держать занятым самого графа, но тот показал себя с наихудшей стороны: оказался пунктуальным трудоголиком, а этого остальной коллектив наших лентяев мог и не понять.

Вот и сейчас, обернувшись и сделав выражение лица немного удивлённым, я тоном показал, где для меня витает очередной его вопрос:

― Что-то не так?

― План. Вы, кажется, забыли им с нами поделиться, — крайне подозрительно напомнил Леон.

― Нет, не забыл, — я как можно спокойнее пожал плечами. — Подробности будут завтра утром.

― Он у вас хотя бы есть? — продолжил допытываться граф.

― Разумеется! Всегда должен быть план. Просто мой ещё не дозрел.

— Планы ― это не овощи… — возмущённо заметил Леон, на что у меня уже был заготовлен ответ.

— Я тот ещё фрукт, поэтому и планы у меня соответствующие.

Всё же меня сильно спасал тот факт, что граф со всеми своими придирками был довольно предсказуем. Как в общих чертах, так и в частности. И речь даже не про вечные споры по любому поводу.

Больше ничего не говоря, хотя высказаться очень хотелось, я вышел прочь из штаба. Улица встретила меня приятной ночной прохладой, запахом костров и ставшим уже привычным солдатским гомоном. Когда я проходил мимо одного из биваков, до меня долетел интересный разговор.

― Запомни, первогодка: я Речного духа видел своими, вот этими вот, глазами! — вещал какой-то явной умудрённый опытом ветеран.

― Но капрал… — новобранец, как это обычно бывало, не только был одет в форму не по размеру, но ещё и считал себя самым умным.

― Что? — нервно уточнил ветеран.

― Духа же нельзя увидеть, говорят, сердце обращается в камень…

― Мозги у вас в камень обращаются! — фыркнул капрал. — Этот дух неупокоенный призрак, а не василиск!

― Я слышал, что дух ― женщина, точнее девушка, — влез ещё один новобранец, тоже явно не знавший о том, что лучше не пытаться выглядеть самым умным — это в армии скорее недостаток. — Её отец утопил за то, что она глупости всякие говорила.

― Это какие глупости, олух, надо говорить, чтоб родной отец тебя в реку бросил с камнем на ноге? — мгновенно взвился ветеран.

― Ну, она утверждала, что всё вокруг ― это сложная симуляция на основе криптографических нейросетей…

― Пх-х-х, за такое ― и в реку? Не, ну вы, молодняк, даёте! — усмехнулся капрал. — Слушайте сюда, повторять бесплатно не буду. Дух является только во время Игр, тут чурбаном надо быть, чтоб не понимать, эту, как бишь её…

― Взаимосвязь? — попытался помочь новобранец.

― Взаимосвязь у тебя с рукой по утрам, а тут причина и следствие! Дух ― это утонувший первогодка, не сдавший караул, которого никто так и не нашёл. Вот он и ходит, покой ищет, да только тю-тю, нету никого из его друзей на свете…

Дальше я не слушал, направившись к себе. Мне хватило Рубинового рыцаря, после него все остальные духи с ударением не в том месте идут исключительно по трёхбуквенным координатам. В моей палатке как раз копошилась Миюми, сооружавшая мне ужин или что-то очень похожее на него.

Не успел я сесть за стол, посмотреть пару свежих донесений, которые моё настроение совсем не улучшили, как мне ударили по голове чем-то очень тяжёлым. Этим «чем-то» оказался вопрос.

― Вы что-нибудь слышали про Речного духа? — спросила девушка, ставя поднос с едой.

Он был из разряда тех, после которых на меня вываливали уйму ненужной, бесполезной информации, поэтому я сразу поспешил тоном показать, что это всё от лукавого:

— Миюми…

— Что? — растерянно захлопала глазами моя помощница.

Однако одного её щенячьего взора хватило, чтобы сдаться. В общем-то даже не сражаясь.

— Что ещё за Речной дух? — нехотя уточнил я, уже зная что пожалею об этом.

― Ну…

Девушка помялась, словно это не она завела разговор или будто стеснялась своих знаний, хотя мне точно было известно что чего-чего, а вот знанием подобной лабуды она не только не стеснялась, но и втайне гордилась. Очень странно в этом случае было слышать от неё неуверенный тон.

― Говорят, что это девушка. Её возлюбленный отправился на Игры и там нашёл свою любовь. Когда она об этом узнала, то от отчаяния бросилась в реку…

Я такой версии не сильно удивился.

«Конечно, кто про что, а у Миюми всё из-за любви».

Однако девушка продолжила делиться подробностями. Её было уже не остановить, и я пожалел, что недооценил силу, а также длину этой истории:

― В воде она встретила речного бога, который мгновенно в неё влюбился и пообещал подарить ей свой утопленный город. Однако злые русалки…

«Интересный поворот сюжета, интригует», — удивился я.

― …вырезали у бога сердце и, разделив на тринадцать частей, разбросали по миру.

«Так, а Осирис запатентовал такой сюжетный ход или не сообразил?»

― Тогда девушка отправилась искать их вместе с командой отчаянных моряков. Вместе они побывали в царстве мёртвых, на небесах, в прошлом и будущем, нашли упавшую звезду, разоблачили предателя, работавшего на русалок, победили дракона…

Список продолжался и продолжался. Кем бы ни была та девушка, но навидалась она всякого, а если говорить точнее, то почти всего. За свою невероятно долгую, насыщенную жизнь, девушка умудрилась побывать во всех вариациях загробного мира, повстречать местный пантеон богов по нескольку раз, а некоторым ещё и надавать по морде. Оставалось непонятно, как только она умудрилась в конце концов банально утонуть в речке.

Скорее интересуясь реакцией Миюми, нежели её мнением, я решил уточнить:

― И ты в это всё веришь?

― Конечно! Такое нарочно не придумаешь! — очень уверенно, почти фанатично ответила она.

― Звучит логично, — не желая её обидеть, коротко заметил я, с тонким намёком, который, конечно же, не был понят.

«Впрочем, после Рубинового рыцаря чему я вообще удивляюсь?»

― А ещё я её видела! — неожиданно, шёпотом сообщила Миюми.

Не передать словами весь тот скепсис, который из меня готов был вырваться в этот момент.

― Да? Наверное, в детстве…

― Нет, вчера! — принялась восторженно рассказывать Миюми. — Я ходила к реке, а там она…

Тут меня озарила догадка:

― Стой-ка, вчера мы разбили лагерь почти в двух километрах от реки, что ты возле неё делала?

Девушка запнулась, явно не горя желанием говорить, что было дальше. Однако под моим пристальным взглядом нехотя всё же пояснила своё поведение:

― Существует поверье…

― Та-а-ак, — я уже предчувствовал, что ничем хорошим это точно не закончится.

― Что постиранная в безлунную ночь одежда приносит удачу… — заранее принимая вид нашкодившего котёнка, продолжила рассказывать моя помощница.

― Постой, — снова прервал её я. — Сегодня не ты ли мне с утра сказала, что после стирки один из моих костюмов сел и ты его выбросила?

― Ну, не совсем… — Миюми аж съёжилась. — Скорее, его унесла река… Несчастный случай…

― А призрак тут при чём?

― Так это я его увидела, испугалась и… Ну, вот…

Несмотря на предельно глупое с её стороны поведение, злиться на Миюми у меня не получалось просто физически. Как невозможно обидеться на плюшевую игрушку, так и на мою помощницу у меня не получалось испытать даже малейшего раздражения. Сил хватило только отмахнуться и спросить с усмешкой:

― Как он хоть выглядит, призрак этот?

― Ну, он светится и… — растерянно вспомнила Миюми. — Бренчит колокольчиками.

― Если верить твоей истории, «колокольчики» должны быть титановыми, — тихо заметил я.

― Что, простите? — не расслышала меня девушка.

― Ничего, можешь быть свободна. — Мой самый строгий из возможных взглядов устремился на девушку. — И да…

― Что-то ещё, командующий? — съежившись, уточнила Миюми.

― В следующий раз, когда захочешь постирать мою одежду в безлунную ночь, воспользуйся лампой и тазиком.

Миюми, немного поникнув, кивнула, принимая это к сведению, и, забрав опустевший поднос и тарелки, тихонько вышла, предварительно оставив мне некий напиток.

Он сразу привлёк моё внимание. Я, конечно, не эксперт в области кофейных зёрен, но фиолетовый дым от кофе видел впервые, и у меня было сильное сомнение насчёт того, могла ли Миюми найти новый, доселе неизвестный науке сорт, обладающий такими свойствами.

Убедившись, что моя помощница точно ушла, а не стоит за дверьми, я отправил содержимое кружки в мусорную корзину. Сразу запахло палёным — «кофе» разъедал бумагу.

Размышляя над тем, что в ином месте и в иное время Миюми могла стать выдающимся химиком, я хотел было отправиться в после. Однако в тот момент в палатку зашёл Кейл Ресс.

Точнее, наверное, зашёл. Уже не в первый раз я подмечал, что разведчик перемещался абсолютно тихо и, как правило, не попадался на глаза. Он не подходил, а натурально подкрадывался, к счастью, без злого умысла, и не старался напугать. Вот и сейчас в платке Ресс оказался с видом, будто стоял здесь уже минут тридцать.

― Доброго вечера, что-то случилось? — как обычно вздрогнув, поинтересовался я.

Обычно прочитать какие-то эмоции на лице Кейла было практически невозможно, однако сегодня мне это, может быть, впервые удалось — он был в растерянности. Его ответ подтвердил мою догадку:

― Нет, командующий, я зашёл поговорить.

Он смерил меня своим «тяжёлым» взглядом, пробиравшим до костей покруче любого рентгена. Вообще глаза Ресса были чем-то уникальным. Встречаться взглядом с разведчиком было опасно ― можно было впасть в своеобразный транс, пытаясь понять их цвет.

Первоначально мне казалось, что они жёлтые, чем-то напоминавшие змеиные, потом я понял, что глаза Ресса скорее тёмно-золотые, но с яркими отливами по краям. Сейчас же в палатке, освещённой лишь одной лампой у меня на столе, они вовсе казались целиком чёрными.

― Всегда рад разговору, — это было не совсем так, но пришлось притворяться радушию.

Кейл неторопливо расположился в гостевом кресле, некоторое время молчал, словно раздумывая над чем-то и гипнотизируя воздух.

― Вам не кажется, что Игры зашли в тупик? — вдруг спросил он.

«Странный вопрос», — вот так, без предисловий, без подводки спрашивали только откровенные провокаторы.

— Возможно, наше положение и не ахти, но…

— Я говорю про Игры в целом, как явление, — внёс немного ясности Кейл.

Только моргнув несколько раз, мне стало понятно, о чём это он. В общих тонах. Это как если бы олимпийский чемпион вдруг решил спросить у своего тренера доколе ещё будут проводиться Олимпийские игры.

Что ответить у меня было много вариантов, но я выбрал тот из них, который наиболее подходил Рейланду Рору:

— До тех пор, пока это будет угодно богам.

Теперь уже настал черёд удивляться Кейлу. Такой ответ его сильно озадачил и даже немного почему-то насмешил, словно он ожидал услышать совсем не это.

— Кхе, вы уверены?

Мне стало понятно, к чему это он клонит. Мой ответ принадлежал Рейланду, но я-то им не был, и Кейл это знал.

Не знаю, на что там рассчитывал Ресс этим разговором, но судьба оказаться с паяльником в непредусмотренных местах меня всё ещё не сильно привлекала.

— Да.

Кейл раздражённо скривился, словно от зубной боли, но больше на эту тему разговаривать не стал.

— И ВЫ намереваетесь сражаться до конца?

Этого вопроса я тоже не ожидал. Для всех местных борьба до «упора» являлась чем-то само собой разумеющемся. Поэтому вопрос о капитуляции никогда не поднимался. Даже граф Сайрас, этот неутомимый скептик и нытик, сторонник вечного ожидания оптимальной ситуации, никогда не заикался о подобном.

Ирония же момента заключалась в том, что, несмотря на достаточно неплохое оправдание в лице бессмертной фразы «потому что», у меня была совершенно иная причина биться до конца. Это был мой шанс вернуться домой, в привычную среду. Однако Рессу, который и так явно что-то подозревал, знать о нём было не обязательно.

― А почему бы и нет? Это приносит благо. Не то чтобы всем сразу, но боги никого не обижают.

Кейл окинул меня взглядом, в котором узнавался мой собственный в те моменты, когда Эльт или Гун-Гун начинали вытворять что-то из ряда вон.

― Благо в этой бесконечной войне? Впрочем, кому что, — он сделал паузу, всем видом показывая, что его-то позиция на голову возвышенней моей. — Мой вопрос в другом: вам же известно, что наше положение весьма шаткое. Так зачем продолжать эскалацию? К чему это бессмысленное насилие, если можно разойтись по домам? Победа в текущей конфигурации… маловероятна.

Я слушал и не мог поверить своим ушам. Мысли-то в общем верные, но не для местных, а для пришельца вроде меня. Слышать же подобное от такого ветерана Игр как Кейл было как минимум странно. Мне на секунду даже показалось, что это какая-то проверка. Может, Ресса подговорил граф Сайрас на этот разговор, и мне стоит осторожнее выбирать выражения?

― Не волнуйтесь, дальше меня ваш ответ никуда не уйдёт. Мне нет дела до всей этой «политики», — Кейл особенно выделил последнее слово, явно подразумевая что-то куда большее, нежели подозрения Леона.

Тем не менее меня его слова мало убедили и желания изливать душу не вызвали:

― Я и мы все сражаемся потому, что можем и должны победить. Главное решимость, сила воли, стремление к победе, а не положение на карте.

Ресса эти слова вновь позабавили. Разведчик криво усмехнулся, словно видел в них что-то очень смешное, даже нелепое. Буквально только что с такими же, только более ярко-выраженными эмоциями на лице, я слушал Миюми.

― Кхе-хе, а потом что?

― После победы? — я прекрасно понял, что он имел в виду, но всё же решил прикинуться дурачком. — Ну, тогда можно и по домам…

― После Игр. Ведь всё начнётся с самого начала через два года.

― Снова будет звать труба, снова ринемся в бой, — этот ответ я подсмотрел в одной из местных песен.

— Вы же понимаете, что концептуально ничем не отличаетесь от рыцаря Розы, с которым сражались этим утром? — мрачно уточнил Ресс.

— Отличаюсь. Я делаю это добровольно, а не из-за глупой клятвы.

— Возможно, не из-за клятвы, но зачем? В чём ваша конечная цель? За что вы сражаетесь?

— Слава, почёт, уважение — мало? — перечислил обычные «призы» Игр я. — И к тому же мне это нравится. В этом большая часть моей жизни.

Разведчик вздрогнул от таких слов, будто я его ударил.

― Прискорбно это слышать именно от ВАС. Спокойной ночи, командующий, — только услышав, как разведчик выделил последнее слово, я сообразил, что за всё время, он ни разу не назвал меня по имени-фамилии, только по званию.

Больше ничего не говоря, он откланялся и вышел, оставив меня одного наедине с мыслями о том, что это такое было. Проверка? Или разговор, о котором мне ещё предстоит пожалеть? Моя интуиция считала, что всё же второе.

По этому поводу надо было что-то предпринять. Теперь я не очень боялся разоблачения, поэтому Кейла можно было попытаться взять под контроль. Не то чтобы мне хотелось арестовывать его, он, мягко говоря, был крайне полезен для армии, но выяснить, что тут происходит, стоило непременно.

И хотя на душе было неспокойно, спать всё же хотелось сильнее, поэтому разборки с разведчиком я решил отложить на завтра. К тому же меня ждала очередная «серия» странных снов. Может, в них будет какая-то подсказка?

Грифон

«Сны могут рассказать нам невероятные истории»

Очередное утро в горах оказалось напрочь испорчено. Причиной тому был не я, не очередная выходка Ноа, не гигантская птица, пролетавшая над нами ночью, а очередные «лунные». За день до этого мы повстречали четырёх егерей, победить которых удалось чудом — то есть благодаря мне.

Сегодня же перед нами стояла целая застава, в которой было не менее тридцати-сорока солдат. Хуже всего — они закрывали единственный выход из долины, и был вопрос времени, когда нас обнаружат.

Несколько часов подряд мы с Ноа наблюдали за неприятелем, пытаясь найти хоть малейшую возможность пробраться мимо. Будь мы чуть менее известными персонами, наша одежда, может, и позволила бы пройти мимо. Мы бы сошли за егерей, у которых «позаимствовали» одежду.

Прорываться же с боем было затеей обречённой на провал. Будь их человек десять, то попробовать стоило. Внезапность удара, напор и толика удачи сделали бы своё дело. Обезвредить нескольких — и остальные сами побросают оружие. Но «лунных» то было не десять, а втрое-четверо больше!

Солнце поднималось всё выше, а значит, доступное нам время на размышления истекало. Ещё чуть-чуть — и долина будет просматриваться вся насквозь без труда, а мы с Ноа окажемся прижаты к чахлым ёлкам, ожидая, когда первый же патруль о нас споткнётся.

— Идём назад? — предложил я задумчиво.

По сути это был наш единственный вариант в текущих обстоятельствах. Идти обратно до тех пор, пока мы не найдём что-либо похожее на обходную тропу. Это могло занять час или два, а могло растянуться и на неделю.

Ноа была уже готова согласиться с моим предложением, но неожиданно всмотрелась куда-то в сторону и возбужденно пихнула меня в бок.

— Смотри!

Там, куда она указывала, зиял тёмный провал пещеры. Не ахти что, но лучше, чем просто возвращаться назад и бесцельно блуждать, пытаясь отыскать проход.

— Давай на счёт…

Даже не пытаясь меня дослушать, Ноа, пригнувшись, рванула к пещере.

— Ну да, ну да, пошёл я.

Впрочем, толика смысла в этом была. Дождавшись, когда Кейтлетт спрячется, и убедившись, что в заставе нет оживления, мне ничего не оставалось кроме как рвануть следом. Очутившись внутри, первое, что я сделал — это кинул мешок с вещами и аккуратно выглянул наружу.

«Вроде как всё спокойно, проскочили».

Ноа тем временем уже вовсю стучала огнивом, пытаясь разжечь факел. Наконец, добыв вожделенный свет, она, морщась от запаха, вручила мне свой мешок, и мы двинулись во тьму неизведанного.

Пещера петляла, становилась то ниже, то выше, то расширялась, то сужалась, но вопреки расхожему стереотипу нисколько не напоминала лабиринт, скорее кишку. Во всяком случае, тут было так же сыро и пованивало.

— Знаешь, это не очень-то похоже на проход. Только если на задний.

— Что ты несёшь? — раздражённо уточнила Кейтлетт.

— В смысле дела наши плохи…

С некоторым удивлением разглядывая окружающее пространство, я замолк. Дело в том, что, миновав очередной изгиб «кишки», мы вышли на предельно ровную прямоугольную площадку.

Встретить здесь, посреди безлюдных гор, явно искусственное сооружение было совсем не то, чего я ожидал. Правда, остался от него лишь небольшой кусочек — остальное поглотил камень.

Мы с Ноа переглянулись, встретившись ошарашенными взглядами. Похоже, это для нас обоих было удивительной находкой. Вглядываясь во что-то, Кейтлетт подошла к одной из стен и принялась рукой сгонять с неё пыль, паутину и прочую грязь, обнажая странный рисунок.

Он состоял из переплетения множества линий. Казалось, все они абсолютно случайны, но только на первый взгляд. Чем дольше я смотрел на рисунок, тем отчётливее понимал, что это — какая-то история. Точнее маленькая её крупица.

— Ты знаешь, что это? — спросил я, касаясь линий и буквально физически ощущая их древность.

— Понятия не имею, — честно ответила Ноа.

— Я тоже. Но выглядит… старинно.

— Похоже это лишь малая часть, — Кейтлетт указала на участок, где рисунок обрывался.

— Жаль, что остальное завалило. — Мне и вправду было бы интересно увидеть, как это место выглядело раньше.

— Что, возомнил себя великим археологом? — с улыбкой поинтересовалась Ноа.

— Нет, но интересно же.

— Ну-ну, идём.

Нехотя оторвавшись от рисунка, мы проследовали дальше сквозь крошечный проход между камней, уведший нас прочь от загадочного сооружения.

— Ой, ну тебя, отдохнуть нельзя. Нам через эту жопу пробираться ещё фиг знает сколько… — стоило мне это сказать — и впереди показался свет.

— Ты как всегда точен в своих прогнозах, — едко оценила Ноа.

— Стараюсь, умею, практикую.

Очутиться после холодной сырости пещеры на свежем горном воздухе было не так приятно, как мне казалось. Между вонью и ветром я бы не глядя выбрал первое.

Мы оказались на обдуваемой всеми ветрами площадке, которая возвышалась над долиной, раскинувшейся внизу. Так сразу и не скажешь, что за время нашего подземного путешествия мы поднялись настолько высоко. Но тем не менее факт оставался фактом.

Путь наш лежал дальше — вверх уходила петляющая между скал тропинка. Идя по ней, я поймал себя на мысли, что, несмотря на то что пещера осталась позади, вонь никуда не делась и даже становилась сильнее. Затем мне на глаза попалось что-то рыжее, застрявшее между двух камней. Подняв предмет, я понял, что это ничто иное как чья-то вонючая, слежавшаяся шерсть.

— Интересуешься мхами? — не особо вглядываясь в находку, продолжила ехидствовать моя спутница.

— Шерстяными — безусловно. — Я продемонстрировал Ноа клочок.

По её взгляду мне стало понятно, что думаем мы об одном — о тёплой, освежающей ванне. Ну и теоретически, возможно, о той фигуре, которая, ревя, пронеслась над нами прошлым вечером.

Стараясь не шуметь, мы двинулись дальше. Вонь становилась всё сильнее, намекая, что её источник куда ближе, чем нам хотелось бы.

Ещё пара десятков шагов — и мы нашли источник запаха. Это была очередная площадка, не такая открытая, как предыдущие, хотя и не без своеобразного балкончика, который смотрел на долину. Большую же часть пространства занимало здоровенное гнездо, сделанное из всякого не слишком приятного глазу и носу мусора.

На наше счастье оно было пустым. Точнее, почти пустым. Из-за высокого бортика в нашу сторону выглядывала чья-то серая макушка.

Ноа, вопреки всякой логике, технике безопасности и всему разумному, что изобрело человечество, подошла и взяла на руки обитателя гнезда. Я хотел было отругать её за то, что она берёт чужое без спроса, но когда увидел зверька, подавился своей репликой. Одно дело читать о всяких котоблепасах и прочих, как мне казалось, выдуманных зверях, а совсем другое — видеть одного из таких перед собой. Хотя не знаю чему удивляться после встречи с Рубиновым рыцарем.

У детёныша, которого достала из гнезда Ноа, был клюв и в целом орлиная голова, которая крепилась к явно кошачьему, наверное, львиному телу. Ну и разумеется крылья. Какой же грифон — а это явно был он — без крыльев.

— Какой миленький! — сюсюкая, произнесла Ноа, осматривая грифончика.

Мне почему-то казалось, что кто-кто, а Кейтлетт не из тех, кто может вот так умиляться попугайчикам, кошечкам или их гибридам. Однако, видимо, это было общеженское заболевание.

— Ноа, положи его на место, и валим, пока не вернулся родитель, — паникуя, потребовал я.

— Как можно оставить такую милаху! Посмотри, какой он пупсик, так бы и съела…

Мне показалось, что последняя фраза, словно сейсмические толчки, распространялась по окрестностям, не предвещая абсолютно ничего хорошего.

— Ноа, когда вернётся его мама или папа, есть будут нас, причём очень долго, учитывая наше бессмертие!

Увы, разум вернулся к Ноа только тогда, когда родитель уже прилетел. Взрослый грифон был уже не таким милахой, как его детёныш. Глядя на него, меньше всего хотелось думать о его красивой внешности. Расцветка у взрослого животного, в отличие от его серо-белого детеныша, была мягко говоря яркой, почти попугайской. Но всё внимание забирал себе здоровенный клюв, огромные лапы с не менее внушительными когтями, а также то, что это существо было больше нас с Ноа вместе взятых раза в три.

Хозяин или, вероятнее, хозяйка гнезда одним движением клюва одновременно отсекла нас от единственного пути отсюда и прижала к стене, отрезая вообще любые пути, кроме как на тот свет.

Не сразу я понял, что от мгновенной гибели нас спасло только то, что Ноа продолжала держать в руках птенца, словно собираясь защищать существо от его же матери.

— Ага! — воскликнул я наигранно радостно. — У нас заложник, всем держать когти при себе!

В ту же секунду грифончик, испугавшись моего голоса, вскрикнул и ловко выскочил из рук Кейтлетт. Не слишком изящно, то и дело спотыкаясь и вообще не крепко держась на ногах, он посеменил к своему родителю.

— Ноа, за что ты меня так ненавидишь?

— Да как-то оно само вышло… — осевшим, очень растерянным голосом ответила та.

На наше счастье грифон не спешил нападать — куда сильнее его заинтересовало состояние детёныша и возврат того обратно в гнездо.

— Я слышала, грифоны очень умные, — тихо сообщила мне Ноа.

— Не сомневаюсь. Наверняка, окажись он в чужом гнезде, последнее, что стал бы делать — это воровать его содержимое, — едко возразил я.

— Ой, всё! Сконцентрируйся на более актуальной проблеме, — отмахнулась Кейтлетт. — Лучше скажи ему что-нибудь, это же твой гербовый зверь!

— В каком, блин, смысле?

— Ну, у тебя там тигр, а он где-то на шестьдесят процентов лев…

— Ага, а процентов на сорок птица! Как и та сова на твоём штандарте, кстати.

Отвлекшись от ссоры, мы повернулись обратно к грифону. Тот вежливо ждал, пока мы закончим, с видом «кто-то сейчас будет кушац», ожидая, пока завтрак перестанет ругаться.

Миролюбиво поднимая руки, я натянул самую искреннюю улыбку, которую только можно было, перед лицом неминуемой гибели:

— Х-хорошая… — тут мне в голову пришёл вопрос о принадлежности грифона к тому или иному царству. — Э-э-э, Ноа?

— Что такое?

— Так это птичка или кошечка?

— Откуда я знаю, идиот! — кипя гневом, ответила Кейтлетт — Если тебя это так заботит сейчас, посмотри под хвост. Если есть клоака, значит птица.

— Не буду я смотреть этой тва… кхм, — я поспешил исправиться, — райскому созданию под хвост, оно меня сожрёт!

Грифон звучно клекотнул, намекая, что это вообще-то он тут главная персона, двигающая сюжет. Хотя более вероятно, его, как несомненно умное создание, интересовало, чтобы мясо перед смертью не слишком сильно нервничало.

— Так, товарищ грифон, может, вы не будете нас кушать? — продолжил попытки достучаться до разума этого создания, если таковой вообще имелся, я. — Мы не вкусные…

Зверь в ответ выразительно щёлкнул клювом, словно говоря, что это уже не нам судить.

— Ноа, скажи, перед смертью, почему я понимаю эту птицу-льва лучше, чем тебя?

У Кейтлетт, конечно же, нашлось, что возразить.

— Просто, Рейланд, вы общаетесь на одном интеллектуальном уровне.

Я опасливо покосился на грифона — он ведь мог и понять сарказм. Однако его уже заинтересовало что-то другое, происходившее с той части гнезда, которая выходила к долине. Причём настолько, что от нас он отвернулся. Судя по человеческим крикам, там внизу происходило что-то интересное. И я даже догадывался, что именно.

Желая подтвердить свои догадки, мне тоже нужно было посмотреть, однако грифон заслонил собой весь «балкон».

— Разрешите! — решимости мне хватило лишь на то, чтобы не испачкать штаны и попытаться отодвинуть крыло зверя.

Грифон немного посторонился, но лишь затем, чтобы посмотреть на меня взглядом, в котором читался немой вопрос: «Тебе что, жить надоело?».

— Либо я умру от любопытства, либо от когтей! — ответил я абсолютно серьёзно.

Грифон, скорее всего из жалости к такому скорбному умом, решил меня пощадить и даже пропустил дальше. Посмотреть там было на что.

Внизу, у подножья скал, копошилось человек тридцать с верёвками, крюками и прочим альпинистским снаряжением. Похоже, что они собирались забраться к гнезду.

Над причиной и думать было нечего, надо полагать, что грифоны не просто так жили в непроходимых горах. Наверняка шкура такого или иная запчасть стоила безумных денег, а уж детёныш…

Глядя на «альпинистов», мне вдруг пришло в голову, что они ведь могли тут быть не из-за меня с Ноа. Точнее, не только из-за нас. Тут ведь прошла целая армия, вот кто-то и высмотрел грифона, а затем решил, что убьет одним выстрелом двух зайцев: пошлёт солдат «за грифоном», а те, расположившись в узкой долине, так или иначе поймают и нас. В крайнем случае, если они нас не словят, то ничего страшного — он ведь посылал людей за грифоном. Ручки-то вот они, чистенькие!

Так или иначе с «альпинистами» надо было что-то делать. Конечно, у грифона были когти и размеры, зато у этих ружья, и в их победу мне верилось куда сильнее.

— Ноа, мы за цивилизацию или за семейные ценности? — поинтересовался я.

— Я им этого пупсика ни за что не отдам! — решительно ответила Кейтлетт, кивая в сторону гнезда.

— И что будем делать?

— Сражаться!

— Ага, отлично, прямо сейчас на них прыгнем? — едко уточнил я. — Так сказать, закидаем противника мясом!

— Нет, конечно, дубина, — с презрением возразила Кейтлетт. — Надо что-нибудь придумать, какую-нибудь засаду…

— О да, мы-то с тобой спрячемся, а его ты куда девать будешь?

Я указал на грифона. Такую зверюгу за кустиком не спрячешь, да и за двумя, пожалуй, тоже, а больше в окрестных горах и не было.

Размышляя над тем, что делать, я ещё раз взглянул на «альпинистов». Сейчас их от гнезда отделяло метров сто покатой скалы, преодолеть которую даже без снаряжения было задачей сложной, но выполнимой. Однако дальше гора резко уходила вверх, образуя почти трехметровый, практически вертикальный уступ, он-то и станет для них самой большой помехой — его преодолеть с наскока не выйдет.

Не будь у противника ружей, такой подъём оказался бы для них смертельным. Однако пороховое оружие меняло всё.

Я очень ясно представлял себе этот процесс. Трое или четверо отправляются вверх по склону, налаживая верёвочный путь для остальных. Прикрывая друг друга, наверх переправляются остальные, затем процесс повторяется, но уже с уступом. Фокус в том, что грифон банально не сможет высунуться. Зверь он, конечно, могучий, но тридцать стволов — это тридцать стволов. Попадут не все, а из тех, что попадут, далеко не все будут опасными, но и оставшегося хватит с запасом.

Вопрос состоял в том, на каком этапе появиться нам с Ноа, так, чтобы максимально спутать планы «альпинистов». Если противник заберётся сюда — бой, можно сказать, проигран. Помешать сверху добраться им до уступа тоже было малореально — камни тут имелись, но ведь на каждый камень в ответ полетит пуля. А вот атаковать в спину, пока часть поднимается, а остальные глаз не сводят с грифона, уже куда перспективнее.

Путь сюда занял у нас почти час. Но это по тёмной неизвестной пещере, да ещё и с кучей вещей на спине. Надо понимать, что, отправившись «налегке», мы сократим время. Осталось лишь изложить план Ноа.

— Я тут подумал…

Мою идею Кейтлетт выслушала с серьёзным видом и даже не перебивала.

— Удивительно, но звучит неплохо. — Пускай это и звучало как своеобразная, но похвала, Ноа нашла ложку дёгтя. — Вот только ты сможешь объяснить нашему «союзнику», что от него требуется?

— Ну, попробовать стоит… — Я осторожно дёрнул грифона за крыло, привлекая его внимание.

Зверь снова посмотрел на меня как на самоубийцу, но пожалел и в этот раз.

— Товарищ грифон, давайте вы нас не будете кушать, а мы поможем с обороной гнезда? Мы спустимся тем же путём, что и пришли, ударим в спину, не давая им выстрелить, а дальше ждём содействия.

Зверь выслушал меня спокойно и, даже можно сказать, внимательно, а затем вернулся к наблюдению за «альпинистами», не пытаясь нас как-то остановить. Расценив это как своеобразное «делайте что хотите», мы с Ноа осторожно вооружились и двинулись в путь.

— У меня такое чувство, что только что мне пришлось объяснять свои планы огромной курице, — отойдя от гнезда на расстояние достаточное для того, чтобы оттуда нас не было слышно, скептически оценил произошедшее я.

— Ха! Теперь ты понимаешь, какие чувства посещают меня в штабе! — рассмеялась Ноа.

Обратный путь через пещеры прошёл по программе «чем быстрее — тем лучше». Это стоило мне кучи ссадин, царапин, слегка подвёрнутой ноги и полному моральному разочарованию от того, что куда более компактная Ноа так ни во что и не вмазалась.

Вновь оказавшись в долине, мы, стараясь не привлекать лишнего внимания, перебежками отправились в сторону «альпинистов». Впрочем, учитывая, как те были поглощены процессом, мы могли взять с собой хоть целый оркестр — и всё равно на нас никто бы даже не посмотрел.

Как я и думал, охотники разделились: небольшая их часть, обвешанная верёвками, колышками и подобным отправилась прокладывать путь по склону, остальные же с ружьями наизготовку следили за тем, чтобы им никто не мешал.

К их сожалению, смотрели они совсем не в ту сторону.

— Берегите природу, мать вашу! — крича на ходу, бросился я в атаку.

Ноа Кейтлетт двигалась рядом. Мгновенно раздалась пара выстрелов: это особо нервные охотники решили, видимо, что их атаковал грифон. Один, кажется, даже умудрился подстрелить своего товарища, который карабкался по скале.

Увы, но двое против тридцати — не то соотношение сил, которое можно компенсировать криками, внезапностью или умением сражаться. Нет, конечно, семерых мы успели отправить домой, но затем удача от нас отвернулась.

Охотники перестроились, частично перевооружились, перейдя на более актуальное оружие ближнего боя, и начали нас с Ноа окружать. Ещё пара мгновений — и вот я уже стою с Кейтлетт спина к спине, а вокруг куча народа, часть которых уже прицелилась, а другая занесла сабли.

— Ну что, Ноа, готова к заголовкам о том, что нас с тобой поймали при попытке помочь грифону? — улыбаясь даже сейчас, поинтересовался я.

— Мечтай. Учитывая современные тенденции «Вестника», ты там будешь кого-нибудь насиловать, а я валяться рядом в грязи, кого-нибудь предавая…

Нашу полемику прервал звучный рык командира охотников — рослого сержанта с выдающимися бакенбардами и не менее выдающимися усами:

— Эй там, психи! А ну заткнулись или мы откроем огонь!

— Сержант Прометей, это вы? — моя шутка ушла мимо кассы, наверное, сказывалось то, что я был единственным в этом мире, кто её мог понять.

— Я сказал тихо! — рявкнул сильнее прежнего сержант. — Сложили оружие и быстро!

— Ладно-ладно, но за это вы нас накормите! — предложил я.

— Ещё чего! Вяжи их, ребята, и в лагерь…

Выбор был невелик — противник нас окружил и крепко держал на прицеле. Я в надежде поднял голову, стараясь высмотреть грифона, который всё никак не появлялся.

— Опаздывает, — шепнул я Ноа, отчего та скривилась.

— Возможно, полагаться на такого союзника было ошибкой? — едко предположила она.

— Ты сама его назвала весьма разумным зверем…

— Нет, я сказала, что про них так говорят!

— А ну тихо там! — напомнил о себе сержант, а его подчинённые поддержали командира парой ударов по моим чувствительным местам.

— Эй! А как же уважительное отношение к пленным?!

— Пленным? — вытаращился на меня «лунный». — Бродяга, ты совсем умом двинулся. Полез в зону Игр, да ещё и на нас кинулся. Вылетишь отсюда — а там плетей двадцать отхватишь за нарушение священных границ.

Я вопросительно посмотрел на Ноа, пытаясь понять, что происходит. Кейтлетт пожала плечами и заметила:

— Видок у тебя и вправду так себе.

Мне не сразу удалось понять, о чём это она. Меня и вправду не узнали, да и Ноа тоже! Эти «альпинисты» действительно были здесь исключительно ради грифона. Вот так номер!

— Зато нас приведут прямо к твоей армии! — я постарался подбодрить свою спутницу, хотя скорее обращался к самому себе.

— Ага, в кандалах.

— Это уже детали, главное, что…

В этот момент терпение сержанта окончательно иссякло:

— Так, ну всё! Не хотите по-хорошему, будет как правильно.

Пылая гневом на усатом лице, он повернулся к нам и, вытаращившись на что-то, поперхнулся следующей репликой, так ничего и не сказав.

Я тоже обернулся просто за кампанию и очень вовремя. Как раз достаточно, чтобы заметить, что на нашу процессию пикирует что-то здоровое. Всё, что мне удалось сделать за оставшийся ничтожный промежуток времени, это повалиться на землю, увлекая за собой Ноа.

Расшвыривая попавшихся под лапы охотников как кегли, над нами пронесся грифон. Не давая противнику опомниться, он сделал короткий вираж и пошёл на второй заход.

Пользуясь паникой и неразберихой, мы с Ноа живенько вооружились, рассчитывая присоединиться к бою, однако этого даже не потребовалось. Грифон прекрасно и без посторонней помощи раскидывал «лунных» во все стороны, не оставляя им даже шанса.

Наше вступление в бой просто поставило окончательную точку: оставшиеся на ногах противники, увидев это, побросали оружие и подняли руки. Среди них, к моей искренней радости, оказался и тот командир, который пророчил мне избиение плетьми.

— Сержант Прометей! Кажется, ваша охота пошла не по плану?

— Рор, прежде чем скалить зубы, ты бы лучше обыскал его, — с презрением заметила Ноа. — Пока он тебе в спину не ударил.

— Это так неблагородно… — с иронией заметил я.

— Зато очень действенно.

Пока я занимался обшариванием чужих карманов и не только, грифон сделал над полем битвы пару кругов, а потом отправился к себе в гнездо, не иначе как проверять, не пострадало ли оно.

Оружия в карманах у сержанта не нашлось, поэтому, раздобыв верёвку, что было проще простого, учитывая, что мой «клиент» был увешан ею весь, и убедившись, что мои навыки вязания узлов всё так же оставляют желать лучшего, я кое-как его «упаковал» и отправился дальше.

Всего мы захватили четверых. Остальные отправились домой либо во время нашего с Ноа налёта, либо после атаки грифона.

— Как мы их, а? По-моему, весьма неплохой счёт, особенно если вспомнить, что их было в десять раз больше, — самодовольно поинтересовался я.

— Грифона, Рейланд, ты разумеется посчитал за одного, да? Твои способности к математике с каждым годом поражают моё воображение всё сильнее.

— А оно у тебя есть?

Пока в очередной раз вернулись к агрегатному состоянию наших взаимоотношений и собачились, сержант «лунных» внимательно наблюдал за Ноа, а затем прервал нашу ругань своим вопросом:

— Командующая Кейтлетт, это правда вы?

Ноа, судя по выражению лица, особого восторга от того, что её узнали, не испытала, но всё же кивнула, подтверждая догадку. После того как внимательному осмотру подвергли и меня, я уже знал следующую фразу сержанта:

— Так значит это правда, что вы нас предали? — воскликнул «лунный».

Как же мне хотелось в этот момент его пристрелить! Я только-только начал вытаскивать Ноа из той психологической ямы, в которую её кинуло предательство, как тут — на те, распишитесь — ещё одна порция психологических проблем.

Видя, что без моего вмешательства вся эта сцена закончится чем-то крайне плохим, я напустил на себя маску возмущения:

— Как человек, чья верность оказалась под вопросом после всего одной газетной статейки и слухов, вообще может судить других?! Да ещё и сержант!

Видя, что моя эмоциональная речь вызывает на лицах слушателей нужную, но недостаточную реакцию, мне ничего не оставалось кроме как усилить напор:

— В моей армии вас бы разжаловали даже из рядовых! А потом всё равно отправили бы под суд, как человека, который одним отношением к военному делу его позорит! — наверное, можно было и остановиться, но меня было уже не удержать. — Вы правда солдаты Тофхельма, славящиеся своей стойкостью и выдержкой? Я видел, как ваши соотечественники стояли как вкопанные, хотя их несколько часов засыпали ядрами, словно снегом! По сравнению с ними вы кучка предпубертатных девочек, которые меняют своё мнение чаще, чем носовые платочки!

Тут мой словесный поток закончился вместе с воздухом в лёгких.

— Мощно сказано… — сказала Ноа удивлённо и немного озадаченно, а затем с улыбкой добавила гораздо тише: — и спасибо.

— Не за что, — я пожал плечами, показывая, что какого-то особого подвига в этом нет, а затем махнул рукой в сторону пленных. — Это твои солдаты, тебе решать, что с ними делать. Как по мне — отдать их грифону будет в самый раз.

Последнее мною было сказано в шутку, однако поняла её лишь Ноа, которая мгновенно мне подыграла:

— Даже не знаю… Это слишком жестоко. По отношению к желудку несчастного животного.

Пленники как-то подозрительно побледнели и задрожали. Оно и неудивительно, учитывая, сколько всякой грязи на Кейтлетт наверняка вылили к этому моменту. Оно ведь как работает: если долго кричать «волки!», то оные могут заинтересоваться, кто это там порочит их честь и достоинство.

К ужасу пленных, вернулся грифон. Грозно рыкнув, он медленно подошёл ко мне и благодарно, по-кошачьи, потёрся головой. Учитывая размеры зверя, он скорее боднул меня, едва не повалив на землю. Самым сложным в этой ситуации оказалось даже не сохранить чистоту штанов — те и так были грязнее некуда — а сделать вид, что у меня всё под контролем.

К счастью, ласки длились недолго, после чего грифон переключился на Ноа. Кейтлетт проявила себя в этой ситуации куда лучше моего и умудрилась даже погладить зверя в ответ, чем вызвала у того целую бурю эмоцией. Дошло до того, что её мягко повалили на землю и принялись вылизывать.

— Теперь ты не скоро забудешь эти горы, — испытывая небольшой укол ревности, сказал я злорадно.

— Рор, хватит язвить, сделай уже что-нибудь! — пребывая явно не в восторге от происходящего, взмолилась Кейтлетт.

Мне не оставалось ничего, кроме как нехотя сказать:

— Эй, птичка-котик, брось каку, она не заслуживает твоей любви.

— Ты… а-а-а, мерзость, — простонала Ноа, которую обслюнявили уже всю целиком. — не сильно-то помогаешь!

— Прости, сделал всё, что мог, — с усмешкой я развёл руками.

Впрочем, грифон уже угомонился и сам отпустил Ноа.

— Нам ещё нужно вернуться за вещами, — пока она приводила себя порядок, пытаясь очиститься от слюней, напомнил я.

— Зачем? — удивилась моей тупости Ноа и жестом указала на пленных. — У наших «друзей» точно есть всё необходимое. Нет, если ты, Рейланд, прирос к старому спальнику полному клопов, то, конечно, можем возвратиться…

Меня такая перспектива не заинтересовала. Если я и испытывал какие-то тёплые чувства к тому спальнику, которым всё это время обходился, то очень хорошо их прятал. Настолько, что сам был о них не в курсе.

— Не, спасибо. Мне нравится идея позаимствовать чужое.

— Ещё бы тебе не понравилась!

Неожиданная находка

После всех этих историй про загадочного призрака я ничуть не удивился тому, что посреди ночи меня разбудил именно перезвон колокольчиков. Можно было, конечно, подумать, что это не слишком изящная шутка Миюми, но по опыту я уже знал, что юмор у девушки удалили хирургическим путём, заменив его на лишний килограмм милоты.

Немного посопев и поворочавшись в кровати, мне не удалось списать въедающийся в мозг мелодичный звук на игру воображения. Пришлось одеваться, прихватить с собой меч и идти искать источник шума.

«Ну, хоть не грифоний рёв», — подумал я, очень живо вспоминая свой недавний сон.

Его содержание меня сильно тревожило. Судя по контексту, выходило, что меня и Ноа предали. Причём, вероятно, один и тот же человек. И если на вопрос «кто» у меня какой-никакой ответ ещё был, то вот откуда ожидать удара я не понимал абсолютно.

Так или иначе Кейл Ресс никакого доверия у меня не вызывал изначально, а учитывая все эти без преуменьшения странные разговоры и не менее странные сны, к нему определённо следовало присмотреться. И чем быстрее, тем лучше.

Ночь была что надо, не хуже предыдущей, разве что уже без кометы: чистое, безоблачное небо с миллиардами звёзд, один вид которых завораживал. Казалось, можно было увидеть всю вселенную, даже не сходя с места. Словно подыгрывая волшебному моменту, небо прочертила падающая звезда.

Звёзды смотрели на меня, а я смотрел на них. Красота вселенной, каким-то чудом очутившаяся над нашим лагерем, завораживала и манила к себе. Где-то там мой дом, хотя грустить, глядя на эту красоту, было просто невозможно.

Увы, суровая реальность оказалась сильнее сказочной атмосферы. Испортив такой замечательный момент, где-то вдалеке кто-то громко, смачно высморкался, сопроводив и без того не слишком приятные звуки отборным матом. Словно перекличка со всего лагеря, раздались похожие звуки.

Вздохнув и ещё раз взглянув на звёздное небо, я направился к реке, откуда лился звон колокольчиков. Караульные на меня даже не взглянули. Принцип «меньше вопросов командирам — меньше проблем» в армии усваивали в первые же дни абсолютно все. Те же великие умы, которые не были способны на такое, в караулах не стояли: их ожидали приятные, очень весёлые занятия вроде рытья отхожих мест, рубки дров или чистки картошки.

Долго призрака искать не пришлось ― он танцевал чуть выше по течению меж деревьев, даже особо не прячась. Мне было несложно поверить в очередную паранормальщину, после всего пережитого ранее, но затем я на своё горе подошёл поближе. Чем меньше между мной и призраком было расстояние, тем большее разочарование в происходящем меня охватывало, переполняя чашу моего терпения. Лучше бы это был очередной дух, призрак или что-то такое.

― Гун-Гун?! — воскликнул я в тот момент, когда держаться уже не было сил. ― Что ты здесь делаешь?

Это действительно был наш чудак, нацепивший поверх своих одежд белое женское платье, перемазавшийся флуоресцентной краской, из-за которой светился, а поверх всего этого нацепивший кучу небольших серебряных колокольчиков.

― Гун-Гун развлекает! — ответ в каком-то смысле был вполне ожидаем.

― Посреди ночи на берегу реки. Кого?

― Вон там, — чудак уверенно ткнул пальцем в сторону противоположного берега, окутанного туманом.

Я присмотрелся и нервно вздрогнул. Там, куда указывал Гун-Гун, действительно кто-то был. Нечто полупрозрачное висело прямо над водой, просвечивая насквозь, словно бы пританцовывая. На нас привидение обращало непозволительно мало внимания.

― Это Речной дух?

― Гун-Гун не верит в такую чепуху. Это туман! — Чудак посмотрел на меня как на сумасшедшего.

― Тогда какого лешего ты тут танцуешь?! — я непроизвольно перешёл на крик.

― Гун-Гун решил, что туману скучно…

Не знаю, был ли это в самом деле призрак или просто туман, но после этой фразы мы с ним обменялись полными непонимания взглядами. Я потёр переносицу и постарался перевести разговор в более вменяемое русло, для чего выбрал конкретную тему:

― Откуда у тебя эта краска?

Признаться, мне не верилось, что после увиденного сегодня ночью меня удостоят вменяемым ответом, однако чудак и тут сумел удивить:

― Гун-Гун украл её у Ноа Кейтлетт!

― И зачем ей…

Я не успел закончить вопрос, так как догадался сам. В общем-то идея лежала на поверхности: устроить уставшему противнику полуночный спектакль, а затем утром дать генеральное сражение. Последствия чего-то похожего я регулярно видел у себя в офисе по понедельникам.

― Гун-Гун, снимай свои колокольчики, есть работа…

Кажется, даже чудак удивился моей фразе.

― Капитан Эльт, как вы считаете, верно ли вы уловили суть моего поручения? — с намёком поинтересовался я.

― Так точно, командующий! — без всяких сомнений ответил мне Гоа.

Гун-Гун постарался на славу. Чудак не только нашёл укрытый в складках местности небольшой лагерь, откуда «лунные» готовились нас атаковать, но и практически в одиночку обезвредил всех его обитателей, раздобыв вдобавок к флуоресцентной краске ещё и униформу противника.

Исходя из этого план родился сам собой, хотя я и присвоил его авторство себе: переодевшись, дерзким рейдом захватить штаб противника, а затем рассеять его основные силы.

Изначально мне в качестве «диверсанта» виделся Лой Ноктим, и я даже успел его вызвать, однако впопыхах забыл одну «маленькую» деталь. При всём желании старик со своей неизменной трубкой мог замаскироваться разве что под локомотив. В любом ином облике не узнать его было, наверное, невозможно.

Пришлось дёргать Эльта и его ребят. Результат стоял передо мной красивый, можно сказать, сияющий в утренней полумгле. Впереди, за холмом, прятался крупный лагерь Ноа.

― Итак, мы собираемся проникнуть в стан противника и лишить его руководства, верно, капитан? — я словно разговаривал с маленькими детьми, интонации, во всяком случае, были теми же.

― Так точно!

― Так нафига вы взяли с собой наши флаги?! — взорвался я. — И знамя армии, а также… — моя рука указала на «вишенку на торте», стоящую неподалёку, — Миюми?!

После бессонной ночи, проведённой в основном в общении с Гун-Гуном, я всерьёз начал задумываться над психическим состоянием всех вокруг. В том, что лично у меня крыша начинала хорошо протекать, сомнений уже не осталось.

― Разрешите выбросить флаги и… — начал Эльт.

― Ещё чего, давайте и командующего тогда выбросим… — В ответ на мою неудачную фразу капитан как-то недобро на меня посмотрел. — Шучу, отставить. В любом случае, уже поздно. Вон на гребне стоит дозорный.

Там действительно торчала одинокая фигурка, причём уже довольно долго, минут пятнадцать, не меньше. Судя по всему его сильно впечатлили наши манёвры.

― Будем действовать как есть ― это будут трофеи. Миюми, без обид, ты тоже трофей. Сделай…

Девушка поникла и сделала такое страдающее выражение лица, будто мы последние несколько лет только и делали, что по утрам душили у неё на глазах котят. Это никуда не годилось.

― Так, отставить, боюсь, с таким выражением лица «лунные» тебя у нас отобьют как только смогут разглядеть, даже если не распознают врага. Веди себя, а-а-а, не важно, хуже уже не будет, как хочешь.

Нацепив на головы шлемы и опустив забрала, мы двинулись в путь.

Лагерь «лунных» оказался куда меньше, чем я ожидал. Он только просыпался, но даже с такой поправкой всё равно был слишком мал для тех размеров армии, о которых мне регулярно сообщал Ресс.

Это явно было что-то не то, однако отступать было уже поздно ― нас заметили и ещё как. Весь лагерь взбудоражено вывалил смотреть на наше «возвращение», при виде флагов и беззаботно вышагивающей Миюми раздался одобрительный свист. То и дело в наш адрес раздавались потрясённые фразы.

― Ты смотри, что ребята вытворили, никак утёрли нос самому Рору!

— Ендрить меня в жлобло, да никак пленных взяли!

— А девушка ничего себе, я б её попросил сделать себе кофе…

Так что самым сложным оказалось идти с серьёзным видом и не заржать в голос.

Найти штабную палатку не составило никаких проблем, благо, за время пребывания в этом мире мне удалось овладеть этим навыком мастерски. Эльт со своими встали в оцепление, изготавливаясь по первой же команде «обезвредить» всё население лагеря, я же отправился внутрь, рассчитывая взять Ноа здесь и сейчас. Хотя бы в плен.

― Ага, попалась! — воскликнул я, заскакивая в палатку.

Увы, но реплика ушла в никуда. Там был лишь полноватый, растрёпанный паренёк, который как раз переодевался, из-за чего встретил меня в одних панталонах.

«Определённо не Ноа», — догадался я.

― Ты кто такой?

Кажется, мне уже приходилось его встречать. Во время первой «моей» встречи с Ноа, этот юный Герострат сжёг палатку.

― Альт Цион… — юноша смущённо застыл, прикрывая небольшое пузико.

― Занятная у тебя фамилия Альт Цион, — отметил я. — Где командующая?

― А кто, собственно, спрашивает? — въедливо уточнил адъютант. — Что-то я не узнаю ваших знаков различия… — я молча снял шлем. Альт побледнел. ― Командующий Рор, полагаю. Это объясняет некоторые… моменты.

― Угу, второй раз спрашивать не стану.

У меня и мысли не было причинять ему какой-либо вред, тем не менее пустой угрозы вполне хватило, чтобы парень раскололся.

— Она сейчас в основном лагере, обсуждает, эм, ну, похоже, уже что-то неактуальное. Знаете, какие-нибудь там планы сражения?..

Его лепет я слушал вполуха, отвлекшись на стол и бумаги на нём.

— Кейтлетт — она такая. Ей только дай — весь день по ушам ездить будет.

Увы, выяснить из писем что-либо нового, кроме того, что у Ноа отличный почерк, не вышло. Пришлось вновь обращаться к Альту:

— Если Ноа здесь нет, то что это за место?

— Это что-то вроде нашего арьергарда, тут собраны роты, которые вы отравили…

— Что сделал?! — эта фраза меня удивила.

Альт, видимо, понял мой ответ несколько превратно:

— Вывели из строя. Читал, что подобную тактику последний раз применял несколько веков назад Клементан Обманщик, правда, он по ошибке тогда отравил свою же армию, за что был предан очень короткому и несправедливому суду, поэтому до конца жизни оставался успешным командующим со слегка, кхм, запятнанной репутацией.

Я молча выслушал этот поток сознания, смутно осознавая, почему Ноа здесь нет, а Альт есть. У меня не было желания, да и время поджимало, чтобы выяснять, какие там злодеяния приписывала мне Кейтлетт от обиды, поэтому я только махнул рукой, надеясь, что адъютант заткнётся, и вернулся к изучению стола командующей «лунных». Парень некоторое время стоял, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, а затем осведомился:

— Можно идти?

Мне пришлось удивлённо моргнуть, чтобы осознать происходящее. Парень оказался хорош — такую наглость ещё поискать надо было. Чувствуя в Альте родную душу, я подыграл ему:

— Куда?

— К своим, — спокойно и уверенно ответил адъютант. — Полагаю, кто-то же должен доложить командующей, что здесь произошло.

— А, это. Не переживай, я собираюсь написать ей целое письмо, как раз даже взял с собой свою помощницу.

— Часто берёте с собой на захват вражеского лагеря помощниц? — кажется, Альт сильно во мне разочаровался.

— Каждый раз. Кто-то же должен записывать все мои достижения для потомков! — Кажется, адъютант уже был готов идти, но тут мне в голову пришла ещё одна идея, а точнее эксперимент, связанный с его фамилией. — Прежде чем уйти, сделай мне кофейку из запасов своей начальницы.

Он вернулся через пару минут, как раз когда я закончил потрошить вещи Ноа, окончательно убедившись, что ничего ценного или хотя бы личного здесь нет. Типичная Ноа: самое непристойное из найденного мной был розовый с блёстками дневничок с единственной записью, гласящей: «Ненавижу дневники!!!!!». Помнится, это был подарок от меня, то есть Рейланда Рора, по случаю какой-то мелочи — то ли дня рождения, то ли её очередной победы в Играх.

Стоило мне понюхать напиток, приготовленный Альтом, и слегка отхлебнуть, наслаждаясь в кои-то веки нормальным, вкусным кофе, как некстати вошла Миюми.

— Капитан Эльт спрашивает, что ему делать… — запыхавшись, сходу начала девушка.

Она замерла, не зная на что обращать внимание: на кружку у меня в руке или на своего родственника. К моему удовлетворению, Альт тоже взирал на неё, вытаращив глаза. Судя по всему, им стоило задать друг другу множество очень интересных вопросов. Я откинулся в кресле, не зная чем наслаждаться больше: разворачивающейся сценой семейного воссоединения или напитком.

— Что это ты здесь делаешь, братец? — подозрительно спросила Миюми.

— Сама прекрасно знаешь — меня отправил отец! — фыркнул Альт. — А вот что ты тут забыла, мисс «мне не интересны эти ваши войнушки»?

— А я сама вызвалась! — гордо призналась девушка.

— Да что ты говоришь! — усомнился адъютант. — А может, это отец, отчаявшись найти тебе…

Альт не успел закончить фразу, так как в него полетел первый же попавшийся под руку Миюми предмет. К несчастью юноши, это оказалась здоровенная латунная вешалка.

Началась типичная сцена семейного воссоединения любящих брата и сестры, иначе говоря, кавардак. Миюми, нагло пользуясь тем, что «она же девочка» и её бить нельзя, гоняла своего брата по всей палатке, попутно швыряясь в того предметами обстановки. Альт вяло отбивался, в основном стараясь уворачиваться и держать дистанцию.

Я реагировал на происходящее так, как и должен был любой уважающий себя мужчина, оказавшийся в подобной ситуации: устроился поудобнее и, попивая кофе, смотрел на сцену семейного воссоединения. Такие мелодрамы мне всегда нравились.

Что до вещей Ноа, пошедших в разнос? Ну, это не же мои вещи! Вот пускай Альт и объясняет своей командующей, как так вышло, что они с сестрой не могут мирно находиться в одной палатке дольше минуты. Для меня же представилась уникальная возможность узнать получше своих подчинённых.

Прижимая Альта к стенке и угрожающе покачивая кочергой, Миюми обронила очень интересную фразу:

— Почему ты здесь именно в этом году?! Тебя отец сколько раз пытался отправить на Игры, чтобы ты стал настоящим мужчиной, но ты выбрал именно этот год!

— Захотел! — категорично заявил Альт.

— Да-а-а, конечно! Совсем не потому, что тебя бы друзья засмеяли!

— Ой, кто бы говорил, мисс «мой отец, отчаявшись найти жениха, выдержавшего бы мои закидоны, попытался сосватать меня Рору»!

Услышав это, я едва не подавился кофе и, встретив два крайне осуждающих взгляда, гласивших, что это всё моя вина, вяло открестился:

— Хватит мне тут инсинуировать! Инсинуируйте эти ваши семейные дрязги без меня!

— Что… делать? — Миюми, услышав незнакомое слово, аж остановилась.

— Приписывать кому-то клевету! — высокомерно объяснил Альт. — Книжки…

Не знаю, что именно хотел сказать адъютант, но именно книгой по голове он и получил.

Понаблюдав ещё пару минут, мне вдруг вспомнилось, что вообще-то вокруг лагерь «лунных» и нужно что-то делать по этому поводу, например, захватить его.

— Альт, как закончите, ты — можешь идти. Миюми, найди в этом бардаке бумагу, перо и чернила, а затем снаружи меня. Да победит сильнейший! Раунд!

В том, что триумф достанется именно моей протеже и явно не в первый раз, сомнений у меня практически не было.

Публика у меня была так себе: кучка людей, не больше двух тысяч, которая понуро стояла с видом, будто их взяли в плен. По правде говоря, так оно и было: по моему поручению Эльт со своими ребятами согнали всё население лагеря в одно место.

Организовав себе импровизированную трибуну из кучи каких-то ящиков, я решил выступить. Идея была глупой, учитывая местные особенности, но попробовать стоило.

— Господа, у меня для всех вас уникальное предложение! Вместо того, чтобы отправиться домой, предлагаю вам продолжить принимать участие в Играх, но уже на правильной стороне!

Судя по перешёптыванию, в том числе и среди парней Эльта, раньше такой фокус никто не пытался провернуть. Тем не менее, не было похоже, чтобы кто-то всерьёз сейчас решится перейти на нашу сторону.

«Пряник показали, теперь продемонстрируем кнут», — я сделал жест рукой, и мои солдаты подкатили несколько пушек, сразу принявшись их заряжать.

— Простите, командующий Рор, а что вы собираетесь делать? — вопрос принадлежал молодому парню со знаками отличия капрала, стоявшему в первом ряду «лунных», который абсолютно не понял этого жеста.

— Да так, ничего. С припасами у нас сейчас туговато, пушки мы тоже укатить не сможем, поэтому воспользуемся ими для…

По рядам пленных прошёл ропот: им, понятное дело, ничего не грозило, но вряд ли получать картечью в упор, даже будучи неуязвимым, было приятно, особенно учитывая, что это были их собственная пушка, порох и картечь.

— Готово, командующий!

Пушки наконец зарядили и направили в сторону пленных. Те аккуратно кучкой слегка сместились в сторону, словно избегая направления ствола.

— Никто не передумал?

Это, безусловно, был перебор, особенно по местным меркам. Увы, но выбора не было: либо побеждать любыми способами, либо готовиться провести в этом мире всю жизнь. Остаться здесь навсегда я смогу в любой момент, а вот уйти — нет.

Поняв, что это не шутки, пленные осторожно начали выходить вперёд, произнося вариации на тему фразы «клянемся в верности». В клятвы, данные под угрозой расстрела, я особо не верил, но тем не менее найти применение лишней тысяче человек мог с лёгкостью. Да хоть перетащить те же орудия к нам — почему бы и да? Нет ничего более ободряющего, чем смотреть на то, как тяжёлую, долгую работу делают за тебя.

Пока Эльт организовывал процесс переноса материальных ценностей из лагеря «лунных» в наш собственный, я отыскал Миюми, которая сосредоточенно писала что-то на свитке. Заглянув ей через плечо, я прочёл вслух:

— «Мы, солдаты бла-бла-бла, сообщаем подлой, ненавистной, глупой Ноа Кейтлетт бла-бла-бла…». С оскорблениями явно перестаралась. Выглядит, как письмо школьника нелюбимой учительнице. Так, что тут дальше? Бла-бла-бла, присягаем на верность Рейланду Рору, победителю Рубинового рыцаря…»

На мои титулы Миюми чернил не жалела. Письмо вышло бы раза в три меньше, если бы она их опустила.

— Убрать эту часть? — потупившись, поинтересовалась девушка.

— Пускай будет. Ноа взбесится до чёртиков — это главное. Как закончишь, прикрепи это к штабной палатке и догоняй.

— Конечно… — в голосе девушки чуствовалась растерянность. — Можно вопрос, с… командующий?

— Разумеется.

— Что такое «чёртиков»?

Я укусил себя за слишком длинный язык и принялся сооружать объяснение:

— Это такие духи, несущие сумятицу, хаос и беспорядок.

— А-а-а, как мой брат! — поняла Миюми.

Кинув полный разочарования взгляд в сторону солдат Эльта, которые пытались утащить пушку на себе, вместо того чтобы катить, я подобрал иное сравнение:

— Скорее как среднестатистический рядовой.

Туман рассеивается

— Предатели! Дезертиры! — Ноа порвала листок, принесенный ей Альтом, на мелкие клочки, причём уже во второй раз.

— Замечу, командующая, что их, скорее всего, вынудили так поступить…

Кейтлетт одарила своего адъютанта раздражённым взглядом и напомнила:

— А ты готовил ему кофе! Тоже вынудили?

— Я перенёс глубочайшие травмы и лишения… — Альт сделал лицо мученика. — Это навсегда отпечаталось у меня на душе…

— Ты был у него едва ли полчаса, и на тебе синяка нет! Он даже вещи твои не тронул!

— Это были глубокие раны, имеющие исключительно психологическую природу! Он заставил меня разговаривать с сестрой…

Ноа отмахнулась от него и вернулась к карте, где схематично изображалась диспозиция армий перед сражением.

— Даже несмотря на эти выкрутасы, нас всё ещё втрое больше, — злорадно заметила командующая, а затем вдруг вспомнила: — Шинку, кстати, нашли?

— Капитана обнаружили в одном из трактиров неподалёку. Кажется, в бою он потерял сознание и получил сильнейшее…

— В каком ещё бою? — Ноа Кейтлетт встрепенулась со смесью недовольства и удивления.

— В бою с зелёным змием, — ехидно объяснил Альт.

Шутка так и повисла в воздухе. Ноа смерила своего адъютанта тяжёлым взглядом.

— Знаешь, Альт, у нас тут бой будет через пару часов, есть кандидатура вести за собой войска в первых рядах. Докажешь личным примером не только остроту своего языка, но и клинка.

— Как же вы тогда будете надевать свой доспех? — притворно удивился адъютант.

— Так же, как и всегда до этого — сама, — Ноа, не понимая намёка, развела руками.

Адъютант помрачнел и сбавил свою язвительность — так и вправду в авангард отправиться недолго — и переключил внимание на карту местности:

— Мы оставляем в тылу «солнечных», не разумнее ли их добить, прежде чем начинать другой бой?

— Рор — приоритетная цель, — уверенно возразила куда более опытная Ноа. — Потом можно будет прикончить и этих окруженцев.

Вместо ответа Альт всем видом показал, что сомневается в разумности такого шага. Некоторое время они обменивались взглядами, после чего Кейтлетт сдалась.

— Ладно, оставлю пару рот, чтобы «солнечные» никуда не делись. Ещё замечания?

Адъютант кинул взгляд на стол своей начальницы, где лежал свежий выпуск «Вестника Войны», характерно весьма измятый. Заголовки он разглядеть с такого расстояния не мог, но отчётливо видел там слова «Рейланд Рор», «Риверкросс», «Победа».

— Что пишут? — как можно спокойнее и невозмутимее поинтересовался Альт, на что Ноа фыркнула настолько выразительно, что адъютант сразу же уточнил вопрос: — О ком пишут?

Кейтлетт взяла газету в руки и, прочистив горло, зачитала:

— «Рейланд Рор — достояние Риверкросса или головоногий моллюск?»; «Учимся брить бороду и укладывать усы без применения пороха. Топ-10 советов о внешнем виде от Рейланда Рора»; «Выращиваем редьку по советам Рейланда Рора размером с кулак, война войной, а огород важнее!», — она сделала небольшую драматическую паузу. — И, наконец, моё любимое: «Ноа Кейтлетт — грядущий реванш или закат звезды?»

— Сколько раз в последней статье упоминается ваше имя? — Альт очень хорошо знал, как в «Вестнике» пишутся заголовки.

— Считая заголовок? — ехидно уточнила Ноа.

— Конечно.

— Один.

— А сколько… — договорить адъютанту не дали.

— Двадцать два, если не брать в расчёт те случаи, когда его называли «тигром Риверкросса» или «новым Рубиновым рыцарем».

Альт очень хотел съязвить по этому поводу, но, вспомнив недавнее предупреждение, которое вполне могло воплотиться в жизнь, только покачал головой. Ноа жестом отпустила его разносить приказы и, чувствуя, как улучшается её настроение, откинулась в кресле.

Ещё пару часов — и всё закончится. Тигр получит по заслугам и отправится домой, потерпев самое унизительное поражение за последнюю сотню лет. После его фокусов с отравой и пленными больше в играх он участвовать точно не будет.

«Вот и всё, Рор, пришёл твой бесславный конец», — эти мысли заставили Ноа довольно поёжиться. Неожиданно им на смену пришла тревога. А что, если она проиграет и здесь?

Кейтлетт судорожно осмотрела карту ещё раз, выискивая любую возможность, любой шанс, который мог принести Рейланду успех. Ей не очень нравился центр их построения, где оказались самые потрёпанные части, но разве наглец, который в этот раз так отчаянно ищет нестандартные решения, решится атаковать прямо в лоб?

«Нет, я очень хорошо знаю Рора. В прошлый раз он из-за этого проиграл. В этот решит перестраховаться и поэтому сам загонит себя в ловушку. Сегодня он проиграет, раз и навсегда!»

«Сны всегда заканчиваются на самом важном месте»

— Так, встали и цепочкой по одному за нами. Иначе в самом деле оставлю здесь на потеху этой птичке.

Прикрикнув, Ноа указала на грифона, который продолжал крутиться вокруг недавнего поля боя.

— Ты же не собираешься брать их с собой? — пока пленники пытались подняться на ноги и построиться, спросил я у неё шёпотом.

— Рор, не ты ли сам сказал, что это мои пленные?

— Я имел в виду, что ты примешь какое-нибудь взвешенное, нормальное решение этой проблемы, а не цирк с конвоированием.

— Да, это какое же? — удивилась Ноа.

Идей у меня не было вообще никаких, точнее были, но из разряда военных преступлений, поэтому ответил я с заметным раздражением:

— Не знаю. Нормальное и взвешенное!

— Мне кажется, решение делать по-моему — вполне нормальное и взвешенное, — ехидно заметила Ноа.

Услышав это, я скорчил кислую рожу. Идея кого-то конвоировать мне не нравилась катастрофически. Вздрагивать от каждого шороха, опасаясь побега или ещё хуже бунта? И без этого хватало причин для плохого сна.

Однако, после того как мы дошли до лагеря «альпинистов», моё настроение заметно улучшилось. Здесь была нормальная, состоящая не только из воды и сухарей, еда! Так, в котелке над костром обнаружились остатки завтрака «лунных»: перловая каша с кусочками мяса. Для меня это было подобно манне небесной, смешанной с амброзией и присыпанной кокаином.

Не в силах себя сдержать, я схватил ложку-поварешку и принялся есть прямо так — из котла.

— Рор, обжираться будешь потом, — раздражённо фыркнула Ноа. — Займись чем-нибудь полезным.

— Мгмгмгмгм! — не отрываясь от еды, возмутился я — с моей точки зрения моё текущее занятие было вполне полезным.

Из-за набитого рта мой ответ получился несколько невнятным, однако Ноа достаточно хорошо меня знала, чтобы понять, по каким географическим координатам я её послал.

— Животное, — недовольно буркнула Ноа, огляделась и ушла по своим делам. — Мне хоть что-нибудь оставь.

Её не было довольно долго, достаточно, чтобы я успел наесться, раздобыть небольшой стульчик и, разморенный такими райскими условиями, практически на нём уснуть.

— Подъём, ленивый тигрила! — растолкала меня Кейтлетт. — Сказано же было: сходи за снаряжением. Это так ты мне помогаешь?

— И оставить этих хануриков предоставленным самим себе? — я махнул рукой в сторону пленных, которые всё это время понуро стояли неподалёку.

— Это ты так за ними следишь? — Кейтлетт огляделась и вскинула бровь. — Вон тот, кажется, пытается перетереть верёвки об острый край доски.

— Эй ты! — Я бросил взгляд в ту сторону, куда она указала. — Хватит танцевать рядом с этим шестом, отошёл на два шага в сторону. Ты слишком страшный, чтобы учиться стриптизу.

Солдат, явно уязвленный моим замечанием, отошёл. Мне удалось разглядеть в руках Ноа, которые она по привычке завела за спину, какие-то бумаги.

— Что нашла?

— Новости, — коротко и многозначительно ответила Кейтлетт.

— Надеюсь, не номер «Вестника»?

— Странно, но нет. Всего лишь переписка твоего любимого сержанта… — Ноа запнулась. — Как ты его там прозвал?

— Прометей.

— Странное слово… Так вот: это его переписка с братом, который служит, точнее служил, в одном из тыловых гарнизонов.

— Бедолагу отправили домой? — постарался угадать я.

— Неа, выдернули и поставили в линейные части.

— А новости поинтереснее есть? — мне даже стараться не пришлось, чтобы зевнуть. — Эти звучат очень скучно.

— Твоя армия покорила Яой, — порывшись в бумагах, сообщила Ноа.

— Что? — я аж поперхнулся и едва не свалился со своего стульчика.

— Яой, — спокойно, не понимая моей реакции, повторила Кейтлетт.

До меня с некоторым трудом и явным запозданием дошло, что «Яоем» называлась крепость в тылу «лунных», которая служила чем-то средним между последним рубежом обороны и главным штабом.

«Вот так номер! А дела у Леона и остальных идут не так уж и плохо!»

— Судя по письмам, Кайл Расс крепко насел на твоих дружков, — не без ехидства заметила Ноа.

— Ха, а мне, помнится, говорил, что его от Игр воротит, а как сам главным заделался — вон как переменился. — Я задумчиво почесал подбородок. — Хотя тогда он себя ещё называл Кейлом Рессом. Может, смена букв так на него повлияла?

— Как он себя называет — не важно. Важно…

— Да-да, я не забыл, благодаря кому мы здесь оказались.

Смерив меня недоверчивым, хмурым взглядом, Ноа вернулась к прежней теме:

— Полагаю, его активность как-то связана с тем, что твои обормоты спёрли щит Луны.

— Хм, выходит, «солнечные» побеждают? — а вот эта новость меня удивила куда сильнее. — Две реликвии, осталось добраться до башни…

— Это вряд ли. Гарнизоны не просто так поднимают. Расс собирает силы для финальной битвы.

— Выходит, если поторопимся, успеем как раз к самому интересному, — прикинул я.

— Если нам повезёт, — не слишком уверенно ответила Ноа.

Она сунула мне помятый листок с не слишком качественно отпечатанной картой. По отметкам выходило, что мы не так уж и далеко от цели. Вопрос заключался в том, когда эти отметки были сделаны.

— Эй, сержант, открывающий огонь, сколько дней карте? — Увы, ответом меня не удостоили, пришлось уже по привычке тыкать пальцем в небо и предполагать. — Будем считать, что минимум три. Значит, всё действие уже сдвинулось на юг.

Потянувшись, я достал из кострища обугленную палочку и ей для наглядности внёс поправки.

— Если ты прав, то мы можем значительно срезать путь, — глядя на мои манипуляции, заметила Ноа. — Смотри, тут дальше ущелье раздваивается.

— «Каньон мёртвого ветра»? — я пригляделся к тому месту, куда она указала. — Мне уже не нравится. Авансом.

— Боишься географических названий? — презрительно поинтересовалась Ноа.

— Боюсь того, что может за ними скрываться. — Я указал немного левее. — Вот, некий «Могильник» — сразу чувствуется, что это какой-то романтический курорт, да?

Ноа слегка усмехнулась, но затем вернулась в изначальное состояние, скорчив недовольное лицо.

— Ну, если хочешь, пойдём другой тропой. Как раз успеем посмотреть, как Расс восходит на Саум…

— Ладно, но я предупреждал. — Тут мне спорить было не с чем. — Пойду поищу что-нибудь полезное. Присмотри за нашими попутчиками.

Уступив Ноа место возле котелка и поварешку, я отправился искать снаряжение для грядущего похода. Это было не сложно. Что уж говорить: наши противники явно не побирались по пути всем, что валялось на земле. Самой большой проблемой оказалось преодолеть соблазн и не взять с собой вообще всё. Но даже так два рюкзака получились, мягко говоря, тяжёлыми.

Где-то в середине процесса упаковки вещей ко мне заглянула Ноа. Оглядев гору предметов, которую я упорно пытался вместить в два небольших рюкзака, она сказала:

— Куда нам столько еды? — возмущённо вопрошала Ноа. — Или ты считаешь, что твоей армии не помешает провиант?

— Пленных ты кормить чем будешь? Травой?

— Почему бы и нет, — Кейтлетт с усмешкой на лице пожала плечами. — Бери столько, сколько понадобится нам двоим.

Мне хотелось спросить, серьёзно ли это она, но Ноа уже ушла. Пожав плечами и подумав о жестокой женской душе, я взялся выкидывать лишнее. По итогу получилось ничего так, даже терпимо. А если уж сравнивать с тем, что было до этого — вообще сказка.

Крайне довольный собой, я вернулся к костру. Там как раз происходило что-то интересное. Ноа по очереди освобождала наших пленных, заставляя тех предварительно принести ей клятву. Я слегка опоздал, придя как раз тот момент, когда настал черёд припадать на колено и склонять голову для сержанта Прометея.

— …никогда не поднимать оружие против Ноа Кейтлетт и её союзников, временных или постоянных. Клянусь не распускать о ней дурные необоснованные слухи или иным образом порочить её репутацию.

Как по мне, это был наивный ход. Он мог сработать только в обществе, где понятие воинской чести было возведено в абсолют, однако Кейтлетт повезло: она именно в таком и жила. Ноа тем временем кивнула, показывая, что принимает клятву, и решила толкнуть небольшую речь:

— Кайл Расс предал не только меня, но и вас всех, всех наших товарищей по оружию, всех, кто участвует в Играх, ради своих интересов. Только работая сообща мы сможем его остановить. Ступайте же и расскажите об этом всем, кого встретите.

— Неплохая политическая программа, — заметил я не без восхищения.

— Хе-хе, взяла с пример с тебя! — рассмеялась Ноа. — Просто несла какую-то пафосную чушь.

— Получилось, хм-м-м, содержательно.

— Идём, нам ещё твою армию надо догнать

По правде говоря, далеко мы не ушли. Сначала были долгие сборы, особенно после того, как выяснилось, что мои представления о том, что надо брать с собой, сильно не сходятся с тем, что хотела взять Ноа. Столько места в рюкзаках у нас просто не было.

— Рейланд, на кой фиг нам столько еды? Ты вправду собрался накормить всю свою армию?

— Ноа, я не могу больше есть эти сухари! У меня уже непереносимость окаменевшего хлеба!

— В таком случае, у меня непереносимость твоего нытья!

Сошлись на том, что всё же есть будем сухари — как лёгкую, почти не портящуюся альтернативу всему остальному, но готовить их будет Кейтлетт, что было не самым плохим вариантом. Хотя идея о том, что могла приготовить Ноа, имея в распоряжении нормальный набор продуктов, меня заинтриговала.

Дальше начались споры по поводу снаряжения. Учитывая, что у нас была карта и вообще горы уже заканчивались, я хотел брать по минимуму лишнего веса.

У моей спутницы, разумеется, был свой взгляд на эту проблему. Ноа, судя по всему, собиралась брать все встреченные неровности рельефа альпинистским штурмом, вне зависимости от того, был ли в этом какой-то смысл.

— Ноа, ты когда-нибудь слышала выражение: «Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдет»?

— Нет. Но тогда что ты забыл посреди гор, умный ты наш Рейланд?

— Это исключение, я — храбрый!

Закончились все эти споры тем, что мы сошлись на некоем промежуточном варианте. Иначе говоря, лагерь охотников мы покинули налегке: не взяв ни нормальной еды, ни запаса снаряжения.

Далее последовало долгое, но неизбежное прощание с грифоном, который, пользуясь правом сильного, снова облизал Ноа, которая изо всех сил изображала то, что ей это якобы нравится. Впрочем, бухтела она после этого раза в два меньше обычного, так что кто знает, может, ей и вправду понравилось.

Кейтлетт даже предложила, уж не знаю, в шутку или серьёзно, полететь верхом на грифоне. От одной мысли, что придётся подниматься на огромную высоту, сидя вдвоем без седла и других креплений на здоровенной птице-кошке, мне стало плохо.

Пройти весь этот путь, в конце решить сэкономить день и разбиться в горах? Такой финал был не по мне. Вот если бы грифон объявился на первый же день и позволил легко нагнать мою армию — я бы сам на него запрыгнул.

После всех этих задержек абсолютно не удивительно, что мы с Ноа до заката только-только подошли к ущелью с неблагозвучным названием «Мёртвый ветер».

— Меня всегда забавляла эта манера называть различные географические объекты сугубо отрицательными прилагательными, — задумчиво завёл я разговор, после того как мы разложили небольшой лагерь. — Если лес, то обязательно «тёмный», «сумрачный», «мрачный», словно географа в детстве обидела берёза. Или взять те же ущелья…

— Но есть же и обратные примеры. Например, река, что разделяет Риверкросс и Тофхельм, называется «Королевская», — заметила Ноа. — Вряд ли автор названия закладывал в него какой-либо отрицательный смысл.

— Может, он был якобинцем? — только по растерянному взгляду Ноа мне удалось понять, что я ляпнул что-то не то. — Ну, антимонархист, в смысле…

Судя по тому, что скепсиса в её взгляде не стало меньше, мне лучше было бы замолчать — так оставался шанс сойти хотя бы за глупого, а не за сумасшедшего.

Ноа закончила кашеварить и, протянув мне миску, присела рядом. Несмотря на посредственный внешний вид пищи, на вкус получилось отменно.

— Спасибо, — искренне поблагодарил её я, принимаясь за ужин.

— Как так, неужели обойдёмся без шутки о том, что эта еда ещё одно доказательство тому, что место женщины на кухне? — притворно удивилась Кейтлетт.

— А ты правда так считаешь? — поинтересовался я.

— Неважно, что там думает какая-то Ноа Кейтлетт, если так считают все окружающие.

— Ну так и пускай идут в Занзебал пешком, если они так считают. Давайте вообще жить одними стереотипами: мужик должен дубиной добывать мясо, женщина его готовить на огромном кострище, расположенном не иначе как в пещере. Отож заживём! Счастье, примитивизм, зае, кхем, забодай меня мамонт.

— Что такое мамонт? — с улыбкой уточнила Кейтлетт, дождавшись паузы в речи.

— Волосатый слон… — прикусив себя за слишком длинный язык, на котором уже живого места не было, неуверенно попытался объяснить я.

— Что такое слон? — не поняла Ноа.

— Представь себе мышь весом в пять тонн с хоботом и здоровенными ушами.

Некоторое время Кейтлетт смотрела на меня как на сумасшедшего, а затем рассмеялась:

— Ну у тебя и фантазия, Рейланд!

Поняв, что ещё чуть-чуть — и она поинтересуется, не вдохновляюсь ли я интересными вещами, пришлось оперативно менять тему.

— Знаю девушек, которых к кухне нельзя подпускать под страхом смерти. — Мне сразу вспомнилась «кухня» Миюми, половина которой была крайне вкусной, а вторая не менее опасной для здоровья.

— Да ну?

Кейтлетт явно со мной играла, но тем не менее ответил я вполне серьёзно.

— Взять хотя бы мою помощницу — Миюми Цион… — Вопрос, застывший на лице Ноа, был столь очевидным, что пришлось ответить сначала на него. — Да, они родственники. И поверь, то, что твоего можно заставить готовить лишь под страхом смерти, — ещё не худший из вариантов.

— Хм, а эту Миюми прислали конкретно тебе или так, вольным нарядом?

Мне показалось, что она ревнует, поэтому перед ответом пришлось немного порыться в памяти Рейланда Рора.

— Её отец буквально засыпал меня письмами, содержащими просьбы взять его дочь в свои помощницы. Учитывая, что он — камердинер короля, выбор не такой уж и большой.

— Выходит, сосватать решил! — ехидно констатировала Ноа.

— Думаешь?

— Угу. Без шуток, достаточно распространенный способ.

— Бред же? — Я не поверил. — Как это может сработать?

— Другие мужчины, которые проводят на Играх по два-три месяца, считают иначе, — Ноа окинула меня странным, немного удивлённым взглядом.

До меня наконец дошло, что она имела в виду. Честно говоря, после того как проходил мой обычный день командующего, если и оставалось время и силы подумать о сексе, то исключительно со своей кроватью. Предельно грязный половой акт длинною в пять-шесть часов непрерывного сна.

— Разве у тебя помощником был не этот, — принялась вспоминать Ноа, — сутулый такой, рыжий, ты с ним каждые Игры просто не расставался.

И вправду, предыдущие игры Рейланда сопровождал другой адъютант.

— Рунфур Редо. Он сломал ногу и никак не может восстановиться.

Как и в случае с «сэрами», эта фраза вылетела у меня абсолютно рефлекторно, словно моему альтер-эго приходилось часто повторять и это. Что было странно.

Почему-то при одной мысли о Рунфуре я ощутил себя неприятно. Решив, что чужое грязное бельё не моего ума дело, мой мозг переключился на иное.

Ответный вопрос по поводу адъютанта Ноа так и витал в воздухе, вот только ответ мне был известен заранее. Кейтлетт была куда щепетильнее меня и моего альтер-эго в отношении окружавших её людей, особенно тех из них, что имели доступ в её личное пространство.

Кроме того, она как магнит притягивала к себе весьма странных личностей. За всё время участия в Играх у неё последовательно сменяли друг друга клептоман, погоревший на попытке украсть нижнее бельё; простак, не умевший даже писать; альфонс, поставивший себе целью соблазнить Ноа во что бы то ни стало; монах, весьма неприязненно относившийся к насилию; агрессивная лесбиянка. На фоне такого паноптикума Альт Цион был далеко не самым худшим вариантом.

— Ты, наверное, думаешь, зачем я при себе держу такого лентяя, хотя его давно следовало бы прогнать, — устало поинтересовалась Ноа, явно желавшая не столько услышать мой ответ, сколько просто рассказать историю.

— Вероятно, Альт не настолько бесполезен? — предположил я.

— Ха, куда там! — хихикнула Кейтлетт без раздумий. — Нет, его собирались выкинуть ещё на этапе сборов. Настолько он никуда не годился.

— Его прислали по общим спискам? — вспоминая стандартные процедуры перед Играми, спросил я.

— Да, как обычного солдата.

— Странно, а сестру нет.

— Ну так а чего ты ждал? То девушка, — Ноа замолкла, словив мой взгляд. — В моём случае это другое!

— Ну да, ну да. Так что там с Альтом?

— Три сержанта попеременно пытались сделать из него что-то хотя бы отдалённо похожее на воина.

— Три?! — я аж фыркнул едой. — Обычно даже одного хватает с запасом на сотню последних раздолбаев.

— Слова истинного сержанта, зачем ты только бросил это дело?

— О чём это ты? — не понял я.

Ещё один странный взгляд от Ноа и следом очень запоздавшая мысль о том, что Рейланд вообще-то тоже побыл некоторое время сержантом, недолго правда, но всё же.

— Неважно, — пожала плечами Кейтлетт. — Теперь понимаешь, насколько всё было плохо, да? Я с ним пересеклась, когда Альта отправили мести полы. Были учения, и с другими офицерами мы были целиком заняты картами, перемещением флажков и прочим, а он подметал пол и как-то походя начал комментировать наши действия… — Ноа мечтательно улыбнулась, словно дальнейшее ей очень понравилось в своё время. — Анри Галлен в шутку попросил Альта, если он такой умный, предсказать передвижения противника. Как же он покраснел, когда уборщик сделал это, да ещё и практически сходу! — она рассмеялась в голос. — Хе-хе-хе, в гневе Галлен выгнал Альта и очень даже не зря, не представляю, что он бы с ним сделал, останься они рядом. Пухлый парень с метлой, который уже паковал вещички, угадал, а точнее предсказал всё практически без ошибок.

Вот так история! А мне казалось, что Альт оказался возле Ноа примерно так же, как Миюми рядом со мной.

«Интересно, если они родственники, может, в голове у моей помощницы тоже скрывается что-то полезное?»

— Как думаешь, что задумал Кайл или как его там… Кейл? — вдруг спросила Ноа с тревогой.

Я что-то ответил, длинное и подробное, судя по всему, мыслей на этот счёт у меня имелось много, но, к сожалению, сон прервали. На самом важном месте!

— Кхм-кхм, командующий, бой скоро начнётся. Просыпайтесь!

Космическая программа имени Рейланда Рора

— Кхм-кхм, командующий, бой скоро начнётся. Просыпайтесь! — не слишком аккуратно и щепетильно растолкал меня Леон, вырывая из сна.

Спасибо хоть руками, а не ногами. Впрочем, мои мысли в этот момент мчались совершенно в ином направлении.

— Найдите Ресса! Срочно!

— А, так вы уже в курсе? — удивился граф. — Кто вам доложил? Когда?

— Доложил что? — моё горло сдавило недоброе предчувствие.

— Эти утром, пока вас не было, он пропал вместе со всеми вещами. Мне сообщили полчаса назад.

— Почему так поздно?

— Эм, — Леон замялся, видно чувствуя и свою вину в произошедшем, — решили, что он действует по вашему указанию.

Мне оставалось лишь поскрежетать зубами, думая над тем, как предателю удалось уйти в последний момент.

«Надо было ещё вчера отдать приказ следить за ним, я же думал над этим, идиот!»

Помассировав переносицу, я переключил внимание на более актуальные события. О Кейле Рессе можно будет вспомнить после боя. Эту перемену заметил и Леон.

— Может, командующий, вам стоит обратиться к вражеским войскам? Попытаетесь переманить к нам ещё тысячу-другую солдат, на охрану которых уходят наши силы?

Если бы желчь из слов графа была материальной, то в окрестностях бы уже случилась экологическая катастрофа. К сожалению, правды в этих словах было ничуть не меньше.

Это были очередные чудесные, невысокие холмы, целиком покрытые ковром из трав и небольшого кустарника. Мы расположились на вершине одного из них, наверное, самого высокого из всех, откуда открывался отличный вид на округу, и где мне удалось найти часик сна. Ниже по склону Гоа Эльт как раз занимался тем, что выстраивал наши ряды, собственно, в ряды. Войска, несмотря на всю плачевность ситуации, вид имели бравый, горделивый и даже немного нахальный. Должен сказать, что пейзаж был бы отличным, если бы его не портила вражеская армия.

Весь горизонт был забит войсками «лунных». Их оказалось практически втрое больше, это уже не говоря о том, что большая их часть была вполне свежа и не маршировала последние несколько дней. Тем более им не приходилось устраивать перфомансы с переодеваниями посреди ночи.

Кроме Леона, на вершине холма присутствовал ещё и Лой Ноктим, который как раз заканчивал осматривать округу в подзорную трубу.

— «Лунные» усилили свои фланги. Там сейчас лучшие их части, — сообщил старик, не отрываясь ни от курения, ни от наблюдения. — Готовятся нас охватить с флангов. Вон там, с краю, под чёрными флагами, видите? Гренадеры — их лучшие части. Будем стоять ― нам конец.

Он сложил трубу и недовольно цыкнул, будто то, что видел, ему очень не нравилось. Я некоторое время смотрел в ту же сторону, и тоже понял, что так не понравилось старому капитану.

Лой Ноктим был самым опытным среди нас. Вряд ли кто-то за жизнь видел хотя бы половину от тех битв, в которых он принимал участие. Разумеется, не везде в статусе офицера, но даже той оставшейся полусотне сражений можно было только позавидовать. Если, конечно, кто-то способен завидовать подобному опыту.

Ноа прямо сейчас на наших глазах допускала ошибку, недостойную даже капрала. Сосредоточив основные силы на флангах, она растянула центр, который получился тонким и слабым. Достаточно быстрого, мощного удара ― и её одна большая армия развалится на три маленьких, каждую из которых можно будет разбить по отдельности. Хотя, скорее всего, они, потеряв управление, рассеются даже без боя.

Имелся в этом и определенный риск, куда же без него. Если Кейтлетт будет действовать достаточно быстро, то в случае моей атаки по центру мы окажемся в ловушке.

«Кажется, что-то такое уже было с Рейландом», — припомнилось мне, но без подробностей произошедшего.

— Хм, это может стать нашим шансом, — прекрасно отдавая себе отчёт, что будет дальше, сказал я.

Как и ожидалось, Леон мгновенно взвился.

— Вы же это не серьёзно? Атаковать в таком положении глупо — нас зажмут в тиски.

— У вас есть вариант лучше, граф? Кроме как остаться в лагере. Ну только если это будет лично ваша инициатива.

Сайрас вспыхнул как подожженная спичка. Похоже, то унижение он не скоро забудет. Я развернул карту местности и указал на наше месторасположение.

— Если мы сомнём их центр достаточно быстро, то сможем проскочить к союзникам, прежде чем тиски сомкнутся.

— У нас будет слишком мало времени! Если Ноа… — он прервался на середине фразы, а затем резко добавил: — вспомните прошлые Игры! Она поймала вас на том же самом!

Что там было два года назад меня не заинтересовало.

— Леон, посмотрите на поле перед собой, что вы видите?

— Кроме поля? — растерянно уточнил граф.

— Армию противника, а что над ней?

Мне очень хотелось, чтобы он ответил «облака», но в этот раз Леон сразу выдал правильный ответ:

— Знамёна.

— Именно! Знаете ли вы их все?

— Да ни в жизнь, они слишком часто меняются.

В разговор вмешался Лой Ноктим, который снова приложился к трубе и начал перечислять слева-направо:

— 12-я гренадёрская «Псы Аркада», 7-я линейная «Горы Тофхельма», 37-я полулинейная, 21-я сводная, 3-я егерская «Кривые утки», 14-я артиллерийская полурота «Гром богов»… — он перечислял и перечислял, ни разу не сбившись и даже не запнувшись. — Вроде всё, командующий.

— Спасибо, капитан Ноктим. Итак, Леон, кто отсутствует?

Граф вытаращился на меня так, словно я поручил ему сказать, которая из десятков знаменитых рот Тофхельма не явилась на поле боя. К его удивлению, моя рука указала в самый центр вражеского построения, где было больше всего флажков.

— Командующая. На поле боя отсутствует сама Ноа.

Я был очень доволен собой, ведь мне удалось разглядеть это практически сразу. Кейтлетт тут не было. Видимо, памятуя о предыдущей битве, весьма печальном опыте, она решила управлять откуда-то из тыла. В прошлый раз, когда между участками сражения были большие расстояния, это бы спасло ситуацию, но в этот раз всё стало наоборот: армии собирались сойтись на пятачке, где не каждая бы футбольная команда согласилась играть. Любая накладка, хаос или сумятица ― и всё пойдёт как мне нужно, а для Ноа прахом.

— В таком случае, нам придётся бросить лагерь, — напомнил мне Леон, убедившись в подзорную трубу, что дело обстоит действительно так, как я сказал.

— Учитывая, что последний раз мы получали припасы три дня назад — невелика потеря.

Ещё одно решение, которое бы настоящий Рор никогда на моём месте не принял. Он, конечно, говорил про себя, что не вещист, но на самом деле ещё какой. Свою палатку Рейланд бы даже не подумал оставить. Скорее сам бы погиб.

От размышлений меня отвлек Гоа Эльт, поднявшийся к нам и очень довольный собой.

— Войска построены и готовы насмерть лечь за каждую пядь земли! — доложил капитан с видом, будто он ждёт за это медаль.

— Просто великолепно, — кивнул я к нескрываемой радости Гоа и сразу же всё испортил: — теперь возвращайтесь и перестройте их так, чтобы они были готовы перейти в решительное наступление.

К моему удивлению, Эльт вместо того, чтобы как обычно беспрекословно выполнить распоряжение, начал спорить. Похоже, он имел свои собственные мысли насчёт грядущего сражения, по его лицу даже можно было прочесть, какие именно. Капитан уже видел, как стоически сражается до последнего, отражая одну волну «лунных» за другой ― и так до тех пор, пока у Тофхельма не закончатся солдаты, а вокруг место для павших тел.

— Но командующий, их же втрое больше!

— У них есть то, чего нет у нас, капитан, и именно поэтому они проиграют!

Кажется, Эльта переклинило от моей фразы. Пытаясь понять, о чём речь, Эльт неуверенно осмотрел сначала наши позиции, а затем вражеские.

— Их больше…

— Именно! — подтвердил я, превращая рутинное объяснение в небольшую речь. — Их больше, они в лучшей форме, у них лучше с вооружением! Будь у вас это всё, что бы это значило?

— Победили бы, конечно! — самоуверенно заявил Эльт, не раздумывая ни секунды.

— Вот именно! Они считают, что уже победили — иначе и быть не может. Именно поэтому они и не смогут победить!

Это была невообразимая чушь, но что самое удивительное — даже граф Сайрас нехотя кивнул, соглашаясь с такой логикой. Кажется, мои слова привлекли внимание не только офицеров, но и остальных солдат. Они с интересом слушали, и я, пользуясь этим, как можно громче заявил:

— Давайте докажем, что «лунные» ошибаются! Они не хотят сражаться? Хотят побыстрее домой? Вот и поможем им!

Раздался воодушевлённый гул. Кто-то, закричав «слава командующему Рору!», даже попытался перейти в атаку прямо сейчас, но его быстро остановили, уложили носом в землю и, прописав пару лечебных пинков, вернули обратно в строй.

Воодушевлённые моими банальными словами, солдаты быстро перестроились из толпы оборонительной в толпу атакующую.

Я отыскал глазами Миюми, которая крутилась неподалёку, и, убедившись, что она не только при штандарте, но и с дудкой, скомандовал:

— Дуди!

Построившись свиньёй, мы ринулись в атаку. Только оказавшись во главе этой самой «свиньи», я, наконец, понял, что же это на самом деле значит.

Почему-то всегда при упоминании этой формации перед глазами сразу же предстают римские легионеры в характерном коробчатом построении, которое называлось «черепаха». И если аналогии с соответствующей рептилией провести не составляло никакого труда, то со свиньёй возникала проблема.

Фантазия бурлила не на шутку, выдавая различные диковинные варианты, что заставляло пытаться найти у несчастной хрюшки хоть какие-то атакующие качества. Может, стоило так же отчаянно верещать? Или иметь возможность питаться буквально всем, что лежало на земле?

Реальность как обычно оказалась куда скучнее. Свиньёй построение называлось исключительно по чьей-то безумной прихоти. И уродства. По сути же это было обычным клином, который плавно по мере движения превращался в кучу-малу.

Проще говоря, мы выстроились в нечто, что, по мнению такого эксперта как Гоа Эльт, было клином, а затем всей гурьбой понеслись на центр «лунных». Те смотрели на нас немного диковато и постепенно, маленькими шажками отступали. Их можно было понять: сейчас их будут бить, скорее всего, даже ногами, а может, и чем покрепче.

Впереди мчалась, со мной во главе, та немногая кавалерия, что вообще была в наличии — красивый, но отчаянный жест. Все эти лошади куда нужнее были нам для перемещения, чтобы не таскать вещи на себе. С другой стороны, лагерь мы собирались бросить, так что поклажи должно было стать разительно меньше.

За кавалерией, стараясь особо не отставать, двигалось остальное войско, самой яркой частью которого были Гун-Гун с его фонарным столбом и Миюми со штандартом. Девушка, истошно вереща и крепко зажмурив глаза, так отчаянно им размахивала, что придай она этому действию нужный вектор, имела все шансы взлететь. «Лунные» же и вовсе были в полном восторге: бросая оружие и прикрывая голову, они падали на землю, только завидев Миюми.

В целом, после первого же удара бой превратился в полный кавардак. Кавалерия сделала максимум возможного — отвлекла на себя всеобщее внимание и полегла вся без остатка. Кому-то, как мне, повезло, и под ним просто убили коня, превратив в пехоту, многие другие погибали вместе с животным. Лошадей я жалел больше всего — в этом мире, на Играх, они были абсолютно лишними.

Не успел я после весьма чувствительного падения оправиться и встать на ноги, как всё поле заволокло дымом. Нет, вражеская артиллерия в бой вступить не успела, да и прочее дальнобойное оружие слишком быстро пришлось менять на сабли, рапиры, мечи и прочее колюще-режущее. Это Лой Ноктим поддал жару в свою трубку и, страшно ругаясь, давил врагов на нашем правом фланге. Слева орудовал Гоа Эльт, и в ту сторону было даже страшно смотреть, с таким остервенением его полубригада крошила «лунных».

Мне во всём этом бардаке достался центр и ставшая привычной компания: прапорщики, повара, снабженцы и, конечно же, Леон Сайрас, который своего коня гробить отказался. Граф изящно фехтовал тонкой рапирой, заложив одну руку за спину. Выглядело это здорово, словно диковинный танец, но в общей свалке, где порой даже черпак оказывался эффективнее полуторного меча, помогало слабо.

Пришлось тащить весь центр на себе. Сначала это показалось даже просто: испуганные «лунные» падали ещё до того, как их касалось моё оружие. Ноа Кейтлетт реванш в этот раз решила не брать и присутствовала на поле брани лишь заочно. Казалось бы, что всё идёт идеально, но потом появился ОН.

Уж не знаю, чем его в детстве кормила мама, возможно, обогащённым ураном или стронцием, но в любом случае размеры этого «лунного» потрясали. Это были два центнера чистой мускулатуры, равномерно распределённые по телу ростом где-то три метра и примерно такой же ширины. Форма на нём оставалась исключительно ради цензуры, а в здоровенных лапищах он держал нечто, похожее на заточенный корабельный якорь. С шеи здоровяка свисала деревянная табличка, гласящая, что передо мной некто прапорщик Любов.

«Почему, интересно, не Добров или, на худой конец, Счастьев? Было бы иронично: добро с такими-то кулачищами…»

Я было начал думать, что мне с этим всем делать, но гигант, явно мысливший куда более практично, перешёл в нападение. Громоподобно взревев, он взмахнул оружием, не щадя ни своих, ни чужих, а затем с разворота ударил меня, собираясь, наверное, разрубить.

В эту секунду я не осознавал, что мне ничего не будет. Моя фантазия бурно рисовала сцены того, что может случиться, если человека перерубить пополам. Вряд ли Рейланд Рор умел размножаться делением, а даже если и так, то двое меня всего на одну армию ― это всё равно был перебор, поэтому, чтобы не укорачиваться, пришлось уворачиваться.

Мне почему-то казалось, что после этого монстр откроется для контратаки или что-то в этом роде. Куда там! Он махал своей оглоблей, как кухонный комбайн, при этом страшно пуча глаза и брызжа слюной.

Гун-Гун было бросился помочь отразить очередной удар своим фонарём, но добился лишь его укорочения примерно наполовину и лишь благодаря везению сам остался с нами. Ещё пара сантиметров ― и его имя пришлось бы произносить раздельно.

Не рискуя повторять этот опыт, я просто отпрыгивал каждый раз, когда гигант собирался нанести удар, благо, каждое движение он начинал примерно с одного и того же медленного взмаха. Кажется, прапорщика Любова прыгающий блохой вражеский командующий только раззадорил. С каждой секундой он ускорялся и ускорялся, особо не заботясь о том, кого он крушит.

До сих пор ему попадались в основном мои солдаты, но, похоже, разницы, кому наносить добро в особо тяжёлой форме, для здоровяка не было. Этим стоило воспользоваться.

В очередной раз увернувшись от якоря, я неожиданно рванул вперёд, сближаясь с противником, без особой надежды пырнул его мечом и вместо того, чтобы отступать в сторону своих, кузнечиком попрыгал к «лунным».

― Здоровеньки, булы! — крикнул я, стараясь держать в поле зрения теперь не только здоровяка, но и простых солдат противника.

Те, к счастью, в основном просто разбегались и не пытались помочь своему «союзнику». Так продолжалось метров десять, может, пятнадцать. Затем мне попалась шеренга «лунных» в полностью чёрной униформе и с высокими войлочными шапками, недрогнувшая при одном моём появлении и стоявшая с мрачной решимостью на лицах. Не сразу, но я догадался, что это те самые гренадёры, о которых говорил Ноктим перед боем.

Вообще держались они странно, словно футболисты перед пенальти, желающие закрыть свои ворота несмотря ни на что. Я всегда был парнем любопытным, поэтому повёл своего нового друга к ним: себя показать и их познакомить.

Когда до встречи со смертоносным якорем оставалось всего пара метров, гренадёры, наконец, сдались и ринулись в рассыпную. Тут-то и стало понятно, что именно они скрывали. Три, новеньких, блестящих орудия, вокруг которых заканчивала суетиться прислуга. И направлены они, надо сказать, были точно на меня. В одну из пушек как раз закатывали здоровенное ядро.

― Мужики, не, ну это уже перебор! — только увидев его, я, не забывая всё комментировать вслух, упал как подкошенный.

Только падение меня и спасло. Раздалась команда «пли!», что-то трижды грохотнуло над головой; со свистом рассекая воздух пронёсся якорь, а затем послышались три смачных звука, будто кто-то хорошенько ударил металлической палкой по здоровенной туше.

Осторожно открыв один глаз, я убедился, что ещё жив, никто больше не ревёт, и, несмотря на пороховой дым, вообще вокруг довольно уютно. Гигант же в позе зародыша валялся в паре метров позади, обняв свою оглоблю. Рядом с ним лежало три пушечных ядра.

Артиллеристы, явно не на это рассчитывавшие, замерли от удивления, вытаращившись на сцену.

― Спасибо, мужики, выручили так выручили, не желаете вступить в наши ряды? — ехидно поинтересовался я, попутно безуспешно пытаясь нашарить свою саблю в траве.

По их взглядам стало понятно, что за моей спиной что-то сильно не так. Причина их растерянности как раз, стоная и рыча, пыталась встать обратно на ноги.

― Тебе три ядра, что ли, мало? — возмутился я. — Имей уважение! Эти штуки стены толщиной в десять метров крошат!

Ответа я не дождался. Прапорщик Любов явно был из тех, кто предпочитает действие любым словам. Здоровяк нашел, наконец, опору в виде своего оружия и медленно поднялся. Смерив долгим взглядом сначала своих «братьев по оружию», которые с криками разбежались кто куда, а потом меня, который бежать уже устал, он отбросил свою оглоблю в сторону и зловеще похрустел кулаками.

«Кажется, полумеры закончились». По моей спине пробежал холодок. Быть перерубленным пополам ― это куда ни шло, хотя тоже не из приятного, но превращенным в отбивную этими лапищами…

А ведь это чудище могло при желании ими меня буквально на клочки порвать! Икнув, я начал пятиться, пока не упёрся в дуло одной из пушек. Будь она заряжена… впрочем, похоже, прапорщика Любова так просто было не взять. Он нёс добро, невзирая ни на какие преграды или сопротивление.

Я, смутно понимая, что сейчас меня будут бить и, к сожалению, не ногами, затравленно огляделся. Мой меч остался где-то позади, граф Сайрас с остальной армией слегка отстали и помочь мне уже не успевали. Впрочем, «лунные» тоже держали дистанцию, явно натерпевшись от своего «союзника».

Из оружия оставался висевший без дела на поясе пистоль, о котором я и думать забыл. Да и какой от него прок, если это чудище даже пушки не взял.

Именно в этот момент мне на глаза попались стоявшие особняком бочонки.

«Себя подорвать, что ли? Превращаться в отбивную будет куда мучительнее», — а затем до меня дошло. — «Порох к пушкам!»

Не имея ничего лучше, я приступил к созданию первой в этом мире космической программы. Шаг раз: аккуратно передвинуться, так, чтобы загородить собой порох. Вряд ли прапорщик Любов обладал достаточным уровнем интеллекта, чтобы осознать ловушку, но перестраховаться стоило. Шаг два: встать в провокационную стойку. Опять же, ввиду ограниченности оппонента, шаг по сути излишний. Шаг три: победить!

Самым сложным оказалось не убежать раньше времени, а дождаться, пока здоровяк возьмёт разгон, сблизится со мной, и лишь в последний момент увернуться от огромных лапищ.

Далее только техника: полагаясь на рефлексы, перекатиться, развернуться, выстрелить. Так и отправился в свой первый полёт нести добро и побои инопланетным цивилизациям прапорщик-астронавт Любов.

Свой успех я лицезреть не смог — мне в голову прилетело камнем и отправило в «аут».

«Сон исцеляет душу»

— Вчера тумана тут не было!

Моему возмущению не было предела: мало того, что ущелье «Мёртвый ветер» воняло, как слишком часто используемый сортир, полностью соответствуя своему названию, так ещё и оказалось затянуто противной желтоватой дымкой.

— Не ной, могло быть и хуже, — раздражённо сказала Ноа.

— Куда хуже то? — удивился я.

— Это ты у нас фантазёр, вот и расскажи «куда», — предложила Кейтлетт.

— Не буду!

— Какая категоричность, ты ― и не хочешь помахать языком. С чего бы это вдруг?

— Оно, эм, обычно сбывается, — признался я растерянно. — Потом.

— Весь мир не вращается вокруг тебя, Рейланд, — махнув рукой и скрываясь в дымке, заметила Кейтлетт.

— Да? Ты уверена? Есть расчёты, математические выкладки, теоремы, доказательства? Бруно уже сожгли?

— Кого? — не поняла Ноа. — А, знаешь, плевать! И хватит там стоять столбом! Не хватало ещё потерять друг друга в этой вони.

Нехотя я вошёл в дымку, физически ощущая, как ею, а следовательно, и запахом пропитывается моя одежда. Видимость была метров пять во все стороны. Что, конечно же, сразу же заставило меня вспомнить богатый опыт просмотра различных ужастиков.

— Знаешь, а ведь в этом тумане…

Договорить мне Ноа не позволила, рявкнув так, что туман вокруг расступился:

— Так, заткнулся со своими фантазиями! Быстро, решительно!

— Справебидно.

— Чего?

— Справедливо, но обидно.

— Переживёшь.

Некоторое время мы шли молча, осторожно ступая по неровным камням. Справедливости ради, за исключением запаха никаких неприятностей больше не было ни видно, что не удивительно, ни слышно.

Пожалуй, последнее пугало даже сильнее. Звук, за исключением наших шагов, отсутствовал как таковой. Хотя, наверное, в подобных местах тебя могло напугать буквально что угодно. Отсутствие звуков было ещё не худшим вариантом — это хотя бы предполагало, что возможная опасность старалась от нас спрятаться, а не пёрла напролом.

Задумавшись над этим, я неожиданно врезался в спину Ноа. Мы полетели кубарем на землю, запутавшись в процессе самым интимным — рюкзаками.

— Смотри, куда идёшь! — рявкнула Ноа, оказавшаяся подо мной, когда падение закончилось. — Быстро слез с меня!

Сказано это было таким тоном, что я поспешил незамедлительно отскочить в сторону. Некоторые вещи лучше выполнять по первой же команде — до второй можно и не дожить.

Поднявшись на ноги, и помогая сделать Ноа то же самое, я заметил, что её так озадачило. Впереди из тумана выступала каменная стена явно рукотворного происхождения. Отчётливо было видно, что когда-то безумно давно она являлась фасадом здания. Мне даже удалось различить дверной проём и пару небольших окон. Увы, кроме этого не осталось ровным счётом ничего — всё поглотили окружающие горы.

— Знакомые линии, да? — указывая на что-то в стороне, спросила Ноа.

Повернувшись в нужную сторону, я понял, что там лежит осколок облицовки или чего-то такого, целиком покрытый примерно тем же узором, что мы видели днём ранее в пещере, под гнездом грифона.

— Интересно, куда подевались те, кто это построил? — не особо рассчитывая на ответ, спросил я.

— Костей нет. Наверное, покинули эти места. Из-за Игр или ещё чего.

— Угу, из-за запаха.

Кейтлетт посмотрела на меня как на идиота, надо признать — вполне заслуженно. Ещё раз окинув взглядом остатки строения, она сказала:

— Идём. Нет смысла тут стоять.

С ней сложно было спорить. Когда мы отошли на пару метров, что-то заставило меня обернуться. И не зря: в тумане как будто кто-то стоял. На моих глазах силуэт сделал пару шагов по направлению к нам, а затем, повернувшись точно в мою сторону, приветственно помахал рукой.

— Чего застыл? Идём! — раздражённо спросила Ноа, проследив за моим взглядом и ничего не увидев — силуэт исчез без следа.

— Да так, показалось.

Больше, сколько бы я ни вглядывался в желтоватый туман, никаких силуэтов мне так и не удалось увидеть.

Меня нашли и привели в чувство спустя где-то полчаса после схватки с Любовым. Отыскала меня, конечно же, Миюми. После всего произошедшего мой организм, поваленный взрывной волной, попросту отказывался принимать вертикальное положение. Хотелось растечься желешкой и мерно покачиваться на ветру, пытаясь прийти в себя.

— О, вы живы! — радостно и с облегчением воскликнула девушка, заметив мои открытые глаза.

Я же лежал на спине и смотрел вверх, возможно, впервые в жизни не думая вообще ни о чём. Если постараться, то в дыму можно было разглядеть голубое небо. Большего мне сейчас и не надо было.

— Да? Это проверенная информация?

— Конечно! Вы же дышите!

Это была интересная мысль, я так над ней задумался, что даже прекратил дышать. Миюми испуганно взвизгнула и с размаху влепила мне ногой по рёбрам, заставив скрутиться и закашляться.

— Кха-кха, ты что творишь?!

— Я… Я… думала, вы помирать собрались! — не без возмущения призналась девушка.

— И? Зачем бить то?

— Ну…

— Ой, всё. Помоги лучше на ноги встать.

Кое-как, скорее не с помощью Миюми, а вопреки ей, мне удалось подняться, приняв если не вертикальное, то уже хотя бы не полностью горизонтальное положение. Сразу же выяснилось, что весь мир вокруг кружится на огромной скорости, желая убедить меня в том, что я сильно ударился головой. Не поддаваясь наваждению, мне удалось устоять, оперевшись, как на посох, на поданный штандарт.

Сражение, видимо, переместилось куда-то в другую точку, потому что вокруг, кроме куч брошенного оружия, обломков брони и прочего мусора никого не было.

Медленно и осторожно мы побрели куда-то. Куда именно не знал ни я, ни тем более Миюми. Момент стал бы сильно лучше, окажись мы на фоне яркого заката, но увы, сквозь тучи порохового дыма проглядывало лишь полуденное солнце.

Первых живых людей мы встретили метров через сто. Ими оказался незнакомый мне капитан «солнечных» в сопровождении нескольких солдат, которые что-то искали в траве.

— Его не могло разорвать на такие мелкие клочки! — сообщил один из рядовых.

— Нам сказали, что он очень важен, так что ищите всё, что угодно, — решительно возразил капитан.

— И что потом, капитан? Если его вправду… того.

— Не знаю, — капитан растерянно развёл руками, — будем отшкребать, раз командующий Рор так важен…

— Я что-то нашёл! — радостно воскликнули откуда-то справа, но сразу же растерянно добавили, — а, нет, это не он, это «лунный». Капитан, а командующий не мог…

— Кхем, — я прокашлялся, привлекая к нам с Миюми внимание. — Как продвигаются поиски, капитан, эм, как вас зовут?

Похоже, у незнакомца армейские рефлексы работали куда быстрее, нежели голова, поэтому он, не задумавшись ни на секунду, отрапортовал:

— Капитан Кай, седьмая бригада Ривекросса, командующий Рор. Поиски идут! Скоро мы вас найдём!

— А, ну, если скоро, то это весьма похвально.

Кажется, до них наконец начало доходить, кто перед ними, не сказать, что стоит, скорее долго падает. Все присутствовавшие, включая зачем-то Миюми, мгновенно вытянулись по струнке.

— Командующий, мы рады, что нашли вас целиком! — капитан Кай явно желал загладить свой промах.

Я хмыкнул от такого признания и вгляделся в офицера. Забыть такого кадра не удалось бы даже мне. Выглядел он, конечно, обычно — сложно выглядеть иначе, будучи среднего роста, крепкого телосложения, одетым в относительно стандартную форму и имея короткие тёмные волосы. Таких в армии была примерно половина от состава. Различался лишь возраст: Каю на вид было не больше двадцати пяти.

«Солидный чин для такого возраста».

Увы, но память, до этого активно снабжавшая меня сведениями о большинстве окружавших, наотрез отказалась предоставлять информацию о капитане. Пришлось пойти скучным путём и спросить:

— Не узнаю ваших нашивок, вы из моей армии?

— Никак нет! — отрапортовал Кай. — Точнее уже так точно, но ещё полчаса назад — никак нет!

Как выяснилось чуть позднее, наш успех был куда сильнее, чем я думал изначально.

«И даёт покой телу

― Противник смял наш центр, затем перенёс удар на левый фланг, где также добился успеха, разбив наши элитные части и рассеяв их.

Докладывая это посреди того, что ещё час назад было гущей боя, Альт Цион был необычайно сдержан, словно ожидал, что весь гнев командующей сейчас устремится прямиком на него. Однако вместо этого Ноа спокойно спросила:

― Где они сейчас?

― Наш правый фланг не успел… — продолжил гнуть свою линию адъютант.

― Где Рор сейчас? — с раздражением в голосе повторила вопрос командующая.

― Заканчивает соединяться со своими союзниками, — признался Альт, до последнего не желавший сообщать плохие новости.

Ноа отрешённо вспомнила карту, очень хорошо представляя местность и примерное расположение на ней армий. Произошедшее было сущим кошмаром. Она не просто проиграла сражение, но и дала Рору увеличить свои силы вдвое, а то и втрое.

Неожиданно, в карауле, стоявшем поодаль — поле боя ещё было абсолютно безопасно ― началось какое-то оживление. Затем перед Ноа и Альтом появился весьма неожиданный гость.

Он был высок, худ, абсолютно лыс, в его жёлтых глазах можно было утонуть, а на лице застыла чарующая, несколько высокомерная и самовлюблённая улыбка. Даже потрёпанная форма «солнечных» сидела на нём практически идеально.

Приблизившись к ошеломлённой Кейтлетт, он изящным движением извлёк из рукава голубую розу, вручил её и низко поклонился.

― Кайл Расс, не ожидала вас сегодня увидеть, — призналась командующая растерянно. — Боюсь, вы прибыли не в самое лучшее время.

― Да, мне уже доложили об этой маленькой неудаче.

― Вам явно преуменьшают размеры поражения, — заметила Кейтлетт.

― Да бросьте эти мысли, Ноа, — приободрил её Кайл. — Нас всё ещё больше, а Рор хоть и прорвал окружение, но остался совсем один. Кроме того, я хоть и первый раз прибыл к вам, но уверен, скоро мы наладим наши дела.

Бархатный голос Кайла, который, несмотря на шум, говорил тихо, завораживал ничуть не меньше его глаз. Улыбнувшись, шпион пожал плечами и продолжил:

― Война только начинается, не так ли? Глупо было бы сейчас отступать, вот это был бы настоящий позор. А в борьбе упорной, до самого конца, до последнего вздоха, ничего унизительного нет!

― Да, вы как обычно правы, — сдалась Ноа.

― Если Рор считает себя самым умным, устраивая все эти отравления и прочие фокусы, то почему бы нам не ответить на этот вызов? — предложил шпион. — На удар надо отвечать вдвое сильнее, не так ли?

Командующая серьёзно посмотрела на шпиона, очень недовольная даже одним упоминанием такой низости, но Кайл был настолько полон своеобразного обаяния и решимости вести бой до конца, что это перекинулось и на неё.

Из всех присутствовавших один только Альт Цион смотрел на гостя с подозрением. Ему казалось, что он видел Кайла не первый раз в жизни — эти глаза он бы не смог забыть, хотя они не могли встречаться ранее.

Ему вдруг вспомнилась ночь перед первой битвой, той самой, когда часть солдат получила отравление, а Альт застал возле кухни незнакомого офицера, выглядящего точь в точь, как тот, кто сейчас вешал на уши Ноа воодушевляющую лапшу. Только одет он был совсем иначе и улыбки этой не было даже близко. Такое совпадение адъютанту показалось отнюдь не совпадением.

Долгожданное возвращение

«Не бывает случайных снов»

— Ты уверен, что это «солнечные», а не «лунные»?

Ноа, сложив руки домиком, прикрываясь от солнца, катящегося к закату, разглядывала лагерь, лежавший впереди. Я был занят примерно тем же, но меня скорее интересовали окрестности.

Горы наконец закончились, и вместо них начались предгорья. Смотреть не на серые, полные уныния скалы, а на покрытые зеленью холмы, небольшие рощицы и множество водопадов было не в пример приятнее.

К тому же морозный северный ветер, так мучивший меня всю последнюю неделю, наконец сменился лёгким южным бризом. Это было особенно приятно, учитывая, что вонь из ущелья «Мёртвого ветра» мне будет сниться в кошмарах.

Куда менее приятно было видеть совсем рядом высокую, упирающуюся в небо башню. Она напоминала огромный посох, который кто-то по прихоти воткнул в землю, оставив вокруг гигантский кратер.

Именно здесь находился Саум — артефакт богов невероятной мощи. Он дарил всем участвующим в Играх бессмертие, а победившим в них — хорошие урожаи. Однако его истинные возможности не знал никто, а желающих поэкспериментировать до сих пор не находилось.

Башня была не так уж и далеко: долину, где она располагалась, и лагерь «солнечных» разделяло всего несколько часов пути. К счастью, похоже, мои подчинённые по каким-то причинам не собирались их преодолевать в течение сегодняшнего дня.

— Да, это точно они, — резюмировал я. — Посуди сама: мы сейчас на холме, во-о-он там явно какой-то овраг, слева лес, судя по ивам болотистый, чуть раньше, если мне не изменяет память, был ручеёк. Только мои ребята могли всё это проигнорировать и встать лагерем именно здесь.

— Рейланд, мне кажется, ты недооцениваешь моих подчинённых! — так, будто это было поводом для гордости возразила Ноа. — Впрочем, кажется, я вижу жёлтое знамя. Похоже, что ты прав.

— Ты забыла добавить «как всегда»!

— Нет, не забыла. Идём или подождём, пока их придётся догонять?

Представив себе, что придётся ещё хотя бы день спать под открытым небом на холодной земле, я подхватил немногочисленные пожитки и едва ли не вприпрыжку пошёл в сторону лагеря. Ноа ехидно ухмыльнулась, последовав за мной. Типичная Кейтлетт. Уверен, она натерпелась не меньше моего, но в жизни в этом не признается, просто из чистого упрямства.

— Кстати, ты уже подумал над тем, как ты будешь объяснять своим подчинённым? — поинтересовалась Ноа.

— Что объяснять?

— Ну, не знаю, своё недельное отсутствие и, — она сделала паузу, — меня, например?

— Наше с тобой различие в том, что мне — великому Рейланду Рору — нет необходимости ничего кому бы то ни было объяснять…

Очень не вовремя, рядом, буквально в метре от меня в землю вонзилась пуля.

— Знаешь, мне почему-то кажется, что в этой новенькой форме «лунных» они могут тебя не признать. И, соответственно, всё же потребуют объяснений.

Не сильно вслушиваясь в то, что она говорит, я ничком упал на землю. Кейтлетт же, к моему удивлению, осталась стоять на месте, напротив даже показательно скрестила руки на груди. Она так и не шелохнулась, даже когда рядом просвистела ещё пара пуль.

— Стрелки из твоих солдат очень так себе, — прокомментировала происходящее Ноа.

— Пуля — дура, штык — молодец.

— Угу. Грустно, наверное, когда и пуля дура, и штык дурак, — едко прокомментировала Кейтлетт и с раздражением добавила: — поднимайся. Кажется, нас идут брать в плен. Это твой шанс блеснуть своей рожей с пользой.

Убедившись, что больше не стреляют, я осторожно поднялся, попутно зачем-то отряхивая форму от пыли, хотя по идее следовало сделать ровно наоборот и изваляться хорошенько в грязи.

Широкой цепью, вооружённые мушкетами к нам приближались пятеро. Одного взгляда на их предводителя мне хватило, чтобы понять, что разговор будет тяжёлым — солдат возглавлял Гун-Гун.

— Стой! Кто идёт?! — рявкнул он, останавливаясь вместе с солдатами метрах в двадцати от нас.

— Это обычно спрашивают до того, как начать стрелять, Гун-Гун, — обменявшись с Ноа взглядом, ответил я.

— Обычно после выстрелов уже не у кого спрашивать.

Вроде произнесено было всего три фразы, но у меня уже отчётливо начинала болеть голова.

— Это я — Рейланд Рор!

— Гун-Гуна так просто не обманешь! Если кто-то одет как «лунный», идёт с Ноа Кейтлетт и ведёт себя как «лунный»…

— В смысле ведёт себя как «лунный»? — прервал его я, удивлённым возгласом.

— Только «лунные» падают от наших пуль!

Голова заболела гораздо сильнее, словно по ней ударили чем-то очень тупым.

— Гун-Гун, если я не Рейланд Рор, то откуда могу знать, что ты танцевал в платье на берегу реки, обвешавшись колокольчиками?

— Тебе мог рассказать призрак, которого Гун-Гун развлекал!

— Это был туман!

— Тогда тебе мог рассказать туман…

— Хе-хе-хы.

Откуда-то сбоку до моих ушей донёсся смешок Ноа, которая искренне наслаждалась происходящим.

— Не хочешь помочь ускорить процесс? — шепнул я ей. — Мы так долго ещё будем стоять!

— Как? Ты же великий Рейланд Рор, и тебе не нужно никому ничего объяснять? — театрально приложив руку к груди, наигранно изумилась Кейтлетт.

Мне отчего-то вдруг очень захотелось заорать на всю округу и побить ногами землю. Орать мне было как-то не с руки — всё-таки мои подчинённые рядом — так что весь исходящий гнев пал на землю.

Ноа, наслаждаясь моей реакцией, словно шикарным блюдом, спокойно сообщила:

— Я вот с этим абсолютно незнакомым мне человеком пришла сдаваться. Гун-Гун, пошли, пожалуйста, за кем-нибудь по, эм, главнее тебя, чтобы мы могли обсудить условия капитуляции.

Дело затянулось почти на час. Именно столько потребовалось посланному в лагерь солдату, чтобы притащить оттуда не кого-нибудь а самого Леона Сайраса. Уставший и осунувшийся, он выглядел куда хуже чем я, хотя это не ему приходилось последнюю неделю пробираться по горам. Похоже, командовать целой армией оказалось для него сложнее, чем критиковать.

Граф очень скептично осмотрел сначала кучу ямок, нарытых мной в гневе, а затем меня самого. Меня реально начала пугать перспектива не быть узнанным и им тоже.

— Граф, или опознайте меня, или пристрелите! — взмолился я. — Кто вообще додумался поставить Гун-Гуна в дозор?

— Некто Рейланд Рор, который, вопреки моим замечаниям, поставил определять командующих дозором жребием, — кажется, несмотря на общую измотанность, сил на сарказм у Леона было с избытком. — Не знаете случайно такого? Не встречали по пути?

— Какой же ты гениальный организатор, Рейланд, — поддержала сарказмовыделение Кейтлетт. — Смотрю, предусмотрел буквально всё! Даже то, как максимально затянуть собственное возвращение.

С последним замечанием было сложно поспорить.

— Мы можем наконец идти? Нас тут спасение отечества ждёт.

— Гун-Гун, это… — растерянно сказал Леон.

— Слава Рейланду Рору! — мгновенно проревел чудак во все лёгкие.

По лицу Леона пробежала непередаваемая гамма чувств, схожих с теми, которые я сам только что испытывал. Устало вздохнув, он махнул рукой, показывая, что можно идти.

— Как обстановка? — дождавшись, пока Гун-Гун с компанией отправится дальше нести глупость, абсурд и заодно свой дозор, спросил я.

Леон, вместо того чтобы ответить, бросил выразительный взгляд на Кейтлетт. Намёк был более чем очевидным.

«И это ещё не худшая из форм недоверия из тех, с которыми мне только предстоит столкнуться!»

— Это долгая история, но если вкратце: Ноа теперь на нашей стороне.

— Хм-м, — удивлённо хмыкнув, граф бросил на неё ещё один взгляд и сделал небольшой поклон. — Леон Сайрас.

— Я о вас слышала, — вдруг сообщила Кейтлетт. — Скандал с Кентенбергом. Это вы доложили о договорных боях.

Граф смутился, словно ему сделали комплимент.

Немного нагрузив память, мне удалось припомнить, что дело было на прошлых Играх. Два «гения» решили, что устроить серию договорных боёв — это хороший способ продвижения по службе и неплохая прибавка к жалованью.

Либо граф был не так уж и прост, либо, напротив — человеком исключительной честности. В любом случае, получилось довольно иронично: если кто и продвинулся по службе благодаря Кентенбергу, то это Леон, который тогда был мелким тыловым чиновником, а сейчас уже ушами короля. Весьма завидный карьерный рост!

— Это моя работа, — внешне граф старался быть самой скромностью, но, как мне показалось, всё равно до конца свою гордость за тот поступок так и не смог скрыть, а может, просто не хотел. — После того, как вы пропали, командующий Рор, мы с боем прорвались через перевал, затем захватили Яой…

— Это там вы заполучили вторую реликвию?

— Да, — Леон явно удивился моей осведомлённости.

— Наверное, бой с гвардией был весьма непростым? — с хитрецой поинтересовалась Ноа.

— Яой нам сдали без боя под обещание выпустить гарнизон, — удивился её вопросу граф, разводя руками. — Оно и неудивительно — там были только тыловики.

— Какое чудесное совпадение, что ценнейший предмет никто не охранял, — ехидно прокомментировала Ноа. — Так оно, конечно, каждый раз и бывает.

Кажется, Леон хотел продолжить свой рассказ, но мне удалось его упредить, выдвинув свою версию дальнейших событий:

— Вы со всей армией «слегка» подзадержались в тылах противника. Голодная, замёрзшая солдатня с радостью воспользовалась возможностью пограбить вражеские обозы. Далее, со стороны гор появляются крупные силы «лунных», мимо которых вы чудом проскальзываете на юг и начинаете движение к башне, — я самоуверенно ухмыльнулся. — Ничего не упустил?

— Для людей, судьба которых ещё час назад была неизвестна, вы оба неплохо осведомлены о том, что происходит, — подозрительно и недовольно заметил граф, всё ещё не понимая, к чему мы клоним.

Наступил уже мой черёд, имитируя скромность, потупиться и прояснить источник этих гениальных мыслей:

— Я бы сделал так же.

— Сделали бы что? — уточнил Леон, бросив ещё более подозрительный взгляд в мою сторону.

— Всему своё время, — отмахнулся я. — Что ещё нового?

— Да, в общем-то, ничего. Всё так. Сейчас идём к Сауму, «лунные» держатся от нас на небольшом расстоянии. Стоит сложить лагерь и двинуться в путь — сразу же появляется их лёгкая пехота, которая начинает беспокоить наш арьергард. — Дальнейшее было произнесено с такой кислой миной, будто граф целиком съел лимон: — Нам не хватает еды и припасов, но ещё сильнее — боевого духа. Люди измотаны, устали, а преувеличенные сведения о вашей гибели не самым лучшим образом сказались на их готовности продолжать борьбу до конца.

Было видно, что он говорит не столько за остальных, сколько сам за себя. Однако закончил свой рассказ Леон на куда более позитивной ноте.

— Уверен, когда солдаты узнают о вашем возвращении, это придаст им сил, чтобы маршем дойти до башни: тут недалеко, но между нами дозоры «лунных», и просто так прошмыгнуть никто не даст. Будет бой.

Граф оборвал свою речь, заметив, что мы с Ноа рефлекторно переглянулись, услышав это слово.

— Нам нельзя к башне, — напомнила Ноа с уверенностью.

Ни она, ни я ничего объяснять не стали — не время и не место.

— Как? Почему?! — удивился Леон нашему молчанию. — Это же безумие!

По совпадению сказано это было как раз в тот момент, когда мы вошли в лагерь. Проникнувшись моментом, я глубоко вздохнул, о чём сразу же пожалел.

— Дом милый дом.

Наша процессия произвела эффект взорвавшейся бомбы. Не в смысле разрушений, а в смысле «шо-то где-то ухнуло — пойду, гляну, чо там». Дело шло к вечеру — время, когда спешно доделывались все дела, словом, очень напряжённое, даже по армейским меркам, и поэтому народ собирался медленно, но лавинообразно.

Первые же счастливчики, которые лицезрели моё возвращение, даже глаза тёрли от изумления, а затем срываясь с места и, оставляя за собой инверсионный след, бежали будить друзей-товарищей.

С внутренним ликованием я взирал на стремительно меняющиеся лица своих подчинённых. Измождённость, безразличие ко всему, лень, которые мною ранее были замечены даже у Леона и которые буквально витали в воздухе, стремительно сменялись бурлящими эмоциями.

Кто-то радовался моему возвращению — это было заметнее всего, ведь по лагерю то и дело прокатывались волны криков «Слава Релайнду Рору!». Кто-то видел в происходившем скорый конец всем невзгодам. У кого-то на лице буквально читалось: «Ну наконец-то наведут порядок!».

Не мог я не заметить и ещё одну, казалось бы, крошечную деталь. На каждый восторженный взгляд, который приходился в мою сторону, был такой же, но уже куда менее восхищённый, если не сказать презрительный, направленный в сторону Ноа. Безусловно, последние номера «Вестника Войны» тут читали.

И чем дальше мы шли, чем больше собиралось вокруг народа, тем сильнее сжималась, словно улитка, прячущаяся в свою раковину, Кейтлетт.

— Если ты хочешь, чтобы эти люди тебя слушались и даже уважали — покажи им, что ты выше каких-то там слухов, — с улыбкой сообщил я полушёпотом.

Ноа удивлённо на меня посмотрела, а затем, благодарно кивнув, расправила плечи. Вряд ли ей стало лучше, но количество презрения в её сторону явно снизилось. Одно дело — испытывать негатив к слабым, ненавидеть сильных в разы сложнее.

Когда мы дошли до флагштоков, которые традиционно располагались возле небольшого плаца по центру лагеря, вокруг уже собрались все его обитатели, а значит, было самое время сказать что-нибудь эффектное, не слишком длинное и про победу.

— Я жив и вернулся к вам, мои солдаты!

Пришлось сделать паузу, так как что-то говорить в таком гомоне было просто невозможно. Пришлось дожидаться, пока страсти поутихнут, прежде чем продолжать.

— Но пришёл я не только с важным союзником, но и с дурными вестями!

На сей раз паузу пришлось выдерживать исключительно из-за драматизма.

— Кейл Ресс, который сейчас возглавляет армию «лунных», не просто малодушный перебежчик! Он собирается превратить наши любимые Игры в инструмент вражды и раздора, предав идеалы дружеского соревнования!

По толпе прокатился гомон возмущения.

— Именно поэтому рядом стоит моя самая верная соперница, боевой товарищ и друг — Ноа Кейтлетт. Вместе с вашей помощью мы докажем изменнику, что единство народов Тофхельма и Риверкросса, наши обычаи и традиции так просто не сломать! Победа будет за нами!

— Слава Рейланду Рору… — Пара голосов, один из которых принадлежал мне самому, добавил к этому кличу вторую половину: — и Ноа Кейтлетт!

Может, ответная реакция на такие изменения была и не самой восторженной, но начало точно было положено. Пока толпа ликовала, я сказал Леону, который тоже, пускай и не слишком эмоционально присоединился к общему восторгу:

— Соберите всех старших офицеров в штабе.

— Отдать приказание сворачивать лагерь?

— Нет. Считайте, что если мы сдвинемся хоть на метр южнее, то проиграли.

— М-м-м, ладно, — Леон вдруг бросил на Ноа взгляд, значение которого мне не удалось понять. — Кхм, у меня будет ещё небольшое дело, поэтому могу опоздать.

Это, мягко говоря, показалось мне странным заявлением, но с кем не бывает. Учитывая происходящее обычно, я бы предпочёл, чтобы граф опоздал часика на два или три.

— Должна признать, Рейланд, ты умеешь работать с толпой, — хоть и сказала Ноа это достаточно спокойно, но из её уст это прозвучало как наилучший из комплиментов.

— Это проще, чем кажется, тебе просто надо попробовать.

Кейтлетт усмехнулась и вздрогнула от неожиданности, когда толпа решила ещё раз выкрикнуть её имя.

— Нет, спасибо. Моё место в штабе, возле карты. Все эти крики… — она слегка поморщилась, — у тебя получаются лучше. Идём?

— Помахаем ручкой и пошли.

— Знаешь, почему я не люблю все эти речи? — спросила Ноа тихо и грустно, попутно махая рукой так, словно разгоняла комаров. — Даже ты, несмотря на всю свою искреннюю искренность, им врёшь.

— Почему это? — не понял я этих претензий.

— Ты же не сообщил им, что нам предстоит разбить в бою всех «лунных» силами этой вот могучей кучки.

— Конечно, не сообщил! Хорошие новости нужно выдавать постепенно, иначе будет передоз.

Явно не согласная со мной, Ноа ещё разок неуверенно махнула рукой и, развернувшись, пошла в штаб. Я тоже не стал сильно задерживаться и, постояв ещё пару минут, отправился следом.

По правде говоря, Ноа несколько сгущала краски, говоря о том, что нам предстоит разбить «лунных». Часть — безусловно, но одерживать полноценную победу было совсем не обязательно.

Парадоксально, но в этом сражении победой было бы прекратить его как можно раньше. А для этого требовалось просто найти кого-то достаточно разумного, чтобы он не только нас выслушал, но и что гораздо важнее услышал.

Проблема заключалась в том, что Кейл Ресс, велением короля Тофхельма, всё же стал командующим, что сужало список тех, с кем можно было бы поговорить ровно до одного человека — самого короля.

Рассчитывать же на то, что кто-то внезапно решит нарушить приказ не кого-нибудь, а вышестоящего командира, было бы слишком наивно.

Армейская вертикаль власти не предусматривала плюрализма мнений. Особенно во время битвы. Если есть замечания или возражения, их высказывают до, но никак не во время сражения.

Поэтому выбор у нас был не богат: либо пытаться убедить в неправильности его действий самого Кейла Ресса, либо попробовать достучаться до короля. В то, что Кейл внезапно решит передумать и в последний момент повернёт назад, лично мне верилось с трудом. Тут требовалось какое-то совсем уж определённое стечение обстоятельств.

Попытаться убедить короля на фоне ТАКОЙ альтернативы казалось вполне возможным. Кроме того, как метко заметила Ноа, к моменту разговора мы так или иначе выведем из битвы всё командование «лунных», а значит, у нас появится преимущество.

Увы, судя по всему это было едва ли не единственным нашим преимуществом в грядущем сражении. Против нас не воевали разве что деревья. Весь же остальной Тофхельм собрался под знамёнами Кейла Ресса, пылая праведным гневом и жаждая отмщения.

По самым скромным оценкам, его армия превосходила нашу раз эдак в десять. Тут бы начать давить качеством, и таковое у нас имелось: к этому моменту в моей армии остались только те, кто действительно умел сражаться. Только вот и силы «лунных» были не лыком шиты. Кроме толп всяких гарнизонных сидельцев, в их рядах имелись ветераны, но что ещё хуже — здесь, как и положено, рядом с королём находилась его личная гвардия.

Когда-то давно Рейланд Рор уже сталкивался с гвардией Тофхельма, и бока ему тогда намяли знатно. Эти ребята всю жизнь посвятили Играм, обучались безостановочно у лучших из лучших и получали отличнейшее снаряжение. Благодаря этому один гвардеец стоил сотни даже самых умелых бойцов, а уж если вместе собралась вся гвардия — будет больно.

— Немедленно отправьте разведчиков, чтобы те контролировали все перемещения «лунных». Пускай докладывают каждые полчаса, — это распоряжение я отдал как только вошёл в штабную палатку, и оно же было первым моим указанием за неделю. Вернуться к работе после недельных скитаний было почти приятно.

Лучше было бы, конечно, если бы меня сразу отпустили домой, но это ещё было впереди. Разумеется, за противником наблюдали и без этого, однако, имея дело с таким хитрецом как Кейл Ресс, перестраховаться никогда не было бы лишним.

Заняв привычное место возле карты, я с интересом взглянул на своих подчинённых. Увы, никакой взаимности не было: всё внимание в палатке было приковано к Ноа Кейтлетт, которая с непроницаемым лицом, скрестив руки на груди, стояла неподалёку от меня и смотрела в пустоту.

Повисла неловкая пауза. Пытаясь украсть у Ноа хотя бы кроху внимания, я выразительно прочистил горло. Куда там! Меня не удостоил внимания даже Гоа Эльт, который обычно желал знать всё!

Положение спасла неожиданно нагрянувшая в палатку Миюми. Моя помощница выглядела так, будто всю последнюю неделю провела в томительном ожидании момента моего возвращения, но умудрилась всё равно его пропустить. Шла она не с пустыми руками, а с целым подносом чего-то съестного и подозрительной, исходящей паром кружкой.

— Я… Я так… Так рада, — тяжело дыша, пытаясь одновременно вручить мне увесистый поднос и поклониться, сказала Миюми.

— Я тоже, очень, э-э-э, очень сильно скучал.

Всё моё внимание в этот момент занимала чашка. Что внутри — гадать не приходилось, вопрос был в том, как отделаться от необходимости это пить. Мой желудок после недельной диеты, состоящей из сухарей и воды, вряд ли был способен перенести такой удар.

Выход из патовой ситуации нашёлся быстро. Это было подло, но я переадресовал необходимость пить «кофе» Ноа.

— Миюми, сначала положено угощать гостей.

Моя помощница вздрогнула так, словно забыть такую деталь было для неё смерти подобно. Низко кланяясь, она вручила кружку.

Кейтлетт бросила подозрительный взгляд сначала на напиток, затем на меня. А дальше произошло удивительное: не дрогнув ни одним мускулом, Ноа спокойно отпила немного «кофе» и, сделав вид, что больше не хочет, вернула кружку.

— Отличный, кхм, напиток, — поблагодарила Ноа Миюми. — Принеси своему командующему ещё одну кружку. Только побольше, уверена, его мучает жажда. И не стесняйся с горчицей!

Зардевшись от неожиданного комплимента, на всякий случай поклонившись сразу трижды, Миюми оставила миску с бутербродами и, забрав ставший ненужным поднос, отправилась выполнять просьбу.

Я, провожая её взглядом, хотел было отвесить в сторону грядущих пищеварительных проблем Ноа скабрезную шутку, но стоило моей помощнице выйти, как раздался короткий вскрик, звон металла, словно кто-то кого-то ударил тем самым подносом по голове, а спустя пару секунд, потирая ушибленную голову, в палатку вошёл никто иной как Альт Цион в сопровождении Леона.

Выглядел адъютант Ноа грустно: обидно, наверное, быть одновременно и толстым, и голодным. Альт же вдобавок был ещё и уставшим: похоже, сидеть сложа руки ему никто не давал.

— Прибился к нам пару дней назад, — с усмешкой сообщил Леон. — Мы сначала решили, что это лазутчик…

Альт нервно вздрогнул. Судя по порванной одежде, пропустив стадию допроса, «лазутчика» в первую очередь побили.

— Они… — начал он, с мольбой глядя на Ноа. — Они сказали, что еду надо заслужить, но когда я отработал, дали только…

— Три сухаря, — невозмутимо прервал его граф. — Как и положено всем, кто только и может что таскать ящики. Кхм, командующая Кейтлетт, полагаю, это ленивое создание принадлежит вам?

Раздался смешок — Ноа явно понравилась формулировка. Некоторое время она взирала на Альта со смесью гнева и раздражения, словно раздумывая, что с ним делать. На самом деле, я знал ещё со времён того разговора перед каньоном, что Кейтлетт давно уже всё решила. Для вида она, конечно, будет злиться, но только для вида.

— В нашем положении разбрасываться даже такими лентяями, как ты, Альт, было бы расточительством, — наконец, словно судья, готовившийся вынести смертный приговор, сказала Ноа примерно таким же тоном. — Кроме того, полагаю, найти себе помощника сейчас будет не так просто.

Кейтлетт выразительно посмотрела на собравшихся, словно спрашивая, нет ли здесь желающих, а затем махнула рукой Альту, мол, иди сюда. Юноша облегчённо вздрогнул и, украв у нас бутерброд, поспешил занять себе место.

«Ну, наглец, надеюсь, здесь от тебя будет какой-то толк!» — подумал я, ревнуя свою еду.

Выборы старшего разведчика

― Поиски ничего не дали. Кейл Ресс исчез вместе со всеми своими пожитками абсолютно бесследно, — доложил мне Леон перед началом очередного совещания.

— И никто ничего не видел? — уточнил я.

Это было первое собрание штаба после нашего «прорыва». Со дня той знаменательной битвы, когда мне представилось поближе познакомиться с прапорщиком Любовым, минуло три дня, хотя по ощущениям все тридцать. Собственно о том, насколько дни были перегружены событиями, говорил тот факт, что только сейчас у меня и прочих офицеров нашлось время на что-то, кроме непосредственного командования.

Только-только оклемавшись после запуска человека в космос, мне пришлось бегать по полю сражения и собирать излишне увлекшихся за собой. Эльт, например, умудрился прорваться практически к самому лагерю Ноа, который защищали какие-то не дошедшие до поля боя резервы. Они численно превосходили отчаянную полубригаду в три-четыре раза, но выходить за стены лагеря и нападать побоялись, то ли ощущая подвох, то ли опасаясь, что противник может переносить бешенство.

На этом «хорошие» новости не закончились. Не успел я собрать свою армию воедино, как в полном составе объявились остатки союзничков, которые, конечно же, захотели пойти с нами. Как управлять такой толпой мне было неизвестно, но у них имелись столь необходимые припасы, тогда как наш обоз остался позади. Перед таким соблазном устоять было сложно, а я даже не пытался. Так сильно радуясь, что не придётся сидеть на диете из травы, я не смог вовремя заметить подвох, а потом стало слишком поздно.

С великим почётом, уважением и щепетильностью мне вручили скипетр Солнца — метровую палку с изящным орнаментом, которая вообще-то была очень важным артефактом: попади она к «лунным», те бы оказались в шаге от победы.

На мой немой вопрос «Какого лешего?» последовал ответ, что у короля был стратегический замысел, но что-то пошло не так, и теперь мне придётся всех спасать.

Почувствовав в его величестве родственную душу, ведь мои стратагемы тоже жили примерно час, самое большее два, я принял артефакт, тем самым обозначив себя как спасителя всего отечества. Моя скромность, и до того влачившая жалкое существование, тихенько удавилась на задворках сознания.

Оставалась сущая мелочь: придумать, как это самое отечество спасти, желательно до того, как до меня доберётся Ноа и остальные «лунные». Правда, сейчас они, рассеявшись после битвы, спешно отступали от нашего неспешного преследования.

Вишенкой на торте оставался вопрос моего возвращения домой. С каждым днём, проведённым в этом мире, я чувствовал, что данное решение ускользает от меня всё сильнее и сильнее. Границы между мной и Рейландом Рором меркли с каждым часом, проведённом в этом безумном калейдоскопе событий. Даже перед вездесущим Леоном уже не было нужды особо притворяться — лишь придерживаться каких-то местных норм. Исчезновение же Кейла Ресса поставило в этом вопросе жирную точку, отдав вопрос самоконтроля всецело в руки моей несчастной совести.

— Солдаты клянутся… — отрывая меня от размышлений, продолжил Леон.

― Уверен, — я отмахнулся от графа, — спроси вы у солдат, квадратное ли солнце, то все они на портрете матери поклянутся, что да. А если вы дадите им кисти и краски — ещё и нарисуют.

Леон смущенно потупился. С недавних пор солдаты боялись его до дрожи в коленках. Любой контакт с ним рядовыми воспринимался с такой обречённостью, словно их вот-вот расстреляют за измену родине. Причём спроси он их, изменяли ли они в самом деле, все будут клясться, что да, изменяли. Как именно, когда, зачем было абсолютно не важно.

Началось это при весьма забавных обстоятельствах. Уж не помню, зачем конкретно, но мне потребовалось от графа избавиться на пару часов, и ничего лучше, чем сказать Леону, что у нас пропадает кухонная утварь, я не смог придумать. С кухни действительно пропадали вещи, но, откровенно говоря, в количествах настолько смешных, что обращать на это внимание было попросту глупо. Хотя в нашем положении без снабжения, наверное, всё же стоило.

Однако я недооценил «глаза и уши короля», которые отправил с этим разбираться. В тот момент мои мысли были где-то далеко, а по телу разливалась приятная истома от целых двух часов, проведённых без присмотра излишне въедливого графа.

О последствиях я и думать забыл. Наслаждение от покоя было куда сильнее. Ровно до того момента, пока мой покой не нарушил явившийся от графа капрал. Тот был бледен и напуган, но при этом собран и сосредоточен. Он сообщил, что меня желает видеть граф Сайрас на кухне немедленно, дескать, Леон раскрыл важный заговор.

В иной другой ситуации капрал отправился бы с такими с требованиями от командующего по очень коротким, но неопределённым координатам. Но в этот раз моя интуиция забила набат во все колокола, и не зря.

На кухне меня встретила весьма примечательная картина недавнего обыска, который плавно перетёк в погром. Вся посуда была разбросана по полу, еда при этом, что удивительно, оказалась на потолке. По углам жались испуганные повара, а в центре помещения, привязанный к небольшому стульчику, дрожал какой-то полноватый мужичок. На него наседал, как коршун на свежее мясо, Леон Сайрас:

— Где поварёшка?! — орал граф грозно. — Ты не мог отдать её человеку из толпы!

— Но господин, это же всего лишь поварёшка, кому может быть… — пытался возражать работник кухни.

— МОЛЧАТЬ! — раздражённо прикрикнул Леон. — Вопросы тут задаю только я! Куда вы дели суповара? Где он?

— Н-но…

По кухне разлилась звонкая пощёчина.

— Где тело?! Признавайся! — громче прежнего прокричал граф. — Вы сварили его в каше? Или бросили в объедки?!

— Г-господин, я-я… — заикаясь, пытался ответить повар.

— Ты?! — вытаращился на него Леон, словно всё понял, хотя это вряд ли было так.

— Я-я-я… — несчастный терял на глазах не только дар речи, но и седел, стремительно превращаясь в старика. — Э-э-это я-я-я с-с-суповар…

С тех пор произошло две вещи: страх перед Леоном разошёлся по лагерю, а один вид графа вселял ужас в сердца и умы солдат. Сам же он по соображениям безопасности был вынужден начать готовить себе самостоятельно. Видимо, боялся, что повара не оценили его выходку.

Впрочем, сейчас это стало неактуально. Гораздо важнее было то, что наш старший разведчик, Кейл Ресс, как по фокусу словно испарился, причём прямо на глазах многотысячной армии, что вызывало неподдельное уважение к его таланту иллюзиониста.

― Трус!

Такое отношение не было чем-то из ряда вон. В Играх принимали участие относительно добровольно, особенно такие люди как Ресс. Подразумевалось, что отношение к воинскому долгу будет соответствующим.

Проявление трусости для рядового солдата грозило лишь насмешками со стороны братьев по оружию. Но для офицера бежать с поля боя было сродни самоубийству. Причём ещё непонятно, что было бы хуже. В одном случае твои дела, образно говоря, заканчивались, а с клеймом дезертира надо было ещё как-то жить дальше.

Судя по всему, точку зрения капитана Ноктима разделяли и остальные в штабе. А вот мне дезертирство казалось наименее возможным вариантом.

Кейл Ресс имел безупречную репутацию. Всю жизнь он строил мосты, как вдруг увидел овцу и решил всё испортить? Нет, я бы скорее поверил, что его похитили. Очень-очень вежливые похитители, которые заодно решили забрать его вещи, но не осмелились оставить прощальное письмо.

Это определённо было как-то связано с нашим разговором, произошедшим накануне, только как? Раз за разом я проматывал в уме тот диалог, пытаясь отыскать какую-то недосказанность, оговорки, словом, хоть что-то. Ресс определённо хотел мне что-то сказать, а точнее услышать от меня. Возможно, будь я чуточку откровеннее, всё пошло бы совсем иначе.

Не стоило забывать и про сны. Согласно им, Кейл предал сначала меня, а затем и Ноа, к которой переметнулся. Это было важно, но помогало мало, всё ещё не позволяя составить цельную картину происходящего. В частности понять, чего именно предатель хотел этим добиться.

Власти? Почёта и уважения? Звучало неплохо, но что-то не сходилось. Не таким человеком был Кейл.

«Впрочем, откуда мне знать, какой он настоящий?»

Как это ни странно, но он всё равно не был наиболее актуальной темой, из-за которой штаб собственно и собрался. Прокашлявшись и тем самым прервав бурное обсуждение на тему того, что случается с дезертирами после Игр, я громко спросил:

― Как бы то ни было, кто-то должен занять его место. Есть кандидатуры?

Этот вопрос мной был задан совсем не из-за отсутствия фантазии. Скорее из-за лени. У меня начинала болеть голова от одной попытки представить, сколько споров и свар мне придётся перенести, если новый разведчик будет выбран мной единолично. Приходилось играть в демократию, отчего моя голова начинала болеть, но уже по другому поводу.

Все в штабе притворно потупились. Тут бы удивиться скромности моих подчинённых, если бы она у них на самом деле была. Их растерянность была вызвана совсем противоположными чувствами: они все, может быть, кроме Леона, который желал лишь донимать меня от рассвета до заката, хотели занять место Ресса. Просто первого, кто вызовется, неизбежно будут сравнивать с остальными, что поставит его в невыгодное положение.

Ситуацию спас Гун-Гун, невесть что забывший на офицерском совещании:

― Гун-Гун желает быть разведчиком! Он разведёт всех «лунных»!

— Куда? По кабакам? — рассмеялся Эльт.

Большинство только посмеялись от этой фразы, но отдельно взятые глаза и уши короля обеспокоенно посмотрели на меня, опасаясь, видимо, что я приму это предложение.

Моя же фантазия в это время попыталась нарисовать Гун-Гуна, который спокойно и обстоятельно делал доклад возле карты. Где-то на этапе «спокойно» всё и завершилось, вылетев с критической ошибкой.

― Нет, — коротко сказал я чудаку и повторил вопрос: — ещё кандидатуры?

На этот раз, как я и опасался, вызвались все, кроме Леона. Учитывая, что в палатке были люди, представляющие различные подразделения моей армии, конкурс получился большим, чем на место в корпорации «нугл».

Всё это были абсолютно разноплановые люди, кто-то смелее, кто-то смекалистее, кто-то осторожнее. Взять того же Эльта — смелый, отважный солдат, рубака-парень, свой в доску у подчинённых. Чем не идеальный кандидат?

Но не так давно я уже убедился в его способности вести себя скрытно и незаметно. Она отсутствовала.

Ещё он достаточно здорово рисовал карты. Правда, получившееся скорее годилось для демонологических ритуалов, нежели для анализа происходящего.

Ноктим тоже годился — опытный солдат, уважаемый ветеран, любитель табачка. Последнее и рубило идею прямо на корню. Последнее, что мне нужно было — это разведчик, которого будет видно из-за линии горизонта.

Ещё вполне подходил капитан Кай. Новичок в нашем бродячем цирке, по совместительству самый молодой из присутствующих. Обычно это о многом говорило, но не в этот раз.

Кай действительно рано выбился в капитаны — это были его первые Игры в этом звании. Но, как я уже убедился, думал он в первую очередь своими кулаками, используя голову в качестве весомого аргумента, которым можно было при случае ударить противника. Дай ему хоть чуть-чуть свободы, и он побежит ломать лица всем встречным «лунным» вместо наблюдения за ними. А так как это и было основной обязанностью прямо сейчас, я не видел смысла что-то менять в этом борделе.

У меня имелся свой фаворит на этих «выборах». Только, к сожалению, моя персональная заноза в заднице и, возможно, лучший кандидат из имеющихся не поднял руку.

Во-первых, было бы здорово занять Леона чем-то помимо бесконечных придирок к моим решениям. Во-вторых, граф был тем ещё пацифистом и драк со своим участием старательно избегал. Пожалуй, он один во всём нашем цирке был способен за кем-то проследить без риска ринуться в бой по велению своей левой пятки, жаждущей новой медали. В-третьих, Леон неплохо управлялся с пером и бумагой. В этом я убедился, когда скинул на него всю бумажную волокиту. Тогда мне казалось, что это — хороший способ от него отделаться. Не сработало. Зато теперь в моей армии с бюрократией было даже лучше, чем у Ноа, которая, как я знал по памяти Рейланда Рора, и шагу не могла ступить без издания очередного указа или декрета.

И всё же я сомневался насчёт этой кандидатуры. Был риск, что граф, как и в схожих ситуациях ранее, своё назойливое присутствие рядом со мной ничуть не сократит, а даже напротив — приобретёт в аргументации.

Назначить кого-то просто так от балды тоже было можно. Но по опыту замены одного выбывшего капитана мне хорошо было известно, к чему это может привести. Тогда я тоже не глядя принял решение, выбрав наобум из предложенных Леоном кандидатур. Закончилось в итоге всё натуральной осадой моего жилища и бесконечных распрях. Карьеризм в рядах местной армии принимал армейские же масштабы.

За новое звание подчас разворачивались такие баталии, по сравнению с которыми остальные битвы, происходящие во время Игр, казались потасовкой перед детским утренником за право быть снежинкой.

Помимо естественной гордости, когда каждый считал именно себя достойным, несмотря ни на какие очевидные «но», дело ещё было и в том, что новое звание или должность можно будет предъявить в следующий раз, а это многого стоило. Если человек был на прошлых Играх старшим разведчиком, значит, и на следующих должен занимать схожую должность.

В этом, к слову, заключался забавный парадокс. Разведку и тех, кто в ней служил, откровенно презирали, однако получить соответствующее звание все были очень даже рады. Дело в том, что звание «главного разведчика» равнялось капитану, а это неплохой задел для дальнейшего повышения.

Пока я искал изящный способ избавиться от назревающей головной боли, не прибегая к альтернативной медицине, Гун-Гун вновь решил заняться самовыдвиженчеством.

― Гун-Гун мог бы найти Миюми! — предложил чудак, явно считая это хорошей рекомендацией.

Достижение было так себе, тем не менее, зная, с кем имею дело, я на всякий случай уточнил:

― Зачем искать Миюми?

― Её уже два часа нет в лагере!

― Откуда… — я хотел было поинтересоваться, откуда он это знает, да ещё и с такой точностью, но вовремя себя остановил ― в некоторые вещи лучше не углубляться.

Впрочем, мне показалось, что это можно было использовать с пользой.

«Устрою небольшое дружеское соревнование, разве может что-то пойти не так?»

Потерев переносицу, я с коварной улыбкой оглядел всех присутствовавших и объявил:

― Кто первый приведёт сюда Миюми, тот и станет новым старшим разведчиком! Можете…

Договаривать никакой необходимости не было.

― Вы уверены, что это хорошая идея? — чопорно поинтересовался Леон, когда орущая и сбивающая друг друга толпа удалилась. — Враг не дремлет…

― О-о-о, вы правы, граф! — с усмешкой ответил я. — Ноа, как истинное зло, вообще никогда не спит!

Идея устроить из поиска нового разведчика соревнование разонравилась мне меньше чем за час. Именно столько времени потребовалось моим подчинённым, чтобы превратить происходящее в невесть что. Вот что мне мешало твёрдо рыкнуть, назвав свою кандидатуру? Ничего. Настоящий Рейланд Рор так бы и сделал, не сомневаясь ни секунды. Я же решил избежать проблем и… результат был предо мной как на ладони — ещё больше проблем, чем в начале.

Глядя на происходящее, мне всё больше казалось, что пока более актуальным был вопрос не о спасении отечества и победе в Играх, а об окружавших нас лесов. Наблюдая за столбом дыма вдали, я отвлечённо спросил:

― Как думаете, граф, кто вернётся с Миюми?

Мы с Леоном стояли на опушке, чуть в стороне от расположившегося позади лагеря, и, вяло переговариваясь, наблюдали за продвижением поисков. Со времени начала соревнования прошло уже полтора часа, и вести из леса приходили одна страшнее другой.

Эльт не поделил с пчёлами малину и уже вовсю руководил осадой улья. Лой Ноктим уронил трубку и устроил небольшой пожар. Оставалось надеяться, что Миюми в тех двух гектарах леса не было. Гун-Гун подрался с деревом, итоговый счёт вышел два-четыре в пользу «зелёных». Какой-то капитан какой-то там бригады поспорил, что маленькие красные ягоды ― съедобные, и теперь у нас было уже две командирских вакансии.

— Глубоко несчастный в своей глупости человек, — высокомерно фыркнул Леон.

Подобные интонации я слышал у него не впервые и по опыту знал их причину: Леону здорово не нравилось происходящее, но так как связано это не с объективными причинами, а личными, то претензий он высказывать не станет.

Сам не знаю зачем, наверное, для поддержания беседы, но я попытался его урезонить:

— Вы слишком к ним строги, граф. Ребята, может, последний раз видят нормальный лес на ближайший месяц. Шишки там…

Прерывая меня, из леса раздались панические крики.

— А вот и крики восторга от шишек, — саркастично заметил Леон.

— Откуда вы родом? — упреждая грядущий поток претензий, сменил я тему разговора.

Обычно такие вопросы вызывали практически у любого собеседника целый словесный шторм, но только не в нашем случае.

— Файфик, — нехотя ответил граф.

Мне это название практически ни о чём не говорило. Вроде как именно там печатали «Вестник Войны», а ещё город почему-то называли «двуединым».

— И как живётся в двуедином городе?

— Море, чайки, белокаменные мосты через «Королевскую» и красивые закаты, — тоном, будто окружавшие нас лесистые холмы были ему куда приятнее, ответил Леон.

Видно, граф не очень хотел вспоминать о том, что где-то там его ждёт домик в райском местечке, а он, вместо того чтобы наслаждаться жизнью, наблюдает за тем, как стадо идиотов уничтожает лес.

— Скучаете по семье? — ещё одна благодатная, как мне казалось, тема для беседы.

Я знал, что где-то там, за рамками всей этой истории Леона ждёт жена, хотя он сам распространяться об этом не спешил.

— Разумеется, — в тоне его голоса чувствовалось, что граф и представить себе не может, как можно не скучать по родным в таком положении.

— Вы много пишете семье, надеюсь, хе-хе, в этих письмах нет никаких военных тайн? — мне захотелось обратить всё в шутку, пускай и не слишком хорошую.

Я рассчитывал на какую угодно реакцию, от непонимания до возмущения, но, к моему удивлению, Леон лишь усмехнулся и как бы вскользь заметил:

— Возможно, если бы вы хоть иногда писали своим родным, то у вас не было бы времени лезть в чужую личную жизнь.

Тут он меня уел по полной. Писать письма на Землю было достаточно глупо, а у Рейланда Рора Игры полностью заменяли и семью, и личную жизнь.

Прервав наш разговор, из леса вышел капитан Кай, весь в иголках и очень расстроенный. Он вроде как искал Миюми, карабкаясь по деревьям, и не удержался на ветке. Когда капитан подошёл, я подавил в себе желание спрашивать, почему он выбрал именно этот способ поискать, и не перепутал ли Кай мою пухлую помощницу с Тарзаном, но вместо этого вежливо поинтересовался текущей обстановкой.

― Гун-Гун подрался с деревом! — вид у капитана был таким, словно он глубоко восхищается этим поступком, на его лице просто читалась застывшая фраза: «Бей дерево — спасай отчизну».

― Да, я уже наслышан…

― Нет, ещё раз! — возразил Кай. — Пока липа ведёт!

Я глубоко вздохнул и всерьёз начал думать над тем, как бы это всё закончить без дальнейших потерь в личном составе или серьёзного ущерба для природы. Неожиданно кто-то коснулся моей руки, привлекая внимание.

За спиной обнаружилась Миюми с подносом, где жёлтым дымом коптил напиток, который она называла кофе, и какая-то простенькая снедь. Больший вопрос, чем что она здесь делает, вызывало лишь только то, почему девушка, несмотря на все протесты, продолжала готовить мне кофе.

― Вы пропустили обед, с… кхм, командующий, поэтому принесла его сюда, — сообщила немного растерянно Миюми.

― Спасибо, постой с нами, — окинув её насмешливым взглядом, сказал я. — Ты, кстати, когда вернулась?

— Да с час назад, — не задумываясь, очень довольная тем, что услужила мне, ответила девушка.

Леон с подозрением посмотрел сначала на Миюми, а затем на меня.

― Я правильно понимаю, что вы…

― Нет, честно, не знал.

― Может, им подать какой-то сигнал? — предложил Леон, неодобрительно качая головой.

― Могу подудеть! — навострив уши, предложила моя помощница.

― Ага, вы представляете себе последствия? — поинтересовался я у графа с усмешкой.

― В каком смысле?

― Как бы объяснить, эм, Миюми, у тебя к дудке прилагалась книжка, сколько сигналов ты выучила?

Девушка с гордостью, будто это её величайшее достижение, ответила:

― Один!

― Надо полагать, примерно столько же, как и остальные, — размышляя, прикинул я. — Смысла спрашивать, какой именно, тоже нет. Граф, вы уверены, что получи тот же Эльт приказ к атаке, он воспримет его правильно?

― Может, тогда послать солдат на прочёсывание? — предложил Леон с опаской.

― Мы уже отправили туда тех, кто считается лучшими из лучших, вот что вышло, — я кивнул в сторону пожара и продолжил. — Представляете, что останется от леса, если в нём окажутся все остальные?

Леон тактично замолчал, видимо, ожидая, когда я предложу свой вариант действий, чтобы начать его оспаривать. Однако, к его разочарованию, мне пришла в голову совсем другая мысль.

― Золотце, а что ты вообще делала в лесу?

Судя по забегавшим по сторонам глазам девушки, не было похоже, что она горит желанием отвечать на этот вопрос. К счастью, врать Миюми не умела, поэтому, зардевшись, потянула:

― Ну-у-у…

― Ближе к сути, пожалуйста.

― Эм, — Миюми глубоко вздохнула и быстро затараторила, словно надеясь сбить меня этим потоком слов с толку: — искала призрака Глубокой Чащобы, который по легендам умеет исцелять все болезни, пахнет апельсинами и выглядит как золотой тюлень!

— Как же меня достали все эти духи, сколько их здесь?! — тихо простонал я.

Куда более практично настроенный граф с очень серьёзным видом посмотрел девушке в глаза, наверное, проверяя, не расширены ли у неё зрачки. Мне же, привычному к таким вещам, оставалось только устало потереть переносицу и сообщить очевидное:

― Миюми, во-первых, откуда ты всё это вот тащишь? Во-вторых…

На самом деле, я не рассчитывал на ответ. Даже более того: мне абсолютно не хотелось его получать в какой бы то ни было форме. Не потому, что было всё равно. Ещё в детстве, пораньше вернувшись из школы домой, я на собственном опыте убедился, что иногда лучше не возвращаться раньше обычного и уж точно не спрашивать, застав родителей за интересным занятием, откуда берутся дети. Однако Миюми вместо ответа ловко извлекла из одежды небольшую брошюру. От увиденного у меня глаза на лоб полезли. Не сдержавшись, я прочитал вслух:

— Кхм, самый наиболее полный каталог артефактов и магических созданий, которые вы можете встретить в быту, приготовить и выжить после употребления. Авторы, м-м-м, некто «С» точка и «Ф» точка.

Закончив читать и почувствовав, как тупею на глазах окружающих, я, скомкав, выбросил листик и серьёзно посмотрел на девушку.

— Миюми, послушай, я понимаю, что реальный мир весьма скучный… — как назло именно в этот момент в лесу что-то взорвалось, напрочь испортив мою речь и заставив искать оправдания вместо донесения глубокого смысла. — Видимо, кто-то на поиски тебя взял с собой гранату, с кем не бывает! Так, о чём я? А, точно! Так вот, скучный…

Прогремел второй взрыв, который ещё сильнее прежнего поколебал мою позицию.

— Нечётное количество — плохая примета, делов-то. Но не будем отвлекаться, — я выждал пару секунд, убеждаясь, что больше взрывов не случится. — Хоть реальный мир и скучный, но уходить в выдуманные — не повод. И вообще, это, скорее всего, Гун-Гун. Поверь моему опыту.

― Я тоже так подумала, поэтому решила сходить и проверить! — кивнула, соглашаясь с моим предположением, девушка.

Угадать, что произошло дальше, не составило ни малейшего труда.

― Ты потерялась?

― Нет! — оскорбилась Миюми. — Я его нашла!

Я осмотрелся, однако ничего тюленеобразного вокруг не наблюдалось, поэтому пришлось уточнить.

— Гун-Гуна? Или духа?

― Духа, конечно! Сейчас приведу! — Миюми куда-то умчалась с самым решительным видом.

― Вы не задумывались о том, чтобы проверить её психическое состояние? — даже не пытаясь говорить тихо, поинтересовался Леон. — Как она вообще оказалась здесь, у вас?!

— Странности притягиваются, — отвлечённо ответил я и отмахнулся от него. — Миюми у нас профессионал, можно сказать, дипломированный специалист по паранормальным явлениям. Разве можно губить такой талант таблетками или, упаси боже, образованием? — заметив возвращающуюся девушку и того, кого она с собой вела, у меня на лице расцвела ухмылка, — к тому же, боюсь, граф, в этот раз призрак более чем материален. Судя по форме — приведение работает на «лунных». Либо Ноа освоила некромантию — и нам конец, либо это что-то новое.

Моя помощница, заручившись помощью пары солдат, и вправду привела небольшого плюгавенького старичка с отличительными знаками наших противников и здоровенной шишкой на голове, которая в свою очередь демонстрировала текущую принадлежность к «солнечным».

Осмотрев его, я скорчил злодейскую гримасу и с намёком сказал:

― Ну, на тюленя не слишком похоже, апельсинами не пахнет, но это всегда можно исправить. Так что, будем говорить или мне послать за нитками, иголками и ароматизаторами?

Старичок вздрогнул, сглотнул и начал говорить:

― Мне… мне было приказано наблюдать издали за перемещениями вашей армии…

Ничего удивительно и странного в этом по сути не было. Ноа и раньше таким промышляла, однако я заметил, что горе-разведчик чего-то не договаривает.

— И всё? Что ж, видимо, всё-таки придётся нести нитки…

Моя репутация куда лучше прямых угроз, поэтому старичок мгновенно сломался.

— Нет! Не надо! Мне приказали ночью добавить это в воду…

Нам предъявили небольшой пузырёк без каких-либо опознавательных знаков и с синеватой жидкостью внутри. Откупорив, я убедился, что пахнет жидкость горечью вперемешку с какими-то травами.

— Леон, вы разбираетесь в таких вещах?

Граф осмотрел пузырёк, встряхнул его, затем открыл и, мизинцем попробовав на вкус, заключил:

— Похоже, какое-то слабительное.

— Н-да, на лимонад и вправду не очень похоже, — согласился я и с удивлением отметил: — Ноа наконец смогла в диверсии?

Пришлось ещё раз с подозрением посмотреть на старика-разведчика. На этот раз даже угрожать не потребовались.

― Я… я был против! — заявили мне в лицо. — Но этот новый капитан, Кайл Расс, убедил её и…

― Забавное совпадение, — прерывая его, с намёком заметил Леон.

О пророческих снах я ему не рассказывал, поэтому для него куда именно делся Кейл было новостью. Для меня же это стало хорошим поводом убедиться, что все эти сновидения — не просто бред уставшего человека, и в них действительно есть смысл или по крайней мере какие-то точки пересечения с реальностью.

— Мда, так себе совпадение, — понимая, что от меня ждут ответа, сказал я.

Сразу отпало желание продолжать эту потеху с поисками Миюми в лесу. Лафа закончилась: похоже, Ноа и её армия начали приходить в форму после последнего поражения. Нужно было заканчивать цирк и возвращаться к более актуальным проблемам — командованием армией так, чтобы победить на Играх.

― Леон, ступайте в лес и прихватите с собой мою помощницу, — устало приказал я.

― Это зачем? — не понял меня граф.

― Ну, вы её нашли, покажете это остальным, и с завтрашнего дня жду от вас точных и свежих донесений.

― Но я же…

Леона передёрнуло как от удара молнией, когда я положил ему руку на плечо и, пристально глядя в глаза, заявил:

― Либо вы, либо Гун-Гун.

Кажется, граф на секунду готов был даже на второй вариант, но затем сдался, поник и кивнул. Жестом он пригласил Миюми в лес и с видом, будто отправляется топить котят, побрёл за ней.

― Не забудьте забрать остальных! — крикнул я ему вслед и вернулся обратно в лагерь, целиком погруженный в размышления насчёт грядущего.

Начало новой шахматной партии

Альт Цион, насвистывая какую-то мелодию, кивнул в знак приветствия караулу командующей и, ничуть не утруждая себя такой банальностью как стук или иной способ обозначить своё появление, вошёл внутрь её жилища.

То, что предстало перед его глазами, ужасало до жути. Что ни говори, Ноа Кейтлетт была ужасна в гневе и кошмарна во всём остальном. Стоило довести её до белого каления, как наихудшие из её привычек вырывались наружу, забирая контроль тела несчастной женщины. В таком состоянии она могла часами предаваться самым отвратительным из своих пороков.

Иными словами, Альт Цион увидел перед собой идеально убранное помещение, блистающее чистотой и свежестью. Виновница этого вопиющего порядка сидела в позе лотоса, окружённая ароматическими свечами, старательно делая вид, что медитирует. На вошедшего адъютанта она никак не отреагировала, если не считать слегка приоткрывшегося на секунду глаза.

Альт хмыкнул и, пожав плечами, нагло уселся за её стол, принявшись деловито изучать вести с полей сражений. Ничуть не смущаясь, он зачерпнул из вазы горсть карамелек, накануне подаренных Кайлом Рассом, и принялся громко ими хрустеть.

― Зубы испортишь, — меланхолично заметила командующая.

― Я их, ХРУМ, чифю, ХРУМ, по утфам…

Командующая на секунду прервала медитацию, чтобы посмотреть на кривые, желтоватые зубы своего адъютанта ― мечту стоматолога, и вновь вернулась в расслабленное, отрешённое состояние.

Альт тем временем обнаружил под столом измятую, скомканную газету «Вестник Войны». Этот выпуск он прочёл ещё вчера, но от скуки перечитал заголовки. Те как обычно фонтанировали независимой, непредвзятой журналистикой:

«Рейланд Рор ест детей: ложь или новое кулинарное веяние?»

«Южный лев идёт на север: стоит ли прятать женщин?»

«Шокирующее признание капрала Труста о том, как Рор обращается с пленными».

«Топ-10 кулинарных советов сезона от Миюми Цион: готовим вкусные напитки вместе».

«Сложный выбор: выбираем кровлю в новом сезоне».

«Рубиновый рыцарь ― предатель или непонятый герой?»

«Сводки с полей сражений, прогнозы, аналитика, сплетни»

«Компрометирующие новости о командующей Ноа Кейтлетт: сто три заповеди спокойствия против сорока семи известных!»

Подумав о том, что одно отсутствие статьи про то, что Рейланд Рор — моллюск, это уже сам по себе неплохой рост. Альт дочитал корреспонденцию и, убедившись, что больше своё любопытство он ни на чём выместить не может, спросил:

― Вчера прибыл королевский гонец, но письма здесь нет…

― Оно… — вздрогнув от вопроса, как можно спокойнее постаралась ответить Ноа, — пострадало во время уборки.

― Полагаю, король желает видеть успехи? — предположил Альт, после того как бросил многозначительный взгляд в сторону мусорки, где лежала целая гора «пострадавших» вещей.

Ноа ничего не ответила. Молча она поднялась, затушила ароматические свечи и кивнула на карту в тот участок, где располагались силы «солнечных».

― Этот нахал не только удвоил свои силы, но и каким-то образом заполучил себе скипетр Солнца! Не знаю, с чего его одаривают такой милостью…

— Хе-хе, — Альт не сумел сдержать смешок, за что получил в свою сторону полный гнева взгляд. Стараясь смягчить удар, он аккуратно предположил: ― Возможно, это вызвано тем, что командующий Рор лучше преподносит свои успехи?

― Вчера, ваше величество, мы перешли реку прямиком в болото! Вот тебе медаль, Рор! — передразнивая и нервно расхаживая по комнате, заметила Ноа. ― Потом я гнал войска без передышки два дня, чтобы сразу кинуть их в бой! Вот ещё одна медаль, Рор! Ах, так ты ещё и победил! Вот тебе скипетр!

Альт тактично промолчал. Командующая, чуть успокоившись, безвольно махнула рукой в сторону карты и призналась:

― Я не знаю, что тут ещё можно сделать. Этому наглецу везёт настолько, что скупи он все лотерейные билеты, каждый окажется выигрышным! — Ноа пристально всмотрелась в карту, словно искала там ответ, почему Рейланду так везёт, и продолжила. — Каждое моё действие встречает самый неожиданный, самый абсурдный отпор, и это работает! Если так будет продолжаться дальше — ты можешь паковать чемоданы.

Альту Циону паковать чемоданы и возвращаться домой совсем не хотелось. У него давно витала одна мысль, но высказать её он решился только сейчас, пока они с Ноа Кейтлетт были наедине:

― Ваш штаб не очень-то стремится к победе, скорее…

— Скорее это сборище ослов считает, что они уже победили и вовсю мысленно делят награды, — Ноа прервала его на полуслове, кивая в знак согласия. — При этом им хватает наглости изучать каждый мой приказ через такую лупу и столько по времени, словно я тут с другой планеты свалилась!

Она раздражённо хлопнула себя по боку и указала на место, где ранее состоялось сражение.

— В том бою капитан Женар, командующий нашим правым флангом, проигнорировал три моих прямых указания сместиться в центр и поддержать центр. Три!

— Может быть, он просто набожный? — ехидно уточнил адъютант.

— Может быть, он просто идиот, который смотрит в карты чаще, чем на поле брани?! — вспыхнула Кейтлетт. — Лично он объяснил своё решение тем, что действовал по моему плану!

— Каков нахал! — не сумев сдержаться, неосторожно ляпнул Альт.

Командующая бросила на него полный злобы взгляд, раздражённо фыркнула и принялась глубоко дышать, стараясь вернуться в спокойное состояние. Альт прекрасно понимал, в чём причина такого неповиновения. Ноа Кейтлетт всегда была белой вороной среди остальных офицеров. Пока она побеждала — всё шло нормально, и её слушались беспрекословно. Однако сейчас Ноа не просто проигрывала, она терпела поражение за поражением, в то время как остальные силы «лунных» уже победили. Если так продолжится и дальше, то её попросту сместят, даже вопреки воле короля.

Альт, который сейчас мог спать до обеда, питаться со стола командующей, свободно читать её письма, вздрогнул, представив на месте Кейтлетт любого другого офицера. Где ещё ему удастся найти такую халяву?

― К счастью, сейчас у офицеров появился кумир, которому они смотрят в рот и верят каждому слову. Даже не обращая внимания на его профессию, — желая помочь не только ей, но и себе, заметил адъютант. — Если бы он занял нашу позицию, может, ему бы удалось сместить их внимание со шкуры живого тигра на его когти.

Командующая сильно задумалась. На одной чаше весов оказывалась её гордость ― просить о помощи, значило признать, что сама она не справится ― на другой же та же самая гордость, не желавшая проигрывать Рору.

— Убедить офицеров ― это одно, но нам нужен план, хороший план, — слегка подначивая Альта, сказала Ноа.

Адъютант, крайне довольный тем, что к нему наконец решили прислушаться, ответил:

— Дайте мне карандаш и двадцать… Нет, десять минут!

Кайл Расс ― неотразимое воплощение мужества, смелости, уверенности, как в себе, так и в окружающих, ― явился сразу же. Несмотря на раннее утро, он был идеально выбрит, одет в новенькую форму со знаками различия капитана и излучал такую любезность, что впору было называть в честь звезду.

За те две секунды, что он пробыл в палатке, Кайл успел отвесить скабрезную шутку в сторону Альта, сделать комплимент Ноа и, залихватски усмехнувшись, попридержать ей дверь, хотя она даже не успела встать со своего места.

Кейтлетт, не желавшая растрачивать время попусту, сразу же перешла с её точки зрения к главному:

― Что вы думаете о нашем противнике, Рейланде Роре?

― Авантюрист и нахал, но, должен признать, не без чувства собственного достоинства, — ответил Кайл не раздумывая. — Хотя мы мало с ним контактировали, моей ролью было изображать одного из тыловиков, я мог чего-то не заметить.

― Тем не менее ему достался скипетр Солнца… — нехотя сообщила Ноа.

― Не может быть! — искренне удивился Расс.

Альт во время их разговора занимался тем, что делал вид, что внимательно изучает обстановку на карте, однако в этот момент недоверчиво посмотрел на него. Расс продолжал сиять, подобно солнцу, что ему удавалось с лихвой, учитывая, что настоящее в это время было скрыто за тучами, но по его виду нельзя было сказать, что это для него новость.

— Тем не менее это так, — продолжила Ноа, тоже догадавшись, что шпион скромничает. — Очевидно, что теперь он двинется на север. Хотя пока топчется на месте и зачем-то жжёт леса.

— Север — это горы, — пожимая плечами, заметил Кайл. — Если чем наш Тофхельм и знаменит, так это ими. Пускай лезет, если ему так надо, только на тёплый приём рассчитывать не стоит.

— Вы так уверены? — удивилась Кейтлетт.

— Нет, конечно, но, глядя на вас, невольно заразишься оптимизмом, — чарующе улыбаясь, сказал шпион.

Его удар прошёл мимо. Ноа Кейтлетт, которая излучала во всех спектрах такой скепсис, что в её честь тоже стоило что-нибудь назвать, криво улыбнулась. Она кивнула на карту, где уже был набросан план Альта.

— Я… — Адъютант обиженно хмыкнул, на что командующая едва не прожгла его взглядом насквозь. — Я пришла к схожему выводу. Пока тигр будет ползать по горам, мы соберём силы, найдём подходящее место и зажмём его в тиски.

— На вашем месте, командующая, я бы распорядился максимально ослабить гарнизоны, — внимательно изучив карту, заметил Кайл.

— Зачем? — уточнила командующая.

— Ни один из них не задержит «солнечных» более чем на день, так в чём тогда смысл впустую терять людей? — Ноа кивнула, показывая, что согласна с этим, однако, к её удивлению, Расс решил развить мысль: — Я бывал в тех горах не одну сотню раз, а всё потому, что каждые игры нужно перерисовывать карты заново. Там практически нет названий, одни координаты, и на каждой кочке стоит наш форт. Если Рор хочет туда влезть — пускай. Мы, очевидно, не можем ему помешать.

— К сожалению, мой штаб считает, что мы должны сражаться до последнего, — как бы вскользь заметила Кейтлетт. — Боюсь, они просто проигнорируют такой приказ, если его отдам я.

Расс улыбнулся широкой, проницательной улыбкой. Ноа с холодком поняла, что он ждал этой фразы с самого начала разговора.

— Сражение до последнего вздоха не обязательно означает, что мы должны этот последний вздох приближать как можно скорее. Есть и другие способы измотать противника, — шпион извлёк из одежды небольшой пузырёк и, поставив его на стол, сообщил: — именно этим Рейланд Рор отравил ваши войска. Если он может игнорировать наши традиции, то почему мы не должны отвечать тем же?

Альт нервно сглотнул. Их положение, конечно, было не очень, но чтобы настолько? Да и Ноа в жизни не…

— Я согласна, — удивив всех, решительно ответила командующая. — Если этот наглец решил играть грязно, надо ему показать, что он не один умеет так делать.

Адъютант обеспокоенно посмотрел на свою командующую, пытаясь понять, почему она приняла такое решение. И если мстительный огонёк в её глазах его не слишком удивил, то довольная ухмылка на лице Кайла смутила Альта куда сильнее. Чему это он так радуется?

— Молодой человек, вы не могли бы сходить за завтраком? — вдруг сказал шпион, обращаясь к адъютанту.

— Разве я больше… — неуверенно попытался избежать поручений Альт, но его прервала Ноа.

— Сбегай нам за завтраком и про кофе не забудь. И побыстрее.

Буркнув себе под нос что-то про пренебрежение к работникам умственного труда, Альт нехотя поплёлся выполнять поручение.

Путь на кухню он знал лучше всех в лагере и при некоторой доле везения мог дойти туда даже с закрытыми глазами. Не то чтобы Ноа так много ела, скорее наоборот.

Альт же подобного пренебрежения к требованиям своего организма не понимал. Он вообще считал, что имей каждый возможность спать и есть сколько угодно, всем жилось бы куда лучше. Разумеется, за исключением производителей зеркал и весов, но интересами этих подлецов можно было и пренебречь.

Сегодня на кухне орудовала кухарка Доброва, которую Альт искренне считал секретным оружием «лунных» на тот случай, если дела на Играх пойдут совсем уж худо. Это милое, утонченное создание словно было создано для того, чтобы убивать и калечить. С её «параметрами» это было совсем даже не сложно. Те цифры объёма, которая каждая женщина желала видеть у себя в районе бёдер, у Добровой были вкачаны в бицепсы. Об остальном и говорить нечего: адъютант никогда не видел огров, но, глядя на неё, очень хорошо представлял, какими именно они должны быть.

Ещё у этого милого создания где-то был муж в звании прапорщика, по слухам ни в чём не уступающий своей супруге, но с ним адъютант до сих пор не пересекался.

Глядя на то, как кухарка голыми руками отбивает здоровенные куски мяса, Альт вежливо покашлял, привлекая к себе внимание. Доброва глянула на него одним глазом, влепила мясу удар такой силы, что даже столешница затрещала, и подбоченилась.

— Чего ты тут свои сопли мне разносишь?

У Альта был с десяток ответов различной степени ироничности, однако он подавил в себе желание высказаться. Доброва была, пожалуй, единственной во всей армии, с кем Альт никогда не пытался препираться. Да, несколько секунд смеха над ней продлевала жизнь минут на пять, но в случае провала её лёгкий тычок или оплеуха сокращали её сразу на десятилетие.

Вместо этого адъютант, сделав важный, немного высокомерный вид, сообщил:

— Командующей Кейтлетт и капитану Рассу нужен завтрак, с кофе, если можно.

Доброва пожала плечами и, отвлекшись от избиения того, что, возможно, ещё вчера дышало, бегало и кричало «за Риверкросс», достаточно быстро принесла специальный двухэтажный поднос, куда слишком ловко для своих габаритов поставила несколько тарелок, чашек и прочих атрибутов утреннего приёма пищи. Неожиданно, словно что-то вспомнив, она остановилась и подозрительно заметила:

— Сегодня на имя командующей уже брали завтрак! Какой-то маленький поросёнок вроде тебя.

Альт натянуто улыбнулся — это был он сам. Ноа практически никогда не завтракала, ограничиваясь кофе и чтением нескольких донесений, после которых аппетит у неё пропадал как минимум до обеда. Чем адъютант и пользовался, расширяя свой рацион почти в два раза.

Не то чтобы в армии было плохо с припасами, скорее наоборот, в первую очередь благодаря крайне строгой отчётности, которую сама Кейтлетт и ввела. Согласно ей, каждому человеку в сутки полагалось ровно три порции различного наполнения в зависимости от звания.

Рацион рядового Альту категорически не нравился: он предпочитал пищу, которую нельзя было использовать в качестве снарядов для пращи.

— Командующая сегодня просто ненасытна, — невозмутимо сообщил адъютант.

Не было похоже, чтобы Доброва в это сильно поверила, скорее наоборот.

— Ничего не знаю, один завтрак я ей уже выдала. Или гони два талона, или пшёл вон отсюда.

Талоны на еду тоже были придумкой Ноа с целью простимулировать у солдат энтузиазм. Стимулировать действительно получилось, но, к сожалению, не совсем тот энтузиазм, на который Кейтлетт рассчитывала.

Талоны в небольших количествах выдавали за различные заслуги в бою или просто время от времени, в те дни, когда у командующей было хорошее настроение. Последнее было редкостью, а отличиться в бою, так, чтобы дожить до следующего утра, удавалось не всем, поэтому эти бумажки быстро стали предметом спекуляции. Солдат ― существо голодное. Сколько его не корми, вне зависимости от времени суток или окружающей обстановки.

Альту эта система не нравилась хотя бы потому, что он не участвовал в боях, и поэтому получить талон мог только выменяв его у кого-нибудь на что-нибудь. С этим самым «чем-нибудь» вечно возникали какие-то проблемы.

Все в лагере, разумеется, знали, чей он адъютант, и просили столько, словно Ноа была не командующей, а драконом на куче золота. И если с «драконом» всё было не так уж и далеко от истины, то с золотом имелись определённые проблемы.

— А, может, можно как-то без талонов? — поинтересовался Альт, не особо желавший тратить время на чужие хотелки.

Доброва, вынув из одежды здоровенное яблоко, своей мощной челюстью откусила добрую его половину и бросила на адъютанта заинтересованный взгляд.

— Можно, по большой и чистой любви.

— Э-э-э…

— Видишь там в раковине немытая посуда? Прояви к ней немного любви. Там немножко: пара чашек, кастрюлька. Помоешь — заберешь завтрак, ну, или два талона вперёд.

Адъютант, наученный горьким опытом длительного проживания с мамой, сомневаясь, подошёл к раковине. Доброва не соврала: пара чашек и кастрюлька среди кучи посуды действительно там была.

— Да тут целый сервиз! А в этой кастрюле можно меня сварить, и это что… Мангал?

— Свинину жарят, а не варят, — едко поправила его кухарка. — Берёшься или как?

Альту вдруг пришло в голову, что он может застрять тут надолго, и это можно использовать.

— Угу. Только тут работы больше, чем на полчаса, а мне голову оторвут, если опоздаю.

Доброва однако оказалась куда хитрее, чем можно было сказать, глядя на неё.

— Решим, — заявила Доброва и, отложив недоеденное яблоко, рявкнула так, словно не пыталась докричаться до кого-то в соседнем помещении, а искала в тумане порт для швартовки. — Эй, Короед, ходь сюды!

— Ну чаво ещё, занят я! — прокричали ей в ответ.

— Командующей нужно завтрак отнести, срочно!

— Дык у неё ж бесполезный этот есть, как бишь его… Аньт, кажись. Пущай сам носит.

— Ему работу я уже нашла, получше. Надо же кому-то твой мангал отмыть.

— А, тогда ладно. Чего ж не отнести. Счас дочищу картоплю и понесу, оставь поднос.

Доброва, бросив на Альта самодовольный взгляд, демонстративно потёрла ладони и сказала:

— Чего встал? Посуда сама себя не вымоет, паскуда.

Адъютант трагически вздохнул и, смирившись с тем, что на ближайший час его верным товарищем станет мыло, отправился к раковине.

К тому моменту, когда Альт Цион отделался от поручения кухарки и вернулся обратно к палатке командующей, внутри уже прикончили завтрак и как раз расправлялись с кофе. Расса нигде не было.

— Это что, запах мыла? — спросила Ноа, наслаждаясь напитком. — По-моему, я посылала тебя не помочь на кухне, а за едой.

Представив себе, что будет, если он признается, чем на самом деле был занят, Альт, не дрогнув ни одним мускулом, ответил:

— Я был очень голоден и съел пачку армейского мыла.

Адъютант искренне полагал, что его репутация лентяя делает гораздо больше, чем он сам. Не нужно говорить «нет» каждому встречному-поперечному, если те сами даже не думают обращаться к тебе за помощью. Если же кто-то прознает про помощь на кухне — пиши пропало, начнётся такой вал просьб системы «подай-принеси», что уж проще атаку возглавить.

— Взгляни-ка. Как, по-твоему, сможем ли мы остановить тигра?

Альт некоторое время рассматривал карту, а затем заключил:

— Отозвать гарнизоны может быть не просто, — напомнил Альт, после того как вгляделся в карту.

Набросанный им план за время его отсутствия обрёл мясо и плоть, а также целую кучу подробностей.

— Да, некоторым, вроде Шинку, такое решение может не понравиться. Поэтому Расс сделает это за меня, — сообщила Ноа.

— Мы можем ему доверять? — с намёком спросил адъютант.

Командующей, несмотря ни на что, оставалась Ноа Кейтлетт. То, что она позволяла «протолкнуть» решение кому-то ниже её в иерархии, было очень недобрым предзнаменованием. Если так пойдёт и дальше, их штаб превратится в палату парламента, где все торгуются, интригуют и иным способом усложняют и затягивают управление армией.

— Мы должны ему доверять, если хотим остановить Рора, — категорично ответила командующая и, упреждая всякие замечания, добавила: — я осознаю, какой это риск. Поэтому у меня есть для тебя, Альт, задание.

Адъютант сразу пожалел, что вообще поднял эту тему.

— Не делай такое лицо, — насмешливо попросила Ноа. — От тебя потребуется всего-ничего: проконтролируй всё, чем будет заниматься Кайл Расс. Это не займёт много времени.

— Это означает, что я должен буду просматривать все его распоряжения, — кисло заметил Альт.

— Да, поэтому в твоих интересах делать всё быстро и качественно. И кстати, раз уж ты в это ввязался, постарайся контролировать те его распоряжения, которые он отдаёт устно.

— Я же не телепат! — возмутился адъютант. — Мне что за ним шпионить?

— Ну, слушать, что он говорит или читать его мысли, — командующая, очень довольная тем, что нашла ему работу, развела руками, — выбор за тобой. Мне нужен результат.

Альт Цион тяжело вздохнул, предчувствуя, какой «весёлой» будет его следующая неделя.

Планы на «завтра»

Разрешив вопрос с новым старшим разведчиком, и размышляя над тем, чего стоит ожидать от Кейла в качестве открытого врага, я не заметил, как очутился в своей новой палатке, за новым столом, разглядывающим старые карты. Палатку Рейланда пришлось бросить, как и почти все его вещи, после нашей блистательной победы. Не самый плохой обмен из тех, что я совершал в последнее время.

Краем глаза я наблюдал за тем, как в палатке, неторопливо собираются старшие офицеры. Что удивительно, несмотря на то, что армия под моим командованием выросла в два раза, капитанов стало даже меньше.

Дело в том, что руководство «союзничков», загнав свою армию в окружение и поставив её на грань разгрома, похватав вещи, свалило в закат. Фактически, до этого армией руководил Кай с несколькими коллегами.

Мне-то, конечно, это было на руку, в том смысле, что у меня не появились новые занозы в чувствительном месте, но я бы предпочёл надёжный тыл и фланги. Впрочем, горевать об этом было бестолку: требовалось жить днём сегодняшним и чуть-чуть завтрашним. А на повестке стоял совсем иной вопрос — что делать дальше.

Мы пополнили наши ряды, солдаты отдохнули, погоняли рассеянных «лунных» по округе, нужно было идти куда-то дальше. И здесь, сегодня, требовалось решить куда же.

Выудить из леса удалось не всех сразу и не без потерь среди природы, но в целом обошлось без серьёзных происшествий. Разве что пчёлам за стоическую оборону против превосходящих сил моих подчинённых в качестве моральной компенсации выдали банку варенья.

Судя по лицам, собравшиеся уже были в той или иной форме информированы о происшествии с отравой, и теперь в первую очередь ждали моей реакции на это событие. Люди передо мной горели желанием ответить ударом на удар. Вариант, безусловно, разумный, но тупиковый. Ноа тоже ответит, и что дальше? Обмениваться пакостями, пока не закончится личный состав, способный стоять на ногах?

Однако и промолчать было нельзя. Это совсем не то, что люди хотят видеть или слышать от Рейланда Рора.

— С этого дня необходимо усилить караулы и особенно строго следить за приготовлением пищи, а также источниками воды. Любая подозрительная активность, запахи, что угодно — повод схватить и допросить, — подумав немного, а так же вспомнив, с кем имею дело, я добавил: — если каша пахнет как подгоревшая, значит вы должны убедиться в том, что она действительно подгорела! Солдаты жалуются на недомогание — выяснить, в чём причина! Если надо, хоть их ночные горшки проверяйте, ясно?

Лой Ноктим, кажется, единственный, кого произошедшее не волновало, выпустив облачко дыма, вяло поинтересовался:

— Вы не преувеличиваете угрозу?

На случай таких вопросов у меня рядом как раз стоял новый шеф разведки, хотя, видимо, актуальнее было говорить контрразведки. К нему я и обратился, желая подчеркнуть его важность:

— Леон, что выяснили?

— Вероятно, это слабительное, — повторил для всех сказанное мне граф. — За состав ручаться не буду, но пары капель такого на литр жидкости хватит, чтобы вывести каждого выпившего больше стакана на несколько суток.

Всем желающим был продемонстрирован тот самый пузырёк. К моему удивлению, поднялся капитан Кай.

— Среди «лунных» ходят слухи, что вы их отравили перед одним из сражений.

Я кивнул, добавляя это к обвинениям Ноа и её адъютанта. Похоже, что-то такое действительно произошло. Загвоздка заключалась в том, что моей вины в этом точно не было. Мне, конечно, приходилось переступать местные нормы и порядки, но не настолько.

«Слишком много мыслей, слишком мало действий», — понял я.

Не хватало ещё сидеть на месте и ждать, пока Ноа вновь соберёт свои силы. Я махнул в сторону карты и решительно, так, чтобы этот вечер запомнился не паранойей, а моей речью, сказал:

— Слухи жесточайше пресекать! Мы — армия, а не бабки у подъезда! После игр разберёмся, кто наркоман, а кто отравитель. Единственный слух, который должен иметь место быть среди войск — то, что их командующий неотразимый оптимист. Остальное — гнать метлой. Выступаем на север завтра утром, сво…

Именно так я и собирался протолкнуть своё виденье нашего общего будущего, методом «вы всё слышали, но ничего не поняли», однако Леон не позволил мне этого, прервав на полуслове:

— На север, командующий?

— На север, где горы, снег, холодно, Тофхельм! Север!

— Не разумнее ли отступить в Риверкросс? — поинтересовался Леон. — Ближе к королю, тылу.

«Похоже, различные королевские органы имеют тенденцию к воссоединению…»

— И что мы там найдем? — постаравшись выкинуть из головы шутки, мрачно осведомился я. — Припасы?

— Хотя бы их, — резонно заметил граф.

— Командующий, по опыту хочу сказать, что, если нам нужен щит Луны, искать его нужно в Яое, — подал голос Лой Ноктим, ясно показывая, что лично он в правильности моего решения не сомневается.

— Согласен, давно хотел сжечь эту крепость! — поддакнул Эльт.

Я выразительно посмотрел на Леона, мол: «Вам этого мало? Даже эти двое не спорят». К сожалению, ему действительно было мало.

— Мы окажемся фактически окружены, в горах, полных противников! — стоял на своём граф. — Без снабжения, без подкреплений.

— Мы и сейчас фактически окружены, уже неделю или сколько там, и что? Леон, при всём уважении, — я усмехнулся, показывая, что жертвовать особо нечем, — мы не в том положении, когда у нас есть время совершать манёвры и тем более отступать. Если мы дадим Ноа делать что хочет, а она захочет собраться с силами и перегруппироваться, «лунные» больше не проиграют. Не смогут, несмотря ни на какие ошибки и наше старание.

Некоторое время граф молчал. Остальные и подавно не горели желанием влезать в эту дискуссию. Не то чтобы у них всех резко исчезло своё мнение, просто потом, когда всё закончится, будут говорить: «Тогда они победили благодаря…» или «Они проиграли из-за». Словом, ставки были более чем высоки, и никто играть в карты с историей не желал.

— Щита Луны может не оказаться в Яое, — наконец ответил Леон Сайрас.

— Может не оказаться, — согласился я притворно. — Знаете, где его точно нет? В Риверкроссе.

— Это безумие, — тихо сказал граф, неодобрительно покачал головой, но спорить прекратил.

Обсудив ещё некоторые детали дальнейших действий, мы разошлись — час был уже мягко говоря поздний. Поужинав и перекинувшись с Миюми парой ничего не значащих фраз, я отправился спать, искренне рассчитывая увидеть в своих неизменных снах что-то полезное. Что-то из будущего или какой-то его формы, что можно применить в настоящем. Что забавно, с одного совещания мне «повезло» оказаться сразу на другом.

«Запоминай свои сны, Ота Кохэку!»

После того как Леон привёл Альта в штаб, все были в сборе. Надо сказать, что несмотря на не самую простую неделю, которая выпала на плечи офицеров передо мной, обошлось без потерь в командном составе.

Примерно в это же время прибыли первые вести от разведчиков: «лунные» стояли и, похоже, никуда не собирались. С одной стороны, это вызывало определённые опасения по поводу планов Ресса, которых приходилось ждать, стоя на месте и отдавая инициативу, особенно это не нравилось Ноа, с другой же — нам с ней было чем заняться и без этого.

Для Кейтлетт моя армия в принципе была в новинку, а мне требовалось понять, что произошло за неделю моего отсутствия. Поэтому на время вынужденного ожидания мы устроили что-то вроде аудита.

Пытаться докопаться до сути в армии — занятие, за которым можно провести всю жизнь. Бюрократия, обилие формализма, строгая, но далеко не всегда правдивая отчётность, постоянные приписки и тотальная коррумпированность всех тыловых офицеров своё дело делали — посидеть было над чем.

Кейл Ресс же, в свою очередь, похоже не очень-то и собирался нас торопить. Прошёл час, второй, третий, пятый. Горы бумаг вокруг нас с Ноа росли как на дрожжах, а противник продолжал стоять на месте.

— Похоже, вы ошиблись в своих предположениях, — тихо, так, чтобы кроме нас троих никто этого не услышал, сказал Альт едко, когда часы пробили десять вечера. — «Лунные» не будут атаковать.

— Будут, — коротко, но очень уверенно возразил я.

— Но что, если не будут, что тогда? — возмутился Леон куда громче требуемого. — Будем стоять друг напротив друга, пока у одной из сторон не закончатся припасы?

— Скорее терпение, — ехидно заметила Ноа, сама того не осознавая, подарив мне чудесный аргумент.

— Именно так, — подтвердил я и позвал жестом Эльта. — Гоа, если у вас будет количественное превосходство над противником более чем в десять раз, что вы будете делать?

Капитан, кажется, был рад заняться чем угодно, если только это освобождало его от бумажной работы, и прибежал практически вприпрыжку.

— Немедленно атаковать!.. — не думая ни секунды, ответил капитан.

Я хотел поблагодарить его и отправить обратно, но огонь в глазах Эльта было уже не остановить:

— Мы атаковали бы ночью, подсвечивая себе путь огнём! Разили бы врагов, словно призраки тьмы…

Ноа боязливо посмотрела на капитана, который продолжал фонтанировать идеями из разряда тех, на основании которых пишутся книги по психологии.

— С ним всё в порядке? — шепотом спросила она.

Ответить «да» на фоне пассажей Гоа не смог бы даже я. Ответ же «нет» означал, что у нас в штабе псих с наклонностями пироманьяка.

— Эльт — солдат с огнем в сердце!

— Главное не давать ему этот огонь в руки, — с усмешкой заметила Ноа. — Где ты таких кадров берёшь?

Леон, тем временем поняв, что сам Эльт никуда не уйдёт, отвёл его в сторону и очень понимающе, даже по отечески принялся успокаивать.

— Не знаю, отдел кадров остался далеко в тылу, — отмахнулся я.

Дождавшись, пока граф возвратится, Кейтлетт вернулась к первоначальному разговору про действия Ресса:

— Что ты этим хотел сказать, Рейланд?

Как по мне, Эльт с его экспрессией демонстрировал мою мысль более чем очевидно, но видимо даже этого было недостаточно для Ноа, Леона и Альта.

— Рессу попросту не дадут сидеть на месте. Люди же не слепые! Вот противник, мы сильнее и нас больше, так чего ждем? «Лунные» наверняка устали ничуть не меньше нашего и также хотят домой…

— Солдаты всегда хотят двух вещей: домой и славы, причём желательно одновременно, — возразила Ноа, нисколько не скрывая своих сомнений. — Кто их слушать-то будет?

— А офицеры? Сколько он сможет дурить им головы, пытаясь объяснить, почему нельзя атаковать? Рано или поздно Кейла попросту уберут с поста командующего с помощью того же короля, — возмущенный тем, насколько мои соратники не понимают очевидных вещей, я поднялся и подошёл к карте местности, указывая на нашу диспозицию. — Более того, как он им объяснит, почему он не атакует прямо сейчас, когда мы измучены маршем и находимся в очевидно плохой позиции для обороны? Вот увидите — завтра он пойдёт в наступление!

— Хм… — многозначительно хмыкнула Кейтлетт.

— Если так, то почему мы заняты… — граф указал на бумаги, — вот этим, а не готовимся к битве?

— Почему, вполне готовимся, — лично мне это казалось очевидным. — Как я уже сказал, наши солдаты утомлены долгим маршем — так пускай отдохнут.

— Знаешь, удивительно, но это даже похоже на план, — ехидно сообщила Ноа.

— А вы куда собираетесь передвинуть лагерь? — подал голос Альт, у которого в голове явно сложилось своё видение ситуации. — Вот этот холм…

— Лагерь останется на месте, — прервав его, категорично сообщил я.

— А, ясно, — почти не удивившись такому ответу, кивнула головой Кейтлетт. — Вот теперь происходящее больше похоже на реальность. Скажи, последовательный ты наш, не тобой ли было сказано, что наша позиция — так себе? Мне ты это говорил кстати дважды.

— Вы хотите дать Рессу повод не атаковать? — поинтересовался я с усмешкой.

— Знаешь, учитывая соотношение сил, ради выгодной позиции — да, я готова рискнуть.

Довод был весомым, но у меня уже появилась идея, как исправить этот недостаток.

— О, по поводу выгодности — не переживай, всё будет, но только когда совсем стемнеет, — я повернулся в сторону графа. — Леон, напомните, что было сказано на первом нашем совещании?

— Вы говорили о том, как мы будем менять ландшафт… — граф Сайрас рефлекторно почесал голову, пытаясь вспомнить, о чём идёт речь.

— Именно! — Я поднялся с места и решительно заявил: — Эльт, вам и вашей бригаде выдадут самое страшное оружие…

Капитан, только услышав свою фамилию, мгновенно подхватился:

— Кассетные бомбы, начинённые отравленными дротиками с системой автовоспламенения?

— Хуже, сапёрные лопатки. На весь оставшийся день вашим главным врагом становится…

Все присутствующие с замиранием, стараясь не дышать, следили за моим перстом, словно я им сейчас буду творить историю. Когда же мой палец наконец достиг своей цели, послышался всеобщий вздох облегчения, а вернувшаяся Миюми и вовсе повалилась в обморок.

— …этот вот холм. И разыщите для меня кто-нибудь компас.

Было ещё много споров, ругани, предложений разной степени тупизны, но ближе к полуночи я покинул штаб с твёрдой уверенностью в том, что у нас появилось нечто похожее на план завтрашнего дня. Оставалась самая малость: убедить завтрашний день пройти по нашему плану и никак иначе.

Главная проблема была в том, что Ресс мог промедлить и выяснить какую-то деталь моих приготовлений, тогда все наши труды пошли бы прахом.

Мой план был глупым, наивным, авантюристским, местами построенным исключительно на совпадениях. Словом, бомбой, и поэтому он понравился всем, кроме Леона Сайраса. Это было своеобразным знаком качества: если бы план за моим авторством пришёлся ему по вкусу, его немедленно следовало бы изменить.

Я был на таком моральном подъёме, что чувствовал, что сейчас мне под силу свернуть даже горы. В некотором смысле это сейчас и происходило где-то снаружи лагеря. Оттуда, из вечерней полутьмы периодически доносились непонятные постороннему наблюдателю крики: «Ройбля!», «Живеебля!» и «Капаюкакмогубля!», показывавшие, что работа кипит. По идее стоило пойти проведать, как там справляется Эльт, но после недели воздержания, единственным моим желанием было пойти и, где-нибудь уединившись, предаться грязному, бесконтрольному чревоугодию.

К сожалению, уединиться не вышло: в моей палатке оказались посторонние, которые покинули штаб, как мне казалось, чтобы найти себе место для сна: Ноа Кейтлетт и крутящийся рядом Альт Цион.

— Это вообще-то моя палатка! — напомнил я с возмущением.

— Это вообще-то палатка командующего, — ехидно возразила Ноа. — Если ты умеешь читать, то сможешь найти на входе соответствующую табличку.

— Я командующий!

— Ты себе льстишь. Кроме того, я тоже командующая. А теперь, когда мы выяснили, что моя линейка ничуть не меньше твоей, выйди вон и не мешай переодеваться. Позже, так и быть, тебе будет выделен уголок в нашей общей палатке командующего.

Мне нечего было возразить и поэтому, пылая гневом, я вышел на улицу, твёрдо решив на ком-нибудь его выместить. Как раз вовремя из палатки вышел и Альт, которого тоже прогнали.

— Быстро найди своей командующей отдельную палатку!

К моему удивлению, несмотря на то, что я страшно пучил глаза и добавил в голос командирские нотки, это не произвело на Альта абсолютно никакого впечатления.

— Мне приказано игнорировать любое ваше распоряжение, командующий Рор.

— Я запрещаю тебе игнорировать меня! — прикрикнул я на него, но тоже без толку.

Любой мой подчинённый наверное бы уже провалился сквозь землю, стараясь исполнить приказ, но Альт лишь покачал головой.

— Это логически невозможно.

Разгадка, в чём причина такого неповиновения, была в общем-то простой. Нет, помощник Ноа не обрёл внезапное мужество и не сделал себе пересадку некоторых мужских органов. Всё было гораздо проще — он боялся её куда сильнее меня.

Мне хотелось взвыть, но упреждая такой поступок из палатки послышался голос Кейтлетт:

— Рор, прекрати там скрежетать зубами и топтать землю. Сходи лучше за ужином.

— Да ни в жизнь! Я тебе не прислуга!

Увы, мой живот был иного мнения, о чём громогласно сообщил, заставив дёрнуться от испуга несколько проходящих по своим делам солдат.

— Всё в порядке, он ручной, — прокомментировал я и отправился на поиски Миюми — она всяко лучше моего могла состряпать ужин.

Это оказалось не так-то просто: девушка словно пропала. Её не было на кухне; в штабе, где в полутьме дымил своей трубкой Лой, её тоже не видели; Леон лишь развёл руками, но поинтересовался, не организовать ли ему поиски.

Я и раньше замечал за своей помощницей умение как бы растворяться в толпе, оказываясь вне зоны внимания. Её пропускали всегда и везде, невзирая ни на какие запреты. Солдаты попросту млели от одного голоса Миюми, вырубая мозг начисто. Будь у девушки злой умысел, она могла бы стать своеобразной королевой, но к счастью, заниженная самооценка и стеснительность спасли мою армию от столь скорбной участи.

Обойдя половину лагеря и к тому времени изрядно запыхавшись, я вернулся к тому с чего начал — к своей палатке. Как раз вовремя, чтобы услышать два женских голоса, обсуждающих какие-то скучные особенности одежды. Одолеваемый смутным подозрением, что сегодня у меня украли не только палатку и достоинство, я собирался войти внутрь, но столкнулся с Альтом, который куда-то спешил с целой кипой одежды в руках.

Внутри же Ноа при активном содействии Миюми пыталась сообразить себе что-то вроде костюма. Получалось странно.

Кейтлетт и без того не могла похвастаться роскошными формами, напоминая скорее очень женственного мальчика. Нарядившись же в мужскую униформу, сходство стало ещё заметнее. Ноа выглядела словно школьник, решивший надеть костюм своего отца, а все излишки закатать и подпоясать.

— А что, вполне неплохо получилось, — заметил я, подавив в себе желание высказать всё вышеподуманное вслух.

Удивительно, но меня не облаяли со всех сторон, а лишь немного застенчиво уточнили:

— Ты и вправду так думаешь?

Я кивнул. Это было чистейшей правдой. Мне действительно нравился этот результат разграбления склада с одеждой. Парадоксально, но чем меньше Ноа старалась подчеркнуть свою женственность, тем привлекательнее выглядела. Не было ничего смешнее, чем Кейтлетт в бальном платье и на каблуках. А вот текущая сборная солянка, напротив, смотрелась вполне себе неплохо, а главное, чувствовалось, что она сама ощущала в ней себя куда свободнее.

Мне на секунду показалось, что Ноа даже покраснела. Увы, всего на секунду.

— Что-то я не вижу у тебя с собой подносов с едой, — раздражённо заметила Кейтлетт.

— Ты же сама забрала у меня Миюми!

Оправдание было так себе, чем Ноа не преминула сразу же воспользоваться.

— А что, без неё бутербродное дерево найти у тебя не выйдет? Ути-пути, не волнуйся, через годик мама будет оставлять тебе спички, — ещё раз осмотрев в зеркале результат и явно им удовлетворившись, Кейтлетт сжалилась. — Ладно, отбой, сама найду пищу. Ты же, будь добр, приведи себя наконец в порядок.

— Да пофиг. Я уже, можно сказать, прирос к этой одежде…

— Угу, и это чувствуется даже в метре от тебя. — Ноа показательно стала загибать пальцы: — Помыться, побриться, причесаться, найти себе новый комплект униформы. Иначе спать будешь на улице. На всё это у тебя час.

Не давая мне и слово вставить, Кейтлетт удалились, уведя с собой и Миюми.

— Раскомандовалась тут! Между прочим, это я тут командующий…

Поворчав немного в пустоту и поразмышляв над тем, как так получается, что гениальные планы придумывает моя голова, а командует всё равно Ноа, я принялся возвращать своему телу признаки цивилизации.

Всё же надо отдать должное Ноа, она периодически оказывалась права. Вымывшись и одевшись в чистое, я почувствовал себя обновленным, словно сбросившим какой-то тяжкий эмоциональный груз или пару кило грязи.

Может, это было моральное удовлетворение от того, что тяжкий путь через горы наконец окончен, и хоть впереди ещё были трудности, но самая сложная часть пути позади. Возможно, радость от возвращения домой, если так можно было назвать военный лагерь вокруг. Не стоит забывать и про Ноа, которую мне удалось вытащить из пучины печали.

Скорее же всего, это было всё сразу, причудливым образом перемешанное в неповторимый коктейль «передряги жизни».

— Неплохой пиджачок, — ехидно заметила возвратившаяся Кейтлетт, которая красовалась точно в таком же, позаимствованном угадайте у кого.

Помимо сарказма она принесла с «собой» — в том смысле, что всю работу сделали Альт и Миюми — целую кипу еды. В любой иной ситуации мы бы не управились со всем этим богатством и за два дня, однако после недельного путешествия впроголодь этого едва ли не оказалось мало.

Закончилось всё бутылкой вина, которую Ноа, как заправский фокус, где-то раздобыла.

— Выменяла у Леона, — пояснила она. — Ты мне будешь должен.

— Помнится, в моей старой палатке был тайник с точно такой же бутылкой… — разглядывая напиток, припомнил я.

— Ну и где она сейчас, твоя платка? — ехидно уточнила Ноа.

— А то ты не знаешь!

Ноа только отмахнулась от меня и приступила к вину. Разлив его по бокалам, которые тоже явно были у кого-то выменяны, она вдохнула аромат напитка и с мечтательным выражением лица сказала:

— Тираширское креплёное. Шикарное вино. Такого в Тофхельме не найдёшь.

Увы, в этом я не разбирался абсолютно. Как по мне — вино как вино, разве что крепкое и слишком уж терпкое. Ноа слегка улыбнулась, следя за моими потугами насладиться напитком, и покачала полупустым бокалом.

— Что думаешь делать после этих Игр, а, Рейланд?

Взглянув ей в глаза, я понял, что за этим простым вопросом стоит куда большее, чем праздное любопытство.

— По правде говоря, я был бы не прочь повторить недавнее путешествие. Не сразу, конечно, но вот так бродить по миру в поисках, эм, интересного, мне понравилось.

— А как же Игры? — ехидно уточнила Кейтлетта.

— К чёрту Игры, — сделав большой глоток, ответил я и, заметив, что был непонят, добавил: — в Занзебал их! — сделав ещё один глоток, у меня, несмотря на выпитое, даже получилось продолжить мысль, — думаю, все как-нибудь переживут моё отсутствие. Некоторым, конечно, будет тяжело участвовать без меня.

Судя по лёгкой усмешке, тронувшей её губы, Кейтлетт поняла намёк.

— Не думаю, что явлюсь на следующие Игры. Чем бы это ни закончилось — с меня хватит.

— Значит, спокойная жизнь во дворце?

— От судьбы не уйдёшь. Может, когда-нибудь…

Я понимал, что она хочет сказать, но ещё лучше знал, что это не более чем самоубеждение. Нельзя высвободиться из клетки, в которую ты сам себя посадил. По крайней мере, самостоятельно.

— Знаешь, в одиночку лазить по горам — это скучно…

— Только скучно, Рейланд? — уточнила Ноа лукаво.

— Ну, знаешь, всегда пригодился бы кто-то, кто за твоей спиной готовил сухари.

— Хм…

Мне явно удалось её как минимум заинтересовать. Мы оба сделали по глубокому глотку.

— Уж не предлагаешь ли ты мне обменять королевское общество и дворец на своё и холодные горы? — поинтересовалась, пьянея всё сильнее, Ноа.

— Горы — исключительно по желанию, уверен, есть множество мест, куда разумный человек никогда добровольно не полезет, — принялся размышлять я в слух. — Карты всегда содержат огромное количество белых пятен. Кто-то должен их заполнить.

— Ты и вправду считаешь, что из этого может выйти что-то дельное?

— Почему нет? Во всяком случае, не попробуешь — не узнаешь.

Не похоже, что мне удалось её убедить до конца. Впрочем, такие решения за раз ни один здравомыслящий человек не принимает. Главное начать — а там само пойдёт.

— Посмотрим. Сначала до этого нужно дожить.

Соглашаясь с этим, я кивнул и заново наполнил опустевшие бокалы.

— Ты не боишься, что у нас завтра ничего не выйдет? Что Ресс добьётся своего и… — она не стала заканчивать фразу, но что имелось в виду было для нас очевидно.

— Зачем думать о ещё не случившихся поражениях? — я отпил вина, и мне в голову пришла куда более остроумная и оптимистичная фраза. — Кроме того Рейланд Рор и Ноа Кейтлетт годами соревновались между собой, выясняя, кто сильнее, умнее…

— Красивее, — влезла влезла моя собеседница.

— Ну, тут-то всё очевидно… — я отмахнулся, не желая сбиваться с темы. — Не важно. Кто устоит против наших совместных усилий?

— Да уж, после ТАКОГО номера в Тофхельме мне ещё не скоро будут рады, — говорила она спокойно, но тон голоса у неё был грустным.

— Думаю, в Риверкроссе тоже останутся не в восторге от всей этой чехарды. Кто бы завтра ни вышел победителем, нам это ещё припомнят, и не раз.

— Хочешь сказать, мне это припомнят, — устало поправила меня Ноа. — Ты-то не менял сторону.

— Угу, не менял, — с усмешкой согласился я. — Зато успешно проморгал одного перебежчика, а затем принял тебя. Уверен, после завтрашнего спектакля мы вдвоем надолго засядем в первых полосах «Вестника Войны». «Соююз моллюска и предательницы», звучит, а?!

Откровенно пьяная Ноа подозрительно вгляделась в мои глаза.

— Тебе похоже вообще нельзя давать алкоголь. Ты и так редко бываешь адекватным.

— Ой, кто бы говорил! — возразил не менее пьяный я. — Дай сюда вино…

Завязалась борьба не за жизнь, а за бутылку, в ходе которой как-то само собой вышло, что Ноа оказалась лежащей на столе, а я сверху. Вселенная таких штучек никогда не прощает, поэтому именно в этот момент зашёл Леон Сайрас, чем-то очень взволнованный.

Установилась немая сцена: я на Ноа в характерной позе, граф, который на пару секунд забыл, зачем пришёл, в дверях палатки и витающее повсюду чувство неловкости, которое — ещё чуть-чуть — и обрело бы физическое воплощение.

— Мы просто дрались за бутылку вина, — отскочив от Кейтлетт на пару метров и оправив одежду, быстро оправдался я.

Пускай лучше Леон считает нас буйными алкоголиками, чем любовниками.

— Как скажете, — саркастично усмехнулся граф и доложил то, зачем явился в столь поздний час. — От наблюдателей пришло сообщение: в лагере «лунных» оживление. Похоже, что они собирают вещи.

— Значит, завтра утром они атакуют, — уверенно заявила Ноа, разом протрезвев.

— Значит, утро завтрашнего дня войдёт в историю, — добавил я, ощущая что меня-то вино так просто не оставит в покое.

Ловушка в горах

Если до этого основные боевые действия происходили возле реки «Королевская», что разделяла собой не только Риверкросс и Тофхельм, но и территорию Игр, деля последнюю на два примерно равных куска, то теперь моя армия двигалась на север. Родина Ноа и многих других «лунных» никогда не славилась красивыми пляжами, мягким климатом или хотя бы ровной местностью. Если этот мир создал бог, то, полагаю, Тофхельм он создавал на утро восьмого дня после страшного бодуна, используя те элементы ландшафта, которые остались после формирования остальной планеты.

Леса и болота, которые в изобилии встречались нам ранее, были ещё терпимы. Когда к этим двум элементам добавились холмы, жизнь хуже не стала, хотя ходить стало труднее. Но затем пошли скалы, ущелья и прочие горы.

Каждый день начинался с того, что Леон с несколькими помощниками отправлялись искать на окружающей местности тропинки, перевалы и скрытые проходы. Были тут, конечно, и дороги, которыми мы поначалу пытались пользоваться. Одна достаточно крупная и пара поменьше, которые змейками между гор танцевали по карте и шли на север. Однако в ключевых местах постоянно встречались места, обозначенные на карте, как «форт в честь кого-то там».

Первый такой мы брали со всеобщим воодушевлением и без особого труда. В целом это было интересное занятие, большую часть времени которого занимало изготовление осадных лестниц или простенького тарана. Форты «лунных» не представляли собой вершину оборонительной мысли. Чаще всего это была здоровенная квадратная башня, обнесённая стеной в два человеческих роста. Гарнизон таких редко был больше полусотни человек и вменяемого сопротивления многотысячной армии оказать конечно же не мог.

Второй форт удостоился чуть меньшего внимания, но взят был также быстро. Третий окинули злобными взглядами и тихими матюками, а его гарнизон просто из желания выместить злобу изрядно побили.

Седьмой по счёту форт мои солдаты со злости подожгли, но, к их огорчению, камень оказался не самым горючим материалом. Поэтому пришлось ограничиться множеством похабных надписей, самая крупная из которых принадлежала Гун-Гуну, и банальными разрушениями. Уверен, будь у моих подчинённых чуть больше времени, от форта бы и камня на камне не осталось.

Десятый форт солдаты штурмовали уже без моего участия. Нет, я не струсил, точнее струсил, но не перед противником, а перед собственными подчиненными, чьи мрачные взгляды показывали, что штурмовать десять укрепленных точек за одиннадцать дней — многовато.

На одиннадцатый форт мне довелось лишь мимолётом взглянуть в подзорную трубу и, пока не разразился бунт, спешно объявить, что мы меняем маршрут движения.

В целом это была стандартная тактика «лунных». Все эти форты по отдельности не представляли никакой угрозы даже армии в десять раз меньше моей. Их задачей было измотать противника, замедлить, пока в горы не подтянутся полнокровные армии, либо же выгнать врагов с дорог в куда менее удобную для передвижений местность, как это случилось со мной.

Ноа же в это время следовала за нами шаг в шаг. Что было странно: она не ускорялась, стараясь нагнать, а напротив, выдерживала одинаковое расстояние, словно загоняла нас в ловушку. Эти мои подозрения вскоре подтвердились.

Это был ужасный участок маршрута: многокилометровый серпантин, ведущий к нужному нам перевалу. Я двигался в арьергарде, подгоняя отставших. В один момент, когда армия, растянувшись, пыталась взобраться наверх, мне удалось разглядеть, что далеко внизу развевались белые флаги с какой-то геральдикой — таких мы в последнее время видели, пожалуй, слишком много. Жители Тофхельма так любили свои отвратительные горы, что для того, чтобы поменьше на них смотреть, щедро утыкали их флагами всех размеров.

Более интересной была та, кто находилась среди этих флажков — Ноа Кейтлетт, не особенно скрываясь, двигалась во главе своих сил.

— Сбросить на них камень? — кровожадно предложил вездесущий Гун-Гун.

— У меня есть более важные занятия, чем кидать в Ноа камнями. Если тебе так хочется — можешь плюнуть.

Пока чудак всеми возможными способами демонстрировал своё родство с верблюжьими, я выслушал вестового, который прибыл из авангарда. От его новостей мои ноги сами собой подкосились.

— Командующий, разведчики докладывают, что нашли противника!

— Где?!

— Дальше по дороге, возле перевала.

Хоть ситуация того и требовала, но трагически падать в обморок на краю обрыва — так себе идея.

«Там же ущелье! Даже если их там пара сотен, они нам могут устроить полные Фермопилы», — понял я мгновенно. — «А внизу Ноа, вряд ли она упустит такой шанс!»

Дело было, что ни говори, дрянь.

— Какое абсурдное решение вы предложите в этот раз? — спросил, подошедший вместе с другими офицерами, Леон не столько с сарказмом, сколько с надеждой в голосе.

К сожалению, идей у меня не было абсолютно. Ноа подпирала нас сзади в пяти часах подъёма по серпантину, ещё одна армия «лунных» стояла впереди. Обе по отдельности меньше нас по численности, но, похоже, сражаться по отдельности они не собирались.

Не дождавшись от меня какой-либо реакции, граф сам дал оценку ситуации, невольно практически цитируя мои собственные мысли:

— Пойдём вперёд — в спину ударит Ноа, назад — это сделает другая армия.

— Завалить проход за нами и идти вперёд! — Эльт тут же взвился с очередной безумной идеей. — Обрушим горы на наших врагов!

— Было бы чем, — фыркнул Лой Ноктим.

Все присутствующие грустно вздохнули. Пушки пришлось бросить, как только мы влезли в эти горы. Выбор стоял между ними и едой — нашему обозу и так не хватало тягловой силы, а люди почему-то для этого годились очень плохо. Тогда как весь порох был израсходован во время штурмов фортов.

Мы могли бы пополнить запасы, взяв лагерь одной из армий «лунных», собственно, это был единственный вид логистики, который нами практиковался, но всё опять же упиралось в крайне невыгодное сражение.

Эльт, словно обиженный ребёнок, которому в магазине не купили петарду, заметил:

— А у Ноа пушки есть!

Капитан Кай, вглядываясь в позиции «лунных» внизу, добавил:

— Точно есть, она их на передок выдвинула — готовится!

Те, остановившись, принялись разбивать лагерь и заодно укрепления с таким расчётом, чтобы мы не могли их быстро разбить, даже если решимся. Впрочем, какие может быть «быстро», если для того, чтобы, перестроившись для битвы, к ним спуститься моей армии надо часов пять как минимум.

Тем не менее, глядя на приготовления «лунных», у меня в голове созрел план. Леон, кажется, настолько вжился в мой ритм, что отреагировал быстрее, чем я успел что-то предложить:

— Это безумие!

Как обычно эта реплика ни на что не повлияла. Я с гордостью, выделяя каждое слово, сказал:

— Это будет тихая, бесшумная операция по экспроприации нескольких бочонков пороха! Добровольцами назначаю инициатора идеи Гун-Гуна, а также… — я сделал паузу и повернулся в сторону Леона с акульей улыбкой, — старший разведчик.

Леон кричал, возмущался и спорил. Вконец охрипнув, он всё равно продолжал на меня злобно, немного по гусиному шипеть, чем несколько раз привлекал недоброе внимание Гун-Гуна.

Я же в это время успел немного подремать, прочитать очередную мерзкую статейку в «Вестнике Войны», которая, прикрываясь благовидным заголовком «Рейланд Рор и пленные — любовь навеки?», всячески пыталась выставить меня кем-то средним между каннибалом, насильником, палачом и клоуном. Надо сказать, делалось это как обычно настолько обстоятельно, что волей неволей приходилось задумываться над тем, где мои столовые приборы, плащ, ботинки с большими носами и топор.

Где-то на фоне хрипящего графа и противной газетёнки крутилась Миюми, которая, имея всего два вида залежалой крупы, остатки запасов чая, мясные галеты подозрительно зеленого цвета, а также сухари, пыталась сообразить мне ужин. Он, к слову, не был бы похож ни на кашу, ни на галеты, ни тем более на сухари.

Устав от чтения и продолжив игнорировать фоновые хрипы, я поинтересовался:

— Миюми, какое у тебя коронное блюдо?

— Ну, я умею ставить чайник… — растерянно начала девушка.

— Ни слова больше!

— В смысле идти ставить? — подозрительно уточнила Миюми.

— В смысле займись чем-нибудь другим.

Фраза вышла довольно грубой, и пока Миюми не применила самое страшное своё оружие, после которого я был готов даже выпить её кофе, — слёзы, мне пришлось спешно смягчиться.

— Попробуй себя в чём-нибудь новом. Кофе — это прошлый век! Будь инновационной! Сваргань мне из всего этого… — я окинул взглядом имеющиеся ингредиенты, где самым вкусным выглядела мёртвая муха, отравившаяся галетой, и осознал всю тяжесть принятого решения. — Памятный гербарий. Переходим на кислородную диету!

— Это как? — уточнила девушка, явно интересующаяся диетами сильнее, чем просто из праздного интереса. — Тренировки, еда через каждые два часа и…

— Нет, это питаемся хорошим настроением и свежим воздухом.

Сказав это, я кисло посмотрел на Леона, который что-то там шипел про безумные инициативы, и сразу почувствовал, как мой аппетит уходит прочь.

— Так, настроение есть, теперь пойду прогуляюсь. Граф, вы со мной?

— Х-х-х-зуми-х-х-х.

— Содержательно.

Очутившись на улице, я едва устоял под напором ветра на ногах. Стало понятно, что свежий горный воздух излишне идеализируют. Он, конечно, бодрил, но не в смысле свежести, хотя и не без этого, скорее ты сразу старался сделать всё, лишь бы не свалиться вниз окоченевшим трупиком.

Впрочем, как я успел заметить, солдаты умудрились побороть страх высоты и проблему утепления. Откуда у них столько алкоголя — оставалось разве что догадываться. Неужели они делали его из сухарей?

Возможно, об этом стоило поинтересоваться у графа, но тот продолжал плестись следом и, игнорируя ледяной ветер, что-то доказывать. Мне даже стало его жалко. На секунду, не больше.

— Граф, хватит спорить! — наконец не выдержав, заявил я. — Это наш единственный выход, пускай и немного рискованный.

— Х-х-немно-х-хо? — прошипел граф с сарказмом.

— Слегка. Самую малость, чуть-чуть и ещё тысяча синонимов! — Я глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь. — Ладно, к чёрту сарказм. Какие у нас, по-вашему, альтернативы? За ночь научиться летать дольше пяти секунд и без последующего шлепка о твёрдую поверхность?

Мне представилась эта картина: летящие гусиным клином солдафоны с серьёзными сосредоточенными лицами. Отгоняя наваждение, я собирался продолжить, но Леон задал вопрос первым:

— Вы что-то принимали в последнее время?

— Да, желаемое за действительность, — едко ответил я. — Хотите поделюсь?

— Нет, кхм-кхм, спасибо, — Леон прокашлялся. — Кажется, я простудился…

— Не может быть! С чего бы! Сходите ко мне, попросите Миюми налить вам чашечку тёплого кофе…

Граф одарил меня взглядом человека, который употребляет цианид вместо витаминов, поэтому какой-то там жиже его так просто не взять, и вежливо отказался.

— Вы не знаете, от чего отказываетесь… — заметил я, имитируя обиду.

— Знаю, поэтому и отказываюсь, — едко возразил граф.

— В любом случае, свою позицию я не изменю. Ночью мы втроём отправляемся воровать порох. Это лучшее, что мы можем придумать эдакого, чего Ноа не сможет предугадать.

— Вы, кхе-кхе, уверены в последнем?

— Уверен, Ноа спит и видит, как я бросаюсь на неё и проигрываю. А всякие там вылазки она даже в расчёт не берёт!

С сомнением посмотрев на меня, Леон тяжело вздохнул, откланялся и куда-то пошёл. Возможно, он даже собирался заняться чем-то полезным. Впрочем, сейчас что угодно было полезнее, чем споры со мной.

Я же побрёл дальше, сам в точности не зная, куда меня принесут ноги. Наш лагерь раскинулся вдоль серпантина, подобно Леону извиваясь матерящейся, слегка пованивающей змейкой.

Всюду кипела возня: солдаты, несмотря на все лишения и трудности, всё ещё были готовы пойти вслед за мной через огонь, воду, медные трубы, и, возможно, даже отстоять в очереди в супермаркете, где работает всего одна касса. Глядя на такую лояльность, я начал подозревать себя в том, что её не достоин. Служили бы мне эти люди с таким же усердием, знай они, кто перед ними на самом деле?

«Привет! Я Ота Кохэку, неплохой маркетолог, колочу капитал, очень успешен в своём мизерном кругу и боюсь это изменить, а теперь полезайте ради меня в болото!» — представился мне мой личный дебют здесь.

Ещё одно доказательство тому, что это вот всё — незаслуженно. Нельзя присваивать чужую жизнь, каким бы сильным ни было искушение.

Ноги вывели меня из лагеря и повели куда-то в сторону от серпантина, по маленькой, почти незаметной тропке, уходившей вверх всё выше и выше. Довольно резкий и неудобный подъём на время отбил у меня желание думать над чем-либо, кроме того, как бы не свернуть тут ноги. При этом вариант повернуть назад и не рисковать своей спасительно-отечественной задницей почём зря мной всерьёз даже не рассматривался.

Впрочем, вид, открывшийся мне, когда тропинка завела на небольшой уступ, это покрывал. Гора, которую мы пытались миновать, не была самой высокой ни среди окружающих, ни тем более среди остальных гор Тофхельма, и тем не менее с неё открывался потрясающий обзор.

Всё же, несмотря на весь мой скепсис, в любых других обстоятельствах это место я бы назвал мечтой любого фотографа или художника. Изумительные картины в этих горах разбросаны повсюду куда ни глянешь.

Невольно можно было всерьёз задуматься над тем, что не сделали ли боги это место специально таким труднодоступным, чтобы скрыть его красоты от глупых человечков?

Неожиданно за моей спиной послышался треск камней. Я резко обернулся, споткнулся о какой-то камень и едва не улетел со всей этой верхотуры вниз.

К счастью, меня подхватила чья-то рука и не без усилий поставила на твердую поверхность. Без своей трубки и полагающегося облака дыма узнать Лоя Ноктима, который к тому же побрился и помылся, было не так уж просто.

Капитан, слегка смущаясь того, что он только что спас меня, возможно, от самой глупой смерти на Играх, отсалютовал:

— Командующий.

— Капитан, кхм, спасибо за, м-м-м, поддержку, — растерянно поблагодарил его я.

— Обращайтесь, — усмехнулся Лой.

Кивнув, он прошёл чуть выше, где, как оказалось, была небольшая, относительно ровная площадка с крупным камнем, который явно кто-то сюда притащил специально. Лой Ноктим, ничуть не смущаясь холода, расположился на нём, глядя куда-то вдаль, явно не на окрестности.

— Красиво тут, да? — спросил он тихим, расслабленным до умиротворения голосом.

— Похоже, у вас дар находить подобные виды, — припомнился мне один из предыдущих наших разговоров. — Хотя у меня все эти горы не вызывают ничего, кроме отвращения.

Капитан никак не отреагировал, чем лишний раз напомнил мне, что иногда стоит думать над тем, что говоришь. Выдержав небольшую паузу, Лой вдруг рассказал:

— Мой сын Рейонд очень любил этот серпантин. Называл его Небесной Змеей. Горы вообще были его стихией. Если нам во время Игр доводилось оказываться хотя бы рядом с ними, то приходилось этого сорванца постоянно отлавливать, иначе бы его объявили дезертиром.

— Вы вместе участвовали в Играх? — удивился я, хотя ничего удивительного как раз не было: на этом «мероприятии» выросли целые поколения солдат.

— Да, как только он слегка повзрослел, так сразу же заразился этим от меня, — лицо старика перекосила неестественная гримаса, словно Лой улыбался через силу. — Он был талантливым воином, горячим, чем-то похожим на Эльта, тоже не без искорки в глазах, только поспокойнее. Сейчас он был бы уже не меньше чем капитаном.

Последнее предложение отбило у меня любые мысли ещё раз шутить.

— Что с ним случилось? — очень осторожно поинтересовался я.

— Пропал. Вроде как не выдержала верёвка во время восхождения на Пик Орла. Это севернее от нас, самая высокая точка Тофхельма. Никто толком и не знает, что произошло. Это было вне Игр.

Лой замолчал, и я очень хорошо понимал почему. Родители не должны терять своих детей. Никогда. Хуже всего было осознание, насколько же лишней получилась та моя шутка.

Собравшись с силами, я присел рядом с Лоем, который неожиданно постарел и выглядел разбитым. Это был уже не бравый капитан со смешной тягой к курению, а старый солдат, пришедший на импровизированную могилу своего сына.

— Ненавижу эти горы, — неожиданно признался Ноктим в слезах. — Срыть бы их, взорвать до последнего камня.

— Это ничего не изменит, — заметил я коротко.

— Знаю… — он вздохнул, вытер глаза и неожиданно начал рассказывать о своём сыне.

Я, молча улыбаясь, слушал, то и дело тоже рассказывая свои истории, не сильно беспокоясь о том, что к Рейланду Рору они имеют весьма посредственное отношение. Лой Ноктим явно был не в том состоянии, чтобы задумываться над всем этим. Сейчас ему требовался кто-то с эмпатией отличной от нуля.

Где-то вдалеке садилось солнце, играя закатными красками на горах. Понимая, что в потемках спускаться будет не в пример сложнее, нежели днём, я встал, показывая, что нам пора возвращаться в лагерь. Капитан тоже поднялся, протянул мне руку и сказал:

— Спасибо, Рейланд, что выслушали.

— Не за что, — я не без труда улыбнулся. — Жаль, что мне не довелось познакомиться с вашим сыном.

— Он бы вам понравился, — Лой усмехнулся. — Иногда я надеюсь, что когда вновь приду, то встречу его здесь. Что он ещё жив и просто заплутал.

Мы ещё некоторое время поговорили, а затем я оставил Лоя одного — это явно было ему нужно. Когда я спускался, мне пришло в голову, что каждый находит своё место на Играх. Кому-то они давали возможность проявить себя, а кому-то — не потерять, сохранив тёплые воспоминания о давно минувших днях.

Точка бифуркации

Ноа, нервничая, прошлась по палатке. Ей срочно надо было на ком-то сорваться, но до заката, а значит, и до встречи с Рором оставалась ещё пара часов.

Как раз кстати рядом крутился Альт, который явно не знал, чем себя занять, и разглядывал недавно захваченные вещи Рейланда. Собственно, всё это место ранее принадлежало наглецу, который так торопился развить свой мнимый успех, что бросил практически все свои пожитки.

Когда Ноа доложили о находке, она хотела вернуть вещи, но быстро подавила в себе это предательское желание. Вернуть чужое всегда успеется, например, после того как Рор проиграет — это лишний раз подчеркнет её превосходство. К тому же Рейланд откуда-то достал матрас из занзебальского шёлка, а такие вещи на дороге не валяются, во всяком случае, если их там кто-то очень наглый не бросит.

Глядя на то, как Альт задумчиво разглядывает содержимое одного из ящиков стола командующего «солнечных», Ноа недовольно спросила:

— Ты уже разобрался, куда пропало почти десять килограммов пороха?

Адъютант вздрогнул, словно сильно чем-то увлёкся, медленно и аккуратно закрыл ящик стола, словно там находилась бомба, и лишь затем ответил:

— Все на нервах, палят в темноте на первый же шорох. Странно, что пропало всего десять кило, а не больше.

Кейтлетт, чего-то такого ожидая, порылась в документах на столе и извлекла три листка, целиком покрытые таблицами и цифрами.

— Три разных отчёта за разные дни, и везде эти десять кило есть, — указывая на них, сообщила Ноа, прежде чем достать четвёртый лист, — а сегодня его уже нет!

Альт скривился. Он терпеть не мог весь тот ворох бюрократии, которым окружала себя командующая всегда и везде.

— Ну, может, списал кто-то, мало ли, бочонок разбили.

— Не было списания, а по поводу «расстрелял»…

Пока Ноа подбирала подходящий пример, тот нашёлся сам собой: издали послышался хрипловатый голос, напевающий что-то вроде песни, как если бы её исполнял человек, напрочь лишённый способностей к музыке.

— А Гун-Гун, между прочим, от нас почти в трёх километрах! — ехидно заметила Кейтлетт. — Думаешь, мы бы не услышали, как кто-то решил пострелять в воздух? Может, это Рор решил нанести свой визит пораньше?

Вот тут с ней уже не согласился Альт, который и придумал весь этот план.

— Он достаточно безумен, чтобы в принципе решиться на такое, но не при свете дня. Это как громоотвод отвлечёт его интуицию. Будто украсть несколько бочонков — легко. К тому же он до сих пор не подорвал серпантин. Это не Рейланд Рор, — резюмировал адъютант не без самодовольства.

— Если это не он, так выясни, кто и куда дел порох! — вернулась к прежней теме командующая.

Она хотела ещё что-то добавить, но её отвлёк вошедший Кайл Расс. Он был весь в пыли и явно сильно уставший. Похоже, денёк у него выдался так себе. Как мгновенно поняла Ноа, пришёл он для того, чтобы в очередной раз попытаться отговорить её от претворения плана Альта в жизнь.

«Будто он не понимает, что наоборот подталкивает меня!» — усмехнулась мысленно Кейтлетт, дивясь наивности некоторых, как казалось ей, вполне разумных людей.

— Командующая, вы сильно собой рискуете! Рейланд совсем не тот, что раньше… — сразу же без предисловий начал Кайл, совсем не в первый раз произнося это.

Ответ Кейтлетт тоже не блистал новизной:

— Вы, скорее всего, правы, однако свой последний шанс он, как и все мы, заслужил. К тому же лучшей возможности схватить его может и не представиться.

— Прошу вас лишь об одном — быть осторожной. Вы нам всем ещё очень пригодитесь, — вздохнув и кивком показав, что он понимает, хотя и не одобряет такого благородства, сказал Кайл перед выходом.

Ноа проводила его взглядом, размышляя над тем, с чего это он стал так о ней заботиться. Она сама могла за себя постоять, что и собиралась показать, не Кейлу, конечно, а одному зарвавшемуся наглецу.

— Пойду ещё раз проверю документы, — чихнув и принюхавшись к чему-то, задумчиво сказал Альт. — У меня появилась одна идея, куда мог пропасть порох.

Командующая, не слушая его, махнула рукой, отпуская. До рандеву осталась всего пара часов.

Когда ночь окутала горы непроглядной темнотой, я, Леон и Гун-Гун выдвинулись из лагеря в сторону сил Ноа Кейтлетт. Мне очень плохо представлялось, как именно мы будем воровать бочонки с порохом — предметы, мягко говоря, тяжёлые и достаточно малоподвижные, однако за прошедшее время ни мне, ни тем более остальным ничего лучше этого в голову не пришло.

Тяжело признавать, что лучший твой шанс — идея, выслушав которую, любой врач, даже патологоанатом, отправит тебя в психушку. И тем тяжелее пытаться выстроить вокруг этой идеи сколько-нибудь разумный план.

Пока мы приближались к лагерю Ноа, мне нравилось думать, что мой гениальный разум при поддержке остальных чувств, например, вопиющей скромности, сможет найти выход из сложившегося положения и предложит идею получше. И только оказавшись практически на месте, я понял, что у меня до сих пор нет никаких мыслей насчет того, как же украсть тяжеленную бочку, а лучше несколько, оставаясь незамеченными.

Леон, который двигался за мной, в очередной раз напомнил:

— Это полное, неприкрытое, вопиющее, переходящее все грани, нарушающее все нормы безумие!

Из-за патрулей, то и дело тревоживших нашу невинную прогулку, граф вынужден был высказывать своё возмущение тихим шёпотом, чем сильно напоминал типичного злого прислужника, нашептывавшего своему господину всякие гадости. В принципе, такое сравнение было не так уж и далеко от реальности.

Мы втроём залегли на небольшом возвышении и наблюдали за лагерем противника. Артиллерийские позиции со всем характерным для этого места инвентарём были отсюда прекрасно видны. Казалось, что пробежать совсем немного — и мы уже у цели.

К сожалению, нас разделяли сто метров плоской, как Ноа, местности. Ночь же, хоть и выдалась тёмной — всё небо было затянуто тучами — но чтобы не различить три фигурки, тащивших на бочки надо быть не просто слабо видящим, а вообще слепым.

— Устроим переполох, сопрём порох, пока никто не видит — делов-то на пять минут! — желая поддержать не столько моих подельников, сколько самого себя, прошептал я с зашкаливающим количеством оптимизма в голосе.

Речь вышла настолько так себе, что даже мне самому не удалось в это поверить ни на секунду. Прежде чем сомнения насчёт разумности происходящего меня не одолели окончательно, я двинулся вперёд, отрезая голосу разума и остальным пути к отступлению. Граф двинулся следом, продолжая что-то тихо сам себе бубнить. Гун-Гун, удивительно тихий и спокойный, замыкал шествие.

Уж не знаю, горный ли это климат, выматывающие переходы или недостаток пропитания, но наш чудак за последнюю неделю отличился лишь тем, что дважды устроил всему лагерю побудку, тренируясь в исполнении йодля, а также своим неприлично коротким килтом, который я запретил ему носить под угрозой расстрела.

Самое удивительное, что путешествие к пушкам прошло без приключений. Лишь единожды вдали показался какой-то солдат, да и то, выглянувший из своей палатки только затем, чтобы покурить.

Такая лёгкость должна была бы насторожить кого угодно, и я даже собирался всерьёз об этом подумать, благо неподалеку имелся отличный, огромный камень, за которым можно было спрятаться и сообразить, что делать дальше.

Однако, оказавшись в укрытии, вместо того чтобы осознать, что всё идёт как-то подозрительно легко, моё внимание украла одна из палаток, стоявшая чуть в стороне от орудийных позиций. Она была мне очень хорошо знакома, хотя бы потому, что это была палатка Рейланда Рора — то есть моя.

«Ах ты мелкая, наглая воришка, Ноа!» — меня заполонила какая-то запредельная, мещанская злоба.

В этой палатке осталась не только почти вся коллекция оружия Рейланда Рора, но и огромное количество других не менее полезных в быту вещей. Например, мыло.

Бриться как-то надо было, поэтому пришлось идти и просить брусок у интенданта. Схожих с чем-то эмоций мне не приходилось испытывать никогда. Я почувствовал себя настоящим демоном, которого изгоняют святой водой, когда эта дрянь попала мне в глаз. Кажется, что мыло не только очищало тело, но и душу. Причём последнюю огнём инквизиции.

Что до оружия, то после памятного сражения с прапорщиком Любовым у меня из «своего» остался разве что пистоль — меч обнаружить так и не удалось. С тех пор приходилось носить обычную солдатскую саблю, главные характеристики которой скрывались за выражением «проста в изготовлении и надёжна как топор». То, что это наглая ложь, я убедился после первого же применения: она не годилась даже для рубки дров.

Леон продолжал что-то предлагать, но мой разум его не слышал. Я уже решил, что делать, думать, насколько это разумное решение, было нельзя — так недалеко и передумать.

— Как только начнётся переполох — рвите когти, меня не ждите! — договорив, я бросился к палатке.

— …зумие! — донёсся до меня отрывок фразы графа.

Одним решительным рывком добравшись до цели, мне не оставалось ничего, кроме как ворваться внутрь. Именно здесь меня догнал голос разума, который, отвесив экзистенциальный пинок, сообщил, что вообще-то наличие моей палатки на краю лагеря, да ещё и рядом с орудиями — весьма странное совпадение. А уж если это и вправду была палатка Ноа, то где караул?

Кроме того, до меня только сейчас, пожалуй, в самом неподходящем для размышлений месте дошло, что мои сны начались откуда-то отсюда. Именно сегодня ночью случится некое событие, волею которого мы с Ноа окажемся вдвоём в этих горах и далее по сценарию.

К сожалению, было слишком поздно для здравых мыслей. Я уже был внутри, а Ноа елейным голосом акулы меня поприветствовала:

— Приятно видеть, что ты решил меня навестить!

Кейтлетт была одна в палатке. Она сидела в моём кресле и нахально, явно упиваясь моментом, попивала кофе из «семейного сервиза Роров». По крайней мере, Рейланд называл его именно так.

Для него это был бесценный предмет. В буквальном смысле. Он сам не помнил, при каких обстоятельствах заполучил набор уродливых, неудобных, напоминавших по форме ракушку, фарфоровых чашек, но выкинуть у него никак не поднималась рука.

Я со злорадством заметил, что даже для Кейтлетт с её миниатюрной рукой держать чашку с горячим напитком не так уж и просто, а каждый глоток по сложности напоминал спецоперацию, в которой задействовались все мышцы.

Я понял, что попался, и теперь вернусь обратно к своим, только если мне невероятно повезёт. Мне не оставалось ничего, кроме как напоследок оторваться по полной.

— Воришка, верни мои вещи! — начал я нахально.

Командующая «лунных» пожала плечами и молча, как ей казалось, спокойно сделала глоток. Увы, спокойным это действие казалось только для Ноа, я то прекрасно видел, что чашка едва не выпадала у неё из рук.

Всё дело было в слишком непропорционально маленьком ушке, с помощью которого невозможно было удерживать остальную чашку в горизонтальном положении. Ты сразу же пытался себе помочь свободными пальцами, но те натыкались на гладкую фарфоровую поверхность, в полной мере передающую температуру напитка внутри.

Словом, зрелище мучений Кейтлетт стоило того, чтобы попасть в безвыходную ситуацию. Проследив за моим взглядом, она сдалась, поставила чашку на стол и растёрла обожженные пальцы.

— Где ты взял этот проклятый сервиз, и зачем он тебе вообще нужен? — не без возмущения в голосе спросила Ноа.

— Отличная приманка для мелких, назойливых воришек, которые думают, что могут брать чужие вещи! — с претензией ответил я.

— О, не порти такую прекрасную ночь своими склоками. Ну, подумаешь, забрала твою палатку. Ты украл у меня лучшие годы!

— Ноа, не знаю, кто объяснял тебе концепцию воровства, но украсть то, чего не было, невозможно.

Если предыдущие реплики разбились о щит ледяного спокойствия Ноа, то эта фраза достигла цели. Во всяком случае, брать чашку обратно в руки Кейтлетт уже не рискнула. Немного устало, выдохнув так, чтобы показать мне, мол «игры кончились», она сказала:

— Такое тяжело признавать, Рейланд, но это конец. Сам посуди: твоя армия истощена, застряла в горах и зажата в тиски, которые неизбежно сомкнутся. Итог этого сражения нельзя изменить даже твоими трюками. Можешь, конечно, начать бахвалиться, искромётно шутить… — Ноа улыбнулась с таким же выражением на лице, с каким акула наблюдала за аквалангистом, решившим выйти из безопасной клетки, — выхода нет. Кроме одного: сдавайся, и мы избежим этой ненужной траты времени. Тогда палатка твоя — даю слово. В таком случае, возможно, уже через пару дней мы начнем спокойно отмечать завершение Игр. И даже, возможно, за одним столом. Напьёшься, как свинья, и будешь всем рассказывать, что почти победил в одиночку! Разве этого мало? Если будешь себя хорошо вести, может быть, я даже постараюсь забыть все эти фокусы.

— Зря, может, чему бы и научилась, — пользуясь её явно заготовленной заранее речью, как временем для раздумий, отвлечённо заметил я.

— Да-да, великое воинское мастерство, основанное на том, что ты нарушаешь традиции, нормы и правила! — едко возразила Кейтлетт.

— Лучшего приглашения и быть не могло, — я пожал плечами и нахально улыбнулся. — Кстати, хочешь шутку? Как называется книга, в которой описаны все самые сокровенные желания? — По лицу Ноа многое можно было прочесть, например, точное географическое указание места, куда мне следует отправиться со своими шуточками, но меня было уже не остановить: — Сборник законов!

— Сложно поверить, что такой клоун, как ты, сумел стать командующим армией, — покачав головой, вздохнула Кейтлетт и наигранно удивилась: — неужели судьба настолько слепа?

— Не слепее твоей, дочь королевского писаря, — фыркнул я.

Кейтлетт, встав из-за стола, медленно приблизилась ко мне и, ехидно улыбнувшись, спросила полушёпотом:

— Ну, и каково это попасть в плен к дочке писаря? По мне так в трое унизительнее, чем к клоуну.

Ответ был хорош, и заставил меня потупиться, перед тем как ответить. Ноа же тем временем неторопливо прошлась по палатке и вернулась в моё-своё кресло.

— Ну, хоть к войскам вернуться позволишь, в последний раз?

Это была не просьба, а скорее способ потянуть время, надеясь как-то выпутаться. Понимала это и моя собеседница.

— Мы с тобой слишком давно знакомы, Рейланд, — скептично сообщила Ноа. — Ты, похоже, забываешь, что наивной я была только в молодости. Доверие — оно как бумага, и высшие круги меня научили, что туалетная.

Она выразительно посмотрела на меня. Я лишь пожал плечами.

— Почему же, я вполне доверяю своим людям.

— Это ты про тех двоих, что сейчас пытаются украсть порох? Интересно, что они будут делать, когда повстречают целый взвод солдат, который наблюдает за вами с тех пор, как вы покинули лагерь.

Не особо стараясь скрыть обречённость, я уселся в то кресло, где обычно сидели передо мной. Надо признать, удобным оно точно не было.

— Значит, конец, да? Неужели просчитала беспроигрышную комбинацию?

— О! — Ноа явно с самого начала ожидала этого вопроса. — Это не я. Этот цирк — идея Альта. Феноменальная глупость. Самый тупой, абсурдный план, который можно вообразить. Только дурак мог попасться, и вот ты здесь.

— Ты ведь знаешь, что я не сдамся? — решительно поинтересовался я.

— Догадываюсь, — совсем не удивилась Кейтлетт. — Ты всегда…

— Нет, у меня есть и другие причины, — прервал её я. — Поверишь на слово, что проиграть в этих играх для меня равносильно смерти? Кстати, — тут мне вспомнилось содержание моих снов, — искренний совет: будь осторожнее с Кейлом Рессом.

— Обязательно.

Ноа окинула меня презрительным взглядом, похоже, не веря ни единому слову. Тут до меня дошло, что в снах я уже пытался провернуть нечто подобное в куда более располагающей обстановке. Как и тогда, эта затея была обречена на провал. Доверие между Рором и Кейтлетт если и существовало, то весьма абстрактное, на уровне каких-то совсем базовых понятий. Например, что дважды два — четыре или что небо голубое.

― Ты ведь не копалась в моих вещах? — цепляясь за последнюю ниточку, спросил я с надеждой.

Она рассмеялась в полный голос и сказала:

― Ха-ха! Ты неисправим, Рор! — рассмеялась Ноа. — Даже сейчас ты думаешь о себе больше, чем…

― Нет, нет, не в этом дело. Просто если бы заглянула в третий снизу ящик моего стола, то это могло плохо кончиться.

Я не видел, зато отлично слышал, как выдвинули деревянный ящик. Затем раздался тихий, но очень противный звук «ш-ш-ш».

― Бомба?! — раздался осевший голос Ноа, удивления в котором было больше, чем всех остальных звуков вместе взятых.

Пока она пребывала в растерянности, я бросился к своему шкафу, собирая пожитки и попутно тараторя:

― Извини, не хотел прерывать твой смех, он действительно тебе очень к лицу, но, учитывая сложившиеся обстоятельства… Осталось секунд десять до взрыва.

Мои ноги куда лучше чувствовали опасность и уже несли меня к выходу. Надо отдать Ноа должное: она не была бы собой, если бы не добралась туда едва ли не быстрее меня.

― Безумец! Ты заминировал свой стол? — набросилась Кейтлетт на меня только что не с кулаками. — А если бы ты посреди ночи промахнулся? Или твой адъютант…

― Жизнь — ничто без риска, — пожал я плечами, не став упоминать тот факт, что никому содержимое стола Рейланда и даром не нужно, даже ему самому. — И да, это важно: не бомбу, а бомбы. Их там четыре штуки.

Как лучшее подтверждение моих слов, именно в этот момент палатка взорвалась, буквально взлетев в воздух. Лагерь вокруг мгновенно ожил и зашумел, словно потревоженный улей. Вряд ли для меня это сулило чем-то приятным. Мёда у местных пчёл не было, а вот мечей сколько угодно.

― Прости, любовь моя, обстоятельства вновь разлучают нас, — театрально повернувшись к Ноа, которая стояла, не в силах прийти в себя, провозгласил я.

― Как ты можешь в такой момент…

Договорить Кейтлетт не смогла, так как кто-то, возможно, даже я, хорошенько ударил ей по голове гардой меча.

― На командующую напали, срочно все сюда! Тревога!!! — крикнул я во всё горло и застыл на мгновение, в растерянности глядя на бесчувственное тело моей соперницы.

Разумно было бы её добить. Вполне в духе Рейланда: взять в плен, утащив с собой. У меня же внутри что-то ёкнуло и не позволило сделать ни то, ни другое.

Уже мчась прочь от лагеря, взорвавшегося суматохой, к Леону и Гун-Гуну, я осознал, что точка бифуркации пройдена, и мои сны останутся лишь снами. Все те события, в которых я искал крупицу чего-то важного, никогда со мной не произойдут. Потому что в тот раз, покидая лагерь «лунных», у меня на плече была пленённая Ноа Кейтлетт.

Мне не оставалось ничего иного как, перехватив тесёмку со своими вещами, быстренько отправиться в ту сторону, где предположительно были Леон и Гун-Гун. Мои подельники, пользуясь тем, что вокруг творилось не пойми что, а взвод солдат, что упоминала Ноа, бросив всё, умчался к лагерю — и всё благодаря моему крику, всё же смогли украсть бочки с порохом и даже укатить их довольно далеко от орудийных позиций.

Это были довольно типичные бочки размером почти с человека. Тяжёлые и очень неудобные — обычно их использовали для транспортировки, а затем содержимое рассыпали по емкостям меньшего объёма. Однако, в нашем случае это был идеальный вариант. Двух таких вполне хватит, чтобы обвалить часть серпантина, замедлив, а то и остановив армию Ноа, при этом не рискуя попасть под завал самим. Впрочем, сейчас я ничего взрывать и не собирался. Лучше докатить бочки до нашего лагеря и уже там доверить дело профессионалам. Эльту, например, пускай порадуется.

Кажется, моё появление из ниоткуда сильно смутило Гун-Гуна и Леона, которые заливались потом, усердно толкали бочки вверх, но опомниться я им не дал, нагнал их и крикнул на ходу:

― Нужно торопиться! Сейчас «лунные» найдут Ноа и вернутся к нам. Всем лагерем. — Леон посмотрел на меня и с выражение глубокой обеспокоенности собирался что-то сказать, но я опередил его: ― Да-да, безумие, понял, давайте толкайте уже…

Граф продолжил смотреть с очень привычным выражением лица — явно желая что-то возразить, но вдруг, когда до моих подельников оставалось меньше метра, мир вокруг меня взорвался, закружился, загремел и, как мне показалось, даже полетел куда-то вниз, унося в тёмную бездну не только часть серпантина, но заодно и мою тушку.

Пуская пыль в глаза

«Во снах мы видим наши ошибки»

Распивая с Ноа вино и оценивая день грядущий как исторический, я немного ошибся, недооценив масштаб этого самого «грядущего». Историческими событиями этот день был наполнен как ни один ранее, разве что за исключением того, когда изобрели пастилу.

Эпохальные события начались с самой побудки. Обычно солдат — это такое существо, которое хочет спать в любом состоянии, даже когда он спит. Соответственно, солдат пользуется любой возможностью для сна — дела до стратегических замыслов своего начальства им, как правило, особого нет.

И хотя о предстоящем сражении кроме меня, Леона и Ноа по идее знали разве что посыльные, в то утро, не успел по лагерю раздаться звук трубы, как из палаток повалили одетые, полностью собранные люди, которые как будто только и ждали этого момента. Даже подчинённые Гоа Эльта, которые всю ночь работали, выглядели так, словно ожидали, что их отправят сражаться в самое пекло.

На фоне всех этих воодушевленных, бодрых лиц, мы с Ноа, растрепанные, заспанные, дёрганные и слегка страдающие похмельем, выглядели малодушными предателями. Кейтлетт ещё как-то держалась. Мне же все эти поздние посиделки с вином явно аукнулись. Спасительного кофе-то не было. Миюми, конечно, принесла свой напиток, но такого мой организм мог уже не выдержать. Его я решил оставить на случай поражения, чтобы не попасть в плен.

Видя, что проку от меня сейчас будет мало, Ноа использовала мою персону как могла: усадила в штабе, подперла голову рукой взирать тяжёлым, мутным взглядом на всех посыльных и просителей, что-то при этом невнятно бурча в ответ, а сама отправилась всё организовывать. Судя по тому, как ко мне волнами забегали с претензиями все те, кого она уже посетила, дела шли у неё неплохо, даже плодотворно.

Всех недовольных, надеявшихся найти в моём лице справедливость, ждало разочарование: в то утро у меня на лице можно было отыскать лишь следы недосыпа и навязчивого желания умереть. Однако некоторых не смущало и это. Так, Гоа Эльт, например, прибегал трижды.

— Командующий, считаю необходимым оставить моей полубригаде сапёрные лопатки! — вытянувшись по струнке, заявил капитан.

— Мммм?

Это было моим единственным, и универсальным ответом в это утро, не вызывавшим у большинства визитёров каких-то последующих вопросов. У большинства, но не у Гоа.

— Это поднимет боевой дух, — ответил, будто всё понял, Эльт.

— Мммм.

— Командующий, я считаю приказ командующей Ноа Кейтлет их сдать, якобы по причине негуманности, вредным, — продолжать спорить Гоа по сути со своей фантазией. — И вообще, она не моя командующая!

— Мммм.

— Но командующий…

— Мммм.

— Ладно…

Будь я способен думать о чём-то, кроме желания спать, мне бы показалось, что всё закончилось. Однако не закончилось. Во второй раз Гоа вернулся практически мгновенно, секунд через сорок. Кажется, до него начало доходить:

— Командующий, разрешите уточнить, что вы имели в виду?

— Мммм.

— Но…

— Мммм!

— Вы уверены, командующий? — хитро уточнил капитан.

— Мммм.

— Так точно! Будет выполнено немедленно! — самодовольно заявил Эльт, отсалютовал и выскочил из штаба пулей.

Перед третьим визитом прошло почти полчаса. На этот раз Эльт вырядился не иначе как шахтёром.

— Командующий, ваше указание выполнено в полном объёме! — доложили мне с улыбкой ребёнка, который только что разрисовал вареньем обои.

— Мммм?

Как раз очень вовремя появился Леон, который растерянно осмотрел сначала меня, а затем Эльта и сделал абсолютно правильные выводы — ничего не понял.

— Что здесь происходит? — подозрительно осведомился граф.

— Командующий приказал… — начал капитан, абсолютно уверенный в правомерности своих действий.

— Вы приказали им нарядиться шахтёрами? — удивился Леон, требуя у меня объяснений.

— Мммм!

— А-а-а, понятно, — мгновенно понял суть происходящего граф, нервно потёр лоб и рявкнул: — Эльт, немедленно вернуть всё как было, и марш строиться!

— Но… — растерялся Гоа, у которого забирали варенье.

— Мммм!

— Так точно, командующий! Больше не повторится!

Подгоняя отобранной киркой, Леон отконвоировал Эльта на выход. Пользуясь этим, ко мне, попыхивая трубкой, подошёл Лой Ноктим.

— Командующий, скажите честно, почему Эльту можно наряжаться как вздумается? — поинтересовался старик немного обиженно.

— Мммм.

— Мои солдаты хотели бы одеваться в соответствии с современной модой — пиратами!

— Мммм?

— Мне кажется, что это положительно скажется на боевом духе перед битвой…

Его прервал Гун-Гун, который словно дожидался подходящего момента, чтобы вмешаться:

— Гун-Гун считает, что нужно срочно сломать четвёртую стену!

— Мммм?

— И вообще, если речь зашла про пиратов, то Гун-Гуну требуется говорящий попугай!

— Мммм?!

— И срочно увидеть утконоса!

Отогнав их одним своим видом, возвратилась Ноа, которая принесла мне кружку с чем-то дымящимся внутри.

— Мммм?

— Нет, сама сделала, — верно истолковав моё мычание, ответила Кейтлетт. — Пей давай, ты мне нужен.

Кофе буквально вернуло меня к жизни, причём меньше чем за минуту. Оно наполнило силой мои руки и заставило шевелиться шестерёнки мозга со скоростью, отличной от нуля. Ноа тем временем старалась сделать всё, чтобы испортить мне возвращение к жизни — рассказывала новости.

— Противник уже строится. Как ты и думал, свои лучшие части они расположили на холме.

— Я бы тоже некоторые свои части сейчас расположил… — Мне очень понравилась её формулировка.

— Отдай немедленно кофе! — разозлилась Ноа. — Мне больше нравилось, когда ты мычал.

— Не отдам мою прелесть! — бросился я на кружку, будто той и вправду что-то угрожало. — Что там ещё про их лучшие-худшие части?

— Уже же сказала: они на холме. Шахту никто не заметил. Подрывники готовы по первому сигналу и всё в этом духе. Ты, кстати, уверен, что этот твой «сигнал» справится?

— Конечно! — я нисколько не сомневался в Миюми.

— Рор, она кофе не может нормально приготовить, — напомнила Ноа.

— А я не умею вязать, — возразил я. — Уже пора сдавать погоны?

— Ты невыносим, знаешь об этом?

— Угу. Ведь я сижу и пью кофе, выносить меня ещё рано.

Перед ответом Кейтлетт некоторое время раздражённо молчала. Наверное, она была единственным человеком, который умел выражать эту эмоцию без каких-либо слов или жестов.

— Кстати, благодаря тебе и твоим идеям мы остались без пороха, — вдруг вспомнила Кейтлетт.

— Всегда пожалуйста! — моё лицо расплылось в самодовольной ухмылке.

— Это был не комплимент, идиотина! — взвилась пуще прежнего Ноа. — Солдатам нечем стрелять, Рейланд.

— Ух, хорошо! — залпом допив напиток и ощутив, что готов свернуть горы или кому-нибудь шею, сказал я, поднимаясь. — Если они настоящие патриоты Риверкросса, то найдут способ выстрелить и без пороха.

Только сейчас мне удалось заметить, что Ноа уже успела переодеться. Непривычно было видеть её не в фирменном «совином доспехе» с белым плащом и рапирой, а в простом солдатском с не менее простецкой саблей наперевес.

— Давай пошути про мальчика оруженосца, который украл доспех, — заметила мой взгляд Ноа.

— Не буду. Я ведь знаю, что за тебя воровал Альт. — Меня ударили по плечу. — Ай! Знаешь, латной перчаткой не очень приятно получать!

— Знаю, — Кейтлетт расплылась в улыбке. — Миюми ждёт тебя в палатке, а я с солдатами в центре. Кажется, людям нравится, когда ты им сообщаешь очевидные вещи перед боем.

С помощью Миюми я оделся по первому разряду — в лучшее, что удалось найти быстро и сейчас. Получилось не так шикарно, как во время парада или предыдущих битв. Впрочем, главным оставалась защита, а внешний вид хоть и вызывал огорчение, но к смерти вряд ли мог привести. Вооружившись трофейным полуторным мечом и бросив в зеркало прощальный взгляд, мы отправились к войскам.

Когда шли по пустому лагерю, меня посетила забавная мысль: кому вообще могло прийти в голову доверить судьбу целого мира такому человеку? Офисный работник с непомерным чувством юмора и амбициями короля вселенной, от которого зависят жизни тысяч людей — это диагноз, причём неизлечимый. Если в этой вселенной есть бог, то ему явно нужно обратиться к хорошему психиатру.

Хотя, надо сказать, я сильно сомневался, кто тут ещё сильнее сошёл с ума. В этом со мной явно соперничали мои подчинённые, готовые выполнить любой мой приказ, и Ноа Кейтлетт, которая неожиданно из моей личной немезиды превратилась в мою самую преданную соратницу.

Тем не менее, вот он финал всего этого сумасшествия, и судя по тому, что я увидел, выйдя из лагеря, он планировался эпичным.

Мои войска внешне были в худшем из возможных положений. Менее многочисленные, нежели соперник, мы ещё вдобавок и расположились так, что выбирай позицию даже маленький ребёнок, он и то справился бы лучше.

Моя армия стояла в низине, перед холмом, который уже заняли «лунные» и опираясь на который могли диктовать нам условия боя. Если зрение меня не подводило, то судя по отблескам, наш противник даром времени не терял и уже затащил на возвышенность свои пушки. Мы же все наши две пушки, которые я вчера мысленно прозвал «Биба» и «Боба», даже не выкатывали — пороха-то не было.

Примерно такая же ситуация была и с нашей кавалерией. Тех немногих лошадей, которых удалось сохранить до сих пор, едва хватало для транспортировки хотя бы части вещей. И для боя эти измученные животные уже не годились вовсе.

Кавалерия же «лунных» была, что называется, при полном параде. Пока. Если всё пойдёт, как я задумал, этого преимущества они временно лишатся.

Так или иначе по всем правилам дальнейшее должно было стать не боем, а расстрелом практически безоружных людей. Впрочем, я и не собирался вести его по правилам. Сейчас нам нужна была быстрая, решительная победа, которая бы сорвала планы Ресса. А правила? Ну, они могли и подождать.

Возможно, стоило схватить скипетр Солнца, щит Луны и просто рвануть к башне, надеясь закончить это всё. Но, как мне казалось, это заранее провальный путь — из-за его предсказуемости. Маленькому отряду не дадут пройти «лунные», чьи небольшие заслоны располагались на единственном пути, а всю армию настигнуть будет не сложно из-за скорости и неповоротливости.

Пока я шёл и размышлял, «лунные» ещё собирались с силами, продолжая окапываться на холме. Я решил им в этом пока не мешать и потратить лишние минуты на демонстративный осмотр выстроенных в несколько линий войск.

Все эти показательные кивки, поправление воротников и протирание пуговиц почему-то страшно нравились простым солдатам. Казалось, что счастливцы, которых я потрогал своей ручкой, прямо сейчас, окрылённые таким вниманием, ринутся на противника и всех победят.

Дойдя до центра, я остановился, прочистил горло и, обменявшись взглядами с Ноа, принялся орать, стараясь, чтобы меня услышало как можно больше народу:

— Друзья, товарищи, братья! Сегодня мы бьёмся не за победу, нет! Совсем нет! — от такого начала по рядам прокатилась растерянность. — Наша цель куда важнее — сохранение единства и дружбы двух народов. Во что бы то ни стало! Наш противник — это простые люди, такие же, как мы, которых одурманили ложью, запутали и сбили с пути. Но правда на нашей стороне, и сегодня боги докажут это! — Вдохнув поглубже, я ещё сильнее повысил голос, срывая связки в ноль: — За Риверкросс! За Тофхельм! За наш мир и нашу свободу! Победа будет за нами!

Пользуясь тем, что абсолютно все пришли в экстаз, я достал флягу с водой. Удивительно, но несмотря на то, что половина её содержимого отправилась мимо, а другая была вылита скорее на меня, чем в меня, это помогло.

Увы, противник, похоже, нашей радости не оценил. Ноа коснулась моей руки и указала на холм.

— Они заряжают пушки! — предостерегла она.

— Зачем? — мгновенно ответил я цитатой. — А, они будут стрелять!

— Ты сегодня как никогда проницателен, — Кейтлетт смерила меня тяжёлым взглядом. — И это не комплимент.

— Дадим им пострелять немного или можно начинать? — меняя тему, поинтересовался я.

— Вряд ли солдатам придётся по вкусу, когда по ним начнут попадать тяжёлыми металлическими объектами, — ехидно заметила Ноа.

В наш разговор вмешался крутившийся неподалёку Эльт. Он, услышав эту фразу, возмутился с видом человека, которого назвали трусом:

— Это закалит наш дух и воодушевит сердца!

Ноа это замечание абсолютно не впечатлило. Похоже, с такими «храбрецами», как Гоа, она имела дело более чем регулярно.

— Наиболее вероятно, что кто-то просто получит ядром по голове и отправится домой.

— Но отправится с чувством выполненного долга! — не согласился Эльт. — Если каждый из нас поймает широкой грудью хотя бы по одному ядру, то у противника закончатся боеприпасы!

— А у нас солдаты! — вмешался я, пока эта дурь не распространилась дальше. — Эльт, немедленно вернитесь на свою позицию и не покидайте её вплоть до моего распоряжения.

Что-то на холме звучно ухнуло, и впереди, буквально в паре метров упал шарообразный дымящийся объект, не предвещавший абсолютно ничего хорошего. Ведь за ним, к счастью, тоже мимо прилетело ещё штук пять таких же.

— Пристрелочные. Во второй раз они не промажут, — уверенно заявила Ноа.

— Твой звёздный час, дуди, — кивнув, соглашаясь с этой оценкой, я отыскал взглядом Миюми, крутящуюся рядом.

Моя помощница, которая только этого и ждала, выхватила из-за пояса трубу, приложила к губам и в нерешительности замерла. Судя по её лицу, она сейчас мучительно пыталась вспомнить, что конкретно от неё требовалось продудеть. Сигнал-то был не простым!

Раздался один гудок, затем второй, на котором и нужно было остановиться, потом третий, четвёртый. Всего за полминуты Миюми издала такую кавалькаду звуков, что, окажись запись в руках у земных музыкантов, это мгновенно стало бы хитом.

— Напомни, почему ты выбрал её в качестве сигнальщика? — тихо, так, чтобы это слышно было только мне, спросила Кейтлетт.

— Труба у меня была только одна, и вдобавок поди теперь её отбери.

Ноа обменялась взглядами с Миюми, которая прямо светилась от счастья, словно цезий, и, кажется, готовилась ко второй попытке. Она не успела совсем чуть-чуть: неожиданно мир вздрогнул, и холм, где были сосредоточены основные силы «лунных», красиво взлетел в воздух. Не менее красиво бросилась врассыпную и кавалерия противника. Всадники отчаянно пытались привести в чувство испуганных животных, но куда там! Мало того, что взрыв — уже страшно само по себе, так ведь и весь табун бросился наутёк. Такой инстинкт превозмочь было совсем не просто.

Идея напихать внутрь холма весь наш порох, запечатать, поджечь и посмотреть, что будет, пришла ко мне во многом благодаря Ноа. Тот её номер с разрушением заброшенного форта ещё долго мне будет сниться в кошмарах.

Под холм мы, по моим скромным оценкам, засунули раз в десять больше взрывчатки, чем было тогда. План вполне мог закончиться полным фиаско, если бы всё та же Ноа не сообразила, что шахту, в которую мы поместим порох, необходимо запечатать, иначе взрывная волна уйдёт совершенно не туда, куда нам надо.

Мир мгновенно погрузился во тьму, укутавшись пылью и дымом. Видимость была такой, что если ты видел стоящего в метре от тебя, то это уже являлось достижением. Впрочем, учитывая, что самым нашим дальнобойным оружием теперь был примкнутый к мушкету штык, большего и не требовалось. Оставалась лишь сущая мелочь — найти в этом дыму врага.

На памяти Рейланда Рора (про мою даже говорить нечего) это было, пожалуй, самое странное сражение. Стоило полю боя погрузится в непроглядную пыль, как мы ринулись в атаку. «Ринулись» скорее фигурально, чем буквально, ведь идти по местности, засыпанной кучами земли, камнями и прочим мусором иначе как медленным, размеренным, очень осторожным шагом было чревато.

Шли мы клином. Впереди самолично я. Передо мной стояла весьма интересная задача: ориентируясь по компасу, в пыли, вывести всю армию туда, где до взрыва находился правый фланг «лунных».

Местность, окутанная пылью и порядком перекопанная взрывом, выглядела какой-то чужеродной и таинственной. Казалось, что ещё вот-вот — и на нас из тумана повылазят чудища из ужастиков, лошадки и прочая нечисть.

Реальность для меня оказалась куда скучнее. Первым, кого я встретил, был растрёпанный, явно потерявшийся молодой паренёк в униформе Тофхельма.

А вот для него неожиданно возникший из тумана Рейланд Рор оказался ничуть не хуже того самого чудища. Оно и понятно — парень был капралом.

— Ты потерялся, растерян, не можешь найти свой жизненный путь? Присоединяйся к церкви Летающего Макаронного Монстра — мы покажем тебе истину! — положив ему руку на плечо и проникновенно глядя в испуганные глаза, сказал я.

Парень странно затрясся и принялся издавать такие звуки, как будто он был ракетой, а я ему мешал взлететь. Кажется, у него даже подтекало топливо.

— По-моему, ты не веришь в ЛММ, так? — эта моя фраза его доконала, и он упал без чувств.

— Рор, между прочим, пока ты его не отправил в дом скорби, он мог подсказать, где остальные «лунные», — вмешалась, обламывая самое интересное, Ноа.

— Да и так найдём. — Я указал на компас. — Судя по приборам, идём верно.

— Мы идём в тумане, ища вражескую армию с помощью компаса! — возмутилась Кейтлетт.

— Да, примерно так я и сказал, — невозмутимо развёл руками я.

Поиски долго не продлились. Где-то в ста шагах сначала послышались голоса людей, тщетно пытающихся понять, что происходит, а затем показались и сами «лунные».

Надо отдать им должное, на наше появление они среагировали максимально трезво — завопили во всю глотку «Враг!» и, сомкнув ряды, принялись пятиться назад.

Несмотря на то, что здесь, на правом фланге была от силы треть вражеской армии, их всё равно было много. Даже слишком, по меркам тех сил, что имелись у меня. Стоит нам завязнуть, с первым же ветерком всю эту пыль сдует куда подальше, и мы останемся в очень невыгодной позиции против численно превосходящего противника.

— Открыть огонь! — как это ни странно, но ничего не произошло.

— Но, сэр… — раздался озадаченный голос сзади.

— Я не сэр!

— К-командующий, у нас нет пороха…

— Вы что, не патриот?!

— Бдыщь! — появляясь откуда-то из тумана, крикнул Гун-Гун и побежал в атаку.

За ним, аккомпанируя подобным же образом, понеслись и остальные, в том числе мы с Ноа. Практически сразу, куда быстрее, чем обычно, битва рассыпалась на отдельные схватки. Это было мне на руку: мои-то солдаты были закалены в боях, а вот среди «лунных» опытом подобных свалок могли похвастаться лишь солдаты тех армий, что ранее возглавляла Ноа.

Не сговариваясь, мы с ней сражались плечом к плечу, впервые в истории не пытаясь убить друг друга, а помогая и прикрывая. Часть «лунных», завидев, какой тандем против них сражался, приходили в шок и забыли о идущем сражении. Другие, напротив, завидев Ноа рядом со мной и тем самым убедившись в верности слов о её предательстве, принимались биться с завидным усердием.

Несколько же солдат вообще сделали нечто невероятное и, завидев Кейтлетт, вовсе побросали оружие:

— Мы не будем сражаться против своей командующей!

Я видел, как Ноа едва не засияла от этого жеста. Тебя могут оболгать в глазах тысяч, но если среди них останется хотя бы пяток верных — это всё нивелирует.

Воодушевленная этим, она понеслась вперёд с такой скоростью, что я едва за ней поспевал. Так же неожиданно Ноа и остановилась, указывая мне на что-то, валяющееся на земле.

Там лежал её недавний противник, который не успел даже среагировать на атаку. В руках он сжимал штандарт с изображением серого коронованного грифона — герб короля Тофхельма Хоакима Клыка.

— Значит, где-то рядом… — кто именно рядом она не успела закончить, так как «он» оказался пожалуй даже слишком рядом.

Король — это не Рейланд Рор, его в одиночку на поле боя никто не отпустит, даже если он будет сильно настаивать. При нём всегда должна находиться охрана, лучшие из лучших, именуемые королевской гвардией.

Один за другим из тумана к нам выступили четверо. От одного их вида мне очень сильно захотелось домой к маме. Здоровенные амбалы, целиком закованные в массивные чёрные латы и вооруженные двуручными клинками с волнообразным лезвием, чей удар не мог выдержать ни один щит или доспех.

Друг от друга они отличались исключительно шлемом. У каждого из них он был уникальным, и, разумеется, это был зверинец: волк, олень, медведь, рысь.

— Ноа Кейтлетт, ты обвиняешься в предательстве своей страны, дезертирстве, нарушении правил и традиций Игр. Тебе есть что ответить на эти обвинения? — крикнул гвардеец в «оленьем» шлеме.

— Есть, но отвечать я хочу перед королём! — с заметной растерянностью в голосе возразила Ноа.

— Пока мы стоим на ногах, этому не бывать, — ответил гвардеец решительно.

— В таком случае пускай боги рассудят, есть ли у меня право оправдаться перед его величеством.

— Да будет так, — согласился гвардеец. — Сталь рассудит нас.

Мне казалось, что это будет что-то вроде дуэли один на один, хотя Ноа была скорее одной десятой на фоне гвардейца, но остальные также приготовились к бою. Возмущённый этим, я схватился за меч:

— Эй, разве что честный поединок. Четверо на одного?!

— Сталь рассудит, — ответили мне из-под «медвежьего» шлема с заметной иронией.

Уже не в первый раз я заметил, насколько глупо судить о маневренности противника по его размерам. В суровой реальности, увы, Голиаф прихлопывал Давида, словно назойливую муху.

Гвардейцы двигались не столько быстро, сколько непредсказуемо. Один из моих двух противников, тот, что в «медвежьем» шлеме, начал свою атаку показательно неторопливо, но лишь затем, чтобы уже через секунду ускориться так, что даже если бы он промазал клинком, то всегда мог просто втоптать меня в землю.

От грустной участи меня спас опыт. С первых же секунд глядя на неторопливость соперника, я понял, что нужно драпать, причём прямо сейчас, иначе потом убегать уже будет некому.

Тут бы мне перейти в атаку, но противников-то у меня было двое! «Рысий» шлем не стал великодушно дожидаться, пока я разберусь с его коллегой, а сам перешёл в нападение, широкими взмахами оттесняя меня от напарника. Опасности эти удары представляли не большую, чем лопасти вертолёта — главное было под них не попасть. Парировать было чревато: я всерьёз опасался, что мой клинок подобное мог не пережить, а он мне ещё пригодится.

У Ноа дела обстояли лучше. Всё же она была куда меньше меня и ловчее. Поэтому также не имея возможности отражать удары, уворачиваться от них, она сражалась гораздо лучше.

Всё бы хорошо, да вот только победить таким образом у нас вряд ли бы вышло. Даже если один из гвардейцев открывался, мгновенно атаковал его напарник. Так, сменяя друг друга, они могли вести бой если не вечно, то гораздо дольше нашего.

Рассчитывать на помощь со стороны не приходилось: на моих глазах пара солдат из сорок второй полубригады попытались вмешаться. Гвардеец в «медвежьем» шлеме, предоставив развлекать меня своему напарнику, отправил их всех домой буквально за пару секунд короткой серией быстрых атак. Та же участь постигла ещё пятерых. После этого вмешиваться в наш поединок никто и не пытался.

Всему хорошему рано или поздно приходит конец. Я продержался почти минуту, избегая всех атак, но затем усталость и чрезмерное напряжение начали брать верх и посыпались ошибки. Сначала не рассчитав, я сделал слишком маленький шаг в сторону, этого хватило для того, чтобы меня не разрубили напополам, но и только. По моей кирасе, высекая искры и оставляя некрасивую борозду, скользнул кончик вражеского меча. Не успел я опомниться — и мне дали хорошую оплеуху стальной перчаткой, отправив в короткий, но зрелищный полёт.

Чудо, что бой не закончился прямо в тот момент. Меня выручила Ноа, которая, давая мне время оправиться, налетела на моего противника. Не желая оставаться в долгу, несмотря на то, что мир вокруг качался, двоился и слегка позванивал, я резко вскочил на ноги и вместо того, чтобы дожидаться, когда на меня нападёт гвардеец, сам понёсся в атаку.

Удивительно, но это сработало! На мою атаку не успел среагировать не только гвардеец в «медвежьем» шлеме, отвлечённый на Ноа, но и его товарищи по оружию.

Не рискнув пытаться пробить доспех ударом — это вполне вероятно закончилось бы тем, что клинок просто отскочил в сторону, не нанеся никакого вреда — я вместо этого ударил в предплечье правой руки. Это место в любом доспехе всегда было защищено куда хуже, чем остальные его части, иначе боец просто бы не смог шевелить руками. Гвардеец в «медвежьем» шлеме вскрикнул от неожиданности, покачнулся и выронил меч, а уже в следующую секунду Ноа одним точным ударом под шлем добила его.

«Один есть, осталось трое!»

Увы, гвардия не просто так носит такое название. Оставшиеся бойцы мгновенно поняли свою ошибку и приняли меры, чтобы такого не повторилось. Теперь нас с Кейтлетт держали порознь, не давая сближаться на пару метров.

Двое бойцов — у меня «рысь», у Ноа «волк» — сковывали нас боем, а третий «олень» держался посередине, одновременно мешая нам соединиться и готовясь в случае чего прийти на выручку товарищам.

Мы с Кейтлетт обменялись понимающими взглядами: пусть так, но он был один, а значит, прийти на помощь двоим сразу не сможет физически.

— Сейчас! — крикнул что было мочи я, выгадав момент.

И вместо очередного уворота перешёл в отчаянное нападение, рассчитывая, что Ноа занята примерно тем же. В момент удара я понял, насколько мудрым оказалось решение не пытаться пробить доспех противника. Прежде чем «рыси» пришёл на помощь «олень», тот пропустил три моих удара, приняв их кирасой, и все они не оставили даже царапин.

Далее уже мне пришлось сражаться за свою жизнь. На этот раз меня атаковали оба гвардейца сразу, причём бились они так, словно хотели убить.

Это был не бой, а мясорубка, в том смысле, что больше всего происходящее напоминало то, что произошло, если бы я оказался именно в этом кухонном инструменте. Мои противники не просто атаковали — они делали это абсолютно синхронно, действуя не как два бойца, а как один, у которого было два меча и четыре руки.

Мне на помощь вовремя подоспела Ноа, которая расправилась с «волком», иначе это был бы конец. Однако ей эта победа тоже не легко далась.

Её нагрудник был в нескольких местах помят, а в одном вообще проломлен, где-то потерялся шлем, а судя по красному пятну на лице — сняли его не самым вежливым образом. Но самое худшее было в том, что Кейтлетт сломала свою саблю. Она, конечно, взяла меч своего недавнего противника, но тот был ей совсем не по размеру.

Мой полуторный меч пришёлся бы ей куда лучше, но как его передать, если нас разделяли два весьма решительно настроенных на убийство человека? Подойти ближе двух метров друг к другу нам всё ещё не давали, пускай и куда менее уверенно, чем когда противников было трое.

Казалось, сама судьба направляла меня, потому что, уворачиваясь от очередного взмаха «рыси», я попросту споткнулся о тело ранее поверженного гвардейца в медвежьем шлеме. У него-то оставался клинок!

— Ноа, лови!

Размахнув посильнее я швырнул в её сторону свой меч. Получилось не слишком изящно — он не долетел почти метр до цели, но это уж Кейтлетт как-нибудь переживет.

Гвардейский двуручник оказался тяжеловат даже для меня. Непонятно, как им вообще можно было махать, как вертолёт лопасть, да ещё и почти пять минут подряд. Впрочем, плюсы всё равно перевешивали: теперь мне не нужно было скакать кузнечиком, уворачиваясь от каждого удара.

Впервые за бой я смело принял взмах противника на клинок, отводя удар в сторону, отчего окружающий туман наполнился звучным гулом, от которого у меня ощутимо заболели зубы. Сквозь прорези в шлеме, я увидел, что «рысь» злорадно ухмыляется, наблюдая за моей реакцией.

— Этот клинок не по тебе, тигрёнок.

Бой шёл по моим меркам уже довольно долго, и усталость начала постепенно одолевать, но после этой фразы я словно обрёл второе дыхание. Теперь мы бились на равных, а значит, пора было переходить в атаку.

Примеряясь к оружию, начав с осторожных, коротких ударов и выпадов, я постепенно наращивал обороты. Гвардеец явно не ожидал от меня такой прыти и, начав пятиться, ушёл в глухую оборону, что раззадорило меня ещё сильнее.

Продолжая молотить по нему, как разъярённая бабка по наркоману, посмевшему влезть перед ней в очередь, краем глаза я заметил слева от себя какое-то тёмное пятно. На секунду мне подумалось, что это второй гвардеец расправился с Ноа и идёт за мной, но затем мои глаза разглядели рядом ещё одно пятнышко, мелкое и назойливое.

Кейтлетт хитрыми манёврами толкала своего оппонента ко мне, да ещё и спиной! Лучшего момента для атаки и быть не могло. Следующий мой удар пришёлся не по «рыси», который даже успел изготовиться его отражать, а в спину его товарища. Я рубанул сверху наискосок вниз. Удар вышел настолько чудовищным, что доспех гвардейца разошёлся, будто был сделан из фольги, а не лучшей стали Тофхельма.

Гвардеец в «рысьем» шлеме всё понял мгновенно: либо он сейчас атакует меня, либо поражение. Его товарищ ещё не успел упасть, а «рысь» уже атаковал. Я прекрасно это видел, но как назло двуручник застрял, а мои руки, напряжённые до предела, наотрез отказывались его отпускать.

Что-то беловолосое с отчаянным криком кинулось наперерез гвардейцу, пытаясь заблокировать удар полуторным мечом. Клинок Ноа согнулся пополам, почти в форме буквы «г», а она сама повалилась на землю.

Это дало мне время на то, чтобы подхватить меч «оленя» и нанести удар, пока гвардеец был отвлечён на Кейтлетт.

— Да будет так, — перед тем как пасть, заключил последний гвардеец.

Как только последний гвардеец был сражён, на меня нахлынула такая усталость, что захотелось к ним присоединиться. Всё-таки адреналин — страшная вещь.

— Рейланд, как мы это пережили? — спросила Ноа, которая даже не пыталась подняться на ноги.

— Я не знаю, но больше так не хочу, — честно ответил я. — Вставай, нам ещё надо найти Ресса и короля…

— Ах, хорошо пошла! — вдруг раздался новый голос неподалёку. — С последним могу помочь.

Чуть в стороне от нас стоял старик, по чьему виду можно было с уверенностью сказать, что он не только может, но и регулярно позволяет себе предаваться гедонизму. В частности, судя по увесистой фляжке в руках — алкоголизму. Впрочем, это было заметно и без неё: он был тощий, как сухая палка, чувствовалось, что его организму не хватало в компанию к спирту ещё чего-нибудь питательного.

Король, а это был никто иной как Хоаким Клык, чьи лучшие годы шли прямо сейчас, сделал хороший такой глоток и протянул флягу нам.

— Угоститесь? — с хитрецой поинтересовался он.

Хитрость в принципе была отличительной чертой короля Тофхельма. Всё из-за причёски и усов. Они придавали ему вид бывалого жулика, и, как подсказывала мне интуиция, в первую очередь жулик передо мной и находился.

Жажда была сильнее опасений в разумности такого шага, поэтому я не без опаски сделал глоток. Как только содержимое фляги коснулось моего языка, мне стало ясно, что стоило отказаться. Не знаю, что там было внутри, но этим определённо можно было заправлять ракеты.

Поглядев на мою реакцию, подошедшая ближе Ноа вежливо отказалась и перешла сразу к делу:

— Ваше величество, я знаю, что про меня ходят определённые слухи…

— Скорее весьма конкретные, — заметил с усмешкой Хоаким.

— Да-а-а, — протянула Кейтлетт растерянно, — кхм, в общем, это всё подстроил Кайл Расс. Он хочет подняться на Саум единолично и…

— Что? — прервав её король. — Это он сам вам сказал?

— Ну, скорее это наше предположение на основе его поведения… — переглянувшись со мной, призналась Ноа.

У Хоакима уже была наготове своя оценка таких предположений.

— Иначе говоря: вилами по воде.

— Просто дайте нам с ним поговорить, и мы выведем его на чистую воду!

— Не могу при всём желании… — развёл руками король.

Вот это уже было для Ноа чересчур. Краснея от гнева, она медленно начала надвигаться на короля:

— Ваше величество, вы совершаете…

На Хоакима это произвело мало впечатления. Прервав Кейтлетт жестом, он сделал глоток из фляги:

— Командующая вражеской армии Кейтлетт, будьте добры не перебивать ваше величество. Кайл Расс дезертировал сегодня утром, оставив весьма оскорбительную записку, в которой сообщал, что переходит на сторону «солнечных».

— Это не так! — воскликнул я решительно.

— У меня были определённые сомнения на этот счёт, но видя вашу реакцию, могу сказать, что верю вам, Рейланд, — доверительно сообщил Хоаким.

— Но если Расс не здесь… — растерянно задумалась Ноа.

Ответ был на поверхности. Мы с ней одновременно схватились за голову:

— Реликвии!!!

Готовясь к битве, мы совершенно о них забыли. Практической пользы от них всё равно не было, а о том, что их могут похитить, нам даже в голову не приходило. Единственный, кому это было нужно, должен был быть на поле боя и командовать «лунными»!

Неожиданно из тумана выскочил очень сильно запыхавшийся граф Сайрас верхом на своём коне. Хотя он обычно достаточно скрупулёзно относился к своему внешнему виду, сейчас Леон и его верховое животное выглядели так, будто только что пробежали марафон.

— Башня ожила… — сообщил он едва шевеля губами, указывая на столб света, что был виден даже сквозь туман.

Это могло значить только одно: к Сауму добрался кто-то, имея при себе скипетр Солнца и щит Луны

— Сьорп. — Это Хоаким, наблюдая за нашей реакцией, приложился к фляжке. Заметив наши полные осуждения взгляды, он пожал плечами. — А что? Если всё так плохо, то самое время выпить.

— Нужно срочно остановить битву! — воскликнул я с отчаянием.

Планы Ресса были мне малопонятны. Но если он дойдёт до Саума и завершит Игры прямо посреди боя, особенно такого, как сейчас, в непроглядном тумане, случится катастрофа. Это будет кровавой резней, которая мгновенно приведёт к самым плачевным последствиям вплоть до настоящей войны. Любая пролитая кровь требует отмщения, из-за чего всегда проливалось многократно больше крови.

— Это будет немного сложно. Да и есть ли у нас время? — указав на пылевой туман, констатировала очевидное Ноа.

Его-то и не было. Ресс сильно нас опережал. Для того, чтобы прекратить битву и избежать крови, у нас было самое большее полчаса-час. Затем любой удачный удар, выстрел и даже сильный пинок мог закончиться весьма плачевно.

«Это катастрофа!»

Саум — спасти мир

«Во снах можно попробовать как сладость величайшей победы»

«Это катастрофа!» — понял я очень отчётливо, глядя на свет вдали, и тут меня пронзила идея, как всё предотвратить.

— Победа!

Ноа, Хоаким и Леон скептически посмотрели в мою сторону, не понимая, к чему тут этот возглас, и в целом не разделяя внезапного воодушевления.

— Что? — растерянно уточнила Кейтлетт.

— Победа! — уверенно повторил я, силясь с помощью одного слова и махания руками выразить невыразимое.

— Релайнд, по-моему, тебе сильно досталось… — вздохнув, констатировала Ноа.

— Нет, послушай, победа — это… — попытался снова я, но мне даже не дали договорить.

— Рор, сейчас совсем не вовремя для бредней…

— Да послушай же! — я не сдержался и хорошенько её встряхнул. — Что обычно происходит, когда Саум светится? Это значит, что кто-то победил! Никто, кроме нас, не знает, что там происходит в самом деле.

— Ресс может делать что угодно, но битва к тому времени уже закончится, — сообразила Ноа.

— Именно, вот наш шанс остановить битву — просто указать на очевидное и сказать, что победили.

— Победил кто? — с подозрением уточнил Хоаким.

— А какая разница? — возмутился я. — Сейчас главное сложить оружие, чтобы никто не пострадал по-настоящему.

— Не нравится мне то, во что вы превратили эти Игры. Я человек набожный… — Король скептически пожал плечами и отхлебнул из фляги. — Ах, хороша! Боги будут не в восторге от подобного.

— А они будут в восторге, если сегодня куча народа поубивает друг друга? — удивился я.

— Кто ж знает этих богов? — развёл руками король. — Ладно, делайте что хотите. Мешать не буду.

— А вы нам не хотите помочь? — уже догадываясь, каким будет ответ, спросил я.

— Я?! Каким образом? — искренне удивился Хоаким. — Не предлагаешь ли ты мне, Рор, бегать по полю и верещать «Победа!»? Моё королевское дело заделать наследника — у меня их четыре. Хранить мир — мне это пока удаётся — и выпить столько вина, сколько успею за свою жизнь — тут мне ещё есть куда расти.

Хоаким демонстративно приложился к фляге, всем своим видом показывая, что он задачу выполняет с полной самоотдачей, жертвуя для этого даже здоровьем. Ему на выручку пришёл слегка оклемавшийся Леон Сайрас:

— Думаю, я справлюсь с тем, чтобы донести ваше сообщение до армий.

— Как?

— Найду Эльта, он сейчас где-то неподалёку, и сообщу ему и его бригаде вести о победе, — с усмешкой поделился планами граф. — А дальше…

— Как пожар. Они сами всем всё расскажут, — закончила за него Ноа и усмехнулась.

Мне в такое верилось не без труда, но вспомнив, где нахожусь — такое вполне было возможно. Именно в этом мире, именно в этих обстоятельствах. Ведь это не настоящая война, а своего рода соревнование. Если соревнование закончилось, не важно, кто победил, важно, что смысл в дальнейшей борьбе отсутствует. Конечно, найдутся свои горячие головы, но их угомонят. По памяти Рейланда, такие находились почти всегда, однако их обычно успокаивали щедрой порцией целебного насилия.

— А вы тем временем доберётесь до башни, — кивнув, добавил Леон.

Это было разумно. Даже если бой остановится и кровь не прольется, кто знает, на что был способен Ресс, добравшись до такого могущественного артефакта, как Саум? В конце концов, он может попытаться сбежать. Так что вне зависимости от того, справится ли граф, мы с Ноа проследим, чтобы Кейл не смог уйти от наказания и не натворил ещё чего-нибудь.

Переглянувшись с Кейтлетт, я понял, что она пришла к схожему выводу. Не сговариваясь и не прощаясь, мы, ориентируясь на свет, двинулись в путь, точнее собирались, когда нас остановил Хоаким.

— Вы что, пешком собрались идти? — удивился нашей тупости король.

— Ну… — я выразительно огляделся, намекая, что никаких транспортных средств в округе не наблюдалось.

Неодобрительно покачав головой, король очень залихватски, почти по-разбойничьи свистнул несколько раз. На свист отреагировали не сразу, но отреагировали: появился нервно озирающийся по сторонам слуга, который не рискнул приблизиться к нам, остановившись в паре метров.

— Ваше величество, но у вас же есть специальный свисток, — причитая, начал он.

— У меня есть и неспециальные пальцы, — фыркнул Хоаким пренебрежительно. — Мне нужны два коня. Быстро и сюда. Пошёл.

Слуга покорно поклонился и убежал. Вернулся он с парой помощников минут через пять, неясно как ориентируясь в этом тумане, но всё равно безошибочно найдя короля.

— Вернёте в целости и сохранности, — махнул нам рукой, приглашая, Хоаким и приложился к фляжке, словно сделал тост. — Удачного спасения мира. А, и ещё, — не с первой попытки он снял с пальца одно внушительных размеров кольцо и перекинул его Ноа, подмигнув: — поможет в пути.

Башня и до того нагоняла на меня жути одним своим видом издали, что уж говорить о сегодняшнем дне, когда огромное, даже скорее колоссальное строение, источающее яркий свет, показалось нам с Ноа из тумана.

Рейланд Рор искренне верил, что башня — это посох богов, который они оставили при сотворении мира. Также он верил, что сами боги жили где-то на небосводе. Казалось бы, сказка и сказка, не первая и не последняя такого рода, но я отчётливо видел, что башня в самом деле напоминала посох слишком сильно для того, чтобы это было случайностью или чем-то, созданным руками простого человека. Кто оставил её здесь и с какой целью? В любом случае, для существа обладающего такой силой мы с Ноа были чем-то вроде глупых муравьёв.

Странности были не только с самой башней, но и с тем, что её окружало. Здесь, в кратере очень неясного происхождения, в самом центре которого и располагалось строение, росли совсем иные растения нежели в окружавшей местности. Таких цветов и кустарников я прежде не встречал, даже трава выглядела иначе: молочно-зелёная, длинная, нисколько не напоминающая ту, что росла вокруг кратера.

Кони тоже слегка нервничали, но чувствовалось, что их выдрессировали так, что гнева хозяев за непослушание они боялись значительно сильнее, чем какой-то там башни и странной растительности. Не в меньшей растерянности пребывали и люди, встреченные нами, особенно «лунные». Эти, если бы не печать короля, вряд ли бы нас пропустили.

— Рейланд, ты в порядке? — спросила Ноа, замечая мою растерянность.

— Не знаю, это место, — не стал отрицать очевидного я, — такое, эм, странное.

— Ну, а чего ты хотел? — уверенно ответила Кейтлетт. — Здесь были боги.

Я поёжился. Какое простое объяснение — боги! Для меня все эти религии были чем-то вроде очень древних сказок. Чем-то крайне далёким и имеющим очень небольшое отношение к реальности. Это же место было более чем реально.

— Ха, могучий Рейланд Рор боится мистики! — усмехнулась, подначивая меня, Ноа. — Ты поди и от грозы прячешься под одеялом?

— Грозу я могу объяснить. А ты можешь мне объяснить, откуда взялся этот посох, в смысле башня?

— Как это откуда? Её оставили нам боги в качестве благословения. Чтобы прекратить войны и распри, — ответила Кейтлетт, а затем посмотрела на меня так, будто я только что не смог сказать, сколько будет дважды два, и теперь меня следовало на всякий случай сжечь.

Тем временем мы добрались до основания башни. Отсюда казалось, что она упирается прямо в небо. Пока Ноа привязывала коней, чтобы они не потерялись, я с опаской обернулся в сторону поля боя. Где-то там позади, в тумане метался Леон Сайрас, который пытался окончить битву. От того, выйдет ли у него или нет, теперь зависело будущее этого мира. То, что столь важная роль досталась именно этому человеку, который до сих пор подвергал сомнению каждое моё действие — пугало. Вдруг Леон и сейчас решит сначала всё хорошенько обдумать? А ведь любое промедление могло закончиться катастрофой.

— Не занимайся лицемерием, — посоветовала Ноа, догадавшись, о чём я сейчас думал.

— А?

— Он в тебе не сомневался, хотя большая часть твоих идей — безумие, какое ещё поискать нужно. Значит, и ты не должен сомневаться в том, что Леон справится.

— Но… — Мне очень захотелось рассказать ей о всех тех случаях, когда граф во мне сомневался, хотя это заняло бы несколько часов и это если упоминать события только последних дней.

— Не должен и точка, — не дала мне даже начать Ноа. — Идём.

Дальше же были ступеньки, тысячи ступенек, которые стали для меня всем миром на последующие полчаса. Тот, кто их вырубал, казалось, делал это так, чтобы вне зависимости от роста они были одинаково неудобны для всех.

Для меня они оказались слишком маленькими: я мог с легкостью переступить через две, но уже до третьей моя нога не дотягивалась. Ноа, у которой шаг был короче моего, столкнулась с похожей ситуацией: две ступени для неё было много, а одна мало. Из-за чего нам пришлось идти либо маленькими шажками, либо махать ногами, словно мы танцевали в кабаре.

На самой вершине, посреди весьма немалой, открытой площадки нас ждал в белесом свечении Саум — огромный кристалл, медленно вращающийся на одном месте, невероятной красоты, внушающий одним своим видом трепет. Его свечение было ярким, но не ослепляло, хотя видно его было с огромного расстояния — это тот самый луч света, ориентируясь на которой мы с Ноа добрались до башни через пылевой туман.

Здесь же находился и Кейл Ресс. Человек, который за столь короткий срок успел предать всех по несколько раз, спокойно, даже смиренно, словно зная свою участь, сидел прямо на каменном полу, неподалёку от Саума. Рядом демонстративно лежало его оружие — парные клинки и ставшие ненужными реликвии.

Проигравшим он не выглядел. Скорее походил на человека, который только что, напрягая все силы, добился желаемого и теперь пытался перевести дух, дожидаясь неизбежного.

«Игры закончились, пройдёт совсем чуть-чуть времени, и Саум позволит загадать желание, каким бы оно ни было», — понял я, немного удивляясь тому, что как раз о желании Кейл, похоже, даже не думал. Ему почему-то было плевать.

«Скорее всего потому, что главное его желание — завершить Игры — Саум не может выполнить ни в какой форме» — пришла мне в голову догадка. — «Кто бы ни создал это место, они должны были предусмотреть определённую защиту от дураков и их дурацких идей».

— Всё кончено, — сообщил с торжеством и уверенностью Ресс, указывая на кристалл. — Игры завершились. Навсегда.

Не выпуская его из поля зрения, я осторожно подошёл к невысокому, каменному парапету башни, откуда открывался отличный обзор на округу. Там, далеко внизу находилась огромная масса людей, но чем конкретно они занимались ясно не было — туман и расстояние всё ещё скрывали всё происходящее от посторонних.

Похоже, что Кейл интерпретировал это по своему, считая, что преуспел. Мы с Ноа были несколько иного мнения.

— Для вас, Кайл, безусловно, — сказала моя спутница. — Как вы вообще могли додуматься до такого — завершить Игры во время битвы? Это против всех правил и традиций!

— Это не имеет значения, — ответил Кейл Ресс. — История меня оправдает.

— Вы считаете, что кто-то спустя некоторое время решится оправдывать того, кто задумал устроить кровавую резню? — вспыхнула Кейтлетт. — Какое вообще оправдание может быть для того, кто задумал разрушить мир и покой между двумя королевствами?

— Мир и процветание будущих поколений, чьё общество не будет построено вокруг культа насилия, — очень уверенно, явно не раз это проговаривая, ответил Кейл.

Это было странным заявлением. У Ноа так вообще отвалилась челюсть. Её можно было понять: она наверняка считала Кейла кем-то вроде маньяка, который задумал зло ради зла, потому что был злым и вырос в злобной среде.

У меня же и ранее проскакивали сомнения на этот счёт. Взять хотя бы тот странный разговор накануне первого предательства: те речи ещё тогда показались мне необычными, но сейчас это выстраивалось в картину, ироничную до слёз. Перед нами сидел на полу, сложив оружие, не кровавый маньяк, не фанатик, желавший войны ради войны, а первый в этом мире чистокровный пацифист…

— Вы считаете, что, устроив бойню на Играх, вы покажете всем, что воевать — плохо? — желая подтвердить свои мысли, спросил я.

— Именно! — в глазах Кейла зажёгся безумный огонёк, словно мне удостоилось чести быть первым, кто это понял. — Не будет больше глупого, надуманного конфликта, который вытягивает столько сил, вызывает столько вражды. Будет вечный мир!

Кейл осёкся, заметив, как я по мере его объяснений мрачнею. Причина была проста: вот она, культурная разница между Землёй и этим миром.

Он не знал и не мог знать, что Игры — это самое невинное воплощение слова «война», которое только можно было придумать. То, что являлось для него ужасом, с моей точки зрения было невинной, достаточно забавной традицией, которая позволяла выместить людям свою злобу, решить споры и дрязги без кровопролития.

По иронии судьбы Ресс, решивший бороться против ужасов войны, родился, возможно, в единственном месте во вселенной, где это могло принести лишь вред.

Пока я размышлял, а Кейл продолжал свою «проповедь» миротворца, наконец налетел ветер, который принялся постепенно разгонять пылевую тучу внизу, обнажая происходящее там.

— Вы ничего не добьётесь, Кейл, по той простой причине, что сами не понимаете своего счастья, — уверенно заявил я.

— Счастья?! Вы называете это… — Ресс перешёл на крик, — ЭТО СЧАСТЬЕ?! Какое может быть счастье в том, что тысячи страдают ради забавы? Бесконечный цикл насилия, которое порождает лишь насилие!

Кроме этого я краем глаза поймал вопросительный взгляд от Ноа, которая пока молча наблюдала за нашей дискуссией. Пришлось объяснять:

— Пролив кровь однажды, вы не остановите насилие, а лишь переведёте его на качественно новый уровень. Вместо Игр этот мир будут сотрясать настоящие войны, гибнуть в которых будут совсем не понарошку, — сказав это, я кивнул вниз, туда, где ещё час назад шло сражение. — Впрочем, похоже, вы недооценили тех, кого собирались убить. Они, может, ничего и не понимают, но интуитивно выбор сделали верный.

Там множество солдат двух армий, разом позабывших про все различия, дрязги и ссоры, уже начинали банально напиваться. С их точки зрения Игры закончились, начались два года мира и процветания. Оружие стало ненужным, а знаки различия лишь подчёркивали былые заслуги.

Невзирая на явную угрозу от Ноа, которая мгновенно схватилась за меч, стоило ему направиться в мою сторону, Кейл подошёл к парапету и изумлённо глянул вниз.

— Похоже, вы рано решили отдать себя на суд истории, — со злым сарказмом заметил я. — Люди внизу вряд ли положительно оценят ваше стремление их убить.

Мне наивно казалось, что это конец, и мой противник, глядя на свою неудачу сломается, однако Кейл, оказавшийся куда крепче морально, решил иначе. Одним движением Ресс подскочил ко мне и с размаху заехал кулаком по лицу. Это было настолько неожиданно и резко, что ни Ноа, ни тем более мне не удалось среагировать.

Повинуясь запоздавшему инстинкту, я попытался отскочить назад, однако не рассчитал, что там лишь пустота, огороженная весьма условным каменным парапетом. Видя, что у меня проблемы равновесия и явно на это рассчитывая, Ресс нанёс следующий удар, попросту скинув с башни.

Лишь в последнюю секунду мне удалось ухватиться за небольшой каменный выступ на самом краю площадки, да и то одной рукой, для второй не осталось места. О том, чтобы из такого положения подняться, и речи не шло, хорошо бы не упасть окончательно. И судя по боли в руке, до этого оставалось совсем немного.

— Мне не нужна кровь! Хватит и двух «героев», которые трагически погибнут, сражаясь до последнего! — крикнул Кейл в отчаянии, переключая внимание на Ноа. — Саум доделает остальное!

«А вот теперь он вспомнил, что перед ним артефакт, исполняющий желания», — с неудовольствием отметил я, надеясь на то, что до этого не дойдёт. — «Если с помощью Саума можно загадать всякое изобилие, то, скорее всего, можно попросить и обратное».

Кроме как думать и покрепче цепляться из последних сил, мне ничего и не оставалось — парапет скрывал от меня происходящее на площадке. Оттуда некоторое время было слышно лишь напряжённую возню, а затем неожиданно взвизгнул металл и раздался очень неприятный режущий звук.

Возле края башни снова показался Ресс. Он посмотрел на меня своими удивительными глазами, но пустыми и мёртвыми в этот раз, из последних сил перевалился через ограждение и полетел вниз. В спине у Кейла торчал, загнанный туда практически по самую рукоять, меч Ноа.

Я зачарованно смотрел на то, как падало его тело. Как бы странно ни звучало после всего пережитого, но это была первая смерть, которую мне довелось увидеть воочию. Это до того меня потрясло и выбило из колеи, что я даже не заметил Ноа, ошарашенную ничуть не меньше, которая перекинулась через парапет, словно силилась что-то достать. Или вернее кого-то.

Сообразил, что происходит, я очень вовремя: Кейтлетт как раз, кажется, собиралась заехать мне по лицу, что, учитывая моё шаткое положение, могло закончиться весьма фатально.

— …то время, Рор! — долетел до меня обрывок её фразы, сказанный одновременно с отчаянием и злобой.

Удивлённо моргая, глядя в её серые, такие живые и красивые глаза, я наконец сообразил, чего она от меня хотела, и помог себя спасти.

Когда всё закончилось, мы молча сели, прижавшись к парапету спинами, тяжело дыша. Ноа, заметив на своей левой руке кровь Ресса, вздрогнула и всем телом прижалась ко мне.

— Зачем, зачем он это сделал? — спросила она испуганно.

Кейтлетт смотрела на свою окровавленную руку с выражением искреннего, практически религиозного ужаса на лице. В это мгновение она нисколько не напоминала командующую, славящуюся своим ледяным нравом и такой же выдержкой.

— Мы не оставили ему выбора, — зачем-то пустился в размышления я, хотя следовало промолчать. — Это был его единственный шанс на победу. Он поступил так же, как мы до этого — был верен своим убеждениям до конца.

Ноа ничего не ответила, продолжая зачарованно глядеть на кровь. Через некоторое время, будто это как-то могло всё исправить, она оторвала от одежды кусок ткани и обмотала им руку. Я же, отключив мозг, просто сидел и смотрел на светящийся кристалл перед собой. Последнее, что мне сейчас было нужно — это думать над произошедшим.

Так мы и сидели, прижавшись друг к другу, потеряв счёт времени. Может, пять минут, а может, и пять часов. Нам удалось спасти мир, но не похоже, чтобы мы спасли сами себя. Это убийство, вынужденное или нет, запомнится нам обоим навсегда.

— Твоё предложение по поводу гор ещё в силе? — первой нарушила покой и мерное гудение Саума Ноа.

— Да.

— Тогда собираем вещи и в путь. Куда угодно, только… — Кейтлетт осеклась, заметив пятно крови на полу.

— Как можно дальше отсюда, — проследив за её взглядом и тоже вздрогнув, закончил за неё я.

Уставшие и разбитые, мы медленно, помогая друг другу и ничуть не смущаясь того, что идём фактически в обнимку, побрели вниз по лестнице.

Наверху остался кристалл, к которому, опасаясь осквернить его кровью, никто из нас так и не осмелился прикоснуться. Я знал, что могу с его помощью вернуться на Землю, но сразу выбросил эту мысль из головы. Бросить здесь Ноа, оставив её с Рором, который ещё неизвестно как отреагирует на произошедшее? Самому сбежать от своих ошибок?

Нет, моя судьба была здесь — это я подсознательно знал с самого начала. Просто теперь между моей старой жизнью и новой пролегла кровавая черта, которую мне никогда уже не удастся пересечь.

Без всякого сожаления, словно два призрака, мы с Ноа спустились вниз и никем не замеченные, взяв королевских коней, поскакали прочь от башни.

— Мы сюда больше никогда не вернёмся, — сказала Ноа, оглядываясь назад, после того как мы поднялись по склону кратера.

Тоски или какой-то горечи в её голосе не было совсем. Только констатация неизбежного факта. Я целиком разделял её чувства и был готов сорваться куда угодно, лишь бы подальше отсюда и забыть тот взгляд Ресса перед падением.

Пока на меня накатывала рефлексия, Кейтлетт уже уверенно шла дальше, вовсю планируя наше путешествие. Ещё раз посмотрев в сторону Саума и решительно махнув головой, отгоняя нехорошие мысли, словно мошкару, она, принюхавшись, постановила:

— Прежде чем мы отправимся, сначала заглянем куда-нибудь, где есть тёплая вода, мыло и чистая одежда.

Её бодрый настрой оказался заразителен и очень притягателен. В этом была вся Ноа: проиграв, она вновь поднималась и продолжала идти дальше, верно полагая, что подумать о плохом всегда успеется. Я так не умел, но готов был научиться.

— О, я знаю одно местечко! — память Рейланда, вернее, моя память, подсказала мне оное.

— Только не говори, что это какой-нибудь бордель, — едко попросила моя спутница.

— Нет, что ты! Это скорее салон специфичных услуг. — Не успел я договорить, как мне уже хорошенько прилетело по голове.

— Идиот! — воскликнула Ноа и вдруг тихо, будто сама в это не верила, спросила: — мы взаправду это делаем? Бросаем всё и уходим?

— А что, похоже на сон?

— На лучший из снов, — призналась Кейтлетт.

Удивленный таким несвойственным ей романтизмом, я взглянул на неё. Теперь, когда Игры оставались позади, у Ноа словно груз с плеч свалился: наконец-то она могла быть сама собой, никем больше не притворяясь и не отгораживаясь ёжиком от остального мира.

Может, и не настолько уж был не прав Кейл Ресс? Рейланд и Ноа совершенно забыли, что Игры — это не весь мир, а лишь ничтожно малая его часть. Так или иначе, но иллюзия развеялась и перед ними лежал дивный новый мир, так и зовущий его исследовать.

Пройдут годы, прежде чем Рейланд Рор и Ноа Кейтлетт, успокоившись, побывав там, где прежде не ступала нога человека, осядут в уютном доме неподалеку от Файфика. Вскоре в его стенах раздадутся первые детские крики.

Ота Кохэку, его личность и история сначала станут воспоминанием, затем редким сном, а после и вовсе исчезнет без следа. За любое счастье всегда нужно чем-то платить.

«Так и горечь ужаснейшего поражения»

— Кха! Как же я ненавижу горы! Кхе-кхе! Кха! — кривясь от боли во всём теле и откашливая песок и камни, набившиеся в рот, простонал я, желая убедиться, что вообще ещё могу говорить.

К моему облегчению, главное моё оружие осталось при мне. Правда, ясности, где я находился и даже когда, это не внесло. Вокруг стояла непроглядная темень и пахло не очень хорошо.

«Башня. Саум. Ресс», — подсказала мне невыносимо болящая голова.

На секунду я хотел подхватиться с места и ринуться предотвращать катастрофу, но затем понял, что она ещё не случилась. По крайней мере, пока. Да и моё состояние было таким, что даже встать на ноги уже было бы подвигом, какое тут спасение мира!

Не без труда я вспомнил, что именно предшествовало всей этой боли: я, Леон и Гун-Гун отправились воровать бочки с порохом, и что-то пошло не по плану. Особенной в той его части, когда серпантин неожиданно взорвался у меня под ногами.

— Можете ненавидеть горы, Рор, — вдруг сообщил мне очень хорошо знакомый голос. — По опыту скажу, им всё равно.

Затем меня ударили по голове, будто та и так недостаточно болела.