Чужой гость

Часть IV. Тактические игры на минном поле

Солнце, словно волшебный рыжий фрукт, показалось из-за полоски гор, окаймлявших плато. Ночь, осторожно пятясь от верхушек хаотичного нагромождения пиков к подножию, уходила в небытие. Серые пески густо насыщались коричневыми оттенками, затем становились красноватыми, и не понять, в какое мгновенье солнце до предела наполнило день своей яркостью, а землю желтизной. Утро в пустыне начиналось стремительно, и всего через полчаса после рассвета становилось жарко. Но торговый караван к этому времени рассчитывал добраться хотя бы к окраинам жилых мест.

Глеб трясся в кузове фургона по ухабистой дороге, прорезавшей горы возле Старой бойни, отблески солнце неимоверно слепили глаза, а жаркое дыхание пустыни затуманивало сознание. Но сейчас это было неопасно. Несмотря на банды и право сильного в районе Старой бойни, именно внешняя дорога и территории рынков были местами спокойными. Порядок здесь сурово охраняли неписаные обычаи и то, что от торговли с кочевниками пустыни и чёрного рынка зависела жизнь всех обитателей трущоб. Укрыться нарушителю будет негде, за отступником начнут охоту по обе стороны хребта.

Дорога, изначально-то не очень хорошая, а теперь избитая временем до того, будто по ней прошла миллионная армия, лепилась к горам, спускалась и поднималась по отрогам. В одном месте, выгибая дугу, тракт пугливо обходил давнюю воронку термоядерного взрыва: когда-то именно здесь керхеры прорывали оборону, чтобы добраться до пусковых установок. И пусть взрыв был «чистый», а остаточный фон давно выветрился – ещё в корпусе миротворцев Глеб как-то прошёл через кратер, охраняя группу чего-то искавших геологов, дозиметр в скафандре тогда не пискнул – страх у людей всё равно остался. И потому торговый путь шёл пусть по менее удобным местам, пришлось на его строительство затратить немало труда, но зато в обход старой раны войны.

Сразу за воронкой, после очередного поворота, дорога резко переменилась, стала почти ровной и прямой. Этот участок делали ещё в годы расцвета, пробив горы и залив тракт покрытием из расплавленного камня. По обеим сторонам на обочине выстроился длинный строй хибар-сирот: растрёпанные, собранные из камней и какого-то мусора, разваливающиеся, закоптелые, без окон. Здесь жили отбросы даже по меркам Старой бойни. Несколько человек выбралось из хижин, призывно махая проезжающему каравану, то ли собираясь что-то продать, то ли собираясь продать себя, но никто на них не взглянул. Караван был крупный, хозяин всем, включая нанятых на один рейд, платил неплохо, и те, кто рассчитывал развлечься по приезду, мог себе позволить заказать нормальную девочку.

На очередном повороте гостей из пустыни встретили перекрёсток и прикреплённая на шесте металлическая доска с намалёванной надписью «базар, гастинеца» со стрелкой. Караван тут же свернул в указанную сторону. Как только головной фургон подъехал к сложенному из камней блокпосту и замер, остальная цепочка повозок покорно остановилась, подчиняясь жесту хозяина.

– С товаром или просто ночевать? – уточнил боец на посту.

– С товаром.

Сильно далеко хозяин заезжать не собирался. Да, на крайнем из базаров цены ниже, зато и риска меньше.

– Тогда «красные волки».

Пустынник кивнул: понял. Пошлина за право торговать на рынке или ночевать, перед тем как двинуться дальше – лакомый кусок. Каждый мечтал подмять базар под себя, но все понимали – остальные не дадут. Объединятся и вырежут слишком наглого беспредельщика. Поэтому группировки договорились, что охраняют и берут пошлину по очереди. Сегодня дань собирали «красные волки».

Рынок начинался почти сразу за блокпостом. Глеб, который до этого бывал здесь исключительно в составе корпуса миротворцев, сейчас рассматривал окрестности с жадностью. Широкая ровная площадка, на которой выстроились прилавки из отходов пластика, текстолита, металла. С другой стороны группами располагались приехавшие караваны пустынников. Иногда лежали только мешки, если продавцы прибыли издалека и с вьючными лошадьми. Но чаще фургоны, на рынок в Старой бойне в основном ездили перекупщики: их караваны ходили недалеко и вдоль цепочки скважин и оазисов, потому они могли себе позволить повозки. Судя по наличию патрулей из мужиков с вытатуированными волками на руках, и количеству охраны у каждых ворот, этот базар контролировали плотно. Один из патрулей встретил торговцев, дождался, пока они заедут на выделенное им место, и старший начал отчаянно торговаться с хозяином. Спорили оба, не боясь охрипнуть, сыпали угрозами «ноги моей больше тут не будет» и «отберём задаром», но это было в порядке вещей. Остальные на представление смотрели с ленивой ухмылкой. Глеб рискнул поинтересоваться у одного из волков:

– Как сейчас? Тихо? Не шалят?

– Днём не рискнут, – сморщился «волк». – А вот ночью могут и обнести.

– И кто тут такой борзый? – удивился Глеб.

– Да завелись тут несколько крыс. Из чужих, – скривился боец.

– А если я кого на месте хватану, что делать с ним могу?

– Можешь гасить нахрен.

– А старшой как на это? Без предъяв?

– Нормально. Мы уже с десяток крыс печься подвесили, но не всех, похоже. Но можешь в гостиницу.

Глеб демонстративно ухмыльнулся: ага, нашёл дурака. Стража, даже с собаками – но ломят такие цены, что обычный охранник вроде него – не нищета, но и не богат – выйдет наутро без штанов. А если всё-таки пошёл ночевать, да потом не уедет с караваном, а останется, то это верный признак, что привёз что-то ценное и хочет продать уже напрямую в одну из лавок. Сразу на выходе из гостиницы за ним приставят топтуна, а потом наверняка попробуют ограбить.

Тем временем торг был закончен, стороны сошлись в цене, и пошлина уплачена. Торжественно прозвучало обещание пустынника:

– Торг между нами да будет мирен, незлобив и чист от неправды.

– Мы в том обещаемся Богом святым, вседержителем, Христом и нашим оружием, – отозвался «волк». – Если нарушим клятву, пусть навечно в моём автомате случится осечка.

– Кто клятву нарушит, того да покарает Бог, а мы накажем по закону и общему суду.

– Если кто из наших да обидит ваших, мы его подвергнем расправе по-своему, – опять подтвердил «волк».

Сразу же лошадей выпрягли из повозок, конюхи повели их в крытое стойло, где животных накормят и напоят, и где они будут находиться все дни торга. А возле выстроившихся в ряд фургонов поставили шесты с большими кусками разрисованных тканей. Знак, что здесь готов товар на продажу – а какой именно товар в том или ином фургоне, покупатель ещё издали поймёт по знаку на полотнище.

Почуяв за спиной движение, Глеб обернулся:

– Будь здрав, хозяин. Не пора ли расчёт?

– Никак к тебе не подберёшься. Глаза у тебя, что ли, на затылке? – добродушно буркнул хозяин каравана, Глеб, кажется, даже ощутил, как под халатом при вздохе заколыхалось объёмистое брюхо купца. – Значит, всё-таки, обратно с нами не поедешь? – хозяин каравана продолжал разглагольствовать с лёгкой укоризной в голосе. – Покидаешь. А жаль... Нам тебя очень будет не хватать. Очень. Если снова-то...

Глеб, не скрываясь, ухмыльнулся. Пустынный хан неожиданно хорошо отнёсся к желанию гостя добраться до Старой бойни и передать кому нужно информацию, которая обнаружилась у Лисицына. Как ждал. Через агента владыки пустыни Глеб удачно нанялся в одну сторону охранником в очень солидный караван. Торговец на охране не экономил, имел хорошие связи с бонзами многих группировок Старой бойни. Нападать на таких рисковали лишь полные идиоты, но вооружены подобные дуралеи всегда паршиво. Одним бойцом больше, одним меньше – удержать рядового охранника старший не почесался бы. За исключением одного варианта…

– Нет, я, конечно, понимаю. Здесь ты найдёшь хорошего покупателя, – намёк прозвучал открыто: ты отыскал в пустыне что-то дорогое и хочешь толкнуть напрямую, поэтому и ехал поближе к Городу. – Парню молодому звонкая монета завсегда нужна, жениться. Только, если надумаешь, посоветую хорошего человека, за оплатой, значится, не обидит.

«А тебе процент отстегнёт», – закончил его мысль Глеб. Но вслух ответил: – Не торговец я. Приехал посмотреть, новую винтовку купить. У нас в оазисе хороших оружейников нет.

– Как знаешь, – пожал плечами торговец, но особо, впрочем, расстроившись. Он и не ждал, что парень окажется лопухом, но попробовать на всякий случай стоило.

На выходе с рынка один из охранников показал на открыто висящий пистолет на поясе Глеба и пробасил:

– У нас тут порядок.

– Порядок знаю, бывал. Первый не полезу. Но и…

– Замётано. Крыс не жалко.

У блокпоста в сторону жилых районов и в самом деле в тенёчке от каких-то старых развалин, прохлаждался десяток мутных типов. Увидев выходившего с рынка пустынника, один было дёрнулся куда-то пойти и сообщить. Заметил пистолет на поясе Глеба и как он пред этим вроде бы по-приятельски говорил с «волками», опустился обратно. Риск с такой жертвы перевешивал возможную добычу.

Сразу за рынком начинался район «новостроек»: здесь дома были из транспортных контейнеров, обложенных кусками заводских теплоизоляционных панелей и самоделками из войлока и ткани, камнями, мусором и вообще не пойми чем. Днём внутри наверняка было душно, зато ночью не замёрзнешь, и никто не заберётся. Глеб вообще бы сюда не сворачивал, но хотелось чего-нибудь перекусить, чтобы основные дела не вести на пустой желудок. И главное, во-вторых – до территории «синих осьминогов» ему придётся пробираться через территорию, на которой правила торгового тракта и охрана не действовали. Здешнее общество знает всего две градации: хищник или жертва, которую доят. Чужака неизбежно попробуют ограбить. Придётся стрелять, а это может привлечь ненужное внимание, или устроить небольшую разборку сейчас и показать, что трогать его себе дороже.

Заведение было типичным «новостроем». Крыша из пластиковых листов, положенных неровно и кое-где провисающих, железные балки под потолком, стены из плохо уложенного камня. Столы, сбитые из всякого хлама. В остальном нормальное место. Кому пожрать, кому нужных людей встретить, какие-то дела порешать. Стойка бара вообще была с претензией на солидность. Не из старых ящиков или обломков, и накрыто металлическим листом. Стойку сложили из настоящего кирпича-сырца, а железный лист-столешницу закрепили на толстых штырях или гвоздях. Не только не снесут даже самые буйные и пьяные посетители, если что за ней бармен сможет укрыться и при нужде отстреливаться. Кое-где в кирпичной кладке виднелись щербины от пуль, но раз конструкция до сих пор стояла, это, можно сказать, был знак качества. В таком солидном заведении и народ подобрался не бесправные и безоружные лохи, а контингент солидный. Уже на входе понятно: собрался тут выпить – руку от оружия лучше не убирай.

Официантами по той же причине здесь работали не женщины, а несколько чумазых пацанов – тоже признак определённого статуса заведения. Глеб ещё на улице спрятал пистолет, внутри подыскал себе место, сразу заказал себе обед и целый кувшин воды. И сел ждать полудурков, готовых позариться на его имущество. Поэтому, когда за столик подсели трое крепких ребят с большими ножами, Глеб не удивился.

– За бизнес платить надо.

– А где ты здесь бизнес видишь?

– Ещё скажи бабу пошёл искать, – двое шестёрок захохотали над, как им показалось, смешной шуткой. – Тут наша территория. Втёр? В общем так. На первый раз, с тебя…

Понимая, что должен с ходу показать им чего стоит сам, Глеб снисходительно, с презрением ухмыльнулся.

– А жопа не треснет? Значит так. Слушай базар сюда, и не говори потом, что жопа плохо слышит. Мои дела вас не касаются, ваши меня.

– Ты нарваться решил, говно?! – мгновенно рассвирепела тройка рэкетиров.

Главарь вскочил, размахивая ножом, грозно зарычал и тут же взвыл: сразу, как он перекрыл дорогу своим шестёркам, Глеб пнул его в коленную чашечку. Парень крутанулся от боли, толкнув подручных, те промешкали секунду. Этого оказалось достаточно, чтобы обе шестёрки, хрипя, легли рядом с главарём мордами в песок. Глеб носком ботинка отпихнул ножи – из паршивого железа, но обязательно большие – сдвинул пистолет так, чтобы стало заметно. Громко и вложив в голос побольше презрения сказал:

– Только идиот идёт на стрелку с ножом против ствола. Но я сегодня добрый. Хозяин, что с бою взято – то моё. Но мне это барахло не надо. Хозяин, возьмёшь в счёт обеда?

– Возьму, – ухмыльнулся хозяин, остальная забегаловка отозвалась одобрительным гулом.

– Я сегодня добрый, – повторил Глеб. – Пошли мальца, чтобы сказал старшому этих полудурков – они там, смотрю, снаружи ждут, что готов решить вопрос по-мужски. Но честно. Иначе сами нарвались.

Забегаловка опять загудела. Банду унизили и бросили ей вызов, отказаться старший не сможет. Но и стволов у них, скорее всего, нет, а пустынник уже показал, что мужик серьёзный и опасный. Ставки делали не на то, кто победит, а насколько главарь банды окажется умным: пошлёт на убой ненужную шестёрку или выставит нормального бойца.

Победили те, кто поставил на то, что главарь попробует чужака наказать. Группа в два десятка рыл заняла позицию в стороне, зато напротив выхода из забегаловки ждал обритый налысо накачанный загорелый до черноты здоровяк, весь в шрамах, которые на тёмной коже были особенно заметны. Он вскинул руку с ножом, приятели из банды зашумели и засвистели. Его соперник был ниже на голову и вообще выглядел не столь впечатляюще. Всё равно Глеб услышал, как за спиной азартно начали делать ставки «за сколько ударов пустынник ему кишки выпустит». Глеб перед зрителями не красовался, потому стоял, безучастно опустив руку с ножом.

– У-бей! У-бей! У-бей! – заорали приятели здоровяка, и тот ринулся на противника.

Шаг вперёд-влево. Перехват-отвод вооружённой руки. Удар снизу вверх под рёбра. Уйти с линии атаки, подсечка. Здоровяк грохнулся лицом вниз, к порогу забегаловки. Из-под тела по песку медленно поползла лужа тёмной крови. Всё завершилось настолько быстро, что зрители, сгоравшие от предвкушения, смолкли. На несколько секунд стало тихо, а потом загудел яростный спор: сколько точно было ударов, и кто кому должен выигрыш. Глеб равнодушно перешагнул через тело и вернулся к своему месту. Трёх затеявших ссору идиотов уже утащили. Наверняка ещё и обчистили, просто так из доброты хозяин вряд ли стал бы добавлять к порции ещё тарелку еды и пол стакана воды. Но гость сам заявил: всё имущество «с бою» идёт в оплату, и надо было подсуетиться, чтобы ушло именно «всё». Готовили для Старой бойни в заведении на удивление неплохо. Глеб неторопливо сел доедать обед и размышлять, что пока всё складывалось неплохо. И обошлось без стрельбы.

*****

Старая бойня представляла собой огромную территорию, заселённую достаточно большим количеством людей. Обитали здесь в остатках более-менее целых старых построек и бункеров или просто рыли в обломках норы, обустраивая те или иные сохранившиеся помещения. Где-то, как на территории сильных и хорошо структурированных группировок вроде «красных волков» или «синих осьминогов», жизнь была в целом упорядочена и вроде бы спокойна даже для «травоядных». Группы послабее контролировали на своей территории отдельные точки вроде забегаловок, лавок торговцев и мастерских, борделей, в прочих местах каждый был сам по себе и плевать на остальных.

Нужная сейчас Глебу лавка была именно в такой вот «серой» зоне: хозяин по прозвищу Худой гном дань платил, чтоб не трогали, но в остальном оборонялся сам. Появился он в этом секторе ещё до того как группа Глеба выпустилась из училища. Приехал из Города на видавшем виды грузовичке, доверху набитом оружием и прочим барахлом. У кого он отжал такое богатство и почему перебрался сюда из посёлка Первой полосы, никто спрашивать не решился. Помимо оружия Гном привёз с собой родственников в количестве десяти рыл. Гости быстро окопалась в неплохо сохранившемся подземном бомбоубежище, к общему удивлению, не выгнали жившую там семью, а с ней породнились. Занесли долю уважения местному бонзе, попутно продемонстрировав, что лучше их не трогать и получать свой процент, чем воевать. С тех пор Гном стал известен как человек, скупавший найденную в песках технику, продающий любую технику и способный отремонтировать почти любой прибор. Были у него и новинки, даже сделанные на городских фабриках, равно как и кое-какие раритеты, полезные в пустыне, но на фабриках уже не изготавливавшиеся.

Чем его подцепил Богдан, получив контакт в составе считанного у подполковника инфопакета, Глеб не поинтересовался. Ему было достаточно надёжного способа подать весточку: я вернулся, но в Городе показаться не могу. Когда хлопнула входная дверь в коридор, ведущий на улицу, хозяин сидел за прилавком и что-то там лениво сортировал. Оторвался от своего занятия и при виде посетителя поднялся: Глеб машинально подумал, что наградившей торговца прозвищем угадал, начиная с роста и телосложения и кончая огромной рыжей бородищей, частью заплетённой косичками. А рыжие лампы автономного питания – на освещении торгового зала хозяин не экономил и явно мог прикупать элементы в Городе – были похожи на факелы, усиливая сходство с подземной сокровищницей гномов.

– Продать? Купить?

– Продать, уважаемый.

Глеб положил на прилавок товар: устройство ориентирования. Мини-компьютер с камерой, способный по звёздам и солнцу достаточно точно определить, где ты находишься. Гном повертел прибор. Заметил сделанный на боку рисунок ромашек, перекрещённых за звездой – кодовый знак, по которому владелец лавки должен отправить сообщение. Он не будет знать ни конечного получателя, ни содержания. Просто доставит сообщение до определённого адресата в Первой полосе. Платой же будет прибор. Исправный, со свежими картами – Глеб их качал из базы данных рейдеров перед выездом. Продать карты Гном сможет в несколько раз дороже самого прибора, не считая, сколько он дополнительно срубит денег на прошивке. Но игру хозяин решил соблюдать до конца.

– Не работает. И карты старые.

– Да карты прошить можно. И всё работало, там ремонта на копейку.

– Это в Городе на копейку.

Торговался Гном с азартом, явно из любви к искусству. Так что в итоге выторговал себе продажную цену навигатора раза в полтора меньше, чем вроде бы должен был заплатить. Но у Глеба настроение от этого наоборот подскочило, и в сторону территории «осьминогов» он шёл, насвистывая весёлый мотивчик.

Несмотря на кажущийся хаос и отсутствие формальных границ, нормально проходимых дорог среди развалин, холмов и барханов было ограниченное количество. Чужака встретили сразу на краю подконтрольной территории. Трое парней с татуировкой осьминога на ладонях. Но говорил их командир без наездов, со спокойствием, за которым чувствовалась сила. И хотя тут был не тракт, старший в группе «пограничников», увидев пустынника, спросил, причём вежливо:

– Доброй воды. С товаром или просто ночевать?

– И вам чистой воды в достатке. Передайте Багру. Человек пришёл, весточку притаранил. И такие слова: «Смиренный парус рыбарей, Твоею прихотью хранимый, Скользит отважно средь зыбей: Но ты взыграл, неодолимый, И стая тонет кораблей», – про себя же Глеб усмехнулся: всю учёбу терпеть не мог поэзию Пушкина, особенно когда эти древние стихи наизусть заставляли учить. А теперь паролем брат по сиб-группе выбрал именно Пушкина – его четверостишие про море посторонний на Опале точно никто не поймёт и не вспомнит.

«Пограничники» переглянулись. С одной стороны идти к помощнику самого бонзы им не почину. Но и пустынник шёл конкретно к Багру. Раздумывал командир тройки недолго.

– Щерь, запомнил? Тогда одна нога здесь, другая там. Скажешь, гость к самому Багру хочет попасть. И слова передашь. А вы уважаемый, пока с нами посидите, – и показал «караулку»: в груде камня то ли бывших развалин, то ли природного холмика, отрыли небольшую пещерку, укрепили и установили козырёк.

Паренёк оказался шустрым, конвой пришёл быстро. Глеба проверили, забрали пистолет и нож.

– Клянёмся на воде на выходе всё вернуть обратно.

– Верю слову перед водой и духом пустыни.

Территорию «осьминоги» контролировали не маленькую, мимо домов-контейнеров и развалин, приспособленных и перестроенных под жильё, идти пришлось больше часа. Бонза и его ближайшие подручные жили в неплохо сохранившемся бункере. Дверь с улицы представляла собой кожаную завесу, дальше простирался широкий не разрушенный временем коридор, облицованный шестиугольными плитками. Часть из них когда-то представляла собой световые панели, в настоящий момент коридор освещали лишь синие лампы аварийной системы. Но и тут за порядком следили, аварийные лампы сидели в штатных гнёздах, и по большей части работали. Вентиляция оставляла желать лучшего, зато перекрытия отлично держали жару, и пусть затхлым, но прохладным воздухом дышалось намного легче.

Багор ждал гостя в отдельном самом настоящем кабинете, разве что стол был грубо сварен из металлических листов, как и прочая мебель. Встречал один, сопровождающие остались в коридоре. Грузный, уже немолодой, хозяин напомнил Глебу земного зверя бегемота, которого он видел в учебных лентах. Вроде издали полный и неповоротливый – но только пока его не трогать, не давать повода показать свою неуязвимость, скорость и силу. Не просто так древние люди считали бегемота опаснее крокодила.

– Здравствуйте. Я смотрю, по Лисицыну можно заказывать отходную? И отлично, дрянь человек был. И не расстраивайтесь. Наоборот, у вас, смотрю, карьера рейдера закончилась не хуже моей.

Глеб похолодел, хотя внешне остался бесстрастен. Сделали его как щенка, вот уж точно без помощи Виктора он в интригах полное ничтожество. И не спишешь на случайность и что Багор, оказывается, тоже бывший рейдер. Мог бы и сам сообразить: не надо опознавать конкретно Глеба в лицо, достаточно сложить с информацией, какие группы уходили и не вернулись. Оставалось надеяться, что сдавать его Багор не станет. Пару лет назад он Вадиму обещал помощь перед духом пустыни, когда миротворец во время рейда в Первой полосе «закрыл глаза» и проверку арестованных провёл формально. Сына беглого рейдера не узнали, посадили в общую камеру для бродяг и обычных мелких воришек, парень смог бежать.

– Лисицын кормит падальщиков. Лично пристрелил, и жалею, что не сделал этого раньше. Из-за него подохла большая часть роты. Но всё я готов сказать только при вашем бонзе.

Оставалось надеяться, что если в тактике его переиграли, то общую ситуацию Глеб оценил всё-таки верно.

– Хорошо. Великий кракен готов тебя принять немедленно.

Подземными коридорами Багор вёл гостя самолично. Бонзой «осьминогов» был уже старик, невысокий, седой, коричневый от загара и жилистый как высушенный на солнце ремень. В синем цвете ламп татуировки осьминогов выглядели живыми, особенно если сидевший на коврике по-турецки хозяин делал движение. А ещё здесь запах пустыни и затхлого подземелья уступал место цветочному аромату: в уголке стояла немыслимая ценность, самый настоящий цветок в горшке.

– Хорошего пути и сладкой воды, – не вставая поприветствовал бонза. Сесть тоже не предложил.

– Долгой и спокойной жизни вам, Великий кракен.

– Багор сообщил мне, что ты принёс весть, которую хочешь мне передать.

– Я принёс дурную весть. Командир нашей роты Лисицын, уходя в рейд, знал, что мы найдём завроидов. Много. Тот, кому он продался, тоже знал – и скрыл от остальных. Мы должны были стать мясом, пока Лисицын удостоверится, что стая в нужном квадрате, а сам потом сбежит. Пусть завроиды выйдут к людям, поближе к Городу. Мы ушли, но большая часть роты осталась на клыках. Лисицын много чего сказал перед смертью, а ещё больше интересного мы у него нашли. Боялся, тварь, что его кинут, и таскал с собой компромат.

Багор и бонза переглянулись, глаза у обоих сейчас стали похожи на узкие щели. Они поверили и сразу. Старая бойня далеко, но зависит от Города. И про противостояние группировок в Совете отделов бонза знал. Пустынная бригада была на стороне Тоцкого, миротворцы – на стороне координатора Гостинцева и начальника отдела связи Навалова. Идея выходила вполне в духе Навалова: всё пропало, командование Бригады не справляется, завроиды подходят к самому Городу. Но со стороны эко-купола в пустыню смотрят батареи, поэтому обнаруженную стаю подманят ко второму подъёму на плато. Резня случится в Старой бойне.

– Какую помощь вы хотите от нас?

– В роте подозревали, что дело нечисто. Потому один из наших и получил слова, которые я передал вам. И другие слова, я их отправил, и ко мне придут на встречу надёжные люди. Я согласился рискнуть. Привёз и доказательства, что сюда готовятся приманить стаю в сотню голов, и остальное. Мне нужно где-то пересидеть, пока я не смогу передать то, что укоротит слишком шустрые руки.

Фамилии Навалова и Гостинцева не прозвучали, но бонза и Багор кивнули. Группировка Тоцкого их тоже устраивала больше: сейчас торговля с пустыней шла через логистов, связи и тарифы посредников давно отлажены, баланс интересов и взаимной выгоды соблюдается – а новый хозяин обязательно устроит передел. Заодно попытается или устранить, или подмять под себя всех старых бонз.

– Добро. Своим словом я обещаю вам на нашей территории жильё и защиту.

Обратно Багор гостя проводил до улицы, Глеб всю дорогу гадал зачем. Там, недалеко от входа, прохлаждались, конечно, с десяток бойцов. Но не будут же они устраивать разборки поперёк слова бонзы?

– Жильё тебе будет, за воду и еду как платить собираешься? – поинтересовался Багор.

– А у него морда хороша, – услышав старшего и заметив чужака, решил вылезти один из бойцов, – ночью за бабу сойдёт. А-бу-а-а…

Спускать подобную шутку – потерять лицо. Глеб стремительно сблизился и пнул парня по яйцам. Потом, когда тот согнулся, добавил, чтобы шутник ткнулся лицом в песок. Также плавно и быстро вернулся к Багру и укоризненно на него посмотрел: и зачем надо было устраивать этот цирк? Прежде чем остальные бойцы схватились за оружие, помощник бонзы строго сказал:

– Ты мне парней не порти, – и уже старшему десятки скомандовал: – Эго полудурка отдерёшь сам. Пусть учится башкой думать, а не яйцами. К бывшему рейдеру полез – пусть спасибо скажет, что живой.

Приятели невезучего шутника на Глеба теперь смотрели уважительно, со страхом. Про пустынных рейдеров слухи ходили разные, нередко страшные и тёмные. Зато отныне к чужаку точно никто больше не сунется.

– Давай за мной, – скомандовал Багор. – Насчёт оплаты жратвы подкину работёнку.

Они вошли в тот же бункер, но с другой стороны. Когда-то здесь был капонир для временного содержания техники. Машины тут стояли и сейчас. Латаные, наверное, собранные из обломков по помойкам. Несколько пустынных багги, переделанные в броневики грузовики, что-то большое и совсем непонятного назначения. Для Старой бойни огромное сокровище и источник силы группировки. Как раз здесь вентиляция была хорошая, но она всё равно не могла перебить запахов старого пластика, сварки, машинного масла и всего остального, без чего гараж не гараж.

– Хасан, я тебе помощника привёл. А ты не говори, что в этом ничего не понимаешь.

Глеб даже не стал скрывать улыбки. Любой рейдер хоть по минимуму, но разбирался в ремонте машины: в пустыне от этих навыков зависела его жизнь. И в любом случае у городского специалиста квалификация будет выше местных самоучек. Сейчас Багор сообразил, что может на этом попутно дать группировке заработать, не нарушая законов гостеприимства.

*****

Богдан примчался через неделю. И как он потом смеялся, Глеба отыскал ещё издали: уж больно громко друг спорил с главным механиком «осьминогов» дедом Хасаном. Старик был гениальным самоучкой, проявлял просто потрясающее умение из мусора изготовить нужные запчасти. Но если какое-то предложенное решение противоречило его личному опыту, ругался до хрипоты. В итоге, как правило, всё равно соглашался: технику он любил как иные дорогую собаку или кошку, поэтому готов был на всё ради её «лечения». Да и новый помощник ему нравился, вдвоём они сумели запустить и отладить немало давно безжизненно стоявших агрегатов. Спорить деду Хасану это всё равно ничуть не мешало.

Поначалу Глеб не сообразил, кто пришёл. Ну заглянул очередной обитатель местных трущоб – до того Богдан не походил на щеголеватого белобрысого сержанта-миротворца. Узнав друга и брата, на полуслове бросил разговор и кинулся навстречу обниматься.

– Живой, чертяка рисковый, живой. Как вы всей ротой пропали, мы чуть с ума не сошли.

– Так, мужики, – скомандовал Хасан. – Вам поговорить и без лишних ушей надо? Тогда давай в каморку, я прослежу.

Каморкой был склад запчастей, святая святых мастерской. Доступ посторонним сюда был строго закрыт, никого не удивит, если Хасан скажет хоть самому бонзе, что помощник там и его трогать пока нельзя. Здесь же приделали к стене небольшой столик, на котором механики обедали. За ним и расположились Богдан и Глеб.

– Обстановку, – сразу начал Глеб. – Я сначала без связи, а потом был в посёлке Пустынного хана. Спрашивать у него про текущие расклады по Городу было в тот момент недальновидно.

– Мы оказались правы. Тоцкий рвётся в кресло координатора, и все понимают, что Гостинцев не усидит. Но клан Гостинцевых хочет пересадить на своё место Навалова. Они тогда и сами останутся при делах. Совет начальников отделов ещё не раскололся открыто, много тех, кто занял выжидательную позицию. Таких активно тянут на свою сторону, уже начались провокации. Тоцкий подставляет нынешнего полковника рейдерской службы, при этом его заместитель подполковник Баскаков впервые нарушил нейтралитет и активно встал на сторону Тоцкого. В ответ Навалов, пользуясь, что через связистов идут все городские газеты, пытается нагнетать атмосферу страха, дескать, Бригаду пора чистить от ненадёжных элементов. В самой Бригаде и в самом деле отыскались следы… Нет, пока не заговора, но очень многие майоры и подполковники недовольны: при нынешней системе путь в генералы им почти закрыт, – Богдан криво усмехнулся. – Поторопились наши начальники делить нас на белую кость и простолюдинов. Мой прогноз – минимальный запас прочности три месяца, максимальный полгода. В этом промежутке полыхнёт драка.

Глеб скривился. Не зря Багор и Великий кракен в его историю поверили сразу. Похоже, своей выдумкой на скорую руку про использование завроидов Глеб попал не в бровь, а в глаз. Разве что Лисицын про стаю наверняка не знал, и его точно так же использовали «втёмную». Перестрелки с Гладовым и посланцами Хана, и промежуточной базы именно в том оазисе хватило бы всполошить тварей. Из пустыни не должен был вернуться ни один рейдер. А то, что, для отчётности имитируя поиски, одна из групп нашла кладку, всего лишь ускорило развязку.

– Успеем. И хорошо, что всё случилось именно сейчас. Это наш шанс.

Рассказывал Глеб долго и без утайки, в том числе про Землю и джинну. Богдану он верил как себе, к тому же, в их крайне рискованной игре, ближайший соратник должен обладать всей полнотой информации, просчитывая риски и варианты. Некоторое время Богдан переваривал историю, причём его, похоже, новость, что брат и друг скоро женится, удивила больше, чем рассказ про параллельный мир.

– Приказывай, командир. План у тебя есть. И не спорь. Ты всё начал, не просто так Василиса стала именно твоей невестой. И не зря у нас появился шанс, – голос Богдана задрожал от гнева. – Я тогда запомнил слова Владиславы насчёт того, что творят с девочками из сиб-групп. С этого года решили дело поставить официально и на поток. Программу обучения заточат под прислугу… Превратить сиб-группы в филиал борделя и школы по подготовке элитных шлюх! Мы с Вадимом уже начали работу. Кроме наших братьев, мы можем рассчитывать ещё примерно на сорок Псов. Вероятно, когда начнём, к нам присоединятся другие. Особенно как узнают про завроидов и зомби вирус. Старшие девочки, когда узнают, что с ними хотят сделать, думаю, пойдут все – теперь нам есть куда уходить. Стопроцентно нас поддержит часть курсантов.

– Итого сотня девочек и как минимум сотня Псов, – хмыкнул Глеб. – Масштабы у вас, царственный брат мой, истинно царские. Тогда так. Я остаюсь здесь, даже в Первой полосе мне лучше пока не светиться. В купол сунусь только к началу. Но до этого устрой мне встречу с Баскаковым. Я солью через него информацию про завроидов и подкину материалы, которые нашёл у Лисицына. Там шикарный компромат, им можно отлично зацепить Навалова. Этот говнюк Лисицын, оказывается, хранил копии логов всех транзакций денег от посредника из связистов за «сотрудничество». В обмен потребую от Баскакова совсем мелочь. Небольшая просьба насчёт закрыть глаза, когда я вывезу из Города кое-какую контрабанду. Один раз, услуга за услугу. Баскаков согласится, чтобы внешние батареи нас не заметили. Заодно через него скормлю легенду, что Гладов нашёл в двухсотом секторе старые законсервированные склады «Победоносного». Отсюда и буровая, и такая нужда в специалистах, что Хан готов нас принять с распростёртыми объятиями, несмотря на потенциальные проблемы потом с координатором. Для Тоцкого такой расклад идеален. Хан со старой техникой подминает всю пустыню, вести дела с одним человеком Тоцкому проще, чем договариваться с кучей группировок. Но при этом Хан остаётся намного слабее Города и зависит от Тоцкого даже сильнее, чем раньше – уже по запчастям. А тебе, чтобы подготовить всё чисто…

Глеб вынул и положил на стол два приказа за подписью командира полка рейдеров. «Содействовать в подготовке, оформить допуски на склады, обеспечить…» Богдан взял документы, прочитал и покрутил. Явно заполняли не на плоттере, а писали от руки. Приказы самые настоящие.

– Глебушка, признайся честно. Ты случайно не ясновидец, оформить эти бумажки ещё перед рейдом? Мысли заодно не читаешь? А то я без экранирования и прямо перед тобой сижу.

– Всё намного проще, – рассмеялся Глеб. – Помнишь, я говорил, мне Баскаков сунул пару пустых бланков, если соратничков Лисицына придётся пугать по месту? Моя невеста – художница. Образец почерка из первого приказа был. Остальное – рука профессионала и дело техники. Графологов там не будет, а люди и компьютеры поверят: я уже проверял, разницы типовой сканер не видит.

*****

Сначала взвыла сирена оповещения. Плотная толпа, придавившая Глеба к ржавому забору, слитно вздрогнула, будто она была неким единым, могучим организмом, а не скопищем четырёх сотен обычных работяг из дальних посёлков. Толстая стальная дверь дрогнула и с лязгом поползла в сторону, открывая вход в обшарпанное двухэтажное здании администрации. Толпа встрепенулась и качнулась вперёд. Глеб почувствовал, как, несмотря на жару, рубашка между лопатками намокла, а на лбу и висках выступила испарина. Через КПП впускали на работы вокруг купола, но без доступа внутрь. С перепрограммированными идентификаторами на большее рассчитывать было нельзя: слишком небольшой срок на подготовку, чтобы внедрить фальшивые коды по всем базам данных. Для внешних же работ, которые при этом оплачивались день в день, визы проверяли халатно, не заглядывая в общий список разрешений. Достаточно чтобы на КПП идентификатор просигналил о том, что в миграционном центре допуск на работы продлён на сегодняшнее число. Потому весь десяток диверсантов сегодня для первого этапа использовал именно работы в граничной полосе.

Дверь уже отодвинулась настолько, что из щели ударил прохладный воздух – чиновники и охрана на кондиционировании не экономили. Когда стальная плита доползла до ограничителя, в открывшемся проёме появились несколько хмурых клерков в сопровождении десятка фигур в бронежилетах. Даже не миротворцы, обычная полиция Люди заволновались и начали пихаться: их вот-вот начнут запускать. Плата за труд шла почасовая, из-за этого все старались пролезть поближе к входу, стремясь как можно быстрее оказаться по ту сторону турникетов и получить внутренний территориальный идентификатор.

Команда на проход что-то задерживалась, и Глеб начал волноваться, но толпа терпеливо ждала – видимо, это было в порядке вещей. Наконец загорелись огни на турникетах впереди. Толпа распалась на десяток ручейков по числу турникетов, чтобы по ту сторону все ручейки вытянулись в колонну по одному. Иногда турникет не поворачивался, и загорался красный огонёк. Неудачника сразу хватали несколько охранников и лупили резиновыми дубинками: не насмерть, но больно. Дальше выкидывали обратно на улицу. Полицейским было плевать, то ли это посторонний стащил чужую визу и по ней хотел пробраться на территорию и что-то украсть, или же законный владелец забыл вовремя зайти в миграционный центр на продление срока действия визы.

Глеб воткнул идентификатор в прорезь и толкнул ручку турникета. Электроника внутри металлического пенька была вообще не защищена, поэтому на всякий случай Глеб «посмотрел» на контроллер, если что-то не сработает. Но примитивные «мозги» и так проглотили фальшивку не раздумывая. По другую сторону очередь двигалась быстро. Вскоре Глеб уже положил на стол брезгливо смотревшему на рабочих клерку пластинку визы. Тот поставил у себя в журнале отметку, второй клерк взамен надел работнику на шею ошейник. В посёлках про эти ошейники ходило множество слухов. И телекамеры в них есть, которые следят за каждым шагом. И якобы внутри запаян заряд взрывчатки, способный оторвать нарушителю голову. Глеб еле удержался от смеха: кто-то придумал для отслеживания рабочих приспособить самые обычные собачьи ошейники с электронной меткой местоположения. Сейчас это заметно экономило Глебу время. Закрывайся замок на ошейнике механическим путём, с ним пришлось бы повозиться – но из-за общего упадка специалисты по механическим запорам снаружи эко-купола попадались не в пример чаще умельцев ломать электронные системы.

Здание, в которое, как и планировалось, определили трудиться Глеба, было построено на основе старой башни ПВО. После окончания войны питающие кабели городской энергосистемы обрезали, но проходы по всему периметру купола не стали заливать бетоном, это выходило чудовищно дорого. Вместо этого тоннели запечатали личным кодом координатора. Потом вообще списали информацию в архив и забыли, а охранные системы отключили из экономии. Всё равно ни у кого снаружи не имелось техники пробиться через бронированные переборки. Когда девушка из клана координаторов бежала с отцом своего ребёнка, именно благодаря найденным в семейных архивах кодам доступа она и смогла выбраться наружу.

Люк нашёлся спустя час работы и перемещения всяких ящиков. Дальше Глеб снял и спрятал маяк. Пусть, если его надумают искать, решат, что нерадивый работник надумал вздремнуть в укромном уголке, мол, деньги-то всё равно по времени капают. После чего разделся донага. Базовые контрольные датчики в таких туннелях были автономны и могли работать до сих пор, но рассчитаны древние устройства были на войну – то есть тревожно пищать о любой попавшей в туннель посторонней органике или металле, но не реагировать на людей.

Младший техник службы ассенизации свою работу любил. И пусть некоторые, услышав о его профессии, брезгливо морщились, сидеть в уютной каморке промежуточной диспетчерской было очень приятно. Вонючую работу на самом деле вели дроны, за которыми и приглядывал техник. В его обязанности, конечно, входило в случае нештатной ситуации надеть костюм и помочь дрону справиться с проблемой, но за все годы, пока он тут сидел, ни разу ничего подобного на его участке не случалось. Зато от начальства далеко, в такие дыры оно никогда не заглядывало. Засунь в уши наушники, выведи на один из мониторов какой-нибудь фильм, всю смену радуйся жизни – да ещё получай за это деньги. Когда за спиной возникла голая фигура, техник сначала решил, что это у него из экрана монитора герой очередного фильма вылез, даже успел подумать: «Прикольно». А потом голова у мужика взорвалась болью, и сознание померкло.

Убивать постороннего и без нужды Глеб не собирался, так что лишь связал и запихнул незадачливого техника в кладовку, а сам переоделся в его форму. Затем ввёл в систему принесённые с собой программы. Точно так же сейчас поступали его товарищи. По нормам безопасности системы жизнеобеспечения имели собственную автономную сеть связи, которая сейчас перейдёт под управление восставших. Пока связисты сообразят, пока смогут пробиться через собственные же защитные файрволы, время окажется упущено.

«Аз – сто», – сигнал ушёл, как только система сообщила Глебу о полном доступе администратора.

Дальше пришлось ждать, пока не пришёл следующий сигнал:

«Буки – сто плюс пятьдесят».

Это была уже отличная новость. Дежурную роту корпуса миротворцев внедрённые в состав Псы не просто заблокировали вместе с внутренним арсеналом: теперь все подкрепления противнику придётся вводить снаружи и через шлюз. А ещё большая часть дежурной роты миротворцев перешла на сторону восставших.

«Веди – сто».

Сосредоточение безоружных участников недалеко от арсенала, с которого в том числе снабжались рейдеры и для которого были готовы фальшивые коды и приказы завершено.

«Глаголь – сто. Жёлтый».

– Какого чёрта! – ругнулся Глеб. Жёлтый код означал, что воспитатели кадетов и девочек из сиб-группы нейтрализованы, но возникли непредвиденные сложности. – Богдан, что у вас?

– Командир, узнав правду, нас поддержали оба старших курса кадетов. Они забрали всех девочек от двенадцати лет. Оружия мало, несколько учебных комплектов брони.

Глеб потратил несколько секунд, накладывая на карту города текущую ситуацию. О скрытности можно забыть, больше пяти сотен подростков не спрячешь. Но голыми руками даже кадеты с имплантатами много не навоюют – плюс реального боевого опыта у них нет. От полиции, может, ещё и отобьются. Но если подтянется корпус миротворцев…

– Буки, говорит Аз. У нас непредвиденная ситуация. Невооружённые кадеты прорываются к Добро. С ними триста девочек. Сколько сможете задержать миротворцев?

Ответ пришёл не сразу: одно дело быстрое восстание и отступление, и другое дело вот так встать насмерть против превосходящих сил. Кто-то из недавно присоединившихся может и отказаться…

– Аз, сколько нужно, столько и удержимся. Человечеству!

– Глаголь, это Аз. Пробивайтесь к Добро, но без фанатизма. Если что занимайте круговую оборону, вступайте в переговоры, тяните время.

– Так точно.

По плану сразу с началом восстания Глеб должен был возглавить атаку Псов на арсенал. Но сейчас события пришлось форсировать. Когда Глеб добежал до арсенала, его соратники по фальшивым ордерам уже проникли внутрь первой полосы защиты и нейтрализовали охрану. Но внутренний периметр из-за событий в городе закрылся. Он не шёл ни в какое сравнение с внешним, но штурмовать его – это время и потери: атаковать Псам придётся с лёгким вооружением.

– Командир, – Глеба встретил на КПП его заместитель по точке Глаголь. – Командующий арсеналом майор хочет переговорить с вами. Так и сказал: требую для переговоров лейтенанта Каховского.

– Передайте, что я иду.

Это был риск, особенно когда с чего-то этот неведомый майор знал его имя. Но если удастся уговорить охрану сдаться? Убедить, что арсенал они всё равно захватят, но тогда охрану попросту перебьют… придётся рисковать.

Глеб и сорокалетний майор встретились ровно посередине десятиметровой полосы между периметрами.

– Здравствуйте, лейтенант. Можете не проговаривать свои условия, я про них и так уже догадываюсь. И сразу отвечаю: я соглашусь. То, что внутренний периметр успел закрыться, не отразится ни в одном логе. Условие, что тогда вы не тронете никого из моих подчинённых. Включая молодых идеалистов, которые сейчас гордо заперлись в семнадцатом ангаре и собираются сражаться до последней капли крови. Мы организованно отступим туда же, – усмехнулся майор, – и приготовимся обороняться. Снаряжение из этого сектора вам всё равно не пригодится.

– Я принимаю. И почему?

– Добавьте, откуда я знаю ваше имя. Наш товарищ, – он выделил интонацией эти два слова, – майор Гладов хорошо о вас отзывался и планировал познакомить с остальными своими друзьями. Но потом и он пропал, и вы тоже – а затем все вместе объявились у Пустынного хана. Не беспокойтесь, именно вас заметили только мы и только потому, что точно предполагали, кого Гладов пошлёт. А ещё нам выгодно, чтобы Пустынный хан имел силу, способную удержать за собой склады «Победоносного». Не только ведь склады? По штату там должно быть кое-какое оборудование для производства запчастей и боеприпасов на местах.

– Да. И спасибо.

Снаряжение и машины для основного каравана ещё разбирали и грузили, когда сработали заряды, подорвавшие высокий забор, отделявший арсенал от основной части купола. В пролом одна за другой ринулись бронемашины на помощь курсантам.

– Говорит Аз. Добро – сто. Доложить обстановку.

– Буки. Держим оборону на Ореховом проспекте. Противник наращивает силы. Риск окружения через семь тридцать.

– Глаголь. Нас встретила полиция. Перекрёсток Победителей и Вишнёвой. Держим оборону.

Глебу захотелось выругаться. Несмотря на неожиданность и потерю внутреннего арсенала, миротворцы сработали слишком хорошо. Восставшие успеют к кадетам, но Буки к этому времени окружат и сомнут. Пленных миротворцы брать не станут. А дальше уже кадетам придётся вооружаться под огнём и с боем пробиваться к арсеналу. На стороне восставших будет тяжёлая техника, на стороне миротворцев опыт и количество. Опять его переигрывают тактически. И опять остаётся надеяться, что зато стратегическую ситуацию он оценил вернее.

– Буки. Дайте координаты ракетного накрытия и чтобы их перехватили, – и переключил канал на миротворцев. – Генерал Ковалёв. Даю вам одну минуту остановить огонь и дать моим людям отойти. Иначе я накрою ваши позиции системами залпового огня. Думаю, координаты накрытия вы тоже приняли, и знаете, что я ввёл под купол бронетехнику.

– Вы не посмеете!

Глеб вывел на забрало текущую ситуацию. Пусть генерал не поверил, что кто-то рискнёт применять под эко-куполом тяжёлое вооружение, его подчинённые были иного мнения и самостоятельно начали отступать. Восстановят или нет эко-купол после ракет – мёртвым без разницы, зенитных систем у миротворцев сейчас нет.

– Я призываю всех, кто поверил лживым обещаниям мятежников, угрожавших таким чудовищным злодеянием, как применение под куполом тяжёлого оружия, вспомнить о присяге и сдаться. Взамен обещаю честное разбирательство.

Генерал не знал, что его слова сейчас услышали только сторонники Глеба. Зато остальной разговор через захваченную сеть жизнеобеспечения будет транслироваться и генеральским бойцам-миротворцам, и вообще всем в Городе.

– Говорит Глеб Каховский. Присяга? Кому? Координатору и клану Гостинцевых? Людям, которые скрыли, что в пустыне завроиды размножились до того, что образуются сквады? Уже погибла целая рота рейдеров. Им соврали, что слух про завроидов фальшивый и отправили обманом на верную смерть. Гостинцевым нужна провокация, и сколько ради устроенного ими шоу погибнет людей в Старой бойне? Или все те, кто не живёт под куполом, уже и не люди? Или присяга господину Навалову? Человеку, который готовил эксперименты с зомби вирусом, отправлял своих подручных привезти в свои лаборатории образцы из Чумной плеши? И больше того, готовился отравить зомби-вирусом оазис Пустынного хана. Одним Божьим провидением те, кто должен был исполнить волю Навалова, с его поручением не справились. А может ещё стоит вспомнить, что господин Навалов недавно решил, что из девочек в сиб-группах можно устроить замечательный элитный бордель? Отныне сразу после учёбы они будут отправляться в чью-то постель. Боевые псы не служат координатору, а служат всем людям колонии. Отныне Боевые псы и кадеты академии сиб-групп считают себя свободными от присяги координатору и присягают на верность Пустынному хану. А теперь дайте нам уйти. И не пытайтесь преследовать, или клянусь, немногие преследователи уйдут с того поля боя.

– Говорит лейтенант Миронов. Боевые псы в составе корпуса миротворцев поддерживают Глеба Каховского. Генерал, ваш последний приказ применить против кадетов и детей, которых они ведут с собой, огнемёты – военное преступление. Своими действиями вы доказали, что знали о преступных действиях координатора и покрывали их. Мы рассредоточились вдоль ваших войск, а что такое Псы, вы знаете.

Глеб выдохнул, быстро оценил обстановку. Текущий бой он выиграл: пока заглохла перестрелка с миротворцами, и шли разговоры, передовой бронетранспортёр смял перегородившие улицу полицейские машины и выехал к оборонявшимся кадетам. Воспитателями кадетской школы можно было гордиться. Мальчики организованными десятками подбегали к машинам, не мешая друг другу вооружались. И тут же рассредоточивались, занимая оборону. Девочки, также десятками и организованно, тащили раненых и грузились в машины.

*****

Отступать первоначальным маршрутом мимо ракетных батарей было самоубийством. Да и караван изрядно вырос: вместо нескольких десятков сейчас в пустыню уходила тысяча человек. Жители самого близкого к куполу посёлка со страхом наблюдали, как сначала к небу поднялся столб чёрного дыма и пыли, потом донёсся грохот. Проблему блокировки внешнего шлюза Глеб решил самым простым способом, приказав взорвать ворота. Заодно аварийные системы купола наглухо отрежут сектор арсенала. С учётом низкой квалификации нынешних техников, они слишком долго будут «объяснять» излишне умным компьютерам, что вообще-то на Опале кислородная атмосфера, и так масштабно блокировать место ЧП не обязательно. Миротворцам придётся огибать весь купол. Пустынная бригада тоже дислоцирована возле главного спуска с плато.

Теоретически беглецов ещё можно догнать, но не раньше Старой бойни. Основную же массу бойцов Глеба сейчас составляли Псы и курсанты, которых помимо разнообразной и широкой подготовки тренировали воевать по старым военным программам. В том числе их готовили сражаться в городе и в развалинах автономными мелкими подразделениями против крупной массы наступавших солдат. Обещание «с того поля боя уйдут немногие» было отнюдь не пустой угрозой. Знали это и среди миротворцев, и в Бригаде. Как бы ни понукал Совет начальников отделов, солдаты на верную смерть торопиться не станут. Но и в том, что их отпустят просто так, Глеб сомневался.

Трёхэтажки посёлка глядели вслед молчаливыми глухими окнами, за которыми не было заметно ни единого движения. Жители испуганно попрятались по домам, когда бронированные машины и транспортёры одна за другой, поднимая тучи пыли, проносились по улицам. На ветру развевались знамёна с гербом Псов – кадеты унесли их из училища с собой как символ, что они уходят не сами по себе, а как подразделение. На выезде колёса тяжёлых машин одно за другим давили остатки хилой баррикады. Кто-то в городе отдал приказ «задержать», от большого ума местная полиция попробовала перегородить дорогу. Хорошо, обошлось без трупов: ещё издали увидев броневики с десантом, засевшие на баррикаде полицейские пустились наутёк.

Солнце громоздилось над плоской щебнистой равниной, чёрной с редкими разбросанными кустиками сухой травы. Несколько часов покрышки однообразно скрежетали по щебню. Становилось всё жарче. Мимо время от времени проплывали какие-то заброшенные развалины эпохи первопоселенцев, потом их сменяла огромная, совершенно мёртвая равнина. Рыжая глина бесплодной почвы просвечивала сквозь чёрный мелкий щебень. О том, что здесь всё-таки бывают люди, говорили разве что глубокие канавки – следы автомобильных колёс. Дорога, по которой шло сообщение со Старой бойней.

Но вот по сторонам щебень начал казаться более тёмным, а на самой дороге гораздо светлее – пустынный загар был стёрт колёсами с камня, и щебень присыпан пылью, отчего вся дорога приняла светлый серый цвет. Признак того, что здесь ездили чаще, и до Старой бойни осталось совсем недалеко. Глеб безвылазно сидел в салоне командирской машины над картой и мучил тактический компьютер, пытаясь со своим маленьким штабом прикинуть варианты, как они бы попробовали остановить восставших. Хотя и хотелось к своим людям «на броню». Но если уж он взял на себя ответственность, о простых заботах лейтенанта, отвечающего только за свой участок, придётся забыть.

– Командир, – прозвучало с передовой машины. – На въезде в Старую бойню люди под белым флагом. Хотя говорить с вами. Бонзы.

– Скажите, что я готов разговаривать, – и мысленно вздохнул: очередной сюрприз судьбы. А такие сюрпризы обычно одних проблем добавляют.

Когда Глеб спрыгнул на песок, то порадовался, что за забралом его лица не видно. И никто не сочтёт грубостью, если сейчас он останется готов к бою. Одного человека – Великого кракена «осьминогов» – Глеб знал лично, остальные четверо были старшими бонзами сильнейших группировок.

– Долгой и спокойной жизни вам, уважаемые.

– Хорошего пути и сладкой воды, командир Каховский, – хором отозвались бонзы, дальше за всех заговорил глава «осьминогов». – Это правда, что вас принимает под свою руку Пустынный хан?

– Да. Мы принимаем руку того, кто доказал, что готов заботиться о своих людях – а не о своих интересах.

– Тогда мы пришли просить взять нас с собой. Признаём твою руку и волю Пустынного хана над нами.

Глеб на несколько секунд замер, переваривая сказанное. «Интересно, что Хан скажет, когда мы вернёмся»? Ведь ждали-то самое большее четыре десятка, которые, как он объяснял Василисе и остальным, не повлияют на политику пустыни. Сейчас за Глебом вставала немалая сила. Вместе с бойцами пятерых бонз – вторая по значимости в пустыне. Но и бросать этих людей сейчас, когда Глеб открыто обвинил Навалова и координатора – подло. К тому же когда начнётся строительство второго эко-купола, выходцы из Старой бойни перегрызут горло любому, кто попробует у них отобрать новую сытую жизнь. Если в Городе победит Навалов, военная сила им пригодится.

– Я беру вас под свою руку и обещаю говорить за вас перед Пустынным ханом. Сколько вам понадобится времени?

– Полчаса. Машины у нас есть.

– Багранов, – сейчас Глеб командовал, включив не только внутреннюю связь, но и громкую, чтобы его слышали бонзы. – Возьми два десятка. Поедешь вперёд с нашими новыми союзниками. Выдашь их бойцам гарнитуры и покажешь, как включиться в нашу сеть.

Через развалины караван двигался медленно, чтобы к ним один за другим могли присоединиться отряды новых союзников. Машины у бонз были старые и латаные, оружие у бойцов в основном пороховое, зато люди горели энтузиазмом. Ещё четыре сотни донельзя мотивированных бойцов получались на случай боя хорошим подспорьем. Глеб, сидя в штабной машине и обрабатывая сводки от висевших в воздухе беспилотников и боевого охранения, чуть ли не физически ощущал тоску находившегося рядом с ним заместителя по матчасти. Как у новых членов отряда с продуктами и водой никто не представлял. На складах они рассчитывали припасы изначально на тысячу человек, а теперь едоков числится вдвое больше.

Всё было тихо, но как только старая довоенная дорога закончилась, Глеб приказал:

– Курс прямо. Ордер ПВО. Змей по торговому тракту.

Радарные решётки немедленно перешли в пассивный режим наблюдения, активировав защитный купол радиоблокады. Теперь засечь конвой можно только оптикой на расстоянии прямой видимости – но тогда и враг демаскирует себя. Внешние камеры показали, что бойцы из Старой бойни закусили губу, про воронку ходило много страшных историй. Но никто не отвернул и не сместился в строю. Командир знает, что делает. Глебу же стало неуютно: оказывается, люди настолько в него верили.

Они успели проскочить до середины воронки, когда змеи на торговом тракте одна за другой начали подрываться на минах. И тут же вниз с граничного хребта густо пошла волна беспилотников с бомбами. Но в ожидаемом месте беглецов не оказалось. Потеряв внезапность, противник сделал ставку на число, скорость и небольшой размер целей. Глеб противопоставил опыт Великой войны. Конвой шёл ордером противовоздушной защиты, сформировав эшелонированную оборону, где даже ополчение из Старой бойни было интегрировано в общую сеть. Первыми заговорили зенитные пушки бронемашин, они доставали почти до самого края воронки. Те самолёты, которые прорывались через зенитную артиллерию, встречали подключённые к радарным комплексам бронепехотинцы. Ближнюю оборону держали бойцы бонз. Расстояние, которое бомбардировщикам пришлось лететь под кинжальным огнём, оказалось слишком велико. Несколько операторов пробовали поднять машины на предельную высоту и потом вертикально спикировать в мёртвую зону пушек. Но в итоге превратили технику в мишень: потолок высоты беспилотника почти на километр уступал дальнобойности бронепехотинца, который при этом наводился с мощных радаров конвоя. Лишь три самолёта сумели подобраться достаточно близко, чтобы попробовать сбросить груз. Два багги с людьми посекло осколками, но обошлось вообще без убитых. Раненых подобрали, и караван спокойно двинулся дальше вглубь пустыни. В эфир полетел оговорённый перед отъездом Глеба сигнал Пустынному хану. И хотя боевое охранение по-прежнему шло, ощетинившись пушками и винтовками, а люди были готовы в любую минуту отразить новую атаку хоть по земле, хоть с воздуха, все как один кричали: «Ура!» Они победили. С каждой минутой восставшие всё дальше и дальше отдалялись от Города. Найти и догнать конвой у любых войск или самолётов, которые вдогонку мог бросить координатор, не хватит радиуса действия.

*****

Получив при рождении сухую бюрократическую маркировку «запасной конференц-зал координатора», сегодня помещение в глубине административного сектора гордо щеголяло именем Зал совета начальников отделов. И не просто так эта комната считалась жемчужиной дизайна и сердцем эко-купола. Полы настоящего дубового паркета, на стенах деревянные панели, украшенные изысканной резьбой, росписями и огромными чеканными панно. Торжественная внушительность идущих вдоль стен огромных, сплошь вызолоченных колонн давила своим величием каждого, кто осмелился встать рядом с ними. А уж вытянутая подкова стола была по легендам доставлена с самой Земли: в центре карта земного шара, а в обе стороны карта освоенных человечеством звёздных систем. За десятилетия колонизации зал видел многое, от скупых военных совещаний до самых настоящих переворотов и убийств правителя. Но такие страсти, как сегодня, даже для этих старинных стен были неожиданностью.

Свою яростную речь координатор Гостинцев закончил словами:

– Мятеж должен быть подавлен, а зараза выжжена калёным железом. Оставшиеся Псы, как неблагонадёжные, по моему приказу задержаны. Мятежники будут уничтожены с воздуха.

– Поддерживаю, – поторопился выступить Навалов.

Но ещё ни один из сторонников координатора не успел высказаться в поддержку, как поднялся со своего места на краю подковы Тоцкий.

– Накладываю вето. Вы с ума сошли?

– Знайте своё место, Тоцкий, – сорвался координатор. – Вы получите слово в свой черёд, а сейчас не нарушайте регламент и...

– Какой к чёрту регламент! Вам так понравилось играть в гражданскую войну, что вы решили подлить в огонь бензина? Тихо! – рявкнул начальник отдела логистики. И Гостинцев невольно замолчал, хотя Тоцкий сейчас нарушал все писаные и неписаные законы. – Оставшиеся Псы и так уже доказали свою лояльность. Хотя бы тем, что остались. А своим приказом вы не просто их оскорбили. Вы на весь купол признали, что брошенные вам обвинения насчёт завроидов и зомби вируса верны с начала и до конца. У нас не просто мятеж, репутация у Боевых псов такая, что их слову поверят без вообще каких-либо доказательств.

– Вы меня обвиняете? – побагровел координатор.

– А с чего вы так торопитесь всё замять? А не начинаете расследования? Почему не арестован по подозрению в халатности, а то и в измене командующий полком рейдеров полковник Гужев? И учтите, обвинение выдвинул лейтенант Каховский, который – я уже проверил – уходил в составе роты Лисицына как раз проверять сведения о завроидах. И теперь именно Каховский возвращается с информацией, что в пустыне бродит сквад, а Гужев про это как бы и не подозревает. Согласитесь, странно для простого совпадения.

Координатор открыл рот… и не сказал ни слова, слишком уж подозрительно смотрели на него даже соратники по коалиции. Можно сколько угодно грызться между собой – если из пустыни придут биороботы зверлингов, конец может настать всем. Тоцкий же продолжил подогревать собравшихся.

– Если это правда, то первыми под удар попадут шахты и Озёрный. А в нынешней ситуации, когда с уходом Псов мы остались без лучшей части нашей бронепехоты, обеспечить охрану шахт и полей мы не в состоянии. Особенно когда нет уверенности, что остальные солдаты выполнят наш приказ, памятуя о роте Лисицына.

– Господин Тоцкий, вы не забыли, что занимаетесь снабжением? Вот и занимайтесь своими прямыми обязанностями. Я ввожу чрезвычайное положение. В силу чрезвычайных обстоятельств в воздух будут подняты «Валькирии».

– Я выношу на обсуждении совета вотум недоверия координатору Гостинцеву, – в голосе Тоцкого сейчас не было и тени торжества, только плохо скрываемое бешенство, причём неподдельное. – Вы с ума сошли? И не пытайтесь заткнуть мне рот. Допустим, вы расконсервируете «Валькирии». Пилотов у нас уже лет сто не готовят, но плевать. Посадить человека в кресло, дать права допуска и запустить на автоматике. Каховского вы найдёте. Сказать, чем кончится дело? Роботы против людей, которых готовили по военным программам, в том числе готовили и к отражению авианалётов. Вы потеряете большую часть «Валькирий», но разбомбите все гражданские – вы меня понимаете – гражданские цели. Псов, а скорее всего и остальных солдат, вы почти не заденете. Одним из пунктов обвинения господина Навалова было то, что их девочек хотят сдать в бордель? А сейчас вы не в бордель их отправите, а просто убьёте. И тогда они вернуться мстить. Пять. Сотен. Боевых псов. И несколько сотен обычных пехотинцев. И всем им больше нечего терять. К ним присоединятся Псы, которых вы сейчас арестовали. И Старая бойня, которая пойдёт за Каховским из страха, что иначе их сдадут завроидам на прокорм. Вам мало сегодняшней репетиции гражданской войны? Стрельбы под куполом, того, что часть миротворцев прямо во время боя перешла на сторону Каховского? Вы уверены, что вот также на сторону Каховского не перейдут рейдеры? Думаю, перейдут, причём всем полком. Они тоже не захотят умирать ради ваших интересов, как Лисицын, которого вы сначала использовали, а потом обманом послали на убой. И не отпирайтесь, Навалов. У меня есть доказательства ваших переговоров с Лисицыным, копии приказов и как вы его отправили в двухсотый сектор, заверив, что слух про завроидов фальшивый. Следом за рейдерами Каховского поддержит часть Пустынной бригады и миротворцев. А как только по остальной пустыне расползётся слух, что мы пытались отравить зомби-вирусом оазис Пустынного хана и покрываем виновных… Тут я даже предсказывать не хочу.

– Поддерживаю недоверие Гостинцеву и задержание Навалова до окончания следствия, – неожиданно для всех встал и громко сказал один из ближайших сподвижников уже бывшего координатора. – Тоцкий прав. Сегодня мой дом чуть не попал под ракетный удар, и второй раз сидеть в подвале и слушать, как стучат пули, я не хочу.

– Поддерживаю недоверие Гостинцеву и задержание Навалова.

– Поддерживаю недоверие Гостинцеву и задержание Навалова.

Голоса начальников отделов раздавались один за другим: решение о смене власти было принято на редкость единодушно.

*****

Сразу как Глеб уехал, Василиса дала себе обещание не переживать и не нервничать. Сделает все свои дела и обязательно вернётся. Выдержки хватило на целых три дня, после чего она отыскала Виктора – не идти же с вопросом к самому Пустынному хану, да и Глеб из-за него уехал – и спросила:

– Про Глеба что-то слышно?

Виктор не стал напоминать, что парень только уехал, и со всей возможной теплотой и уверенностью сказал:

– Не переживай, с ним всё в порядке.

– А вы откуда знаете?

– От Пустынного хана, – Виктор усмехнулся краешком рта. – Я же говорил, что он настоящий игрок? У него на каждое наше действие просчитано всё, что только можно. Сорвалась затея со свадьбой? С нашей стороны логичный ход создать свою фракцию или клан – называй как хочешь. Традиция – это хорошо, но пара десятков родственников с пулемётами надёжнее.

– У сиб-групп нет родителей, зато много братьев, – вспомнила Василиса.

– Да. Глеб с самого начала хотел пригласить их с собой. Ну а Хана это устраивает, ему остро нужны специалисты, которые будут управлять ядром. Прибавь информацию, которую твой жених везёт с собой. Это и завроиды, и про Чумную плешь. У Хана отличная разведка, он только не знал целей и маршрута той экспедиции Гладова. Пока Тоцкий и координатор грызутся между собой, пустынники вокруг ядра успеют окопаться. Поэтому Хан на первом этапе напрямую поможет Глебу, да и потом стопроцентно станет приглядывать.

Рассказ убедил разум, но перестать нервничать у Василисы никак не получалось. Заметившая это Лия заявила: все нервы – от избытка времени. И уже на следующий день Василиса с удивлением обнаружила, что, оказывается, она согласилась вести математику в начальной школе. Вечером первого дня занятий уже в новом качестве Василиса шла домой, ощущая, как голова идёт кругом. Страха перед учениками давно уже не было, да и мальчики с девочками были в восторге, что математику у них будет вести «сама тётя художник». Василиса даже не знала, радоваться или нет такой популярности и характеристике. Но уж больно нового преподавателя все старались поддержать и помочь, особенно молодой парень по имени Вадим. Этот вообще, кажется, решил, что девушка не в состоянии ничего сделать сама.

Дома Василиса вдруг поняла, что силы, которых вроде бы оставалось ещё много, стоило ей переступить порог, пропали совсем. Девушка устало рухнула на стул в кухне-столовой. Дома как раз была не только Лия, но и её муж. Они с понимающей улыбкой переглянулись, Василисе сразу сунули в руки кружку горячего местного аналога чая и тарелку с ужином.

– Замучили тебя сегодня, – посочувствовала Лия, когда поняла, что девушка немного пришла в себя. – Или это Вадим так достал своими ухаживаниями?

– К-каким ухаживаниями? – не поняла Василиса.

– Ну… Я ничего не стала говорить, но Вадим так на тебя глядел с самого начала. Видимо решил, что раз свадьба не состоялась, а твой жених уехал, то ты свободна? Вот целый день и расточал намёки, а ты вроде бы дала ему понять…

– Он что? – Василисе показалась, что она ослышалась. Потом до неё дошёл смысл рассказа Лии. Кровь прилила к лицу, девушка вскочила, даже не заметив, как в ярости сжался кулак. – Он что пытался? Да я его!.. Да прямо завтра!.. И откуда он?

– Вадим мой двоюродный брат, – пояснил сын Пустынного хана.

Василиса машинально отметила, что Глеб был прав. История с несостоявшейся свадьбой не спонтанное решение «помочь молодым» со стороны Лии и её мужа, как они пытались показать тогда – а приказ старшего в роду. Иначе остальная семья про это не знала бы. По крайней мере, в посёлке точно никто про случившееся во время праздника даже не подозревал. И тут же мысль ушла на задворки сознания, ибо ярость вскипела с новой силой.

– Ну попадись он мне завтра, донжуан недоделанный!

– Я дура, – всплеснула руками Лия. – Видела, что ты вроде его не гонишь, даже ответные намёки подаешь. Подумала, ты его поддразниваешь… А ты, оказывается, просто не сообразила. Ты настолько хорошо у нас освоилась, что я забыла – ты же из Города. У вас там ухаживать по-другому принято.

– Так. Спокойно. Лия, это нам урок на будущее. А ты, Василиса, успокойся. Я с Вадимом сам поговорю. У него характер немного без царя в голове, вдобавок, если чего себе в голову вобьёт… Но не дурак. Он поймёт и больше к тебе приставать не станет.

– А я прослежу.

Обещание и Лия, и её муж выполнили. Больше Вадим и близко к Василисе не подходил. Иногда бросал, правда, странные взгляды, но за это же не обвинишь в чём-то нехорошем? Василиса постаралась выбросить невезучего ухажёра из головы, тем более Виктор неожиданно подкинул задачу. И он, и Андрей с отъездом Глеба стали жить отдельно. Виктор вообще чуть ли не переселился на электростанцию – весело при этом шутил, что когда неожиданно сбывается мечта первого курса стать главным энергетиком, надо пользоваться моментом. У Андрея появилась девушка, но встречались пока оба, стараясь не особо афишировать свои отношения. Но если жить как первые недели в гостях в чужом доме, элементарная вежливость требует предупреждать, к примеру, когда задерживаешься – чтобы на тебя не готовили ужин. Поэтому Андрей переехал жить отдельно: ему, как и другим неженатым работникам завода и электростанции, дали место в общежитии. Но занятые каждый своим делом, виделись друзья теперь нечасто. Поэтому Василиса соскучилась, сначала накормила и напоила Виктора ужином, потом утащила к себе рассказывать про себя и Андрея. И насчёт цели своего визита заговорил Виктор нескоро.

– К нам приезжает делегация от последнего большого племенного союза, который отказывался признавать власть Хана. Пусть и давно уже не спорит с ним напрямую, всё равно их оазисы остаются местом, куда может уйти любой недовольный новыми законами и порядками. Но перед намёком, что Хан готов, используя свою буровую, изготовить каждому племени по новой скважине, противники объединения не устояли. А уж когда возле столицы Хана из-под земли забил источник, и возродилось пересохшее озеро, – ухмыльнулся Виктор, – по всей пустыне заговорили о знамении свыше. Дескать, пришёл человек, который подарит живущим в песках спокойствие и процветание.

– А я тут причём? – Василису несмотря на жару охватило зябкое ощущение, она как от холода поёжилась. – Я не геолог. И от политики папа всегда советовал держаться подальше.

– В политику мы уже вляпались по полной. Скоро приедут целых пять послов, каждый от своего оазиса. Здесь есть традиция – перед началом переговоров принято друг друга одаривать чем-то дорогим. А твоя слава художницы шагнула далеко за пределы посёлка. Желательно, чтобы с нашей стороны подарком стали твои картины. Такого никто и нигде больше не найдёт.

– Надо – сделаем, – вздохнула девушка.

– Не только. Вдвойне почётно, когда от лица владыки картину вручит лично мастер…

– Ой… Я…

– Девочка. Извини, что впутываем тебя… Но мне объяснили, и я согласился. Договориться с гостями и ублажить их надо именно сейчас. Пока они не знают: их оазисы лежат далеко от Города, но ближе всех к ядру. Они будут торговаться и получат даже больше, чем хотят.

– А потом сообразят, насколько их надули – но поздно. Хорошо. Надо – сделаю. И вручу, и остальное. Только танцевать и петь при этом не заставляйте.

– У нас тут не индийский фильм, – расхохотался Виктор, – если я правильно понял намёк и правильно помню вкусы твоей мамы. Да и Хан на раджу из Болливуда не тянет.

– Скорее уж он похож не на слона, а на ядозуба, – мрачно парировала Василиса. – Жду тему, размеры заказа… И чувствую, я ещё об этом пожалею.

Гостей Василиса встречала в свите самого Хана. Прибыли целых пять послов, каждый от своего оазиса и в сопровождении небольшого отряда. В отличие от приезда буровой, остальные жители посёлка навстречу не вышли, как бы намекая: это гости приехали с просьбой, а не равный к равному. Всадники подъехали на расстоянии полусотни метров, спешились. Навстречу друг другу на середину свободного пространства вышли послы и Пустынный хан.

– Долгой и спокойной жизни вам, уважаемые.

– Хорошего и сладкой воды и процветанию твоему дому, хозяин. Дозволишь ли гостям заночевать у твоей воды? Обещаем перед водой и пустыней, что пока мы под твоим домом – это и наш дом, а твой враг – это и наш враг.

– Будьте в моём доме желанными гостями, разделите со мной воду и пищу.

Дальше пошёл обмен подарками. От двух оазисов по сигналу своего посла выходили и вручали мастера, прочие отдарились из своих рук. Когда настала очередь Пустынного хана, навстречу в сопровождении нёсших картины гордых доверенной миссией мальчишек-учеников вышла Василиса. Подходила к каждому гостю, говорила положенные слова, которые заучила под диктовку Лии и её мужа. Сама же вглядывалась в лица послов. Два старика и двое мужчин лет сорока пяти. Делегацию пятого оазиса возглавил лично его хозяин Степан Удалой – Василиса из объяснений так и не поняла, прозвище у него такое или фамилия.

В конфедерации это был самый маленький и экономически слабый оазис, но зато под рукой Степана ходило больше всего бойцов. Вероятно, они не брезговали и грабежом. Но не пойман – не вор. А в конфедерации удальцы не шалили и вообще выступали как ударная сила, потому их вождя-атамана остальные и признавали равным себе. Если племена союза принимали руку Хана, Удалой терял больше всех, поэтому с самого начала он старался противиться союзному договору как мог. Но когда делегация всё-таки отправилась, своё посольство возглавил лично, чтобы попробовать выторговать себе хоть что-то. Глядя на него, Василиса почувствовала себя кроликом перед удавом, до того Степан был похож на братка из девяностых, как их описывали и показывали в фильмах. Крепкий, бритая голова на мощной шее, толстощёкое лицо с тяжёлой квадратной челюстью и не глазами, а глазками. Его свита тоже напоминала печально знаменитые «бригады», не оставляя сомнений насчёт их основного промысла. Вернувшись обратно к свите Пустынного хана, Василиса ощутила, что, несмотря на жару, вспотела как мышь.

Первый раз в посёлке Пустынного хана Василисе стало неуютно. И хотя никто всерьёз не боялся, что кто-то из приехавших нарушит данную в первый день клятву и законы гостеприимства, особенно когда темой переговоров была вода – всё равно присутствие такого количества чужаков заставляло всех нервничать. А уж стоило Василисе вспомнить, как Степан Удалой на неё смотрел, будто взглядом раздевал и готовился завалить и изнасиловать, как девушку снова передёргивало. И оттого, что за ней теперь, не скрываясь, ходила охрана, не обижало каким-то недоверием – присматривают как за маленькой. Наоборот, с охраной было спокойнее.

Василиса надеялась, что её первый в политике день станет последним. С удовольствием вообще спряталась бы на всё время дома и в школе. Но на второй день к ней неожиданно пришёл с просьбой сам отец Сергей. В дальних племенах религия играла намного более весомую роль, чем в чисто светском посёлке Хана. Поэтому участие настоятеля оказалось необходимым в протокольных встречах. А Василису хорошо знают за пределами родного посёлка не только как художника, но и как иконописца. И её присутствие на официальных мероприятиях как сопровождающей отца Сергея очень пригодится: священников много, а иконописец пока по всей пустыне один-единственный. Девушку передёрнуло, едва она вспомнила атамана Степана Удалого – иначе ей называть вождя пятого оазиса почему-то в мыслях не получалось. От одного вида атамана, когда они пару раз случайно сталкивались в церкви, у неё начинали дрожать коленки – и настоятель это замечал. Но и отец Сергей без крайней нужды не пришёл бы… Потому в ответ всё равно прозвучало: «Да».

Зато теперь она чуть ли не каждый день видела Виктора – Пустынный хан ещё при первой встрече оценил его дипломатические таланты, и на время переговоров забрал с электростанции. Василиса же могла хоть каждый день спрашивать у Виктора, как там Глеб – и точно знала, что «хорошо» это не отговорка. Виктор, как посвящённый в ситуацию до конца, наравне с остальным ближним кругом повелителя сводки разведки, в том числе и из Города, получал одним из первых. Но когда до конца переговоров осталось чуть больше недели, рутинный ответ Виктора «всё хорошо» прозвучал со странной интонацией. Да и в глазах стоявшего неподалёку Пустынного хана первый раз за всё время Василиса заметила растерянность. Следом растерянность охватила и Василису, хотя она и старалась этого не демонстрировать. Что там произошло с Глебом?!

Всё отныне валилось из рук, вещи падали, чашки опрокидывались. А ведь ещё Василиса обещала, что обязательно закончит второй комплект «подарочных» картин. Их преподнесут по окончании переговоров – и отказаться гости не смогут, но и сразу отдариться им будет нечем. Василиса откладывала рисование несколько раз. Наконец, отругала своё поведение и то, что подводит людей. Заставила себя сесть за работу. Выключиться из окружающего пространства до тех пор, пока хотя бы в первом приближении картина не будет завершена.

Андрей пошёл за советом к отцу Сергею именно сегодня, потому что совпали две вещи: у него был выходной на электростанции и сегодня в посёлке будет мало людей. Делегацию гостей поведут на новое озеро, там случится подписание соглашение, а за ним небольшой праздник. Андрея же волновал вопрос поважнее: как родители девочки, за которой он ухаживал, отнесутся к нему? Его возлюбленная очень хотела своего парня с папой и мамой официально познакомить – но её семья жила в оазисе несколько поколений, а он получался как бы примаком. Пришлым без роду и племени. Все в посёлке в один голос говорили, что лучше всего подобные узелки умел развязывать настоятель церкви. Вот Андрей, наконец, и решил к нему наведаться и посоветоваться.

Отец Сергей выслушал парня внимательно и с самым серьёзным видом, завёл беседу. Сам же с самого начала про себя откровенно посмеивался. Не ценит парень своих талантов как должно и сам не понимает, что на самом деле он завидный жених. Не чужак, а официально принят в посёлок. Сделал для рода достаточно, чтобы молодым сразу помогли справить собственное хозяйство. Из Города, значит, генетически здоров. И вдобавок работает на электростанции, там на хорошем счету и с перспективами служебного роста. Родители его ненаглядной давно уже заметили и взаимный интерес молодых людей, и оценили самого Андрея. Теперь ждут, пока дочка созреет, чтобы официально ввести жениха в дом. Но сказать всё это парню в лоб нельзя, может загордиться. Поэтому надо подвести его к нужной мысли осторожно.

Дверь церкви хлопнула пушечным выстрелом, и ворвался пацан лет десяти. Тяжело дыша и сглатывая слова, он торопливо начал говорить:

– Дядя Андрей, дядя Сергей. Там это. Мы с Родионом к тёте Василисе пошли. Домашнее задание показать. А к ней чужие пошли. Не наши. Из приезжих. Нехорошие они какие-то. Родион присмотреть остался. А меня сюда.

Андрею и отцу Сергею одна и та же мысль пришла одновременно. И как назло, в посёлке никого из мужчин!

– Бегом к озеру. Зови на помощь!

Сами же кинулись к дому Василисы. Андрей был моложе, потому заметно опередил старого священника. Выскочил в переулок, когда чужак уже склонился над телом лежавшего без сознания мальчишки, собираясь перерезать тому горло. Таскать с собой пистолет Андрей так и не привык. На работу брал, а в церковь пошёл без оружия. Но сейчас ему хватило и пудового кулака: удар бандиту в висок Андрей нанёс, не сдерживая силы. Подхватил нож и следующего заглянувшего в переулок похитителя встретил ударом в живот. Был ещё третий! Уйти в сторону Андрей не успел, грудь обожгло, но темнеющее сознание успело подумать: враг всё равно проиграл. Тихого похищения не получилось. Стрельба переполошит всех соседей, даже если мальчишка-гонец не успеет добежать до озера.

Андрей только много позже узнал, как бежавший следом отец Сергей, услышав выстрел, не стал выскакивать сразу в переулок, а выхватил пистолет, занял позицию на углу и несколько минут не давал подобраться и добить раненых. Дальше из домов начали выскакивать соседи. Пусть мужчин в посёлке сейчас не было, многие женщины в пустыне тоже умели сражаться. Вскоре в бой вступила спешившая от озера подмога, но перестрелка вышла долгой и жаркой. Нарушившие священные законы гостеприимства люди атамана Удалого дрались как загнанные в угол крысы. Самое страшное выяснилось потом. Когда похищение обнаружили, и поднялся шум, бросив ватагу и с несколькими ближайшими подручными, прихватив Василису, атаман скрылся в пустыне.

Суд вершили тем же вечером. Рядом с пленными бандитами на коленях стоял племянник самого Пустынного хана. Вадим. Оказалось, парень многое сумел подслушать, при этом, несмотря на внушение, продолжил заглядываться на Василису. Привык считать себя на особом положении и не поверил, что его ухаживания в тот день не приняли благосклонно, потом девушке тоже приказали – а Василиса просто ничего не поняла. На этом и сыграл Степан. Влил дураку в уши рассказ о вольной жизни своих удальцов, расписал, что с его талантами парень запросто может стать ближайшим заместителем самого атамана. Заодно наобещал, что девушку в итоге тоже отдадут Вадиму. За это племянник Хана помог нейтрализовать охрану – от него удара в спину не ожидал никто. И тут же предатель стал не нужен. Его оглушили и вместе с издевательским разоблачающим письмом бросили прямо возле недорисованной картины. Атаман рассчитывал зажечь скандал, который хоть ненадолго, но тоже задержит начало поисков.

Судили преступников не только старейшины посёлка, но и возмущённые старейшины гостей. Один за другим выносили вердикт: виновен. Но вот дело дошло до племянника, и все взгляды сошлись на младшем брате владыки.

– Простите меня люди за то, что воспитал такое. Нет у меня больше сына. Виновен. Повелитель пустыни, мы все признали этих преступников виновными и передаём под твою руку.

Хан ответил не сразу, но паузу он сейчас сделал отнюдь не для солидности. В душе никак не хотела успокаиваться ярость. Сколько лет он шёл к этому дню. Не просто объединить пустыню – стать равным Городу! Получить ядро керхеров и силу, способную ядро защитить даже от координатора. Знал, конечно – мальчишка-лейтенант талантлив. Но и в самых смелых мечтах не предполагал, что Каховский приведёт с собой не пару десятков специалистов, а настоящую армию. Армию, прилюдно присягнувшую на верность Пустынному хану! И всё может пойти прахом из-за амбиций одного дурака, не вовремя подумавшего не головой, а тем, что у него между ног.

– Слушайте меня, люди. Те, кто сейчас перед нами, не только нарушили людской закон, но и согрешили перед законом пустыни. Они напали на тех, кто принёс воду их селению и роду. Потому пусть отвечают не перед людьми, а перед духом пустыни.

Толпа ответила одобрительным рёвом, пленники завизжали сквозь кляпы. Этой же ночью им поставят на лица клеймо, чтобы каждый знал про их преступление. А потом как есть завяжут глаза и отвезут в незнакомый район пустыни. Развяжут и бросят там. Сколько отведёт тебе жизни дух пустыни – столько и протянешь, конец будет всё равно один.

Оставшись наедине с младшим братом, Пустынный хан положил ему руку на плечо и посмотрел в глаза:

– Нет твоей вины, брат.

– Есть. Я воспитал такое вот позорище. И это сейчас…

– Да. Сейчас. А помнишь, как мы с тобой тогда лежали, смотрели на звёзды и обещали, что исполним нашу мечту? Ты не виноват брат. Каждый мужчина решает сам за себя. Тот, кого ты звал когда-то сыном, тоже решил за себя сам. Но ещё не всё потеряно. Удалой не знает, что движется в сторону отряда Каховского, и там есть самолёты. Я выезжаю навстречу к нему… И клянусь, мы с тобой ещё исполним то, что пообещали друг другу тогда!

*****

Получив известие о похищении Василисы, Глеб сел и застыл, обхватив голову руками. Первый раз он вообще не понимал, что ему делать. Бросать всё и мчаться наперерез – но сейчас на нём ответственность за тысячи людей. И он-то знает, что присутствие Василисы в контрольном центре ядра хоть и желательно, но уже не является критичным условием. Новые протоколы введены, центральный компьютер перепрошит. Из ступора его вывел Богдан. Бесцеремонно с силой тряхнул за плечи и скомандовал:

– Чего замер? Мобильная группа готова, ждут одного тебя. Оставь кого-то официально заместителем здесь. Доберёмся. И пришла радиограмма от Пустынного хана. Он выехал лично и присоединится к твоим поискам. Вперёд.

Секунду Глеб ещё переваривал слова Богдана, дальше вскочил и помчался отдавать приказания. Мобильная группа из десяти бронемашин уже стояла «под парами». Плюс умница-Богдан включил в её состав самую большую ценность каравана: мобильную зарядную станцию. С ней они будут не ограниченны ёмкостью аккумуляторов беспилотников и смогут держать самолёты в воздухе круглосуточно. Как далеко не уйдёт атаман, от наблюдения с воздуха он не скроется.

Василиса очнулась от того, что её кто-то бесцеремонно начал раздевать. Последнее, что она помнила – это скрип открывшейся двери… потом темнота. И почему так болит голова? Почему она в пустыне?

– Очнулась, птичка. Давай, мужики, надо осмотреть. А вдруг маячок подвесили на нашу птичку?

Василиса удержалась от того, чтобы закричать, хотя до крови закусила губу. А вот не дождутся! С неё сначала грубо сорвали всю одежду, попутно облапав. Потом силой заставили принимать те или иные непристойные позы, чтобы бандиты могли «осмотреть и ощупать для проверки». Потоком сыпались сальные шуточки, что и как надо поступать с бабой. И было понятно, что если бы похитители знали насчёт того, что «биологическая чистота ключа» уже не является строго обязательным условием, её бы сейчас скопом насиловали. Василиса пыталась себя уговаривать: её найдут, Глеб её спасёт… И понимала – нет. Глеб сейчас далеко, а пустыня велика. С головой залил страх, руки и ноги отнимались, словно кукла, девушка послушно выполняла все требования.

Бандитов это развеселило. Жертве дали одеться – но исключительно для того, чтобы она не умерла на солнце. Привязали к коню. Небольшой отряд, выстроившись цепочкой, двинулся куда-то в непонятном направлении. Было жарко, хотелось пить, но воды ей специально давали мало. Только чтобы девушка не умерла, но не имела никаких сил. На второй день, пользуясь тем, что на ночь ноги ей связали свободно, Василиса попробовала бежать. Хоть куда, но подальше от атамана. Убедившись, что все вроде спят, и костёр потух, Василиса встала, и медленно, проклиная то, как затекли и не слушаются ноги, попробовала идти в пустыню. Она отошла примерно на полсотни метров и уже почти поверила – у неё получилось, когда в нос ударил аромат конского пота и давно немытого тела, за волосы больно ухватила жёсткая рука и поволокла обратно.

– Птичка-то наша. Полетать решила. Проверим ещё раз, мужики?

Раздевание, лапание и выламывание рук и ног, чтобы девушка стояла в непристойных позах, повторились. В этот раз Василиса тоже смогла заставить себя не орать, но слёзы всё равно текли помимо воли. Она даже не представляла, что в ней, оказывается, осталось столько жидкости.

– Догнала, птичка? Если да, то кивнула. Пасть не открывать.

Василиса медленно кивнула. Она поняла, что после каждого побега над ней будут издеваться вот так же, а то и придумают что-то пострашнее. Тогда лучше внешне смириться, и ждать, пока не представится подходящий случай. Теперь дни тянулись бесконечно…

Отряд похитителей встал неожиданно, причём намного раньше, чем принято было делать обеденный привал. Атаман грязно выматерился, начал тыкать пальцем в какой-то прибор. Василиса замерла, ощущая, как бешено забилось сердце. Их нашли! Если верить ругани Удалого, пеленгатор засёк радиосигнал с беспилотника! Это могли быть только преследователи.

– И не надейся, вон как лыбится, шлюха. Чалый, пробегись пока. А я погутарю.

Василиса закусила губу, уговаривая себя не впадать обратно в отчаяние. Она уже поверила… Но у атамана, похоже, и такой вариант был просчитан.

– Эй, как тебя? Слышишь?

– Меня зовут Глеб Каховский, и я тебя слышу, – рация у атамана была не самая хорошая, динамик безбожно орал, так что разговор разнёсся на весь отряд. – Верните нам пленницу живой и невредимой, и я гарантирую вам, что ни я, ни мои подчинённые не будут вас преследовать. Клянусь перед пустыней.

– Нашёл дураков. Бабу свою хочешь? Тогда забери у меня. По законам пустыни. И не надейся, слышал я про твоих «призраков». Или ты сейчас мне клянёшься, или я немедленно перережу ей горло. Поединок.

– Поединок. Пусть судить нас будет дух пустыни. И если я проиграю, мои подчинённые останутся на месте.

Глеб отключил рацию и посмотрел на стоявшего рядом Пустынного хана. Тот молча кивнул и уважительно сделал небольшой поклон. Поединок по законам пустыни – двое уйдут в определённый квадрат с ножами, вернётся лишь один: тот, кому поможет сама пустыня. И нарушить клятву нельзя. Но Хан и его люди под обещание не попадали. Про то, что в посёлке есть несколько современных машин, на которых Хан и его люди смогли догнать поисковый отряд, не знала ни единая душа кроме нескольких доверенных инженеров. Глеб же, пообещав, что его подчинённые останутся на месте, ничего не сказал про наблюдение. Даже если Глеб проиграет, Степан Удалой далеко не уйдёт.

В лагере атамана царила деловитая суета. Пленницу сняли с коня, и снова связали. Как раз вернулся посланный с поручением бандит, начал рисовать кроки и докладывать:

– Повезло. Я думал там лысый хорь сидит. А оказалось – ядозуб. Основной лаз из норы вот здесь. Заряд я поставил вот тут, у него там запасной лаз из норы.

– Тогда как я вот сюда доберусь, – атаман чиркнул ногтем по карте, – а этот будет вот здесь, запускай.

Василиса похолодела. Атаман убьёт Глеба. Обманом. Снаружи никто не заметит, а от взрыва в норе перепуганный ядозуб выскочит как раз Глебу навстречу. У любимого из оружия лишь нож: про обычай поединка она в посёлке наслушалась. А Удалой потом спишет всё на «мне помог сам дух пустыни, вывел на врага ядозуба». Василиса забилась в путах, но этим только развеселила охранников. Вскоре девушка выбилась из сил, охранником глядеть на её метания тоже надоело. Они отвернулись, а Василиса чуть не разрыдалась от ощущения беспомощности и собственной бесполезности. И почему она тогда, в ядре керхеров, отказалась учиться драться?

«В тебя однозначно попала часть памяти капитана Ольги Лихачёвой: то, как ты стреляла в зомби и как ударила бутылкой. Да, решение ты принимала сама и сознательно, а вот потом уже запустились рефлексы, как всё сделать правильно». Так, кажется, сказал Глеб? И где она эта память, когда нужна? Василиса попробовала найти в себе военные способности… бесполезно. Пусто и страшно. «Нет уж! Просто так я его вам не отдам! Эй, Ольга или как тебя там! Где ты?! Даже если потом, после твоей памяти, я буду не совсем я, Глеб должен жить!» Ярость и уверенность, что просто так покорно по течению она плыть не станет, захлестнула Василису, аж потемнело в глазах. И тут же в голове что-то словно переключилось.

Сейчас девушка отчётливо понимала: связали её безграмотно. Руки впереди, ноги замотаны, но рядом очень удобный камень, за который можно зацепить узел. Ободрать кожу, но рывком сдёрнуть верёвку. Остальные бандиты ушли смотреть за поединком за бархан, рядом спиной к пленнице сидел единственный охранник. И то он постоянно отвлекался. А ещё рядом валялось брошенное седло, у которого выступала отличная стальная пластина.

Как только охранник в очередной раз повернулся к девушке спиной, Василиса начала действовать. Рывком сдёрнула верёвку с ног. Одним прыжком оказалась рядом с седлом, подхватила и с силой острой стальной пластиной ударила врага по голове. Навыки, доставшиеся от капитана Лихачёвой, не подвели: височная кость оказалась раздроблена. Радоваться или переживать не было времени. Перерезав верёвки ножом, Василиса торопливо обыскала тело. Есть пистолет, все винтовки рядом с лошадьми. Но лошади пасутся в стороне. Обнаружат. Василиса осторожно двинулась к бархану, за которым расположились остальные бандиты. Удача в этот раз была на её стороне. Враги настолько увлеклись ожиданием зрелища, как ядозуб будет рвать человека, передавая друг другу бинокль, что заметили нового человека только когда Василиса уже подошла на дистанцию гарантированного поражения. И то сначала приняли её за своего.

– Денис, бабу одну оставил?! Какого х…

Выстрелы прозвучали один за другим короткими смешками. Вспомнив прочитанные когда-то детективы, девушка, хоть и проклинала себя за капающие секунды, всё равно добавила каждому бандиту контрольный выстрел в голову. А потом побежала за винтовкой. Заняв позицию на высоком, бархане Василиса принялась обшаривать в бинокль выбранный для поединка квадрат, приготовившись немедленно открыть огонь. Взрыв не прозвучал, ядозуб из норы не вылезет? Или всё-таки вылезет? Рисковать жизнью любимого Василиса не собиралась. А что придётся заодно пристрелить атамана, переживать она станет потом.