Чужой муж, чужая жена (СИ)

Глава 36

Второе февраля. Три недели пролетают быстро и почти незаметно. Слишком много всего навалилось и времени сесть и передохнуть просто не было.

Со дня, как Антон приютил нас, мы прожили у него целую неделю. А всё из-за дочери, которая никак не хотела уезжать от него, считая своим защитником. Но всё же я уговорила её переехать на другую квартиру, которую сняли родители. Им тоже пришлось на время съехать из дома в Солнечном, потому что Багрянцев ломился туда почти ежедневно, пытаясь отыскать нас с Евой. Квартиру же в Петродворцовом районе помог снять дядя Женя. Она принадлежала его старому военному другу, мы даже договор не заключали, чтобы Егор не смог нас найти по своим каналам.

На развод мы с адвокатом подали почти сразу. Сурен Тигранович несколько раз пытался уговорить меня подать и на раздел имущества с алиментами. Но я не хотела и не хочу от мужа ничего, кроме подписи в свидетельстве о расторжении брака. На самом деле они сделали очень много, чтобы помочь отсудить мне опеку. Жена Саркисова оказалась известной правозащитницей, и согласилась помочь своему мужу обнародовать видео, где Егор нападает на меня. Развернулась целая компания, появились люди, которые поддерживали меня, а ещё те, которые осуждали, выливая в интернете тонны грязи. «Сама виновата», «сама за него замуж вышла», «устроили шоу из-за развода, ну ударил, и что? Значит, было за что». И всё-таки это сработало. Потому что заседание взялась вести судья, сама пережившая подобное с бывшим мужем.

Для Багрянцева видео стало полнейшим разгромом. Кто-то с его работы увидел и переслал другим. В итоге дошло до начальства и генеральный не захотел порочить репутацию своей фирмы, оставляя такого сотрудника. Из-за этого он ежедневно угрожал расправой мне и дочери, отправляя сообщения везде, где только я могла их прочитать. Я боялась, но скриншоты и голосовые записи всё равно собирала на всякий случай. Егор ещё не знал, что мы для него подготовили.

Мать почти бывшего мужа тоже названивала целыми днями. Сначала со своего номера, потом с номеров родственников, а после и вовсе с чужих. Заваливала сообщениями. То гневно писала, что я «дрянь такая, решившая опорочить её невинного сыночка», то «Ксюшенька, да прости ты его, дурака. Он же только тебя любит, а ту девку я заставлю аборт сделать!»

Так, я узнала, что Лада взаправду беременна. И мне было страшно за судьбу этой девочки.

В конце января со мной связалась Наталья Васильевна. Плакала по телефону, извиняясь за дочь. Пообещала, что в суде свидетелем выступит. Просила не приплетать туда Ладу. И я согласилась. Потому что только мать поймёт другую мать. А Лада хоть и хочет казаться взрослой, всё ещё ребёнок, который выбрал неверный путь. Девочка, которая ещё не понимает, какую ошибку совершила.

Первое заседание назначили на конец февраля, и я буквально отмечала даты в календаре, мечтая, как можно скорее освободиться от оков своего брака. И всё же понимала, что Багрянцев так просто не отступит и будет пытаться растянуть процесс на несколько месяцев, а то и больше. Его адвокат ясно дал понять, что Егор отдавать опеку мне не собирается.

Ника с Яном в итоге узнали обо всём от дяди Жени. К нему Егор тоже раз попытался сунуться, но старший Жуковский хоть и был в возрасте, всё же бывший военный. И шутки с ним плохи. Я не знала, что он сказал муженьку, но тот избегал дома Жуковских как огня. Зато сестра тут же собралась ехать к нам, чтобы, как сказала Ника: «устроить этому выродку ад на земле». К сожалению, Лёвушка приболел и ей пришлось отложить свой приезд аж до суда.

Родителям тоже приходилось тяжело. Они узнали всю правду и постоянно винили себя. Видимо, у нас это семейная черта. И всё-таки мы были вместе. Никто не осуждал меня, как я считала ранее. Все поддерживали, заботились, оберегали. Занимали Еву, как могли, чтобы у крохи не было времени вспомнить про нерадивого папашу.

Еве всё ещё снились кошмары. Она просыпалась в холодном поту из ночи в ночь. Боялась, что отец вернётся и причинит нам боль. Больше она не смогла называть Егора папой. Только «он». И я начала подыскивать хорошего детского психолога. Потому что в такой ситуации помочь мог только профессионал. Мама осуждала это решение, но я его отстояла. Поддержка любящей семьи, конечно, важна. Но только профессионал может помочь разобраться в этой травме. А я не хотела, чтобы у Евушки сломалось всё будущее из-за отца.

С работой мне всё же помог Антон. Как бы я не сопротивлялась, как не пыталась отказаться от этой помощи, Жуковский запретил мне откликаться на вакансию администратора ресепшен в ногтевом салоне. Это был самый приличный отклик, который пришёл на моё резюме. Никому не нужна была женщина под тридцать без опыта работы. Либо мошенники предлагали «лёгкий заработок на телефоне удалённо». Либо продажи из дома. Либо в колл-центр, что устроило бы меня, если бы это была вызывающая доверие организация. Теперь я официально работала младшим менеджером по рекламе сети Питерских отелей. Коллектив мне понравился, офис находился почти в центре. А главное, что взяли без испытательного срока. Конечно, такого срока работы маловато для опеки, но я надеялась, что мне повезёт.

Жуковский уже развёлся. Буквально на днях получил свидетельство. У них с Юлианой не было претензий друг к другу, совместных детей. Их общую квартиру неродной брат оставил жене. Ника сказала, что Юле тяжело дался развод. Как я и думала, она испытывала чувства к своему уже бывшему мужу. Мне было жаль, что всё решилось так быстро из-за меня. Но я знала, что этот брак не продлился бы долго без любви. А потом… Потом ей было бы ещё тяжелей. И я, как никто другой, понимала ту, кого считала соперницей. Мы обе теряли его.

А до отъезда Антона в Германию осталось меньше суток…

И вот, сегодня вечером он приехал к нам в квартиру на ужин, чтобы попрощаться. Я пыталась быть равнодушной и безэмоциональной. Старалась не показывать свои чувства и как меньше думать о том, что в следующий раз мы можем увидеться через несколько лет. Поэтому держала лицо до последнего. Пока Жуковский не попросил проводить его до машины на улицу.

— Хочешь, я отложу отъезд и останусь с тобой до суда? — тихо спрашивает мужчина, заправляя мне прядку за ухо.

Ветер разыгрался не на шутку, а на улице противно: всё растаяло, под ногами каша из талого грязного снега.

— Ты ведь говорил, что это очень важно, оказаться там именно сейчас. Что будет твоя первая сделка. Ты не можешь терять такой шанс из-за меня, Антош.

— Никакая работа не может быть для меня важнее тебя, родная. Как же я оставлю тебя одну с ним?

— Я не одна, — качаю головой. — Со мной родители, сестра, зять, дядя и тётя. В конце концов, ты нашёл одного из лучших адвокатов! Прошу, не волнуйся за меня. Я справлюсь.

— Ксю…

— Нет, молю тебя, родной. Я знаю, что ты скажешь, но не проси меня об этом. Уезжай, устрой свою жизнь. Будь счастлив.

Я пытаюсь не заплакать. Собственные слова причиняют мне огромную боль. Настолько острую и нестерпимую, что хочется прямо сейчас рвануть отсюда вместе с ним. Но я отпускаю его, кусая свою щёку изнутри до крови. Смотрю, как он садится в такси. Как машина увозит его в ночь. В последнюю ночь, которую мой любимый проведёт в нашем родном городе.

А после срываюсь и бегу в квартиру, запираясь в комнате. Почти как в детстве, забираюсь под одеяло и сворачиваюсь в комочек, закрывая глаза. Только бы не вспоминать. Только бы не представлять. Только бы не думать…