Чукчи. Том II. Религия

Религиозные представления приморских и оленных чукоч настолько сходны, что могут рассматриваться совместно.[10] Небольшие различия будут указаны в дальнейшем изложении.

При ознакомлении с религиозными идеями чукоч у меня сложилась особая теория развития религиозных воззрений первобытного человека. Я изложу ее в начале этой главы. Это дает возможность расположить дальнейший материал в систематическом порядке и облегчит его понимание.

Первобытный человек познает жизнь такою, какою она является ему в процессе его деятельности. Его внимание привлекают те предметы, на которые распространяются его действия. Он приписывает им качества, свойственные ему самому.[11] Это является основой первобытных религиозных представлений. Отсюда развивается первобытная мифология, в дальнейшем разветвляясь по многим направлениям и приобретая специальные детали.

Стадии развития первобытных религиозных представлений

Первоначальное развитие мировоззрения, здесь описываемого, имеет пять более или менее отчетливо выраженных стадий. Стадии эти следующие. На первой стадии всем окружающим предметам приписывается жизнь такая же, какой обладает человек. Формы вещей и их предполагаемое участие в проявлениях жизни не принимаются во внимание и даже вообще не включаются в поле зрения.

Камни, деревья, холмы или облака, а также и явления природы (ветер, дождь, гром) считаются живыми безотносительно к их форме.[12] Предмет движется; следовательно, он живой. Точно так же первобытный человек считает живыми деревья, которые шелестят, ветер, который проносится мимо, камень, который до поры до времени смирно лежит на месте, но может заставить споткнуться человека, когда тот проходит мимо, озера, реки, ручьи, холмы, которые возвышаются над равниной и отбрасывают на нее свою тень. Человек борется с вещами, побеждает или убивает их. Он приносит им жертвы, просит их о защите. Он подбирает какие-либо мелкие предметы и делает их своими амулетами. Он носит их на своем теле и уверен, что это дает ему защиту от всевозможных злых сил.[13]

Дальнейшее развитие ведет к восприятию сходства внешнего вида предмета с общей формой и отдельными частями человеческого тела — появляется представление о внутреннем сходстве, более детальное и определенное. Каждое случайное сходство охотно подхватывается — рот, голова, руки усматриваются во внешнем виде предметов, которые считаются живыми. Легкого сходства с формой человеческого тела достаточно для того, чтобы предмет стал амулетом. Сучок дерева или кусок кожи, раздвоенный на конце, как бы имеющий две ноги, считается человекоподобным существом. Такова вторая стадия, в которую вступает первобытное мышление, когда на смену бесформенного и всеобъединяющего восприятия является признак сходства одних вещей с другими. Благодаря этому сходству вещи воспринимаются с большей отчетливостью и качества их с большей подробностью и определенностью.

Когда это внешнее сходство в свою очередь является недостаточным, возникает идея о том, что вещи имеют двойную природу: свой обычный вид и другой, более или менее человекоподобный. Обе формы вполне материальны, и вещи могут свободно менять их одну на другую. Так, каменные топоры и молотки, употребляемые в хозяйстве, превращаются в людей, а потом опять ложатся на свое место в прежнем виде. С другой стороны, и человек может превратиться по желанию в животное или в неодушевленный предмет. Неодушевленные предметы, приняв свою другую форму, приобретают жизнь и становятся способными к обычным человеческим действиям. Эти изменения чаще всего приписываются животным и вполне соответствуют представлениям первобытных людей о двойной природе животного мира. Это — третья стадия развития первобытного мировоззрения.

Как прямой вывод из идеи о двойной природе вещей возникает представление о том, что одна из двух сущностей, свойственных им, — внешняя, другая — внутренняя, скрытая под обычной формой. А поскольку она скрытая; она вообще невидима человеческому глазу, но тем не менее она все же способна к выходу из внешней оболочки и тогда представляется в виде человеческого существа. Так возникает первое представление о различии между материальной формой и жизненной силой, которая в ней содержится. Появляется дух, или «гений», «леший», «водяной» антропоморфного вида. Он вообще невидим, нематериальный предмет представляет его постоянное местообитание, которое он может покидать, принимая свой настоящий, человекоподобный образ.

В таком виде он может явиться шаману или другому человеку по своему желанию и выбору. Это — четвертая стадия. Она предполагает сосуществование материального предмета и его «гения», тогда как на третьей стадии мы видели лишь две отдельные сущности, которые могли заменяться одна другою. Отделение «гения» от материальной оболочки, однако, возможно лишь до известной степени.

Вообще говоря, «гений» не должен уходить далеко от своего обиталища и возможно скорее должен вернуться туда. Вместе с тем ему присущи все материальные и духовные свойства обычного человека.

Концепция «гения» прекрасно определяется у американских эскимосов под именем inua — «его человек» (на языке азиатских эскимосов — juwa). Здесь ясно видно, каким образом человекоподобный дух увязывается вместе с вещью. Животные, согласно этому представлению, суть человеческие существа в оболочке из шкуры, которую они могут скинуть по своей воле. Человек, наоборот, может по своей воле превратиться в животное или неодушевленный предмет, надев на себя шкуру или покрывшись оболочкой, напоминающей внешний вид данного предмета. Затем, сбросив надетую маску, он снова становится прежним человеком.

К этой стадии относится возникновение представления о человеческой душе, которая заключена в теле и время от времени может покидать его во сне.

На более первобытных стадиях человек не может объяснить себе сновидений и принимает их за действительную жизнь, которою живет душа во время своих странствий.

На пятой стадии «гении» совсем освобождаются от своей материальной оболочки, получают полную свободу движений и становятся настоящими духами. Их человекообразность становится более отчетливой и приобретает новые детали. Многие из них приобретают индивидуальные черты и вступают в разнообразные отношения друг с другом. Так возникает первичная мифология, состоящая из рассказов о духах, наделенных специальными силами, невидимых, способных летать, но все же совершенно человекоподобных, нуждающихся в пище и подверженных смерти. На этой стадии возникает верование, что мертвецы после разрушения их тела становятся невидимыми духами. Оно развивается из представления о душе, обитающей в человеческом теле, точно так же, как представление о свободно живущих духах развивается из представления о «гениях», заключенных в материальных предметах.

Все это порождает идею о жизни мертвецов на «том свете», в «потустороннем мире», где у них есть свои семьи, охотничьи промыслы и т. д. Параллелизм в развитии представления о духах и о загробной жизни мертвецов приводит к тому, что мертвые живут в одном «потустороннем мире», а духи — в другом. Образуются несколько «миров», располагающихся этажами над и под землей, одни населены покойниками, другие — духами. Вместе с тем определяется различие между покойником и человеческой душой. Последняя представляется маленькой, хрупкой, беспомощной, подверженной опасностям со стороны враждебных духов и нуждающейся в покровительстве духов, благорасположенных к человеку. Мертвые, наоборот, представляются как невидимые духи, большие и сильные, гораздо сильнее человека. Они страшны, способны причинить всякое зло живым или, наоборот, благорасположены к ним и оказывают всяческую помощь своим живущим потомкам. Так возникает культ покровителей-предков, который, однако, предполагает ряд пройденных стадий развития и уже приобретенную способность составлять более сложные и специализированные воззрения.[14]

Характеристика пяти стадий развития первобытной религии дана здесь в схематическом виде. На самом деле все пять стадий, будучи весьма элементарными, возникают почти одновременно и сосуществуют рядом. Тем не менее при более тщательном изучении первобытной мифологии можно заметить, что более ранние стадии как бы отмирают, тогда как более поздние находятся в полном развитии, и как раз эти последние в настоящее время преобладают у большинства первобытных народов.

Рассматривая согласно предложенному плану материал, собранный при ознакомлении с чукотскими религиозными идеями, мы увидим, что основной фон относится к первой стадии, когда представления о жизни просты и олицетворение предметов и явлений природы отсутствует.

Материальные предметы, рассматриваемые как живые

Вообще говоря, чукчи считают, что вся природа — живая и каждый материальный предмет может действовать, двигаться по своей воле. Про каждый предмет чукчи говорят, что он getьnvьlen («имеющий хозяина»), но, еще чаще — говорят — gequlilin («имеющий голос»). Это означает, что предметы живут и жизнь эта не отделима от них самих. Предметы, «имеющие голос», действуют посредством своих материальных качеств и возможностей. Так, например, камень, одаренный голосом, просто срывается с места, скатывается с грохотом и попадает в человека, которому он хотел повредить. Он может также убедить человека подобрать его и сделать своим амулетом.

В космогонических сказаниях чукотских шаманов (так называемых, eŋеŋelьne lṓo — «вещи, видимые шаманами») мы видим жизнь, пронизывающую всю природу, которая описывается в своих отношениях к шаманским духам следующим образом:

«В речном яру живет человек, голос там существует и говорит. Я видел хозяина этого голоса и говорил с ним, он подчинился мне, преклонился и принес мне жертву, тот приходил вчера. Маленькая серая птичка с синей грудью, которая шаманит, сидя в углу между суком и стволом, и призывает духов, приходит и отвечает на мои вопросы. Дерево дрожит и плачет под ударами топора, как бубен под колотушкой. Оно было моим служебным духом; колотушка приходит, и я держу ее в руках…»

«Все сущее живет; лампа ходит, стены дома имеют свой голос, и даже урильник имеет собственную страну и шатер, жену и детей и бывает служебным духом. Шкуры, лежащие в мешках на запас для торговли, разговаривают по ночам. Рога на могилах покойников ходят обозом вокруг могил, а утром становятся на прежнее место, и сами покойники встают и приходят к живым».[15]

В другом сообщении такого же характера маленькая птичка, сидящая во впадине сука, бьет в травяной бубен. Ее жертва — жучки или червяки — лучшее из ее корма. Вороватый ворон спускается к ней, слушает ее песни и завладевает ими, втягивая их своим дыханием.

В третьем рассказе всякая вещь имеет свой голос (gemge-etьnvьlьm) или своего хозяина (gamga-etьnvьlьm). Шкуры, приготовленные для продажи, имеют «хозяина». Ночью они превращаются в оленей и ходят на свободе. Деревья в лесу разговаривают между собой. Даже тени от стен составляют целые племена, они живут в шатрах и выходят на охотничий промысел. Радуга и солнечные лучи имеют своих «хозяев», которые живут на самой высокой части радуги, а также и на том месте небосвода, откуда истекают солнечные лучи. Они сходят на землю этими дорогами света.

В одном чукотском рассказе злой дух (kelь) поставил свой ночной сосуд возле тела захваченного им мальчика, который притворился мертвым. Злой дух испражнился в сосуд и велел испражнению сторожить тело мальчика. Вскоре мальчик пошевелился, и тотчас же сосуд захрипел и закричал. Спящий злой дух проснулся и подошел посмотреть на пленника, но мальчик лежал без движения. Дух рассердился, выругал сосуд и помочился в него. Немного спустя сосуд опять захрипел, но голос был плохо слышен из-под мочи. Мальчик быстро вскочил и дополнил сосуд своими собственными выделениями, чтобы заглушить сторожевой голос.[16]

Здесь мы видим живое описание ночного сосуда, как живого существа, проявляющего жизнь без всякого изменения формы.

Усвоение этой простой идеи о жизни неодушевленных предметов представляет много трудностей, так как эти предметы не имеют органов и приспособлений, необходимых для проявления жизни. В преодолении этой трудности чукотская религиозная концепция переходит на вторую стадию, отожествляя различные части предмета с соответственными органами человеческого тела.

Так, например, опьяняющие мухоморы представляют собою «особое племя» (janra-varat). Они очень сильны, и когда растут, то прорывают своими крепкими головами плотные корни деревьев и рассекают их надвое. Они прорастают сквозь камни и раздробляют их в мелкие куски. Мухоморы являются к пьяным людям в странной человекоподобной форме. Так, например, один мухомор явится в виде однорукого и одноногого человека, а другой — похожим на обрубок. Это не духи, это именно мухоморы, как таковые. Число их, видимое человеком, соответствует тому, сколько он их свел. Если человек съел один мухомор, он увидит одного мухоморо-человека, если съел два-три, увидит соответствующее число. Мухоморы берут человека за руки и уводят его на тот свет, показывают ему все, что там есть, проделывают с ним самые невероятные вещи. Пути мухоморов извилисты. Они посещают страну, где живут мертвые. Этот момент иллюстрирован рисунком, сделанным одним чукчей (рис. 1).

Представления, характеризующие третью стадию, столь же многочисленны. На этой стадии, как было сказано, предметы представляются имеющими двойную сущность: обычный вид и другой, антропоморфный вид, в котором они живут человекоподобной жизнью. Так, деревянные амулеты, спокойно лежащие в деревянном ящике, превращаются в пастухов и ночью отправляются в оленье стадо охранять его от волков. Рано утром они возвращаются на прежнее место и снова становятся кусочками дерева. Такое превращение все же не меняет основных свойств предметов. «Деревянное племя» (uttьremkьn), деревья во множестве являются на зов шамана, но, входя в юрту, они боятся огня, так как он может сжечь их. Человеческий кал представляется хвастливым стариком, одетым в одежды из блестящего коричневого меха. Он боится собаки, так как собака может съесть его.[17]

Представления второй и третьей стадии лучше применимы к животным, чем к неодушевленным предметам.

Звери как люди

Все звери представляются имеющими свою страну и хозяйство. На Чукотском полуострове я встречал охотников, которые ни за что не хотели выкапывать из нор маленьких лисенят, потому что лисицы имеют свое хозяйство (genьmlinet) и они могут навредить охотнику своими домашними чарами.

У черных и у белых медведей тоже есть свое хозяйство. Черные медведи живут в подземных жилищах, а у белых медведей есть свои поселки на льду в открытом море; они существуют охотой на тюленей и моржей и организуют для этого целые походы; они строят снежные дома, которые освещают жировыми лампами; вообще, их жизнь во всем подобна человеческой.

Орлы тоже особое племя. Одно из орлиных семейств имеет раба, по имени Rьrultet. Он был похищен с земли много лет тому назад. Он приготовляет пищу для орлов, и лицо его черно от сажи.

Всякие мелкие пташки тоже живут на особой земле. Они выезжают в маленьких игрушечных кожаных челноках на охоту за червяками и букашками.[18]

У морских зверей есть тоже большая страна далеко в открытом море. Она расположена по сторонам материка и отделена от земли глубоким потоком, который всегда трясется, как бездонная топь. Этот поток непроходим для всех, кто приходит с земли.

Звери, представляемые как человеческие существа, могут изменять свой вид и размеры так же легко, как это делают духи. Горностай, например, это — статный воин, одетый в белый панцырь. Ножки убитых им мышей — это оленьи окорока. Сова тоже воин. Мыши — народ, живущий в подземных жилищах; у них стада, состоящие из корешков сараны (Polygonum polymorphum) или макарши (Polygonum viviparum), — это их олени, у них сани из травы. Внезапно превращаясь, они становятся настоящими охотниками. Они выезжают на нартах и охотятся на белых медведей. Когда им надо везти убитого медведя домой, нарта съеживается, а медведь обращается в еврашку. Многие из этих подробностей, как мы увидим ниже, приписываются также хозяину леса (Picvucьn).[19]

Шаман, который посещает страну мышей, находит, что их образ жизни совсем такой же, как у людей. Его призвали помочь женщине, которая страдала от колотья в груди и от острой боли в горле. Осмотрев ее, он увидел у ней на шее тоненькую травяную пленку, какую чукотские дети употребляют для ловли мышей. Он сорвал пленку, и женщина-мышь исцелилась. В благодарность за его услугу мышиный народ дал ему лучшие шкуры диких оленей. По возвращении его в наш мир шкуры превратились в сухие листья и кусочки коры.

Во многих случаях звери, принимая человеческое естество, сохраняют часть своих звериных качеств; тем самым они хотя и становятся вполне подобными человеку, все же представляют собою особую категорию живых существ, отличную от людей. Так, например, кит, который берет себе в жены молодую женщину, продолжает оставаться китом, и она жалуется на то, что он заставляет ее вырывать ногтями раковины из его кожи. Эти раковины приравниваются к человеческим паразитам. Белый медведь сохраняет способность нырять и ловит тюленей своими лапами. Женщина-лиса сохраняет свой сильный запах. Женщина дикая гусыня имеет отвращение к остаткам животной пищи, так как они могут выпачкать ее чистое белое платье.

Амулеты животного происхождения — шкурка, головка, череп, клюв, перо — тоже способны к превращению. Они превращаются в тех животных, от которых происходят, и действуют соответствующим образом. Затем снова принимают свой прежний вид. В одном рассказе засушенная шкурка горностая превращается в живого горностая, который в свою очередь превращается в большого белого медведя. В этой сказке амулет посылается «хозяином» в море в погоню за врагом, но, не будучи в силах выполнить приказание, он возвращается обратно и получает от «хозяина» выговор.[20]

Следующая стадия (четвертая), как сказано выше, предполагает более глубокое разделение обеих сущностей предмета: идея о превращении заменяется представлением о человекоподобном «гении», который сосуществует с предметом и живет в нем, как в своей материальной оболочке, но по желанию может покидать ее и существовать отдельно. Изучая эту стадию, мы должны особо различать отдельные предметы (камни, деревья) и большие объединения, как леса, реки, горы и т. д.

Развитие религиозных представлений относительно более мелких предметов не пошло дальше первоначальных стадий (первой и второй). Отдельно существующие «гении» им не приписываются, по крайней мере в этом нет полной ясности. Как было сказано выше, мелкие предметы часто называются getьnvьlenat («имеющие хозяина»); чукотское понятие «хозяин» соответствует эскимосскому «его человек» (inua) и обозначает «гения». По отношению к мелким предметам идея эта не развилась, и они предпочтительно называются gequlilinet («имеющие голос»), что свидетельствует о более примитивном воззрении.

У эскимосов представление о «хозяине», обитающем в данном предмете, выражено как будто яснее. У центральных эскимосов, по данным профессора Боаса,[21] каменные глыбы, разбросанные по поверхности земли, имеют своих духов. Каждый дух представляется в виде женщины с одним глазом во лбу. Другие духи живут в камнях, которые весной скатываются со склонов гор. Если человек увидит такой камень и попросит его сделаться духом-покровителем, камень продолжает катиться с горы, ибо, не имея ног, он не может двигаться иначе.

Впрочем, идея о каменных глыбах, как о живых существах, свойственна также и чукчам.[22] Каменные глыбы, разбросанные по горам, чукчи считают существами в прошлом живыми и впоследствии обращенными в камень. Они были первыми созданиями творца, предназначенными к жизни, но вышли такими безобразными, что он обратил их в камни и создал людей и зверей. Эти глыбы называются perkat, множественное от perkaper. Многие из них представляют окаменелые шатры или полога, другие — окаменелых людей и зверей (perkalaul — «глыба-человек»). Каменная оболочка охраняет их тайную внутреннюю жизнь. Например, в одной сказке шаман отправляется померяться силами с камнем-человеком, и ему приходится очень плохо от каменных объятий противника.

В другой сказке каменные глыбы оживают и ведут между собой разговоры. Разница чукотских и эскимосских воззрений относительно «хозяев» каменных глыб весьма определенна.

Вторая эскимосская подробность о камне, скатывающемся на человека, чтобы стать затем его духом-помощником, более соответствует чукотским воззрениям.

Владетели или хозяева

Большие объединения предметов, как то: леса, реки, озера и т. п. имеют своих владельцев (etьnvьt, множественное число от еtьn), которые называются также хозяевами (aun-ralьt, множественное от aun-ralьn, буквально — «домохозяин»).

Различные виды зверей и деревьев также имеют своих «хозяев», которые живут вместе с ними в лесу. Каждый вид деревьев имеет отдельного «хозяина». Только береза не имеет хозяина, и поэтому люди с ней обращаются без всяких стеснений, как с «безразличной» и ничьей. Такой взгляд на березу особенно ярко выявляется во время ежегодных поездок оленных чукоч на закраину леса, где они вырубают березовые жерди для нарт, древка для копий и пр… Каждая порода зверей — волк, лисица, олень — имеет своего «хозяина».[23]

Чукчи всех этих «хозяев» часто называют просто «духами» (kelet). Последний термин обычно обозначает злых духов (о злых духах я буду говорить ниже), но он распространяется и на духов-хозяев, несмотря на то, что они не являются вредителями.

Я привожу несколько рисунков, изображающих духов этого рода. Рисунок 2, а — озерный дух (gьtgь-kal), дух маленького озера, лежащего неподалеку от морского берега, близ устья Анадыря. У духа — тело тюленя и человеческие руки, голова косматая. Он вышел из озера стоймя. Рисунок 2, b — дух бухты Креста; у него одна трехпалая рука. Рисунок 2, с — дух Анадырского лимана. Волосы у него на голове стоят дыбом и, также как у предыдущего, у него только одна трехпалая рука. Мне говорили, что дух среднего течения Анадыря — одноглазый, и руки у него тоже о трех пальцах. Так он и изображен на рисунке 2, d. У него вертикальный разрез рта, один глаз и трехпалые руки. Рисунок 2, е — морской дух (aŋqa-kal) с рыбьим телом и с огромной косматой головой. Другой рисунок, не помещенный здесь, изображает большого морского духа с длинными волосами на голове и на заду.

Хозяин рыбы в горных ручьях наделяется длинным, тонким телом и волосатым лицом. У хозяина леса тело деревянное, безногое и безрукое. Глаза у него на макушке головы. Он двигается, перекатываясь с места на место, как бревно.

Picvucьn — особый владыка диких оленей и всего сухопутного зверя. Он живет в глубоких оврагах вблизи лесной опушки. Оттуда он посылает охотникам стада диких оленей, но когда его рассердят, он прекращает свои дары. Он требует выполнения всех древних обычаев и совершения жертвоприношений, связанных с охотой, и карает за пренебрежение ими. Его представляют маленьким, величиной с палец. Следы его на снегу подобны следам мыши. Приморские чукчи говорят, что власть Picvucьn’a распространяется и на морских зверей. Часто он показывается, подходя ко входу в жилище, в виде маленького черного щенка. О нем узнают по его следам. В таких случаях необходимо немедленно принести ему жертву, и тогда на следующий год большой кит будет выброшен морем на эту часть берега. Санки Picvncьn’a — маленькие, сделаны из травы. Вместо оленей он запрягает мышей или пару мелких корешков Polygonum viviparum. Его самого нередко представляют в виде такого корешка, едущего на мышах. Лемминг — это его белый медведь. Он убивает его и взваливает на свои сани. С другой стороны, Picvucьn очень силен, он может состязаться с великанами и при случае взвалить на свои маленькие санки настоящего белого медведя. Он не нуждается в настоящей еде, но живет только запахом. Все эти подробности повторяются во многих чукотских сказках.

«Мышиный ездок» (pipьkьlgә-gekeŋьlьn) любимая фигура, вывязываемая на пальцах из шнурка у чукотских детей (рис. 3). Один из «Едущих на оленях» в созвездии Рыси также назван этим именем.[24]

Представления о «хозяевах» мест развиты также среди обруселых юкагиров Колымы и Анадыря. По всей вероятности, первоначальная туземная основа переплелась с русскими мифологическими представлениями. Здесь мы видим «хозяев» вполне человекоподобных, но гораздо сильнее человека. У этих «хозяев» есть свои дома и деревни, они ездят на санях по своим владениям, вместо собак запрягают лисиц и волков. «Хозяин» такого-то леса владеет всеми зверями, живущими в этом лесу, хозяин реки — всею рыбою, живущей в ней.

«Хозяин» леса, по русско-юкагирским представлениям, имеет большую склонность к водке и карточной игре. Обруселые туземцы утверждают, что охотники, которым исключительно везет на промысле, очевидно, купили свою удачу у лесного хозяина за водку или за колоду карт. «Хозяева» лесов играют в карты друг с другом. Ставки их — различные породы зверей. Они переходят от одного к другому в процессе игры. Этим объясняются частые перекочевки зверя. Н. Дьячков, чей труд неоднократно цитировался,[25] не только рассказывает подобные истории, но как будто сам склонен верить им.

У «хозяина» реки — белая толстая шкура. У жены его — длинные волосы, которые расплываются вокруг нее по воде. Если кто-нибудь увидит ее или услышит ее громкий, пронзительный крик, тотчас сходит с ума. «Хозяин» леса охотится за речным «хозяином», чтобы завладеть его шкурой, из которой он делает себе волшебные сапоги (на местном русском языке — «четвери»). Это — всем известные сапоги-скороходы наших сказок. Речной «хозяин» мстит «хозяину» леса, каждый раз хватая за ноги (его или кого-нибудь из членов его семьи, когда те переходят реку по льду. Однажды, когда лесной «хозяин» и его беременная жена спустились на лед реки Колымы вблизи утеса Ханджибоя, речной «хозяин» схватил за ногу жену лесного и потащил ее в воду. Муж с помощью своего брата пытался вытащить ее. Но им удалось оторвать только ее голову. Они положили ее на вершине Ханджибоя, где она лежит и до сих пор, превратившись в камень.

«Хозяин» реки или озера терпеть не может железа. Когда топор или пешня упадет в воду, «хозяин» сердится и на несколько лет прекращает отпуск рыбы людям. Кроме того, эти «хозяева» относятся весьма щепетильно к соблюдению древних обычаев, связанных с охотой и рыбной ловлей. Приморские и оленные чукчи, а также и обруселые туземцы, приходя на новое место, приносят небольшую жертву «хозяину» места, тем самым испрашивая разрешения охотиться в его владениях. Если же этого не сделано, он явится во сне и потребует себе жертвы. Лучшая жертва — табак. Туземцы вообще стараются приносить в жертву русские или американские продукты, считая, что «хозяину» места или другому божеству это понравится больше, чем обычная еда, которая ему приелась. Обруселые туземцы, также как и чукчи, часто называют «хозяина» места просто «старик».

С другой стороны, в юкагирском фольклоре встречаются эпизоды, в которых горы не подчинены «хозяину», а выступают как самостоятельные человекоподобные существа, окаменевающие в конце рассказа.[26] Во многих частях территории коряков встречаются горы, главным образом отдельные утесы, с отвесными острыми вершинами, которые обычно называются «дедами» (epepil, apépel). Иногда они считаются предками племени, которых ворон Kujkьnnaku обратил в камни.

То же самое представление мы встречаем у камчадалов, которые во многих горах видят своего предка Кутха, окаменевшего на месте со своим домом, санями, молотом и т. д. В прошлом камчадалы приносили жертвы таким камням, как это до сих пор делают коряки.

Среди чукоч представление это менее распространено. Все же в среднем течении Анадыря есть утес, который называется Perutьn. Это одно из имен морского бога Keretkun’a. Рассказывают, что он, отправившись однажды вверх по Анадырю, так устал, что сел на этом месте и окаменел. Утесы с именем Epepil также встречаются на территории чукоч. Один из них, например, находится к северу от Анадырского лимана, недалеко от поселка Мариинский пост. Я не уверен, что это представление свободно от посторонних влияний. Слово epepil скорее коряцкое, чем чукотское. По-коряцки оно означает «маленький отец», «дед». У чукоч оно встречается лишь в торговом жаргоне и обозначает русского священника.[27]

На последней (пятой) стадии олицетворения жизненная сила окончательно отделяется от материального предмета и становится от него независимой. Развивается представление о сверхъестественных существах, которые населяют весь внешний мир и в пределах его передвигаются свободно. Существа эти человекоподобны, но гораздо более могущественны, чем человек, они невидимы, но по своему желанию могут явиться любому человеку. Шаман может их видеть помимо их воли.

Рассказы о таких существах составляют большую часть чукотского фольклора и мифологии. Наиболее отчетливы в них представления о kelet (множ. от kelь). Их несколько классов, и каждый из них по-своему вреден для людей. Нередко все виды духов, зловредных и безвредных, определяются как kelet, но такое понимание этого слова неточно. Строго различая, приходится установить два особых друг от друга класса сверхъестественных существ: с одной стороны — kelet, зловредные, злые духи, с другой — благожелательные vaьrgьt.

Много раз после коллективного жертвоприношения я спрашивал у сведущих людей, кому была принесена жертва. Ответ гласил: «Кто знает: может быть, vaьrgьn’y, может быть kelь (qo, vaьrgetь, kalagtь)». Оба имени звучали как дружественные человеку, ибо ни один чукча открыто не сознается в том, что жертва принесена злому духу, за исключением особых обстоятельств, когда это сопровождается соответствующими церемониями.

Слово vaьrgьn (множ. vaьrgьt) обозначает просто «существо», так что kelet могут быть тоже названы этим именем. Поэтому здесь необходимо добавочное обозначение. Например: aqam-vaьrgьt означает «скверные существа», pagcem-vaьrgьt — «мешающие существа», тогда как просто vaьrgьt, без всяких добавочных обозначений, значит «благожелательные существа».

«Хозяева» рек, озер и т. п. также называются kelet. Это аналогично тому, что нимфы, дриады и прочие гении греков и римлян назывались также богами и вступали в разнообразные сношения с высшими божествами, вплоть до полового общения. Все три класса сверхъестественных существ у чукоч носят название также «сведущие» (gьttepьcit), точно так же, как люди, сведущие в шаманстве, называются «знающие».

Сравнительные замечания

По моим наблюдениям и по сведениям, собранным В. И. Иохельсоном, религиозные представления коряков весьма сходны с чукотскими не только по своему общему характеру, но также и в путях их развития. Так, В. И. Иохельсон говорит: «Хозяйственные принадлежности и все предметы жизненного обихода, части дома, даже ночные сосуды и экскременты живут своей жизнью. Они предупреждают своих хозяев об опасности и отражают врагов».[28] Это свидетельствует о наличии того, что я называю «первой стадией развития». В. И. Иохельсон заключает также, что «антропоморфизирующие представления коряков схематичны и не вполне развиты», хотя, с другой стороны, «неопределенность их представлений не препятствует придавать им материальные свойства».[29] Он вскрывает эту неопределенность при рассмотрении коряцких деревянных изображений, имеющих религиозное значение, внешний вид которых весьма аляповатый. Я отношу все это ко второй стадии, т. е. к первым ступеням антропоморфизации предметов внешнего мира. В. И. Иохельсон говорит также: «Все предметы имеют двойную сущность. Одна — внешний вид, как бы оболочка предмета, другая — внутренние антропоморфные его свойства».[30]

Во многих эпизодах, содержащихся в материалах В. И. Иохельсона, различные предметы постоянно меняют свою первоначальную форму на иную, причем первая, по выражению В. И. Иохельсона, «спадает с них, подобно скорлупе». Так, каменный молоток в сказке № 48 действует все время как человек, сохраняя все же свою тяжелую каменную голову.[31]

Когда IIIa перевозит к себе домой свою каменноголовую жену, он замечает на половине пути, что половина ее лица стала человеческий, тогда как другая осталась каменной. Это свидетельствует о том, что я называю третьей стадией. На этой стадии изменяющиеся предметы сохраняют часть своих основных качеств. В одной из сказок человек, которого Ворон сделал из лоскутка, имеет ту особенность, что у него все время болтаются внутренности. В другой сказке Ememqut приходит в селение Облачного народа и замечает, что тамошние люди, их олени, жилища, котлы, висящие над очагом, растягиваются и сжимаются, как облака.[32]

Другие эпизоды, приводимые В. И. Иохельсоном, говорят о превращении неодушевленных предметов в человеческие существа посредством сбрасывания внешней оболочки. «Медведь, волк, горностай, мышь, ворон и прочие птицы и звери сбрасывают свои шкуры, становятся людьми, а затем снова принимают свой прежний вид. Kьlu, племянница ворона, надевает медвежью шкуру и превращается в медведя. Ememqut и его жена надевают широкополые крапчатые шляпы, напоминающие мухоморы, и превращаются в эти ядовитые грибы».[33] Я рассматриваю эти превращения как четвертую стадию развития религиозных представлений. В коряцких и камчадальских сказках подобные превращения зверей бесчисленны. Они напоминают сказки северо-американских индейцев, в которых звери — не что иное, как люди, скрывающиеся под оболочкой из шкур. Чукотские сказки о животных обычно приписывают им двойную сущность — звериную и человекообразную. Обе сущности взаимно сменяются (моя третья стадия, см. стр. 6). Этим чукотские сказки напоминают эскимосские. Интересно отметить, что в то время как чукотский фольклор примыкает к эскимосскому, коряцкие и камчадальские сказки стоят в тесной связи со сказками тихоокеанских индейцев Америки.[34]

У коряков также есть «владетели» и «хозяева» местностей и различных звериных пород, которые вполне соответствуют чукотским и даже называются одним и тем же именем. Коряцкое etbnvalán соответствует чукотскому etьnvьlьn. Это притяжательная форма от etьn «хозяин». Точно также коряцкое kala соответствует чукотскому kelь.

Kelet

Kelet могут быть разделены на три класса, более или менее различные, но все же нередко переплетающиеся взаимно. К первому классу относятся злые духи. Невидимо витая в пространстве, они охотятся за человеческими душами и телами. Вторую категорию составляют кровожадные каннибалы, которые живут или до сих пор жили где-то на отдаленном берегу. Они вечно враждуют с чукчами. К третьему классу относятся «духи», которые прилетают на зов шамана и помогают ему в его колдовстве и врачеваниях.[35] Первый класс «духов» часто называется «настоящие духи» (lii-kelet), или «убийцы» (teinŋьсьt), или досаждающие «существа» (pagcém-vaьgьt), потому что они постоянно вмешиваются во все человеческие дела. Последнее название дается по преимуществу «духам» таинственных нервных болезней: kurgu lьnjot — подлежащие избеганию.[36] Так, например, «духи» заразных болезней (оспы, инфлуэнцы) обычно приходят со стороны заката из земли, принадлежащей «солнечному владыке» (tirk-ermin nutenut). Этим именем чукчи, также как и многие другие народы Сибири, называли русского царя. Заразные болезни, действительно, большею частью заносятся к чукчам с запада. Туземцы часто спрашивали меня, почему вся Россия переполнена злыми духами и как это солнечный владыка не может от них избавиться.[37]

Kelet выходят из-под земли, иногда спускаются сверху. Там, наверху, у них есть свой особый мир. Он никогда не приходят с моря, так как, согласно чукотской пословице, «никакой злой дух не может притти с моря». Это подтверждает ранее высказанное мнение о том, что морской элемент в древние времена преобладал в жизни чукоч.

В пределах чукотской земли kelet живут на пустынных местах, далеко от людских поселений. Там они нападают на одиноких прохожих, ловят или невидимо пристают и следуют за ними до человеческого жилья, где для них всегда найдется богатая добыча. Они прячутся в ямки, в расщелины скал или в трещины льда и оттуда нападают на неосторожных путников, пожелавших напиться из трещины во льду или заснувших на голой земле. Злые духи пугают людей так, что с ними начинаются припадки, или насилуют женщин, которых находят спящими одиноко вне дома.

По этой причине чукчи очень боятся ходить без спутников. Когда им приходится итти куда-нибудь ночью, они, чтобы обезопасить себя от kelet, произносят различные заклинания, которые я приведу ниже.

Kelet, живущие на пустынных местах, называются общим именем «земляные духи» (nutesqә-kelet) или «земляные существа» (notasqә-vaьrgьt).

Самый свирепый и страшный из них — Iwmetun. Он причиняет нервную болезнь, называемую тем же именем.[38] Он прячется в засаде, готовый напасть на каждого человека, проходящего мимо без надлежащих магических предосторожностей. Он рисуется воображению чукоч чернолицым, с огромным ртом, полным больших, крепких зубов. Приводимые иллюстрации изображают несколько kelet различной формы. На многих чукотских рисунках Iwmetun (рис. 4, а) и другие «духи» того же характера изображаются в виде одной головы без тела. Это объясняется тем, что только лицо духа высовывается наружу из прикрытия, где он поджидает добычу.

«Земляной дух» — Itejun (рис. 4, b) — «дух» эпилепсии. Он изображается с искаженным лицом. Как только шаман увидит этого духа, тот моментально меняет свой вид, принимая совершенно другое лицо (рис. 4, c). Среди других «земляных духов» есть «Висячие глаза» — Lililgьk (рис. 5, а), глаза у него подвешены на тоненьких ниточках; есть также «Одноглазый» — Qon-lelo (рис. 5, b).

Большинство «земляных духов» не имеют особых имен, но чукчи утверждают, что они бесчисленны и лица у них «всякого вида» (alvam-valьt), ничуть не похожие на другие земные существа. Во сне и сновидениях они являются толпой черных существ и действуют всегда все вместе, заключая особый договор с кандидатом в шаманы. Другие «духи», напротив, являясь во сне и заключая договор с шаманом, действуют каждый в отдельности, не доверяя друг другу. Почти все «земляные духи» — маленькие, с палец величиной, голые, цвета сырого мяса. Они проникают в человеческое тело и порождают нарывы и язвы. Один старик, который в течение недели потерял всю свою семью, вымершую от оспы,[39] и сам был опасно болен, рассказывал мне, что когда он стал поправляться, он видел «духа» болезни, вылезающего из его правого бока. Другой мелкий «дух» вошел, как огонь, в его тело. Маленьким серебряным ножом он вырезал прочь пораженные места. Его рука, когда он высунул ее из тела, сделалась такой длинной, что доставала до земли, и он мог не нагибаясь отереть кровь и гной об траву.

Другие «духи» этого класса с виду сухощавы и чернолицы; они одеты в черные одежды из странного материала, вроде ситца или сукна. По общему представлению, это поношенные одежды мертвецов, которые чукчи обычно разрывают на куски и оставляют возле трупа. «Духи» подбирают их и сшивают жилами мертвецов. На рисунках, сделанных туземцами, как сказано выше, эти «духи» изображены со странными лицами и фигурами. У многих из них только пол-тела (рис. 6, а) — признак, характерный для фигур, изготовляемых с целью наслать порчу.[40] У других собачьи уши и хвост (рис. 6, b) или много ног, как у насекомых (рис. 6, c). У некоторых тело рыбье, тюленье, собачье, птичье или лисье (рис. 6, d, е, f, g). У всех руки длинные, с когтями, большие рты, полные зубов.

Большинство kelet не остается все время в своих убежищах. Они посещают человеческие поселки и рыщут кругом в поисках добычи. Они живут вообще человеческой жизнью подобно людям. Так же разделяются на племена. У них есть свои поселки и стойбища. Они ездят на собаках и на оленях. Они женятся и имеют детей. Их молодежь уходит на охоту и рыбную ловлю, а старики сидят дома и ворожат о будущем гадательными камнями. Предмет их охоты — всегда люди, которых они называют «тюленчиками». Их гадательные камни — человеческие черепа; люди для гадания часто употребляют черепа различных зверей. В сказке говорится:

«Kelet приходят ночью к человеческому жилищу, раскидывают свои сети у входа, просовывают длинные шесты под стенки шатра и выгоняют маленькие души спящих из-под теплого покрова спального полога».

Поймав душу, они рассекают ее на куски, варят в котле, кормят ею своих детей.[41]

Шаман говорил мне:

«Мы окружены врагами. „Духи“ все время невидимо рыщут вокруг, разевая свои пасти. Мы поклоняемся и даем дары во все стороны, прося защиты у одних, давая выкуп другим, ничего не получая даром».

Мой близкий знакомец Ajŋanvat[42] в своем любопытном автобиографическом рассказе «о плохих годах оспы» на Западно-Колымской тундре говорил следующее:

«Потом вот я видел сон. Сверху, как бы туча, движется мрак. Словно туча медленно приближается. Во сне так я видел. Сюда приближается. Тут рядом со мной даже темнота стала, черных людей собрание. Черный народ в черной одежде, совершенно черная толпа. И в ясный день солнце невидимо сделалось. Я спросил ближайших. Сказали: „Тебя мы пришли пожрать“. — „Эге, ну, сперва я вам помогу“. На земле лежавший обломок рубленого полена я взял (конечно, я сновидение рассказываю). Взял кусок дерева и отправился; поднялся вверх, воспарил, взлетел или что; в вышине стал двигаться, собрание шатров у дымового отверстия я ударял, свалил все шатры. А между тем моих родимых детей — ибо я многодетен — и жены души я сам убил, сбил. С того времени мою семью зараза нашла и настигла, со времен этого сновидения».[43]

«Духи» любят человеческие внутренности — сердце, почки, особенно печень. «Kelь — любитель печени» (Kelь pontaьrьnken), говорит пословица. Следующая сказка объясняет причину такого влечения «духов» к человеческой печени.

Некогда старуха kelь жила с маленьким сыном вблизи человеческого жилья. Ей нечего было есть, и, когда в поселке убивали тюленя или моржа, она просила печень, этим и жила со своим сыном. В поселке тяготились этой данью. Однажды жители поселка позвали сына старухи с собою охотиться на льдах и убили его. Вынув его печень, они отдали ее старухе-kelь. Она не разобрала, принесла ее домой и поджарила кусок над своей лампой. Оставшуюся часть положила возле. Тотчас же мясо обратилось в живых вшей, и вши расползлись во все стороны. После этого kelь из мести домогаются человеческой печени.

Такое же пристрастие к печени мы видим в коряцких рассказах об их kala.[44]

Kelet не решаются нападать на шамана, так как шаман может повредить им так же, как они сами вредят человеку. С своей стороны, kelet называют шаманов «злыми духами». Когда «дух» едет на оленях и шаман невидимо наступит на заднюю часть полоза, олени тотчас же останавливаются, чуя присутствие шамана. «Дух», не понимая, в чем дело, ищет причины остановки и не находит ее. То же самое происходит с людьми, когда «духи» останавливают их сани. Я собрал множество рассказов о нападении «духов» на человеческие поселки и о шаманах, отмщающих им таким же способом.

Kelet обладают свойством постоянно менять свой вид. Многие шаманы рассказывали мне:

«Трудно разобрать, какого роста kelь. Ты смотришь — и видишь: он маленький, как комар; пока смотришь, он вырастает, становится как человек и вдруг уже сидит на горе, а ноги его упираются в землю. Опять посмотришь — он снова не больше пальца, а увидишь его на расстоянии сквозь туман — он возвышается, как гора».

На тихоокеанской стороне «духи» называются обычно rekkeŋьt (ед. rekkeŋ), в Колымском же районе rekkeŋ — это чудовище с телом белого медведя и с огромными ушами. Я собрал много интересных подробностей об образе жизни «племени» rekkeŋ. Они не умеют летать. Преследуемые шаманом, они спасаются под землю, и когда ныряют вглубь земли, земля колеблется и ходит под ними, как морские волны. У них есть красные челноки, на которых они ездят по мелкой воде, а также большие кожаные лодки, на которых имеются восемь гребцов и один хозяин (әtw-ermecьn), так же как у людей. Охотясь в лодках, они раскидывают сети на людей. Люди — их единственная добыча. Жилища их — подземные землянки. Котелки их сделаны из травы. Огонь их — снежно-белый днем и кроваво-красный вечером. По вечерам он виден после заката солнца.

Внешний вид rekkeŋьt, их оленей и собак не такой, как у людей. Они — «иного вида» (alvam-valьt). Многие из них — с одним глазом во лбу, с длинными заплетенными волосами. Они носят широкие одежды с длинными рукавами, волочащимися по земле, а руки их торчат из разрезов, сделанных сбоку. Последняя подробность повторяется в описаниях других сверхъестественных существ.

Дыхание rekkeŋьt — густой дым, в котором мелькают искры. Женщины их — дебелые, с длинными распущенными волосами, ниспадающими до земли. Кончики волос светятся в темноте, груди у них подмышками.

Чукчи приносят в жертву этим духам rekkeŋьt и другим духам kelet животных «иного вида»: например, оленей с рогами необычайной формы, белых оленей с черными ушами или таких, у которых белое пятно на боку, по форме напоминающее чукотский бубен, или же новорожденных телят с уродливой мордой, черных щенков с белыми пятнами над глазами.

Kelet, в свою очередь, будучи пойманы шаманами, можно сказать, на месте преступления, при нападении на людей, часто дают на выкуп одну из своих собак. Собаки их маленькие и совершенно черные. Когда kelь подходит к человеческому жилищу для своей охоты, его собака (рис. 7) невидимо бежит возле него и бросается на душу, принося ее своему хозяину. Его собака способна изменять свой вид так же неожиданно, как и ее хозяин. На открытом месте она может показаться величиной с медведя с огромной пастью, полной больших зубов, готовых растерзать свою жертву. Собака, которую kelь-хозяин дает в виде выкупа человеку, рождается от самой обыкновенной, но ее сразу же можно узнать, как только она начинает подрастать: она большого роста, совершенно черной шерсти, свирепого нрава. Часто у нее белые пятна над глазами: это вторые глаза, которыми она может видеть kelь в темноте. Поэтому она «двоеглазая». Каждая собака — охрана от kelet, она прогоняет их от жилья, или, если сама устрашена их силой, будит хозяина громким лаем и заставляет его убегать или принимать другие меры защиты, в зависимости от обстоятельств.[45]

На одном из рисунков rekkeŋ изображен с длинным, узким языком, торчащим изо рта (рис. 8). Он преследует человеческую душу. Другой рисунок, изображает волосатого kelь,[46] который похитил ребенка у родителей и собирается пожрать его (рис. 9). Другой kelь старается оторвать кусок и себе. На подлинном рисунке вверху представлены родители, которые наблюдают издали за этой сценой.

Kelet различных болезней имеют особые имена и могут быть описаны подробно. «Дух кашля» (Teggi) — старик, разъезжающий на одном белом олене. Он все время жестоко кашляет. На одном рисунке он изображен с веревкой, на которой навязаны души смертных, приносящие ему в виде выкупа оленей «иного вида». «Дух насморка» (Piti) — тоже старик небольшого роста с красными воспаленными глазами, с носом, полным соплей. «Духи сифилиса» (Atal-vaьrgt) — маленький красный народ, кочующий с маленькими оленями и раскидывающий свои шатры на человеческом теле. Иногда они прячутся в красный сок морошки и проглатываются вместе с ним. По другим сведениям, у этих «духов» нет кожи, и их сырое красное мясо светится наружу. У них поношенные черные шапки с наушниками, свисающими до земли. На одном из рисунков «духи сифилиса» изображены в виде двух лисиц, идущих на задних лапах (рис. 10, а, b,). У одной лисицы нехватает передней лапы. Она попала в капкан, но вырвалась и, чтобы отомстить за себя, сделалась «духом сифилиса». «Дух колик» (Egreer) изображен с большим клювом, привязанным на лице (рис. 10, с). Он изображается также в виде большого деревянного шара с лицом на одной стороне.

Резная фигурка из кости (рис. 11), полученная от приморских коряков в бухте Корфа, изображает «духа» заразной болезни. Он весьма схож с подобными же изображениями на рисунках чукоч. У него большая пасть, полная зубов, его руки вооружены когтями, один из которых сломан.

Как средство защиты против «духов», очень хороша ложка, потому что она черпала очень много кровяного супа, употребляемого при жертвоприношениях. Другое средство защиты — снегообивалка, потому что она все время производит шум. Особенно полезна она, когда на ее ручке сделано изображение духа-охранителя. Но больше всего «духи» боятся деревянной чаши для ночных нужд. Человеческая моча, вылитая на голову «духа», немедленно отгоняет его. Моча замерзает на одежде «духа» и обращается в иней, поэтому о «духах» говорят часто, что у них одежда покрыта льдом. Жир, капающий из лампы, тоже надежная защита от «духов». Он часто употребляется в шаманских обрядах при проведении магического круга вокруг юрты.

У чукоч нет отчетливого представления об естественной смерти. Если человек умер, значит, его убил кто-нибудь из «духов», или злой шаман умертвил посредством своих чар. В одной из сказок творец, рассерженный кровожадностью «духов», дает им суровый урок, карая их детей. Они раскаиваются и на время прекращают убийство. Смерть прекращается во всем мире, но «духи» изнемогают от голода и в конце кондов возобновляют свои преследования.

Один из главных моментов чукотского погребального обряда — вскрытие брюшной полости покойника для того, чтобы, вынув внутренности, по ним, главным образом по печени, тщательно разузнать, кто именно был причиной смерти: «духи» или злые шаманы, и каким способом они это сделали.

Второй вид kelet — духи-каннибалы, ведущие постоянную войну с чукотскими воинами, — подробнее всего описан в чукотских сказках. Они обладают целым рядом фантастических свойств, но вместе с тем эти существа вполне материальные и даже смертные. Человек может бороться с ними, употребляя обычное оружие, тогда как против «настоящих духов» он вынужден прибегать к заговорам, всяким магическим средствам и к могуществу шамана. Эти «духи» обычно очень бедны. У них нет оленей, и они употребляют собак лишь в весьма ограниченном числе. Во многих сказках у такого «духа» есть только одна собака, служащая ему на охоте. Дрова и прочий груз он таскает всегда на себе или волочит его сзади на маленьких санках. В юкагирском фольклоре существа эти называются просто «сказочные старики»,[47] и это характеризует их лучше всего.

Переход от одного разряда kelet к другому имеет постепенный и почти незаметный характер. Один шаман из оленьих чукоч Телькепской тундры рассказывал мне, что несколько лет тому назад ему случилось попасть к керекам,[48] живущим в одиночном жилье. В темноте к жилью с задней стороны подошел kelь и стал звать хозяйку, чтобы она вышла. Он сбился с дороги и принял это жилище за свое собственное. Он говорил жене, что выловил всю рыбу из обеих соседних рек, и с этими словами сбросил свою ношу с такой силой, что земля задрожала. Потом он швырнул в спальный полог пару каменной обуви и попросил себе сухую пару. Когда он потянулся к пологу, чтобы взять обувь, обитатели жилья вылили ему на голову содержимое ночного сосуда, и тотчас же он убежал с диким бормотаньем и с невероятной поспешностью. Рыба так и осталась, и после этого ее хватило на полгода жителям всех ближайших поселков. Отсюда видно, что этот kelь обрисован, с одной стороны, как враждебный дух, с другой — как вполне материальное существо, живущее рыбной ловлей.

Другая история рассказывает о том, как племя kelь обитало на арктическом берегу. Чукчи вели истребительную войну против них, и в конце концов «духи», будучи не в силах оказывать сопротивление, сделались невидимыми.

Я неоднократно говорил о предании, согласно которому многие племена откочевали в давние времена с чукотской территории.[49] Эти племена соответствуют эскимосским tornit (множ. от tuneq).[50] Духи-людоеды, сходные с теми, какие описаны у чукоч, встречаются также в эскимосских сказках. Эмигрировавшие племена, напротив того, изображаются похожими во всем на обыкновенных людей.

Чукчи рассказывают также о существовании племени великанов, которые, в отличие от kelet, не трогали людей. Они называются lolgьlьt. Сказки о них во многом похожи на такие же сказки эскимосов. Великаны якобы живут на противоположном берегу моря внутри большой шатрообразной горы. Когда они раскладывают огонь, дым выходит из отверстия в вершине горы.

Один из рисунков (рис. 12) изображает великана, по имени «Моржовым мясом одетый» (Kopalga-gelgelьn). Этот великан пришел из-за моря в страну кереков. Он был так тяжел, что везде оставлял следы своих ног и других частей тела, не касавшихся земли. Однажды он лег спать на открытом месте. Три человека увидели его и поймали, привязав канатами к кольям, вбитым в землю. Потом они убили его своими копьями. Его побелевшие кости до сих пор видны на Пекульнейских горах.

Третья категория kelet состоит из «духов», являющихся на зов шамана. Они часто называются «отдельные духи» (janra-kaiat) или «отдельные голоса» (janra-qolet), потому что голоса их кажутся доносящимися с разных сторон. Шаман изображает эти голоса посредством чревовещания. Другое название этих «духов» — eŋeŋьt, откуда шаман называется eŋeŋьlьn («имеющий духов»). Слово eŋeŋ означает также всякого рода лечебные средства, включая порошки и пилюли, получаемые от врачей. Христианский бог тоже называется eŋeŋ, а также кресты, иконы и проч.

Шаманские «духи» изображаются в виде различных материальных предметов: зверей, как то: волки, олени, моржи, киты, также птиц, растений, ледяных глыб, хозяйственных принадлежностей — котелков, молотков, иголок или игольников. Сосуд для испражнений и моча — тоже шаманские «духи». Я говорил уже о старике, который увидел лисицу, испражняющуюся на открытом месте (см. рис. 13, d). Лиса убежала, а старик обратил ее помет в своего «духа». Другому старику во время шаманства служил «духом» его собственный кал. Рассказывают, что иногда хозяйственные принадлежности и тому подобные вещи являются во время шаманства без приглашения. Они принимают необычный вид и благозвучные имена. Так, например, иголка выглядит мужчиной и называет себя Iwcuwgi (Долговязый). Женский рабочий мешок называется «домоседом» (waqotva-tagocgьn). Роговые ложки являются в виде грубых стариков, хвастающихся тем, что их любят все женщины. Экскременты хвастаются своей изящной черной одеждой, но другие «духи» обнаруживают их природу. Шаманские «духи» — маленькие, они боятся незнакомых вещей и вообще всего окружающего. Они бездомны, живут по-звериному, как говорят чукчи. Их трудно привлечь к человеческому жилью, да и то по отдельности они не являются. Они прилетают целой ватагой и каждую минуту готовы удалиться. Прилетают они только в темноте. Прислушавшись, можно слышать топот их легких ножек по бубну. Двигаясь в темноте, они производя звук, подобный жужжанию жуков или комаров.[51] Но иногда их голос бывает громок. Они тоже способны быстро менять свой вид и в случае нужды вырастают до гигантских размеров. Горностай, являющийся шаманским «духом» или «духом-охранителем» обычного человека, принимает вид белого медведя, когда это необходимо. Булыжник превращается в гору. Маленькая деревянная фигурка, изображающая магическую собаку, меняя свой вид, становится ростом больше белого медведя.[52] Тем не менее шаманские «духи» меньше «настоящих духов». В целом ряде чукотских рассказов, где «настоящие духи» сражаются с «духами-помощниками», вызванными шаманами на защиту, шаманские духи оказываются слабее «настоящих».

Рисунок 13 скопирован с чукотского рисунка, изображающего различных шаманских «духов»: а — человек несет на лопате свои испражнения, чтобы выбросить их за шатер, испражнения превращаются в «духов», b — человек зовет к себе «духа», имеющего вид стоножки; c — человек, которому «дух» (невидимый на рисунке) предоставил на выбор два шаманских кафтана — красный и черный (светлое и черное шаманство), человек выбрал красный; d — человек увидел испражняющуюся лису и направляет на нее копье, лиса убегает, ее помет превратился в «духа».

Шаманские «духи» весьма злонравны, даже по отношению к шаману, с которым они имеют дело. Если он не исполняет всех их приказаний относительно одежды, обычаев жизни и шаманских обрядностей, они сердятся и всячески карают его, а в случае дальнейшего неповиновения убивают его.

Если «духи» недовольны кем-нибудь из присутствующих при шаманстве, они вымещают свою злобу на шамане. Поэтому зрители должны быть очень осторожны и всеми силами стараться не помешать «духам».

С другой стороны, если шаман честно исполняет свой договор с «духами», они должны являться на его зов и помогать во всех его хлопотах и трудностях. «Это мой народ, мои собственные маленькие духи», — сказал один шаман, когда я выразил сомнение в том, что его «духи» явятся. — «Они не оставят меня, они пойдут всюду за мной, как идет теленок за своей маткой».

Рассказы чукотского фольклора полны эпизодов, в которых «духи» являются в случае нужды на зов шамана и освобождают его из всевозможных затруднительных положений. Один старый шаман, по имени Anьka, из поселка Nunligren рассказывал мне, что когда он только что спознался с «духами», ему случилось с семью товарищами отправиться в море на кожаной байдаре. Каждый из них был шаман, и все они были старше его. В байдаре образовалась течь. Хозяин, сидевший на руле, крикнул: «Стойте, течь! Ну, который из вас поможет?» Но никто ничего не мог сделать. Тогда шаман позвал «духа-водоросль», который, к счастью, был его духом-помощником, и приказал ему закупорить течь. Байдара стала приближаться к берегу. Когда она была совсем недалеко от земли, Anьka воскликнул: «Ну, я довольно заботился о вас (остановив течь). Если вы — настоящие шаманы, спасайтесь сами». «Дух-водоросль» удалился, и байдара стала тонуть. Anьka и рулевой байдары спаслись вплавь, остальные потонули.

Этот рассказ аналогичен во многих отношениях другому рассказу, который я записал в поселке Cecin, где говорится о молодом шамане, который также с помощью «духа-водоросли» спасает байдару. Затем он бросает вызов сидящим в байдаре, сам обращается в сокола, хватает рулевого-хозяина, переносит его на землю, а остальные гибнут.

Шаманские «духи» обычно не любят друг друга. Собираясь у шамана, они бранятся между собою и называют друг друга самыми неприятными именами. Шаман мирит их и водворяет между ними согласие. Духов бывает много. Так, в сказке о состязании двух шаманов шатер одного из них до такой степени обложен «духами», что «дух», посланный другим шаманом, не может найти отверстия, чтобы пробраться внутрь.[53]

Благосклонные существа

Сверхъестественные существа, благосклонные к людям, называются «существа» (vaьrgьt), как я уже говорил выше. Это слово в глагольной форме tьtvarkьn значит «я пребываю», «я есмь». Существительное vaьrgьn (множ. vaьrgьt) означает «пребывание», «сущность», «обычай».

Направления

Среди прочих благосклонных существ наиболее заметными являются «благосклонные духи», которым приносят жертвы (taaronjo vaьrgьt), т. е. те, которым совершают жертвоприношения. Они живут по всем направлениям компаса и олицетворяют собою эти «направления», поскольку каждому из них соответствует определенное положение солнца и время дня. Чукчи различают 22 «направления», как это видно на рисунке 14. Из этих «направлений» только полдень и полночь неизменны, остальные изменяются соответственно временам года. Зенит и надир также относятся к этой группе.

Жертвы приносятся одному из этих «направлений» в зависимости от того, какое из них потребовало жертвы, например, во сне. Как объекты жертвоприношения «направления» компаса называются «(направления) которым жертвуют» (taaroŋgьrgьt). Обычно только основные «направления» принимаются во внимание, и главное из них — зенит. Оно называется «Вершина» (Kanoьrgьt) или «Серединная маковка» (Gьnon-kanon), или «Серединное существо» (Gьnon-vaьrgьn). Полдень, солнце и Полярная звезда, вокруг которой, как это знают чукчи, ходят все остальные звезды, часто отожествляются с «Серединной маковкой». Из других наиболее отмечен Утренний рассвет (Tŋaьrgьn). Полдень и Рассвет часто отожествляются. Вместе они получают все жертвы, приносимые «духам направлений».

Шаманы говорят о нескольких делениях Утреннего рассвета: «Вершина рассвета» (Tŋesqәn), «Праворучный рассвет» (Mra-tŋaьrgьn), «Настоящий рассвет» (Lee-tŋaьrgьn), «Леворучный рассвет» (Ŋacgь-tŋaьrgьn). Последний считается братом Темноты (Wusquus). Имя жены Рассвета — «На рассвете ходящая женщина» (Tŋe-cejwuŋe). Две горы считаются стоящими по обеим сторонам Рассвета. Кроме того, существует маленькая старушка — «Женщина вершины рассвета» (Tŋesqәŋe). Она живет в уединенном жилище по образу таких же старух всех чукотских сказок. Чукчи говорят: «Рассвет и Сумеречный свет — товарищи по жене» (Tŋaьrgьn әrrь Gьtgьlьn geŋewtumge), т. е. у них общая жена. Многие сказки описывают их общую жизнь с этой женой во всех грубых подробностях.

В одной из сказок шаман подбирается к их жилищу с целью похитить их жену. Он делает девушку из снега и травы, которую выдает за свою сестру. Снежная девушка дается взамен жены хозяевам, но на следующее утро они находят ее растаявшей. Начинается шаманское состязание. Среди прочих приключений состязающиеся перебегают по тонкому шесту, висящему над кипящей рекой. Шаман не стал ждать своей очереди, он бросился вперед с другой стороны как раз в тот момент, когда на шесте оказались его соперники. Как только он их увидел, он прыгнул через их головы и побежал дальше. Потом «духи» разверзают перед ним кипящую бездну с торчащими из нее ножами. Шаман спиною вперед перепрыгивает через бездну.

Он пускает в ход свою силу. Большой котел, полный кипящей воды, поставлен возле лестницы. Тонкий шест с острым концом торчит из воды. «Духи» хватают конец веревки, свисающей с лиственицы. Они должны спрыгнуть в котел, держась за конец веревки, попасть на шест, а затем благополучно перепрыгнуть на землю. Испытания следуют за испытаниями. Шаман одолевает своих сверхъестественных соперников, отнимает у них женщину и в конце концов убивает их.[54]

Вечерние «направления» считаются заодно с Темнотой (Wusquus). Им не приносят особых жертв, за исключением специальных случаев. После обычного жертвоприношения Рассвету чукча брызгает несколько капель жертвенной крови по четырем главным «направлениям». «Направление» тьмы и полночи совпадает с надиром (notasqә-vabrgbn). Notasqa-vaьrgbn буквально означает «земляное существо», и жертвоприношения этому «направлению» часто толкуются как жертвы земле.

Солнце и месяц

Солнце обычно описывается как отдельное существо (vaьrgьn). Его представляют как человека в блестящих одеждах, блуждающего по небу. Он ездит на собаках или на оленях. Во многих описаниях олени его — меднорогие. Он спустился на землю по одному из своих лучей, взял себе в жены девушку и увел ее с собой на небо той же дорогой, Он дал людям стадо белых оленей. Карие и серые олени вышли из-под земли, откуда-то с границ «пушнину рождающей земли» (Әviri-nutenut), с того места, где земля сходится с небом. Там большая дыра в земле, и из этой дыры постоянно выбегают стада оленей, преследуемые волками. Так увеличивается количество оленей на земле.

Каждый вечер солнце сходит к своей жене, по имени «Ходящая вокруг женщина» (Kavra-ŋŋa). По другому, менее распространенному варианту, имя жены солнца — «Веселящаяся женщина» (Korgь-ŋa). Это имя дано ей потому, что когда она родила сына своему мужу, она сказала ему: «Радуйся, у меня сын». Сын солнца вскоре был похищен «Древовтыкающей женщиной» (Unpь-ŋe), вопли которой можно слышать иногда на тундре в темные ночи в конце лета. Солнечный народ пустился на поиски пропавшего мальчика, но похитительница стерла все следы на своем пути уколами своей волшебной палки. Поэтому она получила имя «Древовтыкающей женщины». Этот эпизод — отрывок старинной сказки.

Месяц — тоже человек и по вполне понятным причинам занимает позицию, прямо противоположную солнцу. Месяц называется солнцем kelet. Солнца нижних миров подобны земному месяцу. Шаманы обращаются к месяцу за злыми чарами и заклинаниями. Люди, которые слишком долго смотрят на месяц, могут лишиться разума или рискуют быть вовсе унесенными с земли. У месяца есть аркан, которым он может поймать всякого человека и утащить к себе наверх. Так, он поймал мальчика или девочку или обоих вместе (по различным вариантам сказки). Их видно на луне возле Человека-Месяца. По другой версии, месяц унес мальчика, потому что тот не слушался своей приемной матери. Так как у месяца есть аркан, ему в жертву приносят куски ремня. Месяц также хотел похитить девушку, но это ему не удалось, так как в последнюю минуту она успела связать ему руки, и он с трудом отпросился у нее на волю.

В одной из сказок шаман, по имени Әttьgьtkь, отправляется на море со своим двоюродным братом. В открытом море они видят маленького старика, сидящего на воде, скрестив ноги. Он заткнул собою вход в подводный мир. Пообещав принести ему в жертву по возвращении домой старую, слепую от старости суку, они тем самым получают разрешение сойти туда. Спустившись под воду, они находят особый мир, подпертый на острии длинной иголки. Они обращаются в комаров, взлетают вверх и через игольное ушко попадают в тот мир. Здесь они снова становятся людьми.

Владыка нашего мира — Земля (Nutenut) — находится в большом железном доме, вместе с такими гостями: Солнце, Месяц, Небо, Море, Рассвет, Тьма и Вселенная. Все они сватаются за его красавицу-дочь. Их руки покрыты шрамами, потому что при каждой еде, как только принесут корыто с мясом, хозяин ударяет длинным ножом по всякой руке, которая протянется за кормом. Гости, все могущественные шаманы, тотчас же исцеляют свои раны, подышав на них. Әttьgьtkь тоже садится подле, кладет свою шапку к себе на колени и принимается втягивать в себя воздух. Тотчас же у него набирается полная шапка мяса, и Nutenut ничем не может помешать этому.

После еды женихи отправляются по дрова. Огромный древесный ствол стоит посреди моря. Как только кто-нибудь из женихов взберется на него и начнет обрубать топором сучья, «дух», который живет в стволе, опрокидывает его, и дровосек падает в море и начинает тонуть. Но всё же женихи, поскольку они сильные шаманы, в конце концов благополучно выбираются на берег. Әttьgьtkь и его двоюродный брат берут мясо и тащат его с собою к дереву. Пока дух ест, они отрубают кусок дерева величиной с дом. После этого начинается шаманское состязание в спальном пологе. Лампа погашена. Солнце зажигает свой свет и жжет присутствующих. Море пускает волны и топит всех. Месяц вводит «свергающиеся скалы» и дробит ими своих соперников. Рассвет выпускает двух белых медведей, готовых пожрать каждого. Мрак выпускает таких же черных медведей. Жених-вселенная блещет северным сиянием и всех замораживает. После каждого испытания все состязающиеся возвращаются к жизни. Двое земных людей остаются невредимыми, потому что они обращаются сначала в червей, потом в горностаев, затем в трясогузок и в таком виде избегают опасности. После того и Әttьgьtkь начинает свое выступление. Он поднимает посох и прикасается им к телу каждого из своих соперников. Половина тела у каждого сгорает, съеживается или слабеет. Тогда они в ужасе улетают, и Әttьgьtkь получает невесту.[55]

Звезды и созвездия

Звезды и созвездия принадлежат к существам (vaьrgьt). Наибольшего внимания удостаивается Полярная звезда, которая по-чукотски называется llukәlin или lluk-eŋer («неподвижная звезда»), или Әlqep-eŋer («гвоздь-звезда»), или Unp-eŋer («воткнутый кол-звезда»). Это последнее имя распространено во всей Евразии. Полярная звезда считается колом для привязи, все остальные звезды ходят вокруг нее, как лошади или олени на привязи. Жилище Полярной звезды находится в зените. Как раз под жилищем дыра, через которую можно проникнуть из одного мира в другой. Благодаря этой дыре Полярная звезда видна во всех мирах, нижних и верхних, тогда как прочие созвездия в каждом мире особые. Считается, что жилище Полярной звезды находится выше всех остальных. Оно сделано из вещества, подобного льду. На вершине его зажжен маяк звезды.

Следующие по значению после Полярной звезды — Арктур и Вега, они называются «Головы» (Leutti), Арктур — «Передняя голова» (Janotlaut), Вега — «Задняя голова» (Jaatlaut); они братья, родные или двоюродные. Проезжая ночью по открытой тундре, чукчи находят направление по положению обеих голов относительно друг друга и Полярной звезды. «Передняя голова» — Арктур — часто называется начальником или предводителем звезд.

Звезды Алтаир и Тараред из созвездия Орла выделяются чукчами в особое созвездие, называемое Pegittьn. Это созвездие приводит свет нового года, так как оно появляется на горизонте как раз во время зимнего солнцестояния. Оленные чукчи, а также многие семьи приморских чукоч в это время приносят жертвы созвездию Pegittьn. Как на Колыме, так и на Анадыре мне говорили, что Pegittьn был родоначальником племени, представители которого все после смерти отправились на небеса. Но, к сожалению, мне не удалось собрать об этом более подробные сведения.

Другие звезды и созвездия, известные чукчам, не считаются vaьrgьt. Перечислю основные из них: Орион называется Rultennin — «Кривоспинник». Это стрелок (из лука) с горбатой спиной. Имя его происходит от того же корня, что и прилагательное nьrultәqin («искривленный»). Звезда λ созвездия Орион — это его голова, α и γ — плечи, χ и β — ноги. Пояс Ориона — горбатая спина «Кривоспинника». Две большие звезды, отходящие вниз от Пояса, представляют собою половой орган «Кривоспинника».

Созвездие Льва называется Vetcaŋaut («стоящая женщина»). Это название обычно употребляется по отношению к женщинам, принимающим участие в обрядовой пляске.[56] Стоящая женщина считается женой Ориона, она спит на голой земле. Она приревновала Ориона к Плеядам и ударила его своей кроильной доской, от этого спина у него и стала горбатая. После драки он выгнал жену, и она легла спать посреди неба. Созвездие Льва состоит из семи звезд. Звезда в голова женщины, — ее затылок, Regulus (звезда первой величины в созвездии Льва) — ее колени, маленькая звезда между ε и η — подушка, на которой лежит голова спящей женщины. Другие звезды — очертания ее тела.

Плеяды называются Ŋausqatjomkьn («группа женщин»). Это шесть молодых женщин, ожидающих мужей. «Кривоспинник» после драки со своей женой пробовал жениться на какой-нибудь из них, но они прогнали его, найдя, что у него слишком большой половой орган. Навязчивый жених снял свой лук и стал стрелять в женщин, но они повернулись и убежали.

Альдебаран — медно-конечная стрела Ориона, он так и называется Celgь-maqьm («медная стрела»). Нижний конец ее деревянного древка — двойная звезда, находящаяся невдалеке от Альдебарана. Стрела не долетела до убегающих женщин и попадав моховую трясину. Лук «Кривоспинника» — это группа звезд, находящихся впереди созвездия. Своим расположением они напоминают лук. Колымские чукчи говорят, что «группа женщин» стоит спокойно, защищаясь сетями, которые состоят из многих мелких звезд. «Медная стрела» застряла в сети.

Три созвездия, описанные чукчами, изображены на рисунке 15. «Кривоспинник» стоит, расправив плечи и широко расставив ноги; он приготовляется ко второму выстрелу.

Звезда α (Капелла) созвездия Возничего — это оленин бык, привязанный к саням человека (ε), едущего на двух оленях. Все четыре звезды называются cьmŋa-nletelьn («ведущий быка»), β того же созвездия есть меховой ошейник, потерянный другим ездоком на оленях, который в настоящее время возвращается за ним. К его саням тоже привязан лишний бык (звезда δ), который бежит сбоку. Лиса приближается к ошейнику с другой стороны.

Большая Медведица не представляет собою единого созвездия. Шесть из ее звезд — люди, стреляющие из пращей, они так и называются «пращеметателями» (wьjolkьŋaulьt). Седьмая звезда, которая, как известно двойная, это — бурая лисица, грызущая пару оленьих рогов.

Кастор и Поллукс — два лося, убегающие от двух охотников, каждый из которых едет на оленьей упряжке. Охотники — это звезды γ и κ, λ и μ созвездия Рыси. У одного из охотников к саням привязана собака.[57] Расположение этих созвездий изображено на рисунке 17. Corona Borealis (Северная корона) — лапа белого медведя.

Созвездие Дельфина — тюлень, звезда ε — его голова, остальные четыре звезды — ласты.

Млечный путь — река, называемая Песчаной рекой, Cigej-veem; она течет на запад, на ней множество островов.

Пять больших звезд в созвездии Кассиопеи — пять оленьих быков, стоящих посредине реки.

В основном все эти имена созвездий даны также у Нордквиста.[58] Они отличаются лишь транскрипцией. Правда, Кассиопею он называет «melotamkьn», что при должном исправлении гласных корня слова, согласно правилам гармонии гласных,[59] должно читаться milutemkьn (группа зайцев). Я никогда не слыхал, чтобы о Кассиопее говорили как о зайцах, а не об оленях.

Две маленькие звезды поблизости от Pegittьn называются «оленья самка» (veŋkenru), вторая звезда — это ее теленок. Они приближаются к Pegittьn'y, чтобы быть принесенными ему в жертву.

Чукотский рисунок (рис. 18) изображает звездное небо. Песчаная река проходит через небо. Внизу: Полярная звезда, (а) как раз посредине. Пониже Полярной звезды, направо — Лоси (Близнецы) и налево — Охотник за лосями (Рысь). Над Песчаной рекой налево — Большая Медведица с ее 8 звездами; выше по вертикальному направлению — три звезды (е), составляющие Pegittьn (созвездие Орел).[60] Группа звезд направо — это Орион (f) и Плеяды (g). Три звезды немного повыше (h) — Северная корона. Звезды i и j — «Головы». Луна, как видим, изображена в первой четверти.

На другом рисунке, тоже изображающем небо (рис. 19), Полярная звезда помещена посредине. От нее идут четыре линии по главным направлениям компаса. Рассвет, Вечер и Мрак имеют свои миры, они изображены в виде больших гор. Рассвет (налево в нижнем углу) нарисован с сиянием вокруг головы. Он держит в левой руке корыто, в котором была принесена ему жертва, а в правой руке у него лисица, которую он собирается отдать взамен у жертвы. Слева к нему подходит другая лисица, а справа — собака, принесенная в жертву человеком; она сидит и смотрит на него. Лисица и собака тоже назначены для обмена. Два других жертвенных корыта стоят на земле. Вечер со своей семьей (наверху в противоположном углу) справляет праздник морского бога. Они надели обрядовые головные повязки. Посредине поставили большой жезл. Мрак изображен в нижнем правом углу в виде человеческого существа, выходящего из ветвистого дерева. Солнце и нарождающаяся луна стоят друг против друга. Среди созвездий можно различить контуры Ориона и Плеяд, Млечный путь, «Головы» и др. Большая звезда в верхнем левом углу — Венера.

На третьем рисунке (рис. 20) три вселенные изображены в виде трех концентрических кругов. Наша вселенная — средний круг. Полярная звезда, конечно, помещена в центре. Слева — солнце и месяц. Последний изображен в виде человека, держащего в руках аркан, возле него стоят два пленника. Между солнцем и месяцем видны звезды Pegittьn.[61] Под месяцем помещена черная гора Мрака. У подножия ее стоит землянка, принадлежащая «духам» kelet. Два kelet стоят на четвереньках. Огромный червь[62] извивается над землянкой; в хвосте у него длинное жало. Левосторонний Рассвет живет в низком деревянном жилище с двумя «духами-убийцами»,[63] привязанными по сторонам. Настоящий Рассвет имеет дом, стоящий на деревянной площадке, укрепленной на заостренном колу. По сторонам дома привязаны четыре собаки. Во владениях правостороннего Рассвета, в левом углу рисунка, живет «Женщина рассветной вершины» (Tŋesqәŋe)[64] в маленьком домике, который тоже укреплен на колу. Под ногами у нее — Венера.

Следующий рисунок (рис. 21, а) изображает месяц с арканом в руках. Возле него стоит пойманная девочка. Он разгневался на двух шаманов, которые посредством злых чар именно с его помощью истребили других людей. Он парализовал их, перевязав невидимыми завязками их головы и руки и подтянув их кверху (рис. 21, b, c). Жена месяца изображена в виде лица, наполовину замазанного сажей (рис. 21, d).

По-коряцки kelet всех видов называются kala, kalak, kamak, а также ŋinvit, ŋenvetgьcŋьn. Слово kamak употребляется также чукчами в значении «дух болезни» и в русско-чукотском жаргоне в значении «смерть», «умирание». У юкагиров, как указано выше, существо, подобное kelet, встречается в фольклоре и называется «сказочный старик».[65]

Азиатские эскимосы называют kelь — tornьrak (множ. tornьrat), это, очевидно, того же корня, что и tornak американских эскимосов. Второй класс kelet у азиатских эскимосов называется miraxpak (увеличительное название). Miraxpagьt живут где-то на морском берегу, однако невозможно найти места их обитания. На снегу часто видны их следы — непомерно большие, но шаг духов miraxpagьt не шире человеческого.

Название rekkeŋ заимствовано эскимосами у чукоч и на их языке звучит rakka — так же, как вторая форма корня по-чукотски.[66]

Чукотское слово vaьrgьn в северо-западных коряцких диалектах звучит vagьtgьn. По-эскимосски это kьjarnarak, что также означает «существо» и происходит от глагола kьjarnakuga («я пребываю», «я есмь»). Чукотское Tŋaьrgьn (утренний рассвет) по-коряцки звучит Tŋagьtŋьn. Picvucьn известен корякам под тем же именем, а камчадалам под именем Pilaxcuc. Стеллер и Крашенинников называют его Билюкай.[67]

Многие звезды у коряков носят те же названия, что и у чукоч. Полярная звезда называется «гвоздь-звезда» (alqap-āŋaj, по В. И. Иохельсону[68] — acqap-aŋaj). Rultennin в различных диалектах называется Rultejet, Jultajat, Rultejelьn или Wolvakь-r-imtьlьn — «Поперечно-лук-носящий». Он упоминается во многих сказках. У В. И. Иохельсона мы встречаем его с именем Ulvejinimtьlan — «Поперечно-лук-носящий», что в чукотской огласовке звучит Wolvakь-r-emtelьn и тоже встречается в сказках. Альдебаран называется Сьсьloxmә («медная стрела»). Это имя с соответствующими изменениями звуков повторяется во многих диалектах.

Pegittьn называется Pagьttьn. Согласно В. И. Иохельсону, Pegeten — «задержанное дыхание» — есть имя утренней звезды. Я не мог определить корень этого слова. Пояс Ориона называется Kьlu-enanvenaŋ («Скребок Kьlu»). Kьlu — мифическое существо, племянница Ворона.[69] Северная корона называется Kьlu-pakьlŋьn («Сапог Kьlu»). Название Ŋawьsqatьmkьn («Группа девушек») в разных местах присваивается Плеядам или Кассиопее. Млечный путь называется также Песчаной рекой (Cegaj-vajam) или Мутной рекой (Aru-vejem), или Глинистой рекой (Ja-vejem).

Большая Медведица обычно — Ьlva-kjьŋ («Дикий олень-бык»), согласно В. И. Иохельсону — Elwekjeg. В других местах Плеяды называются Katmac, Kertьc («Маленькое решето»), по В. И. Иохельсону — Ketmet. Во многих местах они считаются группой оленей, в которых целится искусный стрелок Rultejet. Имена звезд и созвездий у эскимосов-айванов почти всегда дословный перевод с чукотского. Например, Leutti («Головы») называются Naskut, что означает то же самое. Плеяды называются Arnarajegьt, что также означает «группа женщин» и т. д.

Кометы у чукоч называются «дымящиеся звезды». Слово «дымящиеся» указывает на то, что, по их представлению, в кометах живут какие-то существа, которые все время варят себе пищу. Планеты называются «криво-ходящие звезды», в связи с их неправильным движением по небу. Среди них Венера имеет еще особое имя Gmto-tlap.

Первая часть этого имени значит «большой», «сильный». Вторую часть чукчи не могут объяснить, но, вероятно, она соответствует коряцкому слову lelapьcan («звезда»), которое, в свою очередь, происходит от глагола lelapekьn («смотреть»), буквально оно означает «смотрящий». В таком случае чукотское название Венеры будет «большая звезда», «большой глаз». Как утренняя звезда, Венера называется у чукоч также Kerg-аŋatlьŋьn («Светлая звезда»). Чукчи говорят, что Венера — mьk-evirьnlьn («многоодеждная»), так как светит по-разному в разное время. Падающие звезды представляются съезжающими с неба на санках. Коряки считают, что они приносят даяние небесным беднякам. Те, что летят по направлению от земли к морю, приносят оленье мясо; летящие в обратном направлении приносят китовый жир. Азиатские эскимосы говорят, что у падающих звезд понос. Когда бывает затмение луны, чукчи говорят, что kelь хочет проглотить луну.

Прочие «существа»

Существа неопределенного характера — Tenantomgьŋ («Творец»), Gьrol-vaьrgьn («Верховное существо»), Ŋargьnen (Вселенная, буквально «Наружное»), Jajvac-vaьrgьn («Милостивое существо»), Jagtac-vaьrgьn («Дающее жизнь существо»), Kьnta-vaьrgьn («Дающее удачу существо»). Все это только имена. Собственно говоря, они весьма неопределенны и свободно заменяют друг друга. Первое из них употребляется главным образом в космогонических легендах; второе и особенно третье — в молитвах и заклинаниях.

Все эти существа могущественны, справедливы и благорасположены к человеку, но бледны и бездеятельны. Они представляют собою бледное и неопределенное олицетворение творческих сил природы. Зенит, Полдень, Рассвет часто отожествляются с вышеуказанным «Творцом». У крещеных туземцев христианский бог занимает место наряду с этими существами. Его имя — Еŋеŋ.[70] Чукчи считают, что Творец не принимает жертвоприношений. Он в них не нуждается. Верхнее, Милостивое, Жизнедающее и Удачедающее существа принимают жертвы, но жертвоприношения им не входят в годовой обрядовый цикл. Чаще всего жертвоприношения Рассвету, Зениту и Полудню рассматриваются как одновременные жертвоприношения вышеперечисленным благодетельным существам.

На интересном рисунке (рис. 22) моей коллекции «Дающее удачу существо» изображено в виде ворона. Оно смотрит на человека, стреляющего в тюленя, и просит у него часть добычи.

Оленные чукчи признают также существование «Оленьего существа» — Qoren vaьrgьn, которое следит за благополучием стада. С одной стороны, это имя вполне может быть заменено именем Творца или Милостивого существа; с другой стороны, это «Оленье существо» можно встретить в шатре каждого оленевода в виде деревянного изображения или амулета — охранителя оленьего стада.[71]

Некоторые из этих имен существуют также у коряков. У них — Tenantomŋь — тоже Творец, однако он часто отождествляется с Вороном Kujqьnnaku,[72] который является главным среди божеств. В чукотских сказках, наоборот, Ворон (Kuurkьl соответствующий коряцкому Kujqьnnaku) занимает не столь высокое место и часто противополагается Творцу.[73] В сказках, собранных среди чукоч Телькепской тундры и Большой реки, значение Ворона гораздо больше, что является следствием коряцкого влияния. Его сыновья и дочери, мало известные среди прочих чукоч, здесь являются действующими лицами целого ряда рассказов и носят имена, сходные с таковыми коряцких сказок. Ememqut, например, считается прародителем оленеводов. Он сотворил оленей, пнув ногой кучу сучьев, и научил людей искусству пасти оленей. Согласно другим сказкам, он взял себе жену от оленеводов, поэтому они называются также Vaьrgь-matalь ramkьt («свойственники Существа»). «Верхний» (Gьcgolken) или «Верхний хозяин» (Gьcgol-etьnvьlan) у коряков соответствует «Верхнему существу» чукоч.

«Морские существа» не пользуются известностью у оленных чукоч. Они известны только приморским чукчам, которые регулярно приносят им жертвы. Из оленеводов лишь те семьи, чьи предки были приморскими жителями, приносят жертвы «морским существам».

Чукчам известна также могущественная старуха, представление о которой столь свойственно эскимосам. Она владеет всем морским зверем и живет на дне морском. У чукоч она называется «Моржовая мать», у ней во рту два моржовых клыка. В недавние времена один из ее клыков был сломан. Это так рассердило старуху, что она сократила отпуск морского зверя людям. Когда сломается другой клык, морской зверь совсем исчезнет. На одном из туземных рисунков, нарисованном тюленьей кровью на маленькой дощечке, старуха изображена в виде большого моржа, один клык у нее сломан. То же представление выражено в другом рисунке, на котором «Оленное существо» изображено с одним закрытым глазом в знак того, что оно уменьшило снабжение людей оленями. Когда оно закроет второй глаз, все олени погибнут.

В одном из шаманских рассказов, который я приводил выше, описывается могущественная женщина, которая сидит на острове посреди океана, окруженная кучами ценных мехов. Насколько «Моржовая мать» представляет собой то же самое, что эскимосская Седна, я не могу сказать определенно. Некоторые чукотские сказки рассказывают о девушке, которую отец выбросил за борт челнока. Когда она попыталась ухватиться за борт челнока, он отсек ей пальцы веслом. Тогда девушка обратилась в моржа и уплыла в море.

Существует также представление о «морском духе» с моржовыми клыками. По ночам он выходит из моря и подкрадывается к человеческому жилищу в поисках добычи. На рисунке 23 изображен этот «дух», — он хотел влезть в большое прибрежное жилище, но собаки спугнули его. Однако этим моржовым существам чукчи не приносят регулярных жертв. Моржи часто встречаются среди шаманских духов-помощников не только у приморских, но и у оленных чукоч. Начальник «морских существ» — Keretkun и его жена, иногда называемая Ciŋej-ŋew. Они живут на морском дне или в открытом море, в большом пловучем жилище. Ростом они больше людей, у них черные лица и головные повязки характерной формы, они одеты в длинные белые одежды из моржовых кишек, увешанные множеством мелких кисточек. Благодаря этой одежде Keretkun часто зовется Peruten («Одетый в моржовые кишки»). Keretkun владеет всем морским зверем, особенно моржами. Когда они подплывают к берегу, особый звук, донесшийся с открытого моря, способен вернуть их обратно. Это голос Keretkun’a. Keretkun очень злой, он питается трупами потонувших людей. Часто он забирает у людей челноки и байдары, для того чтобы употребить их в своем собственном хозяйстве. С другой стороны, он причисляется к «существам» и оказывает людям существенную помощь против kelet. В одном заклинании его дом назван «защита от kelet». Двери его дома — пасть. Каждый kelь, который осмелится войти туда, будет съеден, а потом выброшен в виде экскрементов. Тогда он станет «духом экскрементов». Когда жена Keretkun’a вытряхивает шатер, kelet спадают с него, как комары. Она ловит их и топит в море.

Осенние празднества приморских чукоч и азиатских эскимосов в значительной части посвящены Keretkun’y. Подражая божеству, люди одеваются в длинные белые одежды и надевают головные повязки определенной формы. На одном из туземных рисунков (рис. 24) изображен обряд, происходящий в шатре. Особого вида сеть, согласно обычаю, подвешена кверху. Сеть увешана раскрашенными изображениями весел. Тут же укреплена лампа и пара оленьих рогов. Три блюда, полные жертвоприношений, и две большие лампы поставлены на землю. Изображения Keretkun’a и его жены помещены в правом углу, наверху. У них черные лица, на них белые одежды и особые головные повязки. Keretkun держит жезл и раскрашенное весло. Его жена держит блюдо с жертвоприношениями. Люди в шатре одеты в такие же одежды и головные повязки. Один из них бьет в бубен, женщины в это время пляшут. Другой мужчина пляшет вокруг ламп. Слева на рисунке видны летающие шаманские «духи». Это «птичий дух», «лисий дух» и особое существо, составленное из двух «частичных душ», а именно из душ рук, потерянных людьми. Значение этих душ будет выяснено ниже.

На другом рисунке (рис. 25) изображен женский дух, принадлежащий к классу «морских существ». Автор рисунка заявил мне, что он однажды видел его на морском льду. Он изобразил то, что видел. По его словам, женщина бежала в его сторону, и ее украшенный бахрамой плащ волочился сзади по льду. В одной руке она держала посох; в другой пустое блюдо. Она все время кричала, прося дать ей сала, сала!

Многие из азиатских эскимосов тоже приносят жертвы Keretkun’y и его жене. Keretkun у них называется kacak. Принимая во внимание соответственные фонетические изменения, это, вероятно, одно и то же имя.

Трудно сказать, которое из двух племен, эскимосы или чукчи, является создателем этой идеи о морском божестве. Эскимосы Тихоокеанского побережья утверждают, что чукчи гораздо чаще приносят жертвы Keretkun’y. Однако я в этом не вполне уверен. Кроме того, религиозные представления приморских чукоч вообще связаны с верованиями оленных чукоч, тогда как Keretkun и его обряды стоят особо. Оленные чукчи не считают Keretkun’a чисто чукотским божеством и утверждают, что это — морской бог, принадлежащий приморским людям, главным образом эскимосам. Эскимосы Тихоокеанского побережья также приносят жертвы старухе, живущей на морском дне, которую они называют Nuliraxak («Большая женщина»). У нее есть еще другое имя, которое произносится только во время совершения обряда; я не имел возможности узнать его.

«Домашние духи» (jara-vaьrgьt) — духи полога или шатра — более или менее независимы от настоящих обитателей шатра. Они переживают многие людские поколения, но когда самое жилище разрушится, они погибают вместе с ним. Когда жилище покинуто людьми и остается на произвол судьбы, что при известных обстоятельствах случается у оленных чукоч, «домашние духи» превращаются в весьма зловредных «духов земли». По мнению чукоч, все, что когда-либо имело связь с людьми, а затем эту связь утратило, становится злым и пагубным.

«Домашние духи» носят имена, которые происходят от корней, означающих отсутствие движения. Обычно они живут супружескими парами, у них рождаются дети, которые подвержены болезням и смерти так же, как люди. Например, шаман в Анадырском районе рассказывал мне, что «дух» его дома носил имя Olvaьrgьn («Неподвижный»), а его жена Vetca-ŋaut («Стоящая женщина»). Оба они были молоды. Три года тому назад они имели сына, которого шаман сам убил следующим образом. Однажды ночью он услышал звук шагов в наружном шатре. Вообразив, что это kelet, он приподнял спальный полог и выплеснул из ночного сосуда немного мочи — верное средство прогнать kelet. Тотчас же он услышал слабый детский стон и понял, что с его «домашними духами» что-то неладно. Наутро его собственный маленький ребенок, который хворал уже несколько дней, внезапно умер. Так и он и его «домашний дух» оба стали бездетными. «Домашний дух», желая покрыть свои потери, может прибегнуть к способу, широко употребляемому у чукоч; к заключению договора сменного брака с другим духом. Жены «домашних духов», помимо того, имеют тайных любовников среди духов-rekkeŋьt, блуждающих повсюду.

Другой человек из Колымского района называл своего «домашнего духа» Wolva-laul («Недвигающийся человек») и его жену Wulve-ŋeut («Недвигающаяся женщина»).

Домашние духи живут в темном углу в глубине шатра (jaŋan). Ночью они вылезают и садятся по углам спального полога. Они получают долю из всех приношений. Эту долю хозяева кладут на земле возле полога.

У некоторых из этих «существ» есть так называемые «помощники» vьjolьt.

Например, Творец, или «дух зенита», имеет помощника, у которого, по описанию, воронья голова. Это, вероятно, связано с мифом о Вороне. Помощник получает часть жертв, приносимых Зениту. Благодаря своему клюву он называется «Вороний клюв» — Valvь-jak. На одном из рисунков (рис. 26, а) он изображен с вороньим клювом, нарисованным на лице. На другом рисунке, вырезанном железным острием на дощечке, он изображен с вороньей головой и вороньими лапками, с одним крылом и с одной человеческой головой.

Ворон, упоминаемый во многих заклинаниях, также не кто иной, как Yalvь-jak, — помощник Творца, или Зенита. По словам шаманов, он принимает вид ворона и живет в небесной стране, поблизости от Полярной звезды. Эта страна изобилует всевозможными червями (один из них упоминается на стр. 27), которые составляют его главную пищу. Прилетая на зов шамана, врачующего своих пациентов, он пожирает болезни так же, как птица поедает червяков. Один шаман все же проводил резкое различие между этим Вороном и тем Великим Вороном, который принес на землю источник света. Последнего он называл весьма могущественным «существом», которое явилось людям лишь во времена творения, а затем превратилось в гром и сделалось невидимым.

Keretkun также имеет помощника, у которого есть жена. Я не мог узнать его имени, потому что, вероятно, он его не имеет. О нем всегда говорят просто как о «помощнике» Keretkun’a. Он наблюдает за постройкой челноков Keretkun’a. Ему посвящены особые обряды и жертвоприношения. Более подробно об этом будет сказано ниже.

Многие kelet и разные другие духи тоже имеют своих «помощников». На одном из рисунков такой «помощник» изображен подползающим на коленях к добыче, которую он приготовился убить для своего хозяина.

Имя Vьjolьn упоминается во многих заклинаниях, обращенных к различным духам, призываемым на помощь. Так, человек, произносящий заклинание, говорит: «Я хочу взять тебя в помощники. В самом деле, кого другого я могу взять? Ты лучше всех для меня». По этой причине многие «духи», помощники и охранители, а также их изображения или охраняющие амулеты называются Vьjolьt.[74] Рисунок 27 есть изображение духа-помощника, принадлежащее анадырскому чукче Tьwlьlqut’y. Оно с человеческим лицом. Назначение его то же самое, что у гадательных камней, т. е. он может предсказывать будущее посредством качания. Владелец его говорил мне, что этот дух служит ему помощником на охоте за моржами. Он говорил также, что сам «помощник» живет в небесной стране и что имя его — Tegret («Нисходящий»).

Система ветров

Ветры тоже причисляются к «существам», и ко многим из них обращены заклинания. Приморские чукчи часто вместо того, чтобы сказать: «принес жертву всем направлениям», говорит: «принес жертву всем ветрам».

Начальник ветров — Qeralgьn. На Колыме это — западный ветер, на Чукотском полуострове — юго-западный. В обоих случаях это — самый сильный ветер данной местности.

Названия ветров в Колымском районе перечислены на рисунке 28. Названия ветров на Чукотском полуострове даны на рисунке 29.

Рисунок 30 представляет собою систему ветров в устье реки Анадыря. Это рисунок чукчи. В нем нет отличий от системы ветров Чукотского полуострова, но, само собой разумеется, автор рисунка мог передать лишь приблизительное направление каждого ветра. Направления ветров на Чукотском полуострове учтены гораздо точнее по той причине, что большинство приморских чукоч и азиатских эскимосов знакомы с употреблением компаса; в своих летних и зимних промысловых экспедициях они постоянно имеют при себе компасы, которые достают от американских китоловов.

Существенная разница системы ветров Колымского района и Чукотского полуострова объясняется различным расположением суши и моря в этих районах. Морские ветры (aŋqajgьt) на Ледовитом океане дуют с севера, на Тихом океане — с востока. Вблизи устья Колымы ветер qeralgьn дует с широкой открытой тундры, с запада, на Тихом океане у мыса Чаплина он дует тоже с тундры, но в юго-западном направлении. Ветер qaacgegьn, который дует на устье Колымы с северо-востока вдоль морского берега, на Тихом океане у мыса Чаплина дует также вдоль берега, но с юго-запада.

Коряцкие названия ветров, сведенные мною в диаграмму в селении Vajkenan в Пенжинской губе, в основном те же, что у тихоокеанских чукоч. Так, qejalgьn, соответствующий чукотскому qeralgьn, также юго-западный; eŋeneŋe — юго-восточный. Но empejkьn, вероятно, соответствует колымскому jamwajgьn, поскольку оба названия обозначают один и тот же северо-восточный ветер.

Прочие ветры у коряков указанного селения следующие: gьsgolan («верхний» — с верховьев реки) — восточный; ewtelan («нижний» — с низовьев реки) — юго-югозападный; onm-ewtelan («внутренний нижний») — южный. Названия, подобные этим, употребляются русскими в Европейской и Азиатской России и обруселыми туземцами в различных местах северо-восточной Сибири.

Чукчи утверждают, что в полярной системе ветров qeralgьn и eŋeneŋe — муж и жена. Хотя они желают встретиться, они не в силах сделать это и вынуждены пролетать мимо друг друга. Другие говорят наоборот: пролетая мимо друг друга, они сталкиваются и вступают в мимолетную перебранку.

Холодный ветер производится великаном, который живет на краю земли и проводит свое время в том, что постоянно взбивает снег огромной лопатой, сделанной из китовой лопатки. Рассказывают также о старухе — хозяйке ветров, производящей вьюгу тем, что она стряхивает снег со своего жилья.

Гром происходит оттого, что пролетает громовая птица, а также от неистового грохота, производимого девушками, играющими на разостланной тюленьей шкуре. Дождь — моча одной из девушек. В одной из сказок молния описывается как одноглазый человек, который волочит за ноги свою одноглазую сестру. Она пьяна от мухоморов. Шум от ударов ее затылка о небесный пол — гром, ее моча — дождь. Обсидиан считается громовым камнем, который якобы падает с неба в виде шаров или в виде шероховато обделанных наконечников стрел и копий. Возможно, идея о каменных наконечниках стрел, падающих с неба, столь свойственная Старому Свету, заимствована чукчами от тунгусов или от обруселых туземцев.

Пьянящие мухоморы не причисляются ни к «духам» ни к «существам». Они составляют «отдельное племя» (janra-varat).[75] Мы уже говорили, что они очень сильны и, выходя из земли, могут поднять толстый древесный ствол на своей голове или раздробить на мелкие куски скалу. Они являются в причудливом виде пьяным людям.

На одном из рисунков (рис. 1, стр. 5) изображен путь человека, увлекаемого мухоморами. Он воображает себя оленем, затем он «погружается» и после опять возвращается, обуреваемый той же самой идеей. Его путь на рисунке соединяет всех людей и зверей, которые привиделись ему во время пьяного сна.[76]

Чудовища

Наряду с духами и существами мы узнаем о всевозможных чудовищах. Среди них видное место занимает дельфин-касатка (Orca-gladiator). Касатки суть не что иное, как морские оборотни. Они называются igь-pcikьt — буквально: «носатые птицы». Нет никаких данных, чтобы объяснить это имя. Летом эти чудовища принимают вид касаток, а зимой они выходят на берег и обращаются в волков, которые охотятся за чукотскими стадами оленей. Согласно этому представлению, волки считаются наделенными сверхъестественной силой.

Находясь в море, касатки соединяются в партии по восьми в каждой и действуют так же, как артели морских охотников на байдаре. Они охотятся за всяких крупным морским зверем, за моржами и даже за китами. На одном из рисунков (рис. 31) изображена их охота. Касатки окружили нескольких моржей. Самая крупная фигура слева — «хозяин» касаток, который наблюдает за нападением. В верхней части рисунка касатка просит табаку у людей, проезжающих в кожаной байдаре.

Касатки играют видную роль в мифологии многих приморских племен северо-восточной Азии. Во Владивостоке я слышал гиляцкий рассказ о том, что касатки — «помощники» морского бога. Когда они нападают на кита и отрывают куски мяса от его тела, они отдают добычу морскому богу. Они приводят также к нему на просмотр стаи морской рыбы, которая входит в реки метать икру. Азиатские эскимосы считают, что расположение касаток может быть куплено табаком. Если же кто-нибудь убьет касатку, он может быть уверен, что в кратчайшее время умрет жестокой смертью.[77] Зубы касаток — верное средство против головной боли и особенно против зубной боли.

Крашенинников[78] говорит, что камчадалы и коряки при встрече с касаткой приносят ей жертвы, дабы избежать ее гнева. В настоящее время камчадалам об этом ничего неизвестно.

Rekkeŋ Колымского района существенно отличается от rekkeŋ Тихоокеанского побережья. Это медведеобразные чудовища с огромными ушами, которые подхватывают самый легкий шорох, даже от крыльев комара, пролетающего мимо.

В одной из сказок колымских чукоч два таких rekkeŋ привязаны у входа в жилище kelь. В заклинании из той же местности говорится о том, что из огромных ушей rekkeŋ следует сделать полог, чтобы защитить заклинающего от злых духов.

Kocatko — гигантский белый медведь с телом из твердой кости (рис. 32). Иногда он изображается восьминогим. Он гораздо сильнее и свирепее обыкновенного белого медведя. Mьrg-umqь (буквально: «лысый белый медведь») — свирепый медведь-людоед. В непогожие ночи он ложится на брюхо посреди ледяного поля, машет лапами и приманивает к себе прохожих. Он зовет плачущим голосом, подражая путнику, потерявшему дорогу. Тот, кто услышит его голос и приблизится к чудовищу, тотчас будет схвачен и растерзан.

Черные медведи обычно считаются единокровными с людьми, вернее — людьми, одетыми в медвежью шкуру. Освежеванный медведь будто бы выглядит как человек. Медведи считаются шаманами, способными на расстоянии узнавать намерения людей, поэтому нельзя говорить плохого о медведе. Он может поймать говорившего и жестоко отплатить за оскорбление. Нельзя также ставить медвежьи ловушки и вообще злоумышлять против медведя.

Все эти представления о черном медведе не имеют чукотского корня. Вернее всего, они заимствованы от ламутов юкагиров, для которых черный медведь — предмет глубочайшего почитания. Так, северные ламуты говорят, что медведь — старший брат героя Torganrь, предка ламутского народа. Они считают его шаманом и чародеем и, охотясь на него, выполняют целый ряд церемоний с целые утишить его гнев.

Обруселые юкагиры на Колыме, говоря о медведе, называют его «дед», «старик» или совсем кратно — «он». Среди русских казаков и мещан страх перед медведем также очень велик. В чукотских сказках о черном медведе сильно чувствуются все эти влияния.

Представление о сверхъестественном звере, происшедшее из туманной идеи о черном медведе, подобно agdiak американских эскимосов, не может иметь места у чукоч, так как они живут слишком близко от окраины лесов, а медведь иногда появляется даже в южной части тундры. У американских эскимосов, наоборот, многие ветви племени живут так далеко на севере, что не имеют никаких шансов когда-либо повстречаться с черным медведем.

С другой стороны, чукчи, несмотря на частые охоты звероловов полярного прибрежья на белого медведя, склонны к мифологическим представлениям об этом звере. Так, их идея о большом белом медведе Kocatko более или менее параллельна эскимосскому представлению об agdiak. Я должен также отметить одну весьма интересную подробность чукотских представлений: племя белых медведей с человеческими лицами и кроткими обычаями будто бы живет где-то на американском берегу. Очевидно, это племя соответствует племени центральных эскимосов Америки, одевающихся в медвежью шкуру. Такая разница чукотских и эскимосских представлений свидетельствует о том, что они происходят из различных источников, а это, в свою очередь, приводит к заключению, что чукчи — племя не в такой степени характерно-арктическое, как эскимосы.

Мамонт считается оленьим kelь. Он живет под землей и ходит там по узким проходам. Его большие клыки, заменяющие рога, вырастают с плеч или торчат у него из носа. Когда человек увидит мамонтовы клыки, торчащие из-под земли, он должен тотчас же отрубить их или, по крайней мере, отломать кончики, иначе они исчезнут в земле. В сказке говорится о человеке, который увидел два мамонтовых клыка, торчащие из-под земли на берегу озера. Пока он смотрел на них, они стали шевелиться. Он так испугался, что повернулся и побежал прочь что было силы. Вскоре после этого он потерял разум и умер.

Другая сказка говорит о том, как несколько чукоч нашли пару мамонтовых клыков, торчащих из-под земли. Они принялись бить в бубен и произносить различные заклинания. Тогда голый костяк мамонта стал облекаться плотью. Люди ели его мясо. Мясо было такое сытное, что они жили им целую зиму. Когда они обгладывали дочиста все кости, они складывали их вместе и наутро находили их снова покрытыми мясом. Вероятно, этот рассказ имеет в своем основании фактическую находку мамонтовой туши, годной для еды, как это имело место на Оби в XVIII столетии и затем, значительно позже, в Колымском районе.

В связи с этими верованиями промысел мамонтовой кости был запретным в давние времена. До сих пор человек, нашедший мамонтов клык, должен заплатить за него выкуп «духу», принеся ему какую-нибудь жертву. Промысел мамонтовой кости весьма слабо распространен у чукоч, несмотря на сравнительно высокую плату, получаемую за кость.

Соседние с чукчами племена также считают мамонта принадлежащим злым духам. В 1897 году я нашел шаманскую одежду и несколько бубнов в одном давно заброшенном амбаре недалеко от деревни Пятистенной, на берегу реки Большого Анюя. В районе было редкое население, помесь юкагиров с якутами, к тому времени сильно обруселое. Среди бубнов была березовая дощечка, покрытая рисунками, выгравированными острием ножа. Дощечка представляла собою вытянутый прямоугольник, разделенный пополам. Одна часть была вымазана красной охрой и обозначала день, другая, зачерненная графитом, обозначала ночь. При соответственном положении дощечки перед глазами зрителя красная сторона ее оказывалась направо, черная — налево. Две выемки на грани между половиками дощечки были следами некогда вставленных в нее кусков серебра, как объяснили мне старики из деревни. На красной стороне изображены были звери, птицы и растения, а впереди их — человеческая фигура верхом на олене. На черной стороне были изображены собаки, лошади, а впереди их — мамонт со странной фигуркой, стоящей у него на спине, с двумя птицами в руках. Дощечка была подарена мною Музею этнографии при Академии наук в Петербурге и там затерялась. Как можно убедиться из рисунка (рис. 33), сделанного по сохранившейся фотографии, контуры фигурки, держащей птиц, зигзагообразны. Согласно объяснениям, данным жителями деревни, эта фигурка изображает существо с железными зубами, часто упоминаемое в сказках колымских юкагиров. Мне объяснили, что дощечка употреблялась шаманами для призыва духов. В данном случае красная сторона дощечки представляла собою белое шаманство и употреблялась при врачевании, черная сторона обозначала черное шаманство и применялась для наведения злых чар.

Замечательно, что все звери, птицы и растения с оленным ездоком во главе олицетворяют собой белое шаманство, тогда как два северных домашних животных — собака и лошадь — вместе с мамонтом служат олицетворением тьмы и злобы. Может быть, тем самым выражено желание подчеркнуть разницу между оленеводами и ездящими на собаках рыбаками. У мамонта, изображенного на рисунке, — короткая шея, изборожденная рядом коротких штрихов, длинный хвост, раздвоенный на конце, длинные круто загнутые клыки, которые, однако, по мнению туземцев, вообще являются рогами, выступающими из пасти. Хобот на рисунке отсутствует.

Я напомню небесного червя, в описании которого мы встречаем признаки боа-констриктора.[79] На рисунке (рис. 20) червь изображен с острием на хвосте. Другой «гигантский червь» живет в море. Он так силен, что может убить кита, зажав его в свои кольца. В сказках фигурирует и третий большой червь. Этот червь живет в подчинении у kelь, который посылает его в погоню за пленными девушками, бежавшими из его жилища. Хвост червя остается в спальном пологе kelь, тем не менее тело его так длинно, что ему удается опередить беглянок и вернуть их обратно.[80] Проворное чудовище Kelilgu также уже упоминалось.[81]

В скалах, свисающих с берегов Ледовитого океана, живет чудовищный зверь, с виду горностай, но такой большой, что когда он входит в море, его лапы достают до дна на самом глубоком месте. Время от времени он выходит из скал, приближается к людским поселкам и свирепо нападает на их обитателей. Это, вероятно, связано с представлением о горностае как духе-помощнике, который в случае нужды превращается в белого медведя.

«Великая громовая птица» нередко отождествляется со сверхъестественным Вороном, но в сущности она представляет гигантского орла, обладающего огромной силой. В одной сказке такая гигантская орлица является хозяйкой хорошей и дурной погоды. Однажды ее посетили двое земных людей. Вследствие их просьбы очистить небо она стала скрести его огромным медным скребком, но один из них подсмотрел сквозь щель и увидел ее голые ноги. Это так рассердило ее, что она обоих столкнула обратно в наш мир. Орлы вообще ограждены табу, убийство одного из них ведет за собой непогоду и голодовку.

Азиатские эскимосы также утверждают, что «громовая птица» — «гигантский орел». После смерти каждого орла Высшее существо берет его сердце, которое бессмертно, и подвешивает его с небес на привязи. Подвешенное сердце продолжает биться, отчего происходит гром. Орел после этого оживает. По верованиям коряков, души умерших людей подвешиваются на шнурках из сухожилий в жилище Высшего существа, затем они возвращаются снова на землю для новой жизни.[82]

Другая «гигантская птица» — «Срединная (срединноморская) птица» (Gьnon-gatlь). Она живет в открытом море. Она такая большая, что, плавая по волнам, может вытянуть свою длинную шею и без труда проглотить китобойное судно, которое проходит через ее глотку в пищевод и невредимо выходит наружу через ее анальное отверстие. Многие признаки этой птицы заставляют предполагать, что это — альбатрос. Я слышал однажды, что охотники на тюленей, унесенные штормом вместе со своей байдарой, видели эту птицу летящей в небе. Крылья ее были распростерты так широко, что закрывали собою солнце. Птичий kelь будет рассмотрен особо при описании чукотских верований о судьбе души умершего человека.

На Тихоокеанском побережье tujketuj значит «щука». В Колымском же районе это название означает «гигантскую рыбу»,[83] живущую в тундренных озерах. Она — людоед, постоянно таскает людей, особенно купальщиков, и пожирает их. Однажды она пожрала юношу, пришедшего на озеро рыбачить. Его отец, желая отомстить за сына, нагрузил четыре нарты оленьим мясом, связал их вместе крепким сдвоенным ремнем и спустил все это на ремне на дно озера. Рыба бросилась на приманку, но зубы ее завязли в обломках саней, и соединенными силами нескольких человек она была вытащена наружу.

У других племен северо-восточной Азии распространено то же самое представление о гигантской щуке, живущей в неизвестных тундренных озерах. Обруселые юкагиры, например, рассказывают о человеке, выехавшем на озеро в деревянном челноке осматривать свои сети и увидевшем в воде по обеим сторонам челнока два больших глаза. Расстояние между глазами было равно двойной длине весла. Это была гигантская щука, недвижно лежащая в воде.

В чукотских заклинаниях упоминается другая «гигантская рыба», называемая Kanajolgьn. Имя это означает бычка, однако гигантский Kanajolgьn считается рыбой «первых времен творения». Он лежит неподвижно посреди моря. Тело его стало островом, на спине его растет мох, — эти подробности напоминают сказочного кита народных сказок Старого Света.

Vaamen — это род тритона, который водится исключительно в водах северо-восточной Сибири по Ледовитому и Тихоокеанскому побережьям. Я никогда не видел его, но неоднократно слышал описание его от представителей различных племен. Изображение его, сделанное из рога (рис. 34), приобретенное вблизи устья Анадыря, снабжает его человеческим лицом. Множество поверий связано с тритоном. Чукчи утверждают, что он показывается только тем людям, которые должны умереть в скором времени. Пойманный тритон должен быть разрезан на кусочки. Если куски кровоточат, несчастливец, повстречавшийся с ним, может быть спокоен; если же нет крови, смерть неминуема. У обруселых юкагиров существует то же самое поверье. Стеллер[84] рассказывает о камчадалах, что, по их представлению, ящерица должна быть убита тотчас же на том месте, где она встретилась, иначе встретившему ее грозит смерть в том же году.

«Горное эхо» (enmь-taaŋ) живет среди гор. У него каменное тело, глаза и рот находятся у него на груди. «Горное эхо» представляется также в виде молодой, проворной женщины, перебегающей по горам. В одной из сказок она выходит замуж за человека, но прежняя жена его убивает ее из ревности. «Лесное эхо» (ottь-taaŋ) живет в тополевых лесах. У него деревянное тело без ног и рук, похожее на древесный ствол.

«Черный медведь» — жена, брошенная мужем, женившимся на другой женщине. Она мстит за себя, убивая его и свою соперницу.[85] «Горный баран» — тоже женщина, брошенная мужем. Она бросилась с высокой скалы, разбилась о камни и превратилась в барана. Ее заплетенные волосы обратились в рога.

«Черный жук», называемый чукчами Teqi-ŋeut («блестящая женщина»), представляет собою третью историю несчастной жены. Когда муж покидает ее, она убивает его, налив ему в ухо воды, добытой из кусочка застарелого морского льда. В другой сказке «черная жучиха» побеждает молодую жену Солнца, сдирает живьем с нее кожу, одевается в нее сама, но муж пострадавшей узнает насильницу и сжигает ее на костре. После этого она возвращается на землю в виде этого жука и предсказывает людям приближение смерти. Она также порождает и распространяет вокруг себя заразные болезни.

«Женщина-паук» (Kurgь-ŋent) спускается с неба на длинной, тонкой нитке. Она играет видную роль в сказках и заклинаниях.

Бабочки сотворены из осенних листьев, разбросанных ветром. Комары произошли от сора, который творец растер между ладонями по окончании работы.

Космогонические верования

По космогоническим представлениям чукоч существует несколько миров, расположенных один над другим, так что земля одного является небом другого, находящегося ниже. Количество миров — пять, семь или девять. Эти миры расположены в равном количестве над и под землей, каждому верхнему соответствует симметричный нижний.

В сказке о «Чесоточном шамане»,[86] содержащей много интересных подробностей, наряду с землей существуют четыре огромных мира. Ближайший из них населяют kelet, следующий — люди. В верхнем и нижнем мирах одинаковое количество зверей на земле, птиц в воздухе, рыб в море и вся сумма жизни такая же, как на нашей земле.

По другим рассказам, нижний мир населен теми, которые умерли дважды и, следовательно, уже не могут вернуться на землю. Некоторые из этих миров имеют по нескольку солнц, количество которых колеблется от двух до восьми. В то время как у нас зима, в соседнем мире лето, и наоборот.

По верованиям коряков, у духов, населяющих нижний мир, бывает день тогда, когда у нас ночь.[87] Также ульчи Амурского края верят, что в стране мертвецов стоит зима в то время, когда у нас лето, и день, когда у нас ночь. Обитатели страны мертвых имеют изобилие дичи в то время, как у нас на земле неулов, и наоборот.[88]

Соседние миры не слишком удалены друг от друга. В сказке о «Бородавчатом шамане»[89] шаман, выброшенный соперником, пролетает сразу сквозь два мира. Первый он пробивает головой, второй ногами, потом попадает в третий мир, на движущуюся твердь облаков. В другой сказке старая колдунья лишает разума молодого человека и выбрасывает его сначала из полога, затем из внешнего шатра. То и другое — два мира.

Однако есть сказка, в которой шаман, поднимаясь на небо, странствует в течение нескольких лет, затем встречает седого шамана, который рассказывает ему, что он спускается на землю; он начал спуск, когда был еще молодой, и вот теперь они встретились на середине.

Все эти миры, как указано выше,[90] пронизаны общим проходом, находящимся под Полярной звездой. Шаманы и духи, пробираясь из одного мира в другой, проникают через этот проход. Герои многих сказок пролетают через него на орле или с помощью громовой птицы. Другой способ достигнуть верхнего мира — итти пешком по направлению к рассвету, и после долгого и трудного подъема путь этот приведет на небо. Герой одной из сказок употребляет иголку и нитку для того, чтобы проникнуть в верхний мир. Он кидает иголку вверх, как метательное копье, она втыкается в небо, затем он взбирается по нитке как по подъемному канату. Можно проникнуть в верхний мир также по радуге или по солнечному лучу. Мертвецы поднимаются туда вместе с дымом погребального костра.[91]

Облака — тоже своего рода воздушная земля, на которой можно отдыхать, поднимаясь на небо. Во многих сказках странники, совершающие путь в верхний мир, останавливаются ночевать на облачной земле, раскидывают там свои палатки, а наутро отправляются дальше. Многие сказки говорят о том, что облачная земля населена Верхним народом, — так представление о верхнем небесном мире сливается с представлением об облачной земле.

Обитатели верхнего мира называются «Верхним народом» (gьrgor-ramkьn) или «Народом рассвета» (Tŋaьrgь-ramkьn). Они живут совершенно так же, как люди. Обитатели верхнего мира называют людей «Нижним народом» (Lwtьrremkьn). Во многих сказках вместо Верхнего народа говорится об едином могущественном существе,[92] называемом «Верхнее существо» или «Рассвет», а также «Творец», «Полярная звезда», «Зенит», «Полдень». Это существо дает защиту и помощь людям, которые, избегая обид и гонений со стороны своих земных врагов, являются к нему. Оно гостеприимно встречает их, а затем отсылает обратно со щедрыми подарками и провизией. Возле его жилища есть несколько дыр, заткнутых вулканами, через них оно наблюдает за всеми земными делами и происшествиями. В одной из сказок женщина, пришедшая в верхний мир, попробовала посмотреть через такую дыру. Она стосковалась по своем доме, и слезы закапали у ней из глаз через дыру. Женщины внизу, сидевшие возле шатров за обработкой шкур, думали, что это идет дождь, и попрятались по домам.

Наряду с перечисленными есть еще другие миры, например, находящиеся на каждом из направлений компаса, которые были рассмотрены нами выше.[93]Особый мир есть под водой и маленький темный мир, принадлежащий женскому птичьему духу и находящийся выше и в стороне от всех остальных. В одной из сказок герой и его товарищи проникают в нижний мир через водоворот. В сказке об Әttьgьtkь[94] два брата, скитающиеся по морю, попадают в подводный мир.

Многие созвездия считаются особыми мирами с особым населением, или они являются местом обитания Верховного существа, которое пасет на них свои огромные стада оленей. Так, например, каждая из звездных «Голов»[95] имеет свое человечество. У звезды Pegittьn неисчислимое стадо оленей во владениях звезды Gьtotlap. Олени Pegittьn’a безрогие. Он может навлечь несчастие на земного человека, послав к нему на землю одного из своих пастухов с частью стада. Этих оленей нельзя убить из ружья, и, поместившись рядом с его стойбищем, они лишают его возможности охотиться. Кроме того, они могут привлечь земных оленей и увлечь их за собой. Такие примеры рассказывали об обеих «Головах», о «Рассвете» и «Вечернем свете», а также о хозяине земных зверей, Picvucьn’e.

В нашем мире небо представляется опирающимся на землю всеми сторонами горизонта. Каждая линия горизонта называется «Достижимый край неба» (Jә-pket-tagьn). По четырем углам скалы неба смыкаются со скалами земли, как подвижные подъемные ворота, — вверх, вниз. По верованиям чукоч, перелетные птицы каждый раз, улетая в свой мир, должны пролететь сквозь эти скалы, поэтому проход между скалами называется «Достижимый птицами край» (Galgapket-tagьn). Скалы смыкаются так быстро, что птицы, летящие сзади, не успевают пролететь и стискиваются между скалами. Движение скал, подобно движению кузнечных мехов, образует ветер, который дует со всех сторон горизонта. Земля вокруг скал покрыта толстым слоем окровавленного, давленого птичьего мяса, и перья сыплются над ней подобно снегу. Этот движущийся проход существует со времени первого творения. Во многих сказках люди считаются сотворенными из кусочков, образовавшихся от трения скал «Достижимого края неба» о скалы земли. Царство пушного зверя, откуда явились все звери, а также дикие олени, находится по ту сторону края неба.

Душа

Душа называется uvirit или, реже, urekkьrgьn. Оба слова происходят, по всей вероятности, от корня uvik — «тело». Uvekkьrgьn должно обозначать «принадлежащее телу». Tetkejuŋ значит «жизненная сила живого существа». Это есть сердце и легкие. Душа есть и у зверей и у растений. У растений душа маленькая, и упоминается она всего лишь в нескольких заклинаниях.

По верованиям чукоч, у человека, кроме одной души, ведающей всем телом, есть еще несколько частичных душ. Есть специальные «души органов тела», ног и рук. Эти души могут быть случайно утрачены, и тогда соответствующий орган болеет и даже вовсе отсыхает.[96]

Чукчи называют «короткодушным» (uviritkәlin) человека, у которого постоянно мерзнет нос, выражая этим, что часть его жизненной силы постоянно покидает тело. «Души органов» остаются лежать на том месте, где они были утеряны. Шаман может призвать их к себе, и тогда они становятся его духами-помощниками (jaŋra-kalat). Души чрезвычайно малы, при движении они издают звук, подобный жужжанию пчелы или жука.

Одна или все «души» человека могут быть похищены kelь, — тогда человек болеет и в конце концов умирает.

Шаман может найти и вернуть утраченную душу. Душа, найденная шаманом, часто имеет вид черного жука. При водворении в тело пациента она исцарапает всю верхнюю часть его головы, ища места, через которое она могла бы проникнуть внутрь. В конце концов шаман вскрывает череп и сажает жука в надлежащее место. Жук может войти через рот, через подмышки, через задний проход, через пальцы на ногах и на руках.

Если шаман не в состоянии найти «душу», он может вдохнуть в пациента часть своего духа, превращающегося в «душу», или может дать одного из своих духов-помощников взамен утраченной души.[97] Kelet, поймав душу, тащит ее в свой мир и перевязывает ее по ногам или накрепко связывает каждый ее член в отдельности. Затем они кладут ее возле лампы, на то место, где обычно хранятся различные мелкие вещи. В сказке о «Чесоточном шамане» женский птичий дух, принеся домой душу мальчика Rьntew, обвязывает ее железными связями, помещает возле лампы и кормит ее лучшими кусками мяса и жира для того, чтобы она отъелась и была вкуснее, когда придет ее время быть съеденной.

В другой сказке kelь заставляет похищенную душу следить за его лампой и поправлять светильню или употребляет ее вместо заправки, чтобы ею поправлять светильню.

Каждую душу можно повредить ударом, ножом или пулей. Я знаю случай, когда муж ударил свою жену головней. Женщина умерла через два дня. Родственники, исполнив обряд гадания по внутренностям покойницы, утверждали, что ни один из ее внутренних органов не был поврежден, но, вероятно, муж ранил одну из ее душ своим ударом. У kelь тоже есть души. Каждая из душ может быть утрачена или украдена шаманом.

Царство мертвых

Есть много областей, где помешаются мертвецы. Там они живут жизнью совершенно такой же, как на земле. Часто они отожествляются с Верхним народом или с Нижним народом подземного мира. Они говорят гостю с земли: «Мы люди, жившие на земле». Дети, умирающие в нашем мире, рождаются там, и наоборот. В одной из сказок странник приходит в Верхний мир, там его приветливо принимают и обращаются с ним как с желанным гостем. По прошествии некоторого времени хозяин предлагает ему жениться. Юноша соглашается. Хозяин открывает дыру в земле, вытащив затыкающую ее втулку, — Нижний мир виден, как на ладони. Пять девушек играют на берегу озера. Хозяин подцепляет одну из них рыболовным крючком. Он зацепляет ее за пупок и тянет наверх. Но он поймал только ее душу, тело остается лежать внизу. Ее подруги принимаются плакать, заметив ее неожиданную смерть. Девушка выходит замуж за юношу, и некоторое время они живут у своего небесного хозяина. В конце концов он разрешает им покинуть его и сам спускает их на землю.

Другой путь мертвецов на небо — дым от погребального костра. Для этого и сжигают мертвые тела. В одной из сказок шаман приказывает себя убить и сжечь на костре. С дымом костра он поднимается вверх, в надземный мир. Но вот он возвращается в вихре. Надо улучить минуту и подхватить под уздцы его оленей, когда он проносится мимо на легких санках, иначе он проедет и никогда не вернется.

Северное сияние — местообитание мертвецов, которые умерли внезапной, преимущественно насильственной смертью. Белые пятна на нем — это мертвецы, умершие от заразных болезней, красные пятна — это те, которые заколоты ножом, темные пятна — это мертвецы, удавленные духами нервных болезней. Изменчивый свет — оттого, что мертвецы все время двигаются, играя в мяч моржовой головой. Они перебрасывают ее из стороны в сторону.

Моржовая голова ревет на лету и старается ткнуть клыками всякого, кто тянется, чтобы поймать ее.[98] Люди, которые велели себя удушить петлей, занимают почетные места среди зрителей, они сами тоже могут принимать участие в игре, но проделывают это очень неловко, потому что петля тащится за ними по земле и мешает им. По верованиям гиляков Амурского края, души умерших от заразных болезней, а также души самоубийц отправляются прямо на небо, тогда как те, которые умерли естественной смертью, остаются на земле или спускаются в подземный мир.[99]

На рисунке 35 изображено северное сияние. Две перекрестные линии разделяют небо на четыре равные части. В центре — Зенит. Он обведен кружком; который обозначает его жилище. Владение Рассвета в левом нижнем углу. В нижней части рисунка развернулась страна Тьмы. Небо усеяно звездами. Северное сияние изображено рядами параллельных штрихов. В области верхнего ряда живут «настоящие мертвецы» (lii-vilьt), те, которые умерли обычной смертью. Второй ряд гуще и ярче. В нем живут «убитые духами» kele-vilьt. Третий ряд тоньше. Там живут «удавленники» (ilgьрьlьt). В царстве Тьмы, неподалеку от Луны, живут убитые дубинами; таковы, например, черные шаманы, убитые за чародейство. Во владениях Рассвета живут «окровавленные» (motlьjŋьt), это все убитые острым оружием, особенно же те, которые были убиты по своему желанию.

Умершие женщины, у которых нет мужей, отправляются в свой особый мир. Они живут там, ловя петлями и сетями оленей в то время, когда олени переходят Песочную реку. Их мир помещается в нижней части неба, и он гораздо менее значителен, чем главный верхний мир.

Хотя часть мертвецов попадает в верхний мир, обычное местопребывание мертвых — под землей. Их страна весьма обширна и полна запутанных переходов, в которых теряются новопришельцы. Рисунок 36 изображает проходы мира мертвых так, как их видел автор рисунка однажды в глубоком обмороке. Круглые пятна — дыры, через которые входят новопришельцы. Самые маленькие из них предназначены для тех, кто умер от удушения.

Новопришелец в царство мертвых прежде всего должен пройти через особый собачий мир. Человек, который при жизни плохо обращался с собаками и бил их, в этом подземном собачьем мире подвергается свирепому нападению собак и бывает весь искусан.[100] Предки и родственники новопришельца встречают его и ведут его вперед, иначе он не сумеет найти свой путь. Другие мертвецы тоже выходят посмотреть на него и на то, что он с собою принес. Поэтому ни один покойник не должен получать погребальных оленей из чужого стада, не должен брать одежду, изготовленную у чужого очага, ничего ворованного, ничего незаконного. В подземном мире все такие вещи будут отобраны и переданы их законным владельцам. Бедный человек, не имеющий своих оленей, предпочитает итти пешком в надземный мир, с котомкой и посохом, в одежде, приготовленной его женой.

Жилища мертвецов — большие круглые шатры, сделанные без единого шва, с виду похожие на пузыри слюны. Их стада оленей неисчислимы, они состоят из оленей, принесенных в жертву или убитых на мясо, а также из диких оленей, убитых на охоте. Многие мертвецы живут морским промыслом по берегу океана, изобилующего моржами. Люди и моржи забавляются веселой игрой, — моржи выпрыгивают из воды и снова ныряют, в то время как люди стреляют в них. Когда какой-нибудь морж застрелен, его вытаскивают на берег и съедают, затем кости бросают обратно в воду, и морж опять оживает.

Многие верования, относящиеся к жизни мертвых за гробом, противоречивы. Например, утверждение, что человек умирает от нападения kelet, которые съедают его душу, не согласуется с описанием деятельной его жизни, которую ведут мертвые на том свете. Я полагаю, что это противоречие получилось в результате двоякого подхода чукоч к факту смерти. Непосредственно после смерти родственника чукчи под влиянием горя ищут убийцу, им необходимо найти кого-то, кто бы нес ответственность за смерть ближнего, будь то человек или дух. Когда же время сгладит первое впечатление, они забывают роль духа в событии смерти и яркими красками рисуют себе картину жизни мертвых на том свете.

Другой момент, кажущийся противоречивым, относится к влиянию мертвецов на удачу или неудачу работы живых. Согласно одному ряду представлений, мертвецы — благожелательные защитники своих потомков. Многие частицы в связках домашних охранителей[101] содержат в себе элементы культа предков.

Каждый путник, случайно проходя мимо какого-либо места погребения и желая привлечь к себе расположение мертвеца, обязательно бросит на его могилу кусочек мяса или немного табаку.

По другим представлениям, более распространенным среди чукоч, мертвецы после смерти превращаются в духов, враждебных людям и расположенных ко всякому злу. К этому многочисленному классу вредных духов относятся также так называемые «настоящие kelet».

Тело, лежащее на поле, может встать и пуститься в погоню за одиноким путником. Мертвецы также непрочь возвратиться на место своего жилья и творить зло оставшимся в живых. Впрочем, более подробно я буду говорить об этом ниже.