Чувства, которые ты вызываешь

Глава 8

Папа заставил нас взять два выходных. Меня это обрадовало, пока я не поняла, что он собирался провести воспитательную беседу: он не попросил мистера Рамиреза проверять меня и не приготовил завтрак.

Я отправилась погулять с Патриком и Феликсом, но не почувствовала никакого удовольствия. Папа никогда до этого не наказывал меня молчанием.

Я постаралась умаслить его пиццей и просмотром спортивных каналов, но он проигнорировал меня и сразу отправился спать. Даже не поужинав. Папа мог пропустить прием пищи только в одном случае – когда мучился от ужасной диареи. Но даже это иногда не останавливало его.

На второй день наказания я накрасилась как клоун, и, надев оранжевый парик, уселась в темноте на диване, поджидая его с работы. Но когда он не отреагировал и сразу поднялся в свою комнату, я поняла – все серьезно. Папа отказался дурачиться с клоуном.

На второй день сурового игнорирования я позвонила маме, нуждаясь в сочувствии человека, который меня поймет.

Пришлось звонить по «Фейстайм», потому что по-другому мама отказывалась разговаривать. Ответив, она даже не успела поздороваться, как раздался пронзительный смех. Картинка задергалась, и я поморщилась.

– Мам!

– Клэра, секундочку! – Она засмеялась, и камера показала ее лицо, но тоже скачками. Я отвернулась, чтобы не затошнило.

Наконец она сфокусировала ее на себе – с взъерошенными волосами и идеальными бровями.

– Привет, дочка, прости. Мы тут снимаем для «Уимзи».

– Что такое «Уимзи» и где ты?

Я начинала сердиться: она снова на что-то отвлекалась.

Меня на секунду ослепила вспышка солнечного света, проникавшего в окно за ее спиной.

– «Уимзи» – новый парикмахерский онлайн-сервис, и я в Бруклине!

– Правда? – Меня приободрило, что она находилась хотя бы в одной стране со мной. – И надолго?

– Уезжаю через пару дней, на торговую ярмарку в Италии.

Я рухнула на кровать и уставилась на желтый свет, пробивавшийся сквозь потрепанные занавески.

– А, на эту итальянскую ерунду.

Она засмеялась, обнажив зубы – белые и с винирами, недавно установленными каким-то крутым стоматологом в обмен на то, что она вышла в эфир во время этой процедуры.

– Однажды мы поедем туда вместе и объедимся пастой.

Я закрыла глаза и представила себе день, когда перестану сидеть в Лос-Анджелесе все лето, засыхая, словно пустынное растение.

– Как у тебя дела? – спросила она, прерывая мои грезы о поедании джелато в вымощенном переулке.

– Папа на меня злится.

– Оу. Что наделала?

– Почему ты думаешь, что это я?

От ее резкого смеха я поежилась.

– Ой, да ладно тебе, Клэра.

Я не смогла сдержать улыбку.

– Ну, первый рабочий день с Роуз в фургоне прошел не так уж замечательно.

– Я уверена, что ты несколько преуменьшила.

Мою маму так просто не обмануть, потому что мы очень похожи. Когда я пыталась что-то приукрасить или изобразить спокойствие, она тут же меня раскусывала.

– Просто мы поругались. Ничего нового. Мы с Роуз никогда не ладили.

– Но придется. Ты же работаешь с ней все лето?

Фло решила, что настал идеальный момент запрыгнуть на меня, и болезненно надавила своей крепкой лапой на мою грудь. Я поморщилась, но не прогнала ее, потому что старалась быть милосердной с животными.

– Да. Но не волнуйся! Я в любом случае попробую выбраться в Тулум.

Тихий голос на заднем плане не дал маме ответить, и она посмотрела куда-то влево. Бруклин вдруг показался мне в световых годах отсюда.

– Клэра, мне пора. Не волнуйся по поводу Эдриана – ты знаешь, что он всегда уступает. Возьми его измором!

После этих слов она отправила мне, точнее телефону, воздушный поцелуй и отключилась.

Тем вечером я легла спать, все еще ощущая беспокойство и мечтая об огромной тарелке спагетти.

В четверг утром меня снова разбудил ослепительный солнечный свет. Я прищурилась и увидела рядом с окном папу, попивающего кофе.

– Жду тебя внизу через пятнадцать минут, мелкая.

Чувство успокоения за доли секунды вытащило меня из кровати. Папа ждал меня с тостом с авокадо и чаем в термосе. Не самый любимый завтрак, но я не жаловалась – просто радовалась, что он со мной заговорил.

Он надел свои безупречные черные кроссовки с неоново-зелеными полосками по бокам.

– Так, сегодня сделаем две остановки. Роуз подъедет к первой. И, клянусь богом, Клара, если вы не разберетесь, как работать вместе, я придумаю наказание похуже.

Я впилась зубами в тост.

– Да-да. – И решила не показывать свою радость от того, что папа снова со мной разговаривал, прикрыв улыбку хлебом.

Загрузив еду, мы с папой отправились в Пасадену к северо-востоку от нас. Правда, для этого пришлось ехать по первой автомагистрали на западе США, по 110-ой. Это довольно круто, только полосы здесь очень узкие, как дорожки для велосипедистов, а заезды и съезды, длиной не больше шестидесяти сантиметров, часто примыкают к автомагистрали под углом в девяносто градусов.

И в этот раз я сидела за рулем.

– Мне как-то страшновато, – сказала я, сжимая руль вспотевшими руками.

Папа похлопал меня по плечу.

– Ты отлично справляешься. Я еще в прошлом году научил тебя ездить по этой автомагистрали.

– Да, но на нормальной машине, а не на «КоБре»!

– Ты справишься.

Как будто достаточно было лишь его уверенности в моих навыках вождения.

Наконец мы съехали с жуткой автомагистрали и целыми добрались до пункта назначения: офисного парка с зеленой травой, большими тенистыми деревьями и депрессивной архитектурой 1980-х годов.

– О, вот здесь должна умереть твоя молодость, – объявила я, когда мы подъехали к месту.

Припарковав фургон возле лужайки параллельно тротуару, я краем глаза уловила какое-то движение: на углу стоял азиатский парень примерно моего возраста и держал в руке табличку в форме стрелы, с помощью которых обычно что-то рекламируют. На ней было написано: «Пора выпить кофе» и красовалась нарисованная от руки чашка с горячим напитком.

Я хотела отвести от него взгляд, но не смогла. Он был хорош. Сначала подкидывал табличку в воздух и ловил ее за спиной. Затем, когда это надоело, сделал сальто назад и, стоя на руках, поднял табличку ногами.

– Что этот парень подмешивает в свой кофе? – спросила я, усмехнувшись.

Папа проследил за моим взглядом и улыбнулся. Выпрыгнул из фургона и заорал:

– Эй!

Парень, в этот момент крутивший табличку на голове, как пропеллер вертолета, остановился.

– Привет, Эдриан! – крикнул он и пошел в нашу сторону легкими пружинистыми шагами; его тело казалось таким гибким и упругим… как у лабрадора. Они с папой стукнулись кулаками, пошевелили пальцами, шлепнули друг друга по рукам, а потом как-то странно коснулись локтями. Хорошо, вы бро, мы поняли.

После этого он посмотрел на фургон, и я чуть не поперхнулась. Вблизи Лабрадор оказался очень привлекательным.

Он совсем не был моим типажом – обычно я западала на парней слегка истощенных и измученных. Этот парень выглядел свежим и энергичным: широкие плечи и худощавое, но мускулистое телосложение бегуна, густые волосы коротко острижены, но несколько волнистых прядей лезут в глаза, высокие скулы и самая прекрасная кожа, какой может похвастаться представитель мужского пола – он практически светился. Напоминал фотографию, которая выпадает при поиске «счастливый красивый азиатский парень».

– Привет, ты, наверное, Клэра! – воскликнул он и подошел к фургону, широко улыбаясь. Его очень острые зубы как будто сверкали в солнечных лучах.

Я удивленно моргнула.

Лабрадор, все еще растягиваясь в улыбке, ловко упер табличку в бедро и протянул руку.

– Гамлет Вонг.

Я уставилась на руку, затем снова перевела взгляд на него. Кто, черт побери, в нашем возрасте пожимает руки? В ответ я просто подняла свою.

– Привет. Тебя зовут Гамлет?

– Да, – невозмутимо ответил он.

– Почему твои родители так с тобой поступили?

Стоящий за ним папа покачал головой.

– Клара.

Я разыграла простодушие.

– Что? Это честный вопрос!

Гамлет пожал плечами.

– О, понимаю. Моим родителям, э-э… захотелось назвать меня в честь принца.

Он нарочито громко рассмеялся, напугав меня.

А вот мое удивление было искренним.

– Датского принца, в честь которого никого на всем белом свете не называют?

Не успел он ответить, как рядом со мной магическим образом выросла Роуз. Похоже, приехала раньше нас.

– Здравствуй, я Роуз Карвер, – представилась она и протянула руку. Улыбка этой девушки ослепляла. И почему я не удивилась, когда они пожали друг другу руки?

Глаза Гамлета загорелись еще больше, чем прежде.

– Ничего себе! Не знал, что у вас новый работник.

Папа прислонился к дверному проему фургона.

– Девчонки работают этим летом в «КоБре» в качестве наказания.

– Серьезно? – Брови Гамлета почти скрылись в его потрясающих волосах. – И что вы натворили?

Я посмотрела на Роуз.

– Пусть сама расскажет. Ведь она так же объективна, как «Фокс Ньюз».

Та лишь взмахнула головой – будь ее волосы длиннее, точно попали бы по моему лицу.

– Мы поругались и почти… ну…

– Ты напала на меня, и мы чуть не сожгли школу, – процедила я.

Гамлет удивленно поднес руку ко рту.

– Да ладно!

Роуз бросила в мою сторону недовольный взгляд.

– Не преувеличивай. – Затем посмотрела на Гамлета, и на долю секунды в ее глазах отразилось смущение. – Мы ее не поджигали! И кстати, мы подрались только из-за ее выходки на балу…

– Что за выходка? – Гамлет повернулся ко мне, и его глаза засверкали. – Мне нравятся такие истории.

Я нахмурилась. Вспомнился момент, когда какая-то женщина показала на мою футболку с кровавым кроликом и сказала: «Мне нравятся креативные футболки». И в тот момент было не по себе от ее искренней серьезности.

– Я повторила концовку «Кэрри».

На его лице отразилась растерянность. Эмоции этого парня было легко считать.

– Ты о чем?

– Что значит «о чем»? – спросила я почти так же растерянно.

– Что такое «Кэрри»?

У меня отвисла челюсть.

– Ты не знаешь о «Кэрри»? Господи, неужто ты живешь в пещере?

Он пожал плечами.

– Я вырос в Пекине.

Роуз подошла ближе к нему, попутно пихнув меня плечом.

– Ого! Когда ты сюда переехал? У тебя безупречный английский.

Я зацокала.

– Это так по-расистски.

Она закусила губу, сгорая от стыда.

– Ой! Нет, я не имела в виду…

Гамлет засмеялся и поднял руки. Две прекрасные сильные руки с изящными пальцами.

– Нет-нет, все нормально! Я переехал сюда в шестом классе. У меня было время хорошо его изучить.

Роуз склонила голову и улыбнулась.

– Круто! Мне хотелось бы как-нибудь обсудить с тобой этот опыт.

Ради всего святого.

– О, конечно! Но мне надо бежать, скоро начнется вторая смена, – с сожалением произнес он, поднимая табличку. – Было приятно с вами познакомиться. Уверен, мы еще встретимся этим летом, да?

Это мое воображение, или он смотрел на меня чуть дольше необходимого?

Сказав это, Гамлет убежал, оставив нас с ухмыляющимся папой.

– Эх, девчонки.

– Что? – воскликнула Роуз, заправляя волосы под кепку. Затем посмотрела на меня. – Как думаешь, он обиделся на мой комментарий относительно его английского?

Но я проигнорировала ее вопрос. Мое внимание было приковано к Гамлету, который побежал к кофейному киоску, спрятавшемуся под большим тенистым деревом. Он снял с себя футболку, потянув за заднюю часть ворота. Во рту пересохло. Он целых две секунды стоял с обнаженным торсом во всем своем великолепии, прежде чем надеть белую футболку-поло, темно-синий фартук и кепку в цвет, после чего принялся готовить клиенту кофе.

– Какого черта? – громко спросила я, показывая на Гамлета. Папа и Роуз повернулись к нему. Заметив нас, парень помахал и закричал:

– Мастер на все руки!

Я рассмеялась. Папа снова усмехнулся, и я кинула в него полотенце.