Циферщик.

13

— Ну привет, сестрица! Зайти можно? — улыбался, светя желтизной своих некрасивых зубов, её брат. Странно, но несмотря на прошедшие годы, его лицо почти не изменилось. При беглом взгляде ему можно было бы дать лет пятнадцать. Но если задержать взгляд чуть подольше, становилось понятно, что он явно старше. Наверное, такой контраст создавали веснушки и по-детски открытый взгляд на его лице. Но всё равно, лицо его было осунувшемся, с мешками под глазами, и, если надолго сосредоточить на нём взгляд, становились заметны нервные и тревожные подёргивания губ. А вот золотые шикарные локоны, которые были у него в детстве, он сбрил, оставив только короткий светлый ёжик. Если бы не высокий рост, он бы и впрямь смахивал на пацана-беспризорника.

— Зачем ты пришёл? Я говорила тебе не заявляться сюда без моего разрешения! А что, если бы отец был дома?

— Я был в его офисе, мне сказали, что его нет в городе. Мне кажется, или ты не рада меня видеть?

Катя повернулась, махнула рукой, приглашая его зайти. Сама направилась в комнату, бросив через плечо:

— Идиот, телефоном пользоваться разучился? Зачем в офис попёрся? Ладно хоть причёску поменял — мозгов хватило.

— Ну не всё же с этими лохмами ходить? Эх, сестрёнка, всё-таки здорово вы живёте! Не то, что моя халупа, — Игорь вольготно развалился на диване, оглядывая большую комнату. — Выпивкой не угостишь?

— И думать забудь. Пей те таблетки, которые я тебе дала, они заменят алкоголь. — Катя встала напротив брата, набрала номер Коли с работы, не вдаваясь в подробности, предупредила, что приедет через два часа, а не через час, как обещала.

— Ты прямо настоящая бизнес-леди! Такая вся из себя: «я задержусь, без меня ни туда-ни сюда». Молодцом! А я тебя помню, как ты с куколками играла. Домик Барби у тебя очень крутой был, ну для девочки шести лет, конечно.

— Да, а я помню, как ты мне кошачью голову подарил. О чём ты вообще тогда думал? Лучший подарок для девочки на четырнадцать лет? — Катя нервно металась по комнате, крутя в руках телефон. Внезапное появление Игоря совершенно не входило в её планы. «Чёрт, почему было не посмотреть в глазок, прежде чем открывать. Хотя, если было бы что-то важное, он бы торчал у двери весь день. Нужно быстрее решить с ним все вопросы».

Игорь рассмеялся новым, истеричным, раздражающим смехом — наследством его пребывания в лечебнице.

— Да я тогда упоролся и решил тебя удивить. Помню ту ночь. Так и чесались руки. А там ещё в переулке девчонку видел, которая по телефону трещала. Думал забрать, тебе подарить. Но она меня знала, поэтому не стал. Тебе всё равно батя покруче подарил. А та кошка мне просто дорогу перебежала.

— Она же была белая!

— А какая разница? Катюха, дай пожрать чего-нибудь, если уж выпить нельзя.

— Говори прямо, зачем ты сюда пришёл, Игорь? Я тебе просто так квартиру снимаю, деньги даю? Если я тебе сказала, что сама с тобой свяжусь, значит свяжусь сама!

Игоря выпустили из лечебницы пару месяцев назад. Девать его было некуда, поэтому отцу не оставалось ничего другого, как ехать за ним в другой город и везти домой. Екатерина уже не была девочкой, которой можно было сказать категорическое «нет», поэтому она поехала с ним, забирать своего братца. Отец переживал о близящемся воссоединении семьи, о реакции дочери на человека, чуть было не изнасиловавшего её в детстве. И никак не мог понять, почему же она так жаждет этой встречи.

Вместо Игоря им отдали безвольного вялого овоща, которому нужно было просто питаться таблетками. У него была заторможенная реакция, отсутствующе-бегающие глаза. Сам он выглядел просто ужасно: чудовищно худой, веснушки чередовались с гнойными прыщами, длинные, грязные, неухоженные волосы падали на лицо. Но Игорь всё равно узнал своих родственников. Сначала долго вглядывался в Катю, а потом его рот расплылся в подобие улыбки. Отца он узнал чуть позже.

— А чего это вы меня не навещали, а? — был первый его вопрос, произнесённый каким-то чужим, заторможенным и лишённым малейших эмоций голосом. И вопрос был вполне справедлив.

Игорь недолго прожил с ними. Скрипя сердцем, отец позволил Кате ухаживать за ним самой, без помощи медработников. Казалось, что он и вправду стал нормальным. Ну, по крайней мере, не вызывающим опасений. Днём это был его сын. Чуть заторможенный, но не проявляющий ни странностей, ни агрессии. Всегда вежлив, улыбчив. Даже через неделю своего проживания попросил отца дать ему работу. Это казалось добрым знаком. Но каждую ночь он будил всех самым настоящим звериным воем и истеричным плачем. Только Катя могла его успокоить. Ночные приступы надоели отцу, и он пошёл на встречу сыну, устроив его автомойщиком на одну из своих точек. Отцу казалось, что, наработавшись, он будет спать крепче. Но план не удался.

На мойке он всячески отлынивал от работы, затевал драки, хоть с ним, конечно, никто не связывался. Ругался, пил, и, наконец, украл из машины, которую мыл: прикуриватель, пачку сигарет, упаковку жвачки, освежитель воздуха и коврик с заднего сиденья. Зачем? Он сам не знал. Видимо, дать повод его уволить. А его психическое здоровье всё ухудшалось. С отцом он почти перестал разговаривать. Без причины начинал заходиться в безумном хохоте. Постоянно просил налить ему выпивки. Абсолютно не следил за внешним видом. Приставал с грязными намерениями к приходящей к ним убираться пожилой домработнице. Ходил по-большому в ванну.

Это ухудшение в поведении сына крайне беспокоило хозяина дома. Пусть, пока это была, в сущности, ерунда, но риск, что через какое-то время Игорь полностью потеряет над собой контроль, нельзя было исключать. Отец убедился в этом на горьком опыте, в тот страшный день, много лет назад.

Катя говорила, что Игорю просто нужно дать время адаптироваться, прийти в себя. Доказывала ему, что Игорь уже совсем другой человек. Просто он привык к суровым условиям лечебницы и порой ему кажется, что он до сих пор там. Катя уверяла, что лично следит за тем, чтобы он пил таблетки. Клялась, что Игорь действительно принимает все лекарства строго по расписанию. Отец верил ей. Действительно, видя отношение Игоря к Кате, как внимательно он её всегда слушал и беспрекословно подчинялся, какими щенячьими глазами смотрел на неё, трудно было представить, что он мог замышлять причинить новое зло своей родной сестре.

Но вот в один вечер, когда Игорь уже крепко спал (в последнее время его ночные кошмары прекратились), Катя присела рядом с отцом. Он улыбнулся ей и продолжил работать за компьютером.

— Папа, нам нужно серьёзно поговорить. Об Игоре. — Отец сразу же отвернулся от монитора и посмотрел на дочь, которая выглядела встревоженной.

— Что случилось?

— Мне кажется, что он всё-таки не до конца выздоровел. Сегодня он признался мне, что думал об убийстве человека. — Отчеканила Катя. Глаза отца округлились, он снял очки, закрыл глаза, прижав руку ко лбу.

— Я всегда боялся, что рано или поздно это произойдёт. Что именно он сказал?

— Он спросил, если он убьёт Тамару Павловну, нашу горничную, покроем ли мы его?

— Боже! Что теперь делать, куда звонить? О, господи, надо предупредить как-то Тамару! Что ты ему ответила?

— Разумеется, я сказала ему, что убивать никого нельзя, и если он совершит убийство, то обязательно попадёт в тюрьму, а там его лечебница будет казаться настоящим раем.

— А он что?

— Вроде испугался, но я не уверена. После такого заявления мне стало страшно.

— Завтра же отвезём его в наш диспансер. Почему таблетки не действуют? Помнишь — когда его забирали, — он был вылитый овощ!

— Я не знаю, папа. Слушай, помнишь Гусеву, мою одногруппницу? Так вот, у её отца есть большой реабилитационный центр, для людей в кризисном состоянии. Там не так сурово, как в его старой лечебнице, но в ней, правда, помогают, а не сжигают мозги таблетками.

— Ты хочешь направить его туда? А там достаточно безопасные условия?

— Уверена, ему там понравится, и он будет в полной безопасности. Только надо на этот раз его навещать, помогать ему выздороветь. У него болезнь, и болезнь эту надо лечить, папа.

— Вообще-то, я спрашивал про безопасность для других людей от него… Хорошо, если ты уверена, что это может ему помочь, давай съездим туда на выходных. Пускай посмотрят.

— Они уже готовы его принять, тебе только нужно подписать эту бумагу. Я уже оплатила ему первый год лечения. — Катя протянула бумаги, отец вернул очки на место и начал внимательно читать условия, но дочь отвлекла его.

— Кстати, вряд ли ты завтра сможешь его отвезти. Конец квартала, совет акционеров, не забыл?

— Это может подождать. Сын для меня важнее.

— Я понимаю, но тебе, правда, не стоит беспокоиться. Я сама могу прекрасно со всем этим справиться. К тому же, ему со мной будет спокойнее.

Это было правдой. Отец часто слышал, как дети о чём-то переговариваются, и, в основном, говорит Катя, порой повышая голос, что-то доказывает брату. А Игорь внимательно слушает, лишь иногда полушёпотом отвечая сестре. Их связь стала очень сильна, и родитель понимал это.

— Ох и шустрая ты у меня, Катюша! И добрая, и умная! Молодец! Вся в меня. Хорошо, вези. Даю добро. Сегодня понедельник, вот в выходные тогда и навестим. — Он поставил свои росписи в нужных местах документа, вручил его обратно Кате.

— Что это вы тут заговоры строите? Убить меня задумываете? Живым не сдамся! — на пороге появился сонный Игорь, оглядывая своих близких тупым, будто задурманенным взглядом и глупо ухмыляясь. Неожиданно его белоснежные трусы начали намокать, на паркет по его ноге стекала моча. Он посмотрел себе под ноги, помрачнел, нахмурился и пробормотал:

— Это всё из-за ваших таблеток дурацких!

— Игорь! Иди в ванную, немедленно! Папа, сиди, я всё сама уберу!

Катя продолжала ходить взад-вперёд по комнате, глядя на развалившегося на диване Игоря, с лица которого, как приклеенная, не сходила дурацкая усмешка.

— Что ты мельтешишь, Катька? Сядь, расслабься. Сама она свяжется! Будто я один из твоих дебилов на мойке. А я твой братец, прошу любить и жаловать. А вообще, ты знаешь, зачем я пришёл. Мне нужно ещё.

— Расслабиться, говоришь? Пожалуй, да, нужно расслабиться. Иди посмотри, что есть в холодильнике. Я тебе не горничная на стол накрывать.

Игорь вразвалочку направился к холодильнику, а Катя пошла к бару и налила себе третий бокал вина. Из кухни доносился голос братца:

— Чего мы ждём-то? Как всё классно прошло в тот раз! Только я не совсем удовлетворился, мне бы ещё одно такое дельце. Только не хочу опять косить под этого твоего. Я хочу быть самим собой. Разве это плохо? О, Кать! Я курочку доем?

— Жри. Ты понимаешь, что прошло ещё слишком мало времени? От меня только недавно отстали, и то неизвестно насовсем или нет. Если мы хотим жить, нам нужно быть очень осторожными.

Игорь поставил остатки курицы разогреваться в микроволновку, показался на том самом пороге, с которого не так давно Кате пришлось вытирать лужу его мочи. Он, уже не улыбаясь, смотрел на неё.

— Я вижу, — ты очень осторожна. Так осторожна, что осторожно носишь ЕЁ серьги!

В тот день, когда было решено везти Игоря в реабилитационный центр, Катя вместо этого приехала в один из тихих, удалённых спальных районов города. Привела брата в маленькую квартирку в одном из одинаковых, серых и непримечательных домов, оставила немного денег на первое время и, строго-настрого запретив покидать пределы этого района, уехала в клинику.

Карина Гусева была одной из её «подружек» по студенчеству, и, действительно, её отец владел тем самым центром, в который должен был попасть Игорь. Но Екатерина решила по-другому. Одногруппница сначала наотрез отказалась записывать в пациенты человека, который даже ни разу не перешагнёт порог клиники. Но, в конечном итоге, прониклась слезливой ложью Кати, что, на самом деле, её брат абсолютно нормальный человек, но её отец постоянно третирует, унижает и даже избивает сына. Наверное, потому что сын, а не дочь, остался с матерью. Катя уверила её, что очень боится, как бы отец не убил или не нашёл другой способ избавиться от брата. Например, через свои связи посадил его в тюрьму или в психушку, в самую настоящую, где из него сделали бы зомби. Доверчивая, наивная и откровенно глупая Карина лишь моргала накладными ресницами и, поверив в этот бред, согласилась принять в стационар пациента-призрака. Какой бы она дурёхой не была, но статус дочки хозяина центра помог ей занять руководящую должность.

Всё прошло как по маслу. Катя предупредила её, что, если приедет отец, тянуть время и немедленно позвонить ей.

Екатерина возвращалась домой в состоянии невероятного эмоционального подъёма. Её план удался без сучка без задоринки. Теперь у неё был собственный, привязанный на цепь монстр. Осталось лишь провернуть тот безумный, изощрённый план, который она задумала месяцы назад. И её брат становился лучшим инструментом для этого.

По приезду Игоря из лечебницы, Катя в первый же день стала снижать дозировку его таблеток. Вскоре, её брат полностью прекратил их приём. Начал приём других, которые давала ему Катя. Из-за них шло лишь обострение его болезней. Но в то же время, с ними он легче поддавался внушению и программированию его нездоровой психики на полное послушание своей сестре, путем формирования в его мозгу беспрекословного авторитета сестры — как единственной, кто его понимает и принимает таким, какой он есть. Кроме того, Катя убедила брата в том, что только она знала, как будет лучше для Игоря и как им сохранить его свободу и безопасность, не ограничивая его тёмные желания.

Сестра много говорила с ним, повторяла одни и те же фразы многократно, вколачивая их в его больное сознание. Поначалу, он отказывался признавать, что его тяга к насилию, смерти и извращениям так же сильна, как раньше (всё-таки, лечение в больнице принесло некий результат), и от того, что сестра снимала эти психологические ограничения, Игорь страдал. Это выражалось в страшных ночных кошмарах, где он был в роли жертвы. Со временем, его роль во снах поменялась на противоположную, и он уже не видел в них абсолютно ничего страшного, а даже наоборот, — находил их вполне приятными.

В то же время, Екатерина проговаривала и заставляла его выполнять действия, прописанные в придуманном ей сценарии. Ей нужно было, чтобы отец согласился перевести его в тот центр, а значит, Игорь должен был играть роль, проявлять странности, которых у него никогда не было. Например, клептоманию на мойке. Или приставания к их домработнице, которая, на самом деле, не вызывала ни малейшего интереса у Игоря. Объектами его вожделения, его мании, были молодые девочки от тринадцати лет и старше. Красивые, гордые и недоступные. Такие, какой была та девочка, которая отказала ему. Из-за чего он в тот же день набросился на сестру. Которая тоже была вполне в его вкусе. Тот случай с, якобы, энурезом из-за таблеток — тоже постановка. Игорь легко мог держать себя в руках и не делать ничего, что могло бы показаться странным.

Спектакль сработал. Игорь вышел из-под внимания отца, получил железное алиби на случай, если он попадёт во внимание органов, и обрёл полную свободу действий. Отец не выполнил своего намерения навестить сына в выходные. Да и вообще, старался не говорить о нём, удовлетворившись рассказом Кати, что там очень неплохо, и Игорь обязательно получит самый хороший уход и лучшую профессиональную помощь. Отца, похоже, полностью устраивала отдалённость сына-психопата от их спокойной и размеренной жизни. А раз уж там ещё были хорошие условия, то о чём вообще говорить? Пусть бы только оставался там подольше.

Екатерина уже начала обдумывать следующий этап, очень важный этап своего плана, который нужно было хорошо срежиссировать и идеально выполнить. А ещё, нужна была подходящая цель.

Цель нашлась в ЦУМе. Когда Катя уже направлялась к выходу, взгляд её голубых глаз заметил свою старую подружку. И Катю словно окатили ведром ледяной воды. Это — она.

Но монстр, пусть даже на короткой цепи, почувствовав возможность охоты, всегда воспользуется ей. Так случилось и с Игорем. Сестра не приходила к нему несколько дней. На неё навалилась куча дел и она пока не разработала новый стоящий сценарий. Раздался звонок её мобильного, в трубке она услышала рыдающий голос брата:

— Катя, Катюша, прости! Прости! Я виноват, я виноват! Приедь, пожалуйста, я умоляю тебя! — Отец находился рядом, Игорь говорил громко, поэтому Катя, ничего не отвечая, сбросила звонок.

С очень дурным предчувствием, но с полной уверенностью, что её ожидает, как минимум, неприятное зрелище, Екатерина постучала в дверь квартиры. Брат с порога упал ей в колени, рыдая и вереща. А на улице стоял тёплый сентябрьский день, светило солнце, играли, смеясь, дети во дворе. Катя надеялась, что Игоря никто не услышит, потому что все либо на учёбе, либо на работе. Да ладно, не так уж и громко он визжал. Ничего страшного. Она втащила его в квартиру. Тот лебезил, как нашкодивший пёс, и уже не плакал, а только всхлипывал, ползая в её ногах. Этот эффект от её психологического давления на брата не мог ни радовать. А вот то, что она увидела в комнате, радовать не могло совершенно.

На ковре лежал труп девушки. Кровь, натёкшая с неё, пропитала весь ковёр. Она лежала лицом вниз, джинсовая юбка была сбита, трусики порваны, зеркало, встроенное в шкаф, забрызгано кровавыми разводами, стекавшими вниз. Катя смотрела на труп, пытаясь найти в себе правильные эмоции, но не могла. Всё казалось нереальным, но она отметила, что в голове сразу загорелся нужный алгоритм действий, необходимый для сокрытия преступления. Кате казалось, что она наблюдает за всем со стороны. Она словно играла в интерактивный квест, где ей нужно просто выбрать самое эффективное его решение.

— Она кричала? — тихо и безэмоционально спросила Катя.

— Я держал её рот закрытым. Боже, я не думал, что это всё так страшно! Она была такой милой, я думал просто погулять с ней! Мы зашли, чтобы я скинул куртку, и тут всё, как в тумане… Что же теперь делать, Катюша, что делать? — девушка посмотрела на своего брата, на лице которого приметила высохшую чужую кровь, обратила внимание и на следы крови на руках. Но особенно поразило её это лицо. Игорь напоминал ей нашкодившего маленького мальчика, который понимает, что совершил плохой поступок и теперь боится наказания. Его слабость добавила Кате сил и уверенности.

— Отнеси её в ванную, расчлени и сложи по пакетам, вытри всю кровь, тряпку кинешь в один из пакетов. Ковёр сверни и поставь у двери. Я приеду вечером, и мы от этого всего избавимся. Всё, действуй и моли бога, чтобы никто ничего не видел и не слышал. Она хоть не из этого дома?

— Н-нет, — всхлипнул Игорь. — Она заблудилась. Вышла не на той остановке. Кать, я… не смогу её разрезать.

— Постарайся! Подрочи, может поможет. Теперь ты понимаешь, что без меня ты ничто? Теперь ты понимаешь, что ты, тварь, без моего разрешения даже выходить из дома не можешь! Ты понял меня? Если это как-то вскроется и всплывёт хоть малейшая ниточка, ведущая ко мне, я сама убью тебя, слышишь, убью! — с каждым предложением Катя всё ближе наклонялась к своему брату, сверля его взглядом и с удовлетворением наблюдая страх и покорность в его лице. Договорив, она тотчас выскочила из квартиры.

Колеся по городу на машине, она не могла удержать слёз, что непрекращающимся потоком вырывались из глаз. Она всерьёз обдумывала вариант избавиться от своего брата, над которым, ей только казалось, что она имела контроль. Никогда ей не удастся полностью его контролировать. Это её монстр. Это её бремя, которое она обязана нести. И хоть убил эту девушку Игорь, её кровь была на руках Кати.

— Зачем ты их напялила, а? — пальцем указывал на её уши Игорь.

Катя непроизвольно дотронулась до серёжек. Потом допила остатки вина одним большим глотком и улыбнулась брату.

— На память. Всё-таки, Оля была моей лучшей подругой. Как это у вас, маньяков, называется? Трофей?

— У нас, Катя, у нас с тобой это так называется. Так что, может у тебя ещё есть подружка? Я готов. Ох, Катька, как же я готов! Нас ждёт большое будущее!

— Возможно. Но от него до сих пор нет ответа. Я должна выяснить его реакцию, увидеть, чем он нам ответит, понимаешь? И после этого, будем уже думать. Мне нужно ехать, Игорь, правда.

— Да срать я хотел на его ответ! — завопил Игорь, и Катя лишь усилием воли заставила себя остаться неподвижной. — Почему я должен косить под какого-то ублюдка, только из-за того, что ты хочешь его трахнуть?! Поверь, мы можем быть гораздо, гораздо страшней твоего Циферника, или как его там?!

Катю начинал утомлять этот разговор. Она брызнула в рот освежителем дыхания, положила туда же две подушки мятной жвачки, присела на дорожку. Игорь всё ещё что-то кричал, доказывал. Но когда микроволновка издала звук, оповещающий, что его обед готов, тот сразу умолк и зашагал на кухню.

«Ох уж этот Игорь! Но, стоит отдать ему должное, — он упрямо выходит из-под контроля. Может, даже становиться потихоньку опасным для меня. Я обязана не пропустить этот момент. Больше нет особых причин кормить монстра. И от монстра нужно избавиться. А, как говорили в одном фильме, — настоящего монстра может убить только такой же монстр. Я бы на это посмотрела. Может, даже с удовольствием».

Катя прошла к брату на кухню. Тот с удовольствием ел курицу, вновь напомнив ей животное. Вопросительно поднял на неё глаза.

— Братец, у всех нас есть свои желания. У тебя девочек насиловать, убивать, а потом снова насиловать. Я это поняла и приняла. И даже способствую тебе в этом, на свой страх и риск. Так что заткнись и слушайся меня, если хочешь и дальше жить, и обрывать жизни других. А то, что я хочу выйти на контакт с Циферщиком, имитируя его стиль, это — моё желание. Моя мания, если угодно. Поэтому мы, в первую очередь, будем пытаться осуществить её. Циферщик продолжает безмолвствовать. Возможно, скоро мы оставим новую «циферку». И как рано это случится, зависит только от тебя, Игорёк. Поэтому, будь хорошим мальчиком и не нервируй меня, долбанный, сумасшедший кусок говна! Иди, закройся за мной, я на работу.

Катя уверенно направилась к входной двери, ни на секунду не сомневаясь, что её верный монстр отложит свою курицу и последует за ней. Накинув пальто и застёгивая сапожки, она не переставала следить за возвышающейся над ней фигурой брата. Он молчал, громко сопел и изо всех сил старался сохранить обиженный вид. Но уголки его рта подергивались, явно сдерживаясь, чтобы не растянуться в улыбке.

— Всё-таки, люблю я тебя, сестричка. Всегда любил и всегда буду любить.

— Я знаю, Игорь, — вздохнула Катя. — Так, я вернусь вечером, и тебя здесь уже быть не должно. Поешь, прими душ, посиди в интернете или посмотри телек, но, как начнёт темнеть — убирайся из моего дома. У меня свидание, и я не хочу, чтобы бойфренд увидел моего братца-психопата.

— Эй, я же часть семьи! — притворно возмутился Игорь. — Всё-таки, я твой старший брат, меня нужно знакомить со своими парнями. Кто он? Цифровик твой, наверное? — Игорь вновь раздался своим омерзительным смешком, задрав голову вверх.

— Меньше знаешь — целее будешь, — коротко ответила ему Катя и вышла за порог, напоследок бросив, — ты понял меня? Если ты после наступления темноты ещё будешь в моём доме, то тебе…

— Эй, зачем так грубо? Такие слова тебе не идут, сестрёнка! — ответил Игорь, закрывая за ней дверь.