Цифраторий

Глава 6. Сингулярность. Часть 2

Мы все еще летим к нотариусу? — на всякий случай уточнил Илон.

Да, — подтвердила Ма. — Хочешь изменить маршрут?

Илон покачал головой. Конечно, будь его воля, он бы рванул в цифраторий. К Мэй. Но она только заселилась в свой новый дом, ей требовалось время на адаптацию, и посетить ее разрешат не раньше, чем через три дня, когда специалисты убедятся, что с оттиском все в порядке.

А куда ему еще лететь? Домой? Туда, где кровью Мэй насквозь пропитана кровать? Туда, где на столике среди комьев земли лежит шерстяной комочек?..

Представив дохлого котенка — зеленого с серебристыми полосками, Илон понял, что разрыдается, если не перестанет думать о нем. Он держался долго, слишком долго, но это не могло длиться вечно. Нервы — вдребезги. Пьюры сказали, что успокоительное будет действовать, кажется, часов пять, а затем рекомендовали ему самостоятельно принять что-нибудь от стресса. Он попытался сосчитать, сколько прошло времени, но мысли плавали словно в густом тумане.

Мэй хотела назвать котенка Лао, — вспомнил Илон и прикрыл глаза, облизывая соленые губы.

Неожиданно со всех сторон его обступила тьма, и он увяз в ней, как болоте. Но вздремнуть ему не дали. Голос Ма выдернул его из черноты, возвращая в реальность, — в салон аэрокара. Такси снижалось перед невысоким по меркам Лост Арка зданием этажей в пятнадцать.

Вокруг не было ни души; дождь лил как из ведра. Здание, где его дожидался нотариус, выглядело мрачным, словно его сложили из сотни могильных плит. Между аэрокаром и входом было шагов двенадцать, но Илон все равно успел промокнуть до нитки. И в таком виде вошел в кабинет нотариуса.

Мистер Гибсон был тощим, плешивым и невысоким мужичком лет сорока пяти. Он носил щеголеватый темный костюм в стиле ретро, сверкающие черные туфли и ярко-красный галстук.

Нотариус подал полотенце, и когда Илон вытер волосы, лицо и руки, предложил сесть. Илон бухнулся на стул, предвидя нудную и утомительную беседу. Но оказался не прав.

— Не волнуйтесь, я вас надолго не задержу, — сообщил нотариус.

Голос у него был удивительно бесцветным — спокойным и ровным, словно говорила машина, а не человек.

— Понимаю, вам сейчас тяжело, — покивал он с сочувствием. — Но Мэй настаивала на том, чтобы вы получили это как можно скорее. Все свое имущество она завещала вам. Однако…

Толстые и короткие пальцы нотариуса осторожно вытащили из ящика стола конверт кофейно-молочного цвета.

— Она хотела, чтобы это я передал вам лично в руки в день ее смерти.

— Что в нем? — спросил Илон, положив конверт на ладонь.

— Понятия не имею, — пожал плечами нотариус.

Конверт был сложен из картона и весил не больше трех унций; на лицевой стороне темнели два слова «Моему Илону». Таких конвертов он не видел с тех пор, как покинул Гринлэнд.

Внутри оказалось письмо, написанное шариковой ручкой на самой настоящей бумаге, и маленький блестящий ключик с биркой, где был указан адрес банка. Илон торопливо сунул ключ в карман и жадно впился в мелкую вязь черных букв:

«Здравствуй, Илон. Если ты читаешь это письмо, значит, я уже в цифратории. Странно звучит. Никак не могу привыкнуть. Как будто я просто переехала в другой дом, а не отправилась на тот свет. Когда я представляю, какой будет та — другая я, то мне становится не по себе. Останусь ли я прежней? Что я буду чувствовать и буду ли чувствовать вообще? Столько вопросов — и ни одного ответа. Только не смейся, но мне по-настоящему страшно. Ты всегда говорил, что я смелая и сильная, на самом деле я та еще трусиха. Но больше всего я боюсь, что с моей оцифровкой что-нибудь произойдет, и я тебя забуду.

Извини за почерк. Волнуюсь. Да и пальцы совсем отвыкли держать ручку. Это уже шестой лист. Надеюсь, что последний, и надеюсь, ты разберешь, что я тут написала.

Помнишь, когда мы только познакомились, я попросила тебя никогда не спрашивать о моем прошлом. Поверь, для этого были очень веские причины. Нет-нет, не подумай, что все это время я тебя обманывала. Я действительно жила в Гринлэнде и, как и ты, сбежала от кавенов. Но есть и еще кое-что, о чем ты должен знать и о чем я сама не люблю вспоминать. Я не хочу говорить об этом в письме. Ты все поймешь, когда увидишь то, что находится в ячейке. С ее содержимым ты можешь делать то, что сочтешь нужным. Хочу тебя предупредить, что пакет, который в ней находится, лучше вскрыть подальше от посторонних глаз.

Ох, я потратила столько слов, но так ничего не сказала о нас, о том, как сильно я тебя люблю. Ты самый замечательный человек на свете из тех, что я когда-либо знала. И я до сих пор благодарна судьбе, что она решила меня свести с тобой. Просто хочу, чтобы ты знал, что время, проведенное с тобой, было лучшим в моей жизни. Каждый день, каждый миг ты делал меня счастливой.

Надеюсь, ты не забудешь навестить меня в цифратории, когда мне разрешат принимать гостей, и у нас еще будет время все обсудить. Ну ладно-ладно, не дуйся. Конечно, я знаю, что ты придешь. Ты обязательно придешь.

До скорой встречи. Целую. Обнимаю.

Твоя Мэй.

PS. И не потеряй ключ, я знаю, какой ты бываешь растяпа — :)

Мир с каждой минутой погружался в сумрачное ничто. Словно чьи-то исполинские руки взяли и небо, и землю, и дома, и аэрокары и скатали из них огромный бесформенный серый ком.

Не спать, только не спать…

Он устал, смертельно устал и дивился тому, что все еще держится на ногах. Перед глазами танцевали черные мурашки, живот сводило, во рту стоял привкус горечи — не то от кофе, не то от голода.

Казалось, чем ближе становится банк, тем сильнее накаляется ключ. Илон не расставался с ним ни на секунду. Крепко держал в кулаке, сунув руку в карман, а ее не вынимал до тех пор, пока не пришлось вскрывать ячейку. По совету Мэй, он не стал проверять содержание таинственного пакета в банке, а снял недорогой номер в ближайшем отеле, чтобы спокойно и в одиночестве узнать то, что она от него так долго скрывала.

И вот пакет, похожий на упаковку для спагетти, серый и плотный, совсем невзрачный на вид, лежал перед ним на узкой кровати отеля, на бордовом покрывале с золотистыми ромбиками. За окном продолжал шелестеть дождь; за дверью и стенами было тихо; корешок спал.

Илон аккуратно надорвал край пакета и осторожно выгреб ладонью содержимое. На первый взгляд в пакете не было ничего занимательного: пять карточек с игровой валютой — триста тысяч лайков, если правильно обналичить; пачка зеленых и хрустящих купюр Гринлэнда — совсем новенькие, словно только что напечатанные; два белых, квадратных и безликих пакета размером с плитку шоколада, в которых что-то перекатывалось, и несколько фотографий, перевязанных крест-на-крест розовой ленточкой. Нового письма от Мэй среди этих вещей не оказалось, и Илон подумал, что именно эти вещи должны были пролить свет на ее прошлое.

Он распустил ленточку и начал медленно перебирать старые фотографии. На первой посреди зеленеющего леса возвышался деревянный, но основательный дом, с широкими воротами — возможно, место, где когда-то жила Мэй. На второй стояла стройная женщина, с большими и немного грустными глазами, волосы были собраны в строгий пучок, а на груди, на темном платье сидела брошь в виде божьей коровки. Мать Мэй? Скорее всего. Илон перевернул фото, но обратная сторона, чуть пожелтевшая, оказалось пустой. На третьем снимке высокий голубой забор подпирала сама Мэй — совсем молоденькая, толстенькая и розовощекая. Платье на ней было двухцветное, голубое и белое, с широкими рукавами. Она обеими руками держала плетеную корзинку, наполненную рыжиками и лисичками. Сколько здесь ей? Тринадцать — не больше. А дальше…

Последнее фото обожгло пальцы, и Илон отпрянул от него, словно от яда, бросив на кровать. Потому что на нем повзрослевшая Мэй, затянутая в серо-зеленый камуфляж, с автоматом наперевес, стояла на фоне военного грузовика, а ее с трогательной осторожностью за талию обнимал… Скар. Оба они улыбались и немного щурились от солнца, у обоих на плече лежал кроваво-красный кленовый лист — символ террористического крыла армии Гринлэнда.

На время сон как рукой сняло. Илон протер глаза, взял кончиками пальцев снимок, в который не верил до сих пор, и поднес его к лицу. Сомнений не осталось — на нем была Мэй, а рядом с ней находился ее будущий убийца.

Это ты хотела мне показать? — подумал Илон. — Именно поэтому сбежала из Гринлэнда? Именно поэтому Скар тебя убил? Но почему решила скрыть? Боялась испугать?..

Он уже спокойно отложил снимок, понимая, что причина оставить родину у Мэй была куда существеннее, чем у него самого. Он всего лишь хотел увидеть мир, покорить его, гордо взойдя на его вершину, а Мэй не желала убивать невинных людей, выполняя бесчеловечные приказы Скара.

Илон быстро остыл от удивления и пожал плечами, словно Мэй сейчас сидела напротив него и заглядывала ему в глаза, пытаясь понять, что он теперь думает о ней, когда она открыла ему свою самую сокровенную тайну.

Мысли начали сворачивать к накатанной дороге.

— Я все еще люблю тебя. И буду любить всегда, — прошептал Илон в пустоту. — И, поверь, Скар заплатит за то, что совершил. Ты будешь отомщена, а ваш общий снимок я брошу ему на грудь перед тем, как он сдохнет, — размышлял Илон, пытаясь разорвать один из двух пакетиков, набитых не то конфетами, не то таблетками.

Пакетик оказался крепким и тщательно запаянным, будто держал в своем чреве смертельно опасный вирус. Илон так и не сумел разорвать его руками, и поэтому впился в него зубами, надкусил, дернул, чтобы наконец-то увидеть начинку.

Внутри находились инжекторы. Илон не рассчитал силу, и от рывка они рассыплись по кровати, словно разноцветные карамельки. Четыре, пять… Пять пластиковых ампул по толщине и длине чуть меньше указательного пальца каждая: «Уроки игры на гитаре. Начальный курс», «Домашние питомцы. Кошки», «100 лучших блюд мира. Готовим просто», «Как похудеть за 30 дней» и «Основы эротического массажа». Очень старые, неразлагающиеся, с длинными иглами — такие уже давно не выпускают. Он внимательно изучил инжекторы, прикинув, что Мэй, очевидно, так и не приняла ни один из них.

Илон помедлил прежде, чем открыть второй пакет, — по ощущениям в нем тоже перекатывались инжекторы. Наверное, такие же древние, как динозавры, и такие же непримечательные, как их собратья их первого пакета, подумал он. Однако какое-то тонкое предчувствие все это время подтачивало подозрение, что наследство Мэй, извлеченное из банковской ячейки, рассказало далеко не все.

Илон надкусил пакетик и потянул, растягивая тугой и неподатливый материал. Когда ему наконец-то удалось выпотрошить пакет, высыпав содержимое на кровать, он понял, что предчувствие его не подвело. И некоторое время сидел молча, в замешательстве, опасаясь касаться того, что до последней минуты скрывал от глаз второй пакет.

Как он и предполагал, там снова оказались инжекторы. Но, в отличие от прежних, они были совсем иного рода. Лишь за одно владение ими можно было запросто лишиться законного места в цифратории, а уж за употребление…

Боевые стимуляторы — загнанные в тесную клетку свирепые псы войны. Настоящий концентрат силы, разрушения и хаоса. Серебристо-серые ампулы с черными значками кулаков, ножей и стволов — бесценные инжекторы, которые не купишь ни в одном магазине, не достанешь ни у одного дилера, как и дизэмпатик. Можно лишь получить. Например, от Совета.

Боевые стимуляторы — попробуй их на вкус, и станешь сильнее Гергулеса и ловчее Леголаса. Сними колпачок с иглы, воткни ее в затылок, слегка надави — и тебя никто не сможет остановить, даже лучшие бойцы из Колизея. Ты выйдешь безусловным победителем из любой драки и перестрелки. Всего лишь нужно впустить в себя силу инжекторов.

Боевые стимуляторы — табу для простых смертных. Одно из самых серьезных преступлений, какое только можно совершить. Если пьюры пронюхают, что ты их принимал — скажи «бай-бай» цифраторию. Навсегда. Твоя бесценная цифровая душа, твои дорогие воспоминания, твоя суть будут стерты. И ты сдохнешь, как самое обычное мясо, без возможности существовать после смерти.

Мэй, да кто ты на самом деле? — подумал Илон, пытаясь соотнести ее близкое знакомство со Скаром и наличие в банковской ячейке боевых стимуляторов.

Он тщательно вытер потные ладони о покрывало и повертел головой, осматривая комнату. Дверь заперта, на окнах плотные занавески — никто ничего не увидит. Прислушался: в коридоре царила мертвая тишина, на улице продолжал монотонно капать дождь.

Кончики пальцев, словно пинцет, подняли инжектор с клеймом кулака и поднесли на уровень глаз. Боевой стимулятор выглядел в точности как на пикчах из дарк нейроса. Серебристо-серая ампула из пластика с иглой на конце под колпачком.

Илон вздохнул. В голове загалдели разные мысли. От недосыпа и стресса они никак не могли угомониться, словно потревоженная хищником стая птиц.

Ему нужно было попасть в Гринлэнд, найти и прикончить Скара, чтобы отомстить за Мэй. И, чего греха таить, без боевых стимуляторов подобная смертоубийственная затея была обречена на провал. Скар — калач тертый, попробуй к нему подберись, стреляет даже из палки, а кулаками крошит бетон.

Пальцы опустили инжектор на кровать, собрали все боевые стимуляторы в кучку, сложились лодочкой и накрыли их осторожно. Глаза слипались, ни разу в жизни он так не уставал. Но спать было нельзя, пока под его влажной ладонью нагревалась горсть нетронутых боевых стимуляторов — реальный шанс добраться до глотки Скара и разорвать ее от уха до уха.

И вдруг Илон увидел себя со стороны, словно душа ненадолго оставила бренное тело и теперь кружила посреди морока тесной комнаты. Он, сутулый и усталый, сидел на кровати с задумчивым выражением на бледном лице; тусклые взгляд остановился на пальцах, сложенных лодочкой.

Ему стало мерзко, будто все его тело покрылось едкой слизью. Потому что он понял, что размышляет, взвешивает, сопоставляя «за» и «против». Гнев постепенно остывал, голос разума тщательно выметал горячие эмоции, замещая их своими холодными и убедительными доводами. А сколько времени боевые стимуляторы пролежали в своем стальном гробике банковской ячейки? А не испортились ли они за этот срок? А не спалишь ли ты ими себе мозги, ведь никогда прежде не пробовал инжекторы? А не станешь ли ты инфоманом, когда забьешь свою девственную голову потоком инфы?..

Илон тихо проскулил, резко схватил инжектор, решительно сбил колпачок с иглы и жутко улыбнулся, словно только что отомстил и сейчас чувствовал вкус теплой вражеской крови на губах. Перед тем, как закинуться запрещенной инфой, он представил растерзанную Мэй, чтобы окончательно обойти коварные капканы рассудка, и наконец спустил псов войны с цепей, сунув иглу под кожу.

Одно движение. Одно нажатие….

Мир звонко лопнул. Разошелся по швам, словно туго натянутая кожа на древнем барабане. И одновременно разогрелся, вспыхнул ярче солнца, будто Вселенная в момент своего рождения.

Время с пространством скрутились в разноцветный клубок, и Илон провалился в неизвестность. Это было похоже на прыжок в пропасть, в бескрайнюю бездну. Он падал и падал, оставляя реальность где-то там, далеко позади. Вначале ему сделалось страшно, и он подумал, что умирает. Но затем…

Точно сам Арес спустился с Олимпа и снизошел до беспомощного смертного, посвящая его в свои самые сокровенные тайны. Наполнил его руки зловещей силой, а ноги — твердостью, вдохнул в его разум великие знания, накопленные за тысячелетия кровавых войн, бесславных поражений и радостных побед.