Цифровой журнал «Компьютерра» № 135

Голубятня: О блогерстве Сергей Голубицкий

Опубликовано 20 августа 2012 года

Культур-повидло сегодня отдаю теме, которую давно и напряженно пытаюсь осмыслить: блогерам и феномену сетевого блогерства.

Не хочется создавать искусственного саспенса, поэтому сразу сделаю важную оговорку. Если бы меня спросили несколько лет назад о моем отношении к блогерству, я бы однозначно поморщился: «Нэнавыжу!». Сегодня мой ответ столь же категоричен, сколь и развернут на 180 градусов: я полагаю блогерство одной из лучших форм творческого самовыражения, доступных современному интеллектуалу или по меньшей мере человеку, тяготящемуся животным бытием. Попробую обосновать свое мнение, причем постараюсь воссоздать его становление именно в динамике эволюции от odi к amo.

Я никогда не участвовал в социальных сетях — ни в контактах, ни в одноклассниках, ни в фейсбуке, ни в ЖЖ, ни в гугле плюс, ни где бы то еще — в роли блогера. Один только раз я открыл аккаунт в одноклассниках, уступив профессиональному любопытству: хотелось разобраться, с чем это едят. Продукт показался мне несъедобным и я аккаунт закрыл уже через три дня. В контактах у меня, кажется, тоже есть аккаунт, открытый братом из чисто утилитарных моих же потребностей — наблюдать, что там в этой сети мой братик пишет. Я также состою в Национальной деловой сети и называюсь в ней то ли блогером, то ли партнером. Что не меняет сути, поскольку я делаю в НДС точно то же самое, что и везде: пишу статьи!

Теперь внимание — самое интересное: то, что я пишу в различных журналах, как называется? Это статьи? Блоги? И вытекающий вопрос: кто я — журналист или блогер?!

Мне раньше всегда почему-то казалось, что я журналист, и скрепя сердце я признавал это неприятное для себя допущение. Почему «скрепя сердце»? Потому что не знаю более одиозной и безнравственной профессии, чем журналистика в классическом определении этого слова!

У моей неприязни очень давние корни — еще со времен обучения на филологическом факультете МГУ. Вы сами прекрасно знаете, что у студентов всегда складываются устойчивые круги общения, которые выходят за рамки своего факультета. Мы, филологи, тесно общались с историками, юристами, экономистами, студентами мехмата (несмотря на то, что они учились в другом здании), психологами, «исаашниками» (ИСАА — институт стран Азии и Африки при МГУ), но только не с журналистами! Поразительно, но факт.

Не знаю, может, сегодня всё уже по-другому и никакого непреодолимого водораздела между филологами и журналистами в МГУ не осталось, но в мои годы (80ые прошлого века) дела обстояли именно так. Журнализм был для нас, филологов, абсолютным табу по двум важным причинам: во-первых, журналисты тех лет были конченными проститутками большевизма и писание в газеты и журналы являлось безоговорочным синонимом орально-анальной перверсии; во-вторых, журналисты были чудовищно невежественны и потрясали своей учебной программой: не было ни одного предмета, который бы изучался на журфаке не по верхам! Всё — с наскока, всё — примитивно, поверхностно, убого. В результате на выходе получался специалист не понятно чего: ни полноценного знания языков, ни глубокого багажа истории, философии, эстетики, литературы, поэзии, ни единой гуманитарной дисциплины. О технических науках вообще речи, как вы понимаете, не шло — уже по самому гуманитарному определению профессии.

В результате мы получали необразованного молодого специалиста, подкованного в диамате, истмате, советском обществоведении и тесных контактах с самыми разнообразными органами.

Окончив аспирантуру и защитив диссертацию, я проработал по специальности — в Академии наук — всего пару лет, после чего благополучно погрузился в веселое предпринимательство лихих девяностых!

Когда в 1996 году я опубликовал свою первую статью в «Компьютерре», то ощущал себя исключительно антрепренером и биржевым трейдером, но никак не журналистом! Боже упаси. Ощущение это не покидало меня еще добрый пяток лет, после чего, как-то плавно и непринужденно стал ощущать себя журналистом по формальным признакам: писание «статей» в печатные журналы и газеты за деньги как называется? Журналистикой, как же иначе!

Примерно в те же годы во все тяжкие занялась цвести махровая графомания в форме сетевого блогерства. С годами она обрела характер эпидемии и сегодня являет собой чуть ли не фирменный знак отечественного сектора интернета. Такого чудовищного числа блогеров вы не найдете нигде в мире! Не случайно Живой Журнал, начинавшийся как американский, а затем международный проект, был целиком выкуплен русскоязычной тусовкой: наши блогеры закидали остальной мир шапками.

Остальной мир переместился в Фейсбук и Твиттер, которые позволяли непринужденно общаться простым людям между собой без претензий. Живой Журнал, главный рассадник русскоязычного блогерства, изначально не ставил задачи общения. Пафос ЖЖ — это самовыражение. Блогер — это человек, выражающий себя через текст. Участник социальной сети — это человек, общающийся через фотографии, краткие ни к чему не обязывающие реплики, преимущественно на бытовые темы, и выражающий эмоции (лайки, флирт, неуемное зафренживание и проч.).

Итак, я наблюдал за развитием блогосферы и продолжал по инерции считать себя журналистом, хотя это меня и страшно коробило. Единственное отличие между собой и блогерами я усматривал в профессионализме, то есть в работе за деньги. Здесь сказывалась давняя издательская традиция, которая однозначно отождествляла графоманию с готовностью писать не за деньги. В этом отношении, конечно же, все блогеры — графоманы, даже если им и удалось со временем монетизировать свой контент. Важен ведь не результат, а первичный импульс, который у любого блогера бескорыстен и выражает некую (больную или нет — другой вопрос) внутреннюю потребность высказываться вовне.

Я помянул только что монетизацию контента. В самом деле, наиболее успешные блогеры изыскали способы получать за свои посты деньги, которым могло бы позавидовать даже большинство журналистов. Монетизация хоть и не меняет сути явления, однако же вносит коррективы в терминологию: в том смысле, что отличие журналистики от блогерства больше невозможно сводить к какой бы то ни было «профессиональности», то есть написанию текстов за деньги.

В конце концов я окончательно запутался. Чем больше я писал, тем сильнее становилась внутренняя уверенность, что я, слава богу, все-таки не являюсь журналистом. Чем больше блогеров вокруг выходили на коммерческую тропу, тем нелепее выглядело разделение журналистов и блогеров по денежному критерию.

Остается последнее — содержание. Именно беспристрастный анализ собственных текстов заставил меня безоговорочно признать свое творчество именно блогерством, а не журналистикой (повторюсь: слава тебе господи!). То, что я пишу, не может считаться журналистикой по главной причине: мои тексты напрочь лишены иллюзии объективности! Голубятни в «Компьютерре», корпоративная эссеистика в «Бизнес журнале», ежедневная колонка в Национальной деловой сети — это фейерверки субъективности, упивающейся собственной субъективностью и преисполненной от того ликованием!

Любая журналистика априорно строится на самообмане объективности и лицемерном навязывании этой иллюзии читателям. Журналист, продажный уже по самому определению оплаченного текста (Ильич называл эту продажность «партийностью» и даже мысли не допускал о возможности существования внепартийной, то есть беспристрастной, журналистики), мало того, что не признается себе в мотивированной и строго детерминированной природе собственных выводов, сделанных в статье, так еще и с пеной у рта пытается убедить читателей в своей «объективности». Какая мерзость, это ваша заливная рыба!

Блогер, опять же по определению, априорно исходит из субъективного импульса и эта позиция единственно честная и открытая, какая только может проявиться в тексте, помещенном в общественное поле. Блогер может быть графоманом (помимо готовности писать за просто так из «внутренней потребности» есть и второй критерий: полное отсутствие литературного вкуса, подобно отсутствию слуха в музыке), даже в подавляющей массе своей графоманом и является, но при этом блогер несоизмеримо честнее журналиста (много приятнее мне писать «журналюги») в своей субъективности.

Осталось объяснить, почему блогерство мне представляется наилучшей формой творческого самовыражения. Здесь не будет никаких откровений и мистики. Просто делиться мыслями в тексте, опубликованном в онлайн дневнике, несоизмеримо чище и благороднее, чем писать анонимки и доносы, играть в домино у подъезда, жрать водку с горла у винного магазина, тупо валяться под разобранным на детали говномобилем и пожирать глазами проклятый голубой унитаз. В сравнении с миллионом мейнстримных форм обывательского времяпрепровождения блогерство даже в клиническом варианте конченой графомании полезней и для души, и для окрущающего мира. Аминь!

Софтверный аппендикс сегодняшней «Голубятни» называется Lyn и являет собой самый легкий, самый быстрый и самый элегантный вьюер и органайзер фотографий для платформы Mac OS X:

Основные достоинства Lyn по сравнению с тяжеловестными монстрами iPhoto, Aperture, Lightroom и Media Pro:

- то, что называется lightning fast без всяких скидок и компромиссов,

- идеальное портирование изображений прямо из каталога во все социальные сети, Пикасу, почтовик и Дропбокс нажатием одной кнопки на панели меню,

- отсутствие собственной индексной базы данных, дублирующей основное место хранения фотографий,

- очень удобный и исчерпывающе информативный инспектор, выдающий все данные по любой фотографии,

- лаконичный и удобный интерфейс для базовых операций (вращение, обрезка, изменение размера и проч.) над фотографиями.

После многолетних поисков и тестирования наверное всех существующих под Мак вьюеров и органайзеров (Phoenix Slides, JustLooking, Sequential, JView, JetPhoto Studio, FFView, CocoaSlideShow, Xee, ACDSee), перечисленных достоинств мне оказалось достаточно, чтобы назначить Lyn штатным органайзером и вьюером фотографий в моем надкусановом хозяйстве.

К оглавлению

Голубятня: Кококо с Жимини Сергей Голубицкий

Опубликовано 23 августа 2012 года

Давно мы не культур-повидлианствовали на кинематографические темы! Не порядок. Будем исправлять, тем более, что у меня прямо руки чешутся поделиться радостью от просмотра «Кококо» Дуни Смирновой.

Полагаю, читатели этот знаковый фильм уже посмотрели, а если нет, то непременно поглядите сегодня же! Поводов к тому множество: восхитительная, находящаяся за гранью искусства игра Анны Михалковой и Яны Трояновой, блестящий сценарий, блестящая динамика, блестящий сюжет, живая сценография и — главное! — тональность! Тональность в картине взята до того правильная, что ради нее одной можно простить любые огрехи (тем более такие мелкие, как странная звуковая дорожка :)

Что же это за тональность такая в «Кококо»? Было бы кощунственным обманом читателей, если бы я сказал, что Дуня Смирнова в визуальных художественных образах воспроизвела суровую реальность Отечества 2012 года. В «Кококо» такого рядом нет. Формально перед нами водевиль на тему приезда в Питер провинциальной хабалки (так героиню Яны Трояновой многократно обзывают в самом фильме), случайного знакомства и породнения судьбой с рафинированной представительницей, прости господи, характерного недоразумения всех отечественных эпох — т.н. «творческой интеллигенции», героиней Ани Михалковой.

Продолжая формальную канву фильма, можно сказать что хабалка из провинции постоянно жрет, пьет, гуляет, трахается направо и налево, громко вякает запредельно тупые сентенции, хамит, устраивается на работу, одним словом — живет (в том смысле, в котором живет 90 процентов населения любой страны мира). В противоположность хабалке представительница «мозга нации» (по отношению к Ане Михалковой у меня язык не поворачивается употребить здесь мой любимый перифраз ненависти Ильича) редко но всегда метко вещает мудрые тонкие вещи, трудится в музее, где в банках третий век уже как пылятся уроды, чуть-чуть пригубляет, чуть-чуть слушает красивую музыку и любуется красивыми картинами Тышлера, трогательно занимается любовью (правда, не брея ноги), но — главное! — борется с социальной несправедливостью посредством подписания открытых писем и даже митингов в защиту чести и совести русского народа — Михаила Борисовича Ходорковского!

Все эти головокружительные кружева выписываются на экране с такой головокружительной искрометностью, что не смотреть «Кококо» никто не имеет просто морального права.

А теперь — самая сермяга. Фабула выше — это, как я уже оговорился, не более, чем формальная канва, которая отражает — нет, не суроde. реальность Отечества 2012 года, а представление об этом Отечестве тех самых «мозгов нации», которые столь талантливо транслирует Дуня Смирнова. И получается, что «провинциальная хабалка» — не хабалка per se, а то, как видят родной народ «мозги нации»! Ну а «тонкая, наивная, чистая, благородная, скучненькая, некрасивенькая, жалостливая» питерская рафинэ — отнюдь не художественное отражение «мозгов нации» per se, а то, как «мозги нации» сами себя видят!

Это двойное зеркало умопомрачительно и феерично. Видеть одновременно две искаженных реальности, воспроизведенных сознанием, которое — в силу природной тонкости ума (я про Дуню Смирнову) — вроде как бы понимает фальшивость и лживость этого своего воспроизведения, однако ничего с собой не может поделать, потому как знает: выразись оно (сознание) иначе, его уже не поймет сама рафинированная аудитория: видеть все это — прям праздник какой-то эвфуистический для эпохи постпостмодернизма!

В финале картины Дуня Смирнова таки поставила жирную точку в своем резюме режиссера, тонко чувствующего реальность на уровне интуиции: за несколько секунд она вывела своих героинь на уровень гражданской войны, а затем молниеносно вернула их в состояние подвешенного odi et amo, именно что интуитивно почувствовав фальшивость такого противопоставления!

О, это гениально! Нет же на самом деле никакого противостояния «мозгов нации», которые — плоть от плоти своего народа, и «провинциальных хабалов», простолюдинов неумственного труда, которые жрут и пьют вместо того, чтобы ныть на власти и митинговать за бандитов. Противостояние это — лишь в головах либерально-невменяемых зарунетченых до смерти существ, которые давно уже не в состоянии отличить утку от поросенка. В живой жизни вместо противостояния есть ласковый симбиоз вечных ценностей: одни граждане любят деньги, но предпочитают не напрягаться, а, довольствуясь малым, сибаритствовать над книжкой. Другие граждане любят деньги, но предпочитают забить на книжки и прямым текстом выражать самое сокровенное: «Слышь, ты эта, того, пойдем быстренько в кусты — полюбим друг друга!».

И — о, чудо! — оба подхода работают! И никто никого не притесняет, не вынуждает жить иначе, не навязывает собственное видение (разве что «мозги нации» чутка могут понудить, побрюзжать на «хабалов», симулируя давно усопший комплекс базаровщины, однако все больше делается это не в живой жизни, а на страницах своих уютных тихих жэжэшечек (очень не люблю это слово и метафору, но в данном случае она лучше всего описывает ситуацию).

Короче говоря, мы живем в замечательной стране, в которой каждый поступает так, как его приучила мама-папа-школа-улица, и слава тебе господи! Не так давно «мозги нации» и чирикнуть не могли в сторону «провинциального хабала», который был хозяин вся страна. С другой стороны и «провинциальные хабалы» давным-давно изжили в себе комплекс неполноценности, который испытывали перед «мозгами нации», от чего и лупцевали последних нещадно :)

Мир всех со всеми — вот наша жизнь. А кино просто божественное! Смотреть всем однозначно.

В тематическом подвале голубятни размещаю анонс видеообзора двух новых электронных книжек от отечественного брэнда GMini — моделей Magicbook V6HD и Magicbook M6FHD. Оба ибукса используют экраны E-Ink Pearl HD с разрешением 1024х768 и 16 градациями серого, есть, однако, и изюминка, которая в моих глазах легко потянет на сенсацию: экран в M6FHD новейшей технологии Flexible, то есть гнущийся и ударопрочный!

Для меня ударопрочность — едва ли не самая вожделенная фича, о которой мечтаю с тех пор, как треснул экран на моем Pocketbook 360. Думаю, знающие читатели меня поймут и разделят радость от появления на рынке одной из первых ласточек технологии, которая без малейшего сомнения в скором будущем полностью вытеснит стеклянное недоразумение!

К оглавлению