Цифровой журнал «Компьютерра» № 14

Голубятня: Агора №21 Сергей Голубицкий

Сегодня у нас дебют — первая Агора от Левона Тер-Григоряна, которого пришлось раскручивать на мероприятие полгода. Он бы, похоже, и дальше отнекивался да отмахивался, если бы не наша очная встреча на прошлой неделе. Поначалу Левон ко мне присматривался ...ээээ... не подозрительно, а как бы с опаской. Словно хотел удостовериться, что у Старого Голубятника нет упыриных клыков или каких других атрибутов, приписываемых молвой матерой журналюге. Не обнаружив подвоха, Левон сразу расслабился. И лишь сегодня я оценил — до какой степени: расслабился аж до самой до Агоры!

Короче, встречайте, любите и жалуйте. Хотя, Левон — человек сильно авторитетный, завсегдатаям клуба любителей культур-повидла давно знакомый, так что уверен — помидорами не закидают.

Левон Тер-Григорян

У попа была собака

Сергей Михайлович любит говорить о себе как о человеке монолога. Тут, на мой взгляд, некоторое лукавство. Все новые идеи всегда возникают из диалога. С живым собеседником, книгой или самим собой, это не принципиально. Другое дело, что идея первоначально является сырой, плохо структурированной массой. Одни люди, к которым относится Сергей Михайлович, могут сами очистить и формализовать такую идею. Другим для этого нужен собеседник. Качество высказанного такими людьми, к которым отношусь я, напрямую зависит от качества собеседника. С умным оппонентом их высказывания будут ясны и понятны, с глупым — туманны и неясны. Как в пинг-понге — мячик туда, мячик сюда.

Поэтому я долго отказывался, когда Сергей Михайлович предложил мне написать агору. Писать длинный текст без перепасовки к оппонентам мне трудно. Однако я честно пытался: строил планы, заготавливал тезисы. Только, вот беда, тезисы хотелось проверить. Ну и бросал их на форум, при первом удобном случае.

Какие-то тезисы, за полной туманностью просто не были восприняты, другие спровоцировали обсуждение, и, стало быть, отработали своё. Тупик. Я уж совсем было махнул рукой, как тут одна тема на другом форуме натолкнула меня на воспоминание времен моей юности. Это будет короткий рассказ к одной из моих любимых тем: этика и сентиментальность.

В молодости я несколько месяцев работал техником операционного блока в крупной больнице. В то время когда я там работал мой блок находился на реконструкции, так что в операциях на людях я так и не поучаствовал, хотя и наблюдал за ними в других операционных блоках.

Врачи-хирурги приводили меня (да и сейчас приводят) в восторг. Самоотверженная работа настоящих подвижников. Очень тяжелая физически и психологически. В то время, когда не было плановых операций, хирурги оттачивали мастерство на животных в экспериментальной операционной. Один раз я участвовал в этом процессе. Мне хватило на всю жизнь. Именно об этом я и хочу рассказать.

Экспериментальная операционная разительно отличалась от операционных для людей. Обшарпанные стены тесного, плохо вентилируемого помещения сильно контрастировали с футуристическим дизайном и немыслимой чистотой рабочих операционных. Техника была слеплена на живую нитку из давно списанных приборов. Старый, видавший виды

инструмент.

Осмотревшись, отобрав и проверив требуемые приборы и инструменты для задуманной операции, мы всем гуртом (хирурги, техники и зрители), отправились в виварий. 


Для операции нужна была собака. 


В виварии нам подобрали здоровенного чёрного пса, дворнягу. То ли пёс уже раньше имел опыт подобных процедур, то ли просто оказался сообразительным, но даваться он нам не собирался. Его ярость и хитрость достигли космических масштабов. Даже двоим опытным людям не удавалось набросить на него петлю и обездвижить. Пёс сражался истово и самозабвенно.

Принесли трубку с пневматическим шприцем. Первая инъекция не оказала никакого влияния. Пару следующих раз пес ухитрялся уворачиваться. Наконец, ещё два попадания и пёс «потерялся». Он по-прежнему стоял на ногах, слегка покачиваясь и тихонько рыча, но уже был не в состоянии не только сопротивляться, но и воспринимать окружающее. Пса повалили на тележку, и повезли длинными подвальными коридорами в операционную.

Когда пса стали готовить к операции, у него остановилось сердце. В суете борьбы псу ввели слишком большую дозу нембутала. Реанимационные мероприятия, включая прямой массаж сердца, успеха не возымели. Пёс умер.

Выйдя из операционной, все закурили. Старший хирург, человек которого я до и после чрезвычайно уважал, произнес бодрым тоном: «Жалко пса, как за свою жизнь боролся» Я еле удержался от того, чтобы врезать ему изо всех сил.

Я к чему все это веду. После этого случая всякого рода памятники животным жертвам экспериментов вызывают у меня тошноту.

Нет, я не то чтобы против экспериментов на животных, понятно, что эти эксперименты спасали и спасают огромное количество жизней. Вполне верю, что они нужны. Я о другом. Если ты взял силой жизнь сопротивляющегося животного, или, тоже самое, с животным тебе доверяющим, признайся честно: я должен был это сделать, этот грех на моей совести. Но ставить своей жертве памятник — это верх ханжества и лицемерия.

Написал как на духу, простите, если что не так. 

К оглавлению

Голубятня: Фиговина №27 Сергей Голубицкий

После значительного перерыва, вызванного глобальным переходом на новую компьютерную платформу (Mac Os X) и сменой NLE (Final Cut Pro), мы возрождаем старую добрую традицию «Фиговин» — видеоприложений «Голубятни Онлайн». Кто-то может возразить: «А как же интервью с Дорином Киртоакэ?». Ну, во-первых, беседа с мэром молдавской столицы — это вам не «Фиговина», во-вторых, монтаж записи проводился ещё прошлой осенью в Sony Vegas, а на новой платформе создавались лишь субтитры.

Сегодняшняя «Фиговина» также гибридная: рассказ о феерическом PCM-рекордере Olympus LS-10 я записал сразу после джазового фестиваля, проходившего в Молдавии в сентябре 2009 года, однако руки до монтажа дошли только сегодня. Правда, на этот раз и хромакей, и эффекты и всё остальное проводил уже в FCP. Не буду кривить душой — этот редактор нелинейного монтажа показался мне гораздо сложнее, чем все предыдущие (кажется, я работал со всеми программами, какие только существуют). Сложность FCP — в его неинтуитивности, столь характерной для любой профессиональной программы. Для выполнения любого действия, которое на каком-нибудь Pinnacle Studio, Sony Vegas, да даже на Avid Liquid производится на уровне здравого смысла, в FCP требуется априорное знание того, что ты делаешь. То есть, проинтуичить никак не удается, нужно читать учебник, смотреть видеотьютор. Разница по ощущениям как между управлением автомобиля и самолета. За руль машины можно сесть и через 10 минут короткой инструкции завестись и покатиться (куда и как — это уже другой вопрос). За штурвал самолета можно сесть и через два дня встать, так и не запомнив длинную последовательность действий, которые нужно произвести хотя бы для того, чтобы проверить показания всех приборов и запустить двигатели. Впрочем, и удовольствие от управления самолетом не сопоставимо с удовольствием от машины, какая бы навороченная она ни была.

Как бы там ни было, после месячного изучения азов FCP (именно, что самых простеньких азов) безусловно понимаю тех профессионалов, которые говорят, что на Мак стоило перейти уже только ради того, чтобы работать на Final Cut Pro.

Перед отъездом в Бхарат я записал (в декабре) ещё четыре «Фиговины». Плюс ещё три, записанные уже сейчас. Как видите, сделанного задела хватит на добрые два месяца (если выдавать по одному клипу в неделю, дабы не травмировать зрителей).

По традиции — ТТХ героя сегодняшнего рассказа:

Скачать «Фиговину» целиком на компьютер можно по этому линку

К оглавлению