Цифровой журнал «Компьютерра» № 164

Почему Иннополис будет лучше СколковоВиктор Осетров, основатель RealSpeakerLab

Опубликовано 13 марта 2013

В апреле 2011 года впервые была озвучена идея создания «Иннополиса» — города-спутника Казани, который станет центром сосредоточения молодых IT-специалистов со всей территории России. Планируется, что площадь «Иннополиса» составит 20 кв. км, население — 155 тыс. человек, из них 60 тыс. – это сотрудники IT-компаний. Завершить строительство первой очереди инногорода предполагается в августе 2014 года.

«Иннополис» принято считать вторым, татарстанским «Сколково», так что, видимо, от сопоставления двух инноградов никуда не деться. Как владелец казанской IT-компании (наш проект RealSpeakerLab разрабатывает новую технологию распознавания речи), сегодня я бы хотел поговорить о перспективе создания в нашем регионе собственной «Кремниевой долины».

Признаться, последние мои визиты в Сколково оставили во мне не слишком приятные воспоминания. Когда трансфер подвозил нас к «Гиперкубу» (единственному пока построенному в инноцентре зданию) на Russian Innovation Convent 2012, было очень грустно окидывать взглядом голое пространство без каких-либо «признаков жизни» — ни строительной техники, ни людей…

Оставляя за скобками долгие сроки строительства Сколково (при этом размер запланированных субсидий Минфина на 2010-2014 годы для строительства инфраструктуры Сколково — 85 млрд рублей), для меня подмосковный инногород — в первую очередь инфраструктурное решение. Москве действительно жизненно необходим научно-технический центр, который мог бы работать в режиме 24×7. Нужно собрать всех в одном месте и начать «hard work» — это диктуют проблемы с пробками в российской столице.

Идея же с «Иннополисом» куда более интересна. В Казани, в отличие от Москвы, с дорожным трафиком всё в порядке, в пределах 700 км от Казани проживают более 50 млн человек, так что в области очень много технических вузов, созданы все условия для работы людей. Поэтому «Иннополис» сможет консолидировать все ресурсы значительно быстрее. Да и темпы строительства в Казани, что ни говори, несоизмеримо выше, чем в Москве. Сейчас, например, Казань готовится к XXVII Всемирной летней Универсиаде, и только за 2012 год были построены целый микрорайон Деревня Универсиады и 18 спортивных объектов при вузах. Не менее важно и то, что поддержка президента Татарстана Рустама Минниханова инноваций и начинаний молодёжи более ощутима, чем московских властей. Мне кажется, например, показательным, что в 2011 году именно Татарстан занял первую позицию в рейтинге лучших регионов России для ведения бизнеса и инвестиций, составленном журналом Forbes.

С учётом всего этого лично я уверен, что «Иннополис» будет работать намного эффективнее, чем Сколково. Хотя, конечно, о первом говорят всё-таки меньше.

Вообще говоря, заниматься разработкой в регионах интереснее и выгоднее, чем в Москве. В столице уровень зарплат неадекватно высок; проблемы с инфраструктурой заставляют тебя постоянно нервничать, не опоздаешь ли ты на важную встречу? Сегодня в «IT-парке», крупнейшем татарстанском технопарке с площадками в Казани и в Набережных Челнах, для стартаперов созданы отличные условия для работы (хороший офис в центре города, рабочие места с интернетом, телефонной линией, переговорки), но для того, чтобы возникало всё больше инновационных проектов, Татарстану необходима именно инфраструктура. Сегодня резидентами «IT-парка» является большое число компаний из других регионов, так как в самом Татарстане и Казани проектов не хватает.

Именно поэтому идею «Иннополиса» как отдельного города-спутника я оцениваю как крайне перспективную. Участники «Иннополиса» уже не будут делиться на «своих» и «чужих», а будут сообща пользоваться созданной в городе-спутнике экосистемой. В Казани уже сейчас на базе Казанского федерального университета работает IТ-лицей, где с раннего возраста ребят учат работать с технологиями и креативно мыслить (кстати, с сентября этого года в лицей смогут поступать и девочки); с 2011 года айтишников учит Высшая школа информационных технологий и информационных систем (ИТИС). Так почему бы подобные центры IT-обучения не объединить в рамках одной инфраструктурной площадки?

Летом 2012 года в Казань приезжали представители одного из лучших мировых технических вузов Carnegie Mellon University, и было принято решение о создании в «Иннополисе» подразделения американского университета iCarnegie, который займётся подготовкой ИТ-специалистов по собственной образовательной системе. Я уверен, что учиться в iCarnegie в «Иннополис» приедут множество студентов, которые смогут вместе учиться, вместе работать, дружить семьями, «по-айтишному» отдыхать по выходным.

Вам кажется подобная идея утопичной для региона? А я уверен, что в «Иннополисе» она будет реализована лучше, чем в Сколково. Когда я впервые увидел рабочие места для резидентов в «Гиперкубе», я был очень и очень удивлён – в «IT-парке» мы работаем в куда более комфортных и современных условиях вот уже несколько лет. А шуму-то было! Кстати говоря, главное здание технопарка в «Иннополисе» будет общей площадью 200 000 кв. м. Сравните с «Гиперкубом» (6 600 кв. м на семь этажей!), концепцию которого (складывающиеся нажатием кнопки столы и стулья – инновации) так раскрутили.

Разумеется, насколько эффективно будет работать «Иннополис», покажет время. Естественно, за 2-3 года нельзя полностью раскрутить маховик инновационного развития региона, однако первым шагом к этому должна стать именно инфраструктура, и лично я очень рад, что власти Татарстана это понимают. И это абсолютно искреннее заявление, а не попытка «подлизаться» к вышестоящим.

К оглавлению

Почему за менторство нужно платить? Артур Баганов, генеральный директор GTI Labs, сооснователь Alliance of Angels

Опубликовано 12 марта 2013

Довольно часто основатели стартапов не совсем понимают, что же стоит за словом «бизнес-акселератор». Дело усугубляется тем, что акселераторы в Америке и акселераторы в России всё-таки различаются.

Для России бизнес-акселерация (как и сам венчурный рынок) – явление, в поле которого всё ещё существует масса неопределённостей. Одна из главных проблем – то, что ни одному из проектов, прошедших акселерацию, никто не даёт гарантии привлечения инвестора по итогам акселерации. В итоге стартап, получив посевные инвестиции, контакты и знания в акселераторе, не «долетает» до следующего раунда. То есть, хотя презентационные сессии перед потенциальными инвесторами российские акселераторы для своих выпускников проводят, в получении венчурных денег предприниматели, в конечном счёте, не могут быть уверены.

Нужно трезво оценивать акселерационную модель: на выходе не всегда удаётся генерировать много «успешных» проектов. Кстати говоря, даже в США, где модель акселерации более-менее «обкатана», лишь половина стартапов (!), и это в лучшем случае, получает финансирование после прохождения программы во флагманах акселерации типа Ycombinator или 500startups. Учитывая российскую специфику – дефицит «зрелых» стартапов и недостаток финансирования на стадиях seed и тем более pre-seed, подобные низкие показатели вполне закономерны.

Ещё раз подчеркну, что акселератор не фонд (хотя в России акселераторы часто вкладывают по несколько десятков тысяч долларов в каждый проект за долю в 10-20 процентов), — у них разные цели, задачи и функции. Акселератор является механизмом, который позволяет стартапу повысить свою инвестиционную привлекательность в глазах венчурного фонда за счёт того, что может продемонстрировать инвестору потенциал роста и развития. Акселератор — это своего рода платформа, которая позволяет протестировать гипотезы, разработать эффективный план развития или понять, что с проектом вовсе не стоит работать. Например, в рамках нашей «запускающей» программы GTI Labs стартап в течение трёх месяцев работает над развитием продукта и бизнеса вместе с менеджментом самого акселератора и с менторами – суперэкспертами и гуру в области разработки программных продуктов и построения бизнеса, которые сопровождают проекты.

Если вы хотите, чтобы прохождение программы акселерации впоследствии вылилось для стартапа в рост оборотов, вам нужен именно «mentor-driven» акселератор. Если эксперты приходят в акселератор на разовую консультацию, стартап может получить довольно общие и поверхностные советы по развитию и разработке. Ищите акселераторы, где работа с менторами выстроена именно системно!

В последнее время многие известные на венчурном рынке персоны стали говорить о том, что менторство должно быть бесплатным. Но когда спрашиваешь этих же людей, какое количество часов на недельной основе они лично готовы предоставить стартапу, следует минута молчания. Так что если вы хотите получить от эксперта рынка реальную помощь – придётся платить.

Есть и другая крайность. На российском рынке часто предприниматели считают, что их проблемы должны решить какие-то другие люди. Причём именно решить, а не помочь найти решение, и именно должны, да ещё и бесплатно. Вообще, в английском языке есть хорошая поговорка: you get what you pay for. К чему это? К тому, что советы в виде азбучных истин можно получить на любом мероприятии, посвящённом технологическому предпринимательству, бесплатно. Стартапу же нужно, чтобы знающие люди помогли решить конкретные проблемы, с которыми они сталкиваются в своём развитии. Поэтому работа с менторами в рамках акселерации именно на возмездной основе обеспечивает необходимый уровень вовлечённости в проект и его проработки.

Идеальный ментор — это человек, который имеет опыт развития схожих стартапов, опыт продажи бизнеса, который твёрдо стоит на земле, привык действовать, а не летать в облаках с мечтой изменить мир. Важна именно систематичная работа над теми проблемами, с которыми сталкивается стартап на пути развития. Ментор призван помочь найти решение конкретных задач для достижения KPI, поставленных фондом, что кратно увеличивает шансы на получение инвестиций по завершении акселерации.

Залог успешной работы программы акселерации и, как результат, успешного развития стартапов — в создании устойчивой культуры непрерывного менторства: лучшие эксперты в связке с командой стартапа, которые помогут стартапу реализовать весь свой потенциал.

От основателя стартапа нужно, чтобы он научился слушать и перестал спорить с менторами. Одна из серьёзнейших ошибок молодых предпринимателей (и не только молодых) — в том, что они «всё и так сами знают». Но ведь даже люди, умудрённые опытом, понимают, что многого они не знают и им постоянно нужно учиться. Пока внимание уходит на полемику, можно пропустить золотой совет, который способен изменить жизнь предпринимателя и сделать его проект сверхуспешным. 1. Компенсировать нехватку экспертизы в определённых областях. Особенно на раннем этапе развития, когда команда ещё формируется, не все компетенции закрыты. Ментор может быть коучем и правильно задать направление вам и вашей команде, а может и порекомендовать людей в команду или сторонних экспертов. Чем может быть полезен ментор?

2. Правильно расставить приоритеты. Стартапу нужно вести очень много процессов одновременно. Как раз здесь ментор и может помочь правильно расставить приоритеты по задачам и по временным рамкам для их выполнения. Благодаря своему опыту ментор может быть незаменим для выработки стратеги, подскажет, что необходимо делать в первую очередь и на чём сосредоточить максимум сил и времени при реализации стратегии развития. Как результат, это поможет выстроить процессы с большей эффективностью.

3. Расширить круг связей и знакомств. Это может напрямую повлиять на темпы развития стартапа.

4. Повысить уровень доверия к команде и проекту. Присутствие опытного ментора повышает уровень доверия к стартапу со стороны инвесторов, а главное — клиентов, так как снимает опасения в том, что команда ещё слишком «зелёная» для создания качественного продукта. Для инвесторов это особенно важно, поскольку зачастую предприниматели «витают в облаках» и не имеют запасного выхода, не просчитывают все риски. А присутствие ментора способствует более реалистичному подходу к построению бизнеса.

5. Повышение мотивации. Это особенно важно для начинающих предпринимателей в турбулентных экономических условиях и при бережливом развитии стартапа (lean operation).

6. Возможность учиться на чужих ошибках. Одно из важнейших преимуществ присутствия ментора в команде — это то, что ментор уже прошёл тот же самый путь, и даже не единожды. Он уже совершил бОльшую часть ошибок, которые вы ещё рискуете совершить. Основываясь на этом опыте, ментор может подсказать, что работает, а что нет, что делать стоит, а чего нет. Конечно, учась на своих ошибках, становишься сильнее, но для долгосрочного развития компании всё-таки лучше, если какие-то уроки вы выучите на чужих.

К оглавлению

Бизнес-ангелам противопоказаны биотех-стартапы? Елена Краузова

Опубликовано 15 марта 2013

Бизнес-ангелы – неформальные инвесторы, готовые вкладывать собственные деньги в инновационные компании ранних стадий — сегодня, в основном, предпочитают работать с интернет-стартапами и, в целом, с ИТ-проектами. Экспертов венчурного рынка всерьёз пугает тот факт, что в России фактически нет «ангелов реального сектора», которые бы работали с молодыми командами с «прицелом» будущей продажи компании стратегу – крупному рыночному игроку. Касается это и столь «тяжёлого» сектора, как биотех. Ангелов, готовых вкладываться в медицинские или фармацевтические стартапы, в нашей стране можно пересчитать по пальцам.

Вместе с тем на Западе ангельские инвестиции в стартапы в области здравоохранения – не такая уж экзотика. Согласно исследованию The Center for Venture Research, в Америке за первое полугодие 2012 года общий объём ангельских инвестиций составил более 9 млн долларов, при этом распределение инвестиций по отраслям отнюдь не свидетельствует о лидерстве ИТ-стартапов в привлечении финансирования. Статистика такова:

• медицинские услуги и медицинское оборудование (Healthcare Services/Medical Devices) – 24 процента; • программное обеспечение — 14 процентов; • биотехнологии — 12 процентов; • ритейл – 10 процентов; • IT-разработки – 7 процентов; • медиа – 6 процентов.

В портфелях ангелов Кремниевой Долины в составе «Band Of Angels» (одна из самых ранних американских бизнес-ангельских сетей) на сегодняшний день более пятидесяти проектов в сфере healthcare — вполне сопоставимо с примерно шестьюдесятью онлайн-стартапами, в которые вошли ангелы той же ассоциации. В Германии, например, в привязке к кластеру BIO.NRW (один из 17 инновационных кластеров Северного Рейна — Вестфалии) действует отдельная сеть бизнес-ангелов, готовых финансировать разработки в области биотехнологий, в том числе студенческих команд.

При всем при этом, по мнению Артура Баганова, сооснователя американской сети Alliance of Angels, ангелы инвестируют в «чисто» биотехнологические проекты неохотно: «Это очень капиталоёмкий бизнес, который предполагает большие объёмы инвестиций и много этапов финансирования. Изначально сложно предсказать количество раундов инвестирования и предугадать, какой объём инвестиций потребуется, а размытие долей по ходу финансирования проекта происходит очень серьёзное. Тем не менее, так как это направление очень интересное и перспективное, внушительные истории успеха, конечно, есть».

В качестве иллюстрации к тезису Артура Баганова можно привести кейс канадской компании Zymeworks Inc, которая занимается разработкой новейших лекарственных средств в области белковой терапии и которой удалось привлечь 11 млн долларов от группы ангелов-инвесторов. Правда, у компании уже есть серьёзные достижения — соглашение с фармгигантом Merck, готовым расстаться с суммой до 187 млн долл. за использование платформы Azymetric, разработанной Zymeworks для моделирования белковых молекул. Zymeworks удалось пройти путь от стартапа, основанного двумя молодыми учёными, до компании со штатом в сорок человек, за счёт финансирования фонда CTI Life Sciences, канадского Industrial Research Assistance Program и, в частности, денег неформальных инвесторов. Объём ангельских инвестиций, полученных Zymeworks за всё время своего развития, основатель проекта Али Техрани (Ali Tehrani) не называет.

На фоне подобных сумм некоторые российские разработки, связанные с медициной, запрашивают не так много. Так, стартап Lactocore, которому удалось получить компонент искусственного питания для новорождённых, способный предотвратить многие заболевания нервной системы у малышей, для выхода на российский рынок ищет инвестиции в пределах 1 млн рублей. По рассказам Антона Малышева, сооснователя Lactocore, ангелы в России просят долю не менее 50 процентов. Руководители проекта на такие условия не соглашаются.

Так возможны ли ангельские инвестиции в биотех, и упирается ли для России всё в нежелание частных инвесторов слишком серьёзно рисковать?

Останавливает бизнес-ангелов не столько количество денег, необходимых стартапам (на стадии доклинических испытаний проекты нуждаются в сумме до нескольких сотен тысяч долларов; на стадии первой фазы клинических испытаний — в нескольких миллионах долларов), сколько то, что от таких проектов придётся слишком долго ждать отдачи от инвестиций. Фактически те, кто сегодня задумывается о том, чтобы отдать собственные средства талантливой команде, — либо зарубежные ангелы, которые «решили попробовать» в России, либо те, кто уже заработал в крупной российской фарме и теперь может себе позволить рискнуть, помогая проекту в своей сфере. Впрочем, такие люди обычно остаются в основанном им бизнесе, и им, скорее, выгоднее на самых ранних этапах склонить инновационную компанию к M&A-сделке со своей собственной, чем придерживаться политики посевного инвестора.

По мнению Валентины Славиной, президента НП БАУР («Бизнес-ангелы Урала»), в одиночку бизнес-ангелу потянуть биотех-проект практически невозможно. Сделки же соинвестирования ангелов чаще всего происходят в рамках бизнес-ангельских сетей: организация делает подбор потенциально интересных для портфеля инвестора проектов, устраивает для ангелов road show, и участники ассоциации могут договориться инвестировать совместно, если в какой-либо из проектов вкладываться одному слишком рискованно.

Однако наиболее эффективным шагом для стимулирования частных инвесторов прийти в сектор Life Science и Healthcare должно стать частно-государственное партнёрство: государство поддерживает группу бизнес-ангелов дополнительным финансированием, а взамен, по сути, получает от инвесторов качественную экспертизу – какому проекту стоит доверить «инновационные» деньги. Частный же инвестор при этом, получая финансовую помощь, тщательно оценивает риски вложений. Оптимальное соотношение, которое называет Валентина Славина, — 3:1. По такой схеме (3 доли денег государства + 1 доля частного инвестора) на посевных стадиях работает с партнёрами фонд «Сколково».

Подобную программу соинвестирования в октябре 2012 года запустил Фонд Посевных Инвестиций РВК. Фонд вкладывает в проект не более 75 процентов от необходимой для стартапа суммы инвестиций, причём верхняя планка государственного финансирования – 3 млн руб. Для того чтобы проект получил действительно «умные» деньги, к соинвестированию допускаются лишь ангелы с опытом успешного выхода (передачи компании венчурному фонду) не менее чем из двух проектов. Как отмечали эксперты РВК в анонсе программы, подобный формат позволит частным инвесторам минимизировать риски вложений в «реальные» инновации, в том числе, возможно, в биотехнологии. Пока о результатах работы программы в РВК не рассказывают.

Константин Фокин, президент «Национальной ассоциации бизнес-ангелов» (НАБА), в оценке перспектив ангельских инвестиций в биотехнологии не очень оптимистичен. «Бизнес-ангелам во всём мире очень тяжело даётся финансирование таких проектов; более активно ангелы вкладываются в разработки медицинских приборов, однако и это относительно редкие случаи. В России дело осложняется тем, что качественных проектов в области биотехнологий довольно мало. Кроме того, такие проекты обычно требуют гораздо более серьёзных ресурсов и сроков. А начинать инвестировать, не очень понимая, откуда придёт следующий раунд, — дело очень рискованное. Это как пытаться прыгать через пропасть в два приёма».

В этой ситуации, считает эксперт, ангельские инвестиции в биотех в принципе возможны, но их объём не будет нарастать быстро. Нужны и деньги следующих раундов, и истории успеха, и достаточно серьёзный опыт у самих инвесторов, заключает он.

Вложения в биотех-компанию на стадии seed настолько велики, что инвестор не может диверсифицировать свои риски, поддерживая сразу несколько потенциально перспективных компаний. Большинство бизнес-ангелов сегодня инвестируют одновременно в 2-3 (а иногда и в более чем десяток) онлайн-компании и считают, что распределить общую сумму денег своего «кошелька» таким образом — наиболее эффективный способ застраховать себя от убытков. Естественно, если сфокусироваться на финансировании исключительно одного проекта, риски возрастают в несколько раз.

«Секрет успеха для IT- компании — в правильной команде и в эффективной бизнес-модели, для биотех –проекта же это именно революционная технология. Соответственно, риски технологические (не синтезируется молекула!) гораздо серьезнее рисков командных (наняли не тех людей), – рассуждает глава проекта DendriVax, разрабатывающего противораковую вакцину для лечения поздних стадий опухолей. — В последнее время форумы американских бизнес-ангелов пестрят сообщениями о неудавшихся инвестициях. Боюсь, это стало тенденцией – даже самые передовые, частные инвесторы США, поняли, что в биотех идти не надо. Хотя даже полгода-год назад вложения в сложные медицинские проекты в Штатах не воспринимались как путь к катастрофе».

Николай Бадулин, президент НПП «Бизнес-Ангелы Сибири», считает, что в глазах российских частных инвесторов биофарм-проекты не выглядят как альтернатива стартапам в ИТ-отраслях во многом из-за проблем внутри самой отрасли. «Если в России довлеющий уклад в фармотрасли — дженерики, то R&D, гонимое из производства, но стимулируемое спросом «на чудо», плавно переехало в сегмент БАДов, — рассуждает он. Даже геронтология в России — скорее «знахарство», чем бизнес. В Томске, например, есть много примеров, когда проекты, продвигающие новые БАД, оказывались намного эффективнее обычных. А такой проект, как венчур, продать кому? Он локальный, к тому же «длиннолаговый». Да и рынок БАД не столь крупный и уже высоконкурентный. Вот и не верится никому, что вклад средств в биофарм-проект с точки зрения «альтернативной экономической эффективности» будет конкурентен по отношению к тому же IT или строительству».

Постигнет ли крах надежд и российский рынок ангельских инвестиций, или программы господдержки смогут сделать инвестиции неформальных инвесторов в биотехнологии достаточно комфортными, станет ясно в ближайшие годы. Пока же очевидно, что биотех-стартаперы относятся к своему проекту куда более серьёзно, чем IT-разработчики, нередко приходящие в бизнес или ради «фана», или в предвкушении лёгкой наживы, или из любопытства.

Может быть, для бизнес-ангелов, ценящих «человечность» инвестиций, эта ответственность стартаперов в сфере и медицины, и фармацевтики рано или поздно окажется важнее?

К оглавлению

Почему машиностроители не хотят «заказывать» инновации?Денис Андреюк, руководитель службы маркетинга компании «Нанотехнология МДТ»

Опубликовано 14 марта 2013

Давным–давно, школьником из рабочего района одного крупного промышленного города, я приехал на олимпиаду в МГУ. И эта поездка радикальным образом изменила мою жизнь. Теперь я, признаться, уже и не вспомню, удалось ли мне хорошо себя показать на той олимпиаде, но вот свой восторг от самого этого события я запомнил отлично. Я увидел другой мир, увидел людей, которым реально «не пофиг», людей, увлечённых наукой, и их было много. И тогда я решил для себя, что хочу здесь учиться и быть таким же, как все они.

Я вспомнил об этой истории, когда наткнулся на любопытную новость: Союз машиностроителей России вот уже больше месяца как собирает заказы от предприятий, чтобы понять, какие задачи хотят решать концерны, и направить усилия талантливой молодёжи в нужное русло. Планируется, что студенты-технари создадут проекты, направленные на решение актуальных производственных задач, и представят их летом на форуме «Инженеры будущего 2013».

Моя история олимпиадника отлично иллюстрирует, что любые инициативы и конкурсы для молодых учёных, инженеров, студентов, школьников — это очень и очень полезно. Это заряжает молодёжь, даёт им веру в нужность того, чем они занимаются.

А вот насчёт «заказа предприятий» у меня есть большие сомнения. Опять же приведу пример. За последние пять лет работы в «НТМДТ» (это одна из крупнейших в России компаний по производству оборудования для нанотехнологий) я могу вспомнить только один проект (!), по итогам которого разработка сторонней российской команды была встроена в массовый коммерческий продукт нашей компании. Были начаты, но так и не доведены до состояния позиции в прайс-листе ещё пятнадцать проектов. И ещё порядка полутора сотен проектов умерли уже на этапе предварительных переговоров. Так происходит, потому что довести разработку от состояния работающего прототипа до уровня, необходимого для серийного производства, — это долгий и трудный путь. И это всё при условии, что у производителя действительно есть «заказ», то есть чётко осознанная потребность именно в этой разработке.

Сейчас мне приходится иметь дело с разными отраслями и разными предприятиями, и я вижу, что подавляющее большинство действительно классных решений, увы, никому не нужны. А подавляющее большинство работающих предприятий категорически против каких-либо изменений в технологическом процессе в принципе: «Сейчас оно у нас работает, а как начнём менять, вообще всё встанет!»

Если же говорить про серьёзную промышленность — скажем, машиностроение для ВПК, то в этих отраслях на уровне нормативной базы фактически запрещено использование чего-то нового. И, кстати, очень показательно, что из нескольких тысяч предприятий из сферы внимания Союза машиностроителей всего 80 откликнулось на разнарядку и сформулировало свои заказы (среди них, кстати, «Курганмашзавод», один из лидеров военно-промышленного комплекса России). Как мне кажется, корпорации в реальном секторе (это не «Яндекс» и Mail, в последние годы тщательно «пылесосящие» рынок) готовы скупать уже вставшие на ноги бизнесы, а не команды новичков с проектами, недалеко ушедшими от стадии «голой» идеи. Любопытно, что в России венчурные инвесторы всё-таки чаще планируют выходить из портфельных компаний не через механизм IPO (в силу не развитого у нас рынка первичного размещения акций), а именно через продажу компании стратегическому инвестору — через M&A-сделки. Это доказывает, что корпорации скупать-то готовы, но трудиться над «доведением до ума» — это уже посерьёзнее задачка.

Что в этой ситуации может государство? И стоит ли подключать власти к посредничеству между инноваторами и заводами? Я скептически отношусь к коммуникационным проектам на государственном уровне. Взаимодействие на рынке должно целиком лежать в сфере коммерческих отношений. Для того чтобы найти реально заинтересованного покупателя для интересной разработки, надо проделать очень много чёрной и неблагодарной работы. За шальные государственные деньги никто так заморачиваться не станет. Государство может ускорить этот процесс, но не форумами и конкурсами, а ужесточая критерии спроса на конечную продукцию. Если в госзаказе будут более жёсткие ТТХ (тактико-технические характеристики), например по той же продукции для ВПК, то производители сами начнут бегать в поиске тех поставщиков инновационных решений, которые окажутся в состоянии помочь им обеспечить поставленные требования.

И всё-таки хочется верить в то, что всё меняется к лучшему. Инициатива Союза машиностроителей в первую очередь направлена на стимулирование молодёжи. Дело это доброе, правильное, и очень может статься, что через лет этак двадцать какой–нибудь увлечённый своим делом инженер–конструктор будет рассказывать о том, как круто изменила его жизнь поездка на конкурс инновационных проектов в далёком 2013 году.

К оглавлению