Цифровой журнал «Компьютерра» № 165

Технопарки и бизнес-инкубаторы — «сапожники без сапог»Юлия Роелофсен, управляющий партнер компании Innopraxis Intarnational Ltd

Опубликовано 20 марта 2013

Вокруг технопарков и похожих объектов инновационной системы существует определённый ореол таинственности. Идут споры о том, можно ли скопировать успешный технопарк, или о том, почему некоторые технопарки успешны, а другие нет.

Очевидно, что причина успеха технопарка — это сочетание целого ряда факторов. Некоторые отмечают среди них такие, на которые сложно повлиять, как, например, менталитет, творческий дух, предпринимательство, многокультурность и т.д.

Однако прежде чем пытаться измерить и воссоздать уникальное и правильное сочетание факторов, почему бы для начала не начать с самого технопарка и построить профессиональный «технопарковый бизнес»? Многие технопарки и бизнес-инкубаторы требуют бизнес-план от своих клиентов, но у самих технопарков далеко не всегда есть собственный реалистичный бизнес-план и стратегия, созданные и разделяемые руководством технопарка. Получается типичная ситуация: сапожник без сапог.

Технопарки являются слугами двух господ — это малые инновационные фирмы, которые являются клиентами, и финансирующие и проверяющие министерства, муниципалитеты или университеты. Без четкой стратегии в такой ситуации слишком просто потерять выбранный курс и направление и пуститься в плавание за неуловимым «синергетическим эффектом».

На практике технопарки часто становятся инструментом в руках тех или иных государственных институтов, которые стремятся стимулировать предпринимательскую активность среди населения или, например, поднимать те или иные технологические отрасли. В конечном итоге технопарки не имеют собственной стратегии и понимания того, чем они, собственно, должны заниматься. Получается, что будущее научных парков зависит от того, какие указания поступят «сверху», — от политической конъюнктуры, а вовсе не от того, какое решение примет совет директоров технопарка. И, учитывая естественную периодическую смену политических руководителей, цели технопарка меняются не тогда, когда этого требуют условия среды, а когда меняется местный лидер.

Наличие собственной стратегии – один из главных факторов успешности технопарка. Причём стратегии как реально работающего инструмента управления, а не как списка целей, прописанного внешним консультантом ещё до создания технопарка, о существовании которого большинство сотрудников и не подозревают.

По моему опыту, руководители технопарков чаще всего недооценивают необходимость долгосрочного планирования и предпочитают откладывать проработку стратегии на «потом». Менеджмент должен заставить себя оторваться от важных повседневных дел, от решения оперативных вопросов и заняться обдумыванием глобальных перспектив. Причём проводить подобный «экскурс в будущее» технопарка его управленцы должны хотя бы раз в полгода. Только так вы сможете отдавать себе отчёт в том, занимаетесь ли вы тем, чем изначально хотели заниматься, или уже сменили вектор движения (а это бывает нередко, потому что клиенты постоянно просят технопарк сделать для них то, что изначально в пакет предложения технопарка не входит).

Я, разумеется, никому не открываю секрета, говоря, что бизнес-стратегия является важнейшей категорией для любой коммерческой организации и что технопарки в этом смысле не исключение. Однако отсутствие понятных планов – это то, что я вижу в российских технопарках. В связи с тем что развитие индустриальных парков и технопарков в России приобретает форму организованного движения, очень многие компании пытаются становиться «технопарками», не слишком хорошо понимая свою миссию. Сегодня в России существует около 2000 организаций, в названии которых фигурирует слово «технопарк»; но в большинстве своём деятельность таких организаций сводится лишь к предоставлению аренды. Понятно, что на самом деле технопарк – это не «стены, столы и стулья», а комфортная бизнес-среда единомышленников и помощь начинающему бизнесу по многим вопросам. Я имею в виду, что в России было бы куда меньше «псевдотехнопарков», если бы каждый, кто решается учреждать технопарк, задумывался о том, каковы будут рыночные и финансовые приоритеты его работы.

С другой стороны, программа развития технопарков в России была построена полностью на государственных инвестициях, так что сегодня Большинство успешных технопарков достаточно свободны от учредителей, которые оказываются не вправе навязывать те или иные направления работы. Иными словами, европейские и американские технопарки руководствуются тем же, что и любая самостоятельная коммерческая организация, — экономической эффективностью. И при подобном подходе без осознания целей, функций, механизма функционирования технопарка не обойтись.технопарки стали чем-то вроде ещё одного факультета вуза или лабораторией «при предприятии». Они решают, главным образом, задачу своих учредителей. Хорошо, если учредители ставят чёткие задачи и реалистично оценивают возможности их достижения.

К оглавлению

Как найти «правильного» софаундера? Александр Наследников, основатель проекта gbooking.ru

Опубликовано 19 марта 2013

Проблема приглашения в команду «правильного» софаундера на стадии запуска стартапа была всегда и существует во всех странах, где создаются стартапы. Однако куда сложнее найти сооснователя, когда компании уже удалось немного продвинуться. И вот почему.

Доверие и надёжность

Главное, чего вы хотите от партнёра, — это доверять ему и полагаться на него. Вполне естественно, что многие люди начинают искать соучредителя в собственном окружении, и, таким образом, в кандидаты попадают бывшие одноклассники и хорошие друзья. Но, увы, 99 процентов «классных ребят», с которыми ты можешь пропустить по бокалу пива вместе вечером в пятницу и поговорить о «смысле жизни», оказываются непригодными к роли партнёра по бизнесу. Не потому, что они не хорошие люди (а такие люди на свете есть!), а потому, что ты ничего не знаешь ни об их навыках, ни об их готовности трудиться не покладая рук в трудные моменты. Я твёрдо верю, что дружба — одна из самых важных вещей в жизни человека, но в поиске коллег ты должен руководствоваться, в первую очередь, собственным жизненным опытом и оценивать то, как человек сможет работать.

Правильная сеть знакомств (Нетворкинг)

Большинство команд успешных стартапов напоминают идеально собранный «пазл» — настолько участники проекта дополняют друг друга. Талантливые разработчики, опытный и харизматичный директор, креативный веб-разработчик и дизайнер, одновременно известный как блоггер… таких примеров удивительной «комплементарности» членов команды вы сами вспомните немало. Но если ты выпускник кафедры «Компьютерные системы и сети» и хотел бы создать сложный алгоритм для «диагностики меланомы», то в качестве соучредителя ты не можешь не пригласить человека с хорошим медицинским образованием. И, разумеется (в продолжение предыдущего пункта), вряд ли ты сможешь найти такого партнёра среди своих приятелей-айтишников – таких же, как ты сам.

Работник ≠ учредитель

Не каждый человек может стать хорошим фаундером. И это совсем не плохо, просто все люди разные. Даже суперталантливый и очень исполнительный программист может кинуть проект спустя неделю работы, если стартап не приносит денег. Да, у него есть семья, он нуждается в деньгах прямо сейчас, он меньше увлечён идеей заработать на разработке, которая принесёт миллионы долларов в будущем. И он чертовски прав. При выборе соучредителя ты должен быть уверен, что этот человек буде готов к долгой работе, сохраняя мотивацию в течение нескольких лет даже при отсутствии денег. Софаундер может не улыбаться, может быть замкнутым, но зато в тяжёлые времена он спокойно сделает свою работу и не подведёт. Кажется, ещё Высоцкий пел об этом…

В фирме одинаковы важны как «учредители», так и «работники». Один из вас будет увлечён идеей и мечтами, кто-то – сможет результативно работать, имея в качестве мотивирующего фактора исключительно свой месячный оклад. И попытки переделать «работника» в «основателя» не всегда приводят к положительным результатам. Но на старте пусть это будет такой же «фаундер», как и ты.

Явился на всё готовое!

Oops! Ты начал стартап в одиночку, ты сам создал прототип, добился traction и привёл первых клиентов. Теперь необходимо перейти от прототипа (PoC (Proof of concept)) к некоему реальному продукту, и тут тебе реально нужна сильная команда технарей, способных написать качественный сайт/приложение/сервис. Или лучший в городе «продажник», способный донести идею продукта до тысяч предприятий. Проблема здесь в том, что действительно хорошего профессионала в проект тебе не завлечь, предложив 0,01 процента акций своей компании (если, конечно, ты не собираешься платить ему разумную зарплату). И ты, вероятно, не захотел бы отдавать 20-30 процентов своего «детища» человеку, который пришёл в проект на два года позже тебя самого.

Так где же всё-таки найти правильного софаундера? Если проверенных временем друзей с подходящим опытом у вас нет, а в аутсорсинг вы не верите (или финансовые возможности не позволяют), то самое время начать участвовать в подходящих мероприятиях для стартапов: конференциях разработчиков, нетворкингах, мероприятиях стартапов при вузах. Один из ключевых игроков нашей команды нашёл нас после удачного выступления на Есть даже мероприятия, целенаправленно посвящённые поиску софаундера, как, например, Ищу доброго, порядочного софаундера.Web Ready, позвонил, договорился о встрече… и вскоре присоединился к команде!Startup Weekend. В наше время в каждом большом городе проходит достаточно таких мероприятий. Также существует великое множество интернет-ресурсов, позволяющих познакомиться с подходящим софаундером онлайн.

Ну, и несколько практических советов на вооружение.

Рассмотрим житейскую ситуацию из жизни стартапа. Собирается команда из нескольких человек, доли делятся «по-братски», то есть поровну, и все участники, полные мотивации, начинают работать. Только вот мотивация у людей бывает разная, и хватает её тоже не всегда на весь период жизни стартапа. Первые безденежные годы сразу расставляют точки над i. Один основатель оказался тем самым «сердцем» компании, без которого ничего бы не сдвинулось с мёртвой точки. Другой оказался рабочей лошадкой, умеющей чётко выполнить поставленные задачи. Третий был самый компанейский, всегда (даже ночью) отвечал на почту, но подкачал в профессиональном плане. Ну, а четвёртый вообще непонятно чем занимался, но при этом кичился титулом софаундера на каждом углу. Возникают понятные претензии первых ко вторым, что доли их не соответствуют вкладу в дело. На что вторые резонно, по их понятиям, возражают, что «мы старались, как могли», и «не будем же мы делить наши доли заново каждый год?». Конфликт неизбежен, а по Как договориться о долях с софаундером?статистике, 40 процентов стартапов гибнут как раз из-за этих самых пресловутых конфликтов между софаундерами.

Тогда как делить? • Изначальный вклад Кто-то вкладывает своими ресурсами (своя квартира, превращённая в офис, деньги, старые наработки) – всё это можно перевести в денежный эквивалент. Даже имя и предыдущий опыт значат очень много, ведь многие инвесторы вкладывают в первую очередь в команду.Не поровну? Но ведь это может убить на корню мотивацию тех, у кого доля меньше. Сразу оговорюсь, что идеального решения нет, но изначальные доли должны создаваться при помощи следующих факторов:

• Планируемый вклад на протяжении следующих нескольких лет (или до инвестиции) Тут тоже понятно, что если один софаундер работает на полставки в другом месте, а его коллега всё своё время посвящает фирме, то вклад второго со временем будет несомненно больше.

• Роль в компании Роль в компании не означает официального титула. CEO может теоретически получить меньше, чем ведущий разработчик, который один в состоянии поднять разработку всего продукта и от которого зависит судьба компании. Здесь надо понимать, что роли в компании изначально могут включать в себя принципиально разную нагрузку, ответственность и влияние на успех компании.

Очень важно понимать, что valuation компании растёт со временем её продвижения, поэтому софаундер, влившийся в фирму позже, получит долю меньше при одинаковом вкладе своего времени и других ресурсов. Особенно это касается тех, кто уже получает зарплату или приходит непосредственно перед инвестицией.

Get incentive right

Услышав этот термин на специальной лекции нашей программы MBA, я был удивлён, почему этому, казалось бы, простому вопросу посвящают столько времени. Только самостоятельно пройдя многие ошибки на собственном опыте в предыдущих компаниях, начинаешь понимать, как важна правильная система поощрений.

Для людей, пришедших в компанию сравнительно поздно, можно предложить вариант, когда доля будет увеличиваться в соответствии с выполнением (или даже перевыполнением!) заранее оговоренного плана. Закончил продукт на два месяца раньше срока, привёл сотню платящих клиентов – получи ещё существенный бонус в виде акций или опционов компании. Такая система будет понятна старым софаундерам и станет неплохим мотивационным фактором для новых.

Устные обязательства неэффективны

Слышали ли вы истории о «добрых и хороших» фаундерах, которых страшно обманули нечистые на руку компаньоны? Таких историй могло бы быть гораздо меньше, если бы все официальные отношения были зарегистрированы у адвоката. При этом я уверен, что в мире стартапов количество «компаньонов-злодеев» мизерное. Конфликты возникают в ситуации, когда вещи чётко не оговорены и не прописаны, а каждая из сторон искренне считает себя правой. При подписанном договоре основателей (Founders’ Agreement) многие спорные вопросы никогда и не появятся только потому, что уже трудно спорить с тем, что сам подписал. Конечно, общечеловеские отношения играют здесь ключевую роль, но именно подписанный договор позволяет им сохраниться и даже стать лучше.

Что должно быть в договоре? Смело вставляйте все детали, которые только можно проговорить. Отдельно стоит отметить такие понятия, как Vesting (вестинг, букв. — наделение правами), IP rights, (права на ИС), Non-Competition (договор о неконкуренции), права и обязанности каждого.

Вестинг оговаривает условия получения доли в компании, как правило, «размазывая» права получения акционером его доли на срок от 2-х до 4-х лет, не позволяя фаундеру уйти со своей долей из компании, не проработав и нескольких месяцев. В любом случае первый инвестор всегда захочет заново запустить этот механизм.

Важно, чтобы вся интеллектуальная собственность, произведённая и изобретённая в процессе работы стартапа, принадлежала стартапу. Это снимет все вопросы у инвесторов и предотвратит ненужные споры между софаундерами в случае конфликта.

Договор о неконкуренции нужен для того, чтобы в случае ухода ключевых работников у стартапа не возник бы конкурент на пустом месте. Если бывшие работники Google так и не смогли составить конкуренцию своей бывшей компании, то для маленького стартапа такие события могут поставить крест на дальнейшем развитии.

Ну а параграф «прав и обязанностей» должен содержать в себе как минимум часы работы и чёткое определение должностей.

Ну а как же быть, если не сошлись и надо расставаться? Во-первых, не надо переживать – вы попали в те самые пресловутые 40 прцоентов — shit happens. Но ведь и расстаться тоже можно по-человечески, даже сохранив при этом дружеские отношения. Наличие грамотно составленного договора учредителей решает огромное количество проблем при расставании. Если компанию оставляет софаундер, чья должность не является ключевой, то он, как правило, получает часть своей доли (решается в процессе переговоров) и обязуется не мешать дальнейшему развитию компании. Если же спор возникает между равноценными партнёрами, то здесь часто срабатывает механизм BMBY (buy me buy you). То есть каждый предлагает другому партнёру откуп, и кто-то в итоге соглашается. Очень важно при расставании не примешивать личные обиды (легко сказать!) и понимать, что, вынося сор из избы, рискуешь тем, что компания просто перестанет существовать.Развод и девичья фамилия

К оглавлению

Почему в России фактически нет инновационных менеджеров? Алексей Власов, Председатель наблюдательного совета «Национальной гильдии инновационных менеджеров»

Опубликовано 18 марта 2013

В последние годы в российских вузах стали появляться специальности с эпитетом «инновационный», среди которых самой распространённой является «инновационный менеджмент».

На мой взгляд, эта ситуация вполне напоминает то, что мы наблюдали в 90-х, когда было очень модно слово «менеджер» и в итоге в России существовали сотни тысяч менеджеров, не нашедших работу и вместе с тем плохо подготовленных. То же самое в своё время было с юристами, экономистами… И главное, в эти периоды рынку и фирмам реально не хватало качественных работников – этих самых менеджеров, юристов и экономистов.

Сегодня рынку нужны управленцы инновациями (в связи с курсом на инновации всей экономики), но качественных кадров нет. Я бы сказал, что инновационные менеджеры в принципе нужны компаниям, но ни одна из них не заявляет в такой формулировке, как «нам нужен инновационный менеджер». Более того, мы ежемесячно осуществляем мониторинг состояния рынка труда и видим, что даже по поиску «менеджер проекта» вакансий, предполагающих обязанности инновационного менеджера, найти не удаётся. Если мы забиваем в строку поиска «менеджер проекта» на портале, скажем, HeadHunter, на экране появляется большое число предложений по трудоустройству… в один из строительных проектов. Слова «инновации», «НИОКР» в полученных в результате поиска описаниях потенциальных мест работы вообще не присутствуют.

«Яндекс.Работа» находит 80 вакансий с заголовком «инновационный менеджер» (и не факт, что все эти вакансии реально предполагают соответствующие обязанности), в то время как американский сайт salary.com содержит более 50 тысяч (!) объявлений о поиске менеджеров по инновациям.

Получается, Россия обладает огромным потенциалом в сфере научных разработок, но управлять качественно мы ими не умеем. При всём при этом менеджер не обязательно должен быть профессионалом в той отрасли, в которой ведёт проект. Во-первых, он, прежде всего, должен уметь оценить коммерческую перспективность проекта и соответственно должен быть специалистом именно с этой точки зрения. Во-вторых, основная функция менеджера состоит не в том, чтобы заниматься научной деятельностью, его основная цель — достать ресурсы на НИОКР и обеспечить их рациональное использование для реализации проекта. Людей, способных решить две эти задачи, в России фактически нет.

Почему так происходит? Если в вузе инновационного менеджера учат тому, из чего состоит локомотив (а так происходит на деле), это дает знания, но не более того. С точки зрения формирования мотивации к работе с инновациями более полезен курс, в котором бы рассматривались проблемы, существующие в этой сфере, и определялись подходы к решению этих проблем. Пока это очень сложно, так как преподавателей, которые могли бы вести занятия по подготовке технических специалистов и менеджеров именно в таком ключе, в российских вузах нет. То есть предприятия хотят одно, а вузы преподают другое.

Давайте вспомним, что в нашей стране существует «Программа 2020», согласно которой Россия к 2020-му году должна стать инновационной державой. Так вот, студенты 3-4 курсов технических специальностей, которые к 2020 году станут руководителями среднего звена производства, — как раз те студенты, об уровне подготовки которых я веду речь. Пока они прислушиваются к рекламе по телевизору и считают, что «инновация» — этот тот самый шампунь с активными биодобавками…

Как всё изменить? Во-первых, конечно, привлечь реальных владельцев инновационных компаний к работе с вузами. Пусть это будут вечерние курсы, мастер-классы, разовые консультации, но потребности бизнеса должны как-то быть донесены до аудитории студентов.

Во-вторых, я хочу обратить внимание на тот факт, что в нашей стране существует довольно много людей, которые всю свою жизнь – в годы научного «бума» в СССР – проработали инновационными менеджерами, хотя никто никогда подобным образом их специальность не называл. Это бывшие руководители опытного производства, которые управляли внедрением новых технологий на заводах, фабриках и т.д. Сегодня это люди среднего или выше среднего возраста, которые в свое время занимались трансфером инноваций в промышленность и занимаются этим до сих пор, и их, кстати, довольно много — для пока не столь большого российского рынка венчурной индустрии. И главный вопрос здесь: как этих людей «вытащить» с простаивающих заводов и фабрик и подтолкнуть к работе в стартапах и в корпорациях, которые составили «программы инновационного развития», но пока не представляют, что с ними делать.

«Менеджеры советской закалки» приобрели огромный опыт, а это намного важнее, чем овладеть знанием теории (у менеджеров сегодняшних стартапов за плечами лишь MBA). У таких людей отличное чутьё — они чувствуют, какие проблемы могут возникнуть с внедрением, умеют точно ответить, стоит ли брать на работу того или иного рабочего в цех, вплоть до предсказывания того, запьёт он в первую неделю или нет… И многим инновационным проектам знания таких менеджеров бы пригодились. Возможно, нашему государству стоит выступить с инициативой создания «школы» для менеджеров советского периода, позволить им понять, в какой парадигме инновационная экономика развивается сейчас.

Важно только, чтобы такие специалисты работали именно на стадии опытного производства, а не пытались привлечь инвестиции на посевном этапе. Такие люди должны переходить из проекта в проект, работая только на одной стадии. И то, что после каждого нового «майлстоуна» в инновационный бизнес должен приходить новый менеджер, абсолютно верный подход. Если в самом начале развития проекта менеджер должен искать деньги и суметь подтвердить заявленные в исследованиях свойства продукта (а для этого нужен менеджер определённого склада ума, определённой квалификации), то впоследствии в компанию должны прийти «производственники». После того же, как производство отлажено, в бизнес приходит менеджер коммерческих продаж, благо таковых сегодня на рынке довольно много. Я ещё раз резюмирую: один менеджер должен уходить из проекта, получив свой бонус, уступая место менеджеру, специализация которого соотносится со следующей стадией. И подобный «круговорот менеджмента» и есть способ движения проекта вперёд.

К оглавлению

Как доказать инвестору, что стартап «выстрелит» именно сегодняЕлена Краузова

Опубликовано 22 марта 2013

Один из главных вопросов, которые задают западные венчурные инвесторы пришедшим к ним стартапам, – это так называемый Why now?-question. Кандидаты в портфель западных фондов обязательно должны обосновать в своем питче, почему их проект будет актуален «здесь и сейчас».

Джэйсон Калаканис (Jason Calacanis), известный венчурный инвестор и организатор стартап-конференций, регулярно проводит репетиции питчей с молодыми командами и опирается на опыт своих коллег из Sequoia Capital, чтобы помочь стартаперам сделать свою презентацию максимально убедительной. В частности, инвестор даёт советы по поводу реакции на Why now?-question со стороны представителей венчурных фондов.

В одной из своих статей Джэйсон Калаканис приводит такие примеры Why now?-доказательств для проектов, уже доказавших свою успешность:

YouTube — актуальность продукта связана с тем, что все видеокамеры стали писать видео в цифровом формате. Соответственно загружать видео в интернет стало проще простого. Наконец, появились и смартфоны со встроенными камерами и, одновременно, подключением к Сети в любой точке мира, что также облегчило процесс загрузки видео в интернет. То, что идея YouTube оказалась в тренде, доказывает и тот факт, что германоязычный клон YouTube MyVideo.de был выкуплен у его создателей — братьев Самверов за 26 миллионов долларов компанией ProSiebenSat.

Стартаперы Uber создали мобильное приложение, позволяющее найти машину поблизости от вас. С помощью GPS Uber определяет местоположение человека и посылает за ним такси, связываясь с частными владельцами авто без лицензии. Why now для Uber, опять же, основывается на вездесущности смартфонов. Прибавьте к этому надёжность современных мобильных приложений, способных работать очень быстро, и точность GPS в городах – таков рецепт успеха. В России идею Uber воплощает «Яндекс.Такси». Правда, сервис российской онлайн-компании работает именно с диспетчерскими и соответственно лишь агрегирует предложения служб такси в смартфоне клиента.

Twitter «выстрелил», так как смог предложить новый формат публикаций по сравнению с MoveableType, WordPress, Blogger, которые предлагают создавать достаточно объёмные публикации, в то время как «черкануть» несколько строк было уже сложнее. Таким образом, считает Джэйсон Калаканис, Twitter вырос на волне «блогобума» в 2005-2006 гг.

Dropbox оказался в нужное время в нужном месте, так как позволил сделать хранение файлов более надёжным и дешёвым по сравнению с файлообменниками и электронной почтой. Клоны Dropbox также шагают по планете.

В качестве причины успеха Facebook автор называет высокую эффективность работы его сайта. Именно поэтому, когда люди стали активно регистрироваться в соцсетях, Friendster и MySpace выглядели на фоне Facebook медленными и неповоротливыми.

Необходимость для стартапа прийти с актуальной идеей подчёркивают в каждом своём интервью и российские инвесторы. Однако что может служить индикатором того, что ваш ответ на Why now?-question оказался верным? Это-то до сих пор остается не до конца понятным.

Во-первых, в доказательство своевременности вашего проекта вы можете ссылаться на масштабные исследования, фиксирующие тренды IT-рынка. Это, конечно, отчеты Gartner, считающиеся наиболее авторитетным источником информации как о тенденциях в IT-сфере, так и о крупнейших игроках. Обязательно следует обратить внимание на исследования IDC и IDC Russia. Занимаются анализом рынков и крупные компании отрасли (Microsoft, EMC, IBM, КРОК), венчурные фонды, а также известные СМИ (аналитику готовит тот же TechCrunch). Наконец, инвесторы советуют ссылаться и на статистику Росстата, и даже на материалы Минкомсвязи России. Так или иначе, связка презентации стартапера с данными компетентного источника (будь то коммерческая компания или ведомство), всегда лучше, чем фраза «актуальность нашей идеи очевидна». В этом случае в венчурном фонде вам, скорее всего, укажут на дверь.

Однако сухого перечисления фактов, свидетельствующих о тренде, тоже недостаточно. Инвестор хочет увидеть не только подтверждение ваших слов о том, что ваш стартап будет «в точку» именно сегодня, но и то, что вы имеете представление о модели ниши рынка, в которую хотите зайти. Грубо говоря, инвестор хочет быть уверенным, что, разбудив вас ночью, он услышит рассказ о стоимости привлечения клиента и о том, сколько можно заработать на каждом из них, о ежегодном процентном росте рынка и о том, как может развиваться отрасль дальше.

Показателем понимания ситуации стартаперами может служить более глубокое осмысление имеющейся статистики, считает Дмитрий Калаев, управляющий партнёр посевного фонда RedButton Capital: «Конечно, полезно показать слайды с графиками IDC или обозначить темпы роста рынка коммуникаторов, но важно дать не общую статистику рынка, а показать именно то, что будет работать на проект. Одно дело, если предприниматель доказывает, что к 2015 году во всём мире число коммуникаторов достигнет 5 млрд., другое — если он покажет, что уже сегодня в Москве на каждые 100 жителей приходится 20 коммуникаторов, при этом 15 из них – в руках девушек от 20 до 27 лет, с высшим образованием. Такая детализация показывает, что стартапер более тщательно изучил ситуацию», — подчёркивает инвестор.

Чего уж точно не стоит приносить инвестору, так это маркетинговые исследования, выполненные аналитическими агентствами по вашему заказу. Стартапу, живущему в условиях постоянного финансового дефицита, не стоит тратить серьёзные суммы на заказ отчётов по рынку у специализированных агентств.

Лучший research – самостоятельная работа с потенциальными клиентами, которых часто хватит и десятка, считает Антон Белоусов, инвестиционный аналитик Softline Venture Partners. «Подобную работу даже сложно назвать проведением исследований, это нормальное получение обратной связи, — поясняет он. – Ещё до начала разработки вы находите людей/бизнесы, у которых, по вашему мнению, есть проблема, решаемая вами, и расспрашиваете их, пытаясь максимально полно узнать, как именно проявляется их проблема (исходя из каких жизненных или бизнес-особенностей), как они к ней относятся и как решают; определив таким образом ключевой сегмент потребителей, вы придумываете решение и опять обсуждаете его уже лишь с этим сегментом: подходит ли предполагаемое решение под их проблемы, готовы ли они его использовать и на каких условиях. Нормальные инвесторы, не пытающиеся быть экспертами во всём, часто ценят обратную связь от рынка больше, чем своё личное одиночное мнение (но проверяют её по своим каналам аналогичным способом). Сами также поступайте аналогично. Даже если вы являетесь экспертом в какой-то области, вашего единичного мнения о наличии проблемы недостаточно — нужно объективное. Это самый быстрый, дешёвый и одновременно самый эффективный способ как обосновать серьёзность решаемой проблемы перед инвестором, так и самим понять, что делать».

Наконец, не лучшее доказательство для инвестора своевременности стартапа – ссылка на то, что «сейчас все этим занимаются». Наличие конкурентов у стартапа всегда наталкивает инвестора на размышления о том, почему он, собственно, должен вкладываться в вас, а не в проект ваших соперников. В этой ситуации, если вы не отличаетесь от конкурентов ни бизнес-моделью, ни нишей, вам придётся делать ставку на факторы успеха, связанные с уникальностью команды. А доказать трудоспособность, компетентность и профессионализм коллектива разработчиков во время недолгой первой встречи с представителями венчурного фонда – очень сложная задача.

Необходимость убедительно ответить на Why now?-question стоит и перед копикатами. Идея в основе «клона» вполне может устареть, независимо от того, насколько успешен был его «родитель». Возможно, не появись чуть больше пятилетия назад «Одноклассники» и «ВКонтакте», все мы сегодня обитали бы в Facebook и Linkedin, а запуск отечественных социальных сетей не имел бы смысла.

К тому же какие-то отрасли Рунета и российского IT могут развиваться, и не подчиняясь законам западных тенденций. Например, сейчас неактуально запускать клон Pinterest — сервиса, позволяющего пользователям делиться с друзьями фотографиями на онлайн-досках. Проникновение смартфонов по состоянию на первую половину 2012 в США составляет 55 процентов, в России существенно ниже – 37 процентов. Ещё сильнее отставание России по распространению мобильных устройств с хорошей камерой среди населения. Учесть стоит и то, что пользователи в нашей стране не так сильно, как в Америке и Европе, любят обсуждать свои фото или то, что с ними связано. Всё это доказывает, что разрабатывать аналог Pinterest в России пока не будет прибыльным делом.

В конечном итоге, решение о финансировании проекта венчурным фондом основывается, в первую очередь, на совпадении веры в перспективность определённой рыночной ниши у стартапера и у инвестора. И если лидер команды проекта по-настоящему харизматичен, он может «заразить» инвестора верой в рынок.

В этом смысле в каких-то ситуациях, даже если на руках у стартаперов много «козырей», доказывающих прибыльность идеи здесь и сейчас, это ничего не решает. «Инвестор всегда делает предположения о судьбе того или иного проекта, исходя из своего опыта – отмечает Дмитрий Калаев. — И я сам часто говорю предпринимателям: я не верю в ваш проект, но, возможно, я ошибаюсь — попробуйте другого инвестора». Так что проектам стоит искать инвесторов с картиной мира и технологического бизнеса, схожей с вашей собственной. А для того чтобы понять, во что «верит» инвестор, можно проанализировать портфель венчурного фонда, которым он управляет, промониторить его выступления на конференциях или в прессе. Тогда приоритеты станут более-менее ясны.

И наконец, даже если вы понимаете, что ваш проект, как оказалось, вдохновлён отличной идеей, но не подходит для сегодняшнего дня, продолжайте работу. Возможно, отказавший вам на днях венчурный фонд решит поддержать проект спустя какое-то время, когда тренд станет более очевидным. Эксперты отмечают, что сегодня среди российских разработчиков есть команды, которые регулярно (скажем, раз в полгода) мониторят рынок и в который раз говорят себе: не сейчас. Конечно, здесь высок риск упустить момент, но если вы осознали, что ваша идея «обгоняет» рынок, лучше немного подождать с заявками в венчурные фонды. Например, «завтра» в России заявят о себе стартапы на основе технологий NFC, хотя пока венчурные фонды смотрят на них недоверчиво – настолько в стране низок уровень распространения бесконтактных платежей.

К оглавлению

Эта камера никогда не разрядится, в любых условиях Михаил Карпов

Опубликовано 22 марта 2013

Сейчас все фотографируют с помощью телефонов (за исключением людей, которые любят похвалиться длиной своего объектива). Но что делать, если вы, скажем, в походе? Смартфон разрядится на второй день точно. И тогда на помощь придёт небольшая камера Sun&Cloud.

Самое главное, что отличает эту камеру от конкурентов, — наличие солнечных батарей сверху, а также ручка генератора, которая убирается в корпус. Поэтому, если погода солнечная, её можно зарядить от Солнца, а если нет — покрутить ручку генератора и всё равно довести гаджет до рабочего состояния.

Это, конечно, не профессиональная камера, но зато в неё уже встроено 15 цифровых светофильтров для создания эффектов в стиле Instagram. В Sun&Cloud можно вставить карту памяти microSD. Увы, ждать десятков мегапикселей от камеры не стоит, да и видео она снимает с разрешением до 640х480 пикселей, но ведь её смысл не в сверхкачественной съёмке, а в том, чтобы всегда быть под рукой.

К оглавлению

Макс Лакмус: «Российский краудфандинг вырастет во что-то очень интересное» Елена Краузова

Опубликовано 21 марта 2013

Краудфандинговые платформы для сбора интернет-пожертвований стали появляться в России с уже с 2008 года (первопроходец — Kroogi), однако российский Kickstarter пока никому не удалось создать. Среди лидеров по сборам сегодня Рlaneta.ru (более 10,5 млн рублей); на втором месте Boomstarter (4,7 млн руб.); другие известные сайты — «С миру по нитке», «Тугеза», «Электронный благотворительный ящик». Эксперты оценивают объём российского рынка краудфандинга в 2 млн долл., прогнозируемый рост — в 5–10 раз уже по окончании этого года.

Ресурс Рlaneta.ru, официально запустившийся в июне прошлого года, за девять месяцев работы сумел доказать, что краудфандинг в России не просто возможен — он развивается даже быстрее, чем на Западе. Пока Planeta.ru остаётся платформой для коллективного софинансирования, в основном творческих и социальных проектов; однако создатели сервиса готовы поддержать и технологические разработки, и даже научные проекты. На «Планету» «вспахивать целину» недоверия, халявы и скепсиса в отношении краудфандинга уже пришли десятки независимых российских музыкальных групп, журналисты Colta.ru, множество социальных, общественных и благотворительных проектов. Чуть меньше недели назад, 15 марта, «Планета» перешагнула десятимиллионный рубеж краудфандинговых сборов. О том, как в России развивается краудфандинг, и о формате работы сервиса мы поговорили с основателем и идеологом Planeta.ru, бас-гитаристом группы «БИ-2» Максом Лакмусом:

Макс, расскажи, когда и при каких обстоятельствах ты познакомился с краудфандигом.

Несколько лет назад, когда появилась острая необходимость чем-то заменить музыкальную индустрию в России, мы стали смотреть на «тот берег моря» и искать выход из сложившейся ситуации. Здесь всё сыпалось, разваливалось, закрывалось. Самое отвратительное, что из-за всеобщего упадка и так полумёртвой российской музиндустрии народ стал откровенно халтурить, записываться на какие попало устройства и считать это нормой. Сами слушают эталонные образцы мировой звукозаписи, а пишутся на айпад и не хотят учиться. Компании звукозаписи раньше хоть как-то вкладывали деньги в развитие музыки, потом они перестали это делать, музыкальные каналы стали показывать всякую чушь, а музыкальная журналистика попросту деградировала. Но в это время развивались системы коммуникаций – интернет, соцсети, всякие вконтактики крепли, используя чужую интеллектуальную собственность. Но они кроме «чёрного дела» сделали ещё и светлое — научили людей собираться в могучие сообщества по интересам и жить в Сети.

И тут настала новая эпоха! Появился иностранный ресурс Кикстартер, а на нем Аманда Палмер с плакатом «это будущее музыки» и сбором в один миллион долларов. Тогда стало очевидным, куда двигаться дальше. Вот и все обстоятельства моего знакомства с краудфандингом.

Чем ты занимался до planeta.ru?

Музыкой занимался и продолжаю заниматься по сей день. У меня есть своя группа, а также я уже много лет играю на бас-гитаре в группе «БИ-2».

Какие основные мотивы руководили тобой и твоими партнёрами при создании planeta.ru?

Хотелось сделать так, чтобы был мир во всём мире. Чтобы все наконец перестали тратить свои жизненные силы и ресурсы на бесполезное. Планета.ру — это же сумасшедшая экономия ваших ресурсов, не только материальных, но и моральных. Мы же уже научились делать проекты, в которых могут поучаствовать всего 300 человек, но эти проекты собирают суммы в полмиллиона рублей, а раньше, например, это было 30 000 человек, которые покупали пластинки и кормили толпу посредников, которые на этом грели руки.

В краудфандинге важен вопрос доверия. Если я вкладываю деньги в то, чего ещё не существует, я должна быть уверена, что инициатор доведёт проект до конца. Приживется ли идея краудфандинга в России, учитывая нашу подозрительность в финансовых делах?

Да, вопрос доверия очень важен. Поэтому мы начали разрабатывать тему краудфандинга вместе с музыкантами, и на данный момент большинство успешных крауд-проектов на «Планете» — это проекты околомузыкальные, потому как тут всё понятно: у музыкантов кредит доверия намного выше. И для самих музыкантов репутация очень ценна. Краудфандинг уже прижился в России. Ещё прошлым летом практически никто не знал такого слова, а к сегодняшнему дню на «Планете» собрано почти 9 миллионов рублей. И процесс вовлечения людей в краудфандинг, как и в интернет, необратим. Как только автор проекта и его сторонники понимают, в чём «соль», как только понимают, какие возможности открывает перед ними такая простая и прозрачная схема взаимодействия, они уже от неё не откажутся. Краудфандинговая модель хороша своей абсолютной прозрачностью и тем, что на этапе создания проекта его сторонники могут влиять на результат. Люди могут вести эффективный диалог без посредников и воплощать свои идеи в жизнь.

С юридической точки зрения, каким образом защищены инвесторы, или, как вы их называете, «акционеры», на planeta.ru?

Есть одно большое заблуждение, которое распространено в массах: многие путают краудфандинг с инвестициями или краудинвестингом. У нас на «Планете» — первое, и мы собираем деньги на дело, на конкретный продукт, на конкретный проект. Это не инвестиции в бизнес, когда тебе как инвестору полагается доля прибыли за вложения. Нет тут у нас инвесторов, которым нужно защищать свою долю. На «Планете» люди складываются деньгами, участвуют в интересных и важных для них проектах, получают удовольствие и разные приятные бонусы, вещи, музыкальные альбомы, грамоты, благодарности и другие дорогие сердцу штуковины.

Если вы о тех людях, кто поучаствовал (скинулся деньгами) на интересный для них проект, то мы о них, конечно, думаем. Поэтому пристально следим за всем, что делают авторы проектов, заключаем с ними договоры, если нужно, помогаем им, журим, если они запаздывают с исполнением обязательств перед своими соратниками. Но, как я уже сказал, лучшая защита и гарантия для участников проекта – это репутация автора проекта. Если один раз обманешь людей, уже не отмоешься, особенно при нынешнем развитии социальной активности в Сети. Интернет сделает своё дело чётко.

В чем схожесть схемы planeta.ru с кикстартеровской?

Схожесть в самой схеме краудфандинга: базовая часть идеологии коллективного финансирования везде одинакова, мотивации авторов и сторонников — тоже. Но по остальным параметрам «Планета» ближе скорее к платформе IndieGoGo. У нас нет жёстких рамок, что проект должен собрать 100 процентов заявленной суммы, так как, во-первых, для стадии внедрения краудфандинга в России это слишком жёсткое условие. На «Планете», если ты собрал 50 процентов и более от заявленной финансовой цели и если ты чувствуешь в себе силы реализовать проект, можно забрать деньги. Или можно продлить сбор, предварительно оповестив своих «акционеров» о том, что сроки сдвигаются. У нас автор может выбирать. То, что некоторые оппоненты говорят, что в случае неполного сбора конечный продукт или проект будет хуже, чем мог бы быть, я считаю, глупость полная. Человек, особенно творческий, сделает всё возможное, чтобы сохранить свою репутацию, и будет благодарен вам за помощь. Начать, когда у тебя есть хотя бы половина необходимой суммы, намного проще. И найти недостающие средства проще, чем начинать с нуля. Также мы не отказываемся от благотворительных проектов, мы даём им в пользование удобный сервис для сбора средств и не берём за это свой процент.

Считает ли «Планета» Boomstarter своим конкурентом?

Я не считаю Бумстартер конкурентом «Планеты», потому что здравый смысл говорит о том, что понятие конкуренции адекватно, когда есть сформировавшийся рынок. А когда у рынка только-только появились очертания, то говорить о конкуренции неконструктивно. Гораздо более конструктивная ситуация складывается, когда немногочисленные участники рынка понимают обоюдную заинтересованность в популяризации краудфандинга. Надеюсь, и Бумстартер начнёт это понимать. К тому же, как я уже сказал, мы не копируем Кикстартер, мы идём своим путём. Мы развиваем краудфандинговый сервис как часть целой творческой схемы, в которой люди могут реализовать свои проекты и максимально эффективно их монетизировать. Мы создаем виртуальное пространство, влияющее на оффлайн, где есть возможности для прямого общения, реализации, монетизации — в общем, для жизни, а не только для сбора конкретной суммы денег.

Сколько твоих личных средств вложено в создание проекта? Какой объём составили инвестиции партнёров? Окупился ли уже проект?

Достаточно моих средств вложено в «Планету», не только материальных, но и физических, и интеллектуальных. У «Планеты» есть частный инвестор, поэтому цифры мы пока сохраним в тайне для широкой общественности. Несложно посчитать, что на 5 процентов нашего сервисного сбора от краудфандинга «Планета» сможет существовать тогда, когда рынок краудфандинга в России станет сравним хотя бы с годовым оборотом одного Кикстартера. Поэтому мы развиваем и планируем развивать дополнительные сервисы, которые помогут «Планете» окупиться, например продажу билетов онлайн, трансляции, интернет-магазин, где будет продаваться всё, что сделано с помощью краудфандинга, и артистический мерч, и т.д.

Сколько человек работает в штате «Планеты»? По каким критериям отбираете сотрудников?

У нас работает более 50 человек, большинство из них — программисты и разработчики. Как отбираю? Смотрю, есть ли у сотрудника мысли в голове и огонь в глазах. На самом деле, у нас дружный коллектив, в котором нет случайных людей или «менеджеров», которые работают строго с 9 до 18. Нам часто пишут люди о том, что им нравится «Планета» и они хотят нам помогать, хотят у нас работать. И если при встрече оказывается, что мы действительно совпадаем в устремлениях, то мы берём человека в свою команду.

Опиши средний демографический портрет пользователя planeta.ru.

У нас очень разные проекты, которые могут поддерживать абсолютно разные люди. Могу сказать, что «средний чек» по «Планете» (общая сумма собранных средств, поделённая на количество человек, поучаствовавших финансово в том или ином проекте) сейчас превышает 1000 рублей.

В какой крауд-проект ты сам вкладывал деньги? Сколько? И почему?

Вы можете увидеть мой аватар в списках «акционеров» многих проектов. Я поддерживаю и коллег-музыкантов, и другие проекты. Сейчас на «Планете» порядка 90 000 зарегистрированных пользователей, из них 10 процентов участвуют в проектах «рублём». Важно понимать, что вода камень точит и ваше маленькое участие в настоящем времени приближает большое светлое будущее.

Что, по-твоему, нужно сделать для популяризации краудфандинга в России?

Нужно рассказать о краудфандинге генеральным продюсерам центральных телеканалов России, чтобы те выделили эфирное время в прайм-тайм, например, под разъяснительные программы о пользе этого этого удивительного явления.

Насколько популярен сайт среди авторов?

Мне кажется, лучшее мерило популярности – это количество проектов, которые музыканты и люди других творческих специальностей уже завели на «Планете». Музыкальные проекты пока у нас лидируют, их более 20, поскольку, как я уже сказал, начиналось всё с краудфандингового проекта для «БИ-2»: это был альбом Spirit, на который мы собрали более 1,25 млн рублей. Также многим людям, работающим на «Планете», музыкальная индустрия и шоу-бизнес близки. Почти всем российским артистам мы уже рассказывали, что такое краудфандинг и как он работает. Кто-то понял, кто-то думает, кто-то уже в процессе сбора. Например, мы запустили второй, продюсерский проект БИ-2 – сборник «Нечётный воин», на него уже собрано более 500 тысяч рублей. Недавно запустился проект «Видеоверсия новогоднего концерта «Сплин», который, инициировали сами поклонники после того, как мы провели панорамную трансляцию на «Планете». Это уже какая-то новая ступень краудфандинга и взаимоотношений артиста и публики, согласитесь.

В рекордные сроки собрали 570 000 рублей «Animal ДжаZ». Кстати, Саша Красовицкий, лидер группы Animal Джаz, недавно во время интервью сказал, что этот проект — опыт краудфандинга, факт такого доверия к нему со стороны его публики — изменили его самого. Он, человек, обычно закрытый, стал получать удовольствие от того, что теперь больше общается с поклонниками: «Я стал реально фанатом идеи краудфандинга, я почувствовал, что это работает. Это революция, она ещё не прочувствована всеми, но, судя повсему, потихоньку дойдёт и до всех».

Группа «Тараканы» «перешагнула» заявленные 250 тысяч рублей, причём всего за три недели, и к концу проекта собрала почти 450 тысяч. На акционировании новые альбомы групп Billy’s Band (собрано почти 200 тысяч рублей), Juke Box Trio, «Мураками», St1m, «Пилот» (уже почти 300 тысяч рублей), «Рабфак», «Атморави», сольный альбом Дмитрия Ревякина («Калинов мост») собрали более 350 тысяч рублей и т.д. Запустился «Ундервуд», и уже собрали 250 тысяч, Дима Бикбаев и Паша Артемьев со своими новыми проектами.

Евгений Гришковец открыл второй проект на «Планете», и в этот раз собрал уже более 800 тысяч (!) на видеоверсию спектакля «+1» (первый его опыт — 285 000 на видеоверсию концерта с группой «Бигуди»). Артисты учатся правильно общаться с аудиторией, доносить им идею краудфандинга, и это даёт свои плоды. Теперь к нам активно приходят люди из других областей. Вот Colta.ru подала пример журналистам, собрав почти 700 000 рублей на гонорары своим авторам, и они сейчас запустили новый проект, который уже превысил свою финансовую цель — более 500 000 рублей. Недавно к нам пришёл журнал «Цветоводство» — они собрали почти 40 000 на создание iPad-версии журнала и уже выпустили приложение. Люди хотят идти в ногу со временем, привлечь молодую аудиторию – молодцы! Роман Либеров собрал средства на свой документальный фильм «Ильфипетров» — более 90 000 рублей. Сейчас мы расширяем «сферы влияния», появляется масса интересных проектов по искусству, фотографии, социально-общественных, благотворительных. Например, за время сотрудничества с Фондом помощи хосписам «Вера» и другими благотворительными организациями мы совместными усилиями собрали порядка 1 млн рублей.

Как вы отбираете проекты, по каким критериям? Как происходит этот процесс отсеивания проектов?

Нельзя сказать, что мы отбираем проекты, скорее, мы их структурируем и систематизируем. На сайте есть система премодерации заявок. Это процесс, который помогает нам упорядочить поток желающих завести краудфандинговый проект, отсеять невменяемых, например какую-нибудь «церковь сатаны», определить, насколько серьёзно автор настроен на заведение крауд-проекта и на последующую работу с ним. Когда автор заводит сообщество на «Планете» (это обязательно, далее от имени своего сообщества вы можете заводить сколь угодно много краудфандинговых проектов), наши ребята-аккаунты связываются с ним, просят заполнить небольшую анкету, где есть вопросы о целях и сути проекта, попутно разъясняют финансовые и юридические условия заведения проекта. Мы обязательно заключаем договоры, всё максимально прозрачно. Это может быть физлицо, любая форма юрлица или НКО. Потом мы обсуждаем с автором его проект, что-то корректируем, советуем.

Как «Планета» работает с авторами проектов? Как вы делаете так, чтобы проект стал успешным, собрал больше денег?

С самого начала наши менеджеры очень плотно работают с авторами, обсуждают проекты, бюджеты, вознаграждения, анализируют реальную и потенциальную аудиторию, составляют примерный «бизнес-план» проекта, помогают проработать промо-план, в общем, консультируют авторов проекта по всем интересующим их вопросам – от юридических моментов до инструкции «как правильно снять видеообращение». Кстати, у нас есть свои операторы и редакция, которая бесплатно помогает проектам написать сценарий и снять видео, если им это необходимо. За год у нас накопилось достаточное количество полезных и наглядных материалов, интересных примеров, наших и западных, которые мы можем разобрать с «новичками», проанализировать, что верно было сделано, что нет, и постараться избежать ошибок. Делаем внутренний «дайджест» рассылки для пользователей сайта, работаем со СМИ.

Но, конечно, львиная доля успеха проекта зависит от автора, от его активности, от того, насколько его самого захватила эта идея, насколько правильно он подобрал маркетинговые каналы и какой тон выбрал для общения со своими потенциальными сторонниками.

Мы привыкли понимать краудфандинг как «народное финансирование». Но в чём, на твой взгляд, заключается философия этого явления?

Философия заключается в упрощении и облегчении отношений между людьми, уничтожении главенствующей сейчас философии тотального потребления и зарождении философии тотального созидания, когда автор какого-то проекта или продукта и его соратники, сторонники (тут уже не назовёшь их потребителями) не противопоставлены друг другу, а создают что-то вместе, когда люди имеют возможность быть сопричастными. Делать то, что им интересно и важно, участвовать в том, где могут теперь участвовать, поддерживать то, что хотят. Освобождение от посредников и тяжеловесных маркетинговых схем – тоже большой плюс краудфандинговой модели.

Конечная цель краудфандинга – это реализация проекта, который объединяет две заинтересованные стороны. Мы хотим рассказать и показать, что авторы и поклонники могут взаимодействовать напрямую, продуктивнее, чётче и становиться от этого счастливее.

Если пофантазировать: как краудфандинг трансформируется в далёком будущем?

Судя по «Планете», он уже трансформируется, мы уже видим его эволюцию. А также трансформируются наши мысли и представления о том, как ещё можно применять подобную схему в мирных целях. Краудфандинг ведь — важная составляющая в создании интеллектуальной собственности. Это инструмент, который можно использовать по-разному, как самостоятельный сервис или как часть чего-то большего. Уверен, что на «Планете» краудфандинг вырастет во что-то очень интересное. Сейчас это возможность, с которой всё только начинается.

К оглавлению