IT-рынок

Время, вперёд! Умные часы как буревестник новой компьютерной революцииЕвгений Золотов

Опубликовано 25 марта 2013

Наручные часы — один из древнейших гаджетов. Они сопровождают человека аж с XVII века, а их история полна удивительных поворотов, которые и захочешь — не придумаешь специально. Начнём с того, что первые триста лет существования мобильный прибор для измерения времени был исключительно карманным. Собственно манера носить часы на руке считалась легкомысленной дамской причудой, и изменить этой привычке заставила только мировая война – первая в списке новых войн: безжалостных, беспринципных.

Солдаты новой эпохи нуждались прежде всего в практичном приборе, так часы переместились на запястье. В 70-х годах прошлого века классические стрелка и циферблат пережили ещё одно потрясение, уступив натиску электронных дисплеев и кварцевых резонаторов. Но век электронных часов оказался самым коротким. Уже к перелому тысячелетий часы перестали носить вовсе. Их функцию вобрали в себя вездесущие мобильные телефоны. Они просто скушали прибор с четырёхсотлетней историей на завтрак, сделав его пусть не технически, но морально устаревшим. Да, часы ещё носят. Ну так и «винил» кое-кто ещё крутит, и с видеокассетой расстаться не может никак.

Тем удивительней упрямство, с которым за часы цепляются самые инновационные техноигроки. Попытки вернуть хронометр на руку предпринимались ещё в начале нулевых на самом высшем уровне. Девять лет назад я писал о проекте Microsoft под названием Paparazzi: рекламировать его не постеснялся лично Билл Гейтс. То была одна из первых попыток вдохнуть в часы новую жизнь, технологически подтянуть их до уровня XXI века. Microsoft превратила прибор для измерения времени в «умное» мобильное устройство с односторонним доступом к беспроводным коммуникациям (о быстром мобильном интернете тогда только начинали мечтать, а Paparazzi умели принимать организованные специально для них цифровые радиопередачи в FM-диапазоне, отображая актуальную локальную информацию: прогноз погоды, цены акций и т.п.). Через часы софтверный гигант надеялся протолкнуть на рынок собственное видение концепции умных персональных устройств — платформу SPOT. Но попытка захлебнулась вскоре после выпуска iPhone. Что ж, сегодня мы наблюдаем вторую волну. И цели ну очень похожие.


Metawatch — типичное семейство умных часов, профинансированное через Kickstarter. В наличии. Цена от 179 долларов

За последние три дня о намерении производить smartwatch (умные часы, такой термин нынче в ходу) сообщили, намекнули или были заподозрены в подобном Google, Samsung, Apple, LG, множество более мелких вендоров. Apple, конечно же, следует поставить первой: именно её таинственный проект iWatch и породил всю шумиху. «Яблочным хронометром» фаны грезят ещё со времён Джобса (который якобы наложил на идею вето), но особенно они активизировались в этом феврале, когда из недр компании вроде бы просочились первые «надёжные» сведения. Если верить им, над iWatch трудятся сто человек, часы будут работать в паре с Айфоном и смогут совершать звонки, вести хозяина по карте, следить за его здоровьем (шагомер, кардиометр и прочее, см. «Жажда самоквантования»). Ни единого официального подтверждения нет, зато уже придумано множество конкурентов.

Главным соперником, конечно же, станет Google. Она тоже корпит над умными часами — правда, предназначенными уже для спаривания с Android-смартфонами и/или с очками расширенной реальности Glass. У «гугловочей» будет свой процессор, беспроводная связь ближнего действия, сенсорный дисплейчик. Они смогут показывать свежие сообщения, сопровождать по маршруту и вообще отображать всяческие мелкие актуальные в текущей точке пространства-времени данные — типа скидок, доступных в магазине, на пороге которого вы оказались, оповещений от домашних устройств, заметок из календаря и т.д. и т.п. Нужно только заметить, что все эти сведения почерпнуты не из официального пресс-релиза, а всего лишь из патента, который Google недавно получила.


Motorola MOTOACTV. 250 долларов. Девушка не прилагается

Кто следующий? Samsung. Единственная компания из главных участников, кто за последние пятнадцать лет произвёл хоть один настоящий продукт в категории «часы» и официально подтвердил намерение работать в этом направлении дальше. Карты она, правда, тоже не раскрывает, но из утечек известно, что Galaxy Altius будут смартвочем с дисплеем 500х500 точек, беспроводной связью, самостоятельной операционной системой (вопрос совместимости с Android открыт).

А ещё над умными часами работает LG. И крупный китайский вендор Shanda готовит нынче летом релиз часиков с Android и Firefox OS. И нашумевшая кикстартеровской кампанией Pebble только что начала поставки 150-долларового одноимённого многофункционального смартвоча с экраном на электронных чернилах, спаривающегося со смартфонами.

Изюминка момента, впрочем, не в именах участников и не в беспрецедентных масштабах штурма. Изюминка в том, что часы — больше не часы. Идеологи смартвочей видят на руке человека очередное электронное устройство из разряда уже даже не мобильных компьютеров, а компьютеров носимых: железку, активно участвующую в повседневной жизни человека, анализирующую обстановку вокруг, вмешивающуюся в ежесекундный процесс принятия решений. Компьютерная эволюция движется в направлении носимого компьютинга — и часы неизбежно будут поглощены набравшей ход лавиной.

Такова одна из множества точек зрения на происходящее, попытка подвести под него логический фундамент. Но кое-кто считает смартвочи прежде всего давно назревшим экспериментом в области маленьких экранов: изучив сегмент дисплеев больших (где фактически произошла смычка телефонов с планшетками), мы до сих пор не затронули дисплеи миниатюрные, диагональю в один-два дюйма. Другие считают ажиотаж вокруг умных часов искусственным: кто-то из крупных вендоров, вероятно, действительно идеей заинтересовался, а остальные просто не желают выглядеть отсталыми. Ведь точно так же суетятся все вокруг очков расширенной реальности, хотя довести проекты до конца, очевидно, удастся лишь единицам.


i’m Watch, от 349 долл. Ещё одна смартфонная «выноска» на руку

Лично мне ближе чисто коммерческая версия. Есть мнение, что умные часы унаследуют от просто часов уникальное свойство: высокую маржу. Проще говоря, если производители компьютеров, телевизоров, да уже и планшеток и смартфонов вынуждены работать чуть ли не себе в убыток — жесточайшая конкуренция вынуждает их снижать цену вплоть до себестоимости и даже ниже (вспомните, как продаётся семейство Kindle), то запас цены у часов может быть очень значительным, в разы выше, например, «телевизионного». Вот почему они привлекательны для Apple, Samsung, LG, да и других околокомпьютерных вендоров.

Но коли уж речь зашла о деньгах, стоит выслушать и скептиков, которых немного, но которые есть. Так вот, они обращают внимание на неприглядный факт: умные часы на самом деле в продаже уже имеются, но очередей за ними не наблюдается. Sony, Timex, Fossil, LG, WIMM, Microsoft — все они выпускали или выпускают устройства, подпадающие под определение smartwatch, но либо предпочли выбыть из гонки, либо занимаются производством «для галочки», похвастаться им нечем. Так есть ли рынок для умных часов или смартвочи — всего лишь очередной фетиш, рождённый воспалённым обывательским воображением — знаете, как регулярно выдумываемый следующий Айфон? Тем более что ни одной принципиально новой функции для умных часов за последние десять лет не предложено, а стоить они наверняка будут недёшево (за некоторые SPOT-модели просили и 700 долларов) и непременно привлекут внимание регулятивных органов: можно ли пользоваться смартвочем за рулём? А в самолёте? А не помешают ли они кардиостимуляторам?

Вся надежда на тонкий нюанс, упомянутый, в частности, в гугловском смартвоч-патенте: функции мобильных устройств могут требовать от пользователя обращаться к устройству в неудобное время, а значит, потенциал, к примеру, современных смартфонов и планшеток используется не полностью. Так вот, вопрос на миллиард (а точнее, на 60 миллиардов — во столько оценивается мировой часовой рынок): будет ли достаточно этого нюанса, чтобы убедить широкие массы покупать умные часы?

Инвесторы верят в часовую индустрию: котировки многих производителей здесь последние пару лет задраны до исторических максимумов. Налицо ожидание большого скачка. Но инвесторы — тоже люди. Как и всем, им свойственно подпадать под очарование момента.

P.S. Среди читателей Компьютерры нашёлся счастливчик, пользующийся смартвочем i’m Watch. Его — совсем не лестную — оценку читайте в личном блоге на Google+.


К оглавлению

Софт из Восточной Европы: Как старые достижения в фундаментальной математике ныне обращаются в доходы ИТ-отраслиМихаил Ваннах

Опубликовано 31 марта 2013

Своеобразная экономическая операция, блистательно осуществлённая монетарными властями Старой Европы на Кипре, затмила все прочие народнохозяйственные новости из этой части света. Но тем не менее там идут занимательные и поучительные процессы, аккурат по тематике «Компьютерры».

Ну, то, что гиганты североамериканского бизнеса предпочитают обрабатывать данные на Индостане, знают все. Менее известно, но также не является секретом, что Цюрихские Гномы также зависят от программистов из Бхарата. Именно там разрабатываются продукты, на которых работают европейские финансисты. Те продукты, через которые проходят и депозитные операции, и несопоставимо более частые операции расчётные. Это легко подтверждается цифрами экспорта программного обеспечения из Индии. В 2011-2012 году величина его составила 69 млрд долларов. К 2017 г. прогнозируется его рост на 90 процентов, до 130 млрд. долларов. Впрочем, прогнозы восходят к словам тамошнего министра по информационным технологиям и коммуникациям (ныне перешедшего в министры по корпорациям) Сачина Пилота (Sachin Pilot – этот некогда самый молодой член парламента в соответствии с именем получил высшее образование в Школе ВВС Бал Бхарати и является, в отличие от избегающих солдатчины политиков неких других стран, офицером Территориальной армии) и «озвучены» были перед индийским парламентом.


Индийский министр Сачин Пилот смотрит в будущее с оптимизмом

Но подобная ситуация – зависимость от азиатского гиганта – европейских банкиров и прочих финансистов не слишком устраивает. Почему? Ну, наверняка у части читателей есть под рукой продукты, разработанные в Индии. Не поленитесь – возьмите да и позвоните по компьютерной телефонии в их службы поддержки. После этого вы обнаружите, как выражаются наши досточтимые читатели, ранее проделавшие этот эксперимент в связи с производственной необходимостью, что прекрасное знание английского в Бангалоре является не чем иным, как urban legend, возникшей на стыке Третьего мира и Мира ИТ. (Это при том, что в книжных лавках этого бывшего оборонного центра Британской Индийской империи можно, через пару недель после выхода калифорнийского оригинала, за сущие гроши купить добротные издания по электронике и программированию…)

Да и вообще, не так уж удобно иметь разработчиков критически важного продукта в тысячах и тысячах километров от себя…

И вот в компьютерной жизни деловой Европы обнаружилась любопытная тенденция, о которой рассказала респектабельнейшая Neue Zürcher Zeitung. Тенденция эта – вынос компьютерных разработок не в Юго-Восточную Азию, а в Восточную Европу. В страны бывшего социалистического лагеря. Оценить количественно это явление достаточно трудно. В отличие от подробных ежегодных исследований «РУССОФТ»а, с их разбивкой по регионам и фирмам, экспорт программного обеспечения из Восточной Европы оценён исследователями из венгерского Университета Капошвара (Universität Kaposvár) только интегрально и только для 2006 года. В соответствии с ними в 2006 году Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Словакия и Чехия экспортировали ИТ-продуктов и услуг на один миллиард евро. Мадьярские учёные сравнили эту величину с величиной индийского ИТ-экспорта, который в том году превышал 20 миллиардов евро. Кроме этого, венгерские специалисты предполагают, что в настоящее время это соотношение сохраняется.

Нежирно… Вопреки мифу о высоком качестве и изобильном количестве статистики в просвещённых Европах! (Впрочем, может, она и есть, но скрывается в угро-финских наречиях…) Но – «других писателей у меня для товарища Поликарпова нет», как отвечал Великий Вождь партийному функционеру, кляузничавшему на пьянство и аморальный образ жизни «инженеров человеческих душ»… Поэтому, рассуждая о современных тенденциях ИТ-бизнеса, будем, в духе учебника арифметики для дореволюционного коммерческого училища, оперировать элементарными простыми дробями. Итак, перечисленные страны Восточной Европы экспортировали в 2006 году ИТ-продукции на миллиард евро. Это, по тогдашнему курсу, примерно 1,400 миллиарда долларов. А по оценкам «РУССОФТ»а, экспорт программного обеспечения из России в том самом году составил 1,410 миллиарда долларов. Забавное совпадение, не правда ли? И интересное. Всё же нас должна интересовать именно своя страна!

Теперь попытаемся оценить тенденции. Плясать в случае Восточной Европы мы можем только от оценённого венграми соотношения с Индией и индийского экспорта. Соотношение – примерно один к двадцати. У Индии в 2012 году без малого 80 миллиардов долларов. Значит, на экспорт из вышеперечисленных стран Восточной Европы должно приходиться примерно четыре миллиарда долларов… Оценка, конечно, крайне грубая. Но – вспомним про колебания курсов в паре доллар/евро. Одного этого достаточно для того, чтобы сделать более точные вычисления бессмысленными… С Россией дело несопоставимо лучше. На 23-й странице Девятого ежегодного исследования «РУССОФТ»а объём экспорта на 2012 год спрогнозирован в 5,1 миллиарда долларов. Так что наша страна, судя по всему, обогнала восточноевропейский коллектив. Ненамного, но обогнала. Причём достоверно – объём экспорта в 2011 году, за который данные были посчитаны на момент выхода отчёта, составил 4,040 миллиарда и явно рос с той поры…

Ну, казалось бы, оснований для особой радости нет. Обгоняем, но ведь не в разы же, а на пару десятков процентов. И кого! Не ЕС, не Соединённые Штаты, а соседей из Восточной Европы. Но вот возьмём да и обратимся на пару десятков строк к экономической географии современности.

Соотечественникам старшего поколения – тем, кому за полсотни, точно, а тем, кому за сорок, скорее всего – должно всё ещё казаться «по умолчанию», что мы живём в сверхдержаве, с населением в три сотни миллионов душ, окружённой кольцом стран-сателлитов… Но это не так. Наша страна, хоть и крупнейшая по площади в мире, имеет население в 142,5 млн человек (по оценке ЦРУ на лето этого года). А вот как обстоит дело у восточных европейцев. Болгария – 6,98 млн. Венгрия – 9,94 млн. Польша – 38,4 млн. Чехия – 10,2 млн. Румыния – 21,8 млн. Словакия – 5,49 млн. Всего – 92,8 миллионов человек… Вполне сравнимо с населением нашей страны. И если принять цепочку предположений, по которой мы получили величины для Восточной Европы, за действенные, то в пересчёте на численность населения мы в экспорте ПО уступаем ближайшим соседям.

Почему?

Прежде всего, почему аутсорсинг? Ну, это понятно. У самих «вольнолюбивых швейцаров» ИТ-специалистов мало, они дороги и защищены местным трудовым законодательством. А Восточная Европа намного ближе (в отличие от Индии), зарплаты там мельче швейцарских, да и уволить человека можно, по истечении нужды в нём, куда быстрее. Не за три месяца, как расторгается контракт в Старой Европе, а за десять-двадцать дней… Плюс – культурная близость. Плюс – отсутствие визовых проблем. Парадоксально, но в нашем обществе «сиротские» перебранки с Западом привлекают куда большее внимание, нежели рутинная, но крайне нужная работа по введению безвизового режима с Европой (не для обладателей «служебных паспортов», что есть проявление трогательной заботы наследников Поприщева о себе, любимых, а для обычных тружеников). Безвизовые поездки – это одно из важнейших конкурентных преимуществ в сфере интеллектуального труда! И Россия должна к нему стремиться.

Ведь другое преимущество — близость географическая нам, мягко говоря, не светит. Это из Праги можно выехать после завтрака и, на корейском седане, не слишком гоня (обладатели родовитых «немок» проносятся мимо со свистом), к ужину приехать во Флоренцию или Цюрих. Пообедав перед этим в кафе, с видом на цветущую долину или на горное озеро… Нам такие расстояния (да и такие дороги…) не достались.


Кружок математиков собирался во Львове в «Шотландском кафе», кусочке Старой Европы, существовавшем между мировыми войнами ХХ века…

Кроме того, в Восточной Европе неплохой уровень образования. Смотрим результаты международного образовательного теста PISA-2009, последние из доступных. Раздел – математика. Наша страна на 38 месте. Ну, Болгария и Румыния, с их 46-м и 47-м местами, нам уступают. А вот наследники былой Австро-Венгрии Словакия, Чехия и Венгрия нас опережают с 23-м, 27-м и 29-м местами соответственно. И Польша на 25-м месте. Что не должно удивлять, если вспомним хотя бы «польскую нотацию». А был ещё и Львовский математический кружок из «Шотландского кафе» с созвездием звёзд первой величины и журналом «Studia Mathematica»– Ауэрбах, Банах, Мазур, Орлич, Улам, Хвистек, Штейнгауз, — после Второй мировой перебравшийся во Вроцлав.


Такие достижения фундаментальной математики ныне обращаются Восточной Европой в доходы своей ИТ-отрасли

Теперь к странам восточноевропейского компьютерного аутсорсинга добавляется и Украина. Математическое образование там, как и у нас, наследует советскому, а уровень зарплат куда ниже, чем в России. И в результате на швейцарский портал интернет-аукционов Ricardo.ch трудится три десятка киевских программистов. Да, у них есть ещё одно конкурентное преимущество перед Россией – близость часовых поясов!

Так что обратим внимание тех наших читателей, кто занимается разработкой софта и ИТ-бизнесом, на то, что им необходимо учитывать конкуренцию не только со стороны индусов (к чему все привыкли), но и со стороны восточноевропейцев. Да и вообще, проблема национальных конкурентных преимуществ должна осознаваться важнейшей для всех граждан нашей страны!


К оглавлению

Право на нейтронную зачистку, или До какой степени можно и нужно управлять своими личными даннымиЮрий Ильин

Опубликовано 29 марта 2013

…У царя Мидаса в результате конфликта с богом Аполлоном образовались ослиные уши. Об этом знали все, но под страхом смерти челяди запрещалось говорить про это вслух. Один раб, однако, настолько уже не мог носить в себе эту страшную тайну, что шёпотом поделился ею с ямкой на болоте. Из ямки вырос тростник. Бродячий музыкант сделал из этого тростника себе свирель, и надо же было ему очутиться тем же вечером при дворе царя Мидаса. Стоило ему лишь подуть в свирель, как из неё излетело: «У царя Мидаса ослиные уши»…

Не далее как в четверг газета The Moscow Times провела конференцию под названием «Бизнес и интернет: правовые вопросы и риски», где была, в частности, поднята очень любопытная — и «скрыто болезненная» — тема: «Право быть забытым». Так назывался доклад Дмитрия Котенко, руководителя направления правового обеспечения каналов продаж, обслуживания и специальных проектов в компании «Мегафон». Речь шла, собственно, о том, что пользователи интернета обладают возможностью контролировать свои личные данные в Сети лишь постольку-поскольку. Примерно как воробья, выпорхнувшего из клетки.

Не пора ли что-то с этим сделать? И, что более важно, кому в целом принадлежат эти самые личные данные — то есть право ими распоряжаться? В начале прошлого года этими вопросами озаботилась Еврокомиссия. Её озабоченность выразилась вот в таком видеоролике (возрастные ограничения 16+):

Смысл заключается в том, что, как только вы начинаете пользоваться каким бы то ни было сервисом, требующим ввода ваших персональных данных, эти данные начинают своё собственное путешествие по свету и контролировать этот процесс оказывается практически невозможным.

Еврокомиссия опубликовала в январе прошлого года черновик законопроекта General Data Protection Regulation, согласно которому все операторы, обрабатывающие персональные данные жителей ЕС, должны следовать ранее установленным правилам этой обработки, даже если находятся за пределами Евросоюза. Согласно определению Комиссии, «персональные данные — это любая информация, относящаяся к частному лицу, к его личной, профессиональной и общественной жизни. Под это определение подпадают имя, фотография, адрес электронной почты, банковские данные, записи в социальных сетях, медицинская информация или IP-адрес компьютера».

Отдельно оговаривается то самое «Право быть забытым»: «Личные данные должны быть удалены, если частное лицо отзывает своё ранее выданное разрешение [на обработку этих данных] или в данных нет больше необходимости и у организации отсутствуют законные причины хранить их».

Все знают мем «Сеть всё помнит». И с этим трудно поспорить: сам человек мог уже забыть, где он написал что-то лишнее, а потом это всплывает самым неожиданным и иногда небезопасным образом. Фактура велика: можно найти предостаточно историй, когда из-за раздражённого комментария работника в социальной сети в адрес своих работодателей ему приходилось искать новую работу; когда выплывшая откуда-нибудь «эротическая» фотография (или целая фотосессия) становилась причиной карьерного краха фигуранта (точнее, как правило, фигурантки); когда соискателю отказывали в работе, потому что какая-нибудь старая его фотография показывала скверный облико морале.

Но вот тут возникает достаточно сложный вопрос. Конечно, иногда злоумышленники вытягивают чужие «пикантные» фото из взломанной почты, однако чаще всего беспечные пользователи сами осчастливливают широкие круги своих онлайновых знакомых откровенными снимками. Потому что в социальных сетях давно и крепко выработалась привычка «жить наружу», выставлять на витрину даже самые личные, чтобы не сказать интимные, подробности личной биографии.

Потом они об этом могут горько сожалеть, однако исправить ничего уже не получается. Так вот, «право быть забытым» — это как раз право человека постфактум исправлять подобные ошибки.

- Сетевая эпоха привнесла удивительный факт: эффект вечности, — говорит Дмитрий Котенко. — Всё, что попадает в Сеть, хранится там вечно… Общество, по сути, начинает меняться. Если из нашей памяти некоторые вещи исчезают — события или негативные поступки, что-то, что мы хотели бы забыть, то интернет хранит их вечно. Соответственно мы с вами превращаемся в общество, которое ничего не забывает и ничего не может простить. Однажды совершённая ошибка, когда-то в молодости, в подростковом возрасте, — она будет с нами, как груз ответственности, до конца наших дней.

На первый взгляд кажется, что это некоторое преувеличение: интернету в его нынешнем виде меньше 20 лет, для вечности это ничтожный срок, судить по нему о том, как дальше будет развиваться общество, несколько опрометчиво. Но вот история с канадским психотерапевтом Фельдмаром, который в 2001 году опубликовал статью о том, как в 1960-е годы принимал ЛСД; за эту статью в 2006 году его не пустили в США, хотя события происходили сорока годами раньше.

- Особенность этих технологий, которые обрабатывают информацию, заставляет нас менять своё поведение. Получается глобальный конфликт: мы создали интернет, то есть технологию, а с другой — мы видим, что эти технологии, которые мы создали, начинают менять наше поведение, — отметил Котенко.

Далее он напомнил про высказывание Мишеля Фуко, французского философа-постструктуралиста, который говорил, что для создания идеального с точки зрения контроля государства необходимо у его граждан создать иллюзию постоянного наблюдения, модель «идеальной тюрьмы» по образцу


Чертёж Паноптикума Иеремии Бентама, 1791 год (Wikipedia)

Паноптикума Джереми (Иеремии) Бентама.

- Люди, находящиеся в интернете, начинают постоянно задумываться: а что будет завтра? Что будет, если эта информация будет как-то по-другому интерпретирована? — заявил Котенко. — Или, допустим, подросток, который в 15 лет, не сознавая последствий, размещает информацию о том, как он употреблял алкоголь или ещё что-либо, а в 25-летнем возрасте имеет шанс поступить на работу в Ernst&Young, и работодатель начинает проверять, что это за человек… Это ведь общеизвестный факт, что работодатели зачастую забивают в поисковик имя-фамилию, и полученная информация действительно влияет на принятие решения.

Так вот вопрос: имеет ли право человек управлять своими личными данными в Сети — например, ликвидировать фотографии с попойки, которые могли оказаться не только в его собственном фотоальбоме, но и где-то ещё? На сегодняшний день, на самом деле, это вопрос соотношения права и возможностей.

Если вечером объявлено штормовое предупреждение, а вы всё-таки вывесили на балкон сушиться свои джинсы, то начавшийся ночью ураган не лишит вас права собственности как такового, однако может временно лишить вас возможности контролировать вашу собственность, если джинсы наутро всё-таки найдутся на дереве в соседнем дворе, либо избавит вас от этой самой собственности, если найти джинсы не удастся. От такого force majeure можно было бы без труда застраховаться, найдя более спокойное место для сушки.

Имеем ли мы право управлять колебаниями воздуха, которые возникают, когда мы разговариваем? Может быть, и имеем, при этом в действительность есть только один способ ими управлять — не сотрясать воздух. Мы живём во времена, когда что-то утаить становится всё сложнее и сложнее, и это объективная ситуация: статичный, неизменный force majeure.

Однако Еврокомиссия считает, что дать людям инструмент для такой «нейтронной зачистки» и возможно, и нужно; что каждый человек имеет право обратиться с просьбой к оператору, обрабатывающему его личные данные, о ликвидации этих данных из всех своих баз.

Это предложение, однако, жёстко критикуется, причём как с идеологической, так и с технологической и юридической сторон. Например, всю ли информацию можно удалять? А если она представляет какую-нибудь историческую ценность? К персональным данным относятся и личные фотографии; можно ли удалять фото, на которых присутствуют несколько человек, а скрыться хочет только один?

Можно ли отнести к личным данным информацию, которую опубликовали о вас другие люди? И соответственно подлежит ли она удалению по вашему запросу, если она не наносит лично вам моральный или какой-либо иной ущерб? Логично предположить, что нет, это уже начинает граничить с нарушениями права на свободу слова и получения информации.

Наконец, встаёт вопрос технической реализуемости: как определить весь совокупный объём информации, подлежащей удалению? И как потом отследить, вся ли информация удалена? Технических средств для этого сейчас не существует. В том же Facebook, например, можно заблокировать свой аккаунт, можно даже путём хитрых манипуляций дать команду на полное удаление аккаунта со всем его содержимым (имея в виду, что в течение 14 дней Facebook будет ждать, не передумает ли пользователь, а ещё 90 дней — хранить данные на своих резервных страницах), но, например, фотографии с вашим лицом в чужих альбомах и оставленные комментарии сохранятся.

Возможность «зачищать» свои данные, безусловно, выглядит соблазнительно, особенно для людей вспыльчивых и легко возбудимых.

Исходя из логики Еврокомиссии, можно даже пойти дальше: например, на законодательном уровне установить для работодателей ограничения по срокам, запретить им пытаться получать о потенциальном соискателе какие-либо старые, более чем семилетней давности сведения о его биографии сверх тех, что он укажет сам; установить срок давности по компрометирующим фотографиям и/или высказываниям — например, пять лет до собеседования. В общем, как в уголовном праве. Да почему бы и нет? С точки зрения потенциального работодателя неподобающая фотография вполне может быть «криминалом», даже если она была сделана бог знает когда.

Но, кажется, и проще, и правильнее просто принять правила игры. Да, благодаря интернету мы живём в цифровом Паноптикуме. При этом каждый из нас одновременно является обитателем и камеры, и площадки надзирателя в центре Паноптикума.


Пресидио Модело, бывшая кубинская тюрьма-паноптикум, в которой ныне располагается музей

Однако, в отличие от заключённых, мы всё ещё имеем какое-никакое право не выставлять наружу всё, что составляет нашу жизнь. Правда, то, насколько ценным является это право, многие способны понять, только обнаружив, что лишились его.


К оглавлению

Загрузка...