Цифровой журнал «Компьютерра» № 192

Программирование: с чего начать, или Незаменимый бейсик Евгений Золотов

Опубликовано 27 сентября 2013

Я всегда тепло вспоминаю свой первый язык программирования. Как, полагаю, многие из увлечённых компьютерами в 80-х и ранних 90-х, я выучил его ещё до того, как прикоснуться к клавиатуре (тем более — к клавиатуре собственного компьютера!), и не по учебникам, не на спецкурсах: по распечаткам программ в популярных журналах. Синтаксически простой, семантически схожий с английским языком, с суперкомпактным набором команд, позволяющий писать сразу, с ходу, не задумываясь об инициализациях и прочем подобном, он был идеальным решением для тех, кто ничего не смыслит в программировании, но хочет разобраться. Мне даже нет нужды называть его имя, вы и так его узнали, потому что вариант только один. А случившееся на днях заставило задуматься: а правда ли век его прошёл? Правда ли он «был», но не остаётся?

Событием, которое подтолкнуло к рассуждениям о вроде бы давно забытом предмете, стал выпуск компанией Google программы Coder. Попросту говоря, это инструмент для начинающих веб-программистов, работающий в том числе (и в первую очередь) на сверхдешёвом Raspberry Pi. Десять минут на установку — и вот вы уже в среде, готовой к созданию полноценных HTML5-проектов (классическая связка HTML+Javascript+CSS). В некотором роде это современная реализация идеи восьмибитных машин: дешёвых, предельно простых, максимально открытых для изучения и девелопмента. Одна проблема, Javascript и CSS и даже современный HTML (который совсем не тот, что был пятнадцать лет назад!) ещё нужно освоить. А уж тут распечатками не обойдёшься, понадобятся минимум справочники, скорее всего, учебники, а хорошо бы ещё и знающего человека для ответов на глупые вопросы! В результате современному двенадцатилетнему пацану, решившему начать обучение с Coder'a, потребуется приложить значительно больше усилий, чем прикладывали в своё время мы, начиная с BASIC'а.

BASIC — творение 1964 года, рассветных лет компьютерной эпохи. Американцы Джон Кемени и Томас Куртц написали его, чтобы облегчить знакомство с вычислительной техникой своим студентам (в те годы как раз началось распространение терминалов, и доступ к ВТ перестал быть уделом только лишь атомщиков и ракетчиков), но язык быстро зажил самостоятельной жизнью. В 70-х, с началом эры персональных компьютеров, BASIC немедленно стал стандартом де-факто в качестве основного языка программирования, и даже больше того — пользовательской оболочкой, средой, из которой управляли машинами. Не случайно и Гейтс с Алленом для «Альтаира» и Возняк для Apple I первым делом писали именно BASIC!

Сегодня, в век графических интерфейсов, применение языка программирования в качестве основы рабочего стола кажется диким, но ещё двадцать лет назад это было не просто удобно, а и естественно — из-за ограниченных ресурсов домашних ПК. Лишь с середины 90-х, когда офисные машины захватили дом, этой моде пришёл конец. Но не бейсику (боюсь, литредактор сделает мне выговор, поскольку правильно брать название в кавычки — но рука не поднимается закавычить имя почти что друга, столько лет служившего верой и правдой)! Уже к тому моменту язык был модифицирован сотнями вендоров, которые крутили им как хотели — что, кстати, тоже было следствием того же главного достоинства, которое и обеспечило BASIC'у взлёт. А сегодня для одного только перечисления всех бейсиковских диалектов придётся занять больше дюжины страниц (если интересно, вот полный список в Википедии).

А что обеспечило ему взлёт? Простота. Абсолютная, непревзойдённая, интуитивная простота. Там, где другие языки требуют выстраивания многоэтажных конструкций, бейсик просит только номер строки. Другие требуют редактора, компилятора, операционной системы — BASIC замкнут на себя (первый вариант был компилируемым, но впоследствии его чаще выполняли в виде интерпретатора). Его структура такова, что программа в большинстве случаев работает сразу, а если не работает, то ошибка конкретна, её легко найти и понять. Да, он слаб («Слабый, легковесный язык», — говорил Возняк), но именно в этом его сила! Вообще, бейсиковская «немощь» — феномен, который заслуживает отдельной книги. Она делает язык уникальным, она помогла ему пережить несчётное множество архитектур и платформ.

Ведь как развиваются языки программирования? Усложняясь, обрастая новыми свойствами. BASIC живёт по другим законам. Его эволюционное древо прямое, как стрела: попытки привить ему новые свойства в лучшем случае обособились в отдельные проекты, никак не повлияв на популярность главного (самого простого) диалекта. Больше того, за десятилетия эволюции он отбросил словно шелуху и ту лишнюю небольшую сложность, которую изначально предусмотрели в нём авторы (к примеру, избавившись от функций матричных вычислений). Неспособный противостоять «серьёзным» языкам программирования, он нашёл себе постоянного поклонника в лице вечно молодого компьютерного новичка.

Суметь понять решающее значение «слабости», признать его — совсем не шутка. Рискну утверждать, что даже Куртц и Кемени так до конца и не поняли главной фишки созданного ими языка. В середине 80-х они попытались продавить на рынок своё новое детище, True BASIC, основав под него компанию. Как коммерческий продукт он ещё существует, но как замена BASIC'у бесстыдно провалился, ибо оказался более сложным.

Говоря о BASIC как лучшем языке для начинающих, я конечно имею в виду не исправленных до неузнаваемости ублюдков вроде Visual Basic или Openoffice.org BASIC, где от оригинала осталось почти одно лишь название, а тот базовый, универсальный для всех минимум из двух десятков команд, на котором писали уже полвека назад. Сегодня его так же легко отыскать на любой платформе для любой архитектуры — и так же просто, как и десять, и двадцать, и сорок лет назад, применить для решения несложных задач. Помнится, совсем недавно, когда жена усомнилась в справедливости парадокса Монти Холла, я за пять минут набросал программку, демонстрировавшую его практически. И использовал не любимый C, не скриптовые языки, а старину BASIC — писать на котором можно, не задумываясь о собственно программировании.

Однако времена меняются. Интернет и Веб перекроили персоналку. Компьютер сегодня — это Сеть, а оригинальный бейсик о сетях ничегошеньки не знает. Так что же, пора заменить «лучший язык для новичков» новым, более современным, более приспособленным к технике и технологиям нового столетия? Давно пора, считают многие — и предлагают наперебой варианты, чаще всего останавливаясь на Python (который даже называют «бейсиком XXI века») и Javascript. Они разные, но роднит их сравнительная простота и лёгкость в обращении с интернет-механизмами. И человек, начавший своё компьютерное образование с них, конечно, сумеет потом применить полученные знания для серьёзных дел. Вот только есть одна нестыковочка: они и близко не так просты, как BASIC!

Пусть он примитивен, пусть неспешен. Но он недостижимо прост — а значит, уже в первые полчаса — да что там, в первые десять минут! — новичок, для которого компьютер до сих пор был магическим артефактом, сможет сделать что-то своими руками. Сможет сам заставить машину сделать что-нибудь! Вы помните свой первый раз? Помните восторг, который испытали, когда ваши первые бейсиковские строки заставили компьютер подчиниться для неговашей воле? И разве вы, начиная, преследовали цель обучиться конкретным технологиям? Рискну предположить, вы начинали программировать даже не для того, чтобы понять, как работает машина, а просто чтобы получить удовольствие от управления ею!

Ну а заставив машину прокатить вас, усвоив базовые концепции программирования (для чего BASIC так же хорош, как и любой другой язык), можно спрыгнуть куда угодно. Моё поколение уходило в машинные коды и ассемблер (вот, кстати, продолжение лично моей истории: «Мой первый стартап: Россия, 94-й»); сегодня, вероятно, разумным выбором будет Python или Javascript.

Но — начинать? Руки прочь от святыни! BASIC ещё послужит.

К оглавлению

От кремния к углероду: как создавали первый процессор на углеродных нанотрубках Андрей Васильков

Опубликовано 26 сентября 2013

Группа исследователей из Стэнфордского университета впервые создала процессор, в котором вместо кремния применяются углеродные нанотрубки. На его основе был собран стенд с периферией и измерительным оборудованием, работающий как демонстрационный компьютер под управлением специально написанной для него многозадачной операционной системы.

Постоянная работа над уменьшением размеров логических элементов в микросхемах была и до сих пор остаётся главным направлением развития полупроводниковой промышленности. Именно она лежит в основе роста производительности и повышения энергоэффективности чипов каждого нового поколения. Очевидно, это не может продолжаться до бесконечности — в силу технических причин и физических ограничений.

Вице-президент компании Intel и директор отдела технических исследований Майкл Мэйберри (Michael C. Mayberry) что-тоотмечает, что новым барьером станет техпроцесс с нормами 7 нм. Перейти на более тонкий помешают уже недостатки самого кремния. Единственный выход — использовать вместо него другое.

Уже многие годы особое внимание уделяется искусственно создаваемым полупроводниковым материалам, способным заменить кремний в микросхемах. С появлением нанотехнологий углеродные нанотрубки (УНТ) стали рассматриваться в качестве одной из наиболее перспективных структур для микроэлектроники. Однако до сего дня все связанные с ними научные работы были демонстрациями единичных элементов или вовсе сугубо теоретическими выкладками.

Группе под руководством адъюнкт-профессора Субхасиша Митры (Subhasish Mitra) удалось добиться первых практических результатов. Сорок четыре года прошло между появлением первого кремниевого микротранзистора и его более совершенного аналога углеродной природы. Ещё пятнадцать лет потребовалось на доработку технологии производства УНТ и объединения разрозненных элементов из них в логическую схему — процессор, слегка превосходящий по своим возможностям уровень доказательства концепции.

Столь долгий период был обусловлен рядом сложных проблем, главной из которых стали свойства самих УНТ. Формально углеродная нанотрубка — полупроводник, но в реальном макрообразце всегда получается примесь нанотрубок со свойствами проводника. К тому же в процессе их производства крайне трудно добиться отсутствия боковых ветвлений и упорядоченного расположения, однородности их размеров и структуры. Нарушения взаимной ориентации создают паразитные соединения, а длина и структура прямо влияют на физические свойства.

Коллектив из Стэнфордского университета решил временно пожертвовать размером транзисторов ради проверки самой идеи создания процессора из УНТ. Для эксперимента были выбраны нанотрубоки диаметром около десяти нанометров. Такой размер сопоставим с разрешающей способностью современного оборудования для фотолитографии, однако при прочих равных УНТ обладают большей подвижностью электронов, обеспечивая лучшую энергоэффективность.

Для повышения однородности образца и сохранения упорядоченности расположения нанотрубки выращивали на подложке из кварца. Затем на место каждого будущего транзистора поместили их смесь, содержащую сотни углеродных нанотрубок со свойствами проводника и полупроводника. Далее дефектные УНТ, обладающие слишком высокой электропроводностью, выжигали током определённой силы, величина которой подбиралась эмпирически. Ведущий автор исследования Макс Шулакер (Max M. Shulaker) так прокомментировал этот процесс изданию The Verge:

Достигнутая таким образом степень чистоты образца УНТ была оценена в 99,5%. Негативное влияние оставшихся единичных дефектных нанотрубок устранили за счёт адаптации программного алгоритма. В конечном итоге каждый логический элемент был сформирован из 10–200 нанотрубок, обладавших только нужными свойствами. Из таких отдельных элементов удалось собрать микропроцессор, состоящий из ста семидесяти восьми транзисторов.

Рассуждая о дальнейших перспективах, Макс Шулакер отметил, что серийно выпускаемые чипы будут содержать на порядки больше транзисторов, но масштабирование станет чрезвычайно сложной задачей:

В качестве демонстрации многозадачности на созданном процессоре одновременно выполнялись подсчёт и сортировка целых чисел. Критерий полноты по Тьюрингу (возможность реализовать любую вычислимую функцию) был показан на примере работы логической функции SUBNEG. Она считывает значение по одному адресу, вычитает его из числа, хранящегося по другому адресу, и записывает результат операции. Если он получился отрицательным, то процедура повторяется для числа из третьего адреса.

Конечно, пока разработанный процессор из углеродных нанотрубок — это всего лишь демонстрационный образец. Его тактовая частота составляет 1 кГц. Он не поддерживает современные наборы инструкций (вместо них реализовано только 20 базовых инструкций MIPS для выполнения целочисленных операций) и выполняет лишь одну логическую команду за такт, но сам факт создания такой микросхемы — уже огромный шаг вперед.

К оглавлению

Как LINUX режет бюджеты банкиров Михаил Ваннах

Опубликовано 26 сентября 2013

Нет на планете ничего более солидного, чем британские банки. А уж сами банкиры и банковские клерки, ручейками стекающиеся к своим офисам в Сити (туго свёрнутые зонтики, ботинки зеркальной полировки, костюмы да сорочки в мелкую полоску и умеренно унылые галстуки) есть живое олицетворение респектабельности. Ну а Linux в архетипах сознания ассоциируется с чем-то несерьёзным. Финский энтузиаст, пузатый пингвинчик на эмблеме, сообщество волонтёров-программистов в потёртых джинсах и вытянутых свитерах. Но вот именно переход на Linux и тесно связанные с ней технологии оказывается ныне ключевым средством, позволяющим крупнейшим банкам оставаться на плаву во время очередной волны экономического кризиса.

Для экономики Великобритании, три четверти которой приходится на услуги, финансовый сектор критически важен. Он создаёт 27,7% её валового внутреннего продукта. В международной специализации труда Соединённое Королевство является именно банковским центром. Самый большой глобальный рынок международных облигаций (60% от мирового объёма), иностранных активов и производных финансовых инструментов (40% от мирового объёма). По валютным операциям — треть планетарных сделок — уступает только Соединённым Штатам. Именно деньги финансового сектора мультиплицируют-умножаются; именно труд банковского клерка позволяет иметь высокий уровень зарплат и потребления тамошнему официанту и водопроводчику. Ну а первое место по объёму активов из британских финансовых институтов и пятое на планете на конец весны 2013 года занимал лондонский Barclays Bank PLC, в активах которого $2 420 044 млн. Сумма прописью — два триллиона четыреста двадцать миллиардов сорок четыре миллиона долларов США...

Но эти фантастически большие активы имеют тенденцию к сокращению: с февраля 2013 года они уменьшились на 4,65%, что переместило Barclays Bank на одну позицию вниз, с четвёртого места на пятое. Планетарные экономические шторма (о которых мы говорили в колонке «Ужастик Кинга») докатываются даже до финансовой гавани Лондона. Международное рейтинговое агентство Fitch только что в обзоре Global Economic Outlook снизило прогноз мирового роста для этого года с ожидавшихся летом 2,4% до 2,3%... А глава (Group Chief Executive) Barclays Энтони Дженкинс (Antony Jenkins) предупреждает об опасности очередного бума на рынке недвижимости. И понятно, что Британии в целом проблемы её банков могут обойтись очень дорого: североморская нефть исчерпывается, углеводороды страна в последние годы импортирует…

И борются британские банки за своё выживание абсолютно традиционным путём для ситуации, когда ожидается неизбежное падение продаж, — пытаются сократить издержки. Вышеупомянутый Barclays, как рассказал на веб-конференции Энтони Дженкинс, планирует к 2015 году урезать свой годичный бюджет на £1,7 млрд. Обеспечивавшие быстрый рост очень удачные для финансовой сферы двадцать лет, по его словам, миновали. Придётся сокращать 3 700 работников, сворачивать малоэффективные направления бизнеса.

Но главным способом осуществления экономии является внедрение нового поколения информационных технологий. Именно они должны позволить лучше обслуживать клиентов в смысле доступности и удобства банковских услуг. Именно им предстоит обеспечить лучший контроль над происходящими в финансовой империи процессами (это важно: летом прошлого года тогдашнее руководство Barclays было поймано на манипуляциях со ставкой LIBOR, что и повлекло для них отставку, а для банка — полумиллиардный штраф), что чрезвычайно важно для репутации финансового учреждения — а значит, и для привлечения клиентов. И всё это необходимо обеспечить в условиях сокращения бюджета. (Планируется, что в 2015 году будет достигнута экономия в £700 млн на содержании подразделений по работе с клиентами (front office), а ещё £200 млн даст экономия на персонале.)

То, что в наше время онлайн-банкинг и видеобанкоматы вытесняют традиционные офисы с традиционными кассиршами и операционистками, отдельного пояснения не требует. Но вот выбранный при Энтони Дженкинсе (занявшем свою должность 30 августа 2012 года) путь перестройки работы банка за счёт интенсивного внедрения ИТ очень интересен. Ставка сделана — как было объявлено в январе 2013 года — на создание внутреннего «облака» и на переход финансовой империи Barclays на программные продукты, работающие под управлением Linux. Попытаемся понять, почему подход именно таков (сами банкиры нам об этом вряд ли скажут в силу профессиональной скрытности).

Вначале обратим внимание на то, что Barclays предоставляет клиентам весьма разнородные финансовые услуги через сеть территориально распределённых отделений и филиалов. Главнейшие из них — Банковское обслуживание корпораций и инвесторов (Corporate and Investment Banking), Управление состояниями и вложениями (Wealth and Investment Management) и Банковское обслуживание торговли и предпринимательства (Retail and Business Banking). Задачи и подзадачи обслуживаются отдельными финансовыми подразделениями. Существуют отделения территориальной направленности вроде Africa Retail and Business Banking, живой памяти Британской империи, колониальной системы с её делёжкой рынков (у Ипра кайзеровские германцы резались с антантовцами именно ради ритейла). Есть отделения, порождённые современными технологиями бизнеса вроде платёжно-кредитной Barclaycard, 10,4 млн клиентов в Британии и 10,8 млн потребителей за рубежом; из численности работников в 10 300 человек делаем вывод, что две тысячи держателей карточек дают работу одному финансисту… (Кстати, должность Дженкинса, Group Chief Executive, а не CEO, отображает эту «лохматость» структуры Barclays.)

И всем им предстоит экономить: расходы инвестиционных банкиров надлежит уменьшить на 600 мегафунтов; управление собственностью урежут на £400 млн, и даже корпоративный банкинг лишится £300 млн. То есть нужно повышать производительность труда, убирать параллелизм…

Ну а теперь зададим вопрос: какую архитектуру вы, уважаемые читатели, выбрали бы для столь разнородной и столь территориально распределённой структуры, формировавшейся в течение длительного времени? По мнению автора этих строк, как раз и напрашиваются облачные вычисления. Естественно, учитывая ответственность, которую несут банки перед клиентами (ну, хотя бы в теории) облако должно быть внутренним — как в американских эту-тоМинистерстве внутренних дел или Министерстве внутренней безопасности, о которых мы рассказывали ранее. Там же тоже сборная солянка из кадастровых служб, геологов и чиновников над индейцами в одном случае и пограничников, таможенников и президентских охранников — в другом… Вот структуру внутреннего «облака» вполне обоснованно и выбрали ИТ-службы Barclays.

Ну а теперь — почему Linux? Давайте не будем говорить о доле открытой операционной системы в бизнесе вообще и попробуем вывести решение об ориентации на неё чисто из описанной выше облачной архитектуры. В начале этого года аналитики International Data Corporation отмечали, что в секторе серверов и High-end-систем Linux, подросшая до 20,4% рынка, упорно отбирает долю у прародительницы Unix. В этом ей помогает распространение облачных вычислений и «больших данных» — технологий, вышедших из университетских лабораторий и связанных с ними стартапов, которые всегда любили пингвинчика… Потом — милые игры АНБ с глобальной банковской системой S.W.I.F.T.; очень вероятно, что во второй финансовой столице планеты знали о них и до разоблачений Сноудена. Достоверных фактов про наличие закладок в Linux нет. А кибербезопасность для банкиров не менее важна, чем для златокузнецов Сити (от которых Barclays и начал в 1690 году свой бизнес) крепкие двери и надёжные замки…

И — человеческий фактор. Фигура Энтони Дженкинса — выпускника Оксфорда, начавшего и сделавшего карьеру в США. В надзвёздные края больших финансов он взлетел именно в годы бума доткомов и миллениума, поэтому горный воздух мира высоких технологий для этого банкира родной. Все проблемы, занимающие мир ИТ, ему близки и понятны. И очень похоже, что условия весьма вероятного кризиса — о котором он публично предупреждает — Дженкинс рассматривает как предпосылки к перестройке своего бизнеса вокруг самых эффективных технологий работы с данными из тех, что может предложить мир ИТ. Очень привлекательный подход: это же британец Арнольд Тойнби предложил взгляд на историю как на череду Вызовов, встающих перед цивилизациями, и Ответов, которые она способна (или нет) на них дать. Так что сейчас ответ на вызов, предложенный лондонскому банку состоянием глобальной экономики, дают открытая операционная система Linux и концепция cloud computing…

К оглавлению

Знай своё место, человек! Почему не уступить космос роботам? Евгений Золотов

Опубликовано 26 сентября 2013

То, что я сейчас скажу, наверняка покажется многим из вас оскорбительным, но не спешите осуждать, позвольте объясниться. Так вот, хорошо, что Юрий Гагарин не дожил до наших дней. Представьте, каково это было бы — видеть Первого Человека В Космосе заслуженным пенсионером, противостоящим мелочам жизни. Вот он сетует на современную молодёжь, которая раньше, уж конечно, была другой. Вот подписывает рекламный плакат одной из партий к выборам («Коммунист!» Как будто могло быть иначе). Вот принимает чью-то сторону в споре о реформе РАН... Случай избавил нас от этого кошмара, но холодок от мысли, как это могло быть, лично по моей спине струится всякий раз, когда я слышу советских космонавтов, которые застали постсоветскую эпоху. И последний раз это было при чтении воспоминаний Георгия Гречко (замечательная книга «От лучины до пришельцев»).

Выросшие в СССР должно его помнить. Так же как есть гагаринская улыбка и леоновская печаль, есть и неповторимое, неподражаемое очарование Космонавта №34: в памяти современников его образ слит с космонавтикой, стал одним из её символов. А ведь он не был обычным космонавтом (да жив и сейчас, и дай бог ему здоровья!). Георгий Гречко пришёл к Королёву инженером и, прежде чем быть зачисленным в отряд кандидатов на орбиту, занимался динамикой конструкций, обсчитывал траектории. Он строил то, на чём полетели и первый спутник, и Гагарин. А потом — неожиданно — стал родоначальником новой профессии — бортинженер! Слетал трижды, установив для своего времени как минимум два рекорда — на максимальную продолжительность полёта и как самый пожилой человек в космосе.

Годы берут своё, и Георгий Михайлович не избежал классического «Раньше трава была зеленее», «дружбы» предприимчивых бизнесменов и прочего, что плохо вяжется с образом советского космонавта. Но, как говорится, дай нам бог хотя бы дожить до таких лет, не то что писать мемуары. Гречко же замечателен ещё и тем, что при своей уникальной судьбе стал первым человеком (по крайней мере насколько это известно мне; если ошибаюсь — как обычно, поправьте), который сформулировал и не побоялся изложить крамольную мысль о бесполезности... человека в космосе! Представьте: конец 70-х, полёт в космос великая честь и привилегия, многие трудятся ради неё всю жизнь и так и не летят, слетавшие — автоматически герои. И вот тут Георгий Гречко, вернувшийся из своего второго полёта (три месяца на орбитальной станции «Салют-6»), на встрече с Генеральным Конструктором заявляет: пилотируемая станция — тупиковый путь! К счастью, диссидентом он не стал, а идея, хоть и до сих пор непопулярная, всплывает теперь всё чаще.

На прошлой неделе на орбиту поднялся очередной космический «частник». Американская Orbital Sciences Corp. отправила к Международной космической станции капсулу Cygnus на ракете-носителе Antares. Как и её главный конкурент по частнокосмическому извозу компания SpaceX, OSC работает по многомиллиардному контракту с NASA, предполагающему в ближайшем будущем восемь грузовых рейсов, а в перспективе — перевозку не только грузов, но и людей. Falcon 9 и Antares (на пробу уже летавшая за облака в апреле) вообще очень похожи, разве что первая вполовину тяжелей и вдвое более грузоподъёмна. Но останавливаться подробно на OSC нет смысла и по другим причинам.

Во-первых, это не новый игрок, а уже состоявшийся аэрокосмический гигант, работающий тридцать лет в контакте с военными заказчиками. Во-вторых, двигатель у них не свой, а купленный в России (НК-33, восходящий, в свою очередь, к проекту лунной ракеты Н-1, на которой — мир тесен! — должен был лететь Гречко). Наконец, в-третьих, у OSC нет харизматичного лидера, способного конкурировать с Элоном Маском, отчего её пресс-релизы скучны, образ сер.

Увы, первый полёт Antares/Cygnus удался пока лишь частично. Предпринятая попытка сближения с МКС в воскресенье провалилась из-за ошибки в программном обеспечении капсулы, так что стыковку отложили на несколько суток (и сегодня ночью отложили опять, до субботы минимум; шутники уже называют это космической пробкой). Однако это не помешало очередному всплеску энтузиазма в СМИ. Ну, вы знаете, как это теперь бывает: частный космос стал ещё на шаг ближе, конкуренция уже сбила и ещё больше собьёт цену на перевозки, за грузами пойдут туристы, за суборбитой орбита, потом Луна, Марс и далее в светлое будущее курсом Брэдбери, Ефремова, Гамильтона. О лунных базах ура-энтузиасты уже и не вспоминают: низко берёте! На Марс им уже мало просто сесть, непременно нужно его обжить! А лучше сразу ещё дальше: взгляните на краудсорсинговый проект Objective Europa, который предполагает отправку пилотируемой экспедиции на юпитерианскую луну с обледенелым океаном — естественно, с билетом в один конец.

У тех, кто болен космосом, но помнит из дороги за облака не только последние десять лет, такой натиск ожидаемо вызывает отторжение. Об одном контраргументе речь в этой колонке недавно уже шла (см. «Сезон суборбитального туризма почти открыт»): нынешние достижения частных космических фирм оплачены полувековым трудом и бесчисленными рублёвыми и долларовыми инвестициями — вот почему новую ракету сегодня удаётся довести до рабочего состояния всего за единицы пусков. Ну и, конечно, частники не смогут такими же темпами продвигаться дальше: ведь расходы на ещё не проторённую дорогу в дальний космос окажутся неизмеримо выше.

А другой довод скептиков (скорее, впрочем, реалистов), мелькнувший на днях на популярном технофоруме Slashdot, в точности повторяет сказанное нашим Космонавтом №34 тридцать пять лет назад: человеку в космосе делать нечего! Наше место должны занять роботы, которые дешевле, безопаснее, едва ли менее эффективны, чем средний космонавт или астронавт, способны работать дольше, довольствуясь меньшим. Наконец, даже тот довод, что обживаться в космическом пространстве Homo sapiens необходимо, дабы однажды, когда Земля перестанет быть пригодна для жизни, было куда переселиться, критики не выдерживает: уж к тому моменту мы наверняка найдём способ приспособить Землю к себе или себя к новым условиям на Земле.

В общем, мы ничего не потеряем, если отправим вместо себя роботов, но Гречко (и уж кому, как не ему, об этом знать!) говорит ещё жёстче: беспилотные аппараты значительно эффективней. Космонавтов уместно использовать для редкого обслуживания автоматического оборудования. Если же возить человека в космос для работы с этим оборудованием, КПД всего комплекса скатывается до непозволительных трёх–пяти процентов. Ту же Международную космическую станцию Георгий Михайлович приравнивает по эффективности к паровозу.

Так есть ли смысл выбрасывать миллиарды на космический ветер, отправляя нежных, не приспособленных к космосу человеков всё дальше и дальше? Разве что считать это инвестициями в престиж наций, цивилизации... Генеральный конструктор Глушко на той встрече так Гречко и ответил: вы считаете не так, как всё прогрессивное человечество (и хлопнул дверью)!

Но смысл на самом деле есть, хоть пилотируемой космонавтики в её нынешних формах он и не оправдывает. Гречко, один из первых инженеров, учёных на орбите, называет единственным случаем, в котором машина не в состоянии заменить человека, непредвиденные ситуации. Ситуации, в которых неожиданную задачу приходится решать нестандартными средствами, потому что стандартных банально не осталось! Вспомните, как спасся экипаж «Аполлона-13» (есть замечательный одноимённый фильм), собрав из подручных материалов систему регенерации воздуха. Впрочем, там человек решал проблему, которой не было бы, не будь его на борту. Но Гречко, например, так же починил казавшийся безнадёжным орбитальный телескоп — вооружившись фонендоскопом, прослушав его, словно заболевшего ребёнка.

И это, конечно, даёт надежду. Потому что, чисто по-человечески, если кончились дороги, которыми ещё не ходил, то и к чему тогда всё остальное? ;-)

К оглавлению

Quora: в поисках того, чего не найти в интернете Андрей Васильков

Опубликовано 25 сентября 2013

Бывший технический директор Facebook Адам д’Анджело (Adam D'Angelo) намерен создать «репозиторий мудрости» на основе алгоритмов машинного обучения и существующего социального сервиса обмена знаниями Quora.

Когда сайт Quora в 2010 году был открыт для свободного доступа, многим казалось, что в наши дни трудно создать новый источник актуальной информации. Интернет и так был разделён между новостными порталами, поисковыми машинами, онлайновыми энциклопедиями, специализированными форумами и универсальными сервисами вопросов-ответов, на которых можно было спросить живых людей. Вдобавок бурное развитие получили социальные сети, и значительную часть сведений люди стали узнавать из них.

Три года спустя Quora нашёл свою нишу и сумел стать уникальным источником знаний. Всё это время на страницах проекта люди обогащали базу данных какими-то фактами, а также прямо выражали своё отношение ко многим вещам. Ещё больше данных удалось получить благодаря анализу эмоциональных реакции и персональных взаимодействий.

Среди примеров информации, которую трудно найти в интернете, разработчики Quora указывают личный опыт, узкоспециализированные профессиональные познания, особенности внутрикорпоративной культуры конкретных компаний, предстартовые ритуалы астронавтов и другие любопытные подробности с ярко выраженными личностными особенностями.

Исполнительный директор и основатель Quora Адам д’Анджело так описал отличительные черты работы алгоритмов разработанного сервиса в интервью изданию MIT Technology Review:

Избыточность (если не откровенная бесполезность) обсуждений на форумах уже вошла в юмористический фольклор, а сервисы наподобие Yahoo! Answers, определённо, ждёт та же участь. Порой кажется, что чем проще и конкретнее задают вопрос, тем больше абстрактных рассуждений и лишних уточнений напишут отвечающие. По мнению д'Анджело, принципы и результаты работы Quora выгодно отличаются:

Говоря об отличиях от других существующих систем, вроде Amazon и Netflix, Адам д’Анджело перечисляет следующее:

Сервисы Google тоже активно собирают сведения о действиях пользователя. Нам говорят, что это делается с целью улучшения релевантности выдаваемых результатов. Однако пока данные технологии в большей мере используются для персонализированной рекламы.

Если вы зададите общий поисковый запрос на Google и Yahoo!, то получите результаты из самых разных областей. Например, введя «B-52», вы увидите подборку изображений, на которой будут представлены не только фотографии бомбардировщика и его схема. Среди результатов поиска окажется снимок коктейля с тем же названием, музыкальная группа B-52’s (названная так из-за сленгового обозначения разновидности причёски), мотоблок и зимняя обувь.

В противоположность данному примеру, разработчики Quora стремятся максимально конкретизировать ответы, используя для этого известные факты о формирующем запрос человеке:

Говоря о перспективах развития, Адам д’Анджело поясняет, что на данный момент компания не имеет конкретных планов по расширению источников доходов и сосредоточена на росте. Впрочем, возможность показа персонализированной рекламы он тоже не отрицает.

К оглавлению

Человек, который построил Nintendo Евгений Золотов

Опубликовано 25 сентября 2013

19 сентября в возрасте 85 лет в Киото скончался Хироси Ямаучи — человек, построивший Nintendo. Он не был основателем, но именно он сделал компанию такой, какой мы её знаем, помог появиться героям, которых мы полюбили и которые в общем повлияли на весь игровой мир. На фоне PC, Windows, Android, достижения Nintendo меркнут: далеко не у каждого была или есть хотя бы одна из нинтендовских консолей. Но на Земле нет человека, который не слышал бы о Donkey Kong, Марио или Покемонах (последние, хоть и родились вне Nintendo, на самом деле обязаны ей даже больше, чем остальные, ведь программист, их сотворивший, начинал с нинтендовского BASIC'a).

Ямаучи родился в 1927 году и застал Вторую мировую подростком, что, конечно, нужно считать везением: вместо фронта попал всего лишь на военную фабрику. После войны занялся изучением права, но юридической карьере помешал опять-таки случай. В 1949 году заболел дед и, за отсутствием отца (бросившего семью), Ямаучи был вынужден встать во главе семейного бизнеса — которым вот уже шестьдесят лет к тому моменту была Nintendo, занимавшаяся производством игральных карт. Пятьдесят три года спустя, уходя в отставку, он передаст наследникам транснациональную корпорацию с многомиллиардным оборотом. Но что мог сделать 22-летний Хироси тогда, в 49-м, если даже подчинённые не принимали его всерьёз?

Впрочем, эту лубочную картинку — убелённый сединами дед передаёт безусому юнцу дело трёх поколений — нужно разбавить. Во-первых, карты были азартной игрой, особенно популярной в криминальной среде. Во-вторых, Хироси не был «студентом» в том смысле, в каком это понимаем мы: выросший в богатой семье, получивший высшее образование (само по себе удел элиты в Японии тех лет) в престижном учебном заведении, успевший пожить на широкую ногу в послевоенной столице, он навёл порядок твёрдой рукой — вычистив сомневающихся и поставив на руководящие места своих людей. И в следующее десятилетие, в том числе посредством сотрудничества с Диснеем, превратил Nintendo в крупнейшего национального производителя игральных карт и публичную компанию. А потом понял, что карточный бизнес катится под уклон.

В поисках новой Большой идеи он перепробовал, кажется, всё — от продуктов питания и шариковых ручек до таксомоторов и отелей любви (модная тема в Стране восходящего солнца), и так вышел на детские игрушки. Согласно легенде, Хироси обратил внимание на игрушки, подсмотрев, как один из его сотрудников забавляется на обеде оригинальной самоделкой (удлиняющейся «рукой», составленной из нескольких суставов). Самоделка была доведена до ума и стала бестселлером, а сотрудник (Гумпэй Ёкои) — начальником нового подразделения. Ёкои фактически спас Nintendo от банкротства и впоследствии приложил руку к созданию ещё как минимум одного эпохального продукта — карманной приставки Game Boy.

Так начался новый этап в истории Nintendo. Капитализировав модную в 60-х тему электрифицированных игрушек (вроде светового тира, от которого наверняка балдели в детстве читатели, коим сейчас за тридцать), компания покорила новые высоты. А отсюда оказалось рукой подать до телеприставок с играми. Nintendo не была пионером электронных игр: она начала с дистрибуции чужих продуктов (в частности игровой «консоли» Magnavox Odyssey), потом осмелилась на собственный телетеннис (Color TV-Game 6, 1977), а в 1981-м выдала аркадный автомат Donkey Kong, хорошо принятый в США, где аркады тогда процветали. Впрочем, в электронные (быстро ставшие компьютерными) игры она привнесла не столько техническое совершенство, сколько харизму персонажей — и благодарить за это следует лично Хироси Ямаучи.

Хироси достоин книги, и книгу — вроде тех, которые десятками нынче пишут про Джобса, — кто-нибудь однажды обязательно напишет и о нём. Но если коротко, у него было три ключевых принципа, следование которым и помогло ему трижды добиваться успеха в очень разных сферах: играх карточных, играх детских и, наконец, играх электронных. Прежде всего это конкурентный метод поиска свежих идей. В Nintendo было не одно и даже не два, а целых три исследовательских подразделения, каждому из которых предоставлялась полная свобода действий. Сгенерированные таким образом идеи конкурировали между собой, а результат, отлитый в пластике и кремнии, собирал у магазинов толпы, достойные нового «Айфона», за четверть века до него.

Вторым принципом была отстранённость. Хироси не любил и не понимал компьютерных игр (признавался, что пробовал, но «не зацепило») — и тем не менее единолично решал, каким продуктам пойти в серию, а каким — нет, какие игры для своих приставок разрешить к выпуску, а каким — отказать. Не считайте его самодуром: он делал это, наблюдая за другими, кому игры были по душе. И принципу следовал во всех своих предприятиях — к примеру, именно так вложился в американскую бейсбольную команду Seattle Mariners, хоть ни разу не побывал ни на одном бейсбольном матче.

Возможно, отсутствие эмоциональной привязанности помогало ему сохранять беспристрастность. Но это, несомненно, был ещё и компонент идеального менеджмента: как вспоминают коллеги, техники Хироси не понимал, зато изумительно понимал и чувствовал людей, на которых потом и ставил. Примеров тому множество: возьмите того же Ёкои или Сигеру Миямото, придумавшего большинство популярных нинтендовских персонажей.

Наконец, принцип номер три гласит: новый продукт должен быть достаточно дёшев, чтобы его купили миллионы, и достаточно уникален, чтобы претендовать на статус лидера рынка. Он чётко прослеживается в каждой приставке, выпущенной Nintendo. Первой её полноценной игровой консолью стала NES (Nintendo Entertainment System, она же Famicom), пошедшая в серию в 1983 году, вытащившая игровой мир из кризиса (который случился из-за перенасыщения рынка низкокачественными игровыми устройствами первого поколения), ставшая самым популярным продуктом в своём классе и разошедшаяся тиражом более 60 млн экземпляров. А последующие модели не просто стали легендами, а и фактически сформировали рынок карманных приставок и первыми ворвались в мир 3D и 64 разрядов.

Game Boy, появившаяся в конце 80-х, стала опять-таки не первой, зато самой простой в обращении и богатой софтверно, а потому и оказалась в конце концов на порядок более популярной, нежели ближайшие конкуренты. SuperNES подарила миру ускоренную 3D-графику, Nintendo 64 открыла игровую 64-битность в 1996-м (пусть и формально, поскольку процессор там был 64-битным лишь отчасти). В начале «нулевых» принципы Хироси помогли Nintendo не потеряться там, где остальные начали блуждать: Microsoft и Sony занялись материализацией туманной идеи домашнего развлекательного центра, а Nintendo выпустила чисто игровой GameCube — последний продукт Хироси.

Ушёл он сам. В 2002 году признался, что больше не осталось сил, и уступил место преемнику, которого выбрал вне семьи (Сатору Ивата, на его счету Nintendo DS, Wii и всё последующее). Его последним подарком компании стал отказ от многомиллионной служебной пенсии, отказ сознательный: он верил, что компания употребит эти деньги с большей пользой. Думаю, многие сегодня сочтут это чрезмерно оптимистичным...

В статье использованы иллюстрации Jackie Hines, York Perry, Artefact Group.

К оглавлению

В США создан прототип полупрозрачного эластичного дисплея Андрей Васильков

Опубликовано 24 сентября 2013

Пока Samsung продолжает дразнить очередной демонстрацией Youm, а Plastic Logic делает ставку на размер гибких экранов, исследователи из университета штата Калифорния пошли дальше и создали свою версию прототипа эластичного дисплея. Он может не только сгибаться, но и скручиваться, а также растягиваться без потери функциональности.

http://www.youtube.com/watch?v=le9xBMwDoWo

«Представьте светящуюся полупрозрачную занавеску, которая колышется воздухом, восстанавливает форму и продолжает непрерывно показывать на своей поверхности изображение», — примерно так описывают разработчики свою концепцию эластичных дисплеев будущего.

Технология органических светодиодов используется сегодня во многих мобильных устройствах и даже экранах некоторых телевизоров. Гибкие дисплеи могли бы расширить сферу возможного применения ещё сильнее и породить новые дизайнерские идеи.

Основой будущих гибких экранов стали полупрозрачные эластичные электроды. Материал каждого элемента представляет собой монослой электролюминесцентной полимерной смеси на подложке из поли-3,4-этилендиокситиофена и полистиролсульфоната, находящейся между парой таких композитных электродов. Пиксели формируются на пересечении электродов верхнего и нижнего слоёв.

Для создания гибких электродов в сеть из нанопроволоки внедрили другой полимер, сохраняющий высокую эластичность при комнатной температуре. Несмотря на сложную итоговую структуру, материал частично использует эффект самосборки, поэтому сравнительно прост в изготовлении.

Продемонстрированный элемент представляет собой светящийся прямоугольник размерами 3×7 мм. Фактически это увеличенный в сотни раз пиксель будущего гибкого экрана. Такой масштаб потребовался для простоты измерений и более наглядной демонстрации свойств.

В первой серии тестов образец растягивали на 30% более тысячи раз. Он восстановил прежнюю форму и полностью сохранил работоспособность. В другом эксперименте его однократно растягивали более чем в два раза, складывали пополам и затем скручивали, поворачивая на 180 градусов; прототип выдержал и это испытание.

Ведущий автор исследования Джайли Лян указывает, что текущая работа — всего лишь уровень доказательства концепции, а основной труд ещё впереди:

Пока ещё остаётся нерешённым ряд технических проблем. К примеру, требуется эффективная изоляция композитных электродов от воздействия воздуха и влаги, но подходящих способов пока не найдено.

К оглавлению

BMW между интернетами людей и вещей Михаил Ваннах

Опубликовано 24 сентября 2013

Самыми многочисленными жителями Всемирной паутины ныне являются вещи. Их там, по оценкам для этого года, обитает 14,3 миллиарда — вдвое больше, чем на планете живёт людей. А вот число автомобилей — хоть это изделие относится к минувшей, индустриальной эпохе и появилось более века назад — меньше, чем население мира. В 1986 году по планете колесило полмиллиарда самобеглых колясок. В 2010-м их число достигло миллиарда, а на 2035 год специалисты Международного энергетического агентства предсказывают, что по дорожной сети Земли будет двигаться миллиард семьсот миллионов авто. И уже сейчас фирма BMW принимает активные меры к тому, чтобы обитатели планетарной дорожной сети прописались в сети компьютерной, сделав движение более разумным.

Германской фирме Bayerische Motoren Werke AG (Баварские моторостроительные заводы) в своей истории не раз приходилось оказываться на границах различных отраслей и бизнеса, и технологий. Причём технологий самых высоких! Возникла она в годы Первой мировой, в результате реструктуризации мюнхенской Rapp Motorenwerke GmbH, и быстро заслужила репутацию производителя прекрасных авиамоторов для Центральных держав, Австро-Венгерской и Германской империй… Но потом было поражение, и Версальские соглашения запретили Германии производство аэропланов. Изначальный рынок сбыта был потерян… Баварцы перенесли утрату мужественно, сохраняя цеха, станочный парк и квалифицированных работников, освоили производство железнодорожных тормозов. В 1923 году был выпущен первый мотоцикл с эмблемой BMW; баварские «байки» и ныне пользуются высочайшей репутацией.

В 1929 году из заводских ворот выехал первый автомобиль Dixi. Правда, завод этот был не в Мюнхене, а в Айзенахе, где фургонообразные машинки и производились до сороковых годов... У фирмы появились другие заботы: Веймарская Германия училась обходить ограничения Версаля, а потом, при Гитлере, всерьёз взялась за создание «Люфтваффе», бывших на острие замышляемой агрессии, которая компенсировала отставание в полевой артиллерии и в кораблях основных классов… Тем более что американская Pratt & Whitney любезно продала баварцам технологию радиальных двигателей воздушного охлаждения… Ну а мостик к реактивной авиации мюнхенцы перекинули сами, создав реактивный двигатель BMW 003.

После войны Баварским моторостроителям вторично пришлось расплачиваться за содеянное страной. Авиапроизводство опять запретили. Айзенах отошёл к ГДР. Производить мотоциклы мощностью 250 куб. см Германии запретили: слишком сильна была память о роли, которую мотопехота сыграла в ходе блицкригов… Фирма выживала за счёт легких мотоциклеток оригинальной конструкции — с карданной передачей. Полноценное производство автомобилей BMW смогла начать только в 1962 году… Но ныне эта фирма, в отличие от отечественной оборонки, успешно пережившая не одну, а целых две конверсии, — один из крупнейших и лучших автопроизводителей мира (ей ещё принадлежат и легендарный Rolls-Royce, и забавный Mini). И Бавария опять перебрасывает дорогу в новые отрасли технологий. На этот раз — информационных…

Как рассказал на проходившей в Лондоне в середине сентября 2013 года конференции GigaOM Structure Europe вице-президент BMW по ИТ-инфраструктуре Марио Мюллер (Mario Mueller), Баварские моторостроительные ныне серьёзно занимаются выводом своей продукции в интернет. Концепция этой работы очень интересна и своеобразна, её и не охарактеризуешь иначе, как мост между интернетами вещей и людей.

Около трёх миллионов машин ныне уже напрямую умеют связываться через сеть с центрами обработки данных от BMW. В 2012 году подключено было около миллиона автомобилей, которые генерировали миллион запросов в день и порождали ежедневный трафик в 600 мегабайт. За этот год подключение получат ещё два с половиной миллиона машин, с увеличением числа ежедневных запросов до 12 миллионов, а трафика — до сорока гигабайт в день. (Как видим, с числом увеличения подключений растёт и объём данных, приходящихся на один запрос…) Ну а через пятилетие, в 2018 году, ожидается подключение десяти миллионов машин, генерация 100 миллионов запросов в день и терабайта данных ежедневно.

Автомобили концерна BMW теперь сходят с конвейеров с цифровым коммуникационным оборудованием. Бортовая информационно-мультимедийная система ConnectedDrive ставится на них довольно давно, но для полноценного использования ей необходим был смартфон водителя, подключённый к сети. А с лета 2013 года на машины установлено оборудование сотовой связи, и в комплекте с ними идёт сим-карта, позволяющая машине самостоятельно выходить в сеть. Надо только зарегистрироваться на портале My BMW ConnectedDrive и получить доступ к перечню доступных сервисов. Интересно, что стоимость международного роуминга BMW берёт на себя.

Так что теперь тут, в интернете, между собой взаимодействует человек и вещь. Можно дистанционно прогреть машину или велеть это ей сделать к заданному времени. Можно проверить запас хода. Найти удобнейшие заправки и свободные мойки. Спланировать маршрут для поездки… Причём с учётом уже имеющихся и прогнозируемых пробок. Вызвать эвакуатор, а кое-где и подменного водителя, пригоняющего домой машину выпившего владельца…

Кроме того, машина может сама взаимодействовать с сервисными службами. Послать диагностическую информацию. Сформировать заказ на замену покрышек. Согласовать пункт и график техобслуживания, спрашивая у водителя согласия — «удобно ли ему будет…». В автоматическом режиме уведомить службы экстренной помощи о срабатывании подушек безопасности. А ведь из штатной работы тех компьютеризированных систем, которые нынче управляют автомобилем, можно извлечь довольно много информации — вроде температуры за бортом, наличия дождя, состояния дорожного покрытия, что может оказаться полезно водителям (а точнее, компьютерным системам их автомобилей), которые направляются на тот же участок шоссе. Компьютерные сервисы BMW позволяют обеспечить обмен такой информацией…

Но теперь — главный вопрос. Когда в бумажной «Компьютерре» была автомобильная страничка, то её суть в конечном счёте сводилась к тому, что надо смотреть на автомобильное движение как на единую систему. А автомобиль в отдельности, как бы он ни был насыщен компьютерными системами, лишь элемент её… Подход BMW — важный шаг к превращению дорожного трафика в систему. Но он же охватывает лишь три марки одного концерна. А на дороге ведь есть ещё машины и от Audi, Daimler, Ford, GM, Toyota…

Скажем, мы обсуждаем с сервисами BMW поездку в какой-то пункт в какое-то время. Они, владея информацией о планах других водителей, могут спрогнозировать загрузку и предложить нам оптимальный маршрут, да и рассчитать время прибытия, что немаловажно для деловых планов. Но знать они могут только о планах подключенных «бумеров». (Можно, конечно, экстраполировать по проценту их в автопарке региона, но вариант не из лучших…) Так что — потребуется портирование информации для обмена с «сетевыми» авто других производителей. Кстати, тут облачная архитектура — а сервисы BMW поддерживаются именно ею — может оказаться весьма эффективной. Ведь для таких задач, как планирование оптимальных маршрутов, управления в реальном времени не нужно, и даже срыв в обслуживании — если вероятность его не слишком велика — к непоправимым последствиям не приведёт.

Но, конечно, хотелось бы, чтобы автомобили умели дружно — вне зависимости от марки — изменять интервал движения и ограничивать скорость при неблагоприятных условиях — если впереди на шоссе авария... Но это, видимо, потребует следующего уровня автоматизации движения. И Марио Мюллер из BMW ещё и председатель Open Data Center Alliance, так что задачи интеграции данных, видимо, будут решаться в рабочем порядке…

К оглавлению