Опубликовано 11 апреля 2014
Как бы ни проседали бумаги публично торгуемых интернет-компаний («Котировки хайтека летят вниз»), но информационные технологии уже бесповоротно изменили мир. И вот Томас У. Мэлоун (Thomas W. Malone), директор Центра коллективного интеллекта Массачусетского технологического института, попытался систематизировать эти изменения («How Is the Internet Changing the Way We Work?»). С ними стоит познакомить и наших читателей.
Прежде всего, вполне в духе подзабытого ныне у нас марксизма, профессор Мэлоун сводит изменения в обществе к сугубо материальному и сугубо технологическому параметру, всецело проходящему по ведомству информационных технологий, — стоимости связи. Первой формой связи было устное общение лицом к лицу. Его возможностей вполне хватало для небольших децентрализованных и эгалитарных групп (Мэлоун употребляет термин «bands») охотников и собирателей, бродивших в первозданных лесах и саваннах. Да и первым земледельцам его хватало.
Дальше земледелие развивалось, и стабильно получаемый прибавочный продукт позволил некоторым (прощай, былое равенство!) членам обществ сосредоточиться на интеллектуальном труде. Было изобретено письмо, и эту информационную технологию тут же использовали для актуальных задач государственного управления. В результате появились большие и централизованные общества, жизнь в них предоставляла массу преимуществ по сравнению с бытом собирателей и охотников, но за это пришлось заплатить свободой: власть оказывалась сосредоточенной в руках королей и всяких там императоров.
Отметим, что по каким-то причинам Мэлоун исключает из рассмотрения этап античных демократий, греческих полисов, которые и заложили основы современной науки, философии и государственного устройства, — городов, полноценный житель которых был наделён собственностью, был обязан в строю войска защищать свою родину и имел право принимать участие в государственном управлении. Кстати, понять эти причины — легко. Мысль о том, что гражданин должен обладать собственностью и обязательно служить в войске, абсолютно противоречит нынешней политкорректности… А за такое-то можно элементарно вылететь из университета, невзирая на заслуги.
Дальше Мэлоун переходит к следующему после письма этапу развития информационных технологий — изобретению Гуттенбергом книгопечатания. Оно, вместе с бумагой, пришедшей на смену пергаменту, радикально снизило стоимость хранения и распространения информации. Теперь знания смогли выйти в свет из немногочисленных библиотек монастырей и замков. Пошёл первый этап децентрализации информационных потоков, обеспечивший первый этап демократизации общества.
Реформация, религиозные войны, первые революции и первые королевские головы, катящиеся с плах… И параллельно — развитие производительных сил. Общедоступные почты и связанные с ними газеты, оптические и электрические телеграфы, телефоны… Общества становились информированнее, а параллельно этому — демократичнее, все большее количество людей принимало участие и в самостоятельной хозяйственной деятельности, и в процессах управления.
Ну а дальше — радио, электроника, цифровые коммуникации и охватившая всю планету Всемирная паутина. Всё это повлекло за собой изменения в деловой жизни и в организации власти — правда, по мнению Мэлоуна, ещё не осознанные большинством населения планеты. Для иллюстрации этого он приводит очаровательный пример. Сравнивает современного обывателя с испанцем-лавочником образца 1795 года.
Торговец этот уже не верит, в отличие от древних египтян, что тогдашний король Карлос IV является живым богом, но не сомневается в божественном праве монарха править подданными. И как можно жить без короля, он не представляет. Хотя и слышал об американских колонистах, которые решили жить без короля вообще. А в соседней Франции революционеры, вдохновлённые идеями Просвещения, свергли старый режим и запустили на полную мощность гильотину, что не могло не ужасать добропорядочного обывателя, которому вскоре предстояло вкусить прелестей Наполеоновских войн, ведшихся в Испании так же жестоко, как и в России.
То есть изменения в информационных технологиях уже были, но демократический мир на основе «книжной» технологии ещё и предстояло создать. И реализовался он лишь после Второй мировой, в виде послевоенных демократий. Ну а сейчас следующий, сетевой этап развития информационных технологий позволяет, по мнению Мэлоуна, получить куда более свободное общество, чем нынешнее. И свобода это может проистечь из децентрализации производственной сферы.
Известна сентенция, что крупные корпорации есть последние феодальные структуры, сохранившиеся в нашем мире. А жизнь человека куда больше зависит от того, где и кем он работает, чем от того, что говорят политики. (Да-да, именно так: про важность налоговых режимов, устанавливаемых государством, знают все, но многие знают и о том, как умело транснациональные корпорации оптимизируют налоги, имея возможность пристойно платить некоторой части своих сотрудников…)
И вот теперь, говорит Мэлоун, появилась возможность децентрализовать и управление бизнесом. Он считает, что ныне предельно дешёвые цифровые коммуникации могут породить принципиально новые методы организации совместного высокопроизводительного труда. Всегда считалось, что для реализации крупного технологического проекта нужна жёсткая централизация. Но вот общеизвестный пример от обратного — Linux. Широко распространённая операционная система, созданная полуанархическим сообществом энтузиастов.
Но это — бесприбыльный проект. А в классическом бизнесе сегодня широко распространена передача все большего и большего числа работ на аутсорсинг, на исполнение внешним подрядчикам-фрилансерам. (Мэлоун использует даже неологизм «e-lancers».) Это возможно лишь за счёт развития дешёвых и надёжных коммуникаций: вспомним, как в «Золотом телёнке» счетоводов «Геркулеса» выкликали с отчётами к начальству. Теперь в такой процедуре нет нужды: данные могут быть получены мгновенно из любой точки планеты. И мелкий предприниматель может найти для себя потребителей и клиентов тоже в любой точке планеты…
И вот эти-то возможности и вдохновляют Мэлоуна. По его мнению, они могут обеспечить такие преимущества децентрализованного принятия экономических решений, как стимулирование, креативность, гибкость, и инновационность. Стимулирование легко объяснимо: деньги-то не пойдут по длинной лестнице корпоративных иерархий, когда исполнителю достаётся малая толика; он, любимый, получит бόльшую часть! Креативность — выдумку не надо долго согласовывать, гибкость — человек реагирует быстрее, чем организация. Ну а инновационность — сочетание всего перечисленного!
В завершение своей статьи Мэлоун призвал включаться в работу над миром, который будет не только богаче, но и лучше, и свободней… А вот в это, увы, верится с трудом. Да, аэродинамик, баллистик, прочнист и химик могут в наше время работать над ракетным ускорителем много продуктивней, экономя на накладных расходах. Но дело в том, что людей, способных к творческому труду, на планете не так много. Ну а включение в Сеть широких народных масс — что и проделали соцсети, акции которых продолжают падение, — способно породить одну лишь пустую болтовню на глобальной завалинке глобальной деревни, появление которой предсказал Маршалл Маклюэн…
Опубликовано 11 апреля 2014
Критическая ошибка в криптографическом пакете OpenSSL стала одной из самых серьёзных угроз безопасности за всю историю интернета. На протяжении двух лет через неё можно было выполнять скрытый и совершенно бесследный несанкционированный доступ к большей части узлов Всемирной паутины. Как защитить себя во враждебном сетевом окружении, где разом было утрачено доверие к SSL-сертификатам и защищённому протоколу HTTPS?
Из-за уязвимости Heartbleed под ударом оказались серверы популярных сайтов, компьютеры удалённых пользователей и сетевые устройства сложнее хаба. Компания Cisco представила впечатляющий список оборудования, который подвержен данной ошибке. Другие фирмы сейчас либо готовят аналогичные списки, либо просто игнорируют проблему.
Даже после выхода патча многие узлы в сети останутся уязвимыми неопределённо долго. Авторизация на сайтах и в почте, использование онлайн-банкинга и интернет-магазинов — всё это теперь крайне рискованно. Пользователям следует перестать полагаться исключительно на репутацию брендов и начать самим предпринимать активные шаги. Вот краткий перечень того, как можно повысить свою безопасность:
проверить домашний роутер по спискам уязвимого оборудования, обновить прошивку (если она вышла после седьмого апреля) или отключить удалённое администрирование;
выполнять проверку наличия незакрытой уязвимости Heartbleed на всех сайтах, работающих по протоколу HTTPS, перед их посещением;
сгенерировать стойкие пароли. Их не обязательно хранить или помнить: есть проверенный способ, о котором написано ниже;
сменить все пароли (а также секретные вопросы для их восстановления);
перейти (где это технически возможно) на двухфакторную авторизацию.
Теперь обо всех перечисленных этапах подробнее.
Когда стало известно об уязвимости Heratbleed, владельцы сайтов поспешили перейти на исправленную версию пакета OpenSSL и перевыпустили скомпрометировавший себя цифровой сертификат SSL. К сожалению, столь разумно пока среагировали лишь единицы.
Помимо слегка перегруженного сайта Possible, ещё одна форма для проверки любого сайта представлена здесь. Реализована она далеко не идеально — требует прямого указания порта (обычно это 443) и грешит ложноположительными результатами.
Косвенно убедиться в том, что на конкретном сайте проблема была устранена, можно по дате выдачи его сертификата. Он должен быть сгенерирован после седьмого апреля этого года — дня публикации патча. Сделать такую проверку можно на специализированном веб-сервисе. Просто введите имя сайта и… скорее всего, вы убедитесь, что он до сих пор уязвим к данному виду атаки.
Более продвинутая методика тестирования сайта работает на сайте SSL Labs. Недавно в неё была добавлена отдельная проверка на уязвимость Heartbleed.
Коснулась ли ошибка в OpenSSL именно вас, узнать практически невозможно. Её использование не оставляет никаких следов и выглядит совершенно легитимно для всех защитных программ. Поэтому на уровне пользователя в таких случаях срабатывает универсальное правило смены всех паролей доступа.
Здесь возникает новая дилемма: поскольку десятки новых паролей легко забыть, их либо придумывают попроще, либо где-то записывают. Часто это обыкновенная бумажка или текстовый файл.
Брелок — устройство, позволяющее потерять все ключи одновременно.
Более продвинутые пользователи используют менеджеры паролей. В этих программах все данные для авторизации на различных ресурсах хранятся в зашифрованном файловом контейнере, доступ к которому открывается после ввода мастер-пароля — единственного, который в такой схеме приходится помнить.
Главный недостаток метода заключается в том, что, забыв мастер-пароль или повредив базу, пользователь лишается доступа сразу ко всему. Аналогично, в случае удачной атаки на зашифрованный контейнер, такая программа позволяет скомпрометировать все ваши пароли сразу.
К тому же надёжность большинства менеджеров паролей довольно сомнительна. Они сами часто содержат ошибки в реализации криптографических схем или вовсе дублируют данные в открытом виде, забывая удалять их из оперативной памяти и временных файлов. Например, во время аудита программы LastPass 2.0.20 специалисты Sophos обнаружили, что все пароли браузера Internet Explorer сохраняются в дампе памяти.
Не хранить, а творить!
Между тем существует универсальный способ превратить легко запоминающийся и даже очевидный пароль в стойкий ко взлому. Основан он на свойствах хеш-функций и весьма удобен в повседневной практике.
Лёгкий пароль должен содержать какую-то очевидную переменную часть. Например, имя сайта. Помимо неё, надо добавить что-то уникальное и постоянное, называемое «солью». Пусть в нашем примере это будет число сорок два. Выбираем любую хеш-функцию (как вариант — MD5) и вычисляем её, подставляя в качестве исходных данных наш «солёный» пароль.
Таким образом примитивный пароль «vk.com42» превращается в стойкий «EE61518029FF5AF634C1A867B064D600», а «twitter.com42» — преобразуется в «28D1FF535970D9927B099BB0897677CF». Именно эти последовательности из тридцати двух символов и следует использовать для доступа на сайты «ВКонтакте» и Twitter соответственно.
Запоминать их нет смысла, так как легко вспомнить сам метод получения. Нужный пароль отображается сразу после ввода комбинации [имя_сайта + соль] в любом хеш-калькуляторе и переносится через буфер обмена (который потом сразу очищается вручную).
Для Windows это может быть бесплатный DAMN Hash Calculator, а для Android — Hash Droid. Кроме того, существуют онлайн-сервисы вычисления хеш-функций строки или файла через простейшую форму на сайте.
Примечание: Старайтесь использовать только цифры и символы латиницы. Буквы кириллицы имеют разные коды в национальных кодировках. Содержащие их пароли будут по-разному обрабатываться другими хеш-калькуляторами.
Дополнительно можно повысить стойкость таких паролей, внеся в них некоторые модификации. Например, удалить последний знак, поменять местами два первых, использовать одну хеш-функцию и сокращать результат до размера другой... Вариантов масса. Каким будете пользоваться именно вы, узнать практически невозможно.
Когда есть сомнения в надёжности самой схемы авторизации, считают, что атакующая сторона способна перехватить пароль. В таком случае его длина и сложность уже не играют важной роли, а требуется дополнительный уровень защиты.
Двухфакторная схема авторизации подразумевает, что, помимо пароля, легитимный пользователь предоставляет для входа в систему что-то ещё. Это может быть аппаратный ключ, биометрические данные или дополнительный пароль, отправляемый ему после ввода первого по другому каналу связи (например, в СМС).
Именно таким образом уже работает большинство платёжных систем. Есть надежда, что уязвимость Heartbleed простимулирует более широкое внедрение двухфакторных схем аутентификации, обратит внимание пользователей на современные методы защиты данных и поспособствует оздоровлению интернета в целом.
Опубликовано 11 апреля 2014
Признаться, до этой весны я не думал, что однажды снова возьму в руки «винил». Последние грампластинки домашней коллекции отправились на помойку где-то во второй половине 90-х, но прошло полтора десятка лет — и жена (сильно моложе меня: парадокс!) намекнула, что пора обзавестись проигрывателем. Так что теперь под книжной полкой обитает современный электрофон, а пластинок даже больше, чем было когда-то.
Образцовых винилофилов, впрочем, ни из меня, ни из супруги не вышло: аппарат хорош (с содроганием вспоминаю «Юность-301», «сделавшую» моё музыкальное детство), но дёшев, пластинки — в основном советские, печатавшиеся, видимо, немыслимыми тиражами — идут сегодня чуть не по цене макулатуры. Однако произошедшая в доме перемена подвигла к размышлениям о процессе более глобальном, нежели одна лишь любовь к пресловутому «тёплому ламповому звуку». Я говорю о разлитой в воздухе тоске по аналогу. И, полагаю, раз вы читаете эти строки, то по крайней мере интуитивно понимаете, что я имею в виду.
Откуда вообще эта нежданная любовь к процарапанным иглой пластмассовым болванкам? Ведь винил сегодня присутствует в каждом добротном кинофильме, в магазинах появились посвящённые ему отделы, а поколение 90-х натурально считает его (простите за американизм) сексуальным. На этот счёт есть две основные теории. Согласно первой — «аудиофильской» — публика устала от кристально чистого цифрового звука, ей хочется «живого» звучания, с присущим всему живому несовершенством: похрустыванием, неравномерностями вращения и прочим подобным. Родственна ей «теория новизны»: грампластинка хороша уже своей непохожестью на окружающие нас цифровые продукты. Непривычен звук, втиснутый в сжатый динамический и частотный диапазон, непривычен внешний вид, процесс пользования. Пластинка дарит новые, неслыханные ощущения: выросли поколения, для которых музыка начиналась с CD и MP3!
Не стану настаивать на той или другой версии (по мне хороши обе). Вместо этого предлагаю взглянуть шире — охватив не только винил, но и вообще все аналоговые носители информации, ещё недавно столь популярные. Это выявит универсальные зависимости, которые всё объяснят.
Так вот, едва ли кто-то возьмётся спорить с тем, что победа цифровых технологий над аналоговыми близка к полной. За последние четверть века с наших столов, полок, из наших жизней цифра вымела практически весь аналог там, где важна практичность, эффективность, и очень сильно подвинула его там, где речь идёт о чистом удовольствии. В некоторых случаях цифровые заменители даже успели эволюционировать, пройдя несколько этапов развития! Грампластинки и аудиокассеты были заменены кассетами цифровыми, лазерными дисками и в конце концов «мпегами». Книги и газеты стали электронными — сначала файлами, потом веб-сайтами, сегодня приложениями. Телефон преобразовался в цифровой, а теперь тяготеет к трансформации в универсальный персональный коммуникатор, где голос вовсе вытеснен текстом. Цифровым стало кино — от съёмки до показа. Цифровой — фотография. Почта. Цифровыми становятся телевидение, радио, даже само время (ах, смартвочи!).
И вот что важно: если задуматься, везде, где цифра победила или откусила кусок, агрессия протекала по общему сценарию. Лишение контента материальной оболочки — раз. Упрощение манипуляций с контентом — два. Удешевление (не в смысле розничной цены, а в смысле себестоимости) — три. И это выводит нас прямиком к набору объективных (прошу заметить!) причин, объясняющих переживаемую обществом аналоговую тоску.
Прежде всего, потребление аналоговых медиа всегда задействовало более чем один орган чувств. Пластинка? Перед включением вы обязательно возьмёте её в руки. Она большая, тяжёлая, шероховатая, требует ухода (хотя бы протереть от пыли) и бережного обращения. А ещё с ней идёт конверт, по габаритам и оформлению напоминающий скорее художественное полотно, нежели утилитарную вещицу. Вот для примера обложка 1983 года: это вам не картинка на экране смартфона, которая выглядит правильно только под правильным углом, а по размеру меньше ладони! А ещё винил и бумага пахнут. Понятно, у «мпегов» ничего этого нет. Прогресс лишил нас даже обложек.
Та же материальность аналоговых носителей делала возможным удовлетворение вшитого в наши мозги собственнического инстинкта. В моей вконтактовской фонотеке больше шести сотен записей, но они не занимают не только сантиметра площади, но даже и байта в оперативной памяти моих устройств — ибо воспроизводятся в потоковом режиме. Хуже того, гнойной занозой в мозгу сидит понимание, что судьба фонотеки — и самих записей, и даже просто названий треков — от меня зависит лишь в некоторой степени, но в значительной — от людей, которых я не знаю и на которых влиять не могу: следуя прихоти или интересам бизнеса, они могут её просто-напросто стереть. Коллекция же пластинок — совсем другое дело. Ею можно похвастаться друзьям, рядом с ней можно посидеть. И никто не «удалит» её без вашей воли. По той же самой причине я никогда не променяю бумажные книги на электрон.
Потом, потребление аналКто-тоога никогда не было слишком простым и индивидуальным занятием. , конечно, приведёт в качестве контрпримера газеты и книги, но опять-таки — смотрите шире: через сколько рук проходит хорошая книжка? А дело здесь в том, что аналог всегда был и всегда останется «дефицитным» феноменом. Его вечная нехватка объективно определена трудностью производства, воспроизведения, копирования. И если (конечно, грубо) прикинуть количество потребителей одной аналоговой контент-единицы — скажем, киноленты или виниловой пластинки, где это очевидней всего, — то цифра получится намного больше, чем для контент-единиц цифровых, обработка которых ничего не стоит.
Естественно, дефицитность аналога отражается в особенностях его употребления. Во-первых, работа с аналоговыми носителями требует концентрации, внимания со стороны человека (ту же грампластинку не включишь во время утренней пробежки!), а потому и рождает больше переживаний, впечатлений. Во-вторых, с большей вероятностью потреблять аналог вы будете не в одиночку. Выводы спорные, но вы согласитесь со мной, когда поймаете себя сидящим в обнимку с любимым человеком у электрофона и не делающим больше ничего, кроме прослушивания музыки.
Наконец, цифра лишила нас характерных для аналога способов ввода информации. Я говорю прежде всего о ручном письме. Цифра — жертва упрощенчества. Цифровые устройства ушли от пера в сторону клавиатуры, а сейчас переходят к жестам, движениям глаз, командам с голоса. Эффективней? Вероятно. Но, во-первых, не все с этим согласны (вот вам пример делового человека, оценившего рукописный ввод на планшетке). И, во-вторых, цифровые технологии — это всегда ограничения: чтобы заменить банальный кусок бумаги и карандаш, заменить функционально полно, на сто процентов, потребуется бесконечное множество приложений! Потому что на настоящей бумаге можно и рисовать, и сводить баланс, и играть, и мусор при необходимости в неё тоже завернуть возможно.
Для меня всё это вполне объясняет тоску по аналогу, которую периодически испытываю я сам и которую наблюдаю у случайных встречных. Практической пользы от этого, пожалуй, ноль. Но чисто по-человечески приятно: дарит надежду, что прошлое не исчезнет без следа.
В статье использованы иллюстрации Petras Gagilas, Lost in space, автора.
Опубликовано 10 апреля 2014
Производители смартфонов стремительно отбирают клиентов у фирм, выпускающих фото- и видеокамеры потребительского уровня, медиаплееры и GPS-навигаторы. Одним хватает базовых возможностей, а другим просто жаль денег на отдельное устройство и неудобно носить лишний гаджет. Поможет ли вернуть покупателей запуск процесса встречного сближения? В компании Nikon вновь считают разработку фотоаппаратов с ОС Android приоритетным направлением. После не слишком удачной презентации первой модели Nikon S800c сегодня были представлены обновлённая версия S810c и новая беззеркалка Nikon 1 J4.
Если раньше в компактных моделях была важна лёгкость съёмки, то владельцы S800c (по данным опросов) ценили прежде всего простоту обмена фотографиями, а также универсальность своего фотоаппарата. Например, после установки сторонних приложений появлялись функции медиаплеера и GPS-трекера. Именно ставка на универсальность помогает таким компаниям, как Nikon, переманить ту часть клиентов, которая раньше была готова приобретать отдельные узкоспециализированные гаджеты.
Новая модель Nikon Coolpix S810c работает под управлением ОС Android 4.2.2 и может использовать многие приложения из официального магазина Google Play. Она стала ещё больше похожа на плеер Samsung Galaxy или небольшой планшетный компьютер, только с хорошим объективом — Nikkor VR 4,5-54 мм f/3.3–6.3 ED.
Фокусное расстояние объектива изменяется в пределах от 25 до 300 мм в 35-миллиметровом эквиваленте. Его двенадцатикратный оптический зум выглядит явно избыточным, хотя усиление дрожания на длинном фокусе отчасти компенсирует двойная система стабилизации изображения.
В новой модели установлена распространённая матрица BSI-CMOS типоразмера 1/2,3’’ с эффективным разрешением 16 Мп. Для улучшения качества изображений используется фильтрация шумов.
Главная изюминка S810c — возможность дистанционного управления фотоаппаратом со смартфона с ОС Android по Wi-Fi.
Отсутствие кнопок для быстрого доступа к различным настройкам типично для компактных камер, но в целом управление получилось довольно удобным благодаря дисплею. Сенсорный экран у Nikon Coolpix S810c большой и чёткий (разрешение — 1,23 Мп при диагонали 3,7’’).
Скорость серийной съёмки повышена до 8 кадров в секунду. Продолжительная запись видео доступна в форматах от VGA до Full HD со скоростью до 30 к/с (независимо от выбранного разрешения). Короткие видеофрагменты можно записывать с настройками 1280×720 (60p) и 640×480 (120p).
Есть и уже ставшая привычной функция геометок (за счёт встроенного GPS-приёмника). Недостатки типичны для «мыльниц» и в целом простительны. Среди специфических ограничений выделяется только малый диапазон выдержек (1/4000–4 с).
Корпус из композитного пластика придаёт лёгкость без заметного ущерба прочности. При габаритах 113×64×28 мм масса фотоаппарата вместе с аккумулятором составляет всего 216 г. Продажи начнутся в следующем месяце по ориентировочной цене 13 тыс. рублей.
Nikon 1 J4
Одновременно анонсированная модель Nikon 1 J4 не поддерживает Android — из-за ставки на скорость. Она относится уже к более продвинутому классу компактных беззеркальных фотоаппаратов и оснащена объективом Nikkor VR 10–30 мм f/3.5–5.6 PD с возможностью его замены.
Установленная КМОП-матрица формата CX (один дюйм) обладает разрешением 18,4 Мп (5232×3488) и линейными размерами 13,2×8,8 мм, что даёт эффективную площадь сенсора 116 мм2 и кроп-фактор 2,7.
Крупные (относительно «мыльниц») размеры матрицы помогают достигать хорошего результата даже без использования оптического фильтра низких частот. Снимки получаются более детальными, чем на Nokia Lumia 1020 с её сорока мегапикселями шумов (цветового, яркостного и маркетингового). По уровню сенсоры CX занимают промежуточное положение между матрицами типоразмера 2/3’’ и «микро 4:3».
Основная проблема фотографов-любителей заключается в том, что они просто не успевают запечатлеть интересный кадр. Поэтому акцент в новой модели сделан на быстроте и точности фокусировки, а также скорости непрерывной съёмки. Реализовано это за счёт новой механики затвора, двойной системы автофокуса и быстрого процессора Expeed 4A.
В Nikon 1 J4 используется гибридная автофокусировка: фазовая работает по ста пяти точкам, а контрастная — по ста семидесяти одной. Серийная съёмка в режиме непрерывного автофокуса доступна со скоростью 20 кадров в секунду. При использовании режима однократной фокусировки она повышается до 60 к/с; далеко не каждая «зеркалка» может похвастаться такой скорострельностью.
Основных режимов видеосъёмки два: с разрешением Full HD поток записывается на скорости до 60 к/с и в формате 720p — до 120 к/с. Дополнительно реализованы два режима высокоскоростной видеосъёмки — 768×288 @ 400 FPS и 416×144 @ 1200 FPS. В них можно снимать любые быстрые процессы (такие как взрыв воздушного шарика, удар по мячу, выстрел и т. п.), чтобы затем рассмотреть их в замедленном воспроизведении.
Новая модель многое наследует от флагмана V3 1. Она поддерживает съёмку в формате RAW (NEF) и оснащена сенсорным дисплеем с диагональю три дюйма и разрешением 1 Мп, но сам экран лишён возможности поворота.
В режиме автовыбора чувствительности диапазон ISO составляет 160–6400. Дополнительно он расширяется до 12 800 единиц, и на последних двух значениях включается система подавления яркостных шумов.
Наличие модуля Wi-Fi делает процесс управления и копирования изображений гораздо удобнее, а проводное подключение традиционно доступно через Mini-HDMI и USB.
Среди относительных недостатков можно отметить отсутствие системы стабилизации изображения, невозможность установить внешнюю вспышку на башмак и высокое минимальное значение выдержки синхронизации при съёмке со встроенной вспышкой — 1/60 с. Диапазон выдержек ограничен стандартными пределами от 1/16000 до 30 с.
Благодаря алюминиевому корпусу модель получилась компактной, прочной и аккуратной. Ради уменьшения габаритов даже карты памяти стандарта SD были заменены на MicroSD.
Сам фотоаппарат не имеет защиты от влаги, но среди аксессуаров для него можно заказать фирменный водонепроницаемый футляр WP-N3, позволяющий снимать на глубине до 45 м. Размеры Nikon 1 J4 составляют 100×60×29 мм. Масса вместе с аккумулятором — 232 г. Фотоаппарат будет продаваться в белом, серебряном, чёрном и оранжевом цвете. Цена пока не объявлена.
Опубликовано 10 апреля 2014
Каждый прорыв в науке и технике не только открывает новые перспективы, но и ставит новые вопросы нравственного плана. Вспомните, как мучились учёные, подарившие людям энергию атома! А как мучаются сегодня идеологи колонизации Марса? Ведь чисто технически отправить туда человека можно, но вот вернуть здоровым (а то и живым) — пока нет. И значит, опять придётся чем-то поступиться (в Штатах на полном серьёзе разрабатывают новый — пониженный — «стандарт здоровья» для покорителей дальнего космоса).
Впрочем, лично для меня самым интересным среди актуальных вопросов такого рода остаётся вопрос, которым предстоит задаться лет через десять–пятнадцать всем нам. Имеем ли мы право отказаться от знания своей ДНК?
Вообразите ситуацию. Вы приходите к врачу по какому-нибудь ерундовому поводу — и, раз уж удосужились в кои-то веки к нему заглянуть, доктор, конечно, назначает вам обычные анализы: кровь, стул, генетический скрининг. Да-да, прогресс неумолим (см. «холестерин-тоВаш геном за тысячу долларов») и к тому моменту процедура чтения всех трёх миллиардов «букв» вашего генома станет копеечной, полностью автоматизированной, вполне рутинной. Геном человека перестанет быть загадкой, обернётся всего лишь файлом на пристёгнутой к медицинской карте «флешке». И врач, привычно пробежав взглядом результаты («А у вас, батенька, высокий, поменьше мяса кушать надо... и сахар нехорош...»), вдруг отметит генетическую предрасположенность к опасному заболеванию. Ну, скажем, одной из форм рака или раннему слабоумию. Сюрприз!
Вы средних лет, вы цветёте: карьера, семья, активный отдых. И тут вам рисуют план на оставшуюся жизнь! Нет, врач не обещает собственно болезнь: заболеть (не дай бог) было бы проще и легче всего, с болезнью по крайней мере можно бороться и видеть результат. Но вместо этого вы получаете туманный прогноз «на X процентов более вероятного возникновения смертельно опасной болячки Y, по сравнению со среднестатистическим Homo sapiens» плюс рекомендацию регулярно, до гробовой доски, ходить на специфические медосмотры (понятно, скорее всего, неприятные) или вести предупредительное лечение. И это не считая — теперь вечных — переживаний: «уже» или «ещё нет», «пронесёт» или нет? И денежных трат. И вероятных побочных последствий от лечения и беспокойств.
Конечно, первый вопрос в такой ситуации — последуете ли вы совету врача (статистика говорит, что в странах с более высоким уровнем жизни люди более склонны прислушиваться к мнению докторов)? Но если подумать, более важный, первичный вопрос здесь иной: желаете ли вы чему-либокому-товообще знать о своей генетической предрасположенности к нехорошему? Да, предполагается, что здравомыслящий индивид всегда сделает выбор в пользу знания (информация не бывает лишней!). Вот только мы не вычислительные машины и руководствуемся не одной лишь логикой. Что если не нравится идея услышать свой «генетический приговор»?
Насколько вообще реально предвидеть будущие заболевания индивида по его геному? Именно предвидеть, а не констатировать уже имеющееся состояние (например, меньшую чувствительность к определённым лекарствам). Реально, но с большой оговоркой. Несколько упрощая, ситуация такова: мы ещё не знаем значения всех генов в человеческой ДНК, а тем более их комбинаций (генов у нас, предположительно, 20 тысяч; комбинаций, естественно, на порядки больше), и всё-таки уже идентифицировали тысячи характерных генетических изменений, определяющих предрасположенность к тем или иным заболеваниям (если среди читателей найдутся специалисты, буду признателен за уточнение/исправление этой формулировки).
Самая известная из таких мутаций, безусловно, представлена генами BRCA — повреждение которых значительно увеличивает риск возникновения, в частности злокачественных опухолей груди. Именно узнав о наличии у себя BRCA-дефекта, Анджелина Джоли решилась на ту самую операцию.
Лучшим свидетельством того, сколь ценна информация о «дефектных генах», служат страсти, разгоревшиеся вокруг возможности их патентования (см. «Об эксклюзивных правах на тварей дрожащих» на примере BRCA). Но даже обывателю провериться на наличие основных опасных мутаций уже по карману. Этим занимаются и традиционные медучреждения: в США, например, врачам уже официально рекомендовано проверять пациентов на пару десятков мутаций, изученных особенно хорошо и определённо повышающих риски возникновения некоторых болезней. Но можно обратиться и в частные специализированные компании. Так, 23andMe (прославившаяся тем, что основана бывшей женой Сергея Брина) предлагает проверку на 240 свойств, а её европейский конкурент Gentle — уже на 1 700.
Но в чём же упомянутая выше оговорка? Само по себе наличие мутировавшего гена ещё не гарантирует, что болезнь разовьётся. Генетическая предрасположенность скорее является лишь одним из многочисленных факторов, а ещё, например, влияют образ жизни, национальность и многое другое. То есть результат генетического скрининга — не приговор. Так стоит ли портить себе жизнь нервотрёпкой по поводу предупреждения болячки, которая, возможно, и не проявится?
В тех же Штатах этот вопрос давно не считается теоретическим. Пока официально доминирует точка зрения, что скрининг обязателен, но если желаешь — можешь попросить врача не оглашать результаты. Слабость очевидна: информация всё-таки способна просочиться к пациенту. Избежать этого помогут новые правила, разработанные и принятые организацией, которая объединяет американских генетиков (ACMG): они даруют пациенту право вообще отказаться от проверки на опасные мутации. Насколько можно понять, это пока ещё не федеральный стандарт, но к тому всё идёт.
Что, в свою очередь, заставляет задаться следующим вопросом: не нарушат ли медики ключевого постулата клятвы Гиппократа, предоставив пациенту возможность отказаться от генетического скрининга? Ведь, отказываясь от знания, индивид совершает вероятностное самоубийство: он увеличивает свой риск обнаружить болезнь в запущенной форме и скончаться от неё. Несколько успокаивает параллель с широко практикуемым отказом от обязательной реанимации: никто не рассматривает предоставление человеку возможности отказаться от насильственного возвращения к жизни как помощь в самоубийстве! Но ставит ли это точку в нравственном споре? Едва ли.
Опубликовано 09 апреля 2014
Поиски «Боинга 777-200», ночью 8 марта вылетевшего из Куала-Лумпура в Пекин и пропавшего без следа, продолжаются. Есть смысл вернуться к ним и нам. Рейс MH370 искали на земле, в море, с воздуха и из космоса, а в последние дни спасатели переключились на подводный мир. Это вынужденная, необходимая, последняя мера, примечательная с технической точки зрения. И, главное, дающая надежду: ведь все предыдущие усилия не привели пока ни к чему.
Месяц трудов можно условно разделить на три этапа. На первом пропавший борт искали вдоль планового маршрута и в непосредственной близости от него (см. «Рейс MH370 и технологии вчерашнего дня»). Потом, когда был официально подтверждён приём спутниковых сигналов с двигателей (с тех пор уточнили, что речь идёт об автоматических «пингах», ходящих ежечасно между наземной станцией слежения, через спутниковую группировку Inmarsat, и аппаратурой SATCOM на борту самолёта; никакая полезная информация в ходе этих сеансов не передавалась), поисковые команды переориентировали вдоль двух районов, широкими дугами расходящихся от Малайзии к северу и югу (см. «Рейс MH370: поиски продолжаются»). Северную дугу в конце концов отвергли и сосредоточились на южной, уходящей в зону вечных штормов к юго-западу от Австралии.
Поначалу поиски в этом диком районе казались продуктивными. Один за другим то там, то здесь спутники регистрировали плывущие «обломки», по размерам соответствующие габаритам исчезнувшего самолёта. Так, 23 марта французы засняли сразу 122 объекта, а чуть позже Таиланд предоставил снимки аж трёх сотен подозрительных предметов на воде. Увы, дальнейшие наблюдения с самолётов и кораблей разочаровали: ни одной детали, принадлежащей малайзийскому «Боингу», найдено не было, все объекты оказались разнообразным морским мусором (остатками рыболовного снаряжения и т. п.).
В результате эксперты сходятся сейчас во мнении, что обломков на поверхности воды не было вовсе. Неуправляемый, падающий почти отвесно с большой скоростью авиалайнер, вероятно, ушёл на дно, распавшись лишь на несколько крупных кусков. Такое уже случалось в истории авиации как минимум один раз — с рейсом AF447, упавшим в Атлантику летом 2009-го. Его искали два года, а когда наконец нашли, обломки оказались лежащими на четырёхкилометровой глубине предельно компактно (200×600 метров); внутри сохранились даже останки пассажиров.
Таким образом, второй этап тоже ничего не дал. И вот тут, на фоне полного отсутствия любых материальных улик, 5 апреля один из кораблей (китайский), бороздящих южную дугу, принимает из-под воды несколько акустических сигналов, по своим характеристикам совпадающих с сигналами, которые должны излучать чёрные ящики пропавшего самолёта. А сутками позже австралийские спасатели также фиксируют схожие звуки, правда, 600 километрами северней. И в том и в другом случае сигналы длились минимум десятки минут, но принять их повторно ни китайцам, ни австралийцам не удалось. Тем не менее случившееся означало старт третьего — подводного — этапа поисково-спасательной операции: пассажиры «вне всякого сомнения» погибли, обломков на поверхности океана, скорее всего, нет, вся надежда теперь на чёрные ящики!
Бортовых самописцев на малайзийском авиалайнере было, как и полагается, два: один «писал» переговоры экипажа, другой фиксировал параметры полёта. Оба, попав в воду, начинают «пищать»: генерировать короткие частые ультразвуковые импульсы (частота — 37,5 кГц, то есть за пределами слышимости человеческого уха; по 10 мс каждую секунду). Строго говоря, сигналит не сам чёрный ящик, а гидроакустический маяк (пингер), размещённый снаружи (на фотографиях это белая капсула) — и теоретически благодаря этому сигналу спасатели могут отыскать бортовой самописец даже на многокилометровых глубинах.
Увы, в действительности всё намного сложней. Прежде всего — сигнал пингера слаб: даже в идеальных условиях он может быть зафиксирован лишь на расстоянии около 5 км, чаще же всего это один–два километра. Ослабить или даже блокировать его могут различные факторы, начиная от больших глубин и сложного рельефа морского дна (а мы почти ничего не знаем о форме дна в том районе Индийского океана: предположительно, большей частью оно ровное, но есть там и протяжённый разлом, и глубины достигают 6 километров, то есть уже за пределом возможностей маяка) и заканчивая чисто морскими физическими феноменами. Так, слой воды с отличной от окружающей температурой и, соответственно, плотностью, способен исказить или отразить идущий снизу звуковой сигнал. Специалисты считают, что помехи и ложные следы могут создать и подводные обитатели: киты, дельфины, использующие ультразвук для навигации и охоты.
Вот почему зафиксированные сигналы спасатели скромно называют «акустическим событием» и настаивают, что считать их доказательством обнаружения чёрных ящиков пока нельзя.
Всё это сильно замедляет поиски. Корабли, прочёсывающие сейчас оконечность южной дуги, спускают под воду «электронное ухо» (Towed Pinger Locator) и тянут его на тросе на высоте в километр от дна и значительном удалении от себя; при этом сам корабль идёт семимильным зигзагом со скоростью пешехода, покрывая за день менее 200 квадратных километров. Такими темпами поиски могут растянуться на месяцы и даже годы. Но хуже того: гидроакустический маяк работает от батареи, имеющей лишь месячный ресурс (плюс пять суток в данном конкретном случае, если верить производителю). Таким образом, уже к концу этой недели чёрные ящики MH370 замолчат. После чего придётся исследовать дно сонаром — и молиться, чтобы обломки самолёта оказались достаточно крупными.
Примечательно, что вопрос, нужен ли гражданской авиации чёрный ящик, транслирующий «системную» информацию с борта в реальном времени (вспомните «Технологии вчерашнего дня»), более не считается теоретическим. Поиски MH370 уже стали самыми дорогими за всю историю авиакатастроф: в них участвовали или участвуют 26 стран (Россия тоже, как минимум через спутник «Ресурс-П»), истрачено около $50 млн (и это оптимистичная оценка, не учитывающая косвенных расходов), а в перспективе сумма может вырасти до сотен миллионов. И не забывайте о мучениях, которым подверглись родственники пропавших пассажиров: представьте, что чувствуют они после месяца ожиданий и регулярно обманываемых надежд!
Так что Международная ассоциация воздушного транспорта (IATA) уже создала рабочую группу (а Малайзия собирается создать аналогичную при ООН) для претворения давно витающей в воздухе идеи в жизнь. Можно полагать, что уже к исходу десятилетия каждый гражданский авиалайнер будет оснащён оборудованием, позволяющим наблюдателям на земле точно знать о текущем местоположении и состоянии всех бортовых систем.
Плохо, что времени на поиск чёрных ящиков почти не осталось. Когда батареи пингеров иссякнут, в ход пойдёт теория вероятностей: все версии катастрофы будут совмещены на одной «вероятностной» карте — и поиски, сосредоточившись в наиболее «горячих» районах, перейдут в долгосрочную фазу. Самописцы в конце концов отыщут: как минимум Малайзия, Китай и Австралия не намерены прекращать поисковые работы. Но до тех пор нам остаётся только гадать, что же случилось на борту.
Окончательно не отвергнута ни террористическая версия (иранцы с чужими паспортами), ни пожар — после которого все, включая пилотов, потеряли сознание и самолёт оказался предоставлен сам себе. Кстати, предположение о пожаре позволяет задуматься и о следующем витке эволюции авиационных технологий: управляй MH370 робот, катастрофы, возможно, удалось бы избежать.
Опубликовано 08 апреля 2014
Седьмого апреля вышел бюллетень по безопасности CVE-2014—0160, из которого стало известно о длительном существовании критической уязвимости в криптографическом пакете OpenSSL.
Обнаружилось, что алгоритмы реализации протоколов TLS и SSL в большинстве используемых сегодня версий OpenSSL некорректно обрабатывают пакеты расширения Heartbeat (из-за чего ошибка получила название HeartBleed). Это позволяет злоумышленникам получить удалённый доступ к конфиденциальной информации из оперативной памяти активного сетевого процесса за пределами буфера.
Удивительно, но критическую уязвимость не замечали на протяжении двух лет. Ей подвержены все версии OpenSSL от 1.0.1 до 1.0.1f включительно, а также 1.0.2-beta1.
В результате допущенной ошибки в них Уязвимые версии криптографического пакета OpenSSL с марта 2012 года входят в состав многих дистрибутивов ОС семейства BSD и практически всех ОС Linux ветвей Debian, RedHat и Slackware.не проверяется фактическая длина в записи SSLv3. Это позволяет прочитать без авторизации до 64 Кбайт из оперативной памяти процесса на подключённом клиенте или сервере за каждое обращение. Во многих случаях этого оказывается достаточно для получения ключей, паролей или других секретных данных.
В первую очередь ошибка затрагивает серверы Apache, nginx, проект Tor (через веб-сервер https://www.torproject.org), а также многие веб-сайты, использующие протокол HTTPS, даже если доступ к ним осуществляется по VPN.
По данным W3Techs, под управлением Apache сегодня работают 60,7% всех сайтов интернета. Написанный Игорем Сысоевым HTTP и почтовый сервер nginx обслуживает около 18% популярных российских сайтов, включая «Яндекс», Mail.Ru, «Рамблер» и «ВКонтакте».
По оценке издания ArsTechnica, критическая уязвимость в OpenSSL Особенно важен тот факт, что атака с использованием данной уязвимости не оставляет никаких следов в логах сервера, поэтому не существует способа достоверно узнать, воспользовался ли кто-то Уязвимость в OpenSSL была обнаружена экспертами из фирмы Codenomicon в начале апреля. Факт её существования подтверждён независимым исследованием исходного кода библиотеки ssl/d1_both.c, проведённым группой под руководством специалиста по вопросам безопасности компании Google Нила Мехты (Neel Mehta).затронула в общей сложности более двух третей сайтов в мире. «Возможно, нам следует выкинуть наш SSL-сертификат и получить новый», — пишут в блоге проекта Tor. этой ошибкой.
«Ради проверки мы решили взломать сами себя, — рассказывает Мехта. — Мы смогли получить секретные ключи, используемые для сертификатов X.509, имена пользователей и их пароли, перехватить мгновенные сообщения и электронные письма, прочесть критически важные для бизнеса документы».
Патч для OpenSSL был выпущен Ником Салливаном (Nick Sullivan) — системным программистом компании CloudFlare. Ему помогали программист Google Адам Лэнгли (Adam Langley) и советник по безопасности The OpenSSL Project Бодо Мюллер (Bodo Moeller).
Наиболее важная часть исправлений коснулась добавления проверки длины полезной нагрузки.
/* Read type and payload length first */ if (1 + 2 + 16 > s->s3->rrec.length) return 0; /* silently discard */
Они же придержали опубликование официального бюллетеня с описанием ошибки до её исправления. Однако по результатам своих исследований группа Мехта вынесла крайне неутешительный прогноз: поскольку уязвимость существовала давно и факты о её эксплуатации получить невозможно, её уже могут скрыто использовать для получения несанкционированного доступа и создания других обходных путей на будущее. Поэтому, считают эксперты Google, проблема НСД останется актуальной даже после установки патча.
Пока в бюллетене и распространённых информационных сообщениях официально советуют предпринять следующие шаги:
установить исправленную версию OpenSSL 1.0.1g или 1.0.2-beta2 либо перекомпилировать пакет OpenSSL с ключом OPENSSL_NO_HEARTBEATS;
перевыпустить SSL-сертификат;
использовать приманки (honeypot), имитирующие наличие серверов с уязвимым пакетом OpenSSL, и проверять подключения к ним.
Опубликовано 07 апреля 2014
Я скептически отношусь к разделяемой многими конспирологической теории о «правительственном следе в родословной ИТ-гигантов». Подозревать Facebook или Google в том, что они появились на свет как тайный проект американских спецслужб для глобальной слежки, подозревать в том же, но с китайской стороны, Huawei Technologies кажется мне не столько глупым, сколько бесполезным. Какой прок от таких рассуждений, что практически полезного можно из них вынести? Разве что потешить самолюбие. Граничащее же с паранойей любопытство способно завести ой как далеко — и совсем недавно все желающие могли убедиться в этом на примере уже упомянутой Huawei: какие-токак оказалось, пытаясь найти хоть доказательства вины, американские «партнёры» сами прибегали к грязным методам шпионажа.
Другой разговор, если подозрения подкрепляются фактами. Из этого уже можно извлечь кое-что ценное. Примером такой истории способен послужить разгорающийся сейчас скандал вокруг «кубинского Твиттера» ZunZuneo.com. В четверг агентство Associated Press обнародовало результаты своего расследования: документы и рассказы участников неопровержимо свидетельствуют о шпионской сути этого проекта.
Впрочем, прежде чем рассказать о ZunZuneo, стоит пояснить, какова ситуация с интернетом и персональными коммуникациями на Кубе. Остров Свободы остаётся одним из немногих регионов на Земле, где нищета населения, правящий режим и международные санкции (в данном случае на импорт телекоммуникационных и компьютерных технологий) свели пользование цифровой техникой практически к нулю. Согласно неофициальной статистике, в лучшем случае каждый третий кубинец имеет формальный интернет-доступ, на самом же деле речь идёт всего лишь о национальном интранете — доступом же в настоящую Глобальную сеть наслаждаются лишь некоторые госслужащие да туристы. Простые кубинцы могут подключиться к «внешке» только нелегально, заимев спутниковый телефон либо приобретя временный доступ у коррумпированных чиновников. Но, поскольку с компьютерами ситуация такая же аховая, а услуга мобильного доступа в интернет то ли не предоставляется (что там, до 2008 года даже мобильные телефоны сами по себе были запрещены!), то ли слишком дорога, практически единственной формой персональных коммуникаций для простых граждан Кубы остаётся СМС (тоже, кстати, не задёшево).
Кубинцам живётся легче, чем, к примеру, северокорейцам (у которых запрещены даже радиоприёмники со свободным диапазоном), но спрос на коммуникации в стране огромный и неудовлетворённый. И вот тут появляется такая удобная ZunZuneo: идейно схожая со знакомым нам Twitter, разве что построенная поверх СМС, она дала кубинцам возможность общаться с друзьями и единомышленниками бесплатно.
Благодаря AP мы знаем теперь, что инициатором этого проекта было государственное, подконтрольное президенту Агентство международного развития США (USAid), формально занятое оказанием гуманитарной помощи пострадавшим от стихийных бедствий, беженцам, голодающим и пр. Однако авторство было тщательно и сознательно скрыто. Нанимая посторонние компании (их имена, в общем, не имеют значения, хоть одна — американская Mobile Accord — как выясняется, замешана и в других «совместных» с правительством проектах), предоставляя финансирование через офшор, USAid замело следы, создав иллюзию обычного коммерческого доткома.
Конечной целью стартовавшего в 2010-м году ZunZuneo была ни много ни мало реализация на Кубе сценария «арабской весны». Зарегистрировав несколько сот тысяч пользователей (на самом деле аудитория не превысила 40 тысяч человек и полумиллиона мобильных абонентов, которые только получали сообщения, но не отправляли — что при населении страны немногим больше 10 миллионов человек тоже может расцениваться как успех) и дав им возможность беспрепятственно, а в перспективе и анонимно общаться, создатели ZunZuneo планировали со временем организовать вброс новостей провокационно-политического толка (возможно, и силами самих пользователей, для чего вёлся сбор информации о них).
В данный момент скандал растёт и ширится. Пресс-секретарь Белого дома заявил, что Обама ни о чём не знал, хоть такой проект обязательно должен быть одобрен президентом. В свою очередь, ребята из USAid уверены, что за рамки закона не вышли, потому что их якобы неоднократно проверяли посылаемые законодателями комиссии. Сайт ZunZuneo.com уже больше года не функционирует, но самое смешное, что в эти выходные исчезла даже его копия из интернет-архива Archive.org (до чего же мелко!).
Нам, впрочем, важно другое. Со стороны ZunZuneo выглядел очень естественно. Рассказы пользователей рисуют картину становления типичного доткома. Сначала о нём почти никто не знает, и редкие энтузиасты исследуют его из любопытства, потом набирается критическая масса — и проект переживает взрыв популярности. И всё это время там обитают простые люди, обсуждаются обычные темы, ничто не выдаёт его «искусственной» натуры. Получается, отличить «шпионскую» компанию от настоящей по внешним признакам невозможно. И в этом главный урок ZunZuneo.
«Кубинский Твиттер» не выдержал проверки славой. Популярность росла слишком быстро, а бесплатные эсэмэски кто-то должен был оплачивать — и у владельцев проекта банально кончились деньги. Бюджета USAid перестало хватать, найти сторонних инвесторов не удалось (общались даже с Джеком Дорси — сооснователем Twitter, Square), реклама же в условиях кубинской нищеты и тоталитаризма не окупила бы затрат.
Но у Facebook, Google, Twitter таких трудностей нет. У них (даже у Twitter, в которую долго не верили) естественный, «органический» рост, поддержанный рекламными поступлениями. И вопросом, в какой степени можно доверять той же Twitter, теперь задаются даже на Западе: только за выходные появилось несколько таких публикаций в англоязычных СМИ.
Что если и впрямь все эти невероятно успешные американские компании, построенные самородками доткомовской волны в гаражах, суть всего лишь гигантские машины политического влияния? Отталкиваясь же от истории ZunZuneo, можно шагнуть и дальше: например, теперь легко объясняются привычка Марка Цукерберга бросаться миллиардами и странные прихоти «гугловских близняшек», занимающихся прожектами, весьма далёкими от стержневого поисково-рекламного дела...
В статье использованы иллюстрации Paul Keller, Rog01, Achy Obejas.