Цифровой журнал «Компьютерра» № 222

Как малоизвестная функция iOS 7 сможет изменить мир Олег Нечай

Опубликовано 25 апреля 2014

В конце марта 2014 года в магазине мобильных приложений Apple App Store появилась небольшая бесплатная программка под названием FireChat, предназначенная для обмена сообщениями. Это первое приложение для iOS компании OpenGarden, финансируемой за счёт краудсорсинга, то есть с помощью пожертвований большого числа мелких инвесторов — потенциальных пользователей. Только за первую неделю FireChat скачали более 100 тысяч пользователей.

В FireChat не было бы ничего особенно примечательного, если бы это приложение — как, впрочем, и системное приложение Apple AirDrop — не использовало одну не слишком разрекламированную, но в действительности почти революционную функцию последней версии операционной системы iOS 7 — Multipeer Connectivity Framework (MCF), что можно примерно перевести как «Система для соединения нескольких равноправных участников».

Суть MCF сводится к тому, что она позволяет взаимодействовать разным устройствам, не использующим какую-то одну общую сеть или даже технологию связи, но находящимся поблизости друг от друга. Неважно, включён ли у вас модуль Wi-Fi или Bluetooth, подключены ли вы к локальной сети Wi-Fi или настроены на прямое соединение с устройствами, вы можете обмениваться сообщениями, фотографиями или другими файлами даже без выхода в интернет.

Представим, что нам необходимо связать аппарат, у которого включён только модуль Bluetooth, с устройством, у которого работает лишь Wi-Fi-адаптер. Если в радиусе доступности обоих гаджетов будет третье устройство — с работающими и Bluetooth, и Wi-Fi, — такая связь может быть установлена.

Самое замечательное в этой схеме заключается в том, что для соединения двух пользователей между собой они вовсе не обязаны находиться в непосредственной близости, то есть в зоне действия модулей связи — и при этом для установки подключения между ними не требуется интернет. Устройства с включёнными адаптерами связи автоматически создадут цепочку из пользователей-«пиров», способную соединить даже весьма удалённые объекты.

Такие беспроводные сети называются сетями с ячеистой топологией, где каждая ячейка может принимать на себя функции коммутатора для других. И Apple сделала такие сети общедоступными в iOS 7: уже один этот факт способен изменить многое. И вот почему.

Помимо всего прочего, MCF позволяет дотянуть интернет-соединение или хотя бы просто радиосвязь до того места, где его никогда не было, в том числе и по объективным причинам: это может быть, например, пещера в горном массиве или глубокий подвал, куда «не добивает» ни одна сотовая вышка или точка доступа.

Данные просто будут передаваться от одного доступного устройства-узла к другому; почти так же работает и настоящий интернет. Во многих местах, где в принципе отсутствует мобильная связь, но при этом ведётся активная деятельность (к примеру, автопробеги по пустыням, какие-то спортивные соревнования, геологические партии и разработки полезных ископаемых), до сих пор основным средством личной коммуникации остаётся примитивная рация «уоки-токи», а спутниковая связь доступна далеко не всем.

MCF позволяет создать комфортное соединение между привычными смартфонами и даже дотянуть до таких мест полноценный выход во Всемирную сеть. Представим, насколько востребованными могут быть такие сети в зонах стихийных бедствий, где обычная инфраструктура связи выведена из строя. В бедных странах, где люди могут купить дешёвый телефон, но не имеют средств на оплату широкополосного доступа в интернет, MCF способна обеспечить элементарный выход в Сеть для целых поселений.

Принципиальное достоинство MCF заключается в простоте настройки. А точнее, её вообще не нужно никак настраивать: вы просто запускаете AirDrop, FireChat или любое аналогичное приложение, и всё начинает работать.

И, конечно же, приложения типа FireChat, основанные на технологии MCF, должны привлечь детей и молодежь, которые обожают обмениваться сообщениями. И для этого не потребуется расходов ни на сотовую связь, ни на подключение к интернету. Более того, для этого не понадобится даже действующий контракт с каким-либо оператором и вообще смартфон: достаточно значительно более дешёвого медиаплеера iPod Touch.

Поскольку FireChat можно использовать анонимно, то есть без авторизации, он может быть чрезвычайно безопасным. В случае с MCF не только невозможно определить, кем именно являются анонимные участники чата, но нельзя даже удалённо взломать телефон, поскольку он не подключён к интернету. Эта особенность MCF и FireChat делает их особенно востребованными в странах с недемократическими режимами, власти которых стремятся контролировать общение в интернете.

Читая про все эти удивительные перспективы, невольно задаёшься вопросом: а почему же такая потрясающая функция не вызвала бури восторгов у потребителей? Может, просто потому, что специалисты, да и сама Apple по какой-то причине не стали объяснять, что беспроводные сети ячеистой топологии (одной из сложнейших) теперь стали доступны владельцам любых устройств под управлением iOS 7?

А возможно, причина в другом: львиную долю рынка мобильных устройств занимают аппараты под управлением Android, так что до реализации поддержки ячеистых сетей в этой операционной системе такую технологию вряд ли можно считать по-настоящему массовой.

Интересно, что разработчик FireChat уже предлагает мобильное приложение Open Garden для Android, а также iOS, Windows и OS X, однако это не клиент для обмена сообщениями, а средство для раздачи интернета между объединёнными в ячеистую сеть устройствами, обеспечивающее наилучшее подключение из всех доступных технологий, включая Wi-Fi, Bluetooth и 3/4G.

Между тем в Google, похоже, также намерены взять на вооружение аналог MCF: старший вице-президент компании Сундар Пичай дважды упоминал ячеистые сети в недавнем выступлении на конференции SXSW как перспективную технологию в области домашней автоматизации и носимых устройств. А поскольку и Apple, и Google — как основные поставщики операционных систем для мобильных устройств — закладывают мощную базу для создания приложений на базе автоматически конфигурируемых ячеистых сетей, это только вопрос времени, когда технология, со всеми её потрясающими возможностями, по-настоящему выйдет на рынок.

Общедоступные технологии ячеистых беспроводных сетей позволят разработчикам создавать приложения для развёртывания компактных частных или публичных «интернетов», ограниченных во времени и пространстве. Такие сети могут оказать не меньшее воздействие на способы свободного распространения информации в современном мире, чем это сделал в своё время «большой» интернет. Связь, возможная практически в любом месте и в любой ситуации, — это серьёзный удар по всем политическим режимам, которые пытаются так или иначе установить контроль над средствами коммуникации. При этом виртуальные беспроводные «мини-интернеты» могут вовсе не иметь выхода в Глобальную сеть, которую способны контролировать государства и крупные провайдеры «на уровне кабеля». И если это не та актуальная технология, которая действительно способна изменить мир, то только до поры до времени.

К оглавлению

Живое или нет? Об алгоритмах чтения следов (точнее, их отсутствии) Евгений Золотов

Опубликовано 25 апреля 2014

Среди множества трудноформализуемых задач, решать которые с помощью вычислительной техники кажется невозможным, а без неё — нереальным, есть удивительная проблема, на первый взгляд лишённая практического смысла. Все согласятся, что есть смысл в создании искусственного интеллекта. Как и в обратной задаче — установить, является ли собеседник разумным, — он тоже вроде бы имеется. Но поскольку ни в том ни в другом мы пока не преуспели, что если ограничиться меньшим — научиться хотя бы распознавать, является ли источник, порождающий поток информации, живым?

Звучит... сомнительно, знаю, но пожертвуйте пять минут — и вы тоже проникнетесь тайным очарованием этой головоломки. Да ведь и речь пойдёт не о математике. Как раз сейчас пишется финал замечательной истории, более полувека дразнившей учёных и пугавшей военных: наконец удалось ответить на вопрос о происхождении звукового сигнала, проходящего в научных фонотеках под кодом «bioduck».

Если верить океанологам (а не верить им, вообще говоря, оснований нет), первыми услышали этот сигнал экипажи британских подводных лодок, патрулировавших Индийский и Южный океаны в 60-х годах прошлого века. А одна из ранних записей, дошедших до наших дней и свободно доступных публике, сделана биологами в ноябре 1964-го близ островов Росса (почти Антарктида). С тех пор этот звук многократно фиксировали гидрофоны в разных районах Южного полушария, но до самого последнего момента источник оставался неизвестным.

Чисто технически bioduck — это серия понижающихся в тоне коротких акустических импульсов. В серии, как правило, три, но иногда и четыре–пять «посылок», каждая из которых начинается на частоте в 300 Гц и быстро снижается до 50 Гц; присутствуют незначительные гармоники, достигающие килогерца. Серии следуют со строгой цикличностью в несколько секунд (1–3), выдерживаемой до десятых долей секунды. Название было дано по единственной, напрашивающейся аналогии: звук очень напоминает кряканье обычной утки, вот его и назвали «bio duck» (что в литературном переводе на русский «как бы утка»; встречаются разные варианты написания: слитное, раздельное и дефисное). Вот, послушайте, не торопитесь (лучше в наушниках). Это оригинальная запись 1964 года, сделанная изучавшими морских леопардов биологами, наткнувшимися на «утку» случайно и отметившими её особо (можете сразу перемотать к третьей минуте). А вот и вот более современные записи, уже на цифровой аппаратуре.

Если вам трудно анализировать на слух, выше приведены спектрограммы нескольких сигналов за последние десять лет. Автоматические гидрофоны фиксируют bioduck регулярно, и кое-кто из исследователей даже пытался научить компьютеры детектировать его — в частности по заказу австралийских ВМС.

Каким тут боком военные? Предположение, что издаёт загадочный звук какое-то животное (пингвин или кит), было сделано ещё в 60-х, однако конкретного вида живых существ, генерирующего именно такой сигнал, наука не знала. Не удивительно, что в НАТО подозревали Советский Союз, а мы, вероятно, подозревали НАТО: так вполне мог проявлять себя какой-нибудь секретный эхолокатор! И ещё в 2004 году военный департамент Австралии, например, считал установление происхождения bioduck одной из приоритетных задач для обеспечения безопасности подводного флота.

Автоматически выделить bioduck из фонового шума нетрудно, очень уж характерная у него форма. Отчётливые импульсы, перемежающиеся промежутками тишины: строгая структура, хорошая ограниченность по частотам, и вместе с тем — абсолютная необъяснимость! Кто и для чего, что и почему порождает эти импульсы? Живой ли организм? Электроника ли кораблей? А может быть, природные феномены? Не стесняйтесь предложить свой вариант: в конце концов, эта загадка мучила учёных больше пятидесяти лет. Пока в феврале 2013-го её всё-таки не решили.

Нет, компьютерный анализ ничего не дал. Просто пёстрая интернациональная группа биологов, периодически навещающая берега Антарктиды, ухитрилась налепить на парочку обитающих там китов вида Антарктический малый полосатик комплекты сенсоров: датчики давления, температуры, акселерометры и прочее, в том числе пишущие гидрофоны. Сам по себе полосатик — хорошо известное, милое, небольшое создание, питающееся рыбой и планктоном. Его и поныне сотнями каждый год забивают, например, японцы, плевать хотевшие на вымирающий статус популяции. Но вот чего никто не знал, так это того, что перед своим фирменным манёвром — а полосатик, охотясь, делает резкий нырок на глубину почти в сотню метров — он, бывает, издаёт тот самый «крякающий» звук. И только после годового анализа записей, сделанных гидрофонами на теле китов, охотившихся в гуще сородичей, кряканье удалось связать с этим животным.

Как же просто, верно? Обманчивое впечатление. После того как объяснение дано, повторить его всегда кажется несложным. Но попробуйте-ка зубы на сигнале Bloop! Этот мрачный, колеблющийся в диапазоне от инфразвука до 50 Гц «вой», заставляет стыть кровь в жилах с 1997 года, когда он и был впервые записан автоматическими гидрофонами (поинтересуйтесь на досуге бывшей военной сетью SOSUS). Только чудовищная мощность — он был различим на расстояниях в тысячи километров, что не по силам даже самому громкому обитателю океана, синему киту — заставила учёных приписать его происхождение неживой природе: предположительно, так звучал царапающий морское дно либо крошащийся о соседа айсберг. Но давайте начистоту: может ли такое доказательство считаться надёжным? Тем более что сонограмма (обратите внимание на резкий ход по частоте) весьма напоминает характерные звуки, издаваемые подводными жителями.

И таких загадок полно! «Википедия» составила настоящую Какие-токакие-токоллекцию ждущих идентификации акустических сигналов, записанных в разных точках мирового океана. слышали только однажды (как Bloop, за что ему и дали имя собственное; с тех пор его фиксировали лишь со значительно меньшей амплитудой), периодически фиксируются вновь. Проблема с ними общая: у нас нет алгоритма, позволяющего уверенно определить, издан тот или иной звук живым существом или порождён подводным вулканом, землетрясениями, айсбергами и прочим неживым. Честно говоря, непонятно даже, с какой стороны подступиться к этой задачке.

Поглядите на кто-тоэтот забавный урок для первоклашек: детей учат распознавать живое по набору признаков. Живые предметы рождаются, дышат, питаются, растут, двигаются, оставляют потомство, умирают. Смешно? Смешно, что большая наука на самом деле ушла недалеко от детской классификации: одним из ключевых признаков живого считается постоянная внутренняя изменчивость, а строгого, принимаемого всеми определения «жизни» не дано и по сей день. Но отделить живое от неживого — ещё половина дела. Попадись этот самый полосатик в объектив видеокамеры в момент «кряка», вряд ли спорил бы, живой он или нет. Но что делать со следами жизни? Как определить, что след — акустический сигнал, визуальная структура, химическое соединение — оставлен живым существом или сформирован процессами неживой природы?

Конечно, польза от этого невелика, но рано или поздно нам придётся решать эту задачу. НАСА вон собирает экспедицию на Европу — и в этот раз всё серьёзно. Наивно ждать, что, опустившись на инопланетную ледяную корку или даже проломив её, мы сразу сможем ответить на вопрос, есть там жизнь или нет (хороший фильм «Европа», но очень уж простодушный). Вероятно, придётся слушать фонограммы. И что мы услышим, можно примерно представить уже сейчас — по записям гидрофонов из земных океанов. Но если мы не в силах надёжно идентифицировать даже земные источники звуков, справимся ли с этим в космосе?

С визуальной интерпретацией дело обстоит ничуть не лучше. Марсоход Curiosity сейчас подбирается к своей главной цели: пятикилометровому слою донных отложений, запечатлевшему два миллиарда лет истории Красной планеты. Но сможем ли мы расшифровать то, что увидим? Ведь и там дело придётся иметь не с жизнью (давно выветрившейся!), а только лишь с её следами.

К оглавлению

Совет Федерации озабочен «цифровым суверенитетом» Михаил Ваннах

Опубликовано 24 апреля 2014

Непременным атрибутом государства с древних времён является суверенитет – независимость державы во внешних и верховенство во внутренних делах. Проявляется он в самых разных сферах. Изначально — на суше. Потом — на морях: хорошо известно, как Пётр Первый сравнивал государя без флота с одноруким… Потом, в индустриальную эпоху, понадобились авиация и средства ПВО: об участи не имеющих их Эрнест Хемингуэй написал классический памфлет «Wings Always Over Africa: An Ornithological Letter». Ну а теперь суверенитет должен защищаться и ещё в одной сфере — в цифровой.

В весенние дни 2014 года у отечественных бизнесменов появилось новое развлечение — забившись в уголок, обсуждать, как повлияли на ход их дел западные санкции. Не стать жертвой санкций так же неприлично, как в Париже времён Террора не оказаться в списке гильотинированных… И истории приходится слышать самые разнообразные. Только что встреченный на заправке германец заверяет, что его фирма, производящая популярные стройматериалы, не только не уйдёт из России, но и намерена расширить своё производство (очень местная шахта ему нравится). А кто-то кричит «Все пропало!» так, что позавидовал бы и сам Папанов…

Среди услышанных историй есть и такая. Слышал я её из третьих уст, так что не взыщите, уважаемые читатели. Молодой сотрудник вполне постиндустриальной фирмы принял с энтузиазмом весть о вхождении Крыма в состав Российской Федерации. Он собрался слетать туда на майские праздники и даже стал мечтать о том, чтобы прикупить виноградник, построить домик. Но потом эти планы откинул — и на каникулы собрался в Турцию. Почему?

Да потому, что сотрудник корпоративной службы безопасности отвёл его в уголок и посоветовал держаться подальше от Крыма. Мол, ЦРУ фиксирует всех, кто туда въезжает, и потом им будут закрывать визы. И в США, и в ЕС. А у парня работа связана с постоянными поездками за рубеж. И взятая по ипотеке квартира, и кредитные машины у него и у жены… Так что потеря виз будет для него полной финансовой и личной катастрофой. Такой, что рисковать он не может, какие бы патриотические чувства ни испытывал…

Повторю: историю эту услышал из третьих уст. (Хотя элементарный поиск в интернете показывает, что там бродит немало аналогичных: не поленитесь, поищите сами во всяких соцсетях.) И случаи закрытия кому-либо виз за посещение новых субъектов Российской Федерации пока что неизвестны. (Впрочем, при невыдаче визы причины этого, как правило, не оглашаются…) Но, как говорил мудрый Бисмарк, смотреть надо не на намерения, а на возможности. Так есть ли у Запада возможность проделать нечто подобное?

И вот тут-то мы можем с весьма высокой вероятностью сказать, что возможность такая есть. И «Компьютерра» о ней и вытекающих из неё печальных последствиях предупреждала ещё в те времена, когда в международных отношениях царила расслабляющая «перезагрузка»: не поленитесь, пройдите по ссылке на статью «Агентство национальной безопасности “взломало” “Аэрофлот”?». Материалы Spiegel, на основании которых она была написана, основываются на разоблачениях Сноудена. Ну а Сноудена приглашают на прямой эфир с президентом страны, то есть к его словам можно относиться внимательно…

Действительно, в 2006 году, когда происходил взлом, не было ещё роста международной напряжённости ни из-за событий в Южной Осетии, ни из-за украинских. И когда автор этих срок 1 сентября прошлого года выкладывал вышеупомянутую колонку, он не знал, для каких целей могут быть использованы украденные АНБ данные бронирования билетов внутренних авиалиний. (Максимум, на что хватило фантазии, — это на то, чтобы предположить, что заокеанские кибертихари будут соотносить испытания новой техники, о которых нынче уведомляют в прессе, с тем, кто именно летит к полигонам из заводских городов…)

Но оказалось — интереснее. Казалось бы, невинные данные об авиационных перелётах могут использоваться для управления инвестиционной активностью и экономической деятельностью на территории страны. (Да-да, купить крохотный виноградничек в Тавриде — это очень маленькая и, скорее всего, убыточная инвестиция, но где гарантия того, что точно так же не станут влиять на инвестиции крупные и явно рентабельные?..) И вот тут-то мы получили наглядную картинку того, что такое цифровой суверенитет и для чего он нужен.

Утащить данные из компьютерной сети — condition sine qua non подобной операции. Ведь без кибертихушников собирать информацию пришлось бы оперативно. Ну, там, джеймсбонд какой соблазняет кассиршу авиакомпании, замаскированный под слепого нищего агент пытается в аэропорту опознать прилетающих… Нереально! А вот взять готовые списки, выбрать из них кого-нибудь побеззащитней и поуязвимей, да и передать соседнему ведомству для унижений и издевательств…

Так что цифровой суверенитет — вещь для государств в информационную эпоху такая же незаменимая, какой в эпоху индустриальную, году в 1960-м, был развёрнутый под Свердловском зенитный ракетный комплекс С-75, способный пресекать излишнее любопытство авиаразведки. И отрадно прочитать сообщение ИТАР-ТАСС о том, что в Совете Федерации считают необходимым создание в России национальной операционной системы, независимой от зарубежной инфраструктуры.

Такую позицию вчера, 23 апреля 2014 года, озвучил на интернет-форуме РИФ+КИБ секретарь комиссии верхней палаты парламента по развитию информационного общества Александр Шепилов. По его словам, после временного прекращения работы зарубежных платёжных систем с несколькими российскими банками «запрос на обеспечение цифрового суверенитета и обеспечения бесперебойного функционирования критической инфраструктуры стал ещё более жёстким».

«Нам стоит подумать над созданием собственной полноценной операционной системы российского производства», — продолжил Александр Шепилов. Он напомнил, что создание национальной программной платформы, которую в СМИ называли «русской Windows», было заявлено в госпрограмме «Информационное общество», однако проект остался на уровне пилотных разработок. «Сейчас самое время для того, чтобы наверстать упущенное в этой области», — полагает Шепилов.

И в этом хочется полностью согласиться с молодым политиком. Он, кстати, весьма здраво считает, что «очень небыстрый» путь до национальной операционной системы «требует значительных инвестиций», и предполагает, что сначала необходимо создать ОС с небольшим функционалом для узкого применения, а затем постепенно её совершенствовать. Вполне реалистичный подход!

Хотелось бы, правда, чтобы общество поняло: «жареный петух» уже клюнул. Отсутствие «цифрового суверенитета» означает ни больше ни меньше как «цифровую уязвимость». Да, проявляющуюся пока на уровне судеб и мечтаний маленьких людей: виноградничек — это же вполне полноценная замена крыжовнику русской классической литературы. Но, может, не стоит ждать «кибернетического Пёрл-Харбора», как любят говорить янки? И, может быть, коль скоро у государства есть солидные золотовалютные резервы, стоит вложить часть их в поддержку национальной ИТ-отрасли? Это и обеспечит в среднесрочной перспективе «цифровой суверенитет», и позволит поддержать необходимый в краткосрочной перспективе внутренний спрос...

К оглавлению

Клавиатура? Вредная привычка, только и всего! Евгений Золотов

Опубликовано 24 апреля 2014

Когда на прошлой неделе Tactus Technology показала образец своей «волшебной», проявляющейся буквально из ничего клавиатуры для iPad, популярная пресса подала новость неправильно. СМИ вещали про могущество технологий, тогда как говорить нужно было о силе вредной привычки...

Не подумайте плохого, лично я ребятами из Tactus искренне восхищаюсь. Они гении, и мозги у них повёрнуты в нужную сторону. Ведь сама по себе технология «всплывающих из стекла» клавиш не нова, о подобном мечтали уже три года назад, если не раньше; патенты на микрофлюидные композитные структуры и электроактивные полимеры есть даже у Apple, Microsoft, Nokia. Но и год, и три назад было понятно, что никто из крупных вендоров в здравом уме не рискнёт имплантировать подобное в свои телефоны или планшетки: слишком много вопросов возникает относительно прочности, прозрачности, долговечности.

Так что решение Tactus сделать клавиатуру накладной по-своему гениально. Не нужно убеждать производителей, можно браться сразу за потребителя: по цене в $100 чудесный чехол-клавиатурку Tactus будет доступен для покупки уже в этом году. Это не совсем то чудо, о котором мечталось (управление не программное: такая клавиатура независима от планшетки, клавиши всплывают всегда на одном и том же месте), но многим продукт наверняка глянется.

Однако повторю: ценность конструкции Tactus не столько в ней самой, сколько в подтверждаемом ею печальном правиле: вместо того чтобы отказаться от полноценной (в смысле — компьютероподобной) механической клавиатуры, заменив её телефонной или рисованной, а то и вовсе жестами, голосом, направлением взгляда, мы цепляемся за неё, словно утопающий за спасательный круг, словно нам не за что больше схватиться. Да ведь Tactus и не единственная.

Вот вам накладная Spike для смартфонов, вот новенький ультратонкий планшетный чехол с интегрированной клавиатурой от Logitech, вот патент Apple на клавиатурный смарт-кавер для «Айпадов», вот судебный иск находящейся на последнем издыхании BlackBerry к стартапу Typo — по поводу слишком точно «заимствованного» наборного поля. Но почему?! Чем так уж хороша механическая клавиатура, что мы не желаем, не можем с нею расстаться?

За причинами не нужно далеко ходить. Как поясняют представители той же Tactus, механическая клавиатура даёт, во-первых, бόльшую производительность, во-вторых, бόльшую уверенность, в-третьих, большее удовлетворение. Но сколько в этом правды?

Что ж, выяснить нетрудно, и с производительностью дело обстоит проще всего. Среднестатистический компьютерный пользователь на полноразмерной механической клавиатуре набивает в лучшем случае сотню слов в минуту (тоже, конечно, усреднённых: примерно по пять символов в каждом). Это не значит, что нельзя научиться выдавать больше, но даже абсолютные мировые рекордсмены едва способны улучшить результат вдвое по сравнению со средним. Экранная же клавиатура — рисованная, виртуальная — гарантирует максимум пару десятков words-per-minute. И даже дополненная агрессивным интеллектом и коррекцией ошибок, вроде реализованных компанией Swype в одноимённом приложении (ныне собственность Nuance Communications), она не в состоянии обеспечить больше 50 WPM.

Но это не все плохие новости для рисованных клавиатур. При наборе важна не только скорость, но и точность, то есть процент опечаток. Да, речь о главном недостатке виртуальных клавиш — отсутствии механической обратной связи. Нарисованных кнопок человек не чувствует, вибрация корпуса тактильных ощущений полностью не заменяет, кинетическую энергию сенсорный дисплей гасит не так плавно, как настоящие кнопки, ну и, ко всему прочему, положить пальцы на виртуальные клавиши, чтобы сориентировать их перед набором, невозможно. Получается, набирать текст на виртуальной клавиатуре даже теоретически не так удобно, а слепая печать недоступна по определению. Всё это обычно и подразумевается под «уверенностью набора». И по этому критерию, выходит, рисованная «клава» тоже проигрывает «механике».

Иначе обстоит дело с удовлетворением от работы. На вкус и цвет, как говорится, все фломастеры разные — и к клавиатурному вопросу это правило подходит как нельзя лучше. Габариты? Лично я поклонник механических клавиатур — и важен для меня не столько размер клавиш, сколько полноценность клавишного поля, подобие компьютерному. В начале «нулевых» мне доводилось писать вполне большие статьи на Psion Revo, а недавно не смог пройти мимо миниатюрной красавицы Rapoo E6300 — которая замечательно подключилась к андроидовскому смартфону и, надеюсь, доставит немало приятных часов, когда начнётся дачный сезон. А ведь многие даже смотреть на клавиатуры таких размеров без тошноты не могут, не то что на них работать!

То же касается формы, запаса хода, межклавишного расстояния и прочих мелочей. Короче говоря, доминирующая точка зрения такова: удовлетворение от работы с конкретной моделью клавиатуры — дело привычки и (в меньшей степени) предпочтений, но никак не заранее определённая данность. Приспосабливаться приходилось к модным некогда гнутым под дикими углами эргономическим клавиатурам, приспосабливаться приходится к «Свайпу», и даже к Tactus'у тоже нужно привыкать. Так что фактор удовлетворения следует признать субъективным и из рассмотрения исключить.

Чистый итог? Механическая клавиатура «делает» виртуальную по двум пунктам из двух — и никакие достижения последних лет этого изменить не могут. И всё-таки... Всё-таки «механика» обречена — и процесс уже начался, свидетельства чему легко обнаружить, всего лишь внимательно оглядевшись.

Парадоксальный этот вывод связан с глобальной «климатической» переменой, случившейся в ИТ за последнее десятилетие: обработка текстов и таблиц перестала быть убойным приложением информационных технологий. Традиционно этот сдвиг рассматривают как большую проблему для Microsoft и Microsoft-центричной модели компьютерного мироздания, но он же диктует и значительные перемены для внешнего вида цифровых устройств. Приоритетные задачи, решаемые среднестатистическим цифровым устройством, изменились — а вместе с тем исчезла и нужда в полноценной механической клавиатуре. Смартфоны и планшетки, ставшие персоналками XXI века, подразумевают прежде всего общение и развлечения. Короткие тексты можно набить с голоса, и в любом случае для них хватит рисованных клавиш.

Конечно, профессионалы, которым «механика» необходима, не перевелись, но, получается, всех остальных держит только привычка. И по мере того, как публика будет с этой привычкой расставаться, отношение числа цифровых устройств к количеству полноценных механических клавиатур будет уменьшаться от единицы, где оно пребывало ещё в середине нулевых, к области сотых долей. Оценка, каюсь, моя собственная — но только потому, что официальных попыток оценить это соотношение пока ещё не предпринималось.

Не согласны? Оглянитесь. Как много пользователей вокруг вас заплатили за привычку не расставаться с «механикой»?

В статье использованы иллюстрации Br3nda, Tohru Kao, Weegeebored, Tactus Technology.

К оглавлению

Америка решилась на «красную кнопку» в мобильнике. Поможет ли? Евгений Золотов

Опубликовано 23 апреля 2014

Дискуссии о способах противодействия воровству мобильных телефонов чуть ли не столько же лет, сколько самому мобильнику. Но в последние годы она особенно горяча. Несанкционированный отъём цифровых мобильных устройств с недавних пор превратился в натуральный бич общества: мало того что мобильники дороги, что на них куча ценной информации, которую жалко терять и интересно заполучить, мало того что воры всё чаще применяют силу, а само преступление случается даже чаще, чем ограбления с целью отъёма денег, — так ещё и методы противодействия один за другим оказываются бесполезными.

Творящийся на улицах беспредел называют уже не иначе как эпидемией, а размах продолжает расти: статистика в разных странах разная, но, грубо, каждое третье–пятое ограбление или кража в крупных городах США или Европы подразумевает утрату мобильного телефона. В Соединённых Штатах эта проблема сейчас находится на своём абсолютном максимуме (предысторию в красках см. в «Ваш телефон самоуничтожится через...», «Один непринятый вызов», «Как уводят телефоны и можно ли с этим бороться?»).

Если коротко, никакие ранее предложенные технические или правовые меры не оказали сколько-нибудь заметного благоприятного влияния на проблему. И вполне естественно, что в какой-то момент (субъективно — прошлым летом) инициативные товарищи пришли к идее kill switch — «красной кнопки», смертоносного выключателя. Это воображаемая функция сотового телефона, превращающая его — в случае активации — в кусок металла и пластика, пригодный разве что в качестве пресс-папье. Считается, что «красная кнопка» уничтожит сам экономический стимул, питающий телефонные кражи, а с ним и всю (ставшую уже транснациональной: мобильники, отнятые в экономически благополучных регионах, везут в менее развитые) криминальную индустрию: зачем воровать, если перепродать будет невозможно?

Когда идею только предложили, она казалась технически неосуществимой. Kill switch на то и «kill», чтобы не иметь обратного хода: сработав, «красная кнопка» должна испортить мобильник необратимо. Сделать её «несмертельной» нельзя, иначе воры подберут ключик, сломают любую защиту. Но мыслимо ли имплантировать в бытовое устройство механизм, не имеющий обратного хода и способный включиться по ошибке?

Так вот, всё это предыстория. Страсти кипели, на вендоров и операторов давили законодатели, полиция, прокуроры и защитники прав потребителей, а сами потребители, кажется, уже и не рады были, что этот разговор когда-то завели. А на прошлой неделе была поставлена жирная точка. В США под эгидой крупнейшей промышленной ассоциации CTIA (объединяющей телекоммуникационные бизнесы) было сформулировано соглашение о добровольном оснащении мобильных телефонов «красной кнопкой» — и свои подписи под ним поставили абсолютно все крупные производители мобильников.

Apple, Google, Samsung, Microsoft и Nokia, HTC и даже уставшая от американской шпиономании Huawei согласились имплантировать в свои телефоны функцию дистанционного обнуления (очистки всей важной информации, хранящейся на устройстве) и самоуничтожения. С покупателей она денег не потребует и, скорее всего, будет навязана, потому что приобрести на американском рынке мобильник без «красной кнопки», произведённый после 15 июля 2015 года, станет практически невозможно. И это, без всякого преувеличения, огромный, огромный прорыв! Ведь в одних только Штатах за год теперь «уводится» или теряется мобильных телефонов на десятки миллиардов долларов!

Что ж, самое время обсудить кое-какие мелочи. Прежде всего, поскольку «функция самоуничтожения» будет в каждом телефоне, получит ли покупатель право решать, активировать её (чтобы можно было использовать в случае кражи) или нет? Беспокойство понятное: ведь мобильник с активированной красной кнопкой — всё равно что пистолет со снятым предохранителем. Одно неосторожное движение — и вашим данным с вашим устройством придёт конец! А движение это можете сделать как вы, так и ваш друг (пошутил!), коллега (любопытство), ребёнок (сам не зная, зачем), в конце концов, злоумышленники (вообразите мобильный вирус-вымогатель, требующий выкуп под угрозой уничтожения телефона!). Члены CTIA придерживаются мягкого варианта: пусть кнопка будет, но включать ли её — решать пользователю. Однако законодатели и представители судебной системы настаивают на жёстком варианте кнопки, включенной по умолчанию, — и всё идёт к тому, что они продавят свою точку зрения. Их тоже можно понять: если уж решили бороться с проблемой, так давайте бороться!

Другая важная мелочь — вопрос: как именно (технически) будет реализована «красная кнопка»? Ограничатся ли производители полумерами, так что «самоуничтоженный» телефон, возвращённый владельцу, можно будет восстановить без ущерба для функциональности? Или всё-таки решатся сжечь мосты — и «кнопка самоуничтожения» будет действительно уничтожать устройство физически? Увы, здесь, похоже, победили сторонники полумер.

Соглашение CTIA прямо оговаривает, что даже украденный телефон должен позволять звонить в экстренные службы и что у законного владельца должна быть возможность «реанимировать» возвращённый аппарат. То есть о выжигании системной платы речь не идёт. И, в общем, получается, что самые важные вендоры уже готовы отчитаться о выполнении плана. У Apple есть функция Activation Lock, Samsung готова ставить в свои телефоны антиворовскую утилиту LoJack от Absolute Software. И то и другое — штуки полезные, удобные; одно плохо: они обратимые — а значит, рано или поздно воры найдут способ их обходить, отключать, возвращать «как бы самоуничтожившимся» аппаратам исходную работоспособность.

«Слабоумие», которое демонстрируют в данном случае вендоры и операторы, объясняется популярной «теорией заговора»: они не заинтересованы в создании эффективной защиты от краж, поскольку кражи им на самом деле выгодны. Украденный телефон перепродают — а значит, у операторов появляется новый клиент. Взамен украденного приобретается новый — следовательно, у производителей появляется новый покупатель. Кроме того, на Западе популярно страхование мобильных устройств — значит, платят и те, у кого телефон ещё даже не украли.

Верить этой теории или нет — ваше личное дело. Но у происходящего сейчас в Штатах есть минимум один несомненный «плюс»: хорошо, что сожалеть о бесполезности внедрённой в федеральных масштабах технологии придётся не нам, а им. Уже к исходу 2015 года выяснится, что тотальное внедрение «красной кнопки» не привело к уменьшению краж мобильных телефонов. Начнутся разборки, поиск виноватых, случится новый всплеск политической активности (и уж в этот раз обязательно примут закон, разрешающий и требующий самоуничтожения телефонов на физическом уровне) — в общем, телега проедется по головам американцев ещё разок.

А лучшее доказательство, что к тому всё идёт, — статистика с кражами «Айфонов». С момента появления Activation Lock прошло больше шести месяцев, но слышали ли вы, что «Айфоны» стали меньше красть? Полагаю, не слышали. А знаете, почему? Потому что красть меньше их не стали.

В статье использованы иллюстрации David Holt, Cory Doctorow, Gurmit Singh.

К оглавлению

Дешёвый космос Элона Маска: SpaceX приступила к коммерческой эксплуатации вертикальной посадки Евгений Золотов

Опубликовано 21 апреля 2014

Космические трассы редко покрываются одним большим рывком. Финальному полёту, о котором знают все, предшествуют множество мелких шажков, про которые не пишут и не снимают фильмов. Прежде чем полетел Гагарин, было сделано семь пробных стартов. Прежде чем Нил Армстронг ступил на Луну, взлетело десять ракет. Помнят об этих подготовительных этапах разве что фанаты космоса, но без подготовки не было бы и финального успеха. И как раз сейчас такие маленькие шаги по направлению к очередной великой космической вершине делает компания SpaceX. В минувшие выходные она провела успешные испытания технологии вертикального взлёта-посадки (VTVL) на рейсовой ракете-носителе Falcon 9.

SpaceX Элона Маска попала в заголовки два года назад, когда стала первым игроком в истории частной космонавтики (в смысле — без доминирующего участия государства), сумевшим вывести свой корабль на околоземную орбиту и произвести стыковку с другим аппаратом (см. «Первые на орбите»). Тогда всё было просто: компания имела двухступенчатую Falcon 9, способную выводить на низкую околоземную орбиту 10 тонн груза, и капсулу-контейнер Dragon, в которую этот груз собственно паковали. Dragon умеет возвращаться на Землю с помощью парашютов. Обе ступени же ракеты-носителя теряются безвозвратно: первую топят в океане, вторая сгорает в атмосфере.

Даже в таком виде построенный SpaceX ракетный комплекс обеспечивает услугу орбитального извоза по цене в несколько раз дешевле конкурентов. Но Маск планирует большее: он намерен снизить цену на два порядка. Каким образом? Как раз через оснащение своих ракет функцией VTVL.

Параллельно с Falcon SpaceX трудилась над проектом Grasshopper (букв. «кузнечик»). Это не ракета в полном смысле слова, а скорее набор ракетных технологий для отработки вертикального взлёта и приземления, упакованных в подходящий корпус. Вы, конечно, видели, как 32-метровый Grasshopper делает пробные «подскоки»: он несколько раз аккуратно поднимался на почти километровую высоту, перемещался в горизонтальной плоскости и так же аккуратно садился. «Кузнечик» своё дело сделал и отправлен в отставку. Теперь его место заняла Falcon 9R Dev 1 («R» означает reusable, то есть «многоразовая») — в полтора раза более длинная и предназначающаяся для пробных «подскоков» уже до суборбиты (90 км). Свой первый полёт Falcon 9R Dev 1 совершила 17 апреля, поднявшись до 250 метров.

Одновременно SpaceX имплантировала некоторые наработки Grasshopper и в выполняющую коммерческие рейсы Falcon 9: это прежде всего «лапы», выдвигаемые перед посадкой, плюс система навигации и доработанная система управления двигателями первой ступени. Именно такая модифицированная Falcon 9 и совершила свой первый полёт в субботу 19 апреля: капсула Dragon была благополучно отправлена к МКС (и уже пристыкована), вторая ступень сгорела в атмосфере, зато первая ступень ракеты-носителя, отброшенная на высоте 80 км и скорости в 10 звуковых, снова включила часть двигателей, совершила необходимые манёвры для коррекции траектории и, выдвинув лапы и ещё раз полыхнув дюзами перед самой посадкой, мягко плюхнулась в заданном районе Атлантического океана.

Пока ещё это не было полноценной вертикальной посадкой — только эксперимент, призванный показать, что технологии «Кузнечика» готовы к работе и на коммерческих рейсах. Так что, хоть сама ступень и утонула, ценность эксперимента в том, что удалось провести большинство необходимых операций: погасить вертикальную скорость, свести к нулю вращение вокруг вертикальной оси, выдвинуть лапы.

Почему было не попробовать сразу посадить на землю? Дело в том, что ещё не отшлифован алгоритм коррекции посадочной траектории, вот в SpaceX и решили не рисковать. Но, по словам Маска, если всё пойдёт по плану, уже в текущем году первая ступень коммерческих Falcon 9 будет возвращаться в точку старта, а в следующем начнутся плановые рейсы с возвращаемой первой ступенью. Вероятно, в 2015-м же удастся отработать и возврат второй ступени, после чего Falcon 9 станет полностью многоразовой.

Первая ступень будет возвращаться на стартовый стол уже через несколько минут после запуска. Вторая (формирующая орбиту Dragon и отбрасываемая после этого) вернётся туда же примерно сутки спустя. И всего через несколько часов, потратив время только на заливку топлива, собранная из вернувшихся ступеней Falcon 9 будет готова к новому старту.

Никто больше (кроме, пожалуй, НАСА, но там дело на ранней экспериментальной стадии) не занимается VTVL всерьёз и тем более не продвинулся так далеко. Но тем удивительней, что стоит за этим чистый денежный интерес. Элон Маск мечтает не столько о космосе, сколько о беспрецедентно дешёвом космосе. Сегодня один пуск Falcon 9 — считая и бесполезно сгорающее железо — обходится, грубо, в $50 млн. Завтра он же может потребовать лишь нескольких сотен тысяч долларов, на керосин и сжиженный кислород. Ну а сделав повторный пуск простым и скорым, уподобив космическую ракету самолёту или автомобилю, Маск надеется не только обжить околоземное пространство, но и открыть новые направления в дальнем космосе.

Ведь дешевизна важна для околоземной космонавтики, но она критически важна, например, для колонизации Марса — ещё одной мечты Элона. Проектируемый SpaceX сверхтяжёлый Mars Colonial Transporter обязательно будет содержать элементы VTVL, что позволит свести цену билета до уровня сотен тысяч долларов. Поскольку до сих пор тактика мелких шажков для SpaceX работала без сбоев, можно надеяться, что возможность слетать на Красную планету представится уже нам!

К оглавлению