Цифровой журнал «Компьютерра» № 48

Кафедра Ваннаха: Машины культур Ваннах Михаил

Опубликовано 20 декабря 2010 года

В «Истории западной философии» Бертран Рассел определял философию, как нечто, находящееся между теологией и наукой, подобно богословию умозрительно взирающей на предметы, точное знание о которых пока недостижимо. Сходство любомудрия с наукой он усматривал в том, что философы больше полагаются на разум, чем на авторитет, будь то авторитет традиции или Откровения.

Но бывают редкие случаи, когда философия берет да и встречается вдруг с технологией. Ядерные технологии рубежа пятидесятых-шестидесятых годов ХХ века вдруг заставили задуматься о возможной смертности человеческого рода. Информационные же технологии вдруг сделали возможным в промышленных масштабах то, что раньше было предметом кабинетных да перипатетических размышлений.

Но оставим пока всякие там теории отражения, которые могут иметь самое прямое отношения к крайне актуальным на сегодняшний день системам моделирования окружающей среды в реальном масштабе времени, необходимым для боевых дронов и автоматических водителей. Отложим до поры и имеющий самое прямое отношение к проблемам искусственного интеллекта трактат L'homme machine" — «Человек-машина», сожженный по приговору французского суда труд Жюльена Офре де Ламетри, богослова и полкового врача (самого его, похоже, отравили по указке Фридриха Великого, во всяком случае — в изящном дворце Сан-Суси). Поговорим пока только о человеке как таковом. Самом что ни на есть обычном. Но — с точки зрения и информационных технологий, и философии.

Вот один из самых широко распространенных архетипов коммерческой мифологии — Маугли. Наверное почти все видели мультфильм, многие читали одноименное переложение для детей младшего возраста. Некоторые знакомы и с киплинговской «Книгой джунглей». Но образ-то знаком всем без исключения — ребенок, выросший без пагубного влияния цивилизации; в самой что ни на есть естественной звериной стае. Обретающий благодаря этому почти сверхъестественную мощь. Мечта Жан-Жака Руссо или более поздних адептов гармоничного слияния с природой, всяких там New Age да Sierra.

Но вот в чем беда — европейская наука полагается не на разум (что бы ни говаривал высокочтимый автор Principia Mathematica), а на эксперимент. А Природа (заботливая или беспощадная — судите сами) снабжает нас таким опытным материалом, которого не погнушался бы и сам доктор Менгеле, высокоученые труды которого были, по независящим от него причинам, оборваны громом крушащих Тысячелетний Рейх русских орудий.

У природы же времени вдоволь и она предоставляет к услугам естествоиспытателей детей-маугли, выросших в звериной стае. Это — эксперименты, по инфернальности не уступающие опытам Менгеле и его собратьев. Антропологам известно больше ста таких случаев. Никаких коммерческо-мифологических Маугли и Тарзанов. Нет и классически-мифологичных Ромулов и Ремов. Есть — жалкие существа. Не умеющие стоять прямо. Не говорящие. Боящиеся людей, проявляя сугубо животное поведение. Но, в отличие от животных, обделенные клыками и когтями.

То есть человек, не является продуктом природы. Никаких кондиций наследственность, никакой мощи организм не сделает примата человеком. И вот эту мысль осознал и высказал в своих беседах философ Мераб Мамардашвили. Он родился в Гори в 1930-м. Окончил МГУ. Работал в «Вопросах философии». Преподавал. Умер в 1990-м во Внуково. Подобно Гомеру оставил наследство в виде магнитофонных (хорошо, что не в передаче аэдами и рапсодами от философии) записей многочисленных лекций.

Так вот, Мераб Мамардашвили вводил целый ряд определений философии. Согласно одному из них, его родная дисциплина было одним из орудий самосоздания человека. Именно самосоздания. По Мамардашвили «человек есть искусственное существо, рождаемое не природой, а саморождаемое через культурно изобретенные устройства, такие, как ритуалы, мифы, магия и т.п., которые не есть представления о мире, не являются теорией мира, а есть способ конструирования человека из природного, биологического материала» (Мамардашвили М. Введение в философию // Мой опыт нетипичен. СПб., 2000. С. 47.)

Нет такого закона природы, который порождает человека. Человека создает человек, человеческое общество. Оно берет ребенка и запускает его в «машины культур», не подчиняющиеся законам природы, а созданные неким искусственным образом. И именно их действие и формирует человеческую личность как индивидуум. Формирует человека, как принадлежащего к той или иной культуре, или к их совокупности.

Все это несколько неопределенно — вспомним о путях, которыми пришло к нам наследие Мамардашвили. Но сделаем простую вещь — переведем все вышеизложенное на язык ИТ. И все мгновенно становится на свои места! Ребенок-маугли — да это компьютер, в который не загружено программное обеспечение. Столь же нужный и полезный — в качестве подставки для чего-нибудь; мощным блоком питания отапливаться можно... Но в компьютер то можно установить софт — и все станет в порядке.

Человек — это компьютер (избегая погубивших Ламетри паштетов об этом можно сказать смело!), который программируется параллельно со сборкой харда и формированием архитектуры. (Наверное так можно обозначить компьютерным жаргоном период поразительной когнитивной мощи созревающего ребенка, когда у него формируются ассоциативные связи.) А вот представление о «машинах культур» — очень полезно. Оно может дать нам подход для объективной оценке систем дошкольного и школьного образования. Может предоставить инструмент для изучения общества — в нем же всегда присутствует не одна культура, а несколько. Вот, к примеру, другие российские ученые советского периода, занимавшиеся Средневековьем:

Арон Гуревич ввел в научный оборот «культуру безмолвствующего большинства»; показал, что и те слои феодального общества, которые оставались за пределами традиционной «книжной» культуры, имели культуру свою, не менее изощренную, формирующую большинство людей Средневековья. (Порекомендуем читателю — Гуревич А. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. — М., 1990.)

Вадим Рабинович, химик по образованию и доктор философских наук, рассмотрел алхимию, как феномен средневековой культуры. (Рабинович, В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры — М., 1979, тоже очень интересная.) Всем же известна тщетность алхимии, ее лженаучность. Одновременно существует огромный вклад алхимии в формирование и химии, и науки вообще. Подход Рабиновича снял этот парадокс.

В целом правомочность такого подхода лежит в более общих (и менее ясных) работах Мамардашвили, допускавшего, что формирование человека может производится произвольными и к естеству, и к естествознанию, культурными системами, в том числе и лженаучными. Согласитесь — компьютер может быть вполне полезным, будучи начинен и астрофизическими моделями, и эльфогоблинскими мирами (причем последнее может быть на порядки коммерчески выгоднее.)

Непременным условием существования и человеческого существа и человеческого общества является формирование их культурно изобретенными устройствами. Насколько эти мифы объективно отображают окружающую реальность — это уж дело другое. Вот в начале ХХ века у восставших в Китае Больших Кулаков была целостная культура мифов, согласно которой сильный духом ихэтуэй непобедим. Но понуждавшие их к миру европейцы культуре голливудско-шаолиньских фильмов были чужды, и легко выкашивали повстанцев свинцом, одетые в томпаковые, а то и мельхиоровые оболочки. Война возвращает социум в сферу законов природы, причем не спрашивая его желания...

Так что можно оставить школьникам только физкультуру, законопослушание и геополитику в одном флаконе с патриотизмом, лишив их математики, физики и биологии. Только у самого крепкого и дисциплинированного бойца нет ни доли шанса в поединке с дроном. И тот, кто верит, что запреты на применение биологического оружия будут соблюдаться всегда, явно сформирован очень далекой от объективной реальности машиной культуры.

За пару прошедших недель стали вдруг очень актуальными слова Мамардашвили более чем двадцатилетней давности, что Россия — это социально-политический, культурный феномен. Проблемы которой в немалой степени определены неудачами Просвещения, которые осознавали еще Гоголь с Чаадаевым. И закончим разговор актуальным примером.

7 декабря Компьютерра опубликовала суждение автора, о том, что мягкость наказаний провоцирует рост преступности. После этого в Москве прошли массовые акции, вызванные чрезмерно либеральным подходом к соучастникам разбойного нападения и убийства. 100% предсказуемо! А потом акции продолжились. Их (особенно статусно-либеральные СМИ) окрестили нацистскими. Но вот работник милиции с Юго-Запада столицы рассказал автору, как он «разгонял» националистов.

Это были дети лет 14-ти, аккуратно одетые и с правильной речью. Недовольны тем, что в классе более половины детей плохо говорят по-русски. 90% внимания учителя уделяют им. «Какое образование мы получим?» — вопрошали они офицера правопорядка. Он отмолчался. Автор решения этой проблемы тоже не знает. Но давайте поймем, что заклейменные националистами дети защищали (хоть, может, и неумело) ту машину культуры, которой служили Фонвизин, Пушкин, Лермонтов, Мамардашвили, Гуревич...

Расхлебывать ситуацию, возможно, придется тем, кто умеет как минимум осознавать проблему в терминах обработки информации. Гуманитарии сумели продемонстрировать лишь ужас, заставляющий вспомнить древнего бога Пана.

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Ответ века Василий Щепетнев

Опубликовано 21 декабря 2010 года

Вселенная состоит из трех сущностей.

Первая — это то, что могу съесть я.

Вторая — то, что может съесть меня.

Третья — все остальное.

Эта мудрость начертана на фестском диске, древнем артефакте, который недавно расшифровал Соломон Нафферт. Насколько верна расшифровка, не знаю, но задуматься заставляет. Почему то, что известно любой кошке и любой мышке, человеку представляется если не эпохальным открытием, то уж откровением наверное? Поправка: человеку совершеннолетнему, воспитанному, образованному. В детстве, особенно в бессловесном детстве деление вселенной натрое понимается на уровне инстинктов. Младенец всякую вещь тянет в рот, чтобы испытать ее на принадлежность к первой сущности.

Но ребенок взрослеет, и его начинают воспитывать. Из существа исключительно биологического он превращается в существо общественное. А обществу не нужно, чтобы все в нем были независимыми, лидерами, победителями. Общество структурировано, кому-то обязательно следует быть молчаливым базисом, рабочей лошадкой, пешкой, которую жертвуют ради темпа. Посмотрите на шахматную доску: ферзь один, король один, а пешек восемь. Потому общество через свои институты обрабатывает поколение за поколением таким образом, чтобы обеспечить потребное число пешек и легких фигур. Для этого человека нагружают информацией преимущественно о третьей сущности вселенной. Что проку в знании названия самой южной точки африканского континента, навыках решения квадратных уравнений или умении с первого взгляда отличить тираннозавра от тарбозавра, если человека может облапошить любой проходимец?

Вспомните, чему учат в школах и университетах? Чему угодно, кроме главного: как заработать деньги и как сохранить жизнь. Да вот хоть и мединституты: их дружно, переименовали в медакадемии, вот и весь прогресс. Если повезет, студента научат оперировать ущемленную грыжу или держать под контролем артериальную гипертензию, но каким способом заработать на стол и кров — не научат. И потому выпускнику представляется выбор: либо всю оставшуюся жизнь плакаться на злую долю врачей, учителей и прочих пешек, либо срочно поменять профессию, либо, положась на инстинкт, вытягивать средства к жизни из прикрепленного населения. Но истинных самородков последнего немного, процентов пять от врачебного сословия, остальные же невиртуозны. Потому получается нехорошо. Жалобы, недовольство, а то и засланные пациенты в штатском...

Недавно доктор Хренов рассказал премьеру, что в медицине зарплаты маленькие. Оставим вопрос, знает об этом премьер или не знает. Чего спрашивать? Я понимаю, когда премьер наследный принц, с пеленок живущий в Запретном Городе и все такое. Но все наши лидеры «из простых», некоторые даже из коммуналок, помнят, что почем. Но, повторю, это не главное. Главное заключается в том, что минимум шестое поколение врачей и учителей (если вести отчет от чеховского Медведенко) все ждут царской милости, воспроизводя нищету. Перспектив — никаких. Однако династии учителей и участковых врачей возникают не на ровном месте. Отчего так? Врожденная слабость воли, сопряженная с тягой к саморазрушению, или результат целенаправленного воспитания?

В то же время зачастую люди успешные, самоделкины (self-made man) не только никогда не были первыми учениками, они и школу-то порой кончали лишь формально, три пишем, два в уме, а уж просиживать в вузовских аудиториях и вовсе не желали. В вузах они погружались в комсомольскую работу, изучая досконально первую и вторую сущности Вселенной. А что дипломы не только вузовские, а и степени есть, так в наш век у кого ее нет, научной степени, при наличии-то денег. Ульянов и Джугашвили покинули университет и семинарию, Ежов и Хрущев с «неполным низшим образованием» указывали академикам и поэтом их место на лестнице успеха. Посмотрите в энциклопедиях биографии разнокалиберных вождей и полководцев советской эпохи — поучительно.

Собственно, ничего удивительного в том, что обществу нужен дешевый расходный материал, нет. И в том, что люди становятся этим дешевым расходным материалом, удивительного тоже нет. Удивительно лишь то, что многие люди не видят причинно-следственной связи между общественным воспитанием и образованием (обязательное образование, заметьте — обязательное!) и своей судьбой.

На вопрос, которым обычно сражали наповал интеллигентных нытиков, на вопрос, особенно остро звучавший в России последнего двадцатилетия, кажется, получен удовлетворительный ответ.

Итак:

- Если ты умный, почему бедный?

- Так выучен и воспитан.

К оглавлению

Анатолий Вассерман: Естественный отбор Анатолий Вассерман

Опубликовано 22 декабря 2010 года

http://www.youtube.com/watch?v=wSq0hAL9G9Q?fs=1

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Двадцать восьмое желание Василий Щепетнев

Опубликовано 23 декабря 2010 года

На Марс не полетел, и вряд ли сбудется. В Антарктиде не побывал — тут уж сам виноват, не проявил настойчивости. «Наутилус» не отыскал. Но кое-что из желаний пионерского детства все-таки осуществилось. Из последних сбывшихся желаний, что писались вилами по воде, всего сорок пунктов или около того, — победа над сильным шахматистом, да не в парке на лавочке и даже не в сеансе одновременной игры, а в официальном соревновании. Ура.

В шахматы играю с детства, еще в пятилетнем возрасте порой выигрывал у взрослых дядек — понятно, любителей. Но с годами выяснилось, что таланта нет, да и способности к шахматной игре самые средненькие. Потолок — первый разряд, который был достигнут много лет назад, в докомпьютерную эпоху. Жил я тогда в райцентре Тульской губернии, нас, заядлых игроков, в районе было с полдюжины, и я, в поисках новизны, стал играть по переписке. Когда же появились компьютеры, играть всерьез перестал: слишком уж велико искушение пользоваться «Гениусом», царившем тогда на олимпе игровых шахматных программ. Так, баловался иногда, не более.

Но в этом году товарищи-шахматисты искусили: давай, сыграй, все равно жизнь проходит. Как раз и турнир наклюнулся, под знаменем ICCF (International Correspondence Chess Federation — Международная федерация шахматной игры по переписке).

Ну, а как помощь программ, спросил я, каким способом можно ее исключить? Никаким, сейчас без помощи программ никто и не играет. Если запрет на применение компьютера не оговорен, пользуйся на здоровье. Это адвансом называется, игрой с использованием всех возможностей как собственной шахматной мысли, так и искусственного шахматного разума. Твои соперники будут использовать компьютер обязательно.

Я, понятно, походил по всяким-разным местам, почитал интервью шахматных титанов и удостоверился в том, что, собственно, я и раньше знал: переписка сегодня есть соревнование киборгов. Ладно, думаю, отчего б и не поиграть. Ведь, действительно, жизнь того... проходит. Подал заявку, стал готовиться. Но без фанатизма. Заядлые шахматисты непременно ставят 64-битную ОС, поскольку лучшие шахматные программы в 64-битных версиях считают заметно быстрее, чем в привычных 32-битных. Да еще и памяти можно прибавить сверх 3 Гб. Её, памяти, для расчета шахматных вариантов много не бывает. Но я не стал ни с памятью утруждаться, ни с 64-битной системой. И денег жаль, и вообще...

Теперь, не завися от почтальонов, игра протекает много быстрее, чем прежде. Не прошло полугода, а из шести турнирных партий я завершил пять. Две ничьи черными, три победы — две белым цветом, одна черным. Осталась единственная партия, которую я, вероятно, выиграю.

Среди прочих соперников я победил и старшего мастера — есть такое звание у шахматистов-заочников. Вернее, старшего международного мастера. Сбылось, Вот эта партия:

Shchepetnev, Vasili (1800) — SM Grabner, Dr. Helmut (2311) [D27]

S-Open/4-pr40, 07.07.2010

1.d4 d5 2.c4 dxc4 3.e3 Nf6 4.Bxc47 e6 5.Nf3 c5 6.0–0 a6 7.dxc5 Bxc5 8.Qxd8+ Kxd8 9.Be2 Ke7 10.b3 Bd7 11.Bb2 Bb5 12.Rc1 Bxe2 13.Rxc5 Bxf3 14.Ba3 Kd7 15.gxf3 Nc6 16.Nd2 e5 17.Nc4 Ke6 18.Nb6 Rad8 19.Na4 Rd2 20.Rcc1 Kf5 21.Nc5 e4 22.Nxb7 Ne5 23.Nd6+ Ke6 24.fxe4 Nfg4 25.Nf5 Nf3+ 26.Kg2 Rxf2+ 27.Kg3 Nfxh2 28.Rc6+ Ke5 29.Rd1 Re8 30.Bb4 Re6 31.Rxe6+ fxe6 32.Bc3+ Kxe4 33.Nd6+ Kxe3 34.Nc4+ Ke4 35.Rd4+ Kf5 36.Ne3+ Nxe3 37.Kxf2 Nhg4+ 38.Kf3 g5 39.Rd8 Nd5 40.Rf8+ Kg6 41.Kxg4 h5+ 42.Kg3 Nxc3 43.a4 Nd5 44.Ra8 Nb4 45.Rb8 Nd5 46.a5 Kf5 47.b4 e5 48.b5 h4+ 49.Kh2 1–0

Для тех, кто не будет разыгрывать партию на доске, скажу: шла равная борьба, но в эндшпиле белые смогли-таки реализовать минимальное преимущество. Пешка ферзевого фланга неудержима и превращается в ферзя.

Вроде бы повод радоваться. Победа тем более ценна, что многофигурный эндшпиль — слабое место шахматных программ, здесь знание «как играть» важнее миллиардов оцененных позиций.

Но чувствую я себя довольно глупо. Белковым придатком. На середине турнира думал даже бросить, сдать все партии, и лишь привычка доводить дело до финала, выполнять взятые обязательства не позволила смалодушничать. Нет, я тоже думал, собственным умом дошел до наилучшего — как мне кажется — способа работы с шахматными программами (нет-нет, и не просите, пусть эта тайна останется таковой). И результат налицо. Однако никакого душевного подъема победы мне не принесли. И если я стану победителем турнира (уверен, что стану), получу право играть на новом уровне, то им не воспользуюсь.

Собственно, турнир показал одно: современное компьютерное железо, набор шахматных программ плюс навык работы нивелируют разницу в шахматной силе между перворазрядником и старшим мастером.

А мечты... Невыполненных — много. Найти в воронежской степи гробницу Царя Скорпионов. Изобрести капли «Новый Зуб». Разыскать на Марсе следы инженера Лося. Ничего, сбудется. Не в этой жизни, так в следующей.

Или когда-нибудь еще.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Ирландия – виски и прочее Ваннах Михаил

Опубликовано 24 декабря 2010 года

Недавно в Москве шумела молодёжь, недовольная крайне гуманной по отношению к преступникам правопринудительной системой. «Гуманитарные киски», подобно подраненному косому, верещали, в Сети и оффлайне, о мифическом русском фашизме (мифическом для них, так как заглянуть в коминтерновское, образца 1933 года, определение этого явление, или же в книги германского историка Э. Нольте им недосуг – надо ужасаться…). А вот на массовые выступления населения в Европе внимание у нас мало кто обратил. И – зря. Потому что там было – пострашней. Куда более тесно связаннее с глобальным трендом развития технологий и влияния их на общество. Наши проблемы – это когда карманница, из числа сугубо коренного населения, получает условный срок и идёт на предрождественский лов кошельков; когда родителей, отправивших пятерых чад в детдом, осуждают на десять месяцев принудработ с вычетом 10 процентов зарплаты в пользу государства, что не покроет издержек казны даже по процессу (это пара случайно взятых дел знакомого судьи). И они могут быть решены при условии политической воли – сбил же маршал Жуков в свое время волну уголовщины в Одессе! (Правда, умиляет Верховный суд, гуманизирующий наказания несовершеннолетним на фоне роста молодёжной преступности.) А вот то, с чем столкнулась Европа, носит куда более сложный характер.

Есть у нас мнение, что все проблемы и российской экономики, и отечественного общества связаны с сырьевой структурой экономики. А вот возьмем денежек, бюджетных или выдоенных добровольно-принудительных из олигарха, вложим их в нанопроизводство, и наступит счастье. Звуки заводских гудков; массы трудящихся, вливающиеся в проходные; стабильная и предсказуемая жизнь. Сочетающая нынешний ассортимент лавок со стабильностью советской эпохи или благоустроенных, почти социалистических, государств Европы. Так вот: можно с уверенностью сказать, что такого не будет. Этому противоречат объективные законы технологии и экономики, которые, в конце концов, и определяют происходящее в обществе. Посмотрим на них на конкретных примерах.

Автор удивительно хорошо (время летит страшно быстро!) помнит, где впервые прочитал про феномен персонального компьютера не только как техническое, но и социально-экономическое явление. Это было в 1980-м году. Материал содержался в 53-м, юбилейном номере журнала Electronics (памятного, наверное, многим старшим читателям КТ по русскому переводу – «Электроника»). Electronics была изданием культовым. Само английское слово «электроника» ввел в оборот этот журнал, стартовавший в апреле 1930 года. Там описывались классические ламповые схемы; транзисторы и первые интегральные кристаллы. Сам Закон Мура был описан в апреле 1965-го именно в этом журнале – сорок лет спустя Intel купил этот номер за десять килобаксов. Случалось «Электронике» делать и ошибки: скажем, феномен CD и грядущую вселенную легко и без потерь копируемого контента – журнал проворонил. Но об ушедших плохо не говорят, а журнал исчез в 1995-м. И вот там-то (и в смежных изданиях) в восьмидесятые стали публиковаться материалы, частью рекламные, описывающие прелести Ирландии. Нищая (несмотря на мягкий климат и близость к океанским коммуникациям – это я уважаемым сторонникам «географического детерминизма Паршева») страна. До нитки обобранная многовековым британским владычеством, против лишь самых крайних злоупотреблений которого лишь в форме менипповых сатир выступали лишь лучшие люди, вроде декана Свифта. Долго и упорно – от «Объединенных ирландцев» до фениев – боровшаяся за независимость. Обретшая её, но потерявшая при этом американские рынки виски и пива – из-за лояльности к США и их «сухому закону» (в начале ХХ века 90 процентов мирового рынка виски принадлежало ирландскому – вспомним потомка винокура Jameson‘а Маркони, ещё 8 процентов — скотчу, 2 процента — бурбону). В годы Второй Мировой Ирландия оказалась единственной страной Британского Содружества, сохранявшей нейтралитет. Правда, сделать на этом такой гешефт, который провернули швейцарцы со шведами, Зелёному острову не удалось. Британия, владея морями, баловства (и экспорта виски!) не допускала, и уже в 1941 году встал вопрос о выживании Ирландии. (Ирландская Республиканская Армия работала на стороне Гитлера, так что суровость Уайт-холла была объяснимой.) И после войны Ирландии пришлось расплачиваться за нейтралитет…

И вдруг на Эйре пролился «золотой дождь» инвестиций. И не в какие-нибудь сырьевые отрасли, а в самый что ни на есть хайтек. В электронику, особенно цифровую. Аудиторию Electronics, инженеров и предпринимателей от слабых токов и вычислительных машин, привлекла европейская страна, где говорят на английском (есть такой термин «ирландизация» – народ есть, а свой язык потерял…). А ещё – изобильное в условиях традиционной католической культуры и запрета абортов население. Работящее и неприхотливое, хотя и традиционно любящее выпить и подраться. И – льготные, весьма привлекательные условия, созданные для инвесторов правительством страны Святого Патрика. Ирландская экономика рванула вверх! Да так, что бывший колониальный хозяин, несмотря на наличие у них на территории планетарного финансового центра Сити, мог им обзавидоваться. В ХХI веке «другой остров…» стабильно обгонял былую метрополию. В 2005 году ВВП на душу населения у ирландцев — $40232, а у англичан — $37632… Это хорошо почувствовали освободившиеся от советского империализма молодые жители Прибалтики и Восточной Европы. Бросив университеты, они устремились к зажиточным ирландцам, трудиться барменами и нянями, в свободное время тусуясь в клубах и занимаясь шопингом. (Для отсталых родителей такая карьерная траектория деточек, правда, стала жизненной трагедией – автор, как заполярный оленевод, поёт о том, что видел.) А бывшие рабочие и колхозники трудились на ирландских свинофермах и паромах… Благорастворение воздухов! И никто не читал Компьютерру и не обращал внимания на звучавшие похоронным колоколом новости из Ирландии. А – зря! Вот еще в 2003 году Сергей Баричев поведал, что 3Com сбрасывает вес; уходит из ставшей слишком дорогой Ирландии.

Ну не может рабочий из страны с таким ВВП конкурировать с работником из ЮВА (тем более что сельское население Ирландии было исчерпано)! И нет смысла держать в Ирландии центры разработки. А для логистических центров (у многих хайтек-фирм, работающих на Россию, они там) можно дешёво подвезти продукцию с Юга Азии, воспользовавшись тем самым океанским транспортом.

И наступила – расплата. В кризис доходы Ирландии пошли вниз. Прибалты и ляхи вернулись к родным пенатам. Но – экономику Ирландии Объединённой Европе пришлось спасать. Финансовым институтам этой страны пришлось выделить 723 миллиарда евро. Это превышает валовой национальный продукт ВЧЕТВЕРО! Забавно, не правда ли?

А еще более забавны общие цифры помощи, оказанной Европейской комиссией с осени 2008 по осень 2010 года. Это – 4589 миллиарда евро. Цифры запредельные. Даже у славящейся своей бережливостью и бюджетной дисциплиной Германии госдолг уже к концу 2009 года превысил 1,7 триллиона евро и составил по 20773 евро на голову бундесбюргера. И это в стране, являющейся локомотивом экономики ЕС. Рачительно сохранившей у себя начальные (проектирование и подготовка производства) и конечные (сборка, наладка) этапы технологических цепочек традиционных продуктов – автомобилей, станков, химического и энергетического оборудования. Долги Греции — $51483 на душу населения, производимый которой продукт без Сети припомнить не удаётся, но в которой чиновник может уйти на неплохую пенсию в 40 лет, — возвращены не будут никогда. То есть всё здание благополучного европейского социума построено на зыбучем песке неподъёмных долгов.

Эти долги — свидетельство того, что благополучные страны потребили, скажем, невозобновляемые ресурсы России и живой труд китайских рабочих, расплатившись ничем не обеспеченными (но высоко в данный момент котирующимися в финансовой сфере) бумажками. Эмиссией которых обеспечен высокий уровень потребления европейского населения. Большая часть которого – скажем жестокие вещи – современной экономике не нужна. Неконкурентоспособна по отношению и к проектировщикам хайтека в англосакской Новой Европе (кроме США – Канада, Австралия, хоббитанская Новая Зеландия) и к работягам из Азии. Но – демократически избранные власти этих стран обеспечивают избирателям высокие уровни потребления. Хотя значительная часть населения уже потеряла реальный смысл жизни…

А ситуацию такую создали прежде всего технологии. Убравшие из техпроцесса целые слои работников и целые регионы. И это – реальность. Абсолютно объективная, которую упорно не замечают те, кто ответственен за формирование социальных структур завтрашнего дня.

К оглавлению

Анатолий Вассерман: Твердотельные накопители Анатолий Вассерман

Опубликовано 24 декабря 2010 года

К оглавлению