Цифровой журнал «Компьютерра» № 95

Василий Щепетнёв: Женитьба и кумыс Василий Щепетнев

Опубликовано 14 ноября 2011 года

Женитьба Чехова напоминала водевиль: женился он быстро, тайно и под нажимом невесты. Для чего нужна эта женитьба, Чехов и сам толком не мог ответить, потому в письмах к родным и друзьям он, любивший слова точные, отделывался словами общими. То есть ответить-то он, понятно, мог, но уж больно циничным был бы ответ, а Чехов этого не терпел, во всяком случае по отношению к себе.

В конце концов, убытка никому от женитьбы нет, а Ольге Леонардовне приятно. И во всех отношениях полезно: одно дело быть просто хорошей артисткой, а другое – женой лучшего драматурга России. Разница в статусе огромна.

Сразу после венчания молодые отправились в башкирские степи.

Здоровье Чехова, вернее, то, что от него осталось к лету тысяча девятьсот первого года, требовало самого пристального внимания. Надёжного способа лечения туберкулёза не существовало. Лечили эмпирически, уповали на целебные силы природы, которые всяк трактовал по-своему.

Чехову предписана была Ялта, но дом, который он построил, был холодным, а печи грели скверно, и всякую зиму он болел, и болел тяжело. Из приятного, даже красивого человека он стремительно превращался в старичка с пенсне – стоит только разложить фотографии в хронологическом порядке и убедиться.

Доктор Щуровский, обследовавший новобрачного перед женитьбой, настоял: Чехову жизненно необходимо лечиться кумысом. Решено провести лето в Андреевской санатории (тогда санатория была женского рода), что располагалась в Уфимской губернии, неподалеку от станции Аксёново Самарско-Златоусской железной дороги.

Место чудесное: сама санатория стояла в берёзовой рощице, а кругом степь, да степь, да опять степь. А в степи (домик Чеховых располагался как раз на краю санатории) – полевые цветы. Выйдешь наружу, вздохнёшь – и хочется жить. Есть и речка Дёма: Чехов очень любил рыбачить. Благодать!

Режим в санатории лечебный. Питание диетическое, по часам. Шуметь, играть вечерами на музыкальных инструментах, мешать соседям не дозволяется. Медперсонал относится к Чехову с величайшей предупредительностью, доктор Варавка даже ходит вместе со знаменитым коллегой на рыбалку. Рыба клюёт, и какая рыба – форель, хариусы!

Но, конечно, главное – кумыс. В санатории пьют много кумыса крепостью в три-четыре градуса, не «идентичного натуральному» из коровьего молока, а подлинного, кобыльего («Кумыса не пейте в Петербурге, его можно пить только здесь, в восточных губерниях, куда и советую Вам направиться в будущем году. От петербургского кумыса ничего не наживёте кроме поноса». Чехов – Миролюбову).

Чехов выпивает четыре бутылки в день – два с половиной литра. Кашель унялся, он ходит осоловевший, много спит и поправляется на глазах, за месяц прибавил пять очень нужных килограммов. Все признаки того, что дело идёт на лад, налицо даже и буквально.

Казалось бы, лечись и лечись: денег достаточно, время не подгоняет, в санатории милые добрые люди, а впереди предполагается целая жизнь, ради которой и нужно укрепить здоровье. Плюс рядом любящая, заботливая молодая жена (иные скажут, что женой надобно начинать список причин лечиться в санатории, а не заключать его).

Но на исходе третьей недели пребывания в степи Чехов решает вернуться в Ялту. Почему, зачем? Основное объяснение, которое можно вычитать из писем: Антон Павлович заскучал. Настолько заскучал, что решил перечеркнуть будущее. Или как минимум поставить крест на лечении, которое давало явный и несомненный эффект.

На ялтинской, августа девятьсот первого года, фотографии С. Линдена видно, что лечение кумысом – штука хорошая: Чехов пополнел, посвежел, помолодел. Почему лечение было прервано, до сего дня неразгаданная тайна. Самое простое — обвинить во всём баб. Мол, заели его век эгоистки.

Сестра Чехова, Мария Павловна, упрекала Антона Павловича в том, что с приходом жены она, сестра, теряет всякое положение в семье. Жена Чехова, Ольга Леонардовна, тоже не раз пускала парфянские стрелы в золовку. Матушка Чехова, Евгения Яковлевна, всю жизнь во главу угла ставила собственные интересы и даже еду Антону велела готовить по собственному вкусу, а не по предписаниям докторов. Траектории выстрелов всегда шли через Чехова и частенько на нём, Чехове, и обрывались.

Хотя, возможно, прекратил кумысолечение Чехов и по иной причине, которую мы когда-нибудь узнаем. Или нет.

Матушка, Евгения Яковлевна Чехова, скончалась третьего января сурового девятнадцатого года, на восемьдесят четвёртом году жизни.

Жена, Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, умерла двадцать второго марта пятьдесят девятого года на девяносто первом году жизни.

Сестра, Мария Павловна Чехова, умерла пятнадцатого января пятьдесят седьмого года, на девяносто четвёртом году жизни.

Антон Павлович Чехов умер пятнадцатого июля девятьсот четвёртого года, на сорок пятом году жизни.

К оглавлению

Кивино гнездо: Пароль не нужен?Киви Берд

Опубликовано 14 ноября 2011 года

В области компьютерной безопасности на днях случился забавный казус. Корпорация Google запустила большую рекламную кампанию своего нового пособия "Хорошо бы это знать", посвящённого проблемам онлайновой безопасности и приватности. В частности, вполне конкретные советы Гугла о том, как правильно выбирать стойкие пароли, появились на рекламных щитах в лондонской подземке и в виде полностраничной рекламы в респектабельном журнале The Economist. Пример «очень сильного пароля» из рекламы выглядит следующим образом: «2bon2btitq». Как поясняет сопутствующая картинка, пароль составлен из первых букв каждого из слов знаменитой цитаты из шекспировского «Гамлета»: «Быть иль не быть, вот в чём вопрос» (To be or not to be / That is the question).

Случилось так, что на эту рекламу обратил внимание сотрудник Кембриджской лаборатории компьютерной безопасности Джозеф Бонно (Joseph Bonneau). Он решил проверить данный пароль практически на предмет «силы и стойкости».

Способ проверки немудрён, можно даже сказать, совсем прост. В 2009 году некие деятели похитили и слили в интернет гигантский массив информации о паролях, применяемых пользователями сервисов Myspace и Facebook — так называемый "массив данных RockYou".

После сопоставления «гугловского» пароля с данными этой базы тут же выяснилось, что из 32 603 387 пользователей комбинацию 2bon2btitq выбрали в качестве пароля четыре человека. А ещё пять человек сделали паролем более короткий вариант той же аббревиатуры — вида 2bon2b.

Трактовать этот результат можно двояким образом. С одной стороны, есть основания считать, что вероятность случайного подбора этого пароля в онлайне близка к одному на миллион. И выглядит это вроде бы впечатляюще.

Но с другой стороны, рекомендованный Гуглом пароль уверенно входит в сравнительно небольшую группу из 500 000 общих паролей, которые применяет половина всех пользователей популярных сервисов. Иначе говоря, он будет вскрыт практически мгновенно в том случае, если пароли утекут в хешированной форме (а это случается сплошь и рядом).

Таким образом, рассуждая эмпирически, эксперт по безопасности делает следующий вывод. Предлагаемый в рекламе Гугла пример парольной комбинации — это отнюдь не сильный пароль. При определённой методике подсчёта шансов на вскрытие, принятой среди специалистов, ему можно дать более точное определение: это очень средний по силе пароль.

Если же людям нужен простой совет о том, как придумать действительно сильный пароль, то лучший рецепт, по мнению Бонно, — это такая комбинация, которую больше никто и никогда не использует. Как именно конструируются подобные пароли — вопрос дискуссионный. Сам Бонно для генерации сильного, лёгкого в запоминании и почти гарантированно уникального пароля рекомендует применять программные инструменты типа Diceware.

Однако нельзя не признать, что повсеместно распространённый метод аутентификации пользователей, основанный на паре «логин-пароль», — это крайне несовершенная и устаревшая мера безопасности, давным-давно нуждающаяся в замене.

Как раз на этой неделе, 18 ноября, исследователи в области инфозащиты будут обсуждать эту проблему на семинаре, устраиваемом DARPA — Агентством передовых исследовательских проектов министерства обороны США. Речь пойдёт о новой программе Агентства, которая, как надеются её организаторы, поможет радикально изменить процесс авторизации доступа в системах компьютерной безопасности.

Данная программа получила название «Активная аутентификация» (Active Authentication) и нацелена на поиски такой технологии, которая позволит уйти от длинных и с трудом запоминаемых паролей. Она, согласно анонсу DARPA, будет определять личность человека через «использование программных приложений, которые способны идентифицировать пользователя по тем видам активности, что характерны для обычной деятельности данного конкретного человека».

Как поясняет один из руководителей новой программы, Ричард Гвидорицци (Richard Guidorizzi), при использовании активной аутентификации «вы сами становитесь ключом для вашей компьютерной системы». То есть замысел в том, чтобы машина знала своего оператора и аутентификация происходила незаметно.

То, как именно будет выглядеть подобного рода система, и является предметом изысканий, которые финансирует DARPA. Есть несколько вариантов. Например, машина может выискивать некие очень редкие, уникальные именно для данного пользователя слова и сочетания символов, которые печатаются им на клавиатуре. Другой вариант: можно анализировать характерную длину предложений и специфическое использование знаков пунктуации. Или же регистрировать характерные для конкретного человека микросекундные промежутки времени между нажатиями определённых клавиш. Особенности использования мыши, тачпада и прочих манипуляторов тоже сообщают о человеке достаточное количество информации.

Вся эта область исследований достаточно тесно соприкасается с уже известными методами биометрической идентификации людей вроде опознавания пользователя по отпечаткам пальцев, по радужной оболочке глаза, по лицу и так далее. Однако подобного рода технологии по умолчанию подразумевают применение специальных датчиков, а это усложняет задачу. По этой причине программа разработки активной аутентификации в основном сфокусирована на таких решениях, в основе которых лежат чисто программные методы аутентификации, не требующие каких-либо дополнительных аппаратных устройств, помимо стандартного оснащения компьютера.

В каком-то смысле можно говорить, что участники программы намерены полностью преобразовать нынешнюю систему опознания компьютерных пользователей, поставив конструкцию «с головы на ноги».

Вместо нынешних систем аутентификации, которые заставляют людей адаптироваться к особенностям компьютеров и использовать тяжеловесные, невозможные для запоминания пароли типа h^TfCvB6tFcVbN или Y&u8I(o0P-R%t6, задумано приучить, наконец, сами компьютеры приспосабливаться к людям, которые их, собственно говоря, и используют.

Для наглядной иллюстрации этой идеи Гвидорицци использует такую метафору. «Мой ключ от квартиры позволит вам войти в мой дом. Однако собака, живущая у меня в гостиной, отлично знает, что вы — это не я. Никакие ключи от дома, никакие слова о том, что вы — это я, не убедят мою собаку. Мой пёс знает, что вы не выглядите как я, не пахнете, как я, и не делает того, что делаю я. Так вот, чего мы хотим от программы активной аутентификации, так это отыскать такие вещи, которые являются сугубо уникальными именно для вас».

Есть тут, правда, одна весьма серьёзная проблема. Никто толком не знает, как именно собака хранит информацию, необходимую для опознания своего хозяина. И, естественно, не может похитить у неё эту информацию. С компьютерами же, очевидно, всё совсем иначе.

Организаторы программы активной аутентификации пытаются нащупать пути к тому, чтобы, с одной стороны, сделать самого человека ключом к доступу в его систему, но при этом, с другой стороны, и не сводить технологию к слежке за человеком и различными аспектами его жизни. Предполагается, что исследователи уделят должное внимание тому, «чтобы гарантировать соблюдение законов о приватности граждан и не допускать, чтобы информация о личности пользователя становилась предметом злоупотреблений» другими сторонами.

Как заверяют организаторы, они не планируют регистрировать и помещать аспекты личности пользователей в базы данных. Эта информация будет использоваться только в качестве ключа для доступа пользователя в компьютерную систему. Как именно все эти плохо стыкующиеся вещи можно эффективно реализовать, и станет одним из предметов обсуждения на семинаре по активной аутентификации, который пройдёт 18 ноября в г. Арлингтоне, штат Вирджиния.

В каком именно виде идеи американских военных об активной аутентификации найдут воплощение на практике, покажет время, однако можно заметить, что нечто очень похожее — пусть и под другими названиями — уже довольно активно начали внедрять Google и Facebook.

Непосредственными впечатлениями от общения с подобной умной системой опознания поделился один из американских участников сетевого форума Slashdot. Будучи по образу жизни весьма мобильным человеком, который загружается на свою страничку в Facebook со множества самых разных устройств и из разных мест в городе и поездках, он никогда не имел проблем с аутентификацией по стандартной связке «логин-пароль». Но вот его подружка, по жизни намного менее склонная к частой перемене мест, отправилась недавно в Австралию. А затем, при перелёте, попыталась зайти на собственную Фэйсбук-страницу из интернет-киоска в Дубаи. Facebook же в ответ отказался пустить её просто так — по логину-паролю — и предложил сыграть в ненавязчивую игру «угадайку». Девушке предъявили несколько фотографий её друзей и попросили поставить в соответствие их имена и лица... То есть, по сути дела, речь идёт об одном из уже реализованных — пусть и в зачаточной форме — вариантов «активной аутентификации».

Когда-нибудь, наверное, куда более продвинутые и умные системы опознания подобного рода появятся во всех компьютерных устройствах. Ну а пока — коль скоро всем нам ещё довольно долго предстоит пользоваться традиционными технологиями контроля доступа — имеет смысл напомнить полезный совет от известного специалиста по компьютерной безопасности. О том, как грамотные люди обращаются со множеством разных паролей, требующихся человеку для жизни в интернете (то, что одним и тем же паролем пользоваться в разных местах нельзя, подразумевается по умолчанию).

Брюс Шнайер на данный счёт советует примерно вот что:

Все пароли хранить в одном месте — в виде зашифрованного криптопрограммой файла-контейнера (естественно, с несколькими резервными копиями в разных местах).

Для этого контейнера сгенерировать действительно случайный длинный пароль.

Данный пароль записать на листок бумаги (картонную карточку).

Хранить этот драгоценный отныне листок вместе с другими ценными для вас бумагами в вашем бумажнике.

Конечно, это не идеальное решение, однако для такой неуклюжей вещи, как пароли, идеальных рецептов просто не существует.

Самое интересное, что ещё в начале 1960-х годов, то есть на заре массового появления компьютеров в жизни человека, уже было вполне чётко сформулировано: связка «логин-пароль» — это плохая и откровенно слабая идея контроля доступа. Однако с той поры прошло полвека, а мы по-прежнему топчемся на том же самом месте и по-прежнему слышим настойчивые призывы делать пароли посильнее...

Мало что сможет более ярко продемонстрировать один из самых парадоксальных аспектов нашей жизни: вне зависимости от того, насколько плоха идея, она залипает навсегда, если вы хотя бы лишь раз реализуете её на практике как временную меру.

Пароли как продукт для обеспечения безопасности уже давным-давно исчерпали свой «срок годности». По сути дела, они были устаревшим средством защиты ещё до того, как их начали применять в компьютерных системах. Почему их никак не удаётся «закопать» и двигаться дальше — это действительно вопрос, не имеющий ответа.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Объективность новизны Ваннах Михаил

Опубликовано 15 ноября 2011 года

Новинки настигают нас всюду, как бы мы ни пытались от них укрыться. И вот возникает, особенно когда решаешь, стоит ли поддержать производителя новомодного кунштюка рублём, вопрос о том, насколько такая новинка объективно полезна. Вообще – насколько объективно появление технологических новинок? Или изобретатель измышляет то, что его душенька захочет…

Для начала разговора вернёмся к временам очень давним. К приснопамятному году ХХ съезда КПСС. Который – напомним юным читателям – происходил в 1956-м. Так в этом году произошло и очень занятное событие – публикация в шестой книжке журнала «Вопросы психологии» статьи Г.С. Альтшуллера и Р.Б. Шапиро «О психологии изобретательского творчества».

Судьба авторов данной статьи тесно связана с вышеупомянутым ХХ съездом. Дело в том, что Генрих Альтшуллер и Рафаэль Шапиро сполна хватили политических репрессий, будучи в 1950-м году осуждены на двадцать пять лет тюрьмы каждый. Причиной было то, что Альтшуллер по заданию своего начальства в изобретательском отделе Каспийской военной флотилии создаёт оружие, которое советский диверсант мог изготовить из препаратов, продающихся в любой аптеке.

Но чекисты (традиционно любознательно собиравшие и коллекционировавшие народные высказывания и мнения) резонно решили, что такую замечательную штуку почтенная публика скорее употребит для чего-нибудь более забавного, например для срыва парада на Красной Площади…

Приход к власти Хрущёва и волна реабилитанса дала возможность школьным товарищам вернуться к обсуждению общих проблем изобретательского творчества, заботивших их давно, – ещё в 1948 они обращались с письмом лично к товарищу Сталину («Спортлото» тогда ещё не было…) о недостаточной организации изобретательского дела. (Не надо осуждать их за наивность, они были хоть и талантливыми, но людьми…)

И вот в этой давней статье было высказано очень важное и сильное (сильное – в смысле формальной логики) утверждение: «Создание новых средств труда должно, независимо от субъективного к этому отношения, подчиняться объективным закономерностям». Вообще статья, конечно, является характерным случаем подмены предмета обсуждения – в журнале, посвящённом проблемам психологии, обсуждались вполне объективные проблемы эволюции техники и технологии.

Правда, с психологией материал статьи был связан апофатически. Этим термином из богословия – определение объекта через те свойства, которыми он не обладает, – мы можем охарактеризовать приём, с помощью которого Альтшуллер и Шапиро отказывались от определения изобретения, через ранее поминаемые психологами термины «озарение», «просветление», «догадка», «зарождение», «вынашивание» и т.д. И творчество изобретателя описывалось ими через внешние, объективные и формализуемые законы, а не через субъективные процессы в психике человека.

Вообще материал давней статьи Альтшуллера-Шапиро более актуален ныне, во время расцвета информационных технологий, чем тогда, когда она писалась. Алгоритм поиска изобретательского решения, предложенный в ней, делился на три этапа — аналитический, оперативный и синтетический.

Аналитический – поиск того, что собственно говоря, стоит усовершенствовать. Поиск узких мест в той или иной технической системе. Этап этот — самый что ни на есть родной для информационных систем. Начиная с самых древних — тех, для которых «железом» служили счёты-абаки, а математическим обеспечением – итальянская бухгалтерия Луки Паччоли, и до самых современных, с мощнейшими компьютерами и новейшими архитектурами.

Причём, в отличие от времён Альтшуллера-Шапиро, которые надеялись на плановую экономику даже после того, как в полной мере вкусили добросердечия властей («…От каменного бати/Дождись железной просфоры», как писал Дмитрий Кедрин), к нашим услугам есть механизм универсальный. Изобретённые стариком Кадмом деньги. Именно скучный финансовый анализ покажет нам то, к чему стоит приложить руку изобретателю и инноватору.

И информационные технологии дают сегодня каждому инструменты такой мощности, о которых не могли мечтать плановые институты недавнего прошлого. Даже если не говорить о специализированных пакетах, а ограничиться стандартной электронной таблицей. Вон какие смешные вещи относительно нашего светлого будущего выясняет досточтимый коллега, сравнив прирост средств Пенсионного фонда с официальным уровнем инфляции. А сравнив десять, сравнив сто чисел…

Ну вот 25-гигабайтные BD-болванки. По сто рублей – вполне приличное качество. И пишущий накопитель оказался в ноутбуке. А вещь – невостребованная. Хранение информации на них оказывается дороже, чем на сменных жёстких дисках. Надёжность – сопоставимая с последними, то есть резервное копирование требуется всё равно. И места на полках, а для критически важной информации — и в несгораемом сейфе, занимают больше.

Не прижились, и всё. Несмотря на усилия мегакорпораций по продвижению формата, несмотря на все изобретательские достижения, вложенные в этот продукт. (Не помогло даже и то, что индустрия трёх иксов выбрала для своей, любимой народом, продукции blu-ray стандарт…) А вот простенькие док-станции для SATA-дисков покупаются во множестве. Ими рационально оснастить каждое устройство, и не только настольный компьютер или дачный летне-кухонный столик, на который кладётся ноутбук, но и полочку, на которой живёт совсем простенький медиаплейер для кухонного телевизора.

Простейшая поделка позволяет удобно пользоваться дешевизной массовой памяти, выполненной в стандартах открытой компьютерной архитектуры. Но узких мест в этих устройствах – навалом. Охлаждение дисков. Надёжность контактов. Есть куда приложить руки и голову…

Дальше, по Альтшуллеру-Шапиро, в труде изобретателя наступает оперативная стадия. Исследование типовых и поиски новых приёмов решения задач. Ну, исследование известных приёмов решения задач ныне упрощено и удешевлено до предела. Ещё лет тридцать назад шутили, что исследование проще проделать снова, нежели найти результаты прошлого. Поисковые машины и сетевая информация ситуацию изменили в принципе.

Сегодня проведение информационно-патентного исследования опять-таки доступно каждому, кто может корректно сформулировать поисковый запрос так, чтобы не утонуть в море информации, подобно лемовскому дипломированному космическому разбойнику. Стоит отметить, что в соответствии с духом времени Альтшуллер и Шапиро рекомендовали заимствовать решения у живой природы, предвещая будущую моду на бионику. Так что тем, кто возжелает модернизировать док-станцию для жёстких дисков, возможно, будут интересны дешёвые и бесшумные пассивные системы охлаждения, способные удержать начинку винчестера в приемлемом диапазоне температур.

Ну а третьей предлагалась синтетическая стадия. Введение функционально обусловленных изменений в систему и методы её использования, с последующей оценкой изобретения. Так, для оценки того, что получилось, весьма эффективно использовать перед переходом к изготовлению образца в металле или кремнии полномасштабное имитационное моделирование.

Перед тем как заказывать китайскому или таиландскому производителю партию док-станций с контактами, для надёжности покрытыми толстым слоем добротного материала, вполне адекватно собрать статистику использования таких устройств – сколь часто в них меняются диски? – и оценить, будет ли действительный выигрыш от повышения их долговечности, или всё равно большая часть их отправится на помойку по причине морального старения, связанного с появлением новых стандартов… И надо ещё оценить, сможет ли покупатель оценить добротную вещь или, в массе своей, безропотно схавает поделку-эфемериду…

Так что давнишние приёмы изобретательского творчества вполне актуальны и для нынешнего информационного общества. Но статья Альтшуллера и Шапиро ставит и ещё один очень важный, почти мировоззренческий вопрос. Насколько изобретения, которые делает человек, обусловлены свойствами объективного мира, а насколько обусловлены теми субъективными моделями, которые человек выбирает для описания этого мира и на основе которых в немалой степени занимается изобретательским трудом.

Скажем, электромагнитные волны существуют объективно, но вот изобретения Герца, Попова и Маркони были бы невозможны без теории Максвелла. Та – без использованного математического аппарата, без кватернионов Гамильтона, в создании которых академик Крылов отмечал как роль ирландской фантазии, так и ирландских напитков…

И вот насколько объективен путь, которым идёт техника, насколько объективны изобретения (не патентные войны, а именно изобретения…)? А ведь именно это, похоже, определит участь человечества во Вселенной…

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Костенеющая свобода Дмитрий Шабанов

Опубликовано 15 ноября 2011 года

Прошлую колонку я начал с того, что существуют адаптации «старые» и «молодые». Здесь мы обсудим эту тему, а для завязки разговора я расскажу кое-что о ранней эволюции рыб.

В моём рабочем кабинете стоит в воплощённом виде моя давнишняя мечта: аквариум с каламоихтами — почти неправдоподобными африканскими рыбами. Их русское название происходит от калама, тростника, а латинское (в свете последних веяний систематики), Erpetoichthys, означает «змеерыба». Каламоихты и многопёры (Polypterus) — современные представители кладистий, самой архаичной группы лучепёрых рыб.

Каламоихт — конечно, современная рыба, но он сохранил то строение лёгких, которое было характерно для девонских рыб, осваивавших загрязнённые мелководья (и для наших давнишних предков!). Суша тогда была практически голой, и растительный покров не закрывал её от разрушения водой. Замедляя свой бег у моря, речные воды откладывали песок и глину на дно. Когда отложения пережимали водоток, место их осаждения перемещалось дальше. Приливы прокатывались по широким дельтам — переходным между сушей и морем местообитаниям. Через эти влажные низменности, регулярно заливаемые водой, выходили на сушу и растения, и животные. Богатая растительность поставляла в эти воды немало органики, за её счёт существовала богатая фауна. Рыбы осваивали эту среду.

В воде с обилием гниющей органики часто не хватало кислорода. Как его получить? Некоторые рыбы просто выставляли из воды богатую кровеносными сосудами спину. Иные заглатывали пузыри воздуха, которые задерживали затем в пищеводе, в специальном углублении, служащем для газообмена. У ранних костных рыб орган газообмен отшнуровывался от пищеварительного канала, чтоб не мешать питанию. Смена воздуха в таком примитивном лёгком не требовала особых приспособлений, вроде нашей грудной клетки, работающей как меха. Всплывая к поверхности, рыба выпускала пузырь из лёгкого, набирала воздух в ротовую полость и, опускаясь на глубину, позволяла давлению воды протолкнуть этот пузырь куда надо.

Итак, лёгкие возникли как органы дыхания воздухом из воды. Заодно у них появилась ещё одна функция, гидростатическая: они уменьшают плотность тела рыбы, делая её невесомой в воде. Те рыбы, которые выходили на сушу, вначале не могли пользоваться лёгкими, ведь их тело было прижато к земле. Помогли конечности, способные приподнять тело...

Судьба лёгкого у рыб, оставшихся в воде, была разной. Некоторые из них перешли со временем в чистую морскую воду. Проблемы с газообменом отошли на второй план, дыхательная функция лёгкого отпала, гидростатическая осталась, и лёгкое превратилось в плавательный пузырь. Некоторые рыбы переходили к придонной жизни и теряли ставший ненужным плавательный пузырь. Некоторые лишённые пузыря рыбы (например, сомы, вьюны etc) осваивали пресные воды и оказывались в загрязнённой органикой воде, где сложно дышать. Они начали заглатывать пузыри воздуха с поверхности; в пищеводе у них развилось углубление, служащее для газообмена. Если у вас есть аквариум с рыбами, которые заглатывают воздух, вы знаете это характерное движение: вверх, по поверхности, чуть высовываясь из воды, и вниз, совсем как на иллюстрации. Круг замкнулся, но следующий виток спирали не начался: лёгкие у современных рыб не возникли.

Почему те изменения строения пищевода, которые достаточно быстро произошли в девонских мелководьях, оказались недоступными для современных рыб?

Перед тем как отвечать, скажу, что эта ситуация вполне типична. Изучение палеонтологической летописи показывает одну и ту же картину. Пока какая-то группа молода, её представители показывают изменчивость по существенным особенностям своего строения, демонстрируют так называемое архаическое разнообразие. Со временем из многих эволюционных линий внутри рассматриваемой группы остается лишь несколько. Группа достигает своего расцвета. Среда меняется, но это слабо отражается на строении интересующих нас существ; лишь под самый конец существования группы, перед её вымиранием, в ней появляются уклоняющиеся от общего тренда представители. Молодость, расцвет, старость и дегенерация... Представления о «возрасте» и «старении» отдельных групп были широко распространены среди палеонтологов конца XIX — начала XX века.

Пример перехода от архаического разнообразия к сохранению небольшого количества устойчивых групп даёт тип Иглокожие. Это замечательный тип животных, являющийся, кстати говоря, самым близким из «больших» типов к нашему — типу Хордовые.

Развитие организма — вовсе не механическая реализация чертежа, находящегося в генах. Это сложный процесс, для которого важен и поток управляющих сигналов от наследственной программы, и взаимодействие со средой. Новоприобретённые приспособления наследуются достаточно неустойчиво, зачастую только в специфичных условиях среды. Если какая-то адаптация оказывается удачной, её поддержит отбор. Со временем на смерть и выживание интересующих нас организмов будут оказывать большее влияние уже другие признаки, более молодые адаптации. Относительно старых признаков отбор будет нацелен только на одно: на поддержание их нормального развития. Всё новые адаптации будут развиваться у организмов, обладающих этими стабильными признаками. Теперь уже их изменение будет означать глубокую перестройку множества свойств организма, которая, скорее всего, будет малосовместимой с жизнью.

Из сказанного следует, что не всегда одинаковые по масштабу эволюционные изменения определённого вида будет требовать одинаковой интенсивности отбора. «Новые», пластичные, слабо связанные с другими признаки будут изменяться намного легче, чем «старые», консервативные, интегрированные в общий фон, необходимый для нормального индивидуального развития. Если же изменения «старых» признаков всё-таки происходят, они оказываются негармоничными, инадаптивными.

Итак, можно ожидать, что те признаки нашего вида, которые интенсивно изменялись на последних этапах нашей эволюции, окажутся менее устойчивыми, чаще будут порождать разнообразные аномалии, влияющие на наше здоровье. Особенно тяжело должны были даваться изменения тех признаков, развитие которых были хорошо зарегулировано на прошлых этапах эволюции. Рассмотрим наше строение (и проблемы нашего здоровья) с этой точки зрения.

Для начала вспомним, на какие из специальностей в мединститутах сложнее всего поступить. Учтите, что не все из медицинских профессий, как, например, специальности ларинголога, окулиста, стоматолога, невропатолога и гинеколога, соответствуют каким-то системам нашего организма. Профессии терапевта, хирурга, инфекциониста или санврача связаны с характерным видом деятельности. Поскольку в каком-то остром случае от хирурга зависит намного больше, чем от санврача, то его профессия оказывается более престижной. А как со специальностями, отличающимися по объекту?

Вне конкуренции — гинекологи и стоматологи. Понимаете, почему? У них всегда будет работа. Функционирование женской репродуктивной системы преобразовывалось на относительно недавних этапах нашей эволюции. Изменился женский репродуктивный цикл, стала несравнимо более интенсивной половая жизнь, усложнились роды. Конечно, главная причина усложнения родов — то самое увеличение размера мозга и соответственно головы.

У наших четвероногих родственников тазовые кости ограничивают органы малого таза с боков, но не служат им опорой. Зато с переходом к вертикальному положению туловища опорные функции таза расширились. Это один из характерных анатомических признаков человека: его таз (тазовый пояс) имеет форму таза (чаши). Половинки таза развернулись... и сузили выход из него. А тут — сложность! Ребёнок должен рождаться с большой головой. Возрастает частота смертей рожениц и новорожденных, особенно при первых родах. Отбор на выживание при родах приводит к появлению целого «букета» решений, но никакое из них не является идеальным.

Прежде всего — это сокращение эмбрионального развития, оценённого не по его сроку, а по зрелости новорождённого. Где-то встречал, что для достижения той степени зрелости, в которой появляется на свет детёныш шимпанзе, человеку нужно было бы не 9 месяцев эмбрионального развития, а 21! Я сомневаюсь в точности определения такого срока, но очевидно, что человеческие дети рождаются недоношенными по меркам наших ближайших родственников. За это приспособление приходится платить беспомощностью новорожденных, увеличением их смертности, большей «ценой» ухода за ними.

Два других решения — «складная» голова и «раздвижной» таз. Мозговой череп у новорожденного окостеневает не полностью, его части подвижны. За это приходится платить нарушениями кровообращения мозга во время родов, повышением частоты многих аномалий. За ослабление симфиза тазовых костей в лонном сращении приходится платить биомеханическими проблемами женщин. И всё равно смертность при родах без квалифицированной помощи остается высокой...

А что случилось с нашими зубами? Тоже букет проблем, и не только связанных с увеличением продолжительности нашей жизни и непривычной (в эволюционном отношении) диетой. Дело в том, что изменение пропорций в ходе эволюции достигается, прежде всего, изменением скорости роста разных частей тела. Чтобы увеличить мозговой череп, пришлось замедлить развитие лицевого. Рост его разных частей замедлился неравномерно (и с этим, кстати, связывают появление у нас подбородочного выступа) и вообще часто оказывается рассогласованным. Приведу пример из собственного опыта.

У меня, как и у моих родителей и других родственников, плохие зубы. На левый нижний зуб мудрости у меня в челюсти просто не оставалось места; вырастая, он выламывал соседний и разрушал нижнюю челюсть. В условиях отсутствия нормальной помощи такая аномалия, вероятно, привела бы к смерти в возрасте около 30 лет. Я получил квалифицированную помощь, остался жить, и с тех пор у меня родились ещё дети. Увы, у них тоже плохие зубы; один из моих сыновей даже носит сейчас специальную скобу для выравнивания не помещающихся в челюсти зубов. Смотрите: в условиях примитивного общества дефект моих зубов был бы не очень существенен, так как всерьёз проявляется только в том возрасте, до которого доживали лишь единицы, вот он полностью и не успел устраниться. Теперь и продолжительность жизни увеличилась, и действие отбора по этому признаку удалось практически снять. Единственная надежда на то, что медицинская помощь со временем будет только улучшаться, а не ухудшаться, и мои дети справятся со своими зубами ещё легче, чем я.

За что приходится платить нам с сыном? За перипетии нашей эволюционной истории. Приходится терпеть...

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Шуба Чехова Василий Щепетнев

Опубликовано 16 ноября 2011 года

Который век дружно пытаемся выйти из гоголевской шинели, а всё не получается. Быть может, и потому, что выходить из неё вовсе не следует. Шинель, а более общо — форменное пальто для нас есть вещь совершенно необходимая. Прежде всего, климат. Холодно у нас зимой, да и осень с весною тоже всякими бывают, забываться не дают. И признаки единообразия, сиречь формы тоже не помешают: сам по себе человек в России нуль, но если в нём издалека видна принадлежность к какому-нибудь полку, департаменту или группе конкретных пацанов, то он получает какие-никакие, а права.

Впрочем, в травоядную пору либерализма для лиц до мозга костей штатских и от службы в её традиционном значении, с фиксированными часами пребывания в огороженных помещениях, зависящих мало, как-то: пенсионеров, сборщиков бутылок, распространителей уникальных товаров, писателей и визионеров — шинель вполне можно заменить шубой.

Для гоголевского Акакия Акакиевича шинель была и агрегатом тепла, дарующим блаженство в пору вьюг и метелей, и символом стабильности, символом, утверждающим, что и завтра будет день, и даст день хлебушек. Ещё неизвестно, что более подтолкнуло Башмачкина к могиле: лишение источника физического тепла или лишение символа стабильности. Вот если бы он шинели менял каждые четыре года, отправляя старую, прежде чем та достигнет состояния полного непотребства, в чистку, штопку, перелицовку, наконец, пересыпав махоркой, в сундук, а новую носил как вещь обыденную, если бы у него выработалась привычка к регулярным переменам шинелей, то пропажа даже лучшей из них, конечно, принесла бы и тогда немало огорчений, однако фатального исхода удалось бы миновать.

Это о шинелях отчасти метафорических. Но жизнь такая странная штука, что не только литература отражает и моделирует её. Бывает, что и жизнь отражает и моделирует литературу. Как в случае с верхней одеждой другого великого писателя.

Антон Павлович Чехов не прочь был при случае принарядиться, вот только случаев выпадало немного: таща на себя с гимназических лет обширное и требовательное семейство, он мог лишь устами доктора Астрова заявлять, что «в человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Должно-то должно, а способов к этому порой недостаёт. Взять хоть ту же одежду: и портные есть, и сукна вдоволь, и фабрики готового платья появились, о магазинах и говорить нечего, а сколько оборванцев бродит по улицам!

Понадобилась Антону Павловичу Чехову шуба на зимнюю пору. Казалось бы, вся проблема в деньгах, времени и наличии в продаже меха. Мол, это в советское время был тотальный дефицит, а вот при царе-батюшке пошёл, выбрал материал, подобрал фасон, сходил на примерку и через пять, много семь дней шуба готова. Но шуба для Чехова тоже была не просто тёплой одеждой, а ещё и символом жизни. Покойникам ведь шубы ни к чему?

Вот он, документальный рассказ в письмах.

И он получил её. Шубу. Даже несколько раз надел. Часто выходить на улицу Чехов не мог: квартира на Петровке оказалась без лифта, и на третий этаж подниматься больному, задыхающемуся Антону Павловичу было мучительно. Бунин так пишет о последней московской зиме Чехова: "Чаще всего она уезжала в театр, но иногда отправлялась на какой-нибудь благотворительный концерт. За ней заезжал Немирович во фраке, пахнущий сигарами и дорогим одеколоном, а она в вечернем туалете, надушенная, красивая, молодая, подходила к мужу со словами: «Не скучай без меня, дусик, впрочем, с Букишончиком тебе всегда хорошо» Я старался развлекать его Часа в четыре, а иногда и совсем под утро возвращалась Ольга Леонардовна, пахнущая вином и духами… «Что же ты не спишь, дуся? Тебе вредно».

Но, по крайней мере, шуба висела в прихожей.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Игра в ВТО Ваннах Михаил

Опубликовано 17 ноября 2011 года

Ну вот, почти и свершилось. Близятся к концу мытарства отечественной бюрократии по вступлению во Всемирную Торговую Организацию. Даже Пожирателя Галстуков вынудили дать согласие на это эпохальное событие.

Либеральная часть общества шумно ликует, жители моногородов, зависящие от своих единственных заводов-кормильцев, которые частенько являются и отравителями-убийцами, впадают в уныние. Но что же произойдёт летом следующего года на самом-то деле?

Для того чтобы разобраться в этом вопросе, представляется полезным нырнуть в глубь времён и обратиться к вечному вопросу: почему началась Вторая мировая война? И вот тут-то ответ будет расходящимся с мнениями исторических школ, и традиционных, и ревизионистских. Недостаточно обвинить в этом Гитлера и поддерживающих его стальных магнатов – современный германский историк Гетц Али показал социалистический характер нацистского режима.

Трудно упрекнуть в разжигании мирового пожара кремлёвских вождей, как это делает школа Суворова (Резуна)-Солонина-… – слишком уж мала была экономическая роль нашей страны, преимущественно крестьянской. И даже добавив обвинения в адрес бизнесменов западных демократий, инвестировавших в гитлеровский режим (что описывалось советскими историками), покупавших произведённый в ГУЛАГе лес и отнятое во время Голодомора у крестьян зерно, спроектировавших для Сталина заводы и танк Кристи (о чём любят говорить нынче), мы не получим адекватного ответа. Его и не может быть.

Дело не в отдельных личностях. Дело – в производительных силах. В конвейерно-поточном производстве индустриальной цивилизации. В его массовости, требующей рынков сбыта. Генри Форд, сделавший автомобиль продуктом массового спроса, одновременно сделал шаг и к формированию платёжеспособного рынка, резко подняв зарплату малоквалифицированным конвейерным рабочим (шаг этот даже вошёл в песни американских негров). Но – объём национальных рынков был ограничен. (А в Веймарской Германии покупательная способность ещё и ограничивалась репарационными выплатами.)

Противоречие между производительными силами и производственными отношениями (в какой-то момент рынку расти стало некуда) и породило сначала Великую депрессию, а потом и Вторую мировую войну. Кстати – сугубо в рамках рыночной экономики – мировым этот конфликт стал после объявления Англией, всё ещё лидером международного рынка, войны Германии, сугубо передовому государству. Обе эти державы были тесно связаны с крупнейшей на планете экономикой США.

Соединённые Штаты свою Вторую мировую выиграли ещё до вступления в неё. Подписанием Атлантической хартии, в которой облезлый британский лев согласился с тем мироустройством, которое закрепило принятое в 1947 году Генеральное соглашение по тарифам и торговле (General Agreement on Tariffs and Trade). Сверхидея этого соглашения была в снятии или ослаблении барьеров на движение товаров по миру. В создании глобального рынка для конвейерно-поточных производств. И в рамках индустриальной эпохи с задачей этой Генеральное соглашение по тарифам и торговле справилось хорошо.

Средняя таможенная пошлина снизилась с 40 процентов к моменту подписания соглашения в середине сороковых годов до 4 процентов в середине девяностых. Согласимся, что двадцать пятая часть стоимости товара – это немного. Поэтому появились глобальные производители широкодоступной промышленной продукции. Пошёл по миру фольксваген-жук Порше, доступный достаточно широким массам обитателей Первого мира. Стал почти стандартом его же спортивный автомобиль – положительно, этому германцу больше везло с авто, нежели с танками…

Электромеханические счётные машины от Рейнметалла, воспетые в «Улитке на склоне», проникли даже за «железный занавес». Потом на сцену вышла Япония. Заводные игрушки, за которые ныне коллекционеры отстегивают огромные суммы. Полупроводниковые приёмнички от Sony. Дальномерные и зеркальные фотоаппараты, сначала копировавшие довоенную германскую продукцию, а потом, со знаменитой модели Nikon F, ставшие фактическим стандартом. Германское же производство фотокамер сошло на нет. Даже легендарную дальномерку Leica собирали в Португалии, а оптику для неё – в Канаде.

Причина успеха японцев состояла в том, что камеры (а также технологию их производства) они создавали именно в расчёте на глобальный рынок. То же было и с часами – именно в условиях низких пошлин завоевали рынок Первого мира ориенты и сейко. То же и с автомобилями. Такой забытый ныне продукт, как видеомагнитофон, рождался в рамках этого, обеспечивающего ему глобальный рынок, соглашения. (Сделать это устройство компактным и дешёвым по цене требовало сочетания массового и высокотехнологичного производства, без чего инвестиции просто не отбились бы…)

Именно во времена General Agreement on Tariffs and Trade появился и начал своё победное шествие по миру персональный компьютер. Слишком дороги – многие миллиарды долларов – кремниевые фабы, штампующие кристаллы процессоров и памяти. Поэтому окупятся они лишь на глобальном рынке, обеспечиваемом тем самым Генеральным соглашением…

В середине девяностых Соглашение было заменено Организацией. Всемирной торговой. (Обсуждать вопрос о том, как эта замена соглашения организацией повлекла перераспределение функций от национальных бюрократий к бюрократии международной, сейчас не будем.) Но сверхзадача ВТО – та же. Обеспечение глобального рынка для нынешних постиндустриальных, массовых производств. (Поясним вкратце, что замена металлообработки 1930 года на литьё пластмасс года 2010 – характерный тренд массовости.) И попробуем понять, что же мы выиграем и что проиграем со вступлением в ВТО.

Не будем теоретизировать. Зайдем на вещевой рынок. Именно рынок – там цены товаров таковы, что экономически не окупают псевдофирменных ярлычков, что являет вопрос о происхождении товара во всей его наготе. Итак, что мы видим? Ну, прежде всего – Китай. На рынках не «честный Китай», заводы Юга этой страны, зачастую принадлежащие глобальным корпорациям, а фабрички Севера, использующие дешёвый труд недавних крестьян. Но всё равно эта продукция более конкурентоспособна, чем отечественные поделки. Квалификация рабочей силы сравнима, но китайцы дешевле, да и (пока) менее избалованны. Поэтому какую реакцию мы видим со стороны дипломатов Поднебесной?

Ожидаемую! 11 ноября 2011 года на брифинге официальный представитель МИД КНР Хун Лэй сказал, что Китай приветствует завершение переговоров о вступлении России в ВТО и считает, что членство РФ в этой организации будет способствовать усилению её роли… Всё понятно. Для китайцев на законных основаниях открывается здоровенный рынок!

Стоит ли особо радоваться потребителям, ожидая дешёвых продуктов и товаров? Да вряд ли. Вон, кормить всероссийского рэкетира, обзывающего автомобилями свои вёдра с гайками, предстоит ещё семь лет. Не с настоящего момента, а с момента вступления в ВТО! И местных куроводов кормить тоже придётся, целых восемь лет – везде куроводы людей кормят, а у нас наоборот; дороже у нас цыплёнок, нежели в дорогой Европе.

Но всё же ввозные пошлины в среднем снизятся до 10,8 процента с нынешних 13,2. А на ИТ-продукцию вовсе обнулятся! Так что же из этого следует?

Ну, в то, что российская высокотехнологичная продукция сможет легко проникать на мировые рынки, верить может только тот, кто пилит бюджеты на «трансферте в Россию передовых производств». А углеводороды и металлы берут по миру и так, несмотря на кризис. Импорт же в Россию и без ВТО за этот год возрос на 40 процентов. Так что принципиальней, пожалуй, то, снизит ли ВТО розничные цены.

Давайте уясним: автоматически это не произойдёт! Портки, сшитые в Подмосковье и отгруженные с завода по 405 рублей, лавочник в бутике соседнего торгового центра продает по 2200 рублей – надо содержать себя, самку, избалованного детёныша, скучающую в пустом ларьке продавщицу – сам лавочник и баба его за прилавком сидеть не могут, непрестижно. (В заводском магазине, по дороге из губернии в Первопрестольную, портки такие стоят пятихатку с мелочью, но народ авто использует преимущественно для учинения пробок и трудностей с парковкой, а не для рационального шопинга…)

Но если использовать преимущества информационных технологий, их беспредельную способность к поиску информации, в приложении к заметно большему по размеру рынку, открывающемуся со вступлением в ВТО, то можно получить и реальный дивиденд. И самому затариваться в интернет-торговле по более справедливым ценам. И вымести с рынка паразитов-лихоимщиков, организовав дистрибуцию с более низкими ценами, приносящую владельцу копеечку за счёт больших объёмов оборота. Только не ждать милости от чиновников, подписавших соглашение от ВТО, и не винить их огульно в своих бедах.

Отнесёмся к ВТО как к Вызову (в терминах А. Тойнби), на который надо найти адекватный Ответ. И будем помнить, что глобальность рынка предопределена характером технологий. Снижение ввозных пошлин на два-с-чем-то процента при вступлении в ВТО — это немного. Но если эти проценты умножить на объём российского ввоза и попробовать перераспределить… Только помните: никто их вам добровольно не отдаст!

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Материальный базис искусства Василий Щепетнев

Опубликовано 18 ноября 2011 года

Отдавая ребёнка в какой-либо кружок, родителям времён развитого социализма приходилось учитывать не только детские склонности и способности, но и собственные возможности – достать. Вот, к примеру, изобразительное искусство. Пошёл да и купил кисточки, краски, бумагу и прочие необходимые принадлежности в магазине «Карандаш»?

Как бы не так! Приходилось родителям изучать особенности кистей класса белка, колонок, свинья, то бишь щетина, барсук и этот… ушной волос. А изучив, прилагать усилия по обеспечению ребёнка материальным базисом искусства. Потому что без базиса – никуда. Сам Репин, доводись ему писать кистями из тех, что на прилавке, никогда бы не довёл «Заседание государственного совета» до мало-мальски приличных кондиций, и все персонажи ликом бы напоминали Победоносцева.

Или фотодело. Аппарат «Смена-8» и пленка «Фото-65» для домашней летописи, может быть, и годились, но готовить что-нибудь для областного конкурса старались, используя оптику и химию братской немецкой страны. Кинематография, даже любительская, усложняла процесс многажды, и какими усилиями снимался восьмиминутный ролик «как я провёл лето», даже и представить страшно.

Хорошо, если у папы или мамы была на службе кинолаборатория и возможность в ней, кинолаборатории, работать левым порядком. В чисто домашних, истинно любительских условиях собственно творческие мгновения терялись в океане часов и дней технического обеспечения. И потому люди попрактичнее соразмеряли желания с возможностями и отдавали детей в кружок хорового пения или литературную студию. Толстая «общая» тетрадь, ну, две, три. Шариковая ручка, можно тоже две – с синими чернилами для творчества и красные для правки. Вот, собственно, и всё.

Но это в школьном кружке. У больших иначе. Большие, настоящие писатели с членскими билетами записывались на пишущие машинки. Хорошему писателю, секретарю парторганизации например или просто секретарю, предоставят возможность купить машинку хорошую. Печатает ровно, буквочка к буквочке, стучать по клавишам можно вполсилы, энергия не пропадает на тугих сочленениях, а вся уходит в текст. В результате затрата мускульной энергии на печатный лист снижается на сорок-сорок пять процентов, что немало.

А с какой гордостью получали настоящие хорошие писатели финскую бумагу, в то время как настоящие, но посредственные писатели вынуждены были употреблять бумагу отечественную. А копирка! А лента для пишущих машинок – одним прекрасная, дающая чёткий оттиск на трёх сотнях страниц, а другим опять отечественная, расползающаяся на глазах, в процессе забивая литеры и пачкая бумагу. А штрих-корректор!

И таких деталей, отличающих писателя большого от писателя маленького, было много. И вдруг…

И вдруг всё изменилось. Бумаги не нужно вовсе. Пишмашинку или компьютер бери какой хочешь – без записи, без очереди. И с копиркой проблем никаких. И даже создать цветной звуковой фильм «как я провёл лето» можно в домашних условиях за вполне доступные деньги. И записать альбом народных песен недоросликов в цифре – были бы песни.

Нельзя сказать, чтобы техническая сторона перестала докучать вовсе, однако при определённом навыке она отступает не на второй, а на третий план.

Оставляя один на один со стороной творческой.

Теперь не пожалуешься самому себе на плохую плёнку или скверный микрофон, превращающий божественный голос в царапанье вилкой по стеклу.

Пой, пляши, снимай, пиши!

Сейчас, как же! Разбежался! Да разве можно создать что-нибудь приличное без массивной информационной поддержки? Любой серебряный голос останется гласом вопиющего в пустыне, если его обладателя каждый час не будут рекламировать по трём-пяти-тридцати телеканалам. Любая «Война и мир» останется в магазине кирпичом-неликвидом, если же опять не провести активную рекламную подготовку. И наоборот, совершенная пошлость пойдёт на «ура», если перед нею публику обработают арбалетчики от рекламы. То есть сегодня искусство зависит не от вещественных факторов, а от факторов информационных.

Свершилось очередное непредвиденное: резкое повышение доступности материальной базы искусства не только не вызвало радости творческих людей, напротив, их реакция, скорее, негативная: «Понаехали тут!»

Легко над этим смеяться, утверждая, что рано или поздно талант пробьётся, а бездарь сдуется. Это, может быть, и верно при условии всеобщего бессмертия. А как не успеет талант пробиться, просто из-за недостатка времени (о бездари речи нет, она неинтересна)?

А нужно ли пробиваться, суть активно перемещаться из пункта производства произведения искусства А в пункт признания произведения искусства Б, тратя на это невосполнимое время? Что если совместить оба пункта, А и Б, и поступать согласно мудрости «живи долго, и тогда успех сам придёт к твоему порогу»?

А не придёт, то и ладно.

К оглавлению

Дмитрий Вибе: Доверяй, но проверяй Дмитрий Вибе

Опубликовано 18 ноября 2011 года

Некоторое время назад я походя критически отозвался о самопровозглашённых экспертах. Но почему, собственно говоря, нужно доверять мне, а не им? Самопровозглашённость не является однозначным признаком некомпетентности, равно как и наличие в трудовой книжке записи о принадлежности к самому авторитетному научному учреждению не гарантирует адекватности.

Вот видит зритель в телевизоре двух персонажей. В титрах оба обозначены как учёные эксперты. Первый — доктор физико-математических наук, второй — доктор технических наук. Первый из института Российской академии наук, второй — из Международного университета десоляризации. Один говорит, что в 2012 году всё будет тихо и спокойно, второй — что в сентябре 2012 года от Солнца оторвётся кусок и упадёт на Землю. Оба солидны, у обоих прекрасная дикция и бархатный голос. Как быть в этих условиях, куды податься крестьянину, который хочет всё-таки досконально и всесторонне разобраться в интересующем его вопросе?

Сложно оценить уровень эксперта в условиях сплошной инфляции понятий. Любой чих называется сенсацией и ШОКом, вместо институтов размножились университеты и академии. Каждый волен называть себя так, как ему нравится. В частности, чтобы называться экспертом, человеку теперь не нужно разбираться в проблеме, достаточно готовности о ней порассуждать.

Я, честно говоря, не понимаю всех этих переименований. Ну, ткну я пару раз мышкой в слово «сенсация», так ведь потом просто перестану обращать на него внимание. Поведусь раз-другой на слово «университет» в названии, но быстро пойму, что это фальшивый лейбл. Да и компетентность эксперта станет ясна после пары сказанных им слов. Так что выигрыш как минимум неочевиден. А вот в проигрыше оказались многие: во-первых, настоящие университеты и эксперты, во-вторых, потребители знаний. Первые вынуждены были против воли непонятно с кем поделиться авторитетом. Вторым под видом информации подсовывают любой бред, подкреплённый этим самым краденым авторитетом.

Что интересно: попробуйте объявить себя экспертом по управлению троллейбусом и предложите свою помощь водителю. Его реакция будет грубой, но общество пассажиров воспримет её с пониманием и одобрением, да ещё и само предложит новоявленному эксперту не лезть не в своё дело. А вот если вы объявите себя экспертом по устройству Вселенной, всё будет иначе. Общество будет с готовностью считать вас равным научному сотруднику, у которого за плечами восемь лет обучения, десятки статей, диплом, две диссертации. А попытки настоящих учёных противостоять вмешательству непрофессионала будут с лёгкостью отметены обвинениями в кастовости и узурпации процесса познания.

При этом теряется один простой момент: научная работа есть именно работа, труд, профессия, требующая вполне определённых и достаточно сложных профессиональных навыков. Но вот конкретное содержание этой работы людям со стороны совершенно неведомо. То есть всем понятно, чем заняты учитель, врач, шофёр, балерина, даже, не побоюсь этого слова, брокер. А что делает учёный? Вот пришёл он на работу в девять утра — и что? Он думает. Ну то есть все учёные, кроме астрономов, думают с девяти утра. Астроном думает ночью. Посмотрит в телескоп на звезду и думает об устройстве Вселенной. Значит, любой другой человек, который смотрит на звёзды и думает об устройстве Вселенной, тоже может считаться учёным астрономом!

Противопоставить этой логике нечего, кроме вышеупомянутых дипломов и статей, а они не особо убедительны, поскольку напоминают о принципе «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». Тем более что оценить квалификацию водителя троллейбуса может любой, а квалификацию научного работника может оценить только другой научный работник, так что дипломы мы, по сути, раздаём друг другу сами — вот она и кастовость!

Правда, отзыв на твою работу пишет человек, занимающийся той же или близкой проблемой, то есть конкурент. А отношения между конкурирующими научными группами бывают... сложными. По крайней мере, исключают возможность покрытия огрехов друг друга. Но кто же знает об этой кухне? Так, донесутся изредка далёкие отголоски скандалов, что кто-то у кого-то украл данные да кто-то подделал результаты каких-то экспериментов.

Невнятица с тем, кого именно нужно считать учёным, где именно нужно черпать информацию о науке, приводит к несколько непонятной тотальной вере всех во всё. Напишите любой бред, но научными словами — и вам поверят. Назовитесь при этом учёным или сошлитесь на других учёных, хотя бы и выдуманных, и вам поверят вдвойне. Уже сколько лет гуляет по интернету байка про взрыв Солнца через шесть лет, предсказанный голландским астрофизиком Пирсом Ван дер Меером, экспертом (ага!) Европейского космического агентства. Столь же живуча история об облаке кислотного тумана, навеянная неким Альбертом Шервинским. Оба эксперта, скорее всего, выдуманы, а сами статьи об их открытиях изначально, по-видимому, замышлялись как шутки, соответствующие уровню издания, в котором появились, — Weekly World News. Но в Рунете их уже много лет передают из уст в уста, как реальные факты, рассказанные реальными учёными.

Я бы, может, и не вспоминал об этих глупостях. В конце концов, интернет неуправляем, и хоть ты что с ним делай, по нему всё равно будет ползать всякая чушь, отрываясь от контекста и живя собственной жизнью. Но в него иногда заглядывают доверчивые люди из оффлайна, которые особенно не склонны анализировать достоверность источника информации.

Вот пример: попался мне недавно в руки один журнал для учителей. Празднование пятидесятилетия первого полёта человека в космос почему-то привлекло больше внимания к астрономии, чем четырёхсотлетие изобретения телескопа в 2009 году, так что сейчас в относительную моду входят всякие астрономические мероприятия. Среди прочего в журнале предлагаются для проведения тематических школьных занятий «50 интересных фактов о космосе», подобранные, как ни странно, на так называемых развлекательных порталах. (Да, именно так. Заглянув на один из них в поисках источника интересных фактов о космосе, я вынужден был воровато оглянуться, чтобы проверить, не увидел ли кто, куда я шастаю.) Так вот, практически все «факты» неправильно сформулированы: «эксперт», стянувший их английскую версию, не знал ни астрономии, ни языка. Некоторые и вовсе вопиюще неверны. Особенно интересно было узнать, что все звёзды ковша Большой Медведицы находятся в разных галактиках.

И это предлагается уже не праздным интернет-серферам, а детям, которые будут слушать учителя без малейшего сомнения в его словах, точно так же, как сам он не усомнился в добросовестности неведомого составителя. Мне хорошо, я заметил эти нелепости. А другие? Глядишь, через несколько лет эксперта, который скажет, что все звёзды Большой Медведицы входят в одну и ту же галактику — нашу, самого упрекнут в самозванстве. («А вот нас в школе учили...»)

Вывод прост. Чтобы разобраться в предсказаниях экспертов, нужно стать экспертом самому. И к этому нас, на самом деле, подталкивают со всех сторон. Кажется, уже на любом ТВ-канале есть передача о том, как уцелеть в нашем коварном мире, тщательно следя за предлагаемой продукцией — рыбой, майонезом, турпоездками, лекарствами. Основной совет всегда один и тот же: разбирайтесь сами. Почитайте отзывы в интернете, проверьте срок годности, убедитесь, что в списке ингредиентов нет добавок и красителей (список на трёх страницах прилагается), и покупайте только при условии, что на упаковке написано «экстра».

То же самое относится и к «научным» новостям. Прежде чем беззаветно поверить в информацию, проконсультируйтесь у специалиста. Не забудьте убедиться, что его считает специалистом ещё кто-то, кроме него самого. В общем, не ждите, что за качеством продукта будет следить кто-то, кроме вас. И если ребёнок расскажет вам, что ему сегодня в школе рассказали пятьдесят интересных фактов о космосе, спросите его про Большую Медведицу. Так, на всякий случай.

К оглавлению