Дронго. Книги 81-118

Глава 1

На островах Мадейры всегда хорошая погода. Эти острова находятся гораздо ближе к Африканскому континенту, чем к Европе, хотя и принадлежат уже много веков Португалии. Сюда любят приезжать на отдых богатые туристы из Европы и Америки, наслаждаясь почти всегда приятной погодой, ярким солнцем и прохладным бризом, дующим с Атлантического океана.

Столица Мадейры – Фуншал находится на самом большом острове, который тоже называется Мадейра. Именно здесь собрались три дня назад участники мировой конференции представителей женских организаций, проводящих свою очередную встречу, посвященную проблемам гендерного равноправия, борьбе против дискриминации женщин при их приеме на работу, оплате труда; участники конгресса даже рассматривали сексуальные проблемы, неизбежно возникающие в любом коллективе, где трудятся представители разных полов.

Конференцию освещали крупнейшие мировые информационные агентства, приславшие сюда своих корреспондентов. Она завершилась накануне вечером, и многие делегаты уже успели улететь в свои страны, покинув гостеприимный Фуншал. Другие собирались улететь сегодня. Размещенные в нескольких отелях города, они уже собирались отъезжать в аэропорт, когда атлантический ураган, резко изменив свое направление, повернул на острова.

Но об этом пока знали только метеорологи и диспетчеры навигационных служб авиакомпаний и кораблей, уже получившие строгие указания укрыться в многочисленных бухтах островов и не выходить в открытый океан. Пока же в этот субботний день на Мадейре была прекрасная погода и ничто не предвещало приближающегося урагана.

Отель «Куинта де Каса Брайя» считался одним из лучших на острове, если не самым лучшим. Бывшая усадьба плантатора, переоборудованная в роскошный отель с двадцатью девятью стандартными двухместными номерами, находящимися в первом корпусе, и с двенадцатью двухэтажными номерами-апартаментами, находящимися во втором корпусе. Там же располагались и два больших сьюта, в один из которых нынешним утром и вошла горничная, чтобы убрать его.

Пакита работала в этом отеле уже восемь лет и хорошо успела изучить вкусы и пристрастия гостей отеля. Если в нем появлялись молодые парочки, то уже утром они спешили в бассейн или на пляж, предпочитая ранние завтраки. Если останавливались мужчины, прилетевшие на отдых, то они, как правило, вообще не появлялись на завтраках, вывешивая табличку, чтобы их не беспокоили до полудня. Если одинокие женщины, то многое зависело от возраста и темперамента гостьи. Некоторые предпочитали вообще отказываться от завтраков или заказывали их в номер. Некоторые уезжали завтракать в другие места, а некоторые предпочитали дожидаться своих подруг или знакомых, завтракая в их обществе. Гостья сьюта прибыла сюда три дня назад на конференцию. Ей было уже под восемьдесят. Баронесса Элизабет Хильберг прилетела из Нью-Йорка, где проживала последние двадцать пять лет, после смерти своего супруга. Горничная Пакита уже успела запомнить распорядок дня баронессы за эти три дня. Гостья поднималась с рассветом, делала энергичные физические упражнения у бассейна и гуляла перед завтраком, чтобы ровно в половине восьмого оказаться в зале ресторана, где ее обычно ждал молодой человек, проживавший в одном из обычных номеров первого корпуса. Это был ее личный секретарь Энтони Дикинсон, с которым она завтракала. Он рассказывал ей о последних новостях, сообщал текущие сводки валют, которыми она очень интересовалась, несмотря на свой солидный возраст.

Затем они уходили на конференцию и возвращались в отель только к ужину. Поэтому Пакита вот уже два дня заходила в сьют не только утром, но и вечером, чтобы расстелить нетронутую кровать и положить на тумбочку маленькую плитку шоколада, полагавшуюся гостям. Сегодня утром она появилась в уже привычное время, в девять часов утра. И, конечно, сначала позвонила, как и полагалось в подобных случаях. Прислушалась. И снова позвонила. Но в номере уже никого не было. Она достала свой ключ и осторожно открыла дверь.

В просторной гостиной царил идеальный порядок. Баронесса не любила разбрасывать свои вещи по всем комнатам, предпочитая держать их либо на вешалках в шкафу, либо в чемоданах. Правда, чемоданов было четыре, и в них размещалось такое количество платьев, которое госпожа Хильберг могла бы надевать в течение целого месяца, но разве за это можно упрекать пожилую женщину, которая хотела выглядеть достойно и привлекательно даже в своем почтенном возрасте.

Пакита обратила внимание на стеклянную дверь, которая была закрыта. Дверь эта выходила в сад, и обычно баронесса держала ее закрытой, опуская жалюзи, которые надежно изолировали ее номер даже от нескромных взглядов. Пакита подумала, что нужно открыть дверь, чтобы проветрить гостиную. Она подошла и открыла дверь. Многие гости не закрывали эти двери, выходившие в сад, и не опускали жалюзи даже на ночь.

Пакита поднялась на второй этаж, где находился кабинет и спальня. В кабинет она даже не стала заходить, уже зная, что там не будет обычного мусора. Она вошла сразу в спальную комнату, направляясь в большую ванную. Все полотенца висели в идеальном порядке, эта старая женщина могла ухаживать сама за собой. Пакита улыбнулась. Есть такие гости, которые словно нарочно переворачивают все в комнатах и устраивают такой беспорядок, что приходится работать в их номерах больше обычного.

Она вышла из ванной и посмотрела на кровать. Почему гостья сегодня не убрала свою постель, подумала Пакита. Она подошла ближе и едва не вскрикнула от удивления и ужаса. В кровати лежала баронесса. Небольшого роста, мелкокостная, с умиротворенным птичьим лицом, пожилая женщина, казалось, просто заснула. Пакита подошла ближе. Теперь у нее не оставалось никаких сомнений. Их гостья заснула навечно, получив в награду, очевидно за свою праведную жизнь, столь легкую смерть. Она умерла во сне, даже не почувствовав боли, легко перейдя из одного состояния в другое. Плавно и без лишней суеты, не доставляя никому ненужных забот и волнений.

Пакита на всякий случай громко кашлянула. Баронесса не шевельнулась. Пакита набралась смелости и протянула руку, дотронувшись до одеяла. Но гостья лежала спокойно, уже не обращая внимания на земную суету. Пакита оглядела комнату. На комоде лежала сумочка баронессы и небольшая шкатулка. Горничная знала, что гости сьюта в их отеле обычно очень состоятельные люди. Она заколебалась. Можно взять сумочку и просмотреть ее содержимое. Рядом в небольшой шкатулке наверняка хранились ценности умершей. Одно кольцо или пара сережек могли навсегда вытащить Пакиту из бедности, обеспечить ее детей и внуков. Но Пакита только нахмурилась, не решаясь даже думать об этом. Она была набожной католичкой и не позволила бы себе ничего подобного. Кроме того, в отеле находился личный секретарь умершей, который наверняка точно знал обо всех ценностях и деньгах баронессы. Пакита даже испугалась, подумав, что ее останавливает не возможность согрешить, а опасность разоблачения. Она резко отвернулась от сумочки и шкатулки. Дьявол силен, но он не сможет овладеть ее душой. Она прошептала благодарность богу, не позволившему ей поддаться искушению, дотрагиваясь до своего крестика на груди. И снова оглядела комнату. На тумбочке справа от кровати она увидела небольшую куклу на подставке. И улыбнулась. Очевидно, баронесса была сентиментальным человеком, если возила с собой эту игрушку. Раньше гостья не оставляла куклу на тумбочке. Пакита подумала, что такую игрушку она могла бы подарить своей внучке. Но ей и в голову не пришло забрать куклу из комнаты умершей. Иначе душа покойной может явиться к ее маленькой внучке. Пакита еще раз улыбнулась этой игрушке и вышла из спальни, даже не подозревая, что именно сейчас начинается самая известная история, когда-либо происходившая на Мадейре.

В соседнем сьюте, расположенном за стеной, в своем номере проснулся другой постоялец отеля. Он обычно просыпался именно в это время, успевая к завтраку, который сервировали до половины одиннадцатого. Мужчина спустился вниз в гостиную, подошел к двери в сад, поднял жалюзи. В отличие от всех остальных гостей, он никогда не забывал опускать жалюзи, надежно защищая себя от возможного проникновения посторонних. Он уже собирался подняться на второй этаж в большую ванную комнату, чтобы принять душ и побриться, когда увидел мелькнувшую тень, словно кто-то поспешил спрятаться за деревом, когда он поднимал жалюзи.

Мужчина нахмурился. Он уже хотел было открыть стеклянную дверь, чтобы выйти в сад, но передумал. Возможно, ему всего лишь показалось, что там мелькнула тень. Он повернулся, чтобы подняться на второй этаж. Нужно было успеть побриться и одеться к завтраку. Уже подходя к лестнице, он через окно увидел проходившую мимо женщину. Она была в фирменном халате отеля. На голове было полотенце. Женщину можно было видеть только со спины. Она неторопливо прошла дальше. В этом не было ничего удивительного. С левой стороны здания находился большой открытый бассейн, куда обычно по утрам выходили гости отеля.

Мужчине было под пятьдесят. Он был высокого роста, широкоплечий, скорее походивший на бывшего боксера или борца. Крупные черты лица, внимательные глаза, тонкие губы, темные редкие волосы.

Пакита уже спускалась по лестнице, чтобы сообщить о случившемся менеджеру отеля, в то время как мужчина вошел в ванную комнату и встал под душ. Он успел тщательно побриться. Уже много лет он не пользовался электрической бритвой, предпочитая безопасные лезвия. Когда он оделся и уже был готов выйти к завтраку, из парка послышался какой-то шум. Он взглянул в окно. Двое неизвестных мужчин в штатском и офицер полиции в форме беседовали совсем недалеко от стеклянной двери его номера. Мужчина пожал плечами. Странно, что офицер полиции прошел в парк, где отдыхают гости отеля. Обычно сотрудники полиции стараются не появляться в таких местах, чтобы не тревожить гостей столь элитной гостиницы.

Он спустился на первый этаж номера. Его несколько смущало появление этих людей в парке отеля. Он снова подошел к стеклянной двери, взглянул на этих мужчин. Они жестикулировали, показывая на соседний сьют. Наверняка там что-то произошло, подумал мужчина. Он задернул занавеску, прошел к входной двери и вышел в коридор. В просторном коридоре находилось человек пять или шесть посторонних. Здесь же был менеджер отеля и его сотрудники, толпившиеся у входа в соседний сьют. Рядом топталась супружеская пара из Австралии, живущая в соседнем номере. Гость подошел ближе.

– Доброе утро, – сказал он по-английски, – что здесь случилось?

– Наша соседка умерла сегодня утром, – пояснил глава семейства, высокий мужчина лет шестидесяти, – а вы разве ничего не слышали?

– Нет, я только недавно проснулся и был в ванной комнате, – пояснил гость.

– Полиция приехала минут пятнадцать назад, – сообщил его собеседник, – наверно, они сейчас будут нас допрашивать. Но мы тоже ничего не слышали. Все говорят, что несчастная баронесса умерла во сне. Уже вызвали ее личного секретаря.

– Сколько ей было лет?

– Не знаю, – улыбнулся австралиец, – но думаю, что под восемьдесят. И она, кстати, хорошо выглядела. Каждое утром ходила в бассейн, мы с женой все время ее там видели. А сегодня мы ходили на утреннюю рыбалку. Очень рано ушли из номера. Здесь можно взять удочки напрокат, и рыбалка здесь интересная.

– Да, мне говорили об этом. Откуда вы знаете, что умершая была баронессой?

– Об этом знает весь отель. Они же прилетели сюда на какое-то свое женское совещание, – усмехнулся австралиец, – чтобы поговорить и посоветоваться, как половчее унижать всех мужчин. Терпеть не могу все эти женские организации, которые изо всех сил стараются доказать, что мы все одинаковые существа.

– Патрик, как тебе не стыдно, – вмешалась его супруга.

– Нет, серьезно. Если дать им волю, то они потребуют, чтобы мы тоже рожали или кормили грудью, – прошипел Патрик. – Неужели все эти эмансипированные дуры не понимают, что мы всегда будем разными, такими нас сотворил бог.

– Она умерла, а ты богохульствуешь, – упрекнула его супруга.

– Я только говорю, что мы разные, – обиженно ответил Патрик, – и не нужно создавать все эти женские организации, которые чересчур рьяно борются за свои права. Иначе мы создадим мужские организации, чтобы защищать свои собственные права.

– Тише, приехали врачи, – остановила его жена.

Двое мужчин и женщина в белых халатах прошли в номер умершей. Менеджер отеля вошел вместе с ними.

– Может ее убили? – предположил Патрик. – Хотя горничная уже успела всем рассказать, что баронесса умерла как святая, во сне.

– Тогда все в порядке, – кивнул мужчина, – я думаю, что нам лучше не толпиться в коридоре, чтобы не мешать работе врачей и сотрудников полиции. Надеюсь, что госпожа баронесса уже в раю, если она прожила столь праведную жизнь.

Он обошел группу людей, направляясь в ресторан, где уже сервировали завтраки, когда увидел идущего навстречу ему мужчину. Он замедлил шаг, шедший ему навстречу мужчина тоже замедлил шаг. Они сближались друг с другом, словно не веря своим глазам. Наконец они остановились в двух шагах друг от друга.

– Не может быть, – прошептал встречный, – этого просто не может быть. Как ты здесь оказался?

– Приехал на ваш чудесный остров, вот иду завтракать, – объяснил мужчина.

– И оказался здесь в день смерти баронессы Хильберг? Честное слово, я иногда начинаю верить в бога. Такое совпадение просто невозможно. Подожди, я только сейчас все понял. Значит, это ты живешь в соседнем с ней сьюте?

– Да, Фернандо. Я прилетел вчера вечером.

Люди, толпившиеся в коридоре, уже обратили внимание на эту странную парочку. К ним подошел менеджер отеля, уже вышедший из номера.

– Кто это такой, господин начальник полиции? – спросил он у мужчины, шедшего к сьюту.

– Тебе повезло, Виржилио, – усмехнулся начальник полиции всех островов Мадейры, – перед тобой самый лучший в мире эксперт-аналитик. Если баронесса умерла своей смертью, то он подпишет нам нужное заключение. А если ей помогли, то он сумеет вычислить убийцу, даже если тот попытается скрыться в аду.

– Кто вы? – спросил удивленный менеджер.

– Обычно меня называют Дронго, – услышал он в ответ.

Глава 2

Начальник полиции Мадейры Фернандо ди Фигейреду проработал больше двадцати лет в Интерполе. После того как ему исполнилось сорок пять лет, он вернулся на Мадейру, откуда был родом, и сразу получил должность первого заместителя начальника полиции. Через два года он был уже начальником полиции. Фернандо ди Фигейреду был опытным и знающим офицером, но вся его деятельность на островах сводилась к задержанию мошенников и карточных шулеров, которые десятками появлялись здесь. Иногда попадались и обычные карманники. Еще реже – грабители. На островах было трудно спрятаться или сбежать без ведома местной полиции, поэтому серьезных преступлений здесь почти не было. Здесь не угоняли автомобили, не грабили туристов, не похищали детей и почти не случалось никаких других серьезных преступлений. За последние несколько лет, пока ди Фигейреду был начальником полиции, здесь произошло только четыре убийства. Из них дважды убийства произошли в пьяных драках, один раз муж приревновал свою супругу к заезжему гостю и убил ее, и еще один раз прибывший на остров альфонс задушил свою богатую подругу. Во всех четырех случаях убийцы были немедленно задержаны и переданы судебным органам.

Смерть баронессы Хильберг, о которой ди Фигейреду сообщили сегодня утром, в общем-то была обычным явлением. На острове не так уж редко происходило подобное: приезжие умирали в результате сердечных приступов из-за перемены климата или в результате несчастных случаев. Но баронесса прибыла на всемирную конференцию и о ее появлении на островах Мадейры сообщили многие телевизионные каналы. Теперь они наверняка сообщат о смерти Элизабет Хильберг. К тому же начальнику полиции передали сообщение о надвигающемся на острова урагане, из-за которого будут отменены все вылеты самолетов. Последний лайнер вылетел из аэропорта полчаса назад.

Поэтому в отель ди Фигейреду прибыл в скверном настроении. Когда в коридоре он увидел идущего навстречу ему Дронго, он не поверил своим глазам. Работая в Интерполе, он дважды встречался с этим человеком и хорошо знал о его способностях. Встретив его в коридоре отеля, где умерла баронесса Хильберг, он поверил в чудеса. Перед ним был Дронго, человек, способный распутать самые сложные и запутанные дела. Теперь можно было не сомневаться, что заключение столь известного эксперта не вызовет сомнений ни у одного журналиста.

– Хорошо, что ты оказался именно здесь, – радостно сказал ди Фигейреду, – пойдем, я покажу тебе, что там произошло.

– Давно ты начальник полиции на этом острове? – спросил Дронго.

– И не только на этом. На всех островах. Я же местный, приехал сюда сразу после того, как закончил свою службу в Интерполе.

На первом этаже находились сотрудники полиции и прокуратуры. Некоторые сидели на стульях. Все поднялись при появлении начальника полиции.

– Он со мной, – показал ди Фигейреду на следовавшего за ним Дронго.

Они поднялись на второй этаж. В спальной находились врачи и прибывший сюда дознаватель. Это был молодой офицер полиции Жуан Абрамшис. Ему было всего двадцать семь лет. Чуть выше среднего роста, молодой, спортивный, увлекающийся теннисом, он был местный уроженец. У него были курчавые черные волосы, как у большинства местных жителей, но кожа лица была на удивление светлой, а глаза зеленые. Очевидно, среди его предков были представители североевропейских национальностей, ведь Мадейра много веков была точкой пересечения интересов европейских стран, чьи корабли, среди которых были корабли викингов, норманнов, французов, англичан, испанцев, голландцев, португальцев, нередко заходили в порты островов. Увидев поднявшегося на второй этаж начальника полиции, Абрамшис сразу подошел к нему. Он был в темно-сером штатском костюме, и поэтому начальник полиции начал с его представления.

– Это наш самый перспективный офицер Жуан Абрамшис, – сказал ди Фигейреду показывая на своего подчиненного, – к тому же он наш местный чемпион по теннису. А это господин Дронго. Самый лучший эксперт в мире из всех, кого я знал, работая в Интерполе. И хотя он родился в Баку, большую часть жизни живет в Москве, а семья его находится в Италии, он настоящий «гражданин мира», появляющийся в любой точке нашего небольшого земного шара.

– Я слышал про вас, – вежливо кивнул офицер.

– Скромно сказано – «слышал». Ты должен был читать о его расследованиях во время учебы в полицейской академии. Что у вас здесь произошло?

– Врачи говорят, что баронесса умерла во сне, – коротко доложил Абрамшис, – никаких следов насильственной смерти.

– Нашла где умереть, – пробормотал ди Фигейреду. – Вот видишь, – сказал он, обращаясь к Дронго, – даже здесь случаются такие неприятные инциденты. Даже в таких великолепных отелях. Вы закончили? – спросил он у врачей.

– Да, – кивнул один из них, – ее нужно отвезти в морг на вскрытие. Но я почти уверен, что она умерла от внезапного тромбоза. Закупорка сосудов. В ее возрасте такое может случиться в любой момент. Мне сказали, что по документам ей семьдесят восемь.

– Можете спуститься вниз, – разрешил начальник полиции, – сейчас я распоряжусь насчет ее тела.

Все находившиеся в спальне осторожно вышли из комнаты. Ди Фигейреду остался вместе с Дронго. Он подошел к лежавшей в кровати баронессе. Откинул одеяло, взглянул на покойницу.

– Что ты думаешь об этом? – спросил он у Дронго.

– Я спал в соседнем сьюте и ничего не слышал, – признался Дронго, подходя к кровати, – судя по всему, она действительно умерла естественной смертью. Возраст почтенный, явных признаков насильственной смерти нет…

– Пусть еще посмотрит наш патологоанатом. Один на все острова, – сообщил ди Фигейреду, накрывая одеялом покойную, – надеюсь, что он ничего не найдет. Но нам понадобится твое заключение.

– Пожалуйста. Но я сегодня улетаю. Успеете?

– Никуда ты не улетишь, – покачал головой начальник полиции, – все рейсы отменены, всем кораблям приказано укрыться в портах. На острова надвигается ураган. Через час или полтора он уже будет здесь.

– Вот поэтому я не люблю летать, – пробормотал Дронго, – здесь я сделал только промежуточную остановку. Возвращался к семье в Италию. Нужно было сразу лететь в Рим, но я решил побывать на Мадейре. Никогда здесь не был, просто любопытно. Между прочим, я не знал, что ты здесь начальник полиции.

– Я же местный, – повторил Фернандо ди Фигейреду, – к тому же с таким опытом работы в Интерполе. Хотя если честно, то здесь почти не бывает серьезных преступлений. Самые большие неприятности доставляют эмигранты из Марокко, которые пытаются любыми способами пробраться на наши острова, чтобы потом переехать в Европу, уже без визового оформления. Ты даже не представляешь сколько подобных людей мы отлавливаем и возвращаем назад, в Африку. Придется тебе провести на острове лишний день. Надеюсь, что ты не будешь скучать.

В этот момент в комнате снова появился Жуан Абрамшис. Он переминался с ноги на ногу, очевидно, собираясь сообщить нечто неприятное.

– Что случилось? – спросил ди Фигейреду.

– Ее секретарь, – пояснил Абрамшис, – мы проверили все ее вещи. Ценности и деньги на месте, кредитные карточки никто не трогал, но ее секретарь уверяет, что пропала ее кукла.

– Что пропало? – не поверил услышанному начальник полиции.

– Ее кукла, – уныло повторил офицер, – он говорит, что она очень дорожила этой куклой.

– Старая маразматичка, – пробормотал ди Фигейреду, – впала в детство и возила с собой свои куклы. Скажите, что полиция не занимается розыском кукол. Это не наше дело. Если ее смерть была естественной, то нас эти куклы просто не интересуют. Главное – ценности и деньги. Сколько у нее было наличных?

– Около четырех тысяч евро, – сообщил Абрамшис.

– Ничего не пропало?

– Нет.

– А ценности? Она возила с собой разные серьги и кольца?

– Два комплекта от фирмы «Шопард» и один большой комплект от «Ван Клиффа», – сообщил Абрамшис, – еще одно кольцо работы известного итальянского мастера. Полная опись вещей была составлена ее личным секретарем Энтони Дикинсоном. Мы проверили, все ценности лежали в ее шкатулке, ничего не пропало.

– Очень хорошо. Скажи, что насчет исчезнувшей куклы мы тоже подумаем. Создадим оперативную группу и бросим ее на поиски исчезнувшей куклы, – пошутил ди Фигейреду. – Самое главное, что все ценности и деньги на месте. А как кредитные карточки?

– Шесть кредитных карточек, – ответил Абрамшис, – все на месте в ее портмоне.

Этот офицер явно знал свое дело. Дронго одобрительно кивнул, Абрамшис сообщал все эти сведения, никуда не заглядывая и полагаясь на свою память. Он четко отвечал на вопросы, которые задавал ему начальник полиции. Очевидно, несмотря на молодость, Абрамшис был опытным и работоспособным офицером.

– Тогда скажи, что куклы нас не интересуют, – отмахнулся ди Фигейреду.

– Я уже сказал ему это, но он настаивает на личной встрече с вами.

– Сначала нужно провести вскрытие. И вообще, посоветуй ему вести себя более сдержанно. Ведь он может оказаться первым подозреваемым, если неожиданно обнаружится, что его хозяйка умерла от подозрительного несварения желудка или выпив какую-нибудь гадость. Кажется, он обязан был повсюду сопровождать ее?

– Они были вместе, – кивнул Абрамшис, – но он настаивает, что должен сообщить вам какие-то важные сведения.

– Ладно. Пусть поднимется. Нам еще не хватало заниматься куклами, – в сердцах пробормотал ди Фигейреду.

Абрамшис поспешил выйти.

– Нужно скорее отправлять тело в морг и готовить заключение, – недовольно сказал начальник полиции, – пройдем в кабинет, чтобы не мешать им забирать тело.

Они прошли в кабинет менеджера отеля. Дронго уселся на диван, ди Фигейреду разместился в кресле за столом. И почти сразу в кабинет вошли Абрамшис и молодой человек. Он был высокого роста, с непропорционально длинными конечностями. Вытянутое лицо, волосы ежиком, глубоко запавшие карие глаза. Это был Энтони Дикинсон, личный секретарь умершей баронессы.

– Извините, что я беспокою вас, – сразу начал Дикинсон, – но у меня к вам исключительно важное дело. Мы вместе с вашими офицерами составили опись денег и драгоценностей покойной баронессы. Все на месте, мы это тщательно проверили и пересчитали. Но не хватает самого главного. Среди ее вещей была кукла, которую она собиралась подарить своей племяннице, проживающей в Швейцарии. Мы должны были вылететь туда через Лиссабон уже сегодня вечером. Поэтому она взяла куклу с собой, чтобы подарить ее племяннице, которой исполняется пятьдесят лет.

– Очень интересно, – кивнул ди Фигейреду, – одна возит с собой куклы в восемьдесят лет, другая собирается в пятьдесят получить куклу в подарок. Зачем вы мне все это говорите? При чем тут эта кукла?

– Это была не совсем обычная кукла, – пояснил Дикинсон, – дело в том, что это была кукла работы художника Кристиана Бейлли.

– Хоть самого Ван Гога. Сколько может стоить кукла? Сто евро, двести, тысячу? И вы считаете, что мне нужно знать об этой пропавшей кукле, если ценности находятся на месте. На какую сумму примерно у нее было с собой драгоценностей?

– Тысяч на четыреста евро, – сообщил Дикинсон.

– Ну вот видите, а вы говорите про какую-то пропавшую куклу.

– Подожди, – перебил его Дронго, – вы сказали, что пропавшая кукла была работы художника Кристиана Бейлли?

– Да, вы верно назвали его имя.

– Это не тот, который сделал «Дрессировщика птиц» по заказу компании «Якоб Фризер»?

– Все правильно, – обрадовался Дикинсон, – вы так хорошо разбираетесь в куклах?

– Нет. Я разбираюсь в предметах, представляющих исключительную ценность. Фернандо, нужно внимательно выслушать этого молодого человека. Ты знаешь, сколько стоит кукла, о которой я говорю. Как раз – «Дрессировщик птиц» Кристиана Бейлли?

– Не знаю и не хочу знать. Сколько может стоить кукла? Пусть даже тысячу евро, но никак не больше.

– «Дрессировщик птиц» оценивается примерно в пять миллионов евро, – сообщил Дронго.

– Что? – не поверил услышанному ди Фигейреду и даже слегка привстал.

– Именно так, – подтвердил Дикинсон, – пять миллионов евро. А наша кукла тоже работы Кристиана Бейлли, сделанная по мотивам картины Боттичелли «Рождение Венеры». Эта кукла напоминает Венеру с картины Боттичелли, выставленной в галерее Уфицци. Она сделана в виде обнаженной женщины, выходящий из моря. У нее длинные светлые волосы. Правой рукой она закрывает грудь, левая внизу, придерживает ее длинные волосы. А подставка была сделана в виде раковины, которая тоже изображена на картине. У меня с собой страховое свидетельство на четыре с половиной миллиона евро. Такова страховочная стоимость исчезнувшей куклы.

– Четыре с половиной миллиона евро за куклу? – не поверил изумленный начальник полиции. – Или вы решили пошутить таким образом?

– Я могу принести страховое свидетельство, – сообщил Дикинсон.

– Четыре с половиной миллиона, – повторил ди Фигейреду, – черт возьми! А если она даже не привозила ее на остров?

– Она предъявила ее на таможне, чтобы задекларировать официально, – пояснил Дикинсон, – и показывала здесь некоторым делегатам конференции.

– Она была настолько богатой женщиной? – уточнил начальник полиции.

– Ее состояние оценивалось в двести сорок миллионов долларов, – гордо сообщил Дикинсон, – в последние годы она иногда жаловалась на сердце и поэтому решила подарить эту уникальную куклу своей племяннице. Дочери своей кузины. Их матери были сестрами.

– Может, она передумала и решила подарить эту куклу кому-то на нашем острове? – мрачно осведомился ди Фигейреду.

– Нет, – ответил Дикинсон, – я уже успел переговорить с горничной, которая обнаружила умершую баронессу. Когда она обнаружила тело баронессы, кукла стояла на тумбочке. Пустая коробка осталась в чемодане. Если бы баронесса решила кому-то подарить эту куклу, она бы отдала ее вместе с коробкой. Значит, кукла пропала уже после смерти баронессы.

– Только этого нам и не хватало, – пробормотал ди Фигейреду, – никогда не думал, что кукла может стоить таких денег. А ты откуда все это знаешь? – спросил он у Дронго.

– Уникальные куклы ценятся так же, как и крупные бриллианты, – пояснил Дронго, – особенно ценятся куклы, сделанные до тридцатого года прошлого века. Но даже современные куклы бывают очень дорогие. Например, недавно была продана кукла Барби, шестьдесят пятого года выпуска, за семнадцать тысяч долларов. А обычный плюшевый медвежонок выпуска начала двадцатого века может стоить четверть миллиона долларов.

– Сегодня же отниму все игрушки у детей и спрячу их в сейф, чтобы передать моим правнукам. Может, они станут миллионерами, – пробормотал начальник полиции, – значит, вы уже провели свою проверку? – спросил он у Дикинсона. – Решили поработать вместо нас?

– Меня просили составить подробную опись ее имущества, – напомнил Дикинсон, – а самое ценное, что у нее с собой было, – это кукла «Рождение Венеры», которую мы привезли сюда. Баронесса купила ее еще в семьдесят восьмом за двести пятьдесят тысяч долларов. Тогда это были невероятные деньги.

– Выходит, что ее могли убить из-за этой куклы? – предположил ди Фигейреду.

– Если кукла была в номере после ее смерти, значит, баронесса умерла без посторонней помощи, – предположил Дронго, – впрочем, давай не будем делать прогнозы, а дождемся заключения эксперта. Нужно немедленно произвести вскрытие.

– Да, – согласился начальник полиции и вздохнул. – Только куклы мне и не хватало. Я был уверен, что эта смерть баронессы доставит нам неприятности.

– Ты же сам сказал, что я не буду у вас скучать, – напомнил Дронго.

– Составьте список постояльцев, – приказал начальник полиции, – всех, кто живет в этом отеле. Отель небольшой, и поэтому нам будет нетрудно проверить всех. И список работающих здесь местных жителей. Какая горничная убирала в номере баронессы и видела эта куклу? – спросил он у Абрамшиса.

– Пакита Жункейру, – сообщил тот, – обычно она убирает в сьютах.

– Если Пакита, то можно даже не сомневаться, что все так и было, – сказал ди Фигейреду, – это набожная и очень порядочная женщина. Я давно знаю их семью. Она не взяла бы даже одного песо, хотя у нас уже давно отменили песо. Она не взяла бы даже одного евро. В этом я уверен.

– Тогда начнем искать эту куклу, – подвел итог Дронго, – кажется, я видел женщину, которая прошла мимо моей гостиной. Нужно будет действительно просмотреть список постояльцев.

Они даже не могли предположить, какие трагические события последуют вслед за смертью баронессы и неожиданным исчезновением куклы.

Глава 3

В этот день Дронго так и не успел позавтракать. Они спустились вниз, чтобы просмотреть списки гостей. В сорока трех номерах отеля могло разместиться не больше ста человек, однако именно в эту ночь в отеле находилось только тридцать восемь человек, из которых – девять человек были участниками конференции и еще двадцать девять человек, среди которых был и сам Дронго. Если не считать его, то остальные двадцать восемь человек составляли группу австралийцев, организованно прибывших на отдых и собиравшихся сегодня днем покинуть Мадейру. Их самолет вылетал в Лиссабон. Гости с далекого континента еще не подозревали, что их рейс уже отменен и им придется задержаться на острове еще на несколько суток. Вместе с Фернандо ди Фигейреду Дронго внимательно изучал списки. Начал он с делегатов конференции. Энтони Дикинсон был своеобразным помощником в этом знакомстве. Вместе с ним в комнате находился и Жуан Абрамшис, который уже энергично начал проводить расследование обстоятельств смерти баронессы Хильберг. Разговор шел на английском, который знали все четверо.

– Девять участников конференции, – подвел итоги начальник полиции, – если учесть, что баронесса умерла, то остается восемь. Как вы считаете, мистер Дикинсон, она могла кому-нибудь показать куклу или рассказать о ней? Например, кому-то из австралийской группы.

– Не могла, – печально покачал головой секретарь, – мы рано завтракали и сразу уезжали на конференцию, а вечером возвращались к ужину. И даже позже, так как в первый день мы были на банкете, который давала местная Лига защиты женщин.

– Восемь человек, – повторил ди Фигейреду, – один из них вы, а второй некий Вацлав Сольнарж из Праги. Он тоже борется за права женщин?

– Это заместитель главного редактора журнала, – улыбнулся Дикинсон, – который тоже освещает проблемы женщин.

– Такой мужской ренегат, – с иронией добавил Дронго, – и шестеро женщин. Вы знаете каждую из них?

– Давайте пройдемся по списку.

– Стефания Гуарески, – прочитал начальник полиции, – прилетела из Рима. Ей сорок два года. Кто это такая?

– Известный юрист, – сразу вспомнил Дикинсон, – очень красивая женщина. Выиграла несколько громких процессов в европейском суде, защищая права женщин.

– Катиба Лахбаби, марокканка, тридцать восемь лет, – продолжил ди Фигейреду, – кто это?

– Понятия не имею. Но, кажется, она какая-то бизнесвумен. Руководит ассоциацией защиты прав марокканских женщин.

– Динара Ибрагимова, двадцать семь лет.

– Она из России. По-моему, журналистка. Но ничего больше о ней не знаю.

– Мильви Пухвель, тридцать пять лет.

– Эстонка. Известная защитница прав женщин. По-моему, член Европарламента.

– Кристина Маркевич, полька. Тридцать два года.

– Актриса, певица, ведущая популярной программы на польском телевидении.

– Каролина Лидхольм, сорок пять лет. Из Швеции.

– Она занимает какой-то важный пост в ассоциации защиты прав женщин. Кажется возглавляет какие-то европейские структуры. Известный меценат.

– Солидные люди, – заметил Дронго, – когда они должны были улететь?

– Судя по номерам, которые были для них забронированы, все должны были улететь именно сегодня, – ответил ди Фигейреду. Он взглянул на часы: – Наверно, ураган уже подошел к нашему острову. Скоро мы его почувствуем.

– С кем из этого списка баронесса общалась больше остальных? – поинтересовался Дронго.

– Со всеми одинаково, – ответил Дикинсон, – больше других она общалась с Алисой Хальдорф, но та уже улетела вчера вечером в Стокгольм. Есть еще прилетевшая из Киева Валентина Грищук. Но она поселилась в другом отеле. И, по-моему, еще не улетела.

– Кто она такая?

– Занимается политикой. Кажется, депутат законодательного собрания Украины. Ей под шестьдесят. Или чуть больше. Она все время сидела рядом с госпожой баронессой Хильберг. Бедная женщина, она так любила жизнь, – Дикинсон вытер набежавшую слезу. Очевидно, он действительно искренне относился к своей умершей хозяйке.

– И еще двадцать восемь постояльцев отеля, – просмотрел список начальник полиции.

– Двадцать девять, – возразил Дронго, – кстати, с точки зрения элементарной логики есть один наиболее подозреваемый тип среди всех остальных.

– Кто? – оживился ди Фигейреду.

– Ваш покорный слуга. Ведь я жил в соседнем с баронессой сьюте, умею открывать чужие двери и понимаю, сколько могла стоить такая кукла. Кроме того, я не вхожу в группу организованных австралийцев, которые ходили везде со своим гидом. Что еще нужно для того, чтобы я был главным подозреваемым?

– Мое согласие, – проворчал начальник полиции, – а для этого я должен быть полным идиотом. Зачем тебе воровать эту дурацкую куклу? Ты еще скажи, что заодно и задушил нашу баронессу.

Дикинсон вздрогнул, с ужасом глядя на Дронго.

– Это я пошутил, – пояснил ди Фигейреду, – репутация нашего гостя выше всяких подозрений. Но куклу все же придется искать. Тем более если она была задекларирована на нашей таможне. Куда в таком случае она могла исчезнуть?

– Ее похитили, – убежденно ответил Дикинсон, – в этом нет никаких сомнений. И сделал это кто-то из наших, чужой не мог знать о ценности этой куклы, если сама баронесса об этом не сказала.

– Кукла была на подставке? – уточнил Дронго.

– Да. Она была небольшая, но очень искусно расписанная. У баронессы были две ценные куклы. Одна «Венера», которую сделал Кристиан Бейлли, и другая более современная, которую ей подарили. Эта кукла была изготовлена Джо-Эллен Трилленг. Она осталась в ее американской квартире. Но эта кукла стоит гораздо дешевле, хотя говорят, что со временем она будет стоить еще дороже.

– Куклы от Трилленг есть в коллекциях многих американских звезд шоу-бизнеса, – вспомнил Дронго, – я читал, что они есть у Элтона Джона и Майкла Джексона.

– Правильно, – кивнул Дикинсон, – баронесса об этом мне рассказывала. Вы просто специалист по куклам.

– К сожалению, нет. Я скорее специалист по очень дорогим предметам, которые вызывают интерес у преступников. И не только куклы. Дорогие картины, предметы роскоши, даже эксклюзивные часы тоже составляют предмет моих интересов.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – разрешил ди Фигейреду.

В кабинет вошел менеджер отеля. Ему было уже под шестьдесят. Невысокого роста, плотный, с почти идеально лысым черепом и невероятным чувством собственного достоинства. Войдя в комнату, он обратился к начальнику полиции:

– Простите, что я вас беспокою. Но я хочу отпустить Пакиту домой. Мы получили сообщение о надвигающемся урагане. Она хочет вернуться к своим внукам.

– Скажи, что я отвезу ее домой на своей машине, – пообещал начальник полиции, – хотя нет. Лучше пригласи ее к нам. Мы поговорим, и я сразу же отвезу ее, ведь мне еще нужно будет заехать в полицию. Господин Дикинсон, вы пока свободны. Излишне напоминать вам, что вы никому не должны рассказывать, о чем мы здесь говорили.

– Разумеется, – кивнул секретарь. Он быстро вышел, едва не столкнувшись с горничной, которая входила в кабинет. Она посторонилась, пропуская его. У Пакиты были типичные негроидные черты лица, очевидно среди ее предков были и выходцы с соседнего континента. Она вошла, тревожно оглядываясь по сторонам.

– Успокойся, Пакита, – посоветовал ей ди Фигейреду, – сядь на стул и успокойся. И вспомни, что мы с твоим братом выросли вместе. Ведь наши семьи были соседями.

Он перешел на португальский, и Дронго только примерно догадывался, о чем именно они говорят.

– Господь примет ее душу, – выдохнула Пакита, – она умерла как святая. И у нее было такое спокойное лицо.

– Очень хорошо. Поэтому не волнуйся и разговаривай со мной как с вашим бывшим соседом. Кстати, Жуана Абрамшиса ты тоже знаешь?

– Я знаю его родителей, – улыбнулась Пакита, – у сеньора Абрамшиса очень достойные родители. В этом городе я знаю всех местных жителей, сеньор ди Фигейреду.

– Очень хорошо. А это наш общий друг, – показал ди Фигейреду на Дронго, – который не собирается делать тебе ничего плохого. Жуан, сядь поближе к нему и переводи наш разговор на английский.

Абрамшис подсел ближе к Дронго.

– Итак, что ты нам можешь рассказать? – спросил начальник полиции.

– Это я во всем виновата, – сразу ответила Пакита.

Жуан перевел ее слова. Ди Фигейреду нахмурился.

– Давай с самого начала. Почему ты считаешь себя виноватой? Я знаю тебя, Пакита, вот уже столько лет. И убежден, что ты ничего не могла забрать из номера.

– Упаси бог, – испугалась женщина, – конечно, не могла. Я не говорю, что я забрала какие-то вещи из номера. Но уходивший отсюда сеньор, который как раз сейчас вышел, очень настойчиво расспрашивал меня о кукле, которая стояла на тумбочке, рядом с кроватью. С другой стороны, там, где не было телефона. И я видела эту куклу. А потом мне сказали, что ее там не нашли.

– Какая собой была эта кукла?

– Небольшая. Вот таких размеров, – она развела руки примерно на сорок сантиметров, – на небольшой подставке. Такая красивая женщина, которая явно стеснялась. Лицо у нее было как у Мадонны.

– И ты видела эту куклу, когда вошла в спальную комнату?

– Да. Я видела ее так же ясно, как вижу сейчас вас.

– Очень хорошо. Что было потом?

– Потом я позвала сеньора Виржилио Машаду, нашего менеджера.

– Нет-нет. Что было до этого? Ты вошла в спальню и обнаружила умершую баронессу. Но до этого ты была на первом этаже, в гостиной. Ты открывала там дверь в парк?

– Открывала. Поэтому я и говорю, что виновата в пропаже куклы. Я вошла в ее номер и увидела, что она не закрыла жалюзи. Почти никто не закрывает жалюзи, за исключением вот этого господина, который сидит в комнате вместе с нами, – она показала на Дронго. – У нее даже не были задернуты занавески. Я знала, что она просыпается рано и уходит на завтрак. Поэтому открыла стеклянную дверь, чтобы проветрить комнату. Мы всегда так делаем. И тогда кондиционеры, работающие в номерах, автоматически отключаются.

– Ты кого-то увидела?

– Нет, никого. Но из парка доносились голоса гостей. Некоторые любят гулять по утрам или купаться в бассейне перед завтраком.

– Ты оставила двери открытыми и поднялась на второй этаж?

– Да, я так и сделала. Поднялась, чтобы открыть окна на втором этаже и балкон. Но когда я вошла в спальню, то увидела умершую женщину. Нет, не сразу, – вспомнила Пакита, – я еще прошла в ванную комнату. В большую ванную. Там был такой идеальный порядок. Потом я обернулась и увидела, что умершая не застелила свою постель. Она два дня очень аккуратно убирала за собой постель. Я подошла ближе и увидела, что она спит. Я подумала, что она спит. Но только потом поняла, что она заснула навечно, спаси, Господи, ее душу.

– И ты сразу позвала менеджера?

– Я еще оглянулась по сторонам. На комоде лежали ее сумочка и шкатулка. На тумбочке стояла кукла. Я подумала, что нужно позвать господина Машаду. И сразу спустилась вниз по лестнице, чтобы сообщить о случившемся сеньору Машаду. Но я думала только об умершей и забыла закрыть дверь в парк. Это моя вина сеньор ди Фигейреду.

– Обычно ты называешь меня Фернандо, – напомнил начальник полиции, – твоей вины тут нет, Пакита. Ты все сделала правильно. И не вини себя. Ты – честная женщина, и мы об этом хорошо знаем. Сколько времени ты отсутствовала?

– Несколько минут. Я очень торопилась. Сразу побежала к сеньору Машаду и сообщила ему о случившемся. Он позвонил сеньору Негрейрушу и вместе с ним поспешил в номер к умершей.

– Кто такой этот Негрейруш? – спросил Дронго, обращаясь к офицеру полиции, когда тот перевел ему слова Пакиты.

– Заместитель менеджера отеля по вопросам безопасности, – шепотом ответил Абрамшис, – он был в гостиной, когда вы поднимались в спальню. Бывший сотрудник полиции. Сейчас на пенсии. Мы его хорошо знаем.

– Когда вы вошли в гостиную, там никого не было? – уточнил ди Фигейреду.

– Никого. Но дул ветер, и я закрыла дверь. Они поднялись наверх. Потом сеньор Негрейруш позвонил в полицию. И меня попросили подождать в гостиной. Через несколько минут приехал находящийся здесь офицер Абрамшис, а потом и все остальные. Сразу прибежал этот только что вышедший сеньор. Его тоже вызвали. Он даже громко заплакал, когда увидел умершую. Я была внизу, но все слышала. Он ее, видимо, очень любил. Потом он спустился вниз и сел за стол. Попросил меня дать ему коньяк, но я не могла брать коньяк из мини-бара. Тогда он сам достал оттуда бутылку. Но не маленькую из мини-бара, а другую, которая находилась в стеклянном шкафу. Она большая, и он налил себе сразу полстакана. Выпил и немного успокоился. А потом снова тихо заплакал. Я пыталась его успокоить. Он начал расспрашивать меня про куклу. Я не понимала, почему ему нужна эта кукла. Когда спустился сеньор Негрейруш и приехали офицеры полиции, они начали проверять вещи умершей. Нашли коробку от куклы, но сказали, что куклы в спальне уже нет. Это меня очень удивило, ведь я видела куклу на тумбочке. Неужели кто-то мог войти в спальню и обокрасть умершую. Это такой большой грех, что мне даже страшно думать о душе этого человека. Разве можно такое сотворить?

– Нельзя, – согласился ди Фигейреду. – Значит, сеньор Дикинсон сразу начал расспрашивать тебя о кукле?

– Да, почти сразу.

– Как интересно. Он был в таком состоянии, громко плакал, но не забыл про куклу, – задумчиво произнес начальник полиции.

– Не забыл, – подтвердила Пакита, – мне кажется, что это была дорогая кукла. Я увидела потом ее коробку. Наверно, она стоит пятьдесят или сто евро. Может, она была любимой игрушкой умершей, и поэтому он сразу вспомнил о ней.

Дронго и Абрамшис одновременно улыбнулись. Горничная даже не подозревала, сколько могла стоить эта исчезнувшая кукла. В этот момент небо за окнами потемнело и на остров обрушился первый удар урагана. Где-то зазвенели осколки разбитого окна, очевидно, не закрытого вовремя. Поднялся сильный ветер. Пакита испуганно перекрестилась.

– Нельзя было воровать куклу умершей, – убежденно произнесла она, – ее душа не успокоится, пока мы не вернем куклу в ее семью.

– Спасибо, Пакита. И не беспокойся. Я сам отвезу тебя домой, – предложил ди Фигейреду, – иди и собирайся. Сейчас поедем.

Порывы ветра начали трясти деревья за окнами. Пакита вежливо попрощалась и вышла из комнаты. Ди Фигейреду поднялся, задумчиво глядя ей вслед.

– Получается, что куклу похитили намеренно, – сказал он, обращаясь к Дронго, – ведь если кто-то случайно оказался в парке, когда была открыта дверь, и случайно поднялся на второй этаж, то он мог унести драгоценности или деньги, которые были в сумочке баронессы. Довольно приличная сумма. Четыре тысячи евро. Но вор забрал именно куклу. Значит, он знал, какую ценность представляла собой эта кукла, и охотился именно за ней.

– Получается так, – согласился Дронго, – если, конечно, баронесса умерла собственной смертью. Если ее отравили, то тогда все иначе. Тогда это сделал уже не вор, а убийца, который все точно рассчитал.

В дверь еще раз осторожно постучали. Ди Фигейреду нахмурился.

– Войдите, – мрачно крикнул он неизвестному посетителю.

Дверь открылась. Это снова был менеджер отеля Виржилио Машаду. Он вошел в кабинет и сразу сказал:

– У нас большие проблемы, сеньор ди Фигейреду. Я даже не представляю, что мы должны делать. Но мне сказали, чтобы я сообщил о наших проблемах именно вам.

– Что еще произошло? – недовольно спросил начальник полиции.

Глава 4

– мы не знаем, что нам делать, – признался менеджер отеля, – дело в том, что австралийская группа должна была сегодня улететь в Лиссабон. Все четырнадцать пар, двадцать восемь человек. Но из-за начавшегося урагана все вылеты на острове отменены.

– Мне это известно. Не вижу в этом особой проблемы. Ураган должен закончиться завтра к вечеру. Предельный срок – послезавтра. Потом они могут улететь.

– Вот именно, – кивнул сеньор Машаду, – но кто нам заплатит за эти полтора или два дня? В группе двадцать восемь человек. Они занимают четыре апартамента и шесть двухместных номеров. Это примерно около трех тысяч евро в день. За два дня наши убытки вырастут до шести тысяч евро, не говоря уже о завтраках, которыми мы должны их кормить.

– Я не совсем понимаю ваши проблемы, – недовольно заметил ди Фигейреду, – и какое отношение они имеют к полиции?

– Места для них заказаны через туристическую компанию в Лиссабоне, – пояснил сеньор Машаду, – а они считают ураган форс-мажорным обстоятельством и отказываются платить, полагая, что мы обязаны содержать группу в своем отеле, так как они не могут выехать. Но наше руководство отказывается платить за всю группу и предлагает им переехать в другой отель, где цены в два раза меньше, чтобы переждать там ураган. Но смерть баронессы все изменила. Ваши сотрудники считают, что мы не имеем права никого отпускать до окончания расследования. Поэтому мне пришлось обратиться именно к вам, сеньор ди Фигейреду.

– Теперь ясно. Что вы хотите от меня конкретно?

– Вашего разрешения. Чтобы мы могли организованно погрузить всю группу в автобус и перевезти в другой отель, где они могут переждать ураган.

– А в вашем отеле они не могут переждать ураган? – насмешливо спросил начальник полиции.

– У нас слишком дорогой отель, – притворно вздохнул менеджер, – шесть тысяч евро для нас слишком большие деньги.

– Вы поступаете неразумно, сеньор Машаду, – сказал ди Фигейреду, – дело в том, что за эти полтора-два дня к вам гарантированно никто больше не поселится и не приедет. Самолеты не летают, корабли и яхты укрыты в портах. Разве что кто-то из местных чудаков решит снять номер на одну ночь. Но насколько я знаю, в вашем отеле таких случаев не бывало. Зачем выгонять австралийцев, если их места все равно никто не займет? Возьмите с них хоть символическую плату и оставьте их в номерах. Так будет гораздо выгоднее, вы получите хотя бы какие-то деньги. Иначе вы просто ничего не получите.

– Мы не можем брать символическую плату, – возразил менеджер, – у нас отель высшей категории. И есть предельные скидки, которые мы можем предоставить гостям, даже при форс-мажорных обстоятельствах. Иначе нас накажет министерство туризма. Они внимательно следят за ценами в наших отелях. Мы просто не имеем права идти на подобные скидки, даже если мы действительно теряем свои деньги. А в соседнем отеле, куда их отвезут, цены в три раза меньше наших. И отель неплохой – четыре звезды. Остается только получить ваше согласие.

– Делайте как считаете нужным, – пожал плечами начальник полиции, – в конце концов они все равно не уезжают с острова, а остаются в нашем городе. Только сообщите номера их комнат моему офицеру, чтобы мы знали, как их найти в случае необходимости.

– Обязательно, – обрадовался сеньор Машаду, – мы все так и сделаем. Сейчас скажу, чтобы австралийцы собирались. Уже первый час дня, им пора переезжать.

– А как быть с гостями, прибывшими на конференцию? – уточнил ди Фигейреду. – Их вы тоже собираетесь куда-то переселять?

– Нет-нет, – даже замахал руками менеджер, – с ними как раз все в порядке. Всемирная организация женщин имеет таких богатых спонсоров, что они готовы платить за своих оставшихся делегатов хоть на месяц вперед. Там нет никаких проблем. Мы уже сообщили нашим гостям, что все их обеды и ужины в отеле будут оплачены. Можете не беспокоиться, сеньор начальник полиции, они останутся в отеле. Они наши гости.

– Это благородно, – с трудом сдерживая смех, произнес ди Фигейреду, – вы просто человек с большим сердцем.

– Мы всегда готовы помочь нашим гостям и нашей полиции, – радостно ответил сеньор Машаду, поспешно выходя из номера. Абрамшис коротко пересказал Дронго суть их беседы.

– Австралийская группа переедет в другой отель, – подтвердил Фернандо, – думаю, что это даже к лучшему. Останутся основные подозреваемые, прибывшие на конференцию. Все восемь человек и ты. Больше здесь никого не будет.

– Может, получить санкцию прокурора и провести обыск по всему отелю? – предложил Абрамшис. – В этом случае мы быстро найдем куклу.

– Ни в коем случае, – сразу ответил ди Фигейреду, – если у тебя еще когда-нибудь появится подобная мысль, сразу напиши заявление об уходе из полиции. Начнем с того, что нам никогда не разрешат проводить обыск во всех номерах пятизвездочного отеля. Скандал на весь мир. К тому же совсем не доказано, что баронессу убили. А если она действительно умерла своей смертью, что на девяносто девять процентов соответствует моим убеждениям, то тогда скандал будет еще большим. Получается, что из-за какой-то куклы мы устроили обыск в номерах, подвергли унизительному досмотру наших гостей. Мадейра считается туристическим раем для гостей со всего мира, и таковым она должна остаться. Если даже нам разрешат каким-то чудом провести обыск и будет решение прокуратуры или суда, если даже мы найдем эту злосчастную куклу и вернем ее наследникам баронессы, если даже выяснится при этом, что ее отравили или задушили, то и тогда у меня будут очень серьезные неприятности. Никто не позволит работать дальше начальнику полиции, который устроил обыск в таком отеле, подвергая досмотру приехавших гостей. В лучшем случае меня просто уволят, в худшем – обвинят в злоупотреблении служебным положением и отдадут под суд после увольнения. Ты же местный, Жуан, должен четко представлять себе последствия такого шага.

Абрамшис покраснел. Этот молодой человек не потерял способности краснеть, даже работая в полиции. Он отвернулся.

– Все, – посмотрел на часы ди Фигейреду, – я уезжаю и вернусь к вечеру, когда у меня будут результаты патологоанатома. Можете работать без меня. И во всем полагайтесь на мнение нашего гостя, – показал он на Дронго, – во всяком случае нам повезло, что рядом с нами оказался такой эксперт. Надеюсь, что у тебя нет никаких особых дел в городе?

– Нет, ничего особенного.

– Тогда оставайся в отеле. Ураган, конечно, не такой, какой бывает на Карибах, но все равно неприятный. У нас такие случаются очень редко. Обычно ураганы идут с востока на запад и достигают своей силы в районе Кубы, Мексики или южного побережья Соединенных Штатов. А этот ураган какой-то упрямый, решил повернуть на юго-восток.

Было слышно, как за окнами усиливается ветер.

– До свидания, – ди Фигейреду пожал руки обоим мужчинам и стремительно вышел из кабинета.

– Что будем делать? – спросил Абрамшис, обращаясь к Дронго. – С чего начнем?

– Для начала пообедаем, – предложил тот, – учитывая, что я не завтракал, у меня будет ранний обед. Пойдемте вместе, я вас приглашаю. Чтобы сеньор Машаду не переживал из-за необоснованных трат на полицию.

Молодой офицер улыбнулся. Гость не знал, что о жадности сеньора Машаду на острове ходили легенды.

Они пришли в ресторан к часу дня, когда здесь еще никого не было. Австралийская группа начала собирать чемоданы, чтобы покинуть отель, а остальные гости еще не появились. Некоторые даже не знали о происшествии в отеле, некоторые с изумлением узнавали, что будут вынуждены задержаться на острове из-за урагана, обрушившегося на Мадейру. Как бы там ни было, перемену в погоде почувствовали все. Еще утром ярко светило солнце и приятный северный ветер освежал лица, но уже к полудню небо заволокли тучи и начал накрапывать столь редкий в этих местах дождь. Ветер усиливался с каждой минутой, постепенно набирая силу. По местным телевизионным каналам уже прошли штормовые предупреждения для моряков и рыбаков. Последние лодки с рыбаками возвращались на остров. Здесь привыкли доверять специалистам, и никто не собирался рисковать. Рыбаки были очень недовольны. В такое время года лов бывает очень удачным, но строгое предупреждение метеорологов было обязательным для исполнения.

Они уже заканчивали обедать, когда в зал вошли две женщины, разговаривающие по-русски. Дронго удивленно взглянул на обеих посетительниц. И улыбнулся. Характерный акцент одной из них, молодой женщины среднего роста, довольно плотной и упитанной блондинки со светло-голубыми глазами, выдавал в ней эстонку.

– Я думаю, что мы задержимся только на один день, – говорила она, – поэтому вы, Динара, не волнуйтесь, как только я вернусь в Страсбург, я сразу же вам перезвоню.

– Меня очень интересует эта работа норвежцев, – сказала ее собеседница, очевидно Динара Ибрагимова, журналистка из Москвы, которая значилась в списке делегатов конференции. Она тоже была среднего роста, очень стройная, подтянутая, с распущенными темными волосами. Лицо у нее было характерным: курносый нос, светлые глаза, мелкие черты лица. Очевидно среди ее предков преобладали славяне. В этом не было ничего удивительного. Среди представителей славянских национальностей можно было встретить людей с высокими скулами, узкими глазами, характерными для азиатской внешности татар или башкир, а среди татар или башкир соответственно можно было обнаружить людей с преобладающими славянскими чертами. На протяжении многих столетий народы, живущие рядом, перемешивались друг с другом, передавая своим потомкам смешанные черты разных рас и национальностей.

Женщины сели за столик. Абрамшис удивленно обернулся на них.

– Кажется, они говорят по-русски, – сказал он, – вы должны их понимать. Сеньор начальник полиции говорил, что вы родились в Баку. Ваша страна тогда тоже входила в Россию?

– В Советский Союз, – поправил его Дронго, – и Эстония тоже входила. А вот ее собеседница наверняка татарка, но она живет в Москве, и поэтому русский язык для нее такой же родной, как и татарский.

– Я читал в истории, что татары и русские много веков убивали друг друга, – вспомнил Абрамшис.

– Монголо-татарское иго, – пояснил Дронго, – это было не совсем так, как написано в европейских учебниках истории. К тому же за последующие века они перемешались и вот уже более полутысячи лет живут вместе и очень дружно. Кстати, Фернандо сказал мне, что вы местный чемпион по теннису. Значит, должны были слышать о сборной России по теннису.

– Конечно, слышал. У них гениальный капитан – Шамиль Тарпищев.

– Так вот, он татарин. И выступающие в его команде брат и сестра Сафины тоже татары. Просто в России давно уже не разделяют людей по этому признаку. Среди нормальных людей, конечно, – добавил Дронго, – а рядом с Динарой, очевидно, сидит Мильви Пухвель из Эстонии, я узнал ее по типично эстонскому акценту.

На Мильви были джинсы, облегавшие ее плотную фигуру, и темная майка. На Динаре – кремовое платье. Сверху она набросила пуловер, перевязав рукава крест-накрест.

В ресторан вошла смуглая женщина в красном платье. Она подошла к столику, за которым сидели Динара и Мильви, вежливо поздоровалась и уселась на свободный стул рядом с ними. У нее были миндалевидные глаза, узкий нос с горбинкой и высокие скулы. По цвету ее темной кожи можно было понять, что она родом из соседнего Марокко. Это была Катиба Лахбаби. Следом вошел мужчина лет сорока. Он был в светлых вельветовых брюках и цветной рубашке с длинными рукавами. Всклокоченные светлые волосы, немного выпученные глаза, полные губы, в левом ухе поблескивала серьга. Увидев сидевших женщин, он улыбнулся и поспешил к ним за столик. С каждой из женщин он поцеловался, словно не виделся с ними целую вечность. Это был Вацлав Сольнарж, журналист из Праги.

– Вы слышали, что произошло в нашем отеле? – оживленно спросил он на хорошем английском языке.

– Баронесса Хильберг умерла сегодня ночью во сне, – ответила Мильви Пухвель, – мне сразу сообщили об этом.

– А я уже передала об этом в Москву, – призналась Динара. По-английски она говорила вполне свободно.

– Очень жаль баронессу. Она была приятным собеседником, – грустно сказал Вацлав, – нужно будет заказать вина, чтобы выпить за упокой ее души. Скажите, вы не знаете, насколько мы задержимся на этом острове, госпожа Лахбаби?

– Почему вы спрашиваете об этом у меня? – удивленно спросила Катиба.

– Вы же из соседней страны, – пояснил Вацлав, – значит, должны знать, сколько длятся такие ураганы и как долго мы будем сидеть в нашем отеле.

– У нас в Марракеше не бывает таких ураганов, – ответила Катиба, – у нас пыльные бури. А насчет Мадейры я не знаю.

– Надеюсь, что нас задержат не очень надолго, – вздохнул Вацлав, – ой, посмотрите, кажется, пришла сеньора Гуарески.

В зал вошла женщина. Нет, до этого в зал ресторана тоже входили женщины. Но они просто входили, чтобы пообедать. Эта женщина вошла, чтобы обратить на себя внимание. Высокого роста, с идеальной фигурой, на высоких каблуках-лабутанах, еще более увеличивающих ее рост. В сине-белом платье, выгодно оттеняющем ее загорелую кожу оливкового цвета. Скуластая, похожая на тигрицу, с идеально уложенными волосами и с безупречным макияжем. Создавалось ощущение, что она спустилась не к обеду, а пришла на прием к уже несуществующему много десятилетий королю Португалии.

– Добрый день, сеньоры и сеньориты, – первой поздоровалась Стефания Гуарески, – приятного вам аппетита. Она прошла за соседний с женщинами и Вацлавом столик, подождала, пока подскочивший официант отодвинет ей стул, и уселась на него как королева.

Все три женщины только кивнули ей в ответ. Было понятно, что подобная броская красота итальянки вызывает если не ненависть, то неприятие всех остальных женщин. В зал вошла молодая женщина в сером брючном костюме. У нее были коротко остриженные волосы, серые глаза. Она была лет на десять моложе итальянской красавицы, и поэтому красота последней не действовала на нее столь оглушающе. Это была Кристина Маркевич. Она улыбалась.

– Я только сейчас приехала из города, – сообщила Кристина, – что тут творится? Поднялся такой страшный ветер. И портье мне сказал, что теперь мы будем обедать и ужинать в отеле, пока ураган не стихнет. Как это романтично! Почему у вас такие кислые лица? – спросила она, обращаясь к сидевшим за первым столиком.

– Тише, – попросил ее Вацлав, – у нас случилось несчастье.

– Что произошло? – удивилась Кристина.

– Сегодня ночью во сне умерла баронесса Хильберг, – тихо сообщил Вацлав.

– Какое несчастье, – сказала Кристина таким голосом, каким говорят домохозяйки на рынке, узнав о том, что закончилась спаржа. Она подошла к столику, где в гордом одиночестве сидела Стефания Гуарески, и уселась рядом с ней.

– Отчего она умерла? – спросила Кристина у сидевшей рядом итальянки.

Та пожала плечами:

– Понятия не имею. Наверно, сердце. Ей было уже под восемьдесят.

– Но она так хорошо выглядела.

– Иногда такое случается, – заметила Стефания.

В зал вошла еще одна женщина. Такого же высокого роста, как Стефания, и тоже на высоких каблуках. Только у нее была белая юбка– миди, закрывавшая ее загорелые, мускулистые ноги, и темная блузка без рукавов, не скрывавшая ее высокой груди и мощных, почти атлетических рук. У женщины были зеленые глаза, прижатые к голове большие уши, чувственный рот, резко очерченные скулы. И повадки пантеры. Очевидно, что двум таким грациозным «животным» за одним столом было очень некомфортно. Но для восьмерых гостей было накрыто только два стола, а демонстративно пересаживаться за другой столик никто не хотел. Это была Каролина Лидхольм. Дронго подумал, что в свои сорок пять эта женщина великолепно сохранилась. Она прошла к столу и уселась напротив Стефании, коротко кивнув ей. Между ними словно проскочила искра.

Как странно, подумал Дронго. Когда-то бальзаковский возраст считался для женщины предельно допустимым для флирта и любви. А ведь сегодня женщина, когда ей исполняется тридцать, только начинает расцветать. Все изменилось. Когда-то мужчина в пятьдесят считался глубоким стариком, а сейчас это еще молодой человек, полный сил и планов на будущее. Женщина в сорок уже была старухой, а сейчас они выходят замуж и рожают именно в этом возрасте, не говоря уже о любовниках, которых принято заводить именно после сорока. Может, я думаю так, потому что мне начали нравиться женщины в возрасте? Нет, они мне всегда нравились. Я никогда не понимал, как можно влюбляться в восемнадцатилетнюю девушку, ничего не понимающую и не знающую жизни. Или во мне говорит мой возраст? Возможно, я не совсем прав, ведь чувство любви преображает любую женщину. И все-таки, все-таки… Гораздо интереснее беседовать с человеком, который много знает и много повидал, чем открывать книгу, в которой нет ничего, кроме пустых страниц. Хотя некоторым нравится самим заполнять эти страницы.

Достаточно взглянуть на Каролину Лидхольм или Стефанию Гуарески, чтобы понять, насколько изменились все представления о возрасте. Одна из его знакомых поехала в Лос-Анджелес в сорок семь лет и решила рожать, сделав себе искусственное оплодотворение. Родилось сразу трое близнецов. В прежние времена ее бы назвали героиней, в Средние века просто сожгли бы на костре. В двадцать первом веке это посчитали в порядке вещей. Он хорошо помнил, как в Вашингтоне его познакомили со спикером американского конгресса – Нэнси Пэлоси. Ей было уже далеко за пятьдесят. У нее было пятеро взрослых детей. Но эта женщина произвела на него неизгладимое впечатление. Он даже рискнул бы сказать, что тогда немного влюбился в нее. Эта трехминутная встреча была первой и последней, но он запомнил ее на всю жизнь. В другом случае его познакомили с настоящей красавицей, актрисой, моделью и певицей, позже ставшей супругой президента Франции. Ей тоже было под сорок, но она не только сохранила изящную фигуру и молодую осанку, но и вызывала восхищение мужчин своими независимыми взглядами и суждениями. Очевидно, президент Франции был не самым последним мужчиной в этой стране, если сумел покорить сердце подобной красавицы.

Мир менялся. И иногда не в худшую сторону. Это относилось в том числе и к эмансипированным женщинам, все дальше и дальше отодвигающим предельный возраст дамы, после которого флирт практически исключался. Теперь за молодых красавцев выходили замуж дамы в возрасте, иногда годившиеся им в матери, и не во всех случаях это был мезальянс.

Официанты начали подавать салаты. Абрамшис посмотрел на оба столика.

– Дикинсона нет, – шепотом сообщил он, – наверно, не может есть. Неужели он действительно так переживает ее смерть?

– Возможно, – кивнул Дронго, – но нам все равно нужно будет с ним переговорить еще раз.

Едва он закончил свою фразу, в зал ресторана вошел Энтони Дикинсон. Он успел переодеться и теперь был в светлом костюме и темной рубашке без галстука.

– Значит, не очень-то он и переживает, – усмехнулся Абрамшис, взглянув на секретаря. – Может, он нарочно разыгрывал перед нами безутешное горе?

Глава 5

Дикинсон оглядел всех собравшихся и как-то нерешительно прошел дальше. Остановился у столика, где сидели Дронго и Абрамшис. Они были в обычных костюмах, и никто из женщин не обращал на них особого внимания, если бы не появившийся Энтони Дикинсон.

– Здравствуйте, господа полицейские эксперты, – неестественно громко сказал Дикинсон, и все посмотрели в их сторону, – вы еще ничего не нашли? Мало того, что несчастная баронесса умерла в этом чужом месте, в гостиничной кровати, она еще и лишилась своей куклы.

– Не кричите, – попросил его Абрамшис, – мы вас хорошо слышим.

– Значит, куклу вы тоже не нашли. Бедная «Венера», она, наверное, тоже умерла, – сказал Дикинсон по-прежнему громко. Он слегка качнулся.

Дронго понял, что несчастный секретарь просто пьян. Он, очевидно, напился сразу после разговора с начальником полиции.

– Какая кукла? – спросил поднявшийся со своего места Вацлав Сольнарж.

– Он не в себе, – тихо произнесла Мильви Пухвель.

– Вы все спокойно обедаете, как будто ничего не произошло, – закричал Дикинсон, – а она умерла! Вам все равно, была она или нет. Кто-то из вас еще и обокрал несчастную миссис Хильберг. Бедная Элизабет.

Теперь уже все женщины смотрели в их сторону. Некоторые даже поднялись со своих мест.

– Хватит, – резко сказал Абрамшис, поднимаясь со стула и хватая несчастного секретаря за руку, – вы пьяны. Вам нельзя здесь оставаться. Вернитесь в свой номер, и я попрошу, чтобы обед вам подняли туда. Возвращайтесь.

– Не трогайте меня, – попытался вырваться Энтони Дикинсон, – я тоже хочу умереть. Зачем мне оставаться в этом несовершенном мире?

Он задел рукой стоявшие на столике бокалы и тарелки. Послышался звон разбитой посуды. В зал вбежало несколько официантов и сотрудников отеля. Абрамшис крепко схватил несчастного и потащил к выходу. Дикинсон обмяк и уже не сопротивлялся. Дронго сидел за столом не шелохнувшись. Подскочившие двое официантов убирали разбитую посуду.

– Извините, – сказал подошедший Вацлав, – я не говорю по-португальски. Вы понимаете английский?

– Да, – кивнул Дронго, – я вас слушаю.

– Скажите, господин офицер, про какую такую куклу говорил несчастный Энтони?

– Во-первых, я не офицер полиции, – усмехнулся Дронго, – я всего лишь частный эксперт-аналитик. А вот вышедший из зала ресторана мой напарник, который помогал господину Дикинсону, действительно офицер португальской полиции. Во-вторых, насколько я понял, речь идет о кукле, которая пропала из номера умершей баронессы.

– Какая кукла? – все еще не понимал Вацлав. Он обернулся, взглянув на шестерых женщин, молча наблюдавших за их разговором. Ни одна из них так ничего и не сказала.

– Мне пока ничего не известно, – ответил Дронго, – и это не мое расследование, ведь я не являюсь официальным лицом. Будет лучше, если вы поговорите с сеньором Абрамшисом, который сейчас наверняка вернется.

– Значит, нас будут держать здесь под домашним арестом, пока не найдут какую-то там куклу? – повысил голос Вацлав. – Вот для чего придумали эту историю про ураган и выселили отсюда всех австралийцев?!

Дронго поднялся. Неудобно разговаривать сидя. Он оказался на голову выше своего собеседника.

– Неужели вы не слышите завывания ветра? – спросил он. – Или вы думаете, что это тоже специально организовали для вас, поставив на крыши мощные вентиляторы? – Он увидел улыбки женщин, слушавших их разговор. – Ураган настоящий, а не придуманный, чтобы убедиться в этом, вы можете выйти на улицу. Австралийскую группу перевезли в другой отель, так как этот отель считается одним из самых дорогих на Мадейре и туристическая компания, которая прислала сюда австралийцев, отказалась оплачивать их пребывание. Поэтому было принято решение перевести их в отель другой категории. А вы считаетесь особо уважаемыми гостями, и поэтому ваше пребывание на острове оплачивается вашими многочисленными спонсорами, которые всегда находятся у женских организаций. Учитывая, какое количество красивых женщин присутствует сейчас в этом зале, я бы на вашем месте только порадовался такому соседству, а не стал бы столь бурно выражать свое негодование.

На этот раз раздался громкий смех. Некоторые из женщин, не выдержав, рассмеялись. Журналист из Праги был человеком с нетрадиционной сексуальной ориентацией, которую он никогда не скрывал. И любое количество красивых женщин вокруг не могло его радовать так, как этому радовался бы другой мужчина. Дронго взглянул на женщин. Стефания и Каролина громко смеялись, Кристина и Динара улыбались. Катиба не выражала никаких эмоций, Мильви пожала плечами.

– Мне не нравится, когда кто-то ограничивает мою личную свободу, даже из-за этого непонятного урагана, который так некстати сорвал все наши планы, – пробормотал Вацлав. – И сколько же дней мы будем сидеть в этом отеле?

– Пока не стихнет ураган. Насколько мне известно, он должен закончиться завтра к вечеру или послезавтра к утру. Значит, от силы двое суток, – ответил Дронго.

– Это кошмар, – вздохнул Вацлав, – у меня еще столько дел в Праге, просто не представляю, как мы выкрутимся. Придется передавать все материалы конференции через Интернет. И обрабатывать прямо здесь.

– Я уже так и сделала, – сообщила Кристина, – многие журналисты уже отправили свои сообщения.

– У нас солидный еженедельный журнал, – гордо напомнил Вацлав, – а не обычная ежедневная газета. Мы должны давать несколько иной материал, более содержательный и аналитический. Газета должна реагировать более оперативно, а журнал более серьезно освещать каждую затронутую тему. Интересно, остальных участников конференции, которые не смогли вовремя вылететь, тоже задержали в своих отелях?

Он не стал дожидаться ответа, отошел и вернулся к своему столику. Дронго поднялся, чтобы выйти из зала, когда вернулся Жуан Абрамшис.

– Еле успокоил нашего друга, – сообщил он Дронго, – уважаемые сеньориты и сеньорины, – обратился он к женщинам, – сеньор Сольнарж. Я хочу сообщить вам, что мы проводим расследование в связи со смертью баронессы Хильберг.

– Разве она не умерла естественной смертью? – встрепенулся Вацлав.

– Пока у нас нет окончательных данных, – громко ответил Абрамшис, – но судя по тем признакам, которые мы могли наблюдать, она действительно скончалась во сне. Однако вы понимаете, что каждый такой случай подлежит расследованию, даже если это была обычная смерть от тромбоза сосудов.

– Вы будете нас допрашивать? – встрепенулась Мильви Пухвель.

– Только с вашего разрешения, – тактично улыбнулся Абрамшис, – во избежание всяких слухов хочу объявить вам, что мы пока не имеем никаких других данных, свидетельствующих о насильственной смерти уважаемой баронессы Хильберг.

– А почему Энтони Дикинсон говорил об исчезновении куклы? – не унималась Пухвель. – О какой кукле идет речь?

Абрамшис взглянул на Дронго, словно спрашивая его совета. Тот кивнул головой. Рано или поздно все равно нужно будет рассказать всем о пропавшей кукле. Возможно, кто-то из сидевших в зале ресторана уже знает, о какой кукле идет речь, но не говорит об этом остальным.

– Дело в том, что у баронессы была с собой уникальная кукла, – сообщил офицер полиции, – и она непонятным образом исчезла. Возможно, она просто потерялась, возможно, баронесса сама отдала ее кому-то из своих знакомых. В любом случае мы попытаемся это установить.

– Какая глупость! – неожиданно громко заявила Кристина Маркевич. – Это была уникальная кукла, о которой мне говорила улетевшая Алиса Хальдорф. Она считала, что это настоящий образец искусства, если, конечно, речь идет о кукле «Рождение Венеры».

– Да, – кивнул Абрамшис, – именно об этой кукле я и говорю. Вы ее видели?

– Нет. Но мне рассказывала о ней миссис Хальдорф.

– Мы побеседуем с вами после обеда, – решил офицер полиции, – а пока прошу меня извинить, что я не представил нашего гостя. Это известный эксперт-аналитик господин Дронго.

– Не может быть! – несколько растерянно произнесла Динара Ибрагимова. – Я читала про него в одном из наших журналов. Значит, вы и есть тот самый Дронго?

– Не знаю, что именно вы читали, – улыбнулся он.

– А вы разве не итальянец? – вмешалась Стефания Гуарески. – Я тоже слышала про вас, но была уверена, что вы итальянец. Кажется, мне рассказывали, что вы живете где-то под Римом.

– Слишком много ненужных сплетен вокруг моего имени, – недовольно заметил Дронго.

– Если вы не станете возражать, мы побеседуем сначала с госпожой Маркевич, – предложил Абрамшис, – мы будем ждать вас через десять минут в кабинете менеджера отеля. Хочу сообщить всем, что австралийская группа уже покинула отель и теперь мы здесь единственные гости, не считая мистера Дикинсона, который находится в своем номере в не совсем идеальной форме для подобного общения.

Вместе с Дронго они вышли из зала, провожаемые взглядами шестерых женщин и Вацлава Сольнаржа. После ухода обоих мужчин наступила неприятная тишина.

– Что вы об этом думаете? – первой спросила Мильви, обращаясь к сидевшей рядом Катибе.

– Нужно переждать ураган, – спокойно ответила марокканка.

– Нет, я не об этом. Теперь нас не только задержали на острове, но и будут допрашивать.

– Они будут искать куклу, – напомнила Кристина, – при чем тут вы? Почему вы так нервничаете?

– Я не нервничаю. Мне вообще неприятно, что я не могу вовремя вылететь отсюда и должна принимать участие в непонятном расследовании по поводу исчезнувшей игрушки. Да и смерть самой госпожи Хильберг – очень неприятное событие для нашей успешной конференции.

– Ей было много лет, – напомнила Стефания.

– А мне казалось, что она будет жить вечно, – задумчиво произнесла Каролина, – она была в такой хорошей форме.

– Может, у нее было больное сердце, – вставила Динара, – мы же не знаем, от чего она умерла. Может, она вчера ночью понервничала. Или это был инфаркт. Все, что угодно. Ей было далеко за семьдесят.

Она была моложе всех и поэтому возраст «далеко за семьдесят» казался ей почти библейским. Остальные не совсем разделяли ее точку зрения.

– Нужно было поговорить с мистером Энтони и узнать, как умерла баронесса, – сказала Катиба, – но сейчас уже поздно об этом сожалеть. Он был в таком неуправляемом состоянии.

– Слабый мужчина, – неодобрительно сказала Стефания. – Когда им плохо, они напиваются, чтобы утопить в вине свое горе и свой страх.

– А может, он просто ее очень любил, – возразила Динара.

– Надеюсь в платоническом смысле, – хищно улыбнулась Стефания, – ей было восемьдесят, а ему чуть больше тридцати пяти. Она годилась ему в бабушки. Хотя в наше время так быстро меняются вкусы.

– Что вы такое говорите! – всплеснул руками Вацлав. – Он просто нежно и тепло относился к ней. Они ведь уже давно вместе ездят по всему миру. Кажется, он работает у нее уже лет пять. Он сам говорил мне об этом.

– В таком случае его безутешному горю можно только сострадать, – согласилась Каролина, – но почему господа полицейские эксперты считают, что мы должны знать об этой кукле? Почему они не подозревают обслуживающий персонал или остальных гостей?

– Видимо, у них есть веские основания так полагать, – сказала Мильви, – во всяком случае, теперь в отеле остались только мы одни.

– И кто-то из нас будет на подозрении как воровка, – тревожно вздохнула Кристина. – Это просто ужасно. Так неприятно чувствовать себя в роли подозреваемой.

– Что это была за кукла? – уточнила Мильви. – Сколько она стоила? Может, это был просто некий талисман?

– Нет. Насколько я помню, миссис Хальдорф говорила, что это уникальная кукла, сделанная по картине самого Боттичелли.

– Настолько старая кукла? – удивилась Мильви.

– Нет, не очень старая. Но сделанная по его картине. Кажется, «Рождение Венеры».

– И сколько стоит эта кукла? – не унималась Мильви Пухвель.

– Я не помню точно. Но можно все узнать. – Кристина достала свой мобильный телефон и набрала знакомый номер миссис Хальдорф. Довольно долго ждала соединения. Затем взглянула на телефон: – Кажется связь работает не так хорошо, у меня произошел сбой. Сейчас попробую еще раз. – Она повторно набрала номер.

И на этот раз услышала голос миссис Хальдорф.

– Добрый день, – обрадовалась Кристина, – извините, что я вас беспокою, миссис Хальдорф. У нас произошло несчастье. Умерла баронесса Хильберг. Да, да, умерла во сне. Большое несчастье, я с вами согласна. Мы все очень переживаем. Нет, никакой помощи нам не нужно. Спасибо. Мы еще находимся на острове, так как здесь нелетная погода. Надеюсь, что скоро мы вылетим. Нет, все в порядке. Я хотела узнать у вас про куклу. Помните, вы говорили мне о кукле, которую привезла с собой миссис Хильберг. Нет, я точно помню, что вы говорили мне о кукле «Рождение Венеры» по картине Боттичелли. Неужели не помните? Она исчезла, и ее теперь не могут найти. Да, кукла. Нет, та, о которой вы мне говорили. Как не говорили? Никогда о ней не слышали? Да, я вас понимаю. Тогда извините. Я, наверно, ошиблась. Простите.

Она опустила телефон, недоуменно посмотрела на сидевших вокруг женщин.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Кристина, явно смущенная таким внезапным ответом своей знакомой, – я не могла ошибиться. Она точно рассказывала мне об этой кукле. А теперь говорит, что никогда не говорила со мной на эту тему. И вообще первый раз слышит про эту куклу.

– Зачем она нам нужна? – встрепенулся Вацлав. – У меня в моем мобильном телефоне есть Интернет. Сейчас уточню, сколько могла стоить кукла «Рождение Венеры». Если это известная кукла, то наверняка она есть в Интернете. Или проверим по картине Боттичелли. Там наверняка тоже есть ссылки на эту куклу.

– Давайте проверим, – согласилась Кристина, – но я не совсем понимаю, почему миссис Хальдорф отказывается от своих слов. Что в этой кукле особенного?

Все смотрели, как Вацлав набирает нужные слова. Он нахмурился: очевидно, его мобильный не сразу вышел на линию Интернета, сказывались помехи. Но через некоторое время он торжествующе поднял голову.

– Все получилось, – сказал Вацлав, – кукла «Рождение Венеры» была изготовлена известным художником Кристианом Бейлли по заказу фирмы «Якоб Фризер». Кукла была сделана по мотивам картины Сандро Боттичелли «Рождение Венеры», находящейся в данный момент в галерее Уфицци. Стоимость куклы оценивается… – он запнулся, затем снова посмотрел на цифры, поднес мобильник ближе к глазам. И ошеломленно оглядел всех присутствующих.

– Почему вы молчите? – спросила Мильви. – Сколько стоит эта кукла?

– Четыре с половиной миллиона евро, – выдавил Вацлав. – Неужели такое возможно? Нет, я не ошибся. Вот, посмотрите сами. Четверка, запятая и пятерка с пятью нулями. Четыре с половиной миллиона евро. Неужели обычные куклы могут стоить так дорого?

– Значит, это была необычная кукла, – задумчиво произнесла Кристина. – Но почему миссис Хальдорф отказалась разговаривать со мной на эту тему?

– Может, она считает неэтичным говорить на подобные темы, – подсказала Катиба.

– Или просто не хочет говорить о стоимости этой куклы, – добавил Вацлав, – может, она вообще считает, что нельзя сообщать о цене куклы.

– Как странно, – нахмурилась Кристина, – меня это даже обижает.

– Вы сказали, что кукла исчезла, – напомнила Динара, – может, поэтому она не стала ничего говорить, ведь кукла стоит таких невероятных денег.

– Надеюсь, она не считает, что это я причастна к исчезновению «Венеры», – уже раздраженно заметила Кристина.

Никто из присутствующих не обратил внимания, как дернулась рука у одной из находившихся в зале ресторана женщин. В отличие от других, она точно знала, где находилась исчезнувшая кукла.

Глава 6

Кристина вышла из зала ресторана, направляясь в кабинет менеджера. Ей было неприятно, что миссис Хальдорф неожиданно отказалась от своих собственных слов, заявив, что никогда не говорила о кукле, принадлежавшей покойной баронессе. Нужно будет еще раз перезвонить ей и уточнить, почему она отказывается от собственных слов. Ведь она абсолютно точно говорила о кукле, что была у покойной ныне баронессы.

С этими мыслями она вошла в кабинет менеджера, где находились Дронго и офицер Жуан Абрамшис.

– Добрый день еще раз, – сказала Кристина.

Мужчины при ее появлении поднялись.

– Садитесь, – показал Дронго на свободный стул, – вы хорошо говорите по-английски, хотя я немного понимаю и по-польски. У меня много друзей в Польше.

– Очень приятно, – она села на стул, стоявший рядом со столом, положив ногу на ногу. И лишь после этого мужчины тоже сели.

– Можно закурить? – спросила Кристина, вынимая из сумочки пачку сигарет.

Дронго взглянул на Абрамшиса. Тот пожал плечами. Если ей нравится, пусть дымит. Мужчины не курили. Кристина щелкнула зажигалкой, затянулась. Абрамшис подвинул к ней пепельницу.

– О чем вы хотели переговорить со мной? – спросила Кристина.

– Вы сказали, что раньше слышали об этой кукле, – напомнил Абрамшис, – вы можете рассказать, где и при каких обстоятельствах вы узнали о ней.

– Я, наверно, ошиблась, – произнесла после недолгого молчания Кристина, – мне показалось, что об этом мы говорили с улетевшей госпожой Хальдорф. Но я ошибалась.

Мужчины переглянулись. Несколько минут назад она была уверена в обратном. Что произошло за это время?

– Но вы же откуда-то узнали про эту куклу, которая находилась у баронессы? – уточнил Дронго.

– Наверное, кто-то сказал, – пожала плечами Кристина, – но не миссис Хальдорф. Это я ошиблась, извините.

– Вы так уверенно говорили, что это именно она рассказала вам о кукле, – напомнил Дронго.

– Я ошибалась, – упрямо произнесла Кристина.

– Предположим, – согласился Дронго, – но вы находитесь на острове только третий день. Баронесса Хильберг привезла свою куклу два дня назад, прибыв вместе с вами на Мадейру. Она зарегистрировала свой ценный предмет на таможне, внеся его в таможенную декларацию. Несколько минут назад вы абсолютно уверенно говорили, что об этой кукле вам сообщила миссис Хальдорф. А теперь отказываетесь от своих слов. Что произошло за это время?

– Ничего. Я просто ошиблась. Иногда такое случается.

– В таком случае – кто говорил вам об этой кукле?

– Не помню.

– Но про куклу вы знали. А теперь отказываетесь говорить. Простите, пани Маркевич, я знаю, что подобные вопросы не задают дамам, но я вас все-таки спрошу. Вам ведь только тридцать два года?

– Вы считаете, что это мало? – усмехнулась она.

– Прекрасный возраст. И, насколько я знаю, вы актриса и ведущая популярной передачи на телевидении.

– У вас верные сведения.

– Значит, вам приходится учить большие тексты. Не говоря уже о том, что вы еще и певица, значит, помните много песен.

– Не вижу никакой связи с куклой, – она с силой потушила сигарету в пепельнице. У нее были длинные изящные пальцы.

– У вас профессиональная память, и вы не могли забыть, кто именно рассказал вам о кукле. Ведь это наверняка произошло вчера или позавчера. И вы так уверенно говорили о миссис Хальдорф. А теперь вы решительно от этого отказываетесь. Из этого я могу сделать только один вывод. В эти несколько минут, когда мы вас покинули, что-то произошло. Правильно?

– Это только ваши догадки, – уже раздражаясь, ответила Кристина.

– В таком случае все можно легко проверить, – неожиданно сказал Дронго, – если ничего не изменилось, значит, мы вас неправильно поняли. Нужно только, чтобы вы дали мне на одну минуту ваш мобильный телефон, и я посмотрю, с кем вы говорили в последние несколько минут.

Он улыбнулся. Кристина нахмурилась. Она опустила голову, не зная, как реагировать на подобное предложение. Этот тип с манерами светского льва просто загнал ее в угол.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сказала она, – и свой телефон я вам не дам. Даже не просите. Я еще не арестована, чтобы вы имели право отнимать мой телефон.

– Ни в коем случае. Я ведь его не отнимаю. Я только попросил. И напрасно вы так реагируете. Ведь мы можем сделать запрос на местную станцию, которая обслуживает роуминг польских телефонов, и уточнить, куда именно вы звонили. Хотя на это уйдет много времени. Еще можем поговорить с оставшимися в зале ресторана женщинами, которые вспомнят, с кем именно вы разговаривали.

Кристина достала вторую сигарету из пачки. Немного подумала и, сломав ее, положила в пепельницу.

– Да, – кивнула она, – вы правы. Я действительно переговорила с миссис Хальдорф. Просто мне неудобно было говорить об этом. Получается, что я какая-то авантюристка, придумавшая всю эту историю. Она, узнав о том, что баронесса умерла, сразу отказалась от своих слов. Представляете? Сказала, что никогда не рассказывала мне об этой кукле. Тогда кто же мне рассказывал? И как я об этом узнала? Ужасно неприятно. И поэтому я не хотела говорить вам об этом. Ведь она отказалась от своих слов.

– Почему, как вы думаете?

– Откуда я знаю? Может, узнала о смерти баронессы и просто испугалась. Решила, что здесь кто-то убил старую женщину и забрал ее дорогую игрушку.

– С чего вы взяли, что она дорогая? – быстро спросил Дронго.

– Если кукла стоит четыре с половиной миллиона евро, то она, конечно, очень дорогая, – ответила Кристина.

– Вы успели уточнить цену?

– Не я, а наш знакомый – Вацлав Сольнарж. Он вышел через свой мобильный телефон в Интернет и уточнил стоимость куклы.

– И все об этом узнали?

– Все, кто был в зале ресторана.

– Значит, миссис Хальдорф неожиданно отказалась от своих слов?

– Я сама не понимаю, что произошло. Она категорически заявила, что никогда ничего мне не рассказывала. Мне пришлось извиниться и закончить разговор.

– У вас есть ее телефон?

– Конечно. Он записан в моем мобильном. Но я бы не хотела, чтобы вы ей сразу перезвонили. Она свяжет этот телефонный звонок с моим последним разговором. Если она не хочет рассказывать, то пусть ничего и не говорит. Или вы считаете, что это она могла забрать куклу и отравить нашу несчастную баронессу?

– Нет, не могла. Кукла сегодня утром была в номере. А баронесса наверняка умерла во сне. Хотя сейчас проводят экспертизу.

– Это уже хорошо, – усмехнулась Кристина, доставая очередную сигарету, – кажется, я много курю. Когда нервничаю.

– А теперь давайте вспомним более подробно, что именно говорила вам миссис Хальдорф, – предложил Дронго. Абрамшис молчал, отдав инициативу более опытному эксперту.

– Мы разговаривали во время перерыва. Кто-то обратил внимание на баронессу, которая пила кофе вместе со своим секретарем. Кажется, сказали, что у нее нужно поучиться жизнелюбию. В ее возрасте летать на такие конференции через океан. И кто-то из наших пошутил, что баронесса Хильберг самый стойкий участник конференции. А потом она подошла к нам. Мы говорили о перелетах, и она рассказала, что собирается лететь в Швейцарию, чтобы навестить дочку своей кузины. И она сказала, что приготовила для девочки уникальный подарок. Хотя девочке исполнилось пятьдесят лет. Мы все начали шутить, какой подарок можно сделать даме в столь почтенном возрасте. Баронесса слушала нас с улыбкой, а потом неожиданно сказала, что собирается сделать своей родственнице очень неожиданный подарок, возможно даже куклу. И мы все рассмеялись, не придавая серьезного значения ее словам. Потом они ушли вместе с Дикинсоном. А мы остались с миссис Хальдорф. И тогда она рассказала мне, что у баронессы есть уникальная кукла, сделанная по картине Боттичелли.

– Кто еще присутствовал при вашем разговоре? Когда баронесса сказала о кукле?

– Энтони Дикинсон. Он все время сопровождал баронессу. Мне кажется, он очень переживает ее смерть.

– Кто еще?

– Наши делегаты. В основном – женщины. Я помню была Катиба Лахбаби, еще несколько человек.

– Кто именно, вы можете вспомнить?

– Почти все, кто сейчас находится в ресторане. Кажется, были Динара, Мильви, Каролина, Стефания. И еще рядом сидела делегат из Киева. Кажется, она их депутат. Валентина Грищук.

– А когда миссис Хальдорф говорила вам про эту куклу, кто был рядом с вами?

– Никого. Только мы двое. Поэтому я почувствовала себя так неловко. Миссис Хальдорф сама работала ведущей на шведском телевидении, и она относилась ко мне очень хорошо, даже, можно сказать, немного опекала меня. Ведь я только второй раз на такой конференции. Мне она казалась такой милой и интеллигентной женщиной, а получилось…

Кристина затянулась и выпустила клубы дыма.

– Тогда получается, что все могли слышать про необычный подарок, которым баронесса собиралась одарить дочь своей кузины? – уточнил Дронго.

– Да. Но я убеждена, что никто не понял, о чем идет речь. И только мне одной миссис Хальдорф все рассказала.

– Понятно. Дайте, пожалуйста, мне номер телефона миссис Хальдорф. Обещаю, что не буду ничего говорить ей про вас.

– Она все равно поймет, что это я вам рассказала. Мне будет неловко.

– Другого выхода просто нет. В данном случае поступаете не совсем порядочно не вы, а она. Ведь она действительно рассказала вам об этой кукле, а теперь отказывается от своих слов, выставляя вас в весьма двусмысленном положении. Я бы на вашем месте не стал так переживать.

– Все равно неприятно. Я чувствую себя почти доносчицей. Ведь она отказалась от своих слов и, значит, не хотела, чтобы я об этом кому-нибудь говорила.

– Если бы не смерть баронессы и не исчезнувшая кукла, вы были бы правы. Но когда речь идет о пропаже такой ценной вещи и о внезапной смерти ее владелицы, то ваши рассуждения кажутся не совсем правильными. Даже с точки зрения обычной морали.

– Обычной морали, – задумчиво повторила Кристина, – мне как раз показалось, что обычная мораль не применима к делегатам нашей конференции. Это очень современные и эмансипированные женщины, имеющие свои представления о нормах морали в нашем обществе. Возможно, миссис Хальдорф тоже из их числа. Все наши проблемы в том, что мы слишком независимы.

– Неужели? – иронически осведомился Дронго. – Вы полагаете, что поэтому миссис Хальдорф отказалась от своих слов? И вообще, странная у вас логика. Значит, с ее стороны это такая демонстрация собственной независимости?

– Во всяком случае она повела себя именно так. Что касается остальных, то в любой ситуации они будут вести себя в соответствии со своими внутренними убеждениями.

– Возможно, вы правы. Но и в этом случае вам не стоит так переживать.

– Не нужно меня успокаивать, – отмахнулась она, – все равно я чувствую себя скверно.

– Вы не обратили внимания, как себя вели окружавшие вас женщины? Может, кто-то проявил повышенный интерес к словам, сказанным баронессой?

– Нет, никто. Все просто посмеялись. Никто не придал этому разговору большого значения. Никто и подумать не мог, что на следующее утро баронессы уже не будет.

– А сейчас? Как реагировали оставшиеся с вами женщины на слова миссис Хальдорф, ведь вы наверняка звонили при них?

– Никак. Они тоже удивились. Я думаю всем было неприятно, что подобное случилось. И вообще все это напоминает какой-то дурной сон. Сначала смерть баронессы, затем исчезновение куклы, странное и непонятное поведение миссис Хальдорф. Я ничего не понимаю.

– Возможно, вы не обратили внимания на поведение кого-то из окружающих вас женщин. Может, кто-то проявил повышенный интерес к вашему сообщению.

– Вам нужно с ними поближе познакомиться, – усмехнулась Кристина, – у вас несколько примитивные представления о современных женщинах, господин эксперт.

– У вас есть вопросы? – спросил Дронго у Жуана Абрамшиса, проигнорировав утверждение своей собеседницы. Тот покачал головой.

– Дайте, пожалуйста, номер телефона миссис Хальдорф, – попросил Дронго.

Кристина протянула свой телефон. Он взглянул на номер телефона миссис Хальдорф и вернул аппарат его владелице.

– Вы не переписали номер, – удивилась она.

– Я его запомнил, – улыбнулся Дронго.

– Понятно. У вас фотографическая память. Я могу идти?

– Да. И одна просьба. Никому и ничего не рассказывайте о нашей беседе. Обещаете?

– Постараюсь, – она потушила сигарету. Затем взглянула на Дронго: – Можно мне попросить вас об одном одолжении? Позвоните ей при мне. Мне просто интересно, что она скажет. Почему она отказалась от своих слов. Я ведь не сумасшедшая и точно помню, что именно она говорила мне об этой непонятной кукле.

– Сейчас позвоню, – согласился Дронго, доставая свой телефон и набирая номер. Он ждал недолго. Затем посмотрел на свою собеседницу и нажал кнопку повторного вызова.

– Не соединяется, – поняла Кристина, – это, наверно, помехи из-за сильного ветра.

– Нет, – ответил Дронго, снова прислушиваясь, – не помехи.

Он опустил руку с телефона. Испытующе взглянул на Кристину.

– Она отключила свой мобильный телефон, – сообщил он.

– Вот стерва, – не выдержала Кристина, – наверняка поняла, что я буду ей перезванивать.

– Мы постараемся через организаторов конференции уточнить ее городские телефоны в Стокгольме, – сказал Дронго, – а вас я попрошу никому не рассказывать о состоявшейся здесь беседе. Договоримся, что никто не должен об этом знать.

– Понятно. Ничего не буду больше говорить. Язык мой – враг мой. Вот так попала в историю. Сама виновата, что вспомнила об этой полоумной миссис Хальдорф. Хотя она казалась мне вполне рациональным человеком.

Кристина поднялась. Мужчины тоже встали.

– Вы произвели на меня хорошее впечатление, мистер эксперт, – сказала Кристина с улыбкой, – во всяком случае вы умеете разговаривать с женщинами и быть любезным, даже когда говорите очень неприятные вещи. До свидания.

Она вышла из комнаты. Дронго взглянул на Абрамшиса.

– Нужно найти телефоны этой миссис Хальдорф, – сказал он, – и постараться наконец получить результаты вашей экспертизы. Неужели нужно так много времени, чтобы проверить, от чего именно она скончалась? Для опытного врача это не составляет особого труда. Прошло уже столько времени.

Жуан достал свой телефон. Набрал номер управления полиции. Подождал, пока ему ответят.

– Говорит офицер Абрамшис. Я хотел уточнить, получены ли результаты патологоанатомической экспертизы миссис Хильберг, скончавшейся в отеле сегодня утром. Да, сегодня утром. Лично начальник полиции сеньор ди Фигейреду. Да, да, я жду.

– Сейчас скажут, – сообщил он Дронго, терпеливо ожидая ответа.

Дронго подошел к окну. Ветер усиливался. Судя по всему, ураган действительно обрушился на острова.

– Спасибо, – услышал он за своей спиной и сразу обернулся.

– Они получили результаты только сейчас, – доложил Абрамшис, – все так, как мы и думали. Баронесса Хильберг умерла во сне из-за внезапно оторвавшегося тромба, который закупорил ее артерию. Смерть наступила примерно в шестом часу утра. Протокол вскрытия будет готов часа через полтора. Значит, это была естественная смерть.

– Для нас это как раз самый худший результат, – пробормотал Дронго, – в ином случае нам пришлось бы искать убийцу, который намеренно отравил баронессу, чтобы завладеть ее имуществом. А теперь мы должны искать неизвестного человека, который мог почти случайно оказаться в парке и подняться в спальную комнату, когда Пакита оставила дверь открытой.

– Вы в это верите? – спросил Абрамшис.

– Нет, – ответил Дронго, – как раз я сам в это и не верю. Ведь обычный вор должен был забрать драгоценности и деньги. А он или она взяли куклу. Значит, точно знали, что нужно брать. Выходит, это не случайный человек. И наша задача найти его среди тех, кто остался сегодня в отеле.

Глава 7

Раздался телефонный звонок. Абрамшис тут же ответил.

– Я все понял, – сказал он, – сейчас приеду.

– У нас усилены меры безопасности, – пояснил он Дронго, – меня срочно вызывают в управление. Сегодня из-за урагана будут закрыты все бары и рестораны на побережье. Я постараюсь уточнить телефонные номера миссис Хальдорф и заберу протокол, который для меня приготовят. А вы пока можете побеседовать с нашими гостьями, которые останутся здесь. Надеюсь, что уже завтра все будет гораздо спокойнее. Хотя если доказано, что баронесса умерла от тромба, то из-за исчезнувшей куклы никто не станет проводить особого расследования. Вы же понимаете, что нам все равно не разрешат обыскивать номера гостей.

– Понимаю, – кивнул Дронго, – постараюсь переговорить с каждой из оставшихся. Может, удастся понять, кто и зачем забрал эту куклу.

– Зачем, как раз понятно. Она стоит таких денег! – пробормотал Абрамшис.

– Не уверен, что из-за денег, – возразил Дронго, – мне кажется, что должны быть и другие причины. Возможно, эта кукла была неким символом, или нечто другое. А возможно, вы правы и случайно оказавшийся в спальне человек просто забрал понравившуюся ему куклу. Нужно проверить, не было ли в парке детей.

– Каких детей? – не понял офицер.

– Возможно, сегодня утром в парке был кто-то из детей сотрудников отеля, – пояснил Дронго, – ведь в австралийской группе не было детей, и среди делегатов конференции тоже нет детей. В таком случае, это объясняет пропажу куклы и то, что неизвестный не стал забирать драгоценности и деньги.

– Вы хотите сказать, что это мог быть ребенок? – понял ошеломленный Абрамшис. – Я об этом не подумал.

– Если в парке играл ребенок, то он вполне мог войти в открытый сьют, – начал объяснять Дронго, – подняться на второй этаж. Ребенок мог просто не понять, что именно происходит с баронессой, ему могло показаться, что она спит. В таком случае этот ребенок забрал бы куклу и спустился вниз. Такая версия вполне возможна. Остается уточнить, мог ли рано утром быть в парке кто-то из детей сотрудников отеля.

– Черт возьми, это все объясняет, – радостно произнес Абрамшис, – я прямо сейчас найду менеджера сеньора Машаду.

– Не все, – ответил Дронго, – непонятно, почему в таком случае миссис Хальдорф отказалась от своих слов. И почему сейчас отключила свой телефон. Просто испугалась? Чего и почему? Ведь баронесса умерла собственной смертью. Тогда почему миссис Хальдорф так демонстративно лжет? В чем причина?

– Вы сами выдвигаете подходящую версию и сами ее опрокидываете? – недовольно заметил Абрамшис.

– Хороший аналитик обязан проверить все версии, – усмехнулся Дронго, – и сам обязан их опровергать, если они поддаются опровержению. Иначе появится соблазн просто подогнать расследование под свою схему. Это очень опасно. Ведь в этом случае подсознательно или сознательно не замечаешь все те нюансы, которые мешают твоей версии. Велик соблазн почувствовать себя идеальным аналитиком, но на этом опасном пути можно неверно провести расследование и обвинить невиновного, подогнав улики под свою схему.

– Наш начальник полиции был прав, – сказал Абрамшис, – у вас действительно есть чему поучиться.

– Когда проведешь столько расследований, сколько провел я, у тебя тоже появится такой опыт, – пообещал Дронго. – Обязательно уточни номера телефонов этой миссис Хальдорф. И узнай вообще о ней все, что можно узнать. Жалко, что Дикинсон в таком неуправляемом состоянии, мне было бы очень интересно снова с ним побеседовать. Надеюсь, что к вечеру он проспится.

– Я отправил ему в номер обед и попросил убрать из мини-бара все спиртные напитки, – сообщил Абрамшис, – но он действительно в плохом состоянии. Наверно, будет спать до завтрашнего утра. Раньше он просто не придет в себя. До свидания, господин Дронго. Но ваша версия с ребенком была просто изумительной.

– И удобной для полиции. Ничего не нужно искать, никого не нужно подозревать, – добавил Дронго.

– Да, – рассмеялся Абрамшис, – и удобной для полиции. До свидания.

Он вышел из комнаты. Дронго снова подошел к окну. Трудно сказать, какой ущерб нанесет этот ураган туристической индустрии острова. Наверняка перевернет все легкие сооружения в прибрежной зоне. Он услышал стук в дверь и обернулся.

– Войдите, – разрешил он.

В комнату вошел сеньор Машаду. Он уже понял, что его гость не просто близкий знакомый начальника полиции острова, но и человек, который проводит свое расследование. Сеньор Машаду знал, что начальник полиции больше двадцати лет проработал в Интерполе, и поэтому его уважение к гостю выросло пропорционально его уважению к местной власти.

– Я хотел доложить, что все наши гости перешли в казино, – сообщил менеджер, – но они не расходятся, а сидят все вместе. По приказу сеньора ди Фигейреду на острове закрыты все казино и открытые рестораны. Я отпустил сотрудников домой, кроме тех, которые должны работать для наших гостей. У вас будут какие-нибудь пожелания или распоряжения? Сеньор Абрамшис уехал и просил меня уточнить, были ли дети в нашем отеле сегодня утром. Но у нас среди наших гостей нет детей. И никто из сотрудников не имеет права приводить детей на работу. Это исключено.

– Очень хорошо, – кивнул Дронго, – где находится ваше казино?

– В правой части здания, – любезно сообщил менеджер, – они все собрались там. Кроме сеньора Дикинсона. Мы подняли ему обед в номер, но он уже спал прямо на кровати. Не раздевшись. Я распорядился, чтобы его не трогали. Он так сильно переживает смерть баронессы. Какое несчастье! Но сеньор Абрамшис меня успокоил. Он сказал, что это обычная смерть от инфаркта. И ее никто не убивал. Я так и думал. У нас в отеле всегда останавливаются очень известные люди, бизнесмены, политики, звезды шоу-бизнеса, даже такие знаменитые сыщики, как вы, господин Дронго. Но в нашем отеле никогда не случалось тяжких преступлений, это исключено, мы знаем своих клиентов.

– Постучите по дереву, чтобы не сглазить, – посоветовал Дронго.

– У нас репутация лучшего отеля на Мадейре, – победно сообщил сеньор Машаду, – и я надеюсь, что такой она навсегда и останется.

– Не сомневаюсь, – согласился Дронго, – а теперь я поднимусь в свой номер и тоже переоденусь, а потом спущусь в ваше казино. Вы уверены, что, кроме наших гостей, в отеле больше никого не осталось?

– Конечно. У нас небольшой отель. Только два основных здания. Австралийская группа уже переехала. И осталось только девять человек. Вы, и восемь гостей, приехавших на конференцию. Сейчас в отеле только несколько наших сотрудников и повара на кухне. Нужно приготовить ужин для всех, мы ведь обязались их кормить во время урагана.

Этот человек был по-настоящему влюблен в свою работу и в свой отель. Дронго улыбнулся. Счастливый сеньор Машаду, он ходит на работу, получая удовольствие. Не очень много людей в этом мире могут похвастаться подобным. Он вышел из комнаты, поднялся к себе в номер. Надел легкие бежевые брюки и светлую рубашку. Затем вышел из номера, спустился вниз. Уже подходя к залу казино, он увидел Стефанию Гуарески. Она успела переодеться и теперь была в белых бриджах и темно-зеленой майке. Женщина обернулась на звук его шагов и приветливо улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ. Так они и вошли в зал казино. Она чуть впереди, он на несколько шагов сзади. В зале действительно собрались все постояльцы, оставшиеся в отеле. Мильви и Динара смотрели телевизор, Каролина о чем-то расспрашивала Катибу. Кристина раскладывала карты, очевидно выкладывая пасьянс, Стефания прошла и уселась рядом с ней, поглядывая на карты. Вацлав читал газету. Когда Дронго вошел, он поднял голову.

– Здравствуйте, господин офицер, – громко сказал он.

– Я не офицер, – Дронго прошел и сел рядом с ним, – я всего лишь международный эксперт.

– Извините, господин эксперт, вы не знаете последних известий? Что сообщили из полиции? От чего умерла наша баронесса? Это было убийство?

Все замерли. Сразу шесть пар глаз посмотрели в их сторону. В зале воцарилась неестественная тишина.

– Нет, – ответил Дронго, – уже провели необходимые экспертизы. Врачи точно установили, что это была естественная смерть. К сожалению, у баронессы были слабые сосуды. Оторвавшийся тромб закупорил артерию и вызвал легкую смерть во сне.

– Слава богу! – вырвалось у Вацлава.

Было заметно, что у всех значительно поднялось настроение. Эта тема волновала всех присутствующих.

– В каком смысле? – усмехнулся Дронго.

– Нет, вы меня не так поняли, – поспешил поправиться Вацлав, – мне, конечно, жаль, что баронесса умерла, но я рад, что ваше расследование будет закрыто и вы не станете никого из нас обвинять. Или подозревать. Это очень хорошо. А то мы все чувствовали себя не очень уютно. Вы же представляете, что это значит! Умерла одна из наших делегаток, и наверняка подозрение падало на всех, кто проживал в этом отеле.

– Я так не думаю, – возразил Дронго, – с самого начала было понятно, что уважаемая миссис Хильберг умерла во сне смертью праведницы. И никто в этом не виноват.

– Это самое главное, – воодушевленно произнес Вацлав Сольнарж, – если бы еще не этот непонятный ураган, мы бы улетели уже сегодня вечером. А теперь нужно сидеть и ждать, пока установится летная погода.

– Господин эксперт так не считает, – улыбнулась Кристина, – он, по-моему, даже рад, что начался ураган. Можно будет побеседовать с каждой из нас и узнать все, что его интересует.

– Его уже ничего не интересует, – дернулся Вацлав, – вы же слышали. Баронесса умерла естественной смертью. Она прожила очень долгую и прекрасную жизнь.

– Вы так радуетесь, словно были главным подозреваемым, – заметила Стефания.

– Не главным, но одним из… Это всегда неприятно, – заметил Вацлав.

– Я надеюсь, что господин эксперт не считал нас подозреваемыми, – отозвалась Мильви.

– Нет, не считал, – улыбнулся Дронго, – я только отметил, что всех самых красивых делегатов конференции поселили в нашем отеле.

– Как приятно это слышать, – сказала Каролина, – а то мы уже отвыкли от подобных комплиментов. Господин Дикинсон замечал только баронессу, а господин Сольнарж вообще никого не замечал.

Все заулыбались. Сольнарж нахмурился.

– Я считал, что здесь вполне разумные и эмансипированные женщины, которым не нужны все эти мужские комплименты. Они унижают женщину, превращая ее в объект сексуального домогательства, – гордо заявил он.

– Браво, – захлопала Кристина в ладоши, – какой борец за наши естественные права. Господин Сольнарж прав. Мы все весьма эмансипированные и независимые женщины. Поэтому и прилетели на этот остров, чтобы обсудить, как лучше защищать нашу независимость.

– Независимость не может быть только внешним фактором. Она начинается с внутренней раскованности, – убежденно произнесла Мильви, – а уже потом оказывает влияние на внешние факторы. Необходимо быть внутренне свободным.

– И особенно важно уметь отстаивать свои интересы даже в закрытом обществе, – добавила Катиба, – ведь во многих государствах общество само не готово признать равные права и возможности обоих полов.

– У нас просто диспут по внутреннему раскрепощению женщин, – радостно улыбнулась Кристина, положив последнюю карту. Затем смешала всю колоду.

– Мы прилетели сюда, чтобы заявить о равных правах, – отчеканила Мильви, – мне кажется, что это самая важная тема на сегодняшний день. Гендерные проблемы…

– …возникают всякий раз, когда мужчины пытаются доказать свое превосходство, – перебила ее Стефания. Она улыбалась.

– Ничего смешного в этом нет, – возразила Мильви, – вы ведь знаете, какой дискриминации подвергаются женщины при приеме на работу, не говоря уже о разнице в оплате труда.

– Предлагаю продолжить наши дебаты, – рассмеялась Кристина, – только с учетом того фактора, что к нам присоединится господин эксперт. Представляю, какая начнется полемика. Мне кажется, у него несколько иной взгляд на наши проблемы.

– Женщины умнее, красивее и добрее мужчин, – громко сказал Дронго, – я не стану спорить ни по одному вопросу.

– Это он просто так говорит, – махнула рукой Кристина, – слышали бы вы, как он меня дожимал в комнате менеджера. С ним опасно разговаривать, он очень искусно расставляет ловушки.

– У господина Дронго известная репутация, – напомнила Динара, – я читала, что он провел столько успешных расследований, что уже при жизни попал во все учебники криминалистики.

В зал вошел официант, который принес поднос с заказанными напитками. Дронго попросил принести ему апельсиновый сок. Кто-то взял кампари, кто-то джин с тоником, кто-то кофе.

– Жаль, что казино не работает, – пробормотал Вацлав, – теперь будем сидеть весь вечер перед телевизором или перед экранами своих ноутбуков. А еще нет и четырех.

– Вы хотели передать сообщение в свой журнал, – напомнила Динара.

– Я уже передал, – ответил Вацлав, махнув рукой. Он заказал пиво, и теперь перед ним стояла большая кружка с ячменным напитком.

– Давайте сыграем, – оживилась Кристина, смешивая карты.

– В какую игру? – насмешливо уточнила Стефания. – В покер?

– Я не умею играть в покер, – призналась Динара.

– И я не умею, – сказала Мильви.

– В таком случае я готова играть, – вмешалась Катиба.

– Давайте в покер, – согласился Вацлав, – я надеюсь, что господин эксперт тоже к нам присоединится.

– Нет, это не совсем интересно, – сказала Кристина незаметно подмигнув Дронго, – давайте сыграем в нечто другое. В конце концов мы только что почти единогласно решили, что все мы эмансипированные и внутренне раскрепощенные женщины. А наш эксперт готов разделить с нами эту точку зрения.

– Какое отношение все это имеет к карточной игре? – насмешливо спросила Каролина. У нее был красивый грудной голос.

– Самое прямое. Нас восемь человек. Предлагаю сыграть в карты по-французски.

– Никогда о таком не слышала, – заметила Мильви, – что это значит?

– Берем две колоды карт и смешиваем их, – пояснила Кристина, – а потом начинаем раздавать. По одной карте каждому игроку. Когда карты будут розданы, мы определяем, у кого самая большая карта и у кого самая маленькая. Получивший самую маленькую карту считается проигравшим. Получивший самую большую – выигравшим.

– Это такая примитивная игра, – поморщился Вацлав, – а как вы определите проигравшего, если четверо вытащат двойки?

– В этом случае дополнительно определяются масти карт, – пояснила Кристина, – мы уточняем, что с самого начала крести бьют пики или черви. Очень просто.

– И кто в результате выигрывает? – не унимался Вацлав. – Я ничего не понимаю в вашей игре.

– Французская игра в карты, – как-то странно улыбнулась Кристина, глядя на остальных, – только раздача карт. Покер на раздевание. И все видят, кто проиграл и кто выиграл. Проигравший должен снять с себя один предмет одежды…

Наступило молчание.

– Я знаю эту игру, – неожиданно сказала Динара, – мне рассказывали о ней в Бельгии. Две колоды смешанных карт и определяется проигравший. Тот, который разденется первым. Смешная игра.

– Подождите, – вмешалась Катиба, – вы хотите сказать, что это такая игра?

– Да, – весело подтвердила Кристина, – такая смешная игра, которая позволит нам «внутренне раскрепоститься». Мы ведь так любим говорить о равноправии и эмансипации. Давайте докажем господину эксперту, что мы действительно современные и очень эмансипированные женщины. Сыграем в эту игру и пригласим его, пусть участвует вместе с нами.

На этот раз многие улыбнулись.

– Вы знаете, Кристина, я выросла в Германии, где к таким вопросам относятся довольно просто, – сообщила Каролина. – Там вообще не понимают, почему нужно создавать культ голого тела. Соседи ходят в одну сауну и вместе парятся голышом. Скажем две семейные пары. Не говоря уже о нудистских пляжах, где я тоже много раз была. Меня-то как раз ваша игра забавляет. Но я не думаю, что все согласятся играть с вами.

– Значит, они ханжи и обманщицы, – заявила Кристина. – Интересно, кто первый откажется. Значит, вы, Каролина, согласны?

– Конечно. Это будет даже забавно.

– А вы, Стефания?

– Если я могу кому-то доставить удовольствие, раздевшись, то я готова сделать это немедленно, – рассмеялась Стефания Гуарески, – у нас на пляжах все давно загорают топлес и не видят в этом ничего предосудительного. Конечно, если вы не загораете на южных пляжах, где-то в Сицилии или в Калабрии. Там к этому отношение несколько иное.

– Значит, согласны. А вы, Динара?

– Я не знаю, – растерялась молодая женщина, – я слышала про эту игру. Но сама… я, честное слово, не знаю.

– Будете играть или нет?

– Наверно, да, – покраснела Динара.

– Остаются еще четверо, – весело продолжала Кристина. Ей явно нравилась ее роль своеобразной ведущей, – господин Вацлав Сольнарж? Надеюсь, вы не откажетесь?

– Это ужасно, – испугался Вацлав, – ненормально и неправильно. Разве можно играть в такие игры. Женское тело не должно быть объектом сексуального…

Он не договорил. Кристина перебила его.

– Вот поэтому вам и нужно сыграть. Чтобы у нас был мужчина, тело которого не вызовет у нас приступов сексуального домогательства.

– Я не буду играть в такие игры! – закричал Вацлав. – Не смейте мне предлагать ничего подобного. Это пошлая и неприличная игра.

– А я думала, что вы смелее, – сказала Стефания.

– Нет, я отказываюсь, – мрачно заявил Вацлав.

– Первый отступник у нас уже появился, – торжественно провозгласила Кристина, – а вы, господин Дронго, тоже считаете, что мы предлагаем вам «пошлую и неприличную игру»?

Впервые в жизни он не знал, что ответить. Он буквально кожей ощущал насмешливые взгляды женщин.

– Если вы боитесь, – усмехнулась Стефания, – то можете не играть. Или вас что-то смущает?

– Ничего, – ответил Дронго, – я готов играть.

– Уже интересно, – кивнула Кристина, – а вы, госпожа Пухвель? Депутат нашего Европарламента и образцовый борец за права женщин. Вы наверняка согласитесь, ведь иначе мы подумаем, что вы не готовы умереть за наши права?

– Перестаньте шутить на такие темы, – строго сказала Мильви, – я принципиальный противник таких непристойных игр. Но если вам нужно мое согласие, то извольте. Я тоже готова сыграть с вами.

– Вы подтвердили свою исключительную смелость, – захлопала в ладоши Кристина, – остается уважаемая госпожа Катиба Лахбаби. Надеюсь, вы помните, как гневно клеймили общество, не готовое признать равноправие женщин. Или это были только слова?

– Я не могу играть в такие игры, – тихо произнесла Катиба, – прошу меня извинить. Но я поднимусь к себе в номер.

– Пять минут назад вы говорили о закрытых обществах, не готовых признавать наши равные права, – напомнила Кристина, – а ведь сейчас нужно только бросить вызов устарелой морали. Между прочим, на пляже вы загорали рядом со мной, не испытывая никаких неудобств. И насколько я помню, вы тоже загорали топлес.

– Там были только женщины, – так же тихо ответила Катиба.

– Там были мужчины-официанты, – громко возразила Кристина. – Значит, вы отказываетесь? Вот вам и борец за эмансипацию женщин.

– Нет, я остаюсь, – подняла голову Катиба, – и остаюсь, чтобы доказать вам, насколько мы все не отличаемся друг от друга.

– Тогда начинаем. Вацлав, вы можете нас покинуть, – предложила Кристина.

– Я тоже остаюсь, – очень недовольно заявил Сольнарж, – но ваши игры ни к чему хорошему не приведут. Это я вам гарантирую.

– Садитесь за стол, – предложила Кристина, – мы начинаем нашу игру. И помните, дамы и господа, что эта не просто игра. Это возможность быть внутренне независимым человеком. Даже столь нелепым способом.

Дронго подумал, что впервые в жизни согласился на подобную игру. Ни он и никто из остальных присутствующих даже не предполагали, насколько опасной станет эта игра и как именно закончится сегодняшний день.

Глава 8

Все восемь человек расселись за столом. Во главе стола села Кристина. Справа от нее разместились Катиба, Динара и Мильви. С левой стороны уселись Стефания и Каролина. Между ними оказался Вацлав Сольнарж. Дронго сел напротив Кристины. Все ждали начала игры.

– Проигравший снимает с себя одну вещь, – напомнила Кристина, – а победитель имеет право потребовать от другого человека снять еще одну вещь. Все понятно?

– Как вы определите приоритеты мастей? – уточнил Вацлав.

– Сейчас начнем, – усмехнулась Кристина, – честное слово, если бы даже такой игры не существовало, ее следовало бы придумать. Хотя бы для того, чтобы доказать всем пределы нашей внутренней раскрепощенности. Итак, дамы и господа, мы начинаем. Надеюсь никто не будет упрекать меня в том, что я буду вашим крупье. Итак, посмотрим, какие карты выпадут и в каком порядке.

Она начала метать карты.

– Первая масть будут черви, – объявила Кристина, – вторая масть – трефы, третья масть – пики и четвертая – бубны. Если выпадают равные карты, то приоритет мастей определяется именно в этом порядке. Я думаю, что все понятно. Надеюсь, что мы не будем злоупотреблять и игра будет идти по правилам. Итак, мы начинаем. Надеюсь, никто не сбежит и не станет выходить из игры. Я смешала две колоды карт и теперь начинаю метать.

В этот момент в зал казино снова вошел официант, который принес сделанный заказ. Он расставил чашки и стаканы вокруг игроков и бесшумно удалился. Кристина оглядела всех еще раз и, улыбнувшись, начала метать карты. Почему-то наступила неестественная тишина, словно ставкой в этой несерьезной игре было нечто гораздо большее, чем просто шутливое раздевание. И все почувствовали серьезность этого момента.

Первой карту получила Стефания. Это был туз пик. Третья возможная карта в колоде. Стефания усмехнулась. Торжествующе поглядела на всех. Второй выпала дама черви. Вацлав пожал плечами. Третьей была десятка черви. Каролина спокойно посмотрела на эту карту. Кажется, ничто не могло вывести ее из спокойного состояния. Четвертым карту получил Дронго. Это была девятка бубен.

– Вы напрасно сели играть с дамами, – пошутила сидевшая рядом Каролина, – у вас пока самая маленькая карта.

Пятерку треф получила Мильви, она неожиданно густо покраснела, но ничего не произнесла. Девятку бубен получила Динара и весело улыбнулась. У нее была не самая последняя карта. Валет черви выпал Катиби, которая хранила внешнее спокойствие. И, наконец, трефовый туз выпал Кристине. Она победно оглядела всех.

– Проигравшая Мильви Пухвель, – громко объявила она, – прошу вас начинать.

– Глупая игра, – поморщилась Мильви, – я не понимаю, почему мы играем в нее.

– Госпожа Пухвель, вы нарушаете правила. Мы вас ждем. Не заставляйте нас ждать, – повысила голос Кристина.

– Я полагала, что это шутка, – сказала все еще пунцовая от смущения Мильви.

– Шутки закончились, – безжалостно произнесла Кристина.

– Просто не понимаю, как я могла согласиться, – выдавила Мильви. Она посмотрела по сторонам. Затем поднялась и смущенно сняла с себя майку, оставшись в светлом бюстгальтере и джинсах.

– Надеюсь, вы удовлетворены? – спросила она. – На этом все закончилось?

– Нет, – в Кристину словно вселился какой-то злой дух, – ничего не закончилось. Вы должны снять две вещи.

– Вы с ума сошли? – нахмурилась Мильви. – Почему две? Вы сами нарушаете правила игры.

– Нет, не нарушаю. У меня была самая большая карта, и я могу потребовать от любого проигравшего снять с себя еще одну вещь. Вот я и требую от вас, госпожа Пухвель. Итак, мы ждем.

– Я сейчас уйду! – гневно воскликнула Мильви. – Так нельзя. Это нечестно. Сразу две вещи.

– Мы приняли эти правила, Мильви, – примирительно сказала Стефания, – нужно выбирать. Я бы на твоем месте сняла бюстгальтер. Ты же только вчера загорала вместе с нами. Там у всех нас не было никаких проблем.

– Это безобразие, – нахмурилась Мильви, – странная и опасная игра. Она плохо закончится.

– Ты всех задерживаешь, – напомнила Кристина, – что ты снимаешь?

Вместо ответа Мильви посмотрела по сторонам и неожиданно расстегнула свой бюстгальтер, отбросив его в сторону.

– Теперь вы удовлетворены? – спросила она, больше обращаясь к Кристине. Та отвернулась от нее, начав метать карты по второму кругу. Мильви, все еще красная от смущения, уселась за стол, прикрывая руками голую грудь. Она залпом выпила стоявший перед ней джин с тоником.

– Почему не джинсы? – задал мучивший всех вопрос Вацлав.

– Может, ей так больше нравится, – шутливо заметила Стефания.

– Это мое дело, – пробормотала все еще пунцовая Мильви.

– Начинаем второй круг, – громко провозгласила Кристина, снова начав метать карты.

На этот раз выпали три тройки. Но проигравшей оказалась Катиба. А выигравшей Стефания. Все посмотрели в сторону Катибы. Она спокойно сняла с себя браслет, который был у нее на запястье.

– Это нечестно, – улыбнулась Кристина, – браслет не часть одежды.

– Ты сказала – снять одну вещь, – напомнила Катиба, – вот я и сняла браслет. Разве я не права?

– Она права, – сказала Стефания, – а теперь, Кристина, снимай и ты какой-нибудь предмет. Ведь я выиграла.

Кристина покорно сняла свой пиджак, положив его в сторону. Под ним была белая блузка.

– Ты нас всех обманула, – громко сказала Мильви, – у тебя больше одежды, чем у всех нас.

– Я не виновата, что у меня такой брючный костюм, – попыталась оправдаться Кристина, – давайте пройдем третий круг.

– Обманщица, – грозно сказала Мильви все еще прикрывая грудь руками, – не нужно было играть с вами.

– Следующий круг, – объявила Кристина, начав раздачу карт.

Самая большая карта пришла к Каролине, самая маленькая оказалась у Вацлава. Он чертыхнулся и молча, ничего не сказав, снял рубашку, помахал ею над головой и повесил на спинку стула. Все смотрели на Каролину.

– Стефания, – сказала она, не глядя в сторону соперницы.

Итальянка улыбнулась. Но тоже не стала возражать. Она быстро сняла с себя блузку и отбросила ее куда-то за спину. Бюстгальтер у нее был красивый. Очевидно, из шелка.

– Четвертый круг, – объявила Кристина.

Теперь самая большая карта выпала Стефании. Никто не сомневался, что она назовет имя Каролины. А самая маленькая карта досталась Динаре. Та смущенно улыбнулась и попросила Катибу помочь ей снять платье.

– Не нужно, – неожиданно сказала Катиба, – это неприлично. Здесь мужчина.

Она так и сказала «мужчина», хотя на самом деле за столом сидели Дронго и Вацлав. Но второго она, очевидно, в расчет не принимала.

– Динара, вы всех задерживаете, – напомнила Кристина.

Динара сама расстегнула замок. Затем медленно сняла с себя платье. Посмотрела на окружающих.

– Кажется, я впервые делаю это при таком внимании окружающих, – пошутила она, усаживаясь за стол. На ней был купальный костюм.

– Вы все заранее знали? – спросила Мильви. – Почему она в купальном костюме?

– Я думала, что сегодня будет хорошая погода, – попыталась объяснить Динара, – и я смогу искупаться. Ведь у меня был ночной рейс самолета.

– Это не относится к игре, – перебила ее Кристина.

– Какое имя ты называешь? – спросила Динара у Стефании.

– Кристина, конечно. Это ведь она придумала такую игру, – заявила итальянка.

Каролина прикусила губу. Она была уверена, что итальянка назовет ее имя. Когда есть возможность для мести и человек не мстит, это оскорбляет и унижает больше, чем сама месть. Кристина сняла блузку, не возражая.

– Одну минуту, – неожиданно сказал Дронго, – мне кажется, что мы немного увлеклись и не посчитали вариантов.

– Каких вариантов? – спросила Кристина.

– В двух колодах сто четыре карты. А нас восемь человек. Значит, игра затянется на тринадцать кругов. Это гарантированно двадцать шесть проигравших.

– Все верно. Ну и что?

– Некоторым придется снять по четыре или пять вещей, – пояснил Дронго, – вам не кажется, что в конце игры мы все окажемся голыми?

– Значит, будем сидеть голыми, – рассмеялась Кристина, – или вы уже боитесь? Вот Мильви вполне освоилась и уже даже улыбается.

– Как только мне выпадет большая карта, сразу назову твое имя, – пообещала Мильви, которая действительно перестала закрываться, уже не обращая внимание на свою грудь. Как, впрочем, и все остальные.

Но пятый круг принес самую маленькую карту Дронго, а самую большую Кристине. Дронго снял рубашку и тоже повесил ее на спинку стула. Кристина оглядела собравшихся.

– Опять Мильви? – весело спросила Каролина.

– Нет, – ответила Кристина, – пусть будет Стефания. Она ведь первой начала.

Стефания рассмеялась. Поднялась и очень спокойно, словно была перед бассейном, сняла свои белые бриджи и села за стол. Фигура у нее действительно была великолепная. Глядя на нее, трудно было предположить, что у этой женщины двое уже взрослых сыновей. Она была в светлом шелковом белье, которое ничего не скрывало. Но ее, похоже, не очень волновали такие мелочи. Зато Мильви вспыхнула еще раз, а Катиба нахмурилась, словно красивое тело итальянки было вызовом всем остальным. На самом деле подсознательно всех волновал только один вопрос. И это был не столько вопрос этики или скромности, сколько обычная женская ревность к совершенному телу сорокалетней женщины.

Следующий круг принес самую маленькую карту Каролине. Все ждали, что она снимет свою блузку. Но вместо этого Каролина сняла свою юбку миди и положила ее на диван. И вернулась к столу.

– Почему не блузку? – не выдержал Вацлав.

– Мне так больше нравится, – ответила Каролина, даже не посмотрев в его сторону, – или я должна согласовывать этот вопрос с нашим крупье?

– Нет, – ответила Кристина, – это ваше право.

– Спасибо, – кивнула Каролина.

Самую большую карту получил Дронго. Все посмотрели на него, ожидая, какое имя он назовет. Вместо этого он поднялся, взглянул на присутствующих и начал стаскивать правый носок.

– Что вы делаете? – не выдержала Кристина.

– Снимаю одну вещь, – невозмутимо пояснил Дронго, – я не могу назвать имя ни одной женщины. Приходится раздеваться самому.

– Вот вам образец настоящего джентльмена, – растрогалась Кристина.

– Вы всегда такой благородный или притворяетесь? – спросила Стефания.

– Конечно, притворяюсь, – ответил Дронго.

– В этой дурацкой игре пока только одна пострадавшая, – пожаловалась Мильви, – и это я. Мне кажется, что Кристина нарочно все подстроила.

– Вот так всегда, – развела руками Кристина, – я хотела только пошутить, но вместо этого нажила себе личного врага.

Седьмой круг выявил победителя – Динару. И проигравшую – снова Катибу. Марокканка оглядела присутствующих и покачала головой.

– Я не могу, – призналась она, – просто не могу раздеться в присутствии этого мужчины, – она показала в сторону Дронго.

– А мое присутствие вас не смущает? – немного обиженным тоном спросил Вацлав. – Или вы намекаете на мое отношение к женщинам?

– Нет-нет, – быстро ответила Катиба, – вы не совсем понимаете. Дело совсем не в этом. Офицер полиции сказал, что он из Баку. Это совсем другое дело.

– Не понимаю, почему вам не нравится его город, – сказала Каролина. – Кажется, это столица Азербайджана?

– Город ни при чем, – у Катибы появилось какое-то упрямое выражение на лице, – он мусульманин.

– Послушайте, Катиба, это всего лишь игра, – попыталась урезонить ее Стефания, – всего лишь обычная шутливая игра. Я вас не совсем понимаю. Почему вы ходите с нами на пляж и купаетесь вместе со всеми на пляже и даже загораете топлес, а сейчас неожиданно для всех становитесь таким символом мусульманского фундаментализма.

– Это разные вещи, – ответила Катиба, – вы не можете меня понять. Я не могу раздеться в его присутствии.

– А на пляже, который находится в нескольких метрах от нас, в присутствии сотен мужчин, можете? – насмешливо уточнила Стефания. – Мне кажется, что это не совсем логично.

– Может, она объяснит нам свое поведение? – спросила Кристина. – Что случилось? Вы сами понимаете, господин эксперт?

Дронго молчал. Он прекрасно понимал, в чем дело, но не собирался комментировать поведение Катибы Лахбаби. Подобная ситуация произошла с ним в прошлом году в Марбелье. Он приехал на фешенебельный курорт Пуэнто– Романо и обнаружил там своего знакомого, прилетевшего в Марбелью из Баку. Тот был отличным пловцом и предложил Дронго устроить заплыв на время. Дронго сразу отказался. Выросший у моря, он, к удивлению многих, плохо плавал. Поэтому он остался на берегу, наблюдая за своим другом. Рядом загорали сразу десятка два женщин, привычно подставивших свои обнаженные груди яркому солнцу. Особенно выделялась группа загорелых молодых женщин, которые были в узких бикини, напоминавших скорее тонкие полоски. Они не обращали внимания на проходивших мимо мужчин, надев темные очки и вытянувшись на лежаках. Знакомый Дронго вышел из моря и весело сказал по-азербайджански:

– Здесь прекрасное море, – он добавил к этому словосочетание, которое можно перевести как «слава богу», или «машалла». Это арабское слово одинаково звучит на всех языках. Женщины встрепенулись. Одна подняла голову и прислушалась к их разговору, другая сняла очки. Третья закрыла груди.

– Они мусульмане, – в ужасе закричала первая.

Все пять молодых женщин сразу вскочили, хватая одежду и прикрывая свои тела. Они с криками побежали к раздевалке. Знакомый Дронго изумленно смотрел на этих женщин, не понимая, что происходит.

– Почему они так повели себя? – испуганно спросил он.

– Ты мусульманин, они поняли это по твоему восклицанию, – пояснил Дронго, – поэтому испугались и убежали. Очевидно, эти женщины из соседних арабских стран.

– Но они загорали на пляже в присутствии десятков других мужчин, – показал на остальных мужчин его знакомый, – почти раздетыми.

– Именно поэтому, – кивнул Дронго, – эти женщины вполне современные и независимые. Но и они подвержены ряду условностей. Для них чужие мужчины, отдыхающие на этом пляже, не существуют, как не замечали своих евнухов и рабов обитатели гаремов. Но мусульманин-мужчина – это уже настоящий мужчина, который не должен видеть их раздетыми. Такая своеобразная точка зрения. Ведь ты обрезан, как мусульманин или иудей, а значит, с их точки зрения являешься настоящим мужчиной.

– Какая-то непонятная логика.

– Наоборот, все очень логично и понятно, – возразил Дронго.

Он хорошо помнил этот случай. И поэтому молча сидел, глядя, как остальные возмущаются нелогичным поведением Катибы. А затем достал телефон и набрал номер миссис Хальдорф. Но ответа не последовало. Телефон был по-прежнему отключен.

– Что за непонятное упрямство? – недоумевала Кристина.

– Это не упрямство, – возразила Катиба, – я просто не могу здесь оставаться. Игра зашла слишком далеко.

– Это нечестно, – снова попыталась убедить ее Кристина.

– Я ухожу, – твердо произнесла Катиба, – ничего больше я снять не могу.

– Вот это новость, – сказала Мильви, – я сижу тут уже полчаса, а ты уходишь.

– Я не могу, – повторила Катиба, – это не для меня. Извините, но я выхожу из игры.

– Вот так всегда, – огорчилась Кристина, – как только нужно говорить громкие речи, то они готовы на все. А кто будет защищать права мусульманских женщин?

– Не таким образом, – возразила Катиба, – извините меня еще раз, но я лучше уйду, – она поднялась и вышла из-за стола. Медленно направилась к выходу. Все смотрели в ее сторону.

– Катиба, вы ломаете нам игру, – крикнула ей вслед Кристина, но марокканка даже не обернулась.

Наступило неловкое молчание.

– Она испортила нам всю игру, – огорченно сказала Кристина, – нужно было все сразу понять, когда она сняла свой браслет. Это было нечестно.

– Твоя дурацкая игра всех достала, – заявила Мильви, – я одеваюсь, мне уже холодно. И вообще непонятно, что ты хотела доказать. Просто всех нас опозорить, – она даже не заметила как перешла на «ты».

– Хотела пошутить, – попыталась оправдаться Кристина.

– А мне понравилась, – сказала Каролина, – я требую продолжения игры. Нужно выяснить, кто из нас самый несчастливый.

– Давайте продолжим, – подхватила Стефания, – в конце концов это личное дело Катибы. Она может и не играть, если ей не позволяет ее религия или воспитание. Мы не должны подстраиваться под нее.

– Динара у нас победитель, – напомнил Вацлав, – кто должен снять с себя одну вещь?

– Конечно, Кристина, – ответила Динара, – ведь она все это придумала. Вот пусть теперь и отвечает за свою игру.

Кристина пожала плечами и молча сняла с себя блузку. Дронго взглянул на оставшуюся колоду. За столом находились семь человек без Катибы. Значит, кругов будет еще больше.

– Восьмой круг, – объявила Кристина, – посмотрим, что у нас получается.

Самая большая карта снова выпала Дронго. Самая маленькая – Стефании.

– Вы удачливы, – сказала ему итальянка, – говорят, что удачливый в картах бывает неудачлив в любви.

Она, не испытывая ни малейшего смущения, сняла с себя бюстгальтер. В конце концов она действительно ходила в таком виде по всем пляжам и никогда не стеснялась.

– Снова будете снимать с себя вещи? На этот раз второй носок? – рассмеялась Динара.

– Да, – кивнул Дронго, – так мне гораздо удобнее, – он стащил с себя второй носок.

– Вы жульничаете, – убежденно сказала Кристина, – так нельзя. Раздеваться самому нельзя.

– Вы не говорили об этом в начале игры.

– Я считала это само собой разумеющимся. Хотя поступайте как знаете, – Кристина начала очередную раздачу карт.

Девятый круг. Самая большая карта выпала Стефании, самая маленькая Кристине. Последняя не заставила себя долго упрашивать. Она сняла брюки, оставаясь в элегантном купальном костюме изумрудного цвета, состоявшем из двух предметов.

– Ты все заранее знала, – снова возмутилась Мильви.

– Я думала, что пойду в сауну, – возразила Кристина, – но как видишь, я осталась играть. Итак, Стефания, чье имя ты называешь?

– На этот раз Каролина, – ответила итальянка.

Каролина кивнула в знак согласия. Она была почти счастлива, ведь ее не просто обижало, а даже оскорбляло равнодушное отношение Стефании. Каролина сняла свою темную блузку. На ней был комплект черного нижнего белья от «Ла Перла». И она знала, какое впечатление производит ее загорелое мускулистое тело на единственного мужчину, сидевшего в этом зале. Вацлава смело можно было не считать, он не обращал на женщин ни малейшего внимания.

Десятый круг. Самая маленькая карта оказалась у Вацлава. Он снял брюки и долго махал ими над головой. Ему, казалось, даже нравится вся эта дурацкая забава. Самая большая карта снова выпала Динаре. Она пожала плечами.

– Господин Дронго, – неожиданно произнесла она, – может, вы снимете свои брюки?

Он усмехнулся. В конце концов носки должны были рано или поздно закончиться. Но после того, как он снимет брюки, у него останется только один предмет одежды и при желании любого из следующих победителей, он сразу проиграет. Дронго снял брюки и повесил их на спинку стула.

Одиннадцатый круг. У Каролины, Кристины и Динары оставалось по два предмета одежды. У Мильви тоже было два, но она упрямо не снимала с себя джинсы. Вацлав сидел в майке, трусах и носках. Значит, он был самым «богатым» среди них, имея четыре предмета одежды. На грани поражения находились Дронго и Стефания. У них оставалось по одному предмету одежды. Но одиннадцатый круг принес самую маленькую карту Вацлаву, и он снял левый носок. А самая большая карта снова оказалась у Дронго. Все заинтересованно смотрели на него.

– Очень интересно, – сказала Стефания, – теперь у вас будет нелегкий выбор, господин эксперт. Или оставаться джентльменом и раздеться самому, или раздеть кого-то из нас, но перестать быть джентльменом. Интересно, какой выбор вы сделаете?

– Вацлав Сольнарж, – громко произнес Дронго, – кажется, у него остался второй носок?

Вацлав начал стаскивать второй носок. Все громко рассмеялись.

– Вы здорово вышли из сложного положения, – согласилась Стефания.

– Это было красиво, – добавила Каролина.

– И очень тактично, – заметила Мильви, – наши мужчины ведут себя гораздо лучше всех остальных.

Двенадцатый круг. Все понимали, что напряжение растет. И всем было уже просто интересно, кто именно проиграет в этой непростой игре, почему-то ставшей такой важной для всех присутствующих. Начали метать карты. И всем выпадали картинки, словно решив испытать терпение игроков. Самая маленькая карта выпала Каролине. Самая большая Мильви. Она торжествующе захохотала.

– Госпожа Маркевич, раздевайтесь, – предложила она, – я давно ждала этого момента.

– Я тоже, – пожала плечами Кристина, – но не забывай, что у меня остается еще один предмет одежды.

Она сняла свой бюстгальтер. Каролина усмехнулась. По возрасту она была старше всех остальных женщин. Но она была так уверена в себе. И поэтому так же спокойно сняла свой бюстгальтер. У нее были упругие, загорелые груди никогда не рожавшей женщины. Если бы подобное происходило в Азии или в Северной Африке, это было бы настоящим светопреставлением, но для европейских женщин обнажать грудь было в порядке вещей, ведь на многочисленных европейских пляжах они чувствовали себя вполне уверенно именно в таком виде.

Оставался тринадцатый круг. Мильви радостно хлопнула по столу ладонью. Она уже забыла о том чувстве стыда, которое испытывала в самом начале игры. В конце концов почти все сидели теперь в подобном виде. Кристина, Каролина, Стефания имели только один шанс, чтобы не проиграть. У Вацлава, Мильви и Динары шансов было в два раза больше. Дронго тоже имел только одну возможность для игры.

Последний тринадцатый тур. Самая маленькая карта выпала… Мильви. Самая крупная Вацлаву. Мальви прикусила губу. Прошипела какие-то слова, но покорно сняла с себя джинсы, не поднимаясь со стула. Словно опасаясь, что остальные могут ее внимательно рассмотреть. Или она стеснялась своего упитанного тела. Теперь все зависело от Вацлава. Дронго подумал, что Сольнарж почти гарантированно назовет его имя. Но тот неожиданно сказал:

– Динара.

Похожая на подростка, худощавая и стройная Динара, наверно, нравилась Вацлаву больше всех остальных. Динара не стала колебаться, хотя было заметно, как она волнуется. Она сняла свой бюстгальтер. И невольно закрылась руками.

– В колоде осталось шесть карт, – объявила Кристина, – и у нас нет проигравшего. Но есть уже победитель. Это наш Вацлав, который сохранил на себе сразу два предмета одежды. Остается узнать, кто из нас проигравший. Шесть карт и шесть предметов одежды. Начнем раздавать карты?

– Я заранее хочу вас предупредить, что не стану раздеваться, – быстро сообщила Мильви, – и вообще, по-моему, пора остановить игру. Она и так уже вышла за все мыслимые рамки приличия.

– Иногда мне трудно бывает вас понять, – обратилась к ней Стефания, – вы же из Эстонии, вполне европейской страны. И насколько я знаю, до войны вы находились под очень сильным немецким влиянием. Неужели у вас нет обычных нудистских пляжей или вы никогда не ходили в немецкие сауны? Почему вы так нервно реагируете?

– Мы жили в Советском Союзе, – напомнила Мильви, – а там были совсем другие понятия о нравственности.

– Я раздаю карты, – сообщила Кристина, – шесть человек. Вацлава убираем.

– Почему убираем? – возмутился Вацлав, – я хочу играть до конца. Вытащите одну карту из уже использованной колоды и добавьте к шести другим. Я хочу играть со всеми.

– Хорошо, – согласилась Кристина. Она достала из использованных карт еще одну.

«Если сейчас сюда придет кто-нибудь посторонний, он решит, что мы сошли с ума, – подумал Дронго, – надеюсь, что в такую погоду здесь никто не появится».

– Семь карт, – объявила Кристина, – мы начинаем…

– Я все равно не разденусь, – упрямо заявила Мильви.

Она получила валет черви и сразу успокоилась. Каждая карта ложилась на стол в полном молчании. Самая маленькая карта досталась… Динаре. Самая большая Каролине. Напряжение спало. Теперь все улыбались.

– Что мне делать? – испуганно спросила Динара.

– Ничего, – улыбнулась Кристина, – это была всего-навсего игра. Конечно, тебе не нужно раздеваться. А какое имя нам назовет Каролина?

– Уверена, что мое, – сказала Стефания, – ни капли не сомневаюсь. Я пропала.

– Вы хотели назвать ее имя? – уточнила Кристина.

– Нет, – ответила Каролина, – совсем нет. У меня была другая кандидатура.

– Какая? – спросила Кристина, – вы можете нам сказать?

– Разумеется. Я бы назвала имя нашего уважаемого эксперта. Мне понравилось, как он вел игру, и я бы предоставила ему возможность быть джентльменом до конца, – она взглянула Дронго в глаза. Он усмехнулся. Кажется ему действительно повезло, что последняя карта досталась Каролине. Иначе он проиграл бы, не дойдя до финала.

– Значит, проигравших двое, – объявила Кристина, – наш уважаемый эксперт и наша молодая журналистка. А выигравший – господин Вацлав Сольнарж, который снова доказал нам, насколько он талантливый человек.

Все захлопали Вацлаву. Он встал и церемонно поклонился. Затем быстро начал натягивать брюки.

– Спасибо за игру, – сказала Кристина.

Все весело рассмеялись. Никто даже не мог предположить, что уже через несколько часов одна из присутствующих в зале казино женщин будет умирать у них на глазах.

Глава 9

– Надеюсь, что мы больше никогда не будем играть в такие игры, – заявила Мильви, уже успев одеться, – для меня это было нелегким испытанием. И дело даже не в том, что мы раздеваемся. Конечно, мы раздеваемся и на пляже, и я часто бываю в немецких саунах. Но там нет такого повышенного интереса именно к вашей персоне. И нет такого обязательного правила. Кроме того, в саунах и на нудистских пляжах все равны. Все ходят раздетые. А здесь получается, что вы проигрываете, когда остальные сидят в одежде. Нет, такая игра не для меня. Это, наверно, и угнетает больше всего остального.

– Это просто ваше подсознание, – возразила Стефания, – я лично видела в этом только игру. Обычную игру, в которой нет ничего странного или унижающего мое достоинство.

– А мне игра даже понравилась, – добавила Каролина.

– Две старые идиотки, – в сердцах произнесла по-русски Динара, глядя на этих двух женщин.

– Не так громко, – попросил Дронго, – вас могут понять.

– Ну и пусть понимают. Им нравятся такие забавы. Они готовы раздеться еще раз. В их возрасте только этим и нужно заниматься.

Динара была намного моложе своих партнерш по игре, и в ней говорил возрастной максимализм. Разница была достаточно большой, ведь ей было только двадцать семь лет, а Стефании и Каролине уже прилично за сорок.

– Я с вами не софсем согласна, – произнесла по-русски Мильви, – дело не в том, что они такие разфратные, а в том, что мы с вами немношко другие.

– О чем вы говорите? Какие другие? – Кристина, конечно, понимала отдельные слова.

– Мне кажется, что у нас иной менталитет, – пояснила Мильви, переходя на английский, на котором она говорила гораздо лучше русского, – дело в том, что Динара представляет собой другую цивилизацию, которая не приемлет подобных игр, нудистских пляжей и открытых саун. Там совсем другая нравственность, не говоря уже о том, что татары тоже мусульмане.

– Значит, граница цивилизации проходит точно по границам России и Прибалтики, – весело заметила Кристина, – кто-то говорил и по границам Польши.

– В таком случае я рада, что отношу себя к другой цивилизации, – гордо заявила Динара.

– Боюсь, что я тоже не совсем с вами согласна, – добавила Мильви.

– У нас появились диссиденты, – показала на них Кристина, – хорошо, что я в твердом большинстве. И наши дамы на моей стороне. Господин эксперт, вы убедились, что у нас сохраняются твердые принципы даже в экстремальных случаях? – тихо спросила она, обращаясь к Дронго.

– Вы устроили эту игру, чтобы доказать мне свою правоту? – спросил Дронго.

– Я подумала, что это будет забавно, – усмехнулась Кристина, – мне кажется, что кто-то расспрашивал меня о миссис Хальдорф еще вчера вечером. Я только не могу вспомнить, кто именно.

– Если вспомните, то можете мне сообщить, – сказал Дронго, – надеюсь, что на этот раз ваша собеседница не откажется от своих слов.

– Вы узнали номер ее городского телефона?

– Пока нет. Но я думаю, что скоро Абрамшис мне позвонит и сообщит, как ее найти.

– Может, позвонить ей еще раз?

– Я уже звонил, – вздохнул Дронго, – и снова телефон был отключен.

– Она просто свихнулась, – раздраженно заметила Кристина.

– По-моему, ваша игра понравилась не всем, – не поняв, о ком говорит Кристина, вмешался в разговор подошедший Вацлав, – конечно, Катиба обиделась. Для мусульманской женщины такая игра – большое испытание. Да и Мильви была не в восторге, хотя мужественно доиграла до конца. Я не говорю про бедную Динару, она тоже очень смущалась. Полностью на вашей стороне были только Каролина и Стефания, но их, наверно, трудно смутить. Насколько я помню, у Каролины было уже три брака, а у Стефании два брака и двое взрослых мальчиков. Им такая игра даже понравилась.

– Говорите тише, – попросил Дронго, – вас могут услышать.

– Пусть слышат, – ответил Вацлав, – я не говорю ничего предосудительного. Только правду. Катиба, по-моему, действительно обиделась, даже оскорбилась. А Кристине понравилась ее забава. Она нарочно нас всех разыграла.

Раздался телефонный звонок. Дронго достал свой телефон. И услышал голос Жуана Абрамшиса.

– Протокол вскрытия у меня. Там все в порядке. Баронесса не мучилась и даже ничего не почувствовала. В конце концов каждый человек мечтает о подобной смерти.

– Я не мечтаю, – отрезал Дронго, – хочется прожить даже больше, чем она.

– У нас вредная профессия, – напомнил Абрамшис.

– Ничего. У тех, с кем мы боремся, она еще более вредная и опасная. Узнали номера телефонов миссис Хальдорф?

– Конечно, узнал. И выяснил, что она много лет жила в Лондоне и в Стокгольме. Она разведена. Двое взрослых детей. Дочь имеет девочку. Тоже разведена.

– Это как клеймо, – пробормотал Дронго. – Все борцы за эмансипацию женщин имеют почти одинаковые судьбы. Они либо разведены, либо никогда не были замужем, – он отошел в сторону, чтобы его не слышали остальные женщины, находившиеся в зале. – Я не слышал, чтобы за права женщин боролись счастливые жены. Или это бывает в порядке исключения. Диктуйте номера.

– Я продиктую сразу три номера. Ее домашний телефон, номер ее офиса и номер телефона ее секретаря, – предложил Абрамшис.

– Как зовут секретаря?

– Сигрид. Можете обращаться к ней именно так. Ей только двадцать пять лет.

– Очень хорошо. Когда вы придете?

– Не знаю, наверно, вечером. У нас такое творится. Уже есть сообщения о четверых раненых. Этот ураган, похоже, будет самым сильным за последние десять лет. Даже не представляю, какой ущерб он нанесет нашим островам. А насчет нашего дела… Хотите я скажу вам откровенно? У нас в управлении все смеются надо мной. Говорят, что баронесса умерла сама, а мне просто нечем заняться, если я ищу ее куклу.

– Скажите им, что это не совсем обычное дело. Или назовите сумму стоимости куклы. Думаю, что, узнав сумму, они изменят свое мнение.

– Сеньор ди Фигейреду запретил мне говорить об этом, – мрачно ответил Абрамшис.

– Правильно сделал. Я сейчас перезвоню миссис Хальдорф и попытаюсь с ней переговорить.

Дронго убрал телефон в карман и подошел к женщинам.

– Уже почти шесть вечера, – сказал он, взглянув на часы, – надеюсь, мы увидимся за ужином.

– Надеюсь, вы на нас не обиделись, сеньор эксперт? – спросила Кристина. – Я не думала, что вы проиграете.

– А я не думал, что смогу дотянуть до последнего тура, – признался Дронго, – шесть женщин против двоих мужчин. Силы были явно неравны. Мне еще повезло, что вы сами играли друг против друга.

– Такова натура всех женщин, – улыбнулась Стефания, – независимо от того, насколько мы все эмансипированы. Мы прежде всего сводим счеты друг с другом. Каждая из нас подсознательно хотела немного унизить соперницу перед лицом такого мужчины, как вы. Двух мужчин, – поправилась она, взглянув на обиженное лицо Вацлава. Тот согласно кивнул.

– Не переносите свои комплексы на остальных, – предложила Каролина, – один раз вы повели себя не совсем логично. Когда не назвали мое имя.

– А вы сравняли счет, – улыбнулась Стефания, – когда в последнем раунде выбрали мистера эксперта. Это было очень изящно и немного грустно. Я бы с удовольствием разделась, меня, в отличие от Катибы, ничего не смущало. Между прочим, мой старший сын и его девушка уже ждут ребенка. Значит, скоро я буду бабушкой. И я чувствую себя превосходно, даже несмотря на свой возможный новый статус.

– Поздравляю, – сказал Дронго, скрывая улыбку, – я думаю, что вы будете самая очаровательная бабушка в Европе. Прошу меня извинить.

Он вышел из зала казино и направился в свой номер. По дороге он достал телефон и набрал номер миссис Хальдорф. Домашний номер ответил почти сразу, включился автоответчик. Он не стал выслушивать его до конца, отключившись. Затем вошел в свою гостиную и набрал номер ее офиса. Почти сразу снова сработал автоответчик.

Он недовольно посмотрел на часы. В Швеции время было на час вперед. Значит, там уже почти семь, и никого в это время нельзя застать на работе. Он набрал мобильный телефон секретаря миссис Хальдорф, и она сразу ответила.

– Здравствуйте, Сигрид, – начал Дронго, – простите, что я вас беспокою. С вами говорит международный эксперт по вопросам преступности. Меня обычно называют Дронго.

– Я вас слушаю, – ответила Сигрид.

– Мне нужно срочно переговорить с миссис Хальдорф. Я звонил вам в офис и к ней на квартиру, но там работают автоответчики. А ее мобильный отключен.

– Как вы сказали вас зовут? Мистер Дранко?

– Дронго. Это не имя, а кличка.

– Очень хорошо, я передам вашу просьбу миссис Хальдорф. Оставьте свой номер телефона для контакта с вами.

– Вы меня не совсем поняли. Мне нужен срочный контакт. Очень срочный.

– Я постараюсь ее найти. Дайте ваш номер.

– Записывайте, – он понял, что больше ничего не сможет добиться от этой исполнительной девушки. Она все равно не даст ему другие контактные телефоны, а постарается сама доложить миссис Хальдорф о его звонке.

Продиктовав номер телефона, он положил мобильник на столик. Черт бы побрал эту непонятную миссис Хальдорф. Почему нужно было вести себя столь непонятным образом? За окнами бушевал ураган. Здание сотрясалось от ветра. Он подумал, что нужно переодеться к ужину. Интересно, кто мог забрать куклу? Впечатлительный Энтони Дикинсон, комплексующий Вацлав Сольнарж, эмансипированная Кристина Маркевич, хладнокровная Каролина Лидхольм, раскрепощенная Стефания Гуарески, эмоциональная Динара Ибрагимова, трезвомыслящая Мильви Пухвель и скрытная Катиба Лахбаби. Кто из них мог взять куклу? И почему? Среди них есть весьма состоятельные люди. Стефания – известный юрист, она хорошо зарабатывает, Каролина, кажется, не менее богата, судя по ее нижнему белью и сумочке. Можно покупать дорогое платье не имея больших денег. Но для того, чтобы покупать очень дорогое нижнее белье, нужно быть по-настоящему богатым человеком, ведь его никто не видит, и такое белье покупаешь только для себя. Катиба тоже далеко не бедный человек. Да и остальные вряд ли пошли бы на преступление, несмотря на стоимость этой куклы.

Он поднялся в спальную комнату, чтобы достать темный костюм и переодеться к ужину. Прошел в ванную комнату. Встал перед зеркалом. Вспомнил игру, в которую они недавно играли. Усмехнулся. Кажется, Кристине удалось доказать ему, насколько она сама и ее подруги отличались от обычных женщин. Он чувствовал себя гораздо более скованным, чем дамы, принимавшие участие в игре.

Дронго разделся, чтобы принять душ. Встал под горячую воду. Интересно, кого назовет Кристина? Кто именно мог интересоваться этой куклой? И самое главное, для чего? Здесь скрыта какая-то тайна. Конечно, если у него было бы месяца два или три, то он бы постарался что-то придумать. Можно поехать в Швейцарию и узнать, почему именно своей двоюродной племяннице баронесса собиралась подарить куклу. Найти миссис Хальдорф в Стокгольме. Проверить каждого из восьми подозреваемых. Для этого нужен даже не один эксперт, а целая группа. Но у него нет ни времени, ни возможностей. Внезапно моргнул свет. Только этого не хватает, раздраженно подумал Дронго. Если еще и отключится свет в отеле…

Он взял полотенце. После того как он оделся, на часах было около семи вечера. Он уже собирался выйти из номера, когда раздался телефонный звонок. Он взглянул на дисплей. Кажется звонят из Швеции. Неужели миссис Хальдорф. Он сразу ответил:

– Я вас слушаю.

– Извините, мистер Дронго, – услышал он голос Сигрид, – миссис Хальдорф сегодня не сможет вам перезвонить. Попробуйте позвонить через два дня.

– Нет, – раздраженно сказал Дронго, – я не буду перезванивать через два дня. Пожалуйста, объясните ей, что звонит эксперт из Интерпола и если она не найдет времени перезвонить мне, то уже завтра утром будет давать объяснения в шведской полиции. И перезвоните мне немедленно. Я буду ждать. Прямо сейчас.

Он положил аппарат на столик и уселся в кресло, ожидая телефонного звонка. Минуты тянулись медленно. Ровно через четыре минуты наконец позвонил телефон. Он посмотрел на номер. Опять тот же самый. Миссис Хальдорф упрямо решила не звонить ему. Ну и черт с ней! Пусть ди Фигейреду сделает запрос в шведскую полицию и там ее допрашивают. Он зло крикнул в трубку:

– Она опять не может перезвонить?

– С вами говорит миссис Хальдорф, – услышал он, – что вам нужно? Почему вы ищете меня с такой настойчивостью?

«Вот сволочь, – подумал Дронго, – значит, находилась рядом со своим секретарем и ждала, что именно он скажет».

– Госпожа Хальдорф, я ищу вас весь день. И должен вам сказать, что мое терпение закончилось. Если вы не хотите со мной разговаривать, то можете завтра пообщаться с местной полицией, куда вас обязательно пригласят, – жестко заявил он.

– Я не понимаю, почему такой тон, – заявила она, – я отдыхала, и у меня был отключен телефон.

– В таком случае объясните, о чем вы говорили с прибывшей на конференцию Кристиной Маркевич. Я имею в виду куклу, которая была в собственности баронессы Хильберг. И учтите, что баронесса умерла в своей постели и экспертиза уже доказала, что это была естественная смерть.

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

– Вы все прекрасно понимаете, – он нарочно говорил так вызывающе и грубо, понимая, что это его единственный шанс, – почему вы отказываетесь от своих слов? В чем причина?

– Я просто… просто испугалась. Кукла была такая дорогая. Я подумала, что несчастную Элизабет убили из-за этой куклы.

– Теперь вы знаете, что она умерла сама. О чем вы говорили с госпожой Маркевич?

– Только рассказала ей об этой кукле.

– Откуда вы о ней узнали?

– Я бывала дома у несчастной Элизабет в Нью-Йорке. Она показывала мне эту куклу. Рассказывала, что купила ее очень давно. И с тех пор кукла очень сильно подорожала. Она даже удивлялась, что люди готовы платить за нее миллионы долларов. Элизабет рассказывала мне, что хочет оставить эту куклу своему кузену, который жил в Германии.

– Насколько мне известно, она взяла с собой куклу, чтобы отдать ее дочери своей кузины, проживающей в Швейцарии, – возразил Дронго.

– Правильно, – согласилась миссис Хальдорф, – дело в том, что ее кузен погиб в автомобильной катастрофе три года назад. И она поменяла свое завещание, решив при своей жизни подарить куклу дочери своей кузины. Может, она чувствовала себя плохо, хотя никому об этом не говорила.

– Как звали ее кузена?

– Альфред Дернберг, но он погиб три года назад. А его сестра Маргарет Дернберг живет сейчас в Берне. Ей уже далеко за восемьдесят. И именно ее дочери хотела оставить куклу баронесса Хильберг.

– Как зовут ее дочь?

– Рута Дернберг. Она тоже живет в Берне.

– У вас нет ее телефона?

– Конечно, нет.

– Понятно. Спасибо вам за эту информацию.

– А куклу уже нашли?

– Считайте, что нашли. Она просто лежала в другом чемодане, – соврал он.

– Слава богу, – обрадовалась миссис Хальдорф, – я ведь так переживала из-за этой истории. И мне было так неудобно перед госпожой Маркевич, что я отказалась от своих слов. Передайте, что я очень сожалею. Но мне казалось, что смерть баронессы связана с пропажей куклы.

– Спасибо за вашу помощь. И до свидания.

Он перезвонил Абрамшису. Услышал крики и шум, когда Абрамшис ответил ему, что слушает.

– Где вы находитесь? – прокричал ему Дронго.

– Эвакуируем рыбаков, – ответил Абрамшис. – Вы сумели переговорить с миссис Хальдорф?

– Все в порядке. Она мне все рассказала. Теперь мне нужны номера телефонов Маргарет и Руты Дернберг, проживающих в Берне. Первая – это двоюродная сестра умершей баронессы.

– Что вы говорите? Я ничего не слышу?

– Ничего, – ответил Дронго, – у меня не столь срочный вопрос. Перезвоните мне, когда сможете.

Он убрал телефон в карман и поспешил спуститься вниз. Нужно будет рассказать обо всем Кристине и передать ей извинения миссис Хальдорф, подумал Дронго. Свет опять моргнул. Слышалось завывание ветра. Он поспешил к залу ресторана, где уже собирались постояльцы отеля. Когда он вошел в зал, там были только Вацлав Сольнарж, в белом костюме с красной бабочкой, а также Катиба Лахбаби, переодевшаяся в темно-синее платье. Увидев Дронго, она подошла к нему.

– Я думаю, что вы поняли, почему я отказалась продолжить игру, – сказала она, глядя ему в глаза, – это было просто неприлично. И не потому, что я стеснялась. Мне было трудно раздеваться именно в вашем присутствии.

– Мне кажется, я понял ваши мотивы, – кивнул Дронго.

В зал вошла Стефания Гуарески. Эта женщина могла поразить кого угодно. На ней было платье от Сальваторе Феррагамо, которое выгодно подчеркивало ее фигуру.

– Вы выглядите просто очаровательно, – сделал ей комплимент Дронго, – хотя я знаю, что с вами опасно разговаривать на такие темы. Вы известный юрист, защищающая права женщин. Представляю, что вы можете подать на меня в суд за подобные высказывания, подчеркивающие вашу половую принадлежность.

Стефания улыбнулась.

– Ничего, – сказала она, – я как-нибудь это переживу. А вам спасибо. Вы провели свою игру просто блестяще.

В зал ресторана вошла Динара Ибрагимова. Она тоже переоделась и теперь была в светло-сером платье. На высоких каблуках она казалась фарфоровой статуэткой. Вежливо поздоровавшись, она хотела что-то спросить, но в этот момент зазвонил ее телефон, и она, достав аппарат, отошла в сторону.

Каролина Лидхольм тоже успела переодеться. На высоких каблуках она была ростом почти с Дронго. Она была из тех женщин, на которых сразу обращают внимание, как и на Стефанию Гуарески. Каролина была в платье с обнаженным плечом. Дронго улыбнулся. Он знал, что это эксклюзивное платье от Валентино. Кажется, эта дамочка была не просто богата, она была очень богата. В руках у нее был клатч от фирмы «Шанель». Он знал, сколько стоят эти небольшие продолговатые сумочки, скорее похожие на обычный кошелек. Каролина подошла к нему, и он почувствовал запах ее парфюма. Можно было догадаться, что она заказывала для себя индивидуальный парфюм, который делали по особым рецептам в Швейцарии и в странах арабского Магриба.

– У вашего парфюма вызывающий запах, – сказала Каролина, – немного старомодный, но вам он подходит.

– Я уже много лет употребляю только этот парфюм, – сказал Дронго. Его парфюм трудно было не почувствовать, ведь он употреблял не только парфюм этой фирмы. Шампунь, крем для бритья, гель для душа, дезодорант, лосьон после бритья – все составляющие мужского туалета были той самой знаменитой фирмы, которой он всегда оставался верен. Она с одобрением оглядела его костюм и обувь.

– Судя по всему, полицейские эксперты начали весьма неплохо зарабатывать, – заметила Каролина, – во всяком случае, я примерно знаю, сколько стоит ваш костюм и ваша обувь. Я уже не говорю про галстук. Стефания должна быть в полном восторге, что вы такой поклонник итальянцев.

– Спасибо. Я верну вам комплимент. Вы тоже выглядите великолепно.

– Мне это сделать гораздо легче, – усмехнулась Каролина. – мой третий муж владел двадцатью процентами компании «Вольво», и при разводе я получила сорок миллионов долларов. Кажется, на такие деньги я могу позволить себе одеваться. По-моему, уже семь вечера. Мы можем сесть за стол. Кто еще не подошел?

– Мильви и Кристина, – сообщил Вацлав, – но вы правы, давайте садиться.

– А наш бедный Энтони? Он так и не пришел в себя? – вспомнила Стефания.

– Наверно, еще спит, – ответил Вацлав, – прошу к столу. На этот раз нам накрыли за большим столом на восемь человек. Господин эксперт, мы уже стали почти родственниками. Может, вы согласитесь сесть рядом с нами, а то они накрыли для вас отдельный столик?

– Согласен, – кивнул Дронго проходя к столу. Он оказался между Каролиной и Стефанией. Динара, взглянув на них, улыбнулась.

– Вас троих можно отправлять на любой великосветский прием, настолько красиво вы выглядите, – сказала она.

– Надеюсь, что это так, – улыбнулась Стефания.

Они уже сидели за столом, когда вошла Мильви Пухвель. Она явилась в ресторан в темно-синем костюме-двойке. Депутат Европарламента успела уложить волосы с помощью гостиничного фена, придав им некую пышность, и теперь выглядела совсем иначе, чем во время игры, когда она так и не решилась подняться, стаскивая со своих бедер тесные джинсы. Теперь перед ними была настоящая леди, которая так горячо защищала права женщин в Европейском парламенте.

– Почему нет Кристины? – спросил Вацлав. – Обычно она не опаздывает.

– Наверно, сейчас подойдет, – сказала Динара.

Она не успела закончить свою фразу, когда в зал вошла Кристина. Она была единственной, не успевшей переодеться к ужину, и была в своем сером брючном костюме. Волосы были даже немного растрепаны, а вид был какой-то растерянный. Вместе с ней в зал ресторана вошел сеньор Машаду, и по их виду все поняли, что произошло нечто неожиданное. Кристина, подойдя к Дронго, попросила его отойти с ней в сторону. Он поднялся и, извинившись, вышел из-за стола. Все смотрели в их сторону. Они втроем вышли из зала ресторана.

– У нас снова проблемы, – сообщил сеньор Машаду.

– Это не проблемы, – возразила Кристина, – это просто бардак, который постоянно творится в вашем отеле.

Глава 10

Дронго видел, что она очень взволнована.

– Что случилось? – спросил он. – Почему вы так нервничаете?

– У меня в номере кто-то был, – сообщила Кристина, – вы можете представить себе, что творится в этом отеле. Сначала украли куклу у умершей баронессы, а затем влезли ко мне в номер.

– Сеньора Маркевич, мы все выясним, – почти умоляюще произнес менеджер.

– Ничего не понимаю, – нахмурился Дронго, – в ваш номер проник кто-то чужой?

– Вот именно. И перевернул вверх дном все мои вещи. Можете себе представить? Я вошла в номер и не поверила своим глазам. Сразу было видно, что у меня в комнате кто-то побывал. Чемоданы раскрыты, и в них явно копались. Вещи перебирали. Я проверила, все ли осталось на месте. К счастью, у меня ничего не забрали. Хотя в комнате были деньги. Около двух тысяч евро. Но ничего не тронули. Я проверила и только потом поспешила к сеньору Машаду.

– Когда это было? – уточнил Дронго.

– Примерно минут сорок назад, – ответила Кристина.

Дронго взглянул на менеджера отеля.

– Вам не кажется, что это уже становится системой? – мрачно осведомился он. – Сначала Пакита случайно оставила дверь в парк открытой, теперь кто-то проник в номер госпожи Маркевич. За одни сутки это слишком много для такого высококлассного отеля, как ваш.

– Мы сами ничего не понимаем, – жалобно признался сеньор Машаду, – я просил пока сеньору Маркевич ничего не говорить о случившемся, чтобы мы сами могли все расследовать. Сеньор Негрейруш уже все проверяет.

– Там работала Пакита?

– Нет, ее увез домой сеньор ди Фигейреду. Там работала Луисия. Она девушка молодая, но очень добросовестная. И она никому не отдавала ключи от номера. Мы проверяли.

– Тогда как посторонний мог попасть в номер госпожи Маркевич? – спросил Дронго. – Ведь двери закрыты на электронные замки и без специальной карточки туда так просто попасть нельзя.

– У меня был посторонний, – твердо сказала Кристина, – я в этом уверена. Я же не сумасшедшая.

– У кого еще могут быть универсальные ключи от номеров отеля? – уточнил Дронго.

– Мы выдаем их горничным на время, и они сдают их, когда уходят, – сообщил менеджер, – еще такие ключи есть только у двоих людей, – у меня и у сеньора Негрейруша. Но мы не имеем права выдавать их кому-либо.

– Луисия говорит, что никому не давала своей «карточки»?

– Мы ее уже допросили. Она клянется, что никому не открывала двери в апартаменты. Ведь все наши гости сейчас живут во втором корпусе. У вас номер сьют, а у остальных двухэтажные апартаменты.

– Может быть, опять была открыта дверь в парк?

– Нет, она была закрыта. Мы все проверили.

– Тогда как чужой мог попасть в номер сеньоры Маркевич?

– Не знаю, – убитым голосом признался менеджер, – но мы сейчас все проверяем. Дело в том, что два раза моргнул свет, и Луисия дважды спускалась вниз, на первый этаж, чтобы включить освещение в коридоре. Предохранители для каждого номера есть в самих комнатах, а общие предохранители для коридоров находятся на первом этаже. Она два раза спускалась вниз, оставляя свою тележку на этаже. Но там не было ключа.

– А дверь в номер была открыта, – сказал Дронго.

– Она уверяет, что закрывала двери каждый раз, перед тем как спуститься вниз.

– Возможно, она просто не помнит. А возможно, не придавала этому особого значения, – задумчиво произнес Дронго. – В других номерах, очевидно, ничего не пропало, если все спокойно спустились к ужину. А как сеньор Дикинсон? Он не звонил и ничего не просил?

– Очевидно, он еще спит, – ответил менеджер, – мы изъяли у него все спиртные напитки, как нам приказал офицер Абрамшис. Отнесли ему обед. Но с тех пор он не звонил.

– Нужно проверить его номер, – посоветовал Дронго, – чтобы точно узнать, в каком он состоянии. Кто еще кроме гостей отеля мог находиться в здании?

– Две горничные, повара, официанты, швейцар, сеньор Негрейруш и я. Нас только одиннадцать человек. И всех я давно знаю. Никого из чужих в здании не было, за это я ручаюсь.

– Одиннадцать ваших и девять наших, вместе со мной, – подвел итог Дронго, – кто из них мог войти в чужой номер? Учтите, что основные подозрения на этот раз падают на сотрудников вашего отеля. У постояльцев не бывает чужих карточек-ключей, и достать их невозможно.

– Мы все понимаем, – кивнул сеньор Машаду, – это ужасные события. Но у сеньоры ничего не пропало. Даже деньги.

– Вы считаете нормальным, когда в номер проникают без разрешения и копаются в вещах ваших гостей? – зло спросила Кристина.

– Нет, сеньора. И мы проведем самое тщательное расследование случившегося.

– Хватит, – перебил его Дронго, – уже понятно, что там был чужой. И этот чужой что-то искал. Но, возможно, не нашел. Госпожа Маркевич, я советую вам успокоиться и пройти в свой номер, чтобы переодеться и выйти к ужину. Не нужно ничего говорить остальным. После ужина мы будем работать с вами. Постарайтесь ничего не трогать в своей комнате. Возможно, там остались отпечатки пальцев.

– Уже не остались, – ответила Кристина, – я все перерыла несколько раз, очень волновалась. И потом там настоящую проверку устроил их сеньор Негрейруш. Если даже там и были отпечатки пальцев чужого человека, то мы их почти наверняка стерли. В такой момент я не думала об отпечатках пальцев, меня больше волновали мои собственные вещи.

– Очень жаль, – вздохнул Дронго, – вернитесь в свой номер и переоденьтесь. Учтите, что человек, проникший в ваш номер, может находиться среди гостей в зале ресторана. Поэтому вам нужно вести себя как можно более спокойно. И не показывать, что вы взволнованы.

– Постараюсь, – кивнула Кристина. – Как вы думаете, что они у меня искали?

– Это вы должны мне сказать. Откуда я могу знать?

– Куклу, – уверенно сообщила Кристина, – они искали у меня куклу. Когда Вацлав сообщил, сколько она стоит, все чуть не сошли с ума. А когда я говорила с миссис Хальдорф и та отказалась от своих слов, возможно некоторые мне не поверили, посчитав, что я всего лишь имитирую этот разговор. Поэтому и искали куклу у меня в номере.

– Интересная версия, но пока у нее нет доказательств, – сказал Дронго, – в любом случае нужно все проверить. Переодевайтесь и спускайтесь в ресторан. Мы будем вас ждать.

– Что нам делать? – спросил менеджер. – Вызывать полицию?

– Боюсь, что сейчас у них есть дела поважнее, – пробормотал Дронго, – нужно было сразу им позвонить. А сейчас уже поздно. Но сообщить вы все равно обязаны. Два подобных случая подряд, это уже слишком много. Сначала пропажа куклы, потом появление чужого в номере госпожи Маркевич. Я бы на вашем месте позвонил в полицию. А вы, Кристина, скажите всем, что просто забыли свой ключ в номере.

Он повернулся и пошел в зал ресторана. Его уже ждали. Всех интересовало, что произошло в коридоре и почему у Кристины был такой взволнованный вид.

– Она забыла свой ключ в номере, – пояснил Дронго, – и пришла к менеджеру, чтобы он открыл ей двери. А тот, напуганный смертью баронессы, решил получить у меня согласие, – он спокойно сел на свое место.

– И вы думаете, что мы вам поверим? – насмешливо спросила Стефания. – Не забывайте, что я профессиональный юрист. Менеджер мог просто выдать ей новый ключ. Что там произошло на самом деле?

– Ничего особенного. Вы же ее видели. Она сейчас придет.

– Этот отель полон всяких тайн, – усмехнулась Стефания, – здесь интересно жить. Я предлагаю повторить завтра нашу игру у бассейна. И пусть проигравший сразу прыгает в бассейн.

– Не получится, – возразил Вацлав, – я уже смотрел погоду на Би-би-си. Ужасный ураган уйдет отсюда только через сутки. И это в самом лучшем случае. Боюсь, что наше купание в открытом бассейне или в океане завтра отменяется. И улететь отсюда мы тоже не сможем.

– Это так романтично! – сказала пылкая итальянка.

– Зато очень неудобно, – вставила рациональная Мильви Пухвель, – не понимаю, чему вы все радуетесь. У меня полно дел в Страсбурге, а я должна сидеть на острове и регулярно демонстрировать свою грудь окружающим. По-моему, это настоящее безумие.

– Это уже чистый Фрейд, – сказала Каролина, – вам, очевидно, понравилась наша игра.

– Ужасно не понравилась. Откровенно пошлая, ужасно неприличная и малосодержательная игра. Не говоря уже о том, что это было просто стыдно.

– Мне лично стыдно не было, – возразила Стефания, – и, если наш эксперт пригласит всю нашу группу в турецкую баню, которая функционирует в отеле, я с удовольствием отправлюсь туда. Или в сауну. Не знаю, как в Португалии, но в Центральной Европе уже давно побеждена ханжеская точка зрения на подобные вещи.

Это был настоящий вызов. Все посмотрели в сторону Дронго.

– Боюсь, что я не смогу этого сделать, – пробормотал он.

– Почему? – спросила Стефания. – Вы так стеснительны?

– Нет, – честно ответил Дронго, – совсем другая причина.

– Какая?

– В присутствии таких красивых женщин я не смогу вести себя адекватно. Это будет просто выше моих сил.

– Вы прямо находка, а не мужчина, – умилилась Стефания, – говорить об этом так честно и открыто.

– Хватит, – попросила Мильви, – наши шутки становятся все более и более скабрезными. Не забывайте, что мы участники конференции по гендерному равноправию, а вы вместе с миссис Лидхольм пытаетесь устроить здесь какой-то интернациональный гарем.

– Наоборот. Мы пытаемся доказать равные возможности мужчин и женщин. Не забывайте, что нам удалось победить в этой игре господина эксперта, – напомнила Стефания, – и он еще по-прежнему немного наш должник.

– Мой должник, – поправила ее сидевшая с другой стороны от Дронго Каролина, – так будет более правильно.

– Я не понимаю, что вы здесь делаете, – сказала Мильви, – вам нужно участвовать в каком-нибудь сериале. «Секс в большом городе» или «Отчаянные домохозяйки».

Все громко расхохотались. В зал вошла Кристина. Она успела надеть темное платье, уложить волосы, но было заметно, что она волнуется. Коротко кивнув всем остальным, она прошла к столу, усаживаясь на свободное место. Официант сразу налил ей воду.

– У вас такое выражение лица, словно вас обидели, – заметила Мильви.

– Нет, – ответила Кристина, – я просто плохо себя почувствовала, – она взглянула на Дронго. – И я оставила ключ в номере, – добавила Кристина, – поэтому пришлось вернуться и найти менеджера отеля.

– Мы не сомневаемся, что все так и было, – ядовито заметила Стефания. – Только почему вы так нервничаете?

– Уже нет, – сказала Кристина, заставив себя улыбнуться.

Двое официантов обносили гостей блюдами. За окнами бушевал ураган. Вацлав невольно поежился, когда сильный порыв ветра буквально потряс здание.

– Надеюсь, что наши здания устоят, – пробормотал он, – иначе будет как в чешской сказке, когда налетевший ветер снес домик героя.

– У нас есть сказка про трех поросят, – вспомнила Динара, – волк сдул два легких домика, а с каменным домиком ничего не смог сделать.

– Наше здание построено еще в девятнадцатом веке, – заметил Вацлав, – тогда строили с учетом всяческих погодных явлений. Надеюсь, что оно устоит и на этот раз.

– Что мы будем делать после ужина? – уточнила Динара.

– Надеюсь, Кристина не придумает нам очередную игру, – желчно заметила Мильви. – Я во всяком случае уйду в этот раз с Катибой.

– У меня есть идея, – предложила Динара, – будем играть в «бутылочку».

– Опять какая-то неприличная игра? – осведомилась Катиба.

– Нужно будет целоваться, – сообщила Мильви, – была такая популярная игра в бывшем Советском Союзе.

– Это еще хуже, чем французский покер, – нахмурилась Катиба.

– Я пошутила, – сказала Динара, – можно придумать другую игру.

– Давайте прекратим эти игры, – предложил Вацлав, – лучше попросим менеджера открыть казино и пригласить крупье. Пусть принимают наши небольшие ставки. Жаль, что нельзя поехать в город. Вы не знаете, как там себя чувствует мистер Дикинсон? – спросил он, обращаясь к Дронго.

– Он еще спит, – ответил тот.

К ужину подавали местные вина, которые все присутствующие почти единодушно посчитали очень неплохими. Португальская мадейра была известна во всем мире. После ужина начали разносить десерт, от которого отказывались почти все присутствующие. Сначала отказалась Мильви, тяжело вздохнув и жалобно посмотрев на предлагаемые сладости. Затем сразу отказалась Стефания, тут же ее примеру последовала Каролина. Кристина долго думала, но все же отказалась. Катиба согласилась взять итальянское тирамису, а Динара взяла апельсиновое пирожное. Она пожаловалась, что обычно много ест, но не поправляется.

Вацлав взял сразу два пирожных. Дронго задумчиво посмотрел на пирожные, пожал плечами и отрицательно покачал головой. Последние десять лет он старался держать форму и не поправляться. Хотя пирожные он любил.

– Вы тоже думаете о своей фигуре, коллега? – спросила Стефания.

– Стараюсь не думать, но не получается, – признался Дронго.

– Что там произошло на самом деле? – тихо уточнила итальянка.

– Понятия не имею.

– Вы еще и очень скрытный. Это уже минус.

– Надеюсь, что единственный.

– Нужно будет уточнить, – лукаво улыбнулась Стефания.

«Если так пойдет дальше, то мне придется отсиживаться в своем номере, – иронично подумал Дронго. – Эти женщины не привыкли, чтобы их выбирали. Они относятся к тем особам, которые сами выбирают себе партнеров».

К нему подошла Динара.

– Можно я сделаю с вами интервью для российского журнала? – спросила она.

– Ни в коем случае, – возразил Дронго, – меня и так слишком хорошо знают. А для частного эксперта это не всегда хорошо.

– Вы отказываетесь? – огорчилась Динара.

– Я подумаю, – тактично ответил он, – во всяком случае у нас есть еще много времени.

Официанты принесли кофе в небольших чашечках. Дронго попросил принести ему зеленый чай.

– Мне тоже, – присоединилась к его выбору Кристина.

Остальные предпочли кофе. Каролина взяла свою чашечку и подошла к Дронго.

– Надеюсь, вы не забыли, что являетесь моим должником, – с улыбкой спросила она. У нее были красивые зеленые глаза. Он почувствовал, что начинает в них проваливаться, словно она его гипнотизировала.

– Всегда помню, – заверил он женщину. – Скажите, вы занимаетесь спортом?

– Конечно. В молодости занималась пляжным волейболом, а сейчас большим теннисом. Но больше для себя, чем в качестве спортсменки. Профессиональной спортсменки из меня не получилось, – усмехнулась она.

– Вы одна из руководителей европейской ассоциации женщин? – уточнил Дронго.

– Всего лишь одна из спонсоров, – призналась она, – поэтому меня и выбрали в состав членов правления. Я подумала, что смогу помочь тысячам женщин, которые оказываются в сложном положении, когда мужчины бросают их. Без денег и без поддержки остаются с детьми, и никто им не помогает. По-моему, ничего хуже быть не может. Я вообще полагаю, что в любом случае нужно заключать брачные контракты, которые гарантируют права женщин.

– Вы – максималист. А если молодые любят друг друга? Им бывает просто стыдно составлять и подписывать подобные документы. Об этом вы не думали?

– Нужна правовая культура, – возразила Каролина. – Почему, например, у американцев это в порядке вещей, а европейские женщины считают заключение брачных контрактов чем-то постыдным? Здесь еще верят в романтику, а в наше время нужно быть прагматиками.

– Европейские традиции, – напомнил Дронго, – складывались веками.

Раздался телефонный звонок, и он, извинившись, отошел от своей собеседницы. Звонил Абрамшис.

– Вы просили найти номера телефонов?

– Да, мне нужны номера телефонов Маргарет и Руты Дернберг, которые проживают в Берне, – сказал Дронго, – это двоюродная сестра баронессы и ее дочь, которой она собиралась подарить свою куклу. Вы можете срочно узнать номера их телефонов?

– Постараемся сейчас же сделать запрос. Но боюсь, что очень быстро не получится. У нас столько работы. Скорее всего сегодня я не смогу к вам приехать. Нам звонил сеньор Машаду. Что еще у вас там случилось?

– Кто-то забрался в номер Кристины Маркевич, – сообщил Дронго, – но менеджер уверяет, что такого просто не могло быть.

– Нужно будет проверить, – согласился Абрамшис, – но только завтра утром. Вы меня извините, я должен бежать.

– Конечно, – согласился Дронго.

Он вернулся к столу, официанты уже принесли две чашки зеленого чая. Он увидел подходившую Кристину и одобряюще улыбнулся ей. Первую чашку, которую поставили у ее тарелки, взяла Кристина, вторую взял Дронго.

– Вы придумали великолепную игру, – сказал Дронго, – и доказали мне, насколько ваши делегаты смелые и независимые женщины.

– Лучше бы я ничего не доказывала, – пробормотала она, – по-моему, наши женщины на меня ужасно обиделись. Все, кроме Каролины и Стефании. Они более современные женщины.

– Это вам только так кажется, – попытался успокоить ее Дронго.

Он попробовал горячий чай. Сделал несколько осторожных глотков.

– Думаю, что все-таки обиделись, – убежденно сказала Кристина. Она подняла чашку с чаем, немного отпила. – Непонятно, почему у этого чая такой странный вкус, – произнесла она, глядя на чашку. Затем пошатнулась. Выпустила из рук чашку, которая упала на пол и с треском разбилась. Кристина начала медленно оседать на пол, но Дронго успел подхватить ее.

Если бы он не успел, она бы свалилась и ударилась об пол. Все бросились к ним.

– Не подходить! – крикнул Дронго. – Никому не подходить к нам!

Глава 11

Все испуганно замерли, не понимая, что происходит. Один из официантов задел ногой стул, и тот опрокинулся. Официант споткнулся об него и свалился. Все обернулись в его сторону.

– Что случилось? – зло спросила Стефания. – Может, нам кто-то объяснит, что здесь вообще происходит?

– Осторожнее, – сказал Дронго, держа на руках Кристину, – кажется, она без сознания. Прошу никого не подходить к тому месту, где разбилась ее чашка с чаем. Даже близко не подходить. Среди вас есть врач?

– У меня медицинское образование, – неуверенно сказала Каролина, – но я никогда не работала по профессии.

– Ничего страшного, давайте вместе посмотрим, что с ней случилось.

Он осторожно положил Кристину на диван, и Каролина наклонилась к ней, прощупывая ее пульс.

– Возможно, ее отравили, – предположила Каролина.

– Она жива? – спросил Дронго.

– Пока да.

– Отойдите, – Дронго наклонился к лежавшей Кристине, перевернул ее на живот так, чтобы голова свешивалась с дивана, сунул ей пальцы в рот. Затем он начал энергично встряхивать женщину.

– Что вы делаете? – крикнул испуганный Вацлав. – Вы же убьете ее.

– Не мешайте, – Дронго продолжал встряхивать несчастную женщину. Он морщился от боли, она довольно сильно сжимала зубами его пальцы. Неожиданно она выгнулась, закашляла, ее вырвало. Дронго убрал пальцы, все еще придерживая Кристину.

– Какой ужас! Он ее убьет, – жалобно произнес Вацлав.

– Найдите что-нибудь и дайте воды, – приказал Дронго, – много воды. Без газа.

Кристину продолжало тошнить. Динара схватила со стола небольшую бутылку воды и подошла с ней к дивану.

– Много воды, – крикнул Дронго, – скажите, чтобы с кухни принесли воронку. Только очень быстро.

Один из официантов побежал на кухню. Дронго снял пиджак, отбросил его в сторону. На рубашке проступили пятна.

– Осторожнее, – предупредила Каролина, – вы слишком увлекаетесь.

– Ничего. – Дронго тяжело дышал. Кристина испачкала все вокруг – диван, ковер, его одежду. Но она продолжала кашлять, ее рвало, а значит, она была жива.

Дронго взял у Динары бутылку воды, плеснул в лицо Кристине. Она жалобно застонала. Он размахнулся и ударил ее по лицу, затем еще раз.

– Что вы делаете? – встрепенулась Мильви. – Разве так можно?

Вбежавший официант протянул металлическую воронку. Дронго повернул Кристину лицом вверх, вставил воронку ей в рот и начал осторожно вливать в воронку оставшуюся воду.

– Еще воды, – крикнул он, обращаясь к официанту. Тот протянул ему большую бутылку воды. Кристина снова закашлялась, она задыхалась, попыталась поднять руки, словно защищаясь от этого потока воды.

– Хватит, – попросила Катиба, – она может задохнуться.

– Нужно прочистить желудок, – сказал Дронго, – бегите к менеджеру и узнайте, есть ли у них клизма, – приказал он одному из официантов. Тот бросился в коридор.

Дронго осторожно вытащил воронку и снова перевернул женщину. Вместе с водой выходили остатки пищи.

– Как она могла так подавиться? – недоуменно произнесла Мильви.

– Она не подавилась, – возразила Стефания, – разве вы ничего не поняли? Ее кто-то пытался отравить.

– Что вы такое говорите? – изумилась Мильви. – Кто мог сотворить такое?

В зал ресторана ворвались Машаду и Негрейруш. Оба поспешили к дивану.

– Что здесь происходит? – изумленный Машаду посмотрел на Дронго. – Почему вы ее так держите?

– Она подавилась вашим зеленым чаем, – зло ответил Дронго.

– Как это можно подавиться зеленым чаем? – не понял Машаду. – Я сам его пил еще полчаса назад. У нас прекрасный чай.

– Возможно, этот чай был иного рода, – догадался Негрейруш. Он был среднего роста, коренастый, плотный, с почти сросшимися бровями.

– У вас есть клизма? – нетерпеливо спросил Дронго.

– Сейчас принесут, – кивнул Негрейруш.

– Надеюсь, что вы сами не будете оказывать ей эту деликатную помощь? – ядовито поинтересовалась Мильви. – Может, вы разрешите нам помочь Кристине?

– Если вы сможете помочь, то милости прошу, – согласился Дронго, – сейчас принесут клизму. Нужен очень слабый раствор марганцовки. Очень слабый. Чтобы из нее вышла вся жидкость, которая в ней может быть. Ей нужно пить много воды, может, тогда мы сумеем вывести из ее организма токсические вещества.

Официант наконец принес клизму и аптечку и протянул их Дронго.

– Может мужчины выйдут из зала, – предложила Катиба, – или вы хотите быть здесь все время?

– Нужно сделать очень слабый раствор, – напомнил Дронго, – миссис Лидхольм проследите, а вы, миссис Пухвель, можете все сделать сами. Мы сейчас выйдем.

Мужчины поспешили к выходу. Они вышли все вместе – сам Дронго, Машаду, Негрейруш и Вацлав Сольнарж. Официанты поспешили укрыться на кухне. Дронго устало дышал. Он был весь перепачкан, на брюках и рубашке темнели пятна. Он достал носовой платок и вытер лицо.

– Что там произошло? – обеспокоенно спросил Машаду. – Неужели ее действительно пытались отравить?

– Вне всякого сомнения, – кивнул Дронго, – я стоял в нескольких шагах от нее и все видел. Нам еще повезло, что концентрация яда была не очень сильной.

– Надеюсь, что она выживет, – пробормотал Вацлав.

– Я лично проверю нашу кухню и воду, которой заливали чай, – пообещал менеджер.

– Это ничего не даст, – возразил Дронго, – кухня здесь ни при чем. Я тоже пил зеленый чай. Мы оба заказали его, и я полагаю, что воду наливали из одного чайника. Яд положили уже в зале ресторана, в этом нет никаких сомнений.

– Наши официанты? – страдальчески выдавил Машаду. – Но кто из них?

– Зачем им травить госпожу Маркевич? – не понял и Вацлав.

– Я этого не утверждал.

– Сеньор Машаду, – вмешался не выдержавший Негрейруш, – он говорит совсем о другом. Сеньор эксперт считает, что сеньору Маркевич отравили уже в зале ресторана. Кто-то из присутствующих там гостей.

– Как это отравили? Ее хотели убить? – Машаду испуганно посмотрел на Дронго. – Вы именно это хотите сказать?

– Во всяком случае ее пытались отравить. И сделал это кто-то из присутствующих. Я в этом убежден. Дело в том, что там были две чашки с чаем, – пояснил Дронго, – их принесли вместе и поставили рядом с нашими приборами. Ее чашка стояла рядом с ней, и если хотели отравить именно Кристину Маркевич, то яд должен был попасть именно в ее чашку. Но возможен и другой вариант. Хотели отравить меня, ведь наши чашки стояли рядом. Но я все же склоняюсь к первому варианту.

– Ее хотели убить, – убежденно произнес Негрейруш, – и сделал это кто-то из присутствующих. Сколько человек было вместе с вами?

– Дикинсон по-прежнему находится в своем номере. Если не считать Кристину Маркевич, то нас было семь человек. Двое мужчин и пятеро женщин.

– Вы подозреваете кого-то из нас? – Вацлав словно готов был расплакаться.

– Во всяком случае среди подозреваемых не может быть поваров или официантов, – твердо сказал Дронго, – остаются только постояльцы отеля.

– Но зачем? Для чего? – Вацлав оглядел стоявших рядом с ним мужчин и пробормотал: – Кажется, я знаю, почему так произошло. Этого следовало ожидать.

– Что вы хотите сказать? – настороженно спросил Негрейруш.

– Госпожа Маркевич была очень неосторожна, – сообщил Вацлав, – она предложила нам после обеда сыграть в очень опасную игру. Я возражал, но присутствующий здесь господин полицейский эксперт поддержал ее. И в итоге мы получили такой ужасный результат.

– Какая игра? – нахмурился Негрейруш. – При чем тут игра?

– Французский покер, – пояснил Вацлав, – очень неприличная игра на раздевание. Нужно было вовремя остановиться, но мы все так увлеклись, что продолжали играть до конца. Хотя было понятно, что эта игра оскорбляет наших дам.

– Не понимаю, о каком это покере вы говорите, – Негрейруш взглянул на Дронго, – при чем тут эта игра?

– Госпожа Маркевич хотела продемонстрировать всем степень раскрепощенности делегатов конференции, – пояснил Дронго, – и предложила сыграть в эту забавную игру. В финале игры проиграл ваш покорный слуга. Значит, по логике господина Сольнаржа главным мстителем должен был стать именно я.

– Не обязательно, – возразил Вацлав, – вы были в гораздо лучшем положении, ведь нас мужчин было двое.

Дронго заметил, что Машаду и Негрейруш с трудом скрывают свои улыбки.

– Женщины испытывали гораздо больший дискомфорт, – продолжал Вацлав, – вы же сами видели, что происходило. Госпожа Маркевич подготовилась к игре и была в купальном костюме. Хорошо, что госпожа Ибрагимова тоже была в таком же костюме. Но остальные… их поставили в очень двусмысленное положение. Госпожа Лахбаби вообще ушла, не захотев продолжать играть, а госпожа Пухвель была очень расстроена этой игрой. Я уже не говорю об остальных, которые вынуждены были раздеться до нижнего белья. А ведь сеньора Гуарески известный юрист, а госпожа Лидхольм известный меценат. Представляю, как им было неловко раздеваться при вас.

– По-моему, вы ошибаетесь, – возразил Дронго, – они-то как раз не испытывали никаких комплексов. Насколько я понял, обе женщины сторонницы здорового образа жизни и предпочитают купаться в океане и загорать топлес. А ведь мы не потребовали ни у кого ничего большего. Госпожу Лахбаби я хорошо понимаю, она не захотела продолжать играть в моем присутствии. Насколько я помню, госпожа Ибрагимова тоже проиграла, но никто не заставил ее доходить до крайней точки, а госпожа Пухвель хоть и активно выражала свое недовольство, тем не менее продолжала играть.

– Но многие были недовольны, – напомнил Вацлав, – наверно, поэтому кто-то из них и решил таким образом наказать госпожу Маркевич. Может, они хотели ее просто унизить или выставить в дурном свете? Логику женщин трудно бывает понять, они обычно не прощают своего унижения перед другими мужчинами.

– Нужно вызвать полицию, – предложил Негрейруш. – Где осталась чашка с чаем?

– Она разбилась, – сообщил Дронго, – но я попросил всех присутствующих не подходить к осколкам чашки и не вытирать разлившийся чай. Экспертиза сможет определить, что именно было в этой чашке.

– Такой ветер поднялся. Все наши полицейские силы задействованы на эвакуации рыбаков, – пробормотал Негрейруш. – Представляю, как вся эта история не понравится сеньору ди Фигейреду.

– Мне она не нравится еще больше, – отрезал Машаду, – но все равно нужно позвонить в полицию. Пусть они разбираются с отравлением. Если с госпожой Маркевич что-то случится, потом обвинят нас.

– Я бы на вашем месте вызвал врача, – посоветовал Дронго, – миссис Лидхольм сможет оказать только первую помощь.

– Правильно, – кивнул Машаду, – я сейчас позвоню в полицию и вызову врача. А вы, сеньор Негрейруш, прикажите, чтобы никто не уходил с кухни. Полиция приедет и во всем разберется.

Они разошлись в разные стороны. Вацлав посмотрел на Дронго.

– Как вы думаете, кто мог это сделать? – спросил он.

– Пока не знаю.

– Я думаю, что это Мильви, – осторожно сообщил Вацлав, – да что там, я в этом убежден. Только никому не говорите о моем предположении.

– Почему вы в этом так уверены?

– У меня для этого есть веские основания, – оглянулся на вход в ресторан Вацлав, – и поверьте мне, что она нервничала гораздо больше всех остальных.

– Я не совсем вас понимаю.

– Она не хотела играть, но чувство гордости не позволяло ей выйти из зала казино и оборвать игру, – тихо сообщил Вацлав.

– Почему?

– Вы не совсем понимаете женщин. И не очень чувствуете их состояние, – сказал Вацлав.

– Возможно, вам удается это гораздо лучше, чем мне, – не удержался Дронго, – и все же – о чем вы хотите сказать?

– Она долго не снимала свои джинсы, – напомнил Вацлав, – даже согласившись остаться топлес.

– Я тоже обратил внимание на этот странный факт. Ну и что?

– Она даже сняла свои джинсы, сидя на стуле, хотя это было очень неудобно. Дело в том, что у нее сильный целлюлит, и она явно стеснялась этого. Это было заметно, когда она одевалась. Она снова не встала, а взяв джинсы, натягивала их, сидя на стуле, что было очень неудобно.

– Странно, – покачал головой Дронго, – я ничего особенного в этом не увидел. Хотя это исключительно ценное наблюдение. А как это вы увидели ее целлюлит?

– Вчера на пляже. Она все время прикрывалась парео. Мильви довольно плотная женщина, и, очевидно, ее полнота – источник ее беспокойства, а из-за целлюлита на бедрах у нее возник устойчивый комплекс неполноценности.

– Я учту ваши наблюдения. В таком случае, как вы объясните тот факт, что миссис Лидхольм сначала сняла свою юбку, а только потом блузку. У нее нет каких-либо скрытых недостатков на верхней части тела?

– Вы тоже это заметили? – оживился Вацлав. – Конечно, есть. У нее небольшая татуировка. Очень небольшая, но вполне заметная. Странно, что она не пытается ее ликвидировать, ведь при ее возможностях легко можно провести подобную косметическую операцию. Я сидел рядом и заметил эту татуировку. У каждой женщины есть свои фобии или свои страхи, о которых они предпочитают не распространяться. Как говорил Бернард Шоу: «Женщина иногда может признаваться в своих грехах, но никогда в своих слабостях».

– Вас нужно брать консультантом по женской психологии, – пошутил Дронго. – Хорошо, давайте вернемся в зал ресторана. Надеюсь, что с госпожой Маркевич ничего страшного за это время не произошло.

Они вошли в зал ресторана. Кристина лежала на диване. Кто-то из женщин накрыл ее свежей скатертью, очевидно, принесенной с кухни. Все сидели вокруг нее. Пятеро женщин, которые с интересом посмотрели на вошедших мужчин.

– Кажется, она спит, – сообщила Мильви Пухвель, – мы сделали ей клизму. Надеюсь, что с ней не случится ничего плохого.

– Нужен профессиональный врач, – добавила Каролина.

– Сейчас он приедет, – устало сообщил Дронго. За этот длинный день произошло слишком много разных событий. Он уселся на стул, Вацлав подошел к дивану и посмотрел на Кристину.

– А теперь, – потребовала Мильви, – наконец скажите нам, что здесь происходит? О чем она сообщила вам, когда вбежала сюда полчаса назад, и почему среди всех нас отравилась именно она? Насколько я знаю, зеленый чай пила не только она, но и вы, господин эксперт. В таком случае, почему вы сидите рядом с нами, а не лежите на втором диване?

Вацлав тоже подошел к ним.

– Почему она так неожиданно отравилась? – продолжала спрашивать Мильви. – И вообще, каким образом можно отравиться зеленым чаем?

Дронго не успел ничего ответить, когда в разговор вмешался Вацлав Сольнарж.

– Господин полицейский эксперт считает, что госпожу Маркевич пытались убить. И яд в ее чашку подложил кто-то из присутствующих здесь, – громко сообщил Вацлав.

Глава 12

Нужно было видеть, как посмотрели на Дронго все женщины. Тягостное молчание прервала самая молодая – Динара Ибрагимова.

– Вы считаете, что среди нас находится убийца? – спросила она чуть дрогнувшим голосом по-русски.

– Давайте объяснимся, сеньор эксперт, – потребовала Стефания, – нельзя подозревать людей без веских на то оснований.

– Она жива, – напомнила Каролина, – я думаю, что ничего страшного не произошло.

– Вы подозреваете кого-то из нас? – уточнила Катиба.

– Нужно объясниться, – Мильви испытующе смотрела на него.

– Давайте по порядку, – попросил Дронго, – и не все сразу. Дело в том, что госпожа Маркевич, кажется, действительно отравилась. Я не могу утверждать наверняка, что именно здесь случилось, но отравиться зеленым чаем, да еще в этих обстоятельствах, сложно. Если бы я не предпринял столь интенсивных действий, то, возможно, последствия этого были бы гораздо тяжелее. Я считаю, что она отравилась…

– Кто это сделал? – спросила Мильви. – Вы не подумали, что яд мог попасть в чашку на кухне или его подложил кто-то из официантов?

– Нет, не подумал. У меня были свои и весьма веские основания полагать, что к этому не могли быть причастны служащие отеля.

– Тогда назовите имя подозреваемого, – потребовала Мильви. – Или вы собираетесь держать нас в таком подвешенном состоянии?

– У меня нет никаких оснований называть чье-то имя, – попытался объяснить Дронго, – пока это всего лишь мои подозрения. Сейчас приедет полиция и попытается установить, чем именно хотели отравить госпожу Маркевич. До этого момента я ничего не смогу сказать.

Он не успел договорить. В зал ресторана вошел Энтони Дикинсон. Очевидно, он успел проспаться. У него было опухшее лицо и растерянный вид. Он был в мятых брюках и рубашке с длинными рукавами. Все замолчали, когда он прошел к столу и сел на свободный стул.

– Почему вы молчите? – спросил Энтони. – Или у вас здесь поминки по душе баронессы? Она была такой прекрасной женщиной, – он оглядел присутствующих. – Почему вы так на меня смотрите?

Ему никто не отвечал.

– А где госпожа Маркевич? – несмотря на свое состояние, он все-таки помнил, кто именно остался в отеле.

– Она на диване, – показал Вацлав.

Энтони обернулся, взглянул на лежавшую Кристину.

– Почему она спит в ресторане? – недоуменно спросил он. – И почему ее накрыли скатеркой? Что у вас произошло, пока меня… не было?

– Мы играли в игру, – резким голосом сообщила Мильви, – которую предложила нам госпожа Маркевич.

– В какую игру?

– На раздевание. Французский покер, – пояснила Мильви.

– Смешная игра, – усмехнулся Энтони. Он взял пустой стакан и налил себе воды. Залпом выпил.

– Кто проиграл? – спросил он, словно больше его ничего не интересовало.

– Господин эксперт, – показал на Дронго Вацлав, – он и госпожа Динара Ибрагимова.

– Смешно, – сказал, не улыбнувшись, Энтони, – и они действительно разделись?

– Почти, – разозлился Вацлав, – это все, что вас интересует?

– Нет, не все. А почему она заснула в ресторане?

– Она не заснула. Она чуть не умерла, – пояснил Вацлав. – Послушайте, Энтони, вам лучше снова вернуться к себе в номер и отдохнуть. Сейчас сюда приедет полиция, и совсем не нужно, чтобы они видели вас в таком состоянии. Кажется, вы все еще не пришли в себя.

– Опять полиция? – скривил губы Энтони. – Почему опять полиция? Они сумели узнать, кто убил баронессу?

– Ее никто не убивал, – вмешался Дронго, – она умерла естественной смертью. Мы уже имеем заключение патологоанатома. Она умерла во сне, у нее оторвался тромб и закупорил артерию. Она даже ничего не почувствовала.

– Ее убили, – громко возразил Энтони, – убили, чтобы забрать эту проклятую куклу. Не нужно мне лгать. Я точно знаю, что ее убили.

Теперь все ждали ответа Дронго.

– Нет, – сказал он, стараясь не повышать голос, – вы не правы. В полицейском морге точно установили, что она умерла естественной смертью.

– В полицейском морге, – всхлипнул Энтони. – Почему она должна была туда попасть? Эта такая нечестная и незаслуженная смерть. И вдобавок еще украли ее куклу.

– Хватит, мистер Дикинсон, – вмешалась Стефания, – про куклу мы уже знаем. Не нужно напоминать нам о том, что случилось в отеле сегодня утром. Мы это хорошо помним. И очень сожалеем. Будет гораздо лучше, если вы последуете совету господина Сольнаржа и вернетесь к себе в номер.

– Я не хочу, – простонал Энтони, – у меня так болит голова. Бедная Элизабет, это надо же – прилететь сюда через весь океан и умереть в гостиничной кровати.

– Перестаньте ныть, – попросила Каролина, – возьмите себя в руки.

– У нас хватает проблем и без вас, – добавила Катиба.

– Пойдемте, – предложил Дронго, – я провожу вас до номера. Вам нужно еще немного поспать.

– Я тоже хочу спать здесь, на диване, – показал Энтони на второй диван, – и пусть мне дадут еще одну скатерку.

– Это не смешно, господин Дикинсон, – отчеканила Мильви.

Дронго подошел к нему и попытался поднять его со стула, но Дикинсон оттолкнул его руку.

– Она умерла, а мы все остались жить. И нам совсем не стыдно, что мы не смогли ей помочь. А кто-то воспользовался этим обстоятельством и залез к ней в номер. Чтобы обокрасть умершую. У людей совсем не осталось совести. Верните мне куклу, чтобы я мог выполнить волю покойной. Последнюю волю.

– Уходите, господин Дикинсон, – посоветовала Мильви Пухвель, – вы ведете себя уже неприлично.

– Я никуда не уйду, – упрямо сказал Дикинсон.

– Его нужно увести, – убежденно произнесла Стефания.

Дронго снова наклонился к Энтони. Тот опять поднял руку, словно пытаясь отогнать стоявшего над ним мужчину. Но на этот раз у него ничего не вышло. Дронго просто наклонился ниже и поднял худощавого Энтони, сгибая его пополам и положив себе на плечо. Хватка была такой мощной, что Дикинсон даже не успел понять, что именно происходит.

Дронго повернулся и направился к выходу. Энтони лежал у него на плече, как свернутый ковер. Несмотря на драматизм ситуации, некоторые женщины даже улыбались.

– Это нечестно, – попытался поднять голову Дикинсон, но Дронго уже выносил его из зала ресторана. В коридоре он повернул в сторону апартаментов.

– Отпустите меня, – потребовал Энтони, – я могу дойти сам.

– Ничего, – ответил Дронго, – мне даже приятно вас нести.

Дикинсон опустил голову. Уже когда они подходили к номеру, Дикинсон снова поднял голову.

– Что у них случилось? Почему она лежала на диване?

– Вам же сказали, что она просто спит, – соврал Дронго, – давайте вашу карточку, чтобы я открыл дверь.

– Она у меня в кармане, – пробормотал Энтони.

Дронго поставил его на ноги, прислонив к стене коридора. И протянул руку, чтобы получить карточку-ключ. Дикинсон достал из кармана карточку и протянул ее, чуть пошатнувшись. Дронго вставил карточку, открыл дверь и довольно бесцеремонно втолкнул Энтони в его номер. Затем закрыл дверь. Дикинсон сделал несколько шагов и едва не упал. Дронго пришлось поддержать его и посадить на диван. Энтони плюхнулся на диван, глядя перед собой мутными глазами.

– Они ее убили, – снова пробормотал он.

Дронго уселся рядом. Дикинсон взглянул на него, словно впервые увидел.

– Вы испачкались, – сказал он, посмотрев на брюки и рубашку сидевшего рядом эксперта, – вам нужно переодеться.

– Обязательно, – кивнул Дронго, – но сначала я хочу задать вам несколько вопросов. Вы в состоянии отвечать, или мне лучше дождаться утра?

– Я в прекрасном состоянии, – ответил Дикинсон, громко икнув.

– Вы знаете семью Дернберг, которым хотела передать куклу миссис Хильберг?

– Конечно, знаю. Маргарет и Рута. Она хотела подарить куклу Руте. Поэтому и взяла ее с собой на Мадейру.

– А почему именно ей?

– Она дочь Маргарет, ее кузины.

– У баронессы больше не было родственников?

– У нее было полно родственников, – усмехнулся Дикинсон, – и они все время донимали бедняжку, требуя денег, денег и денег. Ей приходилось отбиваться от них. А Рута никогда не требовала никакой помощи. Наоборот, всегда, когда бывала в Америке, заезжала навестить баронессу.

– У баронессы не было своих детей?

– Нет. Она много лет жила одна. С тех пор как в восемьдесят четвертом году умер ее супруг.

– Но до того как отдать куклу Руте, она хотела подарить эту игрушку Альфреду Дернбергу?

– Откуда вы узнали? – удивленно качнулся Дикинсон. – Альфред погиб три года назад в автомобильной катастрофе.

– Сколько ему было лет?

– Уже за шестьдесят. Почему вы спрашиваете?

– В таком возрасте мужчине не дарят кукол.

– Он был эстет. Этакий ценитель всего прекрасного. У него была прекрасная коллекция картин, мейсенского фарфора. Он был братом Маргарет, а Рута его племянница. И когда Альфред погиб и его коллекцию начали растаскивать по частям, баронесса решила, что оставит эту куклу Руте.

– Почему растаскивать по частям? У него не было детей?

– В том-то все и дело. У него было двое детей от двух жен. И каждая пыталась вытащить из него деньги сразу после развода. Старшей девочке было уже за двадцать, второй четырнадцать. Обе супруги требовали денег и ценностей. Насколько я знаю, у Альфреда не было свободных средств, он все деньги вкладывал в свои коллекции, которые потом начали делить между бывшими женами. Скандал был грандиозный, но первая жена сумела найти какое-то старое завещание Альфреда, где он оставлял большую часть имущества именно ей. Вторая жена долго судилась, по-моему года два. И еще сестра Альфреда, которая тоже претендовала на часть имущества. Элизабет очень переживала из-за этого скандала и решила подарить куклу Руте, своей двоюродной племяннице.

– А сама баронесса оставила свое завещание?

– Конечно. Она переделала его три года назад, когда попала в больницу с сердечным приступом.

– Значит, у нее и раньше возникали проблемы с сердцем?

Дикинсон понял, что проговорился, и нахмурился.

– Иногда случалось. Но она была очень здоровой женщиной и могла прожить еще двадцать лет.

– Не сомневаюсь. Вы ознакомлены с ее завещанием?

– Конечно. В этом не было никаких секретов.

– Вы можете рассказать мне о ее завещании?

– Думаю, что да. Большую часть своих денег и имущества она завещала благотворительному фонду борьбы с онкологическими заболеваниями. Дело в том, что ее супруг умер именно из-за этого.

– А остальные деньги? Кроме благотворительного фонда там были какие-либо конкретные наследники? Вы же сказали, что у нее было много родственников.

– Жадные и жалкие существа, – заявил Энтони. – Нет, она не хотела оставлять им своих денег. Нью-йоркскую квартиру она завещала Руте, а свой дом в Теннесси хотела оставить… – он неожиданно всхлипнул.

– Кому хотела оставить? – уточнил Дронго.

– Мне. Она показала завещание, где мне доставался этот дом и шесть гектаров сада вокруг него. Я сказал, что не приму столь щедрый дар, но она рассмеялась и сказала, что не собирается умирать, а я получу этот дом только лет через двадцать.

– И больше никто?

– Еще по мелочам разным знакомым и друзьям. Но ничего существенного. Ее завещание было официально оформлено и хранится в адвокатской конторе мистера Беркли. Там, наверно, оно и лежит до сих пор.

– Получается, что вы были одним из основных наследников миссис Хильберг, – уточнил Дронго.

Дикинсон еще раз качнулся и взглянул на него.

– Вы думаете, что поэтому я ее убил? И забрал эту дурацкую куклу? Я бы жизнь отдал за нее, честное слово. Она была такой доброй и благородной женщиной.

– Не сомневаюсь, но если вскроют ее завещание, то выяснят про этот дом в Теннесси. Сколько там комнат?

– Восемь или девять.

– Солидная вилла.

– Я ее не убивал.

– Конечно, нет. Я же вам объяснил, что ее никто не убивал. Она сама умерла. Во сне.

– Ее убили, – снова всхлипнул Энтони, – и забрали куклу.

– Все ясно. Сумеете подняться в свою спальню?

– Да. Вы не знаете, куда делась вся эта выпивка из мини-бара? Здесь ничего не осталось, кроме воды и соков.

– Они проводят инвентаризацию, – ответил Дронго, поднимаясь с дивана, – идите наверх. Если захотите, то можете заказать ужин в номер. И никуда не ходите. На улице сильный ветер, вы можете получить травму.

Он вышел из номера, захлопнув за собой дверь. Прошел по коридору. Уже в большом холле он увидел двоих сотрудников полиции в форме и приехавшего сюда Фернандо ди Фигейреду.

– Я так и думал, что тебя нельзя оставлять здесь одного, – пошутил Фернандо, – уже два убийства? Что дальше?

– На самом деле нет ни одного, – возразил Дронго, – в первом случае баронесса умерла собственной смертью, и протокол уже у твоего офицера Абрамшиса, а во втором – несчастная гостья отравилась, но мы успели вовремя, и сейчас она спит на диване в зале ресторана. Значит, все в порядке.

– Ничего не в порядке, – возразил ди Фигейреду, – сначала пропадает эта кукла, которая стоит дороже, чем моя зарплата за все время моей службы в Интерполе. Затем кто-то чужой влезает в номер нашей гостьи. Сеньор Машаду мне уже все рассказал. А потом еще ее же пытаются отравить, и она едва не умирает. Только потому, что ты случайно оказался в этом отеле, она не умерла. Не слишком ли много совпадений? Кто-то решил испытать нас на прочность?

– У меня пока нет твердой уверенности в том, что именно здесь происходит.

– Тебе нужно переодеться, – взглянул на него ди Фигейреду, – такое ощущение, что тебя облили водой и выбросили на тебя остатки пищи.

– Все так и было. Пришлось помогать госпоже Маркевич. Кстати, врач уже приехал?

– Он уже там. С целой бригадой. И учти, что мы едва нашли свободного врача. У нас четырнадцать раненых. Ураган такой, что сносит деревья и выдавливает окна в домах.

– Тогда все нормально. Будет лучше, если ее увезут в больницу. И обязательно поставь там охрану. Я думаю, что кто-то намеренно пытался ее отравить.

– Кто именно? Ты же стоял там рядом и должен был все видеть.

– Если бы я видел, то прямо сейчас сказал бы тебе об этом. Но я ничего не видел. Я так уверен в отравлении именно потому, что она знала об этой кукле. И кто-то ее о ней расспрашивал. Она не могла вспомнить, кто именно. Кто-то интересовался куклой в разговоре с ней. Она обещала вспомнить, и ее отравили. Полагаю, что сделали это намеренно. Причем, возможно, не с целью убийства, иначе она бы сразу умерла, и все мои кульбиты ей бы не помогли. Ее именно пытались отравить, но не убить.

– От этого мне не легче. В таком отеле произошло отравление! Завтра сюда приедет на проверку наша санитарная служба. Будут проверять ресторан, ведь формально она отравилась именно там. Представляешь, какие убытки понесет этот отель и все отели на побережье? Это после того, как уйдет ураган и отели снова заработают. У нас будет репутация отравителей туристов. К нам сюда никто не приедет.

– Приедут, – убежденно произнес Дронго, – повесите на отель табличку, что здесь проводил свое очередное расследование известный эксперт Дронго, и будете водить гостей на экскурсии, – он весело подмигнул начальнику полиции.

– Нашел время шутить.

– В Стамбуле есть отель, где Агата Кристи работала над романом «Восточный экспресс». Там висит табличка, и туда водят экскурсии, – сказал Дронго. – Вот вам и дополнительный интерес туристов. Будете показывать комнату, где умерла баронесса Хильберг и пропала ее знаменитая кукла «Рождение Венеры».

– Сначала нужно найти куклу, – напомнил ди Фигейреду, – а уж потом мы создадим здесь музей. У тебя есть какие-нибудь предположения, у кого именно может находиться кукла?

– Нет. Но, видимо, куклу искали и в номере Кристины. Кто-то перевернул все ее вещи. Я думаю, что вам нужно серьезно поговорить с горничной. Дело в том, что, пока она убирала номера в свою вечернюю смену, дважды гас свет. Возможно, она спустилась вниз, чтобы переключить предохранители, и оставила дверь открытой. Хотя никогда в этом не признается. Но вам нужно допросить ее.

– Сделаем, – кивнул Фернандо, – я распорядился, чтобы наш эксперт проверил комнату сеньоры Маркевич. Надеюсь, что мы найдем там хоть какие-нибудь отпечатки пальцев, не принадлежащие ей.

– Там был еще сеньор Негрейруш, – напомнил Дронго, – и, вполне вероятно, могли остаться и его отпечатки.

Из зала ресторана вышел Жуан Абрамшис. Он быстро подошел к ним.

– Врач считает, что у сеньоры Маркевич сильное отравление. Ее нужно забрать в больницу, – сообщил Абрамшис, – сейчас наши эксперты берут образцы жидкости и осколки чашки на экспертизу, но врач уверен, что это была небольшая концентрация яда.

– Кто там остался? – уточнил начальник полиции.

– Пять женщин и сеньор Вацлав Сольнарж, – доложил Абрамшис.

– Может, запереть их в ресторане и быстро проверить все номера? – мрачно спросил ди Фигейреду.

– Нет, – ответил Дронго, – человек, укравший куклу, как минимум не дурак. Он понимает, что мы можем проверить его номер, и поэтому не будет держать куклу в своих апартаментах. Я уверен, что преступник уже успел спрятать куклу в другое, надежное место.

– Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты сообщил мне, где это место, – сказал ди Фигейреду.

– Для этого я сам должен знать, кто и где спрятал такую дорогую игрушку, – усмехнулся Дронго.

Глава 13

Начальник полиции испытующе взглянул на Дронго.

– Ты считаешь, что все события, которые здесь происходят, так или иначе связаны с этой исчезнувшей куклой?

– Когда стоимость пропавшей вещи составляет такую сумму, то любые наши предположения могут иметь под собой основания, – заметил Дронго.

– Тогда у меня не остается другого выхода, кроме того, чтобы обыскать номера всех гостей. Хотя это и будет незаконно.

– Соберем всех оставшихся в отеле в зале казино, а твои люди пусть возьмут дополнительные ключи и обыщут все апартаменты. Учтите, что Энтони Дикинсон у себя в номере и его нужно будет удалить оттуда под любым благовидным предлогом.

– Насчет Дикинсона тоже не все ясно, – вспомнил ди Фигейреду, – мы получили на него сведения из нью-йоркской полиции. Он дважды привлекался к суду за хранение наркотиков. Как ты считаешь, такой человек мог забрать эту куклу? Не говоря уже о том, что его апартаменты находятся недалеко от сьюта, в котором жила баронесса.

– Я могу сообщить тебе очень интересный факт, – сказал Дронго, – если Дикинсон сказал мне правду, а он в таком состоянии, когда сознательно лгать практически невозможно, то по завещанию миссис Хильберг ему остается большой дом в штате Теннесси и прилегающая к нему земля. Можно сказать, что смерть баронессы делает его в одночасье миллионером. Зачем ему в таком случае подвергать себя глупому риску и воровать эту куклу? Жажда наживы? Но он может потерять все, что имеет. Зачем ему так рисковать?

– У меня такое ощущение, что ты прилетел сюда мешать следствию, а не помогать ему, – недовольно пробормотал ди Фигейреду, – ничего не поделаешь, придется обыскивать все номера. Но я должен буду получить согласие гостей, иначе разразится настоящий скандал. Сейчас попрошу, чтобы их собрали в зале казино.

– А я пойду и наконец переоденусь, – решил Дронго.

Он вышел в коридор. Из зала ресторана вышел еще кто-то из прибывших экспертов. «Интересно, куда могли деть эту куклу? – подумал Дронго. – Поставим себя на место возможного похитителя. Вы случайно оказываетесь у открытой двери и входите в номер баронессы. Возможно, вы ее даже окликнули, но она вам не отвечает. Приличный человек должен сразу уйти. Но неизвестный не уходит. Он несколько раз окликает баронессу, ведь она может быть в номере и входить туда не совсем этично. Значит, у этого человека было конкретное дело к баронессе, значит, он или она хотели переговорить с ней именно этим утром, перед отъездом. Почему не раньше? Интересный вопрос. Может, оставили разговор на последний день, так как он был сложным?»

Дронго вошел в свой номер, раздеваясь на ходу, чтобы принять душ и наконец переодеться. Он прошел в ванную комнату, открыл горячую воду и встал под душ. Значит, неизвестный поднялся наверх и обнаружил умершую баронессу. Что делает в таком случае нормальный человек? Он просто незаметно уходит или вызывает менеджера. Этот неизвестный не сделал ни того, ни другого. Он или она забирает куклу, стоявшую на тумбочке. Судя по всему, Пакита была права. Кукла стояла на тумбочке рядом с кроватью. Баронессу тоже можно понять. Она знала, что расстается со своей любимой игрушкой, и, возможно поставила ее рядом с собой, чтобы видеть эту куклу в последнюю ночь перед расставанием. Пожилые женщины иногда бывают столь сентиментальны!

Но неизвестный забирает куклу и выходит из номера через парк. Или через входную дверь. Предположим, что кукла в руках у неизвестного вора. Что он должен делать? У него несколько минут на размышление. Если неизвестный забрал куклу, не тронув ни денег, ни драгоценностей, значит, он точно знал стоимость этой куклы. Более того, это был человек, который не боялся, что его обнаружит баронесса, когда он поднимется к ней в спальню. Возможно, он или она хотела переговорить с баронессой и, значит, была хорошо знакома с ней.

Теперь кукла. Нужно подумать, куда неизвестный похититель мог ее спрятать. Унес в свой номер? Маловероятно. Любой нормальный человек должен понимать, что если обнаружат пропажу такой дорогой вещи, то ее будут усиленно искать. Возможно, обыщут все номера в отеле. Значит, уносить куклу в свой номер не просто очень рискованно, но и глупо. Куда в таком случае можно спрятать куклу? Где-то в парке? Нет. Не подходит. Они все играли в карты, не думая о поднимающемся урагане. Стоп. Катиба Лахбаби. Она ушла из зала казино, якобы не захотев продолжать игру. Можно объяснить ее поведение стыдливостью мусульманской женщины, а можно увидеть в этом сознательный расчет на то, чтобы уйти из казино и перепрятать куклу. Кто еще? Остальные не покидали зала казино, пока не закончилась игра. Судя по поведению некоторых женщин, им подобная игра даже доставляла удовольствие. Стефания и Каролина чувствовали себя абсолютно раскованно. Больше всех нервничала Мильви. Только ли из-за своей полной фигуры и целлюлита на бедрах? Или у нее были другие причины? Но она так и не ушла.

Дронго выключил воду, взял большое банное полотенце. Кроме Катибы в зале казино не было и Дикинсона. Опять он. Неужели он мог забрать куклу и разыгрывать такое безутешное горе? Человеческая душа – потемки. Фернандо прав. Нужно будет проверить все номера без исключения. Получается, что эти двое – Катиба и Энтони под большим подозрением, чем все остальные.

Он начал одеваться. Но куда можно спрятать куклу? Парк явно не подходит. К тому времени уже поднимался ветер. Может, какие-то подсобные помещения? Это очень большой риск, ведь там ее могли обнаружить. Тогда куда? Спрятать в своем багаже? Нужно будет узнать, не отправляли ли утром багаж из отеля в аэропорт. Возможно, чьи-то чемоданы уже увезли в аэропорт, еще до того как ураган обрушился на острова. Эту версию нужно будет обязательно проверить. Где еще?

Дронго открыл дверь и вышел на балкон. Посмотрел по сторонам. Нет, здесь прятать фарфоровую статуэтку явно не будут. Спрятали в сейфе? Тоже невероятно. Кукла может сломаться, и она не влезет в этот небольшой сейф. Черт возьми, похоже, неизвестный похититель был явно умнее всех, если сумел взять куклу и в течение нескольких минут придумать, куда ее можно спрятать.

«Вот так все и происходит, – неожиданно подумал Дронго. – Ты стареешь и теряешь интуицию. Не говоря уже о продуманном анализе действий другого человека. Тоже мне – сексуальный герой. Во французский покер ты играл с удовольствием, вместо того чтобы сидеть и думать, куда могла исчезнуть кукла. Подожди. В твоих рассуждениях есть слабое место. Ведь если неизвестный вошел в сьют баронессы, то он был уверен, что ему ничего не грозит. Более того, он был уверен, что сумеет объяснить свое присутствие в чужом номере. Значит, это наверняка кто-то из знакомых баронессы и делегатов конференции. Но тогда почему этот человек забрал куклу? Должен быть еще какой-то нюанс, о котором они не знают. Какой? Почему этот неизвестный повел себя столь неэтично, забирая куклу у умершей? На такое решится далеко не каждый. Это ведь не просто воровство, это даже похоже на мародерство. Но неизвестный забрал куклу и решил ее перепрятать».

Он посмотрел на себя в зеркало, поправил галстук. Кажется, свой пиджак от испачканного костюма он оставил в зале ресторана. Нужно будет забрать его оттуда и сдать в чистку. Дронго вышел из номера.

В зале ресторана уже никого не было. Остатки разбитой чашки убрали, посуду унесли на кухню, уборщица мыла пол. Дронго повернулся, чтобы идти в зал казино, и столкнулся с Жуаном Абрамшисом.

– Эксперты считают, что в чашке чая был яд, – сообщил Абрамшис, – но довольно слабая концентрация. Все результаты будут получены только завтра утром. Господин начальник полиции приказал всем собраться в зале казино. Сейчас туда придет и господин Дикинсон. А потом, с согласия всех присутствующих, мы проверим номера каждого из гостей. Возможно, искать будут не только куклу, но и остатки яда.

– Насчет яда не уверен. Судя по всему, возможный отравитель не стал бы хранить его в своем номере. Насчет куклы тоже. Тогда придется поверить, что этот человек просто идиот. Забрал куклу и спрятал в своем номере, прекрасно понимая, что ее будут искать.

– Вы считаете, что нам не нужно проверять номера? – удивился Абрамшис.

– Обязательно нужно. Но вы ничего там не найдете, – ответил Дронго. – Вы не знаете, куда делся мой пиджак?

– Его отправили в чистку.

– Спасибо, – вместе с офицером полиции он прошел в зал казино. Там уже находились все участники этой затянувшейся драмы. За столом сидели Мильви и Динара, которые тихо говорили о чем-то. Катиба сидела в стороне, сосредоточенно глядя перед собой. Каролина беседовала с Вацлавом, а Стефания отошла к стене и разговаривала по мобильному телефону. Кроме них в зале находился и Фернандо ди Фигейреду. Увидев входивших Дронго и Абрамшиса, он кивнул им и шагнул на середину зала.

– Уважаемые дамы и господа, – начал начальник полиции, – я прошу вас выслушать меня. Вы все знаете, что у нас происходят неприятные события, которые так или иначе касаются всех нас. Мне неприятно напоминать об этом вам, но сегодня утром в нашем отеле умерла баронесса Хильберг, прибывшая на вашу конференцию. В момент смерти у нее в комнате находилась уникальная кукла, страховая стоимость которой составляет более четырех миллионов евро. Она исчезла, к нашему большому сожалению.

В зал вошел Энтони Дикинсон. Его поддерживал сержант полиции, которого ди Фигейреду отправил за ним. Дикинсон оглядел всех присутствующих, поморщился, но не сказав ничего, сел на свободный стул в углу.

– Итак, кукла исчезла, – продолжал начальник полиции. – Учитывая ее страховую стоимость, мы просто обязаны ее найти. Но последующие события оказались еще более неприятными. Кто-то сумел воспользоваться ураганом, и, когда горничная, убиравшая номера, спустилась вниз, чтобы переключить предохранители, неизвестный или неизвестная вошла в номер сеньоры Маркевич и устроила там импровизированный обыск.

– Вы думаете, что это сделал кто-то из нас? – гневно спросила Мильви Пухвель.

– Я пока никого не обвиняю, – возразил ди Фигейреду, – я всего лишь излагаю факты. Для конкретных обвинений у меня нет достаточных оснований. Итак, кто-то чужой проник в номер сеньоры Маркевич. Она утверждает, что у нее ничего не пропало, и только поэтому менеджер не стал звонить в полицию. Однако затем вы все видели, что именно произошло. Сеньора Маркевич попросила принести ей зеленый чай. Насколько мне известно, вместе с ней чай заказал и присутствующий здесь господин эксперт. Но он не отравился, в отличие от сеньоры Маркевич, которую удалось спасти лишь благодаря вмешательству сеньора Дронго.

– Зачем вы нам все это рассказываете? – спросила Стефания, убрав телефон в свою сумочку. – Мы все это и так видели. Наш уважаемый сеньор эксперт оказался не только образцовым джентльменом, но и спасителем Кристины Маркевич. Вы, очевидно, сейчас скажете, что и чай был отравлен кем-то из присутствующих?

– У меня пока нет для этого оснований, – осторожно ответил ди Фигейреду.

– Но это вытекает из ваших слов, – возразила Стефания, – я ведь практикующий адвокат, сеньор начальник полиции, и могу понять смысл сказанного вами. Вы просто сообщили нам, что среди нас есть человек, который украл куклу, пытался что-то украсть у сеньоры Маркевич, а потом отравил ее? Правильно?

Фернандо взглянул на Дронго, словно попросив его прийти ему на помощь. Дронго поднялся и встал рядом с ним.

– Начнем с того, что вы в неравных весовых категориях, – сказал он, обращаясь к Стефании, – сеньора Гуарески известный адвокат, которую хорошо знают в Европе, а сеньор ди Фигейреду всего лишь провинциальный начальник полиции, и если вы будете на него нападать, то он вообще не сможет вам ничего объяснить.

Фернандо усмехнулся, но не стал возражать. Он понял, почему Дронго вмешался, и был ему благодарен.

– Именно поэтому сеньор ди Фигейреду и обратился к вам, – продолжал Дронго, – он не решается высказать просьбу, которую ему необходимо изложить. И я думаю, что смогу в нескольких словах объяснить вам сложившееся положение. Чтобы избежать разных подозрений и полностью исключить возможность повторения подобных случаев, как отравление сеньоры Маркевич, я предложил ему проверить все наши комнаты. Думаю, что это будет разумно.

– Проверить или обыскать? – уточнила дотошная Стефания.

– Только проверить, – сразу же ответил ди Фигейреду, – мы не собираемся никого лично обыскивать.

– Разумеется, не собираетесь. Ведь эту куклу нельзя спрятать у нас в сумочках или где-то под платьем, – саркастически заметила Стефания, – но суть вещей от этого не меняется. Вы хотите обыскать наши комнаты и просите у нас разрешения.

– У меня дипломатический паспорт, – сразу заявила Мильви Пухвель, – и никто не имеет права меня обыскивать. Я буду протестовать.

– Мне это тоже не очень нравится, – добавила Каролина.

– И мне не нравится, – тихо сказала Динара.

Ди Фигейреду пожал плечами.

– Если вы не разрешите, мы ничего не будем предпринимать.

– Это не совсем правильно, – обратился Дронго к собравшимся, – я прошу вас не возражать. В конце концов они могли незаметно проверить и без вашего согласия, но посчитали нужным получить ваше разрешение.

– Вы понимаете, что вы говорите? – возмущенно спросила Мильви Пухвель. – Сотрудники полиции хотели провести незаконную акцию и обыскать наши номера. Это же европейский скандал.

– В таком случае руководство местной полиции снимает с себя всякую ответственность за дальнейшее развитие событий, – сказал ди Фигейреду, – мы обязаны вас защищать, а при таком развитии событий я ничего не смогу сделать. У меня нет гарантий, что неизвестный отравитель не применит свой яд еще раз.

Наступило молчание. Дикинсон закрыл глаза, он еще не совсем пришел в себя, и ему хотелось спать.

– Неужели вы не понимаете, – снова вмешался Дронго, – что речь идет в том числе и о вашей личной безопасности. Тогда всем нужно сидеть в этом зале и никуда не выходить.

– Он прав, – неожиданно поддержала его Катиба, – мы обязаны узнать, у кого хранится исчезнувшая кукла и кто хотел отравить Кристину Маркевич. Я лично дам согласие на обыск в моем номере.

– А вы, сеньор Сольнарж? – Дронго знал, к кому ему стоит обращаться. Это было самое слабое звено.

– Я думаю, как все, – невнятно ответил Вацлав.

– Но вы согласны предоставить свой номер для проверки? – настаивал Дронго.

– Я не знаю… пусть решают остальные… – растерялся Вацлав.

– Вы согласны или нет?

– Пожалуйста, можете проверять у меня, – кивнул Вацлав.

– Слизняк, – неодобрительно покачала головой Стефания.

– Уже двое согласившихся, – сказал Дронго, – а вы, Динара? Неужели вы не понимаете, как это важно? – он перешел на русский язык.

Динара смутилась. Все смотрели на нее.

– У вас ведь нет дипломатического статуса, и вам нечего скрывать, – напомнил Дронго.

– Пусть проверяют, – согласилась Динара, – хотя мне это будет неприятно.

– Вы поступаете не совсем честно, – вмешалась Мильви, понявшая, о чем они говорят, – находите самых слабых среди нас и давите на них своим авторитетом. Так нельзя…

– А вы, господин Дикинсон, согласны или нет? – спросил Дронго у Энтони, проигнорировав выпад госпожи Пухвель.

– С чем согласен? – открыл глаза Дикинсон.

– Чтобы мы нашли куклу, – сказал Дронго немного изменив формулировку своих требований.

– Согласен, – сразу ответил Дикинсон.

– Четверо из семи, – подвел итог Дронго, – уже большинство.

– Я тоже согласна, – внезапно изменила свое мнение Каролина, – если нужно всех проверить, то пусть проверяют и мою комнату.

– Остались двое, – улыбнулся Дронго, – сеньора депутат Европарламента и сеньора известный адвокат. Неужели вы откажетесь и захотите оставаться под подозрением? Не говоря уже о том, что даже наши друзья будут смотреть на вас несколько недоверчиво. Трудно объяснить всем, почему вы отказываетесь.

– Вы просто дьявол-соблазнитель, – сказала Стефания, – представляю, как вы обычно общаетесь с женщинами. С такими способностями убеждать можно уложить в кровать даже монахиню-девственницу. Вам не говорили, что вы ловкий искуситель?

– Нет, не говорили. Я всего лишь пытаюсь помочь всем вам избежать ненужных волнений. Можете себе представить эту ситуацию? Мы заперты в отеле и вынуждены подозревать кого-то из присутствующих. Будет очень неприятно, если мы начнем ссориться.

– Вы опасный человек, – улыбнулась Стефания, – я уступаю только ради вас. Пусть ищут и у меня в номере. Хотя, если там найдут куклу, я очень удивлюсь.

– Госпожа Пухвель, вы остались в гордом одиночестве, – обратился Дронго к депутату Европарламента, – неужели вы хотите остаться в таком двусмысленном положении?

– Не хочу. Делайте, что хотите. Госпожа Гуарески права, вы просто всех нас запугали и обманули.

– Благодарю вас, – кивнул Дронго, взглянув на ди Фигейреду, – теперь вы можете приступать к проверке всех номеров.

– Кажется, в Интерполе ходили легенды о твоей коммуникабельности, – тихо сказал очень довольный Фернандо, – честное слово, ты сделал почти невозможное.

– Напрасно ты так радуешься. Я убежден, что вы ничего не найдете. Но проверяйте все номера.

Ди Фигейреду поспешил выйти из зала ресторана. За ним вышли Абрамшис и сержант. Дронго подошел к Катибе Лахбаби.

– Спасибо за вашу поддержку, – тихо сказал он, – если бы вы меня не поддержали в самый сложный момент, у нас ничего бы не получилось.

– Я поняла, что вы правы, – так же тихо ответила она, – и потом учтите, что я работала в наших зарубежных представительствах в Европе.

– Разве вы были дипломатом?

– Нет. Я была сотрудником службы безопасности, – усмехнулась Катиба, – поэтому сразу поняла, что вы правы. Это единственный способ проверить всех присутствующих. Ведь кто-то действительно забрал куклу и попытался отравить госпожу Маркевич.

– И еще кто-то сумел проникнуть к ней в номер, – напомнил Дронго.

– Да, я об этом тоже помню, но мне кажется, что вы несколько перепутали подозреваемых. Ведь тот, кто украл эту куклу, не стал бы никогда залезать в чужой номер явно в поисках этой куклы. Значит, куклу украл один человек, а совсем другой пытался найти ее в номере Кристины Маркевич.

– Теперь я начинаю верить, что вы работали в службе безопасности, – кивнул Дронго, – тогда кто, по-вашему, пытался отравить Кристину?

– Боюсь, что тот самый человек, который и украл куклу. Наверняка ему показалось, что она знает несколько больше, чем говорит, – пояснила Катиба.

– А вам не кажется, что незаконное проникновение в номер Кристины отчасти спровоцировало это отравление?

– Да, – печально подтвердила Катиба, – возможно, вы правы.

– В любом случае мы очень скоро узнаем, кто проник в номер Кристины, – сказал Дронго.

– Каким образом?

– Там уже работают эксперты, – пояснил Дронго, – и, насколько я знаю, они уже нашли там чужие отпечатки пальцев, – он нарочно соврал, но ему показалось важным сообщить ей именно такую информацию.

– Они нашли там чужие отпечатки пальцев? – переспросила Катиба. – Им нужно все тщательно проверить. Может, это отпечатки пальцев горничной или кого-то из проверяющих.

– Я тоже так думаю, – согласился Дронго, – ведь ваших отпечатков они не могли там найти.

Катиба прикусила губу. Покачала головой.

– Как вы догадались?

– Все совпало. Во-первых, ваше умелое проникновение в номер Кристины. Ведь вы смогли воспользоваться моментом, когда погас свет и в коридоре нужно было переключить предохранители. Очевидно, сказался опыт вашей работы. Отпечатков там наверняка не найдут, вы не стали бы их оставлять, и этим невольно себя выдали. Возможность войти в ее номер была только у вас, когда вы покинули зал казино. Насчет разных людей – вы правы. Первый неизвестный украл куклу, а второй, уже известный, проник в номер Кристины. Вы, очевидно, подозревали ее в хищении куклы. И, наконец, ваша работа в службе безопасности, ваши навыки…

– Я была уверена, что она забрала эту куклу и нарочно придумала такую дурацкую игру, чтобы всех нас унизить и сделать как бы равными своему преступлению, – призналась Катиба. – Я отказалась еще и поэтому. Хотя вы изначально были правы. В вашем присутствии я не смогла бы раздеться, это было абсолютно исключено.

– Вам не кажется, что это ханжеская точка зрения? Вы спокойно раздеваетесь на пляже, загорая в почти обнаженном виде, и стесняетесь остаться даже в купальном костюме в моем присутствии.

– Но там я не раздеваюсь специально для конкретного мужчины, – возразила Катиба, – полагаю, что вы меня должны понять.

– Вы вошли в номер Кристины, считая, что именно она украла куклу? – уточнил Дронго.

– Да, я была уверена, что это сделала она. И решила проверить. Но я ошиблась. Куклы нигде не было. Только потом я осознала, что похититель не стал бы прятать куклу в своем номере. Но боюсь, что своей непродуманной акцией я спровоцировала похитителя на убийство Кристины. Мне очень жаль. Именно поэтому я решила, что должна вам помочь.

– Это я уже понял. Насчет убийства – сомневаюсь. Концентрация яда была не столь высокой. Но возможно, что отравитель был дилетантом, ведь не каждый раз ему приходится травить людей.

– Кто из них? – спросила Катиба. – Четверо женщин и двое мужчин. Кто из них мог такое сделать?

– Энтони Дикинсона можете исключить, – напомнил Дронго, – остаются пять подозреваемых, если, конечно, исключить еще и нас двоих.

– Вы мне по-прежнему не верите? – нахмурилась Катиба.

– Я говорю о возможных подозреваемых. В тот момент, когда Кристина упала мне на руки, нас в зале ресторана было восемь человек. Убираем Кристину, остается семеро. Вы, я, Стефания, Каролина, Мильви, Динара и Вацлав. Вот вам четкий круг подозреваемых. И именно среди них мы должны искать и возможного похитителя куклы, и того, кто положил яд в чашку Кристины.

Глава 14

– Мне понятно, что вы имеете право на подозрение, – сказала Катиба, – но я действительно не хотела, чтобы все так произошло. Эта история с отравлением – просто ужасна.

– У вас появились подозрения не за игрой в карты, а гораздо раньше, – предположил Дронго.

– Почему вы так решили?

– Сегодня утром я посмотрел в парк как раз тогда, когда в соседнем сьюте была открыта балконная дверь. И увидел женщину примерно вашего телосложения и с полотенцем на голове.

– Почему вы решили, что это была именно я?

– Женщина была хрупкая, стройная. И среднего роста. Каролина и Стефания гораздо выше ростом, а Мильви Пухвель несколько… объемнее. Значит, это могли быть либо вы, либо Динара.

– Это была я, – подтвердила Катиба.

– И вы видели неизвестного, который проник в номер баронессы?

– К сожалению, не видела. Кто-то мелькнул за кустами. Но я успела увидеть купальный костюм, который отражался на солнце. Он был изумрудного цвета, такой, какой был только у Кристины. Это и стало основной причиной моих подозрений. Уже позже, когда она предложила сыграть в эту безумную игру, я подумала, что она хочет отвлечь наше внимание от случившегося. Ведь я была уверена, что именно она вошла в номер баронессы. Я видела ее в этом купальном костюме на пляже у океана.

– И поэтому твердо решили лично проверить ее номер?

– Да. Теперь я понимаю, что это было не совсем правильно.

– Я тоже увидел какую-то мелькнувшую фигуру, но в отличие от вас не сумел ничего разглядеть, – признался Дронго.

– Тот, кто отравил Кристину, был утром в спальне баронессы, – уверенно сказала Катиба, – а, значит, кукла все еще находится в отеле.

– Тогда ее должны найти сотрудники полиции. Но я уверен, что похититель или похитительница не стала бы прятать куклу в своем номере. И сейчас не ждала бы так спокойно результатов обысков. Посмотрите на лица всех присутствующих. За исключением Энтони, который, кажется, все еще не пришел в себя, все остальные вполне спокойно переносят вторжение в их частную жизнь.

– Вы просто продавили это решение своим авторитетом, – возразила Катиба.

– Если бы кукла была у кого-то в номере, то этот человек постарался бы под любым предлогом до осмотра попасть к себе в апартаменты, хотя бы для того, чтобы перепрятать куклу. А они все спокойны, и поэтому я уверен, что куклу не найдут. Сейчас не найдут, – поправился он.

– Но они все очень активно возражали.

– И все же в конечном итоге все согласились. А это самое важное.

К ним подошла Стефания.

– Я думала, что вы будете вечными врагами, а вы так мило беседуете, – улыбнулась она. – Правильно говорят, что человека нельзя узнать до конца. Сначала наша уважаемая миссис Лахбаби оскорбила нас своим отказом играть с нами, а затем мило беседует с нашим экспертом, которого она так неожиданно поддержала.

– Возможно, я поняла, что была не права, – ответила Катиба. – Увы, мне не хватает вашей раскованности и свободы, сеньора Гуарески.

– Не нужно оправдываться. Каждый поступает так, как считает нужным, – улыбнулась Стефания, – учитесь у Каролины. Она старше нас всех по возрасту, а ведет себя абсолютно раскованно.

– У нее большой опыт. Она, кажется, два или три раза была замужем, – напомнила Катиба, – у меня подобного опыта нет.

– Значит, его нужно приобрести, – усмехнулась Стефания, – с этим как раз не бывает проблем.

У нее снова зазвонил мобильный телефон, и она отошла от них, доставая аппарат. Словно решив заменить ее, к ним подошла Каролина. Очевидно, у обеих красавиц имелись свои претензии к Катибе, которая столь демонстративно отказалась играть, покинув зал казино.

– Вы – странный человек, Катиба, – начала Каролина, – когда мы играем в безобидные игры, вы оскорбляетесь и уходите из зала, только для того, чтобы никому не показываться в купальном костюме, в котором вы обычно бываете на пляже. А когда у вас в номере хотят провести обыск, вы первой соглашаетесь на подобное сомнительное мероприятие.

– Я поменяла свою точку зрения, госпожа Лидхольм, – ответила Катиба, – подумала и поняла, что была не права. В следующей игре я обязательно останусь до конца.

– В таком случае мы должны начать новую игру прямо сейчас, – невозмутимо произнесла Каролина, глядя ей в глаза.

– Возможно, но чуть позже, – ответила Катиба, с трудом выдерживая ее взгляд.

– Надеюсь, что на этот раз я не проиграю, – пошутил Дронго, чтобы разрядить напряжение. Каролина улыбнулась.

– Не забывайте, что вы мой должник, – напомнила она, отходя от них.

Нужно узнать про багаж, вспомнил Дронго. Извинившись, он вышел из зала казино. У дверей стоял сержант.

– Мне приказано никого не выпускать из зала казино, кроме вас, – доложил он.

– Где находится сеньор Машаду?

– У себя в номере, – показал сержант, – а сеньор Негрейруш проверяет вместе с нашими офицерами все номера отеля.

– Почему все? Они должны были проверить только номера, в которых живут гости.

– Нет. Сеньор ди Фигейреду приказал проверить все номера, без исключения.

– Правильно сделал, – Дронго прошел через холл, мимо стойки портье, направляясь к кабинету менеджера. Постучал и, дождавшись ответа, вошел в кабинет.

– Сеньор Машаду, – спросил Дронго, – ваши гости должны были улететь сегодня вечером или завтра утром. Кто-нибудь из них посылал свои чемоданы в аэропорт? Иногда бывает, люди заранее отправляют багаж в аэропорт.

– Конечно. Сеньора Мильви Пухвель послала коробку с документами в аэропорт. Я уже звонил туда и уточнил, что коробка все еще находится в багажном отделении.

– Когда она отправила эту коробку?

– Сегодня утром. Примерно часов в восемь, еще до завтрака. Она вызвала нашего парня и приказала отвезти коробку в аэропорт.

– Вы ее сами упаковывали?

– Нет, она сама. Сказала, что там документы конференции и ее бумаги. Мы отправили коробку в аэропорт.

– Почему вы не рассказали об этом ди Фигейреду или мне?

– А разве я должен был об этом рассказывать? – удивился Машаду. – Она сказала мне, что там очень важные дипломатические документы. Она ведь депутат Европарламента, и ее багаж мог пойти дипломатической почтой. Никто не имеет права вскрывать такой багаж, даже сотрудники полиции. Без местного консула это запрещено. У нас были похожие случаи.

– В вашем отеле пропадали вещи стоимостью в несколько миллионов долларов? – разозлился Дронго.

– Нет, но мы обычно…

– Нужно было рассказать об этом полиции, – Дронго повернулся и буквально выбежал из кабинета. Во втором здании, где находились апартаменты и сьюты отеля, работала вся группа, прибывшая вместе с ди Фигейреду. Дронго вбежал в один из номеров.

– Фернандо, нужно срочно проверить багаж, отправленный в аэропорт, – сказал он с порога.

– О чем ты говоришь? – не понял ди Фигейреду.

– Мильви Пухвель отправила утром, примерно в восемь часов утра, одну коробку в аэропорт под видом своего багажа. Возможно, что там действительно ее бумаги, а возможно, она успела положить туда куклу, если, конечно, она ее и взяла. Нужно проверить это прямо сейчас. Пусть кто-нибудь поедет в аэропорт и найдет там эту коробку.

– Я видел эту коробку, – вмешался в их разговор Негрейруш, – но у сеньоры Пухвель дипломатический паспорт, и она депутат Европарламента. Если этот багаж идет дипломатической почтой, то никто не имеет права вскрыть его. Мы не можем досматривать ее вещи.

– Пошлите офицера и забудьте о правилах, – хладнокровно предложил Дронго, – сейчас важно найти куклу, чтобы предотвратить возможные другие преступления.

– Я не могу забыть о правилах, – возразил ди Фигейреду, – ты – частный эксперт и можешь говорить все, что тебе нравится. А я не могу даже говорить то, что думаю. Не говоря уже о вскрытии багажа депутата Европарламента. Мы сделаем иначе, найдем эту коробку и привезем ее сюда. Если ты снова сумеешь ее убедить и она разрешит нам просмотреть ее содержимое, то мы ее откроем…

– А если я не смогу ее убедить?

– Тогда коробка останется закрытой, – невозмутимо ответил начальник полиции, – других вариантов у меня просто нет. А сейчас тебе лучше вернуться к ним. Когда они остаются без присмотра, то способны на любые неожиданности. Я уже понял, что их нельзя оставлять одних. Когда столько эмансипированных женщин собираются в одном месте, это как порох, который обязательно вспыхнет.

Дронго согласно кивнул и вышел из номера. В зале казино все сидели за столом, словно в ожидании Дронго. Он вошел в зал, оглядел присутствующих.

– Полицейские работают, – сообщил он собравшимся, – но пока ничего не нашли.

– И ничего не найдут, – уверенно отозвалась Мильви, – куклу взяла какая-то из горничных, а они пытаются свалить это глупое преступление на нас. Кому из нас нужна кукла? Даже самая молодая из нас, Динара, уже давно не играет в подобные игры. Это просто повод, чтобы проверить наши номера.

– А кто тогда пытался убить госпожу Маркевич? – напомнил Вацлав. – Ведь она отравилась у нас на глазах.

– Возможно, в ее чашку попала какая-нибудь жидкость для мытья посуды, а у госпожи Маркевич, допустим, сильная аллергия на подобные вещества, – предположила Мильви, – и вообще давайте не думать о таких неприятных вещах. Слава богу, что Кристина осталась жива, и теперь все будет в порядке. А завтра вечером мы покинем этот «гостеприимный» отель. Надеюсь, что нам не придется долго ждать здесь и нас пустят хотя бы переночевать в своих номерах.

– Может, нам заказать кофе? – предложил вновь проснувшийся Дикинсон.

Все громко рассмеялись.

– Теперь мы еще не сможем ни есть и ни пить, – заметила развеселившаяся Стефания, – или будем пить из одной бутылки, передавая ее по кругу.

Дронго подошел к выходу, попросив сержанта передать на кухню, чтобы всем принесли кофе. Он не стал требовать отдельно себе чая, чтобы не смущать присутствующих. И вернулся к столу.

– Я бы предложила снова сыграть во французский покер на раздевание, – сказала Каролина, – все равно нам нечем заняться. А госпожа Лахбаби обещала на этот раз никуда не уходить.

– У нас нет крупье, – напомнила Динара, – кто будет раздавать карты на этот раз?

– Если будет нужно, то я готова, – предложила Стефания.

– А я нет, – резко отрезала Мильви, – одного раза было вполне достаточно. И вы видите, чем все это закончилось. Нашего «крупье» чуть не убили. Возможно, на нее обиделись и решили таким образом свести с ней счеты.

– Кто обиделся? – уточнила Стефания. – Лично мне игра доставила большое удовольствие. А вам, Каролина?

– Прекрасная игра, – отозвалась Каролина, – только жаль, что мы не доиграли до конца.

– Как это не доиграли? – спросила Мильви. – Мы даже сыграли один лишний круг, взяв из колоды недостающую карту.

– Я не имею в виду раздачу карт, – спокойно отрезала Каролина, – я говорила о нашей игре. Она должна была закончиться поражением одного из игроков. У нас было двое проигравших. Госпожа Динара Ибрагимова и наш уважаемый эксперт. Но насколько я помню, ни один из них так и не разделся ко конца. Госпожа Маркевич просто скомкала весь финал игры.

– Спасибо Кристине, – признательно улыбнулась Динара.

– Вы меня иногда пугаете, – призналась Мильви, – никогда не думала, что вы настолько откровенны и циничны. Неужели вы могли пойти до конца и заставить раздеться нашу молодую журналистку или нашего уважаемого эксперта?

– Обязательно, – кивнула Каролина, – в этом и была суть игры.

– Тогда хорошо, что мы не доиграли. Я больше никогда в жизни не приму участия в подобной игре, – отрезала Мильви.

– И мне она не понравилась, – вставил Вацлав, – в ней очень нездоровый сексуальный подтекст, словно мы нецивилизованные люди. Так нельзя, нужно было оговорить условия, что мы раздеваемся до купальных костюмов. Кто первый остался в купальнике, тот и проиграл.

– Нужно было предложить это во время игры. Вместо этого вы помогали раздевать Динару, – насмешливо напомнила Стефания.

– Я помогал? – испугался Вацлав. – Я только играл в ваши игры. Не нужно меня обвинять.

Официант внес поднос на котором стояли восемь чашек с кофе. Он начал подавать кофе каждому из присутствующих. Все невольно улыбались. На столе официант оставил два термоса, в одном из которых было горячее молоко, а в другом – холодное. И три сахарницы. Он закончил свою работу и, забрав поднос, вышел из зала.

– Кто рискнет глотнуть первым? – спросила Мильви. – Или будем ждать, пока кто-то отравится?

Дронго взял термос, добавил себе большую порцию холодного молока, так, что чашка наполнилась почти до краев, и спокойно сделал глоток.

– Молоко может нейтрализовать любой яд, – сообщил он, – но будет гораздо лучше если вы сделаете по одному глотку, прежде чем выпить все.

Почти все потянулись за молоком. Каролина улыбнулась. Первой молоко налила себе Мильви. Стефания от молока отказалась. Она отважно взяла чашку и сделала небольшой глоток. Затем выпила свой кофе и поставила чашку на стол.

– Прекрасный кофе, – одобрительно кивнула она.

– Действительно хороший кофе, – согласилась Мильви.

– Давайте подумаем, что мы будем делать, если эту куклу не найдут, – предложил Вацлав, – может, нам самим ее поискать?

– Каким образом? – спросила Динара.

– Давайте подумаем, куда она могла деться? – предложил Вацлав. – Она же не могла испариться. Значит, ее спрятали. Где можно спрятать такую игрушку? Пусть наши женщины и наш эксперт продумают все самые невозможные варианты.

– Игра в детективов, – усмехнулась Каролина, – вы просто гений, мистер Сольнарж. Только почему вы так не доверяете полиции? Они ведь профессионалы.

– Провинциальные полицейские, – отмахнулся Вацлав, – что они могут найти? У них под носом украли куклу, проникли в номер к госпоже Маркевич и едва ее не отравили. А они пока ничего и никого не могут найти.

– Во всяком случае они работают, – возразила Каролина, – и не забывайте про ураган. Вы слышите, какой ветер на улице? Они ведь заняты куда более прозаическими делами – пытаются спасти рыбаков, защитить прибрежные рестораны и бары, уберечь туристов. У них столько проблем!

– Именно поэтому я предлагаю помочь им и продумать наши версии, – упрямо повторил Вацлав.

– Какие версии? – спросила Стефания. – Мы ведь ничего не знаем. Возможно, куклу украли и уже переправили в другое место. У похитителя было много времени, чтобы надежно спрятать куклу в другом месте.

– А вы как считаете? – спросил Вацлав, обращаясь к Дронго.

– Я так не думаю, – честно ответил тот.

– Почему?

– Слишком дорогая вещь. Когда речь идет о многомиллионной сумме, а именно в такую сумму оценивается этот дорогой раритет, его обычно никому не доверяют. Слишком опасно. В таком деле не бывает напарников. Только соперники. Ведь на кону очень ценный приз.

– Вот видите, – обрадовался Вацлав, – мое предложение было достаточно разумным.

– Это все одни слова, – сказала Мильви, – мы все равно ничего не придумаем. А господина эксперта прислали к нам, чтобы мы не убили друг друга и не отравили. Вот поэтому он и сидит с нами, слушая наши дилетантские рассуждения об исчезнувшей кукле. И вообще, я думаю, что нам нужно замолчать и больше не говорить на эту тему.

– Надеюсь, что вы не убьете друг друга, – пробормотал Дронго, – я уже спасал вашу подругу. С меня вполне достаточно.

– Вы сами виноваты, – убежденно произнесла Мильви, – зачем вы влезаете в это расследование? Пусть этим занимается местная полиция. А вы остались в отеле и вызвались им помочь. Вам нужно было уехать вместе с австралийцами.

– Простите, – сказал Дронго, – я никуда не мог отсюда уехать, ведь все аэропорты закрыты, а всем кораблям запрещен выход в океан. В следующий раз я обязательно улечу еще до того, как у меня появится возможность остаться с делегатами столь уважаемой конференции.

Женщины начали улыбаться. Только Мильви не поняла шутку.

– В таком случае не обязательно было играть с нами в этот покер. Вы могли уйти до того, как мы начали свою игру.

– Ты не права, – возразила Стефания, – без мистера эксперта игра потеряла бы свою прелесть и остроту. Тогда получалось, что мы раздеваемся друг для друга. Конечно, в этом случае госпожа Лахбаби осталась бы с нами, но это была бы совсем другая игра, лишенная всякого интереса.

– Вы понимаете, что именно вы говорите? – возмутилась Мильви. – Вы хотите сказать, что вам было интересно играть именно потому, что среди нас был мужчина?

– Двое мужчин, – напомнил обиженный Вацлав.

– Конечно, двое, – коснулась его плеча Стефания, – не обижайтесь, Вацлав, я ведь не имела в виду ничего обидного. Просто раздеваться в вашем присутствии это все равно, что раздеваться при близком родственнике. Вы нам как брат, с которым мы вместе выросли. А господин Дронго – чужой мужчина.

– Удивляюсь, как с такими взглядами ты все еще являешься членом нашей женской правозащитной организации, – язвительно сказала Мильви.

– Именно поэтому и являюсь, – спокойно ответила Стефания, – я по-прежнему считаю, что мы абсолютно равны и именно поэтому не испытываю в отличие от вас, госпожа Пухвель, никаких комплексов. Более того, я считала правильным, чтобы в нашей игре принимал участие и господин эксперт. Демонстрация равенства не на словах, а на деле. Хотя не скрою, мне нравилось раздеваться в его присутствии, как нравится это делать на наших пляжах. Но тебе, Мильви, кажется, было неприятно даже смотреть в его сторону.

– Что ты хочешь сказать? – покраснела миссис Пухвель.

– Хватит притворяться. Мы уже давно знакомы. И хотя иногда переходим на «вы», но у нас нет секретов друг от друга. И тебе прекрасно известно, что я знаю, как ты в прошлом году летала в Сан-Франциско, чтобы зарегистрировать свой брак.

Наступило молчание.

– Это мое личное дело, – сказала немного дрожащим голосом Мильви, – никто не имеет права меня осуждать.

– Никто и не осуждает, – ответила Стефания, – но тогда и тебе не нужно вечно выступать в роли этакого своеобразного цербера нравов. Это твое личное дело, с кем и когда жить. А мое личное право – играть в любую игру, которая мне нравится, и с любыми мужчинами, с которыми я хочу играть.

– Что вы все время говорите намеками, – встрепенулся Энтони, на которого кофе подействовал отрезвляюще, – при чем тут брак госпожи Пухвель?

– Ей было неприятно присутствие за столом господина эксперта, – пояснила Стефания, хищно улыбнувшись.

– Она стеснялась, – Вацлав все еще пытался защитить Мильви.

– Нет. Она просто не любит мужчин, – безжалостно парировала Стефания, – ей больше нравятся женщины. Ведь она зарегистрировала свой брак со своей подругой.

Все посмотрели на Мильви Пухвель.

– Это мое личное дело, – снова повторила уже окончательно разозлившаяся Мильви, – достаточно и того, что я приняла участие в вашей идиотской игре. А вы так охотно раздевались перед этим мужчиной! Мне с самого начала было неприятно оставаться в зале казино, но я принципиально осталась, чтобы не давать повода для лишних разговоров.

«Вот тебе и целлюлит, – вспомнил Дронго, посмотрев на Вацлава, – все правильно. Они и должны поддерживать друг друга. Вацлав Сольнарж любит только мужчин и поэтому понимает Мильви Пухвель, которая также предпочитает однополую любовь и даже вышла замуж за женщину. Или сама женилась на ней. Не знаешь даже, как произнести эти слова. Правильнее сказать, зарегистрировала свой брак с подругой. Конечно, это ее личное дело». Дронго был абсолютно убежден, что обвинять людей в пристрастии к однополой любви не только аморально, но и противоправно. Каждый человек имеет право на свою любовь и на свои отношения. Это личное дело любого индивидуума, и никто не имеет права вмешиваться в подобные отношения или осуждать их.

– Миссис Пухвель, – примиряюще сказал Дронго, – я хочу вас заверить, что никого из присутствующих не интересует ваша сексуальная жизнь. Это ваше личное дело. Только не нужно в таком случае осуждать других. Вы проявили силу характера, решив остаться и сыграть с нами в этот покер. Но давайте не будем осуждать друг друга.

– Теперь понятно, почему вы так активно выступали против, – улыбнулась Каролина, – но вы вели себя слишком неадекватно и этим вызвали наши подозрения.

Динара изумленно смотрела на госпожу Пухвель. Она даже не подозревала, что ее соседка сторонница однополой любви.

– Сколько у нас скрытых тайн, – усмехнулся Дикинсон, – одна любит женщин, другой любит мужчин, одна правозащитница раньше работала в службе безопасности, другая разоряла своих мужчин, третья разоряла своих клиентов. И кто-то украл куклу у мертвой баронессы. Браво, вы все молодцы, – он попытался захлопать в ладоши, но не сумел попасть ими друг об друга. Вместо этого он опустил голову на стол и заснул.

– Ему нужно в кровать. Он все еще не пришел в себя, – брезгливо заявила Мильви.

– Подождите, – прервала ее Стефания, – насчет тебя и Вацлава мы все поняли. Насчет разоренных мужей – это, очевидно, камень в Каролину, а насчет разоренных клиентов упрек был адресован мне. Но кто из наших дам работал в службе безопасности? Я такой не знаю.

– Он помогал нам в штабе и изучил все наши биографии, – напомнила Мильви, – нужно отправить его в кровать.

– Про кого он сказал? – упрямо спросила Стефания. – Неужели про вас, Динара?

– Нет, – испугалась молодая женщина, – это не про меня.

– Это я работала в службе безопасности, – сообщила Катиба, – и никогда этого не скрывала. Я занималась этой работой в наших зарубежных представительствах.

Все ошеломленно замолчали. Стефания даже открыла рот, чтобы прокомментировать это признание, но все же решила промолчать. Каролина усмехнулась. Мильви изумленно смотрела на Катибу.

Глава 15

– Что вас так удивило? – подняла брови Катиба. – Я не работала осведомителем или агентом спецслужб. Я была офицером службы безопасности за рубежом, работая в наших посольствах. Ничего особенного в этом нет. Одиннадцать лет назад я ушла оттуда. Вот и все. В моей биографии об этом написано. Работала в зарубежных посольствах и представительствах.

– Вы офицер спецслужбы? – уточнила Мильви.

– Бывший офицер, – ответила Катиба.

– А нам вы казались такой скромной женщиной, – издевательски усмехнулась Стефания, – просто идеалом мусульманской женщины и борцом за их права. Насчет вас я была не права. У вас опыта гораздо больше, чем даже у нашей уважаемой миссис Лидхольм.

– У меня не было такого опыта, – призналась Каролина, – но я уже поняла, что среди вас я вообще человек с самой обычной биографией, если не считать трех моих бывших мужей. Но это обычные семьи, в которых не было геев, лесбиянок, агентов спецслужб, известных адвокатов и экспертов.

Дронго улыбнулся. Дикинсон храпел, положив голову на стол. Мильви посмотрела на него.

– Когда, наконец, нас пустят в наши номера? – нервно спросила она.

– У меня к вам еще один вопрос, – сказал Дронго.

– Больше никаких вопросов, – гневно отрезала Мильви, – здесь не пресс-конференция, а вы не журналист. И я имею право ничего не комментировать. Если Стефании нравится копаться в чужом белье, то это ее право. И, наверно, ее профессия, ведь она адвокат, а они отличаются особым цинизмом, когда копаются в личной жизни своих клиентов. Только я не собираюсь никому позволять копаться в моей личной жизни. На этом закончим.

– У меня к вам вопрос, не касающийся вашей личной жизни, – пояснил Дронго, – я хочу узнать насчет вашего багажа?

– Какого багажа? Что вам нужно?

– Сегодня утром вы отправили коробку со своей перепиской и документами в аэропорт, чтобы зарегистрировать ее там как ваш личный багаж, не подлежащий досмотру, ведь вы депутат Европарламента. Но самолеты сегодня днем уже не летали. Коробка до сих пор находится в аэропорту. А это значит, что мы можем вернуть ее сюда и досмотреть.

– Это уже безобразие, – возмутилась Мильви, – прямое нарушение моих юридических и частных прав! Там моя личная переписка, мои документы, которые никто, кроме меня, не имеет права смотреть. Я вам не разрешаю даже приближаться к этой коробке.

– Ее все равно вернут назад в отель, чтобы отправить вместе с вами, – попытался объяснить Дронго.

– Это мое личное дело, – вновь гневно ответила Мильви, – и давайте прекратим этот неприятный разговор.

– Вы, наверно, любите кукол, – неожиданно вмешалась Динара, – я слышала, что такие люди, как вы, бывают сентиментальными и чувствительными.

– Как вам не стыдно! Что вы такое несете? – всплеснула руками Мильви. – Я думала, что вы тихая и скромная молодая женщина.

– Поэтому приходили ко мне вчера вечером, – напомнила Динара, – я думала, что вы ко мне хорошо относитесь, но вы так горячо меня целовали, что мне даже стало не по себе.

– Сейчас вы меня еще обвините в сексуальных домогательствах! – Мильви покраснела от гнева. – Я просто хорошо к вам относилась и предложила вашу кандидатуру в состав комитета. А вы меня так своеобразно отблагодарили!

Сейчас все начнут ругаться со всеми, понял Дронго.

– По-моему, нам нужно заказать еще по одной чашке кофе, – предложил он, – и пусть принесут фрукты или десерт.

– Лучше фрукты, – согласилась Каролина, – для десерта уже поздно.

Дронго отправился сообщить, чтобы им принесли фрукты. Когда он вернулся, все еще молчали. Он сел за стол, посмотрев на спящего Энтони.

– Счастливый, – негромко сказал он, – отключился на весь день и ничего не знает о наших проблемах.

– Сколько мы будем ждать? – спросила Мильви, посмотрев на часы. – Уже десятый час вечера.

– Думаю, что скоро нас выпустят. У нас в номерах не так много места, где можно оборудовать тайник.

– Надеюсь, что выпустят скоро, – Каролина поднялась и включила телевизор. В информационной программе передавали новости о сильном урагане, обрушившемся на Мадейру.

– Можете посмотреть, что здесь творится, – предложила Каролина, – а мы сидим в казино и ничего не знаем. Посмотрите, какие страсти там разыгрываются.

– Даже не представляю, как завтра мы отсюда улетим, – пожаловалась Динара. – Неизвестно, когда начнут летать самолеты и будут ли здесь ходить такси.

– Я возьму вас с собой, – пообещала Стефания, – у нас с Каролиной арендованы машины, и мы сможем довезти до аэропорта всех желающих. Лишь бы погода немного наладилась и эти самолеты начали бы наконец летать.

– Судя по сообщениям, они и завтра не начнут полеты, – возразил Вацлав, – послушайте, что они говорят. Это настоящий ураган. И он будет бушевать еще целые сутки. Мы улетим отсюда в лучшем случае через день. В худшем, через два.

– Только этого не хватало, – буквально простонала Мильви.

Официант принес поднос с фруктами. Поставил его на стол, достал стопку тарелок, столовые приборы. Поставил все на край стола и удалился.

– Почему он не раздает нам тарелки? – не понял Вацлав.

– Уже поздно, и мы можем сами решать, кто хочет фрукты, а кто не хочет, – пояснил Дронго.

Они только разобрали тарелки, когда в зал ресторана вошел уставший Фернандо ди Фигейреду. Он посмотрел на всех присутствующих. Следом за ним вошли Машаду, Негрейруш и офицер Абрамшис.

– Мы ничего не нашли, – негромко объявил начальник полиции, – возможно, мы плохо искали, так как очень торопились.

Никто не проронил ни слова.

– Вы можете вернуться в свои номера, – продолжил ди Фигейреду, – и я прошу вас никому не открывать ночью дверей. Опустите жалюзи на окнах и на балконах. Закройте двери на внутренние замки и цепочки. Никого не впускайте. Если даже будет стучать кто-то из членов группы. Категорически не пускайте. Сразу же звоните дежурному портье. Вы все поняли?

– Из сказанного мы должны сделать вывод, что вы не просто ничего не нашли, но и оставляете нас в руках неизвестного преступника? – поинтересовалась Мильви.

– Мы оставляем вас в пятизвездочном отеле под охраной службы безопасности этого отеля, – возразил начальник полиции, – сеньор Негрейруш остается в отеле до утра. Кроме того, я оставляю своего офицера для дежурства. По-моему, вполне достаточно, учитывая, что сегодня ночью каждый офицер будет у меня на счету.

– Может, нам всем ночевать вместе, в одном зале? – спросила Динара. – Тогда можно будет не опасаться нападения неизвестного убийцы?

– Кто хочет, может ночевать в холле отеля, – разрешил Машаду, – мы готовы дать лишнее одеяло и подушку. Там же будет находиться дежурный офицер полиции и наш дежурный портье. Если кто-то опасается за свою жизнь. Хотя в номерах надежные жалюзи и прочные двери. Достаточно поднять трубку и набрать номер портье, чтобы через несколько секунд рядом с вашей дверью был сотрудник полиции.

– Я лично собираюсь спать в своей кровати, – громко заявила Мильви, – и никуда не собираюсь ходить. Заранее объявляю, что я буду спать и никому не открою дверь, даже если ко мне приедет мэр вашего города.

– Правильно, – кивнул Вацлав, – нас нельзя запугать угрозами. Мы будем ночевать в своих номерах.

– Это ваше право, – согласился начальник полиции, – можете расходиться по номерам. Сеньору Дикинсону мы поможем вернуться в свой номер.

Когда все вышли, Абрамшис и Негрейруш подняли Дикинсона и буквально на руках понесли его в номер. Дронго остался вместе с ди Фигейреду.

– Ты был прав, – мрачно сказал Фернандо, – мы действительно ничего не нашли.

– И не могли найти. Я следил за всеми присутствующими. Многие из них искренне не хотели разрешать вам копаться в их вещах, но никто не испугался. Куклы в номерах не было. Это было абсолютно ясно.

– В таком случае – куда она испарилась?

– Не знаю. Завтра нужно будет вернуть в отель коробку миссис Пухвель, чтобы проверить.

– Мы уже говорили на эту тему, – кивнул Фернандо.

– Я сам вскрою коробку и возьму на себя все последуюшие нарушения. Что мне могут сделать за вскрытие этой коробки? Посадят в тюрьму? Вряд ли. Депортируют с вашего острова? Я об этом только мечтаю. Отнимут коробку? На здоровье, мне она не нужна.

– Могут передать дело в суд, и тебя оштрафуют, – улыбнулся Фернандо.

– Тоже неплохо. Готов заплатить штраф. Сколько стоила кукла? Кажется, четыре с половиной миллиона евро. Нужно связаться со страховой компанией и сообщить им о сложившейся ситуации. Думаю, что они с удовольствием согласятся заплатить за меня любой штраф, если узнают, что я собираюсь найти их куклу. Иначе им придется выплачивать наследникам баронессы нешуточно огромную сумму.

– Как ты считаешь, кто хотел отравить Кристину Маркевич?

– Тот, кто украл эту куклу. Похититель испугался, что она может сообщить мне какие-то подробности. И решил избавиться от Кристины или хотя бы заставить ее замолчать. Я уже не говорю, что незаконное вторжение в номер Кристины спровоцировало отравителя на его действия.

– Ты думаешь, что это разные люди?

– Я уже знаю, кто входил в номер, – пояснил Дронго, – можешь ничего больше не проверять. Кстати, отпечатков пальцев ты там тоже не найдешь. Работал профессионал, бывший сотрудник спецслужбы, впрочем, возможно и нынешний.

– Кого ты имеешь ввиду?

– Катиба Лахбаби, она сотрудник спецслужбы Марокко. Она сама мне об этом рассказала. Сегодня утром она была в парке, когда увидела какую-то фигуру, мелькнувшую за деревьями. Ей показалось, что это была Кристина. Затем госпожа Маркевич так неосторожно предложила всем сыграть во французский покер. Катиба отказалась продолжить играть в середине игры, покинула зал казино и отправилась к себе в номер. Когда погас свет и отключились предохранители, она воспользовалась ситуацией и вошла в открытый номер Кристины, пока горничная ходила вниз. Именно Катиба все там и осмотрела, она была почти уверена, что кукла находится у Кристины. Но ничего не нашла.

– Почему ты раньше не говорил мне об этом?

– Я только недавно сам узнал.

– Значит, Катиба Лахбаби. Может, это она и отравила Кристину?

– Какой мотив? Когда она искала куклу – мотив понятен. А здесь какой мотив? Нет, это была не она. Хотя я из числа подозреваемых ее пока окончательно не убирал.

Фернандо хотел что-то спросить, но зазвонил его мобильный телефон. Он достал аппарат.

– Я все понял, – уставшим голосом произнес ди Фигейреду. Убрав телефон в карман, он взглянул на Дронго: – У нас на острове уже двое погибших. Дерево упало на машину, когда они припарковались у своего дома. Возвращались с другого конца острова. Ты даже не представляешь, какие убытки мы понесем. И еще эта непонятная история с вашей куклой. Если найду куклу, я ее просто разобью, честное слово, так меня достала эта игрушка.

– Напомни Абрамшису, что мне нужны номера телефонов Маргарет и Руты Дернберг, – попросил Дронго.

– Мне кажется, он уже послал запрос. Бедный парень. Они работают уже сутки без отдыха, – вздохнул Фернандо.

Он пожал руку Дронго и вышел из зала казино. В большом зале никого не осталось. Дронго оглядел зал, взял неочищенный апельсин и вышел следом. Уже у себя в сьюте он повесил одежду в шкаф и вспомнил, что так и не сдал в чистку свои брюки и рубашку. Подошел к телефону, набрал номер оператора.

– Соедините меня с местной больницей, – попросил он. Через несколько секунд он услышал женский голос.

– Сегодня к вам привезли сеньору Кристину Маркевич из отеля «Куинта де Каса Брайя», – сказал Дронго, – я могу узнать, как она себя сейчас чувствует?

– Одну минуту, сеньор, – ответила дежурная. Через полторы минуты она уточнила:

– Кто это говорит?

– Я звоню из отеля. Я друг сеньоры Кристины. Меня обычно называют Дронго.

– Сеньор Дронго, у нее было сильное отравление. Сейчас положение стабилизировалось, мы промыли ей желудок, чистим кровь. Ее вовремя спасли, очень оперативно вмешавшись в самом отеле, и поэтому сейчас ей уже ничего не угрожает.

– Большое спасибо, – он положил трубку. Слава богу, что хотя бы с Кристиной все будет в порядке. Она такая отважная и бесшабашная молодая женщина. Ее покер был действительно «на грани фола».

Теперь понятно, почему с самого начала так бурно и неприязненно воспринимала эту игру Мильви Пухвель. Ей было неприятно само появление чужого мужчины, которое отнюдь не смущало ни Стефанию, ни Каролину. Динара просто попала под чужое влияние, а Катиба ушла, с одной стороны, – действительно не желая участвовать в этой игре, а с другой – намереваясь каким-то образом проверить номер самой Кристины, которую она подозревала. У Кристины был купальник очень яркого цвета, который запомнился Катибе. И она решила лично проверить ее номер, убежденная в том, что именно Кристина могла оказаться в парке сегодня утром.

Итак, подозреваются четыре женщины. Мильви Пухвель, Динара Ибрагимова, Каролина Лидхольм и Стефания Гуарески. Если, конечно, исключить саму Катибу. Возможно, она нарочно рассказала о своей бывшей работе в спецслужбах и о том, что она проверяла номер Кристины. Возможно, она поняла, что Дронго видел ее в парке и ей нужно каким-то образом объяснить свое появление перед окнами сьюта баронессы. И, наконец, возможно, она действительно оставила где-то свои отпечатки пальцев и побоялась, что завтра утром об этом станет известно полиции. Таким образом она создавала себе алиби. Но мотивы… почему украли куклу? И кто это мог сделать? Бывший сотрудник спецслужб. Стоп. Он, кажется, упустил один важный момент. Черт возьми, он обязан был проверить эту версию с самого начала.

– Нужно будет еще раз принять душ, – пробормотал Дронго, – уже в третий или в четвертый раз за день. Такое ощущение, что запахи после его возни с Кристиной въелись в его кожу. Он понюхал пальцы. Или у него появилась такая фобия? Дронго разделся, чтобы пройти в ванную. Но приостановился. Быстро набросил на себя фирменный белый халат отеля. Перешел в кабинет, где на столе лежал его ноутбук. Он включил его и вошел в Интернет.

Кажется, он упустил важный момент. Очень важный. Нужно было проверить эту версию с самого начала. Как глупо, что он об этом сразу не подумал. Кукла была куплена больше тридцати лет назад и стоила тогда двести пятьдесят тысяч долларов. У кого и при каких обстоятельствах купила эту куклу баронесса Хильберг?

Дронго вошел через поисковую систему и ввел имя художника Кристиана Бейлли. Здесь упоминались самые известные его работы. Странно, что «Рождение Венеры» было просто упомянуто без имени владельца. Он набрал логотип «Рождение Венеры». Это была самая известная картина Сандро Боттичелли. Появилась репродукция картины, сообщение о том, в каком году она была создана, где именно находится. Весь мир хорошо знал, что этот шедевр был создан Боттичелли в тысяча четыреста восемьдесят четвертом году и находится во Флоренции в галерее Уффици. На одном из сайтов он нашел сообщение о кукле. Запросил более подробную информацию. Первым владельцем куклы был коллекционер из Дании, затем она переходила из рук в руки, пока в шестьдесят втором ее не купил известный американский бизнесмен. Он погиб в семьдесят седьмом году, и супруга начала распродажу его вещей в семьдесят восьмом. Вот тогда эту куклу и купила баронесса Элизабет Хильберг за четверть миллиона долларов. Но при чем тут тогда марокканцы? Если бы последними владельцами куклы были арабы, то тогда все было бы относительно понятно. Или Катибу, как бывшего сотрудника спецслужбы, наняли, чтобы забрать куклу? Нет, абсолютно не подходит. Ведь ни один человек в мире не мог знать, когда оторвавшийся тромб закупорит артерию и вызовет моментальную смерть баронессы. Получается, что Катиба дежурила у сьюта, ожидая смерти миссис Хильберг? Это неправдоподобная версия. Скорее, там должен был появиться человек, который не знал о смерти баронессы, а хотел с ней увидеться или переговорить. Но так, чтобы об этом никто не знал. Вот это правильно.

Дронго вздохнул. Тогда понятно, каким образом в парке оказался неизвестный человек, который хотел только увидеть баронессу. И, очевидно, его разговор так или иначе был связан с исчезнувшей куклой. Теперь все становится на свои места. Но кто был этот неизвестный человек? Он услышал осторожный стук в дверь. Это уже интересно. Посмотрел на часы. Половина двенадцатого ночи. Кто мог появиться у его дверей в такое время? Он встал и пошел открывать дверь. Пока он спускался из кабинета, кто-то осторожно постучал во второй раз. Дронго подошел к двери, посмотрел в глазок и, уже не колеблясь, открыл дверь.

Глава 16

Перед ним стояла Каролина Лидхольм. Она успела поменять платье и была теперь в черном платье для коктейлей. Он прищурился. Обычно он узнавал марку одежды с первого взгляда. Этой марки он не знал. Возможно, кто-то из новых американских модельеров, появившихся в последнее время в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Она собрала волосы. На ней не было никаких украшений. Даже часов. Она молча смотрела ему в глаза.

– Добрый вечер, – пробормотал он, не зная, что ему следует говорить.

– Вы меня впустите или вспомните рекомендацию начальника полиции и решите никого не впускать? – спросила Каролина. Он с трудом выносил взгляд ее зеленых глаз. Дронго отступил на шаг назад, сделал приглашающий жест. Она вошла в его номер, и нежный запах сандалового дерева заполнил его гостиную. Каролина прошла к дивану и села, закинув ногу на ногу. Ноги у нее были крепкие и мускулистые. Очевидно, она много занималась на тренажерах и следила за своей фигурой. Иначе в сорок пять лет не выглядела бы так хорошо.

– Простите, что принимаю вас в халате, – пробормотал Дронго, – я сейчас переоденусь. Если разрешите, я поднимусь в спальню на одну минуту.

– Не разрешаю, – сказала она своим грудным голосом, глядя ему в глаза, – надеюсь, вы не забыли, что вы еще мой должник?

– Разве я мог забыть об этом? – Он стоял у стола. Бывают моменты, когда даже опытный мужчина становится похожим на обычного болвана. Ведь совершенно не понятно, как нужно вести себя в подобной обстановке, когда напротив вас сидит такая красивая женщина.

– Вы действительно ничего не знали про Мильви Пухвель? – спросила Каролина.

– Даже не догадывался. Я думал, что она просто смущается.

– Вы плохо на нее действовали, – усмехнулась женщина, – но вы ее не могли смутить. Скорее это мы со Стефанией могли вызвать у нее некоторые повышенные ожидания.

– Возможно, – улыбнулся Дронго.

– Вам нравится сеньора Гуарески?

– Она очень красивая женщина, – честно признался он.

– Может, мне лучше уйти, а вы позвоните ей? – лукаво предложила Каролина.

– Я не говорил, что вы некрасивая.

– Вы ловко умеете выходить из сложной ситуации. Я наблюдала за вами, когда вы играли. Это было очень разумно и красиво. А потом я видела, как вы уговаривали нас разрешить полиции проверить наши номера. Это было тоже очень виртуозно сделано.

– Спасибо. Я просто хотел им помочь. Хотя был уверен, что куклу все равно не найдут.

– Почему? Насколько я поняла, вы подозреваете кого-то из нас.

– Тот, кто ее похитил, не стал бы прятать куклу у себя в номере. Слишком примитивно и опасно. Значит, этот человек сумел найти другое место.

– Какое место? – улыбнулась она. – Где здесь можно найти другое место? Разве что в парке. Но там завывает такой ветер, что уже давно мог снести любой тайник.

– Я об этом тоже думал. В парке бы не получилось.

– Вы, очевидно, хороший эксперт, господин Дронго, – сказала Каролина, – и очень интересный мужчина. Ваш сегодняшний трюк с носками, по-моему, понравился всем женщинам, даже Мильви, которая наверняка терпеть не может всех мужчин.

– Я старался быть предельно корректным.

– Вам это удалось, – она поднялась с дивана, подошла к нему. На высоких каблуках, она могла смотреть ему прямо в глаза. Опять этот аромат неуловимого парфюма.

– Каждый раз я должна напоминать, что вы мой должник, – сказала она, глядя ему в глаза, – может, вы наконец снимете свой халат?

– Не могу, – признался он, не опуская глаз, – я успел раздеться, и сейчас, кроме халата, на мне ничего нет.

– Именно поэтому я и прошу вас снять халат, – улыбнулась она, протягивая руку.

Нормальный мужчина в таких обстоятельствах обычно молчит. Возражать бессмысленно, что-либо говорить глупо, соглашаться пошло. Ее рука скользнула по его груди. Они продолжали смотреть друг другу в глаза. Рука устремилась вниз. У нее были холодные и очень опытные пальцы. Еще ниже. Смотреть в ее глаза было просто больно. Можно было утонуть в этих зеленых омутах.

– Я должна вас просить, чтобы вы меня поцеловали? – спросила Каролина.

И тогда он наклонился к ней. Поцелуй был долгим. Целоваться она тоже умела. Дальше все было, как обычно бывает в таких случаях. Его руки скользнули по ее платью, поднимая его наверх. Под шелковым платьем были узкие бикини и не было бюстгальтера. Он наклонился, чтобы поцеловать ее упругие груди, и в этот момент в дверь постучали.

– А нас еще предупреждали, что нужно сидеть по номерам и никуда не ходить, – усмехнулась она, – вы становитесь очень популярным, мистер эксперт. Это последствия нашей игры.

– Извините, – сказал он. Это была его привычка. Пока женщина сама не разрешала ему, он никогда не переходил на «ты», считая неприличным обращаться к женщине иначе, даже после возможной физической близости.

– Вы можете подняться наверх? – попросил Дронго.

– Конечно, – еще раз усмехнулась она, – надеюсь, что этот визитер задержит вас ненадолго.

Она поправила платье и пошла к лестнице. Он подождал, пока она поднимется по лестнице на второй этаж, и пошел открывать дверь. Взглянул в глазок и удивился. Кажется, этот длинный день никогда не закончится и будет полон всяких загадок. Он открыл дверь. На пороге стояла Стефания Гуарески. Она тоже успела переодеться. Только на ней было светлое золотистое вечернее платье.

– Добрый вечер, – улыбнулась сеньора Гуарески, – вы, кажется, меня не ждали?

– Я думал, что вы все сидите в своих номерах и никуда не выходите, – пробормотал Дронго.

– Все остальные, наверно, так и делают, – улыбнулась она, – но я решила навестить вас. В конце концов, где еще искать защиту одинокой женщине, если не у единственного мужчины в этом отеле?

Он вспомнил про находившуюся на втором этаже Каролину. Интересно, слышит ли она этот разговор или нет. Но все равно беседовать в коридоре было невозможно. Он посторонился, пропуская женщину в свой номер. Стефания прошла к дивану и уселась точно на то же место, где сидела Каролина, так же закинув ногу на ногу. У него было дежавю. Единственным мужчиной в отеле она назвала его, очевидно, имея в виду Энтони, все еще находившегося не в лучшем состоянии, и Вацлава, к которому они относились как к близкому другу, не признавая в нем представителя другого пола. Ведь с точки зрения женщин он их совершенно не интересовал, как, впрочем, и они его.

– Вы не боитесь ходить по коридорам одна? – спросил Дронго.

– Мой номер недалеко от вашего. Я прошла только несколько метров, – заявила Стефания, – или вы считаете, что я должна бояться и в вашем номере?

Это был вызов. Как поступать в таких случаях, он даже не представлял. Несмотря на весь свой опыт. Наверху находилась Каролина Лидхольм, которая наверняка слышала весь их разговор, а перед ним сидела Стефания Гуарески. Наверно, другой мужчина сошел бы с ума от такой альтернативы. Но и Дронго испытывал определенный дискомфорт, чувствуя себя почти предателем по отношению к обеим женщинам.

Много лет назад нечто подобное случилось с ним в Лейпциге. Одиннадцатого августа тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Почему-то он запомнил эту дату. Тогда он остановился в старом отеле «Штадт Лейпциг», напротив вокзала, в еще бывшей ГДР. Вечером он познакомился с двумя молодыми женщинами. И обе назначили ему свидание. Он шел к одной, но, перепутав, попал к другой. Вторая, поняв, что он просто перепутал номера, долго смеялась над незадачливым молодым человеком. Сколько ему тогда было? Двадцать шесть лет. Почти четверть века назад. Она отпустила его, разрешив перейти в другой номер, где его ждала первая знакомая, которая ему так понравилась. Он остался с ней до утра. Больше они никогда не виделись.

Сейчас почему-то вспомнив эту историю, он даже усмехнулся. Через четверть века она повторилась, но уже в другом варианте, когда сразу две женщины оказались в его номере на разных этажах, и он совершенно не знал, как себя вести. Нет, не потому, что он никому не мог отдать предпочтение. Каждая из них была по-своему очень привлекательна. Каролина в свои сорок пять выглядела настоящей топ-моделью, а Стефания в свои сорок два и с двумя взрослыми детьми могла принимать участие в любом конкурсе красоты. Дело было в нем самом. Они были не просто женщины, которые решили вечером постучаться в его номер. Они были среди тех, кого он был обязан подозревать. И одну из которых он должен был разоблачить. Подсознательно он считал аморальным встречаться с женщиной, которую он должен был разоблачить. Но как узнать, какая из них та, которую он ищет. Не говоря уже о том, что обе могли оказаться непричастными к событиям, происходившим в отеле.

– Я подумала, что завтра вечером самолеты начнут летать с нашего острова, – сказала Стефания, – и будет обидно, если мы так и не познакомимся с вами гораздо ближе. Возможно, наше знакомство перерастет затем в большую дружбу, ведь мы коллеги и оба живем в Италии. Насколько я слышала, вы живете где-то в поместье под Римом.

– Не думал, что слухи о моей жизни расходятся так широко, – пробормотал Дронго. Интересно, как он объяснит Джил свое знакомство с этой роскошной женщиной? Не говоря уже о дружбе. Есть женщины, которые не могут быть друзьями мужчин по определению. Они слишком роскошны и чувственны, чтобы позволить себе быть просто друзьями мужчин. Нельзя привести домой женщину с внешностью Софи Лорен, Мерилин Монро или Клаудии Кардинале и представить ее своим другом. Так просто не получится. Сказанное верно и в отношении иных мужчин. Есть мужчины, которые просто не годятся в друзья. Не потому, что они такие плохие или развратные. А потому, что они – другие. Женщина не может знакомить мужа с человеком, который на несколько уровней превышает интеллектуальный и физический потенциал ее супруга. Разница слишком очевидно бросается в глаза.

– Надеюсь, что мы останемся друзьями, – лицемерно произнес Дронго. В конце концов Каролина права, он был отчасти ее должником, так как проиграл в этой игре. Значит, нужно под любым благовидным предлогом удалить из номера Стефанию. Но как найти этот предлог и выдворить красивую женщину, которая уйдет из номера мужчины, глубоко оскорбившись его невниманием.

– Странно, – улыбнулась Стефания, – вы казались мне гораздо более смелым и решительным человеком. У вас есть что-нибудь выпить? Кажется, в сьютах должны быть специальные бары с бутылками, которых нет в обычных апартаментах. Там только игрушечные мини-бары, в которых стоят такие же игрушечные бутылочки.

– Что вы пьете? Коньяк, виски, джин, шампанское?

– Давайте шампанское. Какое в вашем сьюте шампанское?

– Конечно, «Дом Периньон», – сказал Дронго, доставая бутылку.

– В этом отеле все прекрасно, кроме неизвестного воришки, который испортил нам настроение.

– А ураган, который вынудил нас остаться? – напомнил Дронго.

– Нет. Ураган как раз очень к месту. Во-первых, мы неплохо развлеклись, играя в игру, предложенную Кристиной, а во-вторых, ураган позволил мне познакомиться с вами, – она улыбнулась еще раз. Эта женщина могла свалить мужчину одним своим взглядом.

Он открыл шампанское, нарочно пролив себе на руку немного жидкости. Разлил шампанское в высокие бокалы. И, извинившись, бросился наверх. Словно какой-то непонятный водевиль, подумал Дронго. В спальне никого не было. Он удивленно оглянулся по сторонам. Вошел в ванную комнату. Каролина была там. Она поправляла волосы. Только позже он понял, почему она вошла в ванную. Она хотела сделать вид, что не слышала подробностей его разговора со Стефанией. Это была маленькая женская хитрость.

– Извините меня, – пробормотал он, – там пришли, и я немного задержался.

– Ничего, – обернулась она к нему, – я могу подождать.

Он выбежал из ванной, бросая халат в сторону. Успел натянуть брюки и надеть рубашку и спустился вниз босиком. Если так пойдет дальше, то о его приключениях в этом отеле можно будет снимать настоящий сериал, в сердцах подумал Дронго. Стефания включила телевизор и теперь слушала последние новости итальянского канала. Во всех лучших отелях Европы уже давно было нормой включать в список каналов телевидения почти обязательный показ английского, французского, испанского, немецкого, португальского, итальянского, арабского, турецкого и теперь повсеместно российского каналов, которые могли бы смотреть гости. Не говоря уже о традиционных общеевропейских и американских каналах. В некоторых гостиницах уже имелись китайский и японский каналы. Мир становился единым, даже вопреки мнению евроскептиков и пессимистов.

– В Италии опять забастовка, – сообщила Стефания, выключая телевизор, – кажется, наш премьер просто сошел с ума. Ему мало того, что в состав его правительства входят бывшие топ-модели и победительницы конкурсов красоты, он еще объявил, что собирается послать в Европарламент четырех победительниц таких конкурсов. Над нами будет смеяться вся Европа. Представляете – наши красавицы, которые ничего не понимают в законотворчестве, и сидящая рядом с ними Мильви Пухвель, которая все понимает, но не очень любит таких дамочек.

Как профессиональный юрист, выигравшая немало процессов, Стефания Гуарески считала себя не только очень красивой, но и умной женщиной. Такие ошибки часто допускают женщины, которые добиваются большого успеха благодаря не столько своему уму, сколько своей внешности. При этом они искренне полагают, что внешность не играет особой роли, так как бог одинаково наградил их красотой и талантами. Стефания действительно была очень неплохим адвокатом, но она проиграла бы большую часть своих процессов, если бы не ее модельная внешность, обязательное сочувствие мужчин-судей и мужчин-присяжных, а также поддержка ее старшего брата, который был одним из руководителей Верховного суда Италии. Но все эти частности не особенно волновали Стефанию, она была убеждена, что выигрывала все процессы только благодаря своему ораторскому мастерству и отличному знанию законов.

– Я думаю, что он так шутит, – улыбнулся Дронго, подавая ей бокал с шампанским. Они неслышно чокнулись.

– За наше знакомство, – кивнула она.

– За знакомство, – согласился Дронго.

И в этот момент в дверь снова постучали.

– Господи, – уже просто испугался он, – неужели опять кто-то из гостей отеля? И куда он в таком случае спрячет Стефанию? Он даже не заметил, как опустошил бокал шампанского.

– Кто это так поздно решил к вам зайти? Кто-то из наших? – спросила, улыбнувшись, Стефания. В отличие от него, она ничуть не волновалась.

– Не знаю, – выдохнул он, – пойдемте в кабинет на втором этаже. Я бы не хотел, чтобы вас здесь видели.

– Неужели вы боитесь? – спросила Стефания. – Или вы опасаетесь за свою репутацию?

– А если это тот самый вор, который решил явиться ко мне и рассказать, куда он спрятал куклу? Возможно, он понял, что все равно не сможет ее отсюда вывезти. В этом случае он не станет ничего рассказывать, увидев у меня постороннего человека.

– Правильно, – согласилась Стефания, – это верно. Куда мне подняться?

«Лишь бы Каролина не вышла из спальни», – подумал Дронго, поднимаясь по лестнице. Стефания подала ему руку, поднимаясь следом. Он провел ее в кабинет и захлопнул дверь, с огорчением увидев, что дверь закрывается изнутри. После этого он побежал вниз. В дверь опять постучали.

«Интересно, где я спрячу третью женщину?» – с раздражением подумал Дронго. Он поскользнулся и чуть не упал на лестнице, схватился за перила и улыбнулся. Кажется, это действительно уже настоящий водевиль. У него в гостях две такие красивые женщины, о которых может только мечтать любой мужчина, а он бегает злой и раздраженный. Какая глупость! Он замедлил шаг и, уже не торопясь, подошел к дверям, чтобы открыть их.

Глава 17

На пороге стояла Катиба. Она испытующе смотрела на Дронго, словно спрашивая у него, почему он так долго не открывал дверь. Она была в светлых брюках и черной рубашке с короткими рукавами.

– Я думала, что вы спите, – сказала она.

– Разве можно заснуть в такую ночь? – пошутил Дронго. – Входите. Я рад вас видеть.

Она вошла в комнату. Он с огорчением вспомнил, что оставил на столе бутылку с открытым шампанским и два бокала. Она вошла в его гостиную и первое, что увидела, были эти бокалы и эта злополучная бутылка.

– У вас была гостья? – спросила она. Отпираться было бессмысленно.

– Да, – кивнул Дронго.

– Могу поспорить, что это либо миссис Лидхольм, либо сеньора Гуарески, – с сарказмом произнесла Катиба, – во всяком случае с госпожой Пухвель вы бы не стали пить шампанское, а Динара просто побоялась бы прийти к вам так поздно ночью.

– Очень точное наблюдение, – он с ужасом подумал, что ее слова могут услышать обе женщины наверху.

– Я подумала и решила, что нам нужно посоветоваться, – Катиба уселась на диван, но не стала класть ногу на ногу. Он облегченно вздохнул. Хотя бы какое-то отличие. Или нет. Просто другое воспитание, другой менталитет. Для европейского человека абсолютно привычно сидеть, положив ногу на ногу, для восточного человека это вызывающая и почти неприличная поза. Особенно для женщины, которая таким образом демонстрирует свое пренебрежительное отношение к мужчинам. «Как прочно сидят в нас эти дурацкие комплексы», – подумал Дронго.

– Вы хотите посоветоваться именно сейчас? – уточнил Дронго. Ну не может он ее сразу выгнать, а разговаривать с ней о подозреваемых женщинах, две из которых находятся у него наверху и слышат весь разговор, не просто глупо, но и неприлично.

– Я думаю, что нам не нужно оставлять наш разговор на завтрашний день. Или вы опять кого-то ждете?

– Надеюсь, что нет. О чем вы хотите переговорить?

– Об этой кукле, конечно. И о попытке убийства Кристины Маркевич. Я много над этим думала и пришла к выводу, что это должна быть женщина, которая уверена в себе, может принимать ответственные решения, считает себя вправе забирать чужие вещи, возможно таким образом исправляя несправедливость, при которой кто-то получает огромное наследство, а остальные остаются вообще без денег. И решила, что такой кандидат у меня есть…

«Только чтобы она не сразу назвала имя, – взмолился про себя Дронго, – если она назовет кого-то из тех двоих, которые сейчас слышат этот разговор, будет настоящий скандал». Эти двое просто не те женщины, которые смогут спокойно слушать обвинения в свой адрес. Каждая из них может спуститься вниз и высказать Катибе в лицо все, что о ней думает, не заботясь о собственной репутации. Нужно было видеть, как эти две взрослые женщины играли во французский покер. Они знали, что они без купальных костюмов, и даже не подумали подняться в номера, чтобы переодеться. Обе знали, что в результате этой игры, они могут остаться в одном нижнем белье, но это их абсолютно не смущало. Таких женщин не остановит презрительный взгляд Катибы. Представляю, что подумает марокканка о самом Дронго, если сверху спустится Стефания или Каролина.

– Какой кандидат? – устало спросил Дронго. – Неужели вы полагаете, что я об этом не думал? Но пока у нас нет конкретных фактов. Возможно, завтра утром я буду знать больше, чем сегодня. Мне придется переговорить с наследниками баронессы Хильберг, дочерью ее кузины, которая должна была получить основное наследство.

– И тем не менее я считаю, что у нас уже появился такой кандидат в главные подозреваемые.

– Давайте поговорим об этом более конкретно завтра утром, – ну не может он выставлять ее в коридор. Не говоря уже о том, что ему просто не хочется беседовать на такие идиотские темы, когда на втором этаже находятся две самые красивые женщины, которых он когда-либо знал. Неужели Катиба ничего не понимает?

– Я обязана вам сообщить о своих подозрениях, – упрямо продолжала она, – это миссис…

«Сейчас она скажет имя, – с ужасом подумал Дронго, – и остановить ее невозможно…»

– …миссис Пухвель, – закончила Катиба.

Кажется из его груди вырвался радостный вздох.

– Почему именно она? – неестественно громким голосом спросил Дронго.

– Все факты против нее, – пояснила Катиба, – она привыкла сама решать все проблемы. Утром именно она отослала свою коробку с документами в аэропорт, очевидно спрятав там куклу. Отравить Кристину могла только она, ведь никто из нас, кроме Стефании, не знал о ее замужестве. Или женитьбе, я не знаю, как говорить в таких случаях.

– Я тоже не знаю, – признался Дронго.

– Вы представляете, как она ненавидела Кристину! И за эту придуманную игру, где мужчины и женщины так откровенно любовались друг другом. И за то, что ее унизили. Ведь первой заставили раздеться именно миссис Пухвель, и сделала это наша Кристина, если вы помните. Тогда Мильви разделась до пояса, но упрямо не желала снимать с себя свои джинсы. Ведь она была не просто женщиной, а женщиной, которая чувствует себя любимой другими женщинами.

– А миссис Лидхольм сняла сначала юбку, – громко вспомнил Дронго, – получается, что она больше женщина, чем все остальные.

– Возможно, и так, – согласилась Катиба, – но почему вы так громко говорите?

– Не знаю. Наверно, дурная привычка.

– Именно Кристина так показательно унизила Мильви, и та хотела ей отомстить. Когда вы сказали, что Кристину не пытались убить, а только… немного отравить, я поняла, что это могла сделать только миссис Пухвель. Поэтому я уверена, что кукла спрятана в ее коробке, которую она утром отправила в аэропорт. Завтра нужно будет вскрыть коробку, невзирая на ее дипломатический паспорт. Она сможет, конечно, улететь, никто не посмеет арестовать депутата Европарламента, но кукла в этом случае останется на Мадейре и будет отдана законным наследникам баронессы.

– Прекрасно, – согласился Дронго, – в таком случае все будет в порядке. Только давайте на сегодня закончим, иначе я просто сойду с ума. У меня болит голова, и я хочу принять аспирин и лечь в постель.

– Я вас понимаю. Такой напряженный день, – сказала Катиба и в этот момент в дверь постучали.

– Вы кого-то еще ждете? – удивленно спросила она.

– Господи, – вырвалось у Дронго, – что это такое? Всех предупредили, чтобы они находились в своих номерах. А вместо этого все дружной толпой идут в мой номер.

– Почему все? – не поняла Катиба. – Я здесь одна.

Он шумно выдохнул и пошел открывать дверь. Это уже просто не смешно, зло подумал Дронго и, даже не посмотрев, кто стучался в дверь, рывком открыл ее, замерев на пороге. Это была Динара Ибрагимова. Она тоже успела переодеться и теперь была в джинсах и светлой майке, в которых была похожа на подростка.

– Что еще случилось? – спросил Дронго. – Почему вы не в своем номере?

– Интервью, – напомнила Динара, – вы обещали интервью для российского журнала.

– Господи боже ты мой, – запричитал он по-русски, чтобы его не поняла ни одна из женщин за спиной, – только не сегодня ночью, Динара. Посмотрите на часы. Уже первый час ночи.

– Я знаю. Но я подумала, что вы еще не спите, – она чуть не расплакалась.

– Входите, – посторонился Дронго.

Динара вошла и замерла на пороге. Она увидела сидевшую на диване Катибу, перевела взгляд на бутылку шампанского и два высоких бокала. Оценила босые ноги Дронго.

– Ой, – сказала она, – кажется, я не вовремя.

– Не беспокойтесь, – как-то особенно злорадно произнес Дронго, – проходите в комнату и располагайтесь.

– Нет, нет. Я уже понимаю, что действительно поздно. Извините меня. Я думала, что вы один.

– Ничего страшного. Сейчас миссис Лахбаби уйдет вместе с вами, мы уже закончили наш разговор.

– Да, – поднялась Катиба, – мы закончили. И я думаю, что вы учтете мое пожелание на завтрашнее утро. Я думаю, что вы просто обязаны проверить эту коробку.

– Сделаю все, что смогу, – пообещал Дронго, и в этот момент в дверь опять постучали.

– Осталась только Мильви, – в сердцах пробормотал он. Неужели и она заявится ко мне в первом часу ночи? Так просто не бывает в жизни. Все вместе и в одно время. Еще немного, и обе дамы сверху просто спустятся вниз. Может, уложить их всех в своем номере, а самому отправиться куда-нибудь ночевать? И таким образом гарантировать всех от неприятностей. Сумасшедший дом.

– Это, наверно, Каролина или Стефания, – прикусила губу Динара, – я думаю, что они тоже хотели бы с вами переговорить.

– Не нужно строить нелепых предположений. Это абсолютно точно не они, – уверенно сказал Дронго, подходя к дверям. Когда он открыл двери, его удивлению не было границ. Это был Энтони Дикинсон, который стоял, чуть пошатываясь, на пороге.

– Простите, – произнес он, запинаясь, – я не совсем понял, что у нас получилось. Значит, куклу нашли у Кристины и поэтому она уехала в больницу?

– Нет. Ничего не нашли. Идите спать, – рявкнул Дронго, – где вы опять напились? Вы же вроде уже пришли в себя после кофе.

– Я зашел на кухню и попросил два стакана коньяка. У меня болели зубы, – сообщил Дикинсон.

– Идите спать, – закричал Дронго, – уже первый час ночи. Вы все перепутали. Кристина попала в больницу, выпив зеленый чай. А куклу все еще не нашли. Мы не знаем, куда она пропала, и будем завтра искать ее. Вы все поняли?

– Понял, – Дикинсон повернулся и пошел в свой номер.

Дронго с силой захлопнул дверь. Остается только ждать прихода Мильви и Вацлава, чтобы паломничество к нему стало обязательным для всех членов группы. Он больше вообще никому не откроет дверь. Пошли они все к черту! К чувству раздражения примешивалось и чувство мужской обиды. Наверху его ждали такие женщины, а он вынужден беседовать с пьяным Дикинсоном и отказываться от интервью, которое хочет взять у него Динара Ибрагимова. Тоже мне – журналистка. Нашла удобное время.

– Все, – сказал он, входя в комнату и демонстративно глядя на часы, – прием окончен. До свидания. Спокойной ночи.

Катиба наконец поднялась с дивана. Динара подошла к двери.

– Вы меня извините, – попросила она, – я не думала, что вы не один.

– Вы же видите, что у меня здесь проходной двор, – пробормотал он, – давайте условимся на завтра. Я специально найду время и дам интервью для российского журнала. Хотя считаю, что именно в России мне меньше всего нужно светиться, так как основную часть жизни я провожу в Москве.

– Поэтому вас там и знают, – кивнула Динара.

– Это очень плохо, что меня знают. Меня не должны знать, ведь я частный эксперт-аналитик, а не популярный актер или звезда шоу-бизнеса. До свидания, Динара.

Она вышла первой. Следом за ней к дверям подошла Катиба.

– Вы не захотели выслушать мои доводы, – укоризненно произнесла она, – и я думаю, что вы кого-то ждете.

– Почему вы так решили?

– Весь день вы демонстрировали нам образцы спокойствия и логики, даже в самые сложные моменты. А теперь вдруг начали суетиться. Кто-то из нашей группы должен к вам прийти?

– Конечно, нет. Как вы могли такое подумать?

– Вы очень хороший эксперт, – неожиданно сказала Катиба, – но как мужчина… Наверно, вашей супруге очень трудно с таким человеком, как вы. Я бы не хотела, чтобы мой муж играл в такие игры и с такими женщинами. Это бывает очень опасно, господин эксперт, женщины подобного типа не знают пощады. Они хищницы и могут просто сожрать вас, даже не поперхнувшись.

– Я учту ваше авторитетное мнение, – кивнул Дронго, – обязательно. А сейчас до свидания.

Он наконец выпроводил их и закрыл дверь. Устало посмотрел наверх. Что теперь ему делать? К кому подняться? Нужно быстро выбирать и решать. Каролина уже готова его принять, но она знает, что в соседней комнате находится Стефания. Итальянка пока не подозревает, что рядом находится ее возможная соперница. Значит, придется каким-то образом выпроводить Стефанию. Это ужасно обидно и глупо, но ничего другого придумать просто невозможно. Ведь Стефания пока не знает о находящейся рядом Каролине. А значит, и ничего не должна узнать.

Дронго, поднявшись по лестнице, прошел в кабинет. Осторожно открыл дверь. Стефания сидела за столом перед ноутбуком. Какая молодец! Она не теряла времени даром. Просто решила пока войти в Интернет. Увидев его, она поднялась.

– Я думала, что это никогда не закончится, – пожаловалась итальянка, – может, наконец спустимся вниз и допьем наше шампанское.

– Обязательно, – улыбнулся он.

Они вышли из кабинета. Он метнул тревожный взгляд в сторону спальной комнаты. Дверь, кажется, прикрыта. У Каролины просто бесконечное терпение, если она еще не вышла оттуда. Вместе со Стефанией они спустились вниз. Теперь – самый трудный момент, нужно каким-то образом удалить итальянку и постараться при этом не обидеть свою гостью и задушить в себе чувство либидо. Он разлил шампанское в бокалы. И они снова чокнулись. Кажется, шампанское начало бить в голову, подумал он, выпив второй бокал. Или сегодня он пил еще что-то другое?

– У вас настоящая штаб-квартира, – весело заметила Стефания, – я удивилась, что не пришла Каролина. Все остальные уже успели отметиться, даже Энтони.

– У каждого было свое конкретное дело, – согласился Дронго.

– Я все слышала, – улыбнулась она, – но мое дело иного свойства, – она подошла слишком близко. Очень близко, чтобы он мог спокойно реагировать. Черт возьми, Каролина наверху. Она может спуститься в любой момент, и обе женщины почувствуют себя оскорбленными. Он даже не знал, что можно делать в подобных случаях. Поцелуй был долгим. Это было очень приятно, и не хотелось больше ни о чем думать.

Стефания снова поцеловала его. Он непроизвольно сжал ее в своих объятиях так сильно, что она застонала. Затем чуть отстранившись, медленно опустила одну бретельку на платье, затем вторую. Платье бесшумно соскользнуло на пол. Он замер, испугавшись. Он действительно испугался. Как он объяснит присутствие Каролины наверху? Что он скажет Стефании? Что ему делать в такой ситуации? Но выгнать Стефанию в такой момент он просто не сможет. Это выше его сил. Она, улыбаясь, расстегнула свой бюстгальтер. Он тяжело задышал. Вот в таких случаях и получают сердечные приступы, подумал Дронго. Что мне делать? Как мне выпутаться из этой ситуации, когда выпутываться вообще не хочется. Бегать наверх и вниз? Это невозможно. Он не сможет сейчас даже подняться по лестнице – так сильно стучит сердце. Кажется, он действительно постарел, если столь бурно реагирует на женское тело.

– Я не думала, что ты будешь так волноваться, – шепнула Стефания.

Она взяла его руки и положила их себе на груди. У него так стучало сердце, что он слышал его в своей голове. С одной стороны, это прекрасно – сжимать в объятиях такую красивую женщину, а с другой стороны – ему нужно думать о Каролине, которая имеет возможность все слышать. И ей не могут понравиться его забавы.

Он стоял словно замороженный. Стефания удивленно и немного обиженно взглянула на него. Или он не совсем готов? Или на него производит неприятное впечатление такая откровенность женщины. Наверно, он, как восточный мужчина, не готов к такому поведению западной женщины. Она опустила руки. Через секунду она была раздета. Он шумно выдохнул и услышал шаги. Самое страшное, что она тоже услышала эти шаги. Стук каблуков Каролины.

Все, сейчас они обе уйдут. Каким идиотом нужно быть, чтобы попасть в такую глупую ситуацию! Он слышал шаги на лестнице. Стефания отпрянула от него и подняла голову. По лестнице спускалась Каролина.

Глава 18

Он даже не решился поднять голову, чтобы не встретиться глазами с Каролиной, которая так долго находилась в его спальной комнате. Он боялся посмотреть и на Стефанию, чтобы не увидеть выражение ее лица. Гнев, ужас, разочарование, страх, ненависть, отвращение – он готов был увидеть всю эту гамму чувств на лице итальянки. Ему было ужасно стыдно за все, что происходило в эти мгновения в его номере. Шаги раздавались все ближе и ближе. Словно неумолимые шаги командора перед его окончательным позором. Дронго взглянул, наконец, на Стефанию. Наверно, ей стыдно стоять в таком виде перед ним, когда сверху спускается другая женщина. Какой позор, как он мог так низко опуститься!

Он наконец решился взглянуть ей в глаза. Но, вопреки всему, Стефания улыбалась. Она улыбалась, глядя на спускавшуюся Каролину. Он изумленно перевел взгляд на почти спустившуюся миссис Лидхольм. Она успела снять свое платье наверху и теперь шла вниз в одном бикини и в своих высоких лабутанах.

Дронго качнулся. Он подумал, что сходит с ума.

– Доброй ночи, миссис Гуарески, – добродушно произнесла Каролина, наконец спустившись в гостиную, – как я рада вас видеть. Мне пришлось долго ждать, пока отсюда уберутся все остальные.

– Я тоже очень рада вас видеть, миссис Лидхольм, – ответила все еще улыбавшаяся Стефания, – в какой-то момент я даже подумала, что мне придется тормошить нашего друга, настолько замороженным и неподвижным чурбаном он выглядел. Теперь я понимаю, что ошибалась.

– Вы пришли позже меня, – напомнила Каролина, – я имею право первой ночи.

– Полагаю, что мы не поссоримся, – в тон ей ответила Стефания, – мы можем разделить это роскошное тело пополам.

Он стоял между ними в рубашке и в брюках, не понимая, о чем они говорят. Только несколько мгновений назад ему было невыносимо стыдно за все, что здесь может произойти, за себя, попавшего в столь нелепую ситуацию, за обеих дам, которых он так необдуманно и некрасиво подставил. Но теперь он начал понимать, что, собственно, не произошло ничего необычного. Обе женщины стояли друг против друга и мило беседовали, словно находились на светском приеме. И он стоял между ними, не решаясь произнести ни слова. Какая невероятная разница менталитетов, почему-то подумал Дронго. А я ведь считал себя вполне европейцем. Я просто еще не совсем понимаю, что значит свобода в европейской цивилизации. Во мне все еще сидит так много восточного, так много разной азиатчины.

– Слишком много разговоров, – убежденно сказала Каролина, привлекая его к себе.

– Согласна, – кивнула Стефания нащупывая пуговицы на его брюках.

– Подождите, – сумел прохрипеть Дронго, – у меня сейчас остановится сердце. Так не бывает. Кажется, мне плохо.

– Если ты собираешься умирать, то предупреди нас заранее, – деловито предложила Стефания, – мы постараемся сделать так, чтобы сегодня ночью ты много раз умирал и оживал. Я думаю, что миссис Лидхольм не станет возражать.

– Ни в коем случае, – улыбнулась Каролина, – я буду только рада помочь нашему эксперту вернуться с того света.

Они толкнули его на диван. Он еще успел подумать, что в жизни так не бывает. После этого вся инициатива полностью перешла к обеим женщинам. Он только послушно выполнял их требования. Это было нелегко, и это было прекрасно. Эту ночь в отеле на Мадейре он запомнит на всю жизнь. У мужчин иногда случаются такие ночи, когда в окно влетают ангелы и поют над вами свои серенады. В такую ночь все получается и все кажется прекрасным. Если бы с ним были две профессиональные жрицы любви, то это было бы всего лишь приятным времяпрепровождением. Но в эту ночь с ним рядом были две состоявшиеся женщины, которым уже давно ничего не нужно было доказывать или узнавать. Они лишь отдавали и брали в эту ночь все, что могли отдать, и все, что могли взять. Поэтому к шести часам утра он с трудом поднял голову, глядя на два обнаженных тела, распростертых на его большой кровати.

– Не нужно смотреть, – попросила Каролина, – я не люблю, когда на меня так смотрят.

Он счастливо закрыл глаза и подумал, что это была лучшая ночь в его жизни. Еще через час обе дамы оделись и ушли, а он попытался пойти в душ и свалился по дороге, больно ударившись головой. Он лежал на полу рядом с ванной и громко смеялся. Если бы в этот момент кто-нибудь обнаружил Дронго в таком виде, то решил бы, что он просто сошел с ума. Он еще минут двадцать лежал на полу и счастливо улыбался. Затем сумел подняться и буквально на коленях пополз в ванную. К восьми часам утра он уже был выбрит и пытался стоять на ногах, хотя чувствовал общую слабость. В половине девятого позвонил Абрамшис, который заявил, что бернская полиция обещала ответить в течение ближайших двух часов. Дронго заставил себя подняться, чтобы пойти на завтрак. Можно было заказать завтрак в номер, но он решил спуститься вниз.

Чувствуя невероятную слабость, он с трудом дошел до ресторана. К его удивлению, вся группа собралась там, словно пришла по четкому расписанию. У Стефании и Каролины были совершенно невинные лица, они обращались друг к другу на «вы» и сидели в разных концах стола. Глядя на них, даже самый проницательный наблюдатель не поверил бы в то, что эти дамы провели ночь вместе с одним мужчиной. Дронго буркнул приветствие и сел за стол. Катиба взглянула на него и покачала головой.

– Вы ночью пили? – спросила она.

– Нет, – ответил Дронго, – я вообще не особенно пьющий человек.

– Тогда гулящий, – вставил Вацлав, улыбнувшись, – посмотрите на круги у него под глазами. Он, наверно, ночью куда-нибудь ездил.

Все рассмеялись, даже Каролина и Стефания. Вид у Дронго действительно был довольно помятый. Мильви неодобрительно покачала головой. Динара улыбнулась. Она была уверена, что Катиба вернулась в номер эксперта после того, как они вместе ушли оттуда. Но говорить об этом не стоило. Энтони удивленно посмотрел на Дронго.

– Вы выглядите хуже, чем я вчера вечером, – сообщил Дикинсон. – Такое ощущение, что вы всю ночь кололи дрова. У вас такой уставший вид.

– Да, – согласился Дронго, – наверно, вы правы. Только я не колол дрова, а сидел перед своим ноутбуком.

– Что-нибудь высидели? – тут же уточнил Вацлав.

– Пока нет. Только узнал имена предыдущих владельцев этой куклы. Но там ничего особенного.

Зазвонил его мобильный телефон. Он вытащил аппарат.

– Мы приехали, – сообщил Абрамшис, – и привезли коробку миссис Пухвель. Но сеньор ди Фигейреду сказал, чтобы я оставил коробку в ресторане и сразу же ушел. Мы не будем иметь к этому никакого отношения. Вы должны нас понять.

– В таком случае не нужно вносить коробку, – решил Дронго, – я сейчас выйду и заберу ее. Она тяжелая?

– Да, тяжеловатая. Четырнадцать килограммов.

– Это не так страшно. Как-нибудь донесу, – он поднялся из-за стола и, извинившись, вышел из зала. В холле его ждал Абрамшис с большой коробкой в руках. Он передал коробку Дронго, тот едва ее не уронил. Затем, тяжело вздохнув, понес ее в зал ресторана. Он внес коробку и поставил на стул так, чтобы ее не было видно. Затем снова прошел на свое место.

– Ураган уходит на восток, – сообщил Вацлав, – наверно, уже к вечеру самолеты начнут летать. По предварительным прогнозам аэропорты должны открыться завтра, но сейчас говорят, что, возможно, они заработают уже сегодня.

– Очень хорошо, – кивнула Мильви, – значит, мы сможем сегодня улететь.

– И вас не будет мучить совесть? – неожиданно громко спросил Дронго.

Мильви вздрогнула. Посмотрела на Дронго.

– Почему это меня должна мучить совесть? – спросила она.

– Вы же видели, что здесь происходит. Смерть баронессы, пропажа куклы, попытка убийства Кристины Маркевич. И вы так спокойно улетите, даже не попытавшись помочь всем этим людям? Неужели у вас совсем не осталось совести?

– Что вы такое говорите? – разозлилась она. – Вы просто пьяны. Вы ничего не понимаете. При чем тут я и пропавшая кукла?

– Вчера вы отправили коробку с документами в багажное отделение аэропорта, – сообщил Дронго, – вы помните – мы говорили об этом?

– Да, это моя переписка и документы. При чем тут пропавшая кукла?

– Очень даже при чем. Коробку просветили рентгеном и выяснили, что кукла находится в ней, – отчаянно врал Дронго, – и еще они установили, что вашу коробку кто-то открывал по дороге.

– Этого не может быть, – крикнула Мильви, – это был специальный багаж, который не подлежит досмотру! У меня дипломатический статус!

– Они заметили, что коробку вскрывали, и поэтому просветили ее рентгеном, – продолжал блефовать Дронго, – неужели вы еще не поняли, что вас обманули? Вместо документов в аэропорт отвезли украденную куклу.

– Этого не может быть, – от волнения Мильви начала говорить по-английски с таким же сильным эстонским акцентом, с каким она говорила по-русски.

– Может, – продолжал злить свою собеседницу Дронго, – и вы лично будете нести моральную ответственность за то, что всех остальных гостей отеля, которые находятся сейчас вместе с нами, оставят на острове еще на несколько дней, чтобы допросить и, возможно, арестовать. Вы, конечно, уедете, ведь у вас есть дипломатический статус, а как же быть остальным?

– Это неправильно, – сказала Мильви, заметив на себе взгляды остальных. Дронго увидел, как усмехнулась Стефания. Она поняла его игру.

– Конечно, неправильно, – согласился Дронго, – и поэтому вам нужно было дать разрешение на вскрытие и проверку этой коробки. Но вместо этого вы воспользовались своим статусом депутата Европарламента и не захотели помочь своим товарищам по общей беде. А теперь вы бросаете их на произвол судьбы и улетаете, чтобы потом в Страсбурге начать выяснять, как эта кукла могла попасть в ваш дипломатический багаж.

– Я не улечу, пока не откроют мою коробку, – твердо заявила Мильви, – пусть они все проверят, чтобы потом не обвинять невиновных людей.

– Правильно, – сразу согласился Дронго, – лучше проверить самим.

– Как мы можем проверить, ведь коробка находится в аэропорту? – недоуменно спросил Вацлав, невольно подыграв Дронго.

– Для нас самое важное – это согласие госпожи Пухвель, ведь она такой ответственный человек и должна понимать, в каком положении могут оказаться все остальные, – не давал времени одуматься Дронго, – она должна согласиться.

– Конечно, я согласна, – закивала Мильви, – мы поедем в аэропорт, и я сама буду настаивать на этой проверке. Зачем мне увозить эту куклу, если кто-то мне подсунул ее.

– Значит, вы согласны? – не унимался Дронго.

– Обязательно, – кивнула она. Дронго поднялся и пошел к крайнему столику. Взял со стула коробку, принес ее к большому столу. Все молча наблюдали, что он будет делать. Стефания улыбалась, ей понравилось, как Дронго разыграл эту суровую эстонку.

– Вы все слышали, что госпожа Пухвель разрешила осмотреть свой багаж, – напомнил Дронго. Он взял нож и аккуратно вскрыл коробку. Затем начал копаться в ней, вынимая бумаги. Одну стопку, другую, рядом были письма.

– Все, – сказал Дронго, – куклы нет. Вы были правы, никто не вскрывал коробку. Таможенники просто ошиблись, приняв ваши документы за куклу.

Все уже поняли, что произошло, и начали улыбаться. Динара первой захлопала в ладоши. За ней начала хлопать Стефания, потом Каролина и все остальные, кроме Мильви. Она сидела, хлопая глазами и не совсем понимая, что эти аплодисменты предназначены не ей, а эксперту, так здорово разыгравшему свою партию.

– Вы нехороший человек, господин Дронго, – сказала Мильви по-русски, – вы меня разыграли?

– Ни в коем случае. Я только попытался убедить вас в необходимости досмотра дипломатического багажа. И вы сами согласились на это. Вы очень благородный и ответственный человек, миссис Пухвель.

– А вы меня обманули, – убежденно покачала головой Мильви, – я больше не буду с вами разговаривать. Это нехорошо.

– Мы уже почти родственники, – пошутил Дронго, – особенно после нашей игры на раздевание. Разве можно на меня сердиться?

Все снова рассмеялись.

– Я не хочу с вами разговаривать, – обиделась Мильви, поднимаясь из-за стола. Она пошла к выходу, гордо подняв голову. Когда она вышла из ресторана, грянул гомерический хохот.

– Вы действительно нехороший человек, господин Дронго, – сказал, давясь от смеха, Вацлав, – так разыграть нашего уважаемого депутата. Эта партия вам удалась на все сто. А кто все-таки украл куклу?

– Пока не знаю. Но я постараюсь узнать еще до того, как мы покинем этот гостеприимный остров.

– Господин Дронго, – подала голос Стефания, – мы обсуждали с миссис Лидхольм это странное положение и хотели узнать у вас прогноз на сегодня. Как вы считаете, мы сможем улететь все вместе или нам снова придется всем вместе «летать» в этом отеле?

Он увидел ее усмешку. И заметил улыбку Каролины. Конечно, Стефания говорила совсем об иных «полетах», которые они проделали сегодня в его спальне. Он вдруг испугался. Еще одна такая ночь, и он просто ничего не сможет. Такое ощущение, что эти две дамы сумели выжать его, как выжимают фрукты хорошие соковыжималки. Но отказаться было бы выше его сил.

– Полагаю, что ураган сегодня не закончится, – вздохнул Дронго, – и нам придется «летать» еще целые сутки в этом отеле.

– С чем я вас и поздравляю, – весело откликнулась Стефания.

Катиба взглянула на нее, нахмурившись. Она почувствовала какой-то подвох в этих словах, но не стала ничего переспрашивать.

Глава 19

Еще через полтора часа наконец перезвонил Абрамшис. Он сообщил номер телефона Руты Дернберг. Дронго сразу перезвонил двоюродной племяннице умершей баронессы.

– Здравствуйте, – начал разговор Дронго, – позвольте выразить вам мои сочувствия. С вами говорит эксперт Дронго.

– Я уже все знаю, – ответила женщина, – бедная тетя Элизабет, хорошо, что она не страдала.

– Насколько мне известно, согласно завещанию миссис Хильберг, вам должна отойти ее нью-йоркская квартира, – сообщил Дронго.

– Спасибо. Но я знала об этом. Она показывала мне свое завещание. Мне еще нужно будет заплатить большой налог. Квартира оценивается в восемнадцать миллионов долларов.

– Я не знал точной суммы. И еще она завещала вам куклу, которую она хотела вручить вам лично.

– «Рождение Венеры». Об этом я тоже знаю. Действительно, она обещала привезти ее мне.

– Но ранее она хотела подарить куклу вашему дяде – Альфреду Дернбергу. Это точная информация?

– Абсолютно точная. Но три года назад дядя, к сожалению, погиб, и она изменила свое решение.

– Почему? Вы не знаете, почему?

– Конечно, знаю. Из-за его бывших жен. Они устроили такую свару вокруг его наследства. Обе сразу подали в суд. У обеих были его дочери. Эти суды длятся до сих пор. Но первая жена сумела получить большую часть, предъявив его старое завещание, а вторая оспаривает это решение.

– И кукла должна была достаться вашему дяде?

– Да. Он хотел передать ее своей младшей дочери. Хотя ее мать тоже была не совсем права. Она предъявляла столько претензий при жизни своему мужу, что окончательно оттолкнула от себя нашего дядю. Но это у них наследственное. Ее старшая сестра трижды разводилась и все три раза выигрывала судебные процессы у своих мужей по заранее заключенным брачным контрактам.

– А ваш дядя умер в результате аварии? Виновного нашли?

– Виновных не было. Дядя просто вылетел на скорости с дороги и буквально снес ограждения. Он всегда любил быструю езду. К тому же в его крови обнаружили алкоголь. Очень жаль, мы все любили дядю Альфреда.

– Да, я вас понимаю. Хочу сообщить вам еще одну не очень приятную новость. Дело в том, что кукла, которую везла вам баронесса Хильберг, неожиданно пропала.

– Как это пропала? Это же не обычная кукла, чтобы вот так просто пропасть. Эта игрушка стоит несколько миллионов.

– Все правильно. И вы в любом случае ничего не потеряете. Страховая компания выплатит вам полную стоимость страховки, как наследнице вашей двоюродной тети. Но самой куклы нет, мы пока ее не можем найти.

– Вы поэтому мне позвонили?

– Да, я думал, что вы сможете мне помочь напасть на след этой куклы.

– Ничем не могу вам помочь, – холодно произнесла Рута. – У вас еще есть вопросы?

– Нет, больше нет. Извините и еще раз примите мои соболезнования.

Он отключил телефон. И здесь ничего не получилось. Сегодня к вечеру ураган стихнет, и все подозреваемые разъедутся по своим странам. Кукла так и не будет найдена, а увезти ее любой желающий сможет в своем чемодане. Никто не станет специально проверять чемоданы всех улетающих пассажиров на предмет обнаружения обычной игрушки, которую можно замаскировать под что угодно. Можно дать ее ребенку в руки, и никому не придет в голову, что эта кукла стоит четыре с половиной миллиона евро.

Он нахмурился. Что-то в его рассуждениях не сходится. Ведь похититель просто обязан был найти место, куда спрятать куклу. В парке это было невозможно, в своем номере просто глупо. Тогда – где? Другого багажа, кроме коробки Мильвы, вчера не увозили. Он сидел за столом, мрачно глядя на его поверхность и лежавший на столе ноутбук. Итак, куклы они нигде не нашли. Где она может быть? Давай рассуждать логично. Ты специально подошел к номеру баронессы, чтобы переговорить с ней. Катиба увидела мелькнувший среди деревьев изумрудный купальник. Значит, зеленого цвета. Тогда ярко светило солнце. Стоп. На солнце синий цвет выглядит зеленым. Значит, купальник мог быть не зеленого цвета, а синего. У кого из дам есть синий купальник, нужно было бы уточнить.

Теперь дальше. Я стою у номера и вижу открытую дверь. Вхожу, чтобы переговорить с баронессой. Я не хочу ни убивать ее, ни воровать куклу. Поднимаюсь наверх. Вижу куклу, о которой я должен уже знать, чтобы украсть именно ее. И сразу принимаю решение. Баронесса умерла, я беру куклу и ухожу. Вышел в парк. Куда бежать? В свой номер? Нет, куклу сразу найдут. Куда, куда я могу ее спрятать? Давай спокойно рассуждать. Значит, куклу можно спрятать… Господи, какой я кретин! Она же мне подсказала, а я все забыл. Нельзя быть таким самовлюбленным индюком. Нужно было в первую очередь там и проверить. Как я мог это упустить? Теперь дальше. Что сказал Энтони? Подожди, подожди… Кажется, все начинает сходиться. Не может быть, нет, такого просто не может быть. Он почувствовал, как от напряжения дрожит его левая щека. Снова взял телефон, набрал номер в Берне. Ему снова ответила Рута Дернберг.

– Извините, что я вас снова беспокою, – быстро произнес Дронго, – фамилия второй супруги вашего дяди была… – он назвал фамилию.

– Если вы это знаете, то почему спрашиваете? – разозлилась Рута и положила трубку.

– Все, – он откинулся на спинку кресла, – теперь все. Я знаю, кто украл куклу, как ее украли, куда ее спрятали, почему ее украли и где она находится. Теперь я знаю все. Нужно было только свести воедино все разрозненные детали и выложить эту мозаику. Теперь я, наконец, все знаю. Но как я сообщу об этом остальным?

Он позвонил менеджеру отеля.

– Скажите, сеньор Машаду, самолеты смогут вылететь сегодня? Какой у вас прогноз?

– Только вечером, – сообщил менеджер, – говорят, что первым на остров прилетят самолеты «Иберии» и «Эйр Франс».

– Спасибо, – он положил трубку. Затем позвонил Абрамшису.

– Я все знаю, – сказал он, – и могу прямо сегодня забрать куклу.

– Мы должны арестовать вора, – сказал Абрамшис.

– Нет, – возразил Дронго, – это не совсем вор, в том понимании, в каком вы его считаете. Поэтому о нем я ничего не стану рассказывать Фернандо. Мне еще немного нужно подумать. Как чувствует себя сеньора Маркевич?

– Хорошо. Она пришла в себя, сегодня уже разговаривает. Можно к ней поехать.

– Не сейчас. Мне еще нужно обдумать некоторые детали.

За обедом он был молчаливее обычного. Мильви даже не смотрела в его сторону. Из-за стола он поднялся первым и неожиданно обратился к двум дамам.

– Я прошу миссис Лидхольм и миссис Гуарески подняться в мой номер. Если, конечно, возможно. У меня есть очень важный разговор.

Он заметил, как нахмурилась Катиба. Очевидно, она уже о чем-то догадывалась. Его изможденный вид за завтраком, одобрительные взгляды Каролины и Стефании. Она понимала, что между ними установился более тесный контакт, но ее сознание отказалось бы принять то, что произошло на самом деле.

– Остальные вам не нужны? – спросила Катиба.

– Нет, – покачал головой Дронго, – только они двое.

Через полчаса в его номер постучали. Первой пришла Стефания. Едва войдя в номер, она поцеловала его.

– Ты решил вызвать нас уже днем. Это очень смело с твоей стороны, – сказала она, улыбаясь.

– Сядь на диван, – предложил Дронго, – мы должны дождаться Каролину.

– Тебе так понравилось, когда мы все вместе? – поинтересовалась Стефания. – У тебя никогда не было такого секса?

– Мы сейчас упадем, – осторожно отстранил ее Дронго, – садись на диван, нам нужно поговорить.

– Что-то случилось, – поняла Стефания, – мы сделали что-то не так? Ты внезапно узнал, что заболел неизлечимой болезнью? Или решил извиниться перед нами за сегодняшнюю ночь?

– Сядь и успокойся, – мягко посоветовал Дронго. В дверь постучали. Это была Каролина. Она вошла, кивнув обоим.

– Что случилось? – спросила она. – Зачем ты нас позвал? Это неудобно, вот так сразу при всех. Можно было дождаться ночи.

– Сядь рядом со Стефанией, – по-прежнему мягко попросил Дронго.

Каролина села рядом со Стефанией.

– Это какая-то новая игра? – спросила она.

– Я позвал вас обеих, чтобы рассказать о том, как все произошло на самом деле, – устало заявил Дронго, усаживаясь на стул напротив обеих женщин. – Я считаю, что не вправе сообщать об этом остальным или в полицию после нашей сегодняшней ночи.

– Что случилось? – спросила Стефания.

– Вчера утром умерла баронесса Хильберг, – напомнил Дронго, – и пропала ее кукла. Было понятно, что это не обычное воровство, ведь вор мог забрать драгоценности и деньги, а не брать куклу. И с самого начала я подозревал, что это был человек, который хотел только переговорить с баронессой, попытаться убедить ее не передавать куклу Руте Дернберг, ее двоюродной племяннице. И я нашел этого человека. Это была ты, Каролина.

Стефания уставилась на Каролину. Потом взглянула на Дронго.

– Что ты такое говоришь? – удивилась она. – Ты отдаешь отчет своим словам?

– Каролина Лидхольм является старшей сестрой второй жены Альфреда Дернберга, двоюродного брата умершей баронессы. Альфред погиб три года назад в автомобильной катастрофе. Согласно первоначальному завещанию баронессы кукла должна была достаться ему и его младшей дочери, родной племяннице Каролины. Но Альфред погиб, и его первая супруга сумела получить большую часть его наследства. Тогда баронесса решила подарить куклу его племяннице, Руте Дернберг. Это, конечно, обидело семью Лидхольм. Я вспомнил, что говорил Энтони о нашей Каролине. Сказав, что она трижды разводилась и умело разоряла своих мужей. Я тогда не придал этим словам особого значения. Но затем такую же фразу повторила Рута в разговоре со мной, заявив, что старшая сестра второй жены Альфреда Дернберга умело пользовалась брачными контрактами, заставляя своих мужей отдавать ей большую часть денег. Косвенно это подтвердила и сама Каролина, рассказав мне о том, как она получила деньги своего мужа, у которого было двадцать процентов компании «Вольво».

– Я получала деньги только по судебным решениям и благодаря заключенным брачным контрактам, – глухо сказала Каролина.

– Никто не говорит, что вы получали их незаконно. Но эту фразу я запомнил. Ваша семья посчитала, что с ней обошлись несправедливо. Именно поэтому тем утром вы оказались рядом с выходом на балкон сьюта баронессы. Но вы не могли знать, что она умрет по сне. Вы поднялись наверх, увидели, что она умерла, и забрали куклу. Куклу надо было куда-то спрятать. Я допустил ошибку. Мы пытались обнаружить ее в ваших номерах, но было понятно, что там ее прятать не будут. Ответ мне невольно подсказала Стефания, которая сообщила, что может подвезти в аэропорт своих попутчиков, так как у нее и у Каролины арендованы здесь машины. Более идеального места для хранения куклы не могло быть.

– Ты нашел куклу? – встрепенулась Каролина.

– Вы спрятали ее в багажнике своей машины. Я совсем забыл, что на острове можно арендовать машину, – он принципиально говорил с ней на «вы», словно нарочно обижая ее столь отстраненным обращением.

– Но вы опасались, что Кристина вспомнит, как вы расспрашивали ее о приезде баронессы, и решили ее отравить. Конечно, вы не хотели ее убивать, это не входило в ваши планы. Вы только всыпали ей в чашку совсем небольшую дозу яда. Вам было легко это сделать, ведь вы по образованию врач. Но вы, очевидно, не очень хорошо рассчитали дозу, так как чуть не убили Кристину. Хорошо, что я оказался рядом. А вы, поняв свою ошибку, решили исправить ее, усердно мне помогая. Вот так все и произошло. Вы, конечно, не воровка и не стали брать чужие деньги и драгоценности. Вы забрали только куклу, которая должна была принадлежать вашей родной племяннице, и считали себя вправе передать ее дочери своей сестры.

– Да, – кивнула Каролина, – я действительно так посчитала. А ты забрал куклу и решил, что восстановил справедливость. Насчет Кристины ты прав. Это было очень глупое и непродуманное решение. Насчет куклы – нет. Я хотела еще раз переговорить со старой баронессой, все объяснить ей. Мы не бедные люди, но когда происходит такая несправедливость, это больно ранит любого человека. Почему такая дорогая кукла должна была достаться не дочери Альфреда, а всего лишь его великовозрастной племяннице? Ведь это нечестно. Теперь ты знаешь все. И можешь делать со мной все, что ты хочешь. Можешь сдать меня в полицию, арестовать, пытать. Куклу ты уже взял, это я поняла. Делай все, что хочешь. Мне теперь все равно.

Она откинулась на спинку дивана, глядя перед собой невидящими зелеными глазами. Стефания изумленно смотрела на нее. Затем перевела взгляд на Дронго.

– Я могу быть ее адвокатом, – предложила она. – Мне кажется, что Каролина не так уж и виновата. Она всего лишь хотела восстановить справедливость. Только с Кристиной она напрасно поступила так. В остальном особой ее вины нет, ведь кукла должна была достаться младшей дочери Альфреда Дернберга.

– Да, – кивнул Дронго, – я знаю. Именно поэтому я не стал забирать куклу из багажника ее машины.

Каролина подняла голову. В ее глазах блеснули слезы.

– Мне было так тяжело. Я поэтому и пришла к тебе сегодня ночью, чтобы все рассказать. Но когда увидела Стефанию, сначала возмутилась, а потом решила просто остаться. Подумала, что ты все равно уже ничего не узнаешь.

– Я хочу сказать, что не трогал куклы. Дело в том, что Рута все равно получит страховку за эту куклу. И я не думаю, что она ей нужна более, чем вашей семье, – сказал Дронго.

– Ты нарушаешь закон, – предупредила его Стефания.

– Это я понимаю. И я нарушаю его дважды, когда забываю и о том, что Кристина сейчас находится в больнице, а ее отравитель сидит рядом со мной. Но я не могу иначе. У меня всегда был принцип, уважаемая миссис Лидхольм, никогда не сближаться со свидетелями и подозреваемыми по тем делам, которые я веду. Сегодня ночью я грубо нарушил этот принцип. Нарушил только потому, что вы обе невероятно красивые и умные женщины. После такой ночи я не могу и не хочу сдавать в полицию женщину, которая допустила две роковые ошибки в своей жизни. Пусть они останутся на ее совести. Сегодня вечером вылетает первый самолет. Я думаю, что миссис Лидхольм не останется с нами, а полетит этим рейсом в Европу. Хотя, наверно, я буду сожалеть об этом всю свою оставшуюся жизнь.

– Ты… вы… ты… – Каролина встала, – я ведь уже не девочка. Но ты меня удивил. Можно попросить тебя об одной, последней, услуге.

– Думаю, что я редко кому оказывал такие услуги, – пробормотал Дронго, – на четыре с половиной миллиона евро. И еще лет пять тебе дали бы за попытку убийства Кристины Маркевич. О чем ты просишь?

– Поцелуй меня на прощание. Я тоже буду вспоминать сегодняшний день всю свою оставшуюся жизнь, – пообещала Каролина.

Он поднялся, чтобы поцеловать ее. Поцелуй получился таким долгим, что Стефания не выдержала.

– Хватит, – попросила она, – это уже не поцелуй, а какой-то сексуальный жест. Можете прощаться. И не нужно плакать. Я считаю, что господин эксперт поступил как настоящий джентльмен. Он еще раз показал нам, какими бывают настоящие мужчины.

Каролина пошла к выходу. Уже открыв двери, она обернулась.

– Я хочу, чтобы ты знал, – сказала она, глядя на Дронго, – сегодня ночью я буду завидовать Стефании. До свидания.

Она вышла, осторожно закрыв дверь.

– Ты слышал? – спросила Стефания. – Теперь ты просто обязан быть на высоте. И учти, что нам нельзя ничего говорить до тех пор, пока она не улетит с острова.

– Фернандо не будет со мной больше общаться, если узнает, как я поступил, – пробормотал Дронго.

– Ты поступил нормально, – возразила Стефания, – нужно быть законченным подлецом, чтобы после такой ночи сдать свою женщину в полицию. Ты этого не сделал, а значит, поступил как нормальный мужчина. К тому же ты понял, что история с пропажей куклы совсем не похожа на обыкновенное воровство. Я думаю, что смогла бы ее оправдать на суде присяжных. Как ты считаешь?

В дверь постучали.

– Господин Дронго, – послышался голос Динары, – вы не забыли про интервью?

– Если она постучит еще раз, я выброшу ее со второго этажа, – пообещала Стефания и первой расхохоталась.