Дронго. Книги 81-118

Летом на побережье Французской Ривьеры заполнены все пляжи и любые удобные для купания места. И, конечно, набережная Ниццы, названная Английским бульваром, в летние месяцы всегда бывает переполнена людьми. На ней существуют как бы два уровня. Первый – «асфальтовый», протянувшийся на несколько километров, по которому уже полтора века фланируют европейские аристократы, гуляют прибывшие гости, отдыхают местные горожане, и второй уровень, непосредственно сам пляж, причем вся прибрежная полоса разделена на секторы, относящиеся к тому или иному отелю. Но незнакомца явно не интересовали купающиеся. У него было стертое лицо, незапоминающийся облик обычного среднего горожанина и глубоко посаженные глаза. Он прошел несколько раз мимо скамейки, которую не было видно со стороны автомобилистов, она скрывалась за газетным ларьком и была обращена лицом к морю, огляделся по сторонам и присел на нее. Взглянул на часы. Кажется, он пришел вовремя.

– Вы ждете меня, мсье Думенек? – почти тут же раздался чей-то голос. – Сегодня должен был пойти сильный дождь.

Это был условный пароль. На самом деле на небе не было ни облачка. Думенек вздрогнул. Он не успел увидеть, откуда появился этот тип. Среднего роста, плотный, лысый, с широким круглым лицом и маленькими глазками, он был похож на бармена или шеф-повара небольшого ресторана. У него были небольшие ручки, полные губы, а глаза искрись весельем. Думенек знал, насколько обманчиво это впечатление. Перед ним был профессиональный убийца, один из тех, кто еще при жизни становится легендой, аккуратно и добросовестно выполняя все «заказы» клиентов. Гость был в светлых брюках и легком голубом пиджаке, под которым он, очевидно, прятал оружие.

– Я слушал сводку погоды, обещали дождь, – ответил условной фразой Думенек, пытаясь подняться, но подошедший гость жестом остановил его намерение.

– Не нужно вставать.

– Здравствуйте, – кивнул Думенек, – я ждал вас, господин Нельсон. Могу вас так по-прежнему называть?

– Конечно. Это моя фамилия, – любезно отозвался Нельсон, усаживаясь рядом со своим собеседником. – Только при рождении меня не назвали Горацио, чтобы я был полным тезкой знаменитого адмирала. Можно узнать, зачем вы опять хотели меня видеть?

– У нас очень срочный и важный «заказ», – тихо пояснил Думенек, оглядываясь по сторонам.

– Не оглядывайтесь, – ласково попросил Нельсон, – сейчас за нами следят с двух сторон мои помощники. Если вы дернетесь или будете слишком часто оглядываться по сторонам, они решат, что вы сильно нервничаете. А в их задачу входит моя подстраховка. Сами понимаете, что кто-то из них тоже может дернуться. А учитывая, что они разглядывают вас через оптический прицел, это может быть достаточно опасно.

– Зачем вы мне это говорите? – возмутился Думенек. – Мне неинтересно, кто с вами работает. Вы могли бы мне доверять после стольких лет знакомства.

– Именно поэтому, – пояснил Нельсон. – Когда знаешь много лет другого человека, невольно привыкаешь к нему. И начинаешь терять бдительность, проявляя ненужную доверчивость. Уже не говоря о том, что после каждого нашего свидания возрастает риск предательства. Если мы виделись больше двух раз, а мы виделись гораздо больше, то можете себе представить, насколько возрос риск того, что о наших встречах узнает кто-то посторонний. И проследит за нашими встречами. Или купит вас, что гораздо проще.

– Не нужно так говорить, – нервно произнес Думенек, – каждый раз вы устраиваете какую-нибудь проверку при нашей встрече.

– Для профилактики, – улыбнулся Нельсон. – Сейчас плохое время, мсье Думенек. Никому нельзя доверять. А у меня достаточно солидный опыт в подобных делах. И, разумеется, есть несколько человек, которые меня не очень любят. Сами понимаете, что я обязан подстраховываться.

– Вы прекрасно знаете, что я всего лишь посредник, представляющий интересы клиента, – заметил Думенек, – и приехал сюда только для встречи с вами.

– Какое дело? – спросил Нельсон. – Кто мешает вашему доверителю? Политик? Банкир? Мафиози?

– Нет, нет. Ни первое, ни второе, ни третье. Он эксперт.

– Не понял. Какой эксперт? – недоверчиво уточнил Нельсон.

– Эксперт по вопросам преступности, – пояснил Думенек, – работал на Интерпол, был экспертом ООН, проводил частные расследования.

– Сыщик, – кивнул Нельсон. – А я думал, что в наше время уже никто не убивает сыщиков. Их легче купить. Особенно, если он частный детектив.

– Его уже купили. Его наняли для расследования.

– Значит, вам нужно его перекупить. Неужели этот сыщик обойдется вам дороже, чем мои услуги? – спросил Нельсон. – Я ведь очень дорогой специалист. Как хороший футболист, хотя до их гонораров мне, конечно, далеко. Зачем вам платить мне за мою работу, когда вы можете заплатить ему, перекупив этого сыщика в свою пользу? Если ему заплатили за хорошее расследование, значит, ему можно заплатить и за нехорошее расследование. Разве это не обойдется вам гораздо дешевле? И проще?

– Это не тот случай, – возразил Думенек, – его сложно перекупить. Говорят, у него есть свои принципы. Некоторых людей нельзя купить, господин Нельсон, можно только заплатить за хорошо выполненную работу. Иначе любая взятка оскорбляет их чувства.

– Разве? – иронично хмыкнул Нельсон. – Неужели в наше время остались люди, которые думают о своей чести больше, чем о своем кармане? Забавно. Он что, действительно такой принципиальный? Странно, что он до сих пор жив.

– Не знаю, – ответил Думенек. – И потом не забывайте, что не я решаю подобные вопросы. Мне предложено встретиться с вами и передать «заказ».

– Это я уже понял. Вы помните мой гонорар?

– Конечно, помню. Все будет, как обычно. Первые двадцать пять процентов мы уже перевели. Ваш заказчик готов выполнить все ваши условия.

– Это самое приятное, что я от вас услышал. Теперь давайте более конкретно. Он знает, где мы с вами должны были встретиться?

– Нет, нет, – мотнул головой Думенек. – Я всегда выполняю все ваши требования, и никто в мире не знает, где должны проходить наши встречи. Даже я сам. Вы ведь сообщили мне об этом только сегодня утром.

– У вас безупречная репутация, мсье Думенек, – добродушно заметил Нельсон, – но только таким образом можно продлить себе жизнь.

– Мы будем ждать выполнения «заказа», – продолжил Думенек. – Особо оговариваются условия срочности. Чем быстрее, тем лучше.

– Давайте его данные, – предложил Нельсон, – мне даже интересно посмотреть на этого сыщика, которого легче убить, чем купить.

– Посмотрите, – кивнул Думенек, – вот в этом конверте его данные и фотографии. Он обычно живет в нескольких странах, но в настоящее время находится в Нью-Йорке, в отеле «Уолдорф-Астория», где, как мы полагаем, он задержится еще на несколько дней. Может, даже больше. Рядом с ним должен быть еще один человек. Профессор Кевин Лоусон. Они будут все время вместе. Меня просили особо передать, что это хорошо подготовленный профессионал.

– Кто? Лоусон или ваш сыщик?

– Оба, – ответил Думенек. – Профессор Кевин Лоусон служил в специальном отряде МИ-5, но в последние десятилетия работал аналитиком при правительстве Великобритании. Что касается самого эксперта, то просили обратить особое внимание на его умение нестандартно мыслить и хорошо стрелять.

– Очень положительные качества, – кивнул Нельсон. – Что еще?

– Больше ничего.

– Его предпочтения, привычки, хобби. Семья, друзья, знакомые, постоянное место жительства?

– У него нет постоянного места жительства. Насколько я понял, он живет в нескольких государствах, и очень сложно предугадать время его пребывания в том или ином городе. Семья живет в Италии. Никаких привычек и хобби у него нет. Он профессионал, как и вы, Нельсон. Там не за что зацепиться. Но сейчас он выполняет особое поручение клуба.

– И поэтому его решили убрать? – несколько удивленно спросил Нельсон.

– Я только посредник, – упрямо повторил Думенек. – Почему вы задаете вопросы, на которые у меня нет ответа? Вы разве не видите, как я нервничаю, после того как вы любезно сообщили, что сейчас в меня целятся сразу двое ваших подручных. Можете себе представить мое состояние!

– Они не выстрелят без моего сигнала, – радостно сообщил Нельсон, – и не нужно так нервничать. Вы прекрасно знаете, что я всегда немного подстраховываюсь. Поэтому заранее обговариваю даже пароль. Вместо вас могут прислать другого Думенека, которого сделают похожим на вас. А мне не хотелось бы разговаривать с чужим человеком на подобные темы.

– Понятно, – вздохнул Думенек. – Могу вам признаться, что каждая встреча с вами отнимает у меня год жизни.

– Зато вам хорошо платят за этот год, – заметил Нельсон, – вы, наверное, самый дорогой посредник в этом мире.

– Не нужно так говорить, – попросил Думенек. – После выполнения задания вы посылаете нам сигнал с подтверждением выполненного заказа, мы переводим оставшиеся семьдесят пять процентов на ваши счета. Как обычно, разобьем всю сумму на три части.

– Ясно. – Нельсон забрал конверт и, не глядя, положил его во внутренний карман пиджака.

Он уже собирался подняться, когда Думенек его неожиданно остановил:

– Я могу задать вам личный вопрос?

– Попытайтесь, – весело согласился Нельсон, – но не обещаю, что обязательно отвечу.

– Почему вы перенесли нашу встречу из Монако в Ниццу? Сегодня утром позвонили и поменяли место. Вы подозреваете меня или у вас были какие-то основания для смены места встречи?

– Если бы я вас подозревал, я бы не пришел на встречу, – любезно сообщил Нельсон, – а вы не сидели бы на этой скамейке больше десяти секунд, и сейчас ваше тело везли бы в городской морг.

– Приятная переспектива. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Это простой вопрос, – улыбнулся Нельсон, – и я могу на него ответить. В Монако нельзя назначать встречи. Там на каждом шагу камеры. Просвечивается каждый метр, и мне не хотелось попадать вместе с вами на видеозаписи этих камер. А укрыться там практически невозможно. Вас обязательно снимут сразу с нескольких сторон. Как вы догадываетесь, мне это не очень нравится. Не люблю оставлять «автографы», в моей профессии это необязательно. Поэтому я перенес встречу в Ниццу. На пляжах пока не везде установлены камеры, а наблюдатели больше следят за купающимися гостями.

Думенек понимающе кивнул. Но гость не уходил.

– Вы не сказали, как зовут этого эксперта, – сказал он на прощание. – Надеюсь, что в конверте все указано верно?

– Безусловно. Это известный аналитик. Там есть его имя и фамилия. Но обычно его называют Дронго. Вы когда-нибудь слышали это имя?

Нельсон замер. Покачал головой.

– Забавно, кажется, я действительно слышал эту кличку.

Глава 1

Он сидел в своем номере, в отеле «Уолдорф-Астория», откинув голову назад и закрыв глаза. Иногда ему казалось, что время остановилось и он присутствует здесь как бы вне времени и пространства, словно уходя в другой, запредельный мир, где нет человеческих страстей, предательства, подлости, измен и преступлений. В дверь позвонили, и он открыл глаза. Здесь ему не дадут уйти в другой мир, просто не получится. Слишком много дел и слишком много нераскрытых тайн.

Он поднялся и подошел к дверям, осторожно посмотрев в глазок. За дверью стоял Кевин Лоусон, профессор криминалистики, бывший аналитик правительства Ее Величества, прилетевший вместе с ним в Нью-Йорк для проведения расследования. Дронго открыл дверь, впуская своего коллегу.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Лоусон.

– Здравствуй. – Дронго вернулся в свое кресло.

– Ты не спустился сегодня к завтраку, – напомнил Лоусон, усаживаясь на стул.

В сюите были две комнаты. Просторная гостиная со столом, стульями, диваном и двумя креслами, а также спальная комната.

Лоусон был высокого роста, почти такой же, как и его коллега. Только лицо более вытянутое, продолговатый нос и очки, которые он почти никогда не снимал. И еще он был почти на десять с лишним лет старше Дронго.

– У меня не было аппетита, – ответил эксперт.

– Я пришел тебя поблагодарить, – сказал Лоусон. – Во-первых, тебе удалось спасти Вирджинию, которая приняла снотворное и сейчас спит, во-вторых, найти убийц биржевого брокера Цзина Фенчужа. И, наконец, разоблачить целый клан бандитов, которые скрывались под вывеской «Пилигрима». Абсолютно однозначно ты оказался на высоте.

– Ты пришел, чтобы меня успокоить или подбодрить? – спросил Дронго. – Как себя чувствует Вирджиния? Я не хотел ее беспокоить ночью, надеясь, что она выспится.

– Еще спит. Она тоже не спустилась к завтраку. Но я пришел не поэтому. Ты слышал, что в этом отеле традиционно сдается представительский номер «люкс» для постоянного представителя Соединенных Штатов в Организации Объединенных Наций?

– Кое-что. Во всяком случае, мне об этом рассказывали.

– И с тобой хотят срочно встретиться.

– Когда?

– Сейчас. Прямо сейчас.

– Американский представитель в ООН? – мрачно спросил Дронго.

– Нет. Разумеется, нет. Мы с тобой уже договаривались, что никогда и ни при каких обстоятельствах ты не можешь встречаться с действующими политиками, чтобы не возникало неловких ситуаций в процессе нашего общения.

– Тогда кто именно хочет со мной встретиться?

– Один из членов нашего клуба, – спокойно пояснил Лоусон.

Дронго понимал, о чем идет речь. Бильдербергский клуб специально выбрал Дронго для работы в качестве эксперта в Соединенных Штатах, и разоблачения, о которых говорил Лоусон, были сделаны именно в рамках проведенного расследования. Но теперь, очевидно, появилась необходимость встретиться с кем-то из членов клуба для координации дальнейших действий.

– Понятно, – вздохнул он, – ты полагаешь, что мы с тобой нуждаемся в руководящих советах. И это будет не господин Мэтьюз, которому явно не понравились мои взгляды?

– Зато ему понравился твой профессионализм, – заметил Лоусон. – Нет, конечно. Господин Мэтьюз не входит в руководство клуба, хотя и является бывшим директором ЦРУ. На встречу с тобой приедет совсем другой человек.

– Я не удивлюсь, если это будет Билл Клинтон или его супруга, – пошутил Дронго. – Или это уже не шутка? Хотя нет. Если бы его супруга была членом вашего клуба, вы бы ни за что не допустили победы Барака Обамы на праймериз в демократической партии и не разрешили бы сенатору Эдварду Кеннеди поддержать первого темнокожего кандидата на пост президента США, убирая почти стопроцентного кандидата Хиллари Клинтон. Подожди, я только сейчас понял. Она не была членом вашего клуба, а сенатор Кеннеди был. И именно поэтому прошел его кандидат?

Лоусон молчал.

– Значит, я прав? – спросил Дронго.

Лоусон по-прежнему ничего не отвечал.

– Можешь ничего не говорить, – понял эксперт.

– Ты прекрасно знаешь, что мы не комментируем подобные предположения и никогда не называем никаких фамилий. Тем более фамилий действующих политиков, к которым относится и господин Обама, – напомнил Лоусон.

– Ладно. Больше не будет никаких предположений. Что мне нужно делать? Куда идти? Или встреча состоится у меня в номере?

– Нет. Для нас приготовят специальный номер. Там уже установлены скэллеры, чтобы ваш разговор не смогли прослушать или записать.

– Когда состоится встреча?

– Через два часа. Уже через полтора, – посмотрел на часы Лоусон. – Советую что-нибудь поесть. Насколько я помню, ты вчера не ужинал, а сегодня и не завтракал.

– Закажу себе чай, – решил Дронго. – Я должен был догадаться, что ваш представитель приедет прямо сюда. Хотя мы могли бы встретиться и в вашей штаб-квартире. Насколько я знаю, ваше руководство находится в здании Фонда Карнеги.

– Без комментариев, – покачал головой Лоусон.

– Об этом есть сообщения даже в открытых источниках, – заметил Дронго, – не нужно доводить вашу секретность до идиотизма. Я же не спрашиваю у тебя, кто именно приедет на встречу.

– Наш представитель, – сдержанно повторил Лоусон, направляясь к выходу.

Но Дронго неожиданно остановил его:

– Подожди, Кевин. Я хотел сказать, что без твоей помощи я бы никогда не справился. Спасибо тебе. И за Вирджинию. Мне одному было бы сложно ее выручить.

– Я был заинтересован в этом не меньше тебя, – вздохнул Лоусон. – Мне говорили, какой ты немного странный человек, но я не думал, что до такой степени. Потрясающая логика и почти наивная романтичность. Такое невероятное сочетание.

– Это плохо или хорошо? – усмехнулся Дронго.

– Раз ты пока жив, то хорошо, – ответил Лоусон. – Ладно, будь готов. Я зайду за тобой через полтора часа. И не открывай никому дверь на всякий случай. Не забывай, что это из-за тебя вчера арестовали Альфредо Прасси, а он был одним из очень влиятельных руководителей большого клана мафии в этом городе.

Лоусон вышел из номера, закрыв за собой дверь. Дронго поднялся и подошел к окну. Минут пять постоял, глядя на проходившие мимо машины, затем повернулся и прошел в коридор, где было установлено большое, в человеческий рост, зеркало. Он посмотрел на свое отражение. Высокий, широкоплечий мужчина, которому явно за сорок. Редкие волосы уже начали седеть. Пристальный, внимательный взгляд, большой лоб, тонкие губы, очерченные скулы. Достаточно легко запоминающийся образ, который сложно с кем-то спутать. В разных странах мира его обычно принимают за итальянца. Наверное, есть некое сходство. И к нему часто обращаются на итальянском языке. Его супруга – итальянка Джил – часто удивляется этому обстоятельству.

Он отвернулся и, вернувшись в гостиную, уселся в кресло. Интересно, почему понадобилась такая срочная встреча. Вряд ли они станут его благодарить, это не в их традициях. Скорее всего, выскажут новые пожелания и какие-то претензии, которые у них, возможно, появились. Он поднял трубку телефона и заказал себе горячий чай. Есть по-прежнему не хотелось, вчера он потратил слишком много интеллектуальных и физических сил и теперь чувствовал себя почти опустошенным, неспособным даже на прием пищи. Через какое-то время в дверь постучали. Он открыл ее и увидел стоявшую в коридоре молодую официантку, прикатившую столик, а рядом с ней – Лоусона.

– Ты все время будешь меня охранять? – усмехнулся Дронго.

– Я предупредил одного из наших друзей, чтобы позвали меня, когда ты закажешь что-нибудь в ресторане, – пояснил профессор.

Официантка вкатила столик в номер. Подала счет, чтобы гость расписался, и удалилась.

– Спасибо за заботу, – сказал Дронго, обращаясь к Лоусону. Тот пожал плечами и тоже вышел из номера.

Хорошо заваренный чай немного взбодрил Дронго. А примерно через полтора часа вернулся Лоусон, который напомнил, что их уже ждут. В коридоре, рядом с их номером, молча стоял незнакомый мужчина с квадратным непроницаемым лицом. Дронго и профессор спустились вниз и прошли в башню «Уолдорф-Астории», затем поднялись на один из верхних этажей в кабине лифта, где должна была состояться встреча. В коридоре стоял еще один незнакомец, очевидно охранник. Лоусон вошел в номер вместе с Дронго. Шторы были закрыты, занавески задернуты. Это был президентский «люкс», который обычно снимают для особых гостей, заказывая его заранее. В кресле сидел какой-то человек, даже не поднявшийся при их появлении. Его лица не было видно, здесь царил полумрак.

– Вы можете идти, господин Лоусон, – сказал он. Судя по голосу, это была женщина, правда, с очень низким голосом.

Не сказав ни слова, профессор вышел из номера, закрыв за собой дверь.

– Садитесь, – разрешила незнакомка.

Дронго сел на стул, стоявший в нескольких метрах от стола, за которым сидела неизвестная дама, решившая встретиться с ним в этом отеле. Она представляла тот самый клуб, который считался мозговым центром Западного мира, определявшего финансовые и политические решения, влияющие на судьбы миллиардов людей.

– Вы неплохо поработали, господин эксперт, – начала дама. Сумели установить, кто и как убил биржевого брокера, который решил сыграть на понижении золота. Но это был всего лишь первый этап вашего расследования, за который я не стала бы вас особо благодарить.

Дронго поднял брови. Кажется, сейчас он услышит нечто неприятное. И не нужно делать вид, что он узнал голос этой дамы с ястребиным носом и голосом, достаточно известным в мире. Ведь она возглавляла Государственный департамент Соединенных Штатов в прежние времена.

– Вы не ослышались, – продолжала она, – нужно было проявить терпение и осторожность, чтобы выйти на возможных заказчиков этого убийства. А вы предпочли сразу обрубить все концы. Может, это и достаточно эффектно, но не для вашего расследования. Понятно, что мы хотели знать, кто и как убил Цзина Фенчужа. Но необязательно было раскрывать себя, устраивать штурм квартиры этого Прасси, убивать его собак, стрелять в его телохранителей, захватывать его самого. В конце концов, вы аналитик, и ваша работа должна быть неслышной и невидимой. А вы решили взять на себя функции оперативного сотрудника. И тем более не следовало прибегать к помощи ФБР, чтобы арестовать еще десятка два подчиненных Прасси. Повторяю: все это внешне очень эффектно, но у вас с мистером Лоусоном была совсем другая задача, которую вы пока не решили. Нам было важно знать, не кто и как убил брокера, а кто заказал это убийство и в чьих интересах действовали убийцы. Вы меня понимаете?

– Они захватили нашу переводчицу Вирджинию Луань, – напомнил Дронго. – Вы считаете, что я должен был оставить молодую женщину в руках бандитов и даже не попытаться ей помочь?

– Вы проявили себя как джентльмен, – немного насмешливо произнесла дама, – или повели себя именно так, как подсказывал вам ваш личный инстинкт? Кажется, с госпожой Луань у вас были более близкие отношения, чем просто сотрудничество в процессе расследования?

– Это имеет отношение к нашему делу? – уточнил Дронго, уже понимая, что его собеседнице известно достаточно много. Но он не любил разговоров о своей личной жизни.

– Безусловно, – быстро ответила она. – Вы могли сообщить в ФБР, где именно прячут госпожу Вирджинию Луань, и доверить ее освобождение профессионалам, а не рисковать подобным образом, устраивая нападение на дом влиятельного лица.

– Бандиты могли ее убить, – упрямо возразил Дронго. – Я не хотел рисковать и сделал то, что считал правильным и необходимым.

– Вы подошли к этому вопросу излишне эмоционально, – повторила дама, – и в результате обрубили все возможные связи. Альфреду Прасси сегодня будет предъявлено обвинение, и, возможно, суд вынесет решение. Учитывая, что конкретных доказательств его вины у вас пока нет, а ваш свидетель еще только должен дать свои показания, думаю, вы не удивитесь, если сегодня его отпустят под залог. Даже под очень большой.

– Не удивлюсь, хотя мне и не хотелось бы услышать такой вердикт суда.

– Вы сегодня вечером отсюда переедете, – произнесла дама не терпящим возражения тоном, – для вас приготовлено другое место. И еще нам нужно наконец узнать имя человека, который мог быть связан с господином Прасси. И не только с ним. По нашим сведениям, убитый нью-йоркский брокер Цзин Фенчуж был не одинок в своих связях. Мы обнаружили еще двух брокеров, которые активно играли на понижение курсовой стоимости золота. В Токио и в Гонконге. Такие совпадения исключены; значит, среди тех, кто был у нас на совещании в клубе, оказался человек, решивший начать собственную игру. И нам важно знать, кто этот человек. Даже не так. Нам очень важно это знать, – подчеркнула она слово «очень».

– Семь человек, – вспомнил Дронго. – Ваш клуб включает в себя самых известных политиков и финансистов. Председатель Еврокомиссии, руководитель МВФ, главы крупнейших банков Европы. Может, вам следовало несколько сузить размеры своего влияния на финансовый и политический мир? Вы считаете, что можно так легко изобличить кого-то из них?

– Не считаем, – согласилась дама. – Это исключительно сложное и почти невыполнимое расследование, которое поручили лучшему эксперту среди тех, кого мы могли найти. Вам, господин Дронго. Нашему клубу крайне важно знать, кто был этот человек, решивший начать самостоятельную игру на понижение курса золота. И здесь идет речь не просто о получении прибыли, хотя все семь человек, о которых вы знаете, люди далеко не бедные. Это вызов политике нашего клуба, вызов нашим устоям, если не нечто большее. И поэтому мы попросили вас о помощи.

– Я сделаю все возможное. Но гарантировать, что сумею вычислить человека, решившего бросить вам вызов, не могу.

– Это мы прекрасно понимаем. Но вы должны приложить все усилия, чтобы найти этого человека в наших рядах. Учтите, мы не ограничиваем вас в выборе средств. Мы хотим, чтобы вы добились конкретного результата. Но наши прежние договоренности остаются в силе. При любой неудаче или срыве мы не поможем вам и не признаемся в нашем сотрудничестве. Таково непременное условие вашего расследования.

– Я об этом помню, – угрюмо ответил Дронго. – Формально ваш клуб – всего лишь сборище говорунов, которые встречаются поболтать о мировой политике и экономике. А на самом деле…

– Не нужно дальше продолжать, – попросила дама, – нас могут услышать даже при наличии двух мощных скэллеров, установленных в этой комнате. Кстати, когда выйдете отсюда, выключите и включите свой мобильный телефон. Говорят, что волны скэллера сильно влияют и на мобильные телефоны, и даже на наши мозговые извилины.

– Надеюсь, что мы сохраним ясный ум до конца разговора, – улыбнулся Дронго.

– Мы его скоро закончим, – не приняла его шутки дама. – Итак, ваша задача сформулирована – найти возможного человека, начавшего собственную игру и решившего бросить нам вызов.

– Есть еще один выход, – предложил Дронго, – например, допросить биржевых брокеров из Гонконга и Токио, которые тоже оказались втянуты в эти финансовые операции и, возможно, могли быть связаны с этим человеком.

Дама шевельнулась. Было непонятно, довольна она или нет этим замечанием эксперта. А может, она просто пошевелилась, так как у нее затекла спина или ноги.

– Неужели вы считаете нас настолько наивными? Мы уже пытались войти в контакт с этими брокерами, но истинное имя своего заказчика они до сих пор не знают. Видимо, печальный опыт общения с нью-йоркским брокером многому научил нашего знакомого, теперь он общается только посредством компьютера. И оба брокера не знают ни его истинного лица, ни его имени.

– Очень удобно, – вежливо согласился Дронго. – Но подобное поведение должно было насторожить таких серьезных людей, как биржевые брокеры в Гонконге и в Токио. Или они часто имели дело с анонимами?

– Нечасто, – согласилась дама, – но в их случае прибыль могла достигать очень больших сумм. Под давлением этих цифр они согласились. Это был слишком большой соблазн. Мне рассказывали, что вы умеете творить чудеса изобретательности, вычисляя возможных преступников. В данном случае задача несколько иная. Вычислить не преступника, а только предателя, который решил сыграть на себя.

– Семь человек, – напомнил Дронго, – семь самых известных людей, имена которых печатают в передовицах всех ведущих газет мира. И не нужно называть его предателем. Узнав о том, что мы пытаемся его вычислить, он вышел на бандитов Прасси и приказал убрать всех, кто мог хоть что-то рассказать. Там были и сам брокер, и его секретарь, и даже работающий в морге санитар. Всех, кто мог хоть каким-то образом его выдать. Поэтому я думаю, что моя задача сформулирована несколько иначе – найти не человека, нарушившего дисциплинарный устав вашего клуба или решившего начать свою самостоятельную игру, а преступника, из-за которого погибло несколько человек.

– Я уже обращала ваше внимание, что вы слишком эмоционально воспринимаете это расследование, – сухо заметила дама. – Ваша задача – вычислить этого человека, а правовую или нравственную оценку дадим ему мы сами. И еще… Мы беспокоимся за вас, господин эксперт. Появились слухи, что один из членов нашего клуба, которого вы до сих пор не смогли вычислить, решил подстраховаться. Понимая, что с бандитами Прасси ничего не получилось, он нанял профессионального «охотника», который, возможно, уже появился где-то рядом с вами.

Дронго угрюмо молчал.

– Будьте внимательны и осторожны, – сказала напоследок дама, – по нашим сведениям, это профессионал вашего класса, господин эксперт. Только вы – аналитик, а он – убийца. Поэтому мы усилим вашу охрану. В конце концов, это и в наших интересах. Но вы должны знать об этом.

– Вам известны его приметы или имя?

– Пока нет. Но мы предприняли энергичные меры для того, чтобы узнать, кому именно поручили вашу ликвидацию. Полагаем, что достаточно скоро мы это узнаем. А пока – до свидания.

Стало понятно, что уходить должен Дронго. Без излишних церемоний.

«Может, это вообще голограмма, и ее нет в комнате, – поднявшись, недовольно подумал он, – а ее голос – всего лишь имитация голоса известного американского политика, занимавшего высшие посты в американской государственной системе? – Дронго усмехнулся. – Тоже мне, фокусники. Великий Гудвин, волшебник Изумрудного города. Кажется, он принимал гостей, скрываясь каждый раз под очередной маской».

– Господин Лоусон будет по-прежнему работать вместе с вами, – сообщила она.

– А госпожа Луань? – насторожился Дронго.

Она ответила не сразу. Но ответила:

– Госпожа Луань временно вас покинет. Вместо нее у вас появятся другие помощники, о которых вам сообщат. У вас есть еще вопросы?

– Нет, – растерянно ответил Дронго. Впервые за время разговора он растерялся. Это была самая неожиданная новость, которую он услышал.

Дама подняла голову. Все-таки это была не голограмма.

– Тогда до свидания. Желаю вам удачи, – сказала она.

Ему послышалось, что в ее голосе прозвучало нечто человеческое, возможно, даже участие?

Судья внимательно слушала адвоката. До этого выступал прокурор, который пытался доказать, что выпускать Альфредо Прасси под любой залог ни в коем случае нельзя, так как он может помешать расследованию и начнет запугивать свидетелей или вообще исчезнет из города. Прокурор гневно перечислял все возможные преступления задержанного и настаивал на его безусловном аресте. Он слишком увлекся риторикой и явно любовался своим ораторским красноречием, чем вызывал некоторое раздражение у судьи. Когда говорят много, суть дела тонет в словесах. Прокурор произнес тридцатиминутную речь и готов был обвинить Прасси не только во всех возможных смертных грехах, но и назвать его едва ли не главным мафиози страны.

Адвокат прочувствовал эту ситуацию, видя нарастающее раздражение и нетерпение судьи, поэтому в несколько раз сократил свою речь, решив ограничиться десятью минутами. Он возражал против доводов прокурора, ссылаясь на репутацию господина Прасси, который считался образцовым гражданином, исправно платил налоги, был хорошим семьянином и владел имуществом на несколько десятков миллионов долларов, являясь владельцем компании «Пилигрим». Он излагал все эти факты коротко, емко, стараясь не превышать добровольно установленный лимит времени. Судья слушала его более внимательно. Ей было около пятидесяти, и она отличалась принципиальностью и решительностью. В молодые годы она работала адвокатом, и это всегда подсознательно сказывалось на ее решениях, которые были юридически безупречны и нравственно точны. Она искренне полагала, что презумпция невиновности – один из самых основных принципов американского судопроизводства, и никто не может быть признан виновным до решения суда. Поэтому, выслушав адвоката, обратилась к прокурору:

– Господин Прасси женат и имеет двоих детей, а также владеет достаточно крупными активами, что не позволяет подозревать его в желании покинуть нашу страну или наш город, чтобы избежать ответственности. Что касается возможного запугивания свидетелей, то вы обязаны доказать, что он действительно является главой организованного клана мафии. Насколько я поняла, таких доказательств у вас пока нет. Ваша обязанность – охранять свидетелей, которые будут давать в суде показания против господина Прасси. Сегодня нам стало известно, что один из ваших основных свидетелей уже согласился давать показания и сейчас проходит по программе защиты свидетелей. Ваша задача – выставить этого свидетеля на судебных слушаниях и убедить присяжных в том, что Альфредо Прасси действительно является руководителем организованного клана мафии. Для этого у вас есть все необходимые факты и конкретный свидетель. Значит, вы можете подготовиться к процессу и доказать вину господина Прасси. А пока я назначаю залог… – При этих словах сам Альфредо Прасси, его адвокат и помощник, сидевшие рядом с ним, улыбнулись. – …залог в два миллиона долларов, которые должны быть внесены сегодня до шести часов вечера.

У Прасси и его адвоката вытянулись лица. Судья ударила своим молоточком, показывая, что решение принято. Прокурор усмехнулся, взглянув на Прасси, бормотавшего какие-то ругательства. Два миллиона долларов лишних денег предстояло найти в течение нескольких часов, вытащить их из оборота и внести залог.

– Что это за сумма? – прохрипел Прасси, на всякий случай понизив голос, чтобы его не услышала судья. – Почему два миллиона долларов? Что это за безумный залог? Она могла назвать и двадцать миллионов.

В американском судопроизводстве судья – фигура исключительная. Она могла услышать его слова, вернуться на свое место и тут же отменить свое решение, объявив, что отказывается от залога и сажает подозреваемого в тюрьму на два месяца.

– Во всяком случае, это лучше, чем тюрьма, – прошептал адвокат.

– Иди к черту! – зло прошипел Прасси.

Он подозвал к себе своего помощника. Тот отдыхал на Бермудах, откуда срочно вернулся в Нью-Йорк, услышав об аресте своего патрона. Это был молодой и красивый итальянец с копной роскошных волос и породистым лицом, делавшим его похожим на актера из голливудских фильмов.

– Лучано, мне нужно знать, где находится этот эксперт, который помог посадить меня на эту скамью и из-за которого я должен теперь оставлять в суде два миллиона долларов.

– Мы все сделаем, – кивнул помощник.

– И еще. Нужно найти хорошего русского «охотника», чтобы разобрался с этим экспертом. Здесь сейчас много таких ребят, – тихо напомнил Прасси.

– Я все понял, босс. – Лучано оглянулся на стоявших неподалеку журналистов и добавил: – Не нужно здесь ничего говорить, чтобы вас не услышали. Только он не русский. Ребята все узнали. Хотя иногда и живет в Москве.

– Мне все равно, кто он по национальности. Пусть даже китаец, – повысил голос раздраженный Прасси, не обращая внимания на умоляющее лицо адвоката. – Найди специалиста, чтобы разобрался с этим «китайцем». И начни искать прямо сегодня.

Он увидел ухмыляющиеся лица обвинителя и его помощника. Прасси понимал, что показания на суде свидетеля, которого они теперь охраняют, может привести к его безусловному осуждению и аресту, и выход на свободу под залог в два миллиона долларов всего лишь временная отсрочка перед многолетним заключением, грозившим ему. По совокупности всех его преступлений судья вполне могла вынести приговор в двадцать или тридцать лет. И тогда до конца своей жизни он будет видеть небо через решетку своей камеры. При одной этой мысли Прасси готов был разорвать на куски кого угодно, в том числе судью, прокурора, свидетелей, даже своего адвоката. Но прежде следовало найти человека, который посадил его на эту скамью и сумел убедить Сальваторе дать показания против своего босса.

– Найди мне нужного человека, – жестко повторил он, обращаясь к своему помощнику.

Глава 2

В коридоре его ждал Кевин Лоусон. На часах было около четырех. Он мрачно посмотрел на Дронго и спросил:

– Поговорили?

– Очень приятная беседа, – кивнул Дронго, – просто чудесная. Выяснилось, что мы почти завалили наше расследование и все делали неправильно, включая освобождение Вирджинии и помощь в аресте господина Прасси.

– Насчет Вирджинии, думаю, ты поступил правильно, а насчет Прасси не уверен, – пояснил Лоусон, – час назад нью-йоркский судья отпустила его под залог в два миллиона долларов.

– Прекрасно! Если у человека есть два миллиона долларов, здесь считают, что под эту сумму можно отпускать негодяя, – разозлился Дронго. – А судье не сообщили, что сеньор Прасси, возможно, глава клана мафии, и его нельзя отпускать ни при каких обстоятельствах?

– Требуются весомые доказательства для подобных обвинений, – покачал головой Лоусон, – а нашего знакомого Сальваторе Мелони вместе со всей семьей уже эвакуировали для проведения по программе защиты свидетелей, и он не смог сегодня появиться в суде. Но это предварительные слушания. Заседание суда по делу Прасси состоится только через два месяца.

– А за это время он уберет и запугает всех свидетелей, – мрачно проговорил Дронго, – и сделает так, что к тому времени не останется ни одного человека, готового дать против него показания.

– Кроме Сальваторе Мелони, которого как раз сейчас прячут вместе с семьей в другом штате, – напомнил Лоусон.

Они спустились вниз, в холл отеля, чтобы пройти в свое крыло. Их сопровождали сразу двое охранников.

– Вирджиния поедет в другое место, – сообщил Лоусон. – У нас двадцать минут, чтобы собрать свои вещи и выехать из отеля. Эти господа будут нас сопровождать.

– Нет, – упрямо ответил Дронго, – сначала я должен ее увидеть.

– Это необязательно, – возразил Лоусон, отводя глаза, – давай уедем. Ты сможешь поговорить с ней по телефону. У нас только двадцать минут.

– Если ты мой напарник, то должен хотя бы говорить правду, – строго произнес Дронго. – Что произошло? Почему сначала она спала, а сейчас я не могу ее увидеть?

– Ты сможешь поговорить с ней по телефону, – повторил Лоусон, – ее сейчас увезут в другое место.

– Извини, – решительно сказал Дронго, – я иду к ней.

– Она себя плохо чувствует, – схватил его за руку Лоусон.

– Именно поэтому я иду к ней, – уже не колеблясь, заявил Дронго, направляясь к номеру Вирджинии Луань. Отец у нее был американцем китайского происхождения, а мать – француженкой.

Эксперт постучал в номер, и дверь открыла неизвестная женщина. Ей было чуть больше сорока. Перекрашенная блондинка с тяжелой челюстью и внимательным взглядом.

– Что вам нужно? – строго осведомилась она. – Зачем вы сюда пришли?

– Вы не спросили, кто я такой, – заметил Дронго, – значит, должны понимать, почему я сюда пришел.

– Не нужно было сюда приходить, – покачала она головой.

– Вы врач или психолог? – неожиданно спросил он.

От неожиданности женщина даже отступила на шаг и изумленно взглянула на гостя.

– Я – врач-психолог. А вы, очевидно, господин Дронго? Тот самый эксперт?

– Меня обычно так называют, – кивнул эксперт. – Я могу видеть Вирджинию? Полагаю, что вы все понимаете сами.

– Думаю, что да, – ответила врач. – Хорошо. Вы можете с ней поговорить. Только пять минут. Я пока подожду в коридоре. Вирджиния сидит в кресле. Сейчас ей гораздо лучше. Но будет правильно, если вы не станете ее ни о чем расспрашивать.

Она вышла в коридор, а Дронго вошел в номер. Вирджиния сидела в кресле. У нее был несколько усталый вид, но внешне она выглядела неплохо. Увидев Дронго, она улыбнулась, протянула ему руку и сказала:

– Это я должна была тебя спасать, а получилось, что ты спас меня.

Рука была холодной. Он сел на кровать рядом с ней и спросил:

– Что случилось? Почему ты не можешь остаться с нами?

– Психолог говорит, что мне необходима психологическая передышка, – пояснила Вирджиния. – Они считают, что у вас с Кевином Лоусоном должна быть более мощная охрана.

– И все? – недоверчиво спросил Дронго.

– Так говорят.

– Мне интересно твое мнение.

Она отвела глаза, потом снова посмотрела на него и ответила:

– Я глупо подставилась. Никогда не думала, что все будет так просто. Не обратила внимания, когда ко мне подошел седой мужчина. Решила, что это обычный старик. А он достал пистолет. И сразу появились еще трое. Если бы ты не захватил их босса, они бы меня не отпустили. Они и так долго колебались. Но потом решили, что будет правильно отвезти меня в отель. Ведь жизнь их босса зависела от поставленных тобой условий. И меня привезли в отель.

– Хороший рассказ, – ровным голосом произнес Дронго, – но, очевидно, неполный. Что было в течение того времени, пока ты у них находилась?

– Тебе это так важно знать? – снова отвела она глаза.

– Более чем.

– Меня изнасиловали. – Вирджиния произнесла это ровным, спокойным голосом, словно говорила о том, как испачкалась ее одежда. Она была сильной женщиной.

– Ты можешь рассказать, как это случилось? – заставил себя задать этот вопрос Дронго.

– Нужны подробности? – усмехнулась она. Но, увидев выражение его лица, сразу поменяла тон: – Извини, глупая шутка. Видимо, ерничество – единственно правильный способ признаться в том, что произошло.

Он молча ждал, когда она наконец обо всем расскажет.

– В какой-то момент меня оставили одну с молодым парнем. Ему было лет тридцать, не больше, – начала Вирджиния. – Видимо, у него какие-то садистские наклонности, его возбуждала женщина в наручниках. Если бы у меня руки были свободные, у него не было бы ни одного шанса. Но я была в наручниках. Такой прыщавый неприятный тип, от которого резко пахло итальянским парфюмом. Очень приторный запах. Сначала их было трое. Когда я попросилась в туалет, они поручили этому типу отвести меня. И он стоял и смотрел. Можешь себе представить? Даже когда я попросила его отвернуться, он все равно нагло улыбался и смотрел.

А потом мы вернулись. Он продолжал все время смотреть на меня, и когда эти двое ушли, полез ко мне. У меня были скованы обе руки, – повторила Вирджиния. – Этот придурок минут двадцать пытался меня раздеть. Такой кретин! А потом так быстро все сделал, словно куда-то торопился. Было совсем не больно. Противно и неприятно. Видимо, он ожидал, что я буду вести себя как-то иначе. Но я молча смотрела на эту гниду. А когда он закончил и полез целоваться, я плюнула ему в лицо. Вот тогда он меня ударил. Расчетливо ударил. Не по лицу, чтобы не было заметно, а в живот.

Дронго сидел, словно окаменев.

– И почти сразу появились его друзья, – опустив голову, сказала Вирджиния, – вот такая… не очень приятная история.

– Как его звали?

– Не знаю. Он не представлялся. Видимо, есть мужчины, которых возбуждает сама мысль об обладании женщиной, зависимой от них. Такие неуверенные в себе самцы. Начальники, пристающие к своим секретаршам, не отвечающим им взаимностью, отчимы, насилующие своих падчериц, тюремщики, пользующиеся своим положением, чтобы мучить заключенных. В обычной жизни они не всегда состоятельны, а здесь чувствуют свое превосходство. Обычная категория подонков.

– Я должен перед тобой извиниться. Мы не сумели тебя защитить.

– Ты сумел меня спасти. И вы с Лоусоном не обязаны были меня защищать. Я сама была виновата.

– Мне казалось, что у этих подонков сохранились хотя бы зачатки порядочности, – прошептал Дронго, дотронувшись до ее холодной руки.

– Тщетные надежды, – возразила она. – Хотя остальные вели себя более порядочно, даже угощали кофе, перед тем как отправить в отель. По-моему, этот тип очень боялся, что я кому-то пожалуюсь. Смотрел на меня с большой опаской и ждал, когда я начну жаловаться.

– Вот и нужно было это сделать, – гневно произнес Дронго, – такие вещи не прощают даже у бандитов. Его бы не оставили в живых.

– Я не хотела никому говорить, – поморщилась Вирджиния, – это было так унизительно. И стыдно, – добавила она, чуть помедлив. – В конце концов, я не девочка, которая потеряла свою девственность. Мне не хотелось никому об этом рассказывать. Но сюда приехала врач-психолог, которая решила со мной поговорить. Мне сделали два укола. Я думала, что это обычное снотворное, а она ввела мне «сыворотку правды», и я все ей рассказала. Это была их своеобразная мера предосторожности. Они всегда так проверяют людей, которые работают на них, чтобы убедиться в их искренности.

– Хотели проверить, не сдалась ли ты нарочно и не рассказала ли им об этом клубе, – понял Дронго.

– Видимо, да. Но они все узнали и приняли решение убрать меня с этого расследования. Я думаю, что они поступили правильно.

В дверь постучали, и Дронго, поднявшись, пошел к дверям. Там стояли врач, Лоусон и один из охранников.

– Вы закончили? – спросила врач.

– Вы всегда узнаете правду таким противоестественным способом? – вместо ответа задал свой вопрос эксперт.

– Она вам уже рассказала, – поняла врач.

– Немного. И вы приняли решение снять ее с этого расследования?

– Не я. Я не тот человек, который принимает решения. А вы считаете, что в таком состоянии она должна продолжать заниматься этим делом? И снова рисковать?

– Я этого не говорил. Просто непонятно, зачем вы сделали ей эти уколы. Она могла честно ответить на все ваши вопросы.

– Есть вопросы, на которые не хочется отвечать, – резонно возразила врач. – Женщины не любят рассказывать о подобных вещах. И чем сильнее женщина, тем меньше шансов, что она вам об этом расскажет. Такую травму они носят в себе. Извините, но у нас нет времени на дискуссию. Мы должны уезжать. И вы тоже должны уезжать.

– Да, я помню. Еще одну минуту. Только одну минуту. – Дронго захлопнул дверь и вернулся к Вирджинии. – Я буду считать себя лично ответственным за все, что с тобой произошло, – сказал он, – и не успокоюсь, пока не найду этого мерзавца. Даю тебе слово.

– Ты эксперт, а не герой романтических фильмов, – покачала она головой, – и тем более не мститель. Не нужно никого искать. Я уже забыла обо всем, что там произошло.

– А я нет. И вряд ли когда-нибудь забуду. – Дронго наклонился, осторожно поцеловал ее в лоб и молча вышел в коридор.

Врач, недовольно покачав головой, зашла в номер и громко хлопнула за собой дверью, показывая свое неодобрение. Лоусон опустил голову. Вместе с Дронго и в сопровождении вооруженного охранника они направились к номеру эксперта.

– Как она? – тихо спросил Лоусон.

– Ты все знал и ничего мне не сказал, – укоризненно произнес Дронго.

– Я не знал, – пояснил Лоусон, – мне рассказали обо всем только сегодня утром.

– Мне тоже будут колоть эти «уколы правды»? Или мне сделают укол, чтобы навсегда стереть мою память?

– Не говори глупостей, – нервно дернулся Лоусон, – твоя память стоит так дорого, что на подобный идиотизм никто не решится. Ты слишком известный и опытный эксперт.

– Я соберусь за десять минут, – сказал Дронго, входя в свой номер. Закрыв за собой дверь, он прислонился к ней и закрыл глаза. Простояв так целую минуту, достал свой телефон и быстро набрал знакомый московский номер. И почти сразу раздался голос его напарника и друга Эдгара Вейдеманиса:

– Слушаю тебя. Что случилось?

– Извини, что я звоню в такое время. У вас, наверное, уже ночь, – начал Дронго.

– Давай без извинений. Что-то случилось?

– Как обычно. Нужно, чтобы ты срочно прилетел в Нью-Йорк.

– Когда?

– Немедленно.

– Настолько все сложно? – сразу понял Эдгар.

– Более чем.

– Прилечу ближайшим рейсом, – пообещал Вейдеманис.

Дронго убрал телефон в карман. Затем, немного подумав, снова достал его и стер запись о своем звонке. Если аппарат попадет в чужие руки, то совсем необязательно знать, кому и куда он звонил.

Через восемь минут он вышел из своего номера с чемоданом в руке. Еще через минуту они вместе с Лоусоном уже спускались вниз, чтобы усесться в большой внедорожник. На передних сиденьях расположились два охранника. Машина быстро отъехала от отеля «Уолдорф-Астория».

– Куда мы едем? – поинтересовался Дронго.

– В Бруклин, – ответил Лоусон, – там для нас приготовлен дом, где мы будем жить.

– У нас будет совместное проживание с этими ребятами? – показал на охранников Дронго.

– Почти, – усмехнулся Лоусон. – Нам наняли шестерых охранников, каждая пара будет сменяться через сутки. Это частная охранная фирма, и они не знают подробностей нашего расследования. Говорят, что все ребята – бывшие спецназовцы, прошедшие особый отбор.

– Интересно, что мы можем расследовать с такой охраной? – недовольно заметил Дронго. У него вообще было плохое настроение.

– Ты разворошил целый муравейник. Сумел взять самого Прасси, – напомнил Лоусон, – а подобные вещи не прощаются. Он не тот человек, который быстро забудет, как ты его перехитрил, и наверняка попытается отомстить.

– Это самое важное, что мне сейчас нужно, – сказал Дронго, – я просто мечтаю, чтобы он начал на нас охоту. Будет гораздо хуже, если он затаится или уедет за границу. Вот тогда у нас появятся проблемы.

– Куда он уедет, если его выпустили под такой залог? – возразил Лоусон.

– Господин Лоусон, у вас мышление английского аристократа, – беззлобно произнес Дронго, повернувшись к своему собеседнику. – Или ты не понимаешь, что только его квартира в нью-йоркском пентхаусе стоит миллионов десять, и для него два миллиона долларов совсем не такая большая сумма, которой он не может или не захочет рисковать. Если речь будет идти о реальной угрозе его жизни, он, конечно, сбежит. Но не сейчас. И я даже думаю, что при всех его доходах такой залог вызвал у него ярость. Бизнесмены такого уровня не держат свободные деньги на счету для внесения в качестве залога. Другое дело, что он будет рассчитывать на своих адвокатов и отсутствие свидетелей по его делу. Кроме того, он слишком завязан на своих делах в Нью-Йорке и в других городах Америки, чтобы все бросить и сбежать. Именно поэтому Прасси останется здесь и сделает все, чтобы расправиться с нами до суда. Что нам и нужно.

– У меня такое ощущение, что тебя это даже радует, – развел руками Лоусон. – Впервые вижу дичь, которая радуется появлению охотника с ружьем.

– Мы еще точно не определили, кто из нас дичь, – возразил Дронго, – ситуация немного другая. Мы в равных условиях. Только настоящие охотники – мы, а он – хищник. Может быть, очень опасный и неприятный, но хищник. И мы должны сделать все, чтобы его шкура украшала наш кабинет.

– Ты опять забываешь, – укоризненно произнес Лоусон, – что нас интересует не его шкура, а тот, кто заплатил Прасси за все наши неприятности. Не нужно принимать происшедшее с Вирджинией слишком близко к сердцу. Это очень неприятно и больно, но это не имеет отношение к нашему расследованию.

– Имеет, еще как имеет. Я не успокоюсь, пока не найду мерзавца, который ее обидел. И ничего больше мне не говори. Это не бизнес, это личное дело. Моя личная месть. Можешь считать и так, если хочешь. Но свое дело я завершу. В этом ты тоже можешь не сомневаться.

Лоусон нахмурился. Он понимал, что переубедить эксперта невозможно.

– Мы должны найти одного из той знаменитой семерки, о которой тебе говорили, – напомнил он.

– Найдем, – убежденно произнес Дронго, – обязательно найдем.

Прасси нетерпеливо стучал пальцами по столу, ожидая приезда Лучано. Тот опаздывал, и это выводило из себя Альфредо Прасси. Его помощник никогда раньше не позволял себе подобных опозданий. Он уже дважды звонил Лучано, и оба раза этот молодой стервец докладывал, что уже выезжает. Прасси почувствовал, как от нетерпения у него начинает дергаться глаз. Он достал телефон, чтобы позвонить в третий раз и выругать Лучано, когда тот наконец появился перед ним.

– В чем дело? – прохрипел Прасси. – Ты сошел с ума? Что ты себе позволяешь? Почему так долго? Или ты решил, что я должен тебя ждать? Где твой русский специалист? Неужели так сложно найти в этом многомиллионном городе одного убийцу? И если ты не можешь найти одного русского, то мог бы привести ко мне пуэрториканца, негра, еврея или японца. Все равно кого, только не белого американца с итальянской фамилией, чтобы нас не подозревали в этом убийстве. Неужели нужно было испытывать мое терпение?

– Я ездил на переговоры, – попытался оправдаться Лучано. Ему было около тридцати, и он приходился дальним родственником супруге Прасси. Лучано работал с ним уже несколько лет, и Прасси знал, что на него можно положиться. Но сегодня он был очень недоволен поведением своего молодого помощника.

– В чем дело? Почему так долго? – спросил Прасси.

– Мне нужно было найти лучшего из них, – пояснил Лучано. – Пришлось искать даже среди наших знакомых в известных русских ресторанах. Вы просили решить вопрос как можно скорее, поэтому я потратил весь вчерашний день на поиски нужного человека.

– Нашел?

– Да. Сегодня. Он приехал из Бронкса.

– Нашел темнокожего? – недовольно буркнул Прасси. – Только этого нам не хватало!

– Нет. Вы же приказали найти кого-то из русской мафии. Нашел «специалиста». У него четыре судимости. Из них две за убийство. В общей сложности отсидел в тюрьмах около восемнадцати лет. Говорят, что в лагере он задушил двоих узников голыми руками. Считается самым лучшим исполнителем. Во всяком случае, все его хвалят. Некоторые говорят, что уже здесь, в Америке, он убил еще троих русских. Хотя они были не русские, а кавказцы. Из кавказской мафии. Там у них вечные споры со славянами.

– Садись, – разрешил Прасси. – Как его зовут?

– Виктор, – ответил Лучано, присаживаясь на стул перед столом шефа. – Мне назвали его имя. Но его кличка «Терминатор». Он получил ее уже здесь, в Америке, куда приехал шесть лет назад.

– Сколько ему лет? Семьдесят или восемьдесят? – зло спросил Прасси. – Если он восемнадцать лет сидел в русских тюрьмах и еще шесть лет жил у нас, получается двадцать четыре. Выходит, ему должно сейчас быть за пятьдесят? И этого старика ты искал два дня?

– Он не старик, – возразил Лучано, – попал в тюрьму в четырнадцать лет. Приехал по мексиканской визе, когда ему было тридцать восемь. Через год перебрался к нам, женился на американке. У него есть грин-карта. Сейчас ему только сорок пять. И говорят, что он в хорошей форме.

– Посмотрим, – мрачно проговорил Прасси. – Когда ты должен с ним увидеться?

– Сегодня вечером. Мы договорились, что он приедет на Манхэттен.

– Надеюсь, не в нашу компанию?

– Нет, конечно. Мы встретимся в отеле на Сорок второй улице.

– Сколько он просит?

– Стандартная цена. Сто тысяч долларов. Я сказал, что буду торговаться. Он вполне может обойтись и половиной этой суммы.

– Дай ему сто, – приказал Прасси.

– Хорошо, – согласился Лучано, зная, что спорить с боссом бесполезно и опасно.

– И расскажи подробно про этого эксперта. Я хочу, чтобы все сделали быстро и наверняка.

– У нас есть его фотография, – сообщил Лучано. – Он попал на камеры в вашем доме, когда там появился. И мы знаем, что он раньше жил в «Уолдорф-Астории».

– А теперь его там нет, – стукнул кулаком по столу Прасси, – и, может, он вообще убрался из города и из страны. Интересно, как вы его будете искать?

– Мы заплатили деньги швейцару отеля, и он рассказал нам, что эксперт уехал вместе со своим соседом и еще двумя мужчинами, похожими на охранников. Мы узнали номер их автомобиля и сейчас пытаемся их найти.

– Хорошо. Значит, иногда вы умеете соображать, – кивнул Прасси, – уже неплохо. Если он остался в городе, нужно его выследить и подсказать твоему «Терминатору», где он находится. А если он уехал из города или из страны, ты найдешь еще пять или десять профессионалов, которые будут искать его по всему миру и найдут, даже если он попытается спрятаться в Антарктиде или на Марсе. Найдут и убьют. И никакие деньги не будут для этого препятствием. Никакие суммы. Ты слышишь меня, Лучано?

– Я вас понял. Но он не стоит таких денег и таких усилий. Ему просто повезло, что Сальваторе решил вас сдать. Нужно найти Сальваторе и наказать его за предательство. А этот придурок не стоит вашего внимания.

– Это ты придурок, а не он, – разозлился Прасси, – ничего не понимаешь. Сальваторе и его семью федералы взяли в программу защиты свидетелей. Это только в голливудских блокбастерах можно найти и убить такого свидетеля, а в реальной жизни к ним и близко не подберешься. Там тройная система защиты, и у Сальваторе давно уже другое имя, другой адрес, другой штат, может, и другая внешность. И ты его никогда не найдешь. А вот этот эксперт – не просто сыщик, из-за которого я внес залог в два миллиона долларов и должен ждать суда. Он меня унизил, опозорил, обесчестил. Убил моих собак. Мои дети вернутся в Нью-Йорк и спросят: «Папа, где наши собачки?» А я должен буду им рассказывать сказки о том, что собачки сбежали? Они все равно рано или поздно узнают правду, о которой знает уже весь город. И перестанут уважать своего отца, на глазах у которого пристрелили его собак. Ты ничего не понимаешь Лучано. Это уже не бизнес, это не просто самодурство, которое я себя позволяю. Это мое личное дело. Моя личная месть и моя личная обида. И я не успокоюсь, пока мне не сообщат о том, что его убили.

– Мы найдем, куда его увезли, и я передам эти данные нашему русскому другу, – пообещал Лучано.

Прасси мрачно кивнул в знак согласия.

– Я хочу его видеть, – неожиданно произнес он.

– Зачем? – удивился Лучано. – Я передам ему все ваши пожелания. Вы знаете, что прокурор ищет новых свидетелей, пока, кроме Сальваторе, у него никого нет. Вам не нужно встречаться с этим русским бандитом.

– Нужно, – упрямо повторил Прасси, – я тебе объяснил, что это мое личное дело. И потом, русский бандит не будет сотрудничать с американским прокурором, у него слишком много грешков и в этой стране. Поэтому на встречу мы поедем с тобой. И возьмем еще Карлетто на всякий случай.

Лучано пожал плечами. Он искренне полагал, что шефу необязательно лично встречаться с этим типом, но не осмелился больше возражать. Через два с половиной часа они приехали в отель, где должна была состояться встреча. В просторном номере Прасси сидел за столом, ожидая появления «Терминатора». Уступив просьбам Лучано, он надел маску венецианского дожа с непроницаемым лицом и ждал, когда придет гость.

Тот опоздал на пятнадцать минут и вошел в комнату, недовольно оглядываясь. Виктор Терлецкий не понимал всех этих предосторожностей и ухищрений. Свою кличку он получил за высокий рост и мощную фигуру, делавшую его похожим на известного американского актера, сыгравшего Терминатора. К тому же сказывалась его репутация безжалостного убийцы. Увидев сидевшего в маске мужчину, он усмехнулся. Такие глупости казались ему обычным шутовством. Он никогда не сдаст тех, с кем работает, и не станет сотрудничать с полицией или прокуратурой, даже под страхом смертной казни. Для этого он слишком много лет провел в тюрьмах своей страны, где были строгие законы на этот счет.

Виктор прошел к столу и поздоровался. Тип в маске только кивнул в ответ. Рядом с ним сидел молодой человек, который также кивнул в знак приветствия.

– Вы меня позвали, и я пришел, – сказал Виктор, устраиваясь напротив этих двоих. Он не спросил разрешения садиться, он просто сел. По-английски он говорил с заметным акцентом.

– Мы готовы подтвердить нашу заинтересованность, – начал молодой, – и выплатить вам деньги.

– Половину вперед, – напомнил Виктор.

– Разумеется, – ответил молодой, – вот здесь деньги. – Он положил на стол большой пакет с пятью пачками денег и добавил: – Сейчас мы пытаемся найти этого человека.

Виктор понял, что сидевший под маской молчавший человек и был настоящим заказчиком, а молодой всего лишь выполнял его волю. Но ему было все равно. Пакет с деньгами лежал на столе, и он равнодушно слушал все эти ненужные рассуждения. Если они не смогут найти и указать человека, которого он должен убить, то вся вина за возможный провал ляжет на них. Он не может искать невидимку, если ему не укажут точный адрес, где скрывается этот человек.

– Долго будете его искать? – спросил Виктор.

– Мы его найдем, – заверил его молодой, – это наша забота. А вы должны быть готовы к нашему сообщению, чтобы действовать сразу, как только мы узнаем, где он находится.

– Договорились. Я готов действовать. Как его зовут? У вас есть его фотографии? – деловито осведомился убийца.

– У нас есть записи с камер наблюдения, – ответил молодой, – мы их вам покажем. У него необычное имя. Его называют Дронго.

– Что?! – воскликнул Виктор. – Как вы сказали?

– Дронго, – повторил молодой, – так его обычно называют. Но у него есть настоящие имя и фамилия.

– Вы платите мне деньги за убийство Дронго? – медленно проговорил Виктор.

– Вас что-то не устраивает? – спросил молодой, начавший понимать, что происходит нечто необычное.

– Да… – ответил после недолгого молчания Виктор. – Я не знал, что это Дронго. – Он еще немного помолчал и вдруг произнес: – Я отказываюсь от этого дела. Можете забрать свои деньги.

– Что? – не поверил молодой. – Вы сошли с ума! Как это, отказываюсь?

– Я не буду его убивать и не возьму с вас деньги.

– Вы – ненормальный! – почти закричал молодой, глядя на своего босса. – Вы понимаете, что не можете отказаться после того, как мы назвали вам его имя. Вы просто не выйдите отсюда живым, – и он вытащил пистолет.

– Не угрожай, – хрипло произнес Виктор. У него в руке тоже оказался пистолет, – не успеешь выстрелить. Я все равно буду первым.

– Подождите, – наконец вмешался неизвестный, сидевший в маске. Он сделал энергичный жест рукой, чтобы Лучано опустил оружие, и спросил: – Почему? Почему вы отказываетесь?

– Я не стану этого делать, – упрямо повторил Виктор, не выпуская из рук оружия.

– Тогда считайте и себя трупом, – разозлившись, крикнул молодой, – вас все равно найдут!

Незнакомец в маске посмотрел на него, покачал головой, показывая свое недовольство, и повторил свой вопрос:

– Почему вы отказываетесь?

– Не хочу, – пожал плечами Виктор, – просто не хочу, – и стал подниматься.

– Подождите, – остановил его мужчина. Он снял маску и, уже не таясь, взглянул на Виктора. Холодные безжалостные глаза. Непроницаемое лицо. – Если вы сможете мне нормально и честно объяснить, почему вы отказываетесь, я разрешу вам забрать эти деньги. Только ответ должен быть убедительным и правдивым.

– Я не беру деньги за несделанную работу, – покачал головой Виктор, – давайте закончим наш разговор.

– Отвечайте, – потребовал Прасси, – я отдам вам этот пакет. Только честно.

– Я не стану убивать эксперта под именем Дронго, – объяснил Виктор.

– Вы с ним раньше встречались? Может, он ваш знакомый или друг? Может, он оказал вам какую-то услугу в прошлом? – не мог смириться с очевидным поражением Прасси.

– Я незнаком с ним, – ответил Виктор, – но мы все о нем слышали. Он никогда не поступал подло или бесчестно. Всегда соблюдал все наши правила и все наши договоренности. Его хорошо знают не только в нашей стране. И все знают, что он действует не только по закону, но и по понятиям. Поэтому никто из наших не пойдет на это убийство. Может, кроме полных отморозков. Его уважают, а того, кто убивает уважаемого человека, не будут никогда уважать. Это тоже своеобразный закон. Я ответил на ваш вопрос. А теперь я уйду. Вы напрасно сняли маску. Но вашего лица я все равно не видел и вашего голоса не слышал. Даже если меня будут пытать. Можете в этом не сомневаться. – Он поднялся, не выпуская оружия из рук.

– Возьмите деньги, – напомнил Прасси.

– Нет, – покачал головой Виктор, – я не возьму эти деньги.

Он повернулся и вышел из комнаты. Лучано испуганно молчал, поглядывая на своего босса и ожидая разноса. Но тот тоже молчал, размышляя о случившемся. Подобное произошло впервые в его жизни. Наемный убийца, на счету которого было не одно преступление, отказался от денег. И даже не взял их за свой ответ. Молчание длилось несколько минут. Наконец он обернулся к Лучано и задумчиво произнес:

– Мы с тобой недооценили этого типа. Это, конечно, слабое утешение, но все-таки… Видимо, этот эксперт действительно такой человек, что нам необходимо искать другого специалиста. Более компетентного. И более беспринципного.

– Из русских? – осторожно спросил Лучано.

– Нет, нет. Нужно найти кого-то из наших специалистов. Даже если какой-то русский и согласится его убить, то слухи об этом теперь будет невозможно скрыть. Поэтому начни искать профессионалов из других этнических групп. Можно даже китайца или чернокожего. Даже лучше, если это будет человек, который никогда не слышал об этом эксперте.

Прасси поднялся. Посмотрел на притихшего Лучано, который так и не понял, почему этот русский бандит отказался от денег, и пошел к выходу.

– Мы уберем этого русского придурка, – вскочил со стула Лучано.

– Зачем, – не поворачиваясь к нему, спросил Прасси, – зачем нам еще ссориться с русскими? Он сказал правду. И поэтому не взял наши деньги. Если бы он взял их, я бы сегодня заплатил вторую половину кому-нибудь из наших, чтобы они его убрали. Но он не взял деньги. Значит, не станет никому рассказывать о нашем разговоре.

Он чувствовал за спиной тяжелое дыхание Лучано. Но, так и не повернувшись, пошел к выходу.

Глава 3

Третий день он сидел перед компьютером, просматривая документы. Ему выдали список из семи человек, которые присутствовали на памятном заседании в английском отеле «Гроув», где было принято решение о финансовой стабилизации и временном снижении курса золота. Именно тогда кто-то начал собственную игру, уже заранее зная общемировые тренды.

Семь человек, присутствовавшие на заседании клуба, могли начать собственную игру. Семь самых могущественных людей не только западного мира, но и вообще современной цивилизации. Семь человек, из которых пятеро были известными банкирами, а остальные двое еще более известными политиками. Дронго внимательно изучал их биографии, уточнял подробности, делал сравнения. Для этого приходилось проверять многие данные по популярным сайтам, просматривать открытые источники и обращаться за справками в Интернет.

Лоусон терпеливо ждал, пока Дронго не сообщит ему о своих выводах, понимая, что не следует мешать эксперту заниматься его делами. Уже в первый день Дронго обратился к нему с необычной просьбой.

– Мне нужен список людей, которые присутствовали на заседании вашего клуба в этом году в отеле «Гроув» и в прошлом году в Чэнтилли, в штате Вирджиния. Я должен сравнить их с моим списком.

– Я тебя не совсем понимаю.

– Мне нужно точно знать, кто именно был на встрече в этом году в Великобритании и кого не было в прошлом году во время заседания в Чэнтилли.

– Это невозможно, – сразу ответил Лоусон, – даже я не располагаю такими данными. И никто в мире тебе их не даст. Если тебя пригласили для расследования, это еще не значит, что тебе доверят подобные сведения.

– То есть мне не доверяют до конца, – уточнил Дронго.

– Напрасно обижаешься. С самого начала тебе четко пояснили, что существуют границы, за которые тебе нельзя переходить.

– Очень полезное объяснение. В таком случае, как мне работать, если члены вашего клуба не хотят мне доверять? И как проверить эту семерку?

– Не знаю, – честно признался Лоусон, – даже не представляю, как ты будешь работать. Но никаких сведений из клуба у тебя больше не будет. Поверь, что тебе и так доверили невероятную тайну, разрешив приехать и встретиться сразу с тремя руководителями клуба, а также получить список на семь человек, которые были на заседании этого года. Подобную информацию за столько лет не получал ни один человек за всю историю нашего клуба. Для тебя сделали абсолютное исключение. Но никакой другой информации ты наверняка не получишь.

– И это все, чем ты можешь мне помочь?

– Я сказал тебе правду. Ты и так знаешь более чем достаточно.

– Звучит как угроза.

– Скорее как предупреждение. Ты умный человек и должен сам понимать. Существует черта, за которую тебе не разрешат переходить ни при каких обстоятельствах, – настойчиво повторил Лоусон. – Это не угроза, поверь. Они нуждаются в тебе, в твоем расследовании, иначе не стали бы тебя приглашать. Но если ты начнешь проявлять ненужное любопытство, они могут решить, что цель не оправдывает средства. И найдут другого эксперта. Или примут радикальное решение…

– О моем устранении? – усмехнулся Дронго.

– Нет, – хладнокровно возразил Лоусон, – это само собой разумеется. Они примут решение об отстранении от своих должностей всех семерых, указанных в твоем списке. Чтобы не рисковать на будущее.

Дронго промолчал. Затем негромко произнес:

– По-моему, сейчас ты невольно выдал самый большой секрет вашего клуба.

– В каком смысле? – нахмурился Лоусон.

– Все и так подозревают, что Бильдербергский клуб является негласным мировым правительством, которое определяет судьбы нашего мира. А сейчас ты невольно выдал невероятную информацию. Значит, если будет принято «радикальное решение», члены вашего клуба могут легко сместить со своих постов четверых президентов национальных банков ведущих стран, сместить с должности руководителя Европейского центрального банка, директора-распорядителя МВФ и даже председателя Еврокомиссии? И ты говоришь, что существует некая черта?

– Мы больше не будем обсуждать эту тему, – прервал его Лоусон. – У нас есть четко оговоренные позиции – ты занимаешься расследованием, а я тебе помогаю. И больше никаких ненужных вопросов.

– Тогда объясни, как можно проводить расследование о возможном предателе в вашем клубе, не спрашивая о деятельности клуба? – разозлился Дронго. – Мне нужна только информация по этим семерым. Кто был в этом году и кто в прошлом. Вот и все. У меня и так есть список этих семерых.

– Информации не будет, – устало произнес Лоусон, – и давай закончим на этом нашу беседу.

Дронго повернулся к своему компьютеру. Лоусон не мог знать, что эксперту позвонил Эдгар Вейдеманис и сообщил, что в Москве нормальная погода и все ждут возвращения эксперта. Это означало, что он уже прибыл в Нью-Йорк и поселился в городе, ожидая вызова своего друга. Дронго передал сообщение по электронной почте, сообщив, что читает Оруэлла. Это означало крайнюю степень опасности и необходимость найти оружие.

К вечеру этого дня он, просматривая карту Нью-Йорка, расположил значок на том самом месте, где находился их дом, и передал это сообщение по электронной почте на адрес Вейдеманиса.

Он вызывал некоторое удивление Лоусона тем, что так долго и внимательно изучал биографические данные семерых подозреваемых, как будто они могли ему помочь. На третий день Лоусон не выдержал:

– Извини, но я не совсем понимаю твои методы работы. Ты собираешься таким образом найти возможного предателя? Изучая их биографии? Неужели ты считаешь их настолько наивными людьми, что они могли оставить какие-то следы в своих собственных биографиях?

– Разумеется, нет. Но если внимательно все проверять, то некоторые факты вызывают очень интересные вопросы. Я постараюсь ответить тебе уже сегодня к вечеру и покажу некоторые данные, – ответил Дронго.

Ближе к пяти часам вечера он наконец подозвал Лоусона и показал ему свои выписки.

– Некоторые факты оказались безумно интересными, но у меня была подсказка. Вы ведь дали мне конкретный список семи участников встречи, присутствовавших на заседании в отеле «Гроув». Разумеется, не считая ваших руководителей, которых вы не смеете подозревать.

– Интересное начало, – усмехнулся Лоусон, – теперь остается только узнать, что именно ты мне скажешь.

– Хочешь, для начала я назову число, когда был создан ваш Бильдербергский клуб? – неожиданно спросил Дронго.

– Зачем мне это число? – не понял Лоусон. – Иногда так сложно тебя понять. Мы прекрасно знаем, какого числа был создан клуб.

– Пятиконечная масонская звезда, – тихо произнес Дронго, – ничего тебе не говорит?

– Не нужно про мистику, – мрачно попросил Лоусон, – у нас с тобой конкретное дело.

– Давид Рокфеллер принял решение о создании клуба, и они встретились тринадцатого мая тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года в отеле «Бильдерберг», около голландского города Арнема. А пятого июля пятьдесят четвертого года были окончательно утверждены структура, задачи и цели вашего клуба, – пояснил Дронго. – Пятое число. Пять граней звезды.

– Я не понимаю, какое это имеет отношение к нашим поискам? – спросил Лоусон. – Давай по кандидатурам. Это более конкретная информация. Ты три дня копался в этом ворохе информации, чтобы узнать, когда был создан клуб? И что пятиконечная звезда часто бывает символом масонов? Кстати, их символом является треугольник, в котором находится глаз. Поэтому скорее три грани, как в христианской традиции, а не пятиконечная звезда. Откуда ты взял это надуманное число – пятое июля?

– Все заседания клуба обычно проходили в мае – июне, – пояснил Дронго, – а окончательные решения принимаются именно пятого июля. Так было и в пятьдесят четвертом году, когда штаб-квартира клуба открылась в Нью-Йорке, в здании Фонда Карнеги. Я нашел газеты того времени.

– Зачем тебе все это? – поморщился Лоусон. – Тебе нужно заниматься конкретными людьми. Есть список из семи кандидатур, которые ты обязан проверить и указать на одного из них.

– Тогда смотри. Странно, что до сих пор никто не обратил внимания на очевидные факты. Итак, начнем с самого первого лица. Жозе Мануэль Баррозу. Председатель Европейской комиссии. Один из самых влиятельных политиков Европы. Родился 23 марта 1956 года в Лиссабоне. Окончил юридический факультет Лиссабонского университета в семьдесят восьмом году и получил звание магистра политических наук в восемьдесят первом году в Женевском университете. Но это обычные факты любой биографии. Интереснее другое. Во время апрельской революции семьдесят четвертого года молодой Баррозу был одним из руководителей федерации студентов марксистов-ленинцев. Очень занимательный факт, ты не находишь? А потом становится одним из основных руководителей Движения за реорганизацию пролетарской партии, находящейся под влиянием коммунистов-маоистов. Интересно, что нынешняя коммунистическая партия Португалии во многом сформирована именно деятелями того самого движения.

– Ты хочешь сказать, что Баррозу раньше был коммунистом и маоистом? – усмехнулся Лоусон.

– Он действительно был коммунистом и маоистом. Хотя сейчас за него голосуют только депутаты от правых партий. Левые бывают, как правило, против. Они не любят ренегатов.

– Ну и что? Кто в молодые годы не переболел радикальными увлечениями? В этом нет ничего необычного.

– Согласен, – кивнул Дронго, – но в восьмидесятом году Баррозу неожиданно вступает в правую социал-демократическую партию, уже через пять лет становится заместителем статс-секретаря Министерства внутренних дел, через полтора года статс-секретарем МИДа, а еще через пять лет министром иностранных дел Португалии. Потрясающая и молниеносная карьера. Их партия проигрывает парламентские выборы и уходит в оппозицию, причем Баррозу становится руководителем парламентского комитета по внешним связям, а когда его партия выигрывает следующие выборы, он уже премьер-министр. И пятого июля две тысячи четвертого года, буквально еще через два года, даже не дав ему нормально поработать, его избирают Председателем Европейской комиссии. Какой стремительный взлет, – иронично добавил эксперт.

– Это есть в его биографии, – пожал плечами Лоусон.

– Но там почти не упоминается, что он еще – доктор философии Джорджтаунского университета и сразу после возвращения из Соединенных Штатов работал административным советником частного Луизианского университета в Лиссабоне. Только после этого началась его фантастическая карьера.

– Возможно. Он никогда и не скрывал этих фактов.

– Но старался их не особенно выпячивать. Запомни дату его назначения, и мы пойдем дальше. Вторая кандидатура. Кристин Мадлен Одетт Лагард. Директор-распорядитель Международного валютного фонда. Очень интересная и сильная женщина. Родилась первого января пятьдесят шестого года. Спортсменка, блестящая ученица, в семнадцать лет получила частный американский грант. Окончила парижский университет Нантера и почти сразу переехала в Соединенные Штаты, где четверть века работала в адвокатской компании «Бейкер-Маккензи» в Чикаго. Говорят, работала настолько хорошо, что прибыль компании достигла одного миллиарда долларов. В две тысячи пятом году по приглашению французского премьера она переезжает в Париж и становится Государственным секретарем по вопросам внешней торговли, а уже через два года по предложению самого президента Франции, обрати внимание, какая карьера, назначается министром экономики, финансов и занятости Франции. С 2011 года она избрана Директором-распорядителем Международного валютного фонда. К этому времени всем было очевидно, что Саркози проиграет любому политику от социалистической партии, настолько ничтожны были его шансы на избрание.

Но у этой головокружительной карьеры есть один нюанс, на который тоже не принято обращать внимание, но который зафиксирован в официальной биографии госпожи Лагарт. С девяносто пятого по две тысячи второй год она, параллельно со своей работой в компании «Бейкер-Маккензи», является также активным сопредседателем «Центра международных и стратегических исследований», который финансируется известными нам людьми и сопредседателем которого является Збигнев Бжезинский. Я думал, что ваш клуб просто обязан лучше маскироваться. Но и здесь поразительное совпадение. Она приступает к своим обязанностям пятого июля две тысячи одиннадцатого года. Говорят, что у некоторых закрытых организаций имеются сакральные цифры. Например, число «семь» – это число Бога, число «шесть» – число дьявола, а число «три» – знак масонов, если согласиться с твоей версией. Значит, число «пять» – это любимое число вашего клуба. Не буду настаивать, но и Баррозу, и Лагард начинают работу именно пятого июля. Возможно, это совпадение. Но из оставшихся пятерых банкиров трое тоже приступают к своей работе пятого июля. Это глава банка Бельгии Бенхамен Мартинес, глава банка Италии Орацио Локателли, глава банка Германии Альберт Штельмахер. Такой необычный знак для всех остальных.

И еще одно невероятное «совпадение». Глава Европейского центрального банка Марио Драги. Родился третьего сентября сорок седьмого года в Риме. Окончил римский университет «Ла Спиенца». Но потом тоже оказался в Соединенных Штатах, получив звание доктора экономических наук Массачусетского технологического университета. И почти сразу становится исполнительным директором всемирного банка, где работает с восемьдесят четвертого по девяностый год. Затем еще десять с лишним лет занимает должность Генерального директора итальянского казначейства. И, конечно, – исполнительного директора и вице-президента компании «Голдман Сакс». Самое поразительное, что президент банка Италии Антонио Фацио неожиданно обвиняется в тяжких финансовых нарушениях. Начинается активная кампания его травли, и все газеты, словно сорвавшись с цепи, публикуют против него обличительные материалы, которые им поставляются в огромных дозах со стороны неизвестных организаций. Очевидно, заинтересованных в его устранении было более чем достаточно. Во время слушания его дела в итальянском парламенте все партии практически единодушно отправляют президента банка Италии в отставку. Ну и, наконец, еще одно случайное «совпадение». Двадцать четвертого июня одиннадцатого года, в пятницу, Марио Драги на саммите в Брюсселе утверждается Председателем Европейского банка. К своим обязанностям он должен приступить через неделю. В понедельник четвертого июля он принимает дела и с пятого июля начинает свою деятельность. Такое невероятное совпадение. Пятое июля, следующий день после дня Независимости в Америке. Кажется, мистер Рокфеллер или те, кто ему помогает, нарочно выбрали именно этот день?

– У тебя непонятная страсть к цифрам, – попытался отшутиться Лоусон, – не нужно обращать на них такого внимания.

– Однажды в Европе из-за пренебрежения цифрами погибло почти двести человек и было ранено больше двух тысяч, – напомнил Дронго.

– О чем ты говоришь? – не понял Лоусон.

– Если бы правоохранительные службы Испании относились к цифрам более серьезно, они бы подготовились к террористическим актам в пригородных поездах. Все знают, что одиннадцатого марта две тысячи четвертого года в результате четырех спланированных взрывов в пригородных поездах в Мадриде погиб сто девяносто один человек и было ранено больше двух тысяч. Эти террористические акты произошли ровно через девятьсот одиннадцать дней после террористических атак в Нью-Йорке одиннадцатого сентября. Обрати внимание на соответствие цифр. Девятый месяц одиннадцатого числа. Ровно через девятьсот одиннадцать дней раздаются взрывы в Испании. Если бы в Мадриде с большим уважением относились к таким цифрам, можно было избежать трагедии.

– Что ты хочешь? – мрачно спросил Лоусон. – Возможно, это не совпадение. Возможно, они действительно были не просто приглашенными людьми, а тесно сотрудничают с нашим клубом, являясь его постоянными членами. Но это никак не продвигает нас в расследовании нашего дела. Кто из них мог сдать информацию?

– У меня осталась последняя кандидатура, – продолжал Дронго, – новый президент банка Испании. Сеньор Винсенте Гальярдо. Он назначен совсем недавно, после того как сменил недолго проработавшего на своем посту Луиса Линде, который, в свою очередь, заменил многолетнего руководителя испанского банка Мигеля Анхеля Фернандеса Ордоньеса. Здесь понятно, что Линде намеренно поменяли на Гальярдо, причем сделали это в срочном порядке. И Гальярдо приступил к своим обязанностям седьмого мая. Обрати внимание, какая поразительная перестановка цифр. Ведь в европейской традиции сначала пишется месяц, а затем число в отличие от написания в русском языке, например. Пятое июля седьмого месяца или седьмое число пятого месяца. Вам нравится играть в такие цифры?

– Может, кому-то и нравится, – сдержанно ответил Лоусон, – допускаю даже, что это не простое совпадение, что все названные тобой люди так или иначе имеют отношение к нашему клубу, о чем мы и не скрывали. Но попытайся меня убедить, что нам действительно важно знать все эти факты, чтобы вычислить человека, начавшего собственную игру и предложившего брокерам в различных частях света сыграть на понижение золота. Признаюсь, ты проделал поразительную работу, но объясни мне, кто из них кажется тебе наиболее подозрительным?

– Я уже сказал, – улыбнулся Дронго. – Дело в том, что на предыдущем заседании в Чэнтилли участвовали пятеро из тех, кого мы называли. Баррозу, Лагард, Драги, Штельмахер и Локателли. Все пятеро были на заседании вашего клуба и в этом году. Но двоих из этой семерки не было в прошлом году. Мартинес тогда болел, попав в автомобильную катастрофу, а Гальярдо еще не был назначен. В этом году они появились, и сразу произошла утечка информации. Таким образом, мы можем выбрать одного из них. Или начать одновременную проверку всех остальных. Ведь утечка информации и собственная игра одного из тех, кто участвовал в заседании вашего клуба, началась именно в этом году.

Он откинулся на спинку кресла. Лоусон ошеломленно молчал. Затем посмотрел по сторонам, словно их кто-то мог услышать, и убежденно произнес:

– Это невероятно! Ты не мог знать, кто из этой семерки был на заседании в прошлом году в Чэнтилли. Это просто невозможно. Ни в одном сообщении об этом нельзя было прочитать. Объясни, как ты это делаешь, иначе я могу подумать все, что угодно. Даже поверить в какую-то магию или мистику. Ты должен мне объяснить.

– Вы дали мне список и сказали, что все семеро были на заседании вашего клуба в этом году в отеле «Гроув» в Англии, – напомнил Дронго, – значит, у меня была исходная информация. Гальярдо стал руководителем банка только в этом году и не мог присутствовать на заседании клуба в прошлом по определению. Он тогда не занимал такой должности, а случайных людей и посторонних на ваших заседаниях просто не бывает. Остается Мартинес. В прошлом году, как раз во время заседания Бильдербергского клуба, он был в больнице на очередной операции. Я проверил по бельгийским газетам. Глава банка целый месяц лежал на операции после автомобильной аварии, в результате которой начал передвигаться в инвалидном кресле. Значит, этих двоих точно не было на прошлом заседании. Как видишь, никакой мистики или магии.

– Поразительно! – покачав головой, восхищенно сказал Лоусон. – Я не думал, что можно сделать такие выводы на основе рассмотрения обычных фактов. И насчет пятого июля. Я слышал, что именно эта дата официально принята в нашем клубе как день его создания. Возможно, ты прав, и отцы-основатели Бильдербергского клуба создали его под влиянием своих патриотических чувств. Четвертое июля – День независимости, а пятое июля – день создания нового мира и нового общества. Или, может, пятиконечная звезда. Возможно и так, я точно не знаю. Но никто не обращал внимания на эти даты и факты. Ты первый, кто провел такой сравнительный анализ.

– Все эти люди стажировались или работали в Америке, получали американские гранты, тесно сотрудничали с различными американскими компаниями, – продолжал Дронго, – и не забывай, что именно вы дали мне список людей, которые присутствовали на заседании вашего клуба и могли знать об общих мировых тенденциях и финансовой политике, выработанных на нем. Каждый из семерых мог начать собственную игру. Но мне показались наиболее интересными именно эти две кандидатуры. Президент банка Бельгии Бенхамен Мартинес и президент банка Испании Винсенте Гальярдо. Обрати внимание, что первый из них инвалид и передвигается в инвалидном кресле, что не мешает ему быть одним из самых известных банкиров в мире. Он раньше тоже работал в «Гольдман-Саксе», как и Марио Драги, а затем был советником сразу двух инвестиционных американских компаний. Что касается Гальярдо, то он вообще работал в банке, принадлежащем семье Рокфеллеров. Здесь даже не нужно проводить никаких параллелей, все и так предельно ясно. Американцы протолкнули его назначение в Испании, когда там начался финансовый кризис. Главу правительства Мануэля Рохоя обвинили в том, что он получал незаконные деньги на выборах. Оппозиция потребовала парламентского независимого расследования. Рохой едва не подал в отставку, и в результате было принято решение сменить главу банка Испании. Интересно, что это решение первым приветствовал американский посол, а самую большую помощь банку Испании почти сразу оказали финансовые структуры семьи Рокфеллеров.

– А если это подстава? – неожиданно предположил Лоусон. Он был в свое время аналитиком правительства Великобритании и тоже умел просчитывать варианты. – Если кто-то сознательно решил их подставить, выбрав именно их потому, что они не были на прошлом заседании и оказались на этом?

– Я тоже так подумал. Но именно поэтому нужно более внимательно проверить эти две кандидатуры. Если даже это подстава, значит, вычислили и слабые места. Проверив этих двоих, мы сможем достаточно точно выяснить, что это не они, и попытаться понять, что именно могли знать об их слабостях, если решили подставить именно эту пару.

Лоусон задумался.

– Предположим, ты меня убедил, и меня тоже заинтересовали именно эти две кандидатуры. Что дальше? Кто из них мог оказаться тем самым человеком, который решился на собственную игру?

– Нужно начать более тщательную проверку, – пояснил Дронго. – Мартинесу пятьдесят восемь лет, Гальярдо сорок шесть. Мне нужна информация по этим людям. Не та, которую можно найти в открытых источниках, а совсем другая. Их привычки, друзья, семьи, общение, личные финансовые счета. Одним словом, вашим друзьям в клубе нужно послать туда оперативных сотрудников, которые сумеют собрать всю информацию на месте. Желательно быстро. За два-три дня. Можно подключиться к их компьютерам, если у вас есть такие возможности. Что-то мне подсказывает, что вы это сможете сделать и прочитать переписку обоих банкиров. Хотя я думаю, что там мы ничего конкретного не найдем. Оба слишком опытные и осторожные специалисты, чтобы доверять подобные мысли или слова собственным компьютерам. Значит, нужны и другие поиски.

– На это могут уйти месяцы, – возразил Лоусон.

– Только два или три дня, – жестко повторил Дронго. – Пусть поручат сбор информации настоящим специалистам, а не дилетантам. Проверить счета банкиров, узнать об их семейном положении, о друзьях, привычках, круге общения можно за несколько дней. Достаточно найти опытных детективов. Я не думаю, что вы должны экономить на их гонорарах.

– Речь не об этом, – ответил Лоусон, – нужно еще найти таких людей. Но я попробую связаться и объяснить твои требования.

– И еще, – добавил Дронго, – я уверен, что нам пора начать активные действия и в самом городе. Легче всего сидеть здесь и ждать, когда нас обнаружат нанятые убийцы. Нужно попытаться сыграть на опережение. Что-то мне подсказывает, что синьор Прасси не успокоится, пока не узнает о моей смерти.

– И поэтому ты собираешься выступить в роли приманки?

– Не поэтому. Я собираюсь еще раз встретиться с этом синьором и попытаться узнать, кто и как на него вышел. Я уверен, что Прасси должен знать своего заказчика. Он слишком гордый и богатый человеком, чтобы общаться с посредниками. И я думаю, что это наш шанс.

– Он тебя убьет, если узнает, где ты находишься, – убежденно произнес Лоусон. – Нельзя шутить с мафией. Они серьезные люди.

– Видимо, не очень, если не смогли уберечь Вирджинию, – напомнил Дронго.

– У нас с тобой важное расследование, а ты все еще думаешь о личной мести, – упрекнул его Лоусон.

– Я обязан найти обидчика Вирджинии и провести расследование, – возразил Дронго. – И меня устраивает тот факт, что синьор Прасси испытывает ко мне такие сильные чувства. Остается только немного помочь ему и подсказать, где именно меня искать, чтобы подтолкнуть его к более решительным действиям. Учитывая, что нас в доме четверо вооруженных мужчин, то его задача представляется мне достаточно сложной. Хотя я сделал все, чтобы его люди здесь появились.

Во многих американских городах есть свои китайские кварталы, называемые «чайнатаунами». Китайцы предпочитают селиться вместе, образуя свои кварталы, с ресторанами, магазинами, прачечными, клубами и прочими атрибутами городской жизни. Уже позже в Германии начали появляться турецкие кварталы, во Франции арабские, а в Испании латиноамериканские. В самом Нью-Йорке существовали различные национальные кварталы, среди которых выделялись кварталы афроамериканцев в Южном Бронксе или еврейские в Бруклине, постепенно превратившиеся в поселения всех эмигрантов из бывшего СССР, где можно было встретить русских, украинцев, грузин, армян, азербайджанцев, узбеков и казахов. И национальные рестораны тоже были своеобразными символами этого интернационального Бруклина, казалось, воссоздававшего в миниатюрах жизнь полифоничных городов старого Союза – Одессы, Баку, Риги.

В один из таких ресторанов и приехал Лучано, чтобы встретиться со своим собеседником, который назначил ему здесь встречу. Ровно в восемь часов вечера Лучано уже сидел за столом в небольшом зале переполненного ресторана, ожидая, когда он появится. Через четыре минуты перед ним возник китаец невысокого роста, со смешной косичкой, в длинном темном одеянии. Он чуть поклонился гостю.

– Здравствуй, – кивнул ему Лучано, с любопытством глядя на это существо, и недовольно подумал про себя: «Наверное, занимается карате или еще каким-нибудь видом спорта. Хорошо, что его не видит синьор Прасси, иначе он просто не позволил бы общаться с таким хлюпиком. Хотя у китайцев ничего нельзя понять. Может, он действительно чемпион по спортивным единоборствам и настоящий профессиональный убийца».

– Вы – Лин Хэпин? – уточнил он на всякий случай.

– Да, – кивнул китаец, – мы договаривались с вами о встрече.

По-английски он говорил вообще без акцента. Видимо, родился и вырос в Америке.

– Мне рекомендовали вас, – пояснил Лучано, – поэтому я сюда и приехал.

– Мне тоже вас рекомендовали, – ответил Лин Хэпин, – и я знаю, что вам нужно.

– Тридцать тысяч, – сразу предложил Лучано. Он решил, что предлагать больше этому плюгавому существу просто неприлично. Может, он хорошо метает ножи или способен отравить нужного человека, но на роль профессионального убийцы он никак не подходит.

– Мы говорили о пятидесяти, – твердо проговорил китаец. – Пятьдесят тысяч за устранение нужного человека. Вы даете нам его адрес, и мы его убираем.

– Пятьдесят много, – нахмурился Лучано. – А вы можете гарантировать, что его действительно уберут?

– Мы всегда выполняем заказы, – ответил Лин Хэпин, – вы должны были знать нашу репутацию.

Он говорил от имени некоего сообщества, и это более всего понравилось Лучано. Значит, низкорослый китаец будет не один. Уже хорошо.

– Вы должны найти этого человека и указать, где он находится, – напомнил китаец, – а мы будем готовы действовать. Сколько у нас времени?

– Чем быстрее, тем лучше, – пояснил Лучано.

– Понятно. Дайте адрес и деньги.

– Он живет не один, – предположил Лучано, – у него там круглосуточная охрана.

– Охрана не может защитить человека, если его хотят действительно убить, – улыбнулся китаец. – В этой стране охрана не смогла спасти даже своего президента. Разве вы этого не помните?

– Его охрана нас не интересует и не волнует. Нужно устранение конкретного человека. Вот его фотографии. – Лучано положил на стол пачку фотографий. – Его сложно с кем-то спутать. Очень высокого роста, широкие плечи, запоминающееся лицо, большой лоб, внимательные глаза. Сейчас вместе с тремя мужчинами он живет в Бруклине, на Оушен-авеню – вот здесь указан его точный адрес. Он эксперт по вопросам преступности и большой профессионал, поэтому будьте осторожны. Еще раз предупреждаю, что у него хорошая охрана. Трое мужчин, которые могут быть вооружены.

– Это не так важно, – снова улыбнулся китаец, – мы все сделаем. Вы должны заплатить двадцать пять процентов сейчас и остальную сумму после того, как все будет сделано.

Лучано достал из кармана двенадцать с половиной тысяч долларов. Китаец внимательно пересчитал деньги, положил их в карман и согласно кивнул.

– Его обычно называют Дронго, – продолжал Лучано.

– Он выходит из дома?

– Не знаю. Думаю, что нет. Хотя, возможно, и выходит. Только не спугните его, иначе он может куда-нибудь сбежать, и мы его не найдем.

– Он знает английский язык? – неожиданно спросил китаец.

– Знает, – кивнул Лучано. – Только не понимаю, какое это имеет отношение к его устранению?

– У каждого свои методы, – ответил Лин Хэпин. – У него есть привычки или хобби?

– Не знаю, нас такие подробности уже не интересовали.

– Мы все сделаем. – Китаец поднялся и добавил: – Здесь хорошая кухня. Вы можете заказать даже утку по-пекински.

– Я уже сыт, – покачал головой Лучано. Он не любил китайскую кухню, ему больше нравилась итальянская или американская.

– Как хотите, – развел руками Лин Хэпин.

– Я буду ждать вашего звонка, чтобы выплатить оставшуюся часть суммы, – сказал на прощание Лучано, – и чем быстрее, тем лучше.

Кивнув на прощание, он пошел к выходу. Лин Хэпин остался сидеть за столом. Он просидел так минут двадцать, после чего достал телефон, с кем-то коротко переговорил, затем поднялся и вышел из ресторана. Если бы Лучано мог проследить, куда поехал его собеседник, он бы очень удивился. Возможно, он потребовал бы вернуть свои деньги и поклялся бы никогда больше не иметь дело с китайцами. Но ему повезло, он не видел, куда именно отправился Лин Хэпин.

А китаец приехал к себе домой. Он прошел через двор, где играли дети, вошел в дом, поднялся по лестнице на третий этаж и своим ключом открыл дверь. В комнате, выходившей во двор, его ждала жена. Он закрыл дверь и, подойдя к ней, сказал:

– Все в порядке Юйлань, я получил деньги. Двадцать пять процентов.

– Трудный клиент? – спросила женщина.

– Он из итальянской мафии. Они вышли на меня через Фэн Дэмина. Нужно будет отдать ему двадцать процентов, как обычно.

– Кого они заказали? Тоже итальянца?

– Не знаю. Но думаю, что да. Его называют каким-то странным именем. Дронго. Никогда такого не слышал. По-моему, это даже не имя. Но у меня есть его фотографии. Похож на итальянца. У него трое вооруженных охранников. Живут в доме в Бруклине.

– Значит, хорошая охрана, – поняла супруга. – Нужно посмотреть, что именно означает это слово – «Дронго». Кто он по профессии?

– Эксперт по вопросам преступности, – пояснил Лин Хэпин.

Юйлань прошла в другую комнату, включила компьютер. Поискала слово «Дронго» и удивленно взглянула на мужа:

– Это название птицы. Может, он занимается каким-то видом айкидо или карате?

– Ты думаешь, мы должны с ним соревноваться в единоборствах? – улыбнулся Лин Хэпин.

– Нет, конечно. Но странно, когда человека называют кличкой птицы. Здесь есть упоминание о «Райском Дронго». Птица из семейства дронговых. Неужели итальянец может взять себе такую странную кличку?

– Наверное, может, – пожал плечами муж. – Завтра с утра я туда поеду. Нужно подумать, как мы попадем в этот дом.

– Обычный вариант не подойдет? – спросила Юйлань. – Мы можем приехать как обычная санитарная инспекция.

– Но потом нужно будет уходить, – напомнил Лин Хэпин, – а там трое вооруженных людей. Нужно продумать все до мелочей.

– Ты у меня придумаешь, – убежденно произнесла Юйлань.

Они занимались этим бизнесом уже четвертый год. «Заказы» получали регулярно. Но это были в основном мелкие китайские бизнесмены или обычные распространители наркотиков, которые мешали большим боссам. И все «заказы» они выполняли вдвоем, появляясь под видом обычной санитарной машины рядом с домом обреченного человека. Им платили достаточно неплохие деньги, хотя и не очень большие. На встречи с заказчиками обычно ездил Лин Хэпин. За последние четыре года у них было одиннадцать «заказов». И все были выполнены практически безупречно, за исключением одного случая в прошлом году, когда вместе с заказанным корейским бизнесменом им пришлось убить и его семью. Они заранее все проверили и выяснили, что в доме, кроме самого бизнесмена, никого не будет. Самого бизнесмена они застрелили быстро и бесшумно. Но когда он рухнул на пол, из соседней комнаты выбежали его жена и дочь-подросток, которые начали кричать. Лин Хэпин не смог выстрелить, он замер в ожидании, не решаясь стрелять в девочку и ее мать. А вот Юйлань не дрогнула. Она застрелила обоих и почти силой увела мужа, впавшего в своеобразный ступор. После этого они целых шесть месяцев не принимали никаких «заказов». Лин Хэпин всерьез подумывал о переезде в другой город. Но повсюду был экономический кризис, везде было сложно, и переезд в любой другой американский город ничего, кроме проблем, не принес бы.

Лин Хэпин действительно наводил справки, пытаясь уехать. Но это был бы отъезд в никуда. Деньги стремительно заканчивались. Ничего другого они делать не умели. Лин был мусорщиком и давно уволился со своей работы. Его супруга Юйлань служила в американских войсках, сражалась в Ираке и вышла в отставку еще восемь лет назад, сохранив навыки снайпера. Как-то один из офицеров нелестно прошелся по ее адресу, и она дала ему пощечину. Она не любила белых мужчин, считавших, что мир принадлежит им. Она вообще не любила мужчин, никого, кроме своего мужа, который так нежно и внимательно заботился о ней. Ее появление обычно успокаивало людей, не вызывая особых подозрений. Но главным стрелком в этой невероятной паре была именно Юйлань. Пока полиция искала профессиональных киллеров, не обращая внимания на бывшего мусорщика Лин Хэпина, она быстро и четко выполняла «заказ».

В этот вечер они долго совещались с мужем, решая, какой вариант им больше подойдет, пока Юйлань не спросила, как питаются четверо мужчин. Муж задумался, посчитав, что таким образом они могут выйти на этот дом.

Лучано вернулся к своему боссу с известием, что нашел нужного исполнителя и уже заплатил ему положенный аванс.

– Узкоглазый, – уточнил Прасси, – это даже неплохо. Пусть думают на этих китайцев. Их и так развелось слишком много. Он гарантирует исполнение «заказа»?

– Я наводил справки, – сообщил Лучано, – у него безупречная репутация. Все заказы выполнены в срок и быстро. Не знаю, как он это делает, но осечек у него пока не было. Я вышел на него через Фей Дэмина, нашего человека в чайнатауне. Вы его знаете.

– Помню, – кивнул Прасси, – только предупреди Дэмина, что в случае любых проблем он ответил своей головой. Кроме него, кто-нибудь знает о нашем «заказе»?

– Никто. Только он и я, синьор Прасси. Больше никто.

– Очень неплохо. Значит, я буду знать, кого мне схватить за… если меня опять подведут.

– Дэмин уверял, что это надежный вариант, и осечек не бывает.

– Посмотрим. Ты дал им адрес этого типа?

– Мы их вычислили. Узнали у швейцара номер автомобиля и пробили его через наших знакомых в полиции. Машину видели в Бруклине. Мы послали туда сразу восемь наших ребят и уже на следующей день знали, что эта машина паркуется у дома на Оушен-авеню, где живет этот тип.

– Вы проверили?

– Конечно. Мы сняли квартиру в соседнем доме напротив и установили наблюдение. Один раз этот тип открыл окно, чтобы подышать воздухом, и мы его точно засекли. Там с ним живет еще один мужчина, видимо, его друг или сожитель. И еще двое охранников, которые сменяются каждые двадцать четыре часа.

– Подожди, – перебил его Прасси, – как это сожитель? Он что, гомик?

– Не знаю, – растерялся Лучано, – но он точно живет с этим типом. Тот никуда не уезжает, а охранники меняются по вечерам.

– Профессионалы, – задумчиво произнес Прасси, – обычно сменяются по утрам. Но это глупая ошибка. Ведь тогда конец их смены приходится на ночь, и в это время они бывают наиболее уставшими. А если сменяются вечером, то по ночам бывают очень даже в хорошей форме.

– Я предупредил, что у него есть охранники, – сообщил Лучано, – а насчет гомиков я не думаю. Хотя кто его знает?

– Этот сукин сын еще и гомосексуалист, – убежденно произнес Прасси, – только такой тип мог стрелять в моих собак. Ты сказал китайцу, что «заказ» срочный?

– Конечно.

– Сколько ты ему заплатил?

– Двенадцать с половиной. Я хотел поторговаться. Предложил только тридцать. Но он просил пятьдесят, как мы договаривались, и я дал ему двадцать пять процентов.

– Там, наверное, еще и Дэмин возьмет свою долю, – заметил Прасси, – хотя мне все равно, кто и сколько зарабатывает из этих узкоглазых. Мне нужен результат. И как можно скорее. Пусть только твой китаец сделает все как нужно, и я хоть немного успокоюсь.

– Он сделает это, босс. Птичка «Дронго» больше не будет летать, – убежденно произнес Лучано.

– Посмотрим, – ответил Прасси. – Я уже перестал доверять кому бы то ни было, после того как меня предал Сальваторе.

Глава 4

Рано утром Лоусон выехал из дома, чтобы лично встретиться с представителем своего клуба и подробно рассказать ему о вариантах Дронго, предложенных им для расследования. Вернулся он к полудню, уставший и недовольный. Дронго заметил его состояние, но предпочел никак не комментировать свои наблюдения, ожидая, когда сам Лоусон захочет рассказать ему обо всем.

В два часа дня они заказали обед, который обычно привозили прямо на дом. При этом один из охранников традиционно сначала пробовал еду и только затем передавал ее Лоусону и Дронго. Когда они сели обедать, Лоусон начал рассказывать:

– Я подробно изложил им твой план, но они остались очень недовольны и твоими предложениями, и твоими рассуждениями. Им нужен конкретный результат, а не твои наблюдения за нашим клубом.

– Им не понравилось пятое июля, – понял Дронго.

– И не только, – отрезал Лоусон. – Ты должен понять их позицию. Еще никогда посторонний человек не был посвящен так глубоко в деятельность нашего клуба. Никому не позволяли даже проникать на первый уровень. Все, что могли узнавать журналисты, – это сообщения о заседаниях клуба. Ни его численность, ни его истинные планы, ни его члены, ни темы, обсуждаемые на заседаниях, ни люди, которые там присутствуют, – никому не известны. Тебе доверили слишком много. И они хотят получить конкретный результат.

– Мне это не очень нравится, – признался Дронго. – И дело не в вашем клубе, тем более не в угрозах, которые могут быть достаточно реальными, если я проникну еще глубже в тайны вашего клуба. Я начинаю понимать, что дело не в предателе, который мог выдать финансовую стратегию вашего клуба. Здесь должны быть иные, более веские причины. Ведь если кто-то из членов вашего клуба или приглашенных банкиров станет богаче даже на несколько миллиардов долларов, это ничего не изменит. Должны быть другие, более важные мотивы, из-за которых руководство клуба решилось немного приоткрыть завесу тайны, скрывающей его истинную деятельность.

– Интересное наблюдение, – усмехнулся Лоусон, – тогда выходит, что даже мне неизвестны истинные мотивы твоего приглашения. Такое возможно?

– Очень может быть, – ответил Дронго, – и именно поэтому меня предупредили о том, что кто-то начал на меня охоту. Возможно, план, который придумали руководители вашего клуба, отличается гораздо большей изощренностью, чем мы даже предполагаем. И появление профессионального убийцы, о котором меня предупредили, означает, что, во-первых, кто-то из этой семерки узнал о частном расследовании, а во-вторых, принял меры для того, чтобы закрыть расследование еще на этой стадии. Значит, опасается своего разоблачения. Пока это только моя версия, но она может оказаться весьма близкой к истине.

– Меня бы предупредили, – не очень уверенно пробормотал Лоусон.

– Нет, – возразил Дронго, – полагаю, что нет. Все решается на ином уровне, который недоступен нашему пониманию.

– Ты играешь в опасную игру, – задумчиво произнес профессор, – даже мне неизвестны многие другие уровни в нашем клубе, о которых ты говоришь. Это может быть действительно опасно. Но пока от нас требуют только конкретного расследования.

– Что они говорят?

– Уже сегодня начнут проверку обоих банкиров. Немедленно. Но ты должен понимать, что они, возможно, ничего не найдут, и тебе все равно придется проводить это расследование самостоятельно, не надеясь, что они найдут какие-либо новые факты. Кстати, твоя версия о двух банкирах, которых не было на предыдущем совещании, тоже проверялась. Мартинес действительно был болен, а Гальярдо тогда не был руководителем испанского банка. Поэтому подозрения остались, но они не переросли в уверенность.

– Именно поэтому я и попросил дать мне максимально больше информации, – напомнил Дронго.

В этот день ничего не случилось, если не считать того непонятного обстоятельства, что примерно за несколько минут до пяти часов вечера Дронго подошел к окну на втором этаже и, мелькнув на мгновение, немного приоткрыл его. Лоусон заметил это и с явным неодобрением произнес:

– Вчера ты подходил к окну без пяти минут семь, а позавчера – без пяти минут три. Это своеобразный код, или ты нарочно провоцируешь возможных наблюдателей?

Дронго обернулся к нему и улыбнулся.

– Браво, господин Лоусон. Вы отличный профессионал. Я думал, что ты не заметишь. Это уже моя гордыня. Очевидно, я слишком переоценил свои возможности. Я действительно подхожу к окну в разное время и мелькаю там, чтобы меня заметили. Во-первых, это исключает возможность присутствия снайпера, который точно не может знать, когда именно я появлюсь. Во-вторых, показывает возможным наблюдателям, что я все еще нахожусь в этом доме. Есть еще третий момент, о котором я пока не говорю. Но сейчас это не самое важное. Ты не обратил внимания на дом, находящийся через дорогу? Там уже давно никто не живет. Но все время дежурит машина, и колеблются занавески, за которыми, очевидно, спрятаны наблюдатели. Я узнавал через местное агентство по найму жилья – этот дом сдавался, и его взяли в аренду ровно два дня назад. Узнал по появившемуся объявлению в Интернете. Америка – великая страна, где можно получить любую информацию, не выходя из дома, – добавил он.

– И ты говоришь об этом так спокойно! – взорвался Лоусон. – Мы обязаны немедленно отсюда уехать. Почему ты молчал? Почему ничего не говорил? Они могут напасть в любой момент. В конце концов, это просто глупо.

– Не нужно так нервничать, – посоветовал Дронго, – я принял некоторые меры. Кстати, я узнал, где находится полицейский участок. Оттуда можно доехать до нашего дома за четыре с половиной минуты. Четыре с половиной минуты, Кевин. А нас четверо вооруженных мужчин в доме. За такое короткое время взять штурмом дом и перебить нас всех достаточно проблематично. Через четыре с половиной минуты здесь будут полицейские, достаточно набрать «девять-один-один». И если даже мы этого не успеем сделать, это сделают наши соседи.

– Четыре с половиной минуты, – переспросил Лоусон, – откуда ты знаешь?

– Неужели ты думаешь, что целых три дня я изучал только биографии нашей «великолепной семерки»? – улыбнулся Дронго. – Мне нужно было учесть все возможные варианты.

– Как они могли узнать? Ведь даже в нашем клубе мало кто знает, где именно мы прячемся. Я сам выбирал этот дом и адрес.

– Необязательно кого-то подозревать, – заметил Дронго, – достаточно обратить внимание на машину, которая каждый вечер привозит новую пару охранников. Наши охранники – люди подготовленные и достаточно опытные. Поэтому сюда приезжают не разные автомобили с разными номерами, что вызвало бы еще большее подозрение, а одна и та же машина. Но в этом и весь парадокс. Охранники все делают правильно, как и подобает работать профессионалам. Но они допустили одну небольшую ошибку, которой могли воспользоваться наши оппоненты. Или бандиты Альфредо Прасси. Ведь эта машина была припаркована к отелю «Уолдорф», когда мы оттуда уезжали. Умные люди умеют считать, возможно, там тоже есть достаточно разумный человек.

– Сейчас я позвоню и сообщу, что мы переезжаем, – твердо решил Лоусон.

– Нет, – возразил Дронго, – все не так просто, как ты думаешь. Сядь и успокойся. Ты уже понял, что я нарочно подхожу к окну в разное время, чтобы находившиеся в другом доме люди не поняли алгоритма моих перемещений. Поэтому сядь и успокойся. Сейчас самое важное – получить информацию из Европы и попытаться понять, кто мог выйти на Прасси и его бандитов.

– Я все время хотел тебя спросить. Почему ты не обращаешь внимания на итальянского банкира? Я тоже изучал его биографию. Орацио Локателли работал в свое время банкиром на Сицилии, и в некоторых газетах его называли банкиром мафии. А ведь сицилийская мафия коза ностра может гораздо проще и быстрее выйти на связь с американскими коллегами. Естественно было предположить, что к Прасси обратился именно Локателли.

– Это слишком очевидная связь, чтобы ее уже давно не проверили, – ответил Дронго. – Не знаю, насколько тесные связи Локателли с местной мафией в Италии, но американская коза ностра не очень уважает своих итальянских родичей, считая их провинциалами и варварами. Серьезные люди не стали бы выходить на американскую мафию через итальянские кланы.

– Смешная теория, но, возможно, ты прав, – согласился Лоусон.

– В таком случае потерпи и никому не звони, – предложил Дронго, – хотя бы два или три дня, пока в Европе соберут материалы на двух банкиров.

Лоусон пожал плечами, но больше не стал спорить. Он не мог даже предположить, что основные события произойдут уже через сутки.

Следующий день прошел спокойно. Лоусон передал просьбу эксперта вечером того же дня. Второй день тянулся в напряженном ожидании, но ничего особенного не произошло. Они продолжали ждать. На третий день за завтраком Лоусон уточнил у Дронго, что им следует заказать на обед.

– Итальянскую еду, – предложил эксперт, – я больше люблю итальянскую. Не забывай, что моя супруга итальянка.

– Хорошо, – улыбнулся Лоусон, – позвоню в итальянский ресторан.

Обычно обед привозили к двум часам из ресторанов, находившихся в Бруклине. Оба охранника сидели на первом этаже перед дверью, когда подъехала машина, и в дверь позвонили. Один поднялся и посмотрел в глазок.

– Женщина, – сказал он, обращаясь к своему напарнику, – привезла заказ.

Тот кивнул, разрешая открыть, и охранник открыл дверь. На пороге стояла женщина-китаянка с пакетами в руках, в легком летнем платье, так что оружие спрятать было негде. За ней стоял невысокий мужчин, очевидно, тоже китаец, который держал в руках другие пакеты.

– Почему двое? – недовольно спросил охранник.

– Слишком много пакетов, – ответил мужчина, – если хотите, можете сами забрать и отнести.

– Несите сами, только ты останешься здесь с нами, а наверх поднимется женщина.

– Хорошо, – согласился мужчина.

Охранник достал переговорное устройство и вызвал Лоусона, находившегося на втором этаже.

– Принесли обед, – сообщил он, – из итальянского ресторана.

– Пусть оставят у вас, я его потом заберу, – решил Лоусон.

– Хорошо. – Охранник повернулся к женщине и велел оставить пакеты.

Она согласно кивнула, забрала пакеты у мужчины, прошла в глубь комнаты и поставила их на стол. Охранник внимательно следил за ней, положив руку на оружие, висевшее у него на боку. Раньше он работал сотрудником полиции и знал, что сумеет достаточно быстро выхватить пистолет и выстрелить. К тому же он не ждал никаких подвохов со стороны женщины-китаянки. Она сложила пакеты, незаметно открыла один из них, медленно обернулась, держа в руках пистолет с глушителем, и сделала два выстрела в охранника. Тот свалился, даже не поняв, что именно произошло. Второй попытался выхватить оружие, но женщина, повернувшись, выстрелила и в него. Он упал на пол, а когда попытался поднять руку, она подошла и хладнокровно добила его выстрелом в голову.

– Быстро, – приказала Юйлань мужу, – оттащи тело от двери.

Лин Хэпин перешагнул через тело охранника и оттащил его. Именно в этот момент у Дронго зазвонил телефон.

– У вас гости, – услышал он всего три слова.

– Понял! – крикнул в ответ Дронго.

Достав пистолет, он остановился у двери и услышал осторожные шаги поднимающегося человека. Предупредить Лоусона уже не было времени. Но подставлять напарника было не в правилах Дронго, поэтому он, уже не раздумывая, поднял стул и бросил его в сторону. Каким бы изощренным убийцей ни был человек, поднимающийся по лестнице на второй этаж, он все равно замер, услышав грохот падающего стула. Дронго буквально вывалился из комнаты и услышал глухие выстрелы прямо над головой. Этот убийца был более подготовлен и стрелял из пистолета с глушителем. Дронго сделал сразу несколько выстрелов в его сторону, не рассчитывая попасть, но рассчитывая вызвать шум и отвлечь внимание нападавшего. Ему это удалось, так как Лоусон буквально выбежал из своей комнаты с оружием в руках, уже готовый к нападению.

Убийца повернулся к нему, но потерял при этом целых две секунды, и Кевин, даже не дрогнув, выстрелил в него несколько раз. Убийца полетел вниз и упал на пол. Дронго взглянул на него – эта была женщина-китаянка, которая все еще сжимала в руках оружие.

– Кажется, на этот раз ты спас нам обоим жизнь, – тихо проговорил Лоусон. – Если бы не грохот стула, я бы спокойно вышел из комнаты прямо под выстрелы этой дамы.

Дронго с явным сожалением взглянул на погибшую и покачал головой:

– Ее наняли для убийства.

И тут же снизу раздался дрожащий мужской голос:

– Не двигайтесь!

Это был Лин Хэпин. Он смотрел на тело убитой жены, и его душили ярость, гнев, сожаление, боль. Юйлань всегда настаивала, чтобы они выходили на дело с двумя пистолетами, для подстраховки, и сейчас второе оружие было у него в руках. Дронго стоял боком, Лоусон уже опустил оружие. Они расслабились на доли секунды, но именно ими и воспользовался китаец.

– Падай! – тихо приказал Лоусон, обращаясь к Дронго. – Падай на пол и стреляй в этого типа.

– Нет, – возразил тот, понимая, что загораживает своим телом Кевина, и если сейчас упадет, а китаец начнет стрелять, то все пули попадут в Лоусона.

В этот момент Лин Хэпин наконец решился и прицелился в стоявшего боком Дронго, узнав его по фотографии. Лежавшая на полу мертвая Юйлань вызывала уже не только боль, а настоящий приступ бешенства. Все мечты о переезде в небольшой городок, где они могли бы жить вместе с Юйлань и даже удочерить девочку из детского дома, пошли прахом. Теперь же Юйлань лежала мертвая на полу, и все их мечты похоронены навсегда. Лин Хэпин больше не колебался.

– Падай! – снова выкрикнул Лоусон, попытавшись толкнуть Дронго, и тут услышал сразу два выстрела. Но это были выстрелы совсем из другого оружия.

Они обернулись и увидели, как Лин Хэпин с каким-то недоумением смотрит на кровавые пятна, выступавшие у него на груди, а затем падает лицом вниз, выпуская из рук оружие.

Лоусон взглянул на стоявшего за спиной незнакомца и спросил:

– Кто вы такой? Откуда вы взялись?

Он приехал в отель через два дня после того, как Дронго и Лоусон покинули свои номера, и уселся в холле, внимательно наблюдая за тремя дежурными портье, работавшими за своими стойками. Минут через десять подозвал к себе одного из своих помощников, которые всегда сопровождали его в подобных местах. К нему подошел высокий молодой человек с невозмутимым квадратным лицом и широкими плечами, походивший на полицейского или сотрудника ФБР. Нельсон подбирал помощника именно с таким расчетом, чтобы в нужный момент использовать его внешность и фальшивые документы специального агента ФБР. По документам он был Уэйном Стивенсоном.

– Подойти к крайнему слева портье, – предложил сидевший в кресле Нельсон, – покажи документы и узнай, когда они уехали. И распечатку телефонов.

– Ясно, – кивнул Стивенс.

Он отошел от Нельсона, немного переждал, выйдя из холла и снова войдя в него, и приблизился к портье. Это был азиат, вьетнамец, очевидно, новичок, недавно взятый на работу и поэтому чувствовавший себя не очень уверенно. Нельсон сразу обратил внимание на эту неуверенность, поэтому и рекомендовал Стивенсу подойти именно к нему.

Стивенс показал портье документы агента ФБР и тихо представился. Вьетнамец испугался. Это было заметно даже со стороны.

– Спокойно, – посоветовал ему Стивенс, – не нервничайте. Мне нужна информация вот на этих двоих людей. Когда они у вас жили и в каких номерах. Проверьте также фамилии. – Он назвал их, и вьетнамец, быстро кивнув, заработал на компьютере. Через некоторое время он протянул распечатку:

– Они выехали два дня назад.

– Дайте распечатку телефонных разговоров, – потребовал Стивенс, – всех разговоров. Куда они звонили и кто звонил им.

– Простите, – испуганно произнес портье, – мы не можем дать вам номера входящих телефонов, ведь иногда звонят с городских номеров. Я могу дать распечатку только на те номера, которые звонили из нашего отеля. И, конечно, все номера телефонов, куда звонили наши клиенты.

– Давайте, – кивнул Стивенс.

Вьетнамец снова заработал на компьютере. Через некоторое время он протянул распечатанные листы Стивенсу. Тот забрал их и сказал:

– Мы проводим секретную операцию, и наш разговор должен остаться абсолютно между нами. Вы меня понимаете?

– Да, да, конечно. Вы можете не сомневаться, – испуганно забормотал вьетнамец.

Стивенс просмотрел листы, внимательно проверяя номера. Затем что-то уточнил у портье. Тот посмотрел в компьютере и утвердительно кивнул, после чего снова начал быстро стучать по клавишам и снова протянул очередную распечатку. Стивенс взял и эту бумагу, не спеша изучил ее и наконец убрал в карман. Затем молча кивнул на прощание и не спеша удалился. Нельсон просидел еще минут пять, внимательно наблюдая за портье. Тот все еще пугливо оглядывался, словно опасаясь возвращения агента ФБР. Затем к нему обратилась тучная афроамериканка, приехавшая в отель с тремя детьми, и достаточно долго объясняла, какой именно номер им должны предоставить. На Парк-авеню его уже ждала машина. Водитель моментально подъехал к отелю, и Нельсон уселся на заднее сиденье.

Проехав два квартала, машина затормозила. Вышколенный водитель знал, где нужно остановиться. Нельсон вышел, быстро перебежал на соседнюю улицу и сел в «Кадиллак», за рулем которого находился Стивенс. Машина сразу завернула за угол и выехала на другую улицу.

– Вот распечатки, – протянул бумаги Стивенс. – Эти ребята были достаточно разговорчивыми. Обратите внимание, они почти все время переговаривались с одним из соседних номеров.

– И ты не узнал, кто там жил? – нахмурился Нельсон.

– Конечно, узнал. Некая Вирджиния Луань. Она выехала с ними в одно и то же время. Два дня назад.

– Интересно, – пробормотал Нельсон, – очень интересное имя. Вирджиния Луань. Ты забрал ее распечатки тоже?

– Конечно, забрал, – протянул их Стивенс боссу.

– Любишь работать на публику, – покачал головой Нельсон, – это может в какой-то момент тебя подвести. Не нужно так делать. Мог бы сразу дать все распечатки. Но тебе нужен эффектный ход. Будем считать, что тебе он удался. Насчет госпожи Луань очень неплохо, что ты взял ее распечатку. Нужно будет внимательно изучить все номера телефонов, куда они звонили. Поедем в отель ко мне, и я там просмотрю, может, что-нибудь зацепим.

В этот день Нельсон изучал все номера телефонов в течение двух часов, иногда перезванивая по тому или иному номеру. Лоусон звонил на телефон охранного агентства, и Нельсон в первую очередь обратил внимание на этот номер. Еще один день ушел на уточнение адреса охранного агентства. Было несложно выяснить, что это оно состояло из бывших сотрудников полиции, агентов ФБР на пенсии и спецназовцев разных видов войск. Отправлять Стивенса с поддельным удостоверением специального агента ФБР было крайне сложно, там могли оказаться бывшие сотрудники этого ведомства и уличить его, а Нельсон был слишком опытным человеком, чтобы рисковать так глупо.

Поэтому Стивенс в паре со своим напарником отправился следить за охранным агентством, фиксируя все въезды и выезды из служебного помещения, занимавшего три этажа. Они обратили внимание на внедорожник, появлявшийся по вечерам и увозивший двух сотрудников, которые каждый раз менялись. Другие машины также увозили различных агентов. Стивенс собирался проследить движение внедорожника, но Нельсон категорически запретил это делать, понимая, что профессионалы легко обнаружат наружное наблюдение.

Все закончилось еще через два дня, когда Нельсон обдумывал, каким образом незаметно прикрепить «маячок» на внедорожник, чтобы уточнить место, куда именно отправляется машина. Можно было подойти к автомобилю под видом пожилого человека и, споткнувшись, прикрепить «маячок» к внутренней стенке рядом с колесом.

Но в этот день что-то произошло в агентстве, уже днем оттуда выехали сразу четыре автомобиля и отправились в неизвестном направлении. Стивенс перезвонил Нельсону и получил его согласие проследовать за этой кавалькадой машин. Таким образом, они оказались в Бруклине на Оушен-авеню, где уже стояли несколько автомобилей полиции и сотрудников ФБР. В толпе наблюдателей, соседей и случайных зевак говорили разное. Из этих обрывок сплетен и случайных разговоров Стивенс выяснил, что приехавшая сюда неизвестная китайская пара начала стрельбу в доме, застрелив сразу обоих охранников. Но единственный жилец, оказавшийся в доме, сумел застрелить обоих нападавших и теперь уехал в ФБР давать свои показания. Когда он позвонил Нельсону, коротко пересказав ему о случившемся, тот, не сдержавшись, выругался и убежденно произнес:

– Это ложь, там должен был быть не один, а два жильца, которые так уверенно защищались от этих китайцев. Похоже, у нас появились конкуренты, Стивенс, если эти китайцы пытались убрать наших клиентов. Нужно будет поторопиться.

– Вы сами не разрешали следить за машиной, – не удержался от колкости Стивенс.

– И правильно сделал. Нас бы легко вычислили. И мы уже не смогли бы так спокойно работать, – сразу ответил Нельсон. – В нашем деле не так важно незаметно подобраться, как крайне важно удачно уйти после выполнения задания. Если мы каждый раз будем привлекать к себе ненужное внимание, то уже на втором или третьем задании просто провалимся. О нас все будут знать и соответственно станут ждать. Надеюсь, что ты меня правильно понял.

Стивенс молчал. Он сознавал, насколько опытным убийцей был Нельсон, работавший на этом поприще несколько десятков лет и всегда безупречно выполнявший все заказы. У него просто не случалось осечек. Он обладал нужной мудростью, колоссальным опытом, отменным профессионализмом и необходимой выдержкой и хладнокровием. Последние качества ценились более остальных, так как опыт приходил с годами, мудрость проявлялась с возрастом, профессионализм нарабатывался с каждым успешно проведенным делом, а хладнокровием и выдержкой нужно обладать с рождения. Чем и отличался Нельсон ото всех остальных.

– Оставайся на месте и постарайся узнать как можно больше информации, – приказал он, – а самое главное, откуда взялись эти чертовы китайцы. Я понимаю, что там невозможно узнать, но постарайся услышать какие-то слухи или предположения. Соседи всегда много знают, а случайные свидетели всегда видят больше. Уточни все подробности и возвращайся, будем решать, что именно делать дальше.

Стивенс убрал телефон в карман и кивнул напарнику:

– Слушаем людей, нужно понять, что здесь произошло.

Глава 5

Лоусон сжимал в руках оружие, не понимая, откуда взялся незнакомец. Он вообще не понимал, что происходит. Сначала появилась неизвестная китайская пара, которая начала стрелять, а затем неизвестный спаситель, застреливший одного из нападавших убийц.

– Кто вы такой? – недоуменно спросил он. – Откуда вы взялись?

– Это Эдгар Вейдеманис, мой напарник, – ответил вместо незнакомца Дронго. – И третья причина, из-за которой я подходил к окну, подтверждая моему другу мое пребывание в этом доме по заранее условленному графику цифр.

– Получается, что в цифры играют не только деятели нашего клуба, – покачал головой Лоусон.

– Получается так, – кивнул эксперт.

– Но как он здесь оказался? Как сумел узнать о нападении? – не унимался Лоусон.

– Я понимал, что одной охраны нам явно недостаточно, и вызвал к себе своего напарника. У нас разработан специальный цифровой код, а свой адрес я передал с помощью карты по электронной почте. Уже два дня за нами наблюдают неизвестные типы из соседнего дома напротив, а за ними наблюдал мой друг Эдгар. Я был уверен, что рано или поздно здесь появятся убийцы. Они рассчитали неплохо, но был один явный прокол. Итальянскую еду из их ресторана привезли двое китайцев. Вейдеманис все понял гораздо быстрее, чем наши несчастные охранники. И, видимо, главным исполнителем в этой паре была женщина, которую вы застрелили, Лоусон. Эдгар успел мне позвонить, когда она появилась в доме.

– И ты знал, что она к тебе поднимается, – понял Лоусон, – поэтому бросил стул и начал беспорядочно стрелять, выпрыгнув из своей комнаты.

– Я боялся, что она застрелит тебя раньше меня, – пояснил Дронго. – У меня был единственный шанс ее опередить, это устроить шум и отвлечь ее хотя бы на секунду. Поэтому я бросил стул и сумел перекувырнуться в дверях, стреляя в эту особу. Мне важно было не попасть, а устроить шум. И учти, что самое опасное в мои годы – вот так выпрыгивать из комнаты, я далеко уже не мальчик.

Эдгар проверял карманы убитых, а Лоусон наконец опустил свой пистолет и тихо произнес:

– И потом ты не стал падать, не хотел меня подставлять? Получается, что ты дважды спас мне жизнь.

– Это было бы нечестно, упасть самому, чтобы пули попали в тебя, – ответил Дронго, – у меня еще остались зачатки совести. К тому же среди моих недостатков нет такого подлого, как подставлять своих напарников, с которыми я работаю. С Эдгаром мы знакомы много лет, но договорились никогда не подставлять друг друга. Это единственно надежный способ доверять напарнику и выживать в наших условиях.

– Твой напарник не знает английского языка? – спросил Лоусон.

– Знает, – произнес Вейдеманис глуховатым голосом, – просто мой друг объясняет вам все гораздо лучше меня. Но ваши охранники оказались полными идиотами, хотя о покойниках не принято говорить плохо. Как можно было сразу не понять, что двое китайцев не могут оказаться посыльными из семейного итальянского ресторана? И даже если предположить невероятное, что их действительно послали, то нужно было впускать их хотя бы по одному.

– Они американцы, – возразил Дронго, – и им кажется нормальным, когда китайцы носят еду из итальянского ресторана. К тому же они раньше работали в спецназе, поэтому у них нет расовых предубеждений.

– Даже американцы должны были обратить внимание на эту странную пару, – не согласился Вейдеманис, – и уж тем более не впускать их двоих. У одного человека не было бы шанса пристрелить всех четверых.

– Теперь уже поздно об этом рассуждать. – Лоусон спустился вниз по лестнице. Посмотрел на погибших охранников, затем взглянул на убитых китайцев, тяжело вздохнул и обратился к Вейдеманису:

– Что-нибудь нашли?

– Только их имена. Погибшего звали Лин Хэпин, а его спутницу Юйлань. Здесь есть документы, что они оба имеют отношение к санитарной инспекции города.

– Запасной вариант, – нахмурился Дронго, – если бы не прошла уловка с рестораном, они могли появиться здесь под предлогом проверки санитарного состояния нашего дома. Неплохо придумано. Судя по их оружию, они профессионалы, у дамочки был глушитель, навинченный на пистолет. И такое же оружие было у ее спутника. Но он обращался с ним гораздо менее уверенно, чем она. Женщина успела застрелить наших телохранителей и даже добила второго выстрелом в голову. Видимо, занималась подобным ремеслом не в первый раз. В первый раз добивать еще живого человека в голову очень сложно. А вот ее спутник был только «на подхвате», поэтому медлил, размышлял, колебался, прежде чем выстрелить. И подарил нам несколько драгоценных секунд, пока появившийся за его спиной Вейдеманис не выстрелил в него. И еще одно свидетельство его неподготовленности. Он не закрыл дверь на замок, когда вошел в дом. Только прикрыл, что дало возможность Эдгару появиться у него за спиной. Можешь не сомневаться, Лоусон, что убийцей была женщина, а ее спутник всего лишь был ее помощником.

– Нам от этого не легче, – нервно ответил Лоусон, – значит, их наняли, и им заплатили за твое убийство. Мы уезжаем отсюда немедленно.

– И оставим четыре трупа без объяснения причин? – иронично спросил Дронго. – Скоро здесь будут полиция и ФБР. Придется объясняться.

– В таком случае можешь считать свое расследование законченным, – мрачно произнес Лоусон, – вас с твоим другом наверняка выдворят из Америки. Хочешь поспорю, что он почти наверняка раньше служил в вашей полиции или в КГБ.

– Не буду спорить. Он действительно раньше работал в разведке КГБ. И ты прав, что нас обоих выдворят. Но ты – профессор криминалистики, преподаешь в Итоне будущей элите Великобритании, и у тебя все документы в порядке. Поэтому я предлагаю другой вариант. Мы с Эдгаром уходим через кухню, а ты остаешься здесь и объясняешься с полицией.

– Тогда он должен оставить здесь свой пистолет, – предложил Лоусон. – Кстати, как вы сумели привезти его в Америку, минуя таможенные, пограничные и аэропортовские проверки?

– Я купил его здесь, – пояснил Вейдеманис, – это совсем несложно.

– Оставьте свой пистолет, – попросил Лоусон, – иначе мне невозможно будет объяснить, куда делось оружие, из которого убили этого китайца. А себе купите новый. Тем более что у Дронго он тоже есть. Хотя нет. Ты стрелял из этого пистолета и здесь могут остаться следы от твоих пуль. Тебе тоже придется оставить свое оружие.

– Мы сделаем проще, – предложил Дронго, – заберем оба пистолета, которые были у охранников, а им вложим в руки наше оружие. Таким образом мы даже восстановим их репутацию. Они не просто подставили себя под выстрелы убийц, они пытались сопротивляться и даже сумели сделать несколько выстрелов, а один из них застрелил китайца.

– Хорошая версия, – согласился Лоусон, – и, возможно, сойдет за правду. Ведь следователь будет сравнивать отверстия в спине Лина Хэпина от пистолета твоего друга и дырки в стене, сделанные твоим оружием, только на предмет их идентификации и совпадения. Ему и в голову не придет проверять, были ли именно эти пистолеты зарегистрированы у наших охранников. Но это ненадолго. Через какое-то время их агентство потребует пистолеты обратно или в полиции сделают опись и вернут оружие в охранное агентство. И тогда наш обман раскроется.

– Это произойдет не раньше чем через три месяца, – сказал Дронго, – надеюсь, что к тому времени нас здесь уже не будет, даже если дело снова откроют. Хотя всегда есть обычное разумное объяснение. Пистолеты просто перепутали по происшествии такого времени.

– Посмотрим, – задумчиво проговорил Лоусон. – Тогда остается только одна проблема. Ты не должен уходить один без меня. Я не смогу потом объяснить, почему отпустил тебя.

– У нас мало времени, – напомнил Дронго, – если мы немедленно не уйдем, потом будет поздно. Нужно все рассчитать по минутам. Вызывай полицию прямо сейчас. Набери «девять-один-один» и жди, когда они появятся. Иначе сюда приедут люди, которых вызовут наблюдатели из соседнего дома, и тогда тебе одному будет сложно от них отбиваться. Но пока у тебя есть время, в любом случае убийцы не смогут появиться здесь за несколько минут. Им нужно хотя бы полчаса или больше. Звони в полицию, а я поднимусь и заберу свои вещи.

– Где мы встретимся? – спросил Лоусон.

– Завтра утром в гостинице «Краун-плаза» на Бродвее, – предложил Дронго. – Там всегда много людей, и к стойке портье нужно подниматься на эскалаторе. Я легко смогу увидеть посторонних. Этот отель находится на Таймс-сквер. Завтра в полдень.

– Договорились, – согласился Лоусон.

Дронго поспешил за вещами, а профессор обернулся к Вейдеманису:

– В любом случае вы спасли нам жизнь. Позвольте вас поблагодарить, – и протянул руку. Вейдеманис протянул свою. Рукопожатие было крепким.

– Вы часто так подстраховываете своего друга? – поинтересовался Кевин.

– Достаточно часто, – признался Эдгар, – но он вызывает меня только в особо опасных случаях. За вами следят уже несколько дней. И я был уверен, что они появятся здесь днем. Ночью нападать глупо, охранники не спят, двери закрыты, на окнах тяжелые жалюзи, которые вы опускаете. Единственный способ проникнуть в дом без ненужной стрельбы и шума – это появиться под видом торговцев, рассыльных пиццы, каких-либо страховых агентов или даже полицейских. Но к подобным посланцам ваши охранники могли быть готовы. Видимо, наблюдатели смогли подключиться к вашей местной линии и узнали, что вы заказали себе еду в итальянском ресторане. Остальное было несложно. Где-то на соседней улице фургон остановили и водителя убрали – не удивлюсь, если его тело найдут через несколько дней где-нибудь в мусорном ящике, а эта китайская парочка появилась здесь. Я сразу подумал, что двое китайцев, привозящих итальянскую еду, выглядят более чем подозрительно. У семейного итальянского ресторана нет столько денег, чтобы отправлять еду с двумя сотрудниками, одного водителя вполне достаточно, сколько бы пакетов там ни было. Но они вышли из машины вдвоем. И тогда я начал набирать номер телефона моего друга. Он сразу все понял.

– Вы действительно раньше работали в российском КГБ?

– Тогда был советский Комитет государственной безопасности. А я работал в Первом Главном управлении. Это внешняя разведка. Я ведь латыш по национальности. Кстати, нынешней Президент России Владимир Путин тоже служил во внешней разведке.

– Я это знаю, – улыбнулся Лоусон, – похоже, вы действительно много лет работаете с нашим экспертом.

– И многому у него научился, – согласился Вейдеманис. – Все началось с того, что он спас мне жизнь и отправил на операцию. А потом мы подружились, и я стал помогать ему в его расследованиях, часто оставаясь тенью за его спиной. Смею надеяться, что полезной тенью. Он вызывает меня на самые сложные и опасные дела, когда понимает, что ему нужна моя помощь.

Дронго спустился вниз.

– Мы уходим. Ты позвонил в полицию?

– Нет. Ждал, когда ты спустишься, – ответил Лоусон. – А теперь быстро уходите. Я все сделаю сам.

Оба напарника прошли на кухню и, выйдя через сад, оказались на соседней улице. Лоусон позвонил сначала по известному ему телефону:

– Добрый день, у нас неприятности.

– Что случилось?

– Нас пытались убить. Двое профессиональных убийц. Китайцы.

– Что с экспертом?

– Он остался жив. Но погибли двое охранников.

– Эксперт не пострадал? – Очевидно, именно это волновало его собеседника более всего остального.

– Нет, не пострадал, – поморщился Лоусон.

– Он рядом с вами?

– Нет. Сейчас поднялся в свою комнату.

– Что с нападавшими? Они сбежали?

– Мы их застрелили. Обоих. И сейчас я собираюсь вызвать полицию.

На другом конце задумались. Затем собеседник Лоусона решительно произнес:

– Этого нельзя делать. Эксперта не должны видеть сотрудники полиции. Мы можем прислать машину.

– Не успеете, – возразил Кевин, – выстрелы наверняка слышали соседи. Полицейские могут появиться здесь в любую секунду.

– Тогда предложите эксперту немедленно уходить. Ему нельзя там оставаться, пусть быстро уходит. Договоритесь встретиться где-нибудь позже. Он не должен оставаться в доме, когда приедет полиция. Вы все поняли?

– Конечно, – согласился Лоусон, – я все понял. Сейчас попрошу его уйти. И сам позвоню в полицию.

– Мы возьмем под контроль расследование, – пообещал собеседник, – и сделаем все, чтобы у вас было меньше неприятностей. Хотя понятно, что вы невиноваты. Проверьте оружие, чтобы не было накладок. Вы уточнили, кто именно эти китайцы?

– Их имена Лин Хэпин и Юйлань. Они живут в чайнатауне на Манхэттене. Адрес на Канал-стрит, – он назвал им номер дома.

– Мы все проверим, – пообещал говоривший, – оставайтесь в доме и сделайте так, чтобы там ничего не указывало на эксперта. Мы сами все проверим еще раз. Как вы считаете, Лоусон, эксперт справится с поставленной задачей? Он сумеет вычислить человека, который начал собственную игру, связавшись с брокерами по всему миру?

– Полагаю, что да, – не задумываясь, ответил Лоусон. И, чуть помолчав, неожиданно даже для самого себя добавил: – Если кто-то и сможет провести это расследование для нас, то это только наш эксперт. Никто другой не сделает это на таком уровне.

– Вызывайте полицию, – вместо ответа посоветовал собеседник.

Лоусон начал набирать номер полиции, когда услышал звуки сирен. Он оказался прав. Кто-то из соседей, услышав выстрелы, решил вызвать полицию. Профессор уверенно набрал три цифры и услышал женский голос оператора.

– Нападение и убийство, – выдохнул он, – мне нужна срочная помощь.

– Назовите ваш адрес, – потребовала оператор.

Он назвал адрес.

– Сколько нападавших?

– Двое. Они ворвались в дом и начали стрелять.

– Они сейчас в доме?

– Их застрелили наши охранники. Повторяю. Здесь полно трупов, – нервно добавил Лоусон.

– Полицейские уже на месте, рядом с вашим домом, – сообщила оператор, – сейчас они войдут к вам. Если вы в доме, запритесь в комнате и ждите их.

В дверь уже стучали. Лоусон убрал телефон, еще раз посмотрел на убитых и пошел открывать. За дверью уже толпились сотрудники полиции.

Он возглавил национальный банк Бельгии в прошлом году, когда сменил недолго проработавшего Люка Коэна. До него управляющим национальным банком был Гэй Кваден, который проработал на этом посту двенадцать лет. Но против Коэна началась кампания в газетах, и он был вынужден уйти, уступив место Бенхамену Мартинесу.

Казалось, это был пик карьеры пятидесятишестилетнего Мартинеса, практически всю свою жизнь работавшего в банковской и финансовой сфере. Его рекомендовал в Бильдербергский клуб еще два года назад один из самых влиятельных членов. Поговаривали, что его своеобразными поручителями были члены королевских домов Голландии и Бельгии. И в свои пятьдесят шесть лет Мартинес был утвержден руководителем национального банка Бельгии. Все было замечательно, если бы не прошлогодняя авария. Каждый раз вспоминая о ней, он сжимал зубы и кулаки от глупости происшедшего и его тяжелых последствий.

В тот весенний день он вышел из дома и сел в свой автомобиль, чтобы поехать на работу. «Пятисотый» «Мерседес» был обычной представительской машиной. И водитель был достаточно опытный, проработавший в банке уже восемнадцать лет. Мартинес просматривал газеты, когда они выехали на проспект. И в этот момент он почувствовал удар. Позже он узнал, что в них врезался грузовик. Водитель погиб на месте. Мартинесу отчасти повезло. Он попал в больницу с переломом позвоночника и нескольких ребер. Почти два месяца провалялся в реанимации, но врачи смогли вывести его из состояния комы. И даже вернуть его к жизни. Правда, никто не обещал, что теперь он сможет ходить. Передвигаться приходилось только в инвалидной коляске. Это более всего бесило энергичного и деятельного Мартинеса, который оказался прикованным к этой проклятой коляске. Ему пришлось сменить машину, устроить в доме специальные настилы, чтобы можно было в него въезжать, даже расширить туалет и ванную комнату. Супруга терпеливо молчала, пока рабочие разрушали стены. Мартинес вернулся на работу через три месяца. Но это был уже другой человек. Из прежнего выдержанного, спокойного, энергичного банкира он превратился в желчного, мстительного, злопамятного и вечно недовольного руководителя. Многие сотрудники банка начали отмечать его негативные качества.

В этом году он принял участие в заседании клуба, когда его пригласили в Великобританию. Среди уверенных в себе солидных банкиров и бизнесменов, политиков и государственных деятелей, членов королевский семей он выглядел жалким инвалидом. Хотя помнил, что один из министров крупной европейской страны тоже иногда появлялся в такой коляске. Но он был инвалидом с детства и привык к подобному положению, тогда как Мартинес стал инвалидом только в прошлом году и сходил с ума от невозможности расстаться с коляской.

С заседания клуба он вернулся несколько успокоенным. Новая мировая стратегия обещала большие доходы всем банкирам, участвующим в выработке этой политики. Следующие месяцы прошли в напряженной работе. Вместе с тем он не забывал о своем положении и дважды ездил в Лондон и Париж, чтобы показаться местным светилам медицины и узнать наконец, когда у него появятся шансы встать на ноги. Он готов был заплатить любые деньги за возможность снова ходить.

Во Франции его разочаровали, в Англии пообещали помочь, и теперь он ждал очередного вызова в Великобританию. Последние анализы подтвердили, что существует возможность новой операции.

Теперь он ездил на микроавтобусе, специально приспособленном для его инвалидной коляски, но один вид этой машины вызывал у него тихую ярость.

Через несколько дней из Лондона пришло подтверждение о том, что операция может состояться уже нынешней осенью. В этот день Мартинес был более оживлен и радушен, чем все последние два года. Вечером он приехал домой в хорошем настроении и даже позволил себе выпить два бокала вина.

А еще через пару дней ему позвонил один из тех людей, чье мнение было для Мартинеса непререкаемым, и попросил принять некоего господина Хартмана. Мартинес согласился и принял гостя вечером в пятницу, когда тот приехал к нему в банк.

Хартман оказался любезным господином лет пятидесяти, он хотел уточнить некоторые финансовые вопросы, связанные с инвестиционной деятельностью известного голландского банка. Мартинес охотно побеседовал с ним, пояснив, что положение банка достаточно устойчиво и Хартман может рискнуть своими миллионами, доверив их размещение этому голландскому банку. Беседа закончилась в восьмом часу вечера. Хартман уточнил, когда господин Мартинес поедет домой, и предложил встретиться вечером в ресторане. Мартинес, уже давно не ходивший в подобные места из-за своей инвалидности, согласился. С одной стороны, было получено приятное известие из Лондона, а с другой стороны, Хартмана рекомендовал очень влиятельный друг из клуба.

Во французском ресторане, который они выбрали, было уютно и тихо. Им предложили отдельный кабинет. Хартман заказал устриц и лангустов. Он заранее предупредил, что предпочитает рыбный стол. Впрочем, этот ресторан славился именно рыбной кухней. Вино было отменным, ужин получился роскошным. В какой-то момент Хартман извинился и, поднявшись, вышел из кабинета. Вернулся он быстро, буквально через минуту, и ужин продолжился, пока Мартинес не почувствовал себя плохо. Голова кружилась больше обычного, к горлу подступала тошнота. Ночью ему стало еще хуже. Пришлось вызывать врача, который посоветовал прочистить желудок. Но к утру Мартинес был уже без сознания. Его увезли в больницу в одиннадцатом часу утра, а к двум часам дня его сердце остановилось, несмотря на все усилия врачей. Похороны были торжественными и пышными. Свои соболезнования прислали все ведущие политические деятели страны, премьер-министр, даже члены королевской семьи. Никто не заподозрил ничего дурного, так как всем было известно, что Мартинес в последние годы принимал много антидепрессантов и различных лекарств, что, очевидно, сказалось на слизистой оболочке его желудка, после того как он съел слишком острую пищу. Вскрытие показало, что он умер естественной смертью, из-за приема слишком большого количества различных лекарственных препаратов.

Глава 6

Вдвоем они быстро выбрались на соседнюю улицу и довольно скоро поймали такси, попросив отвести их на Манхэттен. Таксист согласно кивнул головой, разворачивая машину в сторону тоннеля. За все время в пути они не произнесли ни слова, пока не подъехали к нужному отелю на Таймс-сквер. Расплатившись с водителем, поднялись на эскалаторе к стойке портье, и Вейдеманис, ничего не говоря, предъявил свой паспорт, попросив оформить номер на его имя. Получив ключи, они направились к кабине лифта, затем поднялись наверх, вошли в свой номер. И только закрыв дверь, Эдгар наконец укоризненно произнес:

– Это было неосторожно с твоей стороны.

– В каком смысле? – спросил Дронго, усаживаясь на стул.

– Нужно было следить за охранниками, – недовольно сказал Вейдеманис, – проинструктировать их таким образом, чтобы они были готовы к любому нападению.

– Это не тот случай, – возразил Дронго, – наши охранники не знали, чем именно я занимаюсь и кого они охраняют. Это обычные ребята, бывшие полицейские и спецназовцы, вышедшие на пенсию по выслуге лет. Я рассчитывал на их профессионализм, но они были явно не готовы к такому визиту китайцев. Это не их вина. И не моя. Я ничего не имел права им говорить. Само существование Бильдербергского клуба должно быть тайной.

– Тоже мне, тайна. О нем пишут все газеты мира.

– Это все глупые домыслы. Там нет ни слова правды. А деятельность клуба – самая большая тайна в нашем мире.

– Тебя могли убить, – упрямо повторил Эдгар.

– Поэтому, реально оценив опасность, я и позвал тебя.

– Ты мог еще более реально оценить свое положение и следить за тем, кто именно возит вам обед, – все еще не мог успокоиться Вейдеманис. – Два китайца привозят заказанный обед из итальянского ресторана в Бруклине. Абсолютно невероятный расклад. Я сразу понял, что нужно спешить на помощь. И побежал к твоему дому, успев позвонить тебе по телефону.

– Они намеренно рисковали, – задумчиво произнес Дронго, видимо, у них был срочный «заказ». Это, конечно, не тот киллер, которого наняли в Европе специально для меня. Скорее всего, эти китайцы выполняли «заказ» синьора Прасси. И очень торопились, поэтому пошли на такой опасный шаг. Кто следил за нашим домом в Бруклине, ты не обратил внимание?

– Семейная пара. По-моему, итальянцы. Им лет по сорок пять, может, чуть больше. Муж сидел с аппаратурой, а жена ходила за продуктами. Видимо, они и вывели китайцев на вас. А твой старичок молодец – пристрелил эту стерву, которая расправилась с вашими охранниками, – похвалил Лоусона Эдгар.

– Какой он старичок, – усмехнулся Дронго, – он старше нас лет на десять, не больше. Через десять лет я напомню тебе эти слова. К тому же он в прекрасной форме.

– Нам еще нужно прожить эти десять лет, – вздохнул Вейдеманис, усаживаясь в кресло рядом с Дронго. – Я начинаю жалеть, что вообще позволил тебе связаться с этим клубом и проводить это расследование. Хотя ты все равно бы меня не послушал. Но ведь ты с самого начала понимал, что это будет самое необычное расследование в твоей жизни. Почему ты согласился? У тебя есть гарантия, что останешься цел и невредим? Они настолько засекречены и настолько могущественны, что сразу после твоего расследования, причем независимо от того, будет оно успешным или ты потерпишь неудачу, могут принять решение о твоей ликвидации. Зачем вообще ты поехал на встречу, уже примерно представляя, с кем именно тебе придется иметь дело?

– Наверное, тщеславие, – чуть подумав, признался Дронго. – Возможно, моему самолюбию льстило, что самая закрытая организация в мире решила доверить свое расследование именно мне. Это как особый знак отличия. А может, потому, что я ничего другого не умею делать. Или просто мне захотелось принять участие в этом расследовании и узнать тайны, о которых никто и никогда не расскажет. Ведь даже имена абсолютно засекречены, хотя все догадывались, что самые влиятельные люди Европы и Америки приглашаются на их заседания и часто являются членами Бильдербергского клуба.

– И плюс ко всему тебя еще хотят убить, – напомнил Вейдеманис. – У тебя просто прекрасные перспективы.

– Похоже на то.

– Мне вообще кажется, что ты балансируешь на тонкой проволоке. У тебя еще не было такого сложного дела. Я не знаю, чем именно ты занимаешься и как проводишь свое расследование. И не узнаю, если ты сам не захочешь мне рассказать. Но понимаю, что на тебя спустили собак все, кто мог. И еще тебе постоянно угрожают твои «заказчики». Как сказал Лоусон, он не имеет права отпускать тебя одного. Я ведь слышал его слова. Получается, что он не только твой охранник, но и в нужный момент твой палач. А как он ловко стреляет, несмотря на свой возраст, мы уже видели.

– Он не палач, – возразил Дронго, – он такой же аналитик, как и я. Уверяю тебя, что для моего устранения они пришлют другого человека. Можешь не сомневаться, Кевин не станет в меня стрелять после всего, что с нами произошло.

– Будем считать, что ты меня успокоил, – махнул рукой Вейдеманис, – хотя теперь я понимаю, что тебе требуется персональная охрана. Можно хотя бы узнать, что именно ты ищешь? Что они тебя попросили сделать? Какое-нибудь невыполнимое задание, типа кто убил Улафа Пальме?

– Почти похоже, – мрачно ответил Дронго. – Во время последнего заседания в их клубе были приглашены семеро очень известных политиков и финансистов, не считая руководителей клуба. И там было принято решение по поводу новой финансовой политики в мире. Они посчитали, что нужно совместным усилием опустить золотой паритет на достаточно низкий уровень, чтобы укрепить мировые валюты и стабилизировать рынки. Но кто-то из этой семерки решил сыграть по-крупному и сообщил об этом решении сразу нескольким известным брокерам в Нью-Йорке, Гонконге и Токио. Видимо, с нью-йоркским биржевым брокером у него были самые тесные отношения, поэтому, поняв, что его деятельность бросается в глаза, он сразу принял меры к устранению этого брокера. Мафия провела блестящую операцию. Застрелила брокера, инсценировав его самоубийство. Причем перед смертью он оставил записку о том, что неизлечимо болен. Они сумели даже поменять тело, подменив его действительно больным китайцем, и получили протокол вскрытия, подписанный светилом медицины профессором Рутенбергом.

Остальное – понятно. Теперь важно выяснить, кто из этой семерки мог войти в контакт с брокерами. На подозрении самые известные люди нашего мира. Самые известные, – повторил Дронго.

– И ты удивляешься, что за тобой объявили охоту? – спросил Эдгар. – Кто в твоем списке? Можешь назвать их имена?

– Могу. Председатель Еврокомиссии, Директор-распорядитель Международного валютного фонда, Президент Европейского банка, ведущие банкиры Испании, Италии, Германии, Бельгии. Интересный список?

– Там случайно нет Обамы или Путина? – разозлился Вейдеманис. – Ты сошел с ума! Ввязался в такую компанию! Будет настоящим чудом, если вылезешь живым из такого расследования. Даже если найдешь предателя, тебе просто не разрешат остаться в живых. Или скомпрометируют так, чтобы никто и никогда не имел бы с тобой дел. А может, просто подставят и посадят в тюрьму. Лет на двести. Кажется, директором МВФ раньше был Стросс-Кан, который считался самым реальным претендентом на пост президента Франции. А учитывая, что Саркози сумел победить даже вялый и нехаризматичный Оланд, у Стросс-Кана были все основания для победы. Но его подставили и опозорили в Америке, после чего он потерял не только все шансы на избрание, но и свою прежнюю должность.

– Верно, – согласился Дронго, – это была явная подстава. Мне особенно «нравилось», когда сообщали, что он дважды изнасиловал эту темнокожую афроамериканку. Поразительная история. Причем практически сразу Стросс-Кана признали невиновным. ФБР каким-то чудом удалось подслушать разговор этой изнасилованной горничной со своим другом, где она хвасталась, что скоро станет богатой. Либо она полная кретинка, либо все это было сделано намеренно. Стросс-Кана нужно было убрать либо из своего кресла, либо из президентской гонки. Это было выполнено блестяще. Его не посадили, не приговорили, не разорили. Его просто опозорили и вычеркнули из всех списков. А его место заняла мадам Лагард, которая много лет работала в Америке и была близка с бывшим Государственным секретарем США Бжезинским.

– Я даже не могу предложить тебе уехать, – сказал Эдгар, – никто не разрешит тебе просто так сбежать. И, судя по должностям этих людей, тебя найдут даже на краю света, не говоря уже о Москве или Риме. Ты попал в очень неприятную ситуацию.

– Это я понял, когда меня привезли на встречу с руководителями клуба, и теперь мой единственный шанс выжить – сработать профессионально и найти того, кто им нужен.

– И как ты собираешься это сделать? Будешь опрашивать этих людей? Или ты думаешь, что тебе разрешат их допрашивать?

– Не разрешат даже близко к ним подойти, – признался Дронго, – именно поэтому у меня такая сложная задача.

– Я останусь с тобой в Нью-Йорке столько, сколько понадобится, – решил Эдгар.

– Это может быть опасно, – вздохнул Дронго. – Лоусон будет обязан рассказать своим о нашем чудесном спасении и о твоем появлении. Тогда они начнут за нами следить и достаточно быстро тебя вычислят.

– Я не уеду, – упрямо повторил Вейдеманис, – это даже не обсуждается.

– Мы поговорим об этом завтра, после того как увидимся с Лоусоном, – предложил Дронго. – И учти, что один из моих «обиженных друзей» живет в настоящее время в Нью-Йорке. Это глава местного клана мафии Альфредо Прасси, руководитель компании «Пилигрим». Его выпустили под залог в два миллиона долларов, но я полагаю, что он нашел дополнительные деньги, чтобы заплатить еще и этой паре китайцев.

– Тебе не хватало своих неприятностей, и ты решил еще побороться с американской мафией, – рассмеялся Эдгар.

– Это они убрали брокера и поменяли труп, – пояснил Дронго. – Если удастся узнать, кто именно был с ними в контакте и заказал им убийство брокера, легко можно будет понять, кто и зачем начал свою игру на финансовых рынках.

– Ты знаешь его имя и место работы. Может, лучше сдашь его местным правоохранительным органам? – предложил Эдгар.

– Я же тебе сказал, что его выпустили под залог. Это своеобразная страна. Здесь можно заплатить огромный залог и остаться в доме до суда. Или заключить сделку со следователем и прокурором, чтобы поторговаться и купить себе несколько лет свободы. Страна великих тружеников и торжествующих торгашей. Страна романтиков свободы и циничных бизнесменов, искреннее считающих, что Бог – это деньги. Поэтому Прасси до сих пор на свободе. И если мы даже попытаемся захватить его до суда, то нас быстро и легко упекут в тюрьму по обвинению в нападении на этого честного гражданина, который исправно платит налоги. В этой стране торжествует американская юстиция, где вину любого человека может определять только суд.

– Ты считаешь, что это плохо? – не поверил Вейдеманис.

– Это прекрасно. Только мафия уже давно приспособилась к подобному положению дел и использует презумпцию невиновности в своих собственных целях. Хочу тебе напомнить классический американский случай. Известного гангстера и бандита Аль-Капоне удалось посадить только из-за неуплаты налогов. Все его остальные преступления доказать просто не смогли.

– И что ты думаешь делать?

– Работать. Думать. Размышлять. И доказывать всем, что хорошие мозги гораздо важнее, чем несколько пар больших кулаков, даже если в них вложены пистолеты с глушителями.

– Может, тебе нужно было остаться в доме, чтобы попасть под защиту полицейских? – мрачно спросил Эдгар.

– Ни в коем случае. Можно легко найти одного коррумпированного офицера полиции, который бы меня просто застрелил. Или сдал информацию, и меня где-нибудь поджидали бы бандиты. Нет. В подобных случаях доверять никому нельзя. Это единственный шанс остаться в живых.

– Посмотрим, – пожал плечами Вейдеманис. – Давай я лучше закажу тебе еду. Ты ведь наверняка не сумел пообедать. И я не сумел. Сейчас закажу еду прямо в номер. Или нам лучше спуститься в ресторан?

– Только не в самом отеле, – предупредил Дронго. – В городе полно ресторанов, выйдем и где-нибудь посидим. Я сейчас умоюсь и буду готов.

– Пошли, – согласился Эдгар, – так будет лучше. А где дама, которая тоже была с тобой? Вас ведь было трое, когда вы прилетели в Америку?

– Ее похитили и изнасиловали, – глухим голосом признался Дронго.

Вейдеманис замер.

– Она осталась жива? – осторожно спросил он.

– Да, но в плохом состоянии. Испытала настоящий шок от такого «обращения». Сейчас с ней работают врачи-психологи.

– Я не думал, что в мафии бывают и подобные подонки, – поморщился Вейдеманис, – мне они всегда казались гораздо более приличными людьми. Конечно, они убивают и торгуют наркотиками, держат казино и подкупают полицейских. Но они не грабят на улицах, не воруют у старушек их кошельки и не насилуют женщин. Они заняты своим бизнесом и не допускают подобных мерзостей.

– В общем, ты прав. Только сукин сын, который оказался рядом с Вирджинией, не знал кодекса мафии. Она была в наручниках и не могла сопротивляться, чем он и воспользовался. Нашкодив, он испуганно ждал, когда она пожалуется. Но ей не хотелось разглашать эту грязную историю, поэтому она никому ничего не сказала.

– В таких случаях нужно обязательно наказывать подобных насильников, – убежденно произнес Эдгар, – и, не стесняясь, указывать на него.

– Если в мафии узнают об этом позорном случае, они его убьют, – задумчиво проговорил Дронго, – такие вещи не прощают даже у них. Подожди, подожди, я, кажется, начинаю придумывать свой вариант.

Сказать, что синьор Прасси был в ярости, значит ничего не сказать. Он с трудом сдерживался, чтобы не разбить свои кулаки о породистую морду красавчика Лучано, который привез ему плохую весть. Оба китайских киллера, нанятых Лучано, погибли. Они успели убрать только двух охранников из частного охранного агентства. В доме было найдено четыре трупа. Расследование поручили ФБР, но в полиции все эти данные были зафиксированы. Как и свидетельство того, что больше никто не был убит.

Прасси раньше не позволял себе грубых выражений, считая подобное поведение недостойным человека, занимающего определенное положение в обществе. Но теперь он ругался как портовый грузчик, оперируя всеми известными ему ругательствами в английском и итальянском языках. Лучано молча слушал босса, понурив голову и понимая, что тот прав. Если бы он не был родственником его супруги, возможно, Прасси принял бы гораздо более решительные меры по наказанию провинившегося. Но, отругав своего помощника, он выгнал его из кабинета. В конце концов, два прокола подряд – это уже слишком много, даже для такого дурака, как Лучано. Сначала найти какого-то русского бандита, который отказывается от денег и выполнения задания, потом разыскать китайскую пару, которая столь неудачно выполняет задание, подставляя себя под выстрелы защищавшихся. Такого не было никогда. Прасси подумал, что во всем виноват только он сам. Из-за этого суда, приближающегося с каждым днем, где мог выступить его бывший помощник Сальваторе, он нервничал больше обычного и поэтому позволил себе несколько расслабиться, перепоручив важное дело никчемному идиоту Лучано. Больше такого не повторится. В конце концов, самые надежные убийцы – это его парни. И от убийства еще одного непонятного иностранца ему все равно ничего не будет. А если даже ФБР попытается обвинить его в убийстве эксперта, он всегда может сослаться на погибших китайцев, которые тоже хотели убить Дронго. Своей смертью они невольно создали алиби для итальянских «друзей» синьора Прасси.

Он позвонил человеку, с которым работал долгие годы. Через три часа они встретились с ним в парке за городом, где можно было разговаривать, не привлекая к себе внимание возможных агентов ФБР. Это был Бертолдо Джакомелли, главный исполнитель всех «грязных» дел в компании «Пилигрим». Если Сальваторе сдаст всю компанию, то Джакомелли гарантированно получит пожизненный срок или отправится на электрический стул. Он знал, что его телефоны уже прослушиваются, а квартира находится под постоянным наблюдением ФБР. По их данным, Джакомелли можно было обвинить в шести преступлениях. По данным самого Прасси, их было гораздо больше. Джакомелли называли Монахом. У него была смешная лысина на макушке, вытянутое лицо со сросшимися бровями, которые образовывали одну мохнатую дугу, несколько вдавленные глаза и сломанный нос. В молодости он занимался боксом. У Джакомелли была целая группа подготовленных ребят, которые стреляли из пистолетов и автоматов, не оставляя шансов выжить никому из тех, к кому они приезжали.

– У меня появилась проблема, – сообщил Прасси, когда они наконец встретились.

– Сейчас у всех проблемы, синьор Прасси, – мрачно сказал Джакомелли, – я боюсь, что скоро из моего унитаза будет торчать голова агента ФБР. Они так плотно за мной следят, что мне пришлось ехать в машине на заднем сиденье, спрятавшись в салоне автомобиля моего сына, чтобы встретиться с вами.

– Я это ценю, мой друг. Но все наши проблемы возникли с появлением у нас этого непонятного эксперта.

– К которому вы послали китайцев, – хмыкнул Джакомелли, – я слышал об этом.

– Мало того что Лучано глупец, он еще и болтун, – зло прошипел Прасси.

– Он искал их через меня, – успокоил его Джакомелли, – я просто не хотел вам говорить. Конечно, я понимаю, что вам нужны были китайцы. Сейчас, когда у нас на хвосте сидят агенты ФБР и прокуратура готовит свой судебный процесс, нельзя рисковать. Но доверять такое важное дело узкоглазым было неправильно. Простите, что я так говорю, синьор Прасси, но нужно было поручить такое важное дело кому-то из моих ребят.

– Ты прав, – согласился Прасси, – видимо, я ошибся. Но китайцы послужили для нас хорошим алиби. Теперь всегда можно будет сослаться на этих азиатов, когда нас захотят обвинить в убийстве эксперта.

– А вы хотите его достать и убить, – улыбнулся Джакомелли.

– И как можно быстрее, – холодно произнес Прасси. – Этот человек выставил меня на посмешище, пристрелил моих собак, подставил меня агентам ФБР и неизвестно каким образом убедил Сальваторе меня предать. Может, он его шантажировал, я не знаю. Но найти теперь Сальваторе почти невозможно. А этот эксперт еще в городе, я в этом уверен.

– Вы хотите, чтобы я лично занялся этим вопросом? – понял Джакомелли.

– Ты самый надежный друг, – высокопарно заявил Прасси, – и самый умный. Я думаю, что ты сумеешь передать своим ребятам мой приказ. Никакой пощады. Пристрелить, и как можно быстрее.

– Где он сейчас находится?

– Не знаю. Если бы знал, сам поехал бы на встречу. Но я не знаю. У тебя есть неплохие ребята. Пусть обыщут весь город, проверят все отели и попытаются его найти. Можете проверить все квартиры и дома, которые снимали в нашем городе за последние сутки, – вспомнил Прасси.

– На это уйдет много времени, – нахмурился Джакомелли, – так его не найти. У меня только одиннадцать человек.

– Я дам тебе всех моих людей, – предложил Прасси.

– Нет, я чужих не возьму. Даже ваших. Лучше попытаюсь найти этого эксперта через своего человека в полиции. Там могут знать, где он прячется. Заплачу деньги и получу адрес. Вам лучше не вмешиваться.

– Я заплачу столько, сколько ты скажешь, – согласился Прасси, – только найди и раздави эту гниду.

– Мы его найдем, – убежденно произнес Джакомелли. – У меня отличные ребята. Они сделают все надежно и быстро, без всяких китайских фокусов.

– Позвони Лучано и узнай у него все нужные подробности. У эксперта есть напарник, который все время находится с ним. Кажется, Лоусон. Но будет лучше, если ты уточнишь.

– Я все сделаю, – кивнул Джакомелли, – и даже если агенты ФБР будут ходить за мной впритык, становясь моей тенью, я все равно смогу их обмануть и поручить моим ребятам выполнить ваше поручение, синьор Прасси.

– Спасибо, – протянул ему руку Прасси, – я в тебе никогда не сомневался.

Домой он возвращался в гораздо лучшем настроении. Увидев перед своим домом уже знакомую машину сотрудников ФБР, остановил автомобиль, не въезжая в гараж, и нагло подошел к ним.

– Не скучаете, ребята? Может организовать для вас кофе? Или сандвичи? А может, прислать девочек, чтобы вам было не так скучно?

Оба агента молчали.

– Сидите, смотрите, – добродушно произнес Прасси, – паскудная у вас работа, ребята, вот что я вам скажу, – и пошел к своей машине.

– Сукин сын! – негромко выругался один из агентов.

Глава 7

В полдень Дронго сидел в холле отеля, наблюдая за прибывающими на эскалаторе гостями, тогда как Вейдеманис находился внизу. На часах было уже восемь минут первого. Лоусон явно опаздывал. Дронго мрачно посмотрел на часы. Если так пойдет и дальше, им придется искать Лоусона самим. Десять минут первого. Пятнадцать. Когда часы показали двадцать минут первого, в холл поднялся Эдгар и негромко сказал:

– Лоусон не приедет, это уже очевидно. Что будем делать? Я думаю, нужно уходить.

– Нет, – возразил Дронго, – будем ждать. Он никуда не мог исчезнуть. В самом худшем случае вместо него нам бы позвонил кто-то из его знакомых. Мы будем ждать.

– Сколько?

– Столько, сколько нужно. Во всяком случае, сегодня у нас есть еще время.

Эдгар молча кивнул и снова отправился вниз. Лоусон появился, когда на часах было десять минут второго. Он поднялся на эскалаторе в холл, сразу заметил Дронго и подошел к нему, усаживаясь на диван. У него было мрачное, сосредоточенное выражение лица. Было видно, что он волнуется.

– Я думал, ты уже не придешь, – добродушно заметил Дронго.

– У нас серьезные проблемы, – вместо ответа произнес Лоусон, – даже более серьезные, чем ты можешь себе представить.

– По твоему лицу я уже понял, что неприятностей будет много. Начинай, я тебя слушаю.

По эскалатору поднимался Эдгар Вейдеманис. Лоусон увидел его и нахмурился:

– Твой напарник тоже здесь.

– Он пытается защитить меня ото всех неприятностей.

– Боюсь, что это будет сложно, – буркнул Кевин.

Эдгар посмотрел на них и, пройдя в другой конец холла, уселся так, чтобы видеть обоих.

– Твоя охрана тебе не поможет, – начал Лоусон.

– Давай конкретнее, – попросил Дронго, – у тебя неприятности с полицией или с ФБР?

– Если бы, – вздохнул профессор, – хотя давай все по порядку. Начну с того, что в американском Федеральном бюро тоже сидят не новички. Они не могли понять, каким образом я остался жив. Всех перестреляли, а я остался жив. По пистолетам все правильно, а в жизни получается полная неразбериха. Если охранник успел выстрелить из пистолета, то когда убили охранника? Дело в том, что их обоих застрелила женщина, которую, в свою очередь, убил именно я. Тогда непонятно, откуда взялось время у обоих охранников стрелять в стену из твоего пистолета и убирать китайца из другого пистолета. К тому же оружие было разных марок, а следователь ФБР сразу позвонил в охранное агентство и выяснил, что они используют только американские «магнумы». А там были итальянская «беретта» и американский «кольт». Я так и не смог объяснить, куда делись два пистолета охранников и откуда здесь появилось другое оружие.

– Наша уловка не сработала, – понял Дронго.

– Этого следовало ожидать. Я с десяти утра давал показания в ФБР и поэтому задержался. Причем меня отпустили только после звонка заместителя директора ФБР, иначе наверняка посадили бы в тюрьму, хотя бы за лжесвидетельство. Следователь убежден, что в доме было еще несколько человек. Отпечатков пальцев на обоих пистолетах, которые мы подкинули, конечно, не нашли, но в квартире полно твоих отпечатков, а на дверях есть отпечатки твоего напарника. Туда приехала целая бригада экспертов и сняла их. Ты сдавал отпечатки пальцев, когда въезжал в страну?

– Сдавал, кажется. Но давно.

– И на границе свои пальцы отмечал, – напомнил Лоусон, – и твой друг тоже проходил проверку на дактилоскопию, как и все иностранцы. Значит, ваши пальчики есть в базе данных ФБР, и уже сегодня вечером они будут вас обоих искать.

– Час от часу не легче, – вздохнул Дронго. – Что еще «приятного» произошло за последние сутки?

– Это было только начало, – признался Лоусон, – такая легкая разминка перед серьезным боем. А вот сейчас я тебе скажу нашу главную неприятную новость, в которую невозможно поверить. – Он замолчал, словно решая, как лучше сказать.

– Давай без эффектной паузы, – попросил Дронго. – Что еще плохого случилось?

– Вчера в Европе умер глава банка Бельгии Бенхамен Мартинес.

Дронго замер. Новость была невероятной, невозможной, ошеломительной.

– Как это умер? Отчего?

– Вечером поужинал во французском ресторане, ночью почувствовал себя плохо и утром умер, – пояснил Лоусон, – мне сообщили об этом сегодня утром.

Наступило неприятное молчание. Дронго размышлял над ситуацией. По эскалатору поднялся мужчина высокого роста, бросил короткий взгляд на Дронго и его собеседника и сразу торопливо отвел глаза. Слишком торопливо, отметил эксперт. Но этой тактикой он только привлек к себе внимание. Пройдя через весь холл, мужчина подошел к портье и что-то спросил. Затем обернулся, словно почувствовав на себя перекрещивающиеся взгляды Дронго и Вейдеманиса, сидевших в разных углах. И в этот момент Лоусон спросил:

– Ты веришь, что это могла быть случайность?

– Не совсем. Вернее, совсем не верю. Что говорят врачи?

– У него остановилось сердце. Хотя его проверяли много раз, готовя к серьезной операции в Великобритании по поводу его позвоночника, и все анализы подтверждали, что у него здоровое сердце. А здесь неожиданно умер… Умер, после того, как я передал твою просьбу и началась оперативная проверка. На следующий день он отправляется в ресторан, куда не ходил целый год из-за своей инвалидности, ужинает там и утром умирает. Почти невозможное совпадение.

– С кем он ужинал?

– Не знаю. Какой-то голландский или немецкий банкир. Сейчас пытаются выяснить подробности. Понятно одно – нас опередили.

– Кто мог знать о моей просьбе? Кто мог узнать, что его счета проверяются?

– Я тебе уже миллион раз говорил, что я не знаю ответов на такие вопросы. А если даже узнаю, то никогда тебе не скажу.

– А я устал напоминать, что веду расследование по вашей просьбе и нуждаюсь в вашей помощи, – разозлился Дронго, – и если вы будете все время засовывать голову в песок, однажды вы ее оттуда и не вытащите.

Незнакомец, сидевший на диване с другой стороны, недалеко от Эдгара Вейдеманиса, снова бросил на них взгляд и снова быстро отвернулся, невольно выдавая себя.

– Очень образно, – сказал Лоусон, отвечая на слова своего собеседника о страусах, засунувших головы в песок. – Только я действительно не в курсе, кто еще мог узнать о твоей просьбе и начавшейся проверке. Что вообще мы должны делать? Два дня назад ты попросил проверить двух банкиров, руководителей национальных банков Испании и Бельгии. И как только я сообщил о твоей просьбе, сразу начались ответные действия. И господин Мартинес неожиданно и скоропостижно умирает. Теперь главный вопрос. Умирает почему? Если он и есть главный виновник утечки информации, значит, в нашем клубе сидит его могущественный покровитель, что вызывает крайне негативную реакцию среди руководства нашего клуба. Тогда получается, что Мартинеса убрали, чтобы он не выдал своего высокопоставленного сообщника, который и был истинным кукловодом. А если вторая версия, то это еще хуже. У нас в клубе сидит информатор возможного предателя, который, получив известие о предполагаемой проверке обоих банкиров, понял, что мы можем выйти на истинного виновника, и решил подставить нам Мартинеса, убрав его почти сразу с началом проверки. Либо для того, чтобы убедить нас в его вине, но это практически невозможно, так как мы начнем искать организатора этого убийства, либо для того, чтобы все подозрения пали на Гальярдо. А может, это сделал сам Гальярдо, чтобы отвести от себя подозрения. Слишком много вопросов, на которые нет ответов.

– Нужно обратить особое внимание на охрану Гальярдо, – неожиданно предложил Дронго. – Возможно, есть еще кто-то другой, о котором не подозревают ни ваши высоколобые руководители, ни мы с тобой. Передай мою просьбу. Его должны проверять и охранять.

– Сегодня же передам, – согласился Лоусон, – только теперь я думаю, что тебе нужно быть гораздо осторожнее. Твои отпечатки пальцев сегодня идентифицируются в лаборатории ФБР. И уже завтра тебя будут искать по всей стране.

– Советуешь уехать или спрятаться в вашей штаб-квартире в Фонде Карнеги? – спросил Дронго. – Отсюда недалеко, можно доехать на такси. Только я не думаю, чтобы меня туда впустили.

– Не пустят, – согласился Лоусон, – ни за что не пустят. И уехать тоже не разрешат, пока не будет конкретного результата. Не говоря уже о том, что тебя сразу арестуют на границе, когда ты покажешь свой паспорт. Повторяю: твои отпечатки в ФБР уже имеются.

– В следующий раз буду ходить в этой стране в перчатках, – шутливо пробормотал Дронго, – только меня сейчас ФБР волнует менее остальных. Гальярдо нужна особая защита, даже если это именно тот человек, которого мы ищем. Хотя, если он тот, то хорошая защита нужна прежде всего нам самим.

– Что ты думаешь делать?

– Размышлять, думать, анализировать. Работать, как обычно, головой, чтобы разобраться во всех этих хитросплетениях. Нам нужна другая квартира. Но после убийства бельгийского банкира я перестал доверять твоим людям, Кевин. Надеюсь, ты правильно меня понимаешь и не обижаешься. Поэтому будет гораздо лучше, если мы сами с Вейдеманисом попытаемся найти себе жилье. А ты передашь мою просьбу и встретишься с нами завтра в полдень в этом отеле, на этом самом месте.

Мужчина развернул газету, но было заметно, что он все время следит за Дронго и Лоусоном. Его заметил и Вейдеманис и жестом показал на незнакомца. Дронго, обративший внимание на неизвестного с момента его появления в отеле, незаметно кивнул в знак согласия.

– Я должен быть все время с тобой, – возразил Лоусон.

– Зачем? Если ты единственный свидетель по факту убийства четверых людей, да еще такой ненадежный свидетель, которого в любой момент могут посадить в тюрьму за лжесвидетельство, за тобой могут следить. А твое появление рядом со мной гарантированно подставляет и меня под пулю наемного убийцы. Ты хочешь, чтобы через тебя вышли на меня?

– Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, – мрачно произнес Лоусон. – Меня приставили к тебе в качестве помощника, связного и телохранителя, а ты до сих пор подозреваешь меня в черт знает каких тайных намерениях.

– Не подозреваю, – честно ответил Дронго, – тебя уже давно не подозреваю. Только я думаю, что и здесь встречаться нам больше не нужно. Сделаем иначе. Встретимся в другом месте. Здесь неподалеку есть отель «Президент», на соседней улице. Завтра в два часа там тебя будет ждать Эдгар в машине. Прямо перед отелем ровно в два часа дня. Только не опаздывай. Он отвезет тебя на встречу со мной.

– Все-таки не доверяешь, – усмехнулся Лоусон, – думаешь, что со мной может быть опасно? Сейчас опасно рядом с тобой и твоим другом. Учти, что уже вечером вам будет сложно взять машину в аренду, жить в отеле или пользоваться вашими кредитными карточками. Вас сразу вычислят. Особенно твоего друга. Ты въехал в страну по международному голубому паспорту эксперта ООН, а твой напарник Эдгар Вейдеманис наверняка предъявил российский паспорт, и теперь его будут искать с удвоенной энергией. Мой совет – снимите как можно больше наличных денег в автоматах, расположенных достаточно далеко от этого отеля, чтобы вас не смогли вычислить по кредитным карточкам.

– А мой совет – быть предельно осторожным, – ответил Дронго. – Сиди спокойно и слушай, что я тебе скажу. Только не нервничай. Ты пришел не один, привел за собой хвост, который сейчас сидит недалеко от Эдгара и читает газету. Или делает вид, что читает. Не нужно смотреть в ту сторону. Просто мы попрощаемся, и ты пойдешь вниз. У тебя есть машина?

– Нет. Я приехал на такси.

– Очень хорошо. Тогда поймаешь такси. Он уверен, что мы ездим на своих роскошных автомобилях, и наверняка ждет, когда мы спустимся за ними в гараж. Американцам трудно представить европейцев, которые находятся в стране и не имеют своего средства передвижения.

– Я уведу его отсюда, – решительно произнес Лоусон.

– Только не спеши, – посоветовал Дронго, – он приехал сюда, чтобы выследить нас. Интересно, что он приехал сразу следом за тобой, значит, «вел» тебя от здания полиции. Видимо, он человек с железными нервами, если может позволить себе подобное хамство. Будь осторожен. Постарайся от него оторваться. И обрати внимание, в какой машине он за тобой поедет.

– До свидания. – Лоусон поднялся, кивнул на прощание и пошел к эскалатору. По дороге туда он сделал круг, подошел к мужчине, продолжавшему якобы читать газету, и громко фыркнул, выражая свое возмущение.

Он был уже на эскалаторе, когда неизвестный поднялся и пошел следом. Дронго переглянулся с Эдгаром. Стало понятно, что им нужно собраться и выехать в течение нескольких минут. И оба, не сговариваясь, бросились к лифту. Незнакомец спустился следом за Лоусоном, подождал, пока тот поймает такси и назовет адрес. Когда машина уехала, он не стал ее преследовать. Неизвестный, а это был Стивенс, помнил категорическое указание Нельсона. Его должен интересовать только один человек – эксперт, с которым встречался приехавший Лоусон. Не узнать этого человека было просто невозможно. Стивенс запомнил его по фотографиям. Его высокий рост, широкие плечи, большой лоб. Наверное, в молодые годы этот эксперт служил в спецназе, отметил Стивенс, разглядывая фотографии. Увидев, что Лоусон уехал, он развернулся и, снова войдя в здание, поднялся в холл. Но там уже никого не было. Стивенс достал телефон.

– Я их выследил, – сообщил он, – они в отеле «Краун-плаза» на Бродвее. Можете приезжать.

Стивенса к зданию полиции послал предусмотрительный Нельсон. Он правильно рассчитал, что Лоусона рано или поздно обязательно вызовут на официальный допрос. Нужно было только дождаться момента, когда он выйдет из полиции и отправится на встречу с этим неуловимым экспертом. Нельсона всегда отличали выдумка и наблюдательность. Когда несколько лет назад ему поручили устранить известного австрийского политика, который своими радикальными националистическими взглядами позорил саму идею «Общей Европы», Нельсон подошел к этому делу достаточно творчески. Он понимал, что убийство такого известного политика будут расследовать со всей тщательностью, пригласив сюда лучших следователей Европы, и рано или поздно обязательно выйдут на возможного убийцу. Дело было даже не в том, что его могли арестовать или осудить. Дело было в самой репутации. После того как он станет известен как потенциальный убийца известного австрийского политика, никто не обратится к нему со следующим «заказом», и его репутации будет нанесен непоправимый урон. Именно поэтому он внимательно следил за своим объектом, решая, когда и где нанести главный удар.

Нельсон заранее узнал, когда именно будет день рождения матери австрийского политика. Узнал также о том, что тот сам водит свою машину – тяжелый «Фольксваген-Фаэтон» и частенько садится за руль, приняв довольно изрядную дозу алкоголя. В последние годы политики Европы объявили настоящий бойкот Австрии из-за поведения этого радикально настроенного националиста, и он частенько срывался, злоупотребляя спиртным. Именно из-за этих европейских проблем ему даже пришлось отказаться от своих амбиций и передать партию своему преемнику. В тот день он сел за руль своего служебного автомобиля, уже изрядно выпив и выжимая из машины более ста сорока километров в час. На одном из поворотов неожиданно отказали тормоза, и машина вылетела с трассы, несколько раз перевернувшись. Политика успели достать живым, но по дороге в больницу он скончался. Похороны были пышные и торжественные. Прибыли федеральный канцлер Австрии, бывший федеральный канцлер, глава МИДа. Экспертиза подтвердила, что политик был в состоянии сильного опьянения и действительно ехал с непозволительной скоростью по трассе. Почему произошел отказ тормозов у надежной машины, установить так и не удалось.

Это было одно из самых запоминающихся дел Нельсона, проведенных с присущим ему изяществом и надежностью. Уже позже, из газет, он случайно узнает, что этот погибший политик был не просто националистом. Его отец был фашистом, а сам он еще в юные годы занимался фехтованием, отрабатывая удары на кукле, которую называл «Симоном Визенталем», по имени известного еврейского борца с фашизмом, основавшего специальный фонд для розыска прятавшихся по всему миру нацистов. Нельсон был евреем по матери и не любил антисемитов. Но даже если бы у него не было подобного родства, все равно такие факты вызывали у него брезгливое отвращение. Убийца не любил националистов.

И теперь он также не торопился, послав Стивенса наблюдать, когда выйдет Лоусон и куда именно поедет. Он уже точно знал, что эксперт, которого они ищут, живет в отеле «Краун-плаза» на Бродвее.

Президент банка Испании. Такой солидный пост получить в сорок шесть лет практически невозможно. Но Винсенте Гальярдо был утвержден на этом посту именно в столь непозволительно молодом для главного банкира страны возрасте. Его кандидатуру предложил сам премьер-министр, затем утвердил парламент. И наконец он получил аудиенцию у самого короля.

Собственно, все могло сложиться иначе еще восемь лет назад, когда раздались эти взрывы на железнодорожных вокзалах в Мадриде. Уже тогда Гальярдо был одним из главных финансовых советников правящей партии. Тогда ему было только тридцать семь лет. Возможно, его бы сразу не сделали президентом национального банка, но он вполне мог стать первым вице-президентом, с отличной перспективой занять место руководителя главного банка страны еще в более молодом возрасте. Все опросы предрекали победу правящей консервативной партии. Но произошли эти взрывы.

Бывший лидер правящей партии, премьер Аснар, высокомерный и амбициозный политик, сразу обвинил баскских сепаратистов в этих чудовищных взрывах. Его поддержал преемник на посту лидера партии Мариано Рахой – вице-премьер, министр внутренних дел и официальный кандидат в новые премьеры. Все опросы сулили победу правящей Народной партии. Но через несколько дней стало известно, что взрывы были устроены испанской ячейкой «Аль-Каиды», и правящая партия, казалось, гарантировавшая до этого свою победу, с треском проиграла. Избиратели сочли подобный обман недопустимым и проголосовали за социалистов, которые и сами не могли поверить, что победили на выборах.

В результате правящая партия на долгие семь лет ушла в оппозицию, а Гальярдо не сумел получить сколь-нибудь значимый пост. Но и здесь фортуна явно благоволила молодому финансисту, так как его пригласили руководителем филиала известного американского банка, находившегося под контролем Давида Рокфеллера. Тогда еще Винсенте не мог даже представить, что вытащил счастливый билет, но чувствовал себя почти победителем. За годы, проведенные в филиале американского банка, он не только стал своим среди финансистов по обе стороны океана, но еще обзавелся нужными связями, оказался вовлеченным в большую политику и наконец узнал о том, что существует Бильдербергский клуб, одним из членов которого он может стать с гарантированным ростом своей карьеры. Разумеется, теперь все его помыслы были направлены именно на достижение такого результата. Нужно было очень понравиться этому негласному мировому правительству, чтобы стать там своим. Ему это удалось.

Все поменялось после одиннадцатого года, когда на выборах в Испании потерпела поражение уже Социалистическая партия. Избиратели не захотели мириться с последствиями мирового финансового кризиса, больнее всего ударившего по их стране. Мариано Рахой стал премьер-министром и почти сразу предложил один из важнейших постов в стране Винсенте Гальярдо. Правда, до этого Гальярдо пригласили на «смотрины» в клуб, название которого иногда упоминалось среди тайных организаций, якобы правивших миром, но он всегда категорически опровергал подобные «домыслы».

Наконец Гальярдо достиг вершины, о которой мечтал долгие годы, став не просто главой национального банка Испании, а войдя в число самых известных людей страны, во многом определяющих не только ее финансовую политику, но и вообще место в Европе и мире. Ему нравилось ездить в другие страны, общаться со своими коллегами, участвовать в различного рода симпозиумах и конференциях. Он был неплохим оратором и владел, кроме своего родного языка, еще английским и французским. Работа руководителем филиала известного американского банка помогла Гальярдо не только наладить нужные связи, но и вывела его на другой уровень отношений. Сразу после майского назначения его пригласили в Великобританию на собрание клуба, где были представлены ведущие банкиры и политики Европы. И среди них пребывал он – Винсенте Гальярдо, мальчик из бедной семьи андалузского кассира, сумевший добиться такого важного поста. Он не скрывал, что имеет и свои политические амбиции. В последнее время усилились нападки на лидера партии и премьер-министра, обвиняемого в различных финансовых нарушениях. Конечно, Гальярдо мог выступить и как авторитетный эксперт опровергнуть подобные обвинения. К тому же он был лично обязан премьеру своим назначением. Но на этот раз не следовало поддаваться личным эмоциям и пытаться защитить уже порядком скомпрометированного политика. Становилось понятным, что на ближайших выборах правящая партия потерпит поражение, а защищать тонувшего лидера было просто не в правилах Гальярдо.

С самого детства он точно знал, что нужно помогать и подыгрывать только победителям, только сильным. Всегда быть на их стороне и всегда быть среди победителей. Поэтому и не стал опровергать обвинения, выдвинутые в адрес премьер-министра, терпеливо выжидая, чем закончится этот скандал. По его убеждению, именно он мог стать следующей кандидатурой от партии после досрочного ухода премьера. Причем для этого совсем необязательно было ждать очередных выборов. Премьер мог уйти гораздо раньше, и тогда правящей партии пришлось бы выбирать между непопулярными политиками и банкиром, снискавшим себе международное признание и сумевшим заручиться поддержкой влиятельных зарубежных друзей. В своих мечтах, о которых он не рассказывал даже супруге, Гальярдо уже видел, как сам король Хуан Карлос Бурбон поручает ему формирование нового испанского правительства.

В этот день он проснулся раньше обычного, словно почувствовал толчок во сне. Прошел в ванную, почистил зубы, привычно тщательно побрился, принял душ и к восьми часам был уже готов к выходу, чтобы в половине девятого оказаться в своем кабинете. Сотрудники национального банка хорошо знали привычку своего босса приходить на работу раньше всех. К тому же он не любил фиесты, когда днем закрывались все учреждения и банки на послеобеденный отдых. Это время Гальярдо обычно использовал для встреч с партнерами или переговоров. Он вообще считал непродуктивными все эти фиесты и сиесты, которые разбивали день на длительный многочасовый дневной отдых и делали сотрудников вялыми и расслабленными в первой половине дня. А во второй половине большинство людей думали уже о вечернем отдыхе и ночных развлечениях. Может, поэтому Гальярдо считал наиболее продуктивной немецкую или американскую модель, при которой работники начинали свой рабочий день с раннего утра и трудились беспрерывно, добросовестно отрабатывая свой рабочий день. Но говорить об изменении многолетней традиции фиесты в жаркой Испании было невозможно, это вызвало бы обвальное возмущение людей. Поэтому приходилось мириться с подобной практикой работы.

Гальярдо прошел в гардеробную, выбрал серый костюм и голубую рубашку. Все костюмы висели на вешалках, словно солдаты, выстроенные в правильную шеренгу. Супруга следила за состоянием его костюмов, вовремя отправляя их на профессиональную глажку. Рубашки висели отдельно. Для галстуков были свои шкафы со специальными отделениями.

Услышав, как он возится в ванной, супруга проснулась и прошла на кухню, чтобы приготовить ему завтрак. Гальярдо усмехнулся. Она вообще добросовестно выполняла свои обязанности. Ему с ней очень повезло. Он женился только в тридцать два года, обратив внимание на девушку, служившую под его началом в отделе. Она была скромной, тихой, застенчивой, приехала из провинции и жила у своего дяди. К тому же она была моложе его на десять лет. За все время супружества он ни разу не пожалел, что сделал такой выбор. Супруга беспрекословно приняла все его требования, выполняла все его распоряжения и никогда ему не перечила. Родила двоих детей – мальчика и девочку – и охотно следила не только за их большой квартирой в Мадриде, но и за их домом в Севилье, где Гальярдо давно выкупил отцовский дом, сделав в нем капитальный ремонт, и за виллой на Канарских островах, которую он приобрел четыре года назад.

Одевшись, Гальярдо прошел на кухню, где его ждали яичница с беконом, чашка горячего кофе, нарезанный сыр с подогретым хлебом и сладкие бобы. Он даже завтракал по образу и подобию своих американских друзей, предпочитая плотно поесть утром, чтобы не обедать во время фиесты. Это время он использовал с максимальной выгодой для работы, устраивая переговоры с зарубежными партнерами или проверяя последние финансовые отчеты. Иностранцы, прибывающие в Испанию и Италию, действительно не понимали, как можно тратить лучшее дневное время на все эти фиесты и сиесты, закрывая предприятия и магазины, банки и учреждения, чтобы поесть и поспать несколько лишних дневных часов. И если французы откровенно завидовали подобному распорядку, то американцы недоумевали, а немцы просто возмущались. Они в отличие от южан привыкли к работе с максимальной отдачей.

Позавтракав, Гальярдо поднялся, поцеловал супругу в щеку, поблагодарил ее и пошел к выходу. В кабинете на столе уже лежал приготовленный с вечера «дипломат», в котором были собраны нужные на сегодня документы. Он улыбнулся, вспомнив, что через несколько дней в Мадрид прилетает один из руководителей американского банка, в котором когда-то работал и сам Винсенте. Они заранее договорились о встрече. Даже такой богатый и известный банкир, как этот американец, должен был звонить в Мадрид и согласовывать свой прием у президента национального банка Испании. Гальярдо еще раз улыбнулся. Определенно, у него есть все шансы побороться за место премьер-министра в случае досрочного ухода Рахоя со своего поста.

Забрав «дипломат», он вышел из квартиры. Внизу его ждал автомобиль с водителем и личным телохранителем, который, наклонив голову, открыл дверцы салона машины. Гальярдо сухо кивнул ему, усаживаясь на заднее сиденье. Он вообще был строгим руководителем, не терпящим панибратства и фамильярности. По его глубокому убеждению, руководитель обязан проявлять нужную строгость и требовать от подчиненных неукоснительного соблюдения дисциплины. Это аристократы по рождению и дети нуворишей могли позволить себе хлопать по плечу своих водителей или телохранителей. Они рождались, уже имея отцовские имена и их миллионы. Как человек, выбившийся из самых низов, Гальярдо втайне ненавидел и завидовал таким людям – счастливчикам от рождения. Ведь у них было гораздо более безоблачное детство, чем у него, и они не пробивались наверх с упорством, преодолевая трудности. Но именно поэтому и проигрывали в споре с этим напористым провинциалом, который прекрасно сознавал цену любого успеха, медленно поднимаясь по лестницам своей служебной карьеры. Такие люди не бывают добрыми по определению, сказываются лишения и страдания, с которыми им пришлось столкнуться. Поэтому, добившись успеха, они не прощают другим неудачи и поражения, становясь жестокими администраторами и требовательными руководителями. Мягкость и понимание – не их конек, а уважение к людям или фамильярность – непозволительная роскошь.

Автомобиль тронулся. Они ехали по направлению к банку Испании, находившемуся на Калье Алкала, сорок восемь, известному на весь мир адресу. Банк был основан в тысяча семьсот восемьдесят втором году королем Карлосом Третьим, и первым его директором стал приглашенный французский банкир Франсиско Кабаррюс. Во время наполеоновских войн банк занял у правительства более трехсот миллионов реалов, из-за чего в стране, пережившей опустошительную войну, начались финансовые затруднения. Только в тысяча восемьсот двадцать девятом году министр Казначейства Испании Луис Лопес Бальестерос создал специальный фонд в сорок миллионов реалов для обеспечения финансовых обязательств национального банка. Во времена Франко это была структура, полностью зависимая от руководства страны. И только с конца семидесятых национальный банк Испании начал приобретать современные черты, когда там были проведены необходимые структурные реформы.

Гальярдо с любопытством смотрел на спешащих по своим делам горожан. Когда-то и он был в этой толпе, среди молодых провинциалов, попавших в столицу и пытавшихся поймать свою удачу. С тех пор прошло почти четверть века. Ему отчасти повезло. Именно тогда в стране проходила общая демократизация всей жизни, требовались молодые кадры новых управленцев, а в стране безраздельно правила Социалистическая партия под руководством Гонсалеса, так много сделавшая для общего имиджа страны и вхождения ее в цивилизационный рынок. Фелипе Гонсалес возглавлял правительство страны почти четырнадцать лет и провел необходимые преобразования. Благодаря ему Испания стала членом НАТО и ЕС, провела Олимпийские игры и Международную выставку в Севилье. Он был прагматиком, отказавшимся от левой идеи. Несмотря на то, что Гонсалес вступил в еще нелегальную Социалистическую партию, он заявил на одном из съездов: «Или марксизм, или я». Самое смешное, что после почти четырнадцатилетнего правления его партия уступила оппозиции именно тогда, когда стали известны тайные незаконные операции правительства против баскских сепаратистов. В этом случае в Испании все было наоборот. Сначала этот трагифарс с террористами из ЭТА в девяносто шестом году, а затем настоящая трагедия в две тысячи четвертом, когда уже правящая Народная партия, свалив вину на не причастных к взрывам басков, проиграла выборы.

До здания банка оставалось еще три квартала, когда зазвонил мобильный телефон. Гальярдо удивился, так рано обычно ему никто не звонил. Он достал телефон, посмотрел на номер звонившего. И хотя номер был незнакомый, он решил ответить:

– Я слушаю вас.

– Винсенте, это я.

Гальярдо узнал голос одного из тех, кто принимал его в члены клуба и кому он обязан был своими успехами. Но почему он звонит так рано? Очевидно, произошло нечто крайне важное.

– Здравствуйте. Я рад вас слышать, – ответил он.

– Я хочу тебя предупредить, – сказал позвонивший. – По нашим сведениям, у тебя могут быть большие неприятности. Мы уже выслали наших людей в Мадрид. Они приедут к тебе сегодня в одиннадцать часов утра. Постарайся сегодня никуда не выходить из своего кабинета. Где ты сейчас находишься?

– Уже подъезжаю к своему банку, – сообщил Гальярдо.

– Очень хорошо. Никуда не выходи, пока не появятся наши люди. И немедленно поменяй свою машину, тебе срочно нужен бронированный автомобиль.

– Что случилось?

– Тебе угрожает опасность. Будь осторожен и сегодня никуда не выходи, – повторил позвонивший и, не прощаясь, отключился.

Чего они так испугались, недоуменно подумал Гальярдо. Хотя, наверное, по пустякам его не стали бы беспокоить. Нужно узнать, где можно срочно купить бронированный автомобиль, и провести покупку через банк.

На светофоре, недалеко от банка, водитель притормозил, и Гальярдо опустил стекло. Почти сразу рядом оказался какой-то мотоциклист в большом закрытом серебристом шлеме. Гальярдо недовольно взглянул на него и вдруг увидел, как тот неожиданно достает оружие. Неизвестный поднял его и навел прямо на банкира. В последнюю секунду перед выстрелом Гальярдо успел подумать, что ему не повезло. Напрасно он всю жизнь так старательно карабкался на эту вершину. А затем прозвучало сразу несколько выстрелов.

Глава 8

Им понадобилось только десять минут, чтобы быстро собраться и выйти из номера. Дронго спустился в гараж, а Эдгар позвонил портье, отметив, что они просят сделать срочный расчет заочно. Такая форма обслуживания была принята уже во многих гостиницах. Затем оба друга вышли на улицу, и Вейдеманис поднял руку, пытаясь поймать такси. Машина остановилась рядом с ними, и они уселись в салон.

– Куда мы едем? – спросил Эдгар. В отличие от Дронго он знал Нью-Йорк гораздо хуже. Его специализацией были европейские страны.

– Сорок восьмая улица, – сказал Дронго, обращаясь к водителю, – отель «Бельведер».

Водитель недовольно кивнул. Отсюда ехать было совсем недалеко, только два квартала от Таймс-сквер, так что на этих пассажирах он много не заработает.

– Что за отель? – тихо спросил Вейдеманис.

– Трехзвездочный семейный отель с кухней, – пояснил Дронго. – У наших преследователей может быть определенный стереотип. Они уже знают, с кем именно имеют дело, и после «Краун-плазы» обязательно будут проверять все дорогие отели в центре Манхэттена. Им и в голову не придет, что мы можем переехать в трехзвездочный отель, где останавливаются обычно приезжающие в город провинциалы с детьми.

– Правильно, – усмехнулся Эдгар, – это верный выбор. Что тебе сказал Лоусон? У тебя был такой вид, что ты даже не стал скрывать своего огорчения.

– Наши отпечатки есть в ФБР, – ответил Дронго. – Нужно было понимать, что они необязательно поверят Лоусону. По всему дому мои отпечатки пальцев, есть и пара твоих. А учитывая, что наши пальцы имеются в иммиграционной службе, они легко найдут нас по компьютерам. В «Бельведере» могут не попросить паспортов, там можно предъявить только кредитные карточки. Но у нас сутки или двое. Потом нужно съезжать, искать себе другое убежище, иначе нас обязательно найдут американские правоохранители. И с оружием они достаточно быстро разобрались. У этого охранного агентства, откуда были погибшие, хорошая репутация и солидный счет в банке. Все сотрудники были обычно вооружены служебными «магнумами». Вот такие неприятные новости. Но это еще цветочки.

– Тогда давай про ягодки, – мрачно попросил Эдгар.

– В Бельгии неожиданно и скоропостижно скончался главный банкир страны Бенхамен Мартинес. Вечером неудачно поужинал, а утром уже умер. Учитывая, что его готовили к новой операции на позвоночнике и делали анализы достаточно систематически, поверить в неожиданную смерть пятидесятивосьмилетнего банкира достаточно сложно.

– Так быстро, – покачал головой Вейдеманис, – это очень плохо. Значит, кто-то был не заинтересован в том, чтобы Мартинеса даже проверяли. Кто второй, кого ты попросил проверить?

– Глава банка Испании Винсенте Гальярдо, – вспомнил Дронго.

– Если это он, тогда все просто, – задумчиво произнес Эдгар, – но в жизни таких наивных дилетантов уже не осталось. Судя по скорости, с какой убрали Мартенса, а я не сомневаюсь, что его именно убрали, Гальярдо почти наверняка не причастен к его устранению. Возможно даже, бельгийского банкира убрали намеренно, чтобы бросить тень на его испанского коллегу.

– Я тоже об этом сразу подумал. И попросил Лоусона немедленно передать мое предложение об усилении охраны Гальярдо. Надеюсь, что они успеют.

– А если не успеют, то это будет уже не просто вызов. Это будет сигнал и тебе, и еще больше им, что не следует дальше продолжать расследование, а нужно срочно завершить его при полном отсутствии всякого результата.

– Возможно. Но надеюсь, что члены клуба сумеют сохранить жизнь такому крупному банкиру, как главе национального банка Испании. Все-таки это не Бельгия, а одна из самых больших стран Европы. Они просто обязаны обеспечить безопасность Гальярдо.

– Когда вы встречаетесь с Лоусоном?

– Завтра. Я хотел, чтобы ты взял в аренду автомобиль и завтра встретился с Кевином у отеля «Президент», но теперь понимаю, что это невозможно, нас сразу вычислят. В прокате надо показывать не только кредитную карточку, но и предъявлять паспорт.

– Тебе нужно срочно отсюда уезжать, – предложил Вейдеманис. Когда за тобой одновременно охотятся мафия и полиция, шансов почти нет.

– Еще добавь неизвестного убийцу, которого наняли неизвестные люди, и будет полный букет. Кстати, мы уже приехали.

Водитель затормозил, недовольно оглядываясь на пассажиров. Счетчик показывал только восемь долларов. Дронго протянул десять.

– Спасибо, – сказал он.

Темнокожий водитель благодарно кивнул, не произнося ни слова. Они вышли из машины и направились к отелю. Эдгар оглядел здание, над входом которого висел американский флаг, и показал на полукруглые окна первого этажа:

– Интересное сооружение, такой упадочнический стиль.

– Стиль арт-деко, характерный для двадцатых годов прошлого века, – ответил Дронго. – Неплохой отель, в свое время я провел здесь однажды целые сутки. Но это было еще в начале девяностых. У меня тогда не было ни моих гонораров, ни нынешних возможностей.

– Тоже прятался?

– Почти угадал.

Они вошли в холл и направились к длинной стойке портье. Там стояли две миловидные девушки. За их спинами висели восемь круглых щитов с часами, указывающими время в разных городах мира. Дронго подошел к девушке и попросил оформить им номер на двоих.

– У вас есть резервация? – уточнила портье.

– Нет, – ответил Дронго, – но однажды я уже останавливался в вашем отеле, и он мне очень понравился.

– Сейчас посмотрю, – улыбнулась она. И через минуту кивнула: – Есть один номер. Но пока только на два дня.

– Этого более чем достаточно, – обрадовался Дронго. – Эдгар, давай свою кредитку, кажется, я собираюсь тебя разорить в этой поездке.

– Видимо, да. Нам еще нужно дожить до выплаты твоего гонорара этим чертовым клубом, – пошутил Вейдеманис, протягивая свою кредитку.

– Американский завтрак включен в стоимость вашего номера, – сообщила портье, возвращая кредитную карточку Эдгара и дав им два магнитных ключа.

Они поднялись на четвертый этаж. Номер был небольшой, с двумя раздельными кроватями, оборудованный микроволновой печкой, холодильником и кофеваркой. Дронго оглядел номер и, подойдя к единственному стулу, уселся на него.

– После близкого знакомства с тобой я давно не жил в отелях такой ценовой категории, – усмехнулся Эдгар.

– Отвыкай от буржуйского образа жизни, – посоветовал Дронго, – тем более что тебе сегодня отдыхать не придется. У нас еще много работы. Начну с главного. Может, нам избавиться от этих «магнумов», которые мы с собой захватили?

– И останемся безоружными? – удивился Вейдеманис. – Ты хочешь, чтобы нас взяли голыми руками?

– Я думаю, это достаточно сложно, взять нас голыми руками. Но эти «магнумы» – очень неприятная улика против нас. Их обладатели были застрелены, а мы исчезли из дома, в котором остались наши отпечатки пальцев. Если нас поймают с этим оружием, мы получим по двадцать лет тюрьмы или отправимся на электрический стул. Смотря в каком штате нас задержат. Ты не считаешь, что нам они действительно не нужны?

– Думаю, что нужны, – решительно заявил Эдгар, – даже с учетом риска. Нас могут пристрелить в любую минуту. Это единственная наша защита. Тем более что твой друг Лоусон даже не знает, где ты сейчас находишься.

– Это уже ревность, – рассмеялся Дронго. – У меня только один проверенный друг, и это ты, Эдгар. А Лоусон – мой хороший знакомый и коллега по этому расследованию. Или ты действительно ревнуешь?

– Иди к черту! – пробурчал Вейдеманис. – Ничего я не ревную, просто боюсь за твою жизнь. Я уже тебе говорил, что, если Лоусон получит соответствующий приказ, он спокойно сдаст тебя другим людям. В том числе и твоим потенциальным убийцам.

– Не нужно о плохом. – Дронго поднял рекламную брошюру отеля, просмотрел ее и сказал: – Между прочим, здесь есть еще бразильский стейк-хаус. Ты бывал в бразильских ресторанах?

– Не знаю. Кажется, нет. Что там особенного?

– Тебе приносят различное мясо до тех пор, пока ты сам не откажешься от очередной порции. Все по очереди – баранина, говядина, телятина, свинина, курятина, может быть даже экзотическое буйволиное мясо или даже конина. В общем, полный набор.

– Все понятно. Типичная обжираловка.

– Тебе необязательно все есть, можешь только пробовать.

– Кончай заговаривать зубы, – усмехнулся Вейдеманис. – Как только ты отвлекаешься на подобные вещи, я понимаю, что ты готовишься к серьезному разговору. Можешь начинать. Я жду.

– Сначала сядь и успокойся, – посоветовал Дронго. – У меня в этом городе есть еще одно важное дело. Нужно найти обидчика Вирджинии.

– Теперь я понял. Ты чокнулся? Эти бандиты прислали к тебе наемных убийц, китайскую семью, чтобы с тобой покончить, а ты сам собираешься их искать? Что за непонятный героизм? Вирджинии ты уже не поможешь. Ты и так спас ей жизнь. Девушке нужно было помнить о собственной безопасности и не быть такой беспечной. В конце концов, она приехала сюда для серьезного расследования, а не на пикник к своей тетушке.

– Они не имели права так поступать, – покачал головой Дронго. – Есть некие правила, которые нельзя нарушать, даже будучи бандитами. И я уверен, что там ничего не знают о случившемся. Подобные акты насилия не прощают даже в коза ностре. Они традиционно не трогают женщин и детей.

– Пойди и расскажи об этом синьору Прасси. Можешь себе представить, как именно он тебя встретит?

– Могу. Не очень любезно. Боюсь, что в этом случае он решит сначала изнасиловать меня – для показательного урока, а уже потом пристрелить.

– У тебя дурацкие шутки, – разозлился Вейдеманис. – Нам нужно срочно отсюда убираться. Ты сделал все, что нужно. Нашел убийц китайского брокера, доказал, что его действительно убили, сумел даже отправить синьора Прасси за решетку…

– На один день, – перебил его Дронго, – это не считается. Мне нужно знать, кто именно вышел на этого Прасси. Ну и, конечно, узнать, какая мразь посмела обидеть Вирджинию.

– Мы знакомы уже много лет, но мне ужасно интересно – каким образом ты собираешься это узнать? Поедешь к ним в компанию «Пилигрим», зайдешь к Прасси на дружескую беседу, и он тебе все расскажет? Или спросишь у него про насильника? Как думаешь, сколько минут ты проживешь, когда войдешь в этот «Пилигрим»? Особенно учитывая залог в два миллиона долларов, который заплатил Прасси, и скорый суд, на котором почти наверняка его посадят. Может, даже пожизненно. Я не понимаю, что именно мы обсуждаем?

– Мне поручили это расследование, и я должен хотя бы попытаться узнать, кто именно выходил на Прасси.

– Почему ты не спросил у него, когда вы его захватили?

– Начнем с того, что он бы все равно ничего не сказал. В этот момент он меня ненавидел и презирал. Но самое главное, что он наверняка не знает, кто именно заказал ему брокера, там должны были быть свои посредники. Судя по убийствам банкиров, этот человек умеет прятать концы в воду. А во-вторых, у меня была самая главная задача на тот момент – освободить Вирджинию. Любой ценой и как можно быстрее. Я и так затянул с ее освобождением, позволив какому-то мерзавцу остаться с ней наедине. В тот момент мои мысли были заняты только женщиной, больше я ни о чем не думал.

– Сейчас ты тоже думаешь о женщине, – недовольно заметил Эдгар.

– И обо всех нас, – неожиданно ответил Дронго. – Знаешь, я никогда тебе не рассказывал. Однажды в Китае я встретился с одним стариком. Мы с ним говорили о смысле жизни, и он мне сказал, что каждый из нас может быть настоящим великаном за счет внутреннего осознания своего эго, собственного тщеславия и обычного преувеличения своих возможностей, свойственных почти каждому человеку. Но от самого человека зависит, как он проходит по лесу, символизирующему человеческую жизнь. Можно быть великаном и идти через лес, безжалостно давя при этом кузнечиков и муравьев, разоряя муравейники и пугая животных. А можно обойти муравейник, ни на кого не наступать и никого не пугать. Доблесть великанов состоит в том, чтобы не давить кузнечиков, не разорять муравейники, не пугать животных. Если вы сильнее всех остальных, то обязаны об этом помнить и идти по лесу как настоящий великан, уважая тех, кто слабее тебя.

– И какое это имеет отношение к твоему противостоянию с Прасси?

– Самое прямое. Он тоже считает, что является великаном. И идет по жизни, разоряя муравейники и убивая кузнечиков. А я полагаю, что доблесть великанов состоит как раз в обратном. И моя задача – доказать свою правоту.

– Смешно, но поучительно, – согласился Вейдеманис. – Хотя не уверен, что Прасси поймет твою китайскую притчу.

– А я как раз уверен, что не поймет, – ответил Дронго.

И в этот момент зазвонил телефон. Эксперт взглянул на аппарат. Это был номер Кевина Лоусона. Нужно было выбросить свой телефон, с некоторым сожалением подумал он. Если звонит не Лоусон, то их могут легко найти. Хотя для этого совсем необязательно отвечать. Найти могут даже по выключенному телефону. Нужно было избавиться от аппарата и сим-карты, выбросив их где-нибудь по дороге. Но поздно. Телефон продолжал звонить.

– Не отвечай, – шепотом попросил Вейдеманис.

– Это Лоусон, – также прошептал Дронго.

– Все равно не отвечай, – настаивал Эдгар.

Телефон наконец умолк.

– Нужно избавиться от этих телефонов, – решил Вейдеманис. – Дай мне твой аппарат, я их вынесу и выброшу где-нибудь на соседней улице.

Раздался характерный звонок, извещающий о поступившем сообщении.

– «Возьми трубку. Это Лоусон. Очень важно», – прочитал Дронго.

– Это может быть обман, – все еще сомневался Вейдеманис, – не нужно отвечать.

В этот момент телефон опять зазвонил, а Дронго, уже не раздумывая, ответил:

– Слушаю тебя.

– Поступило сообщение из Испании. – Было слышно, как тяжело дышит возбужденный и озадаченный Лоусон. – Сегодня утром при подъезде Винсенте Гальярдо к своему банку его застрелили. Идут поиски возможного убийцы. Алло, ты меня понимаешь? Ты был прав, Гальярдо тоже застрелили. Мы просто не успели.

К отелю «Краун-плаза» Нельсон и его помощник прибыли через восемнадцать минут после того, как им позвонил Стивенс. К ним присоединился и напарник Стивенса. Все трое поспешили к портье, чтобы знать, в каком номере мог жить прибывший сюда гость. Но под его именем никого из зарегистрированных гостей в отеле не оказалось. Нельсон сидел в кресле, наблюдая за суетой своих помощников. Стивенс нервничал. Он понимал, что с каждой минутой они теряют время, упуская возможность вычислить и найти нужного человека. Он дал сто долларов портье и попросил проверить всех граждан из бывших стран СНГ. Через минуту у него был список из тридцать четырех фамилий, среди которых были граждане Эстонии, Польши и Румынии. Портье не помнил, входили ли эти страны в бывший Союз и являются ли членами СНГ. Правда, он добросовестно отметил всех граждан России, Украины, Казахстана, Армении, Грузии и Азербайджана, которые тоже были среди гостей. Стивенс сделал копию и передал ее обоим помощникам, приказав пройтись по всем номерам. Сам он остался стоять у стойки портье, когда Нельсон поманил его к себе пальцем.

– Ничего не нашел? – В его голосе даже прозвучало некоторое участие. Но Стивенс хорошо знал, как обманчиво это впечатление. Его босс вообще говорил самые страшные слова ласковым, почти дружеским тоном.

– Я видел его в холле, – выдохнул он, наклоняясь к шефу.

– Сядь рядом, – предложил Нельсон, – сядь и не суетись. Расскажи подробно, как все здесь было.

– Мы вели Лоусона от самого здания полиции. Он сразу взял такси и поехал сюда. И когда поднялся наверх, я последовал за ним.

– Сразу?

– Нет, не сразу. Через минуту.

– Дальше, – потребовал Нельсон.

– Я прошел в другой конец и сел вон в то кресло. Они встретились прямо в холле и разговаривали, сидя на соседних креслах.

– И долго они разговаривали?

– Минут десять или двенадцать.

– А ты все это время сидел и смотрел на них?

– Нет, нет, – испугался Стивенс. – Я сделал вид, что читаю газету, но сам тайком следил за ними.

– И когда Лоусон ушел, ты сразу побежал за ним.

– Не сразу. Но спустился вниз, чтобы проверить, куда он поедет.

– Молодец, – сказал ровным голосом Нельсон, – сделал все так, чтобы тебя сразу заметили.

– Я не…

– Подожди, – прервал его Нельсон. – Нужно было сделать иначе. Как только убедился, что они здесь, сразу звонить мне, чтобы я успел приехать, пока они разговаривают. И немедленно уходить из холла, вызвав своего напарника, который должен был появиться через несколько минут. Тогда бы они его не заподозрили.

– Они и так не заподозрили, – обиженно заявил Стивенс.

– Они оба – профессиональные аналитики, – добродушно усмехнулся Нельсон, – а ты вел себя как полный балбес. Их уже нет в отеле. Отзови парней, чтобы не мельтешили по этажам. Сейчас я тебе покажу, как нужно работать. Пойди к своему портье, дай еще сто долларов и спроси, кто именно выписался за последний час. Кто сделал «экспресс чек-аут». Там почти наверняка будет наш эксперт.

Стивенс растерянно кивнул и поспешил к портье. Через минуту он вернулся.

– Убедился? – ласково осведомился Нельсон. – Сколько человек отсюда уехало? Могу поспорить, что очень немного. И знаешь почему? Нормальный человек не делает «экспресс чек-аут» в два или три часа дня, чтобы не платить за лишние сутки. Только тот, кому нужно срочно сбежать, может сделать подобную глупость. Итак, сколько человек отсюда уехало за последний час?

– Только две пары, – сообщил Стивенс. – Какая-то немецкая пара, муж и жена Браунфельсы из Ганновера, и еще одна пара мужчин. Кредитная карточка была оформлена на Эдгара Вейдеманиса. С ним был его брат. Больше никто отсюда за последний час не выезжал.

– И где тогда наш эксперт? – поинтересовался Нельсон.

– Наверное, это один из них, – предположил Стивенс. – Будем проверять обе пары.

– Нет, – возразил Нельсон, – боюсь, что из тебя ничего не выйдет. Нужно уметь думать, Уэйн. Думать прежде всего. Как точно определить, в какой паре был эксперт? Наличие женщины в данном случае ничего не решает. К нему могли нарочно подослать агента-женщину, которая служила бы прикрытием. Итак, как найти того, кто нам нужен?

Стивенс молчал.

– Идиот! – почти неслышно выругался Нельсон. – Нужно уметь шевелить своими мозгами. Это выяснить очень просто. Ведь эксперт, которого мы ищем, мог приехать сюда только вчера днем, после того как напали на их дом в Бруклине. Значит, тебе остается только подойти к портье и узнать, какая пара прибыла вчера. Все понял?

Стивенс умиленно кивнул. Он не скрывал своего восхищения проницательностью своего босса.

– Иди и узнай, – почти с сожалением предложил Нельсон, – и позвони обоим мальчикам, чтобы спустились вниз.

«Мальчиками» он называл помощников, одному из которых было за пятьдесят, а второму тридцать четыре.

Стивенс поспешил выполнить приказ и снова подбежал к портье. Затем также резво вернулся обратно и радостно сообщил:

– Вчера. Вейдеманис и его брат зарегистрировались вчера.

– Вот и все, – вздохнул Нельсон, – теперь мы знаем имя человека, который помогает нашему эксперту бегать от нас. Значит, кроме английского подданного Ее Величества Кевина Лоусона, у нас есть еще российский гражданин Эдгар Вейдеманис. Все верно?

– Да, – кивнул Стивенс. Он готов был простить своему наставнику любые слова в свой адрес, настолько его потряс этот наглядный урок поиска нужного человека.

– Звони мальчикам, – повторил Нельсон, – будем решать, как нам найти эту сбежавшую парочку.

Глава 9

После сообщения о смерти руководителя испанского банка наступило молчание. Услышав это известие, Дронго несколько ошеломленно посмотрел на своего напарника. Такого не случалось в его долгой карьере никогда. Два убийства самых известных банкиров Европы за два дня.

– Что произошло? – спросил Эдгар.

– Утром в Мадриде застрелили Гальярдо, – ответил Дронго, посмотрев на часы, – в тот момент, когда он ехал на работу. Значит, если сейчас в Нью-Йорке четыре часа дня, то в Мадриде уже вечер. И его застрелили сегодня утром, когда у нас была еще ночь.

– Все верно, – подтвердил Лоусон. – С кем ты разговариваешь? Со своим напарником? Я хочу тебе сообщить, что меня попросили передать вам срочное распоряжение – немедленно покинуть город. Вас будет ждать машина, она отвезет вас на закрытый частный аэродром, откуда вы полетите в Майами. А уже оттуда на Багамы, тоже на частном самолете. Возможно, нам удастся избежать процедуры проверки ваших отпечатков пальцев. Ты меня понимаешь?

– Нет, – решительно возразил Дронго.

– Что – нет? – не понял Лоусон.

– Я никуда не уеду. Я еще не закончил свою работу в этом городе, – ответил эксперт, стараясь не смотреть в сторону Вейдеманиса, недовольно качавшего головой.

– Ты не понимаешь, что произошло? – разозлился Лоусон. – В течение двух дней убиты самые известные банкиры Европы. Оба банкира, которых ты просил проверить. Ты меня слышишь? Их убили обоих. Не побоялись даже такого совпадения или сравнения. Сейчас в клубе выясняют, кто именно мог знать о твоем выборе. Но таких случайностей не бывает. Кто-то узнал и сознательно принял решение об их ликвидации. Обрати внимание, с какой скоростью это было сделано. Мы не можем рисковать. Тебе нужно немедленно отсюда уезжать. Хотя бы для того, чтобы остаться в живых и найти человека, который стоит за этими преступлениями.

– Ищите в вашем клубе, – посоветовал Дронго, – вы устроили такую секретность, что обманули сами себя. Даже ты не знаешь, кто был в курсе моего предложения. Поэтому вы ничего и не можете найти.

– Я уже тебе говорил, что претензии не по адресу. Но сейчас необходимо думать о твоей безопасности. Где ты находишься? Я приеду и заберу тебя, прямо сейчас.

– Нет, – снова возразил Дронго, – мы встретимся завтра, как и договаривались.

– Это глупо и опасно, – настойчиво повторил Лоусон, – мы обязаны тебя защитить. Скажи, где вы сейчас находитесь?

– Дай мне время, Кевин. Это вопрос моей профессиональной гордости. Неужели ты действительно ничего не понимаешь? Ты ведь симпатизировал Вирджинии.

– Твоя месть становится опасной. Сейчас не время для личных счетов, – проворчал Лоусон.

– Это не личные счеты. У меня есть еще обязательства перед вами. Давай не будет больше пререкаться. Завтра днем мы улетим в Майами, а оттуда на Багамы. Спасибо за ваше предложение.

– Тогда оставайся на связи, – предложил Лоусон, – постарайся хотя бы не выключать свой телефон.

– Я хотел его выбросить.

– Не нужно. Постарайся не расставаться с ним до завтрашнего дня. И я обещаю, что куплю тебе любой новый аппарат. Только не выбрасывай этот.

– Хорошо. Скажи, как убили Гальярдо. Ты знаешь подробности? Его не отравили?

– Нет. По дороге на работу его застрелил неизвестный мотоциклист. Сейчас в Мадриде ищут этого убийцу. Все произошло практически мгновенно. Они затормозили на светофоре буквально перед зданием банка. Гальярдо уже предупредили, к нему вылетели двое наших людей. Он должен был войти в свой кабинет и дожидаться прибытия наших сотрудников. Но его застрелили буквально перед зданием банка.

– Торопились, – понял Дронго, – не стали даже пытаться имитировать самоубийство или отравление. Очень торопились. Ты случайно не знаешь, почему?

– Если бы я знал, то это расследование поручили бы мне, – в сердцах произнес Лоусон. – Никто ничего не может понять. Ты не представляешь, что сейчас творится в Европе. Из списка, который мы тебе дали, погибло уже двое. Остались пять человек. И среди них руководитель Европейской комиссии, фактически премьер-министр Европы и руководитель МВФ. Сейчас принято срочное решение об увеличении их охраны. Президент банка Италии Локателли находится с визитом в Японии. Туда уже послали срочное сообщение, попросив японскую службу безопасности удвоить его охрану. А руководитель Европейского банка Марио Драги находится в отпуске. Отдыхает на Сардинии. Туда уже послали специальное подразделение Интерпола.

– Нужно понять, кто и почему их убирает, – мрачно произнес Дронго. – Одна охрана не поможет, даже если вы пошлете туда дополнительно целый полк солдат. Опытный убийца все равно найдет возможность сделать роковой выстрел. Нужно понять, почему убрали именно этих двоих. В чем они провинились? Или их вина только в том, что я назвал эти две фамилии? А если бы я назвал Баррозу, то его ждала бы такая же участь? Это какой-то нонсенс.

– Именно поэтому мы просим тебя срочно отсюда улететь.

– Завтра, – упрямо повторил Дронго, – сегодня у меня остались еще дела.

– Я не сказал тебе, что ФБР уже начало твои поиски. Они знают, что ты – эксперт, прибывший в их страну для расследования. Тебя может арестовать первый случайный полицейский.

– Значит, буду бегать и от полицейских. Дай мне эти сутки. Это моя личная просьба.

– Черт с тобой! – разозлился Лоусон. – Скажи своему напарнику, чтобы сегодня ночью вообще не спал. Пусть сидит у твоей кровати с оружием в руках. До свидания.

Он бросил трубку, не дожидаясь, пока Дронго с ним попрощается. Было очевидно, что Лоусон не просто нервничает, он буквально психует, сходя с ума от неизвестности и приходящих из Европы трагических известий. Получалось, что, начав расследование убийства биржевого брокера, они невольно спровоцировали убийство двух руководителей национальных банков. И Лоусон лучше остальных понимал свою личную ответственность за эти убийства.

Дронго убрал телефон и посмотрел на своего напарника.

– Что он еще сказал? – спросил Вейдеманис.

– Посоветовал передать тебе, чтобы ты сегодня ночью не спал. Предложил сидеть всю ночь у моей кровати с заряженным пистолетом.

– Охранять тебя или не выпускать из номера? – поинтересовался Эдгар. – Ты действительно не понимаешь, что происходит? Только сейчас ты говорил о доблести великанов. С тобой воюют злые великаны. Они готовы раздавить не только тебя, но и всех, кто попадется им на пути. Разорить муравейники, спугнуть животных, уничтожить птичьи гнезда, передавить всех кузнечиков. Они не знают, что такое доблесть, и, пользуясь своим положением, идут по лесу напролом.

– Красиво. Патетически здорово, – вздохнул Дронго, – но они не великаны. Скорее какие-то драконы или демоны, с которыми должны воевать добрые великаны.

– Добрый великан должен хотя бы остаться в живых, – заметил Эдгар, – а ты делаешь все, чтобы не дойти до конца леса.

Дронго снова взял свой телефон и набрал знакомый номер:

– Офицер Беверидж? Я хотел бы с вами срочно встретиться и переговорить. Прямо сейчас, если возможно. Готов встретиться с вами, где вы скажете. Спасибо. Через полчаса я буду.

– Кто это? – спросил Вейдеманис.

– Честный офицер полиции, – ответил Дронго. – Поеду с ним на встречу прямо сейчас.

– В этой стране есть честные полицейские? – не удержался от сарказма Вейдеманис.

– Представь себе, и очень много. Они верят в Бога, исправно платят налоги и любят свои семьи.

– У нас всего этого не осталось?

– Не осталось, – кивнул Дронго. – В семнадцатом мы отменили Бога, в девяносто первом Совесть, а в последние годы забыли и про такие понятия, как Честь и Достоинство. В стране «золотого тельца», в Америке, еще помнят о нравственных заповедях. В наших странах, гордо именуемых СНГ, не помнят ничего. Это у нас теперь настоящий культ «золотого тельца», и найти честного полицейского практически невозможно.

– Поедем вместе, – вздохнул Эдгар, – у меня в последнее время такое ощущение, что ты просто ищешь себе неприятностей. И чем хуже, тем лучше.

Он проверил оружие, и они вышли из номера. К лифту Вейдеманис шел первым. Когда кабина открылась и оттуда выбежала небольшая болонка, кинувшаяся лаять на них, Эдгар сразу оттолкнул друга и достал оружие. Из кабины лифта вышла филиппинка невообразимых размеров и испуганно уставилась на Вейдеманиса. Собачка продолжала лаять, предусмотрительно не подходя ближе.

– Мы проводим учение, – пояснил женщине Эдгар, убирая оружие, и они вместе с Дронго вошли в кабину лифта.

– Ты постепенно становишься параноиком, – усмехнулся эксперт.

– С тобой можно попасть в психиатрическую больницу, – огрызнулся Вейдеманис, – тебе никто об этом еще не говорил?

– Ты первый, – рассмеялся Дронго.

Поймав такси, друзья отправились в нижний Манхэттен, где должна была состояться встреча с инспектором Бевериджем. Они прибыли даже немного раньше и подождали, сидя в такси. Увидев подъехавшую полицейскую машину, заплатили водителю деньги и вышли из машины.

– Если бы знал, что вы полицейские стукачи, я бы вам не разрешил так долго сидеть в моей машине, – сплюнул таксист и с неприятным визгом уехал.

Дронго и Вейдеманис подошли к полицейскому автомобилю, откуда вылез мощный Беверидж. Он пожал руку Дронго, протянул ее и Эдгару.

– Это мой друг, – пояснил эксперт.

– У вас неплохие друзья, – усмехнулся Беверидж, – и, кажется, он тоже с оружием. Я вижу, как оно выпирает из-под его пиджака.

– Верно, – улыбнулся Дронго. – У меня к вам личная и очень большая просьба, мистер Беверидж.

– С какой большой просьбой можно обращаться к полицейскому офицеру? – насторожился Беверидж.

– Только по вашей работе. Вы ведь знаете, что подручные Счастливчика, как обычно называют Прасси, захватили нашу знакомую. Мою знакомую.

– Я слышал об этом. А вы ее освободили, – кивнул инспектор.

– К сожалению, слишком поздно. Дело в том, что ее изнасиловали. И только затем отпустили.

– Этого не может быть! – не поверил Беверидж. – Я знаю всех людей Счастливчика. Всех, до единого. Они не платят налогов, нарушают правила дорожного движения, не уважают людей, сотрудничающих с полицией, торгуют наркотиками, убивают. Все это есть. Но при этом они всегда почитают старших, уважают женщин и охраняют детей. Это абсолютно точно. Вы ошиблись, господин эксперт.

– Разве можно ошибиться в подобном вопросе? – хмуро проговорил Дронго, – я ведь не мог придумать подобную историю. Вы должны меня понимать, это была моя хорошая знакомая.

Беверидж нахмурился. Он не мог даже представить себе, что подобное возможно.

– Подождите, – предложил он, – я могу узнать, кто ее охранял.

– Каким образом? Позвоните самому Прасси?

– Нет. Его заместителю синьору Себреро. Он наверняка знает.

– Не получится. Он в тюрьме, – напомнил Дронго.

– Его уже выпустили под залог в полмиллиона долларов, – пояснил Беверидж, – он сейчас дома со своей семьей. Ждет суда.

– У меня такое ощущение, что в вашей стране можно выпустить под залог любого преступника, – не удержался Дронго.

– Такое решение принял судья, – покачал головой полицейский. – В нашей стране судья может отпустить подозреваемого под любой залог. И он назначил залог в пятьсот тысяч долларов, которые семья Себреро исправно внесла за него. У нас такие законы.

– Да, я знаю. Итак, мы можем к нему поехать прямо сейчас?

– Только вы к нему не войдете, – предложил инспектор, – иначе он вообще не станет разговаривать. Я сам зайду и все узнаю. Но я уверен, что Себреро не в курсе происшедшего. Он, конечно, негодяй и преступник, но у него твердые моральные принципы, четверо детей, прекрасная жена. Если он узнает, что кто-то из его людей применил насилие по отношению к захваченной пленнице, он его лично кастрирует.

– Тогда не лишайте нас этого удовольствия, – попросил Дронго. – Не нужно ему ничего рассказывать. Только спросите, кто именно охранял пленницу.

– Я так и сделаю, – согласился Беверидж, – садитесь в мою машину, мы поедем прямо сейчас.

Дронго уселся рядом с офицером, Вейдеманис сел за заднее сиденье, и они поехали.

– Как измельчали люди, – сокрушался по дороге Беверидж. – Чтобы раньше такое случилось среди членов мафии – никогда в жизни. Они бы просто разрезали виноватого на мелкие кусочки. А сейчас появляются такие подонки. Я уверен, что Прасси тоже не знает, что там на самом деле случилось.

– Вы полагаете, что он ангел?

– Он – сукин сын! – загрохотал инспектор. – Самый настоящий сукин сын! Убийца и торговец наркотиками. Но у него тоже есть свои принципы, господин эксперт, он не допустил бы подобного беспредела. Иначе нельзя. Даже убивая своих конкурентов, нельзя опускаться до уличных подонков, нарушая все мыслимые и немыслимые запреты. Все знают, где живут жена и дети самого Прасси, где живут семьи его друзей и врагов. Но никто не посмеет и пальцем их тронуть, иначе в любой тюрьме вам не дожить до утра. Есть негласный запрет на такие мерзости. Можете стрелять друг друга, но нельзя убивать детей и насиловать женщин. На это наложено строгое табу.

– Если вас послушать, господин офицер, выходит эти бандиты просто порядочные люди, – насмешливо вмешался Вейдеманис.

– Нет, – возразил Беверидж. – Я не говорил, что они порядочные люди. Они убийцы и контрабандисты. Но и у них есть свои нормы, которые нельзя нарушать. Разве это так странно?

– Конечно, нет, – согласился Дронго.

Они въехали в «Литтл Итали», или «Маленькую Италию», как называли этот район в нижнем Манхэттене. У одного из домов Беверидж остановил машину, предложив им подождать его здесь и, неторопливо шагая, удалился. Они ждали довольно долго. Прошло около часа. Вейдеманис терпеливо ждал примерно минут сорок, но затем не выдержал:

– Если убьют и этого твоего знакомого, то его смерть будет на твоей совести.

– Кто-то посмеет убить офицера полиции у себя дома? – возразил Дронго. – На глазах жены и четверых детей? Можешь не беспокоиться, с Бевериджем ничего не случится. Просто нужно набраться терпения и подождать.

– Знаешь, как обычно бывает в детективах? – неожиданно весело спросил Эдгар. – Офицер оказывается продажной шкурой, и вместо него к нам выходит банда с автоматами, которая простреливает автомобиль полиции насквозь. Такой закономерный финал наших поисков.

– Этот офицер честный человек, – напомнил Дронго, – я тебе уже об этом говорил. Нельзя быть таким циником, Эдгар, ты начинаешь превращаться в мизантропа.

– И уже давно, – согласился Вейдеманис, – после того, как начал помогать тебе в этих расследованиях. Кажется, за эти годы кого только мы не видели – от откровенных предателей до законченных негодяев. Меня всегда удивляет, каким образом ты сохраняешь веру в человеческие идеалы?

– Доблесть великанов, – усмехнулся Дронго. – Нужно пройти по лесу так, чтобы не разорять муравейники. Некоторые их разоряют, а некоторые их оберегают. Я из числа вторых. Вот и весь секрет. И ты тоже из этого числа, хотя и стараешься выглядеть хуже, чем есть на самом деле.

Эдгар хотел возразить, но в этот момент они увидели возвращающегося к машине офицера полиции. Он был явно не в духе. Уселся на свое место и сильно хлопнул дверцей.

– Там был Карлетто, – со злобой произнес Беверидж, – я так и думал. Он единственный садист в этой компании. Я все выяснил. Они поручали ее охрану Карлетто. Я мог бы и сам догадаться.

– Кто это? – спросил Дронго.

– Мерзавец, – пояснил полицейский, – самый настоящий мерзавец.

Бертолдо Джакомелли был человеком суровым и жестоким. Он не верил в лучшие качества людей, предпочитая оперировать такими понятиями, как страх и принуждение. Он искренне полагал, что только страх заставляет людей вести себя соответствующим образом, подчиняясь сильнейшему и беспрекословно выполняя все поручения руководителя. Получив задание от синьора Прасси, он не стал долго раздумывать, а почти сразу перезвонил Лучано, чтобы уточнить некоторые подробности. Ему нужно было обнаружить этого эксперта и сделать то, о чем его попросил Альфредо Прасси. Поэтому он лично приехал для разговора с Лучано и именно от него узнал все подробности его переговоров с китайцами. Заодно Джакомелли узнал и о том, что самого Лучано вызывают на допрос в полицию. И там должен быть тот самый напарник эксперта, который будет давать показания. Джакомелли не умел мыслить так виртуозно, как Нельсон, пославший своих людей следить за профессором, который рано или поздно должен был встретиться с Дронго. Поэтому, узнав о том, что вечером этого дня Лоусон должен быть на допросе в полиции, куда вызывают и Лучано, Джакомелли просто собрал своих четверых помощников и приказал им отправиться вместе с ним на двух автомобилях к зданию полиции. Оставалось дождаться, когда выйдет Лоусон, и силой принудить его сесть в машину.

В том, что захваченный профессор заговорит, Джакомелли даже не сомневался. У него для этого был целый арсенал невероятных средств и способов, которые, по его глубокому убеждению, не мог выдержать ни один человек.

Монах (Джакомелли) умел допрашивать. В этом искусстве ему не было равных. Когда несколько лет назад нужно было допросить Иньяцио Кармесси, случайно оказавшегося свидетелем убийства младшего брата синьора Прасси – Ливио Прасси, за дело взялся сам Джакомелли. К его удивлению, Кармесси покрывал убийцу, выдерживая самые страшные, невероятные пытки. Это противоречило самой идее страха, которой так поклонялся Джакомелли. Кармесси не дрогнул, даже когда ему отрубили два пальца, не выдав того, кто был убийцей. Джакомелли не понимал, что происходит. Чтобы Кармесси, которого он знал много лет, так защищал неизвестного убийцу, готовый ради него идти на столь невероятные муки, – это было просто поразительно. Кармесси никогда не был героем, но здесь повел себя как настоящий герой. Только когда его стали пытать огнем и выжгли ему левый глаз, он наконец не выдержал и признался. Оказывается, убийцей был его собственный старший сын. Признание успокоило Джакомелли, иначе он перестал бы верить в собственные принципы. Он даже отправил Кармесси в больницу, позволив ему остаться в живых. С этих пор его стали называть Одноглазым Кармесси. И в знак уважения к своему старому знакомому Джакомелли даже посмел ослушаться своего босса и, вопреки приказу Прасси, просто пристрелил сына Кармесси, не став его мучить и пытать.

Как бы там ни было, теперь, подъехав на двух больших внедорожниках, они ждали недалеко от здания полиции, когда появится Лучано, который должен был дать им знак о пребывании внутри Лоусона. На часах было около семи вечера, когда Лучано наконец вышел из здания полиции. Увидев сидевших в машинах людей, он быстро подошел к первому автомобилю.

– Все в порядке, этот тип внутри. Должен скоро выйти. Он наверняка знает, где прячут этого эксперта. Берите его и хорошенько разговорите. Он вам все расскажет.

– В этом ты можешь не сомневаться, – усмехнулся Джакомелли.

Лучано изо всех сил хотел себя реабилитировать, поэтому попросил разрешения остаться и помочь.

– Хочешь выслужиться? – недовольно спросил Монах. – Тебе лучше здесь не оставаться, полицейские знают тебя в лицо. Кто-нибудь увидит, как мы увозим этого англичанина, и поймет, что ты замешан в его похищении. Зачем тебе такие неприятности? Мои ребята с этим сами справятся, – махнул он рукой на вторую машину, где сидели трое его людей, уже готовых к захвату Лоусона, – ты только покажи нам этого гостя. И сразу уезжай.

– Ладно, – ответил Лучано, – если вам не нужна моя помощь, я уеду. Покажу вам и сразу уеду. Только не упустите его.

– Не упустим, – пообещал Джакомелли. – Мы не китайцы, Лучано, – не удержался он от сарказма, – у нас таких проколов не бывает. Мы попросим его поехать с нами и рассказать, где прячется эксперт. Больше нам ничего не нужно. Может, мы его даже отпустим уехать обратно в свою Англию. Нам нужен только эксперт, которого ты упустил дважды. Нашел кому доверять, Лучано. Ведешь себя так глупо. Сначала бросился к русским, потом побежал к китайцам. Свои вопросы нужно решать самим, не доверяя их никаким иностранцам.

Лучано молча выслушал упреки, не решаясь спорить, и сел в свой автомобиль, чтобы тоже ждать появления Лоусона. Джакомелли посмотрел на часы. Уже восьмой час. Он подозвал к себе одного из парней, сидевших во второй машине.

– Где Карлетто? Почему я его не вижу?

– Он не пришел. Мы звонили ему уже два раза. Он обещал приехать, но его еще нет.

– Напомните мне, когда мы все закончим, разобраться с этим стервецом, – сказал Джакомелли, – мне надоели его вечные проколы. Больше не будем его приглашать. Пусть ходит в бары мыть посуду или чистить туалеты за посетителями. Видимо, ему наши деньги не нужны.

Он хотел позвонить Карлетто лично, но передумал. Слишком много чести для этого молодого наглеца, подумал Монах. В конце концов, они и впятером справятся с одним пожилым англичанином, который сейчас должен выйти, и легко узнают, где находится человек, которого лично заказал сам синьор Прасси.

Они еще немного подождали, пока из здания полиции не вышел Лоусон. Джакомелли увидел, как ему машет Лучано, и кивнул головой. Они бы узнали этого высокого англичанина и без помощи Лучано. Тот еще раз махнул и сразу отъехал. Теперь нужно было дождаться, когда англичанин подойдет к их машинам. От предвкушения удачи Джакомелли даже улыбнулся. Лоусон подходил все ближе и ближе. Наконец он почти поравнялся с первой машиной. Монах обернулся. Еще пять шагов, и его ребята захватят этого глупца. Лоусон прошел мимо, даже не глядя в сторону Джакомелли, и приблизился ко второй машине. Все, пора! Из автомобиля быстро выскочили двое парней Монаха. И в эту секунду со всех сторон раздались крики и шум подъезжающих машин. Джакомелли даже обомлел на секунду. Семь или восемь полицейских машин перекрыли им дорогу. И человек двадцать полицейских и штатских стояли с оружием в руках, ожидая сигнала, чтобы начать стрелять. Парни Монаха испуганно замерли. Джакомелли изумленно оглянулся. Он не понимал, откуда появились полицейские и как они узнали о его планах. Но прекрасно понимал, что, стоит ему замешкаться или кому-то из парней неловко поднять руку, как одновременно из двух десятков стволов по ним откроют огонь. Это была Америка, а не рыхлая Европа, где на подобную операцию нужно было согласование сразу с несколькими министерствами и ведомствами. В этой стране офицеры полиции открывали огонь на поражение при любой попытке сопротивления. И Джакомелли знал об этом лучше всех остальных.

Раздался крик старшего офицера, приказавшего всем выйти из машин и положить руки на капоты.

– Выходи, – зло приказал Джакомелли, обращаясь к своему водителю, – бросай оружие и выходи.

Лоусон смотрел, как разоружают и арестовывают его возможных похитителей. Сотрудники полиции изымали оружие у всех задержанных. Джакомелли стоял, опустив голову. Неожиданно он вспомнил про уехавшего Лучано. Неужели это он сдал их полиции? Он ведь был в здании и заранее знал о плане захвата Лоусона. Может, он сдал их нарочно, чтобы показать Прасси, насколько беспомощны Джакомелли и его люди, которые не смогли справиться с элементарным захватом одного пожилого иностранца?

«Если это Лучано, то он подписал себе смертный приговор», – твердо решил для себя Джакомелли. Он даже не подозревал, что именно произошло за эти несколько часов, пока они ждали у здания полиции. А если бы узнал подробности, то разозлился бы еще больше.

Глава 10

Инспектор Беверидж прибавил скорость. Было заметно, как он нервничает.

– Состоялся неприятный разговор? – понял Дронго.

– Очень неприятный, – признался офицер. – Я спросил Себреро, кому он доверял охрану пленницы, но тот начал вилять, утверждая, что ничего не знает об этой пленнице. Мне пришлось ему напомнить некоторые эпизоды его жизни. В общем, мы поспорили. И тогда он вспомнил, что ее охранял Карлетто, этот смазливый сукин сын. Шкодливый кот, который в прошлом году уже обвинялся в изнасиловании молодой пуэрториканки. Девочке было только четырнадцать лет. Но тогда они откупились. Ему повезло, что его не посадили, отец девушки заявил, что никакого насилия не было, все произошло по обоюдному согласию. И девушка тоже подтвердила, хотя все знали, что он ее изнасиловал. И вот сейчас этот случай. Как он мог справиться с опытной сильной женщиной? Он ведь дохляк, не способный даже повалить женщину на пол.

– Она была в наручниках, – пояснил Дронго, – и он воспользовался ее положением.

– Сволочь, – убежденно произнес Беверидж, – и он еще называет себя мужчиной. Надел на бабу наручники и изнасиловал ее. Герой. Себреро ничего не знает, я в этом уверен. И сам Прасси ничего не знает, иначе бы не простил своего молодого прыщавого мерзавца. Он вечно пахнет так, словно парфюмерная фабрика. Намажет волосы бриолином, и похож неизвестно на кого.

– Куда мы едем?

– К нему домой. Он снимает здесь комнату, – показал в сторону одного из четырехэтажных домов Беверидж.

Они подъехали к указанному зданию, и полицейский вышел первым.

– Подождите здесь, – сказал он, направляясь к дому. Дронго и Вейдеманис остались в машине.

– Ты думаешь, это тот самый насильник? – поинтересовался Эдгар.

– Убежден. Он его так и описал. Прыщавая морда, сильно пахнет парфюмом, волосы натирает бриолином. Это он.

– Надеюсь, что инспектор его возьмет, – зло произнес Вейдеманис.

И в этот момент они увидели, как с четвертого этажа быстро спускается по аварийному балкону молодой человек, выбравшийся, очевидно, через окно.

– Извини, – сказал Дронго и быстро выскочил из машины, – кажется, я еще успею получить удовольствие от поимки этого мерзавца.

Он бросился к лестнице. Вейдеманис поспешил за ним. Наверху показалась голова Бевериджа. Ему было сложнее вылезать через окно, но он все-таки полез следом. Сумел выйти на аварийную лестницу и крикнуть молодому человеку, чтобы тот остановился. Но Карлетто продолжал упрямо спускаться вниз.

– Стой! – заорал офицер. – Стой, я тебе приказываю! Не смей никуда бежать!

Вместо ответа Карлетто спрыгнул на тротуар. Дронго был уже в нескольких шагах от него, когда молодой человек неожиданно вытащил оружие и поднял его, прицеливаясь в Бевериджа, продолжавшего спускаться. Инспектор не видел, как Карлетто в него целится, но это увидел Дронго. Он сделал еще несколько шагов и сбил с ног молодого негодяя в тот момент, когда тот выстрелил. Оба упали и покатились по асфальту. Подбежавший Вейдеманис выбил оружие из рук Карлетто.

Наверху вскрикнул Беверидж. Пуля прошла по касательной, повредив ему руку. Он схватился за нее, но упорно продолжал спускаться. Дронго, перекатившись, ударил Карлетто в его смазливую физиономию, разбив ее в кровь. Тот даже не пытался оказать сопротивление. Беверидж уже спрыгнул вниз, морщась от боли и держась за раненую руку, когда Дронго, поднявшись, взял оружие Карлетто и прицелился в него.

– Нет, – крикнул Вейдеманис, – не стреляй!

– Не стреляйте! – закричал Беверидж. – Только не стреляйте!

Карлетто скулил на земле от боли и страха.

– За что? – плакал он. – За что?

– За женщину, которую ты изнасиловал, когда она была у вас, – наклонившись к нему, негромко произнес Дронго и увидел расширяющиеся от ужаса глаза Карлетто. Теперь никаких сомнений не оставалось. Насильником действительно был Карлетто.

К ним уже спешил Беверидж.

– Вы меня спасли, – сказал он, тяжело дыша, – но не нужно в него стрелять. Не делайте этого. Вы же эксперт, а не убийца.

– Иногда мне хочется забыть об этом, – с явным сожалением произнес Дронго.

– Отдай оружие, – попросил стоявший у него за спиной Эдгар, – отдай оружие инспектору. Он ранил офицера, и теперь не выйдет из тюрьмы раньше чем через десять лет. Отдай оружие, – повторил он.

– Сначала помогите мне, – попросил Беверидж, – кажется, он испортил мою форму.

– Я его пристрелю, – пообещал Дронго.

– Не нужно, – закричал Карлетто, – подождите! Я вам все расскажу. Они хотят вас сегодня убить. Подождите!

– Что он говорит? – спросил Беверидж, морщась от боли. – Кого собираются сегодня убить?

– Его, – показал на Дронго Карлетто. – Они захватят вечером его друга-англичанина у здания полиции и узнают, где находится этот эксперт. А потом приедут за ним. Сам Монах и его люди. Меня тоже туда позвали. Только не стреляйте!

– Какой англичанин? – не понял Беверидж. – Это ваш знакомый?

Дронго взглянул на лежавшего перед ним человека, потерявшего, казалось, всякий человеческий облик. Лицо у него было разбито в кровь, он захлебывался от ужаса и боли, стараясь не смотреть на своего сурового мстителя, который целился ему прямо в голову.

– Он этого не стоит, – убежденно произнес Беверидж, – я бы не стал в него стрелять. Скорее раздавил бы каблуком своего сапога, как мокрицу.

Дронго еще раз взглянул на мерзавца и прицелился прямо ему в голову. А затем выстрелил, раз, второй, третий. При каждом выстреле Карлетто, извиваясь всем телом, кричал и плакал. Но пули попадали в асфальт рядом с его головой. Дронго не стал в него стрелять, он всего лишь сделал три выстрела в сторону, которые окончательно напугали Карлетто. Из соседних домов начали выходить люди, где-то послышалось завывание вызванной машины полиции. Дронго повернулся к Бевериджу.

– Возьмите его, – и, подойдя к машине, бросил туда пистолет.

Вейдеманис достал пакет из аптечки и перевязал офицеру руку. К ним подъехала еще одна машина с двумя сотрудниками полиции, по рации уже передали о ранении Бевериджа.

– Тебе нужно срочно предупредить Лоусона, – подошел к Дронго Эдгар. – Видимо, они решили его захватить, чтобы узнать, где ты находишься.

– Лучше, чтобы об этом сообщил Беверидж, – заметил Дронго, – прямо в полицию. А я позвоню Кевину.

Начинало темнеть. Был уже седьмой час вечера. Он набрал номер телефона Лоусона и, услышав его голос, быстро проговорил:

– Добрый вечер. Не перебивай и слушай. Где ты сейчас находишься?

– В полиции. Меня вызвали на опознание погибших китайцев. И еще пригласили сюда помощника Прасси – некоего Лучано, который уже отвечает на вопросы следователей. Говорят, что он встречался с этими китайцами. Его видели в каком-то ресторане вместе с ними.

– Тебя ждут люди Прасси прямо у здания полиции, – сообщил Дронго. – Ни в коем случае не выходи. Бандиты Прасси собираются тебя захватить, чтобы узнать мое местонахождение. Алло, ты слышишь? Не выходи из здания полиции!

– Я все понял. Не беспокойся. Сейчас пойду к начальнику полиции. У тебя все в порядке?

– Да. Только не выходи из здания, – повторил эксперт.

К нему подошел Беверидж и неожиданно сказал:

– Конечно, нужно было пристрелить мерзавца, но ты поступил правильно. Здесь полно свидетелей, и почти все итальянцы. Они в один голос рассказывали бы, как ты пристрелил лежавшего на земле несчастного молодого человека. И никто бы не узнал ни про его подвиги, ни про мое ранение. Ничего, теперь ему не отвертеться. Ни один судья не отпустит его под залог, после того как он выстрелил и ранил офицера полиции.

– На это я и рассчитываю, – кивнул Дронго.

– Нужно будет проехать в полицию и дать показания, – предложил Беверидж.

– Только завтра. Мы еще должны помочь другому нашему другу. Вы можете позвонить в полицию? Там ждет целая банда, собирающаяся его захватить.

– Поэтому я и предлагаю поехать с нами, мы сможем увидеть все это собственными глазами. Не беспокойтесь, я уже сообщил нашим сотрудникам о том, что рядом со зданием полиции находится банда Джакомелли. Мы давно за ними следим. Как раз будет удобный повод их арестовать.

– Подставив Лоусона, – недовольно заметил Дронго. – Нужно быть осторожнее.

– Все сделаем как нужно, – улыбнулся Беверидж и снова поморщился. Рука все-таки сильно болела.

Карлетто уже сидел в одной из полицейских машин. Его увезли первым. Беверидж не мог управлять своей машиной, и за руль уселся один из офицеров.

– Я буду вас завтра ждать, – напомнил Беверидж, – оформим все ваши показания. Заодно расскажете про этого негодяя, которого обвиним еще и в изнасиловании вашей знакомой.

– Нет, – возразил Дронго, – ни в коем случае. Она ни за что не согласится. Моя задача была найти этого подлеца. Но она не станет давать показания против него. Вы должны понимать, что женщине это неприятно. Нет. Обвинения в изнасиловании у него не будет. Достаточно и того, что он ранил офицера и должен был принимать участие в захвате заложника.

– Я вас понимаю, – кивнул Беверидж, – может, вы и правы. Зачем ей позориться? Этот слащавый молокосос умудрился переспать с женщиной только после того, как надел на нее наручники. И еще считает себя мужчиной! Не беспокойтесь, мы все сделаем как надо. А какому другому другу вы хотите помочь?

– Он тоже был связан с нами и сейчас ждет нас в условном месте, – уклонился от ответа Дронго.

– Может, поедем вместе? Я вызову другую машину, – предложил Беверидж.

– Вы и так нам очень помогли, инспектор, – ответил Дронго. Благодаря вам мы нашли этого мерзавца и сумели спасти нашего друга. Я ваш должник, Беверидж, спасибо вам, – и протянул ему руку.

– Вы благородный человек, господин эксперт, – пожал ее полицейский. – Сегодня ваш бросок спас меня от пули этого негодяя. Было бы ужасно обидно умереть от руки такого никчемного мерзавца. Я даже не думал, что он носит с собой оружие. Буду ждать вас завтра утром у нас в полиции. До свидания.

Вскоре все уехали. А Дронго, повернувшись к Вейдеманису, неожиданно признался:

– Чувствую себя почти подлецом. Не хотел обманывать такого человека, как Беверидж. Его ранили сегодня из-за нас.

– Ты ему уже оплатил свой долг, – возразил Эдгар, – спас ему жизнь. Он все равно бы вышел на этого Карлетто. Но тогда тебя не было бы рядом с ним, и Карлетто мог выстрелить более прицельно.

– Он все равно выстрелил, – угрюмо произнес Дронго и добавил: – Если с Лоусоном что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу.

– Ты явно недооцениваешь американских полицейских, – засмеялся Вейдеманис, – они уже предупредили и начальника полиции, и других офицеров. У бандитов нет никаких шансов. Ничего с твоим Лоусоном не будет. Нам нужно решать, что делать дальше – оставаться в Нью-Йорке или срочно отсюда улетать.

– Мы так и не смогли узнать, кто выходил на Прасси, – напомнил Дронго, – и, судя по всему, здесь уже узнать не сумеем. После того как арестуют Джакомелли и его банду, Прасси снова привлекут к ответственности, если хотя бы один из них покажет на него. И тогда его не отпустят второй раз под залог. А это значит, что здесь мы больше ничего не узнаем.

– Я постучу по дереву, чтобы там все обошлось, – сказал Вейдеманис. – Лоусон прав, нам нужно отсюда срочно улетать. Завтра утром, когда ты не явишься к Бевериджу, он первым начнет беспокоиться и искать тебя. А за ним и другие полицейские, которые нас видели. А потом появятся агенты ФБР, которые вспомнят про наши отпечатки пальцев в доме с четырьмя убитыми, и нам сразу предъявят целый букет обвинений. Решать, конечно, тебе. Но мерзавца, который обидел Вирджинию, ты уже нашел, и в его судьбе теперь можешь не сомневаться. Лоусону мы тоже помогли. Надеюсь, что помогли. Осталось решить нашу проблему. Без помощи Лоусона и его людей мы отсюда так просто не выберемся. Нужно понимать, что у нас будут проблемы на любой американской границе, пока мы не вылетим на частном самолете.

– Я это понимаю, – с мрачным видом кивнул Дронго. – Давай немного подождем, пока не позвонит Лоусон. Когда мы выясним, что там все в порядке, тогда и примем решение.

Они направлялись пешком к району порта.

– Два убитых банкира, – напомнил Вейдеманис, – и ты ничего не можешь сказать. Надеюсь, что сегодня не убьют третьего. Каким образом ты собираешься проводить дальше свое расследование, если не сможешь выяснить, кто выходил на Прасси?

– Пока не знаю. Буду думать, решать. В любом случае расследование надо довести до конца. Помнишь, как говорил Бендер, обращаясь к Воробьянинову: «Зато теперь стало на несколько стульев меньше». Теперь стало на двоих подозреваемых меньше. Нужно найти одного из пятерых.

– А если банкиров убрали намеренно, чтобы скрыть истинного виновника? – предположил Эдгар. – Возможно, один из них был тот самый человек, которого ты ищешь. А второго убрали, чтобы вас окончательно запутать.

– Согласен, – кивнул Дронго, – эта версия тоже имеет право на существование. Но тогда нужно понять, кто именно отдает приказы об устранении банкиров. Этот человек имеет неограниченные полномочия. Идем быстрее. Нам нужно поскорее уйти из этого района.

Вечером позвонил Лучано. Он сообщил, что у здания полиции, где его допрашивали, уже дежурит Джакомелли со своими людьми. Они должны схватить англичанина, который был вместе с Дронго, и узнать у него, где находится эксперт. Услышав это сообщение, Прасси улыбнулся. Он не сомневался, что Монаху удастся разговорить захваченного иностранца, и уже сегодня вечером с экспертом будет покончено раз и навсегда. Именно в таком приподнятом настроении он отправился на встречу в итальянский ресторан «Сан-Марио», где у него планировалась встреча с деловыми партнерами.

Ужин получился роскошным. Шеф-повар ресторана Никколо Мартуччи был одним из тех волшебников, благодаря которым славится итальянская кухня. Оба деловых партнера Альфредо Прасси, прибывшие из Австрии и Швейцарии, были в полном восторге. Сомелье ресторана рекомендовал им знаменитое «Баролло», и они позволили себе выпить две бутылки этого отменного напитка. Им уже подавали десерт, когда Прасси вспомнил про Джакомелли и набрал номер Монаха. Но телефон был выключен. Это не смутило Прасси, он понимал, что Джакомелли может быть занят. В конце концов, не так просто разговорить иностранца и заставить его вспомнить, где именно может прятаться эксперт. Но Альфредо не сомневался, что в конечном итоге Джакомелли сумеет узнать, где именно скрывается Дронго, и уже сегодня решит проблему с этим экспертом раз и навсегда. Именно поэтому, набрав дважды номер Монаха и обнаружив, что телефон отключен, он не стал волноваться. К тому же звонил Лучано, который сообщил, что был на месте у здания полиции и ждал, пока выйдет Лоусон, чтобы указать на него Джакомелли. Он показал на вышедшего англичанин, после чего уехал оттуда по настойчивому желанию Монаха, который не собирался делить свои лавры ни с кем из посторонних. Даже с Лучано. Как это похоже на Бертолдо Джакомелли.

Шеф-повар приготовил для них роскошный торт с клубникой и ванильным мороженым, который подали в конце вечера, когда уже был заказан кофе. Прасси пребывал в прекрасном расположении духа. Его не удивило даже появление в зале ресторана двоих незнакомцев, которые спрашивали сомелье, где находится синьор Прасси. Сомелье, не сомневаясь, что это люди самого босса, указал на его столик. Незнакомцы подошли к ним. Альфредо благодушно взирал на подходивших гостей. Ему нечего было бояться – за соседним столиком сидели двое его личных телохранителей.

Один из подошедших, невысокий лысоватый мужчина, обратился к нему с вопросом:

– Извините, что отвлекаю вас во время ужина. Вы – господин Прасси?

– Да, – гордо ответил он, – я Альфредо Прасси. Что вам угодно?

– Специальный агент ФБР Уильям Картер, – представился незнакомец, показывая свое удостоверение.

Улыбка сползла с лица Прасси. Сколько можно нервировать его по пустякам? Сидевшие с ним гости переглянулись. Они явно не были готовы к появлению такого посетителя.

– Зачем вы сюда пришли? Неужели вам не сообщили, что я внес залог в два миллиона долларов и согласно решению нью-йоркского судьи могу находиться на свободе? Почему обязательно нужно мешать мне ужинать?

– Извините, господин Прасси, мы пришли не по тому делу, из-за которого вы внесли залог в два миллиона. Судебное разбирательство начнется через полтора месяца. У нас к вам совсем иное дело. Боюсь, что нам придется прервать ваш ужин, и вы должны будете поехать с нами.

– Я позвоню своему адвокату, – окончательно разозлился Прасси. – В чем дело? Что происходит? Почему я не могу спокойно поужинать?

– Дело в том, что следователь открыл новое дело, – пояснил Картер. – Вы обвиняетесь в организации попытки похищения гражданина Великобритании профессора Кевина Лоусона. Несколько часов назад рядом со зданием полиции была арестована группа лиц под руководством некоего Бертолдо Джакомелли, которые собирались похитить господина Лоусона. Сейчас двое из задержанных дают признательные показания, указывая, что именно вы приказали Джакомелли похитить Лоусона, – почти пропел от радости Картер, – и поэтому вам нужно проехать вместе с нами.

– Будьте вы прокляты! – прохрипел Прасси, вскочив со своего места.

Послышался звон разбитой посуды. Оба гостя испуганно смотрели по сторонам. Его телохранители поднялись, но благоразумно не подходили ближе, чтобы не компрометировать своего босса.

– Пойдемте, – предложил Картер, – нас ждет машина.

Прасси еще раз пробормотал какое-то грязное ругательство и обратился к своим деловым партнерам:

– Не беспокойтесь. Это очередная провокация наших спецслужб. Думаю, уже завтра мы все выясним. Прямо сейчас я вызову своего адвоката.

Он поднялся и сделал знак своим телохранителям, чтобы они не подходили к нему. Затем попросил позвать Никколо Мартуччи, чтобы лично пожать ему руку и поблагодарить за чудесный ужин.

– Все было превосходно, – сказал он, – за исключением вот этих господ, которые решили испортить нам ужин. Но все равно я вам очень благодарен, синьор Мартуччи, – и стремительным шагом вышел из зала ресторана.

Около здания стояли четыре полицейские машины.

– Зачем так много? – зло спросил Прасси, усаживаясь в одну из них. – Я не уголовник и не бандит, чтобы присылать за мной такую кавалькаду.

– А мы считаем, что вы глава бандитов, – нахально пояснил Картер, и Прасси отвернулся, чтобы ничего не говорить этому наглецу.

Его привезли в полицию, где двое боевиков Джакомелли уже давали показания. Если прибавить к ним свидетельские показания Сальваторе, то будущее положение Прасси казалось более чем двусмысленным. Он категорически все отрицал, но ему было предъявлено нераскрытое дело с убитыми охранниками и китайцами плюс попытка похищения иностранного гражданина. На этот раз судья не сочла возможным отпускать его под залог. И удар судейского молоточка известил о том, что Альфредо Прасси взят под стражу прямо в зале суда и, несмотря на все угрозы и оскорбления в адрес судьи, прокурора, свидетелей и даже собственного адвоката, заключен в тюремную камеру.

Через месяц на состоявшемся процессе он получил двадцать шесть лет тюремного заключения. И хотя его адвокат почти сразу подал апелляцию, тем не менее это не помогло Прасси избежать реальной отправки в федеральную тюрьму, где он оказался в результате судебного приговора.

Глава 11

Через полтора часа они узнали, что с Лоусоном все в порядке и вся банда Джакомелли-Монаха схвачена в пятидесяти метрах от здания полиции. Двое из пятерых почти сразу согласились давать показания. Дронго и Вейдеманис, вернувшиеся в «Бельведер», начали собирать свои вещи. Дронго позвонил Лоусону и сказал, что они готовы вылететь в Майами. Кевин перезвонил через пять минут и сообщил, что самолет будет ждать на небольшом частном аэродроме, но для этого им нужно выехать в Нью-Джерси. И еще предупредил, чтобы они сдали «магнумы» водителю, который отвезет их в аэропорт.

Ранним утром, когда на часах была еще только половина шестого, за ними приехала машина. Оба напарника расплатились за номер и, усевшись в автомобиль, отправились в Нью-Джерси. А в одиннадцать часов дня в отель прибыли сотрудники ФБР, сумевшие проверить отпечатки пальцев и установить, что они принадлежат Эдгару Вейдеманису, который был зарегистрирован в отеле «Бельведер». Но к этому времени оба напарника были уже в воздухе. Подлетая к Майами, капитан самолета сообщил, что температура воздуха во Флориде – плюс тридцать девять градусов по Цельсию. Услышав это, Эдгар изумленно посмотрела на друга:

– Хорошо, что мы недолго останемся на этом полуострове. Я бы здесь сварился под таким жарким солнцем.

– Глупости, – благодушно ответил Дронго, – тридцать девять – совсем немного. У нас в Баку часто бывает такая температура. Немного тепло, но, в общем, ничего особенного. Не забывай, что температура тела человека тридцать шесть и шесть. Я помню, что в Испании была температура сорок четыре градуса, и я с удовольствием ходил по пустым улицам Валенсии. Или в Африке однажды было сорок шесть. Жарко, но терпимо.

– Тебе нужно жить на экваторе и передвигаться на верблюде, – рассмеялся Вейдеманис, – самолеты ты терпеть не можешь, а жару переносишь достаточно стойко.

– Надеюсь, что из Майами до Насау лететь совсем недалеко, – заметил Дронго, – и мы не так много времени проведем над водой. Терпеть не могу эти перелеты, особенно над океаном, хотя понимаю, что падать будет одинаково неприятно и на землю, и в воду.

– Ты – невероятный человек! – произнес Эдгар. – Двуногих хищников ты не боишься, готов бросаться в любое расследование, даже самое сложное, тебя не пугают ни бандиты, ни мафиози. А вот самолетом летать боишься, хотя всю жизнь летаешь. Чего еще ты боишься?

– Красивых женщин, – улыбнулся Дронго. – До сих пор теряюсь при виде красивых и умных женщин. Сразу попадаю под их очарование.

– Оказывается, ты у нас еще и бабник, – рассмеялся Вейдеманис и, взглянув в иллюминатор, добавил: – Кажется, наш самолет пошел на посадку.

В Майами их ждал другой самолет, рассчитанный на несколько пассажиров. В среднем седане помещалось больше людей, чем в таком самолете. Увидев его, Дронго нахмурился:

– Это же обычный «кукурузник». Они сошли с ума, предлагая нам лететь на таком самолете! Может, нам еще выделят дельтаплан?

Летчик смотрел на них, не понимая, почему они не садятся в самолет. Эдгар подтолкнул своего друга:

– Он не понимает, почему ты отказываешься лететь. Садись в самолет и не позорься.

– Пусть дадут лодку, – разозлился Дронго, – или какой-нибудь плот. Я лучше поплыву на нем, чем сяду в этот самолет. Он перевернется от малейшего дуновения ветра.

Они говорили по-русски, и стоявший рядом летчик недоумевал, почему медлят эти двое незнакомых людей. Ему приказали взлететь, как только они сядут в салон, но эти двое продолжали спорить.

– Пока мы стоим здесь, в любую секунду могут появиться представители иммиграционных властей, агенты ФБР или офицеры полиции, – напомнил Вейдеманис. – У нас практически нет времени. Если нас задержат в Майами, то снова этапируют в Нью-Йорк, и разбирательство затянется на долгие месяцы. Тогда ты можешь вообще забыть о своем расследовании.

– Почему ты меня уговариваешь? Провести в таком самолете несколько часов – это выше моих сил. Ты же знаешь мои фобии, – мрачно возразил Дронго и, уже обращаясь к пилоту, спросил: – Сколько километров до Багамских островов? Я имею в виду до аэропорта в Насау?

– Всего восемьдесят километров, – удивился пилот, – долетим за двадцать минут. Ну, может, тридцать.

Эдгар расхохотался. Дронго тоже улыбнулся, а затем решительно проговорил:

– Черт с вами, летим, – и первый влез в салон самолета.

Следом за ним туда же влез и Эдгар Вейдеманис. Летчик быстро занял свое место, и самолет, разогнавшись, взлетел.

– Двадцать минут, – пытался успокоить себя Дронго, – считаю до шестисот.

– Посмотри лучше вниз, какая красота, – предложил Вейдеманис, – просто фантастика. Когда еще мы с тобой будем лететь из Майами в Насау? Ты вообще был на Багамских островах?

– Был, но летел нормальным рейсовым самолетом. – Дронго закрыл глаза и начал считать.

Летчик немного ошибся. Вместе со взлетом и приземлением весь перелет занял тридцать четыре минуты. Их уже ждала машина, и почти сразу они поехали в другой аэропорт, откуда могли вылететь в Лондон. На этот раз Дронго не возражал. Большой «Боинг» семьсот семьдесят седьмой модели взлетел над Насау, направляясь на восток. В этом большом самолете Дронго чувствовал себя гораздо лучше, даже согласился поесть и выпить два бокала красного вина.

В Лондоне они приземлились, когда там была уже ночь. В этом городе их тоже встречали. Молчаливый водитель отвез друзей в отель «Сан-Грегори», находящийся на восточной окраине города, и, ничего не сказав, уехал. В отеле уже были заказаны два номера на их собственные имена. И только попав в свой номер и встав под горячий душ, Дронго наконец понял, что им удалось вырваться из Америки. Он вспомнил про Бевериджа и нахмурился. Ему было неприятно, что он подведет этого офицера, который так помог им в розысках Карлетто. Надев халат, Дронго прошел к соседнему номеру и постучался. За дверью никто не ответил. Только этого не хватало! Он почувствовал нарастающее волнение и раздражение и вернулся к себе, быстро набирая номер телефона комнаты Вейдеманиса.

– Почему не открываешь? – спросил он, услышав голос Эдгара, – я два раза стучал.

– Извини. Брился в ванной и не слышал твоего стука.

– Кажется, я начинаю сходить с ума, – признался Дронго, – это расследование вконец испортило мою нервную систему. Я сейчас зайду к тебе.

Он снова прошел к соседнему номеру и постучал. Эдгар открыл дверь.

– Быстро собирай вещи и уезжай отсюда, как можно быстрее, – сразу начал Дронго. – Ты должен понимать, что твое появление здесь не было предусмотрено их планом. У меня есть официальный напарник – профессор Кевин Лоусон, который не только помогает и направляет мои действия, но и наблюдает, чтобы я держался в определенных рамках, отведенных мне членами клуба. После смерти двух банкиров тебе очень опасно здесь оставаться. Поэтому немедленно уезжай.

– Я тоже об этом подумал, – согласился Эдгар. – Куда мне переехать?

– Вернуться в аэропорт Хитроу. Понимаю, что ты устал, но иначе нельзя. Прямо сейчас ты возвращаешься в аэропорт и берешь билет на первый рейс в Москву. Нужно, чтобы ты прошел границу и зафиксировал свой отъезд.

– Ты с ума сошел! Улететь в Москву и оставить тебя одного?

– Конечно, нет. Ты ведь у нас любитель самолетов. Летишь в Москву и сразу, прямо в аэропорту, берешь билет в Амстердам, Париж или Брюссель. В любой из этих городов. Прилетаешь обратно, садишься в поезд «Евростар» и снова возвращаешься в Лондон. Выбери любой отель в другом конце города и сообщи мне об этом.

– Больше никогда не буду с тобой спорить насчет самолетов, – рассмеялся Вейдеманис. – Я понял, это твоя своеобразная месть. Ты считаешь, что я должен прокатиться до Москвы и обратно. Только почему так далеко? Я могу улететь в любой соседний город.

– Это вызовет подозрения. Тебе нужно обязательно взять билет в Москву, – возразил Дронго. – Они в любом случае проверят – на самом деле ты улетел или нет.

– Ясно. Тогда прямо сейчас соберу вещи и вернусь в аэропорт. Почему ты не сказал мне об этом в Хитроу?

– За нами могли следить. А теперь, убедившись, что со мной все в порядке, ты решил улететь. Все вполне логично, иначе твое бегство из Хитроу выглядело бы не совсем естественно.

– Согласен, – кивнул Эдгар, – я все так и сделаю. Прямо сейчас. Кстати, я успел просмотреть данные по твоему клубу. Можешь мне не поверить, но я нашел выступление председателя Верховного суда Италии Фердинандо Импозимато по поводу Бильдербергского клуба. Странно, что ты еще не говорил мне про этого юриста. Или просто не обратил внимания, занятый своим расследованием. Вот цитата, которую я выписал: «За многочисленными террористическими актами и массовыми убийствами в Европе почти всегда стоит Бильдербергский клуб. В том числе они организовали похищение и убийство премьер-министра Италии Альде Моро». Любопытная цитата, не находишь? Ты наверняка помнишь дело Моро, которого якобы убили «красные террористы». Интересно, что он собирался пойти на соглашение с левыми партиями, в том числе и с коммунистами, а его убивают левые радикалы. Невозможность и абсолютную нелогичность такого убийства отмечали еще в те годы, когда произошло похищение и убийство Моро.

– Я читал это высказывание, – признался Дронго, – только не совсем понимаю, как к нему относиться. Об их влиянии я знаю не понаслышке, об их истинной власти тоже знаю немало. Наверное, они часто вмешивались не только в европейские, но и в мировые проблемы. Некоторые убийства политиков и потрясения в разных странах иногда выглядят абсолютно неочевидными. Но подобные размышления только помешают мне провести нормальное расследование. У меня осталось пять человек, и я боюсь даже подумать, как именно предложить их проверку, чтобы никого не подставить. Единственное, что я могу сделать, это срочно отправить тебя отсюда, где ты легко можешь превратиться в очередную мишень.

– Не беспокойся. Я уеду прямо сейчас, – снова повторил Вейдеманис.

Он уехал через пятнадцать минут, и только тогда Дронго набрал номер телефона Лоусона.

– Я нахожусь в Лондоне, – сообщил он.

– Знаю, – ответил Лоусон, – завтра утром я тоже буду в городе. Тогда и увидимся. Как поживает твой друг?

– Все нормально. Но он уже поехал в аэропорт. Я предложил ему срочно улететь в Москву. Это все-таки Лондон, а не Нью-Йорк, здесь меня вряд ли достанут бандиты Прасси.

– Я бы не стал недооценивать тех, кто будет тебя искать, – предупредил Лоусон, – но ты прав. Твоему другу не стоило долго задерживаться в Лондоне. Вы все сделали правильно.

– Надеюсь, за время, пока я летел, никого больше не убили?

– Нет. Пока никого. За исключением того обстоятельства, что арестовали всю банду Джакомелли, который напрямую подчинялся Прасси. Думаю, что теперь глава этого клана уже не сможет оставаться на свободе даже под самый крупный залог. Кстати, спасибо за помощь в обнаружении этого мерзавца Карлетто. Я уже все знаю. Ему предъявят обвинение в покушении на жизнь сотрудника полиции. Кстати, двое из задержанной пятерки уже согласились сотрудничать с прокуратурой и полицией.

– Приятная новость. Надеюсь, что Прасси все-таки попадет в тюрьму. Оба «магнума» мы оставили водителю, который вез нас в аэропорт Нью-Джерси. Позволь поблагодарить тебя за эту блестящую эвакуацию.

– До встречи, – сказал Лоусон. – Завтра я буду в Лондоне, и мы тогда поговорим. Запиши номер телефона. Это наш лондонский офис. При любой проблеме можешь обратиться к ним. И еще меня просили передать, что тебе не следует расслабляться. Реальная опасность все еще существует, не забывай об этом. Кто-то предложил известному киллеру разобраться с тобой, так что будь осторожен.

Дронго положил телефон на столик. Все начинается по-новому, недовольно подумал он.

Нельсон знал, что при его профессии нельзя торопиться, пытаясь быстрее выполнить «заказ». Он послал Стивенса во второй раз к зданию полиции, понимая, что поздно вечером Лоусон может и не поехать на встречу с Дронго, перенеся ее на следующее утро. Но ему было важно знать, что Лоусон по-прежнему ходит на допросы в полицию, и уточнить, где именно он остается. Именно поэтому Стивенс невольно оказался свидетелем разыгравшейся драмы, о которой позже рассказал своему боссу.

Когда Лоусон вышел из здания полиции и двинулся по направлению к внедорожникам, стоявшим в пятидесяти метрах от входа в полицию, единственный человек, который почувствовал неладное, был Стивенс. Так все и произошло. Лоусон оказался рядом со второй машиной, из внедорожника выскочили двое крепких ребят, которые уже схватили англичанина за руки, когда раздались звуки полицейской сирены, и со всех сторон начали появляться сотрудники полиции и одетые в штатское агенты ФБР. Все пятеро боевиков во главе с самим Джакомелли были арестованы и переданы в то самое здание полиции, рядом с которым они простояли так долго. Стивенс сразу перезвонил Нельсону, сообщая ему обо всем.

– Видишь, как бывает опасно действовать напролом, – посетовал Нельсон, – теперь большие проблемы начнутся и у самого Прасси. Я думаю, что он может поменять свою кличку. Он теперь уже не Счастливчик, а скорее Несчастливчик, если не сумел провести ликвидацию эксперта своими силами. Надеюсь, ты остановился гораздо дальше, чем эти придурки Джакомелли?

– Я стою в ста метрах от них, – пробормотал Стивенс.

– Возвращайся, – предложил Нельсон, – быстро возвращайся обратно. Там слишком опасно. Видимо, этот Лоусон связан с гораздо большим числом закрытых организаций, чем они думали.

На следующий день Нельсон снова послал Стивенса к зданию полиции. Лоусон появился там рано утром и провел на допросах около трех часов. Затем сразу отправился в здание Фонда Карнеги, где оставался до вечера. Кроме самого Стивенса, за ним следили еще два помощника Нельсона, полагавших, что Лоусон может выйти через гараж или воспользоваться другим выходом. Но Лоусон упрямо не выходил из здания. Он появился примерно в девятом часу вечера и сразу отправился в аэропорт. Стивенс и еще один наблюдатель проводили его до стойки, где он зарегистрировался в качестве пассажира на Лондон. Нельсон приказал Стивенсу купить билет первого класса и лететь вместе с ним в Лондон.

На следующее утро позвонил Стивенс и сообщил, что они прибыли в Лондон, но Лоусона ждала машина, и он достаточно быстро прошел через пограничный и таможенный контроль и уехал в город. Нельсон разозлился. Получалось, что Стивенс в очередной раз упустил важного свидетеля. С трудом сдерживаясь, Нельсон приказал ему оставаться в Лондоне. Он не знал, как действовать дальше, пока не позвонил мсье Думенеку.

– Нам все время мешают, – сообщил Нельсон. Впервые в его практике ему приходилось звонить посреднику, чтобы не только оправдаться, но и попросить помощи.

– Какие у вас проблемы?

– Появилась какая-то группа местных недоумков, которые изо всех сил пытаются найти нашего друга, – иносказательно произнес Нельсон. – По-моему, это нечестно. Вы не говорили о том, что у нас будет конкуренция.

– Я ничего об этом не знаю, – испугался Думенек. – Давайте сделаем так. Вы немного подождете, а я постараюсь все узнать.

Нельсон бросил телефон на стол. Ждать пришлось недолго. Думенек сразу перезвонил:

– Вы оказались правы. Там были случайные люди, которые вам мешали. Вы можете немедленно вылетать в Лондон. Ваш друг уже находится там.

– Где именно? – уточнил Нельсон.

– Пока не знаем. Но мы сообщим вам его лондонский адрес дополнительно. Можете вылетать прямо сегодня.

– Я так и сделаю, – согласился Нельсон, уже понимая, что эксперта, которого он искал, каким-то тайным образом сумели эвакуировать из Америки, переправив его в Великобританию. И он не сомневался, что «заказчик» сумеет точно указать место, где будет находиться этот непонятный аналитик с такой забавной птичьей кличкой – «Дронго».

Глава 12

Дронго встретился с Лоусоном в отеле «Сан-Грегори» за завтраком. Кевин прилетел только час назад и выглядел уставшим, несмотря на перелет первым классом. Дронго уже знал, что Вейдеманис сел в поезд, который прибудет на вокзал Сен-Панкрасс в Лондоне через два часа. За эту ночь Эдгар успел слетать в Москву, отметившись на границе, и вернуться обратно в Амстердам, чтобы переехать в Брюссель и сесть в поезд «Евростар», направлявшийся в Лондон.

– Хочу тебя еще раз поблагодарить, – сказал Лоусон, – если бы не твой звонок, «гориллы» Джакомелли меня обязательно схватили бы. И самое обидное, что они попытались бы выбить из меня признание, где именно ты находишься. А я ведь не мог этого знать. Представляю, каким пыткам они бы меня подвергли, рассчитывая узнать твое местонахождение. Ты заранее предвидел, что может быть подобная ситуация?

– Почему пытки? – возразил Дронго. – Сейчас прекрасно развита фармакология. Достаточно одного укола, и ты бы начал вспоминать, где именно я нахожусь.

– Судя по выражению лица Джакомелли, он предпочитает другие средства, – усмехнулся Лоусон.

– Возможно, – согласился Дронго, – но мне все равно нужно закончить мое расследование.

– Каким образом? Что ты собираешься предпринять? Опять будешь искать, кто из оставшейся пятерки не присутствовал на каком-то из заседаний? Но так можно позволить себе поиски только один раз. Больше подобное не пройдет. Что ты думаешь делать?

– Все равно попытаюсь найти этого человека с твоей помощью, – пояснил Дронго.

– Не знаю как, но я готов тебе помогать.

– Мне нужна срочная встреча с одним из руководителей клуба.

– С кем именно?

– С тем, кто принимает решения. И как можно быстрее, иначе убийства банкиров могут продолжиться.

Лоусон задумался.

– Мы уже находимся в Великобритании, – напомнил Дронго, – один из ваших руководителей – глава крупнейшей компании этой страны. Я мог бы встретиться именно с ним.

– Это не так просто, – вздохнул Лоусон, – мне придется объяснять, почему ты так настойчиво хочешь с ним встретиться.

– Чтобы закончить расследование. По-моему, это более чем очевидно. Если станем играть в кошки-мышки, мы никогда не закончим наше расследование. А мне порядком надоели все эти «тайны Бургундского двора». Пора найти настоящего преступника.

– Хорошие слова, – ответил Лоусон. – Ладно, я постараюсь что-нибудь сделать, но не могу тебе ничего обещать. Хотя твой рейтинг за последние несколько дней неимоверно вырос. Ты сумел предугадать нападение китайцев, обеспечив себя защитой в лице своего друга Вейдеманиса. Сумел предотвратить мое похищение. Правильно выбрал двух банкиров, которых по непонятным причинам ликвидировали. И, наконец, нашел обидчика Вирджинии. Огромный список удач.

– Не думаю, что убийства Мартинеса и Гальярдо можно записать в мой актив, – возразил Дронго, – скорее это был абсолютный провал. Но тот самый провал, когда подставился кто-то неведомый, которого мы и сможем разоблачить.

– Я постараюсь, – повторил Лоусон, – но не могу обещать, что тебя обязательно примут.

– Во всяком случае, постарайся, – попросил Дронго.

Эдгар приехал в Лондон к одиннадцати часам утра и сообщил, что уже находится в городе и едет устраиваться в отель. По взаимной договоренности, он не стал сообщать, в каком именно отеле остановится. Дронго решил еще раз подстраховаться, опасаясь новейших разработок в фармацевтике, когда его могли просто вынудить рассказать, где именно остановился Эдгар Вейдеманис.

Вечером позвонил Лоусон и сообщил, что принято решение о встрече эксперта с одним из руководителей клуба. А на следующее утро он заехал за Дронго, и они отправились в графство Сюррей, где находилась вилла одного из руководителей клуба. Он принял их в каминном зале, одетый в синий пуловер и легкие летние брюки. Подтянутый, энергичный мужчина, любящий гольф и теннис, был лет на десять моложе Лоусона. Он сидел на диване, положив ногу на ногу, и внимательно слушал доводы Дронго. Этот человек умел слушать и слышать, ведь он был президентом одной из самых крупных энергетических компаний в мире. Друзья обычно называли его Джорджем, как просил он сам.

– Когда я пытался вычислить возможных кандидатов, – начал рассказывать Дронго, – я обратил внимание на тот очевидный факт, что Гальярдо был новичком в этой компании, а герр Мартинес не мог присутствовать на прошлом заседании, так как попал в автомобильную аварию, и эти двое банкиров автоматически вызвали у меня гораздо больший интерес, чем все остальные.

– И вы отправили нам их фамилии через Лоусона. Все правильно?

– Абсолютно. Именно я дал эти фамилии Кевину Лоусону, чтобы он выслал их вам. Что в результате произошло, вы уже знаете. Я попросил проверить личные счета этих банкиров и обратить внимание на их привычки, пристрастия, семейное положение, одним словом, собрать наиболее полную информацию.

– Мы получили ваш запрос и соответственно передали его в нашу службу безопасности, – сообщил Джордж. – Но мы недооценили степень скрытности наших оппонентов. И степень их жестокости, если хотите. Оба главных подозреваемых были убиты. Одного отравили, другого застрелили. В обоих случаях никаких виновников преступлений мы не обнаружили.

– Именно поэтому я и пришел к вам, – несколько возбужденно произнес Дронго.

– Интересно. Вы знаете, кто и почему это сделал?

– Пока не знаю. Но мне нужна ваша помощь, и тогда я почти наверняка буду знать, кто именно совершил эти преступления.

– Я готов вам помогать чем только смогу.

– В таком случае вы должны открыть мне цепочку, по которой сообщение Лоусона шло по каналам связи к вам, а затем от вас – к непосредственным исполнителям.

Лоусон, сидевший рядом, молчал. Хозяин дома нахмурился. Поднялся, подошел к открытой барной стойке, налил себе достаточно большую порцию виски и залпом выпил. Затем вернулся на свое место и снова положил ногу на ногу. У него были интересные носки с узорами английского королевского дома. Очевидно, они стоили столько, сколько мог стоить приличный костюм. Но в этом доме не привыкли считать деньги. Обувь у него была сшита на заказ. Дронго знал сапожника, который шьет эту вычурную обувь с завязками в виде бантиков. Сапожник жил в пригороде Парижа и брал за свою работу от трех до пяти тысяч долларов, не считая материала, который обычно стоил не меньше.

– Что конкретно вы предлагаете? – спросил Джордж.

– Мне нужны имена, – настойчиво повторил Дронго, – все имена людей, так или иначе причастных к моему расследованию. Только таким образом я смогу выйти на настоящего преступника.

– Это невозможно, – ответил его собеседник, – мы не пускаем никого из посторонних в дела нашего клуба. Вы должны понимать, что я один не могу решать подобные вопросы.

– Тогда соберите очередное заседание руководства клуба, и я попытаюсь убедить их в необходимости открытия подобной информации. Иначе вы рискуете постоянно иметь рядом с собой человека, который виноват в утечке информации. Неужели в этом вы видите основную цель существования своего клуба?

– Вам никто не говорил, что вы хороший полемист? – улыбнувшись, неожиданно спросил Джордж. – Поменять саму тему запроса таким образом, чтобы буквально вынудить нас показать вам эту цепочку. Итак, что еще вам нужно?

– Больше ничего. Я полагал, что вы можете мне помочь. Поймите, речь идет только о расследовании, которое я веду по вашей просьбе. По просьбе руководителей вашего клуба.

– Это я помню, – кивнул Джордж, – я тоже голосовал за ваше приглашение. Хорошо. Предположим, что мы согласимся обнародовать эту цепочку и позволим вам с ней ознакомиться. Где гарантии, что подобная информация не попадет в чужие руки?

– Она уже попала в чужие руки, если двое банкиров, которые были на вашем последнем заседании, оказались убиты. Насколько я знаю, вы можете собрать экстренное заседание клуба и два раза в год. Так уже бывало.

– Откуда вы знаете? – нахмурился Джордж.

– В две тысячи девятом году. Сначала вы провели заседание клуба в Греции, в афинском отеле «Астор-палас», где тогда назревал экономический дефолт, а потом провели повторное заседание недалеко от Брюсселя в замке, который называется «Замком герцогини».

Хозяин взглянул на профессора, словно это он мог выдать подобную информацию. Лоусон выдержал этот взгляд. Пусть они наконец поймут, что для расследования эксперту нужна более полная информация.

– Когда вы сообщали о своих выводах господину Лоусону, мог еще кто-нибудь вас слышать? Например, один из охранников, которые вас охраняли? – уточнил Джордж.

– Никто, – ответил Дронго, – в нашей комнате на втором этаже никого не было, а с первого наш разговор просто не могли услышать.

– Может, вы сами кому-то рассказывали о своих выводах?

– Нет, – не колеблясь, произнес Дронго. Ни секунды запинки, хотя один посторонний человек, не посвященный в тайны клуба, все-таки был. Он рассказывал о своих выводах Эдгару Вейдеманису. Но ему он верил как себе и не хотел называть его имени в этом доме.

– А кому вы сообщили об этом? – спросил Джордж, обращаясь к Лоусону.

– Начальнику службы безопасности нашего клуба, – ответил тот, – только ему и никому больше.

– Герр Ульрих Шефер, – громко назвал его имя хозяин дома. – Он достаточно выдержанный, проверенный и надежный человек. А вы как считаете?

– Более чем, – ответил Лоусон. – Я знаю герра Шефера уже много лет. Он скорее проглотит свой язык, чем сообщит кому бы то ни было какую-нибудь информацию. Вы же его тоже знаете.

– Знаю. – Джордж задумался. Затем решительно поднялся, подошел к столу, посмотрел на лежавший на столе телефон, но не стал никуда звонить. Просто посмотрел на аппарат и вернулся на свое место.

– Что было дальше? – уточнил он.

– Два убийства подряд, – понизив голос, произнес Лоусон. – В первом случае попытались отравить, выдавая это за обычное отравление, а во втором просто пристрелили, отправив мотоциклиста. Господин Дронго прав, когда уверяет, что это была подозрительная торопливость. Но ничего другого мы не обнаружили.

– Кому он обычно передает информацию? – спросил хозяин дома.

– Этого я не знаю, – почти виновато ответил Лоусон.

– Да, я понимаю. – Джордж снова взглянул на лежавший на столике телефон. Но снова не стал его трогать.

– Неужели и сейчас вы считаете, что ваша непонятная секретность стоит жизней двух самых известных банкиров Европы? – возмущенно спросил Дронго. – И как вы отреагируете, если в следующий раз убьют кого-то из этой семерки? Простите, уже пятерки. Вы можете представить, как именно упадут акции по всему миру или конкретный курс евро, если завтра неожиданно погибнет Баррозу или обстреляют машину мадам Лагард? Евро рухнет с такой скоростью, что даже сложно предугадать. И даже Бен Бернанке, глава Федерального резерва, не сможет удержать этот курс по отношению к доллару, хотя недавно он сумел поднять курс золота своими заявлениями. И поступил так в пику решениям вашего клуба. Я внимательно просмотрел все статьи на эту тему. В некоторых из них обращалось внимание, что подобные заявления по золоту противоречат курсу европейских финансистов. Более того, он всегда говорил о Великой депрессии как о главной ошибке Федеральной резервной системы, которая не смогла накачать долларами экономику США. А оба погибших банкира придерживались как раз резко противоположных взглядов.

– Тогда обвините в этих убийствах самого Бернанке, – рассмеялся хозяин дома.

– Если он не является одним из руководителей вашего клуба, – заметил Дронго. – Насколько я понимаю, он как раз был против той политики, которую проводили погибшие банкиры. Но дело, конечно, не в нем. Мне важно знать, кому именно мог сообщить герр Шефер мою просьбу о проверке личных счетов банкиров. Обратите внимание, что их убрали буквально на следующий день после нашего запроса. Я занимаюсь расследованиями много лет и могу вас заверить, что таких совпадений просто не бывает.

– Что конкретно вы хотите? Чтобы мы обвинили Шефера, который работает у нас уже больше пяти лет?

– Нет. Я хочу знать, кому Шефер мог сказать о моей просьбе. Это очень важно, – настойчиво повторил Дронго.

Джордж нахмурился. Прошелся по комнате. Посмотрел на Лоусона и Дронго и наконец произнес:

– Все не так просто, как вы полагаете.

– Не сомневаюсь, – ответил Дронго. – Но только сам герр Шефер может рассказать нам, кому именно он давал поручения и кто мог услышать эти две фамилии. Поймите, что речь идет и о безопасности вашего клуба.

– Это мы знаем, – кивнул хозяин дома. И неожиданно сказал совсем другим тоном: – Господин Шефер, мы вас ждем. Можете выйти к нам, – и уселся на диван, словно ожидая, когда начальник службы безопасности клуба материализуется.

Дронго посмотрел на Лоусона. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Шефер находился в другой комнате и слышал весь разговор. И тут раздались шаги, приближающиеся к дверям кабинета. Нет, подумал Дронго, это не один человек, а сразу двое.

Глава 13

В комнату вошел Ульрих Шефер. Среднего роста, плотный, с темными, коротко стриженными волосами, подтянутый, крепкий. Чуть впереди него шел другой мужчина, высокий, похожий на цаплю, с большим носом и седым хохолком. Если Шеферу было сорок с лишним лет, то этому на вид гораздо больше.

– Познакомьтесь, – представил их Джордж, – господин Шефер, наш начальник службы безопасности, и господин Альдини, руководитель нашего секретариата.

– Эффектный выход, – мрачно произнес Дронго, – если вы позвали к себе начальника службы безопасности, значит, уже проводили собственную проверку. Или я не прав?

– Конечно, – усмехнулся Джордж. – Неужели вы считали, что мы можем оставить без внимания такой беспрецедентный факт, как убийство двух ведущих банкиров Европы? Или мы действительно надеялись только на ваше расследование? В таком случае мы были бы наивными дилетантами и мечтателями.

– То, что вы не мечтатели, я уже понял, – сказал Дронго, – но хотелось бы выслушать самого герра Шефера. Что именно происходит? Кто убил банкиров, и, наконец, почему вы находитесь именно здесь? Только не говорите, что заехали на чашку чая или случайно оказались на вилле. Я все равно вам не поверю.

– Я этого не говорю, – глухим голосом ответил Шефер. Он говорил по-английски с заметным немецким акцентом.

– Мы понимали, что вы, рано или поздно, приедете сюда и захотите с ними встретиться, – пояснил хозяин дома, – ведь Шефер и Альдини – единственные, кто мог точно знать о наших банкирах. Вы также попытаетесь проследить всю цепочку, в которой мог оказаться преступник или пособник преступника, решившийся на эти чудовищные убийства.

– Тогда почему сразу не сказали об этом Лоусону? – спросил Дронго. – Он ведь не хотел приводить меня сюда, уже не говоря о том, чтобы назвать ваше имя.

– Это было необязательно, – пояснил Джордж, – в нашем клубе обычно не называют никаких имен. Это абсолютное правило.

– Но у меня были некоторые имена, – возразил Дронго. – Вы сами пригласили меня и выдали список из семи имен, чтобы я нашел возможного предателя, который решил сыграть на понижении золота.

Джордж взглянул на начальника службы безопасности, словно давая ему возможность высказаться. Но тот молчал. Альдини тоже молчал. Молчание становилось невыносимым, и тогда он сам снова заговорил:

– Все верно, у нас появились подозрения, что среди членов нашего клуба есть люди, которые планируют самостоятельные действия, идущие вразрез с интересами остальных членов клуба. Проводить проверку самостоятельно мы не могли, это было достаточно опасно. Члены клуба не очень любят, когда кто-то пытается копаться в их личных делах. А проводить расследование обычными методами, допрашивая возможных подозреваемых, абсолютно невозможно. Оставалось пригласить опытного эксперта, который каким-то неведомым способом, за счет своей интуиции или профессионализма, сумеет вычислить возможных подозреваемых и указать нам на виновника этой ситуации.

– И как только я назвал две фамилии, нуждающиеся в проверке, их сразу устранили, – напомнил Дронго. – Вам не кажется, что это было довольно неосмотрительно с моей стороны? Ведь я мог назвать вам другие имена. Неужели и их бы ликвидировали?

– Я не могу отвечать за других, – почти весело заметил Джордж. – А вы считаете, что несете ответственность за эти убийства?

– Безусловно. Моральную ответственность. Ведь убиты двое людей, которых я предложил проверить. А если бы я предложил проверить весь список? Неужели кто-то решился бы убрать всех остальных?

– Вы говорите так, словно в этом виноваты и мы, – недовольно проговорил Джордж.

– Полагаю, что да, – сразу ответил Дронго, – ведь в данном случае не сработала ваша цепочка.

– У нас нет и не может быть никакой цепочки, – усмехнулся Джордж, – здесь сидят трое людей, которые могли знать о ваших предложениях, и больше никто. Должен признаться, что я тоже сознавал всю чудовищность двух убийств подряд. Вы правы, совпадения в таких случаях исключены. Значит, необходимо искать виновного.

– Нашли? – иронично спросил Дронго.

– Здесь нужно сначала понять, что именно у нас произошло, – не ответил на его вопрос Джордж. Он снова поднялся и начал ходить по комнате. – Дело в том, что финансовая составляющая нашего клуба, его стратегия и тактика никак не пересекаются с работой службы безопасности. У каждого своя тема. Служба безопасности следит за безопасностью прибывающих участников, приглашенных на заседания клуба. А сами участники вырабатывают свою финансовую стратегию, не посвящая никого в детали своих планов. Вы меня понимаете? Сотрудники Шефера не знали, какие проблемы обсуждались на последнем заседании клуба. Это было не их дело.

– Но после того как вы узнали об убийстве брокера в Нью-Йорке, вы решили, что теперь это стало и вашим делом, – закончил за него Дронго, – и именно поэтому пригласили меня.

– Да, – кивнул Джордж, – мы просмотрели достаточное количество кандидатур. Но вы были независимым экспертом с большим потенциалом аналитика. Именно поэтому мы остановили свой выбор на вас. И вы нас не подвели. Абсолютно правильно вычислили двоих банкиров, которые решили сыграть на этом золотом курсе. Они оба решили начать самостоятельную игру. Не могу понять, каким образом вам это удалось. Или это была интуиция, или вы действительно феноменальный аналитик. Практически не имея никакой информации об этих банкирах, вы сумели их правильно вычислить. Господин Лоусон говорил нам, что вы оперировали только открытыми источниками, но это больше похоже на чудо.

– Значит, Мартинес и Гальярдо работали на себя? – понял Дронго.

– Они создали своеобразный пул, в который вносили деньги не только личные, но и своих банков, играя на понижении золотого курса, – вставил Джордж.

– И поэтому их наказали? – не выдержал Дронго.

– Конечно, нет. Никто не знал, что они связаны друг с другом. Это сейчас мы понимаем, что Мартинес и Гальярдо планировали подобную операцию для более масштабных проектов. Ни один центральный банк не смог бы справиться с такой задачей, даже очень крупный. Требовалась своеобразная кооперация банков, их взаимная выручка, чтобы в несколько раз увеличить уставной капитал и опустить золотой курс, – пояснил хозяина дома.

– Тогда получается, что именно вы были убийцами обоих банкиров, решив от них избавиться, – жестко заметил Дронго.

Шефер переглянулся с Джорджем. Альдини побледнел, было заметно, как он нервничает, слушая этот разговор.

– Мы не занимаемся политическими убийствами, – покачал головой Джордж, – повторяю, что наша задача была несколько иного сорта. Мы обязаны были найти банкиров, начавших собственную игру. И благодаря вам нам удалось их вычислить. Это были Бенхамен Мартинес в Брюсселе, Винсенте Гальярдо в Мадриде и… Орацио Локателли в Риме. Эта тройка банкиров совместно начала свой проект, решив сыграть против курса, установленного нашим клубом. Мы понимали, что один банкир не справится с такой задачей, но не могли никого обвинить. Пока не произошли эти убийства.

– Тогда получается, что Локателли убрал своих коллег, – не выдержал Лоусон, – значит, это он стоял за убийствами.

– Нет, – ответил Джордж, – он не предвидел подобного исхода. И сейчас в панике ожидает, когда убийца появится на пороге его кабинета. Хотя мы, конечно, приняли меры.

– Подождите, подождите, – перебил его Лоусон. – Я ничего не понял. Кто допустил утечку информации? Кто оказался предателем? Кто виноват в смерти банкиров?

– Давайте по порядку, – улыбнулся Джордж. – Сначала по нашим банкирам. Ни один из них не сумел бы так сильно повлиять на курс, если бы попытался начать играть самостоятельно. Нужна была сильная компания, которая объединилась для подобной игры. Вы читали книгу Агаты Кристи «Восточный экспресс»?

– Общая ответственность, – негромко произнес Дронго, – я так и думал.

– Все правильно, – сказал хозяин дома. – В заседании клуба участвует около четырехсот человек постоянных членов, из которых треть – американцы. Еще одна треть – это ведущие бизнесмены Японии, Тайваня, Сингапура, Гонконга, Кореи. Мы старались приглашать самых известных и популярных финансистов. Это ведущие банкиры и финансисты всего мира. Они принимают решения, которые обязательны для исполнения всеми остальными. Но в момент, когда рецессия в Европе еще не закончилась и курс золота стабильно высокий, другая группа людей, представляющих в основном Европу, решила начать собственную игру. Как раз то, что вы справедливо называете «общей ответственностью», когда каждый из двенадцати людей, якобы случайно оказавшихся в поезде, наносит свой удар негодяю, виновному в гибели их близких. Так произошло и у нас. Все семеро политиков и финансистов, указанных в вашем списке, начали проводить собственный курс. Сначала их было только трое, так как Гальярдо новичок, а Мартинес несколько месяцев провалялся в больнице после операции, что вы сразу подметили. При таких финансовых проблемах, какие есть у Испании и Италии, опускать золотой паритет и поднимать стоимость евро тоже не очень выгодно. Нужна относительно стабильная система. Постепенно к первой тройке присоединились все остальные. Зачинщиком и организатором этой идеи был Локателли.

– И вы об этом знали, – неожиданно сказал Дронго.

Лоусон покосился на него, но ничего не добавил.

– Да, – ответил Джордж, – мы с самого начала знали, что эта семерка проводит собственный курс. Баррозу и Драги считают, что таким образом укрепляют единую валюту, а Лагард оказалась больше француженкой, чем американкой. И еще европейские банкиры. Но мы стали замечать некое противодействие нашим планам. И не только финансовое, но и политическое. Нам важно было вычислить предателя, который подсказал брокеру в Нью-Йорке несколько ослабить курс и не слушать рекомендаций европейских банкиров, связанных друг с другом. Мы нарочно дали вам список этой семерки, прекрасно зная, что они работают солидарно. Нам было важно, чтобы все узнали о начавшемся в клубе расследовании, что само по себе было невероятным событием.

– Вы нарочно позвали меня, чтобы подставить, – понял Дронго, – сообщив всем, что началось расследование. И когда я передал вам эти две фамилии, вы ничего не предприняли, решив посмотреть, чем все это закончится.

– Не так цинично, – возразил Джордж, – мы срочно послали двух сотрудников Шефера в Мадрид, но они опоздали. Такое иногда случается.

– Значит, вы предвидели все с самого начала, – ошеломленно произнес Дронго, – и предатель не из этой семерки.

– Нет, – улыбнулся хозяин дома, – конечно, нет. Но разве можно поверить, что главный европейский комиссар или глава МВФ могут играть на стороне, преследуя какие-то личные цели. Нет. Все семеро были солидарны. Но мы пригласили вас намеренно, чтобы выяснить, откуда происходит утечка информации. И дали вам список семи самых безупречных людей. Никто не мог предположить, что все это завершится такой трагедией.

– Там не было предателей, – вздохнул Дронго, – все семеро просто проводили параллельный курс, который вы тоже выработали.

– Превосходно. Теперь вы все поняли. Но мы должны были убедиться. Кстати, Гальярдо мы действительно пытались спасти, и я лично звонил ему с просьбой ждать в кабинете прибытия наших сотрудников. Но его убили, когда он подъезжал к зданию своего банка.

– Это была не игра семерых. Это была официальная политика вашего курса, которую вы проводили против Бернанке и его людей, – убежденно произнес Дронго. – Великая атлантическая война между долларом и евро.

– Возможно. Но дело не в самом Бернанке. Вы можете себе представить, какие миллиарды зарабатываются на движениях валют в ту или иную сторону? Даже изменение на один цент. А разница иногда бывает просто колоссальной. Когда вводился евро, за семьдесят американских центов давали евро. А сейчас дают доллар за семьдесят шесть европейских центов. Не говоря уже о том, что курс иногда доходил до полутора евро за один доллар.

– Вы пригласили меня для расследования, преследуя свои цели. Чтобы выявить в своих рядах человека, решившего начать собственную игру. Чтобы сделать из меня обманку-приманку, – понял Дронго.

– Почти все правильно, – согласился Джордж, – а теперь я представляю вам человека, который подсказал Локателли эту идею, а сам начал собственную игру. И когда вы сообщили о своих подозрениях в отношении двух банкиров, у него просто сдали нервы, и он приказал немедленно убрать обоих, чем сразу себя выдал. Ведь Лоусон назвал эти фамилии только одному человеку – господину Шеферу.

Он показал в сторону начальника службы безопасности. Тот угрюмо сидел, даже не пошевельнувшись.

– Это он организовал убийство банкиров, – прошептал потрясенный Лоусон.

– Нет, – ответил Джордж, – он ни при чем. Сеньор Альдини, который здесь присутствует, был студенческим другом синьора Локателли. Они начинали вместе. И именно ему назвал Шефер обе фамилии. Руководитель нашего секретариата, человек которому мы безусловно верили. Именно Альдини вошел в контакт с биржевым брокером в Нью-Йорке, наладил связи с брокерами в Токио и Гонконге. Узнав о том, что эксперт подозревает двух банкиров, он принимает немедленное решение об устранении обоих, чтобы еще больше запутать ситуацию и свалить на них все свои грехи. Или на одного из пятерых, если удастся. Я не удивлюсь, если узнаю, что он планировал подставить своего бывшего товарища. Нет ничего приятнее, чем сделать пакость своему бывшему однокурснику, словно исправляя ошибку собственной судьбы.

Пока Джордж говорил, Альдини втягивал голову в плечи, становясь еще более похожим на птицу.

– Я был уверен в том, что это ты все придумал, – толкнул его в бок Шефер. – Пойдем, у нас к тебе еще много вопросов.

Альдини, поднявшись, пытался что-то сказать, но так и не сумел ничего выдавить. Он опустил голову и вышел из комнаты. Шефер пошел за ним.

– Вот и все, – закончил Джордж, – теперь расставлены все точки. С вашей помощью нам удалось вычислить предателя в собственных рядах.

– Два убитых банкира. Не слишком большая цена? – поинтересовался Дронго.

– Никто не предполагал, что он может устроить подобные убийства, – пояснил Джордж. – Он просто испугался. Ему показалось, что проверка личных счетов обоих банкиров может рано или поздно привести к нему. И тогда он решил их убрать. А нам оставалось гадать, кто из этой пары мог быть тем самым предателем. По-своему, все рассчитано гениально.

– Я знал его столько лет, – тяжело поднялся со своего места Лоусон, – никогда в жизни не мог бы на него подумать. Он всегда был тихим, спокойным и выдержанным человеком.

– Я тоже, – сказал Джордж. – Но когда на кону стоит столько миллиардов, невольно забываешь обо всем на свете. Спасибо вам, Лоусон, вы прекрасно справились со своей работой. И вам, господин эксперт. Ваш гонорар будет переведен на ваш счет. Прощайте. – Он не стал протягивать им руки, только кивнул на прощание. И быстро вышел из гостиной.

Вместо эпилога

Джордж вышел в соседнюю комнату, где уже сидели Альдини и Шефер. При его появлении они поднялись. Он подошел ближе, посмотрел на обоих, словно впервые их видел, и удовлетворенно произнес:

– Кажется, все прошло нормально, наш эксперт безусловно поверил в предателя Альдини. И у тебя был такой жалкий вид, что я даже хотел посоветовать тебе быть немного мрачнее, иначе какой из тебя убийца. Хотя этот эксперт поверил. Я так убедительно ему все расписал. И про самостоятельную игру Баррозу, и про Лагард, которая забыла про атлантическую солидарность. Теперь он будет убежден, что сумел раскрыть грандиозный заговор, и, возможно, когда-нибудь даже напишет книгу о своем расследовании, где все будет неправдой.

– В какой-то момент я даже поверил, что действительно виновен во всех этих преступлениях, – неловко улыбаясь, произнес Альдини.

– Дорогой Ремиджио, – обнял его за плечи Джордж, – кто поверит, что такой порядочный и тихий человек, как ты, мог быть организатором всех этих преступлений и финансовым мошенником? Только эксперт, который тебя не знает и никогда в жизни раньше не видел. Он считает себя знатоком человеческих душ и самоуверен, как все обычные выскочки. Но позволить ему возиться и дальше вместе с Лоусоном было бы большой ошибкой, и я подумал, что пора ставить точку. Что касается тебя, Альдини, то ты прекрасно знаешь мое мнение. Ты замечательный человек, хороший исполнительный сотрудник, и я прекрасно знаю, что ты ни в чем не виноват. Но кто-то приказал убить обоих наших коллег-банкиров. Кто-то устроил расправу с нью-йорским брокером, сумев всех нас запутать. Я не могу дальше позволить этому эксперту копаться в наших делах, он и так узнал слишком много. Каждый его следующий шаг мог иметь очень неприятные последствия. Поэтому мы решили, что я поговорю с ним и найду виновного. Идеальным виновным оказался ты. Бывший однокашник Локателли, работающий в нашем клубе уже сколько лет. Он все равно уже сегодня вернется к себе и никогда не сможет проверить – остался ли ты работать в нашем клубе или мы отдали тебя под суд. Поэтому особо не напрягайся. Мы попытались с его помощью найти возможного предателя. Но он тоже потерпел фиаско. Назвал нам две фамилии ни в чем не виновных банкиров, которых сразу убрали. Конечно, мы скорбим по этому поводу, но еще больше мы переживаем из-за того, что не можем понять, кто и почему их убил. И кто вообще стоит за всеми этими преступлениями. – Джордж нахмурился, взглянул на обоих мужчин. – Но мы все равно сумеем найти этого предателя. Рано или поздно, но мы его вычислим. А пока пусть думают, что мы закрываем расследование. Нельзя позволить этому эксперту продолжать свою работу, иначе нам придется посвятить его во все наши секреты. А это будет уже совсем неправильно.

Шефер молча слушал его. Альдини судорожно кивнул. Он согласился исполнить свою роль после долгих уговоров и твердого обещания Джорджа, что они никогда больше не увидят этого эксперта со странной кличкой «Дронго».

Дронго сидел за столом ресторана, когда в зал вошел Лоусон. Он подошел ближе, сел напротив эксперта и спросил:

– Все в порядке? Почему такой мрачный?

– Как тебе понравилась эта гениальная инсценировка с Альдини? – неожиданно спросил Дронго.

– Какая инсценировка? – растерялся Лоусон. – О чем ты говоришь?

– О вашем Альдини. Чтобы убедить меня в том, что расследование окончено и закрыто, Джордж разыграл эту сценку специально для меня. Я ведь видел лицо Альдини. И равнодушное лицо Шефера, отбывающего свой номер. Все было расписано для меня, чтобы убедить в том, что Альдини и есть настоящий преступник. Только все это Джордж сделал напрасно. Сколько лет ты знаешь Альдини?

– Много, – нахмурился Лоусон, – а почему ты спрашиваешь?

– Ты можешь поверить, что он жестокий убийца, на счету которого столько загубленных жизней? Который беспощадно расправляется даже со своими бывшими друзьями?

– Нет, – честно ответил Лоусон, – я и вчера не очень верил, когда Джордж обвинял его в этих грехах.

– Дело в том, что все не так просто, – задумчиво произнес Дронго. – Чтобы найти профессионального киллера в Мадриде настолько оперативно и быстро, нужно иметь разветвленную сеть по всей Европе. Чтобы отравить Мартинеса, нужно найти человека, который убедит его пойти с ним на ужин. И это в инвалидной коляске. Все не так просто, Кевин. И я полагаю, что мое расследование еще не закончено.

– Ты уже все закончил, – возразил Лоусон, – сумел найти, кто и как убил брокера в Нью-Йорке, наказал насильника Вирджинии, помог арестовать банду Джакомелли. И, наконец, посадил в тюрьму самого Прасси. По-моему, ты и так сделал более чем достаточно.

– Альдини не предатель, – упрямо повторил Дронго, – я видел его лицо и видел лицо Шефера, который равнодушно взирал на все происходящее. Меня просто осторожно отстраняют от этого расследования. Но я все равно продолжу его самостоятельно. Нужно понять, кто и зачем стоит за этими убийствами. А поняв, найти того, кто мог это организовать.

– Тебе ясно дали понять, что расследование закончено.

– Тогда почему не отзывают своего киллера, которого кто-то нанял специально для моего устранения? – напомнил Дронго. – Значит, все совсем не просто, и ваш клуб решил отстранить меня от будущих расследований. Им ничего не мешало найти и обвинить Альдини и без моих усилий.

Лоусон обреченно молчал. Он понимал правоту эксперта и не хотел никак комментировать его слова. Вспоминая о разговоре в доме Джорджа, он тоже отмечал и неестественное поведение Шефера, и скромную трусость Альдини, и, наконец, веселую обвинительную речь Джорджа, который так и не сумел придать своим словам подобающую серьезность. Поэтому он сидел и не комментировал слова Дронго, понимая, что не имеет права ничего говорить. Просто сидел и молча слушал.