Новая Александрийская Библиотека,


2668 г.


Библиотекарь неподвижно стояла возле конторки. Её дыхание постепенно приходило в норму. Она смогла отказать, и он умчался, похоже, недовольный этим. Пока всё хорошо.

– Ты в порядке? – Уолтер нависал над её плечом (естественно) и она в тысячный раз задумалась о том, почему она терпела ассистента, который не только был невообразимо безвольным, но ещё и досаждал ей своей влюблённостью в неё.

– В порядке. Просто трудный клиент.

Она кивнула в сторону ССПВ, едва видного на дальнем краю приёмного зала. Он шагал туда-сюда с почти комичной поспешностью, и что-то яростно бормотал себе под нос. «Не столько трудный, сколько опасный», – подумала она. Тем не менее, нет причин беспокоить Уолтера.

– А, ты о Докторе!

Это был первый случай на её памяти, когда она посмотрела на Уолтера с удивлением.

– Ты его знаешь?

– Типа того. Все твои предшественники были его старыми друзьями.

Она нахмурилась.

– Все?

– До последнего. Даже забавно, если вдуматься.

Более чем забавно. Вообще-то, весьма опасно. Вслух же она сказала:

– Это объясняет, почему он заходит сюда, рассчитывая на особое отношение. Хотел взять Хиттеншталя.

– «Бойня на Дельтерусе 5: Полная сводка об истреблении последних дельтеронов дракоидами»? Корпус 4300Б, этаж 2348, сорок пятый кабинет, вторая сверху полка?

– Именно.

– Скучноватая в середине.

Немного поколебавшись, она постаралась спросить непринуждённым голосом:

– Мои предшественники... они обслуживали его на особых условиях?

Уолтер ответил уклончиво. Вернее, он всегда был уклончив, а сейчас ответил немного более уклончиво, чем обычно.

– Ну, я же сказал, они были его друзья.

– То есть, они выдавали ему тексты для ограниченного доступа? – не сдавалась она.

Уолтер исполнил впечатляюще уклончивое пожатие плечами, словно задействовав как минимум три плеча, и сменил тему:

– А почему Хиттеншталь в ограниченном доступе?

– Потому что дракоиды теперь наши друзья. И поэтому любые небольшие нарушения, за которые они были ответственны в прошлом, всё усложняют.

– Они уничтожили целую расу!

– И люди будут им попрекать этим.

– Это был геноцид.

– Вот видишь!

– Андреа, не могу поверить, что даже ты...

Андреа! Она чуть не вздрогнула от этого имени. Обычно им пользовался только Уолтер, а для себя и для других она была просто Библиотекарь. Она перебила его раньше, чем он успел негодующе пролепетать ещё что-то.

– Разумная степень скрытия информации была частью договора.

– Это гадко, бесчестно, и абсолютно аморально!

– Конечно. Зато они позволяют нам пользоваться их пляжами.

– А как же дельтероны?

– Нет планеты – нет пляжей.

Поджав недовольно губы, Уолтер развернулся, чтобы уйти.

– Кстати, – добавила она ему вслед, – я подумывала задержаться после работы и заняться с тобой опасным сексом.

Дёрнувшись, чтобы обернуться на неё, голова Уолтера чуть не свернула его шею.

– Правда? – прохрипел он с открытым изумлением.

Она мягко улыбнулась:

– Нет.

Уолтер, по её мнению, скорчил такое лицо, каких она ещё не видела.

– А, – сказал он. – Ясно. Шутка. Хорошая. Понял. Хорошо.

Он снова повернулся, чтобы уйти, и почти сразу опять развернулся к ней, краснея и моргая, как это свойственно слишком чувствительным натурам.

– Ты знаешь, – сказал он, и она с трудом верила, что он это говорит, – иногда я просто поражаюсь: как тебе удалось стать такой?!

Она пожала плечами:

– Моя дочь убита, муж меня бросил. Просто повезло, наверно.

В течение мгновения его бросало то в продолжавшуюся ярость, то в более привычные приступы извинения, затем, определившись, он ушёл в помещение для персонала, хлопнув за собой дверью.

Почти восхитительный, – подумала она, – но так надоедливо восхитительный. У неё возник смутный интерес – что же такое он мог в ней увидеть, и на мгновение ей даже захотелось посмотреть в зеркало. Это было невозможно. Она скривилась, вспоминая то утро, когда ей стало так противно от случайного взгляда на своё лицо, что она запретила в библиотеке любые зеркала. Не самый здоровый порыв, возможно, свидетельствующий об аутофобии, – подумала она и замерла. Откуда взялся этот жалкий диагноз?

Он снова стоял у конторки, буквально в метре от неё, а она даже не услышала, как он подошёл – как будто хотел застать врасплох!

– Вы знаете, – сказал он, – я не могу передать, как важно, чтобы я увидел эту книгу. Если я немного её почитаю – никому ведь не повредит, не так ли? Каким образом? Располагая же информацией из этой книги, вы даже не представляете, сколько страданий я смог бы предотвратить.

Она посмотрела на него и вдруг поняла, что отказать этому человеку стало настолько проще просто потому, что он ей очень не нравился. Даже вызывал отвращение. На мгновение она уставилась на него с показной холодностью.

– «Жизни на кону» – так, кажется, вы сказали? – в конце концов произнесла она.

– Много жизней. Невинных жизней.

– Невинных? Это точно?

Она вспомнила свою дочь, заглядывавшую в глаза, доверчиво прижимающуюся к ней и спрашивающую, есть ли в мире монстры. Пять лет, просто красавица, за десять секунд до своей смерти. Она с трудом подавила воспоминание.

– Так передайте этим невинным людям с их невинными жизнями, – сказала она даже жестче, чем собиралась, – что жизнь, невинная или нет, несправедлива.

Словно гроза надвинулась на его лицо:

– Ваше последнее слово?

– Аминь.

– Ясно.

На мгновение он задумался. Он вынул из пиджака карманные часы и раскрыл их. Внутри вместо циферблата были ряды кнопок. Его пальцы забегали по ним; это выглядело как последовательность сложных вычислений.

– Если моя попутчица вернётся раньше, чем я, – сказал он, не поднимая взгляда, – передайте ей, что я не надолго, – он посмотрел на неё, и его глаза показались очень тёмными. – Мне нужно отлучиться по небольшому делу.

Загрузка...