Цвет диких роз

Глава 6

Мэриголд со вздохом заклеила картонную коробку с соусом и маисовыми лепешками. Была пятница, канун ярмарки, и хотя ей сейчас меньше всего хотелось ехать в город, чтобы подать заявку, это необходимо сделать. Ярмарка открывается завтра, но заявки рассматриваются сегодня вечером, и лучше уехать до того, как Джон вернется с поля.

Он закончил убирать сено без ее помощи и теперь загружал тюки в сенной сарай. Она слышала, как он целый день ездил туда-обратно, и всякий раз, когда грузовик проезжал мимо дома, сердце у нее замирало от надежды, что Джон остановится и зайдет. Но он не остановился, не зашел. Скоро вечер, надо побыстрее исчезнуть до его возвращения.

Последние несколько дней стали для нее сплошным адом. Хотя она изо всех сил пыталась не обращать на этого человека внимания, Мэриголд не сумела избавиться от груза своих чувств. Напряжение было так велико, что она не могла даже находиться с ним в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы встретиться лицом к лицу. Она бы просто не вынесла этого после случившегося в поле.

Каждый раз, вспоминая тот день, она краснела от стыда. И чего ей вздумалось так бросаться на него? Он наверняка решил, что она действительно хотела с ним переспать.

Направление, которое приняли ее мысли, очень не понравилось Мэриголд. Испустив еще один тяжкий вздох, она потащила коробку на веранду. Нести ее было неудобно из-за размера, поэтому девушка с радостью плюхнула свою ношу на скамейку, села рядом и попыталась почерпнуть энергии в натягивании ботинок.

Что он должен подумать о ней, о ее признании, о почти сделанном признании, что у нее до сих пор не было мужчины? Она схватилась за пылавшие щеки. Конечно, это правда, но чтобы сказать ему об этом…

Мэриголд не понимала, что в Джоне особенного, что вызывает у нее такой страстный, неожиданный отклик. Разумеется, у нее были поклонники, но еще ни разу чисто физические ощущения не захлестывали ее с подобной силой. Правда, и дело никогда не заходило так далеко. Никогда. До Джона.

Почему она не в состоянии контролировать себя? Это ее беспокоило. Злило. Ее, которая не злилась никогда.

Мэриголд осталась только из-за бабушки. Она дала ей слово и сдержит его, до снятия гипса осталась всего пара недель.

Но все равно на данный момент ей больше всего хотелось сбежать от Джона Гудинга. Она знала, что, конечно, справится с ситуацией. Она взрослая и способна отвечать за себя. Если она постарается, то они никогда не окажутся наедине… Мэриголд внезапно услышала чьи-то шаги на ступеньках. Джон?

С бьющимся сердцем она вскочила и бросилась назад в кухню. Надо скрыться. Нельзя встретиться с ним сейчас, когда она так перед ним беззащитна. Мэриголд затравленно оглянулась и побежала по коридору в спальню бабушки.

Телевизор орал, а старая дама, сидя на кровати среди груды подушек, крепко спала. Рот открыт, очки соскользнули с носа и угрожающе повисли. В одной руке она сжимала карты, в другой — пульт от телевизора. Остальные карты, разложенные для игры в солитер, лежали на подносе, стоявшем у нее на коленях. Несмотря на волнение, Мэриголд не могла не улыбнуться и, на цыпочках подойдя к телевизору, выключила его.

— Что… что такое? — Едва в комнате наступила тишина, бабуля попыталась сесть прямее.

Мэриголд подошла к кровати.

— Это всего лишь я. Я выключила телевизор.

— А теперь включи снова. — Зевнув, бабушка поправила очки и посмотрела на нее. — Только-только стало хорошо.

— Вы спали. — Девушка собрала карты, ловко их перетасовала и подала ей.

— Я думала, ты поедешь в город.

Мэриголд наклонилась поправить подушки, радуясь, что бабушка не видит ее лица.

— Я как раз зашла сказать, что уезжаю. Вы точно не хотите со мной поехать?

— Ни в коем случае. Через пятнадцать минут начинается моя любимая передача. — Бабуля сняла очки и протерла глаза.

Мэриголд села рядом с ней на постель.

— Вряд ли я задержусь там надолго. Принести вам чего-нибудь, пока я не уехала?

Та покачала головой, затем направила пульт на телевизор, и комнату снова заполнил рев. Мэриголд неохотно подчинилась и вышла, прикрыв за собой дверь.

Когда она обернулась, то увидела Джона, который стоял в проеме кухонной двери, словно поджидая ее. Но девушка отбросила нелепую мысль, ведь он избегал ее не меньше, чем она его.

— Ой! — Ее рука автоматически взметнулась к горлу.

Джон кивнул.

— Не хотел тебя напугать. — Его взгляд устремился на ее руку, задержался на груди.

Смутившись, она опустила руку. Он проследил и за этим движением, пройдясь взглядом по обтягивающему бедра джемперу в мелкую черно-белую клетку и черным узким брюкам. От этого пристального взгляда у нее даже мурашки побежали.

— Куда-то собралась?

Мэриголд крепко сцепила дрожащие пальцы, стараясь, чтобы не дрогнул предательски голос.

— В город. Мне нужно отвезти заявку на свое участие в ярмарке.

Она намеревалась взять его грузовик, хотя разрешения не спрашивала. Да и не собиралась. Вздернув подбородок, Мэриголд взглянула ему в лицо, увидела его карие глаза и испытала шок — так неудержимо ее потянуло к нему.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Джон не в рабочей одежде. Господи, как же он хорош. В чистой рубашке и джинсах он выглядел таким же энергичным и соблазнительным, как и в конце трудового дня, когда возвращался домой грязный и потный. Наверное, переоделся, пока она заходила к бабушке. Сердце Мэриголд ухнуло вниз. Куда он собрался, и как она теперь попадет в город?

— Ты можешь поехать со мной. — Джон сунул руки к карманы.

— Нет, спасибо, я доберусь до города сама. Не хочу тебя затруднять.

Она возьмет грузовик, на котором он возит зерно. Мэриголд постаралась не обращать внимания на внутренний голос, нашептывающий, что она никогда не водила трехтонку. Ничего, справится. Она хотела прошмыгнуть мимо, но Джон остановил ее. От его прикосновения у нее захватило дух, и она устремила взгляд на загорелую руку, державшую ее запястье, вспомнила, как эти ладони скользили по ее кожи, нежно лаская, до экстаза воспламеняя ее тело… Непрошеные мысли смутили Мэриголд, и она выдернула свою руку, не в состоянии выразить свое негодование из-за комка в горле.

— Ты меня не затруднишь. Я все равно еду в город. Сосед показывает на ярмарке телят от Перси, ему может понадобиться помощь. — Шли мгновения. Джон ждал ответа.

У нее вдруг защипало в носу и в глазах, поэтому она в отчаянии прикусила губу.

— Ну же, Мэриголд, не упрямься. — Его голос срывался, как и биение ее сердца.

— Не упрямься? Ты думаешь, дело в упрямстве?

Перед глазами все поплыло, когда она посмотрела на Джона. Тот отвел взгляд, переступил с ноги на ногу.

— Я возьму грузовик для зерна, — сказала она.

— Мэриголд, ты не можешь…

— Прекрасно. Тогда я позвоню твоему приятелю Джорджу Стрэнгу. По крайней мере ему моя компания по душе. — Она сама не поверила своим словам.

— Мэриголд… не делай этого. — Ей показалось, или в его голосе действительно прозвучала мольба, словно ему и в самом деле небезразличны ее чувства? Не может быть. Застыв, она слушала. — Я все равно еду в город. Ты едешь или нет?

Мэриголд громко фыркнула. Хорошо. Она поедет, но только для того, чтобы доказать, что ей это безразлично, У нее не оставалось сомнений в том, что смущение, которое она все еще испытывала при воспоминании об инциденте на поле, ничего для него не значило. Этот тупица ясно дал ей понять, где ее место.

— Ладно, я еду с тобой.

Губы у Джона изогнулись, он указал на коробку.

— Твоя заявка? — Когда она кивнула, он взял коробку. — Я буду в грузовике.

Дверь за ним захлопнулась, и Мэриголд опустилась на скамейку. Как она это переживет? Стиснув зубы, девушка натянула башмаки, встала, оправила джемпер, мысленно готовясь к соседству с Джоном. Ей до ужаса хотелось снова оказаться в его объятиях, но она была полна решимости не допустить повторения этого. Он не должен знать, насколько он выбивает ее из колеи.

— Ничего не забыла? — спросил Джон, когда она забралась в кабину грузовика.

— Нет. — Она заставила себя спокойно посмотреть на него.

Он пристально смотрел на нее глазами цвета шоколада, и у Мэриголд засосало под ложечкой. Чертыхнувшись про себя, она выдавила улыбку. Если она будет разыгрывать из себя счастливую женщину, Джон не догадается, как мерзко у нее на душе. Ее пребывание на ферме Гудинга уже почти закончено, у нее есть обязанности, и она выполнит их с улыбкой на лице. Даже если это убьет ее.

Поездка до города оказалась напряженной и длилась бесконечно, хотя заняла не больше пятнадцати минут. Она изо всех сил скрывала неловкость, болтая обо всем, что придет на ум — от ярмарки до поездки на следующей неделе в Калгари вместе с бабулей за покупками. Джон говорил мало, следя за дорогой и ограничиваясь простыми «да» и «нет». Мэриголд не могла понять, испытывает она облегчение или злость от его нежелания общаться.

Наконец Джон остановил грузовик перед большим белым зданием, где принимались и рассматривались заявки на участие в ярмарке. Двери были распахнуты, из них выходили люди, нагруженные коробками и свертками.

Джон ничего не сказал, и Мэриголд поняла: он ждет, чтобы она покинула грузовик. Но она осталась сидеть, чувствуя извращенное и нелогичное желание добиться от него хоть какой-нибудь реакции, кроме этих стоических, односложных ответов.

— Спасибо, что подвез, — сладко проговорила она. — Можешь теперь ехать на площадку родео.

— Я подожду. — Его руки крепче сжали руль.

К ней вдруг пришло непрошеное воспоминание о контрасте его жестких рук и ее мягкой, обнаженной кожи. Она сглотнула и отмела воспоминания.

— Поезжай. Я не знаю, сколько тут пробуду.

— Ты никого не знаешь.

Его слова удивили Мэриголд. Потом она разозлилась.

— Я уже большая девочка, Джон. И могу позаботиться о себе сама.

Его карие глаза сверкнули.

— Я сказал, что подожду, — процедил он сквозь зубы.

— Я не хочу, чтобы ты ждал.

Он впился в нее взглядом. Она зло посмотрела на него.

— Я подожду.

— Нет.

— Я настаиваю.

— Поздновато разыгрывать из себя джентльмена.

Мэриголд услышала, как он резко втянул воздух.

— Тебе обязательно быть такой упрямой? — спросил он.

— Это не упрямство — сказать, что можешь позаботиться о себе. — Она помолчала. — А я могу о себе позаботиться.

Она выводила его из терпения, но ей было все равно. По крайней мере она добилась хоть какой-то реакции.

— У тебя могут возникнуть трудности… э… с коробкой… в смысле в такой одежде. — Джон окинул ее взглядом.

Сердце Мэриголд бешено заколотилось: она вдруг осознала, что он хочет ее и его это совсем не радует.

Боже всемогущий, как же он красив! Она позволила себе на одну секундочку как следует насладиться этим раздражающим, но притягательным мужчиной, его темно-карими мрачными глазами, четко очерченными губами и бронзовой от загара кожей.

Под его жадным взглядом губы Мэриголд дрогнули, соски напряглись, внизу живота возникло покалывание. Она не могла ни вздохнуть, ни шевельнуться, ни произнести хоть слово. Она будто приросла к месту, охотно подчиняясь разбою его глаз. И представляя, как его руки делают то же самое.

Он тихо выругался, и Мэриголд подскочила.

— Если… ты настаиваешь… если собираешься остаться здесь, то я, пожалуй, поеду. — Отвернувшись, Джон уставился в лобовое стекло.

Проклятие, проклятие и еще раз проклятие! Раздосадованная, Мэриголд взяла огромную коробку и выбралась из грузовика. Этот негодяй обязательно должен чувствовать себя победителем, даже когда проигрывает.

В здании жизнь била ключом. Если число посетителей о чем-то говорило, то окружная ярмарка была популярным событием. На выстроенных в ряд столах красовалось множество товаров — от маринованной свеклы до цветочных композиций и ручных вышивок. Дамы из сельскохозяйственного общества, сидевшие за столом у входа, зарегистрировали заявку Мэриголд и сказали, где ей поставить свои образцы.

Хотя и досадуя на Джона, она чувствовала возбуждение, когда направилась к указанному столу. Она знала, что это лучший ее рецепт, и ей было интересно, какое решение вынесут судьи. Она сосредоточилась на цели своего пребывания здесь, постаралась выбросить Джона из головы и вскоре увлеклась размещением своего образца. Достала цветастый мексиканский коврик, присланный ее абуэлитой в подарок бабушке на Рождество, поставила на него плетеную корзинку, которую приобрела в местном хозяйственном магазине, и высыпала туда пакет маисовых лепешек. Потом извлекла из коробки и поставила закрытый глиняный кувшин с соусом. Отступив на шаг, оглядела результат. Не совсем то… она уже собралась чуть сдвинуть корзинку, но тут ее окликнули.

— Мэриголд, здравствуй!

К ней направлялась круглая, словно тыква-рекордистка, Нина Помпер. И не одна. Рядом с непринужденной улыбкой шла миловидная женщина с каштановыми волосами и карими глазами.

— Это Дебби Хилл, — представила Нина спутницу. — Она живет недалеко от фермы Гудинга.

Мэриголд улыбнулась и обменялась с женщиной приветствиями.

— Насколько я понимаю, вы помогаете миссис Гудинг, пока она нездорова, — сказала Дебби.

— Да. Она чувствует себя хорошо. К концу августа я уже вернусь в Калгари.

— Вы не останетесь? — спросила Дебби.

От неожиданного предположения у Мэриголд скрутило желудок. Немыслимая, неслыханная возможность.

— Нет, я не останусь, — покачала она головой. — Мне нужно возвращаться к работе. — Мысль о возможности остаться взволновала Мэриголд, однако инстинкт самосохранения требовал сменить тему, и она спросила у Нины: — Как поживают ваши свиньи?

Та засмеялась.

— Сидят в загоне, как и полагается. — Она взглянула на Дебби. — Помнишь, я рассказывала, как Мэриголд помогла Джону?

Ее спутница кивнула, метнув взгляд на гостью и снова отведя глаза.

От этого взгляда Мэриголд стало не по себе, но она не успела предаться размышлениям, потому что Нина многозначительно прибавила:

— Дебби твоя единственная соперница.

Подруга Нины слегка нахмурилась и покачала головой. Мэриголд опешила, ничего не понимая.

— Вы тоже выставили соус?

— Ну… да.

— Дебби великолепная кулинарка. — Нина похлопала ее по плечу. — У нее двадцать образцов.

Мэриголд не знала, что происходит, но решила не обращать внимания на подводные камни.

— Кулинарный талант — это замечательно. У вас большая семья, есть для кого готовить?

Лицо Дебби помрачнело.

— Нет, я вдова. И у меня… э… у нас не было детей.

— Простите, — смущенно пробормотала Мэриголд.

Короткое молчание нарушила Нина;

— Мы пытаемся изменить семейное положение Дебби.

— Нина! — воскликнула та.

— Но это же не секрет, тут нечего скрывать. — Отмахнувшись от подруги, Нина повернулась к Мэриголд: — Мы хотим свести Дебби и Джона.

Желудок у Мэриголд опять сжался, на этот раз от мысли о Дебби и Джоне, и она посмотрела на женщину новыми глазами. Да, возможно, она именно та, кто ему нужен. В юбке из плотного хлопка, доходившей до колена, и желтой блузке Дебби выглядела очаровательно. А по словам Нины, отлично готовит. Во всех смыслах домашний, традиционный тип женщины.

Результаты наблюдений Мэриголд никак не помогли смягчить внезапную боль, от которой защемило сердце.

— Понятно, — вежливо произнесла она.

— Не слушайте мою подругу, — сказала Дебби, и ее приятное лицо вспыхнуло. — Он мной не интересуется.

— Просто Джон крепкий орешек, — засмеялась Нина. — Когда ты приехала, мы все гадали, что будет. Особенно… — Она умолкла, поймав взгляд Мэриголд. — Извини, ничего я такого не имела в виду.

Девушка ощутила, как наливается жаром ее лицо.

— По-моему, тут нужно кое-что подправить.

— Вы с Джоном приедете завтра на танцы? — спросила Нина.

— Да, я собираюсь завтра на родео и на танцы, но я приеду с его бабушкой, а не с ним. — Всем своим видом Мэриголд показала, что вопрос исчерпан.

Воцарилось неловкое молчание, потом Нина пробормотала слова прощания и увела Дебби.

Мэриголд смотрела им вслед, не сводя глаз с простоватой милой женщины. Дебби и Джон. Вместе. Она чуть не задохнулась. Тогда в поле Джон сказал, что поедет на танцы, однако ей и в голову не пришло, что он может пригласить кого-то другого.

Дебби идеально ему подходила. Признание этого только усилило боль в сердце. Нужно быть слепой, чтобы отрицать, что они подходят друг другу, оба приверженцы традиций, оба сельские жители. Она должна бы радоваться их союзу, а не горевать. Разве не она считала, что Джону нужна жена, разве не говорила об этом ему?

Отчего же ей так больно? При мысли о Джоне и Дебби, о том, что он улыбается ей, касается ее, целует, Мэриголд бросило в жар и вызвало чувство, в котором она не хотела признаваться, — ревность. Но если даже мысль об этом приводит ее в такое состояние, что будет с ней, когда она увидит их вместе? Например, завтра вечером на танцах.

В душном переполненном людьми зале, стоял табачный дым. Танцы были в разгаре, и с каждой минутой Джон все больше раздражался.

Он смотрел на танцующих, понимая, что все отлично проводят время: пьют, смеются, разговаривают, сталкиваются в тесноте, наступают друг другу на ноги, по большей части даже не попадают в такт оркестру, игравшему кантри. В обычном состоянии Джон принял бы в этом самое активное участие, наслаждаясь людным сборищем, а теперь стоял у бара, потягивая выпивку и глазея на людей.

Наблюдая за Мэриголд.

И как ни старался, не мог оторвать от нее глаз. Впрочем, не только он, большинство присутствующих мужчин, включая констебля Джорджа Стрэнга в цивильной одежде и группу подвыпивших ковбоев с родео.

Да и кто бы из нормальных мужчин не заметил Мэриголд? И дело совсем не в ее наряде, он не такой уж яркий или слишком вызывающий. Когда она вышла сегодня вечером из дома и направилась к грузовику, Джон испытал разочарование, потому что на ней была длинная юбка, скрывавшая ноги. Но теперь он изменил свое мнение, ибо ее одежда выглядела столь же сексуальной, как и любая другая. Абрикосовая юбка с завышенной талией мягкими складками струилась от бедер до середины, икры. Легкий материал соблазнительно закручивался во время танца, достаточно часто являя взору ее стройные ножки, однако главное внимание привлекал топ — белый, с широким вырезом, сползающий то с одного, то с другого плеча, выставляя на обозрение гладкую, обласканную солнцем кожу Мэриголд.

Золотистые волосы она скрепила на затылке, чтобы они не мешали, но сзади локоны сексуальным каскадом ниспадали на спину. Когда Мэриголд откидывала голову и смеялась, что происходило слишком часто, по мнению Джона, они ласкали ее обнаженные плечи. Она сидела с бабушкой и одной из бабулиных подруг, явно не обращая внимания на толпившихся позади нее мужчин, которые напоминали Джону свору голодных дворняжек, ждущих объедков, бросаемых в их сторону.

Он сердито нахмурился и одним глотком осушил стакан, понимая, что ничем от них не отличается. И что хуже всего, он был последним, кому бы она швырнула кость. Она давала это понять, с тех пор как он чуть не овладел ею в поле.

К тому же он узнал, что Мэриголд девственница, отчего ему становилось только хуже.

— Могу я угостить тебя?

Джон обернулся и увидел Гарри Помпера, мужа Нины. Его сосед, лысеющий мужчина с широкой улыбкой, протянул стакан.

— У меня еще не было возможности поблагодаритьтебя за помощь Нине тогда, со свиньями.

Радуясь возможности отвлечься, Джон принял выпивку, но от благодарностей отмахнулся.

— Сено успел убрать? — спросил Гарри.

Джон сразу вспомнил картину: Мэриголд на тракторе, атласная кожа подставлена солнцу. Он кивнул, пытаясь сохранить невозмутимое выражение.

— А ты?

— Не до конца. Но ведь, как я слышал, у тебя была отличная помощница. — Гарри посмотрел в сторону Мэриголд. — Я бы и сам не отказался от такой подмоги.

Джон пробормотал что-то неразборчивое, борясь с досадой и жгучим чувством собственника. Мэриголд ему не принадлежит.

— Сколько она еще здесь пробудет? — спросил Гарри.

Не в силах встретиться с ним взглядом, Джон пожал плечами:

— Пока с бабушки не снимут гипс. Думаю, еще пару недель.

— И между вами… ничего?

На этот раз Джону не удалось согнать с лица сердитое выражение.

— Нет. Она возвращается в город. В любом случае не мой тип. — Он мог лишь жалеть, что это неправда.

— Угу. — Видимо, его слова не убедили соседа.

Они поговорили еще несколько минут, потом Гарри, извинившись, вернулся к жене, и супруги присоединились к танцующим. Гарри обнял свою маленькую, здорово округлившуюся жену, они закружились в медленном вальсе, а Джон заставил себя отвернуться. У него заболела голова.

С другого конца помещения за ним наблюдала Дебби Хилл, которая поймала его взгляд. Вежливость требовала, чтобы он поздоровался, и Джон дотронулся до своего стетсона. Он был уже по горло сыт шумом и людьми, и ему хотелось уехать домой.

Но вместо этого он направился к бару, где его поджидала Дебби. Ему не хотелось вести пустые разговоры, но Джон напомнил себе, что, если он не в состоянии общаться с людьми, то нужно сидеть дома.

А раз уж приехал… Это пойдет ему на пользу, следует хоть изредка выбираться со своей фермы. Тем не менее ему совсем не нравилось, что каждый раз, встречаясь с ищущим взглядом Дебби, он чувствовал вину. Может, если постараться… Он заставил себя подойти к вдове.

— Привет, — сказала Дебби.

— Привет. — Он попытался скрасить приветствие хоть толикой энтузиазма, но увы.

— Хорошая песня. Почему ты не танцуешь? — Она с надеждой заглянула ему в глаза.

Если бы так на него посмотрела Мэриголд, с несчастным видом подумал он. Оркестр играл оживленную мелодию, и Джон обнял партнершу. Но танцевал он, неотрывно глядя на Мэриголд.

Она стояла рядом с бабушкой в окружении ковбоев, участвовавших в родео, и смеялась. Джон оторвался от этого зрелища, посмотрел на улыбающуюся Дебби и заставил себя улыбнуться в ответ, хотя был рад, что шум не давал им возможности разговаривать.

Когда танец закончился, он проводил Дебби на ее место.

— Я постою с тобой немного, если ты не против.

Конечно, он не мог ей отказать, поэтому они стояли, пытаясь вести непринужденную беседу. Джон старался не утерять нить разговора, но его взгляд постоянно возвращался к кучке мужчин, роившихся вокруг Мэриголд.

— Ты сегодня ужасно тихий, — вывел его из транса голос Дебби.

— Я просто смотрю. — Рукой, в которой держал стакан, он обвел помещение.

Мэриголд разговаривала с ковбоем, бросавшим на нее плотоядные взгляды, — сухопарым невысоким парнем, который стоял в недозволительной близости к девушке. И хотя Джон не был агрессивным человеком, его посетила мысль слегка попортить тому физиономию.

— Вижу, — ответила Дебби.

— Что ты видишь? — рыкнул он.

Он не мог оторвать глаз от парня, который теперь положил свою лапу на плечо Мэриголд. Он непроизвольно сжал стакан и услышал треск пластика.

— Может, еще потанцуем? — коснулась его рукава Дебби.

Джон посмотрел на ее ладонь, перевел взгляд на ее лицо. Щеки у Дебби разрумянились, карие глаза блестели, она казалась женственной и милой в желтой блузке и полотняной юбке. Привлекательная женщина. Безо всяких изъянов.

Тогда почему он ничего к ней не испытывает? Дебби ясно показывала, что жаждет его общества. И она подходила ему куда больше, чем блондинка, флиртующая с мужчинами в другом конце зала.

Дебби слегка помрачнела, и Джон отвернулся, внезапно осознав, что неприлично пялится на нее.

— Прости, мне сегодня не хочется танцевать.

Его взгляд снова устремился к Мэриголд. Она сняла руку ковбоя со своего голого плеча, ее улыбка показалась ему чуть менее искренней, чем раньше, и он почувствовал, как вслед за выбросом адреналина напряглись его мышцы. Он заставил себя остаться на месте, не подчинившись мощному искушению пересечь зал и отправить ковбоя в нокдаун. И хотя Мэриголд, судя по всему, требовалась помощь, Джон посчитал, что она воспримет это как вмешательство.

Он просто будет следить за развитием событий. Мэриголд вполне способна постоять за себя, если только дело не примет совсем уж скверный оборот. Она доказала свое умение справляться с трудными ситуациями, оставаясь всю последнюю неделю равнодушной и бесчувственной.

С того случая в поле она была холодна как лед. Если бы Мэриголд злилась на него, его бы это так не задевало. Нет, она преспокойно жила, абсолютно невозмутимая с виду. После сопровождавшейся слезами реакции она вела себя так, будто все происшедшее ничего для нее не значило. Будто она не лежала каждую ночь без сна, ворочаясь в постели, разгоряченная и жаждущая большего. Как происходило с ним.

Ее поведение с другими мужчинами не слишком отличалось от обычного, Мэриголд никого не поощряла. На родео он видел жадные взгляды, которые бросали на нее многие ковбои, но она словно не понимала их смысла, не замечала желания в их глазах. Как сейчас. Джон знал, о чем думали эти мужчины, только не знал, что ему делать. Вероятно, ничего. Возможно, она расстроится, если он вмешается.

Оркестр грянул веселую польку. Джон смотрел, как один из ковбоев ведет смеющуюся Мэриголд танцевать, и у него засосало под ложечкой.

Черт бы ее побрал за то, что она с ним делает. Нахмурившись, он посмотрел на Дебби.

Вечер шел своим чередом. Дебби убедила его потанцевать еще несколько раз. Джон изо всех сил пытался веселиться, но когда обнимал в танце партнершу, сердце у него сжималось. От нее пахло не так, как от Мэриголд, и смеялась она не так. Она не горячила ему кровь страстью или разочарованием.

Потому что она не Мэриголд.

Теперь они с Дебби танцевали медленный танец и поверх ее головы Джон смотрел на Мэриголд, танцующую с Джорджем Стрэнтом. Полицейский держал ее так, словно она была хрупкой орхидеей, которую он боялся сломать. Лицо у него покраснело настолько, что светлые волосы казались почти белыми. Он с глупой улыбкой смотрел на Мэриголд, она смотрела на него и тоже улыбалась. Джон почувствовал, как его температура подскочила еще на градус.