ГЛАВА 11

* * *

Норман Мушари нанял в аэропорту Провиденс красный автомобиль с откидным верхом и поехал за восемнадцать миль в Писконтит искать Фреда Розуотера. В фирме, где работал Мушари, полагали, что он лежит у себя дома в Вашингтоне больной. Он же, напротив, чувствовал себя отлично.

Он не смог найти Фреда Розуотера днем, и вполне понятно: Фред спал на своей яхте, куда завел моду удирать потихоньку в жаркие дни. На поприще страхования жизни бедняков в такую жару было нечего делать.

Фред усаживался в маленький ялик яхт-клуба: борта всего сантиметров на семь выступали над водой — и на веслах — раз-два, раз-два — плыл к тому месту, где на мертвом якоре стояла его яхта. Там он как куль переваливался на «Бутон» и, подложив под голову оранжевый спасательный жилет, устраивался на корме, откуда его не было видно. Он слушал, как плещутся волны, ощущал себя с богом заодно и сладко задремывал. Все это было крайне приятно.

* * *

Чтобы убить время, Норман Мушари поехал в Ньюпорт и заплатил четверть доллара за осмотр знаменитого поместья Рэмфорд. Странно было бродить по особняку, при том что его владельцы жили тут же и не спускали глаз с посетителей. А ведь, бог свидетель, денег у них хватало.

Когда Лэнс Рэмфорд, ростом без малого два метра, по-жеребячьи фыркнул Мушари прямо в лицо, Мушари так разобиделся, что пожаловался слуге, который руководил осмотром.

— Раз посетители им на нервы действуют, — сказал Мушари, — зачем они их пускают, да еще деньги берут?

Он не встретил сочувствия у слуги, который с желчной покорностью судьбе объяснил ему, что поместье открывается для публики раз в пять лет, да и то на один день. Так завещал его первый владелец, умерший три поколения тому назад.

— Зачем это ему понадобилось?

— Он находил, что тем, кто останется жить в этих стенах, не вредно будет регулярно получать представление о публике, проживающей вне этих стен. — Слуга смерил Мушари взглядом. — Чтобы, если можно так выразиться, идти в ногу со временем, ясно?

Когда Мушари уходил, его галопом нагнал Лэнс Рэмфорд. Словно большой добродушный хищник, он воздвигся над маленьким Мушари и сказал, что его мать, которая считает себя великим знатоком людей, полагает, что Мушари когда-то служил в американской пехоте.

— Ничего подобного.

— Серьезно? Она редко ошибается. Она даже уточнила, что вы были снайпером.

— Ничего подобного.

Лэнс пожал плечами.

— Ну, раз нет, значит, это было когда-то, в какой-то прежней жизни. — И он снова фыркнул и заржал.

* * *

К вечеру, когда содержание сахара в крови падает, детям самоубийц часто хочется покончить С собой. Хотелось этого и Фреду Розуотеру, когда он вернулся домой с работы. Проходя под сводом в гостиную, он споткнулся об электрокамин, чуть не упал, дернулся в сторону, чтобы удержать равновесие, и ободрал голень о маленький стол, сваляв с него на пол мятные конфеты. Фред опустился на четвереньки и принялся их подбирать. Он знал, что его жена дома, — играл проигрыватель, который она получила в подарок от Амениты на день рождения. У Кэролайн было только пять пластинок, и все они автоматически включались одна за другой. Их дали ей в награду, когда она вступила в клуб любителей грамзаписи. Кэролайн чуть с ума не сошла, пока выбрала свои пять бесплатных пластинок из целой сотни занесенных в список.

Фред поднялся на ноги, пошатнулся. В голове у него гудело, перед глазами плыли пятна. Он прошел в спальню. Кэролайн, одетая, спала на постели. Она объелась курицей с майонезом и перепила — так всегда бывало, когда она завтракала с Аменитой. Фред на цыпочках вышел из спальни, прикидывая, не повеситься ли ему в подвале на водопроводной трубе.

Тут он вспомнил про сына. Фред услышал, как опускают воду, и понял, что маленький Франклин в ванной.

Фред решил поговорить с ним и вошел в комнату сына. Во всем доме только здесь он чувствовал себя уютно. Шторы были опущены, что показалось Фреду странным, — с чего это мальчишке бояться лучей вечернего солнца! — а подглядывать никто не мог, соседей у них не было.

* * *

Фред сидел и думал, не проглотить ли ему сразу горсть снотворных таблеток, но снова вспомнил о Франклине. Он оглядел непривычно освещенную комнату, придумывая, о чем бы заговорить с сыном, а заметил, что из-под подушки торчит уголок фотографии. Фред вытащил карточку — он решил, что это портрет какой-нибудь спортивной знаменитости или фотография самого Фреда на борту «Бутона-2».

Но это оказалась порнографическая открытка, которую юный Франклин купил утром у Лайлы Бантлайн на деньги, заработанные продажей газет.

* * *

Потрясенный и ошарашенный, Фред сунул открытку в карман и побрел на кухню, ломая себе голову: что же, черт возьми, сказать сыну?

Он подумал, что неплохо бы приготовить ванну погорячей, залезть в нее и полоснуть себе по венам бритвой из нержавеющей стали. Но тут он увидел в углу пластмассовое ведерко, полное мусора, представил, какой скандал закатит Кэролайн, если, проснувшись с похмелья, заметит, что мусор никто не вынес. Поэтому он оттащил мусор в гараж, вывалил его и, вернувшись к дому, стал мыть ведро из шланга.

— Р-р-бр-р — ворчала вода в ведре. А Фред вдруг обнаружил, что кто-то забыл потушить свет в подвале. Он заглянул в пыльное окошко, выходившее на дорожку между гаражом и домом, и увидел верх шкафа для варенья. На шкафу покоилась история их семьи, составленная его отцом, — читать ее у Фреда никогда охоты не было. Рядом стояла жестянка с крысиным ядом и валялся револьвер 38-го калибра, изъязвленный ржавчиной.

Занятный натюрмортик! И вдруг Фред заметил, что натюрморт шевелится. Маленький мышонок грыз угол рукописи.

Фред постучал по стеклу. Мышонок замер, повел глазами по сторонам, не увидел Фреда и снова принялся за рукопись.

Фред спустился в подвал и снял рукопись со шкафа, чтобы посмотреть, сильно ли она пострадала. Он сдул пыль с титульного листа и прочел: «История Розуотеров из Род-Айленда, составленная Меррихью Розуотером».

Фред развязал тесемки, стягивавшие листы, и, открыв первую страницу, начал читать:

«Дом Розуотеров в Старом Свете находился и по сей день находится на островах Силли, у мыса Корнуэлл. Родоначальник семьи, по имени Джон, прибыл на остров св. Марии в 1645 году в свите пятнадцатилетнего принца Карла, позднее — короля Карла II, который удирал от пуританской революции.

Розуотер — фамилия вымышленная. До того как Джон решил так прозываться, никаких Розуотеров в Англии не было. По-настоящему его звали Грэхем. Он был младшим из пятерых сыновей Джеймса Грэхема, пятого графа и первого маркиза Монтроза. Новая фамилия понадобилась ему в связи с тем, что Джеймс Грэхем был вождем роялистов, а роялистов к тому времени разбили. За Джеймсом числилось много всяких романтических выходок — однажды он переоделся и отправился в Шотландию, в горы, сколотил там небольшой отряд головорезов и учинил шесть кровавых расправ над превосходящими силами пресвитерианской армии, действовавшей в низинах во главе с Арчибальдом Кемпбеллом, восьмым графом Эрджиллом. Кроме всего прочего, Джеймс был поэт. Таким образом, все Розуотеры на самом деле Грэхемы, и в жилах их течет кровь шотландских аристократов. В 1650 году Джеймса повесили».

Бедняга Фред глазам своим не верил — это он-то в родстве с такими знаменитостями! На ногах у него как раз были носки с маркой «Эрджилл», и он задрал брюки, чтобы взглянуть на них. Теперь это название зазвучало для него на новый лад.

— Один нз моих предков, — сказал он себе, — шесть раз отлупил этого графа Эрджилла! — Тут Фред заметил, что куда сильней расшиб ногу об стол, чем думал: кровь из ссадины стекала прямо на «эрджиллы».

Он стал читать дальше.

«Третий сын Джорджа Розуотера — Фредерик — и был предком Розуотеров из Род-Айленда. Нам о нем известно только то, что его сын по имени Джордж был первым Розуотером, покинувшим острова. Джордж приехал в Лондон в 1700 году и открыл там цветочную лавку. У него было два сына — младшего, Джона, в 1731 году посадили в тюрьму за долги. В 1732 году его выкупил Джеймс Э. Оглеторп, который согласился заплатить его долги — при условии, что Джон отправится с ним в Джорджию. Джону предстояло быть главным садоводом этой экспедиции, которая собиралась сажать тутовые деревья и наладить производство шелка. Джоя Розуотер со временем сделался также главным архитектором, и по его плану выстроили город, который потом назвали Саванной. В 1742 году Джон был тяжело ранен в битве с испанцами».

Начитавшись про находчивость и доблесть своих предков, плотью от плоти которых был он сам, Фред пришел в такое ликование, что ему захотелось сейчас же, сию минуту рассказать обо всем жене. Но он и мысли не допускал о том, чтобы унести драгоценную рукопись наверх. Нет уж, пусть она лежит здесь, пусть Кэролайн изволит сама сюда спуститься.

Фред одним рывком сдернул с жены покрывало, что, несомненно, явилось самым дерзким и самым бесстыдным сексуальным порывом за все годы их супружеской жизни, объявил Кэролайн, что его фамилия Грэхем, что его предок основал Саванну, и велел ей немедленно следовать за ним в подвал.

* * *

Кэролайн, как в тумане, зашлепала за Фредом вниз по лестнице. Он показал ей рукопись и сделал краткое сообщение об истории Розуотеров из Род-Айленда, вплоть до битвы с испанцами.

— Я хочу сказать, — добавил он, — что мы тоже не какие-нибудь обсевки. Мне до смерти надоело все время делать вид, будто мы — ничто.

— Мне такое и в голову не приходило.

— Ты делала вид, будто я ничто.

Эти убийственно правдивые слова вырвались у Фреда случайно. Справедливость их ошеломила обоих.

— Ты знаешь, о чем я, — продолжал Фред. Он заторопился, запинаясь и подыскивая слова, ведь раньше ему никогда не приходилось излагать горькие истины, а сказать надо было еще многое.

— Эти чванливые ублюдки, кем ты так восторгаешься… да по сравнению с нами, по сравнению со мной… Хотел бы я посмотреть, сколько они назовут предков, которые потягались бы с моими! Я всегда считал, что только дураки хвастают своей родословной, но, клянусь богом, если кто захочет равняться со мной, я теперь любому ткну в нос моих предков! И хватит извиняться!

— О чем ты? Ничего не понимаю!

— Другие говорят: «Здравствуйте», «До свидания». А мы только одно и твердим, что бы ни делали: «Ах, извините! Ах, простите!»

Он воздел руки к небу.

— Хватит извиняться! Мы бедняки? Да, бедняки! Но мы же в Америке! А Америка — это единственное место в нашем несчастном мире, где людям не надо извиняться за то, что они бедные. В Америке должны спрашивать: «А что этот парень, он хороший гражданин? Честный? С работой справляется?»

Пухлыми руками Фред поднял рукопись и погрозил ею бедной Кэролайн.

— Прежде Розуотеры из Род-Айленда были энергичные и предприимчивые. Такими они будут и впредь, — заявил он. — У одних Розуотеров есть деньги, у других нет, но бог свидетель — они сыграли свою роль в истории. Хватит извиняться!

Ему удалось убедить Кэролайн. Людям напористым это всегда удавалось без труда. Она совсем обалдела и взирала на него с боязливым почтением.

— Знаешь, что написано над входом в Национальный архив в Вашингтоне?

— Нет, — призналась она.

— Прошлое — пролог будущего.

— Да ну?

— Именно, — ответил Фред. — А теперь давай вместе прочтем историю Розуотеров из Род-Айленда, и чем черт не шутит: если мы постараемся хоть немножко гордиться друг другом, хоть немножко друг другу доверять, может, нам удастся наладить нашу жизнь.

Она покорно кивнула.

* * *

Вторая страница рукописи заканчивалась упоминанием об участии Джона Розуотера в битве с испанцами. Фред поддел пальцем уголок страницы и торжественно приподнял ее, спеша узнать про дальнейшие чудеса.

Но рукопись на этом обрывалась. Всю сердцевину истории Розуотеров выели муравьи. Они и сейчас копошились внутри, грязно-синие, осоловелые от обжорства.

Когда Кэролайн, содрогаясь от гадливости, карабкалась по лестнице вон из подвала, Фред понял, что и в самом деле пришло время умереть. Приготовить себе петлю он мог даже с закрытыми глазами, и он взялся завязывать конец бельевой веревки. Потом вскарабкался на стул, привязал другой конец двойным морским узлом к водопроводной трубе и попробовал, прочно ли.

Он как раз просовывал голову в петлю, когда Франклин закричал сверху, что его кто-то спрашивает. Этот кто-то, а именно Норман Мушари, не дожидаясь приглашения, уже спускался в подвал, волоча по ступеням засаленный, перевязанный ремнями, скособоченный портфель.

Фред поспешно слез со стула — ему не хотелось, чтоб его застали за таким деликатным делом, как добровольное расставание с жизнью.

— В чем дело? — спросил он Мушари.

— Мистер Розуотер?

— В чем дело?

— Сэр, в эту самую минуту ваши родственники из Индианы лишают вас и вашу семью прав, принадлежащих вам от рождения, отнимают у вас миллионы и миллионы долларов. Я прибыл сюда, чтобы предложить вам сравнительно дешевую и простую юридическую операцию, которая сделает эти миллионы вашими.

Фред лишился чувств.

Загрузка...