Да или нет?

8

Джек действительно ее удивил. Пока она чистила картошку, он пропылесосил комнаты, а пока она делала закусочные бутербродики — начинял сельдерей. Потом Джилл заканчивала сервировку буфета с закусками, а он устраивал бар.

Джилл молча улыбнулась и покачала головой, когда он повязал передник и склонился над мойкой, заставленной грязными мисками и кастрюльками. Пять лет назад он скорее умер бы, чем нафаршировал сельдерей, не говоря уже о том, чтобы надеть фартук. Его мужское кредо этого не позволяло. Сегодня он не только умело и весело управлялся с домашними делами — казалось, он получает от них удовольствие.

Знает ли сам Джек, насколько он изменился за эти пять лет? Джилл пыталась это понять, внимательно в него всматриваясь. Знает ли он, насколько привлекательнее сделали его эти перемены?

Он поднял взгляд и поймал ее на том, что она его разглядывает. Ухмыльнувшись, он поинтересовался:

— Что? Никогда еще не видела мужчину по локоть в грязной воде?

Она ответила на его улыбку:

— Этого мужчину — нет.

Джек вытащил руки из мыльной воды и послал ей воздушный поцелуй, вместе с которым по комнате разлетелись мыльные пузыри.

— Если подождать подольше, может произойти все что угодно.

Неужели такое может случиться, гадала она двадцать минут спустя, сидя у себя в комнате перед туалетным столиком и торопливо накладывая макияж. Если она наберется терпения, неужели дождется его любви?

— Ты прекрасно выглядишь.

Она подняла взгляд. В дверях ее комнаты стоял Джек, и его потемневшие от страсти глаза пристально на нее смотрели.

У нее загорелись щеки.

— Спасибо. Ты тоже.

Он вошел в комнату и остановился позади нее, положив руки ей на плечи. Он тоже принял душ, и теперь от него пахло ее мылом и шампунем. Этот аромат смешивался с его собственным запахом, и она жадно втянула в себя этот аромат, взволнованная их близостью и уверенностью в том, что в эти мгновения он принадлежит ей.

Джек подался к ней, продолжая глядеть ей в глаза через зеркало. Его пальцы медленно и ритмично гладили ей плечи.

— Ты даже не представляешь себе, сколько силы воли мне понадобилось, чтобы не залезть с тобой в душ.

Джилл не отводила глаз от его отражения. Соски ее мгновенно набухли и болезненно заныли под шелковой блузкой. Она живо представила себе их вдвоем под душем: теплая вода стекает по обнаженным телам…

— Не представляю? — прошептала она. — Напрасно ты в этом так уверен.

Его руки скользнули по ее плечам и нырнули в глубокий вырез блузки, обхватив нагую грудь.

— Я хочу тебя до безумия.

Ее щеки пылали. Она откинулась назад, прижимаясь к нему, ощутив его возбужденную мужскую плоть. Его пальцы скользили по ее телу, лаская ее, зажигая в ней огонь.

Джилл поймала его руки и откинула голову назад. Он наклонился еще ниже и прижался к ее полураскрытым губам… И тут раздался звонок в дверь. Разочарование, острое до боли, пронизало ее тело. Она глухо застонала.

Джек улыбнулся, не прерывая поцелуя.

— Пусть подождут.

Желание именно так и сделать нахлынуло на нее, совершенно ее ошеломив. Она представила себе, как они с Джеком занимаются любовью здесь, на ковре, а в дверь настойчиво звонят, снова и снова. Джилл представила себе, как друзья у калитки недоумевают, где она, и тревожатся, не случилось ли с ней чего-то плохого.

— Не могу, — прошептала она, хотя пальцы ее сильнее сжались на его руках, словно не желая его отпустить.

— Знаю. — Джек еще раз страстно поцеловал ее, а потом отстранился. — Надо открыть.

Она задрожала и обхватила себя руками: без его прикосновений ей вдруг стало холодно.

— Иначе все догадаются, чем мы тут занимались.

Он помог ей встать.

— Об этом в любом случае никому и догадываться не надо будет. По тебе сразу видно, что ты — женщина, которую заставили прерваться на самом интересном месте.

Джилл прижала ладони к горящим щекам. Она была смущена, прекрасно понимая, что Джек прав, но не знала, что можно с этим поделать.

Он негромко засмеялся и взял ее за руку. Переплетя ее пальцы своими, Джек ласково потянул ее с собой.

— Пошли. Я же просто шучу — никто ни о чем не догадается. Конечно, если мы не заставим их слишком долго ждать.

Но Дана сразу же обо всем догадалась. Она пришла со своим спутником — красивым молодым человеком, которого Джилл увидела впервые, — почти сразу же за первой группой гостей, и Джилл увидела в ее взгляде сначала удивление, а потом понимание.

Джилл старалась как можно дольше избегать ее расспросов. В конце концов Дана все-таки поймала ее на кухне без свидетелей.

— Ну, я вижу, вы с Джеком наконец разобрались в своих отношениях! — Дана прислонилась к кухонному столику, с улыбкой глядя на Джилл. — Какой сюрприз!

Покраснев, Джилл негодующе посмотрела на подругу.

— Прекрати, Дана!

Та рассмеялась:

— Злишься?

— Занята, — возразила Джилл, вынимая из духовки противень с горячими бутербродами. — Так что иди развлекайся. Я скоро приду.

Не обращая внимания на ее слова, Дана выбрала себе бутерброд. Подув на него как следует, она откусила кусок и восхищенно пробормотала с набитым ртом:

— Готовишь ты лучше всех!

Джилл сняла рукавички и бросила их на столик.

— Спасибо.

— Когда это случилось?

— Что «это»?

— Ну да, ты же меня понимаешь. Это. Вы с Джеком.

Джилл с досадой вздохнула. От Даны ничего не скроешь. Оглянувшись через плечо, проверяя, не слышит ли их еще кто-то, она призналась:

— Сегодня. Но не тревожься — на нашей работе это никак не отразится.

— У меня что, встревоженный вид? — Дана улыбнулась и взяла еще один бутерброд. — На самом деле я считаю, что так и должно было случиться. Когда между двумя людьми такое притяжение, как между тобой с Джеком, им надо быть вместе.

— Спасибо за совет. К несчастью, однако, будущее не зависит только от нас с тобой. А мне еще надо думать о Ребекке.

— Джек производит на меня впечатление человека, который любит детей.

Джилл вспомнила ту встречу на игровой площадке, мишку, которого Джек купил Ребекке, его серьезные разговоры с девочкой. Улыбка тронула ее губы.

— Ребекке он нравится. Понравился в первую же минуту, что на нее совсем не похоже. Обычно она медленно привыкает к новым людям.

— Ну, вот видишь. — Дана потянулась было за еще одним бутербродом, но потом, словно передумав, отдернула руку. — Прекрасный кандидат в папочки.

Улыбка Джилл погасла.

— Может, ты так и думаешь, но у Джека на этот счет другие идеи.

— И что это должно означать?

— Это означает, что Джек не намерен… — Джилл встряхнула головой. — Давай не будем. Я сейчас не настроена обсуждать мою личную жизнь. Лучше поговорим о твоей.

Дана поспешно перевела взгляд на противень.

— О моей? Что ты имеешь в виду?

— Не надо лукавить. — Джилл начала перекладывать бутерброды с противня на блюдо. — Рассказывай-ка о красавце, которого ты сегодня сюда привела. Это новый поклонник?

— В некотором роде.

Дана попыталась засмеяться, но у нее ничего не вышло.

— В некотором роде? — повторила Джилл, выразительно поднимая брови. — Ты о нем никогда не упоминала.

— Знаю. — Дана вздохнула. — Мы с Полом познакомились три месяца тому назад. И просто с ума сходим друг по другу.

Джилл встряхнула головой:

— Теперь понятно, почему у тебя такой унылый вид.

Дана мяла в руках салфетку.

— Я ничего тебе не рассказывала, потому что… — тут она глубоко вздохнула, — … я боюсь, что надо мной будет смеяться вся наша студия.

— Смеяться? Это еще почему? Потому что у тебя сногсшибательно красивый парень? Давай не будем!

— Теперь ты лукавишь. Разве не понятно, почему я чувствую… неловкость из-за наших с Полом отношений?

— Нет. Почему?

— Потому что я для него слишком стара.

— Ах, Дана, ты не…

— Да… — Она начала рвать скомканную салфетку на кусочки. — Между нами девять лет разницы, Джилл. Девять! Почти десять. Не говоря уже о том, что мы совершенно разные люди…

Джилл заметила, что подруга готова расплакаться. Переполняясь сочувствием, она легко коснулась ее плеча.

— А тебя это так волнует?

Дана покачала головой и прерывисто вздохнула:

— Не настолько, чтобы перестать с ним встречаться. Мне с ним хорошо. Весело. — Она опустила взгляд вниз, потом снова посмотрела на Джилл. — Это не просто физическое влечение. Между нами что-то есть — и это наполняет мое сердце…

Ее слова оборвались, и Джилл накрыла ее руку ладонью.

— Тогда забудь об остальном, Дана. Если тебе с ним хорошо, не упускай его. Сражайся за него.

— Тебе легко говорить, Джилл. — Дана выпрямилась и смахнула непрошеные слезы. — Перенеси это на свои отношения и посмотри, что у тебя получится. Извини.

Последние слова Даны врезались в память Джилл. Она показалась себе настоящей лицемеркой. Словно у нее перед носом что-то происходит, а она делает вид, что ничего не видит.

Неужели ей действительно легко? Она пыталась это понять, обходя комнату и разговаривая с друзьями. Джилл и правда давала Дане легковесные советы, хотя сама не могла разобраться со своей жизнью. Вместе с Джеком она счастлива. И несчастна. Так же, как Дана с Полом.

Она посмотрела через плечо коллеги-журналистки, с которой в этот момент говорила, и поискала глазами Джека. Он, сидя на диване, разговаривал с ее редактором из «Таймс». У нее сжалось сердце. Может быть, она совершила ужасную ошибку, расставшись с ним пять лет назад? Она его любила — он давал ей счастье. И тем не менее она ушла от него, потому что хотела получить все — по максимуму идеальные отношения, идеальную жизнь.

Тут Джек поднял на нее глаза. Он не улыбнулся, не сделал никакого приветственного жеста, но, поймав его взгляд, Джилл стиснула пальцами спинку стула. Жаркий и властный взгляд его словно сказал ей: «Я тебя хочу. Жаль, что мы не одни. Ты моя».

Этот взгляд наполнил ее решимостью. Да, она будет за него бороться. На этот раз она не сбежит, она не отступится. На этот раз он ее полюбит.

Остаток вечера прошел как в тумане. Эти мысли ее не покидали — как и воспоминание о том взгляде Джека. Еда была вкусная, общество — приятное, но ей хотелось, чтобы все поскорее ушли, чтобы она могла остаться наедине с Джеком.

Помимо собственной воли она все время поглядывала на него. Джилл казалось, что с каждой минутой желание заполняет каждую клеточку ее тела. Она понятия не имела, о чем говорила с друзьями, не помнила даже, с кем именно говорила.

Чуть ли не в миллионный раз за этот вечер Джилл пробормотала слова извинения и, подняв взгляд, увидела, что Джек на нее смотрит. Он ей улыбнулся особой улыбкой: зовущей, хищной, полной чувственного обещания. Она ответила ему не менее обещающей улыбкой.

Он пробормотал что-то своему собеседнику и направился к ней. Джилл смотрела на него, чувствуя, как во рту у нее пересохло. Он двигался по комнате легко и решительно, притягивая к себе взгляды всех окружающих женщин: уверенный в себе и своей власти мужчина.

Власти над нею.

Он остановился рядом с Джилл.

— Когда эти люди собираются уходить? — прошептал он ей на ухо. — У них что — нет домов?

— Наверное, спрашивать об этом гостей невежливо? — Она улыбнулась. — Может быть, нам притвориться, что у нас кончилось спиртное.

— И тогда они попросят еще кофе с пирогами.

Она рассмеялась:

— Циник!

— У меня есть идея.

— У меня тоже. Но за такое можно попасть под арест.

— Не такая идея, ведьмочка. — Он наклонился и слегка прикоснулся к ее губам. — Пойду заручусь поддержкой. Я сейчас.

Спустя несколько секунд он вернулся в сопровождении Даны и ее спутника. С искрящимися смехом глазами Дана протянула ей руку:

— Мы прекрасно провели время, Джилл. Большое спасибо за то, что ты нас пригласила.

Джилл немного удивленно посмотрела на Джека и пожала Дане руку.

— Вы уже уходите?

— О да, — ответила та довольно громко. — Уже довольно поздно, а я знаю, что у тебя завтра… дела.

Тут Джилл все поняла и улыбнулась.

— Я очень рада, что вы оба смогли прийти. — Она проводила своих гостей до двери. — Спасибо за компанию, Дана. — Она с улыбкой повернулась к Полу: — Было очень приятно познакомиться, Пол. Надеюсь еще не раз видеть вас в своем доме.

Он поблагодарил ее и Джека. Перед расставанием Джилл поцеловала Дану в щеку.

— Спасибо за мудрые слова, — прошептала она. — Ты была права.

Дана нахмурилась, не понимая в чем дело.

— Но я ничего тебе не…

— Советовала. Хоть и не впрямую. — Джилл улыбнулась смущению подруги. — В следующий раз я все тебе расскажу.

— Ну, как скажешь. — Дана надела легкое пальто. — Еще раз спасибо. Увидимся в студии на следующей неделе.

План Джека сработал. Не успела Дана уйти, как начали собираться и другие гости. Не прошло и получаса, как Джилл с Джеком остались вдвоем.

Они, не в силах больше сдерживаться, бросились друг другу в объятия.

— Ты просто гений! — прошептала она, осыпая поцелуями его лицо и шею. — Я боялась, что мы никогда не останемся вдвоем!

— Не гений, а просто мужчина, оказавшийся в отчаянном положении. — Джек зарылся лицом в ее волосы. — Господи, я думал, что умру от желания!

— Я тоже. — Джилл запрокинула голову, и Джек губами и языком ласкал ее шею. — Это была настоящая мука.

— Можно больше не ждать…

— Слава Богу!

Они начали снимать друг с друга одежду, путаясь в пуговицах и молниях. Отскочила пуговица… лопнул шов… ее шелковая блузка порхнула на пол…

Наконец спустя, казалось, целые века разлуки они снова соединились, прижались плоть к плоти, опустились на ковер.

— Не надо медлить, — невнятно проговорила Джилл, не прерывая поцелуя, притягивая его к себе. — Не заставляй меня ждать!

— Конечно, милая. — Он лег на спину, увлекая ее за собой. — Я и не смог бы.

Она осыпала поцелуями его плечи и грудь, ощущая его страсть в жаре его повлажневшей кожи, в мощном биении сердца, в бурных нетерпеливых ласках.

Приподняв ее бедра, Джек опустил ее на себя. Она выгнулась навстречу ему, и с ее полураскрытых губ сорвался стон восторга.

Они любили друг друга с яростью, порожденной желанием, с неистовой страстью, которая всегда была необъяснимой частью их отношений.

А потом Джилл упала к нему на грудь, задохнувшаяся, счастливая. Джек обхватил ее руками и нежно прижал к себе.

— Устала? — тихо спросил он, целуя ее волосы.

— Да. — Она устроилась поудобнее. — Безумно.

— Хочешь, чтобы я остался на ночь?

Джилл подняла голову, удивившись его вопросу. Пять лет назад он без разговоров решил бы, что она этого хочет. Но ведь пять лет назад у них за плечами не было прошлого.

— Да, — прошептала она. — Я хочу, чтобы ты остался. Но только если тебе самому этого действительно хочется.

Его губы изогнулись в улыбке, и он перекатился на бок, увлекая ее с собой, так что они лежали теперь лицом к лицу.

— Хочется.

Она ответила ему улыбкой.

— Я рада. И знаешь что?

— М-м-м?

— Можешь больше об этом не спрашивать.

Свет ударил ему в закрытые глаза. Сонно застонав, Джек перевернулся на бок, чувствуя себя невероятно усталым.

— Просыпайся, соня!

Джек с трудом разлепил веки. На краю кровати сидела Джилл, свежая, улыбающаяся и полностью одетая. В руках у нее дымилась кружка кофе. Он снова застонал.

— Кто открыл жалюзи?

— Твоя покорная слуга. Естественно.

В голосе Джилл звучал смех. Джек накрыл лицо подушкой.

— Ты — бессердечная и жестокая женщина.

— Каждому должно хоть что-то хорошо удаваться.

Он приподнял подушку, чтобы бросить на нее негодующий взгляд.

— Который сейчас час?

— Почти восемь. — Она улыбнулась, отпивая глоток кофе. — Пора вставать.

С новым стоном он обвел ее взглядом с ног до головы.

— Ты уже оделась?

— И душ приняла. — Джилл сделала еще один глоток. — Разочарован?

— А ты как думаешь? — Он сел в постели и, протянув руку, отнял у нее кофе. — Как я могу насладиться твоим телом, когда ты его так тщательно скрыла?

— Хороший вопрос. Но я хотела, чтобы мы не опоздали.

— Опоздали? — Джек поднес кружку к губам, сделал глоток и поморщился на чрезмерную сладость напитка. — Куда?

Она подалась к нему:

— В торговый центр, естественно. Сегодня ведь официально начинаются рождественские распродажи.

— Великолепно. Проснулся, чтобы услышать смертный приговор. — Джек отхлебнул еще кофе, ощутив прилив бодрости. Он подозрительно посмотрел на Джилл. — Какие еще виды пыток предусмотрены в твоем расписании на праздник Благодарения?

— Ну… Раз Ребекки не будет до воскресного вечера, я подумала, что сейчас самое время…

— Остаться в постели и весь день заниматься любовью. — Улыбнувшись, он потянулся к ней. — Превосходная мысль!

Джилл шутливо шлепнула его по рукам.

— Нет. Я подумала, что сейчас самое время пойти в магазин игрушек. Ведь Ребекка весь этот год была умницей.

— И ты намерена забаловать ее до неприличия.

— Конечно. У тебя есть возражения?

— Это у меня-то? — Он приподнял брови в притворном изумлении. — Ничуть.

Джилл снова отняла у него кофе, задумчиво морща лоб:

— Ты умеешь собирать детские игрушки?

— Смотря какие.

— Она хотела такой джип с моторчиком, чтобы он мог ездить. Розовый, как у Барби.

— Розовый, как у Барби? — смеясь, повторил он, с ужасом воздевая к небу руки. — Звучит сурово.

— Ах ты, болтун!

— Это я-то? — проговорил Джек с наигранным недоумением. — Ну, и что еще у тебя запланировано на этот мучительный праздник?

— Сегодня начинается показ двух новых фильмов, и мне надо их посмотреть, чтобы обсудить в очередном газетном обзоре.

— Ладно. — Джек допил остаток кофе и поставил кружку на тумбочку. — А как насчет елки и того, чтобы украсить дом? Ты всегда делала это сразу после Дня Благодарения. Это традиция.

Ее улыбка погасла.

— Теперь у меня новая традиция. Я делаю все это вместе с Ребеккой.

Джилл начала вставать, но он поймал ее за руку и удержал. Глаза его были полны сожаления.

— Черт, Джилли, извини… Я забыл.

Она секунду смотрела на Джека, а потом со вздохом отвела глаза.

— И я тоже. Вчера и этой ночью. И утром на несколько минут.

— Эй! — Джек переплел ее пальцы своими. — Разве это преступление?

— Я — ее мать!

— И это значит, что ты не имеешь права на несколько часов стать просто женщиной? — С нежной улыбкой он усадил Джилл рядом с собой. — Это же совершенно естественно, разве ты так не считаешь?

— Ты не понимаешь. Ты ей не отец… Ты ее не любишь. Ты не боишься, что ее потеряешь.

Джек резко выпрямился и ровным голосом проговорил:

— Да, я ей не отец. Но это и не нужно для того, чтобы знать, что ты хорошая мать не потому, что думаешь о своей дочери каждую минуту. И еще я знаю, что бесконечные тревоги из-за судебного процесса никак не повлияют на решение судьи.

Джилл уткнулась лицом ему в грудь, признавая, что он прав, что она чересчур остро на все реагирует. Потому что безумно боится потерять дочь. Протяжно выдохнув, она спросила:

— Как это ты стал таким умным?

Он провел пальцами по ее волосам.

— Как ты и сказала, я смотрю на происходящее немного со стороны.

Она подняла к нему лицо.

— Извини.

— Тебе не за что извиняться, Джилли, — улыбнулся Джек.

— Нет, есть за что! То, что я тебе сказала… это было несправедливо.

Он наклонил голову и поцеловал ее, нежно и крепко.

— Ничего, — пробормотал он потом, чуть отодвинувшись. — Я справлюсь.

Джилли улыбнулась, запуская пальцы в его растрепанные волосы:

— Ну так справляйся.

Со стоном наслаждения он именно так и сделал.

Остаток праздника пролетел как один час. Джек с минимумом проклятий и травм собрал Ребекке джип и огромный кукольный дом, без которого, как он решительно заявил Джилл, девочке просто не прожить. Они ели остатки праздничного угощения, бродили в толпе по торговому центру и посмотрели фильмы, которые Джилл предстояло обсудить в своей колонке. Один из них оказался просто поразительным, так что они сделали невозможное: без споров согласились, что произошло рождение нового шедевра.

Однако самым удивительным была их близость. Они любили друг друга так самозабвенно и так часто, что Джилл просто потеряла счет.

К воскресному вечеру оба совершенно выдохлись. Джилл посмотрела на часы, улыбнулась и откинулась на спинку дивана. Меньше чем через два часа Ребекка уже будет дома. Они с Джеком как раз успеют поесть, не спеша любить друг друга — а потом пора будет прощаться.

Закрыв глаза, Джилли улыбнулась. Если не считать отсутствия Ребекки, по которой она скучала, праздник прошел просто чудесно. Они с Джеком разговаривали, смеялись и просто радовались тому, что они вместе. Это напомнило ей о том времени, когда их отношения только-только начинались.

Она услышала, как хлопнула входная дверь, и Джек энергично начал подниматься по лестнице. Повернувшись, она улыбнулась ему, когда он вошел в комнату с коробкой пиццы.

— Мой спаситель!

Подойдя к ней, он поставил пиццу на плед, который Джилл расстелила на ковре, и картинным жестом открыл коробку.

— Как ты и просила: со всем на свете, кроме анчоусов.

Они принялись за еду, но Джек не успел откусить и первый кусок, как замер, изумленно глядя на нее.

— Ты пьешь пиво!

Она удивленно приподняла бровь.

— Женщины иногда это делают.

— Но ты же его ненавидишь!

— Раньше ненавидела. А теперь полюбила. Особенно с пиццей.

Протянув руку, он приложил ладонь ей ко лбу.

— Жара нет. Но что, если это все равно заразное? — Он шутливо передернулся. — Тогда мне вдруг начнут нравиться невероятно слащавые фильмы. Это будет настоящая катастрофа!

Смяв салфетку, она кинула ею в него.

— Тебе не хочется повысить качество твоих обозрений?

Рассмеявшись, Джек притянул ее к себе.

— Не ехидничай, иначе я не дам тебе моей пиццы.

— Твоей пиццы?!

— Я же ее покупал.

— Но принес в мой дом.

— Ведьма.

— Тиран.

Джек прервал ее смех губами. После долгого и крепкого поцелуя он неохотно ее отпустил.

— От этой перепалки у меня разыгрался аппетит.

Взяв кусок пиццы, он запустил в нее зубы.

Снова рассмеявшись, Джилл покачала головой.

— Видно, ты стареешь. Я помню время, когда наши перепалки вызывали у тебя другое чувство… более романтическое.

— Не старею, — поправил он ее. — Вызреваю. Как хорошее вино.

Джилл потянулась за следующим куском пиццы.

— Ах, не надо! То же мне — как хорошее вино!

Он вскинул брови:

— А как что?

— Как заплесневелый перезревший сыр!

Джек возмущенно воскликнул:

— Ты мне за это заплатишь, Джилл Лэнсинг!

— Только когда ты поешь! — поддразнила она его.

— Правильно. Мы, старики, знаем, что в жизни самое важное.

Они продолжали есть в дружелюбном молчании: каждый был занят своими мыслями. Когда они покончили с пиццей, Джилл удовлетворенно вздохнула и прислонилась к ножке дивана.

— В меня больше ни кусочка бы не влезло, даже если от этого зависела бы моя жизнь.

— Великолепная пицца. — Джек бросил остаток своего куска обратно в коробку. — Но я с тобой солидарен. Хватит. — Он притянул Джилл к себе с озорной улыбкой. — Когда Ребекка должна вернуться?

Джилл прижалась к нему, только что не замурлыкав от удовольствия.

— Через час с небольшим. Времени у нас должно хватить.

Запустив пальцы ей в волосы, он притянул ее голову так низко, что его губы оказались у самого ее рта.

— На что, ведьмочка?

Джек прекрасно знал, на что, но Джилл решила ему подыграть: ей тоже нравились их шутливые перепалки, полные чувственных намеков.

— Чтобы любить друг друга, — прошептала она, прикоснувшись к его губам и сразу же отстранившись. — В последний раз перед твоим уходом.

Джек вдруг замер и приподнял голову.

— Перед моим уходом? — переспросил он.

— Да. — Она снова поцеловала его. — Пока Питер не привезет сюда Ребекку.

— О! — Джек весь напрягся. — А я и не знал, что так скоро уйду отсюда.

Джилл выпрямилась и отодвинулась от Джека, почувствовав себя ужасно неуютно без его объятий.

— Но ты же знал, что Ребекка сегодня днем вернется! Ты знал, что Питер привезет ее домой.

Джек нахмурил брови. Лицо у него было напряженным.

— Конечно, я это знал. Вот чего я не знал, так это того, что ты хочешь выставить меня за дверь перед ее возвращением.

— Дело не в Ребекке, — сказала она, удивившись его реакции. — Дело в Питере.

— В Питере?

— Да.

Теперь ей стало ясно, что Джек разъярен. Джилл мысленно чертыхнулась. Она была уверена, что, учитывая отношение мужа к их прежней близости и ее беспокойство по поводу скорого судебного слушания, Джек поймет, почему ей не хочется, чтобы они с Питером встречались лицом к лицу. Очевидно, он этого не понял.

Она встала и нервно начала собирать остатки их обеда, ощущая на себе взгляд Джека. Джилл была не готова к спору, неизбежность которого стала ей очевидна, и направилась в кухню. Пройдя к мойке, она поставила туда грязную посуду и пустила воду.

Джек пришел на кухню следом за ней и поставил на стол коробку из-под пиццы. Повернувшись к Джилл, он требовательно спросил:

— Ты выставляешь меня, потому что не хочешь, чтобы Питер увидел меня здесь?

Она подставила тарелку под струю горячей воды.

— Да, если ты не возражаешь.

— Но я возражаю. Решительно возражаю. — Джек со злостью выключил воду. У Джилл упало сердце, но она повернулась к Джеку и постаралась спокойно встретиться с ним взглядом. — Ты меня стесняешься?

— Нет! — Она покачала головой, изумившись подобному предположению. — Конечно, нет!

Он сунул руки в передние карманы джинсов.

— Мы здесь делаем что-то нехорошее?

Джилл прикусила нижнюю губу:

— Нет…

Хмурясь, Джек вгляделся в ее лицо:

— Голос и вид у тебя не слишком убежденные. Ты никогда не умела врать, Джилли.

— Дело не в этом. — Она снова покачала головой. — Я не думаю, что мы делаем что-то нехорошее. Но боюсь, что Питер придерживается другого мнения.

— Тебе ни с кем не разрешается встречаться? — Джек недоверчиво поднял брови. — Ему позволено второй раз жениться, а у тебя не может быть друзей?

Джилл стиснула руки в кулаки.

— Конечно, могут! Просто мне не хотелось бы, чтобы он решил, будто мы… Ну, ты понимаешь…

— Что мы — любовники.

— Да.

— Но это так.

У нее вспыхнули щеки.

— Я должна думать о Ребекке! Пока надо мной висит суд, я не могу дать Питеру оружие, которым он сможет против меня воспользоваться. А когда дело доходит до тебя, он совершенно…

Зазвенел звонок домофона. Посмотрев на часы, Джилли нахмурилась, нажимая кнопку ответа. Когда в домофоне раздался голос ее бывшего мужа, сердце у нее оборвалось. Пообещав ему, что сейчас выйдет, она отключила домофон и повернулась к Джеку.

— Это Питер. Он приехал немного раньше. — Она встревоженно закусила губу. — Он никогда не приезжал раньше времени!

— Ну, значит, это судьба.

Она посмотрела на Джека, взглядом умоляя его понять сложность ситуации:

— Пожалуйста, Джек! Я не хочу, чтобы он узнал, что ты здесь.

— И что я должен сделать? Выйти черным ходом, словно вор, или спрятаться в спальне, словно трус?

— Дело не в этом!

— Чушь!

— Он никогда не заходит в дом. Просто пусть он не знает, что ты здесь. — Она нервно переплела пальцы рук. — Пожалуйста! Ради меня.

Джек с досадой поморщился, уступая ее мольбе.

— Это гадко, Джилл. Мы ничего дурного не делали.

— Дело в тебе, Джек. Он тебя ненавидит. Я же говорила тебе, что он думал, пока мы были женаты, а если он узнает, что мы с тобой… что теперь мы…

Джилл не договорила. Джек чертыхнулся.

— Ладно, Джилл. Один-единственный раз. Но не жди, что я стану прятаться, стоит только на горизонте показаться твоему бывшему супругу.

Джилл с облегчением перевела дух. Встав на цыпочки, она прижалась к его губам.

— Спасибо. Огромное.

Она сбежала по лестнице ко входной двери. Быстро ее открыв, Джилл собиралась было радостно поздороваться с дочерью — но приветственный возглас замер у нее на губах. За дверью оказался только Питер — Бекки нигде не было видно.

Джилл с трудом справилась с испугом и дрогнувшим голосом спросила:

— Где Ребекка?

— Ждет в машине с Джин.

— В машине, — повторила она, глядя через двор в сторону улицы. — Почему?

— Нам надо поговорить.

Джилл посмотрела на бывшего мужа, только сейчас заметив его решительный вид и упрямо сжатые челюсти. Вид у него был такой, словно он готов вступить в бой.

Снова почувствовав прилив страха, она призвала на помощь все свое самообладание:

— С Ребеккой ничего не случилось?

— С ней все в порядке, естественно. Я очень о ней забочусь.

Этим он хотел сказать, что она о ней заботится плохо. Страх ее стал уступать место гневу.

— Тогда я не представляю себе, о чем нам говорить друг с другом.

— Неужели? — Он протиснулся мимо нее в прихожую и закрыл дверь.

Она нахмурилась, ощущая, как в висках у нее начинает пульсировать кровь.

— Как ты смеешь?! Это мой дом!

— А ты как смеешь? — парировал он. — Ребекка — моя дочь!

— И что эти слова должны означать? Я никогда не ставила под сомнения твои права или не давала тебе…

— Что у тебя с Джеком Джейкобсом? — прервал ее Питер.

Джилл невольно отступила на шаг, пораженная таким вопросом:

— Чем вызван твой идиотский вопрос?

— Вашими портретами на любом автобусе южной Калифорнии…

Их рекламная кампания. Опять.

— Ради Бога, Питер, не надо! Это сделано в целях рекламы нашей передачи.

— Это — позор. Это просто непристойно.

Она вздернула вверх подбородок, придя в ярость.

— Ничего подобного. Ты ведешь себя так, словно на фотографиях изображен половой акт.

— Эта подпись…

— Говорит о том, понравятся ли нам просмотренные фильмы.

— Черта с два! — Он повернулся к ней, уперев кулаки в бедра. — Я видел вашу передачу. Между вами ощущается влечение.

— Ты сошел с ума, Питер. Когда речь заходит о Джеке, ты теряешь рассудок. — Она шагнула к нему. — Мне нужна дочь. И я хочу, чтобы ты ушел.

Она повернулась к двери и взялась за ручку. Питер поймал ее за руку и сжал ее так сильно, что Джилл с трудом сдержала крик.

— Ты с ним спишь?

Джилл было так больно, что у нее на глазах выступили слезы. Она постаралась их скрыть, как и свой испуг, увидев во взгляде бывшего мужа что-то дикое, чего никогда раньше не замечала. И ее это напугало.

— Отпусти мою руку, Питер.

Но он только сильнее стиснул пальцы. Джилл знала, что наутро у нее будут синяки.

— Я не желаю, чтобы моя дочь встречалась с этим типом. И не хочу, чтобы он дарил ей игрушки. — Он дернул Джилл изо всей силы, так что она едва не упала. — И не хочу все выходные слышать от нее: «Джек то, Джек это».

Джилл вырвала руку.

— А может быть, я не хочу, чтобы Ребекка проводила время с Джин.

— Она моя жена.

— А раньше была твоей возлюбленной.

— Ты с ним спишь.

Дрожа от гнева, она указала ему на дверь:

— Вон!

Но он только угрожающе придвинулся к ней:

— И что, по-твоему, об этом скажет судья? Что ты путаешься с тем же мужчиной, который…

— Вы слышали, что сказала Джилл. Убирайтесь вон!

Джилл и Питер повернулись к лестнице. Джек стоял на предпоследней ступеньке, устремив на Питера свои синие глаза с выражением едва сдерживаемой ярости. Кулаки у него были стиснуты почти так же крепко, как зубы. Больше всего Джеку хотелось бы сейчас как следует двинуть ее бывшему муженьку по роже. И хотя в душе Джилл хотелось бы именно этого, она понимала, что сейчас это было бы самым неразумным шагом. Ей надо было думать о Ребекке.

Она открыла было рот, собираясь сказать что-то, сама еще не зная что, но Питер ее опередил.

— Ах ты, подонок! — Питер шагнул к Джеку, покрывшись от злости пятнами. — Мне бы следовало тебя убить!

— Можете попытаться. — Джек высокомерно взглянул на противника, который выглядел гораздо менее внушительно. — Но, на мой взгляд, это было бы несколько чересчур. Кажется, мы даже никогда не встречались.

— Так я не ошибся. — Питер бросил на нее осуждающий взгляд. — Ты с ним спишь.

У нее от гнева разгорелись щеки. Джилл злилась и на зацикленность Питера насчет нее и Джека, и на Джека, который позволил себе слишком много.

— Мы — коллеги, Питер. Ради Бога, неужели ты снова примешься за…

— А что, если бы мы и спали друг с другом? — Джек спустился с лестницы и остановился прямо перед своим противником. Будучи заметно ниже ростом, Питер вынужден был запрокинуть голову, чтобы смотреть Джеку в лицо. — Вы ведь явно спите с кем-то еще.

— Она — моя жена!

— Она не всегда ею была. — Джек понизил голос. — Сколько времени прошло с вашего расставания с Джилл, когда вы начали встречаться с вашей теперешней женой? Или вы начали, еще когда были женаты на Джилл?

По лицу Питера пробежало какое-то странное выражение, похожее на панику, и у Джилл не осталось сомнений. Потрясенная, она поняла, что Питер ей изменял. Он начал встречаться с Джин еще до того, как они расстались! Подумать только, ведь она считала себя виноватой перед ним!

— Это ни в какие ворота не лезет! — продолжал возмущаться Питер, заметно сбавив тон. — Это просто чушь какая-то!

— Это еще пустяк по сравнению с тем, в чем вы обвиняете нас. — Джек заговорил еще тише. — И прежде чем запугивать Джилл «тем, что скажет судья», вам, наверное, следовало бы подумать, что он скажет о вашем собственном поведении.

— Ты ничего не сможешь доказать, Джейкобс.

— И вы тоже. — Джек подбородком указал ему на дверь. — А теперь, насколько я понял, Джилл просила вас уйти.

Джилл поспешила выйти раньше Питера, испугавшись, как бы он не попытался увезти Ребекку. Ей не следовало тревожиться: Питер шел на несколько шагов позади нее.

При виде матери Ребекка выскочила из машины, сияя улыбкой:

— Мамочка!

Джилл засмеялась и раскрыла объятия. Радость очистила ее от оставшегося после столкновения с Питером гадкого осадка. Бекки бросилась Джилл на шею.

— Я по тебе скучала, киска, — сказала Джилл, крепко прижимая к себе девочку. — Очень-очень сильно.

— Я тоже по тебе скучала, мамочка.

Джилл отстранилась, чтобы увидеть лицо дочери.

— Я оставила тебе тыквенного пирога.

Малышка наморщила носик.

— А я люблю яблочный.

— Знаю. — Джилл снова улыбнулась и поцеловала ее нежную щечку. — Его я тебе тоже оставила.

Питер поставил чемоданчик с вещами Ребекки на тротуар.

— Обнимешь папочку на прощание?

Ребекка повернулась к отцу, и он подхватил ее на руки. Джилл перевела взгляд на Джин, дожидавшуюся их в машине. Та смотрела на Питера с таким видом, словно вот-вот расплачется. Джилл почувствовала прилив жалости к этой женщине, которая оказалась втянутой в неприятную войну между нею и Питером.

Попрощавшись с Ребеккой, Питер сел в машину и уехал. Только тогда Бекки заметила Джека, стоявшего у входа во двор и помахала ему.

— Привет, Джек! Ты мне что-нибудь принес?

— Бекки! — Джилл укоризненно посмотрела на девочку.

Джек подошел к ним и взял из рук Джилл чемоданчик.

— Сегодня — нет, милочка.

Улыбка Бекки сразу погасла.

— Я потеряла мишку, которого ты мне подарил. Мы всюду его искали, но так и не нашли.

Джилл встретилась с Джеком взглядом. Ребекка взяла игрушку с собой к отцу, так что не было никаких сомнений в том, что именно с ней случилось. И почему. В ней поднялась волна возмущения — и то же чувство она прочла в глазах Джека.

— Ничего. — Джек взъерошил Бекки волосы. — Я куплю тебе другого.

Малышка сразу же повеселела и всю дорогу до дома болтала о том, как провела праздник. Когда она убежала к себе в комнату поздороваться с игрушками, Джек повернулся к Джилл.

— У твоего бывшего мужа серьезная проблема. И мне не нравится, что он втягивает в это дело Ребекку.

Джилл потеряла над собой власть и повернулась к Джеку, дрожа от ярости.

— Тебе не нравится, что он втягивает в это дело Ребекку?! А что, по-твоему, испытываю при этом я? Я же ее мать!

Джек нахмурился.

— Я не сомневаюсь, что ты расстроена и зла.

— И испугана. — Она сжала руки, пытаясь говорить как можно тише, чтобы Ребекка ее не услышала. — Сегодня ты рискнул моими шансами получить над Ребеккой опеку. Я просила тебя не показываться, пока Питер будет здесь, — и вместо этого ты стал размахивать кулаками, словно герой дешевого боевика!

У него от ярости потемнели глаза.

— Перестань, Джилл. Ты же не думала, что я буду стоять и смотреть, как этот паскудник тебе угрожает и причиняет боль?

— Он не причинял мне…

— Правда? Тогда что вот это? — Джек поймал ее за руку, и Джилл поморщилась. Там уже начали появляться синяки. — Может быть, нам следовало бы сфотографировать вот это и показать судье.

Джилл опустилась на диван.

— Он никогда так себя не вел. Он всегда был добрым, мягким человеком. Пока мы были женаты, он никогда не обижал меня. — Она на секунду закрыла лицо ладонями, но быстро опустила руки. — Но когда речь заходит о тебе, Питер начинает страшно ревновать и теряет контроль над собой.

— Это ненормально. Ему следовало бы обратиться к психотерапевту.

Джилл нехотя согласилась:

— Это… не совсем нормально.

Джек перестал расхаживать по комнате и посмотрел на нее.

— Что ты хочешь этим сказать?

Она глубоко вздохнула, ощущая, как у нее в душе встает ком стыда и сожаления. Глядя на сжатые на коленях руки, Джилл объяснила:

— Когда мы были женаты, Питер обвинял меня в том, что я не люблю его так сильно, как любила тебя. Он обвинял меня в том, что я… так тебя и не разлюбила. Что я вышла за него просто от отчаяния. — Тут она посмотрела на Джека. — И он был прав.

Джек не мог сдержать восклицания, но выражал ли он недоверие, изумление или боль, Джилл сказать не могла. Она отвела глаза.

— Я выходила замуж, не сознавая этого. Я поняла это только потом. Я никогда его не любила так, как должна жена любить своего мужа.

Она подняла голову, изображая равнодушие.

— Так что, как видишь, он имел право негодовать. Это он потребовал развода — но у него была уважительная причина. И теперь я страшно боюсь, как бы он не воспользовался этим. Я боюсь, что он найдет способ отнять у меня Ребекку. И в душе, пусть это и глупо, я чувствую, будто сама навлекла все эти неприятности на нас с Ребеккой.

Джек ничего не сказал. Он не мог сейчас разобраться в своих чувствах, не знал, что можно ей ответить. Джилл продолжала его любить, выходя замуж за Питера? Это не укладывалось у него в голове. Теперь ему стали понятнее ее страхи, ее странное отношение к бывшему мужу и разводу. Он хотел бы этого не понимать — тогда ему не было бы за нее больно. И он не считал бы себя ответственным за все, что с ней произошло.

— Ох, Джилли… — Джек опустился рядом с ней на корточки и взял ее руки в свои. — Ты выходила замуж с добрыми намерениями, ты старалась сохранить свою семью. Ты не должна чувствовать себя виноватой в чем-то и корить себя за то, что от тебя не зависело.

Он поднес ее руки к губам.

— И ты не должна ожидать наказания за грех, которого даже не совершала. Ты — прекрасная мать. Ты старалась быть хорошей женой. Только это судья и увидит.

В ее глазах отражалась раздирающая его душу неуверенность. В этот момент Джеку хотелось обнимать ее, защитить от всех невзгод, всю свою оставшуюся жизнь убеждать ее в том, что все будет хорошо.

— Джилли… — Он прикоснулся к ее лицу, нежно проведя пальцами по ее щеке. — Если ты продолжала меня любить, то почему ты тогда ушла?

— Потому что ты меня не любил, — прошептала она. — Потому что ты не мог дать мне того, что мне было так необходимо. Потому что я не верила, что у нас есть будущее…

В эту секунду, пока он искал ответ, в комнату снова влетела Ребекка, и мгновение для откровенности миновало. Джек решил не мешать общению матери с дочерью и поспешил домой, но ему долго не удавалось забыть то, как Джилл на него смотрела, — и какие чувства он при этом испытывал.

Джек остановил машину у своего дома и выключил двигатель. Он зашел слишком далеко, влип слишком сильно. Стоит ему взглянуть на Джилл, и у него сердце готово вырваться из груди. И, глядя на Ребекку, он испытывает нежность — совершенно неуместное чувство. Он Ребекке не отец, не брат, не дядя… Тогда почему же ему так важно будущее этой девочки?

Выйдя из машины, Джек прошел в дом. На кухне он вытащил из холодильника банку пива, открыл ее и стал смотреть в окно над мойкой. Вскоре он отставил банку, так ее и не пригубив: его мысли были полны воспоминаниями об отце, перед глазами вставали картины из прошлого, настолько яркие и четкие, словно он видел их только накануне, а не много лет тому назад.

Он вспоминал, как отец каждый день приходил домой с фабрики в четверть шестого. Он входил в дом, молчаливый и угрюмый, мрачно сжав губы. Руки у него были в мозолях и ссадинах после многочасовой работы со станками. Действовал он всегда одинаково. Ни с кем из них не поздоровавшись, он входил в дом и садился в гостиной, где в углу был выставлен его саксофон — некое подобие храма неосуществленных надежд. Иногда он сидел и смотрел на инструмент, пока в комнате не становилось совершенно темно. Джек так остро ощущал неудовлетворенность и горькие сожаления отца, что у него все валилось из рук и он не мог ничем заниматься.

«Это все ты виноват, — часто повторял он Джеку. — Ты, твоя мать и остальные. Оставайся свободным и холостым, если не хочешь закончить свои дни как твой старик».

Его старик.

Джек смотрел на свое отражение в темном стекле, пытаясь найти, как это случалось нередко, хоть какой-то намек на сходство с отцом. Он всю свою жизнь старался на него не походить. Он принимал все решения, решался на все перемены именно с учетом того, чтобы как можно дальше отойти от этой опасности.

Джилл продолжала его любить, выходя замуж за Питера!

Джек сжал кулаки, когда подумал об этом. Она ушла от него потому, что он не мог дать ей того, без чего Джилли не могла жить.

Он прижал кулаки к холодному стеклу. Что он делал эти последние три дня? Как он мог сознательно пойти на то, что настолько пагубно для них обоих? На близость, которая в конце концов принесет им обоим несчастье?

Джек отчаянно выругался. Потому что рядом с Джилл он забывал свои клятвы оставаться свободным. Он забывал о реальностях жизни, о своих страхах перед будущим. Рядом с Джилл он ощущал только ее саму и чувствовал только… счастье.

Зазвонил телефон. Это была Сью.

— Отец болен, — объявила она без всяких предисловий.

На Джека ее слова подействовали как удар в солнечное сплетение.

— Что?!

— Ты меня слышал. Отец болен. — Она вздохнула с досадой. — К врачу он не ходил, но вид у него отвратительный и сил совсем нет.

Джек закрыл глаза, ощущая, как кровь гудит у него в ушах.

— Он отказывается обращаться к врачу? А чего он хочет? Сесть перед своим алтарем в гостиной и умереть?

— Вот именно.

Джек замешкался, не зная, что ответить.

— Этот человек совершенно невыносим, ты это знаешь? Он упрямый, злой и мстительный.

— Правда. — Она откашлялась. — Я считаю, что тебе надо приехать с ним повидаться.

— Мы об этом говорили перед праздником. Мне казалось…

— Я тревожусь за тебя.

— За меня? — Джек нахмурился. — Это еще с чего?

— Я тревожусь, что с тобой будет, если отец умрет, а ты с ним не помиришься. Подумай об этом, Джек.

Они поговорили еще несколько минут, прежде чем совершенно ошарашенный Джек повесил трубку.

Его отец умирает? Неужели он действительно настолько болен?

Джек с трудом вздохнул, ощущая, как в нем борются десятки самых противоречивых чувств.

Что с ним будет, если его отец умрет, а он так с ним и не простится?

Джек этого не знал. Он нахмурил брови. Нет, он совершенно не может предсказать собственной реакции.