Дагестанское Досье

ПЕРВАЯ ФАЗА ОПЕРАЦИИ В КАДАРСКОЙ ЗОНЕ.

Вторжение Басаева в Ботлихский район кардинально изменило ситуацию в Дагестане. Все вдруг прояснилось. Ваххабиты, до того казавшиеся вершиной айсберга, в одночасье превратились в отверженных. Как только Магомедов это понял, у него что называется "зачесались руки" - разделаться с мятежным анклавом. Госсовет Дагестана стал бомбардировать Канцелярию Президента, умоляя, убеждая, требуя вырезать эту раковую опухоль на теле Республики. Путин и его окружение склонялись к тому же. Но Квашнин попросил времени до окончания Ботлихской операции. Такое разрешение ему было дано.

Из интервью Шамиля Басаева:

…я приехал домой, предварительно поручил своим заместителям созвать дагестанцев, карамахинцев и других, кто более или менее там был. И у меня дома мечеть была, там мы собрались, примерно через четыре или пять дней после того, как мы зашли в Ботлих.* Собрал я их и сказал: Давайте, так получилось, что все это началось, это целенаправленная работа русских, и если вы не подниметесь, то вас завтра раздавят. А карамахинцы сказали, что у них договор заключен со Степашиным, у них нейтралитет и все такое. Я сказал: это не нейтралитет, вас как жертвенных баранов сейчас просто раскормили. Поймите, завтра с вас начнут. На что они ответили, что не могут нарушить договора. Ну ладно, я говорю, мы же тоже не от хорошей жизни пошли, не можем мы так тупо сидеть…

Джарулла и Мухтар Атаев попали в сложное положение. Понимая, что над ними сгущаются антитеррористические тучи, они в то же время не могли поддержать Басаева, так как эта дорога вела в пропасть. Надеялись на Степашина. А Степашина в Кабинете уже не было… был жесткий Путин: он говорил на языке ультиматумов. Ваххабиты не чувствовали себя уверенно еще и потому, что в большинстве своем местные жители их не поддерживали. В Карамахи действовала "пятая колонна": она еще заявит о себе в ходе боев и последующих зачисток. В то же время накануне в Кадарскую зону прибыло немало беженцев "наоборот", то есть приверженцев ваххабизма, подвергшихся репрессиям. Были среди них и чистые духом - члены джамаата, которые жили в других местах, но присягнули защищать его с оружием в руках.

Тем временем к Кадарской зоне постепенно подтягивались федеральные силы. В Москве решили, что раз уж это внутреннее дело России, то и заниматься им должны Внутренние Войска. Милицейские чины, привыкшие в прошлой войне отсиживаться за спинами армии ("наше дело - зачистки"), отбрыкивались, но Квашнин и Казанцев стояли как гранитные скалы. В принципе, милиционеров понять было можно: операция по характеру приближалась к войсковой. Милиция и Внутренние Войска не имели необходимого опыта, выучки, соответствующей структуры и вооружения. Армия с ее пушками, гаубицами и самолетами на первом этапе операции стояла в стороне. Командовать операцией было поручено генерал-полковнику Вячеславу Овчинникову.

Полковник Владимир Керский, командир 22-й бригады особого назначения:

Почему же я должен жизнями солдат расплачиваться за "мудрость" законодателей, 70% которых вообще в армии не служили и понятия о ней не имеют? Если бы были у меня свои танки, своя артиллерия - гаубичная, пушечная, то, конечно, я бы решал боевые задачи меньшими потерями. А когда у меня нет ни того, ни другого, и не всегда может помочь вышестоящее командование, успех добывается кровью. В Дагестане бригада потеряла 40 человек убитыми и 198 ранеными, в боях за Грозный - 17 убитыми, 64 ранеными.

К Карамахи со всех сторон стали подтягиваться отряды милиции и части Внутренних войск. Со стороны Кизляра шла Калачевская 22-я бригада особого назначения (ок. 300 человек), со стороны Махачкалы выдвигались дагестанские и тульские омоновцы, московский СОБР, подразделения ГУИН (от Министерства юстиции - и такие тут были), 17-й, 8-й отряды спецназа МВД, из Ботлиха - 20-й отряд спецназа. Множество мелких подразделений (от 10 до 40 человек), разномастно вооруженных и по-разному обученных, придали операции в Кадарской зоне незабываемый партизанский колорит. Организовать между ними даже элементарное взаимодействие стоило неимоверных усилий. Спецназовцы таскали на себе по три-четыре рации и постоянно путались в позывных: (запомни-ка все эти "Кобры", "Таймыры", "Утесы" и "Удары"). Поэтому каждый воевал в меру своих сил и способностей.

Из статьи Александра Бородая и Игоря Стрелкова "Кадарская зона":

Кабардино-балкарский отряд спецназа УИН (с приданными снайперскими группами Кировского и Калининградского УИНА) попал в кадарскую зону "совершенно случайно". Набранный исключительно из добровольцев и насчитывавший около двух десятков бойцов, он заранее предназначался для усиления охраны объектов УИН и "зон" на территории Дагестана. Ни о каком привлечении к боевым действиям при отправке в командировку и речи не было. Перед выездом у личного состава собирались отобрать даже подствольные гранатометы, аргументируя данное намерение "ненужностью" такого оружия для охраны заключенных. Только оказавшись в зоне боевых действий, спецназовцы получили пулеметы, снайперские винтовки, ручные гранаты. Впрочем, жаловаться на вооружение отряду не приходилось. Все поголовно (за исключением приданных "калининградцев" и "кировцев") были снабжены автоматами АКМ (7,62 мм) - предметом глубокой зависти спецназовцев внутренних войск, снаряженных в подавляющем большинстве "пукалками" "АК-74" калибра 5,45 мм. Пистолеты "ТТ" и "АПС", хорошо подогнанные разгрузочные жилеты, надежные тяжелые "бронники" выгодно отличали спецназ УИН от многих других задействованных в операции подразделений.

27 августа в полдень в с. Атлан-аул состоялись переговоры между ваххабитами и представителями федеральной власти. Генералы Вячеслав Овчинников и Адильгирей Магомедтагиров в ультимативной форме потребовали у боевиков сложить оружие и сдаться на милость победителя. Естественно, их послали. Тогда генералы пригрозили, что через 12 часов откроют огонь, прыгнули в машины и уехали.

Вспоминает генерал-полковник МВД Вячеслав Овчинников:

В Карамахи и Чабанмахи мы с Адильгиреем Магомедтагировым, министром, накануне операции выезжали, нас там чуть не схватили в заложники, мы еле ноги унесли…

Никто, - ни ваххабиты, ни федералы, - не позаботились о том, чтобы оповестить жителей об открытии боевых дейсвий. Ночь с 27 на 28 августа сельчане провели в своих постелях. О начале контртеррористической операции их известили "Грады", ранним утром 28 августа открывшие огонь по картофельному полю около Кадара. Это было предупреждение.

Начался исход. Ни обороняющиеся, ни нападающие ему не препятствовали. Большинство выезжало на собственных машинах. По селу и шоссе в течение первого дня боев не била артиллерия и авиация. "Если бы мы знали, что артиллерия не будет бить целый день, мы бы взяли хоть что-нибудь из имущества, скот погрузили в грузовики. А так все оставили. Теперь даже одеть на зиму нечего." - вот главная претензия большинства беженцев к федералам. В селе остались, помимо "ваххабитских" семей, спрятавшихся в укрытиях, лишь немногие. Семьям ваххабитов пришлось тяжелее. Большинство из них отказались уходить, желая разделить судьбу родных им людей.

К исходу 27 августа дагестанский ОМОН сосредоточился вдоль трассы Буйнакск-Леваши и в районе автозаправки. В то же время с севера к Кадарской зоне подходила 22-я бригада особого назначения.

Дагестанские омоновцы зашли в село утром. Шли так, как будто предстояла зачистка. И действительно, боевая задача была сформулирована следующим образом:

1. Захват ключевых пунктов (мечети, администрации, телевизионного ретранслятора, оружейного заводика);

2. Арест полевых командиров;

3. Проверка паспортного режима.

28 августа 1999 года дагестанские омоновцы вступили в Карамахи примерно так же как в 1995 году в Грозный вступили федералы. И события развивались по тому же сценарию - только масштабы были скромнее. Дождавшись, пока милиционеры втянутся в село (омоновцы дошли вплоть до центральной мечети), боевики открыли кинжальный огонь. Началось истребление. Небольшую группу отрезали и положили на месте. Двое, - Абас Шехсаидов и Раджаб Зумаев, - не пожелали сдаваться в плен и подорвались гранатами. Остальные с боем покинули село. Настоящий подвиг совершил Мурад Шихрагимов. С простреленными ногами, он двое суток тащил на плечах раненого товарища, пока, наконец, не вышел к своим.

Мурад Шихрагимов был удостоен звания "Герой Российской Федерации".

Несмотря на геройское поведение отдельных людей, итог этой глупости был печален: 17 убитых, несколько десятков раненых. Тела погибших милиционеров были переданы федералам только 5 сентября. Естественно о кровавой бане, устроенной дагестанскому ОМОНу в Карамахи, стало известно абсолютно всем. В результате боевой дух омоновцев из других регионов резко пошел на убыль. Что касается дагестанцев, то они наоборот ожесточились.

Из книги Геннадия Трошева "Моя война":

Операция началась еще 28 августа 1999 года, готовилась и проводилась в основном силами МВД. Однако уже с первых шагов стали очевидными просчеты на различных уровнях руководства. План операции был упрощенным, явно недооценивалась реальная сила бандформирований, методы действий республиканской милиции и подразделений внутренних войск были неадекватны. К примеру, дагестанские милиционеры поехали наводить порядок в Карамахи на "уазиках", с пистолетами и наручниками, полагая, что такой экипировки достаточно для разоружения ваххабитских отрядов. Их встретили организованным пулеметным (!) огнем, и такое легкомыслие обернулось тяжелыми потерями - ранеными и убитыми сотрудниками. Ваххабиты действовали по всем правилам военной науки, а милиция шла брать их как какую-нибудь мелкую банду жуликов.

Из интервью с Магомедом Темирхановым:

…объединенные русско-дагестанские ОМОН и спецназ пошли в атаку. Мы подпустили их довольно близко, и с расстояния 200 метров встретили плотным огнем автоматов и пулеметов. Они повернули назад. Но идти назад, на подъем, гораздо трудней, и хваленые ОМОН и спецназ сложили свои тупые головы на окрестных склонах… Эта бездарнейшая операция была разработана и организована лично министром ВД Дагестана Магомедтагировым.

Кадарская зона напоминает амфитеатр, дно которого вдоль и поперек перерезано оврагами. Стратегической точкой была гора Чабан, господствовавшая над местностью. По южному склону вниз сбегали домики Чабанмахи, еще ниже лежал Карамахи. Кадар и Вашинамахи находились восточнее, за лощиной, по дну которой бежал ручеек. На самой вершине горы Чабан ваххабиты поставили телевизионный ретранслятор, через который на всю округу шли идеологически выдержанные передачи, например "Женщина в исламе". На этот ретранслятор и нацелился Овчинников утром следующего дня.

В четыре часа утра разведрота 22-й Калачевской бригады вышла к подножию горы. Командир проверенный - майор Басурманов. Туман съедал вершину, и это было на руку. Шли гуськом опушкой леса, стараясь ступать след в след. Впереди в боевом охранении - взвод лейтенанта Сергея Семенова.

Чем выше поднималась разведрота, тем плотнее становился туман. Восходящее солнце подсвечивало его, и уже можно было разглядеть контуры идущих впереди увешанных оружием и снаряжением бойцов.

Семенов первым услышал голоса, поднял руку: всем стоять! Спецназовцы ужами скользнули в туман, подобрались справа, где склон был не такой крутой. Вскоре разглядели - пятеро "духов" в боевом охранении. Боевики вели себя беспечно и позволили разведчикам подойти вплотную. Короткий бой не занял и десяти секунд. Трое бандитов остались лежать на земле, двое растворились в тумане.

Рота выполнила задачу: стратегическая высота была занята на удивление легко. К тому же взвод лейтенанта Семенова обнаружил зенитную установку боевиков на шасси "Урала". Для ее уничтожения рядовому Евгению Кузнецову хватило одного выстрела из гранатомета.

Доложили Овчинникову, оттуда пришел приказ: держать высоту до подхода подкреплений. Солдаты окапывались, старательно готовили позиции к предстоящему бою. Чувствовали: сие их не минует. С горы в хорошую погоду можно было контролировать оба села, отслеживать перемещение боевиков, корректировать огонь артиллерии.

Но как корректировать, когда такое молоко? За тридцать метров ничего не видно. Когда небо посерело, и туман стал отрываться от земли, ведьмовскими космами поднимаясь вверх. Внизу проступили очертания Чабанмахи.

Вскоре внизу заработал АГС: кидал по одной гранате, явно пристреливаясь. Когда ветром относило клочья тумана, был виден 'москвич'-каблучок, в кузове которого установили гранатомет. Когда стало ясно, что эта тягомотина на весь день, боевики начали брать разведчиков в кольцо. А подкрепления все не было…

Теперь уже гранатомет и минометы лупили по вершине без остановки, трещали автоматы и пулеметы. А отправляясь утром на операцию, разведрота смогла взять с собой лишь полтора боекомплекта. Появились первые раненые.

Часа в два после пополудни боевики пошли в атаку. Разведка направляла в атакующих боевиков огонь орудий и минометов, но он был неэффективен: мешала погода. Воспользовавшись этим, "вахи" подобрались совсем близко, в окопы стали залетать ручные гранаты. Несколько раз подлетали, кружили вертолеты - и уходили куда-то в сторону. Корректировщик все никак не мог понять, что происходило. Он правильно давал азимут, но вертолеты все время проходили мимо. Отпустил тангету. И что? Сначала не поверил своим ушам, подумал, что от грохота взрывов, от напряжения ли, контузии ему чудится свой собственный голос в эфире, который продолжает вызывать Крыло, сообщая азимут… 270 градусов. Так повторилось несколько раз. Нет, не чудится. Понял, что 'духи', запеленговав частоту, просто обводят их вокруг пальца. Имея высококлассную технику, его голосом уводят вертолеты по туману в сторону. Все! С 'вертушками' - бесполезно. "Вахи" весь эфир загадили.

А подмоги все не было. Осколочное ранение в живот получил лейтенант Сергей Семенов. Уже несколько часов не удавалось эвакуировать после ранения старшего лейтенанта Михаила Солодовникова. Были и 'двухсотые'. На головы разведчикам стали сыпаться гранаты. Одну из них, угодившую в окоп, рядовой Дмитрий Перминов схватил и пытался выбросить наружу - оторвало руку. Женьке Кузнецову в аналогичной ситуации повезло больше - граната рванула в воздухе, - позже врач извлечет из его лица 36 осколков. Ефрейтор Александр Кириллов был за замкомвзвода, а когда ранило взводного, взял в руки его рацию и руководил обороной. Сам уже раненый в руку и ногу, с заклинившим от попавшей в него пули автоматом, ефрейтор последним из своих покинул позицию.

Вспоминает рядовой Дмитрий Перминов:

Я понял одну истину: чем больше вокруг тебя людей, которых ты любишь и которые тебя любят, тем страшнее для тебя война… Вот нас было семеро. Со всех сторон били так, что головы не поднять. И снайпер лупил, и 'пэкашник' работал. Прижимаешься щекой к выгоревшей траве и думаешь, когда пуля оборвет твою жизнь и наступит темнота. Но ужаснее всего представить, сколько боли еще предстоит пережить твоим родным. Хочется прощения просить у мамы за то, что лежишь и сделать ничего не можешь… А вокруг вопли: 'Аллах акбар! Аллах акбар!'. И с каждой минутой 'чехи' все ближе и ближе, и орут все о своем, о величии Аллаха и бессмертии своей души. Будто мы с пацанами это оспариваем… И лежим мы в этом окопе, словно на последнем уцелевшем во всей вселенной пятачке земли. Это наша земля, моя земля, это Россия. Ее хотят изнасиловать какие-то твари. Кто, кроме меня, защитит ее?.. Леха Комаров поворачивается ко мне, а у него глаза нет, под бровью черный комок крови. Что у меня, говорит, с глазом случилось, не вижу ни хрена… Андрюху Каляпина в голову ранило. Он и Андрей Семеняков позже, уже в госпитале, умерли…

Смертельно ранило Басурманова: рядом взорвалась граната и один из осколков пробил череп. Басурманов истекал не кровью - мозгом. Было ясно, что он уже не жилец.

Разрывы наших мин заставляли вжиматься в землю и бандитов. Начальник разведки бригады подполковник Александр Стержантов залег рядом с другом, майором Сергеем Басурмановым. По рации вместе корректировали огонь батареи минометов. Прилетевшая от бандитов граната 'выбрала' Сергея - он скончается позже, в санроте.

Бой длился уже пять часов. Стержантов решил скрытно обойти боевиков и внезапно ударить во фланг противнику. Маневр удался - боевики, потеряв нескольких человек, откатились назад. Тем временем подполковник Стержантов вызвал огонь артиллерии по скоплению боевиков на левом фланге.

В рожках осталось всего лишь по нескольку патронов. В минуту затишья Стержантов подозвал к себе связного-"русича", сказал "По рации передают - идет подмога. Надо встретить."

В это самое время спецназовцы из отрядов "Русь" и "Вымпел" блуждали в тумане, подбираясь к горе Чабан. Промозглая сырость пронизывала до самых костей. Но надо идти вверх, надо искать ту гору, снимать ребят. У них там потери, говорят…

Отряд спешил. Майор Сергей Юшков шел впереди, сквозь туман силясь разглядеть хоть какие-то ориентиры, которые так хорошо изучил по карте. Этот маршрут на гору Чабан, где стоял 'духовский' ретранслятор, он разработал во всех подробностях еще накануне вместе с Дидковским и Стержантовым. Стержантов сейчас был как раз там, совсем близко к облакам.

Им повезло: навстречу из тумана, цепляясь за кусты, вышел связной Сергей Горячев. Наверх забрались быстро. То, что увидел Юшков, его потрясло. Почти все, кто занимал позиции, были ранены, среди них лежали убитые. Отогнав 'духов' интенсивной стрельбой, погрузили раненых на плащ-палатки, стали спускаться - очень быстро, часто падая на крутом горном склоне. 'Духи', как шакалы, бросились вдогонку. Хорошо, что с отрядом на гору шли и ребята из 'Витязя', они здорово помогли, отгоняя боевиков, держа их на расстоянии.

Вспоминает генерал-полковник Вячеслав Овчинников:

…Я им ставил задачу по овладению горой Чабан. Мы знали, что там ретранслятор, пункт со всеми средствами управления… Когда боевики пошли на них, разведчики заняли круговую оборону. Если бы не туман, который опустился… Кстати, вот еще геройский парень, Перминов Дима, кисть ему оторвало, тоже из этой роты разведки. Вообще все эти ребята - герои… Я их отправлял на задание, их встречал. И первыми их представляли к геройским званиям, к наградам.

В ходе завязавшегося боя они убили там араба, из-за этого араба они и вынуждены были сутки держать бой - ваххабиты не выпускали. А выводил их из окружения 8-й отряд спецназа 'Русь', майор Юрий Дидковский там руководил.

Награды наградами, но ведь операция-то провалилась. Трое убитых, еще трое позже скончаются в госпиталях, почти все переранены… Разбирая результаты боев, постоянно натыкаешься на одно и то же: кавалерийские наскоки, вызванные излишней торопливостью наших генералов, это удивляет и настораживает. Авторитет Георгия Жукова, видимо, настолько довлел над отцами-командирами, что они по-другому уже и не могли действовать. Но тот во всяком случае был последователен: уж если гробил - так гробил. А Овчинников, начав на горе Чабан, почему-то испугался - и отвел вместе с калачевцами 8-й отряд спецназа. Вывод: разведчики погибали зря, стратегическую высоту сдали.** Стоило брать пример у боевиков, которые лезли и лезли вперед, не считаясь с потерями. Ну у них-то выбора не было - а унас?

У нас выбор был. Поэтапное выдвижение частей на позиции, окапывание, минирование, блокирование района, три недели беспрерывных бомбежек… Конечно, выглядит это не так эффектно. Но лучше потратить в десять раз больше боеприпасов и времени, чем в десять раз больше человеческих жизней. Первое мы имеем право себе позволить, второе - нет.

Из книги Геннадия Трошева "Моя война":

Удивительное дело, но и после преподанного бандитами "урока" ошибок у руководства операцией не стало меньше. Во-первых, пункт управления был расположен в Верхнем Дженгутае - за полтора десятка километров от Кадарской зоны. На таком удалении многие генералы МВД руководили операцией фактически вслепую. Во-вторых, радиосети милиции и внутренних войск находились под полным контролем банд-формирований Кадарской зоны. Ваххабиты не только все прослушивали, но еще запускали "дезы", организовывали радиопомехи. В эфире - полнейший хаос. Как видим, в этом плане не было сделано серьезных выводов после первой чеченской кампании. В-третьих, между подразделениями внутренних войск и милиции не было налажено четкое взаимодействие, в результате малоосмысленные атаки без труда отражались бандитами.

На следующий день, 30 августа была предпринята очередная попытка занять Чабанмахи. Российский батальон (неполный-до сотни бойцов и несколько единиц бронетехники) попытался войти в западную часть села, но столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, опять отступил, потеряв минимум 2 БМП и БТР.

30 августа федеральные силы нанесли авиаштурмовые и артиллерийские удары по позициям боевиков на перевале 'Волчьи Ворота', в горах Чабан, Горкаб, Чакиб и Бакли, по прилегающим высотам, а также по селению Карамахи.

31 августа калачевцы снова атаковали Чабанмахи. Главный удар наносился вдоль дороги. Боевики встретили наших около заправочной станции.

Из письма родителям сержанта 22-й бригады Ирины Яниной:

Как ваши дела? Извините за то, что не писала. Я надеюсь, что у вас там лучше, чем у меня. Мы стояли в Кизляре, на границе с Чечней 6 дней, затем передвинулись на 600 метров, и: началась война***. 2-го числа мы выдвигаемся в Ботлих, поднимаемся в горы, затем укрепляемся и задача бригады - взять Ведено. Вот и представьте, что я испытываю. Я стала заикаться и просто плакать. Раненых у нас много. "Груза 200" мало. Кормят нас очень плохо, холодильников нет, поэтому все на тушенке. В Чечне боевики объявили чрезвычайное положение и забирают всех мальчиков с 16 лет. Ну, мама, всего не напишешь. Приеду, дай Бог, домой, все расскажу. Передавай привет всем, поцелуй Женю. Повоюем и приеду домой. Целую всех. Ваша дочь Иринка.

Ирина Янина погибла 31 августа в Карамахи. В наградном листе, заполненном на нее, было записано, что сержант Янина во время "зачистки" села (тогда еще не отказались от этого словечка) занималась эвакуацией раненых - всего вывезла 28 человек. В четвертой ходке БТР попал в зону сильного гранатометного огня (вот еще один перл, как будто кумулятивные гранаты - это явление природы). Сержант Янина погибла в горящей машине, спасая раненых.

Звание Героя Российской Федерации Ирине Юрьевне Яниной посмертно присвоено 14 октября 1999 года. Навечно зачислена в списки личного состава части.

В действительноси красавица Ирина Янина была не героем, а жертвой войны.

Рассказывает ефрейтор Кулаков, водитель БТР:

Примерно в 11 часов мы в составе батальона выдвинулись в направлении полевого стана села Карамахи. Со мной в БТРе?157 находились наводчик, стрелок и медсестра Янина. Проехали автозаправочную станцию - и сразу мой БТР подбили. После того как я пришел в сознание, в машине, кроме меня и Яниной, никого не было. Внутри машины все горело и я полез к выходу через боковой люк с правой стороны. С этой же стороны сидела Янина. Я зацепился спиной за люк, попытался вытащить Янину, но "разгрузка" порвалась и я упал на асфальт. Горящий БТР продолжал двигаться.

Наводчик и стрелок лежали по другую сторону дороги. Я им сказал, что там осталась женщина и надо доставать ее оттуда. Мы бросились к машине, однако нас стали обстреливать, не подпуская к технике. Потом из машины пошел черный густой дым. В БТРе уже начал взрываться боекомплект, и ничего нельзя было рассмотреть из-за дыма…

В тот день нашим удалось подавить огневые точки на окраине Карамахи, но дальше продвинуться не получалось: боевики, засевшие в селе и на соседних холмах, вели перекрестный огонь. По снайперам эффективно работала зенитка. Почти без сопротивления был занят Кадар - там ваххабиты популярностью не пользовались.

31 августа по информации военных, подразделения и части ВВ, МВД РФ и МВД Дагестана 'встретили сильное огневое сопротивление'. Для блокирования подступов к Кадарской зоне были привлечены части Минобороны. Штурм селений был отложен.

1 сентября. Узнав накануне, что на горе Чабан разведчики нашли много исламистских видеокассет, генерал Овчинников вдруг загорелся: "надо их взять!". Задача была поставлена 8-му отряду спецназа "Русь". Причем в боевом приказе ничего не было сказано о стратегически важной высоте Чабан, а сказано только о видеокассетах. Бред какой-то! Вместо того, чтобы уничтожать ваххабитов, генерал Вячеслав Овчинников охотился за компроматом.

Как и следовало ожидать, спецназовцев на подступах к высоте встретил плотный огонь боевиков, и они отступили - без кассет, но зато и без потерь. Похоже, краповые береты не очень-то и старались выполнять заведомо идиотский приказ. Спасать братишек, попавших в окружение - это одно, а захватывать с бою видеокассеты - совсем другое.

Кроме того, дагестанские омоновцы и Внутренние войска снова пытались овладеть Карамахи, но были остановлены. Зато у боевиков удалось отбить перевал "Волчьи ворота". После неудачных атак авиация и артиллерия возобновили ракетно-бомбовые удары.

Вспоминает генерал-полковник Вячеслав Овчинников:

Они нас ждали со стороны Джегуты, Нижние Джегуты. Позже захваченные плен боевики рассказали, что там фугасы были заложены под скалами, и если бы колонна пошла там, скала была бы взорвана… Там по серпантину как бы поднимаешься, и если бы скала завалила дорогу перед передней машиной, а сверху в упор можно было бы спокойно расстреливать всю колонну.

Каково же было удивление бандитов, когда мы зашли со стороны Волчьих ворот - это на 180 градусов совершенно с противоположной стороны.

И тут мы полной мере поняли и ощутили, с кем имеем дело.

После этого я сказал дагестанским начальнику управления ФСБ и минист ру: 'Ребята, вас не поощрять надо, не звания вам давать. Вас надо судить. Под носом лагерь, где чего только не находили…'.

3 сентября в сложное положение попала бронеколонна 22-й бригады. На подступах к Карамахи у полевого стана она была обстреляна и остановлена. Эфир наполнился сообщениями о "двухсотых" и "трехсотых". Был подбит БТР. На помощь калачевцам выдвинулся спецназ 20-го отряда. Группе капитана Янкловича, только что прибывшей из-под Ботлиха, пришлось вступать в бой с ходу.

"План будет такой, - сказал Янкловичу командир отряда подполковник Сергей Ченчик, - Быстро выдвигаешься на северную окраину села, в тыл бандитам, занимаешь лысую высотку, не доходя до макушки, - она наверняка ваххабитами из минометов пристреляна. Дальше - как учили, С Богом!"

Позиция боевиков была на капустном поле. Группа у них была небольшая, но дейсвовали слаженно, постоянно меняли позиции. "Спецов" они пока не замечали. Янклович подозвал к себе пулеметчика: "Камышан, спускаешься вниз и начинаешь молотить по бандитам с фронта, непрерывно меняя позиции. Отвлекаешь своим пулеметом внимание "духов", втягиваешь их в перестрелку. Пусть побегают по капусте. А мы тем временем с тылу им задницы поджарим. Вперед, Саня! Остальные работают парами… К бою!"

Маневр увенчался успехом. Как только заговорил наш пулемет, боевики сразу же сосредоточили на нем огонь. А огнеметчики тем временем засекли цели и дружно ударили из "Шмелей". Опешившие боевики шарахнулись влево - попали под огонь Янкловича и его ребят. Только нескольким удалось уйти - остальные полегли на капустном поле.

Не успели отдышаться - новый приказ. На подступах к Карамахи дагестанских омоновцев прижали к земле снайперы - по приблизительной оценке работало здесь несколько пар. Спецназовцы и приданная техника (БТР и зенитная установка) выдвинулись на помощь дагестанцам.

И снова отличился сержант Александр Камышан. Вызывая огонь снайперов на себя, он позволял наблюдателям засекать их позиции и подавлять с безопасного расстояния. Так КПВТ БТРа уничтожил две огневые точки. Дагестанские омоновцы, отслеживавшие в бинокли передвижение бандитов, не выдержали, пустились от радости в пляс: "Ай красавчик, попал!" Во время зачистки в том месте найдут пулемет и американскую винтовку "Магнум" с мощной оптикой.

Потом в включилась "зушка", стоящая на "Урале". Но ей повезло меньше. Камышан "засветил" снайпера, и зенитка его подавила, но в это время зажигательная пуля угодила в бензобак "Урала", который полыхнул, как факел. Хорошо, что никто не погиб - все успели попрыгать с горящей машины. Как потом выяснилось, зенитку уничтожила снайперша из Азербайджана - она потом попала в плен.

Операция в Кадарской зоне окончательно встала. Чтобы выяснить, в чем, собственно дело, 3 сентября в Карамахи прилетели Владимир Рушайло, Анатолий Квашнин и Виктор Казанцев. На месте высоким гостям сразу все стало ясно. Генерал-полковник Вячеслав Овчинников был отстранен от командования операцией.

Вспоминает генерал-полковник Вячеслав Овчинников:

…И в самый разгар боевых действий нам в помощь дали генерала Трошева с артиллерией и авиацией. Я вызвал туда Лабунца, которому сказал: 'Остаешься за меня. Доводи здесь все до ума'.

Но на место Овчинникова был назначен вовсе не Лабунец, а Геннадий Трошев.

Армия одолела милицию.

ПРИМЕЧАНИЯ:

*В августовском вторжении в Ботлихский район участвовали 14 карамахинцев.

**По мобильности боевики превосходили наших. Сколько раз штурмовые группы цеплялись за окраины Карамахи и Чабанмахи! Но потом наступала ночь, и людей отводили назад. Ночевать в стреляющем селе никто не хотел. Естественно, боевики к утру восстанавливали оборону и на следующий день их снова приходилось оттуда выкуривать.

***Речь идет о бое на автобане 31 июля 1999 года.