Дальний и Ближний

Глава 18

— Алина, — двигаюсь медленно к ней, чтобы не спугнуть.

В её глазах уже стоят слёзы. Дышит тяжело и глубоко, сдерживаясь, чтобы не заплакать.

— Это не то, что ты подумала, — пытаюсь оправдаться, но это звучит по-дурацки.

— Убери от меня руки, — шипит сквозь зубы, когда хочу обнять её, а потом пускается наутёк.

Твою ж мать!

Пока достаю брелок из кармана и ставлю машину на сигнализацию, она уже убегает на приличное расстояние. Я замечаю, что скрылась во дворах многоэтажек за поворотом.

Бегу за ней.

— Алина! — ору на весь двор, но в ответ тишина. — Телефон, — догадываюсь позвонить ей.

Вызов пошёл и тут же сброшен, я даже не успеваю услышать звонок. Ещё одна попытка, но абонент уже недоступен.

— Чёрт! — кручусь вокруг себя, вглядываясь в темноту, но ни движения, ни звука. — Алина! — ещё одна попытка докричаться.

Ненормальная, ты же город не знаешь.

Ладно… Домой-то ты рано или поздно вернёшься. Значит, я буду ждать там.

Но и это оказалось бесполезной затеей.

Она не приехала. Телефон на время появился в сети, потом снова отключила. Я звонил каждые пять минут, оставил кучу сообщений, но всё в пустоту, не просмотрела, не ответила.

Вот где она?

Утром стуком в стекло меня будит Мишка.

— Ты какого тут с раннего утра у моего подъезда караулишь? — оглядывает моё помятое лицо. — Не меня — правильно понимаю?

Я только обречённо киваю головой.

Ради тебя я бы здесь не сидел, а просто поднялся.

— Алину? — ещё один кивок. — Э, брат, ты так в дурика превратишься. Кончай с этим…

— Поздно…

— Сочувствую… Ну, тогда добро пожаловать в клуб разбитых сердец. Пошли кофе напою, а то на тебя смотреть жалко. Тебе же ещё в больницу?

— Да… И ветклинику… И перед матерью оправдываться, почему не ночевал дома. Пиздец какой-то… — провожу руками по лицу.

— А что к ней не пошёл сразу? — кивает на её этаж, когда на лифте поднимались.

— Я её после работы ждал. Тут Альбина твоя, сука, подошла и целоваться полезла. А Белкина увидела и рванула от меня, хрен знает куда.

— Не успокоилась змеище, — про Алю.

Они хоть и брат с сестрой, но недолюбливают друг друга.

— Проходи, — пропускает меня в квартиру.

Он живёт здесь уже пару лет со своей девушкой. Жил… Неделю назад они разругались в хлам, и Ксюха уехала к родителям.

— На телефон тоже не отвечает? — ставит передо мной кружку кофе.

— Нет. Отключила сразу…

— Вот и моя, зараза, тоже сообщения читает и молчит. Знакомые у неё тут есть?

— Знакомые? — точно.

Алексей страненький, который с ней в магазине был. Да нет! Вряд ли… У него кольцо на руке, значит, женат. Есть ещё Красникова. А вот эта вполне себе вариант.

Достаю телефон и набираю её. Она долго не отвечает, но потом слышится раздражённое «алло».

— Алина с тобой? — без приветствий, сразу к делу.

— Она не хочет с тобой разговаривать, Морозов!

— Передай ей трубку!

Пауза.

— Она в ванной…

— Не ври, Красникова!

— Не ори на меня! Сам виноват! И не звони больше! — отключается.

Швыряю телефон на стол.

— Прости, брат, но поцелуй с другой на глазах у девушки — это увесистый косяк. Хорошо, что только сбежала. Моя бы Ксюха ещё и звездюлей обоим отвесила.

— Да лучше бы отвесила… Так паршиво от всего этого. Будто внутренности все перемешали и они болят.

— Ого, да ты романтик! У людей — это любовью называется, — хлопает меня по плечу. — Наконец-то ты тоже с этим столкнулся. На учёбу сегодня пойдёшь?

— А толку?

— Там она…

— Говорить она со мной точно не будет. А сидеть и смотреть, как ненавидит, я не готов. До обеда по больничкам, потом к вам приеду.

— О’кей. Сильно только не загоняйся… Попустит её немного и поговоришь. Моя меня на первые три дня в чёрный список бросила. Сейчас разблокировала, но не отвечает. Глядишь, через пару дней прогресс будет и поговорим.

— Из-за чего поссорились-то?

— Телефон ей новый не купил. Вот бабу и понесло.

— Жмот! — смеюсь над ним и направляюсь на выход.

Домой пора.

— Я на день рождения хотел подарить, ей через две недели. А она сейчас разнылась, — следом за мной.

— Цветы пошли, может, потеплеет.

— Посылал. Кстати, ты тоже своим советом воспользуйся, — подмигивает мне.

— Ещё пошли. Цветам свойственно вянуть, — открываю дверь и замираю. — Обязательно воспользуюсь. Пока…

Заезжаю по дороге в цветочный магазин, выбираю букет и плюшевого медведя, заказываю доставку на вечер, днём её всё равно не будет дома. Заодно и маме букет покупаю, а то мне сейчас предстоит выслушать тираду по поводу моего отсутствия ночью.

Я не ошибся, мать накидывается почти с порога.

— Ты где был? Тебе отдыхать нужно, а ты по ночам шляешься.

— Я тоже рад тебя видеть… — целую маму в щеку и вручаю цветы.

— Думаешь этим веником задобрить меня и сбежать от ответа?

— По крайней мере, надеялся. Мам, я не маленький мальчик, чтобы отчитываться за свои поступки. Может у меня дела личные были…

— Если с Алиной, то я не против. Очень милая девушка, но можно же было предупредить.

— Я рад, что она тебе понравилась. Только с сегодняшнего дня можешь не волноваться, я буду ночевать дома, — захожу в ванную.

Мать встаёт в дверях.

— Почему?

— Она меня бросила…

— И из-за чего интересно? — ставит руки в боки.

Как же, её сыночка обидели.

— Потому что я сам идиот. Всё, мам! Дай мне душ принять, — разматываю бинты и закрываю перед ней дверь.

Долго медитирую под душем, который бьёт по коже, вызывая боль.

Мало тебе, Морозов! Не смог за одной дурой уследить, теперь насилуй своё тело и мозг.

Оказывается, душевные страдания гораздо болезненнее, чем телесные. Эти хотя бы можно таблетками и уколами заглушить, а душу заткнуть нельзя. А она там внутри орёт и плачет.

Бля, я реально влюбился!

Ну почему, как только это осознаёшь, начинаются проблемы.

С Альбиной было так, только там прошло всё быстро, наверное, я не успел втюриться окончательно. Но теперь точно по уши.

Того, что я испытываю сейчас, тогда я не чувствовал. Была скорее обида, что меня променяли на толстопузого мужика на Лексусе. Это подстегнуло к движению вперёд. Если бы не армия, то всё было бы гораздо лучше.

— Выходи, швы разойдутся! — кричит за дверью мать.

Я выхожу. Обтираюсь и смотрю на себя в зеркало.

Да, видок тот ещё…

В натуре, кому я такой нужен?

Все руки покрыты розовыми полосами от укусов и швов. На щеке содрана кожа об тротуар. Жалкое зрелище. Лицо заживёт, а вот руки…

Чищу зубы и бреюсь. Где рана получилось это сделать с трудом, но всё же.

Может бороду отпустить? — провожу рукой по подбородку.

А что? Девчонки после расставания себе каре херачат, а у нас борода… У меня была, вроде неплохо смотрелось.

Ухмыляюсь своим мыслям.

Дебил ты, Морозов! Лучше ищи способ, как прощение вымолить.

Накосячил, так накосячил.

Тут цветочками и мягкими игрушками не откупишься. Тут слова искать надо, чтобы убедить. А я не умею красиво петь про чувства. Она же нашу историю с Альбиной не знает. Да и не надо. Про бывших — это табу.

Думай, Морозов. Думай…