Дальний и Ближний

Глава 47

На меня так смотрят, словно я из преисподней вышла. Встали все за решёткой, не веря своим глазам.

— Не бойтесь, они вам ничего не сделают, — сжимает мои пальцы Тарас.

Три дня побыл улыбашкой, а потом опять стал прежним серьёзным капитаном. Исчезал несколько раз по два дня без объяснений. Когда возвращался, на него смотреть жалко было. Будто его пережевало и выплюнуло.

— Я не боюсь.

А внутри всё дрожит от страха. И нервов. Жутко волнуюсь сказать что-нибудь не то.

Ловлю взгляд Родиона.

Похудел, глаза провалились. Он серый. И этими глазами готов разорвать меня на части. Таким злым я его никогда не видела.

А чего ты ожидала? Он из-за тебя здесь.

Больше получаса допрашивают. Адвокат и прокурор пытаются возражать друг другу. Голова кругом. Мне нехорошо, но пытаюсь сдержаться и не упасть в обморок.

В конце концов, пытка заканчивается, и Тарас выводит меня на воздух.

— Их посадят? — обмахиваюсь платочком.

— Теперь — да.

— Сколько дадут?

— Учитывая все доказанные эпизоды — не меньше двадцати пяти лет. А могут и пожизненно, — подкуривает и выпускает дым в сторонку. — Как вы?

— Лучше… А если они всё же решат отомстить?

— Сделают себе только хуже. Не будут они этого делать, не переживайте. Смысла уже нет, вы выступили на суде.

— Значит, я свободна? — с надеждой.

— Не совсем.

Свожу брови, глядя на него.

Опять под замок?

— Потерпите немного. Сделают новые документы, вернут ваше имущество и гуляйте.

— Какое ещё имущество? Всё конфисковано.

— Всё, да не всё. Ваш муж на вас квартиру переписал, и счёт в банке открыл на кругленькую сумму. Понимал, что рано или поздно его могут взять за жопу. Вот и подстраховался. Но вы мне ещё в одном деле нужны, — смотрит загадочно. — Но это после. Вам отдохнуть надо. Я вас к себе отвезу.

— В смысле — к себе?

Меня не сам факт пребывания в его квартире страшит, а скорее, как его женщина к этому отнесётся.

— Так будет лучше.

— А ваша девушка? Она не будет против?

— Какая ещё девушка? — удивлённо.

— На заливе вы мне говорили, что у вас есть любимая девушка… — напоминаю.

Матерится беззвучно.

— Она ничего не узнает. Её нет в городе, — видно, что лжёт.

Не дождалась?

Значит, не любила.

Я жду нашей встречи с Морозовым. Кстати…

— А можно мне вернуть мою сим-карту? Я хочу Глебу позвонить.

Тарас растерянно отводит глаза в сторону.

— Что случилось? Только не врите, пожалуйста! — приподнимаюсь, и тут же сажусь обратно.

Голова резко закружилась.

— Вы до него не дозвонитесь. Он вне зоны доступа, — увиливает от ответа.

— Что с ним? Где он, что недоступен? — меня бросает в жар, я на грани обморока.

— Оля, не стоит. Вам плохо, — присаживается рядом на корточки. — Дышите глубже.

И я вдыхаю. Но не успокаиваюсь.

— Ответьте на мой вопрос, — прошу со слезами.

— Он в Сирии. На базе спецназа. Там нельзя пользоваться обычными телефонами.

От его слов меня начинает покидать сознание.

Это же… Где… Там люди гибнут… Я видела в новостях…

Держись, Оля! Не время отключаться.

— Как он туда попал? Почему?

— Аксёнов сказал ему, что вы умерли. Вот у парня планку и сорвало. Он же не знает, что мы так специально сказали.

— Вот и исправьте эту ошибку, — с тихим рыком на него. — Сделайте так, чтобы он вернулся и узнал правду.

— Это не в моих возможностях…

— А вы постарайтесь. У вас хорошие связи.

— Я попробую. Но не гарантирую успеха.

— Нет, вы мне его должны гарантировать! Иначе я сейчас вернусь в зал суда и скажу, что всё ранее мной сказанное — ложь, а вы на меня давили и заставляли врать.

— Вас будут судить за дачу ложных показаний.

— И пусть!

— Ладно! — поднимает руки. — Я сделаю. Но надолго его вернуть не получится. У него контракт на год.

— Тогда пошевелите своим серым веществом, — стучу пальцем по его лбу. — И придумайте, как решить эту проблему.

Он только обречённо вздыхает, соглашаясь.

— Проходите, — Тарас пропускает меня в небольшую комнату.

Несколько мониторов на столе, за которыми наблюдает мужчина в черном костюме.

Взгляд притягивает картинка на экране.

Алексей, прикованный наручниками к столу в комнате допроса.

Меня сразу память отбрасывает на несколько месяцев назад, когда меня вот так же допрашивали. Только оков на мне не было.

Я не понимаю, зачем меня сюда привезли.

— И что мне делать?

— Сидеть и смотреть, пока я вас не позову, — Тарас надавливает на плечи, усаживая в кресло на колёсиках.

— Думаете, он примет меня за привидение?

— Нет. Я думаю, что ваше появление развяжет ему язык. Он на грани нервного срыва. Видите, как дёргается? — показывает на Аксенова.

Он действительно спокойно не может сидеть на месте, переставляет ноги всё время и крутит руками.

Тарас уходит в комнату допроса.

Слушаю их разговор.

Алексей ничего не говорит, делает вид, что ни в чём не виноват.

В какой-то момент Шип делает взмах рукой, и мужчина, сидящий рядом, заговаривает:

— Вас вызывают.

— Туда? — немного неспокойно.

— Я провожу, — открывает дверь.

У меня сердце начинает бешено колотиться.

Аксёнов сначала немеет, увидев меня, а потом истерически смеётся.

— Ты же подставил меня, капитан, — злобно скалится, подаваясь вперёд. — Подписал смертный приговор.

На лице Шипа вырисовывается торжественная ухмылка.

— Ну, так исповедуйся. Зачем грехи с собой на тот свет тащить?

— А ты не батюшка, чтобы мне их отпускать.

— Нет. Но обеспечить тебе спокойную отсидку могу. Ты же хочешь увидеть своего сына здоровым?

Мышцы на лице Аксёнова дернулись.

Леденящий взгляд в мою сторону.

— Хрен с вами… Спрашивай.

Я замираю на стуле, стараясь не двигаться. Хочу услышать всю правду.

— Когда тебе поступил заказ? — начал допрос Тарас.

— Через две недели, как Коваль приехала в город.

— Имя заказчика?

— Я не знаю. Вам прекрасно известно, что настоящими именами никто не светит. На меня вышел человек с просьбой незаметно устранить девушку, — кивает в мою сторону. — Взамен переведут всю сумму на лечение сына.

— И почему не выполнил? С твоими возможностями — раз плюнуть. Твой преподаватель Павловский считал тебя лучшим своим студентом. НЛП, гипноз… Внушил бы ей выпрыгнуть из окна и всего делов.

— Я так и собирался сделать. Но заказчик неожиданно передумал. Захотел, чтобы она умирала медленно и мучилась.

Зажмуриваюсь.

Неужели они обо мне говорят?

Отвратительно.

— Из Москвы прилетел человек, — продолжает. — И передал мне ампулу с препаратом. Сказал, что его ни один анализ не обнаружит. Но надо, чтобы он попадал в организм не меньше десяти дней регулярно.

— Он обманул, — записывает что-то Тарас.

— Я уже понял, — бросает косой взгляд на меня.

— Где он его взял?

— Без понятия. Ищите, кто у вас крот, — жмёт плечами. — Отравить оказалось не так просто. Она всё время отсутствовала дома, так что в еду подливать было бесполезно.

— Тогда ты придумал вариант с таблетками, — вполне утвердительно высказывается Шип.

— Да. Но я не мог ей их просто дать. Нужна причина для приёма.

— И ты устроил нападение. Сам или алкашей подговорил?

— Зачем самому? Поставил бутылку, сделал пару внушений, и они всё сделали, как надо. В больнице Ольге, что она должна принимать таблетки. Она оказалась очень внушаемой, кстати.

— Витамины, когда подбросил?

— В аэропорту. Я не думал, что за ней кто-то сразу прилетит. Мало ли, просто гоп стоп. Кто из-за этого целую команду на крыло поднимать будет⁈

— Мы будем.

— Отступать было некуда. У сына СМА. Я не мог больше смотреть, как умирает мой ребёнок и убивается жена. У нас не лечат, а в Америке лекарство стоит баснословных денег. Вот и согласился.

— Как доложил о смерти Ольги?

— Отправил смс.

— Номер?

— Стер. Он одноразовый. Через пару дней на счёт фонда пришла вся сумма сбора. Жена ревела от счастья.

В этот момент мне его стало жалко. Он рискнул всем ради сына. Его это не оправдывает, конечно, но не каждый сможет.

— Убить ради денег? — одной фразой меняет мои мысли Тарас.

— У вас дети есть?

— Нет.

— Вот будут — поймёшь. Дьяволу душу продашь ради их здоровья.

Тарас задумался.

Алексей прав…

Ради родных и любимых мы готовы на самые необдуманные и ужасные поступки.

И это удручает…