Дама его сердца

11

Вечером Джэнет возвращалась верхом из поездки к двум последним на этот день арендаторам. Всего осталось двадцать семей из сотни с лишним. Она не знала их всех лично, но что они за люди — ей было известно: гордые, работящие, преданные своей семье и земле. Такие же, как те, что жили на землях ее отца. Отец знал каждого из своих арендаторов. Они всегда приходили на все их семейные торжества: в дни рождений, свадеб и похорон. Они любили эти угрюмые, неласковые, но прекрасные горы и очень дорожили своими шотландскими обычаями: всеми этими пледами, юбками, волынками и танцами. Все они были членами их семейного клана, во главе которого стоял отец — один из немногих лендлордов, кто чувствовал, что должен заботиться о своих арендаторах. Однако еще до Куллодена традиции стали меняться. Кровавая куллоденская трагедия только ускорила процесс распада связей.

Все-таки если она знала всех на земле отца, то в Лохэне Джэнет не знала почти никого, хотя и жила здесь уже три года. Аласдэру было безразлично, как живут его арендаторы, но теперь в ее власти все это переменить. И она ездила по окрестностям и убеждала людей остаться — раздавала семена, разрешала охотиться и ловить рыбу, ничего не опасаясь. Она старалась снова вернуть давно утраченное доверие людей к хозяевам.

Одного из самых давних арендаторов, Макнанна, Джэнет сделала дворецким вместо уволенного Макнайта. Реджинальд и Луиза возражали — говорили, что у него нет необходимой выучки и вид как у оборванца, но Джэнет настояла на своем. Ей нужен был человек, которому она могла доверять, а Мак-нанну необходима была работа, чтобы содержать семью брата. Впрочем, если не считать этой размолвки, в доме после отъезда Брэмура воцарилось спокойствие. Реджинальд и Луиза были необычайно любезны, и Джэнет старалась тоже быть с ними приветливой. Оставалось только надеяться, что это затишье окажется более или менее устойчивым — хотя бы ради детей.

Стараясь поскорее добраться до дому, Джэнет пришпорила кобылу. Колина уже прикармливали коровьим молоком, но он все еще требовал материнского, и ее груди набухли и болели. Джэнет очень не хотелось разрывать эту теснейшую связь между ними, но дела Лохэна требовали все больше времени, и она понимала, что придется.

Джэнет решила ехать напрямик через поле, а для этого надо было преодолеть невысокую изгородь. Она пригнулась пониже к шее лошади, кобыла вытянулась в струнку и помчалась к изгороди. Внезапно седло сползло набок. Джэнет быстро высвободила ноги из стремян, натянула поводья, но кобыла испугалась, сбилась с ноги, и в конце концов Джэнет оказалась на земле.

Оглушенная падением, она некоторое время смотрела, как лошадь мчится в сторону конюшни, потом пошевелила руками, ногами. Больно, однако все как будто цело. Джэнет поднялась, похромала к седлу и осмотрела его. Подпруга лопнула, вся лошадиная сбруя износилась и, как все в Лохэне, пребывала в запущенном состоянии. Если бы подпруга разорвалась в момент прыжка, все могло бы окончиться роковым образом.

«Не надо об этом думать!» — приказала себе Джэнет, однако не думать не могла. Если она умрет, что станется с ее сыном? Джэнет вспомнила о таинственной фигуре на парапете. Она ничего об этом не рассказала Брэмуру, и напрасно.

Джэнет вздрогнула.

Но ведь это случайность — то, что она упала?

Она выпрямилась и, пошатываясь, сделала шаг, другой. До конюшни было полмили, но, наверное, кто-нибудь выедет ей навстречу, когда лошадь без седла вернется в стойло. Может быть, подождать? Или все-таки идти? И вдруг она подумала о Колине. А что, если она кому-то мешает и падение было подстроено? Но если мешает она, то мешает и ее сын!

Джэнет повесила на руку разорванную подпругу — надо будет показать ее деревенскому кузнецу — и, преодолевая боль во всем теле, захромала в сторону замка. Поскорей бы взять Колина на руки, прижать его к груди, увериться, что ему ничто не угрожает!

Нил бредил и громко звал Джэнет. Она была рядом с ним в обрывках кошмарных сновидений. Он видел ее на Куллоденской равнине, раненую, окровавленную. Кто-то подходил к ней с мечом, и он попытался загородить ее собой, но что-то помешало. Джэнет окружили. Повсюду была кровь — его, ее.

— Брэмур!

Он попытался было открыть глаза, но веки были неподъемные.

— Я отсылаю вас с Берком, — послышался голос Уилла. — Вам нужна медицинская помощь. Брэмур, вы меня слышите?

Голос был очень требовательным, и Нил попытался сосредоточиться.

— Если вам удастся выжить, то за вами будет должок.

Затем его потащили куда-то и перекинули через седло. Боль обожгла все внутренности. Нил хотел было запротестовать, но лишился и голоса, и воли. Он почувствовал, что его привязывают к седлу, а потом все происходящее утонуло в мареве кошмара, который сменился небытием.

Джэнет изо всех сил прижала к груди Колина, так что он даже захныкал. Не очень охотно она снова уложила его в колыбель. Джэнет не могла оторваться от сына с тех пор, как вернулась в замок.

Во дворе ее встретил Тим — увидев ее, он соскочил с лошади.

— Миледи, вы ранены?

— Нет, только ушиблась.

— Лошадь вернулась в конюшню без седла.

— Подпруга лопнула. — Она протянула ему седло. — Отнеси его к кузнецу, пусть починит. Но сначала попроси, чтобы он хорошенько осмотрел подпругу. Я хочу знать, почему она лопнула.

Тим испуганно округлил глаза, но ни о чем не спросил — к ним подбежала Луиза.

— Я так волновалась, когда лошадь пришла одна.

— А где Реджинальд?

— Он утром уехал по какому-то делу.

Не мог ли Реджинальд что-то подстроить с подпругой до своего отъезда? Луиза не смогла бы — она боится лошадей, близко к ним не подходит и в сбруе совершенно не разбирается.

«Да нет, это просто случайность», — решила Джэнет и тем не менее поспешила в детскую. Грэйс и Рэйчел читали, а котенок и щенок, свернувшись в общий клубок, спали на полу. Увидев ее испачканное платье и кровь, запекшуюся на руках, девочки застыли в ужасе, а Клара громко ахнула:

— Миледи, что случилось?

— Ничего страшного, просто упала с лошади. И хотела сперва убедиться, что у вас все в порядке, прежде… чем переодеться.

Подбежала Рэйчел:

— Но у тебя кровь.

— Немного оцарапалась, миленькая. — Джэнет, наклонившись, обняла девочку. — К этому надо быть всегда готовой, когда ездишь верхом. И знаешь что? Присмотрю-ка я пони для тебя и Грэйс, пора вам тоже учиться.

Эта мысль только что пришла ей в голову, но пони у девочек будет. Не надо, чтобы они боялись лошади из-за того, что она упала. Верховая езда — это такое удовольствие.

Рэйчел обрадовалась, но Грэйс смотрела недоверчиво, как всегда. Эта девочка всегда находила предлог для беспокойства. Джэнет приподняла пальцем ее подбородок.

— Со мной правда все в порядке. Это всего лишь небольшое приключение. Сейчас приму теплую ванну, а потом мы вместе поужинаем, хорошо?

— О да! — воскликнула Рэйчел, а Грэйс серьезно кивнула. Джэнет нагнулась и взяла Колина на руки. Сегодня она не могла расстаться с ним ни на минуту.

— Пойду попрошу кухарку испечь пирог с мясом. — Девочки его обожали. — И закажу что-нибудь сладенькое.

Зайдя на кухню, она поднялась к себе. Люси уже приготовила горячую ванну.

Джэнет положила Колина на коврик, зная, что теперь за ним нужен глаз да глаз — он ползал повсюду. Сняв с помощью Люси платье для верховой езды, чулки, сорочку и панталоны, она погрузилась в ванну. Горячая вода жгла царапины, но это ерунда. Главное — она жива. Ее сын и дочери здоровы. Только это и имеет сейчас значение!

Вечером Джэнет попрощалась с девочками, уложила Колина в колыбель и подошла к окну. Легкие облака мчались по небу, освещенному луной и звездами. Джэнет присела на подоконник. А все же сегодняшнее падение — случайность или нет?.. «Без Брэмура скучно», — неохотно призналась она самой себе. Джэнет почувствовала себя одинокой и заброшенной, и не было силы его забыть…

А потом она увидела, что по дороге в Лохэн кто-то скачет. Да, это две лошади, одна в поводу. Вот они остановились у конюшни, и всадник наклонился над каким-то длинным свертком, лежащим на второй лошади. Через мгновение сверток упал на землю, всадник пустился рысью обратно, и вторая лошадь поскакала за ним.

Внезапно сверток зашевелился, и Джэнет вздрогнула. Дурное предчувствие сдавило ей грудь. Это не сверток. Это человек! Джэнет сбежала по лестнице и бросилась к лежащему человеку. Она сразу же узнала одежду Брэмура, но синяя ткань была в пятнах засохшей крови. На лице его чернела щетина, он бормотал что-то бессвязное. Джэнет кинулась в конюшню и разбудила Тима и Кевина. Тим пошел с ней, а Кевина она послала за новым дворецким.

Джэнет приложила ухо к груди Брэмура. Сердце его стучало как в лихорадке, он весь пылал от жара. Одна штанина была оторвана, и верхняя часть ноги забинтована. Прибежал Макнанн.

— Вы вместе с Тимом отнесите его на второй этаж, в комнату для гостей. А ты, Кевин, поезжай за врачом. Скажи ему, чтобы приехал как можно скорее!

Тим и Макнанн с трудом подняли Брэмура на ноги, втащили по лестнице наверх и положили на кровать. Джэнет шла за ними, холодея от страха. Кто его привез? И почему? И откуда такая страшная рана? Он уехал четыре дня назад, она думала, что он уже в Брэмуре…

Она склонилась над кроватью:

— Милорд! Милорд, вы меня слышите?

Он что-то опять пробормотал. Джэнет развязала намокшую кровью тряпку и увидела ужасную гнойную рану. Была еще одна рана, в плече, но она уже затянулась.

— Пожалуйста, оставайся с ним, — сказала Джэнет Мак-нанну, а сама поспешила в комнату мужа. Оттуда не успели убрать его одежду, и она взяла ночную рубашку и исподнее.

Макнанн помог ей переодеть Нила, через несколько минут появилась Люси с двумя ведрами очень горячей воды. С ней пришла Клара с настойками трав. Брэмур опять застонал, и Джэнет наклонилась к нему.

— Что такое, Нил? Что вы хотите сказать? — Впервые за восемь лет она произнесла его имя вслух.

— Джэ…нет? — еле слышно спросил он.

— Да, это я, Джэнет.

Она подошла к столу, намочила кусок ткани и обмыла ногу около воспалившейся зловонной раны, а затем саму рану. Господи, только бы воспаление не распространялось дальше! Только бы не началась гангрена! Очистив рану, она смочила ткань в масле и положила ее на рану, а потом дала ему попить.

— Теперь ему надо отдохнуть, но каждые три часа необходимо менять повязку.

— Я останусь с ним, — предложила Клара.

— Нет, ты должна выспаться: тебе завтра присматривать за детьми.

— А как же вы, миледи?

— Он приехал сюда из-за меня. И самое меньшее, что я могу для него сделать, это побыть с ним эту ночь. А вы с Люси должны поспать. Надеюсь, врач приедет еще до рассвета.

По правде говоря, Джэнет хотелось, чтобы обе девушки ушли, — хотелось остаться с ним наедине. Она понимала, как опасна, может быть, смертельна его рана. Она не знала, как остановить лихорадку, а потому могла только побыть с ним — дать ему знать, что он не один.

Тело у нее еще болело от ушибов, но все это были пустяки по сравнению с его раной. Джэнет села около кровати и коснулась его лица. Кожа горячая, щетина колючая.

Когда-то этот человек был средоточием ее надежд. Затем стал символом разочарования в жизни. Она любила его, потом возненавидела. Но он был ей нужен, хотя она так и не знала, почему он приехал в Лохэн и чего на самом деле хочет.

— Не уходи от меня! — требовательно сказала Джэнет.

Ей вдруг пришло в голову, не надо ли послать в Брэмур, сообщить о его ранении. Может, он кому-нибудь небезразличен? Семьи у него нет, однако, несомненно, кто-то у него есть. У всех есть кто-то. У нее, например, дети.

Нил закашлял, потом снова застонал, и она опять дала ему пить.

Что же с ним произошло? Почему его бросили у ее дверей, словно мешок с углем? И кто?

Но это все теперь неважно. Главное, чтобы он поправился.

Всю ночь она обтирала ему лицо и верхнюю часть тела прохладной водой. Нил что-то бормотал, метался, пытался сбросить с себя одеяло, но в сознание не приходил. И Джэнет стала молиться, чего не делала уже давно. Она считала, что бог лишил Шотландию своего покровительства, но сейчас она вновь взывала к нему, как в тот день, когда ее брат ушел сражаться за дело якобитов.

— Джэнет! — опять пробормотал Нил.

Странно, что до сих пор он избегал называть ее по имени. Такое простое, незамысловатое имя, но он выталкивал его изо рта с таким явным, мучительным трудом.

— Нил, — ответила она тихо.

Его ресницы затрепетали и поднялись. Глаза были опухшие, красные. Они с трудом нашли ее лицо.

— Где я?..

— Вы снова в Лохэне. Кто-то привез вас сюда вчера и сбросил у дверей. Вы в силах рассказать, что произошло?

— Во… ды…

Она снова налила воды в кружку, приподняла ему голову и поднесла воду к губам. На этот раз он пил жадно и выпил все.

— Пойду принесу еще.

— Останься!.. — прошептал Нил.

А потом он закрыл глаза, словно изнемог от усилий, которые затратил, когда пил.

— Я послала за врачом. Надеюсь, он скоро прибудет. Что с вами случилось?

— Выстрел… засада…

— Но кто вас сюда доставил?

— Бандит.

— Человек, который стрелял, сам сюда и доставил?

— Один… из его людей.

Дрожь сотрясла тело Брэмура. Что это — приступ боли? Воспоминание?

— Кого — его?

— Уилла. Так он себя назвал. Они знали… ждали…

— Но почему же вас доставили сюда?

Однако Нил уже снова закрыл глаза. Джэнет показалось, что грудь его поднимается и опадает… уже не так тяжело, как раньше. Но так ли это? Можно только надеяться и молиться.

И удивляться. Он попал в засаду! И тот, кто устроил засаду, потом доставил его в Лохэн. Может, они сочли его мертвым и таким своеобразным способом уведомили об этом? Или убийцы раскаялись, проявили сострадание? Но в современной Шотландии сострадание — большая редкость. Как бы то ни было, пока он не очнется снова, она ничего больше не узнает. Джэнет решила принести еще воды для свежей масляной припарки и спустилась с кувшином. У двери она помедлила, потом открыла ее и выглянула наружу. Светало, было холодно, и она задрожала под сильным и каким-то враждебным напором ветра. «Вся Шотландия — страна, разрываемая на части ураганом вражды», — вздохнув, подумала она, закрыла дверь и вошла в кухню.

Здесь день и ночь пылал огонь в огромном очаге. Кухарка и ее подручный уже собирались ставить хлебы в печь.

— Мне опять нужна вода.

Кухарка Бриджет поспешила исполнить пожелание графини.

— Говорят, кто-то привез маркиза обратно?

— Да, и он болен. Надеюсь, что врач…

— Маркиз вроде добрый человек. Господь смилостивится над ним.

Да, хотелось бы и ей так думать о маркизе!

— Сваришь ему бульон? Может, мне удастся его покормить.

— Приготовлю наилучшим образом, — заверила Бриджет. — И если что еще потребуется, сразу скажите.

Голос кухарки звучал встревожено. Значит, слугам Нил тоже понравился.

— Спасибо.

У Джэнет вдруг сжалось сердце. Маркиз Брэмур кажется таким одиноким! Но теперь она постарается, чтобы он себя одиноким не чувствовал.

Дверь в комнату для гостей была закрыта. А она точно помнила, что оставила ее открытой! Встревожившись, Джэнет толкнула дверь и обнаружила, что над спящим маркизом наклонилась Луиза.

Увидев Джэнет, она отшатнулась, словно от привидения.

— О, это ты, Джэнет! Я рано встала сегодня и узнала, что здесь маркиз. Пришла проведать, не надо ли чего, а он лежит совсем один. И, видно, ему очень плохо.

— Да, это так, но скоро прибудет врач, а маркиз — крепкий человек.

— Но твой муж тоже был крепким. Мужчинам, которые тебя окружают, не слишком везет.

— Предлагаю тебе спуститься вниз и ждать врача там, — холодно ответила Джэнет, но у нее сильно вдруг застучало сердце. А ведь Луиза права! Она навлекает на людей несчастье… Однако незачем показывать Луизе, что эти слова ее задели.

— Ужасное событие! — как ни в чем не бывало продолжила Луиза. — Такое беззаконие повсюду, а его светлость не принимает никаких мер. — И с удовлетворением закончила: — По-моему, ты больше не должна выезжать на прогулку в одиночку, особенно если учесть, что ты вчера упала.

— Твоя забота обо мне очень трогательна. Я постараюсь соблюдать осторожность. Уверена, что милорд тоже оценил бы твою заботу.

— Помни, что я сказала! — И Луиза величественно, словно королева, выплыла из комнаты.

Джэнет плотно закрыла дверь и посмотрела на Брэмура. Он сбросил с себя одеяло. Она тронула его щеку. Кажется, горячее, чем раньше? Он горит, как в огне! Что здесь делала Луиза? Джэнет прекрасно знала, что она никому не способна сочувствовать. Так зачем она была здесь? Из любопытства? И почему не спит, хотя едва-едва рассвело? Обычно Луиза выплывает из своей комнаты чуть ли не в полдень.

— Нет! — вдруг крикнул Брэмур и взмахнул рукой с такой силой, что чуть не свалился с кровати.

Джэнет подбежала к нему, взяла за руку, и он так стиснул ее руку, что она тоже вскрикнула.

— Нил! Я здесь. Ты что-нибудь хочешь? Еще воды? — Она провела рукой по его лбу, потом по щеке, и пальцы его разжались. Он снова открыл глаза.

— Джэнет… ты… в порядке?

— Со мной все хорошо, но о тебе этого не скажешь. Хочешь пить?

— Я бы… океан сейчас выпил.

— Тебя мучил кошмар?

От лихорадки его глаза сверкали, словно бриллианты, но он ничего не ответил, а принялся жадно пить. Потом Джэнет стянула с него одеяло и сняла повязку с загноившейся раны. Вид был ужасный. Она быстро приготовила новую припарку и наложила ее на рану. Нил вздрогнул от боли, но ни единый звук не сорвался с его губ. Джэнет развела водой травяную настойку и поднесла ему кружку.

— Это не очень вкусно. Но поможет унять жар. Нил покорно выпил горькую смесь.

— Ты… меня раздевала?

— Нет, это Макнанн.

— Макнанн?

— Наш новый дворецкий. Ты можешь рассказать, как здесь очутился?

Он покачал головой и закрыл глаза. Спит? Или вспоминает, что с ним случилось?

— Нил!

— Я уже не «милорд»? — спросил он чуть-чуть насмешливо.

В эту минуту Джэнет услышала шум внизу и подошла к окну. Это приехал врач — тот самый, который был у них, когда умер Аласдэр. Теперь он, наверное, подумает о ней самое худшее: ухаживает за чужим человеком, только что похоронив мужа…

— Миледи! — Она обернулась к кровати. — Спасибо… Итак, опять титулы. Ей бы гораздо больше понравилось, если бы он называл ее по имени.

— Не за что, милорд. Неужели вы думали, что я позволю вам умереть? — сдержанно ответила она.

Их взгляды встретились. В его глазах стоял немой вопрос, но отвечать было уже некогда — на пороге показались Реджинальд и врач. Что ж, придется подождать, но у нее тоже есть о чем спросить.