ГЛАВА 2

Малец лежал, опустив длинную морду, носом касаясь передних лап. Поблескивая глазами, он без устали всматривался в темноту, окружавшую маленький лагерь. С шорохом травы и листьев на ветру смешивались другие звуки — легкое дыхание Магьер и негромкое пьяное посапывание Лисила.

Была глубокая ночь, и костер почти догорел, превратился в горсть янтарных углей, из которых лишь изредка вырывался язычок пламени. Громадные деревья надежной стеной ограждали лагерь. Неподалеку чуть слышно журчала река Вудрашк, полноводная от весенних дождей. Вода плескалась и бурлила, разбиваясь в бесконечном своем движении о камни. Магьер повернулась во сне, что-то пробормотала. Пряди ее волос выбились из растрепанной косы, прилипли к грязному лбу. Малец мельком покосился на нее и снова принял позу неусыпного стража.

Что-то мелькнуло во тьме между двумя деревьями, в нескольких прыжках от лагеря.

Малец поднял голову и негромко заворчал — впервые с тех пор, как его спутники улеглись спать. Серебристо-серая шерсть на его загривке встала дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажив белые клыки. Ворчание стало громче, превратилось в угрожающий рык. Магьер заворочалась во сне, но так и не проснулась.

И снова чья-то тень промелькнула во тьме.

Мускулистое тело пса напряглось. Малец опустил голову, смолк и начал едва заметно продвигаться вперед.

В паре прыжков от него над кустарником возникло мертвенно-бледное лицо с горящими глазами и вперило взгляд в Магьер.

Малец, зарычав, прыгнул и в мгновение ока исчез в лесной чаще.

* * *

Магьер вскинулась в испуге, отшвырнув одеяло, и успела увидеть, как Малец стремительно исчезает в лесу. Она выдернула из ножен саблю и, борясь с сонной одурью, пыталась понять, что могло вырвать ее из глубокого, навеянного усталостью сна.

— Проснись, Лисил! — крикнула она. — Малец гонится… не знаю, за кем.

Пес редко лаял и рычал — разве что когда ему угрожали. Он никогда не бросался на людей, кроме как по приказу Лисила. И за все время, что Магьер знала их обоих, Малец ни разу самовольно не покинул лагерь.

Странный, звенящий ненавистью вопль пронесся по лесу — где-то неподалеку от реки. Магьер и представить не могла, что такие звуки способна издавать собака.

— Лисил, Лисил… ты меня слышишь? — Магьер вскочила. — Там, в лесу, кто-то есть…

Она наклонилась к напарнику, зацепив его плечо амулетами, и что есть силы рявкнула ему в ухо:

— Подъем!

Лисил что-то невнятно буркнул и повернулся с боку на бок. Рядом с ним валялся бурдюк, опустошенный до капли.

— У, пьянчуга! — с досадой прошипела Магьер. Снова яростный вопль прокатился по лесу, и на сей раз Магьер точно знала, что это Малец. Мгновение она колебалась, не зная, стоит ли бросать Лисила одного, но потом приняла решение и побежала на лай.

Что-то напугало пса, причем так сильно, что он бросился на врага, не ожидая приказа, не потрудившись даже разбудить людей. Магьер живо представила себе, как стая стравинских волков раздирает Мальца на куски, и ускорила бег. Она подныривала под нижние ветви деревьев, продиралась через густой кустарник, шум речной воды становился все громче.

Малец даже не был ее собакой, но он столько раз спасал Магьер от опасности, что сейчас она испугалась за него не на шутку. Она даже сама не ожидала, что настолько привязалась к этому псу. Прежний яростный вопль перемежался сейчас с обычным рычанием Мальца, но река была уже близко, и рокот воды все сильней заглушал все прочие звуки — разобрать, откуда доносится рычание, было почти невозможно.

— Малец, где ты? — на бегу прокричала Магьер.

При ней не было факела, но и света почти полной луны хватало, чтобы отыскать дорогу в лесу. Дважды Магьер споткнулась, но сумела удержаться на ногах, хватаясь за что попало левой рукой, — в правой она держала наготове саблю. Все ее тело до сих пор ныло после нелепой драки с Лисилом. Магьер на все лады кляла неугомонного Мальца — наполовину от злости, наполовину из-за беспокойства за него. Впереди меж деревьев блеснули уже посеребренные луной речные воды.

— Малец! — снова позвала Магьер, прибавив ходу.

Слева, на краю зрения, мелькнуло что-то белое, и Магьер остановилась. С той же стороны доносился отрывистый лай Мальца. Девушка побежала на звук, но он тут же переместился вправо, ближе к реке. Возле самого берега лес отступал, оставив небольшую прогалину. С разбегу Магьер выскочила на прогалину — и застыла как вкопанная. Даже глядя на Мальца со спины, она явственно различила на его плечах и загривке темные пятна. Магьер двинулась влево, обходя Мальца по широкой дуге, чтобы ненароком не напугать его.

Морда у него была окровавлена — Магьер и в неверном лунном свете видела, что это именно кровь. Вся его шерсть до последней шерстинки стояла дыбом, отчего Малец казался крупнее обычного. Он рычал, угрожающе скаля белые клыки. Магьер повернула голову и наконец увидела дичь, которую пес загнал к берегу реки.

Человек припал к мокрой от дождя гальке, ладонями плотно упершись в землю. Казалось, что для него вполне привычно было бегать на четвереньках. С тощих плеч свисали лоскутья изорванной Мальцом рубахи. Струйки крови текли по израненным клыками пса груди и плечам. В лунном свете кожа его казалась неестественно белой, и черные, до плеч, волосы только подчеркивали эту неестественность — будто вырезали фигурку из белой древесины и напялили ей на голову парик из гнилых кукурузных листьев. Пряди волос, слипшиеся от грязи, почти закрывали лицо, но глаза под этой завесой сверкали так, словно отражали невидимый свет. Подняв тощую руку, человек с изумлением вглядывался в кровавые следы зубов на запястье. Ногти у него были кривые, больше похожие на небольшие когти.

— Невозможно… немыслимо… всего лишь собака, а так жжет! — потрясенно бормотал он. И прибавил, разъяренно зашипев: — Ах ты мерзкая тварь! Парко тебе покажет, как его кусать!

Ощутив присутствие Магьер, он оторвался от созерцания своих ран. И обернулся… нет, повернул голову так, что подбородком уперся в плечо, и немигающим совиным взглядом уставился на Магьер. Черные космы колыхнулись, приоткрыв его длинное узкое лицо, — и Магьер невольно сжала крепче рукоять сабли.

Впалые щеки, глазницы казались черными провалами на омерзительно белесом лице. Должно быть, этот человек исхудал так после какой-то изнурительной болезни.

— Охотница? — произнес он почти ласково и резко, с шумом втянул воздух. Голова его непостижимым образом повернулась еще дальше… и внезапно с бледных губ сорвался каркающий смех: — Ха! Охотница!

Магьер похолодела от страха. Этот человек ее знает… знает, по крайней мере, под какой личиной она явилась в эти места. А ведь Магьер была твердо уверена, что никогда прежде его не видела.

Человек метнулся влево, вернее — отпрыгнул на четвереньках.

— Малец, стоять! — крикнула Магьер. Но она опоздала. Малец продублировал прыжок чужака, но не успел еще коснуться лапами земли, как тот проворно отпрыгнул вправо. Пес немедля рванулся назад, но его передние лапы заскользили по мокрой гальке. Он упал и покатился по каменистому берегу к обрыву. Магьер видела, как человек снова прыгнул влево, краем глаза заметила, как упал Малец, моргнула…

Человек летел прямо на нее.

Магьер поднырнула под него, упала, перекатилась по земле, уходя от столкновения. Было некогда гадать, откуда у белесого такие проворство и прыгучесть. Она развернулась, вскочила — река оказалась за спиной — и вовремя увидела, что противник тоже развернулся, причем еще будучи в полете. Он едва коснулся ногами земли и тут же прыгнул на Магьер.

Она взмахнула саблей, и клинок со свистом рассек воздух между ними. Прием был так себе, да Магьер и не собиралась всерьез ранить противника — разве что отпугнуть. Не хватало ей еще прикончить местного жителя — и это после того, как она так успешно выполнила заказ, несмотря на все Лисиловы фокусы!

Человек проворно пригнулся, отскочил, увернувшись от клинка, Магьер успела развернуться, чтобы не стоять спиной к обрыву. И вновь прокатился по берегу пугающий смех белесого.

— Бедная, ах, бедная охотница! — притворно застонал он, воздев грязные когтистые руки, и выпрямился.

Магьер отступила на шаг.

— Слушай, я хочу только забрать собаку. Я не причиню тебе вреда.

Он вновь расхохотался, сощурив глаза так, что они превратились в сверкающие щели.

— Уж конечно, не причинишь, — согласился он гулким, неживым голосом.

И прыгнул.

* * *

Это был все тот же сон — но на сей раз опьянение не смогло его прогнать.

Двенадцатилетний Лисил сидит на корточках в погребе под родительским домом и слушает урок своего отца.

— Вот, гляди… — Отец держит в руке человеческий череп и указывает на его основание. — Именно в этом месте, если внимание объекта отвлечено, можно применить узкий прямой клинок. У большинства человекообразных рас такой удар приведет к бесшумной и мгновенной смерти.

Отец поворачивает череп, демонстрирует место, где у живого человека начинаются шейные позвонки.

— Это наиболее трудный и сложный удар. Если не сумеешь выполнить его правильно… — Отец одаряет Лисила беглым, но многозначительным взглядом. — Тебя может спасти только одно: нанести сильный удар сбоку и сразу выдернуть клинок. В этом случае объект не успеет поднять шум. Используй для этого приема только стилет или подобный ему узкий и длинный клинок — ни в коем случае обычный нож или кинжал. Широкое лезвие либо застрянет в основании черепа, либо ударится о шейный позвонок.

Мужчина умолкает и пристально глядит на своего отпрыска. Густая, сбрызнутая сединой борода скрывает нижнюю часть его узкого худого лица. Он поднимает череп повыше. Юный Лисил послушно смотрит на череп, хотя видит в основном, какие у отца тонкие, почти изящные руки, как изумительно точно, гармонично каждое их движение — даже когда они несут смерть.

— Ты все понял? — спрашивает отец.

Лисил поднимает на него глаза. В руке его стилет, слишком большой для такого маленького мальчика. Лисил отчетливо помнит, что в этом месте всегда молча кивал в ответ, но во сне все происходит по-другому, не так, как в его воспоминаниях. Во сне он протягивает было руку к черепу — но останавливается.

— Нет, папа, — отвечает юный Лисил. — Не понял.

Из полумрака выступает новое действующее лицо, оно словно вырастает из темного угла погреба. Это женщина, высокая, чуть выше отца, стройная, со смуглой, как у Лисила, кожей, удивительно гладкой и нежной — ни у кого больше он не видел такой гладкой и нежной кожи. Длинные волосы и густые брови отливают золотом, словно нити подсвеченной солнцем паутины. Косы почти полностью прикрывают заостренные уши. Большие янтарно-карие глаза оттянуты к вискам.

— Лисил, правильный ответ — «да», — произносит она с нежным материнским укором.

Янтарные глаза спокойно глядят сверху вниз на Лисила, и под этим взглядом его охватывает безумное желание сделать все, чтобы угодить этой женщине… даже то, что глубоко противно его душе.

— Да, мама, — шепчет он, — да, папа… я все понял.

Лисил повернулся на бок во сне, застонал… и вдруг проснулся. Вначале он не очень понял, что именно прервало его сон, просто обрадовался. Голова трещала от усталости и выпитого вина. Выпил он сегодня много, да… но все же недостаточно, чтобы избавиться от сновидений. Перед глазами у него все плыло, и оттого он не сразу разглядел, что у костра больше никого нет.

— Магьер! — удивленно позвал он. — Малец!

Ответа не было, и Лисил тотчас протрезвел от страха.

Издалека донесся вой, который не мог бы издать ни человек, ни зверь. Сделав над собой усилие, Лисил вскочил, сунул в ножны спрятанную под рукавами пару стилетов и, пошатываясь, побежал на звук.

* * *

И снова Магьер отпрянула, удерживая противника на расстоянии короткими взмахами сабли. Она уже запыхалась от усталости, но все ее финты, приемы и выпады не произвели на противника ни малейшего впечатления. Он с пугающей легкостью увертывался от каждого удара, подпрыгивал и приплясывал, то ухмылкой, то каркающим смешком встречая очередную неудачу Магьер. Что-то задело ногу — то ли низкая ветка, то ли корень, торчащий из земли, — и Магьер сообразила, что белесый паршивец незаметно оттеснил ее назад, к лесу.

Вот сейчас ее действительно охватила паника. Ей и без того едва удавалось не подпускать противника к себе, не сводя с него взгляда ни на секунду: а вдруг он снова прыгнет и на сей раз Магьер уже не увернуться? Если же придется еще и посматривать под ноги, она либо споткнется и упадет, либо, что куда страшнее, пропустит атаку врага.

— Охотница, охотница! — издевательски пропел белесый и, отпрыгнув вправо, приземлился на четвереньки. — А ну поймай меня, охотница!

Магьер стиснула зубы от бессильного гнева.

Следовать навязанной им тактике означало верный проигрыш, и Магьер все больше подозревала, что этот одержимый откуда-то знает о ее ремесле гораздо больше, чем ему положено. И все же она предпочла бы не убивать его. Безумец, несвязно лепечущий о фальшивой охотнице за вампирами, вряд ли сможет серьезно повредить ее репутацию. Зато если вскоре после ее ухода из деревни обнаружат в лесу труп, изрубленный саблей, — это наверняка вызовет у местных подозрения. Чего доброго, еще донесут о ней местному лорду, а он отдаст приказ о ее аресте. Магьер постаралась взять себя в руки, подобралась, ожидая, когда безумец снова прыгнет на нее, — вдруг да она сумеет изловчиться и оглушить его ударом плашмя?

От реки донеслось жалобное подвывание, и Магьер только сейчас вспомнила, как упал Малец. И она, и белесый машинально оглянулись на звук, но тут же снова повернулись друг к другу, одновременно обнаружив, что противник совершил тот же промах. Безумец прыгнул, протянув когтистые скрюченные пальцы к горлу Магьер. Времени на раздумья не было. Магьер взмахнула саблей, рубанула сплеча, уже не щадя противника.

Когтистая рука белесого дернулась, промахнулась мимо горла и ударилась о ее грудь. Клинок чиркнул по его ключице. Грязные кривые когти скребли по кожаному доспеху Магьер. Краем глаза она увидела, что острая сабля рассекла ветхие лохмотья и пропахала наискось мертвенно-белую плоть.

Магьер швырнуло назад с такой силой, словно землю выдернули у нее из-под ног. Спиной и затылком она ударилась о ствол дерева, да так, что искры посыпались из глаз. Она пошатнулась, почти теряя сознание, и тяжело рухнула наземь. С замирающим сердцем Магьер ждала, что противник вот-вот навалится на нее, — но так и не дождалась. Мир все еще кружился и плыл перед ее глазами, но она сделала над собой усилие и сосредоточилась.

Безумец стоял над ней, широко раскрытыми глазами глядя на неглубокую рану, которая наискось рассекла его грудь. Вид у него был такой, словно он до этих пор вообще не допускал мысли, что его могут ранить. Омерзительная веселость на его иссохшем лице сменилась гримасой недоверия и злобы.

— Быть того не может… — пробормотал он.

Теперь ничего не поделаешь — этого человека придется убить. Магьер крепче стиснула рукоять сабли, приподняла было руку для замаха… но тут белесый наконец очнулся и всем телом навалился на нее, костистая рука сжала ее горло. Магьер попыталась рубануть противника саблей по голове, но он без труда перехватил ее запястье, придавил руку с саблей к земле.

— Нет, не бывать тому! — прорычал он, скалясь. — Нипочем не бывать!

Тощие пальцы сильнее стиснули горло Магьер — и снова перед глазами у нее все поплыло.

— Не убить тебе Парко! — прошипел безумец. И он, похоже, был совершенно прав.

От недостатка воздуха у Магьер кружилась голова, и все явственней расползался по телу ледяной холод — словно тощие пальцы белесого выжимали из нее тепло.

Магьер, собрав все силы, ударила кулаком по голове противника. Казалось, что кулак наткнулся на каменную стену, — такой болью отозвался удар до самого плеча. Голова белесого едва заметно дернулась — и только. Магьер стиснула растопыренными пальцами смутно различимое лицо противника, толкнула от себя со всей силы — тщетно.

Плоть у него оказалась такой же каменно-твердой… и снова ладонь Магьер пронзил все тот же мертвенный холод.

С нарастающим ужасом Магьер осознала, что белесое лицо врага перед ее глазами уже превратилось в размытое пятно — это значило, что очень скоро она потеряет сознание. Холод проникал в нее все глубже, уже расползался по груди, умертвив в конце концов даже страх. Холод полз внутрь ее от горла, стиснутого противником, от руки с мечом, которую белесый придавил к земле.

И тут тело Магьер пронзила резкая боль.

Но это не была боль живой плоти, обреченной на скорую гибель. Нет, эта боль поднялась из самых потаенных глубин ее существа, молнией ударила изнутри и мгновенно разошлась по телу, рождая в каждой его клеточке жгучий жар. И, дойдя до желудка, сплелась в узел нарастающей муки, которую не мог заглушить даже предсмертный холод. А потом змеей метнулась в горло… и Магьер почудилось, что внутри нее разверзлась жаждущая насыщения бездна.

Ох, как же она голодна!

Магьер терзал голод… А еще бешеное желание немедля его утолить. И сделать это можно было только одним способом — выдавить, как воду из губки, жизнь из ее врага.

Магьер снова сжала пальцами лицо белесого, толкнула — и на сей раз голова его ощутимо дернулась.

Голод растекался из желудка по рукам и ногам, выжигая страх и усталость, поглощая холод, который источали руки врага. Магьер напрягла руку с мечом и почувствовала, как запястье, преодолевая хватку белесого, понемногу отрывается от земли. Белесый яростно зашипел и, пытаясь оторвать от лица руку Магьер, выпустил ее горло. Магьер жадно глотнула спасительно свежего воздуха.

— Нет-нет-нет! — пронзительно взвизгнул белесый. — Не управишься с Парко!

Теперь он обеими руками сжимал ее запястья, и Магьер уже не могла ни взмахнуть мечом, ни оттолкнуть его голову. Белесый дернулся всем телом, наклонясь к ней. И каждое его движение почему-то сопровождалось громким щелчком. Магьер напряглась и оттолкнула его, но он повторил попытку снова и снова. Теперь в глазах у нее прояснилось, и она различила лицо белесого, которое то приближалось к ней — щелк! — то — щелк! — рывком отдалялось. Звук был такой, словно клацал зубами хищный зверь.

Магьер наконец поняла, что задумал белесый. Поскольку он не мог отпустить ее руки, то пытался покончить с ней единственно доступным способом — укусить.

Магьер выгнулась всем телом и обеими руками со всей силы толкнула противника. Слева раздалось яростное рычание — и вдруг неведомая сила проволокла Магьер по земле. Ее противник взвыл, невольно ослабив хватку своих цепких пальцев, но Магьер не успела этим воспользоваться — отвлеклась, пытаясь понять, что произошло.

Краем глаза она заметила слева летящего в прыжке Мальца. Пес ударил всем телом врага — и отпрыгнул прочь. От удара белесого отшвырнуло вправо — и снова вместе с ним проволокло по земле Магьер. Малец снова зарычал и атаковал белесого сбоку. Человек и пес разом откатились от Магьер и исчезли, сцепившись, в непроглядной тени леса. Оба рычали, и трудно было понять, кто из них зверь.

Магьер торопливо вскочила, чтобы помочь Мальцу, — она отчетливо понимала, что этот противник псу не по зубам. Пошатнулась, оперлась о шершавый ствол дерева, чтобы отдышаться. Жгучий, непостижимый голод, терзавший ее, никуда не делся — разве что ослабел. Пошатываясь, спотыкаясь на каждом шагу, Магьер неуверенно двинулась к катавшимся по земле противникам. Если б еще разобрать, где человек, а где пес…

Белесый метнулся к ней, но добраться не успел — Малец впился зубами в его ногу. Человек взмахнул рукой, но удар не достиг цели — Малец оказался проворнее, и пронзительный визг разнесся по лесу, когда клыки пса вонзились в запястье врага.

В этот миг у Магьер потемнело в глазах, все звуки и краски поблекли, Малец и белесый оказались вдруг непостижимо далеко. Горло все еще болело от недавнего удушья, и каждый вдох давался ей с непомерным трудом.

Визг белесого еще не отзвучал, когда она обеими руками перехватила саблю и рубанула наискось, все силы вложив в этот удар. Она действовала вслепую, но целила высоко, зная, что противник, пытаясь вырвать руку из зубов Мальца, непременно выпрямится. Ноги у нее подкосились, деревья и тени взметнулись перед глазами в диком хороводе — и Магьер, не удержавшись на ногах, ничком рухнула наземь.

Она упала лицом в мягкий лесной покров. Непонятный голод исчез мгновенно, точно его смыло мощной волной. Что происходит, достиг ли цели ее удар? Магьер не без труда перекатилась на спину, с ужасом ожидая, что белесый вот-вот рухнет на нее и теперь уж наверняка прикончит…

Никого. Она сдалась, затихла, уткнувшись в землю, не в силах даже присесть, не то что встать. Когда головокружение сменилось тупой ноющей болью в затылке, к Магьер наконец вернулся слух. Она слышала, как рокочет река, перекатываясь по каменистому дну, как лепечут под ветром листья в ветвях деревьев, как хрустят под ней при малейшем движении опавшие сосновые иглы, слышала свое хриплое сорванное дыхание… и все. И кроме этих звуков, — тишина.

Когда мир, расплывшийся перед глазами, начал обретать очертания, когда смутные тени и пятна снова стали ветвями деревьев, среди которых в ясном ночном небе сверкали звезды, Магьер наконец сумела повернуться на бок.

И увидела прямо перед собой горящие, как угли, глаза.

Она задохнулась от безмерного ужаса… Но миг спустя различила в сумраке смутные очертания остроухой собачьей морды. На нее выжидательно смотрел Малец.

На земле у его ног скорчилось кое-как прикрытое лохмотьями тощее белесое тело. Малец глянул на него и, приподняв верхнюю губу, негромко зарычал. Потом заскулил и свесил голову, тяжело, загнанно дыша.

Магьер на четвереньках поползла к нему. Все ее тело ныло так, словно она без отдыха пробежала целую лигу. Приблизившись, она подняла повыше саблю — замахнуться как следует не хватило сил. Белесый не шелохнулся.

— Отойди, Малец, — просипела Магьер.

Она потыкала лежащего острием сабли, но он так и остался недвижим. Магьер подползла совсем близко — и все поняла.

На месте головы у белесого был лишь кровавый обрубок шеи. Магьер тяжело осела на землю и выронила саблю.

За эти годы ей довелось повидать столько деревень, что все и не припомнить. И все-таки каждый раз можно было найти естественную причину для загадочных смертей. Вот и эта последняя деревня не была исключением. Этот человек с белесой, ледяной на ощупь кожей был явно болен, и наверняка именно из-за него крестьяне тряслись от страха, отгоняя злых духов от своих загадочно умерших родичей. Тяжелая болезнь зачастую сводит человека с ума — так оно, видно, и случилось. И она, Магьер, убила безумца.

Жгучий голод исчез, а вместе с ним сгинул и леденящий холод, который источала плоть недавнего врага. Вспоминая эти непостижимые ощущения, Магьер не могла унять дрожи… но об этом можно будет поразмыслить и потом. Сейчас же важно другое: она убила одного из местных, а худшего оборота дел и не придумаешь. Магьер съежилась, опустила голову, изнемогая от безысходного отчаяния… и тут ее внимание привлекло пятнышко бледного света.

С изумлением она увидела, что светится топазовый амулет. Магьер хорошо помнила, что, уйдя из деревни, спрятала его за ворот куртки, — но топаз каким-то образом выскользнул наружу и теперь покачивался на ремешке перед ее глазами. Свечение было такое слабое, что Магьер и не заметила бы его вовсе, если б не смотрела прямо на камень. Под ее взглядом бледный свет постепенно угас, и тогда Магьер подумала, что ей это, должно быть, привиделось — от усталости либо после недавнего удушья.

Она взглянула на пса — тот смирно сидел поодаль, не сводя с нее выжидательного взгляда.

— Ко мне, Малец, — проговорила Магьер, с трудом проталкивая слова через ноющее горло.

Малец потрусил вперед и уселся перед ней. Едва шевеля руками, Магьер осмотрела его. Серьезных ран, похоже, нет — только на плечах и на боку неглубокие кровавые царапины. Кровь, залившая морду пса, натекла из небольшой ранки. Магьер почувствовала такое облегчение, что едва не расплакалась. Мальцу нужен отдых, завтра он будет вял и неповоротлив — но и только. После такой схватки можно было ожидать и худшего.

Магьер озабоченно ощупала свою шею — синяков уж точно не миновать. Малец вдруг метнулся к ней и лизнул в щеку длинным влажным языком.

— А ну брысь! — буркнула Магьер. — Эти штучки оставь для своего хозяина, чтоб ему, пьянице…

Малец отскочил, прошелся вокруг поверженного врага и, коротко рыкнув, опрометью рванул к реке.

Магьер понять не могла, зачем его туда понесло, но блеск воды напомнил ей об одном чрезвычайно важном и неотложном деле. Уже светает, скоро взойдет солнце, и нужно как-то избавиться от трупа.

Хоронить убитого некогда, и, даже если хорошенько замаскировать могилу, кто-нибудь может на нее наткнуться до того, как Магьер успеет уйти далеко от этих мест. Она ведь понятия не имеет, как далеко в лес углубляются деревенские охотники или собиратели хвороста. И поскольку увезти им мертвеца не на чем, а о том, чтобы нести его, не может быть и речи, остается только один выход — бросить труп в реку. Магьер ухватила убитого за ноги и поволокла к речному берегу.

Его ветхая рубаха расползалась в руках, а потому Магьер нарвала травы и скрутила из нее прочный жгут. Этим жгутом она перетянула лодыжки мертвеца, а потом натолкала в штаны камней. Все это время она старательно избегала глядеть на убитого. Хватит и того, что волей-неволей приходилось к нему прикасаться… и от этих прикосновений ее мутило. Кожа у него была ледяная, словно он умер не только что, а давным-давно. Покончив с этим омерзительным делом, Магьер выпрямилась, повернулась было к лесу, чтобы отправиться на поиски отрубленной головы белесого… и вот тут ее действительно едва не стошнило.

Из леса вышел Малец, и в зубах у него болталась схваченная за волосы голова мертвеца. Он подошел к Магьер, бросил свою ношу к ее ногам и, сев, выжидательно уставился на охотницу.

Трудно сказать, что показалось Магьер отвратительней — вид отрубленной головы с выпученными в последнем изумлении глазами или то, как хладнокровно обращался с этой пакостью пес. Впрочем, Магьер тут же забыла о тошнотворном зрелище. Нешуточный озноб пробрал ее, когда она вспомнила, как Малец неспешно прошелся вокруг обезглавленного тела и сломя голову кинулся в лес. Магьер пристально посмотрела в серебристо-голубые глаза пса.

Что же, Малец раньше ее сообразил, что надо отыскать отрубленную голову? Но ведь он всего лишь собака!

Магьер наклонилась за головой, опустилась на колени, ни на миг не сводя с Мальца пристального взгляда. Что ж, сейчас некогда ломать голову над отдельными пугающими чудесами. Она за волосы привязала голову мертвеца к поясу его штанов, затем оттащила труп к реке и, зайдя почти по пояс в ледяную воду, изо всей силы толкнула мертвеца к середине реки.

С минуту он болтался на поверхности, увлекаемый течением, но потом наконец погрузился в воду и скрылся с глаз. Что-то лязгнуло за спиной, и Магьер, стоя в ледяной воде, стремительно обернулась.

На берегу сидел Малец. Глянув на Магьер, он поставил уши торчком. На сей раз перед ним на песке лежала сабля, которую Магьер выронила в лесу.

— Прекрати! — раздраженно рявкнула она, с шумом выбираясь на берег.

Наклонилась, протянула руку к сабле — и снова голова пошла кругом. Магьер замерла, пережидая головокружение.

— Прекрати эти штучки, понял? — повторила она.

Малец коротко тявкнул и склонил голову к плечу, не сводя с нее любопытных глаз.

На клинке осталось темное влажное пятно. Магьер одарила пса убийственным взглядом и, отойдя к опушке, вытерла саблю о траву. И едва она управилась и с этим делом, как из лесу появилось новое действующее лицо.

Лисил брел по берегу, спотыкаясь, пошатываясь и лихорадочно озираясь. Заметив Магьер, он побежал к ней, дважды чуть не упал по дороге, но чудом удержался на ногах. Малец бросился к хозяину, завертелся вокруг него, неистово виляя хвостом.

— Я услышал… Гляжу, а вас нет… — отдуваясь, выговорил Лисил. — Что случилось? Почему ты?..

Он осекся, разглядев, что Магьер с ног до головы покрыта грязью, а в волосах у нее запутались травинки и сухие листья. Потом перевел взгляд на Мальца — и остолбенел, увидев слипшуюся от крови шерсть. Тотчас очнувшись, Лисил бросился к Мальцу, быстро оглядел его и, убедившись, что у пса нет опасных ран, снова повернулся к Магьер.

— Что тут произошло? — уже внятно осведомился он.

Магьер отвела взгляд. Солнце вот-вот поднимется — облака на горизонте уже порозовели, возвещая скорый восход. День, по сути, еще не начался — а вот ее прежней жизни уже пришел конец. Будь она так же суеверна, как крестьяне, она бы непременно сочла происшедшее знаком судьбы.

— Я ухожу, Лисил, — сказала она. — Все кончено.

Светлые брови Лисила взлетели над янтарными глазами, и на лице его отразились изумление и злость.

— Что еще стряслось?! — возопил он. — Мы же собирались все обсудить и…

Магьер оглянулась на реку. Труп белесого исчез бесследно, но кто поручится, что ниже по реке его не выбросит на отмель? Она представила себе, как мертвец плывет и плывет в толще воды, увлекаемый течением…

— Я ухожу в Миишку, — вслух сказала она. — А ты?

* * *

В небольшом приморском городе Миишка в портовом пакгаузе, несмотря на предрассветный час, уже кипела жизнь. Огромный настил, окруженный бревенчатыми стенами, был забит с одной стороны бочонками пива, мешками с мукой и тесом — их завозили в Миишку; с другой стороны размещались предназначенные на вывоз связки вяленой рыбы и изделия местных ремесленников. Грузчики вносили и выносили всё новые бочонки, ящики, связанные по двое мешки, конторщики трудолюбиво записывали каждый предмет в конторские книги. Хотя дверь была распахнута, в пакгаузе неизменно пахло промасленными канатами, деревом, металлом, человеческим потом — и все эти ароматы смешивались со стойким запахом моря. Тощий мальчуган с копной темно-русых волос в мешковатой, некогда зеленой рубахе, неустанно шнырял под ногами у рабочих, усердно заметая вездесущую грязь. В пакгаузе готовили груз для баржи, которая должна была отплыть с рассветом, несмотря на суету. Голосов почти не было слышно — разве кто из грузчиков ругнется в спешке или конторщик повысит голос, обнаружив ошибку.

Справа от ворот в док, в которые без труда прошел бы груженый фургон, стоял рослый человек, молча и пристально наблюдая за работой. Он не отдавал приказаний и почти ничего не проверял — словно знал заранее, что и так все будет исполнено согласно его желаниям. При одном взгляде на него становилось ясно — этот человек привык глядеть свысока даже на тех, кто равен ему ростом. Одетый в темно-зеленую тунику, он скрестил на груди сильные мускулистые руки, и надменное лицо его говорило яснее слов: свои мускулы этот человек нарастил отнюдь не на работе грузчика. Черные, коротко подстриженные волосы лишь подчеркивали необычайную бледность его лица. Светло-голубые, почти прозрачные глаза смотрели жестко и зорко, и ни одна мелочь не ускользала от этого взгляда.

— Нет, Жакуа, — возразил за его спиной женский голос. — Я заказывала двадцать бочонков вина и тридцать два — пива. Ты перепутал цифры.

Человек перевел взгляд вглубь громадного пакгауза. Молодая миниатюрная женщина с густыми каштановыми волосами сурово распекала старшего конторщика.

— Но, сударыня Тиша, — слабо отбивался тот, — я поклясться могу, что вы…

— Я прекрасно помню свой заказ, — хладнокровно перебила она. — Мы не в состоянии сразу продать столько вина. Отошли двенадцать бочонков назад. А если капитан баржи потребует с нас оплатить стоимость перевозки, скажи ему, что мы можем найти и другого.

Рослый человек отошел от ворот и направился прямо к спорящим.

— У нас проблемы? — ровным голосом осведомился он.

— Н-нет, сударь… — Жакуа невольно попятился.

Лицо его не дрогнуло, но пальцы, вцепившиеся в край конторки, побелели.

Тиша улыбнулась, показав белые ровные зубки, снизу вверх бесстрашно взглянула на своего рослого партнера.

— Никаких проблем, Рашед. Всего лишь небольшая ошибка в заказе на вино. Сейчас все будет исправлено.

Рашед молча кивнул, но не двинулся с места, и Жакуа торопливо затрусил прочь — исправлять свою ошибку.

— В последнее время он все чаще ошибается, — заметила Тиша. — Не иначе как слишком часто снимает пробу с привозного вина.

Она говорила с улыбкой, и хотя Рашед не удостоил ее улыбкой в ответ, Тишу это, похоже, не слишком огорчило. Мало кто с первого взгляда счел бы ее красавицей, но ее кукольное личико было таким ясным и милым, что всякий встречный мужчина, поглядев на нее вторично, начинал мечтать о том, чтобы заполучить ее в жены. Рашед знал, что эта миниатюрная красота — только ширма, за которой скрывается истинная сущность Тиши, и все равно не мог смотреть на нее равнодушно. Жениться его, впрочем, не тянуло — ему в радость было уже и то, что Тиша рядом.

— Если тебе не нравится Жакуа, — вслух сказал он, — замени его, и дело с концом.

— О, к чему такие строгости! Вовсе я не хочу его заменять. Я только…

Тиша осеклась на полуслове, потрясенно глядя на Рашеда.

Он застыл, впился взглядом в северную стену пакгауза, схватившись одной рукой за горло. Тело его пронизал ледяной, убийственный холод. Немало лет прошло с тех пор, как Рашед в последний раз испытывал боль, и теперь возвращение боли безмерно поразило его. Мысли его заметались, смешались, и на миг в его сознании воцарилась абсолютная пустота.

А потом в нем возникли образы, которые привели его в ужас.

Он шагнул к стене и повернулся, чтобы одной рукой опереться о прочную балку. Шею прорезала жгучая ледяная нить.

Тиша взяла его за руку — тонкие пальцы с неженской силой стиснули его запястье.

— Рашед… Рашед, что случилось?

— Ти-иша… — с усилием прошептал он.

Хрупкие полудетские руки женщины обхватили его. Рашед было обмяк, но Тиша поддержала его, локтями уперлась в его грудь, помогла выпрямиться. Да, она была очень сильна, сильнее самого кряжистого грузчика в порту, хотя рабочие в пакгаузе об этом и не подозревали. Одной рукой она обхватила Рашеда за талию и, бережно поддерживая, повела к боковой двери, подальше от любопытных глаз. Выйдя из пакгауза, Рашед снова пошатнулся, но отстранил Тишу и все же сумел удержаться на ногах. Тиша провела ладонями по его лицу, и он, опустив глаза, встретился с ее встревоженным взглядом.

— Что случилось? — повторила она.

Волна горя окатила Рашеда, а вслед за горем нахлынул гнев. В глубине сознания промелькнуло бледное лицо с глубоко запавшими глазами и впалыми щеками. Возникло — и исчезло бесследно. Рашед осознал, что смотрит на северо-восток — туда, где над городскими крышами смутно темнела полоса леса.

— Парко мертв, — ответил он наконец свистящим шепотом, потому что у него не осталось сил говорить громко. И потому что горло перехватывал гнев.

Тиша смятенно нахмурила тонкие густые брови:

— Но… откуда ты знаешь? Почему?

Рашед чуть заметно качнул головой:

— Может быть, потому, что когда-то он был мне братом.

— Но ты никогда не чувствовал такой прочной связи с ним… Даже до того, как он избрал Дикую Тропу.

Рашед в упор посмотрел на нее, и гнев взметнулся в нем, на миг заглушив все прочие чувства.

— А теперь вот почувствовал! Он… ему отрубили голову, и… вода… текучая вода…

Тиша, оцепенев, смотрела на него, и Рашед ощутил, как через ее ладони по ее хрупкому телу пробежала дрожь. Она поспешно отняла руки, словно ужаснувшись, но тут же прижалась щекой к его груди.

— Рашед, о, Рашед… мне так жаль…

Он опять обратил взгляд на северо-восток — и снова холод омыл его волной, словно над ним сомкнулась толща ледяной воды. Как пугающе было это полузабытое ощущение — вот уже много десятилетий Рашед не испытывал холода.

— Мы должны узнать, кто это сделал. Где Эдван?

— Неподалеку. — Тиша на мгновение прикрыла глаза. — Мой муж говорит, что тоже сожалеет о смерти Парко.

Рашед пропустил эти слова мимо ушей.

— Скажи ему — пусть узнает, кто убил Парко, и сообщит мне имя убийцы. Скажи ему — пусть ищет на северо-востоке. — Рашед снова вперил взгляд в полосу леса на горизонте. — Скажи ему — пусть поторопится.

Пятно неяркого света заколебалось в воздухе рядом с ними, зыбкое, точно отсвет угасающего фонаря, — не более. Тиша обратила лицо в ту сторону, и губы ее беззвучно зашевелились. А затем световое пятно растаяло бесследно.

Загрузка...