Дао Кенгуру

18. Партизанская авиация в действии.

С контрольной вышки хорошо просматривалась вся дамба Вале – Мотуко. На дамбе, одиноко лежал труп. А плавучего поселка рпонге не было – будто испарился. А около причальных платформ в бухте Лантона (которая тоже хорошо просматривалась) очень сильно убавилось количество сампанов. Из нескольких дюжин остались штук пять.

– Докладывай, лейтенант, – буркнул майор Уоткин, опустив бинокль.

– В общем, – начал лейтенант Черри, – к нам на дежурный телефон позвонил локальный судья, и сказал, что по его приказу на дамбе ночью расстреляли исламского мигранта, который хотел что-то поджечь по мотивам вероучения.

– Какой локальный судья? – спросил майор.

– Судья поселка рпонге. Я не разобрал, как его зовут. Язык у них непривычный. Еще он сказал, что все рпонге на своих катамаранах ушли на моту Вале, в целях безопасности.

– Ясно. А пакистанцы и мигранты уже знают?

– Я не в курсе, сэр. Сразу после звонка этого судьи, я пошел будить вас.

– Ясно, – снова произнес майор Уоткин, – придется звонить майору Мустафе, иначе нас неправильно поймут.

– Простите, сэр, а если вы позвоните, то нас правильно поймут?

– Ответ: нет, лейтенант. Нас все равно поймут неправильно. И, в любом случае, мы на единственном сухопутном пути с Мотуко к Вале, куда эвакуировались рпонге. Мы должны ожидать нападения на опорный пункт. Поэтому – объявляй боевую тревогу.

…

23 сентября. 8:30.

Перед началом разговора, майор Уоткин надел темные очки, чтобы пакистанец не мог рассмотреть выражение глаз. А что? У северян бывает конъюнктивит от тропического солнца. Достоверная отговорка. Мустафа, конечно, сразу понял и про отговорку, и про действительную причину появления темных очков на лице канадского коллеги.

– Я вам не очень-то нравлюсь, мистер Уоткин, но по службе мы должны как-то строить взаимодействие, чтобы решать поставленные задачи. Сейчас возникла такая проблема, которую надо решить общими усилиями. Вы знаете, что убит мусульманин, случайно проходивший по дамбе мимо нелегального поселка дикарей – рпонге?

– Я знаю, – медленно ответил канадец, – что этот мусульманин не проходил мимо, а зашел в поселок и что-то поджог. И кстати, поселок, легальный. А этот мусульманин нарушил действующую здесь хартию, и был за это казнен по приговору локального суда, в соответствии с директивами меганезийского верховного суда.

– Вы одобряете эту казнь? – быстро спросил Мустафа.

– Я просто уточняю обстоятельства происшествия, – холодно ответил Уоткин.

Мустафа внимательно посмотрел в лицо канадского майора, будто пытался разглядеть выражение глаз за тонированным барьером солнцезащитных очков.

– Проблема в том, мистер Уоткин, что очень трудно убедить мусульман воздержаться от справедливого возмездия за это убийство. А убийцы, как вам известно, бежали из своего нелегального поселка, и спрятались на моту Вале, в Лантоне. Значит, мстители пойдут по дамбе в Лантон, и им потребуется пройти через ваш блок-пост.

– В начале, – заметил канадец, – им потребуется пройти через ваш блок-пост на южном конце дамбы, на моту Мотуко. Мы оборудовали южный блок-пост по всем правилам, и передали вашему батальону. Я не вижу проблем сдержать там обыкновенную толпу.

– Мы не сможем этого сделать, – сказал пакистанец.

– Не сможете? Иначе говоря, мистер Мустафа, вы отказываетесь выполнять свою часть работы, я правильно понял?

– Мы не можем стрелять в мирное шествие, мистер Уоткин. Мы не имеем на это права.

Канадский майор похлопал ладонью по столу.

– Минутку! Это мирное шествие или мстители?

– Это мирное шествие, требующее справедливого возмездия. И, пока такое шествие не совершает актов насилия, мы обязаны считать его мирным, и не имеем права применять оружие. У вас, мистер Уоткин, та же ситуация. Вы не имеете права применять оружие против мирного шествия, идущего через ваш блок-пост. Если в Лантоне шествие начнет самосуд, то оно перестанет быть мирным, вы понимаете?

– Пока не понимаю.

– Я поясню, мистер Уоткин. В критической ситуации, подтвержденной компетентными офицерами, мы имеем право, для спасения людей, нарушить права частного владения, и взять под контроль жилые объекты города Лантон.

– Я услышал ваше мнение, мистер Мустафа, а свои выводы я сделаю сам.

– Но, – сказал пакистанец, – нам надо согласовать вопрос о неприменении оружия.

– Я не буду применять оружие, – медленно произнес канадец, – если у меня не возникнет оснований его применять.

– Хотелось бы услышать прямой ответ, – сказал Мустафа, – я спрашиваю не просто так, а потому, что люди обеспокоены приготовлениями на вашем блок-посту. Вы развернули стрелковые точки так, будто готовитесь к отражению атаки противника на дамбе.

– Это мера предосторожности, – сказал Уоткин, и надавил клавишу селектора, – капитан Бэбкок, лейтенант Черри, лейтенант Дэфф, срочно ко мне!

– Что это значит?! – возмущенно воскликнул Мустафа, вскакивая с места.

Три канадских офицера, мгновенно ввалившиеся в помещение, наоборот, подчеркнуто спокойно расселись за столом. Майор Уоткин положил на стол два листа распечатки, поставил на каждом свою подпись, протянул один экземпляр пакистанцу, и произнес:

– Коллеги! Как мы и подозревали, и мне только что сообщил майор Мустафа, на моту Мотуко сформировалась вооруженная террористическая структура. Атака террористов возможна в ближайшие часы, поэтому, я отдал письменный приказ командиру отряда пакистанских миротворцев провести на Мотуко сквозные обыски… Мистер Мустафа, пожалуйста, для порядка, распишитесь в получении на втором экземпляре приказа.

– У вас нет права принимать такие решения! – возразил пакистанец.

– Вы можете подать на меня жалобу, – невозмутимо ответил канадский майор, – но, до завершения ротации, я остаюсь командующим силами ООН на Тинтунге, и вы обязаны выполнять мои приказы. Так что, распишитесь и исполняйте. Обратите внимание, что обыски следует начать через час после получения приказа. Это важно. Рапортовать о количестве изъятых единиц оружия следует каждые полчаса, а о столкновениях в ходе операции должны поступать немедленные рапорты. Вы меня поняли?

– Майор Уоткин! Я отказываюсь это исполнять, поскольку это противоречат основным задачам Океанийской Миссии ООН и нашего контингента на Тинтунге!

– Ваш ответ понятен, мистер Мустафа. Но, в получении приказа, все же, распишитесь.

– Идите к дьяволу! Я уезжаю!

– Арестуйте его, – распорядился канадский майор, – и не забудьте обыскать. Средства связи, оружие и все бумаги передайте мне после составления реестра.

– Что!!!... – начал пакистанец, но Уоткин лаконично добавил:

– Дэфф, заткни его!

– Готово, – отрапортовал через полсекунды дюжий лейтенант, потирая кулак.

– Четкая работа, Дэфф, – похвалил майор, глядя на пакистанца, лежащего в нокауте, – а теперь возьми своих парней, обыщи свиту этого субъекта, и их джип тоже. Все средства связи, оружие и бумаги, опять-таки, передай мне после составления реестра.

– А их самих – тоже под замок, вместе с их командиром так? – уточнил лейтенант.

– Нет, они нам не нужны, пусть катятся обратно на своей телеге.

…

23 сентября. 10:00. Одна из причальных платформ в бухте Лантона.

На борту обычного неприметного сампана собралась компания, четыре офицера:

Мэр-разведчик Ксиан-Тзу Варлок,

Командир отряда береговой охраны флит-лейтенант Бокасса,

Командир отряда условных каннибалов-рпонге, штурм-лейтенант Ясон Дасс,

Командир отряда саперов – фридайверов, лейтенант Зебра.

Варлок, наблюдая в бинокль, проводил взглядом джип, уезжающий по дамбе на юг от канадского блок-поста на моту Вале к пакистанскому блок-посту на моту Мотуко, и, с некоторым удивлением произнес:

– Уоткин на деле оказался более находчивым, чем мне казалось. Я ошибся, ребята.

– Я не врубаюсь, – пробурчал лейтенант Зебра, – где ты ошибся? Ты правильно говорил: канадец не даст исламистам зеленый свет через блок-пост на моту Вале. Он и не дал.

– Активно не дал, – уточнил штурм-лейтенант Ясон Дасс, – Прямо, как в кино.

– Дьявол в деталях, – ответил Варлок, – Я предполагал, что Уоткин просто откажет им. А вместо этого – кино, как верно отметил Ясон. Грубое задержание, разоружение и обыск, демонстративное протаскивание пакистанского майора по двору опорного пункта, а в финале, джип с тремя обезоруженными пакистанскими солдатами отпускают назад, в их сектор контроля. Какие идеи: зачем это? Начинаем с младших по рангу.

– Типа с меня? – уточнил лейтенант Зебра, и после кивка Варлока, объявил, – по-моему, Уоткин хотел, чтоб мы это увидели. Он, наверное, знает, что мы наблюдаем за двором. Может, он и про наши жучки догадывается. И он снимает для нас кино про то, как он ненавидит исламистов. А я ему не верю! Ясон точно сказал: все ООН тут работает на исламистов. Этот хитрожопый канадский майор – тоже. Он хочет втереться в доверие, пронюхать, что мы задумали, и подставить. Я думаю, этих канадцев надо первыми…

Зебра замолчал и указал отставленным большим пальцем правой руки в землю (таким жестом древние римляне в Колизее требовали смерти гладиатору). Ясон кивнул в знак солидарности и добавил:

– По ходу, в ООН сделали такой новый род войск: артистов – подсадных уток.

– Упс! – произнес флит-лейтенант Бокасса, пошевелив пальцами над макушкой, – А тот пакистанский майор, по-вашему, тоже артист – подсадная утка?

– Пакистанец? – озадаченно переспросил Зебра.

– Да, пакистанец. Вы верите, что он согласился играть в сцене, где его тащат во двор с разбитой мордой, и пихают в будку на глазах у троих подчиненных? Ну, что?

– Как-то странно, – пробормотал Ясон Дасс, – у них там кастовые табу. Вот, ты голова, Бокасса! Вот где собака порылась! Это для нас сыграть такую сцену не проблема. Ну, получил в морду, и что с того? А для начальника – пакистанца, это ущерб статусу! Не согласился бы майор Мустафа. Вот мое мнение.

– Вот как… – протянул лейтенант Зебра, – …А канадский майор знал, что мы знаем про пакистанские обычаи?

– Майор Уоткин, – ответил Варлок, – мог быть уверен, что я знаю про эти обычаи. И он надеется доказать нам, что теперь на ножах с пакистанским отрядом.

– Мэр Ксиан, ты что, веришь этому канадскому оффи? – изумился сапер-фридайвер.

– Нет, Зебра, я ему не верю. Но сейчас без нас ему не спасти свою жопу. Потом Уоткин предаст нас, если у него будет такая возможность, но сейчас он хочет дружить.

– Пусть он и его люди дружат с рыбами на дне, – откликнулся Ясон Дасс и повернулся к Варлоку, – скажи, команданте, сколько канадских «голубых касок» должны остаться в живых по программе операции?

Мэр-разведчик прикурил сигару «Captain Nemo», и немного удивленно ответил:

– По программе должны погибнуть не менее пяти канадских единиц. Ты же это читал.

– Да. Я читал и помню, сколько должно обязательно погибнуть. Но мой вопрос другой: сколько еще канадских единиц может погибнуть без ущерба для целей программы?

– Хочешь руками исламистов убить побольше канадцев? – спокойно уточнил Варлок.

– Не канадцев, а оффи, – слегка обиженно поправил Ясон,– хороший оффи – мертвый оффи, ведь так?

– Ясон, пойми вот что. Миротворцев ООН берут не из какого-то оффи-инкубатора, а из национальных армий и полиций. Оффи вызывают простого честного канадского парня Джона, который работал полисменом где-нибудь в Торонто, и вешают ему на уши лапшу, которая выставлена на сайте «UN.ORG». Джон верит, и принимает «голубую каску».

– Ну и дурак, – буркнул лейтенант саперов-фридайверов.

– Зебра, – сказал Варлок, – ты реально хочешь убить этого простого канадского парня из Торонто просто за то, что он не пошевелил мозгами вовремя?

- Ну… – сапер пожал плечами. – …Это война. Или мы – их, или они – нас.

Мэр-разведчик грустно улыбнулся и покачал головой.

– Это хорошая логика в финале сражения, когда отдают приказ на тотальную зачистку. Только, тут сражение другого плана. Я думаю, что мы сражаемся за симпатию соседей, которые могут быть нам полезны. Канадцы – могут. Если благодаря нашим действиям большинство канадцев вернутся домой к родным и близким, а не останутся лежать у дамбы, то это будет наша победа. Но для убедительности сценария, некоторые должны умереть. Только тогда выжившие и их близкие воспримут нас как надежных друзей.

– Херовое начало для дружбы, – пробурчал Зебра.

– Херовое, – согласился Варлок, – но ты сам в начале правильно сказал: мы на войне.

…

23 сентября. Время 11:00. Канадский блок-пост на моту Вале.

Эта площадка у воды, около технологического отверстия в теле дамбы была надежно закрыта от наблюдения, практически, с любой стороны. Удобное место, для отправки боевого пловца на тайное задание. В качестве отправляющего (точнее, провожающего) сейчас выступал капитан Бэбкок, а боевым пловцом был майор Уоткин (уже успевший облачиться в гидрокостюм и надеть акваланг – но маска пока была поднята на лоб, а «торпеда» – акваскутер лежал на площадке). Майор отдавал последние распоряжения.

– Значит, так, Чак. Ротой ты умеешь командовать не хуже меня. Учить не буду. Помни главную тактическую задачу: когда «хабиби» попрут по дамбе, ты должен подпустить поближе, а потом, без всяких предупредительных сигналов, бить на поражение из всех стволов по фронту и касательно по флангам. Не дай им попрыгать с дамбы в воду. Они должны побежать назад, как стадо, и создать затор. Получится вал, который остановит пакистанцев с их бронетехникой. Через это им долго придется продираться на БТРах.

– Мы еще не знаем, какая будет численность толпы, – заметил капитан.

– Мало не покажется, – пообещал майор, – Я видел такой фокус в Йемене, и знаю.

– Ясно. На дамбе пакистанцы сходу не прорвутся, но они могут пройти на катерах через лагуну, и атаковать нас с запада – юго-запада.

– Я так не думаю. О лагуне меганезийцы, наверное, позаботились. Но, если атака будет – используй ПТУРС. А, в случае обстрела со стороны береговой батареи – поджигай все и уводи людей, куда сможешь. Я надеюсь, пакистанцы не применят эту батарею, чтобы не прихлопнуть собственного майора. Но, ничего нельзя исключать. Это ясно?

– Да, ясно.

– …И, вот что еще, – сказал Уоткин, – Не отвечай на телефонные звонки штаба Миссии, иначе поймаешь приказ пропустить исламистов через блок-пост. А так, у тебя мой письменный приказ: избегать радио-контактов, чтобы не дать противнику пеленг для наведения артиллерии. Я оставил в сейфе еще несколько подписанных приказов. Это железное оправдание для тебя и для наших ребят – когда вас спросят.

– Слушай, Рич, ты что, собрался к богу на небеса?

– Спокойно, друг, я всего лишь проявляю предусмотрительность. И, раз уж ты об этом заговорил, если что – передай моей Джуди, что я ее чертовски люблю, а дочке… Ну, я уверен, Джуди сама придумает, что сказать. Но, я надеюсь, что вся эта драматическая лирика не понадобится, если ты своевременно используешь… Что?

– Гелиограф, – ответил капитан.

– Правильно. Гелиограф. Ну, я двинулся. Держись тут.

…

23 сентября. Время 12:00. Лантон. Акватория бухты.

Канадский майор оценил четкость работы меганезийских военных фридайверов. Эти спокойные, техничные ребята, не обремененные аквалангами, встретили его за двести метров до платформы и, сменяя друг друга, эскортировали под водой к хаотичной (как могло показаться) стайке сампанов и любительских яхт у причальной стенки. А потом, вынырнули вместе с «гостем» не на открытой воде, а в затянутом тентом пространстве между поплавками одного из парусных катамаранов. Пространство было достаточно просторным – тент накрывал часть палубы, где стоял столик, а на столике – чайник.

– Присаживайтесь на циновку, мистер Уоткин, – спокойно и даже как-то флегматично предложил мэр Лантона, – свое оборудование можете сложить на полку, слева от вас.

– Оружие тоже? – спросил канадец.

Варлок загадочно улыбнулся.

– Это как хотите. Можете держать пистолет под рукой, если вам так спокойнее.

– Нет, я вам доверяю, – ответил майор, отстегнул кобуру и положил на полку, рядом с буксировщиком, аквалангом, и прочей сбруей.

– Смешно, – продолжая улыбаться, прокомментировал «хозяин площадки».

– Что – смешно, мистер Ксиан?

– Ваша последняя фраза, мистер Уоткин. Как будто, вы думали, что пистолет в кобуре каким-то образом поможет вам в этом месте. И кстати, если бы вы действительно так думали, то молча оставили бы это оружие при себе, как вы оставили нож на ремне на правой голени… Не надо туда тянуться и провоцировать охрану. Пусть нож будет там, ничего особенного. Я говорю сейчас все это не из склонности к чтению лекций, а для обозначения рамок. Вы старались переиграть меня, и тянули время, считая, что у меня первого не выдержат нервы. Дотянули – дальше некуда. Через полчаса у правоверных начнется «намаз-зухр», и выступит шейх Измаил-Бакр, с соответствующим призывом. Дальше, у ваших парней на опорном пункте будет небогатый выбор: или не стрелять и оказаться растерзанными толпой, или стрелять, и оказаться под огнем пакистанской батареи. Если батальон пакистанцев укомплектован стандартно, то там есть минометная батарея. А в оставшейся у вас роте нет минометов. Я не упустил ничего существенного?

– Вы упустили, – ответил канадец, – у нас в будке сидит пакистанский майор Мустафа. И минометный обстрел не лучшим образом скажется на его здоровье.

– Это мелочь, – Варлок махнул рукой, – Мустафа, разумеется, попадет в рай, поскольку погибнет на войне с неверными. Что еще?

– Еще, мистер Ксиан, вы упустили, что за нашим блок-постом начинается ваш город. Я полагаю, мы сейчас в одной лодке, и нам надо сотрудничать.

– Я согласен, – Варлок кивнул, – но только официально, при наличии вашего запроса о содействии. Запрос должен быть в адрес Верховного суда Меганезии.

– Вы, кажется, не поняли, – сказал Уоткин, – ваш город окажется под ударом.

– Я так не думаю, – ответил Варлок.

– А вам не кажется, что вы слишком самонадеянны, мистер Ксиан?

– Нет, не кажется. А вы, майор, все увидите сами. Вам повезет: вы будете единственным выжившим в этом великом сражении между миротворцами разных религий, во имя торжества идеалов Объединенных наций. И благодаря тому, что вы выживете, можно будет сказать, что канадцы победили. Ведь из пакистанцев не выживет никто. Согласно древнеримским канонам, вам бы полагался триумф, но Западный мир деградировал, и в современных условиях, вам, вероятнее всего, придется отвечать на идиотские вопросы говорящих чернильниц из военной прокуратуры…

Майор Уоткин с силой врезал кулаком по настилу палубы.

– Какого черта, Ксиан!?

– Мистер Уоткин, – мягко произнес эксперт-разведчик, – я просто стараюсь находить немного юмора даже в трагических ситуациях. Извините, если я вас этим обидел.

– Э-э… – недоверчиво протянул канадец, который никак не ожидал услышать от своего собеседника извинения, – …Ладно, я тоже погорячился. Проехали. А вас не затруднит просигналить гелиографом на опорный пункт, что я благополучно добрался?

– Это уже сделано в порядке обычного регламента. Наш офицер просигналил вашему офицеру, как только вы прибыли сюда. И получил подтверждение приема сигнала.

– Э-э… Выходит, что для нас гелиограф – экзотика, а для вас – обычное дело?

– Нам, – ответил Варлок, – всю войну приходилось искать и использовать каналы связи, которые не перехватываются системой инфо-шпионажа вашего Альянса.

– Вот, значит, как оно… А этот принцип касается и вооружений тоже?

– Да. Это принцип сильно-асимметричной войны. Он касается всего.

– А! Значит, вот почему военно-контрольная служба ООН подтвердила, что моту Вале демилитаризован, хотя, наверное, тут полно оружия.

– Может быть. И что из того, мистер Уоткин?

– Я вернулся к разговору о сотрудничестве, – пояснил канадский майор, – Вы выдвинули условие: официальный запрос о содействии. Это единственное условие?

Варлок коротко кивнул.

– Да. Единственное. При этом, запрос должен иметь четкие формулировки. Наш суд не оперирует абстракциями. Требуется указать конкретного врага, обрисовать его силы и характер угрозы, которая от него исходит.

– Ладно, мистер Ксиан. Допустим, я подписал запрос в ваш суд. Что дальше?

– Дальше, поскольку дело очевидное, суд моментально выносит постановление, прямой приказ начать боевые действия. Вся процедура уложится в полчаса. Затем, компетентный офицер на месте приступит к ликвидации бандформирования.

Канадский майор недоуменно почесал в затылке.

– А что, если это… Мм… Бандформирование не будет никого атаковать?

– Это к делу не относится, – ответил Варлок, – Будет приказ: ликвидировать, и allez.

– Черт! – буркнул канадец, – тогда может выйти так, что по моей инициативе, ваш флот первым нападет на мусульман. Это будет чертовски плохо выглядеть.

– Ну, мистер Уоткин, по-моему, главное не это, а то, что ваши люди останутся живы.

– Черт! Вы правы, но… Вдруг, это провокация исламских «ультра»?

– Хм-хм… – Варлок качнул головой, – …Вы хотите подождать, чтобы проверить это?

– Черт! Я не хочу рисковать жизнью своих парней, но хотелось бы убедиться в наличии явных, физически выраженных намерений у мусульман, вы понимаете? Иначе можно нарваться на провокацию. Потом, эти ублюдки будут всем тыкать в морду фото своих подстреленных единоверцев, и опять требовать денег и привилегий. И тогда меня, как виновника карнавала, начальство может вообще отдать под суд за эту херню…

– Дело ваше, мистер Уоткин. Но я напоминаю: полчаса уйдет на судебную процедуру и примерно четверть часа – на оперативную подготовку удара по бандформированию.

– …Итого, три четверти часа, – заключил канадский майор, – Чертовски много времени. Может быть, я сейчас заполню бланк, который нужен для обращения в суд, чтобы мне оставалось только поставить подпись и дату?

– Я думаю, это хорошая идея, – одобрил Варлок, взял с полки тонкую пачку бланков и авторучку, и положил перед канадцем, – в трех экземплярах, пожалуйста.

…

23 сентября. Время 14:00. Канадский блок-пост.

Два 50-тонных бульдозера «Caterpillar», бок о бок движущихся по дамбе со стороны пакистанского блок-поста, стали для капитана Бэбкока (и для всей роты) сюрпризом, причем крайне неприятным.

– Сука, ****ь! – произнес капитан, опуская бинокль, – Будь проклят пидорас, который научил этих бесхвостых мартышек водить машину! Дэфф!

– Да, Чак, – откликнулся лейтенант-ирландец.

– Дэфф, быстро перераспредели пулеметчиков вправо! Надо попробовать достать тех ублюдков, которые прячутся за бульдозером, фланговым огнем…

– Ясно, Чак. Сейчас сделаю.

– Так! – продолжил Бэбкок, – Черри, слышишь меня?

– Да, кэп. Какие действия?

– Простые, на хрен, действия! Отправь два расчета с ПТУРС к воротам, и когда вот это дерьмо приблизится на 2500 метров, пусть влепят ракетами по движкам.

– Все понял, кэп, приступаю.

– Давай, давай Черри… Так! Расчет «Dynam», быстро поднялись сюда, вместе со своей машинкой! Занимайте позицию, и готовьтесь работать по внезапным целям. Сейчас я объясню вам, что это значит…

…Бэбкок начал объяснять расчету дюймового автоматического гранатомета «General Dynamic» боевую задачу, так что был занят. Но все же, рефлекторно он успел вовремя отреагировать на приближающийся гудение и откатиться под защиту бронированного корпуса «джипа»… Через секунду взрыв выбил его из реальности, а когда ощущения вернулись, в воздухе уже снова гудело.

– ****ь! – крикнул капитан, – Всем укрыться! Мы под минометным огнем!

– Всем укрыться! – продублировал лейтенант Дэфф...

…

23 сентября. Время 14:15. Борт любительского катамарана в бухте Лантона.

Майор Уоткин, прижимая к уху радиотелефон, рявкнул:

– Чак! Отзывай всех в стационарные укрытия! Не высовывайтесь! – он повернулся к Варлоку, – Мои люди под минометным огнем! Им нужна помощь прямо сейчас!

– ОК, – меганезиец кивнул, – я пойду и решу эту проблему. А вы пока подписывайте экземпляры запроса. Мы договорились?

– Да, – лаконично ответил канадец. Со стороны могло показаться, что этот короткий разговор между двумя офицерами не содержал ни капли эмоций. Утилитарный обмен сообщениями – не более. Но, за эти секунды отношения между канадским майором и меганезийским экспертом-разведчиком резко изменились. Как будто указатели неких виртуальных шкал мгновенно перескочили из сектора «взаимное недоверие на грани враждебности» в сектор «взаимное признание на грани симпатии».

– Работаем, – заключил Варлок и, выйдя под открытое небо, извлек из кармана плоскую трубку wiki-tiki, и четко произнес загадочные слова: «Бабушка хочет мармелада».