Дар Афродиты

9

Наташа лежала на полу, над ней хлопотала Мария Ивановна и Глаша, растиравшая той виски одеколоном. Наконец девушка открыла глаза.

— Боже мой, Наташенька! Ты слишком переволновалась… Белое платье, украшения — все это волнительно для невесты…

Глаша аккуратно сняла диадему с Наташи и принялась за шнуровку корсажа.

— Барыня, корсаж уж чересчур жесткий. Это что, мода такая нынче? — поинтересовалась она.

— Мода, мода… Наташа обопрись на меня, тебе надо лечь в постель, — хлопотала маменька.

Девушка молчала, полностью подчинившись горничной, которая пыталась разоблачить ее.

— Я хочу побыть одна, — пролепетала Наташа.

Мария Ивановна и прислуга, держащая свадебный туалет, удалились.

Наташа лежала бледная, Глаша сокрушалась:

— Наталья Дмитриевна, дюже вы переживаете… Смириться надобно. Может, все и переменится…

— К чему переменится? — не поняла девушка.

— Да к лучшему. Ведь корнет сказывал сообщить о дне свадьбы, — пояснила горничная.

Наташа давала себе ясный отчет в том, что может произойти, и решила действовать решительно — идти до конца.

— Свадьба в нынешнюю субботу. Папенька желает отвезти меня в Астафьево-Хлынское намедни, в пятницу, дабы с утра я облачилась в свадебный наряд уже в доме графа. Ему, видите ли, так спокойнее. Ну что ж, посмотрим. Глаша, дай мне перо и бумагу, я напишу записку корнету. Ты сможешь незаметно отнести ее? Не ровен час, люди следователя следят за усадьбой.

— То правда, все может быть. Но вы, Наталья Дмитриевна, не извольте беспокоиться, я все тропки знаю. Проберусь к дубу, никто и не заметит.

Наташа села за секретер, голова еще кружилась. Но она твердо сжала перо в руке и начертала на бумаге:

«Константин! Если вы не вырвете меня из рук моего „жениха“, я не вижу смысла жить дальше. В субботу свадьба, в пятницу меня отвезут к нему в Астафьево-Хлынское…»

Поручик Корнеев развернул письмо Наташи и обомлел.

— Денис, друг мой, прочтите!

Корнет Краснопольский бегло прочитал:

— Константин! Если вы не вырвете меня из рук моего «жениха», я не вижу смысла жить дальше. В субботу свадьба, в пятницу меня отвезут к нему в Астафьево-Хлынское… И что здесь такого?

— Да то, мой друг, что это Астафьево-Хлынское недавно купил мой дядя, граф Астафьев! Черт побери, корнет! — Поручик метался по комнате, словно разъяренный зверь.

— Позвольте, ничего не понимаю. Это что, ваш дядя? Он женится на Наташе!!! — наконец понял корнет.

— Вот именно!!! Что делать? Единственный человек, на которого я рассчитывал, оказывается моим заклятым соперником! Господи, за что?

Корнет растерялся.

— Но, но… Подождите, поручик… Придумаем что-нибудь.

— Что, Денис?! Я — в бегах, Наташу выдают замуж в субботу, да еще и за кого — за моего дядю! Это конец! — Поручик рухнул на стул, налил вина и осушил бокал до дна.

— Успокойтесь! А если написать графу обо всем, признаться.

— Корнет, вы меня удивляете! В любви — каждый за себя! Хорошо, что я не называл имя своей возлюбленной в письме…

— Константин, но вы — единственный наследник графа, насколько я понимаю.

— Да. И что это меняет?

— Неужели он разобьет два любящих сердца, тем более своего же племянника?!

— Право, не знаю, что и сказать, Денис… Может, действительно, украсть Наташу и обвенчаться в ближайшей церкви, а потом уже явиться к дяде?

— Возможно… — глубокомысленно изрек корнет, понимая всю сложность ситуации: кто знает, как отреагирует граф.

— А вдруг дядя откажет мне в помощи? И что тогда: я — без средств к существованию, да еще и неприятности с полицией. Что я дам Наташе?

— Тогда пусть она выходит за графа, — подытожил корнет.

— Нет, только не это. Она погубит себя!

— Значит, надо подумать, как лучше похитить «невесту» и обвенчаться с ней. Вряд ли родители проклянут ее, все же единственная дочь.

— Маски на лицо, пистолеты, и вперед, отобьем девушку в бою! — разгорячился поручик.

Корнет от души рассмеялся:

— Ну, любезный, вы и разбойник! Нет, надо действовать хитростью, иначе вас подстрелят и — прощай Наташа.

В ночь с понедельника на вторник Наташа спала плохо, постоянно ворочалась, не помогали даже успокоительные отвары пустырника и душицы. Мало того, что девушка заснула уже заполночь, ее одолевали сны, сменяя один другой.

Сначала ей приснился граф Астафьев, он поднял фату с ее лица и поцеловал… Наташа чувствовала отвращение даже во сне и застонала. Глаша вскочила с кушетки:

— Наталья Дмитриевна, что с вами?

Девушка открыла глаза.

— Дурной сон, Глаша, поди спать.

Она перевернулась на другой бок и попыталась заснуть, сон навалился тяжело. Снилось, словно едет она в дрожках с маменькой. Неожиданно на них нападает отряд разбойников: все в черных масках и черных плащах, что развеваются по ветру. Некто хватает ее из дрожек и сажает перед собой на лошадь. Маменька кричит вслед, ее крик слабеет и совсем удаляется и затихает…

Похититель привозит девушку в замок, что на высокой скале. Наташа молит его:

— Отпустите меня, сударь!

Но тот лишь смеется, его смех зловещ и страшен…

Злодей хватает свою жертву и на руках несет в спальню, где их ожидает огромная кровать. Он бросает на ложе невинную девушку и наваливается на нее…

— Господи, Наталья Дмитриевна! Проснитесь же! — Глаша трясла девушку, но та продолжала стонать. Наконец она очнулась.

— Что, что такое?

— Вы опять стонали и плакали во сне.

Наташа села, ее рубашка взмокла от холодного пота.

— Ужас-то какой, Глаша… Принеси мне рубашку свежую из комода… Ох, завтра ехать к графу…

Глаша переодела молодую барыню, накрыла одеялом, словно маленькую.

— Хотите, я посижу с вами, пока не заснете?

— Да, Глаша…

Наталья проснулась поздно, голова болела, словом, настроение юной барышни было отвратительное. Если бы не предупредительная Глаша, которая уже подготовила кувшин с водой для умывания, она бы вообще не встала с постели.

— Наталья Дмитриевна, вот и славно! Проснуться изволили.

Молодая барыня потянулась, зевнула и протянула:

— А-а-а… Это ты. Голова разламывается… Не хочу вставать. Да и зачем?

— А затем, Наталья Дмитриевна, что сегодня его сиятельство пожалуют. Неужто не спуститесь к нему в залу? Чай, барин-то расстроится и, не дай Бог, опять расправы учинять станет.

— Да, Глаша, ты, пожалуй, права. Надо вставать.

— Вставайте, вставайте, я вас умою, причешу. Какое платье сегодня пожелаете надеть?

— Глаша, да какая разница? Любое…

— Нет, Наталья Дмитриевна, его сиятельство и батюшка ваш должны видеть вас прибранной, нарядной, свежей.

— Ох, и умна ты Глаша! Быть бы тебе экономкой!

— Чай, буду еще…

Глаша поливала из кувшина Наталье на руки, та умылась и села перед зеркалом.

— Совсем я подурнела взаперти… А ты, Глаша, как считаешь?

Глаша взяла гребень и начала с кончиков расчесывать длинные волосы девушки.

— Побледнели вы малость. Так сколь переживаний с ентой свадьбой!

— Так, сегодня вторник, — рассуждала Наталья, — в субботу венчание и банкет в графском доме. — Девушку передернуло от этой мысли. — Ты, помнится, говорила, что сумеешь передать письмо Константину.

— Точно так-с, Наталья Дмитриевна, снесу его в дупло дуба. Проберусь, никто и не заметит.

После утреннего туалета Наталья села за секретер и бегло, на одном дыхании, написала:

«Константин, любовь моя!

В субботу я стану графиней Астафьевой, если в ход сих событий не вмешается провидение или… Словом, умоляю что-нибудь предпринять. Я готова к любому твоему решению, лишь бы только не выходить за постылого графа».

После обеда, в два часа по полудни, граф Астафьев приехал в Погремцовку навестить невесту и своих тестя и тещу.

Мужчины обнялись и расцеловались, какие могут быть церемонии между своими людьми, можно сказать, уже родственниками.

— Как Наталья Дмитриевна? — поинтересовался граф.

— Хорошо, сейчас она спустится в гостиную.

Наталья расправила кружева, которые пышно ниспадали с декольте и рукавов, и по требованию папеньки изволила направиться в гостиную.

— Ах, бонжур, Наталья Дмитриевна! — воскликнул граф при виде своей очаровательной невесты, что и говорить, она выглядела прекрасно в нежно-лиловом платье.

Девушка слегка поклонилась и невольно покраснела, что весьма понравилось жениху.

— Как ваше самочувствие, Павел Юрьевич?

— Прекрасно, жду с нетерпением субботы! — воскликнул граф.

У Наташи закружилась голова.

— Ах, ваше сиятельство, не желаете ли прогуляться по саду?

Граф и папенька просияли: вот наконец-то все и сладилось. Иначе и быть не могло!

Глаша незаметно выскользнула из дома через черный ход в кухне и направилась огородами к лесу. Она специально надела старый рваный сарафан, словно последняя дворовая девка, что сопли подолом утирает, взяла лукошко — если что, мол, идет по грибы и ягоды.

Она беспрепятственно достигла леса и пошла коротким путем, что должен был вывести прямо к главной проселочной дороге, на которой стоял «почтовый дуб». Горничная шла осторожно, не спеша, делая вид, что собирает ягоды. На самом же деле она постоянно оглядывалась по сторонам: не наблюдает ли кто за ней?

Так она прошла с полверсты, все было спокойно. И вот появился дуб. Предусмотрительная Глаша прошлась вдоль полянки, на которой росло дерево, пытаясь увидеть признаки опасности, но ничего так и не заметив, направилась прямо к «почтовому ящику». Она достала из-за пазухи письмо и быстро бросила его в дупло, затем снова прошлась по полянке и побрела в лес, решив собрать немного ягод для правдоподобности своего похода.

Константин, снедаемый страстью и нетерпением, метался по комнате. Молодая вдова Елизавета, искренне сочувствующая молодому поручику, всячески старалась успокоить его и подбодрить.

— Ну что вы, Константин, мечетесь, словно волк, обложенный охотниками со всех сторон? Чай, не все еще потеряно? Всегда найдется выход.

— Послушай, Елизавета, что она пишет: в субботу я стану графиней Астафьевой, если в ход сих событий не вмешается провидение... А каково? И где же мне взять сие проведение? Говорил я корнету: надобно напасть и отбить ее, увезти в ближайшую церковь и обвенчаться!

— Так-то оно так, Константин. — Женщина отложила вышивание и пристально посмотрела на поручика. — Денис прав: силой ничего не добьетесь. А если ее начнут защищать да палить из пистолетов, да подстрелят вас али Дениса да еще кого? Тогда вам будет не венец, а верная каторга.

— Эх! — поручик махнул рукой. — Денис обещал что-нибудь придумать, но…

Елизавета заговорщицки улыбнулась:

— Ну, Денис, может, пока не придумал, а я…

Константин встрепенулся:

— Говорите, умоляю вас, Елизавета!

— Хорошо, слушайте. Мыслю я сделать так…

Его сиятельство пробыл в доме Погремцовых почти до вечера, даже остался отужинать. Наташа старалась быть вежливой, натянуто улыбалась, в душе желая искусать старого сластолюбца.

Дмитрий Федорович наглядеться не мог на дочь и своего будущего зятя: еще год назад он о такой выгодной партии и мечтать не мог! Да теперь многое изменится: предводитель уездного дворянства, этот кичливый Николай Васильевич, будет лично здороваться за руку: ведь графского тестя вниманием не обойдешь! А полицмейстер… А калужское общество… Да что они теперь! Надобно подумать о жизни в Петербурге или лучше сразу — в Италию на теплые воды?

Наконец его сиятельство откланялся, приложился к ручке невесты, не обошел вниманием и будущую тещу:

— До скорого свидания, Наталья Дмитриевна! Прощайте, Мария Ивановна! — С хозяином дома граф обнялся: — Должен вам признаться, дорогой друг, — сгораю от нетерпения…

Дмитрий Федорович понимающе хлопнул графа по плечу.

— Немного уж осталось. Все пройдет благополучно, я уверен.

Но Мария Ивановна не разделяла мужниного оптимизма: она томилась тревожным предчувствием.