Истинное волшебство. Дар Кощея

Глава 3. Добро пожаловать в школу

На крыльце академии их встретил парень в джинсах и потертой футболке. И улыбка у него была такая, что для кого-то сама по себе могла стать поводом для приезда в РАВ.

– Добро пожаловать. Меня зовут Никита, и сегодня я буду вас везде сопровождать, – с этими словами он протянул руку Жарову.

Жаров ответил на приветствие безо всякого энтузиазма. Зато Валера Голосов ухватился за ладонь Никиты обеими своими и нелепо затряс ее в воздухе.

– Очень рад познакомиться. Очень рад, – повторял он.

Лика фыркнула и закатила глаза, а Никита неожиданно повел себя так, будто Валера совсем нормальный, чем выиграл сразу несколько очков в глазах Евы. В добавление к улыбке. А еще к тому, что он учился на волшебника.

Лика при виде Никиты заметно повеселела. В ней увидеть положительные черты Еве пока не удалось, несмотря на то что они вместе оказались в этой школе, а значит, просто обязаны были иметь хоть что-то общее.

– Идемте перекусим, и заодно я расскажу вам о распорядке, – Никита указал на входную дверь. – Подъем у нас в семь тридцать. В башенке астрономического корпуса сидит Петушок – Золотой гребешок, так что проспать – не вариант.

– Настоящий? – шепотом спросила Ева.

– Не поверишь, да. Всего на территории РАВ около десяти аутентичных артефактов, которые сейчас находятся под охраной Всемирной ассоциации волшебников.

Никита распахнул скрипучую дверь и пропустил Лику вперед. Ева прошла следом за ней, улыбнувшись Никите. Тот улыбнулся ей в ответ.

Кто-то сказал бы, что в этом нет ничего особенного, но парни никогда не улыбались Еве. В школе они в лучшем случае просто не обращали на нее внимания, а в худшем – превращали ее в объект насмешек. Поэтому, когда Никита улыбнулся ей так приветливо, как будто она, по его мнению, заслуживала улыбку, ее сердце зашлось от восторга. Это было как прикоснуться к волшебству. Ведь именно оно могло любого сделать счастливым.

За дверью оказался просторный холл. Солнечный свет, лившийся через витражные окна, раскрашивал белый пол разноцветными кляксами. На бежевых стенах висели памятные доски с фотографиями ученых, и Еве дико хотелось остановиться у каждой из них, чтобы прочитать сопроводительные надписи. В интернете не было ни одного реального фото или видео отсюда, поэтому Ева понятия не имела, как выглядит академия изнутри. Ей почему-то казалось, что это будет что-то вроде сказочного дворца, которые показывали в фильмах или мультиках. На деле же здание походило на обычный институт или колледж. И внутри тоже. Холл, две лестницы по бокам, ведущие куда-то вниз, два коридора, уходившие направо и налево, на противоположной стене по центру – герб академии: венок из трав, парящий над раскрытой книгой, а под ним…

– Это кто? – шепотом спросила Лика.

Ева опасливо подошла к большому аквариуму, заполненному водой. На дне аквариума лежали камни, вдоль стенок тянулись водоросли, и с виду он выглядел бы совсем обычным, если бы не существо, сидевшее в нем. На большом камне примостился… получеловек ростом с ребенка лет пяти. Его голый торс был покрыт короткими коричневыми волосками, а проникавшее в холл солнце блестело на чешуйках длинного хвоста, уходившего в прозрачную воду. Существо перебирало в руках что-то, похожее на четки или на бусы, а его маленькие, глубоко посаженные глаза безучастно смотрели в пространство. На подошедшего вплотную к аквариуму Жарова оно не обратило ни малейшего внимания.

– Это водяной, – пояснил Никита.

– Настоящий? – уточнила Ева.

– Ага. Только неразумный. Это класс головорыбых или как-то так. У меня с биологией не очень, – обезоруживающе улыбнулся Никита, и Лика немного нервно рассмеялась.

Жаров меж тем коснулся рукой воды.

– Э-э, ты бы так не делал, а то… – начал Никита, но договорить не успел: Жаров, чертыхаясь, отскочил от аквариума, тряся рукой, отчего во все стороны летели брызги.

– Что за на фиг?! – воскликнул Женька.

– Он же электричеством бьется, как скат, – произнес Валера поучительным тоном.

Жаров смерил его убийственным взглядом и вытер руку о джинсы. Водяной сидел всё в той же позе, будто ничего не случилось.

– А разумные водяные существуют? – спросила Лика Никиту.

– Конечно существуют, – ответил Валера. – Только они водятся…

– Голосов, не душни, а? Ты меня в школе достал своими вечными комментариями, – Лика демонстративно закатила глаза и покосилась на Никиту.

Тот вежливо улыбнулся и указал в угол холла:

– Вещи оставляйте здесь. Их потом перевезут в общежитие, чтобы вам с ними по корпусам не таскаться. А нам сюда. Столовая в той стороне.

От основного коридора, по которому они направились к столовой, отходила целая куча боковых ответвлений, и все они были похожи друг на друга. Папа когда-то говорил, что в академии есть такие места, из которых невозможно выбраться. Впрочем, Ева не знала, правда это или он просто так пугал их с Ильей в ответ на просьбы взять с собой хоть одним глазком посмотреть на академию.

– А вы здесь работаете или учитесь? – по дороге спросила Лика.

Никита повернулся к ней, чтобы ответить, и в этот момент из-за двери, мимо которой они проходили, раздался жуткий рев. Ева с Ликой синхронно шарахнулись в сторону. Когда Валера спокойно сказал: «Это воющие болота. Они размером с ладошку», выдохнувшая с облегчением Ева поняла, что вцепилась в запястье Никиты.

– Простите, – пробормотала она, а он ей снова улыбнулся как ни в чем не бывало.

Жаров толкнул дверь, за которой нечеловечески выли болота размером с ладошку (кстати, о них Ева слышала впервые), но дверь не поддалась. Лика успела взвизгнуть:

– Не открывай!

– Ни одна дверь не откроется без специального пропуска, – сообщил Никита. – И я работаю здесь младшим научным сотрудником, – ответил он на вопрос, о котором, кажется, все уже и думать забыли.

– Круто! – вырвалось у Голосова. – А что оканчивали?

– А РАВ и оканчивал. Кафедру реконструкции волшебных артефактов.

– Да ладно? – выдохнула Ева, завороженно глядя на затылок Никиты. Его блестящие черные волосы спадали на шею красивыми локонами.

– А что? – Никита обернулся.

– Ну, просто я тоже мечтаю на нее поступить, – смущенно пробормотала Ева и, кажется, немножко влюбилась.

С ней такое бывало. Другое дело, что объекты ее влюбленности обычно не обращали на нее внимания и не улыбались так тепло, как Никита.

Лика, кажется, заметила ее состояние и усмехнулась, а Ева погрустнела. Против Лики у нее явно не было никаких шансов. Не то чтобы она о таком думала. Нет, конечно. Но стало немножко грустно оттого, что что-то настоящее и классное снова проходит мимо.

К счастью, за другими дверями никто не выл, и до конца коридора они дошли спокойно. Никита провел ладонью перед блюдцем, закрепленным на стене справа от двери. Кайма блюдца на миг засветилась синим, и дверь открылась с негромким щелчком.

– Здесь все вот такое? – Лика указала на блюдечко.

– В каком смысле? – не понял Никита.

– Ну, нормальных замков нет?

Никита рассмеялся и, понизив голос, добавил:

– Я тебе больше скажу: здесь даже Сеть не ловит.

– Да ладно? – не поверила Лика и полезла в карман за смартфоном.

Ева не стала проверять свой телефон. Она-то отлично знала, что электронные приборы на волшебных объектах не работают, оттого-то люди в свое время и встали перед выбором: волшебство или наука. Совместить эти два мира пока не получалось.

Не дожидаясь Лики, она вошла в приоткрывшуюся дверь, за которой обнаружился очередной коридор. Жаров вошел вслед за Евой и остановился напротив схемы эвакуации при пожаре.

Ева принялась разглядывать Жарова, о котором на самом деле не знала почти ничего. Они учились вместе с первого класса. Женька появился уже после начала учебного года. Его поставили тогда у доски и попросили рассказать о себе. Рассказа Ева не помнила. Да и самого Жарова в начальных классах она не помнила тоже. Тогда она еще наивно верила, что сможет завести друзей, и испытывала необъяснимую симпатию к Костику Фёдорову.

Бешеным Жаров стал, кажется, классе в четвертом. Его семья куда-то уезжала на время, а вернулся он уже вот таким. К тому моменту Костик Фёдоров был свергнут Евой с пьедестала первой любви, потому что однажды собрал своих дружков за школой, позвал туда Еву и они принялись дразнить ее за очки, которые она носила в начальной школе. Золотарёва, которой нравилось унижать тех, кто, по ее мнению, этого заслуживал, прочно заняла место лидера, а Ева все чаще становилась объектом для насмешек.

С возвращением Жарова настроения в классе изменились, потому что он уверенно перетянул на себя всеобщее внимание. Ева не могла сказать, что он целенаправленно над кем-то издевался, нет. Просто ему нравилось творить всякую дичь, громко и напоказ. Сначала Ева пыталась найти в его поведении логику, но потом бросила. Просто старалась лишний раз не попадаться ему на глаза.

Причем, если та же Золотарёва предпочитала просто унижать кого-то из одноклассников и большинство к ней с энтузиазмом присоединялись, то Жаров никогда не оказывался в компании тех, кто кого-либо травил. Он был сам по себе. В последние пару лет директор школы даже не пытался искать виноватых, если вдруг что-то случалось. Виноватым автоматически считался Жаров. И судя по тому, что он не спорил, так это и было. Он мог вылезти на крышу школы и усесться на парапет, объяснив это тем, что ему нужно заполнить дневник погоды по окружающему миру. Мог оборвать бутоны роз в оранжерее и нанизать их на кактусы в кабинете биологии, мог перерезать провода от микрофона во время линейки. Просто потому, что, по его словам, ему было скучно.

Вот такие странности скрывались во вполне милом на первый взгляд мальчике.

– Чего тебе? – Жаров обернулся к Еве.

– Да ничего, – пожала плечами та. Не спрашивать же, почему он такой придурок.

К счастью, в школе он в основном ее не замечал. А здесь, вдруг поняла Ева, даже фоновый страх попасть в поле его внимания у нее будто бы прошел. Волшебство, не иначе.

– Как круто! – Валера возник рядом. Его глаза сияли.

– Где круто? – скептически уточнил Жаров.

– Да везде! – Валера обвел рукой ярко освещенный коридор с унылыми стенами светло-серого цвета и одинаковыми дверями, лишенными каких-либо опознавательных знаков.

Жаров несколько секунд смотрел на него так, будто не верил своим ушам, а потом уточнил:

– Ты дебил?

Но Ева прекрасно понимала, о чем говорит Валера, потому что по ее коже бежали мурашки только от одного осознания, что она здесь. От того, что за каждой из этих безликих дверей живет волшебство.

Она собралась было шепнуть Валере, чтобы тот не обращал внимания на Жарова, но Валера неожиданно ответил:

– Я – волшебник, Женя. И ты тоже, раз уж ты здесь.

Жаров заржал.

– Я здесь не для всего вот этого. И восхищаться волшебством могут только такие, как Громова, – неприятно усмехнулся он.

– Какие? – сложила руки на груди Ева, замирая от мысли, что в школе никогда не стала бы ввязываться с ним в спор.

– Да вот такие, – Жаров указал на нее, будто это все объясняло, а потом добавил, брезгливо кривя губы: – Такие, которые носят на рюкзаке герб РАВ, а на переменах по роликам из инета пытаются научиться передвигать стирашку по парте.

– Это было в шестом классе! – заливаясь краской, крикнула Ева, даже не желая думать о том, откуда ему все это известно. – Что вы все ко мне лезете? Я же вас не трогаю! Никого учиться по роликам из инета не заставляю.

Ева попыталась передразнить его тон, но он смотрел так обидно, что она поняла: еще чуть-чуть – и она просто разревется.

– Знаешь, Жаров, ты меня достал! – прошипела Ева.

– Жаров? – уточнил незаметно подошедший вместе с Ликой Никита и уставился на Женькин бейджик, будто до этого не обратил на него внимания. – Матвей Семёнович тебе, случайно, не родственник?

С одной стороны, Ева вздохнула с облегчением оттого, что появление Никиты свело ссору на нет, а с другой – она втайне надеялась, что Никита за нее заступится. За нее никогда никто не заступался.

– Дядя, – хмуро признался Жаров.

– Ничего себе! Что же ты сразу не сказал?

Эта новость вызвала такой восторг у Никиты, что Ева, отложив обиду до лучших времен, заново пригляделась к Жарову, но ничего необычного в нем не увидела. Жаров как Жаров. Хотя о том, что кто-то из его родственников известен в волшебных кругах, она понятия не имела.

– А я бы и сейчас не говорил, но дядя все равно спалит. Идемте уже размахивать волшебными палочками или что вы тут делаете?

Никита тепло улыбнулся.

– Я понял тебя, – неожиданно произнес он, но ни с Валерой, ни с девочками тайным знанием о Жарове не поделился. Зато сказал: – Давайте договоримся сразу: все свои разборки оставляете на потом. Волшебство – это не просто размахивание палочкой. Это возможность изменить мир вокруг. Пусть и минимально. И как думаете, сколько человек, чувствуя на кого-то злость или обиду, изменят мир в лучшую сторону?

В коридоре повисла тишина.

– Прости, Громова, – неожиданно произнес Жаров и, увидев обалдевший Евин взгляд, пояснил: – Ну, я просто не хочу превратиться в лягушку.

– В жабу тогда уж, – не удержалась от улыбки Ева.

– Ну вот и славно, – подытожил Никита. – Идемте. И кстати, поскольку я тут никого ничему не учу, ко мне можно на «ты».

– А здесь правда будут волшебные палочки? – спросила Лика после пары минут тишины.

Еве показалось, что она просто хочет обратить на себя внимание впавшего в задумчивость Никиты.

– А что ты знаешь о волшебстве? – спросил Никита и толкнул дверь, которая ничем не отличалась от десятка тех, мимо которых они прошли ранее. За дверью оказался точно такой же коридор, и Ева всерьез задумалась о том, что стоило бы запоминать дорогу, потому что без провожатого они ни за что отсюда не выйдут.

– Сама не пользовалась, – уклончиво ответила Лика.

– Предмет не важен, – встрял в разговор Валера. – Это может быть палочка, колечко, шапка, пальто… Хоть ржавый гвоздь. Главное, что он будет помогать тебе сосредоточиться на том, что ты собираешься сделать. Нам же это рассказывали еще в третьем классе!

– Верно! – поддержал его заметно оживившийся Никита и прибавил шагу.

По пути он указывал то на одну дверь, то на другую, с воодушевлением рассказывая: «Тут у нас расшифровка древних рун. А тут синие змейки. Сирены тихоокеанские…»

Ева смотрела на него, такого вдохновенного, и сама заражалась восторгом. Ей хотелось открыть каждую из этих дверей, и она точно знала, что однажды сможет это сделать.