Дар сопереживания

15

Майру разбудил стук в дверь, и она с удивлением поняла, что все-таки заснула, хотя ей казалось, что она пролежала без сна всю ночь, не в состоянии сомкнуть глаз. Она простояла, прилипнув к щелке в двери, по меньшей мере, час после того, как Кейн ушел к себе, надеясь, что он вернется в гостиную, но он, конечно же, не вернулся. У него не было причин возвращаться, раз он взял книгу, однако надежда, как известно, умирает последней, и Майра ждала, пока не угасла последняя искорка. Затем она бросилась на кровать и лежала, казалось, бесконечно долго, снова и снова прокручивая в мыслях одно и то же видение обнаженного тела Кейна, его худощавой и мускулистой фигуры, двигавшейся легко и грациозно, при очевидно сдерживаемой мощи.

Вошел Говард и присел рядом с сестрой на постель. Он собрался на работу. Припухшее лицо и глаза с затуманенным взглядом выдавали, что он тоже мало спал этой ночью. Майра слышала, как вчера он пришел домой за несколько минут до возвращения Кейна, с которым они ходили куда-то по делам «братства», очевидно, вместе с остальными болванами. В этом девушка не сомневалась. Чем они могли заниматься ночью? Не иначе, какой-нибудь очередной глупостью, например, все вместе выли на луну о своей горькой доле.

Прежде, чем Кейн ворвался в их жизнь, Майра всегда завтракала с Говардом. Она любила эти совместные завтраки, и брат – тоже. По утрам, когда день еще не успевал разогреть его паранойю, он вел себя спокойнее, пока новые события не выпускали на свободу новых демонов. По утрам он бывал более сговорчивым, и они нередко мило болтали и смеялись. В такие моменты Говард казался почти безобидным, не то, что вечерами, когда он возвращался с работы мрачный, как грозовая туча, и замыкался в угрюмом молчании, жалея себя и размышляя о том, что против него ополчились его шеф, сослуживцы и, как со всей очевидностью следовало из газетных сообщений, весь мир в целом.

Однако со времени появления в доме Кейна, Майра оставалась у себя в комнате, пока они оба не уходили по дневным делам. Она не осознавала, как сильно скучает по совместным с братом завтракам, пока Говард не присел на краешек постели.

– Майра, послушай, – сказал он, – нам нужно кое о чем поговорить.

– О чем?

– О Кейне.

– А что с Кейном?

– Мне... я думаю, мы должны попросить его съехать от нас.

– Почему? – испугалась Майра и постаралась, чтобы голос не выдал ее переживаний. Ей следует вести себя осторожно, понимала девушка. Говард не должен узнать об ее увлечении Кейном. Он этого не поймет и тем более не одобрит, была уверена Майра.

– Я полагала, вы неплохо ладите, – сказала она, слегка изменившимся тоном.

– Мы ладим, с этой стороны все в порядке.

– Он полезен для «братства», не так ли? Ты же сам мне говорил.

– Да, полезен, даже очень.

– Почему же тогда ты хочешь, чтобы он уехал от нас?

– Из-за тебя, – признался Говард.

«О, мой бедный, милый братик, – подумала Майра. – Если тебе хочется сделать что-нибудь для меня, лучше раздень Кейна догола и запри его в гостиной, а я нарисую стрелки, указывающие путь в мою спальню».

– Я не против, чтобы он жил здесь, – спокойно проговорила она.

– Но это несправедливо по отношению к тебе, – сказал Говард.

– Все равно я не против.

– Ты как улитка безвылазно сидишь в своей комнате.

– Я не возражаю против неудобств, если он нужен тебе.

Однако, это все очень странно, думала Майра. Раньше никому из них не было присуще самопожертвование ради другого, а теперь они с Говардом словно подражали героям рассказа О'Генри «Дары волхвов».

– Я считаю, это вредит твоему здоровью, – настаивал Говард. Странность и необычность его слов заставила Майру заподозрить, что брат встревожен чем-то, о чем он не может говорить прямо.

– Говард, со мной все нормально, – возразила она. – Перестань говорить глупости. Я ковыляю по квартире для разминки, когда Кейн уходит днем по своим делам. Что в этом нездорового? Так было всегда.

– Я не это имею в виду.

– А что ты имеешь в виду?

Говард тщательно избегал взгляда сестры. Он внимательно изучил стену, выказал необычный интерес к предметам на туалетном столике, затем к изумлению Майры взял ее за руку. Он терпеть не мог прикосновений и всегда с неохотой позволял ей обнимать себя. Иногда, когда у него болела голова, он просил Майру помассировать ему виски и затылок, размять мускулы на шее и плечах, но быстро раздражался и стряхивал с себя руки сестры. А теперь он сам взял ее за руку. Это было очень странно.

– Я думаю, он – неподходящее общество для молодой девушки. И вообще, почему мы спорим? Он мой друг, я привел его сюда. Теперь я вижу, что это была ошибка с моей стороны, и говорю, что он должен уйти из нашего дома.

Майра из осторожности ничего не сказала. Определенно, случилось что-то, о чем она не знала. Спорить с Говардом, если он что-то решил, не имело смысла. Обхитрить его не составляло особого труда, но прямая конфронтация была бы ошибкой: он легко становился на дыбы и до последнего стоял бы на своем, если бы она просто сказала «нет».

– Он... В нем есть что-то... не знаю, – неуверенно бормотал Говард. «Все ты знаешь, – не сомневалась Майра, только не хочешь говорить». – Мне кажется, в нем есть что-то... извращенное.

– Извращенное?

– Ты не поймешь, – гнул свое Говард. – Я думаю, его присутствие может оказать на тебя дурное влияние.

– Говард, я взрослая женщина. Какое дурное влияние он может на меня оказать?

– Да, ты взрослая, но ты далеко не все знаешь о жизни. Поверь мне.

Брат подбирал слова с таким трудом, что Майра подумала – речь, должно быть, идет о сексе. Говард покраснел и по-прежнему отказывался смотреть ей в глаза. Может быть, ему как-то стало известно о ее эротических мечтаниях, но как это могло произойти?

– Я боюсь, что-то может случиться, – выдавил Говард.

Майра боялась как раз обратного, но не смела сейчас что-либо сказать. Ей придется найти обходной путь, чтобы добиться своего.

– Думаю, мы должны попросить его уйти, – снова заговорил Говард, и Майру осенило: он хочет сказать, что она должна попросить Кейна уйти. – Дело в том, что я не могу этого сделать из интересов «братства». Понимаешь, я его командир и не могу внезапно объявить, что не хочу, чтобы он жил у меня. Это восстановит его против меня, а наша партия не может позволить себе потерять его в настоящий момент. Может быть, чуть позже это станет возможным, но не сейчас. Мы только-только взялись за настоящие дела, по-настоящему сплотились, и довольно скоро, скорее, чем ты думаешь, мы станем известными, я имею в виду, прославимся, и у нас появится возможность брать в партию тех членов, которые нам нужны, а не кого попало. Вот тогда, возможно, мы позволим ему выйти из наших рядов, но сейчас это нежелательно.

Майра поняла какую линию поведения ей стоит выбрать, и решила держаться ее, пока не отыщет способ изменить ситуацию в свою пользу.

– Ты хочешь, чтобы я попросила его уйти? – уточнила она.

– Тебе он не посмеет отказать. Это ведь и твоя квартира тоже.

– А какую причину мне выдвинуть?

– Скажи, что тебе нелегко в его присутствии. Только не делай оскорбительных намеков, просто скажи, что хочешь снова свободно чувствовать себя дома. Он поймет. Я скажу ему, что пытался переубедить тебя, но ты настояла на своем.

– Хорошо, – согласилась Майра, внутренне улыбнувшись при замечании, что ей нелегко в присутствии Кейна. Нелегко – это еще мягко сказано.

Говард от радости, что она согласилась, неловко и застенчиво чмокнул Майру в щеку. Еще один редчайший поступок с его стороны, отметила Майра и после ухода брата углубилась в размышления, что же ей теперь делать.

Неожиданно позвонил мистер Хэнли и спросил, можно ли ему принести срочный заказ. Лучи полуденного солнца били в окна, в квартире нарастала жара, и Майра расстегнула блузку до пупка. На этот раз не для того, чтобы соблазнить мистера Хэнли: когда он придет, блузка будет застегнута наглухо. Сегодня Майра оделась предельно просто: в слаксы и блузку – образ сирены-искусительницы канул в прошлое.

Открылась входная дверь. Это не мог быть Хэнли, о его приходе предупредил бы швейцар по интеркому. В гостиную вошел Кейн. Он никогда прежде не возвращался днем так рано. Майра впервые встретилась с ним лицом к лицу со дня его появления в доме.

– Ты оставила дверь незапертой, – укоризненно сказал он. – Это опасно.

– Ко мне должен прийти клиент, – ответила Майра.

– В этом городе много опасных людей, – заметил Кейн. Майра ожидала, что он уйдет к себе, но Кейн выдвинул из-за обеденного стола стул и уселся на него верхом.

– Да, я читала об этом.

Майра попыталась вернуться к работе, чувствуя, что лицо заливает краска смущения. Или возбуждения? В первых строчках она наляпала столько ошибок, что стерла все и напечатала заново, поблагодарив Бога, что Кейну с его места ничего не видно.

– Рад увидеться с тобой, – сказал он.

– Да, так получилось, что мы совсем не встречались, – проговорила Майра, как бы просто из вежливости подняв на него глаза, и снова склонилась над клавиатурой.

– А я думал, ты меня избегаешь, – с легкой иронией парировал Кейн. «Он меня дразнит», – подумала девушка.

– С чего бы мне нарочно избегать тебя?

– Не знаю. Я подумал, что, возможно, не нравлюсь тебе.

– Мы совсем не знакомы, – сказала Майра, не отрывая взгляда от текста, – и у меня еще не сложилось на этот счет определенного мнения.

– Неужели? А у меня такое чувство, что за мной постоянно наблюдают.

Майра посмотрела на Кейна. Что он хотел этим сказать? Или ему известно о ее ночных бдениях? Означало ли это, что он специально прогуливался по ночам голым? Или это означало, что... Что же он имеет в виду?

– Что ты имеешь в виду?

Она уткнулась в текст, боясь увидеть выражение лица Кейна, когда он ответит. Но он ничего не ответил. Майра слышала только позвякивание ключей у него в руке. Молчание затянулось, и Майра в конце концов вновь подняла глаза на Кейна.

Он явно ждал этого. Ирония мгновенно сошла с его лица, растворившись в самой теплой улыбке, какую Майре когда-либо приходилось видеть. Не просто теплой, а излучающей нечто, поразившее девушку в самое сердце. Она постаралась подавить вызванную этим ощущением дрожь.

И с изумлением поняла, что улыбается в ответ. Глаза Кейна тоже улыбались, он весь, казалось, лучился... Чем? Это сложно было определить: чем-то большим, чем простые очарование и теплота. Его взгляд приковывал. Майра несколько секунд не могла оторвать взгляда от его лица.

– Я надеялся, что мы сможем лучше узнать друг друга, – сказал Кейн.

– Зачем? – Глаза Майры мечтательно затуманились.

– Когда я впервые увидел тебя, я почувствовал нечто, в чем мне хотелось бы получше разобраться.

– Что ты почувствовал?

– Исходящее от тебя одиночество. Я увидел человека, у которого есть многое, что он мог бы подарить другому, но которому некому дарить свои сокровища. Может быть, мне это показалось, или, возможно, я принял желаемое за действительное, потому что сам ощущаю то же самое, и я просто приписал тебе собственные чувства.

Майра не нашлась, что сказать. Невозможно было лучше охарактеризовать состояние ее души. Что она могла на это ответить?

Взгляд Кейна на миг опустился, затем вернулся на ее лицо, и Майра внезапно осознала, что блузка по-прежнему не застегнута.

Загудел интерком, но не могла же она демонстрировать перед Кейном свою кособокую походку.

– Ответь, пожалуйста, – попросила Майра. – Это пришел мистер Хэнли. Просто скажи швейцару, чтобы он поднимался.

Кейн вышел в прихожую, Майра принялась лихорадочно застегивать пуговицы, но не успела она закончить, как Кейн почему-то вернулся.

– Почему бы тебе не отослать его? – спросил он.

– Отослать его? Зачем?

– Мне хотелось бы... еще поговорить с тобой.

«Он хотел сказать нечто совсем иное», – подумала Майра. Хотел? Или воображение вновь сыграло с ней злую шутку? А если он и правда имел в виду что-то совсем иное, чем простой разговор? Майра вдруг испугалась. Она красовалась перед ним в блузке, расстегнутой до пупа: естественно, он решил, что она предлагает ему себя. Так оно и было, заметила про себя Майра, не явно, но подспудно. Что, если он хочет отослать Хэнли, чтобы заняться с ней любовью? А если нет? Если – в худшем варианте – он действительно хочет просто поболтать на досуге от нечего делать? Первая перспектива неожиданно показалась Майре слишком пугающей, а вторая – чересчур досадной.

– Боюсь, я должна встретиться с ним. Он зайдет ненадолго, а после, если захочешь, мы поговорим, – предложила Майра и с сожалением увидела, что жар в глазах Кейна погас.

На его лице появилось вежливое выражение.

– Он счастливый человек, раз ты им так дорожишь. Говард не говорил мне, что у тебя есть друзья.

– Нет, нет, он мне не друг. – Майра подумала, что сказала это с излишней торопливостью. – Он всего лишь писатель и, мне кажется, довольно посредственный. Он добывает себе кусок хлеба, работая на правительство или что-то в этом роде.

В глазах Кейна загорелся огонек интереса, он внезапно остановился на пути в свою комнату.

– Он работает на правительство?

– Я так полагаю. Он пишет в свободное время, и думаю, это единственное, чем он занимается в свободное время.

– На какое правительство? Нью-Йорка?

– Думаю, на федеральное. Впрочем, я не уверена, но могу спросить у него.

Кейн застыл, словно его осенила какая-то мысль.

– Спроси, если подвернется такая возможность, – попросил он и тут же пояснил: – Мне всегда хотелось узнать, где писатели черпают вдохновение.

– Если хочешь, можешь остаться и расспросить его сам.

– Я не хочу мешать вашему разговору.

– Он наверняка будет польщен, – выдвинула новый аргумент Майра, подумав, что это наверняка будет первый раз, когда кто-то проявит интерес к мистеру Хэнли, если, конечно, не считать ее скромных попыток соблазнить беднягу.

– Нет, не стоит, – отказался Кейн. – Он, вероятно, и впредь намерен наносить тебе визиты.

– Это не обычный визит. Просто у него в последнюю минуту возникла необходимость что-то напечатать.

Лицо Кейна на краткий миг отразило колебание, затем приняло прежнее вежливое выражение.

– Оставляю это тебе, разговори его, – попросил он и скрылся в своей комнате.

Майра не слышала, чтобы щелкнул язычок замка, хотя дверь казалась плотно закрытой. Ее воображение снова разыгралось и, стремясь успокоиться, она принялась уговаривать себя: «Перестань, ты все придумала. Кейн вежлив с тобой, потому что видит в тебе только хозяйку дома, к которой нужно иногда подольститься, вот и все. А все остальное, говоря его словами, ты ему просто приписала, выдавая желаемое за действительное».

Ее горькие думы прервало появление как всегда озабоченного мистера Хэнли.

Майра поинтересовалась успехом его пьесы. В ответ он возбужденно взмахнул пачкой листов, густо испещренных темными пятнами зачеркнутого текста и вписанными от руки исправлениями.

– Это все необходимо перепечатать. Продюсеру нужна чистая рукопись к завтрашнему дню. Он идиот, настоящий идиот! Обкорнал мою пьесу, и знаете почему? Потому что это, видите ли, слишком дорого! Я должен уменьшить на одного число действующих лиц, так можно будет сэкономить на зарплате актеров, их ведь тоже станет на одного меньше. И нет, вы только представьте себе, я должен избавиться от Анни! Помните ее? Она же моя любимица!

– Моя тоже, – с готовностью солгала Майра, хотя, по правде говоря, она не помнила ни одного из действующих лиц.

– Она, конечно, второстепенный персонаж, но не менее важный для действия, чем другие. А я теперь должен передать все ее реплики доктору. Это настоящая бессмыслица, но так дешевле... Что вы скажете?

Майра не поняла, что мистер Хэнли имел в виду.

– Мне следует это сделать? Или, вы полагаете, я продался?

– Нет, что вы.

– Похоже, у меня нет выбора. Господи, театр ужасно подавляет. А все деньги, вы понимаете?

– Понимаю, – с сочувствием сказала Майра.

Хэнли шумно вздохнул, выпустив воздух через усы.

– Думаете, вам это по силам? – Он с шелестом прогладил страницы перед лицом Майры. – Это только кажется, что их много, но на самом деле – не очень. Все равно у вас имеется весь текст на дискете, не так ли? Правка не займет у вас много времени.

– Она нужна вам завтра? – Майра секунду оценивающе разглядывала пачку рукописи. – Думаю, я смогу это сделать.

У Хэнли словно гора свалилась с плеч.

– Слава Богу, – пробормотал он и опустился на стул, который прежде занимал Кейн. Теперь его потянуло поговорить. «Что сегодня такое? – подумала Майра. – Всех словно прорвало».

– Так как ваши дела? – спросил мистер Хэнли, будто только что заметил присутствие девушки. – Все в порядке?

– Да, как обычно. Спасибо. А как ваши коллеги по работе отнеслись к вашему успеху? – затронула Майра интересующий вопрос.

– Мои коллеги?

– Разве вы не работаете на правительство?

– Не помню, чтобы я рассказывал вам о своей работе, – признался Хэнли.

– Однажды вы упомянули о ней, – подлила масла в огонь Майра.

Хэнли неспешно кивнул, стараясь вспомнить, когда это было.

– Обычно я никому не рассказываю о своей работе, – сказал он больше для себя, чем для собеседницы.

– О, вы только намекнули вскользь, – с ноткой разочарования проговорила Майра.

– Нет, это слишком скучно, – решительно сказал мистер Хэнли, оглядывая комнату, и добавил без всякой связи с предыдущим, так же как она резко сменив тему: – Ваш голос прозвучал сегодня по интеркому совсем не так, как обычно.

– Да?

– Когда я вошел в вестибюль, швейцар позвонил вам, и вы ответили мужским голосом, чтобы я поднимался.

– Вот таким? – пробасила Майра и пошутила: – Значит пора прекращать принимать анаболики.

Хэнли улыбнулся, но как-то невесело, и снова обвел взглядом комнату.

– Я подумал, вы не одна, – сказал он.

– Так и есть – брат дома, – выпалила Майра и сама удивилась своим словам. Зачем она солгала? Этого она не знала, только вдруг поняла, что ей предпочтительнее, чтобы Хэнли не знал о появлении в ее жизни Кейна, и, в то же время, Кейн не догадывался о сложившихся – или почти сложившихся – отношениях с мистером Хэнли.

Майра украдкой взглянула на дверь в комнату Кейна: закрыта она или нет? Если он подслушивает – почему бы и нет? – то интересно, какого ответа на слова Хэнли он от нее ждал? Во всяком случае, ответ родился у Майры непроизвольно, она сама от себя такого не ждала.

– Я и не знал, что у вас есть брат, – сказал Хэнли. Вроде бы с облегчением, или воображение вновь шутит с ней?

– Вам незачем это знать, если только вы не изучаете меня специально, – коварно заметила Майра.

– Вы угадали, я вас изучаю, – легко согласился Хэнли. – Я работаю на ФБР, и мне нужно все выяснить о вашей подрывной деятельности против нашей страны, – «признался» он с кривой усмешкой. Неудачная шутка не показалась смешной даже ему самому.

Они поболтали еще несколько минут, но атмосфера оставалась слегка натянутой. Сказать по правде, думала Майра, она не знает, как теперь относиться к мистеру Хэнли. Раньше она играла перед ним роль искусительницы, едва ли приемлемую – Бог свидетель – в нынешней усложнившейся ситуации. Их отношения вышли за строгие деловые рамки, однако Майра больше не могла демонстрировать ему свое декольте и строить глазки. Настоящих дружеских отношений между ними никогда не было, и Майра не представляла, как они сложатся в дальнейшем.

Мистер Хэнли попрощался и ушел, оставив Майру расшифровывать заново переписанную пьесу. Она сразу принялась за работу, стараясь не отвлекаться на мысли о Кейне, но они навязчиво лезли в голову. Что он там делает? Может быть, скинул одежду и в нетерпении расхаживает из угла в угол, мечтая о ней? Может, он притаился у двери, ожидая знака, слова или мановения пальца Майры, чтобы ворваться в гостиную, подхватить ее на руки и овладеть ею на полированном обеденном столе из светлого дуба?

«Нет, Говард прав, он должен уехать от нас. Мне действительно нелегко в его присутствии, – подумала Майра. – Он заставляет меня смотреть правде в лицо. А правда в том, что у меня слишком много желаний и совершенно нет силы воли. Во мне нет стержня. Мой характер еще более уродлив, чем мое тело».

Внезапное появление Кейна в гостиной испугало девушку. Он взглянул на нее с мягкой улыбкой и скрылся на кухне. Майра услышала, что он выдвинул один из ящиков стола и стал в нем копаться, но доносившиеся звуки были глухими, не похожими на звон столового серебра. Значит, ему что-то понадобилось в ящике с инструментом, пронеслось в голове Майры. Отвертка или кусок проволоки. Или, может быть, он ищет веревку, чтобы привязать ее к кровати?

Однако, Кейн вернулся с кухни с пустыми руками и направился к себе, не обратив на Майру внимания, затем остановился и несколько мгновений смотрел на нее. Смутившись под его пристальным взглядом, девушка вернулась к работе, но Кейн подошел и остановился рядом, вынудив Майру поднять на него глаза.

– Ты забыла застегнуть одну пуговицу, – сказал он, когда их взгляды встретились, затем протянул руку к груди Майры, и его пальцы медленно, словно нехотя застегнули блузку до конца.

Майра, сраженная неожиданностью, без звука позволила ему это сделать. Она не отшатнулась, даже не вздрогнула, будучи в состоянии только дышать. Пальцы Кейна воспламенили кожу груди и вызвали сердцебиение, от которого у девушки слегка закружилась голова. Взгляд Майры приклеился к поясу Кейна, не в силах подняться на его руки и лицо. Все заняло лишь мгновение, но ей показалось – вечность. Когда Кейн ушел к себе, Майра осталась неподвижно сидеть в близком к панике состоянии, прерывисто дыша от нахлынувшего возбуждения.

«Он прикоснулся ко мне», – подумала она. Затем повторила вслух:

– Он прикоснулся ко мне.