Дарованная (СИ)

Глава 2

Скальные Острова. Альморавидское царство.

Хасан Арман.

Как же ему опыстылели эти каменные глыбы, по всему острову сплошные камни, редкие растения и деревья почти не встречались, все было покрыто мшистой травой, словно ковром устилавшым голый камень.

Сплошные каменные массивы омываемые всеми четырмя морями, навевали уныние. Но, как бы там ни было, Арман любил эти неплодородные земли. Завтра он вновь отправляется в степи, с короблями заполненными тюленьими шкурами, жемчугом, вяленым мясом китов и прочим северным добром в обмен на фрукты, овощи и злаки. Заодно ему предстоит забрать очередную дарованную. Для чего? Для мира? Зачем такой мир, когда плодородные степи откупаются одной жизнью, всего одной, а скальные острова принимают очередной лишний рот. Хорошо хоть эти, изнеженные степным благополучием, женщины не выдерживают жизни в скальной местности. Последняя и трех недель не продержалась. Умерла. Или может это особенности только низаритских женщин? Ведь с других островов наложницы живы и здоровы.

Альморавидское царство. Голубой грот.

Темноволосая, смуглокожая, со светлыми глазами девушка, дочь жреца Джафара, снова пряталась в голубом гроте.

Она ждала его. Хасана всех Скальных островов и Альморавидского царства.

Ар-ман.

Норида прокатила его имя на языке наслаждаясь рычащим звучанием. Оно так подходило их хасану, что его хотелось постоянно произностить с придыханием.

Отец запретил ей попадаться на глаза правителю, но что взять с влюбленной девушки? Норида уже год мечтала о том, чтобы попасть в гарем хасана, а от туда и до хасинты не далеко, главное умело пользоваться своей красотой и женским очарованием. Вот только он и не думал ее замечать. Девушка грустно вздохнула, габлюдая за тем, как с потолка капали сияющие голубым светом капли, разнося про гроту звенящий, словно мелкие колокольчики, звук.

Возможно Арман не замечал ее потому, что она была из сословия марабутов*, к которым относились, священослужители, учителя, торговцы и ремесленники? Хотя хасаны и хасинты не гнушались такими браками и с удовольствием отдавали своих дочерей и сыновей за марабутов.

Норида окинула взволнованным взглядом священный голубой грот, по преданию дающий силу и выносливость правителю скальных островов. Вход в него украшала мраморная арка, некогда белоснежная, но теперь потемневшая от времени и покрытая сеточкой трещин, в которых светилась голубоватым светом сила этого места. Грубые каменные ступени, ведущие вниз, уходили в темноту. Однако стоило спуститься, как можно было увидеть голубоватые и перламутровые переливы странного слоистого камня, в котором был выбит этот грот. Несмотря на отсутствие какого-либо освещения, мягкого сияния, шедшего от воды и стен хватало, чтобы, пусть и не очень хорошо, но видеть окружающую обстановку.

Сверху, над священным озером, мерцали свисающие остроконечные наросты сталактитов, с них капали голубрватые капли. Под каменным полом проходило подземное течение, что неудивительно при непосредственной близости всех четырех морей. Норида пряталась за большими камнями, у самой дальней стены грота, откуда хорошо просматривалось озеро, но хасан Арман все не шел. Хотя время его ежедневного омовения уже давно прошло. Что же случилось? Неужелли снова цекалии? Норида рывком побобралв длинные юбки и позвякивая ножными браслетами поспешила в замок. Какое-то не хорошее предчувствие камнем легло на ее грудь.

Степное царство Ревия. Племя Низаритов. Храм богини плодородия Анушиари.

В храме было многолюдно, но лица людей расплывались, сливаясь в единое цветное пятно, от которого у Иргиз кружилась голова. Но всему виной конечно же была не толпа низаритов, а благовонии, что жгла жрица Канга. Седовласая, с длинными косами, до самых щиколоток, украшенные бронзовыми кольцами, они издавали неприятный лязгающий звук касаясь друг друга. Ее белесые глаза были слепы, но видела она гораздо больше, чем все зрячие в этом мире. Однажды она сказала Иргиз слова, что навсегда запали девушке в душу.

"— Ты спасение наше и ты же наша погибель маленькая аршаи."

Тогда и застегнулось на шее у Иргиз серебрянное колье, блокирующее магию аршаи.

Иргиз и Эрайя часто бывали в этих стенах, единственный на многие дали камень, в котором умелые степные мастера создали храм. Шершавые стены белого камня отражали отрывистые и каркающие слова жрицы.

Канга читала слова заклинания и окуривала кинжал и чашу. Было страшно, всюду мерещились странные тены на белых стенах храма, но Иргиз старалась держать себя в руках, хотя густой, приторный дым так и норовил унести ее в сладкую темноту беспамятства. Но, нужно было держаться, что есть сил, ведь совсем скоро ее родная магия будет на свободе и можно будет не только выпустить ее на волю, но и поучися всему тому, что оставила ей ее мать — Элейла. За время заточения Иргиз до каждой точки, до каждого завитка успела изучить то, что осталось ей от последней аршаи из племени Ширату.

В замке Моро Фраско никто не знал, что за татуировки нанесены на тело девушки. Хотя звездочет пытался одно время их расшифровать. Но все без успешно. Те знаки, что Иргиз носила на теле даже самый древний из низаритских старцев не смог прочесть, лишь беспомощно разведя руками, что до безумия злило Моро. Язык, на котором обучались аршаи, был их собственным, даже сами ширату не знали на каком языке говорят их волшебницы. Иргиз же только беспомощно разводила руками. Да, она соглала, сказала, что не знает их значения, мать не упела передать знания так, как Моро забрал ее слишком рано. Она понимала, что за такие речи ее могут высечь, как бывало уже не раз, но Иргиз с упорством барана продолжала лгать, зная, что это единственный шанс, для ее магии. Если бы Моро узнал, что все эти завитушки, точки и черточки это заклинания, он бы нашёл способ их стереть, да хоть бы и кожу живьем содрал, но не дал бы ей узнать все тайны магии аршаи. Он ненавидел аршаи. Вот только за что?

Канга закончила все приготовления:

— Мой владетель, пора начинать, луна уже взошла. — Произнесла она свои скрипучим старушеским голосом и возвела очи к единственному отверстию в храме, выбитом в куполе потолка. Краешек полной, голубовато-желтой луны уже стыдливо заглядывал в храм, пытаясь разгать, чего же этим смертным еще от нее нужно.

Моро кивнул и первым шагнул на постамент, где на выдолбленном камне лежали ритуальные приспособления.

Канга трясущейся рукой полоснула его по раскрытой ладони и подставила чашу, заговорив незнакомые слова. Густые, бурые капли, с резким металлическим запахом, стали сбегать в чашу наполняя ее. Мягкая тряпица пропитанная чем-то травяным перекочевала в ладонь Моро, следом пошла сияющая Эрайя, ее радость была такой искренней, что наполняла душу Игриз обвалакивающим теплом и светом. Последней же подошла Иргиз. Ее ладонь так же полоснул кинжал и резкая боль пронзила руку девушки настолько сильно, что в глазах потемнело.

— А теперь встаньте в круг, соприкасясь ранами друг с другом. — проговорила Канга.

Дальше происходило волшебство.

Как только круг замкнулся, луна окропила своим сиянием стоящих под куполом, давая свое благословение. Мелкие частицы сияющей пыльцы светились вокруг стоях. Канга снова начала читать замысловатый текст заклинания иногда гортанно распевая его.

Иргиз чувствовала дикое удушающее жжение в ладони в районе пореза, которое поднималось все выше и выше по руке и тянулось к сердцу. Сердце с каждым ударом замедляло свой бег, и вот, казалолось, будто это последний удар сердца, так его сковало обжигающим холодом, что даже вдох сделать было невыносимо больно, а потом жаркий толчок пустил новую кровь по венам и Иргиз не удержавшись согнулась пополам хватая ртом глотки желанного воздуха.

Луна ушла.

Зал взорвался радостными криками, а Канга поднесла чашу, где уже вместо крови плескалось кровавое вино. Каждый выпил свою порцию.

И вот Иргиз теперь уже не просто камер-а'блиге, а, пусть и не полноправная, но принцесса. Знала ли ее мать, что так будет? Вряд ли. Хотя, как знать, возможно именно это и предвидела Элейла, качая колыбель своей дочери на сороковой день от ее рождения и горько плакала над ней.

Но это было еще не все. Чуть позже, после большого застолья, где Иргиз принимали, но не так радушно, как она того ожида от нового статуса. Ведь быть пятнадцать лет пленницей и стать вдруг принцессой, которую обязаны чествовать так же как и Эрайю, не каждому низариту такое по нраву. Вот и на Иргиз косились с неприязнью даже с презрением, а кое-кто с неприкрытой ненавистью. Но эти взгляды уже давно не уязвляли душу девушки. Главное на ней больше не было этого проклятого холодного ошейника!

Иргиз торопилась к выходу, ей нужно было к фонтану, чтобы выпустить магию на волю, но проходя мимо комнат гостей она услышала обрывки разговора и замерла статуей.

— … И ты думаешь, что этот ритуал спасет принцессу Эрайю от участи стать наложницей этой твари? — Резко высказался принц ледяных песков.

— Успокойся Анрим. Через эту луну эту девчонку отдадут в качестве залога мира и твоя невеста сразу станет твоей женой. Разве не этого мы все ждем? Прервать череду смертей наших дочерей. Ты и сам знаешь почему возникла необходимость отдавать этим монстрам дочерей степей, песков и заморских южных каганатов.

— Да отец. — Покорно согласился Анрим. — Но почему ширату согласилась? Ведь имела же полное право на отказ.

— Ты плохо знаешь владетеля степей. Моро хитер как корсак! — Усмехнулся Коскар. — Думаю он даже малейшей возможности не допустил чтобы девчонка узнала о том, что можно было отказаться. — И резкий смех всколыхнул тонкий шелк залотистых штор прикрывавших двери комнаты.

Так вот значит, как. Вот он, тот подвох, что так не давал покоя Иргиз! Моро чудовище!

Иргиз пустилась бегом, злые слезы застилали ее глаза. Предали! Ее снова предали! Эрайя? Знала ли она? Как же все сложно! Бежать! Бежать подальше от них, подальше ото всех. А ведь она чувствовала. Знала, что не просто так Моро предложил ей этот обряд. Теперь ее отдадут в руки мострам, где люди умеют становится тенями и воровать души превращая их в пустые оболочки.

Выбежав из освещенного дворца Иргиз задыхалась, даже наряд из летящего шелка, казалось душил ее, обжигая те места, где касался обнаженной кожи.

Тишина ночи, треск сверчков и еле слышный далекий вой стаи корсаков позволили ей успокоиться. В темноте ночи отчетливо проступало свечение ее татуировок, а это значило, что нужно дать волю своей силе.

Иргиз двинулась к фонтану, это было единственным местом, где ей было легко дышать, когда ошейник еще сдерживал ее магию.

Каменная чаша холодила сквозь шелк, стоило девушке присеть на нее и Иргиз сбросив расшитые тканевые туфли опустила стопы в, так манившую, прохладную воду. Платье тут же напиталось влагой, которая, играючи пробилась все выше, наровя намочить весь наряд.

Взмах тонкой кисью и тонкая струйка, словно змейка, отделилась от воды и спиралью закрутилась вокруг Иргиз, забирая с собой боль от обиды и предательства.

Иргиз еще долго играла с водой, создавая причудливые образы, пока ее покой не был нарушен Эрайей.

— Как же красиво Иргиз! — С восхищением воскликнула девушка наблюдая светящиеся водные шарики. — Не знала, что ты умеешь и такое.

— Я умею многое, так же как и ты. — Слишком резко, чем следовало бы ответила Иргиз.

— Ты не рада быть моей сестрой? — Тоскливо спросила девушка, комкая в руках конец туники и более не решаясь подойти ближе. — Неужели быть камер-аблиге тебе нравилось больше чем свободной принцессой?

Иргиз не надолго замолчала, а потом все же рискнула спросить.

— Ты знала, что меня отдадут вместо тебя на скальные острова? — Глядя на полную луну с глухой тоской спросила Иргиз. Каждое слово, словно горячее олово, обжигало горло и вырывалось на ружу. Аршаи не хотелось верить в предательство своей названной серты, единственной, родной и близкой души в этом низаритском племени смерти.

— Как отдать? — Пошатнулась Эрайя, вспоминая хроники и Иргиз с лёгкостью выскочила из чаши фонтана чтобы подхватить подругу. — Куда отдать? — Не видя ничего перед собой и мертвецкой хваткой вцепившись в руки Иргиз произносила Эрайя. — Моя сетра ведь была последней. Отец обещал, что больше никто из дочерей степей не будет отдан в рабство теневому племени. Звонкий некогда голос Эрайи сейчас звучал надстрестнуто и глухо, будто то, что она услышала, это не правда. Ложь, которя, так похожа на правду.

— Я услышала как это обсуждали Корсар и Анрим. — Обняв всхлипнувшую девушку растеряно произнесла Иргиз.

— Не понимаю. — Прошептала Эрайя и замерев на секунду резко встала. — Я должна поговорить с отцом. Немедленно.

Иргиз пыталсь удержать вырывающуюся девушку, но ее попытки были тщетны. Если принцесса что-то задумывала ее было не остановить. И сейчас Иргиз тревожилась лишь за себя. Каким боком ее заденет степной, обжигающий ветер по имени Эрайя, а что последствия будут аршаи не сомневалась. Моро поймет, кто рассказал, даже если Эрайя и не упомянит Иргиз в разговоре.

Но, как оказалось, Иргиз плохо знала степную принцессу.

Эрайя не пошла к отцу, понимая, что тот, как всегда, выкрутится и страдать будет ее любимая Иргиз. Она пошла туда, где ее ждали и приняли бы в любом случае.

— Анрим! — Эрайя ворвалась в покои отведенные для гостей с ледяных песков. — Скажи мне что все это ложь! — Захлебываясь яростью прошипела Эрайя. Ее волосы потрескивали искрами от еле сдерживаемой магии.

— Моя принцесса! — Анрим соскочил с топчана, устланного шкурами степных лисиц и как положено этикету поприветствовал принцессу низким поклоном. — Что произошло? — Все еще не понимая о чем речь спросил свою нареченную принц пустыни Сайхин.

— Скажи мне, правда ли, что мы все еще отдаем, душами дань туманным чудовищам? — Еле выталкивая от ненависти слова спросила Эрайя.

— Мне жаль, Эрайя, но это правда. — Опустив руки и сев на топчан, проговорил Анрим. — И я бы очень хотел помочь твоей сестре, зная как ты дорожишь этой ширату. Но, я безсилен. Либо они заберут тебя, либо ее. А ты без земли не выживешь. Там ведь глухие камни. А в них нет жизни.

— Так ты знал? С самого начала знал, что Иргиз ждет эта участь? Да? — Льдом ее голоса можно было замораживать. И Анрим понимал, он навсегда может потерять ту, которую успел полюбить всем сердцем. Ложь во спасение. Вот как он это называл про себя.

— Не знал. Лишь сегодня, когда нам представили Иргиз, как принцессу, я понял какую участь ей уготовал твой отец. И я буду жалок, если скажу, что не рад такому раскладу. Он не смотрел на Эрайю, потому что боялся увидеть в ее глазах понимание в перемешку с презрением.

Эрайя молча вышла. Ей не чего было сказать своему будущему мужу. Ее сказочный мир рухнул в одночасье…