Дары Кандары

Сказка о капитанах

Звезды были спокойны. На обзорном экране рубки они казались горстью стекол из калейдоскопа.

Красный скол Бетельгейзе притягивал взгляд, тусклый Ригель мерцал, словно льдинка, желтый Сириус отсвечивал янтарем. Золотой Процион зло подмигивал, — мол, шалишь, не возьмешь — до сих пор ни одной экспедиции не удавалось пробиться за внешний пояс звезды. Двадцать лет назад капитан чудом увел галиот из потока жесткого излучения — их накрыло солнечным ветром на самой границе системы. И до сих пор не простил себе поражения. Корабль волокли на буксире прямиком до «Собачьего порта»… Впрочем, прошлого не изменишь, и сожалеть не о чем.

Капитан встал из-за пульта и медленным шагом обошел рубку. Пальцы сами собой нашарили прохладный стакан с коктейлем — спасибо Пантену, вышколил парней, — в любое время суток бокал «Мэри со льдом» ждал на стойке у визора. Рейс прошел хорошо. Сто голов першеронов на Бель-один, редкие саженцы на Бель-два, восемь тонн драгоценного кофе на Бель-три — до сих пор кофе шел на вес платины. На обратный путь маклер Жак предлагал фрахт на Регул, но капитан отказался — чистая трасса, груз — железо, холодное и унылое. Скучно.

Он охотно брался доставить товар в чертову глушь Галактики, вывезти поселенцев с озверевшей планеты, снять ученого чудака с астероида или первым разметить маршрут к системе. Капитан любил риск и умел возвращаться живым. И команду ладил себе под стать. Дальнобойщики звездных трасс — золотые руки, шальные головы, нежные души. Все готовы были рискнуть — для настоящего дела, по зову сердца, на поиск неоткрытой еще планеты. Но разменивать жизнь на кредиты — увольте, цена не та. Над парнями подсмеивались по всем портам Ойкумены. За спиной и втихую — у золотых рук тяжелые кулаки…

Коктейль кончился. Капитан аккуратно поставил стакан на стойку. Светила мерцали все так же безоблачно, звездолет летел ровно, ни на минуту не отклоняясь от курса. Еле слышный звук двигателей неприятно щекотал уши. Наступала хандра. Извечная болезнь всякого беспокойного человека — необходимость отдыха угнетает сильнее самой тяжелой работы.

Капитан проверил уровень кислорода — показалось, воздух отдает затхлым, затем в третий раз пересчитал маршрут. Пальцы летали по клавишам, цифры сыпались непрерывным потоком. Легче не становилось. Нежно звякнули двери. Вошел Пантен. Его круглая физиономия лоснилась довольством, глазки-щелки задорно блестели. На безупречно отглаженном синем мундире уже красовалось пятно от масла.

— Разрешите доложить, сэр? — Пантен почуял уже, что появился не вовремя, но остановиться не мог.

— Что там у вас? — капитан небрежно отдал салют и опустился в кресло.

— Полет нормальный. Четыре человека на вахте, экипаж отдыхает в кают-компании, — тут Пантен позволил себе улыбнуться, — джин, гитара и «морской бой».

— Что еще?

— Жак на связи. Рвет и мечет — у Регула выплеск протуберанцев, радиация бешеная, фрахт никто не берет. Предлагает двойной контракт.

…Можно было бы взяться… плевое дело… двигатели пора менять… а душа не лежит… тоска.

— Передайте Жаку, что фрахт мне нужен, как прошлогодний снег. И оставьте меня одного.

Двери щелкнули. Капитан снова встал, зло хрустнул костяшками пальцев и зашагал по рубке упругой походкой сильного человека. Он знал немало средств от хандры, но ни одно из них не подходило для рейса.

Вечер шел как по маслу — а капитану хотелось бури. Отчаянного, жестокого напряжения сил — только в момент опасности можно дышать полной грудью.

Звезды с экрана щурились на беспокойного человека. Двигатели замолкли — предстоял поворот. От тишины стало хуже. Капитан подошел к приемнику и повернул верньер. Долгие годы он ловил трескучие, непонятные голоса космоса, слушал их, будто ждал ниоткуда весть. Как всегда — тонкий свист, нытье фоновой радиации, скрежет дальних разрядов… Звонкий тревожный писк. Голос. May Day! Венера…

Координаты, координаты… быстрей! Есть.

Капитан метнулся за пульт. Восемь, двенадцать, сорок… нет сорок два… правее. Прием. Слушаю!

— Помогите! Кислород выходит. Защита нарушена. Раненые. Помогите!

— Метеорит?

— Пираты. Шлюп «Венера». Клан Астор. Помогите!

— Мы на связи. Фиксируйте координаты относительно Сириуса. Буду у вас через сорок минут. Ждите.

Капитан ввел запись в бортовой журнал. Быстро вычислил траекторию к цели. Нужна ручная корректировка курса. Пантен!!!

Через сорок четыре минуты галиот завершил стыковку с туристическим шлюпом «Венера». Дорогая игрушка была безнадежно испорчена. Вмятины по обшивке, сбитый двигатель, трещина через борт. Как они умудрились выжить?

Изнутри судно пострадало меньше. Живые ковры оказались истоптаны грубыми сапогами, кое-где выстрелами разбило панели красного дерева, пестрые огоньки «полусвета» мигали в бешеном ритме. Но даже в таком виде шлюп поражал воображение бессмысленной роскошью обстановки. Пассажиры оказались под стать кораблю.

Сэр Астор XXVI, старый сквайр с лицом хищной птицы, лежал без сознания. Его супруга рыдала, размазывая по лицу остатки парадного макияжа. Утрата драгоценностей на время лишила даму способности рассуждать здраво. Астор-младший отчаянно трусил. Капли пота блестели на розовой ранней лысинке, пухлые руки тряслись. Наложница, миниатюрная китаянка на последних сроках беременности, казалась единственным разумным человеком в этом бедламе. Именно она подключила раненых к аппаратам медпомощи, разобралась с приемником и вышла на связь.

…Клятая гордость кланов, — капитану стоило труда сдержаться. Конвой, страховочный бот, хоть маяк ЕКС — и судно бы уцелело, и люди. Куда там, захотелось романтики дальней трассы.

— Слушаю вас, господа.

Зашуршал пышный шелк кимоно. Китаянка заученно поклонилась:

— Господа поджидали друзей — шлюп «Альцеста». «Венера» встала за маяки ждать связь. Пришел незнакомый корабль.

Капитан кинул взгляд на немой экран рубки. Так могло бы случиться и с галиотом — вдруг на тусклые звезды наползает чужой силуэт и решить нужно раньше, чем пальцы лягут на клавиши.

— Тип? Класс? Вооружение?

Астор-младший всплеснул руками:

— Откуда нам знать? Длинный, тонкий, по бокам вроде крыльев, стрелял с двух бортов, пропадал с экранов. Отец говорил, ходит втрое быстрее нашего. Так вот, корабль…

— Корвет-рейдер, — в задумчивости капитан стал загибать пальцы, словно считая.

— Хоть броненосец — какая к чертям разница, — раздраженно перебил Астор-младший, — Это отребье потребовало всю наличность, камни, топливо и кислород.

— Славный запрос, — капитан прошелся вдоль развороченного пульта. …Двадцать пушек против наших восьми и скорость почти равна…

— Отец сказал: «Мы — Асторы». И получил оскорбительный смех в лицо. Он сам вел шлюп, мы пытались уйти от погони — тщетно. Экипаж защищался, но врагов было больше.

— Благодарите судьбу, что живы, — спасенный отвлекал капитана. …Прошло пять часов. Успеваем, пираты не ждут атаки. Женщин — в шлюпку и к Сириусу. Пантен выведет…

— Дальше ясно. Флибустьеры взяли шлюп магнитной ловушкой, перебили половину людей, забрали все ценное, взяли заложников. Так?

Астор-младший помотал головой. Китаянка продолжила:

— Господина сильно били. Матросы дрались, их тоже били. Все живы. Все на борту.

Астор-младший угрюмо взглянул на женщину:

— На борту нет ста тысяч кредитов, двух колье леди Астор и восьмидесяти тонн атомарного топлива.

Капитан, половина ваша.

…Сорок тонн. По две тонны на брата. Дешево ты моих парней ценишь, щенок…

— Галиот направляется к базе «Собачий порт». Можем доставить туда и вас. Комфорта не обещаю, но мест в кубрике на всех хватит. С базы ходят рейсовики к планете, там есть связь и врачи.

От возмущения Астор-младший поперхнулся слюной. Дама заверещала:

— Я протестую! Мы требуем отвезти нас в Дом Астор! Муж подаст жалобу Императору лично! В кубрик — как вы посмели!!!

— Как вам будет угодно. Не желаете в кубрик, могу предложить трюм для скота. Или галиот забирает больных и раненых, а вы остаетесь на шлюпе ждать новых спасителей.

Астор-младший хотел спорить, но взглянул капитану в глаза и сник. Покосился на матросов с носилками — старый Астор все еще не пришел в себя.

— Хорошо, мы согласны. Но имейте в виду — ни кредита сверх должного вам не заплатят.

…Каюту придется освободить — у женщины со дня на день начнутся роды. А хлыщу на пользу пара ночей на матросской койке и общество злых на язык парней…

— Последний вопрос. Приметы пиратов — вы что-то запомнили?

— Мы не вглядывались в их мерзкие физиономии, тем паче, их нам не представили, — дама фыркнула и отвернулась к иллюминатору.

— А вы, почтеннейшая? — капитан повернулся к наложнице.

— Красная форма. И знак — петля.

…Не взяли заложников, не перебили свидетелей. Корвет о двадцати пушках. Полсотни сорвиголов, рисковых, как черти и бесстрашных, словно смерти не существует. Имя «Висельница» — чтобы не утонуть, — капитан про себя рассмеялся:

— Вам повезло попасть в лапы самому дерзкому флибустьеру на сто парсеков вокруг. Наш корабль предлагает вам помощь и гостеприимство. Добро пожаловать!

До Собачьего порта шли трое суток. Сэр Астор XXVI с супругой и наследником незамедлительно отбыли с базы первым рейсовиком к Земле. Китаянка с младенцем задержались, они были еще не в состоянии путешествовать. Номер в «Хилтоне», няня из Чайна-тауна и слово капитана — в Собачьем порту оно было важнее денег. Впрочем, с обеспечением у малыша проблем не возникло. Капитан с удовольствием потирал кулаки, вспоминая, как убедил молодого отца дать ребенку фамилию и приданое. Он подумывал было навещать китаянку и дальше, но старый друг Ансельм отговорил его.

— Начнут шептаться, капитан женится. Ни один мужчина к бедняжке близко не подойдет. Или ты вправду решил завести семью?

…Они сидели в баре «Собачья радость» — там было легко и просто говорить обо всем на свете. И народ туда заходил простой, незамысловатый — кондотьеры, торговцы, маклеры и бродяги. Музыканты — не гурманы гармоний и консерваторские крысы, а крученые скрипачи и гулящие менестрели — из тех, что наполняют сердца радостью и слезами. Музыке должно течь, как хорошей водке в стакан — легко, прозрачно и до самого края души.

— Я уже стар, Ансельм. Мои девушки поседели вместе со мной. Сам подумай, кому приспичит дожидаться меня в порту?

— Как знать, дружище, как знать. Я до сих пор не ленюсь говорить с женщинами — вдруг какая польстится на старого штурмана. Выпьем за наших невест!

Стаканы звякнули торжественно и печально. Ансельм с трудом поднял грузную тушу со стула и отправился к барной стойке выбрать новый коктейль. Хин был мастер на всякие редкости. Капитан закурил и откинулся на сиденье. Он опоздал на двадцать лет.

Здесь в порту он однажды встретил девушку с доверчивым взглядом. Ни красоты ни особенной женской прелести не было в ней. Непослушные волосы, руки в цыпках, рот большущий, как у лягушки.

Глянешь раз, на второй пройдешь мимо. А на третий — утонешь в ее глазах. Ясность. Свет. Ожидание необычной судьбы. И улыбка ребенка — посмотри на мои звезды, прохожий, послушай сказку, для которой не нужно слов. Он думал взять девушку на корабль — защитить, уберечь и согреться возле ее тепла. Но галиот ждал опасный фрахт. Отказаться было немыслимо. Везти с собою на верную гибель — тем паче. Он улетел один. Когда через год галиот притащили в порт на буксире, найти девушку не удалось. И неудивительно — искать незнакомку, зная лишь имя, простое и звонкое, как стекло… Капитан долго пил, а после решил, что она вышла замуж или уехала с кем-то — короче, счастлива. Только всякий раз, вспоминая, хотелось водки или прыгнуть в рисковое дело — чем опасней, тем лучше, лишь бы не думать.

Капитан наблюдал за кольцами желтоватого дыма — как они понимаются к низкому потолку, как тают в тяжелом воздухе. Хандра снова нагнала его. Тем временем народу в баре прибавилось — близился вечер.

С шумом и смехом пустили по кругу чашу гильдейские молодцы — не иначе, заложен новый фрегат.

Угрюмые матросы с «Капеллы» молча выпили за погибшего друга и вышли — поминать надлежало по всем кабакам, где успел погулять покойный. Дерзкогрудые девочки облепили Ансельма, как мухи — шкипер нынче был при деньгах, он щедро поил красоток и не упускал похлопать то одну, то другую по аппетитной попке. Старый Циммер уже расчехлил свою скрипку. Гелли тронула тамбурин и над гулом хмельных голосов закружилась мелодия. «Зеленые холмы Земли». Память о доме, о вечной пристани, куда хочет вернуться любой корабль. Предательски защипало в глазах. После выпивки капитан ударялся в сентиментальность.

— Как поживаете, сэр? — Хин возник за плечом, словно чертик из табакерки. У слащавого бармена была дурная привычка — незаметно подходить к людям.

— Спасибо, Хин, я в порядке. А смешай-ка ты мне…

— Уже сделано, сэр, — будто из воздуха бармен выхватил запотелый бокал, — Как прошел рейс?

— Спокойно. Разгрузились, вернулись. Завтра буду искать новый фрахт, — капитан понадеялся, что, почуяв выгоду, Хин отстанет — бармен частенько сводил маклеров с транспортниками.

— Говорят, сэр, вы спасли от неминуемой гибели главу клана? — приторная физиономия Хина заострилась от любопытства.

— Пустяки. Снял с подбитого шлюпа. Дернул черт чудаков «Висельнице» перечить. Ни охраны ни пушек, а на подвиги потянуло, — капитан грубо выругался.

Хин захихикал льстиво.

— Знаете, сэр, не завидую тем, кто пойдет «Висельнице» поперек трассы. Мало не двадцать лет сектор за шкирку держит — хоть бы кто огрызнулся. А вы слышали, что говорят?

— Оставь, Хин. Не люблю сплетен. Лучше, скажи гарсону, чтобы мяса подал. Настоящего, а не вашей белковой дряни, — свирепое выражение удалось капитану неплохо.

Бармен струхнул: «Будет сделано, сэр, сей момент», — и моментально исчез в недрах двухъярусной кухни. Жаль, хандру так легко не спугнешь. Капитан потянулся к бокалу.

То ли от дрянного бифштекса то ли от хиновой мешанины, навалилась вдруг тошнота. С трудом, пошатываясь, капитан добрался до туалетной комнаты. Ужин отправился в утилизатор, приступ кончился.

Капитан держал голову под холодной водой, пока сознание не прояснилось. Затем умылся, отполоскал рот от мерзкого вкуса. Глянул на себя в зеркало. Да, возраст дает о себе знать. Крошево снега в стриженых волосах, отекшие веки, морщины у губ и на лбу, космический злой загар насмерть выдубил кожу. Только взгляд прежний — сильный и цепкий. За счастье полета не жаль и жизни — хватило б горючего, и вперед, к самой дальней звезде! Капитан рассмеялся — дурак, мечтатель, седой мальчишка… Шум в баре вдруг стал иным. Злая скрипка выводила, смеясь «Будет вздернут Дэнни Дивер, завтра утром на заре», звенела посуда, смачно грохнул упавший стул. Кажется в зале кого-то били.

Капитан осторожно подкрался ко входу в бар. За дверью жался мальчик-гарсон со свежим синяком на скуле:

— Осторожнее, сэр, не ходите туда. Парни с «Висельницы» шалят. Мистер Хин попросил всех гостей покинуть зал.

Старые счеты. Капитан будто помолодел лет на двадцать. Ну что ж. Он подвинул парнишку и ударом открыл дверь.

Заварушка уже кончалась. Последнего кондотьера парни в красных мундирах выставляли пинками из бара. Гильдейцы пока держались — трое против восьми — но дела их были явно плохи. Ансельм — старый добрый Ансельм — возвышался над стойкой и успешно орудовал стулом. Остальных посетителей сдуло.

Два погромщика кинулись к капитану. Первого встретил прямой в челюсть, второй свел знакомство с дверною ручкой. Счет открыт. Капитан коротко выдохнул и пошел вперед.

Долгие, рваные в клочья минуты. Кулаки сбиты в кровь. Тяжесть чужого тела. Боль под ложечкой, мерзкое ощущение невозможности вдоха. Встать с колен. Встать, я сказал, встать!!! Снова удары, скорость и горячая плоть цели. Тишина.

Капитан понял, что стоит посреди бара — один. Уцелевшие столпились у выхода. А по залу навстречу ему неторопливо движется женщина. Мощная, крупная, с упругой звериной походкой. Алый шелк парадной рубахи, непослушные кудри — соль-с-перцем — рассыпаются по плечам, лицо сожжено загаром, большой рот растянула улыбка — насмешливая и властная. Перепуганный Хин бросился к ней:

— Капитан, подождите!

Женщина отмахнула не глядя. Бармен отполз на карачках к стойке. Все молчали. Из-за голенища высокого сапога женщина достала нож — не капризный стилет, игрушку девчонок, — хороший, тяжелый нож, полную ладонь стали. Поиграла, примерилась, бросила. Лезвие скользнуло вдоль щеки капитана, он ощутил прохладное движение воздуха. И не двинулся с места.

С кривой усмешкой женщина подошла ближе, остро прищурилась — что это, мол, за птица. Капитан поднял взгляд. У нее глаза хищника. Настороженность, ярость — успеть первой, взять верх. Сеть морщинок у век, заостренные стрелы-ресницы. Вопрос — ты враг? Азарт боя в темных зрачках сменился недоумением.

Капитан Лонгрен подняла для удара руку. Капитан Грэй перехватил кисть. Задержал на мгновение и осторожно, нежно поднес к губам. Жесткие, грубые пальцы, мозолистая ладонь — уверенная меткость работающей руки. Капитаны молчали. С треском льда на реке осыпались годы — опоздать не так страшно, если ищешь встречи всю жизнь.

— Вот, я пришел. Узнала ли ты меня?

— Совершенно такой!

— И ты тоже. Здравствуй, Ассоль!