Дастур ал-Мулук (Назидание государям)

ПРЕДИСЛОВИЕ

В числе рукописей, поступивших в 1890 г. в бывший Азиатский музей Академии наук в составе коллекции А. Л. Куна (Средняя Азия), была сборная рукопись, включавшая сочинение Ходжи Самандара Термези. Это сочинение впервые отметил К. Г. Залеман при публикации списка рукописей коллекции А. Л. Куна[1]. К. Г. Залеман привел название сочинения, имя автора и дату списка. С тех пор и до самого последнего времени сочинение это не привлекало к себе внимания исследователей. Объясняется это прежде всего тем, что и название и построение сочинения (перечень глав) позволяли усмотреть в нем лишь произведение этико-дидактического характера.

Это произведение заинтересовало нас во время работы лад составлением краткого каталога персидских и таджикских рукописей Института востоковедения АН СССР, поскольку две трети сочинения содержат материал чисто исторического порядка[2]. В 1960 г. впервые краткие сведения о сочинении с указанием на наличие в нем исторической части были сообщены нами в коллективном докладе для XXV Международного конгресса востоковедов[3]. В 1964 г. на IV Всесоюзной научной конференции по иранской филологии нами был прочитан доклад на тему: “Новый источник по истории Средней Азии”[4]. В этом докладе мы сообщили краткие сведения об авторе “Дастур ал-мулук” и постарались характеризовать этот памятник как исторический источник. В Ташкенте нам удалось установить существование еще двух списков этого памятника, о которых будет сказано ниже.

Наконец, об авторе рассматриваемого произведения упомянул А. М. Мирзоев в своем докладе на Первой Всесоюзной научной конференции востоковедов в Ташкенте[5]. Изучение памятника и ряда современных ему произведений позволило выявить довольно значительный материал, который дает возможность в общих чертах нарисовать биографию автора и установить источники его сочинения, а также определить место последнего среди литературы этико-дидактического и исторического характера.

Об авторе “Дастур ал-мулук” мы знаем сравнительно немного. Сведения о нем содержатся главным образом в самом “Дастур ал-мулук”, а также в известной антологии поэтов современника нашего автора Мухаммеда Бади' ибн Мухаммеда Шарифа Самарканди Малиха “Музаккир ал-асхаб”[6].

Настоящее имя автора оставалось неизвестным до самого последнего времени. В “Дастур ал-мулук” и в большинстве известных нам списков “Музаккир ал-асхаб” Малиха указан только его тахаллус — Самандар (“саламандра”). Это прозвание, по-видимому, было дано нашему автору потому, что он был острым на язык, ревностно относился к своей службе, как об этом говорит он сам (см. стр. 89, 160, 199, прим. 109). Лишь в одном списке “Музаккир ал-асхаб” Малиха (список Института востоковедения АН Узбекской ССР № 4270, л. 89а) приведено настоящее имя Ходжи Самандара — Мухаммед Бака. Это же имя “Мухаммед” зафиксировано переписчиком старейшей рукописи “Дастур ал-мулук” в конце сочинения (после слова “конец” и даты переписки списка) в следующей фразе: “Махджур написал эти стихи для прибежища раисского достоинства Мухаммеда Ханакахи”.

Здесь обращает на себя внимание нисба Ханакахи (происходящий из Ханака). В Средней Азии известно значительное число географических пунктов, носящих название Ханаках (от “ханагах”). С каким именно из них была связана яисба нашего автора, пока сказать трудно. Учитывая, что наш автор прилагает себе нисбу Термези (см. стр. 185 перевода), надо полагать, что речь идет о какой-то местности под названием Ханака, находящейся поблизости от Термеза. Возможно, что имеется в виду пункт Ханака, расположенный к югу от Душанбе.

Точные даты жизни автора пока не удалось установить. Есть основания полагать, что он прожил долгую жизнь[7]. Первая половина его жизни связана со странствиями. Малиха пишет о нем, что “он странствовал по городам востока и запада, испытал горячее и холодное от времени, испил сладкое и горькое от судьбы”[8]. Упоминание о скитаниях нашего автора на чужбине имеется и в “Дастур ал-мулук” (стр. 71 перевода). Есть основания полагать, что в этот период автор вел жизнь странствующего дервиша. По-видимому, впоследствии он изменил свой образ жизни. Известно, что наш автор участвовал в походах двух Джанидов: Абд ал-Азиз-хана (1055—1091/1645—1680) и Субхан-Кули-хана (1091— 1114/1680—1702). Так, он принял участие в походе Абд ал-Азиз-хана против хорезмийцев, вторгшихся в Бухару. Он был участником трех походов Субхан-Кули-хана на Балх в 1097/1685, в 1104/1693 и в 1107/1695 гг. Наконец, известно также, что Ходжа Самандар дважды был уполномочен Субхан-Кули-ханом вести переговоры с мятежным правителем Самарканда Ходжа-Кули с целью уговорить последнего примириться с ханом. Обо всем этом мы узнаем со слов самого автора, а об участии его в походе на Балх в 1107/1695 г. упоминается в историческом труде современника Ходжи Самандара Мухаммеда Амина ибн Мухаммеда Замана кирак-яракчи “Мухит ат-таварих”[9].

По-видимому, долгое время Ходжа Самандар жил в Карши (Несефе). Заметим попутно, что Малиха, писавший о нашем авторе в 1100/1688-89 г., называет его Несефи. Здесь он дважды назначался на должность каршинского раиса[10]. Согласно Малиха, он имел почетное звание *** (букв. “прибежище раисского достоинства”)[11]. Пребывание автора в Карши закончилось для него большой бедой. Против него, по его словам, была организована клеветническая кампания, которую возглавлял некий ходжа Аваз, человек, по мнению автора, очень низкий в нравственном отношении, но, по-видимому, очень влиятельное лицо в Карши. В результате этой клеветы от Ходжи Самандара отвернулись даже его друзья; ему пришлось порвать с каршинским обществом и вести уединенный образ жизни, напоминающий образ жизни дервиша. Об этом сообщает не только сам Ходжа Самандар, но и Малиха, который пишет о нем, что “он никогда не облачался в [приличную] одежду, на голове у него была войлочная шапка, на теле — лохмотья белого цвета, которые он обвязывал веревкой; он отчуждался от всего, со многими людьми находился во враждебных отношениях, отрекся от мирских благ”[12]. В жизни и творчестве Ходжи Самандара большую роль играл некий казий мирза Юсуф, живший в Балхе, с которым наш автор поддерживал связь главным образом путем переписки, о чем можно судить по письмам этих двух лиц, приводимым в “Дастур ал-мулук”. О слоге этого мирзы Юсуфа наш автор отзывается с большой похвалой.

Литературная деятельность Ходжи Самандара, как можно судить на основании данных Малиха, началась задолго до 1100/1688-89 г., по-видимому, в Карши. Малиха, писавший о нашем авторе в указанном году, уже в то время говорит о нем как о писателе, имеющем значительное число произведений (рассказов), как о мастере, обладающем исключительной способностью облечь любой предмет описания в великолепные (формы стихов и прозы[13].

“Дастур ал-мулук”, вероятно, был первым крупным произведением Ходжи Самандара, составленным частично на основании более ранних его произведений (о чем см. ниже). Это сочинение, как говорит сам автор, было написано по просьбе некоего юноши. Следует полагать, что просьба исходила от какого-то влиятельного лица, волю которого не посмел не выполнить наш автор. Сочинение посвящено Субхан-Кули-хану. Оно составлено не ранее 1106/1694-95 г., поскольку в нем имеется рассказ о событии этого года, но и не позже 1107/1695-96 г., которым датирован один из списков сочинения.

“Дастур ал-мулук” является интересным памятником литературы Средней Азии XVII в. Он представляет интерес не только как произведение этико-дидактической литературы, но имеет важное значение как исторический источник, в котором нашли отражение важнейшие события, происходившие в Бухарском ханстве в последней четверти XVII в.

Как видно из предисловия к “Дастур ал-мулук”, автор первоначально предполагал составить это произведение из 21 главы; он намеревался к 20 главам этико-дидактического содержания присоединить заключительную 21-ю главу о событиях, непосредственно предшествовавших правлению Субхан-Кули-хана, и о событиях первых десяти лет правления этого хана. В свою очередь данную главу автор предполагал разделить на четыре раздела (макака). В дальнейшем, уже в процессе написания, автор [несколько изменил первоначальный план сочинения. Он включил в него еще одну главу — “О любви”, сделал ее двадцатой, а предполагаемую двадцатую главу “О непостоянстве мира” переместил в конец, и она составила 22-ю главу. Что же касается 21-й главы, то впоследствии автор намного, расширил ее, добавив к задуманным ранее четырем разделам еще большое число рассказов о событиях своего времени, очевидцем которых он был. Таким образом, сочинение в окончательном виде включает 22 главы.

Из 22 глав сочинения первые 20 и последняя 22-я глава посвящены вопросам этики и морали, а 21-я глава — главным образом рассказам о современных автору исторических событиях. Таким образом, сочинение по содержанию четко делится на две части: этико-дидактическую и историческую. Эти части, резко отличаются и в другом отношении.

Этико-дидактическая часть является чисто компилятивной. Она составлена почти целиком из более ранних этико-дидактических произведений. Вторая — историческая — часть сочинения написана жа основании личных наблюдений автора. Когда Ходжа Самандар говорит, что он рассматривает “Дастур ал-мулук” как подражание “Бустану” и “Гулистану” Са'ди, что в своем произьедении он соединил воедино лучшие высказывания своих предшественников, он несомненно имеет в виду прежде всего этико-дидактическую часть своего сочинения.

В предисловии к “Дастур ал-мулук” не дан перечень использованные автором источников, и лишь в редких случаях они упоминаются при цитировании. В сочинении приводятся цитаты из произведений следующих известных авторов: знаменитого суфийского шейха Абу Са'ида ибн Абу-л-Хайра ал-Майхани, Низами Ганджави, Джалал ад-дина Руми, Са'ди Ширази (автор широко использует его произведения “Бустан” я “Гулистан”), Хусейна Ва'иза ал-Кашифи (ссылки на его сочинение “Анвар-и Сухайли”), Абдаллаха Хабушани Джами Хатйфи, Мухаммеда ибн Сулаймана Фузули и современников нашего автора: Назима Харави, Мухаммеда Али Табризи Исфагани Саиба, Мир Абида Несефи Сайида, Фазила Вали, Хасан-бека Рафи', Мухаммеда Шауката Бухари.

Имеется еще ссылка на сочинение, которое наш автор неопределенно называет “Ахлак”. Нам удалось установить, что под этим названием скрывается сочинение “Или ал-ахлак”, принадлежащее некоему Хаджи Юсуфу. Об этом сочинении в научной литературе, насколько нам известно, имеются сведения лишь в “Кратком каталоге рукописей ИНА”[14], где дано название, план сочинения и имя его автора. Дата написания этого сочинения пока точно не установлена. Однако, судя по косвенным данным, можно с уверенностью сказать, что оно по времени довольно близко к “Дастур ал-мулук”. Ссылка на него в “Дастур ал-мулук” говорит о том, что оно было написано ранее сочинения Ходжи Самандара, т. е. до 1106/1694-95 или 1107/1695-96 г., но, по-видимому, ненамного ранее этих дат.

Об этом свидетельствует приводимый в “Или ал-ахлак” перечень источников[15]. Наиболее поздним из них является сочинение по'д названием “Абваб ал-джанан”, принадлежащее перу Мухаммеда Рафи' ад-дина Ва'иза ибн Фатхаллаха Каз-вини (умершего, согласно Ч. Рьё, примерно в 1105/1693-94 г.)[16]. Время написания “Абваб ал-джанан” неизвестно, но в собрании рукописей ИВАН СССР имеется список этого сочинения, датированный 1084/1673-74 г.[17]. Следовательно, и “Илм ал-ахлак”, содержащее в себе ссылку на “Абваб ал-джанан”, не могло быть написано ранее этой даты, т. е. 1084 г. х.

Среди перечисленных выше источников особенно широко использованы три: 1) “Анвар-н Сухайли” Хусейна Ва'иза ал-Кашифи, 2) “Илм ал-ахлак” Хаджи Юсуфа и 3) “Бустан” Са'ди. Из первых двух произведений Ходжа Самандар включил в “Дастур ал-мулук” большое количество рассказов и высказываний.

Интересно отметить подход автора к упомянутым источникам с точки зрения характера их использования. Как правило, стихи других авторов заимствованы Ходжой Самандаром без изменений, а прозаический текст во многих случаях подвергнут сокращению, а иногда и изменению в такой мере, что можно говорить не столько о прямом заимствовании текста других авторов, сколько о переработке его.

В настоящее время трудно с полной уверенностью сказать, исчерпался ли круг источников нашего автора приведенным выше перечнем. По этой причине мы не можем точно определить, какую долю в этико-дидактической части составляют заимствования и какую оригинальный текст самого автора. Что же касается стихов, столь обильно приводимых в этой части “Дастур ал-мулук” без ссылок на автора, то здесь можно сказать следующее. Многие цитируемые стихи обычно сопровождаются словами автора: “подобно тому, как говорят”. Отсюда можно заключить, что если не все стихи, то большинство из них принадлежит не Ходже Самандару, а другим авторам.

Все сказанное выше позволяет утверждать, что этико-дидактическая часть “Дастур ал-мулук” составлена автором на основе широкого заимствования из произведений своих предшественников. Однако подбор материала и соединение между собой заимствованных частей были настолько удачны и выполнены с таким мастерством, что в результате получилось великолепное в художественном отношении произведение, нечто вроде красивой мозаики, которая, по-видимому, отвечала вкусам читателей не только современников нашего автора, но и читателей, живших в более позднее время. Об этом говорит хотя бы следующий факт. Автор исторического труда “Гулшан ал-мулук” — Мухаммед Якуб мирза ибн Мухаммед Даниел-бий аталык[18], писавший спустя более 130 лет после составления “Дастур ал-мулук”, поместил в конце своего сочинения большой отрывок из этико-дидактической части этого произведения Ходжи Самандара.

Для нас эта часть важна как памятник этико-дидактичеекой литературы Средней Азии конца XVII в.

Вторая большая часть “Дастур ал-мулук”, составляющая 21-ю главу, как уже говорилось выше, представляет собой описание современных автору событий и является, в отличие от остальной части, самостоятельной, оригинальной. Слова автора о том, что он написал то, что он сам видел или слышал от очевидцев, следует отнести именно к данной части. В этой части нет никакого намека на использование автором каких-либо источников (за исключением, конечно, стихов). Нельзя допустить, чтобы Ходжа Самандар, человек высокообразованный по словам Малиха[19], не был знаком с исторической литературой. Однако источников, которые он мог бы использовать при повествовании о современных ему событиях, по-видимому, не было. В самом деле, известные исторические сочинения “Мухит ат-таварих” Мухаммеда Амина кирак-яракчи[20] и “Тарих-и Муким-хани” Мухаммеда Юсуфа Мунши[21], в которых также нашел отражение период, описанный Ходжой Самандаром, появились несколько позже “Дастур ал-мулук”.

В “Дастур ал-мулук” в хронологической последовательности описаны события, происходившие в Бухарском ханстве в период с 1092/1681 по 1106/1694-95 г.

Однако следует отметить, что в этом сочинении нашло отражение далеко не все, что видел или слышал его автор о событиях этих лет. Например, согласно данным “Мухит ат-таварих”[22] и “Тарих-и Муким-хани”[23], Субхан-Кули-хан, еще будучи только правителем Балха, услышав о намерении своего Царствующего брата Абд ал-Азиз-хана совершить хадж, с войском направился в Бухару и, овладев Карши, стал вести переговоры с ханом. Однако в “Дастур ал-мулук” нет упоминания об этом факте. А наш автор, во всяком случае, не мог не слышать об этом, так как он находился в курсе событий тех дней, поскольку незадолго до этого он был при Абд ал-Азиз-хане во время изгнания хорезмийцев из Бухары. Можно полагать, что Ходжа Самандар, посвятивший свое сочинение Субхан-Кули-хану, намеренно умолчал об этом факте, так как Субхан-Кули-хан предстает здесь в невыгодном для него свете. В “Дастур ал-мулук” описаны следующие политические события: набеги хивинского хана Ануша-хан'а на центральные города Бухарского ханства (1092/1681, 1095—1097/1683— 1686), два похода на Балх Субхан-Кули-хана (1096/1685 и 1104/1693), поход войск Субхан-Кули-хана на Хорасан для за-воевания крепости Бала-Мургаб (1100/1688-89), мятежплемен-ных вождей против Субхан-Кули-хана и связанный с этим на-бег хивинского хана Эренг-хана, сына Ануша-хана, в районы города Каракуля. Эти события нашли освещение и в названиях выше исторических трудах “Мухит ат-таварих” и “Тарих-и Муким-хани”. Однако Ходжа Самандар, повествуя об этих событиях, сообщает многочисленные подробности, отсутствующие в упомянутых выше источниках. Так, например, набег хивинского хана Ануша-хана на Бухару в 1092/1681 г. и изгнание его из этого города Абд ал-Азиз-ханом описаны не только в “Дастур ал-мулук”, но также в “Тарих-и Муким-хани”[24] и очень подробно в “Мухит ат-таварих”[25]. Однако только из сообщения Ходжи Самандара, находившегося в это время при Абд ал-Азиз-хане, мы узнаем о том, как плохо была защищена Бухара от нападения хорезмийцев, а также много подробностей об участниках битвы на стороне Абд ал-Азиз-хана и ряд деталей, которых нет в названных выше риторических сочинениях.

Богатый оригинальный материал содержат второй и третий разделы 21-й главы “Дастур ал-мулук”, в которых автор рассказывает о набегах Ануша-хана на главные города Бухарского ханства в 1096—1097/1684—1686 гг. В “Тарих-и Муким-хани” этим событиям уделено мало места[26]. “Мухит ат-таварих”[27] хотя и содержит обильный материал, но он намного меньше сведений, приводимых в “Дастур ал-мулук”. Сведения, которые сообщает Ходжа Самандар о союзниках Ануша-хана в Бухарском ханстве, о захвате последним Шахрисябза, о попытке его захватить Карши и о ряде военных действий, совершенно отсутствуют в упомянутых исторических источниках. Интересные данные, не нашедшие отражения в других источниках, сообщает наш автор, повествуя о событиях 1100/1688-89 г., а также при описании походов Субхан-Кули-хана на Балх и похода войск этого хана для завоевания крепости Бала-Мургаб.

Не ставя перед собой задачи детального сопоставления данных нашего автора с данными вышеназванных исторических трудов (в некоторой мере это отражено в нашей статье[28]), отметим только, что сведения, приводимые в “Дастур ал-мулук”, во многом дополняют эти исторические источники.

Для характеристики внутреннего положения в Бухарском ханстве рассматриваемого периода в “Дастур ал-мулук” содержится много ценных данных, отсутствующих в чисто исторических трудах. Отметим здесь лишь некоторые из них.

По словам автора, Абд ал-Азиз-хан, уезжая в Кермине (в 1092/1681 г.), доверил охрану Бухары и ее степей одному из влиятельных эмиров того времени — Искандар-бию сарай. Воины последнего, забыв о своих обязанностях, пьянствовали и предавались разгулу, благодаря чему хорезмийцам во главе с Ануша-ханом легко удалось ворваться в город и беспрепятственно учинить грабеж в Бухаре и на ее окраинах. После того как Абд ал-Азиз-хан отвоевал Бухару у хорезмийцев, он узнал об этом и вознамерился наказать Искандар-бия. Однако он не осуществил своего замысла, опасаясь, как бы в защиту Искандар-бия не выступили два его могущественных соплеменника: правитель Каракуля Аллаяр-бий сарай и правитель Чарджуя Гаиб Назар-бий сарай. Приведенный факт служит достаточно ярким свидетельством зависимости центральной ханской власти от могущественной племенной знати.

Заметим попутно, что у нашего автора есть ряд данных, характеризующих влиятельное положение знати племени сарай в государстве Джанидов того времени. По сведениям автора, бии из племени сарай занимали высокие посты, вершили важными делами в стране. Так, при Абд ал-Азиз-хане должность мирахура исполнял Масум-бий сарай, который за свои заслуги в битве с хорезмийцами в 1106/1694-95 г. был назначен Субхан-Кули-ханом правителем Каршинского вилайета.

В правление Субхан-Кули-хана упомянутые выше Аллаяр-бий сарай, Гаиб Назар-бий сарай получили высокую должность аталыка, были военачальниками, последний предводительствовал войском в походе на Бала-Мургаб. При том же хане должность мирахура, затем дадхи занимал Ходжамберди сарай; в большом почете у хана был Даулат-ходжа сарай, которому хан пожаловал селение Хами.

Интересны приводимые Ходжой Самандаром факты, указывающие на связь кочевой и оседлой знати Бухарского ханства с внешним врагом ханства — Хивой. Так, рассказывается о правителе Самарканда Ходжа-Кули-бие утарджи, который, выступив против Субхан-Кули-хана, обратился за помощью к хивинскому хану Ануша-хану и дважды побудил его к походу на города Бухарского ханства. Здесь же имеется рассказ о казни города Карши Бади', выразившем покорность Ануша-хану в то самое время, когда последний делал тщетные попытки овладеть этим городом. Из описания событий 1106/1694-95 г. мы узнаем, что набег Эренг-хана, сына Ануша-хана, на Каракуль был инспирирован группой мятежных эмиров Субхан-Кули-хана, таких, как Уз Тимур-бий катаган, Фазил-бий юз, Тугма-бий ябу. Когда эти эмиры в столкновении с ханскими войсками почувствовали свою слабость, они обратились за помощью к Эренг-хану, и тот совершил набег на Каракуль.

В сочинении Ходжи Самандара имеется ряд фактов, позволяющих судить о произволе ханских властей, о бесправном положении народных масс. В этой связи обращает на себя внимание рассказ о везире Субхан-Кули-хана Мирзе Беклере, который облагал население непосильными налогами и чрезвычайными поборами, злоупотреблял своей властью при распределении воды, в результате чего дела в стране оказались в сильном расстройстве, “стали гибнуть на полях посевы”, жители очутились в бедственном положении. Не менее характерен рассказ о правителе Каршинского вилайета Мухаммедджан-бие юз, в котором говорится о его бездушном отношении к жителям этого вилайета, о его своевольстве. Здесь также можно привести рассказы об упомянутом казни города Карши Бади', который разорял жителей налогами (налог с наследственного имущества, налог по случаю бракосочетания и др.) и всякого рода поборами. Так, при разборе одной тяжбы он угрозами заставил двух жалобщиков согласиться с решением, выгодным для него, но совершенно невыгодным для этих жалобщиков.

Ярко показано бедственное положение народных масс во время голода в Самарканде, налета саранчи и засухи в Каршинском вилайете. Повествуя о засушливом годе в Каршинском вилайете, автор пишет: “Из-за сильной тирании прежних правителей и от пагубного действия вредителей полей земледельцы начали бежать [оставляя земли]. В особенности причиной упадка земледелия и поводом к рассеиванию населения явилось прохождение [многочисленного] войска и следующие друг за другом бераты”. Спустя три года после засухи и налета саранчи Субхан-Кули-хан во время похода на Балх прошел через этот вилайет, и правитель Карши Хуррам-бий снабдил хана большим количеством лошадей, верблюдов, дал ему сена, сто харваров ячменя и, по-видимому, содержал войско хана, пока оно находилось в районе Карши.

О широком распространении взяточничества среди должностных лиц свидетельствует рассказ нашего автора об упомянутом выше казни города Карши Бади', который за свою измену Субхан-Кули-хану в дни господства Ануша-хана в Самарканде не только не пострадал, но с помощью взяток и подкупа вновь утвердился казием и, исполняя эту должность, сам брал взятки. Автор упоминает и об одном из могущественных эмиров племени юз, который за небольшую взятку любому человеку давал хорошую рекомендацию.

Наконец, у нашего автора содержится материал, ярко иллюстрирующий падение нравов представителей высшего общества в ханстве, а именно рассказы о неоднократно упомянутом выше казни города Карши и о ходже Авазе.

Историческая часть сочинения Ходжи Самандара, таким образом, важна для нас в двух отношениях: с одной стороны, в ней содержится ценный материал по истории Средней Азии конца XVII в., дополняющий сведения других источников, с другой стороны, в ней приводятся оригинальные факты, характеризующие быт и нравы бухарского общества того времени (правда, в первую очередь высшего общества).

“Дастур ал-мулук” в большей своей части написан рифмованной прозой, пересыпанной стихами. Стихами в особенности изобилует этико-дидактическая часть сочинения. Подчиняясь требованиям рифмы, автор во многих местах перегрузил текст синонимическими повторами.

Ходжа Самандар широко пользуется средствами художественной выразительности (сравнения, метафоры, гиперболы и др.). Для этой цели он привлекает легенды, предания, литературные образы, приемы игр, названия различных предметов реального и воображаемого мира тогдашних людей. Излюбленной легендой автора является легенда о Юсуфе (Иосифе Прекрасном), к ней он часто обращается для создания всякого рода образных выражений. Использованы автором также легенды о других почитаемых мусульманами пророках. Для сравнения автор нередко обращался и к героям знаменитого иранского эпоса “Шах-наме” Фирдоуси и другим литературным образам (Фархад, Маджнун и др.).

В “Дастур ал-мулук” автор широко применяет традиционные, давно установившиеся средства художественной выразительности. Они особенно часто встречаются при упоминании бухарских ханов, при восхвалении могущественных эмиров и войска хана. Например, современные автору ханы сравниваются с Александром Македонским и с легендарными иранскими царями, их воины — с бесстрашными львами и леопардами, единство и слаженность войска уподобляются Плеядам, разлад и рассеянность его — Большой Медведице. Традиционные метафоры и определения встречаются и при упоминании других лиц, а также предметов и явлений. Так, например, враги постоянно сопровождаются определениями “несчастный”, “злосчастный”, меч — “сверкающий”, “проливающий кровь”, глаза сравниваются с нарциссом, божественная помощь — с горой Каф.

Наряду с традиционными художественными средствами автор употребляет собственные оригинальные средства. К таковым относится, например, гиперболическое выражение автором чувств в элегии на смерть Хаким-бека, а также всякого рода сравнения и метафоры при описании боевых сцен. Очень удачны некоторые таджнисы (игра слов) нашего автора. Например, слова “самандар” и “даулат” одновременно употреблены в двух значениях: соответственно в значении “саламандра” и “счастье” и имен собственных; в бейте

слово *** встречается два раза, в одном случае в значении “дружба”, в другом — как название крепости, слово *** употреблено в значении “лицо” и “причина”.

При наличии простых и легких для понимания образных выражений в тексте сочинения в большом количестве употреблены и такие, которые могли быть доступными лишь для понимания лиц, осведомленных в определенных областях знаний. Так, копье сравнивается с экватором, при описании достатка жителей крепости Бала-Мургаб вводятся в текст такие астрономические понятия, как Млечный Путь и различные знаки зодиака (хотя использование названий знаков зодиака для такого рода сравнений не является новым).

Благодаря обилию всякого рода синонимов и образных выражений язык сочинения подчас отличается большой вычурностью. Особенно это касается писем нашего автора к мирзе Юсуфу, а также писем последнего к нашему автору. Здесь текст украшен до такой степени, что создается впечатление, будто эти два лица соревнуются в нарочитом усложнении стиля изложения при простом содержании высказывания. Впрочем, в этом отношении наш автор не составляет исключения, более того, он следует лишь давно сложившейся литературной традиции. Автор считает своей заслугой и заслугой мирзы Юсуфа то, что они “орошают” литературные нивы “водой рифмованной прозы” и украшают их “зеленью таджнисов”. Он восхищается мастерством мирзы Юсуфа, умеющего придавать “блеск старым, избитым выражениям”. Ходжа Самандар верил в большую силу воздействия на людей изысканной речи. Он, например, очень удивился, когда его просьба к правителю Каршинского вилайета Мухаммедджан-бию, написанная в защиту одного крестьянина вычурным языком, со многими сравнениями, не была удовлетворена. Остается добавить, что язык рассматриваемого сочинения в части, изобилующей всякого рода художественными средствами, сложен не только в своей лексике, но и в синтаксисе.

В настоящее время известны три списка “Дастур ал-мулук”.

1. Полный список сочинения имеется в Институте востоковедения АН Узбекской ССР. Он находится в составе сборной рукописи № 4468, занимает листы 1б—92б. Список переписан в Средней Азии, дата завершения переписки 24 раби' II 1245/23 сентября 1829 г. Текст написан черной тушью, заглавия — красными чернилами, почерком насталик, на среднеазиатской бумаге; размер листа 24,5 X 14,5, размер текста 18,5 X 9,5; на листе 17 строк. Этот список условно обозначен нами сиглом Т.

2. Список Института востоковедения АН СССР входит в состав сборной рукописи С 450, занимает листы 128а—235б. Список переписан в Средней Азии, дата завершения пере писки 15 джумада II 1242/14 января 1827 г. Текст написан черной тушью, заглавия — красными чернилами, почерком насталик на среднеазиатской бумаге; размер листа 24,5 X 14,5, размер текста 19 X 8,5, на листе 16 строк. Список скопирован с дефектной рукописи, в которой отсутствовало начало предисловия. Список условно обозначен нами сиглом Л.

3. Список Института востоковедения АН Узбекской ССР № 1437. Самый старый из известных в настоящее время списков сочинения (он переписан в 1107/1695-96 г., т. е. вскоре после составления сочинения). Список неполный: в нем нет предисловия и начала первой главы[29]. Вместе с тем в нем содержится большой отрывок, отсутствующий в двух других списках. Список переписан в Средней Азии на плотной среднеазиатской бумаге, черной тушью, заглавия и точки, обозначающие границу фразы, — красными чернилами, почерк насталик. Размер листа — 25 X 16; 372 стр., имеются кустоды, пагинация европейская. В списке две пагинации: 1) пагинация мелким шрифтом, учитывающая листы рукописи, 2) пагинация крупным шрифтом, постраничная (при издании мы придерживаемся второй пагинации). На странице 11 строк, размер текста на странице 16 X 8. Текст списка уже после переписки подвергался исправлению. Исправлены неверно написанные слова, которые вычеркнуты в основном тексте, а на полях, в редких случаях над вычеркнутым словом написано слово в правильной ферме; на поля вынесены также пропущенные в тексте отдельные слова, фразы, стихи. Как можно судить по почерку внесенных в текст исправлений, последние были сделаны двумя лицами. Большую часть исправлений внес сам переписчик, который очень наглядно красными чернилами отметил пропуски слов, написал на полях пропущенный или исправленный текст, в ряде случаев значительных размеров (например, на стр. 60 вставлен целый рассказ о воре, спасшем царя от беды). Такого же характера исправления сделаны другой рукой, но число их значительно меньше. Данный список мы условно обозначили сиглом Та.

Сочинение Ходжи Самандара стало использоваться другими авторами очень рано. Об этом свидетельствуют следующие данные.

Современник Ходжи Самандара Мухаммед Бади' ибн Мухаммед Шариф Самарканди Малиха, как уже говорилось выше, включил в свою антологию поэтов и сведения о нашем авторе. В качестве образца его творчества Малиха привел большой рассказ о набеге хивинского хана Ануша-хана на Самарканд, т. е. рассказ, который составляет третий раздел 21-й главы “Дастур ал-мулук”[30]. Следует отметить, что текст данного рассказа одинаков во всех описанных выше списках “Дастур ал-мулук” (за исключением одного отрывка, пропущенного в списках Л и Т, но имеющегося в списке Та). Между тем в “Музаккир ал-асхаб” этот рассказ представлен в несколько: ином виде. Мы не станем касаться здесь всех различий, существующих между текстом упомянутого рассказа, включенного в “Музаккир ал-асхаб”, и текстом его, имеющимся в “Дастур ал-мулук”. Отметим только, что рассказ в составе “Музаккир ал-асхаб” содержит два больших отрывка, которых нет ни в одном из списков “Дастур ал-мулук”. Этот факт нельзя объяснить случайными причинами, например отнести за счет переписчиков.

Малиха, по его же словам, писал о нашем авторе в 1100/1688-89 г. Однако свою антологию поэтов он закончил позднее этой даты. Некоторые исследователи считают, что “Музаккир ал-асхаб” был закончен в 1103/1691-92 г. Н. Д. Миклухо-Маклай приводит данные, подтверждающие, что труд Малиха был завершен в 1112/1700 г.[31]. А. М. Мирзоев высказывает мнение, что антология Малиха была в основном закончена в 1103/1691-92 г., после чего подвергалась дополнению и получила окончательное завершение в 1111/1700 г.[32]. Если даже считать датой завершения “Музаккир ал-асхаб” 1112/1700 г., то можно сказать с определенной уверенностью, что Малиха не внес в свою антологию каких-либо важных сведений о Ходже Самандаре после 1007/1695-96 г., т. е. года, когда уже был составлен “Дастур ал-мулук”. В противном случае мы могли бы ожидать от Малиха упоминания о наличии у Ходжи Самандара такого крупного произведения, как “Дастур ал-мулук”. Между тем в “Музаккир ал-асхаб” говорится о наличии у Ходжи Самандара лишь отдельных рассказов, один из которых включен в эту антологию. Вполне логично допустить, что интересующий нас рассказ был написан задолго до того, как попал в “Дастур ал-мулук”, и что автор при включении его в это сочинение подверг его некоторым сокращениям, Малиха же мог использовать для своей антологии ранний, более полный вариант рассматриваемого рассказа.

В Институте востоковедения АН СССР имеется рукопись (шифр D 89), переписанная Хусейном Фейзхановым. Основную часть этой рукописи (стр. 2—197) занимает известное историческое сочинение “Мухит ат-таварих”, принадлежащее перу Мухаммеда Амина ибн Мухаммеда Замана кирак-яракчи. После этого сочинения следуют два рассказа, первый (стр. 198—199) о смерти некоего Мир Ибрахим Садра в 1127/1715 г., второй (стр. 200—212) о поездке в хадж Абд ал-Азиз-хана. Второй рассказ неожиданно обрывается. Далее в рукописи помещены (стр. 213—233) два больших рассказа (о событиях 1096—1097 гг. х.), которые имеются и в “Дастур ал-мулук” и составляют второй и третий разделы 21-й главы. Рассказ о событии 1097 г. х., о завоевании Ануша-ханом Самарканда, аналогичен рассказу, имеющемуся в “Музаккир ал-асхаб”. Что же касается рассказа о событиях 1096 г. х., то в этой рукописи он имеет другое, более пространное начало, чем в списках “Дастур ал-мулук”. Вполне возможно предположить, что и этот рассказ был написан Ходжой Самандаром до составления им “Дастур ал-мулук” и имел до включения в это сочинение такое начало.

Оба рассмотренных факта свидетельствуют о том, что литературное творчество Ходжи Самандара пользовалось известностью еще до того, как он написал “Дастур ал-мулук”.

Интерес к творчеству Ходжи Самандара был проявлен и много лет спустя. Так, автор исторического труда “Гулшан ал-мулук” Мухаммед Якуб мирза ибн Мухаммед Даниел-бий аталык, написавший свой труд в начале XIX в., т. е. спустя более 130 лет после составления “Дастур ал-мулук”, широко использовал это сочинение Ходжи Самандара. Здесь интересно отметить, что Мухаммед Якуб мирза говорит только об использовании им этико-дидактической части “Дастур ал-мулук”, однако он включил в свой труд без ссылок и отдельные места из исторической части рассматриваемого сочинения. Этико-дидактическую часть “Дастур ал-мулук” Мухаммед Якуб мирза в несколько измененном и сильно сокращенном виде поместил в конце своего “Гулшан ал-мулук” (в одном из списков этого сочинения, принадлежащем Институту востоковедения АН СССР, представлены первые 14 глав “Дастур ал-мулук”, и текст обрывается на 15-й главе)[33]. Из исторической части “Дастур ал-мулук” заимствован Мухаммедом Якубом мирзой рассказ о походе Ануша-хана на Бухару в 1092/1681 г. и рассказы о событиях 1096—1097/1684—1686 гг. Первый рассказ взят из “Дастур ал-мулук” с небольшими сокращениями; рассказы же о событиях 1096—1097 гг. х. сильно изменены Мухаммедом Якубом мирзой и напоминают порой пересказ[34].

В отличие от рассмотренных выше двух случаев, когда были использованы другими авторами ранние рассказы Ходжи Самандара, Мухаммед Якуб мирза заимствовал рассказы уже из “Дастур ал-мулук”, включающего в себя в несколько измененном виде и эти ранние рассказы Ходжи Самандара.

В текстологическом отношении списки “Дастур ал-мулук” обнаруживают большую близость. Различия между ними весьма незначительны. Они касаются главным образом техники переписки, как то: графической передачи слов, замены слов синонимами, замены одной грамматической формы другой, пропуска слов, в редких случаях — отдельных выражений.

Список Та является не только самой ранней по времени рукописью сочинения, но он имеет и ряд других преимуществ в сравнении со списками Л и Т. В нем меньше пропусков в тексте и ошибок в передаче отдельных слов, чем в других списках. Он хорошо оформлен технически: написан четким, ясным почерком на плотной бумаге.

Списки Л и Т переписаны со значительным числом пропусков и ошибок (хотя многие ошибки исправлены самими переписчиками), на тонкой бумаге.

Список Та имеет ряд специфических особенностей, касающихся графической передачи слов. Здесь отдельные арабские слова написаны не в обычной для них графической форме. Так, например, названия знаков зодиака: *** “Рак” передано в виде ***, *** “Рыба” в виде ***, *** “мучение” в виде *** и др.

Однако вряд ли на этом основании можно обвинить переписчика в неграмотности. На наш взгляд, переписчик следовал определенной традиции письма, согласно которой одно и то же слово графически могло передаваться различно, подобно некоторым словам тюркского происхождения (например, *** и *** “плот”).

Список Та имеет специфическую особенность и в передаче отдельных названий. Например, название племени катаган здесь везде написано в виде ***, название крепости Дабу-сия — обычно в форме ***, имя хорезмийского хана Ануша-хана всюду, кроме одного случая, передано в виде *** без прибавления слова “хан”. Вряд ли это нужно отнести к невнимательности переписчика. Следует полагать, что переписчик — современник Ануша-хана — в такой форме выразил к последнему свое презрение, ненависть.

Списки Л и Т очень близки между собой в отношении передачи на письме отдельных слов, грамматических форм.

Настоящая публикация сочинения “Дастур ал-мулук” представляет собой издание факсимиле списка Института востоковедения АН Узбекской ССР № 1437 с примечаниями по другим спискам и перевод памятника.

При фотографировании списка Та не получился текст на стр. 88—89, 239—240, 288—289, плохо получились стр. 285— 287, 290—297. Текст, имеющийся на этих страницах, воспроизведен по списку Т.

Разночтения по другим спискам сочинения даются в следующих случаях.

1. Когда данные других списков способствуют улучшению, исправлению текста, представленного списком Та, или придают ему другой смысловой оттенок. К ним относятся:

а) восстановление случайно пропущенного слова или выражения, необходимость которого определяется контекстом;

б) исправление явно неправильно написанного слова;

в) в стихах замена слова (в списке Та), не отвечающего требованиям размера, словом из других списков, подходящим по размеру.

2. Мы отмечаем разночтения и в тех случаях, когда какому-нибудь слову в списке Та соответствует слово-синоним в других списках, поскольку в подобных случаях часто трудно определить, какое из этих слов-синонимов было употреблено автором сочинения и какое заменено переписчиком.

В примечаниях к тексту не отмечены следующие случаи:

а) отсутствие точек или неправильная расстановка их в словах, если начертание таких слов и контекст не вызывают сомнения в правильности их чтения. Исключение составляют редкие географические названия и имена собственные, что отмечается в примечаниях к тексту, если они отличаются в списках лишь одной точкой или положением последней в слове;

б) слова, имеющие двоякое графическое начертание (например:. *** и ***.

в) те формы имен, которые свойственны лишь одному из списков. Например, написание имени Ануша-хана (в списке Та пишется “Ануша” без слова “хан”), название племени катаган (в списке Та написано ***, в Л — ***, в Т — *** и ***) и т. д.

Мы старались дать перевод памятника настолько близко к оригиналу, насколько позволяли нормы русского языка.

Перевод сопровождается примечаниями. В примечаниях отмечены использованные Ходжой Самандаром источники. В тех случаях, когда текст источников, приводимых Ходжой Самандаром в его сочинении, подвергался изменениям (сокращениям и др.), в примечании перед названием источника заимствования ставится помета “ср.” (сравни). Если же в примечании нет такой пометы, то это означает, что наш автор приводит текст источника без всяких изменений. Кроме того, в примечаниях даны в переводе отрывки из рассказов Ходжи Самандара в первоначальной их редакции. Эти отрывки, как уже говорилось выше, дошли до нас в сочинении Малиха “Музаккир ал-асхаб” и в рукописи ИВАН В 89, основную часть которой занимает сочинение Мухаммеда Амина кирак-яракчи “Мухит ат-таварих”. Отрывки эти дополняют текст “Дастур ал-мулук” рядом интересных деталей.

Наконец, в примечаниях поясняются отдельные выражения текста, слова, термины, имена собственные и географические названия.

В заключение считаю долгом выразить глубокую благодарность Н. Д. Миклухо-Маклаю, консультациями и советами которого я постоянно пользовалась во время работы над настоящим памятником, а также А. Т. Тагирджанову и А. Л. Троицкой, прочитавшим работу и сделавшим ряд ценных замечаний, и Ч. А. Байбурди за его консультации по переводу отдельных мест памятника. Приношу большую благодарность Институту востоковедения АН Узбекской ССР за предоставление мне рукописных материалов, необходимых для издания настоящей работы.