Я не буду жалеть об этой поездке и времени с ним. Я это сейчас поняла, вот в этот момент. Скорее всего, он останется для меня принцем, мечтой и теплым воспоминанием. Моим излечением.
Большее? А что? Тащить его в наши с мужем выяснения отношений? Не хотелось… портить все, как и показывать себя настоящую. Преданную, униженную, пустую, без ничего за душой.
Пусть лучше я тоже для него останусь… какой? Взбалмошенной, странной, чокнутой? Неразгаданной. Может нескоро забудет.
Но вот дверь нашего купе, и пора гнать прочь меланхоличные мысли.
Я живая, горю и хочу его. Как и он меня, судя по тому, что прижал к двери, стоило ей только закрыться за нашими спинами.
Этот поцелуй был снова другим. Глубоким, медленным, но чувственным настолько, что подгибались ноги. Его язык ласкал, танцевал с моим, захватывал территорию, а руки! Они были везде, скользя по коже и прижимая меня плотнее к крепкому мужскому телу.
Я и так вся плавилась в его до безумия страстных объятьях, но его упирающий мне в живот стояк сносил крышу вообще напрочь.
Он первый прервал поцелуй и посмотрел мне в глаза. В слабом освещении прикроватных ламп его глаза мерцали словно звезды. И только размеренное покачивание поезда, тихий перестук колес и наши хриплое дыхание…
Все, что происходит в поезде, остается тут…
Я спустила с плеч куртку, а он принялся расстегивать мои джинсы. Все также глядя в глаза.
Когда я потянулась к его футболке, он вновь накрыл мои губы поцелуем. Пришлось ее оставить в покое, пробираясь ладонями под ткань. Его же руки уже спускали с моих бедер скинни вместе с бельем.
Прикосновения к коже обжигали, и стоило его губам спуститься к груди, как из меня вырвался стон.
Он наклонился ниже, освобождая мои ноги от одежды, я же потянула с себя майку с лифчиком, предоставляя доступ его губам.
Его поцелуи оставляли пылающие следы на коже, от прикосновений рук к голым бедрам наоборот разбегались мурашки… А губы спускались ниже, к животу, пупку, лобку… И меня уносило просто в какие-то дали.
То, что я полностью обнажена, а он одет, и жесткий ежик волос на его макушке под моими пальцами, как и его властное разведение моих ног руками… все это заставляло кровь мчаться по венам, кожу гореть, а мне терять связь с реальностью.
— Дессерт.
Голос был хриплым, а его дыхание я ощутила прямо на своих влажных нижних губах. А следом и поцелуй, совсем настоящий, как немногим ранее он целовал меня. Но толь теперь там, внизу, и у меня стали ватными ноги.
— Тсс, — придержал он меня за бедра, а следом и положил мою ногу себе на плечо.
Ужасно развратно, пошло, остро и безумно хорошо.
Меня сотрясало от удовольствия, из горла срывались рванные стоны, а спину обжигал холод двери.
Все вокруг сузилось до одной точки, до его бесстыжего рта, что дарил волны удовольствия. Его губы были властными, требовательными и безумно нежными, а что вытворял его язык! Он дразнил, играл… лишал воли.
Из меня вырывались какие-то скулящие-молящие звуки, и только крепкие руки помогали как-то удерживать положение стоя, и не распластаться на полу амебой.
— Пожалуйста…
— Что? — он улыбался, я это чувствовала.
— Хочу тебя, — у меня выходило только какое-то поскуливание.
Мне никогда прежде не приходилось молить о сексе, но сейчас я была готова на все, только бы ощутить его в себе. Чтобы он заполнил это черную дыру во мне, чтобы прекратил эту пытку. Да, удовольствием, но меня всю распирало от неутоленного желания.
Никакого контроля, помутнение в рассудке и рванные, дерганные движения. Голый инстинкт, который требовал мужчину. Именно этого, прямо сейчас.
Он подхватил меня под бедра, прижимая плотно тело к двери, и вошел резко, сильно и до основания. До искр из глаз.
— Ммм, как же хорошо!
Я стянула с него футболку и прижалась грудью, желая ощущать всего. Цеплялась, гладила, царапала руками плечи, спину. Целовала губы, на которых еще был мой вкус, и от этого еще сильнее сходила с ума.
Меня раскачивало на пике наслаждения, на гребне чистого, незамутненного кайфа. Раз за разом вознося на вершину и распыляя на атомы.
Слишком хорошо, чтобы быть реальностью.