Давным давно была война ...

Глава 15

И снова - живой…

Уже светало. Быстро в июне проходит ночь. Разведчики 57 армии подходили к Северскому Донцу севернее Чугуева в сторону Мартовой, где должны были переправиться на наш берег. Ходили в район Каменной Яруги, нужно было разведать укрепления фашистов на высоком правом берегу реки Бабки от Больших Бабок до Кочеток. Кажется, ерундовая речушка – 4 метра шириной и меньше метра глубиной, но сильно пересечённый рельеф местности позволил фашистам создать сильную систему противотанковой обороны, усиленную дзотами. Нужно было разведать и, если получится, взять «языка». Именно здесь шли тяжелые бои весной 1942 года… «Языка» взять не получилось, собрали ценные сведения по обороне врага и решили не рисковать - возвращаться.

Командир разведгруппы, лейтенант Ковалев, показал знак, чтоб остановиться. Через несколько секунд к нему подошел один из разведчиков, крепкий, повидавший виды мужик:

-Василич, - объяснил остановку лейтенант. – Светает, сегодня уже не успеем, надо устраивать дневку и ждать ночи. Лучше опоздаем к сроку, но разведданные принесем.

-Хорошо бы, только за нами кто-то идет, лейтенант.

-Уверен?

-Ты же знаешь, я охотник: чужой взгляд – чую… Не фрицы, эти бы уже с собаками за нами мчались. Может партизаны? Но их мало – нас больше. Давай так: вы выдвигаетесь еще метров на 400-500, организуете стоянку, а я и Степанов – посмотрим, кто за нами идет хвостом. Услышите стрельбу – уходите севернее, мы поведем их дальше на восток.

-Принял. Удачи, Василич! – лейтенант слегка ударил кулаком по выставленной ладони разведчика.

Разведгруппа, кроме двоих, двинулась дальше.

Прошло пять минут, десять… Старый охотник уже начал себя корить за излишнюю мнительность, как краем глаза отметил движение.

По следам разведчиков шел уставший, осунувшийся мальчишка с немецким автоматом…

«Хорошо идет, хоть и устал, тихо, ветки под ногами не хрустят, головой по сторонам не крутит, останавливается, прислушивается, потом вглядывается в сторону, откуда был шум. Разведчик, только… только маловат – мальчишка.» - размышлял старый охотник. Подал знак второму бойцу, тот посмотрел на сержанта удивленно, «двигаемся параллельно и наблюдаем».

Никита шел по следам наших разведчиков. Еще немного, еще чуть-чуть и он отдохнет, просто отоспится, без страха, что его найдут, схватят, просто убьют…

«Скоро совсем станет светло, значит разведчики будут устраивать стоянку, выставят в 50-100 метрах от нее охранение… Надо останавливаться… надо отдохнуть…» Никита увидел густую, разлапистую елочку, огляделся и забрался под нее, прилег и почты сразу провалился то ли в сон, то ли в полузабытье…

После того, как провалился под лед и промок до нитки, он думал, что все… Но Илья отдал ему свою одежду и этим спас. И все же Никита заболел, как говорится, «плющило и колбасило не по-детски». Наши захватили мост, удержали его, а после Никиту погрузили в какую-то машину и повезли в санбат, а оттуда уже в госпиталь. В госпиталь его привезли почти одновременно с еще одним мальчишкой, примерно с такими же симптомами, говорили что-то про менингит… Пролежали они не долго в одной палате: мальчишка чаще был без сознания, а когда приходил в себя, обхватывал голову руками и начинают сильно кричать. Через 2 дня мальчишка затих - умер.

А Никите повезло: он всего лишь заработал фолликулярную ангину и воспаление легких… Хотя и это могло свести в могилу, ведь война, антибиотиков в госпитале не было.

Какой гадостью его только не пичкали, чем только не заставляли полоскать горло: фурацилином и перекисью водорода, отварами лекарственных трав… И молодой организм победил. И только через месяц Никита узнал, что того мальчишку похоронили, но что-то там напутали и по ошибке записали под именем «Кукушкин Никита», а он теперь – «Корнев» …

За время болезни и выздоровления Никитка стал в госпитале своим и, когда вслед за наступающими войсками, госпиталь стали переводить ближе к фронту, большую часть медицинского персонала переводили в 1 Армейский сортировочный госпиталь, в Харьков, мальчишку руководство взяло с собой, чему Никита был неслыханно рад – он отправлялся ближе к фронту! Госпиталь занял здания по улице Тринклера номер три и пять. У Никиты, как говорила его мама, случился «когнитивный диссонанс», все пытался понять, он же помнил, что Харьков наши освободили после Белгорода, во время Курской битвы, а – Харьков уже наш… Может это какая-то параллельная реальность прошлого? А Илюха все голосил, что все будет так, как было!

Если бы он знал…

13 марта 1943 года.

-Девочки!!! Девочки!!! Немцы! Идут от Клочковской в нашу сторону!

Дивизия СС «Дас Райх» наступала на Харьков с юга и юго-запада, а с севера входила в город дивизия СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Они разряжали оружие сразу: на малейший звук, на движение, в двери, в стороны.

-Товарищи! В госпитале много раненых и медперсонала, которые не успели эвакуироваться! Кто с оружием и может держать оружие, за мной, к Зоосаду! – командует какой-то майор. За ним направляются несколько бойцов. Краем глаза Никита замечает, что двое бегут в противоположную сторону. На помощь майору бегут еще несколько бойцов…

-Есть еще винтовка? Дайте мне! - просит Никита.

-Какая винтовка! … отсюда! - короче, послали его.

Никита не понимал, что делать, хотел сражаться – оружия нет, не дали…

-Никиточка! Помогай тем, кто может хоть как-то передвигаться, выводи из госпиталя, - попросила медсестра Ниночка Дебовская, махнув в сторону 8 корпуса.

Никита успел вывести двоих, в соседние дома на улице Карла Либкнехта, видел, как некоторые раненые сами, кое-как пытаются добраться до других домов… Потом он оказался в здании госпиталя, но выйти из него уже было нельзя – на улицах появились немецкие танки, бронетранспортеры и солдаты, всех, кто оказывался на улице безжалостно расстреливали.

У входов в госпиталь появилась немецкая охрана.

В середине дня к восьмому корпусу подъехало 2 грузовика, Никита увидел, что из него выпрыгнуло 40-50 солдат. Они зашли в здание госпиталя, потом оттуда выгнали всех медсестер и врачей. Никита смотрел и понимал, что сейчас будет, с подобным он уже сталкивался в Белоруссии: фашисты заколачивали входные двери госпиталя…

-Сынок, что там происходит, а, сынок? – спросил один из раненых, который находился в сознании у Никиты.

А как ответить? Фашисты хлестнули по окнам первого этажа госпиталя из ранцевых огнеметов… неимоверный крик донесся до этого здания, даже через закрытые окна. Никита смотрел: раненные, больные, которые все же нашли в себе силы двигаться, пытались спасаться из огня, открывали, разбивали окна и спрыгивали – вываливались из них, но тут же стоявшие вооруженные эсэсовцы этих, пытавшихся не сгореть заживо раненых добивали… Никита видел возле корпуса, только с одной стороны, лежало человек 10, выпрыгнувших из окон и пристреленных немцами. А те, кто не мог двинуться?

Никита смотрел на это и думал только об одном: «Это сон, это сон, я скоро очнусь, я в лагере… Мне просто снится кошмар».

Может быть вот такие мысли и не позволяли ребятам сойти с ума от всего, что им приходилось переносить?

Потом он сел у стены…

-Наши отступили… Немцы в городе…

На следующее утро кошмар продолжился, около 9 часов утра, на первом этаже раздались крики, а потом на второй этаж, в офицерское отделение пришли четверо немецких солдат, двое из них остались у входа, а двое прошли дальше по палате. Один из них увидел Никитку, стал наводить карабин… На помощь Никите бросилась Антонина Филипповна, местная жительница, которая добровольно помогала в госпитале, загородила собой: «Мальчик это, помогает в госпитале!»

Фашист ухмыльнулся:

-Вэг! На улица! Вэг!

Антонина Филипповна обхватила Никиту и почти потащила за собой Никиту. У Никиты в рукаве был спрятан нож, ему просто до чертиков хотелось швырнуть его в немца, но нож один, а фрицев четверо…

Медицинский персонал еще выводили из госпиталя, а в палатах уже раздавались выстрелы и крики.

Через некоторое время во двор, к сараю, где находились под охраной работники госпиталя, подтащили несколько раненых красноармейцев, видимо, они оказали сопротивление, так как один из немцев, судя по знакам отличия – шарфюрер, вытирал платком разбитый нос. Пока фашисты избивали раненых из окрестных домов пригнали жителей. А потом красноармейца, того, что врезал эсэсовцу, распяли на дверях сарая, на виду у жителей и работников госпиталя, которых начали издевательства: отрезали нос, уши … двух других раненных красноармейцев, у одного не было руки, у другого были перебиты ноги, эсэсовцы просто застрелили.

-Каждый, кто будет помогать русским солдатам будет расстрелян вместе с семьей! – громко, четко и почти без акцента произнес унтерштурмфюрер.

К сараю подогнали женщину и троих детей, детям прикладами разбили головы и обезумевшую женщину застрелили.

-Все понятно? А теперь – прочь!

Жителей не нужно было просить дважды, всем хотелось как можно быстрее прокинуть страшное место.

-Унтерштурмфюрер, - обратился к командиру один из эсэсовцев, кивнув на работников госпиталя. – А с этими, что делать?

-Что делать? Врачей – отправить лечить немецких солдат, а с остальными… Развлекитесь!

Врачей под охраной повели в сторону центра города. Часть солдат с шуточками потащила упирающихся молодых девушек и женщин в здание госпиталя, кто с их точки зрения, излишне упирался, стреляли. Место перед сараем, у которого был замучен до смерти наш боец и убито еще несколько человек, быстро пустело.

Шарфюрер, с разбитым носом, тот, что резал распятого красноармейца, ударил под дых Никиту, схватил этой же, левой рукой за шкирку согнувшегося от боли мальчишку, правая была занята автоматом, и потащил его в глубь сарая. Несколько секунд Никите хватило, чтоб прийти в себя. Сейчас на крики из сарая мало кто обратит внимание – легкое движение и нож из рукава сам выпал в руку. Несколько тычков правой рукой снизу вверх обратным хватом, шарфюрер, выкатив глаза от боли, плюхается на колени, хрипит и держится за пах руками…

Никита почувствовал опасность - и тут его прижало к земле, не дернуться, широкая, мозолиста ладонь зажала рот, руки прижаты к земле, не дернешься, хотя, попытку Никита сделал: сделал вертушку ногами в то место, где могла находиться готова врага, сумел выкрутить правую руку, достать нож их рукава, но, на этом его успехи завершились, рука с ножом оказалась как в тисках…

-Не рыпайся, малый, свои… - кто-то почти на ухо, тихонько сказал, успокоил. – я сейчас уберу ладонь, не кричи, понял?

Никита поморгал в ответ.

-Вот и ладненько, - сержант Васильев, убрал ладонь со рта мальчишки. – Только ножичек – отдай, еще порежешься…

Никита увидел рядом двух бойцов в маскхалатах и… отключился.

На место дневки разведгруппы сержант Васильев принес, прижимая к себе, щупленького, но жилистого парнишку, лет 13 - 14-ти, а красноармеец Степанов немецкий автомат, подсумок на 3 магазина и два магазина за голенищами сапог.

-Что с ним, Василич? Ранен? – спросил лейтенант Ковалев.

-Не-е-е, товарищ лейтенант, умаялся он сильно, силы у него кончились. Просто умаялся…

Никитка пришел в себя уже ближе к вечеру, услышав приглушенные голоса… Резко вскочил, огляделся. Он помнил, что его нашли наши разведчики и он потом ушел в забытье. Уже темнело, рядом сидело несколько разведчиков, они что-то обсуждали.

-Командир! Малец оклемался, – раздалось за спиной у Никиты.

-Покорми его, Степанов, а потом к нам его давай.

-Покормим!

Боец достал из вещмешка хлеб, банку тушенки, вскрыл ее ножом, покачал нож в руке, опасливо посмотрел на Никиту, потом сам нарезал хлеб, убрал нож и достал ложку:

-Рубай, но не много…

-Я понимаю… Благодарю! – ответил Никита.

-Ну, рассказывай! – скомандовал командир разведчиков, когда мальчишка немного поел.

-А вы кто? – ошарашил мальчишка вопросом на вопрос.

-Как кто? –и вот тут у случился ступор. Докладывать мальчишке кто они, из какой части? Не «жирно» ли? – Мы – свои!

-И я… свой.

-Как тебя хоть зовут-то? – спросил пожилой разведчик.

-Никита…

-Если будешь молчать, то можешь оставаться здесь…- начал было давить на пацана лейтенант.

-Могу и остаться. Дорогу по вашим следам найду, если что – прикрою, только МП и магазины верните. – Никита посмотрел в глаза командиру разведчиков.

-Василич, вот кого ты принес, а? Мне теперь с детским садом в гляделки играть! –всплеснул руками лейтенант.

-Командир, на нашу сторону вернемся. Там все понятно станет. Не спеши. – Васильев, с сибирским спокойствием охотника, подсказал решение проблемы.

-Хорошо, тем более, что ждать недолго осталось. Да?

-Да, - согласился Никита.

-Ну, давай, рассказывай, кто ты, что ты и откуда ты. – начал подполковник, облокотившись на стол в землянке разведчиков и подставив под щеку левый кулак.

-Я – Корнев Никита, прошу Вас связаться с командованием Армии, у меня есть важные сведения…

Разведгруппа лейтенанта Ковалева вернулась с задания и привела с собой не «языка», а мальчишку, который, будь его не ладен, просил его соединить с начальством, о котором подполковник знал только по позывным.

- И долго будешь молчать, Никита Корнев? Да не могу я просто так звонить командующему Армией!

-Понимаю… - у Никиты шла борьба между желанием рассказать и подозрительностью, что информация может попасть не в те руки. – Хорошо, записывайте!

-Дивизии «Дас Райх» и «Адольф Гитлер» находятся, примерно, в 13 км к западу от Харькова в районе Пересечная для восстановления. В ходе боев за Харьков и Белгород понесли тяжелые потери в личном составе. Для пополнения дивизии СС «Дас Райх» прибыли румынские этнические немцы. Сейчас дивизия готовится к отправке под Белгород, севернее Белгорода. Из дивизии «Адольф Гитлер» танкисты отправляются в Германию, чтоб обучаться воевать на новых танках Т–5. Эту дивизию тоже переводят севернее Белгорода. Там же будет и еще одна дивизия СС – «Мертвая голова» … - Никита задумался, а стоит ли говорить? Стоит! – Направление удара будет на Прохоровку, южнее Курска.

«Вот это да… Вот это информация от мальчонки», - подумал подполковник. – «Откуда малец это все знает? И шпарит как по написанному в генштабе: коротко, четко, по делу!»

-А что за новые танки Т-5, не знаешь?

-Они их называли «Пантеры», с наклонной броней, как наши Т-34-ки, но мощнее, только их еще мало. Всех характеристик не знаю.

-А откуда тебе это известно, что пополнение - румыны?

-А я хорошо говорю по-немецки. А они не очень, да и от других фрицев слышал, что они из Румынии. Больше я Вам ничего сказать не имею право. Простите.

Подполковник встал, поправил гимнастерку и портупею, покачал головой, а потом позвал:

-Лейтенант!

В землянку вошел лейтенант Ковалев.

-Никита, выйди, подыши воздухом…- попросил подполковник. Никита вышел.

-Лейтенант, мальца привести в порядок, помыть подкормить, но и глаз не спускать. Я сперва хотел тебе нагоняй устроить, что парня с собой привел, но… - подполковник взмахнул вверх указательным пальцем. –Ты – молодец, и парень – молодец! Готовь дырочку на гимнастерке…

Несколько дней Никитос был в расположении разведчиков. Жил припеваючи: спал, сколько захочется, если бойцы видели, что мальчишка все съел и еще способен, то сразу появлялась добавка, с вопросами - расспросами не приставали. Однажды, от нечего делать Никита попросил у разведчиков нож, ему дали, но после того, как увидели, что нож летает из разных положений и в цель, нож у него забрали… Все хорошо, но только даже «до ветра» ночью его кто-то из бойцов провожал.

«Интересно, берегут или не доверяют», - думал Никита «поливая» кусты.

Все стало понятно, когда приехал «Виллис» с майором и еще двумя сержантами сопровождения - вызывали в штаб 57 Армии.

-Давай, Никитка, не прощаемся, из тебя получится хороший разведчик и охотник! – хлопнул его по плечу Василич.

-Никита, ты там не молчи. Раз из штаба армии приехали – значит твои сведения очень важные. – Точно орден получишь. – напутствовал лейтенант Ковалев.

Никиту очень внимательно выслушали в штабе 57 Армии.

-Что скажете, Алексей Константинович, Василий Дмитриевич? – обратился к Члену военного совета и Начальнику штаба Армии командующий 57 Армии генерал-лейтенант Гаген.

Полковник Чурсин побарабанил пальцами по столу, глядя на картинку, что нарисовал мальчишка:

-Как он выдал, а? Стратегическая оборона! Я себя почувствовал, как на совещании у Жукова!

-Есть такое, -поддержал Члена военного совета Начальник штаба армии генерал – майор Деревянко. – Но ведь не может мальчишка знать такое! Не может! Да и не скажем мы, что такая информация нами получена от мальчишки! И все же, информация, которую принес это мальчик, перепроверена и она верна. Не может это быть игра немецкой разведки… Не может.

-Значит, будем в личных встречах продвигать эту информацию и подтверждать ее дальше, уже через серьезные источники и разведданные. – подытожил генерал-лейтенант Гаген. – А с парнишкой еще поработают наши контрразведчики – СМЕРШ, чтоб быть уверенными на все 110 процентов.

Майор Свиридов.

Зоной ответственности группы майора Свиридова было расположение 57 Армии. Под его началом было 12 человек. Когда ему сообщили, что с той стороны вместе с разведчиками пришел мальчишка, то он особо и не удивился: в последнее время, когда фронт стабилизировался, то в частях стало появляться большое количество воспитанников: бездомные, голодные, боящиеся каждого шороха, повидавшие все ужасы оккупации, они потихоньку приходили в себя, чувствуя заботу каждого солдата… А солдаты, те, что постарше, вспоминали своих сыновей и дочерей, свои семьи…

И вот сейчас перед майором сидит мальчишка, смотрит уверенно, без страха, скорее, с какой-то усталостью во взгляде. А ведь Свиридов, как бывший учитель и работник НКВД по детской преступности очень хорошо чувствовал настроение ребят. Этот не «блатняшка», ведет себя очень уверенно, взгляд прямой, но не дерзкий, скорее изучающий.

Что-то было в этом взгляде знакомое, узнаваемое, только вот что?

-Ну, что ж, начнем! Я – майор «СМЕРШа» Михаил Семенович Свиридов, хочу узнать от тебя поподробнее о том, кто ты, как оказался в Харькове, как получил очень ценные сведения о немцах? Ты уже встречался с моим помощником, лейтенантом Тарасовым, но я бы хотел все услышать в подробностях.

-А удостоверение покажете? – вот так, в стиле «Одессы – мамы», вопросом на вопрос, мальчишка сбил весь настрой…

Пришлось Свиридову доставать удостоверение.

-Спасибо! Доверяй, но – проверяй, я правильно говорю, товарищ майор? – взял быка за рога Никита.

-Согласен, - поддержал майор мальчишку и понял, что инициативу в расследовании он потерял. Теперь игра шла по правилам мальчишки, как ни странно…

Никита, как и договаривались с ребятами, придерживался общей легенды, потому что чем больше выдумываешь, тем больше шансов «проколоться». А ведь они и так врали кто они и откуда они.

Когда мальчишка стал рассказывать, то майор поймал себя на мысли, что он это уже слышал и не раз… Мальчишка рассказывал, майор записывал. Оказывается, Никита стал свидетелем уничтожения эсэсовцами раненых и медиков в харьковском сортировочном госпитале, когда он об этом говорил, то взгляд у мальчишки был такой, что готов кого-то разорвать руками. Потом искал, где будет дислокация выведенных на отдых «Рейховцев», там выцепил еще и информацию по «Лейбштандарту».

Никита замолчал, майор полистал свои записи, посмотрел еще несколько листов из папки.

-Подпиши.

Никита подписал все листы.

-Никита, подскажи, ты пионер? Ну, или был пионером?

-Пионер!

-Хорошо, напомни мне пожалуйста, пять правил пионеров… - произнес майор Свиридов голосом учителя, который спрашивает двоечника.

«Опа… А вот это - …опа!» - пронеслось в голове у Никиты, но он даже бровью не повел.

-Товарищ майор! Думаете я сейчас об этом думаю? Главный сейчас один закон, быть верным Родине…

-… и коммунистической партии. Согласен. Самое интересное, что твои друзья точно так же погорели.

-Какие друзья? – прищурил глаза Никита.

-А ты на меня не щурься, «пионер»! Ты был в Партизанском отряде, откуда тебя перевезли на «большую землю» и отправили в Калачевский детский дом. Правильно?

-Правильно!

-Во время оккупации ты был в Калаче, верно?

-Верно, подтвердил Никита.

-Там заболел и тебя лечили в госпитале?

-Лечили, а потом сделали воспитанником…

-А ты менингитом не болел, Никита Корнев?

-Не-е-е… У меня воспаление легких было!

-И тебя, просто так взяли в военный госпиталь, где раненых лечат?

-Я не знаю, может кто из офицеров попросил? – Никита для убедительности почесал затылок. – Я не знаю…

-Именно! Из офицеров - подполковник Филиппов, потому что ты провалился под лед, промок и твой друг отдал тебе одежду, а зовут друга как? А зовут того героя – Фролов Илья Александрович! Правильно? Это же он у вас бегает в чем мама родила по морозу и не мерзнет? А еще он, как и ты - был у разведчиков 154 отдельной морской стрелковой бригады… Что молчишь? Это правда или нет? Молчишь, значит правда… А ты знаешь, что когда сказали, что ты умер в госпитале, Илья жить не хотел?

-Да ладно!? Он бы меня все равно нашел бы… - тут Никитос понял, что его все же подловили. –Да… с фрицами проще было, главное молчать, тут такое не получается…

-Так зачем молчать? Ты расскажи, как все было, кто ты, кто вы, откуда, где живете…

-Я бы рассказал, товарищ майор, только Вы же не поверите, да и все рассказывать просто не смогу, да и не имею право. А Вы можете мне про Илью рассказать?

-А давай так, я тебе расскажу про Илью и по Сергея, - майор увидел, как встрепенулся Никита. – Да-да! И про Сергея все тоже знаю, а потом ты расскажешь мне все, что можно. Договорились?

-Договорились, только я мало что смогу рассказать…

-Все что можно, большего требовать не буду, тем более, что я почти все про вас знаю, - улыбнулся Свиридов.

«Как же, знаешь,» - улыбнулся в ответ Никита.

От майора Свиридова Никитка узнал, что никто их не считает шпионами, но вопросов к ним еще очень много. Еще, оказалось, что за тот рейд и захват моста его и Илью наградили орденом Красного знамени, только Илья - сбежал, а Никиту считали умершим… Подполковник Филиппов получил Звезду Героя… Именно он добивался, чтоб ребят наградили, многие из командиров боялись писать наградные на мальчишек – «как бы чего не вышло», мальчишки ведь, не солдаты…

-Так что, сверли в гимнастерке дырочку! Это серьезная награда, для простого мальчишки, да и за сведения по эсэсам, тебе причитается… А ребятам еще по «Отваге» дали, за бой под Тингутой. Как-то вот так, а теперь давай, твоя очередь рассказывать…

Никита чуть-чуть задумался, а потом решил, что расскажет все, что было до этого времени, до лета 1943 года произошло с ними, но только это. Ну, еще попробует что-то вспомнить о событиях на фронтах, только это в книжках герои всегда все знают и все помнят: про затмения, когда и во сколько, про сражения, кто и где наступал… А что он знает в точности о войне, о сражениях? Так, только общие направления, да и Илюха говорил, что все случится так, как должно случиться…

-Зовут меня Никита, это правда, а вот фамилия… Каплич Никита Петрович, я нахожусь в распоряжении разведуправления Генерального Штаба РККА. Документов у меня никаких нет, ничем подтвердить это не могу, когда понадобится, я снова уйду на ту сторону. Сейчас я должен был узнать время начала наступления немцев под Курском. Дату знаю – 5 июля, об этом уже докладывал, а вот по времени не могу точно сказать, знаю только, что рано утром. Сказали, что будут проверять. Еще скажу, что сейчас фашисты набирают мальчишек, для того, чтоб сделать из них диверсантов. Генштаб об этом тоже знает. Ловить их особо не придется – они все сами придут к нашим. Да, когда будете ловить особо опасных, постарайтесь взять живым агента по кличке «Кукушонок», он очень много знает, очень ценный агент.

-Какие-то особые приметы, внешность?

-Я его пока не видел, но один из ребят говорил, что очень на меня похож, только чуть помельче.

-А в госпитале, когда его фашисты сжигали ты был или просто слышал?

-Был я там… Иногда ночью просыпаюсь от крика тех солдат… Много от чего просыпаюсь. Ведь это дурной сон, а проснуться не могу. Хочу проснуться, а не могу… Хочу проснуться…

Майору очень захотелось прижать к себе этого мальчишку, который, казалось сейчас разрыдается, на долю которого выпало столько испытаний, столько крови, боли и смертей. Сделать так, как он уже делал, когда он еще был учителем, классным руководителем, а у одного из его мальчишек, после долгой болезни умерла мама, отца уже давно не было и он остался со старшим братом… Когда Сережка рыдал, он не хотел его трогать, а вот с Никитой все было по-другому…

Но Никита не заплакал, сжал кулаки:

-Они ответят, за все ответят, мы дойдем до Берлина и еще распишемся на их Рейхстаге, все: и я, и Серый с Илюхой, и Вы, и другие солдаты…

Он сказал это с такой уверенностью, что в это поверил даже майор Свиридов. Ему тоже захотелось оставить свою подпись на Рейхстаге.