Дай нам шанс. Ты не пожалеешь!

Глава 20

Встреча с братом была столь желанна все это время, но сейчас я как будто не почувствовала и доли счастья после затянувшейся разлуки. Скупо обнявшись в аэропорту, мы молча пошли в сторону машины.

— Такси или ты на машине? — уточнил Влад.

— Нас ждут на парковке.

— Кто? — не понял он.

— Увидишь, — туманно ответила я.

Уже подходя к машине Державина, Влад тихо присвистнул, выражая тем самым свое удивление. Олег вышел, чтобы помочь закинуть сумку в багажник. Протянул руку Владу для рукопожатия.

— Я так понимаю, новый хахаль? — спросил брат, делая при этом свое самое скептическое выражение лица.

— Скорее старый, — открыл дверь Державин с пассажирского сидения. — Это Олег, глава моей службы безопасности, — Олег самодовольно хмыкнул, показывая то ли свое превосходство, то ли потешался над выражением лица моего брата. Непонятно.

Артём вышел, закатал рукава рубашки и притянув меня к себе за талию, сказал:

— Державин Артём Демьянович. Мужчина твоей потрясающей сестры. Будем знакомы.

Влад хлопал глазами, явно находясь в растерянности. Примерно такой реакции я и ожидала. При виде Державина не стушевалась, наверное, только моя бабуля. Остальные либо падают ниц, либо теряют дар речи. То ли от ослепительной красоты, то ли от уж внушительных размеров. Тут не разберешь, надо бы уточнить потом у брата, что вызвало у него такую реакцию. В чувство Влада привел голос моей дочери, которая поняла, что осталась одна и начала меня звать.

— Будем, — кивнул Влад. — Я надеюсь, вы понимаете, Артём, что у вас в руках самое дорогое сокровище этого мира.

— Влад! — одернула я брата, испепеляя его взглядом на месте.

— Понимаю, конечно. Буду беречь, заботиться и сдувать пылинки по мере загрязнения. С обеих.

— Очень надеюсь на ваше благоразумие.

— Мама! — требовательнее позвала дочь.

— Обмен любезностями закончился, я надеюсь? — хмыкнула я. — Можем ехать?

— Садитесь тогда рядом с Лизой, я на переднее. Дядя, наверное, хочет немного потискать свою племянницу? — голос Державина был спокоен, но я уловила нотки раздражения.

— Конечно, хочет, — утвердительно кивнул брат, смотря в упор на Державина.

Началось что-то вроде молчаливой перепалки, я махнула рукой на обоих мужчин и села к дочери. Державин захлопнул дверь, явно намереваясь поговорить с моим родственником без лишних ушей в виде меня и Олега.

Я с беспокойством смотрела на хмурое выражение лица Влада и напряженную спину Державина. Конечно, сейчас самое время помериться письками, у кого длиннее и толще. Подходящий момент.

— Дай им две минуты. Артём очень хорош в переговорах, — вставил свои пять копеек Олег.

— Этого-то я и опасаюсь, что он слишком хорош. Может и задавить своей харизмой.

Ровно через 2 минуты оба мужчины сели в машину. Если не расслабленные, то вполне себе уравновешенные.

— Поехали, Олежа, — дал отмашку Артём. — В супермаркет заедем, потом в больницу.

— Окей.

— Ну привет, племяша. Выросла ты, конечно.

Державин еле слышно цыкнул, но комментировать ничего не стал. Дальше мы ехали под веселое щебетание Лизы и рассказы Влада о работе, о жизни в столице. Да и в целом голоса в машине были только двух людей, все остальные предпочитали молчать и пребывать в своих раздумьях. Как, собственно, и я.

Мой мужчина был явно гораздо продуманнее меня, заблаговременно позаботился о пропитании для моей дочери. Мы заехали во вкусвилл, где Державин купил готовую, а главное полезную еду для моего детеныша. Даже поставил меня в известность, что покормит ее в комнате матери и ребенка, пока мы будем разговаривать с врачом. Оказывается, нам удастся не только обсудить состояние отца, но и увидеть его воочию. У Олега были в прошлом какие-то общие дела с заведующим неврологией. Интересно, что за общие дела могут быть у бывшего военного и врача? Любопытно, конечно.

Державин взял на руки Лизу, отдал пакет с едой Олегу, который тенью шел за боссом. Мы с Владом плелись где-то в стороне. Не знаю, как у него, но мне каждый шаг давался с огромным трудом. Чем ближе мы подходили к терминалу, тем волнительнее становилось. Ком в горле увеличивался до размеров снежного. Тот самый, который обычно катают для основания снеговика зимой.

Крепко вцепившись в локоть Артёма, мы прошли в отделение неврологии. Удивительно, что нас пустили всей гурьбой. Обычно посещения по одному, и уж тем более без маленьких детей. Никаких вопросов на входе, никаких вопросов у персонала больницы. Ничего. Артём шел как ни в чем не бывало, не переставая меня удивлять своей невозмутимостью. Как будто так и надо.

Около стойки нас уже поджидал врач. Статный мужчина в белом халате лет пятидесяти, седина на висках и морщины в уголках серьезных глаз.

— Задержались вы что-то. Я вас уже минут пятнадцать караулю. Я еще здесь только по твоей просьбе, Олег. Мне уже как час нужно быть на каком-то дерьмовом симпозиуме.

Глава безопасности подошел к мужчине, хлопнул дружественно того по спине и шутливо спросил:

— Если дерьмовый, значит можно уже и не торопиться?

— Можно не торопиться, но приехать нужно в любом случае, — скривился врач.

— Александра, Влад, познакомьтесь. Алексей Иванович Гром — заведующий неврологическим отделением, по моей просьбе он лично наблюдает вашего отца, — мы с братом синхронно кивнули в знак приветствия. — Леш, обрисуй ребятам всю картину, пожалуйста. Только краски не сгущай, как ты любишь это делать обычно.

— А ты так делать не любишь, а, Олежа?

Примерно минут пятнадцать мы слушали неутешительные диагнозы, половину из которых я просто не понимала, а другую пыталась переварить, не успевая за последующим ходом мыслей заведующего.

— Что нам делать сейчас? Чего ждать и опасаться? — задал конкретные вопросы Влад, тоже пребывая в нехилом загрузе.

— Завтра утром мы выведем его из медикаментозной комы, дальше будем действовать по ситуации. Возьмем анализы, сделаем повторно МРТ, проверим двигательные и речевые механизмы. Рано пока делать выводы, пострадали ли какие-то отдельные участки головного мозга. На счет других органов тоже не все так радужно, его бы по-хорошему после больнички в реб. центр, чтобы не приведи господь не было повторения. А что вы на меня так смотрите? Следующий раз он просто может не пережить, извините за такие подробности. Он же просто спивается, не выдерживает ни цнс, ни другие органы.

— Хорошо. Мы вас поняли, — скупо ответил брат, потирая переносицу, что говорило о его крайней задумчивости.

Он делал так всегда, сколько я себя помню.

— В общем, можете сейчас зайти ненадолго в реанимацию, 5 минут — не больше. Завтра я позвоню Олегу и сообщу, когда можно будет приехать и навестить больного.

— А…?

— Александра, да? — я всхлипнула, размазывая сопли по лицу. — Я понимаю, это тяжело. Но ваши слезы никому из лиц здесь присутствующих сейчас не помогут. Успокойтесь, пожалуйста. Иначе я буду вынужден пустить в реанимацию только вашего брата. Мы правда сделали все возможное, даже больше, но я не Господь Бог. Дальше все зависит от того, хочет ли он вообще бороться. И будет ли прилагать хоть какие-то усилия, чтобы выкарабкиваться и восстанавливаться.

— Саш, успокойся, я рядом. Мы справимся, — Влад стоящий до этого в стороне, подошел и крепко прижал плачущую меня к себе. Так сильно, что я почти поверила.

Краем плачущего глаза я заметила, что Державин передал Олегу мою дочь, а сам отвел заведующего в сторону, тихо о чем-то с ним беседуя.

В целом, я думаю, что все закончилось не так уж и печально. Он не умер. Не умер. Это ведь самое главное? А с остальным мы справимся. Справлялись же как-то все это время.

Или не справлялись. Нашей семьи давно нет. Остались лишь отдельные личности, связанные кровными узами. Ушло главное связующее звено — мама, с ней ушла целая эпоха. Эпоха любви, заботы и теплоты.

Я тащу на себе этот груз ответственности за отца. Тащу груз за свою собственную жизнь и жизнь Лизы.

Я взвалила на себя непосильную ношу, справляясь сама. Сама. Потому что? Потому что сильная. Не по своей воле я такой стала. Вынуждена. Просто блять.

И сейчас, оперевшись на плечо Влада, я поняла окончательно, что как раньше уже не будет никогда. Будет только сложнее, тяжелее и хуже. Каждый последующий год. Дистанция между нами всеми будет увеличиваться в геометрической прогрессии. Кто-то очень умный однажды сказал, что бесконечная отрицательность не уменьшается, если что-то вычитать.

Хотела бы я это изменить? Хотела бы. Дело в другом. Возможно ли это? Грамотная постановка вопроса действительно важна в данном контексте.

После посещения отца, осознала, что выжата максимально. С тех пор, как я видела его последний раз, появилось ощущение, что он постарел еще лет на пятнадцать.

Перед нами лежал не ровесник Державина, а исхудавший, бледный с огромными мешками под глазами, старик. Сердце дрогнуло на секунду, но я тут же отогнала чувство жалости к отцу. Оно ему ни к чему. До такого состояния он довел себя самостоятельно. Моей вины тут нет. Я была рядом, я пыталась дать ему чувство опоры, любви и заботы. Прекрасно понимая, что жену это ему не заменит, но я старалась. Вопреки всему. Не сбежала, как поступил мой брат. Осталась один на один с запойным отцом, беременная, без денег, поддержки и материнской любви. Я очень старалась. Но всему приходит конец. Моему состраданию он тоже пришел. Я выбрала себя и свою дочь. Он же выбрал этот путь. И получил то, что мы, его дети, имеем в итоге.

Самое важное сейчас — это верить и не терять надежду. Если он выкарабкается, я сообщу ему все, что думаю о нем и его силе воли. Которой, как оказалось, ровным счетом нет ни черта.

— Влад, куда тебя завезти? — спросил Артём, пристегивая сытую Лизу в детском сидении.

— Домой, если вам по пути. Если нет, то до ближайшего метро, — не стал наглеть мой брат, хотя на самом деле нам было по пути.

— Адрес?

— А что, мужчина моей сестры не знает, где она живет? — не упустил возможности съязвить Разумовский.

Я закатила глаза.

— Знаю, конечно. Она живет со мной. До этого жила со своей подругой, потому что ваш отец выкинул ее из вашего «дома». А что, ты был не в курсе? Или был в курсе, но решил не помогать родной сестре с данной проблемой, оставив ее разхлебывать это самой? Она же взрослая и самостоятельная, со всем может справиться сама. Так? Очень удобная позиция, кстати, быть крайним.

Державин бил словами хуже самой хлесткой пощечины. Наотмашь, не жалея противника. Жестко, но справедливо. Я не просила помощи никогда, но и мне никто ее не предлагал. Никто. Кроме Артёма. Стало жалко себя. Даже больше, чем детей голодающих в Африке.

— Тебе нравится меня унижать? Или это по статусу положено? — вспыхнул как спичка Влад. — Что ты вообще знаешь о нашей семье? Обо мне? О моих взаимоотношениях с сестрой? Что? Или ты все знаешь, мистер важная персона⁈

Влад дернулся в сторону Артёма, тот в свою очередь поднял на него взгляд, закрывая дверь автомобиля со стороны Лизы.

— Достаточно знаю и о тебе, и о вашей семье. И точно знаю, что беременную сестру не бросают без моральной поддержки, без средств к существованию с человеком, который и руку может поднять на нее в состоянии алкогольного опьянения. Так не поступают мужчины. Запомни это, щенок.

Лицо Державина было спокойном, лишь изредка дергающийся кадык говорил о степени его раздражения. Я пыталась тормошить Артёма за рукав, призывая к толерантности и спокойствию.

— Ну вас к черту, благочестивые какие все пошли. Ни дать, ни взять блять! Сам доеду, — Влад метко сплюнул вязкую слюну прямо на колесо машины, развернулся и ушел прочь.

К слову, метро было в другой стороне.

— Ну, Державин, блин! Кто тебя просил? — от злости я ткнула мужчину в бок. Хотелось топнуть ногой впридачу, но я сдержала этот детский порыв.

— Никто. А ты и не попросишь. Ты больше ни одна, и тебя буду защищать я, запомни. В прошлом, настоящем и будущем. Ты должна понимать, что он действительно поступил дерьмово. И должен это принять и осознать, чтобы в будущем не допускать таких ошибок. Лучше его ткну в это дерьмо я, чем однажды это сделает суровая реальность. За все в этой жизни берется плата, и нам приходится платить, — философски изрек он, обнимая мою недовольную тушу.

— И чем плачу я? — всхлипнула в сотый раз за сегодня я.

— Ты свое уже отдала сполна. Дальше будешь жить в кредит за мой счет, — лица мужчины коснулась еле заметная улыбка, разглаживая усталость от прожитого дня и нервного напряжения.

Мужчина вытер слезы с моего лица и нежно коснулся моего рта, даря утешающий и такой сладкий поцелуй.

— Домой? — уточнил самый потрясающий и любимый мужчина.

— Домой, — согласно кивнула я.