Дайте усопшему уснуть

Глава 17

В манхэттенской телефонной книжке людям по фамилии Роуз отводилось целых шесть колонок. В справочнике Куинса три с половиной колонки. А тот Роуз, с которым столкнулся Энгель, мог с равным успехом жить и в Бруклине, и в Бронксе. Или к Коннектикуте. Да хоть на Луне.

Энгель закрыл оба справочника и вернулся к столу, где стыл кофе и сох датский сыр. Он уселся, набил сыром рот и, жуя, посмотрел в окно.

Он сидел в круглосуточной забегаловке на Тридцать первой улице Куинса в полумиле от Сентрал-Парквей. Энгель добрался сюда с огромным трудом и, повалившись на землю, минут пятнадцать отлеживался, не в силах даже думать, что же ему делать дальше.

Энгель мало что понимал, но и тех крох информации, которыми он располагал, хватило, чтобы сделать непреложный вывод: его подставили. Его подставили тонко, искусно, не оставили ни малейшего шанса. К тому же, подставил его кто-то неизвестный. Впрочем, если он правильно понял, этих незнакомцев было несколько. Коротышка по имени Роуз лишь представлял других, таких же, как и он сам, мерзавцев. Неужели Ник Ровито поверил бы голословному обвинению такой мрази, как Роуз? Нет. Ник Ровито стал бы требовать назвать имена предпринимателей, которые могли подтвердить его слова, а затем прощупал бы их Совершенно очевидно, что все они спели одну и ту же песенку Короче говоря, целая группа совершенно незнакомых людей пожелала подставить парня по фамилии Энгель. Да, но зачем это понадобилось целой группе совершенно незнакомых людей?

Все они бизнесмены. Солидные граждане. Не маньяки, не злые шутники, не кучка мстителей. Мужья и отцы, владельцы предприятий, налогоплательщики, и всем им внезапно и неожиданно приспичило указать пальцем на человека, совершенно им незнакомого.

Но зачем?

Попивая кофе и вглядываясь в темноту за окном, Энгель пережевывал этот вопрос пополам с сыром, но, когда он расправился с едой, решение не приблизилось ни на йоту Сыр кончился, а в чашке оставалась только кофейная гуща, и Энгель решил отложить вопрос и заняться более насущными проблемами.

Например, куда пойти?

Вернуться домой он не мог, это ясно. Если ребята Ника Ровито еще не добрались туда, то полицейские уж точно там. (Ему не хотелось об этом думать, но тут возникло дополнительное затруднение: полицейские уже начали, либо скоро начнут, искать его в связи с убийством Вилли Менчика. Как будто у него и без того не хватает неприятностей!) Так что его квартира теперь — запретная территория. То же касается и квартиры матери. И, в сущности, любого места, где он когда-либо бывал Он мельком подумал о Долли, с которой хоть сейчас мог связаться через ее подругу Роксану. Однако Долли оставляла свои записки на виду, так что одна из них наверняка попадет в лапы врагов, а значит, девушку рано или поздно выследят. Деньги? У него было около сорока долларов — меньше, чем он обычно имел при себе, но вчера вечером в Коннектикуте он настоял на том, чтобы ему было позволено расплатиться за обед. Оставались еще часы, которые, вероятно, можно будет заложить завтра утром.

Поддавшись секундной слабости, он подумал о том, чтобы сдаться полиции. В обмен на защиту и снисходительное отношение он не мог стать ручной птичкой, стукачом Разумеется, у него не будет ни малейшего шанса убедить их в том, что его подставили с убийством Менчика, что он проведет остаток жизни (долгий ли, короткий — скорее, короткий) за решеткой, а это почти то же самое, что сдохнуть на месте. Нет. Должен быть другой, лучший путь.

Теперь по порядку, все по порядку. Во-первых, найти безопасное место и укрыться там на время Во-вторых, дознаться, зачем его подставили, и в-третьих, убедить Ника Ровито в том, что это была подставка — Будете еще что-нибудь заказывать?

Официантка, в равной мере угрюмая и нахальная, выглядела в своем белом халате типичной медсестрой-садисткой Энгель взглянул на нее и покачал головой.

— Счет, пожалуйста Она швырнула чек на стол с таким видом, будто бьет его козырь, и удалилась, торжествуя. Энгель оставил четверть доллара на чай, расплатился с барменом и вышел из кафе За углом на автостоянке сиротливо торчало одинокое такси, на крыше которого тускло мерцал огонек Шофер ссутулился за баранкой, держа перед глазами номер «Дейли ньюс» На его голове красовалась кепка, за ухо был заложен карандаш. Шофер жевал резинку.

Энгель нерешительно остановился на тротуаре. Сумей он придумать, куда поехать, можно было бы сесть в это такси. Но для начала надо выбрать место, где никому бы не пришло в голову его искать. Укрыться у кого-нибудь из знакомых, а то и в заброшенной квартире, только бы...

Есть!

Энгель стиснул пальцы, и в его сознании забрезжил тонкий лучик надежды. Итак, первая часть плана готова. Остались вторая и третья.

Он подошел к такси, уселся на заднее сиденье и сказал:

— Манхэттен, Западная семьдесят первая улица. Шофер медленно обернулся.

— Манхэттен? А почему бы на метро не поехать? Метро обойдется дешевле.

— Я спешу, — ответил Энгель.

— Не нравится мне Манхэттен, — сказал водитель. — В любое место в Куинсе — ради бога.

— Вы не имеете права отказаться, — заявил Энгель. — Это незаконно.

— Так ты, значит, крутой парень? Давай-ка любой адрес в Куинсе, и я тебя отвезу.

— Отлично. Ближайший полицейский участок. Таксист сморщился.

— Чтобы сдать меня легавым?

— А ты как думаешь?

Водитель вздохнул, сложил газету и уставился перед собой. — Ненавижу крутых парней, — сказал он. Энгель прикурил сигарету и выдул струйку дыма в спину водителя.

— Еще каких крутых, — отозвался он, чувствуя себя донельзя крутым.

Шофер ехал сломя голову. Он явно мечтал побыстрее доставить Энгеля в Манхэттен, развернуться и убраться в свой любимый Квинс.

Машина промчалась по Тридцать первой улице до Северного бульвара, пронеслась по мосту Куинсборо, по Третьей авеню до Шестьдесят шестой улицы, пересекла Центральный парк, двигаясь на запад, выехала на Бродвей и, свернув на Семьдесят первую улицу, остановилась. Дальше Энгелю предстояло идти пешком. Таксометр нащелкал доллар и восемьдесят пять центов. Энгель протянул шоферу два доллара и подождал сдачи. Таксист, хмурясь, протянул ему мелочь с таким видом, будто не может поверить в происходящее. Энгель спрятал свои пятнадцать центов, вылез из машины и захлопнул дверцу. Таксист выпалил пару явно непечатных выражений, но машина уже тронулась. Так что Энгель не расслышал слов. Однако смысл уловил.

Он поднялся по ступенькам ближайшего дома и, как только такси свернуло за угол, вновь спустился на тротуар и пошел к нужному кварталу. Дверь первого этажа была открыта. Энгель ринулся вверх по лестнице и остановился у двери квартиры, в которой жил Чарли Броди.

Это было идеальное место. Жена Броди не придет сюда еще по меньшей мере несколько дней, да и никто другой не появится. При жизни Чарли Энгель не был его близким другом, так что никому и в голову не придет искать его здесь. А он тем временем в тишине и покое поразмыслит над вторым и третьим пунктами своей программы — выяснит, откуда на него свалилась эта напасть и как от этой напасти избавиться. Дверь, разумеется, была заперта, но Энгелю было не до таких мелочей. Осмотрев соседние двери и вспомнив расположение комнат, он представил себе, какую часть этажа занимала квартира Броди, а затем вышел на лестницу и поднялся на крышу.

Ночь была чудесная — такая же, как во время поездки в Коннектикут, но на сей раз у Энгеля не было времени наслаждаться ночной прохладой. Он перебрался по крыше к задней стене, по которой вилась пожарная лестница, и посмотрел вниз. На каждом этаже виднелась широкая площадка, тянувшаяся вдоль двух окон — по одной площадке на две соседние квартиры. Двумя этажами ниже, справа, насколько мог судить Энгель, было окно квартиры Броди. Точнее, окно спальни.

Спускаясь по лестнице, Энгель с горечью подумал, что он успел за короткое время совершить массу преступлений: ограбление могилы, угон грузовика, а теперь вот собирается взломать квартиру и незаконно проникнуть внутрь. Еще одним правонарушением была поездка по Гранд-Сентрал-Парквей. Вероятно, прыжок из машины, идущей на скорости сорок миль в час, тоже не укладывался в рамки закона, а ведь до того он еще набрался наглости выдать себя за полицейского!

— Прекрасно! — пробормотал он. — Похоже, с меня начнется возрождение великих преступников. Добравшись до окна, он обнаружил, что оно, как и входная дверь, заперто. Но Энгель не собирался миндальничать с окном. Верхняя его половина была поделена на шесть маленьких стекол; стащив с ноги башмак, Энгель врезал каблуком по стеклу в нижнем ряду, около щеколды. Раздался громкий, но отрывистый звон, и Энгель решил, что вряд ли кто-нибудь его услышал. Чтобы жители Нью-Йорка заподозрили неладное, нужно было шуметь по меньшей мере полчаса, но, даже что-то заподозрив, большинство людей предпочитало не проявлять любопытства. Энгель просунул руку между острыми осколками, откинул щеколду, распахнул нижнюю раму окна и влез в комнату. Он закрыл окно, опустил жалюзи и ощупью двинулся по комнате, спотыкаясь о разнообразные твердые предметы. Наконец у противоположной стены он отыскал дверь, подле которой располагался включатель. Энгель нажал его — зажегся верхний свет. Миссис Бобби Баундз-Броди уселась в кровати и сказала: — Мистер Энгель, вы перепугали меня до смерти. Энгель смотрел на нее, хлопая глазами.

— Я думал, — пробормотал он, — я думал, что вы съехали.

— Это так забавно — ночевать в разных местах. Я знаю, что в конце концов мне придется жить вместе с Мардж и Тинкербелл, но сегодня мне захотелось остаться здесь, наедине с моими воспоминаниями. После того, как мы с вами побывали в этой квартире, я вспоминала о своих славных временах и всем таком прочем и поняла, что не готова уехать отсюда. И вот я здесь. Энгель кивнул.

— И вот вы здесь, — сказал он.

— Мистер Энгель, почему вы не постучали в дверь?

— Я думал, в квартире никого нет.

— Вы могли бы воспользоваться ключом. Стоило позвонить Арчи Фрайхоферу, и он дал бы вам ключ.

— Все не так просто, миссис Броди. Она покачала головой. — Не называйте меня миссис Броди, — попросила она. — С этим именем покончено. Лучше зовите меня Бобби.

Энгель посмотрел на женщину, сидевшую в кровати, с натянутым до подбородка бледно-зеленым одеялом, на ее привлекательное, но не очень яркое лицо, заглянул в печальные честные глаза.

— Ну что ж, Бобби, — сказал он, — мне нужно поговорить с кем-нибудь, кому я мог бы довериться. Я хотел бы, чтобы таким человеком оказались вы.

— Ну и ну, мистер Энгель! — Она вытаращила глаза, в которых мелькнуло смешанное выражение удивления, удовольствия и любопытства. — Садитесь сюда, — она высунула из-под одеяла голую руку и похлопала ею по постели. — Садитесь сюда и рассказывайте.

Энгель уселся в ногах кровати.

— Не будем ходить вокруг да около, — сказал он. — Меня подставили. Подставили дважды — перед Ником Ровито и перед полицейскими.

— Не может быть!

— Что поделаешь, это правда. Ник Ровито подставил меня полиции, чтобы избежать лишних затруднений после того, как двое ребят прикончат меня.

— Прикончат вас? Мистер Энгель, вы шутите!

— Нет, не шучу. Должно быть, прошлой ночью он звонил в комитет, и ему дали добро. Мне кажется, именно поэтому ему пришлось устроить еще одну подставку.

— Что?

Энгель внезапно понял, что отвлекся от разговора с Бобби и теперь разговаривает сам с собой. Он тряхнул головой и сказал:

— Я попытаюсь объяснить простыми словами. Кто-то подставил меня Нику Ровито, сказав ему, будто бы я сделал одну вещь, которую я не делал. Поэтому Ник решил избавиться от меня и по ходу дела подставить меня полицейским, чтобы те не слишком рьяно разыскивали того, кто убьет меня.

Она медленно кивнула, широко раскрыв глаза и разинув рот. — Мне кажется, я поняла, — сказала она.

— Я чувствую то же, что и вы, ответил Энгель. — Такое даже представить себе трудно.

— А кто подставил вас мистеру Ровито? — спросила она.

— В том-то и дело, — ответил Энгель. — Тут-то и начинается сплошная чертовщина. Это был делец, обычный честный бизнесмен. Ребята из организации совершенно ни при чем. И вот еще что: я не знаком с этим дельцом, я с ним прежде не встречался.

— Так, может быть, это ошибка? Энгель покачал головой.

— Один из них опознал меня. «Это он», — заявил тот тип Нику Ровито. Я сам при этом присутствовал.

— Господи! — сказала она. — Какой кошмар!

— И я ничего не понимаю. Зачем они на меня наехали?

— Может быть, чтобы остановить вас? — предположила Бобби. Энгель хмуро посмотрел на нее.

— Я же сказал: это была подставка. Я не делал того, в чем меня обвинили.

— Нет, нет! Я говорю о другом, я имею в виду то, чем вы на самом деле занимались. Они хотели заставить вас отказаться от того, что вы делали в то время. Может быть, вы занимались чем-то, что могло им впоследствии повредить.

Энгель внимательно посмотрел ей в лицо.

— Вы так подумали? — спросил он. — Вы сами так решили?

— Я всего лишь предположила...

— Нет, я не угрожаю вам. Дело в том, что самому мне такое и в голову не приходило.

Она несколько раз моргнула.

— Значит, вы думаете, что так оно и было?

— Почему бы и нет? Хоть какая-то причина, верно? Вот в чем я ошибался все это время! Я даже не думал о возможных причинах. Верно ваше предположение или нет — неважно. Важно лишь, что у меня есть возможная причина, заставившая того парня указать на меня пальцем. И теперь я могу поразмыслить над этим.

— Как его звали? — спросила она. В душе Энгеля затеплилась надежда.

— Роуз, — ответил он и замолчал, ожидая ее реакции. Но Бобби сказала лишь:

— Это женское имя. Плечи Энгеля поникли.

— Это его фамилия, — отозвался он.

— Ага. Ну, как бы то ни было, если вы сумеете сообразить, что вы такое делали неугодное им, то, возможно, догадаетесь, почему они так поступили.

— Да, — ответил Энгель, — в этом-то и заключается сложность. — Он поднялся, закурил сигарету и принялся прохаживаться взад-вперед у изножья кровати. — В том-то и заключается сложность, — повторил он.

А чем он, собственно, занимался? Искал Чарли Броди, вот и все.

А что Чарли Броди? Может быть, они не хотели, чтобы он нашел его? Какой смысл целой группе людей, занимающихся законным бизнесом, препятствовать ему в поисках трупа? Никакого.

Наконец Бобби нарушила молчание:

— А вдруг вам поможет, если мы еще поговорим? Вы имеете право рассказать о том, чем занимались?

Энгель посмотрел на нее. До сих пор, не желая ранить чувства Бобби, он скрывал от нее самое важное обстоятельство. Но, может быть, учитывая ее способности видеть суть вещей, имеет смысл рассказать ей все начистоту? К тому же, узнав об исчезновении тела мужа, она сможет пролить свет на это дело, припомнит что-нибудь из прошлого Чарли Броди, и это поможет им сообразить, где его искать.

Энгель опять уселся на кровать — Бобби, — сказал он, — мне нужно сказать вам одну вещь, которая, возможно, потребует от вас мужества.

— Мужества?

— Речь идет о Чарли.

— Мужества? О Чарли? Мистер Энгель, но ведь Чарли уже умер, какое уж тут мужество?

— Да, да, но подождите минутку. Вы многое знали о том, какую работу ему поручали?

— Ну, конечно. Муж и жена не держат секретов друг от друга. Он возил на юг деньги, а обратно товар, — голая рука Бобби сделала жест, будто втыкала шприц в другую руку, спрятанную под одеялом. — Снежок, — добавила Бобби.

— И вы знаете, как это происходило? — спросил Энгель.Как ему удавалось провозить товар и не попадаться? Она пожала плечами на итальянский манер.

— Не знаю. Думаю, Чарли возил его в чемодане. Он мне ничего не говорил.

— В костюме он его возил, — сказал Энгель. Бобби наморщила щеки и носик.

— Вот как — В синем костюме. Зашитым в подкладку. Бобби, его похоронили в костюме, в котором было на четверть миллиона долларов снежка.

— Святая дева! Это точно?

— Точно.

Она покачала головой.

— Черт! Остается лишь удивляться, что они не послали кого-нибудь выкопать гроб и забрать костюм. Черт!

— Они так и сделали, — сказал ей Энгель — Послали меня Я его выкопал.

— Правда? И что с ним?

— Исчез.

— Как это?

— Он не был похоронен, Бобби. Вот почему я хотел, чтобы вы собрались с силами. Мы зарыли пустой ящик Кто-то похитил Чарли.

— Доктор Франкенштейн! — воскликнула она, выпростав из-под одеяла обе руки и прижав их к щекам Одеяло соскользнуло с нее.

Энгель тактично отвернулся, потому что на Бобби не было никакой одежды, кроме резинки в волосах.

— Нет, — ответила она, глядя в стену. — Ничего подобного, ведь нынче двадцатый век. Черт возьми! Мистер Энгель, можете повернуться. Все в порядке.

Когда он обернулся, одеяло уже вернулось в первоначальное положение.

— Вот этим-то я и занимался, — сказал Энгель — Искал Чарли.

— Я хочу поблагодарить вас, мистер Энгель, за то, что вы отвернулись. Когда джентльмен обращается с женщиной как с леди, она чувствует себя женщиной вдвойне.

— Да, конечно.

— Так вы разыскивали Чарли? Это так любезно с вашей стороны.

— Да нет, просто работа такая. Нику позарез нужен был этот костюм.

— Уж конечно! — Она склонила голову набок. — А зачем надо было похищать Чарли? — спросила она. — Красть трупы — это такая мерзость, такое неуважение к мертвым!

— Вот и все, чем я занимался, — сказал Энгель. — Так что если Роуз и иже с ним пытались мне помешать делать то, что я делал, то я искал Чарли — вот что я делал. Вы не знаете кого-нибудь по имени Роуз?

— Негритянку, которая прибиралась у нас дома. Мужчин с такой фамилией не знаю.

— Тот парень был дельцом. Может быть, вы знаете какой-нибудь магазин, фабрику или что-то в этом духе? Она покачала головой.

— Нет, мистер Энгель. Если бы я встречала мужчину по имени Роуз или по фамилии Роуз, я бы запомнила.

Энгель беспомощно уронил руки и вновь поднялся с кровати. — Ну вот, — сказал он. — Вот к чему мы пришли. Я сбежал от парней, которые должны были разобраться со мной, и подумал, что могу пересидеть тут ночь, потому что здесь никого не должно было быть, и никто не стал бы меня здесь искать.

— Вы можете остаться, — сказала она — Вы же знаете, мистер Энгель.

— Если кто-нибудь узнает, что я здесь побывал, они могут причинить нам массу неприятностей. И организация, и полиция — Фу! — ответила она и махнула рукой — Никто даже не вспомнит обо мне. А кто еще сможет рассказать, что вы здесь были? Вы не скажете, и я не скажу, а кроме вас тут никого нет — Утром я смоюсь, — заверил ее Энгель. — Я собираюсь продолжить поиски Чарли. Если найду его, то, может быть, сумею разобраться в остальном.

— Мистер Энгель, я бесконечно признательна вам за то, что вы ищите Чарли. Я даже выразить не могу, как я вам благодарна.

— Ну что ж, я постараюсь, — ответил Энгель — Ради Чарли и ради себя самого, — он посмотрел по сторонам и добавил: — Если захотите, мы еще утром поговорим. Я лягу на диване в гостиной.

Она торжественно покачала головой.

— Нет, вы не пойдете в гостиную, — сказала она.

— Что?

— Я не в силах помочь вам найти Чарли и выбраться из того положения, в котором вы оказались. У меня не так много возможностей выразить вам свою благодарность, но одна все же имеется. Выключайте свет и ложитесь здесь.

Энгель сделал какой-то неопределенный жест.

— А... — пробормотал он. — Я только лишь...

— Мы друзья, только друзья, и ничего более. Энгель откашлялся и сказал:

— Зачем же вам чувствовать себя обязанной...

— Я не чувствую ничего подобного, — отозвалась она. — Я лишь чувствую, что мы друзья, а друг должен сделать для друга все, что в его силах. Я могу сделать для вас немногое, но уж эту малость я сделаю. И буду более чем счастлива Энгель хотел было возразить, но, приглядевшись к Бобби, он прочел в ее глазах, что его отказ очень больно ранит ее душу Очень больно.

А он всегда был любезен с женщинами.