Дегустатор безумия. Путь наркомана от удовольствия до необратимых последствий

История 13. «А Мишка умер». История о подвздошной зелени и передозе крокодилом

Эта история посвящена моему другу детства Михаилу Деревцову. Собственно, эта история о нем – точнее, о том, что с ним стало. Я скорблю о нем, ведь все могло быть по-другому…

Эх, Мишка! Я помню тебя с трех лет, ты был старше меня года на три, кажется, жил в соседнем подъезде этажом выше. Летом мы с тобой часто зависали на балконах и дразнили друг друга. Потом мы выросли, ты превратился в красивого голубоглазого парня есенинского типа. Всегда был спокойным и рассудительным, справедливым. Мы росли в нелегкое время. Как гласит китайское проклятье: «Дай Бог тебе родиться в эпоху перемен», – вот мы с тобой, да и все наши друзья, родились в такую эпоху в государстве, которого нет.

Как раз на стыке тех времен – старого, которое кануло в небытие, и нового, которое еще не образовалось, – проходило наше взросление. Интернет без цензуры по телефонной сети, уличные драки, стрелки, жизнь по понятиям, учеба, спорт и… наркотики.

Ты был одним из первых, кто привнес эту культуру в нашу компанию. Помню, один за другим мы начали курить сигареты, пить алкоголь, потом появилась травка, а потом и ханка, которая впоследствии уступила место героину.

Тогда казалось, что тот, кто не колется, – слабак, немодный. В общем, наркомания процветала, и все хорошие парни и девушки были задействованы в этой субкультуре потребления.

Тебе же досталось по всем фронтам: с одной стороны родители, которые сильно злоупотребляли алкоголем (царствие им небесное), с другой – улица и друзья, которые бесконтрольно потребляли наркотики. Да, конечно, я там тоже была и, честно, понятия не имею, как мне удалось выжить. Все было так же, как у всех. Учеба и потребуха. Но хотя… У меня еще был спорт и некоторые другие интересы. Собственно, в 18 лет я отпала от компании, выйдя замуж и поступив в универ. Далее семейная жизнь и учеба засосали, родилась дочь, и так наши пути разошлись; соответственно, моя дружба с наркотиками прекратилась в тот момент окончательно и бесповоротно. Но я оставалась в позиции наблюдателя, так как жили мы по-прежнему в соседних подъездах.

Мишка все больше и больше проваливался в омут бесконтрольной потребухи героина, особенно после смерти его мамы. Это событие очень сильно подкосило как Мишку, так и его отца. Какая-никакая, но мать остается матерью: она в любом случае приносила заботу и уют в дом. Но, когда ее не стало, остались только мужики с вредными пристрастиями – Мишка и его отец. Дядя Саша быстро скатился до употребления тройного одеколона, а Мишка – к бесконтрольной потребухе наркотиков.

Я помню тот день, когда он сидел в подъезде, в котором я тогда жила, и пытался уколоться пятикубовым шприцом просто в капилляр на пальце.

Видимо, в тот вечер ему удалось это сделать, но через какое-то время палец, в который он кололся, начало раздувать, а еще через небольшой промежуток времени он почернел. Мишку положили в больницу и этот палец ампутировали – у него после укола начала развиваться гангрена. Спустя какое-то время он лишился еще одного пальца на этой же руке по той же причине: повторная попытка уколоться, заражение и гангрена. Потом умер его отец, и Мишка остался в квартире родителей один, страдающий от зависимости.

В те времена процветала индустрия черных брокеров и черных риелторов: эти персонажи находили неблагополучных владельцев квартир, втирались к ним в доверие и через какое-то время оставляли их без жилья. Вот с такими личностями Мишка и связался. Был промежуток времени, когда он «зажил»… ну, как сказать: у него каждое утро была свежая доза героина и деньги, чтобы купить еще и еще. Ребята времени даром не теряли: предложили выкупить его квартиру, рассчитаться с его долгами, взамен предоставив ему жилье с меньшей площадью. Как показало время, они свое слово сдержали: на протяжении семи последующих лет Мишке было обеспечено койко-место в местах не столь отдаленных, и долги были закрыты – все, как и обещали ему сомнительные персонажи.

В один прекрасный день после продажи квартиры Мишку приняли с весом героина. Никто так и не понял, как все произошло, – его видели в районе утром, а к вечеру уже поползли слухи, что его увезли в СИЗО. Так мы и увиделись в следующий раз только спустя семь лет. Когда он вышел, ему, собственно, некуда было идти; я не знаю, где он жил и работал. К тому времени я вышла замуж во второй раз. Мой тогдашний муж занимался строительством, а я работала в городском морге. Как-то раз муж обмолвился, что ему на стройку нужен хороший разнорабочий, чтобы выполнял поручения и был ответственный, – тогда мне и пришла мысль найти Мишку и хоть как-то помочь ему. Узнав у общих друзей, где его найти, мы с мужем отправились туда. Муж с ним поговорил, оставил ему свой контакт, и уже на следующий день Мишка работал у него в бригаде, а спустя еще какое-то время в буквальном смысле слова стал членом нашей семьи.

Они постоянно общались с моим мужем, он ему платил очень хорошие деньги, мотивировал жить и не сдаваться. Мишка воспрял духом, как-то даже посветлел и, как рассказывали общие друзья, начал строить планы на жизнь. Честно, я очень за него радовалась и думала, что у него все наладится. В таком темпе прошло три года, но особых подвижек в сепарации от нашей семьи не было, и в какой-то момент он начал странно себя вести.

Так мы протянули еще год. Однажды, как сейчас помню, я лежала в больнице: проснулась утром, и мне принесли завтрак, пока я оставалась в постели и фиксировала истории болезней в рабочий ноут – как говорится, совмещала приятное с полезным. Тут раздается звонок от мужа. Я беру трубку, а там молчание. Я спрашиваю: «Что случилось у тебя?» Он молчит, но через несколько секунд все же задает вопрос: «А когда ты выйдешь на работу?» Я ему ответила тогда, что еще ночь проведу в клинике, а далее выйду уже на работу. Потом поинтересовалась, с чем связан его интерес к тому, когда я выйду в морг. И тут он мне рассказывает, что друзья Мишки, позвонив с его телефона, сказали: «Мишка умер, он сегодня на работу не выйдет».

Сказать, что я была в шоке, – не сказать ничего. Буквально за месяц до его смерти я заставила всех сотрудников пройти полный чек-ап организма, и у Мишки на тот момент было все в порядке, за исключением небольших признаков артрита. Меня такая новость очень удивила, и я сама была заинтересована быстрее выйти на работу, чтобы осмотреть его тело и ознакомиться с результатами вскрытия.

Собственно, на следующее утро я уже стояла в холодильнике и смотрела на тело моего друга детства. Слезы катились по щекам.

В те минуты меня отнесло во времена нашего беззаботного детства, когда он дразнил меня на балконе, во времена юности до наркотиков и алкоголя, когда мы играли в догонялки – мальчишки против девчонок, – в школьные времена, когда он меня провожал до дома из школы. Я просто стояла в этом гребаном холодильнике, смотрела на тело своего друга и ревела, орала, испытывала боль, беспомощность, смятение, разочарование. «Я не справилась, я ему не помогла, он умер, я виновата», – крутилось в моей голове.

Вернувшись в свой кабинет, я ознакомилась с результатами судебно-медицинского вскрытия и в материалах наружного исследования трупа обнаружила зафиксированные следы подвздошной зелени. Но как это могло случиться, если, по свидетельству его друзей, в 23:00 он был жив, а в 23:30 его уже обнаружили мертвым? Возможно, в комнате была высокая температура, поэтому процесс разложения тканей так быстро пришел в действие, а может, Мишка уже был Живым Трупом и просто ждал своей смерти или добровольно привлек ее через передозировку. Тогда у меня не было ответа на этот вопрос. Уже после похорон, спустя примерно две-три недели, мне показали его хроматографию, которая подтверждала наличие в тканях неустановленного вещества, которое якобы и стало причиной его смерти на фоне полиорганной недостаточности организма. А еще спустя время я наткнулась на ребят из компании, с которой Мишка последние полгода коротал выходные дни. Вся компания употребляла «крокодил» – тяжелейший синтетический наркотик.