Декабристы-естествоиспытатели

Николай Александрович Бестужев (1791-1855)

Николай Александрович Бестужев

Ни одна декабристская семья не внесла такого значительного вклада в развитие русской науки и культуры, как семья Бестужевых. "Нас было пятеро братьев,- писал Михаил Александрович Бестужев в 1869 г.- И все пятеро погибли в водовороте 14 декабря"1. Но это написано по истечении десятилетий. А вот что писал через несколько дней после восстания на Сенатской площади Федор Петрович Литке, известный полярный исследователь, впоследствии один из основателей Русского географического общества и президент Петербургской Академии наук: "Заговорщики уже открыты, и, боже великий, кого мы видим между ними. Не обольется ли сердце твое, любезный Фердинанд, прочтя имя Бестужева, этого единственного человека, красы флота, гордости и надежды своего семейства, идола, общества, моего 15-летнего друга? Прочтя имена трех его братьев, прочтя имя Корниловича, анахорета, жившего только для наук?"2

1 (Воспоминания Бестужевых. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1051, С. 51.)

2 (ЦГИАЭ. Ф. 2057. Оп. 1. Д. 452. Л. 8. Литке - Врангелю.)

Были сосланы на каторгу Николай, Александр, Михаил и Петр Бестужевы. Позже та же участь постигла Павла, который не был членом тайного общества, но на его столике в артиллерийском училище была найдена "Полярная звезда". И хотя книга принадлежала не ему, Павел с гордостью заявил, что он брат своих братьев. За это год просидел в Бобруйской крепости, а затегл был переведен в крепость па Кавказе.

В необъятной теме "Декабристы и русская культура" особое место занимает беспримерная деятельность "на пользу наук и искусств" Николая Александровича Бестужева. Он писал повести и рассказы, опубликовал "Опыт истории Российского флота" и большое число географических работ. Обширный список его трудов, приводимый в конце книги, открывается статьей об электрических явлениях в атмосфере и завершается монографией "Гусиное озеро". И это закономерно, ибо прежде всего он считал себя географом и физиком, а затем уже историком, литератором, художником.

Н. А. Бестужев родился 13 апреля 1791 г. Отец, Александр Федорович Бестужев, правитель канцелярии Академии художеств, "был человек образованный, преданный душою науке, просвещению и службе Родине"1. "Любя науку во всех ее разветвлениях,- вспоминал об отце Михаил Бестужев,- он тщательно и со знанием дела занимался собиранием полной, систематически расположенной коллекции минералов нашей обширной Руси, самоцветных граненых камней, камей, редкостей по всем частям искусств и художеств; приобретал картины столичных художников, эстампы граверов, модели пушек, крепостей и знаменитых архитектурных зданий, и без преувеличения можно было сказать, что дом наш был богатым музеем в миниатюре"2.

1 (Воспоминания Бестужевых. С. 205.)

2 (Воспоминания Бестужевых. С. 206-207.)

В доме Бестужевых бывали художники, писатели, натуралисты, в том числе знаменитый естествоиспытатель академик Николай Яковлевич Озерецковский, совершивший путешествия по Беломорыо и Лапландии, создавший серию трудов о географических и физических исследованиях академических экспедиций. Его капитальный труд "Начальные основания естественной истории" явился крупным вкладом в науки о Земле.

Братья Бестужевы, часто присутствуя на беседах отца с учеными и художниками, "невольно бессознательно всасывали всеми порами"1 любовь к наукам, искусству, просвещению. В большой библиотеке отца было множество географических сочинений, которые особенно привлекали внимание детей.

1 (Воспоминания Бестужевых. С. 207.)

Наиболее близок к отцу был Николай Бестужев. Именно отец развил в сыне любовь к географии, физике, математике. По свидетельству сестры декабриста Елены Алексапдровны Бестужевой, А. Ф. Бестужев дал прочитать старшему сыну сочинение М. В. Ломоносова "Рассуждение о большой точности морского пути". А вскоре он с отцом посетил Кронштадт, где впервые увидел морское судно. "Никто,- писал впоследствии Николай Бестужев,- не вообразит того впечатления, которое производит огромный корабль, плавакнций па воде, вооруженный громадою пушек в несколько этажей, снабженный мачтами, превосходящими высочайшие деревья, перепутанный множеством веревок, из коих каждая имеет название и назначение, обвешанный парусами, невидными, когда подобраны, и ужасными величиною, когда корабль взмахнет ими, как крыльями, и полетит бороться с ветрами и волнами"1.

1 (Бестужев Н. А. Об удовольствиях на море // Полярная звезда. М.: Гослитиздат, 1960. С. 399.)

В 10 лет Николая Бестужева определили в Морской кадетский корпус. Сильное впечатление на него произвели лекции почетного члена Академии наук П. Я. Гамалеи, автора многотомных трудов, "ожививших самые сухие науки красноречивым слогом". "Будучи почти создан им,- рассказывал Николай Бестужев о влиянии на него ученого,- получа от него любовь к науке ... я со своим выпуском был его последним учеником"1. В письме к своему другу М. Ф. Рейнеке он подчеркивал, что учился у многих учителей, но ни один из них не мог сравниться с Гамалеей в ясности изложения "в таких сухих науках, как навигация, астрономия и высшая теория морского искусства"2.

1 (Воспоминания Бестужевых. С. 511.)

2 (Воспоминания Бестужевых. С. 511.)

Николай Бестужев показал на выпускных экзаменах столь блестящие познания в науках, что был определен для продолжения образования в Парижскую политехническую школу. "Начало 1810 года, однако, открыло загадываемые впредь намерения Наполеона, и наше отправление не состоялось",- писал впоследствии Николай Бестужев1.

1 (Воспоминания Бестужевых. С. 511.)

В Морском кадетском корпусе судьба свела его с будущим полярным исследователем, офицером русского флота Константином Петровичем Торсоном и замечательным мореведом Михаилом Францевичем Рейнеке. (Правда, с последним он познакомился уже по окончании корпуса, в котором был оставлен воспитателем.) Летом 1812 г. Николай получил предложение капитан-лейтенанта Д. В. Макарова принять участие в плавании к берегам Русской Америки. По словам Михаила, он был "готов пуститься в далекие страны и предавался радужным мечтапиям, готовясь к кругосветному странствию"1. Вероятно, именно тогда он пережил те чувства, о которых позже рассказал в статье "Об удовольствиях на море".

1 (Воспитания Бестужевых. С. 290.)

"Послужит ли нам счастье обрести неизвестные страны?- писал Николай Бестужев.- Как изъяснить прелесть нового, неиспытанного чувствования при виде особенной земли, при вдохновении неведомого бальзамического воздуха, при виде незнаемых трав, необыкновенных цветов и плодов, которых краски вовсе незнакомы нашим взорам, вкус не может быть выражен никакими словами и сравнениями. Сколько новых истин открывается, какие наблюдения пополняют пояпа-ния наши о человеке и природе с открытием земель и людей нового света! Не высока ли степень назначения мореходца, который соединяет рассеянные по всему миру звенья цепи человечества!"1

1 (Бестужев Н. А. Об удовольствиях на море. С. 408.)

Однако Макаров, пригласивший Николая Бестужева в число офицеров его корабля, поссорился с директорами Российско-Американской компании и был отстранен от руководства кругосветной экспедицией. К Бестужеву, покинувшему Морской кадетский корпус, обратился командир брига "Рюрик" Отто Евстафьевич Коцебу. Они встретились в Кронштадте, и Коцебу пригласил Бестужева сопутствовать ему в предстоящем вояже, а ватем послал ему письмо, в котором повторял свое приглашение.

"Милостивый государь Отто Августович!- отвечал Бестужев лейтенанту Коцебу.- Получа Ваше письмо, спешу охотно подтвердить данное мною слово служить с Вами на бриге "Рюрике" и, вручая Вам судьбу мою, поздравить как Вас, так и себя со счастливым началом преднамереваемого. Я признаюсь, что весьма нетерпеливо ожидал Вашего о том извещения и теперь совершенно начинаю предаваться моей радости, что буду в состоянии вырваться из сего бездействия, меня удручающего, и что сим случаем буду в состоянии стать на вид по дороге службы. Одно желание остается у меня то, чтобы оправдать хорошее мнение моих начальников и службою своею заплатить за выбор из среды многих моих товарищей"1.

1 (Воспоминания Бестужевых. С. 111.)

Неизвестно, что помешало Бестужеву принять участие в предстоящем плавании, хотя он продолжал проявлять интерес к проблеме Северо-Восточного прохода до декабрьских событий 1825 г.

В 1815 г. Бестужев совершил первое плавание в Голландию, чтобы помочь русским войскам в устройстве переправ .через большие реки. Но русская армия уже находилась в Париже. Голландия произвела глубокое впечатление на Бестужева: "Вместо топких болот, вместо городов, висящих на сваях над морем, как я заключал из неясных описаний Голландии, увидел море, висящее над землею, увидел корабли, плавающие выше домов, тучные пажити, чистые и красивые городки, прекрасных мужчин и прекрасных женщин"1.

1 (Бестужев Н. А. Записки о Голландии 1815 года. СПб., 1821. С. 2-3.)

Будущий декабрист взялся за изучение истории этой страны, при этом особый интерес проявив к периоду республиканского правления и к борьбе голландцев за независимость против испанского владычества. Он с восхищением писал о буржуазной революции XVI в., когда "голландцы показали свету, к чему способно человечество и до какой степени может вознести-ся дух людей свободных"1.

1 (Бестужев Н. А. Записки о Голландии 1815 года. СПб., 1821. С. 16.)

Когда русские моряки покидали Роттердам, их провожал почти весь город. "Русские привязали к себе всех жителей",- отмечал Бестужев. Действительно, прошагав от сожженной Москвы до Парижа, они принесли голландцам освобождение от наполеоновской тирании.

В "Записках о Голландии 1815 года" автор "обнаружил талант этнографа-наблюдателя"1.

1 (Гусев В. Е. Вклад декабристов в отечественную этнографию // Декабристы и русская культура. Л.: Наука, 1976. С. 88.)

В 1817 г. Бестужев снова отправился в плавание, на этот раз к берегам Франции. Его сопровождал брат Михаил Александрович, только что окончивший Морской кадетский корпус. Каких-либо записей об этом путешествии, принадлежащих перу Николая Александровича, до нашего времени не дошло. М. А. Бестужев неоднократно подчеркивал, что рейс из Кронштадта в Кале и обратно в Россию "лил обильною струею благотворную влагу для роста семян либерализма"1. Семена свободолюбия во время пребывания во Франции "быстро пошли в рост и охватили своими корнями все ощущения души и сердца"2.

1 (Воспоминания Бестужевых. С. 239.)

2 (Воспоминания Бестужевых. С. 240.)

В 1818 г. Н. А. Бестужев вступил в масонскую ложу "Избранного Михаила", которая организационно была связана с Союзом благоденствия и к которой принадлежали Г. С. Батеньков, Ф. Н. Глинка и Ф. Ф. Шуберт, оказавший немалые услуги русской географии. Вскоре Николай Бестужев стал членом Вольного общества учреждения училищ по методе взаимного обучения, ставившего своей целью распространение образования в народе. Затем судьба привела его в Ученую республику, где он подружился с А. А. Никольским, впоследствии много сделавшим для того, чтобы труды декабриста о Забайкалье, написанные в годы селенгинской ссылки, увидели свет. Под редакцией Никольского вышло 9 из 13 частей "Записок, издаваемых Адмиралтейским департаментом", которые состояли в основном из статей географического характера. Никольский в течение многих лет посылал Бестужеву в Селенгинск письма и книги от его товарищей - Ф. П. Врангеля, Ф. П. Литке, М. Ф. Рейнеке, П. Ф. Анжу и др.

Вскоре Бестужев был назначен помощником директора маяков Балтийского моря Л. В. Спафарьева. Будущего декабриста больше всего привлекало исследование морских островов Финского залива, которые, по его словам, в это время даже для моряков являлись загадочными землями. Ему удалось осмотреть лишь Готланд да некоторые прибрежные районы Финского залива.

Затем Бестужев был прикомандирован к Адмиралтейскому департаменту. По предложению адмирала Г. А. Сарычева 27 марта 1822 г. ему было поручено "составление выписок из морских журналов, касающихся до Российского флота"1. Бестужева давно влекла история мореплавания. "Прежде мореплавания,- писал он,- самая даже мысль не смела нестись далее столпов Геркулесовых и всякий раз смиренно ложилась к их подножию; ныне Есякое новое изобретение, мысль, чувствование, понятие обтекают кругом целый свет, сообщаются, усваиваются и получают права гражданства везде, куда только ветры могут занести отважного человека. Теперь посредством мореплавания повсюду настлап широкий мост благодетельному просвещению, нет более препон для сообщений человеков"19.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 215. Оп. 1. Д. 665. Л. 4.)

2 (Бестужев Н. А. Об удовольствиях на море. С. 408-409.)

Эта мысль нашла дальнейшее развитие в "Опыте истории Российского флота", над которым Бестужев напряженно работал в 1822-1825 гг. Во Введении к этому труду ои рассматривал начало мореходства на Руси, плавания древних к стенам Царьграда, по Черному и Каспийскому морям, походы в Поморье и на Печору. Более подробно он останавливался на русском торговом мореплавании XVII в., которое развивалось только на Каспии и в Белом море. "Море сие,- писал он о Каспийском море,- простирается в длину от севера на юг на 1000, а по наибольшей стороне на 400 верст и, принимая в себя многие реки, не имеет ни соединения с другими морями, ни других истоков и составляет доныне загадку для естествоиспытателей, недоумевающих, куда сбывает вода, обильно приносимая величайшими в свете реками"1. Вопрос о колебаниях уровня Каспия и в дальнейшем будет привлекать внимание декабриста.

1 (Воспоминания и рассказы старого моряка. М., 1860. С. 181.)

Гораздо подробнее охарактеризовано Белое море. Бестужев считал его безопасным для мореплавания, "кроме простирающейся от севера на юг мели у западного берега от мыса Святого до Орлова и несколько южнее сего последнего, до реки Поноя"1. Это замечание было справедливо только в отношении промысловых судов, что касается военных кораблей, то их в плавании по Белому морю подстерегали немалые опасности. В период работы Бестужева над "Опытом истории Российского флота" предпринимались шаги по дальнейшему исследованию мелей Белого моря, но эти попытки были малоуспешны. Лишь в 1827-1832 гг. другу Бестужева, лейтенанту Рейнеке, удалось завершить промер глубин в Белом море и создать атлас, который целое столетие служил надежным навигационным пособием.

1 (Воспоминания и рассказы старого моряка. М., 1860. С. 182.)

Кратко описав портовые города Колу и Архангельск, охарактеризовав состояние торговли на севере в XVTI в., он отмопал, что северные моря издавна известны россиянам и что английские путешественники, искавшие Северный морской путь в Индию, еще в середине XVI в. встречали десятки поморских судов. Николай Бестужев подробно останавливался на великих русских географических открытиях в Сибири и на севере. Рассказав о плавании Федота Алексеева и Семена Дежнева из Колымы вокруг Чукотского полуострова в Тихий океан, он поддерживал точку зрения академика Г. Миллера, что "ни прежде, ни после Дежнева никто из путешественников не был столько счастлив, чтобы обойти Северным океаном около Чукотского носа в Восточный океан"1. По мнению декабриста, "причина успеха его путешествия была случайная или теплота лета отдалила от берегов лед, заперший с тех пор навсегда проход, отделяющий Азию от Америки"2.

1 (Воспоминания и рассказы старого моряка. М., 186. С. 186.)

2 (Воспоминания и рассказы старого моряка. М., 186. С. 186.)

Возможно, истоки подобных суждений Бестужева лежали в изучении русских карт, где нередко за мысом Шелагским к северу проводилась прямая линия с надписью: "Вечные льды". Но, что более вероятно, здесь сыграли роль сообщения руководителя экспедиции к Северному полюсу М. Н. Васильева. Его суда летом 1820 и 1821 гг. к западу и северо-востоку от Берингова пролива встретили непроходимые льды и не смогли пробиться ни по направлению к реке Колыме, ни в сторону Атлантического океана, хотя проникли на север дальше, чем это удалось Дж. Куку. Плавание Дежнева Бестужев оценивал как выдающееся географическое открытие, благодаря которому русским стали известны Ледовитое море в северная часть Восточного (Тихого) океана. Декабрист был убежден, что имя этого морехода "останется незабвенным в летописи открытий"1. Дальше Бестужев рассказывал о путешествиях Михаила Стадухина, Василия Пояркова и о плаваниях по Ледовитому морю и Восточному океану.

1 (Воспоминания и рассказы старого моряка. М., 186. С. 186.)

Интерес представляет раздел о русских лесах, простиравшихся от Балтики до Тихого океана. Бестужев описывал границы их распространения на север и юг, оценивал пригодность их для кораблестроения и отмечал их постепенное исчезновение. "За триста лет перед сим Россия покрыта была лесами, особенно северная ее часть; остатки истребленных лесов в средний и южной служат свидетельством, что и сии части были лесисты. Но скотоводство южных народов, истреблявших леса для удобнейших пастбищ, и земледельчество жителей средней части России, считавших до времени Петра I за полезное высекать и выжигать рощи для пашен и сенокосов, оставили нам только печальные памятники обширных лесов на обнаженных долинах, на коих очень чувствителен недостаток сего благодетельного произведения природы"1.

1 (Воспоминания и рассказы старого моряка. М., 186. С. 191.)

Впоследствии, в ссылке, Бестужев будет более подробно изучать вопрос о влиянии лесов на климат. Но и это попутно сделанное наблюдение весьма важно. Оно свидетельствует о необычайной широте научных интересов Бестужева в области географии. 28 июля 1822 г. Бестужев читал на заседании Адмиралтейского департамента вступление к "Запискам о Русском флоте". Департамент рекомендовал напечатать его "в каком-либо периодическом издании"1. В 1823- 1825 гг. были заслушаны и одобрены новые главы "Исторических записок" Н. А. Бестужева, посвященные деятельности флота в начале XVIII в.2

1 (ЦГАВМФ. Ф. 215. Оп. 1. Д. 655. Л. 12.)

2 (ЦГАВМФ. Ф. 215. Оп. 1. Д. 655. Л. 16.)

Летом 1824 г. Бестужев участвовал в плавании на фрегате "Проворный", где выступал в качестве историка, вахтенного офицера и дипломата. Отрывки из путевого журнала декабриста увидели свет в восьмой части "Записок, издаваемых Адмиралтейским департаментом" в 1825 г. В том же году "Плавание фрегата "Проворный"" вышло отдельной книгой с приложением трех карт.

Этот труд декабриста содержит множество записей о состоянии погоды и моря, заметки, относящиеся к мореходным наукам, в том числе к географии, сведения о маяках на протяжении всего маршрута плавания из Кронштадта в Гибралтар и обратно в Кронштадт, об устройстве портов, о морском телеграфе, музеях морской истории, ботанических садах и разных достопримечательностях. Круг интересов Бестужева чрезвычайно широк. В Копенгагене он прежде всего посещает обсерваторию, затем встречается с директором Гидрографического депо и датских маяков контр-адмиралом Левернером. Этот "76 летний старец с живостью 19-летнего юноши" восхищает декабриста своей ученостью, и прежде всего обширными сведениями по картографии. Его собрание карт и книг по географии моря поражает Бестужева своим изумительным выбором, в особенности "строгой точностью и верностью"1.

1 (Бестужев Н. А. Выписка из журнала плавания фрегата "Проворный" в 1824 г. // Зап. Адмиралт. деп-та. 1825. Ч. 8. С. 36.)

Фрегат "Проворный" во время плавания в Каттегате был застигнут свежим ветром. Налетевший шквал разорвал один из парусов (грот), который спешно был отвязан и заменен новым. Шесть дней шторм трепал корабль в проливах. Лишь 3 июля 1824 г. "наконец выбрались в Немецкое море". Положение усугублялось тем, что в продолжение этого времени стояла туманная погода, которая "не позволяла взять ни одной обсервации"1.

1 (Бестужев Н. А. Выписка из журнала плавания фрегата "Проворный" в 1824 г. // Зап. Адмиралт. деп-та. 1825. Ч. 8. С. 32.)

Кратко рассказал декабрист о пребывании во французском порту Бресте. "Сей рейд,- писал он,- закрыт кругом, подобно Свеаборгскому; вид города, построенного амфитеатром, великолепен и чрезвычайно украшается старинным замком, служившим дворцом славной Анне Бретанской. Одна башня, сказывают, восходит построением своим до времен Юлия Цезаря. Теперь она выкрашена белою краскою, чтоб стоящий перед нею телеграф был виднее, а из апартаментов Анны Бретанской сделаны казармы"1.

1 (Бестужев Н. А. Выписка из журнала плавания фрегата "Проворный" в 1824 г. // Зап. Адмиралт. деп-та. 1825. Ч. 8. С. 36.)

С глубокой теплотой Бестужев писал о приморских жителях Бретани, назвав их "наилучшими мореходцами". Живя на скалистых берегах бурного моря с его опасными подводными и надводными камнями и в опасной близости от еще "более опаснейших соседей", бретонцы, по словам декабриста, приобрели удивительные способности к отважным плаваниям на своих судах, на которых они во время последней войны на виду у англичан смело пробирались между прибрежными скалами и мелями. "Бретонцы искренни, добродушны, гостеприимны и имеют все добрые качества, свойственные северным народам"1. Эти замечания об отличиях этнического типа бретонцев высоко оценивают советские этнографы2.

1 (Бестужев Н. А. Выписка из журнала плавания фрегата "Проворный" в 1824 г. // Зап. Адмиралт. деп-та. 1825. Ч. 8. С. 77.)

2 (Гусев В. Е. Вклад декабристов... С. 88.)

Более подробно Николай Бестужев останавливается на описании Атлантического побережья Франции и климатических особенностей Бретании. "Вся Нормандия, Бретань и прочие провинции до самой Испании окружены скалами и подводными каменьями,- отмечал декабрист.- Берега, опоясывающие сии провинции, состоят из высоких известковых, меловых или гранитных утесов. Внутрь земли почва очень плодоноси а. Бретань в особенности славится чрезвычайно крупною клубникою, вывезенною из Хили. Климат Бретани дурен, дождлив и туманен, только и перемены дождя о солнцем часты. Причиною сему положение провинции при [Английском] канале, куда собираются все туманы и дожди, идущие из Атлантического океана в наши моря"1.

1 (Бестужев Н. А. Выписка из журнала... С. 75-76.)

Бестужев положил на карту берега в окрестностях Бреста, его рейд и выходы из канала и Атлантического океана. Эта карта увидела свет в 1825 г. и публикуется в нашем исследовании как одно из свидетельств неустанных трудов декабриста на поприще географии.

Не менее интересны гидрографические заметки Бестужева о Гибралтаре, вход в который открылся мореплавателям 5 августа 1824 г. Прежде чем войти в пролив, моряки спустились к берегам Африки до мыса Спартель и города Танжер. "Африканские горы дики и суровы,- писал Николай Бестужев,- густая атмосфера давит их, опоясывает облаками и закрывает вдали какою-то фиолетового полосою"1. Прилежащие к Гибралтару берега Африки были нанесены декабристом на карту, которая отличается высокой точностью. По его словам, вход в пролив, имеющий ширину от 14 до 20 верст, не составляет большого труда для парусных судов, поскольку изрядные глубины позволяют приближаться на недальнее расстояние к его берегам2. Кораблям предпочтительнее держаться Африканского берега, потому что у противоположного, Европейского берега, начиная от мыса Трафальгар и до города Тарифы, имеются весьма опасные подводные камни и банки. В середине Гибралтарского пролива, соединяющего Средиземное море с Атлантическим океаном, по утверждению декабриста, всегда наблюдалось сильное течение, направленное с запада на восток. По его мнению, вызвано оно было приливами и отливами в Атлантическом океане, которые направлены в проливе в сторону Средиземного моря.

1 (Бестужев Н. А. Выписка из журнала... С. 93.)

2 (Бестужев Н. А. Выписка из журнала... С. 87-88.)

"В замену сего течения,- продолжал Бестужев,- около обоих берегов есть по два на каждой стороне, так что одно всегда идет с приливом, другое обратно и при отливе так же. Черты, отделяющие сии течения от среднего и каждое между собою, очень заметны на поверхности воды. Независимо от среднего течения есть еще другое в некоторой глубине от горизонта воды, направление которого всегда идет к западу. Прилив идет в Средиземное море до Малаги, где делается вовсе неприметен"1.

1 (Бестужев Н. А. Выписка из журнала... С. 84.)

Бестужев охарактеризовал климат Гибралтара, невыносимо жаркий при холодных ночах и обильных росах. Лето продолжалось около 10 месяцев. Иногда в течение этого периода не выпадало ни одного дождя, и тогда все высыхало и сгорало. Лучшее время года здесь - зима: дни становились прохладнее, засуха сменялась перемежающимися дождями, растения и деревья оживали, земля покрывалась зеленью, воздух становился свежим и живительным, а водоемы наполнялись водой (большую часть года воду доставляют на ослах из Испании). Вместе с тем Бестужев отмечал, что климат в Гибралтаре вообще здоровый. Исключение составляют лишь периоды, когда дуют восточные ветры и "приносят с собою жаркую, удушливую и сырую погоду, которая, расслабляя человека, причиняет простуды, головные боли и другие припадки". "Говорят,- продолжал декабрист,- будто бы при этом ветре ничего не должно запасать впрок, разливать вина, солить мясо и проч., иначе все будет вскорости испорчено"1.

1 (Бестужев Н. А. Выписка из журнала... С. 101.)

Очерк о Гибралтаре интересен не только с научной точки зрения. Многие его страницы посвящены подвигам "конституционных испанцев" в их неравной схватке с французскими войсками. Эти социальные мотивы усилены, обострены и звучат как призыв к борьбе за свободу. Раздел книги о пребывании фрегата "Проворный" в Гибралтаре был напечатан Николаем Бестужевым в знаменитой "Полярной звезде", которую издавал его брат Александр совместно с Рылеевым1. После четырехдневного отдыха в Гибралтаре фрегат "Проворный" снова вышел на просторы Атлантического океана. 6 августа моряки уже находились в Плимуте. Здесь их пять дней держали в карантине, но и затем английские власти не разрешили морякам сойти на берег. "Не имея права съезжать с фрегата,- писал Николай Бестужев,- нельзя ничего сказать о Плимуте". Декабрист вынужден был ограничиться лишь съемкой Плимутского рейда, карту которого он опубликовал в 1825 г.

1 (Бестужев Н. А. Гибраалтар // Полярная звезда. СПб., 1825. С. 614.)

Фрегат "Проворный" взял курс на Кронштадт, куда прибыл днем 17 сентября.

В продолжение всего плавания на судне установилась атмосфера откровенного обмена мыслями о современном состоянии и будущем Отечества. Многие офицеры разделяли свободолюбивые убеждения Бестужева. Не случайно более половины команды было привлечено к следствию по делу восстания на Сенатской площади, в том числе Епафродит Мусин-Пушкин, Василий Шпейер, Михаил Бодиско, Александр Беляев, Петр Миллер, Дмитрий Лермантов.

Вернувшись в Петербург, Бестужев активно включился в деятельность Северного общества. Вместе с тем декабрист успешно занимался и делами морской службы. Его путевые записки о плавании на фрегате "Проворный" были тепло встречены в Петербурге.

Как видно из переписки Ф. Ф. Беллинсгаузена с начальником Морского штаба, в январе 1825 г. адмирал Сарычев предложил Адмиралтейскому департаменту избрать в почетные члены Николая Бестужева. "Отличные его дарования, познания в науках и словесности, а равно полезные труды по морской части известны всем членам департамента и делают его по всей справедливости заслуживающим чести принадлежать к сословию нашему,- писал Сарычев. Таковой знак внимания нашего к сему достойному офицеру усугубит в нем ревность к оказанию дальнейших успехов па поприще службы и занятий ученых"1.

1 (ЦГАВМФ. Ф. 166. Оп. 1. Д. 2410. Л. 1.)

Это предложение Адмиралтейский департамент "принял с удовольствием", и Ф. Ф. Беллинсгаузен 27 января 1825 г. обратился с просьбой к начальнику Морского штаба А. В. Моллеру дать согласие на баллотирование Бестужева в почетные члены. Через три дня согласие было получено.

30 января 1825 г. Бестужев был единогласно избран членом государственного Адмиралтейского департамента - коллегиального учреждения морского ведомства,- который ведал ученой деятельностью флота, в том числе подготовкой и снаряжением экспедиций, гидрографическими работами на морях, заведовал учебными заведениями, музеями, библиотеками, обсерваториями, издавал карты и сочинения по морской части. В "Записках" этого департамента впервые увидела свет и часть трудов декабриста.

Так Бестужев стал членом учреждения, чрезвычайно много сделавшего для развития русской географии. Его членами в то время были Сарычев, Головнин, Крузенштерн, Беллинсгаузен, Рикорд, Литке.

Единогласное избрание Бестужева в почетные члены Адмиралтейского департамента явилось признанием его заслуг как географа, историка, гидрографа и литератора. Современники называли его "созвездием талантов", "красой и гордостью флота". По словам сестры Елены Александровны, его любило пол-Петербурга. За семь лет, с 1818 по 1825 г., он опубликовал свыше 25 работ по различным отраслям наук и художеств (многие рукописи были уничтожены после разгрома восстания на Сенатской площади1).

1 (Литературное наследство. Л.; М.: Изд-во АН СССР, 1956. Т. 60, кн. 2. С. 67.)

В середине 1825 г. Бестужев был определен директором музея при Адмиралтейском департаменте. "Тут,- писал о брате Михаил Бестужев,- открылось обширнейшее поприще для его умственной и технической деятельности"1. Архив и модели музея находились в хаотическом состоянии. Ему ничего не оставалось, как привести в порядок сваленные в кучу, покрытые пылью документы.

1 (Воспоминания Бестужевых. С. 52.)

По свидетельству М. Ю. Барановской, Николай Бестужев "пополнил виды новооткрытых и освоенных русскими моряками земель, систематизировал по группам вывезенные оттуда уникальные предметы и составил указатель музея с кратким, но ясным описапием земель и сконцентрированных в музее экспонатов"1.

1 (Барановская М. Ю. Декабрист Николай Бестужев. M.: Госкультпросветиздат, 1954. С. 41.)

Наряду с историческими исследованиями в научных интересах Бестужева одно из первых мест принадлежало географии и физике Земли. Со времени плавания в Голландию его увлекала метеорология, особенно электрические явления в атмосфере. Но по-настоящему эти проблемы стали занимать декабриста в годы ссылки. Напомним, что Бестужев, будучи последовательным сторонником республиканского правления в России, принимал участие в разработке плана восстания 14 декабря 1825 г.1 В этот великий день Бестужев проявил мужество и отвагу, приведя на Сенатскую площадь гвардейцев.

1 (Печкина М. В. 14 декабря 1825 г. М.: Мысль, 1975, С. 15.)

По его словам, он сделал все, чтобы его расстреляли. Верховный суд приговорил Бестужева к "политической смерти", иными словами, к "положению головы на плаху", а затем к ссылке на каторжные работы. Эта же мера наказания, предусмотренная для "государственных преступников второго разряда", была определена и его брату, Михаилу Александровичу. 11 июля 1826 г. Николай I проявил "высочайшую милость" для "внеразрядников" - Пестеля, Рылеева, Каховского, Сергея Муравьева-Апостола, Михаила Бестужева-Рюмина - колесование было заменено виселицей, а смертная казнь осужденных по первому разряду заменялась вечной каторгой. Вечная каторга узникам второго разряда была ограничена 20 годами. Лишь в отношении Бестужевых приговор верховного суда Николаем I был оставлен в силе. Они ссылались на каторжные работы навечно.

13 июля 1826 г. на Кронштадтском рейде на борту корабля "Князь Владимир" с Н. А. Бестужева сорвали офицерский мундир, сломали над головой шпагу и вместе с одеждой бросили в море. Более года Бестужевых держали сначала в Петропавловской, а затем в Шлиссельбургской крепости. В конце сентября 1827 г. они были отправлены в Читу, куда их "водворили" 13 декабря 1827 г.

В Читинском остроге начинается деятельность Н. А. Бестужева по созданию художественной портретной галереи своих товарищей по заточению. Он принимает участие в занятиях "казематной академии", выступая с лекциями по истории Российского флота. Декабристы (Лорер, Розен, Басаргин) называют Бестужева гениальным человеком, необыкновенно одаренным изобретателем, мастером с золотыми руками. Высокий авторитет и необычайно широкий круг интересов Николая Бестужева в литературе и искусстве, политике и механике, естествознании и истории не могли не оказать влияние на занятие декабристов в Чите и в особенности в Петровском заводе, где обсуждались новости не только политики, но и науки. И Читу и Петровский завод декабристы называли чудесной школой и основой своего "умственного и духовного воспитания" (Оболенский, Беляев)1.

1 (Барановская М. Ю. Декабрист Николай Бестужев. С. 106-107.)

В первое время, по словам М. А. Бестужева, в Читинском остроге "читать было нечего, кроме "Московского телеграфа" и "Русского инвалида", которые давал комендант под большим секретом". Но постепенно через своих родственников и жен, последовавших за мужьями в Сибирь, узники получили все представлявшие интерес издания, выходившие в России и за границей.

В Петровском заводе составилась обширная библиотека, в которой было около "полумиллиона книг" (Завалишин) и "большое число географических карт и атласов" (Якушкин). По словам Николая'Бестужева, в годы заточения он не испытывал недостатка в духовной пище. "Живучи в каземате, в обществе,- писал он в 1851 г. своему другу И. И. Свиязеву,- мы складывались понемногу, а выписывали много, много журналов, и между ними много ученых, как русских, так и иностранных, между прочим, и Академические записки"1. Бестужев признавался впоследствии, что во всех журналах и газетах прежде всего искал "новости по части наук" и все свое "время посвящал наукам, опытам, наблюдениям"2.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 4. Л. 32. Бестужев - Свиязеву.)

2 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 4. Л. 92. Бестужев - Свиязеву.)

Безусловно, наука в годы каторги занимала главное место в жизни декабриста. "Область наук невозбрани-ма никому,- писал он брату Павлу,- можно отнять у меня все, кроме того, что приобретено наукою, и первейшее и живейшее мое удовольствие состояло в том, чтобы всегда следовать за наукою"1.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 9. Л. 100.)

Еще в Чите Н. А. Бестужев начал работать над более простым, точным и дешевым хронометром, столь необходимым для определения местоположения корабля в море. В Петровском заводе, в казематах которого сначала не было окон, а затем "дали света на грош", он в светлое время суток продолжал заниматься изготовлением часов. Вечерами при тусклом свете свечи, по словам М. А. Бестужева, его брат читал новые книги и журналы, а ночью писал статьи о свободе торговли и промышленности, о температуре земного шара1. Изучение климатических особенностей сначала Читы, а затем Петровского завода было наиболее доступной областью ученых занятий узников.

1 (Воспоминания Бестужевых. С. 322.)

В письмах Н. А. Бестужева, отправленных им иэ каземата, содержатся заметки метеорологического характера. "У нас также осень была длинна,- сообщал декабрист 29 января 1837 г. из Петропавловского завода брату Павлу, жаловавшемуся на продолжительность петербургской осени,- хотя вообще здешняя метеорология совершенно противоположна вашей: когда у вас тепло - у нас жестокие морозы; а если во всей Европе зимы холодны, у нас на вершинах Гималаев все удивляются тому, что стужа не восходит выше 300"1.

1 (Бестужев Н. А. Статьи и письма. М.; Л.: Изд-во политкаторжан, 1933. С. 256.)

Из дальнейшего текста этого письма становится очевидным, что декабристы для метеорологических наблюдений располагали не только термометрами, но и барометрами. "Не подивись,- продолжал Н. А. Бестужев,- что мы считаем себя жителями гималайскими: Тибетский хребет со своими Гималаями, Давалашри и другими еще высочайшими горами есть отец наших Яблонных, Становых и других хребтов, и мы если живем не на самой высокой точке Азиатского материка, по крайней мере близко к оной. По приближенным вычислениям нашим, по неверным барометрам, которые приехали из России попорченными, наша высота над морем около 1 1/2 версты; суди же, в каком разреженном воздухе существуем мы, несмотря на то что окружены болотами, или, лучше сказать, в физическом отношении они еще больше увеличивают разреженность воздуха"1.

1 (Бестужев Н. А. Статьи и письма. М.; Л.: Изд-во политкаторжан, 1933. С. 256.)

В переписке декабриста содержится немало оригинальных мыслей о влиянии рельефа местности на климат, об электрических явлениях в атмосфере. "Электричество,- писал декабрист 29 января 1837 г. брату Павлу,- здесь так сильно, что зимою нельзя ни до чего дотронуться, чтобы не выскочила искра; шуба твоя блещет, когда ты ее снимаешь; волосы сыплют искры и становятся дыбом, если чесать их гребенкою; дверь, крашенная масляпою краской, светится, если проведешь по пей быстро рукою, и это напряженное состояние атмосферы вредно всем, имеющим слабые нервы. Не только все наши дамы (жены.- В. П.) страждут, но даже многие здешние уроженцы жалуются на непрестанное расстройство нервов. Сверх того, почва, почти составленная из железных руд, составляет для нас как бы "лейденскую банку", в которой мы живем"1.

1 (Бестужев Н. А. Статьи и письма. М.; Л.: Изд-во политкаторжан, 1933. С. 256.)

Это - первое в истории метеорологических наблюдений замечание об особенностях электрического состояния атмосферы в Забайкалье, совпадающих в общих чертах с темп, которые наблюдаются в паше время на внутриконтинептальных антарктических станциях. Интересно оно также тем, что декабрист чрезвычайно топко подметил то влияние, которое оказывают климатические условия на здоровье человека.

Символично, что самая первая известная научная статья декабриста относится к области метеорологии. Под названием "О электричестве в отношении к некоторым воздушным явлениям" она была опубликована в 1818 г. в журнале "Сын Отечества". По мнению П. А. Бестужева, ученые единодушны в том, что электричество участвует в атмосферных явлениях. Однако существующие мнения и теории весьма противоречивы и не могут быть признаны удовлетворительными.

Опираясь на проводимые им в течение нескольких лет наблюдения над электрическими явлениями в атмосфере, декабрист предпринимает попытку объяснить роль электричества в метеорологических явлениях. Он считал, что над земной поверхностью находится "электрическая атмосфера, которая существует около всякого наэлектризованного тела". Состояние этой "электрической атмосферы" влияет на образование облаков и тумана. При этом Бестужев отмечал, что солнце принимает "великое участие" в возбуждении атмосферного электричества, и, в частности, выпадение росы он объяснял как "падение паров при ослабевающем электричестве".

Проводя опыты с помощью сконструированной им машины, Бестужев приходил к выводу, что "электричество земное возбуждается от каковых-либо воздушных перемен". На это явление могут влиять различные причины: "Например, воздух, движущийся при умеренных ветрах, может производить электричество одного рода, раскаленный же солнечною теплотою учиняется сам проводником и тогда производит в земле электричество другого рода; низкие и болотистые места различно электризуются от сухих и песчаных, и так далее"1.

1 (Бестужев Н. А. О электричестве в отношении к некоторым воздушным явлениям // Сын Отечества. 1818, Ч. 49. С. 314.)

Николай Бестужев считал, что в изменениях количества электричества и в соотношениях электрических зарядов кроется главная причина атмосферных перемен, с этих позиций он и объяснял такие метеорологические явления, как дождь, снег, град, туман, гром, молния. На его взглядах сказалось стремление его современников-физиков видеть в электричестве универсальное явление, обусловливающее физические процессы, происходящие на Земле.

Следует подчеркнуть, что Бестужев не смотрел па предложенную им теорию как на истину в последней инстанции. "Не будучи сам глубоким ученым,- писал он,- могу легко ошибаться в мнениях моих; но со всем тем приглашаю господ испытателей природы повторить мои опыты и проверить их собственными, которые, если и докажут справедливость и ошибки в предлагаемом мною, то по крайней мере приведут к дальнейшим открытиям по сей части и усовершат то, что ждет еще усовершенствования"1.

1 (Бестужев Н. А. О электричестве в отношении к некоторым воздушным явлениям // Сын Отечества. 1818, Ч. 50. С. 33-34.)

Декабрист в годы каторги весьма внимательно следил за успехами в изучении атмосферного электричества. Это видно из его письма к брату Павлу, отправленного из Петровского завода в январе 1837 г.: "Мы теперь читаем по временам различные теории ученых, выведенные из метеорологических опытов о северном сиянии, о граде, грозе, дожде и проч., а я, бедный человек, еще в 1818 году в "Сыне Отечества", кажется в ноябре или декабре, поместил статью. "О электричестве в отношении к воздушным явлениям", где моя теория, изложенная перечневым образом и с робостью первого опыта, удивительно как отвечает выиешпим требованиям. Я не мог тогда доказывать и ве смел этого сделать, но имел предчувствие, что магнитность, электричество, гальванизм и даже притягательная сила суть не что иное, как только явления одной и той же силы. Это я сказал, оканчивая статью,- и что же? Ныне все это доказано: даже думают, что притягательная сила есть мать всех "явлений..."1

1 (Бестужев Н. А. Статьп п письма. С. 257.)

На протяжении многих лет Бестужев вновь и вновь возвращался к положениям своего первого метеорологического труда и отмечал, что все его выводы подтверждены современными исследованиями и предположения, сделанные за 30 лет, оправдываются. "Я сказал еще тогда,- писал Бестужев профессору Горного института И. И. Свиязеву,- что электричество, гальванизм, химизм, магнетизм суть развития одной и той же притягательной силы. Теперь, когда столько ученых во всех концах света, которые и не слыхивали о моей статье, написали в разных отрывках, статьях, сочинениях о результатах своих опытов, теперь никто не сомневается, что все эти силы суть одни и те же"1.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 4. Л. 169. Бестужев - Свиязеву.)

Далее Бестужев напоминал, что в той же статье он охарактеризовал природу северного сияния, над объяснением которой теперь хлопочут "новейшие физики". Действительно, в статье о значении электрических явлений в атмосферных процессах декабрист определил "полярные сияния как безмолвное излияние избыточествующего электричества", что соответствует современным научным представлениям.

Полярные сияния, как и электрические явления в атмосфере, оставались в центре естественнонаучных интересов декабриста в Сибири. Известно, что Бестужев считал необходимым организовать систематические наблюдения за полярными сияниями и просил содействия в этом вопросе Рейнеке. Ученый-моряк, оказавший важные услуги русской метеорологии созданием многих станций и обсерваторий на морях России, впоследствии включил предложения Бестужева в инструкции для наблюдений в морских портах.

На поселении в Селенгипске Бестужев пытался приступить к изучению взаимосвязи различных атмосферных явлений. Об этом свидетельствует приводимый ниже отрывок из неопубликованного письма декабриста от 2 августа 1851 г. к Свиязеву: "Природа очень проста в своих законах, и, кажется, этот закон один, но он проявляться может только в движении. Это немножко смело и темно, и пока не выражусь как-нибудь яснее, то я обращусь снова к электричеству просто. Мои наблюдения над барометром и термометром, хотя плохие, хотя прерываемые почасту отлучками по хозяйству, например, я теперь еду на покос за 15 верст и пробуду не менее 2 недель и проч., но все-таки наблюдения эти ведут меня кое к каким ваключениям. Недалеко как две недели назад барометр спустился до 26д и у нас был страшный проливной дождь, который наделал много вреда"1.

1 (ИРЛИ. Ф. 265. Оп. 2. Д. 235. Л. 10. Бестужев - Свиязеву.)

Потоки воды, увлекая камни, песок и деревья, волнами катились в Селепгу. Затем давление упало еще на один дюйм, облака спустились до половины окрестных гор и неистово клубились. Следующим утром разразился необычайный ливень, который в течение получаса залил окрестности. Хотя дождь перестал, но давление продолжало падать и к полуночи достигло 25 дюймов и только затем стало повышаться. Судя по этому письму, Бестужева занимали вопросы изучения взаимосвязи электрических явлений в атмосфере с температурой, давлением и влажностью воздуха. Он сожалел, что не имеет и не может изготовить инструменты для наблюдения за атмосферным электричеством. В том же письме, которое в значительной части посвящено метеорологическим наблюдениям декабриста, он неоднократно возвращался к мысли о необходимости систематического изучения атмосферного электричества.

"...Во всех метеорологических наблюдениях, какие мне удавалось видеть публикованными,- писал он Свиязеву,- есть все: и степень плотности воздуха по барометру, и термометрическое его состояние, и степень упругости паров, и склонение и наклонение магнитной стрелки, а главной, по-моему, причины всех атих явлений - электричество - вовсе не наблюдают"1.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 23. Л. 54-55. Бестужев - Свиязеву.)

В другом письме Свиязеву Бестужев отмечал, что с большим удовлетворением читал в "Петербургских ведомостях" о переговорах директора Главной физической обсерватории академика А. Я. Купфера с западноевропейскими метеорологами о единстве наблюдений. В то же время он был глубоко огорчен тем обстоятельством, что наблюдения за атмосферным электричеством еще не стали предметом систематического и тщательного изучения и что это важное явление регистрируют лишь отдельные частные обсерватории, а не государственные геофизические сети1.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 23. Л. 59. Бестужев - Свиязеву.)

Выйдя в 1839 г. на поселение в Селенгинск, Бестужев продолжал изучать особенности климата Забайкалья. Он стал вести метеорологические наблюдения. И хотя журнал с его записями, по-видимому, не уцелел, до нас дошли интересные сведения о климате Селенгинска, которые он сообщал в письмах к родным.

13 сентября 1838 г. "Климат здесь здоровый и превосходный в сравнении с нашим Петровским и вашим Петербургом. Чистый горный воздух, очищаемый быстрою рекою, отсутствие болот и песчаная почва, которая неприятна в другом отношении (песчаными бурями.- В. П.), устраняют болезни. Мы до сих пор едим дыни и арбузы, выращенные на открытом воздухе. Дни у нас стоят жаркие до сего числа; ночи были такие же, если б прохлада реки без всякой сырости не умеряла их. Не подумай же, однако же, из этого описания, что я хочу представить Селенгинск земным раем..."1

1 (Бестужевы Михаил и Николай: Письма из Сибири. Иркутск: Восг.-Сиб. кн. изд-во, 1933. С. 9-10.)

25 октября 1839 г. "Осень стоит у нас на диво. Вот уже ноябрь па носу, а я еще не прятал своего носа в теплую шубу; бесснежье еще более обманывает ощущение к холоду. Уже близ двух педель несет по реке шугу (по вашему сало), а она при полдневных оттепелях и не думает становиться. Некоторые протоки замерзли, ооразовались далекие забереги, и но пим я катаюсь на коньках и любуюсь через хрустале-видную поверхность льда, как под моими ногами играют на солнце мириады разноцветных рыбок"1.

1 (Бестужевы Михаил и Николай: Письма из Сибири. Иркутск: Восг.-Сиб. кн. изд-во, 1933. С. 17.)

15 ноября 1839 г. "Осень... здесь была необыкновенно хороша; и теперь выдаются дни очень хорошие, хотя холода восходят иногда до 25° и более"1.

1 (Бестужевы Михаил и Николай: Письма из Сибири. Иркутск: Восг.-Сиб. кн. изд-во, 1933. С. 21.)

20-21 мая 1840 г. "Ныне необыкновенная засуха с весны, до сих пор продолжаются [лесные] пожары, кончающиеся обыкновенно с обильными дождями. Сегодня мы были порадованы дождичком, который шел и не более часу, но все-таки помочил сколько-нибудь и поможет всходам хлеба и травы"1.

1 (Бестужевы Михаил и Николай: Письма из Сибири. Иркутск: Восг.-Сиб. кн. изд-во, 1933. С. 41.)

Селенгинск не походил па земной рай для земледельца. Николай Бестужев писал впоследствии в "Гусином озере", что характерной чертой климата Забайкалья являются частые засухи. Лишь весна 1852 г. "обещала нам хорошие урожаи". По его словам, "хлебы, травы взошли прекраспо, однако по 12-летней привычке природа до начала июня отказала нам в дождях, а потому все всходы выгорели"1.

1 (Бестужев Н. А. Рассказы и повести старого моряка. СПб., 1861. С. 504.)

Однако и последующие годы были неблагоприятными для земледельцев. "Не знаю, как у Вас,- писал Николай Бестужев Ивану Пущину 24 июня 1854 г.,- а наше лето совершенно не похоже на лето. С марта началась весна; в апреле в тени бывало 22°, но с мая начались холода: 27-го был мороз 5°; 10 июня, в самое солнцестояние, пал иней и мороз в 1°; потом прошли проливные дожди, затопившие подвалы, погреба, смывшие все огороды и испортившие все дороги. Зато проглядывали теплые дни, знойные, как в Африке. Засухи были таковы, что кругом горели леса, и я должен был целую неделю жить между огнем и сильными ветрами, чтобы потушить пожар, грозивший истреблением всего нашего покоса и заимки, на нем стоящей, И теперь едва держу перо в обожженной руке"1.

1 (Бестужев Н. А. Статьи и письма. С. 271.)

Бестужев подметил, что частые лесные пожары и нерациональное истребление прежних дремучих лесов повлекли за собой уменьшение запасов вод, которые питали реки и ручьи. "Болота высохли,- писал он сестре Елене,- речки пересохли, источники иссякли". Все это привело к резкому изменению климатических условий, к частым засухам и связанным с ними недородам, хотя в прежние годы урожаи были почти баснословные1.

1 (Бестужевы Михаил и Николай: Письма из Сибири. С. 24.)

Влияние метеорологических условий на урожай, на созревание трав стало предметом изучения Бестужева. (При этом преследовались не только научные, но и определенные практические интересы, так как Бестужев получил надел земли и его обработкой добывал средства к существованию.) Но еще раньше этими вопросами занялся его друг, участник Первой русской экспедиции к Южному полюсу Торсон.

Исследователи наших дней, располагающие обширными и многолетними метеорологическими данными, считают, что "первая половина лета в Забайкалье характеризуется малоблагоприятными климатическими условиями для развития сельскохозяйственных культур"1. Эту особенность климата Забайкалья одними из первых подметили Бестужев и Торсон. Более того, они первыми обратили внимание на незначительное количество осадков, особенно зимой, на большую сухость воздуха, на частые песчаные бури и заморозки.

1 (Щербакова Е. Я. Климат СССР. Л.: Гидрометеопздат, 1971.)

Бестужев пытался выявить взаимосвязь сейсмических и гидрометеорологических явлений и, ведя собственный метеорологический журнал, отмечал поразительное согласие "убыли и прибыли воды" в реке Селенге с землетрясениями, которые часто наблюдались в окрестностях Селенгинска1.

1 (Вып. 5: Восточная Сибирь.' С. 225. 87 Штрайх С, Я, Моряки-декабристы. М.: Военмориздат, 1946. С. 221.)

Декабрист следил за известиями о погоде в различных районах земного шара и пытался сравнить ее ход с ходом атмосферных процессов в Селенгинске. "С некоторой поры,- писал он брату Павлу 26 апреля 1844 г.,- здесь климат совершенно изменился, и не внаю, придет ли эта атмосферная революция в прежний порядок. Во всей Европе жалуются на перемену климата; где беспрестанные холода, где нет вовсе зимы, где дождь, где дождь и наводнение, а где засуха. У нас, где климат всегда в известную пору года был ровен, дуют беспрестанные жестокие ветры и вследствие того нескончаемая засуха"1.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 4. Л. 166. Н. А. Бестужев - П. А. Бестужеву.)

Даже при той скудной информации о погоде, которая поступала в Селенгинск (газеты и журналы в ту пору доставлялись в Сибирь на почтовых тройках спустя несколько недель и даже месяцев после их выхода в свет), Бестужев отметил аномальные особенности атмосферных процессов в начале 40-х годов XIX в. Привлекали они внимание многих метеорологов, в том числе А. И. Воейкова.

Бестужев высоко оценивал успехи отечественной метеорологии, поэтому он приветствовал создание регулярной, постоянно действующей геофизической сети, издание ее наблюдений и основание Главной физической обсерватории как знаменательное событие в научной жизни России. Бестужев писал Свиязеву: "Есть труженики науки, которых имя приятно звучит в слухе каждого образованного человека: таковы имена Струве, Купфера, тем более что они наши русские ученые, у которых приезжают иностранцы учиться. Заведование физической и магнитной обсерваторией, свод метеорологических наблюдений по всей России - труд огромный, труд неоценимый для науки и для человечества, которое добивается приподнять завесу, за которою природа хранит свои тайны. Живучи даже здесь, я знаю, каких хлопот стоит свод наблюдений от устроенных по всему пространству России магнитных обсерваторий..."1.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 23. Л. 54. Бестужев - Свиязеву.)

По мнению декабриста, в научных исследованиях, и в особенности в геофизических, следует умело сочетать анализ и синтез. Наблюдавшееся в науке увлечение только анализом явлений вело к "ложным умозаключениям". Следовало, по словам Бестужева, помнить, что "синтез оказал много услуг науке, указав путь, по которому она должна следовать". Он говорил о необходимости обобщения метеорологических наблюдений в целях разработки теоретических проблем и приложения их на пользу Отечества. "Частные заметки,- продолжал декабрист,- как бы они ни были многочисленны, без синтеза не могут согласоваться, потому что не могут сами по себе относиться к необходимому закону как к общей связи всех явлений... Думаю, что время от времени надобно сгруплять опыты и приводить их в какую-нибудь синтетическую форму для дальнейших исследований"1. Бестужев понимал, что закономерности геофизических процессов могут быть выведены на основе исследования причинности и взаимосвязи природных явлений во всей их сложности и многообразии.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 23. Л. 54. Бестужев - Свиязеву.)

Рассмотренными метеорологическими изысканиями Бестужева не исчерпывается его вклад в русскую геофизику. Еще не найдены его тетради со статьями об атмосферном электричестве, написанными в годы каторги и ссылки, не установлено и местонахождение его метеорологического журнала...

В июле 1839 г. Н. А. и М. А. Бестужевы одними из последних покинули казематы Петровского завода. Местом своего поселения они избрали Селенгинск, где уже проживал их друг Торсон. Бестужевым выделили по 15 десятин земли в 15,5 версты от города, в живописной Зуевской пади. Вот как описывал местность Н. А. Бестужев: "...два хребта гор тянутся по обе стороны до самой Селенги, в вершине пади течет ручей, который бежал в прежние времена в Селенгу, но ныне, не добегая середины, исчезает под землею. Кругом ключика растут тальниковые кусты, перемешанные красным смородником, который называют здесь кислицей. Выше в горы есть прекрасные места для прогулки: леса, наполненные шиповником и другими пахучими кустарниками, где брусника родится изобильно. Оттуда же [открывается] прекрасный вид на Гусиное озеро, которое протягивается верст на 40 в длину и верст на 20 в ширину"1.

1 (Бестужевы Михаил и Николай: Письма из Сибири. С. 45.)

Живя в Селенгинске, Бестужев мог отлучаться лишь на 15 верст. Чтобы выгнать овец на принадлежавший ему надел, декабристу следовало всякий раз обращаться за разрешением к петербургским жандармским властям Нелепостей в его положении было много, но самая досадная состояла в том, что на поселении он больше всего страдал от недостатка пищи своему любознанию1. "Впрочем,- писал он И. И. Свиязо-ву,- к лишениям мне не привыкать стать, но то беда, что духовной пищи, к которой я привык, мне недостает"2.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Он. 1. Д. 15. Л. 199. Бестужев - Свиязеву.)

2 (ИРЛИ. Ф. 265. Оп. 2. Д. 235. Л. 15. Бестужев - Свиязеву.)

Бестужевы выписывали вместе с соседями три журнала и две газеты, но этого было крайне мало, чтобы следить за успехами науки. Недостаток средств не позволял "иметь вполне" книги и журналы. "Сверх того,- писал он Свиязеву,- и голос мой не может быть слышен на таком отдаленном расстоянии и в таком положении"1.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 15. Л. 199. Бестужев - Свиязеву.)

Н. А. Бестужев изучал нравы и хозяйство бурят, вел метеорологические наблюдения и обследовал окрестности. Он проникал в чащобы и поднимался на возвышенности, куда заходили лишь смелые охотники. Делал это Бестужев с намерением выяснить различие или сходство здешних гор с горами вблизи Читы и Петровского завода, которые с разрешения казематного начальства ему удалось обследовать. Результаты своих первых географических изысканий он изложил в письме к брату Павлу:

"Странный характер имеют здесь все вообще горы: они округлены и засыпаны песком от подошвы до вершины. И этот песок произошел не от разрушения самих гор, но, видимо, нанесен водою; часто просеченные дороги на большой глубине обнажают взору бесконечные и параллельные слои песку, илу, хрящу, крупных обломков, голышей и часто в иловатых или песчаных слоях на больших глубинах обломки дерева. Все носит на себе печать страшного водяного переворота: сильного и долгого течения вод, замывших первозданные горы и образовавших огромные песчаные сугробы со всеми признаками направления воды. Камень виден только на вершине гор да на таком месте, где крутизна не позволяла держаться песку. Я не могу теперь припомнить характера гор, виденных мною по ту сторону Байкала, но по сю сторону везде тот же песок от Байкала до Читы и, может быть, далее; так что Яблонный хребет, разделяющий Забайкалье на две половины, до самой вершины представляет то же явление, и оба ската его одинаковы"1.

1 (Бестужевы Михаил и Николаи: Письма из Сибири. С. 14-15.)

Бестужев много раз говорит в своих письмах, что одно из любимых его занятий состоит в. скитаниях по горам Забайкалья. Он обследовал Селенгу и реки Темник, Убукун, Загустай, изучал следы недавних землетрясений, тщательно осматривал в разломах горные породы. Особенно влекло Бестужева Гусиное озеро, которое простиралось в длину на 30, а в ширину на 15 верст и видом напоминало "половину луны". В июне 1852 г. в сопровождении проводника-бурята он предпринял обход Гусиного озера, на северном берегу которого никто, кроме кочующих бурят, не бывал.

Уже в первый же день дождь и гроза заставили путешественников искать пристанище в юрте бурята, с которым за чаем и рассказами засиделись до глубокой ночи. Утром Николай Бестужев добрался до северного берега Гусиного озера. Путь лежал сначала через обломки острых камней, затем через обширное болото, где увязали выше колена в грязи. Под вечер путешественники добрались до бурятского кочевья, где и остановились на ночлег. Буряты сначала пели песни, а затем рассказывали сказки. Николай Бестужев записал их и включил в состав своей монографии "Гусиное озеро"1.

1 (Бестужев Н. А. Рассказы и повести старого моряка. С. 527-528.)

Отсюда декабрист предпринял поход вверх по реке Ахур вместе с несколькими попутчиками, собиравшимися искать месторождения золота. Вот как описывал путь Бестужев: "Тайга, в которой нет никакой тропинки, густота сучьев, которые хлещут по глазам, а пожалуй, и проткнут насквозь, если зазеваешься; валежник, перегораживающий поминутно дорогу, кусты смородины, сквозь которые с трудом продирается лошадь, так что спелые ягоды прыщут во все стороны; болота, чрез которые нельзя проехать верхом, а надо отпустить одну лошадь, а то она увязнет и со всадником, а потом перебираться с кочки на кочку самому, погружаясь время от времени по пояс: вот путешествие по тайге. Прибавьте к этому, что на другой день нашего путешествия пошли дожди, так что на нас не было сухой нитки в продолжение пяти дней"1.

1 (Бестужев Н. А. Рассказы и повести старого моряка. С. 549.)

Пристанищем служили балаганы охотников на белок, сделанные из коры лиственниц. Они больше защищали от ветра, чем от дождей, но зато в них можно было всегда найти кусок сухого дерева, чтобы развести костер, обогреться и обсушиться.

На следующий день дождь продолжался. Поднимаясь к верховьям Ахура, шли почти все время болотами и только к вечеру поднялись на вершину горного хребта, откуда открылась великолепная картина. Бестужев увидел Селенгинские горы, покрытые снегом Тункинские гольцы, голубое пятно Байкала, Круго-морскую дорогу, охраняемую величественными вершинами, и множество других гор, над которыми гремела гроза и висели косые полосы далекого дождя.

Путешественники ночевали в кедровом лесу, где, по словам проводника, водились медведи. Однако звери не потревожили их, и они направились по реке Загустай к вершине ближайшей горы. Перевалив через нее, спустились по речке Убукун в долину. Отсюда Бестужев продолжал свое "кругоозерное путешествие" один. Речки вздулись от дождей. Гусиное озеро разлилось сильнее обычного. Опять пришлось брести по колено в воде и нередко увязать по пояс в грязи.

Вскоре Бестужев добрался до южного берега Гусиного озера, где увидел открытый пласт каменного угля. "Сожалею,- писал он,- что я не сведущ в минералогии и ботанике, а потому не могу описать Вам подробно почвы и растения. Со всем тем в общих чертах могу сказать, что оба берега, с прилежащими частями восточного и западного, каменисты; на южном берегу преобладает галька, круглая, окатанная водою; на северном - угловатый щебень, сносимый с гор весенними водами и дождями. Увалы как на той, так и на другой стороне состоят из переслоев глины, щебня мелкого и крупного, песчаника и местами валунов гранита, порфира и кварца"1.

1 (Бестужев Н. А. Рассказы и повести старого моряка. С. 565.)

Во время путешествия по южному берегу озера Бестужев снова встретился с бурятами, присутствовал на их праздниках, конных скачках, состязаниях борцов. Обо всем этом он затем блестяще рассказал в труде "Гусиное озеро". По единодушному признанию этнографов, Бестужев дал "внимательное и детальное описание" различных занятий и быта бурят, в том числе устройства и убранства юрт, одежды и пищи, промыслов и ремесел, гаданий и игр, религиозных верований и нравственных понятий, свадебных обрядов и законов гостеприимства. Кроме того, декабрист нарисовал "своего рода этническую карту Гусиного озера", перечислив места обитания нескольких бурятских родов1. Характеризуя жизнь, быт, культуру и хозяйство бурят, Николай Бестужев выступал как гуманист, что было присуще всем представителям движения декабристов.

1 (Гусев В. Е. Вклад декабристов... С. 98.)

Монография "Гусиное озеро", являющаяся крупным вкладом декабриста в отечественное озероведение, интересна географическим очерком о юго-восточной части Забайкалья. В нем дано одно из первых в литературе описаний Селенгинских гор, окаймляющих с юго-востока Байкал, с вершинами, вечно покрытыми снегом. "Горы,- писал Николай Бестужев,- с обеих сторон нисходят к озеру увалами, нередко подходящими к самой воде; но странность этих увалов та, что они не принадлежат горам и не составляют их продолжения, а более походят на волны самой почвы и направляются почти везде перпендикулярно к длине озера"1.

1 (Бестужев Н. А. Рассказы и повести старого моряка. С. 468.)

Особенно подробно декабрист останавливался на выветривании горных пород, на пыльных бурях, которые поднимают северные ветры и несут на юг облака песка, засыпая им "мало-помалу склоны гор" и город Селенгинск, где "во многих домах есть по три забора, поставленных один над другим для защиты от вторжения неприятного гостя"1. Он обратил внимание на то, что горные системы имеют северо-восточные направления и что они в основном сложены гранитами. Он же обрисовал черты забайкальского ландшафта. Особенно его интересовали землетрясения и влияние сейсмических явлений на образование разломов.

1 (Бестужев Н. А. Рассказы и повести старого моряка. С. 492.)

Охарактеризовав такие реки Забайкалья, как Селенга, Темник, Загустай, Убукун, Бестужев отметил, что они питаются в основном за счет дождей, которые во второй период лета нередко вызывают наводнения. Он дал подробнейшее описание солонцов и соленых озер, считая их минеральными источниками лечебного свойства, что подтверждено современными исследованиями. Он же обратил внимание на наличие в окрестностях Гусиного озера полезных ископаемых.

Весьма подробно Бестужев проанализировал причины понижения и повышения уровня Гусиного озера, которые совпадали с подобными явлениями на Байкале. Он справедливо подмечал, что понижения уровня отдельных замкнутых водоемов имеют место и в других районах земного шара, в том числе во Франции, в Бразилии, Абиссинии. Особенно интересовало декабриста понижение уровня Каспийского моря, и он пытался вывести общие закономерности этого явления.

Монографию "Гусиное озеро" в целом следует рассматривать как опыт комплексного географического исследования, в котором дана характеристика рельефа и ландшафтов, рек и озер, флоры и фауны, климата и погоды, хозяйства и населения одного из районов Забайкалья. Весьма важно, что труд прорвался через полицейские и цензурные заграждения, увидев свет в одном из лучших научных журналов середины XIX в.- "Вестнике естественных наук". Кроме того, были опубликованы статьи декабриста о "сибирском экипаже" и о бурятском хозяйстве. Необходимо подчеркнуть, что это было предпринято в то время, когда существовал строжайший запрет на публикацию трудов "государственных преступников".

В то же время Бестужев конструировал дешевый хронометр, теоретические основы которого были изложены в сочинении "О часах", не увидевшем света. Судя по его письму к Свиязеву, ему удалось достигнуть точности, отличавшей английские инструменты, какими располагал друг его детства Ф. П. Литке во время кругосветного плавания на шлюпе "Сенявин" для проведения "маятниковых" (гравиметрических) измерений. "Мне бы можно было,- писал Бестужев,- помириться с моими часами, если английские, лучшего мастера, грешат так же, как и мои. Но тогда я войду в общую категорию. Зачем же переделывать то, что уже есть. Разве только потому, что мои проще и дешевле"1.

1 (ИРЛИ. Ф. 604. Оп. 1. Д. 10. Л. 99. Бестужев - Свиязеву.)

Эта высокая требовательность к себе проходит через все ученые изыскания Бестужева. В селенгинской ссылке он создал капитальный труд "Система Мира", который бесследно исчез, как затерялся его метеорологический журнал, а также письма к Рейнеке. Сохранились лишь копия одного письма1 от 8 мая 1852 г" и все письма Рейнеке к селенгинскому изгнаннику. Судя по ответам Рейнеке, письма Бестужева представляли собой научные трактаты по проблемам географии, климатологии, механики, приборостроения, гравиметрии. Их утрата является большой потерей для русского естествознания.

1 (Воспоминания Бестужевых. С. 507-520.)

Бестужев не дожил до амнистии. Он умер 15 мая 1855 г. и похоронен в Селенгинске рядом со своим другом Торсоном. В лице Бестужева Россия потеряла видного исследователя, который "чуждался привилегий и известности и желал только пользы науке, а потому и человечеству". Его дела и труды останутся навсегда в памяти потомков как пример беззаветного служения своему Отечеству.