Дела собачьи

Француженка

Телефонный звонок раздался, как всегда, не вовремя: уже начинал остывать мой утренний кофе, наполняя запахом всю квартиру. Остаться утром без кофе выше моих сил и почти равносильно смерти или чему-то вроде, но телефон надрывался так отчаянно, что пришлось прекратить его мучения. Было ясно, что у кого-то что-то случилось. А другого при моей профессии и быть не могло.

Через минуту разговора выяснилось, что проблемы возникли у французского бульдога. Голос хозяйки был чуть сонлив, относительно спокоен и неуверен, но причина звонка – роды – уже заставила напрячься меня. В отличие от хозяйки. Да и принадлежность собаки к породе бульдогов, которые часто щенятся со всякими неожиданностями, спокойного благодушия явно не вызывала, по крайней мере во мне.

Патологические роды всегда проблема. Вариантов множество, ситуация меняется постоянно, и частенько исход действительно зависит от скорости принятия решений и последующих действий врача. Остывающий кофе мгновенно испарился из моей памяти, и уже через несколько минут я вылетала из подъезда моего дома, прихватив кейс с джентльменским (точнее, ветеринарным) набором. По дороге я пыталась думать на тему ожидающих меня неожиданностей, но быстро оставила это занятие по причине его полнейшей бесполезности и сосредоточилась на том, как быстрее организовать доставку врача, то есть меня, к пациенту и какой путь будет самым коротким. Оказалось, что общественный транспорт вполне подходит, тем более что автобус уже был близко, на подходе. Минут через пятнадцать я была на месте. Остановка автобуса была прямо у нужного мне подъезда девятиэтажного дома с множеством малогабариток.

После мелодичного, по-птичьи щебечущего звонка дверь открылась не сразу, но в конце концов передо мной предстала парочка: женщина в атласном, до полу халате и черно-белая французская бульдожка. У курносых собак всегда очень выразительная мимика, а глаза прямо-таки человеческие… Так считает большинство собачников, даже владельцев бультерьеров. Я не спорю, и я тоже считаю глаза мое бульки самыми выразительными на свете, допускаю, что в оппонентах у меня будет пол-Москвы. Но таковы уж любители собак!

Эллочка – так зовут француженку – на удивление спокойна, и если бы не сильно увеличенные молочные железы и капающее из них на пол молоко, очень можно было и засомневаться, что она в «интересном» положении. Но что-то все-таки не так, и я начинаю внимательно смотреть на собаку, пытаясь определить, что именно почти бессознательно остановило мой взгляд. Попутно расспрашиваю хозяйку:

– Когда все началось?

– Доктор, еще вчера вечером. Она сильно беспокоилась и очень тяжело дышала, – с завидными артистическими способностями женщина образно продемонстрировала дыхание Эллочки, – и забралась в стенной шкаф.

– А дальше что было? – продолжаю допытываться я.

– А ничего. Дальше я пошла спать, ведь было уже очень поздно.

– ?!

– Ой, а ночью мне снились кошмары. Всю ночь почему-то пищали щенки, а я куда-то проваливалась… Это ужасно! Я совсем не выспалась! Хорошо еще, что сегодня суббота.

Из этого короткого диалога я понимаю, что дальше пойдет лирика, а не информация и что самое главное – «дама», как я уже про себя окрестила хозяйку Эллочки, мне не помощница. Она просто ничего не знает. Так что мне надо быть внимательной в квадрате!

Виновница переполоха, Эллочка, принимает участие в нашем диалоге в качестве внимательного слушателя. Ну что ж, вводная такова: живот практически подтянут, молоко есть, а щенков нет. Последнее впечатляет особенно! Из видимых признаков есть еще один – заметное расширение тела собаки в области окончания грудной клетки. На всякий случай спрашиваю:

– Сегодня утром собаку кормили?

– Да. Но она ничегошеньки не съела! – торопливо отвечает дама.

Я про себя отмечаю этот характерный признак родов: большинство собак отказывается от еды задолго до появления щенков. Хотя исключения часты. Что ж, можно предположить, что щенков немного и по каким-то причинам они, то есть щенки, еще не опустились в брюшную полость. Если это так, то положение достаточно серьезно. Пора приниматься за осмотр.

– Кухонный стол свободен? – Для хозяйки мой вопрос звучит несколько неожиданно.

– А зачем? – реагирует она.

– Простите, это уже по привычке: кухня – это обычно «операционная», а кухонный стол, соответственно – стол операционный, – поясняю я свою мысль.

– Как? Уже операция? А сколько она стоит?

– Да нет. Пока лишь осмотр.

– А на полу что, нельзя?

– Ну, если вам будет удобно стоять на коленках на полу, то можно обойтись и без стола, – лукавлю я, потому что мне тоже придется находиться именно в этой позе, и я по опыту знаю, что последствия отнюдь не радуют. В зависимости от времени, проведенного в этой позе, день или два ощущаешь, что кости коленного сустава в твоем организме имеются.

Я вижу, что делать «бо-бо» своим коленкам она не хочет, и поэтому молча направляется на кухню. Я за ней, а замыкает шествие уже любопытствующая француженка. На своих коротких лапках она, пыхтя от усердия, поспевает за нами, принюхиваясь к лекарственным запахам моего кейса.

Опускаю несущественные детали подготовки стола с выяснением, чем его лучше застелить и так далее. Наконец можно приступить к более детальному осмотру. Всегда лучше начинать с температуры. В нашем случае она нормальная – 38,8. Так… Уже странно. Роды у собак за редким исключением начинаются при весьма низкой температуре. По крайней мере, 35,5 или 36,0 меня совсем не удивила бы. Что мы имеем еще?.. Живот мягкий, легко прощупывается матка. Без необходимости лучше не беспокоить полости, тут эта необходимость есть: приближается время принятия решений, а рабочей гипотезы, то есть диагноза, у меня все еще нет. Молча мою и обрабатываю спиртом руки. Дама-хозяйка тоже молчит с безмятежным выражением на лице. Вот воистину: меньше знаешь – крепче спишь! Без кошмаров, по крайней мере! Очень осторожно ввожу пальцы правой руки в родовые пути и начинаю их прощупывать… Результатом этого действия я сама удивлена до такой крайности, что перестаю контролировать выражение своего лица. И как в зеркале вижу соответствующее изменение мимики у дамы-хозяйки.

– Вообще-то все нормально: ваша собака ощенилась, – говорю очень уверенно я. Но вопрос: «А где же щенки?», который я задала себе, задает женщина. А Эллочка засуетилась, чем-то напомнив пойманного на проступке первоклассника.

Мысль о том, что собака провела ночь в стенном шкафу, приходит к нам на ум одновременно, и, едва не столкнувшись в узком коридорчике, мы бросились опрометью туда. Дама торопливо перерывает все тряпки, лежащие на полу шкафа, усиливая беспорядок, и без нее царивший там, но ничего. Пусто!!! Щенков в шкафу нет, но у собаки в животе они точно были. Так куда, черт возьми, они в самом деле подевались? А тут еще на память приходит фраза хозяйки о том, что она сквозь сон слышала, как пищат щенки… Кажется, я знаю, куда они девались.

– Не ищите. Там никого нет. Эллочка их съела, – как приговор произношу я эту фразу.

Хозяйка вскрикивает и зажимает рот руками, с ужасом переводя глаза с собаки на меня и обратно. Бульдожка забирается с довольным видом в шкаф, уютно устраивается на куче тряпья и начинает усердно заниматься своим туалетом, вылизывая темно-коричневые выделения, которые так характерны после нормальных родов.

Взглянув на хозяйку, я понимаю, что сейчас мои объяснения просто не поймут, и молча начинаю собирать инструменты.

Прежде чем закрыть за собой дверь, я вижу неподвижно стоящую женщину и небольшую курносую собачку с очень преданными и честными карими глазами.

Обратно домой возвращаюсь пешком, благо спешить сегодня больше некуда. А осмыслить происшедшее – самое время. Вот как я себе все представляю: процессом воспроизводства себе подобных управляет ряд врожденных рефлексов. Так сказать, в памяти многих собачьих поколений закреплена потребность оборудования норы и поддержания в ней чистоты. Разумеется, роль веника и тряпки выполняют язык и пасть собаки. Разрешив Эллочке устроиться в шкафу, хозяйка усилила в собаке ощущение норы, а ворох тряпья создал дополнительные трудности для злополучной мамаши по подготовке норы к родам. Далее, по всей видимости, щенки рождались долго, что тоже понятно: у французов очень крупноголовые щенки, и им требуется гораздо больше времени, чтобы пройти по узким родовым проходам. Ослабленные трудной дорогой или задохнувшиеся в куче тряпок детеныши не сумели быстро добраться до сосков матери и погибли. Для собаки же мертвые щенки превратились в «мусор», который надо было срочно убрать из норы, что и было сделано с ужаснувшим хозяйку усердием. В моих глазах виноватой Эллочка не выглядела. Я ей даже сочувствовала. Но, черт побери, мне совсем не хотелось оказаться на месте хозяйки этой «чистолюбивой» псины.

P.S. Все вышеизложенное может произойти с собакой любой породы.