Деление на Ноль

Глава 3 Путь к Каменному Порту. Лив и светлый гений

По дороге Генрих начал брюзжать, что немного выводило меня из равновесия.

– …ни в кого я не верю: люди-то разные бывают…

– С вами разговаривать, Моррисон, одно удовольствие…

– А что вы там про мое лицо сказали? Чаще, чем хотелось?!

– Когда вы молчите, солнце выходит из облаков…

– Могу вообще помолчать…

– Ни разу не сказали, что я «люци», я запомню это…

– Вот теперь мне точно повезет…

– А я и не знал, Моррисон, что вы настолько близки к народу. – Кажется, Миллер был настроен поговорить.

– Вам-то что с этого? – поинтересовался я. – Вы там «какаву свою пьете»…

Нас потряхивало в кузове пикапа. Непонятно почему, но младшего комиссара что-то заинтересовало в моем поведении.

– Да я не пытаюсь вас обидеть, – младший комиссар сделал брови домиком, – просто удивился, как легко вы сходитесь с простыми людьми…

– По сути, я и не сходился, – мимо моего лица просвистела сосновая ветка, – просто вы, Генрих, струсили, а может, просто не захотели быть с ними обычным человеком…

– Нет, дело не в этом. – Миллер помотал головой, на которой смешно смотрелась фермерская панама. – Я хотел сказать, что разведка вас проглядела… Ну да, я – немного мизантроп.

– Наверное, в этом мы похожи, – я стряхнул со своего лица еловые колючки, – я тоже стараюсь быть искренним, но не на все сто. Хотя по мне и не скажешь, что мизантропия у меня вообще есть.

– На все сто никто не может быть искренним, – махнул рукой Генрих. – Ладно, проехали. Но один вопрос можно?

– Ну, если это не про взятки с мелких торговцев…

– Честно ответите?

– Отвечу, – приходилось говорить громко – машина ревела на ухабах.

– Вы верите в едиородов?

– Умеете вы, Генрих, ошарашить… – К чему ведет этот хитрый бульдог? – А сиблинги разве не отличаются друг от друга так же, как единороды? – переспросил я.

– Вы, Моррисон, как сионит…

– А я ваших вопросов понять не могу, – ответил я, – лучше давайте подумаем, что мы в Рокпорте будем делать и не получится ли так, что нам понадобится друг друга придушить…

– Ну да, – кивнул Миллер, – мое обещание в силе, но начальство… Давайте сперва аккуратно разведаем обстановку…

– Свяжемся с Зеленским?

– Для начала, к примеру, и так, – кивнул Миллер, – только перед этим нужно заскочить к парочке полицейских осведомителей, посмотреть, так сказать, панораму событий…

– Хорошо, – согласился я, – это разумно. Нас могут уже дать в розыск…

– Не говорите ерунды, Моррисон, – фыркнул Генрих, – объявить в розыск младшего комиссара полиции Нью-Фауда? Как вы себе это представляете?

– Не думали ли вы, – спросил я, – что у полиции есть свои неофициальные каналы даже в такой глуши, как Рокпорт? Могли просто дать ориентировку, чтобы сообщать просто о местонахождении человека. А брать нас будут наемники дикой воблы?

– Этот вариант возможен, – поморщился Генрих, – но маловероятен: слишком многое придется объяснять, и слухи распространятся очень быстро, что интересуются старшим офицером полиции. Наемники – да, скорее всего, рыщут там. Но их не может быть целая армия.

Пикап останавливался примерно раз в пятнадцать – двадцать минут, и Прохор, как опытный следопыт, шел вперед между камнями и рощицами, дабы разведать дальнейший путь. Дорог в этих местах почти не было: редкие проселки, в основном обычные тропинки, звериные тропы, а то и вовсе равнины да полянки. Частенько мы въезжали в широкие балки, которые каждый сезон выравнивали талые горные воды, и пока что ветер их неплохо просушивал.

Мы пробирались по длинному пологому юго-восточному склону Медвежьей горы, который как раз упирался в западное побережье Верхнего озера.

Несколько раз мы далеко объезжали огромные серые и мохнатые паучьи гнезда, укрытые увядшими листьями, висящие на ветвях деревьев.

В какой-то момент мы услышали сквозь рев мотора звериный рык, а высунувшийся из бокового окна Том держал в руках карабин.

В сумраке меж мертвых веток и стволов рощи осенних деревьев резко метнулась здоровенная серая туша, и на полянку выскочил горный медведь – он был явно голоден, не успев нагулять жирка к зимней спячке, но истощенным я бы его никак не назвал.

Он довольно бодро настигал наш пикап размашистыми прыжками, что не очень вязалось с его громоздкой тушей, издавая регулярное рычание.

Будь мы на асфальтовом шоссе, косолапый не имел бы ни малейших шансов нагнать нас, но местность была не приспособлена для трассовых гонок.

Прохор заложил маневр, уклоняясь от хищника, а Том выстрелил два раза подряд.

Мы с Миллером, как только заметили хозяина горы, так решили поддержать Тома огнем, пусть и пистолетным, и уже целились в опасного зверя.

Медведь кувыркнулся, но тут же вскочил, потряс головой и снова кинулся в погоню.

Расстояние между нами опять сокращалось, мы залегли в кузове, стараясь вести прицельный огонь, что в прыгающем на ухабах пикапе было почти нереально: это все равно, что съезжать на велосипеде по ступенькам и прицельно плеваться в голубей.

Пару раз я вроде бы попал медведю в лоб или холку, но лоб у него бронированный, а холка защищена толстым жировым слоем.

Том был более результативен, стреляя медведю в бок, когда Прохор удачно маневрировал. Все это напоминало дикую карусель.

В общем, ушли от медведя чудом, набив его шкуру свинцом. Он никак не хотел отрываться, хотя рычать уже перестал. Только вырвавшись на довольно ровное горное плато, мы смогли увеличить скорость и оторваться, сопровождаемые обиженным ревом медведя, который явно не советовал нам возвращаться на подконтрольную ему территорию.

Отъехав на приличное расстояние, мы минут двадцать стояли: осматривали машину, подкачивали баллоны, регулировали рулевую тягу.

Отмахав километров около сорока – почти половину, мы снова несколько раз останавливались: мелькали меж деревьями какие-то невнятные тени, скорее всего, зверей, только неясно каких, но явно – крупных. Прохор снова ушел в разведку, и его не было довольно долго.

Неожиданно эхом в горах разнеслась далекая автоматическая очередь – судя по всему, из пулемета. За ней послышался шквал одиночных выстрелов, и снова очередь, потом еще.

В горах не понять, где идет стрельба: звук многократно отражается от камней и носится вокруг. То ли это за ближайшим поворотом, то ли это в каком-то далеком ущелье.

Мы с Генрихом уже начали волноваться, обмениваясь многозначительными взглядами, хотя Том молчал, демонстрируя абсолютное спокойствие, пожевывая деревянную щепку и изредка прикладывая к глазам обшарпанный, видавший виды бинокль.

Наконец меж ветвями подлеска показалось движущееся пятно, и неожиданно подряд раздались две высоких трели зимородка.

Том тут же сплюнул щепку на пожухлую траву и напрягся, словно охотничий пес: на поляне появился Прохор, вид у него был озабоченный.

– Что там за буза поднялась? – негромко и несколько напряженно спросил Том.

– Не проехать нам тут никак, – ответил немного запыхавшийся Прохор, – патрульные там с «авдошками» сцепились, да еще стая крупная, рыл на двадцать. У меня опять репа трещать начала жутко… Забери их Хиус с ихней ерундистикой сиблингской, прости Змей, что скажешь… «Авдошки» аж на броню кидаются…

– У меня тоже с башкой плохо, – признался Том, покосившись на нас.

Я-то себя чувствовал отлично по сравнению со всеми последними днями, а у Миллера лицо было кислое, хотя оно у него часто такое.

– А если западнее объехать? Левее не возьмем? – снова обратился тот к Прохору.

– Взять-то возьмем… – Прохор как-то поморщился, – да только пещеры-то «авдошкины», они как раз там и есть, не с озера же они пришли-то?

– И то верно, – кивнул Том, досадливо крякнув и нахмурившись, – они с пещер-то и лезут небось. Напороться вчетвером, оно не очень. Вона вчерась-то нас под полсотни было, и то двоих подрали… Чего этим облезянам не сидится-то?