Дело о четырёх стаканах

Глава 3. Семьдесят пять грамм водки

По номеру медленно и плавно кружило два человека. Их ноги скользили по светлому линолеуму голубоватыми бахилами, на руках виднелись белые перчатки. Пинцетами они собирали в пластиковые пакеты всё, что им казалось важным. Важного набралось немного. Один из экспертов направился к выходу. На его плече висели видеокамера и фотоаппарат.

–Привет, – криминалист снял перчатку и пожал руку Овсову, затем обратился ко всей троице, – мы всё обработали, номер недавно убирали влажной тряпкой, пальчиков почти нет. Чётких – только четыре разные ладони. Наверное, постояльцы, – эксперт оглянулся, – бывшие постояльцы. Сейчас подъедут наши и заберут трупы.

–Что-нибудь интересное? – Бруталов не стал дожидаться действий более старших и опытных коллег, решив блеснуть дежурным вопросом.

–Самое интересное случилось ночью, – криминалист строго взглянул на младшего следователя, – а у нас рутинная работа: орудие убийства отсутствует, ничего подозрительного и необычного не обнаружено, – эксперт кивнул головой на пластиковый пакет, – Вот эту мелочёвку проверим, но скорее всего пустышка. Да, убийцу тоже пока не нашли.

Последнее явно адресовалось Сергею Степановичу.

–Паша, вот смотри, особых брызг крови ни на стенах, ни на полу нет, – Овсов указывал на ближайшего покойника, – а мог ли убийца сначала чем-нибудь накрыть лицо и шею человека, например, подушкой, а потом, из-под неё уже резать?

–Ты знаешь, – Павел прищурил глаза, разглядывая труп, словно товар на полке магазина – а ведь, наверное, так и было. На груди одного из них валялся пиджак. Мы его отдельно упаковали, уж очень много крови в нём оказалось. Мне даже подумалось, что он под трупом лежал, и поэтому в ткань так обильно натекло.

–Сколько, предположительно, было убийц? – вопрос тоже был дежурным, но важным и Александр Валерьевич это прекрасно понимал.

–Чувствуется одна и та же рука. Скорее всего, правая. Глубина и угол разреза одинаковые. Опять же, выводы после вскрытия.

–Я сегодня заеду за бумажками, – тон Бруталова не оставлял никаких сомнений относительно его мнения о скорости работы экспертной службы.

–Бумажки в туалете. У нас заключение, – Павел бросил на младшего следователя ещё более строгий взгляд, – вскрытие невозможно провести за полчаса. Кстати, – он повернулся к Новикову и Овсову, – у них в крови большое содержание алкоголя. Запах мощнейший.

–Это от носков, – усмехнулся Дмитрий.

–Запах алкоголя объясняет, – кивнул головой Александр Валерьевич, – почему никто не проснулся, когда их резали, как ягнят.

Послышался дробный звук милицейских ботинок. В коридор завернуло несколько человек.

–Василий Андреевич нашёл «добровольцев», – Павел объяснил многочисленность группы, состоящей в основном из сержантов. Подошедшие надевали белые перчатки и разворачивали спецмешки на молниях. Оставшийся в номере эксперт негромко объяснял, с какой стороны подойти к покойнику и как правильно уложить каждого в спецмешок.

–Сфотографировали? – высокий мужчина в очках отделился от группы и поздоровался с каждым за руку.

–Да, Василий Андреевич, фото, видео, все ракурсы, – Павел вроде бы отчитывался, но так буднично, как будто рассказывал о своём вчерашнем завтраке, – всё просмотрели в ультрафиолете и инфракрасных лучах. Отпечатков пальцев немного. Образцы крови взяли с каждой кровати. С пола всё подмели и сложили в пакет.

Совсем недавно экспертно-криминалистический отдел УВД получил новое оборудование. Вплоть до фотографирования места происшествия в ультрафиолете и инфракрасных лучах. Всем уже показывали эффектные снимки, но прогресса в результатах пока ещё не было.

–Собаку приводили? – опоздавший Овсов выспрашивал всё постепенно.

–Да, – Новиков показал на пол перед самой дверью номера «325», – вот прямо тут и потеряла след. Кинолог по её поведению определил, что здесь чем-то специально намазали, чтобы нюх отбить. Пёс аж заскулил.

–Пробу взяли? – Василий Андреевич деловито разглядывал пол под ногами.

–А как же, – Паша кивнул на фотоаппарат, – и сфотографировали в том числе.

Сержанты вновь застучали ботинками, но уже в обратную сторону. Некоторые из них несли спецмешки, другие сумки с вещами покойников. Все эксперты собрались в номере и негромко переговорили между собой.

–Вроде всё, – Павел попрощался с оставшейся троицей, – будут результаты, сразу позвоним.

Криминалистический отдел в полном составе отправился в УВД. Четыре трупа за одно убийство попадаются не часто. Работы намечалось много, тяжёлой и кропотливой.

Овсов зашёл в номер и огляделся. Вся мебель сохранилась целой и стояла вроде бы на своих местах. Значит, никакой драки не произошло. Ни стол, ни стулья, ни стены не были ободраны, особых царапин на них не сверкало. Ничего нигде раскиданным не валялось. Если не считать бордовых матрасов и подушек, то номер наверняка ничем не отличался от соседнего. Овсов приподнял угол одного матраса. На его нижней стороне виднелись какие-то разводы. Дмитрий жестом подозвал младшего следователя, и они вдвоём перевернули матрас. Теперь разводы виднелись явственно. Если бы они располагались хаотично, то Овсов не обратил бы на это никакого внимания. Но эти полосы были параллельными между собой и тянулись от одного края к другому. Как будто по матрасу водили граблями, и они оставили чёткий след среди подсыхающей крови. Нет, не граблями, чем-то более лёгким. Да и расстояние между полосками не сильно, но отличалось. Овсов и Бруталов перевернули все остальные матрасы, картина одинаковых линий повторилась четыре раза.

–И что это может значить? – на лице младшего следователя читалось недоумение.

–Посмертные конвульсии? – Овсову самому представить такое было сложно. Никакие судороги не могли оставить строго параллельные между собой следы. Даже если это агония известного физика-математика.

–Куда-то тащили? – свой вклад попытался внести и Новиков, – да, нет, абсурдно, кто и зачем перетаскивал бы матрасы с покойниками? Такой риск и следов в коридоре нет никаких.

–Они бы тогда были кривыми, – Овсов указал на линии на матрасе, – а они прямые.

Капитан милиции попытался прощупать матрасы изнутри. Достаточно тонкие постельные принадлежности особыми изысками не отличались и никаких внутренних секретов не хранили.

Дмитрий попросил Бруталова помочь, и они поочерёдно внимательно оглядели все кровати. Из уголка крепления дальней койки Овсов достал кусочек прозрачного целлофана, застрявшего под металлической полосой.

–Это наверняка от упаковки осталось, – Бруталов тут же поспешил поделиться жизненным опытом, – не всё убрали.

–Да, скорее всего, – старший опер предположил то же самое, но на всякий случай засунул целлофановый кусочек в небольшое отделение свой папки, – пойду дежурную внизу опрошу.

–Я с тобой, – Новиков оглянулся на младшего коллегу, – а Вы подождите здесь.

–Какая официальщина, – оба мужчины завернули на лестницу и, не спеша, начали спускаться. Овсов вопросительно посмотрел на следователя прокуратуры, – Ты это чего?

–Бруталов уже не мальчик, но и взрослым, по всей видимости, не станет. Работу начал с того, что в первый же день побежал стучать прокурору города. На всех. Ладно бы, что-то серьёзное, нет, начал рассказывать, как все сидят и ничего не делают. То есть, его, Бруталова пора назначать командиром. Вот его мне и подсунули. Или научится, или совсем дураком станет. Чувствую, он во втором уже достиг небывалых высот.

–Так ему и объяснять ничего нельзя, – голос Овсов сразу стал серьёзным, – он таких дров наломать может…

–Да, при нём лучше вообще молчать, – Новиков кивнул головой, – но это не главное.

Старший следователь остановился между вторым и третьим этажом и внимательно оглядел лестницу.

–Никого. Ты не слышал такую кличку – Дагер?

Овсов несколько минут помолчал, пытаясь хоть что-то припомнить.

–Нет. Абсолютно ничего. Даже вскользь. Что случилось?

–Появился новый мафиози. Резко, ниоткуда. Никто ничего о нём не знает. Соблюдает жёсткую конспирацию. Но при этом уже половину наркодиллеров в нашем городе переключил на себя. Деятельность большая, а следов никаких. И все очень боятся на него стучать. Кто-то пустил знатный слух, что он свидетелей не оставляет. Может, правда, может, нет.

–А вы по кличке не отрабатывали?

–Пробовали. Ничего. По фамилии – пусто, немецкие корни тоже ничего не дали.

–Кстати, а разве Дагер – не фамилия того, кто изобрёл фотоаппарат. Тогда ещё снимки называли дагерротипом. Может, это фотограф.

–Приходило такое в голову. Только сколько этих тружеников объектива и затвора? Сотни. Городских можно проверить. А если приезжий? А если просто любитель?

–Да, проблема.

–Если хоть что-то услышишь, сразу дай знать.

–Обязательно.

Сотрудники карающих органов начали медленно спускаться по лестнице и вскоре подошли к девушке с уставшим лицом, маленькой складкой на тонком воротнике белой блузки и надписью «Администратор» на жёлтой табличке на груди.

–Несколько вопросов, если Вы не против, – Овсов постарался изобразить вежливость в голосе и учтивость в глазах.

–Какое уж тут против, – девушка удивлённо посмотрела на обоих мужчин, – такого шока я ещё никогда не испытывала. Сама бы искала убийцу, если б смогла. Постояльцы уже вовсю подкалывают: «Надо было гостиницу назвать не «Волшебный маяк», а «Волшебный маньяк»».

–Понимаю, – невольный смешок Овсова замер под строгим взглядом Новикова, – как Вас зовут?

–Аня.

–Аня, скажите, давно эти люди заселились в гостиницу?

–Покойные?

–Да.

–Три дня назад. Это четыре однокурсника, по крайней мере, они написали в анкетах при заселении, что учатся в одном училище.

–Откуда они приехали?

–Из Малых Монахов. Это городок в нашей области.

–Я знаю. Как они себя вели?

–Вставали к обеду, уходили, возвращались к ужину, ели в нашем ресторане, подымались в номер, переодевались, уходили и раньше двух часов ночи ни разу не появлялись. Тут, за углом, есть клуб «Морская черепаха». Они постоянно там околачивались. Ночью возвращались только пьяными, почти невменяемыми. Но всё время вчетвером.

–Кого-нибудь приводили? Знакомых женщин, проституток?

–Куда им, самим бы дойти.

–С кем-нибудь ругались.

–Не знаю, – девушка немного помялась, – имеет ли это значение…

–Сейчас всё имеет значение.

–Они вчера поругались с одним командировочным. Проходили мимо меня и громко говорили о том, что натолкнулись на него в «Морской черепахе». То есть здесь, в гостинице, стычка произошла, а потом и там, в клубе, то ли грызня, то ли склока. У командировочного номер тоже на третьем этаже. Но ничего конкретного я не знаю.

–Ребята при деньгах были?

–Да, у одного из них папа очень крупный бизнесмен в Малых Монахах. Мальчик весь из себя. Хвастун неимоверный. Командовал остальными, так как платил за них.

Овсов открыл папку и достал кусочек целлофана.

–Скажите, как давно покупали матрасы, и похожа ли эта плёнка на ту, в которую они были упакованы?

–Совсем недавно, месяц или чуть больше. Плёнка? Да, именно такая и была.

–Спасибо.

Овсов и Новиков начали подниматься обратно на третий этаж.

–Думаешь, командировочный тут замешан? – Александр Валерьевич не верил в совпадения, но и притягивать за уши сомнительные факты не хотел.

–Надо сейчас зайти и проверить его номер, – Дмитрий вздохнул, – жалко, эксперты уехали.

–Ну, если он убийца, то точно не дурак, и в номере ничего не должно быть. А вот руки его проверить надо.

–Химикат для собаки?

–Да. Но опять же, если он всё утро отмывает руки, одежду, обувь, ещё чего-нибудь, то вряд ли останутся хоть какие-нибудь следы.

–Если он всё утро занят, а ночью их сторожил, так как вчера поругались, то ни вчера, ни ночью он даже глаз не сомкнул, а значит они у него красные, воспалённые.

–Вид усталый, кровать не расправлена, мокрые вещи, – Новиков и Овсов переглянулись, и следователь прокуратуры добавил, – а ну, пошли быстрее.

Дежурная по этажу сидела в своей комнате и держала в руке стакан с жидкостью. Она заметила заинтересованный взгляд обоих мужчин и осуждающе проворчала:

–Это вода с валерьянкой.

В доказательство она протянула стакан сидящей рядом с ней женщине и заставила выпить.

–Горничная, – объяснил Новиков.

–Уже полпузырька выпила, – тихо произнесла дежурная, – а успокоиться не может.

Полноватая невысокая женщина в тёмно-синем халате периодически всхлипывала, прижимая к лицу оранжевое полотенце. Глаза её опухли, руки дрожали.

–Может, и правда, лучше водки? – Овсов вопросительно посмотрел на дежурную. Последняя жестами показала, что именно так она и поступит, когда все уйдут и оставят их в покое.

–Вы всё равно меня подождите, я недолго, – Овсов осторожно дотронулся до руки горничной, обращая на себя внимание. Женщина устало кивнула головой.

–Где у вас живёт командировочный? Он не вставал? – вопросы Александра Валерьевича были обращены к дежурной по этажу.

–А он ушёл. За час до того как нашли этих, – дежурная оборвала себя на полуслове и испуганно втянула голову в плечи.

–Как ушёл? – почти в один голос произнесли оба мужчины.

–Так, оставил ключ и ушёл.

–Давайте ключ и пойдёмте вместе с нами.

Они торопливо прошли к номеру «331» и открыли его. Овсов отодвинул всех в сторону и медленно зашёл. При этом он старался ни до чего не дотрагиваться. В номере никого не было. Мокрые вещи нигде не висели, влажные узоры вездесущими щупальцами по полу не расползались. Аккуратная выправка кровати, как и отсутствие даже малейших следов поспешной уборки, говорили о мирно-безмятежном настроении обитателя номера этим неспокойным утром. Либо о его крайнем цинизме в сочетании с наличием железных нерв.

–Заходите.

Новиков пропустил дежурную вперёд. Александр Валерьевич медленно обошёл номер и заглянул во все уголки. Нашёл в шкафу сумку командировочного и осторожно заглянул туда. Затем прошёл в ванную комнату и, спустя минуту, вышел оттуда. На немой вопрос Овсова отрицательно покачал головой.

–Посмотрите, – Овсов указал дежурной на номер, – всё ли на своём месте. Может, что-то странное и неестественное.

–Наши вещи в порядке, – женщина пожала плечами, – вроде всё как всегда.

–Как выглядел командировочный, когда уходил?

–Как обычно. Одет, обут. А что?

–Может, он был пьян, или немного выпивши. Или плохо спал, глаза красные. Или торопился, или вялый был.

–Да нет, знаете, очень обычно выглядел. Трезвый, выбритый, одеколоном пах. Бодрый такой. Улыбался.

–А в городе он с какой целью?

–Приехал на завод «Протон».

Овсов и Новиков переглянулись. Завод «Протон» славился своими химическими изделиями. И в бытовой области и в медицинской сфере. Овсов достал из своей папки визитку и вручил дежурной.

–Когда он появится, обязательно мне перезвоните. Говорить ему ничего не надо, а вот следующей дежурной обязательно передайте.

–Конечно, конечно, я же понимаю, – женщина немного суетливо повела руками и спрятала визитку в карман.

–Он с кем-нибудь ругался?

–Кто, командировочный? – дежурная явно удивилась, – Нет, наоборот, он всё время очень довольный. У него, наверное, на «Протоне» всё получается. Ходит на завод, как на праздник.

–Интересно, – хмыкнул Новиков, – а убитые ребята с кем-нибудь ругались?

–Не знаю, не слышала, – женщина пожала плечами, – вечером, точнее ночью, они пьяные, а днём молчаливые. Похмелье мучает.

Они вернулись в комнату, где их ждала горничная. Мужчины присели на небольшой диванчик, отодвинув гладильную доску с утюгом, а дежурная вновь накапала валерьянки в стакан и развела её водой.

–Я целиком и полностью осознаю, что сложно. – Овсов постарался говорить убедительно, – но, всё же, давайте ещё раз вспомним это утро.

Горничная всхлипнула, и дежурная почти насильно влила ей в горло полстакана воды.

–Ну, сколько можно, – дежурная укоризненно посмотрела на Овсова, поставила стакан на стол и тут же принялась наполнять его заново.

–Хорошо, давайте вспоминать вместе, – миролюбиво согласился старший опер, – только не ошибайтесь, всё должно быть точно и ясно.

–А чего ошибаться? – дежурная явно знала не меньше самой горничной, – тут не ошибешься никак. Ребята три дня всего, и ни одного вечера трезвыми не были. В «Морской черепахе» весело, от них так несло спиртным, еле ноги переставляли, я им сама два дня назад номер открывала, они ключом попасть не могли. В коридоре возня и шевеление какое-то, я вышла посмотреть. А они уже на полу растянулись и храпят. Пришлось командира их растолкать, ключ взять и в номер запихнуть. Все горничные у них тихонько по утрам убирают. Там такой храп стоит, что и пылесосить можно спокойно. Но уже не рискуют. Меняют полотенца и подметают.

–Мусор ещё собираем, – неожиданно подала голос горничная, – у них всегда много мусора. Как будто специально разбрасывают. Зайдёшь, на них и не смотришь, они храпят, стонут во сне, пукают. Извините.

–Ничего, ничего, – Новиков сам потянулся за стаканом и жестом показал дежурной на валерьянку. Руки дежурной дрогнули и нечаянно влили успокоительного снадобья больше, чем следовало. Новиков поднёс стакан горничной и она, вздохнув, выпила.

–Я зашла, всё как всегда разбросано. Я сразу в ванную, поменяла полотенца.

–Вы с тележкой работаете? – уточнил Овсов.

–Да, так удобней, никуда бежать не надо, грязные полотенца бросила в корзину, чистые повесила в ванную. Потом прошла в комнату, глядя в пол, на них чего смотреть. А потом поняла, что очень тихо и подняла глаза, – тут горничная поперхнулась и опять громко всхлипнула.

–Ну, понятно, понятно, – Новиков тут же прервал её рассказ.

–Она закричала, – быстро продолжила дежурная, – я прибежала. А она стоит посередине номера. Ну, вы понимаете…

–Понимаем, понимаем, – Овсов представил, как внезапно обнаруживает себя между четырьмя трупами и его передёрнуло, – конечно, понимаем. Скажите, а почему так рано… зашли в их номер.

–В это время убирают лестницу и коридор. По графику, – дежурная указала на большой расчерченный лист ватмана, висящий на стене, – Ну, и к ним заходят. Пока они ещё совсем пьяные и ничего не слышат. С похмелья все злые, зачем раздражать лишний раз появлением перед их мутными глазками. Молодёжь наглая, невоспитанная, потом скандалов не оберёшься.

–А Вы сами ничего ночью подозрительного не слышали?

–Нет. Совсем ничего. Спала пару часов всего лишь. Да и то, так, дремала.

–Вот когда она закричала, неужели никто в коридор не выскочил?

–Да у нас на этаже все такие жильцы, что рано не встают. И кричала она секунду, две.

–Мне показалось, что они сейчас протянут ко мне руки, – горничная расширила глаза и торопливо добавила, – знаете, как в телевизоре. Я решила, что лучше молчать и тихонько уйти, но ноги отказали. Вообще их не чувствовала.

–Она на меня повалилась, и я её на себе вытаскивала, – дежурная зачем-то указала на свои плечи, – я сама не успела испугаться. Сразу милицию вызвала.

–А мне сказали, что в милицию звонила горничная. Причём из глубокого обморока…

–Я думала, меня сразу про трупы расспрашивать начнут, – дежурная смутилась и слегка покраснела, – и мне придётся обратно в номер бежать. Знаете, очень не хотелось, вот и сказала, что я горничная и мне плохо.

–Если ты всё, то пойдём, – Новиков рассматривал график уборки, перебегая глазами с одной строки на другую, и вопросительно оглянулся на Овсова.

–Всё.

Внезапно коридорная тишина нарушилась трелью жаворонка. Старший опер взглянул на свой сотовый и укоризненно покачал головой.

–Пашарь звонит. Не терпится ему. Сам поехать не захотел, а теперь будет учить на расстоянии пяти километров от места преступления, – он нажал на кнопку телефона, – слушаю.

–Овсов, ты почему не отчитываешься?

–Рано ещё.

–Что значит рано? Скоро уже обед.

–Докладывать нечего. Эксперты уехали недавно. Их заключение будет завтра-послезавтра, опрос проведён только частично, по гостинице ещё ходим.

–В смысле, ты там ещё ничего не делал?

–Работа ведётся.

–Значит так, раз ты такой умный, то знай – если не будет никаких улик, то завтра на сводное городское совещание у губернатора едешь ты. Вот там и будешь умничать.

Сотовый телефон замолчал.

–Вот оно что. На совещание боится попасть. Чтобы мундир там не замарать.

–Можно подумать, он у него чистый, – усмехнулся Новиков, – чистюля.

–Надо другие номера осмотреть и опросить, – Овсов расстегнул папку и достал парочку чистых листов, – давай мне своего Бруталова. Пусть смотрит и учится. Если сможет, конечно.

Номер «326» был пуст. Дежурная открыла ключами дверь, и Дмитрий бегло осмотрел комнату. В номере «327» проживали художники. Овсов и Бруталов показали свои удостоверения открывшему дверь длинноволосому мужчине с коротенькой бородкой и маленькими усиками и прошли внутрь. Второй постоялец находился на балконе.

Даже ничего не спрашивая можно было догадаться, что здесь обитали служители муз, люди с повышенным творческим потенциалом. Холсты и ватманы полностью закрывали своим матерчато-бумажным телом всю стену за четырьмя кроватями. Холсты сверкали белизной, на каждом ватмане было что-либо нарисовано. Рисунки явно тяготели к абстракционизму. На столе лежали несколько кисточек и палитра с красками. Немного поодаль желтела большая ваза, доверху наполненная фруктами. Повсюду виднелись многоцветные водяные разводы. Не только на полу и стульях, но и на деревянных панелях коек, их ножках и отчасти покрывалах разбегались, разлетались и мельтешили крошечные частички, крупинки и кляксы всех оттенков радуги.

Впустивший их мужчина развернулся к столу и продолжил своё занятие. Периодически он чуть-чуть касался кисточкой какой-нибудь краски и наносил её на ватман, лежащий перед вазой с грушами и сливами. Из зелёно-красных плодов торчал разбитый мобильный телефон, за вазой стояла бутылка с газировкой без этикетки.

–Интересный натюрморт, – Дмитрий указал на треснувший дисплей телефона, – а это, наверное, главная идея произведения?

–Да, связь времён, старое и новое, естественное и рукотворное, сладкая груша и бесполезная техника. Прекрасное и отторгаемое природой, – художник взглянул на старшего опера, – А Вы, я вижу, разбираетесь в живописи.

–Не так, чтобы очень, – Овсов слегка смутился, в искусстве он не разбирался вовсе, зачастую полностью полагаясь на мнение Алины. Он указал на листы ватмана возле кроватей, – вот такое я вообще не воспринимаю.

–Ну, что Вы, – художник снисходительно улыбнулся, – это всего лишь проба цвета. Подбираем различные варианты и сравниваем их. Здесь мы не рисуем. Только на свежем воздухе, вдали от городской суеты.

–А Ваш коллега?

–Он пытается уловить настроение дня. Когда солнце прячется за облаками, всё выглядит абсолютно по-другому. Вот он и впитывает в себя некую энергию, чтобы потом выплеснуть её на холст.

Накопитель энергии, слышавший весь разговор, помахал с балкона сотрудникам органов рукой и указал на приближающуюся тучу.

–А по какому вопросу, позвольте полюбопытствовать, Вы нас посетили?

–В соседнем номере произошло убийство.

–О, да, да, мы слышали шум в коридоре, выглядывали. Там стояли милиционеры. Правда, об убийстве нам никто не сказал.

–Можно ваши паспорта?

–Да, конечно, – представитель творческой интеллигенции несколько растерянно оглянулся и почесал лоб, – а где он?

–Может в верхней одежде?

–Да, конечно, – возглас радости сменился скрипом открываемой дверцы и шуршанием одежды, – вот же он.

Овсов открыл паспорт и сверил фотографию. Длинные волосы, бородка и усики в точности совпадали с реальностью. Второй художник оказался ещё более волосатым, а заодно и лохматым. Правда, паспорт утверждал, что его шевелюра всё-таки была когда-то знакома с расчёской.

–Что-нибудь слышали ночью? Скрип, скрежет, шорохи, может, крики?

–Кричат нам только музы. Остальные шумы истинным творцам не интересны.

–Где ещё двое проживающих? – Овсов знал об этом от дежурной по этажу, стоящей в коридоре.

–Ушли краски покупать. Должны скоро подойти.

–Можно их паспорта?

После недолгого обшаривания пиджаков и курток на свет появились ещё два документа с такими же длинноволосыми мастерами изобразительных шедевров. Овсов и Бруталов попрощались и направились к выходу. Следователь прокуратуры, обходя энергетического эстета, некстати перегородившего проход, носком туфли наступил на тюбик голубой краски, предательски торчавший из-под крайней кровати. Колпачок тюбика не выдержал давления прокуратуры и весело выстрелил на ногу созерцателя борьбы солнца с облаками. Тапочки последнего мгновенно превратились в очередное уникальное творение абстракционизма.

–Извините, – голос Бруталова звучал виновато, но не искренне.

–Извините нас, – добавил Овсов, пряча улыбку.

–Ничего, ничего, отмоем, – обладатель бородки и усиков только отмахнулся, – не впервой.

–Давайте немного по-другому, – Овсов подошёл к Новикову и дежурной, – вы сейчас проверьте все пустующие номера, а ему, – он указал на Бруталова, – продиктуйте количество человек в каждом номере, где они есть, и мы по ним пройдёмся.

–Конечно, – дежурная открыла рот, приготовившись диктовать Бруталову.

–Погодите, – Овсов ткнул пальцем в следующую дверь, – здесь сколько?

–Один мужчина.

–Отлично, вы пишите, а я пока проверю, – слова Дмитрия Юрьевича увенчались лёгким стуком в табличку «328». В открывшийся небольшой проём он протянул своё удостоверение и вошёл. В номере было два человека. Мужчина и женщина.

На столике в углу стояли стаканы и выпитая на две трети бутылка водки. Рядом валялись обёртка из-под варёной колбасы и засохшие кусочки хлеба. В воздухе витал запах затхлости и небольшой попойки. Постель на одной койке была не заправлена, на второй валялись какие-то вещи. Лица людей свежестью не отличались.

–Паспорта, пожалуйста.

Находящиеся внутри испуганно переглянулись.

–Может, договоримся, – мужчина потянулся к груде вещей, вытянул мятый пиджак и достал портмоне.

–О чём? – почти весело уточнил старший оперуполномоченный.

–Ну, Вы меня понимаете… По крайней мере, как мужчина.

–Понимаю, – Овсов подумал, что на всякий случай расслабляться не стоит, – если Вы не против, я осмотрюсь.

–Зачем, – удивление мужчины тут же сменилось отчаянием, – я могу добавить. В крайнем случае, можете забрать её, – он указал на женщину. Последняя возмущённо вскрикнула.

–Я подумаю, – Овсову становилось всё смешнее, и он бегло оглядел ванную комнату и балкон. Дверь на балкон распахнул пошире и так оставил. Затем открыл дверцы шкафов и окончательно убедился, что эта парочка действительно та, за которую себя выдаёт, а не маскирующиеся убийцы. Мужчина и женщина за его спиной о чём-то яростно переговаривались.

–Я могу Вас бесплатно обслужить, – дамочка приподняла край платья, продемонстрировав пышную бледную ногу.

–Так о чём Вы хотите со мной договориться? – Овсов состроил сердитое выражение лица.

–Чтобы Вы нас не трогали, – мужчина недоумённо пожал плечами.

–А почему я здесь?

–Рейд проводите, – уверенность женщины говорила о многом.

–Что вы делали ночью? – неоднозначный вопрос Овсов задал специально.

–В каком смысле? – мужчина оторопел.

–Чай пили, – тут же нашлась его спутница.

–Несколько часов назад, в одном из номеров на этом этаже зверски зарезали четырёх молодых человек, – Овсов выдержал небольшую паузы, – это не вы сделали?

–Нет, – с ужасом выдохнул побелевший мужчина.

–Так чем вы занимались ночью?

–Да трахались мы, трахались! – почти истерично выкрикнула женщина.

–Вы уверены?

–Конечно, – мужчина усиленно закивал головой.

–Паспорта покажете, или всё ещё стесняетесь?

Сладкая парочка начала судорожно рыться в скомканных вещах, переругиваясь и отталкивая друг друга. Не прошло и минуты, как перед лицом старшего опера уже возвышалось два паспорта в дрожащих руках. Дмитрий взял оба, не спеша, внимательно прочитал, сверив фотографии и озвучив вслух прописку каждого.

–Что же Вы, Маргарита Сергеевна, в тридцать восемь лет никакой профессии больше не имеете?

–Ты сказала, что тебе только тридцать! – возмущение мужчины было таким вспыльчиво-горячим, что поневоле перед глазами Дмитрия промелькнули алтарь, священник, кольца и кружевная фата, а уши различили все слова клятвы верности.

–Какая тебе разница?

–Большая! Я не буду платить!

–Чтоо?!

Овсов почувствовал себя лишним, бросил паспорта на стол и вышел, оставив за собой закрытую дверь, незаконную торговлю телом и двух недовольных людей.

Следующим, последним из занятых номеров, был «303» и идти пришлось в другой конец коридора. Этот номер также был двухместным, и в нём также обнаружилась немолодая парочка. Высокий крупноватый мужчина с лысой головой носил простую белую майку, его спутница – белоснежный халат. На их столике, на большом металлическом подносе, фужеры толкались с бутылкой дорогого шампанского, вазочкой, наполовину заполненной клубникой и тарелкой с нарезанными апельсинами. Появление сотрудников милиции и прокуратуры не вызвало ни беспокойства, ни удивления, ни испуга.

–Вы муж и жена?

–Молодожёны, – поправила Овсова женщина.

Дмитрий перелистал документы и действительно обнаружил регистрацию брака. Вот только у новоявленного мужа она была седьмой по счёту, а у его жены – десятой.

–Большая любовь? – вопрос не имел никакого значения, но вырвался у Овсова поневоле.

–Можно и так сказать, – голос мужчины зазвучал неторопливым басом, – знаете, как бывает: знакомы давно, друг другу симпатичны, но о серьёзных отношениях и не думали…

–Я моделью была. Год, как бросила, – женщина действительно выглядела эффектно и было заметно, что она разбирается в умении подать себя, – мужья все только из богемной тусовки. Ни одного нормального. Вся жизнь – сплошной подиум. Надоело.

–А у меня завод туалетной бумаги. Как женюсь, так через пару месяцев начинается. То машину подороже, то бриллианты покрупнее. А где семья? Дети? Лет пять неженатым ходил. Вот, год назад с Виолеттой стали чаще встречаться и удивились, как нам вместе хорошо. Решили оформить отношения.

–Ночью ничего постороннего не слышали? Странные стуки, шорох в коридоре?

–Да нет, – молодожёны переглянулись, – вроде ничего.

–Точно, это они, – торопливо заговорил Бруталов в коридоре, когда дверь в триста третий номер закрылась, – что за бред: жениться в седьмой раз?

–Сколько они ещё будут здесь проживать? – подошедший Новиков обратился к дежурной.

–Оплатили месяц, сегодня только шестой день. Постоянно заказывают шампанское.

–Маскируются, – обрадовался Бруталов.

–Представляешь, какие затраты они несут? – Овсов посмотрел на младшего следователя, – Это означает только одно – преступление заказное. А кому нужна смерть четырёх сопляков?

–Для маскировки, – собственная теория Бруталову понравилась, и он собирался отстаивать её до конца, – убить нужно было одного, остальных зарезали, чтобы запутать следствие.

–Ничего себе, путаница. Надо быть сумасшедшим, чтобы взять на себя ещё три трупа.

–Или маньяком, – добавил Новиков.

–Вот они маньяки и есть, – Бруталов указал на дверь номера «303», – надо проверить.

–Хорошо, вызови психиатра и проверь, – предложение Овсова Бруталову почему-то не понравилось, и он, молча, отвернулся.

На листок с номерами и количеством проживающих в них Дмитрий Юрьевич дописал фамилии и нарисовал расположение коридора и комнат. Затем спрятал листок в свою папку на заклёпках. Они попрощались с дежурной, и вышли на улицу. Насупившийся Бруталов немедленно залез в машину прокуратуры и замер на заднем сидении, подчёркнуто внимательно разглядывая дом напротив гостиницы. Овсов и Новиков не спеша прошлись до левого угла здания с вывеской «Волшебный маяк», где, как и ожидалось, обнаружили пожарную лестницу.

–Рядом с окном, около метра, не больше, – Овсов вздохнул и добавил, – химикат для собаки перед дверью номера ни о чём не говорит. Практичный человек, а убийца очень на такого смахивает, не станет тянуть с этой дрянью, а будет сразу отбивать нюх у собаки. Не мазать же ему пожарную лестницу, если он по ней уходит, или разливать химикат на тротуар перед гостиницей, если убегает по улице…

–И не будет натирать гостиничную лестницу, если он с другого этажа…

–А самое главное, он этим добился, что под подозрением остаются по-прежнему все.

–Весёлое начало.

–Александр Валерьевич, ты всё-таки дай поручение этому «гению сыска» разузнать всё о мальчишках на их малой родине. Мало ли, может действительно, какой-нибудь злопамятный «друг» решил восстановить справедливость. Тайком приехал за ними сюда из Малых Монахов и так у него удачно сложилось, что теперь все на профессионального киллера думают. Заодно Бруталову и стучать будет некогда.

–Логично. Хорошо, поедем мы. Если что, сразу звони и просьбу мою не забывай.

Они пожали друг другу руки и Новиков заспешил к скучающему коллеге. В этот момент Овсова потянули за левый рукав, и он оглянулся. Перед ним стоял загорелый невысокий парень худощавого телосложения в потёртых джинсах и линялой жёлтой футболке. На его правом плече застыла синяя ухмылка полуголой девицы, а на груди болтался золотой ключик на толстой золотой цепи. Широкая улыбка молодого паренька демонстрировала его привязанность к чёрным жевательным резинкам с запахом абрикоса.

–Дмитрий Юрьевич, здравствуйте! Пойдёмте ко мне, я же тут, рядом, – паренёк махнул рукой в сторону небольшого призёмистого строения, притулившегося между двух многоэтажных домов и гордо именовавшегося (большими белыми буквами) «Пивной магазин». Идти было метров пятьдесят.

–Привет, Юрик. Пойдём, посмотрим твои владения.

Судьба Юрика изрядно покапризничала, выделывая разнообразные па. Несколько лет назад он отчаянно бегал от всех участковых города Т. Отпетый хулиган, срывающий шапки с людей в автобусе, курящий травку и приторговывающий лёгкой наркотой, он был как бельмо на глазу всей городской милиции. В конце концов, его поймали, но посадить смогли только на полгода за мелкое хулиганство. Не стесняясь, во всех инстанциях – в милиции, на суде, Юрик громогласно обещал по возвращению из зоны устроить всем такой незабываемый шухер… что поневоле в общении с ним все держали рот на замке и чесали в затылке. Через полгода Юрик вернулся. Этого не заметил никто, даже его соседи по лестничной клетке. Ещё через пару месяцев Юрик арендовал небольшой магазинчик и стал торговать пивом (официально) и самогоном (неофициально). К пиву прилагался широкий выбор всевозможных вяленых и копчёных рыб. Бизнес пошёл. Первый же участковый, переступивший порог этого заведения в предвкушении лёгкой добычи, наткнулся на директора в лице Юрика, растеряно заулыбался и вежливо поздоровался. Откушав поднесённые сто грамм, участковый поблагодарил и спешно ретировался. Больше Юрика не беспокоил никто. Спустя ещё какое-то время Юрик сам заявился в УВД. В руках у него были пакеты. В пакетах – разливное пиво. Визиты Юрика стали постоянными. Как будто он ходил на работу и настойчиво вежливо наливал всему уголовному розыску. Очень скоро он стал для оперов своим, и его даже приглашали на дни рождения. Тем более, что только с его одного подарка (выраженного в некотором количестве ящиков пива) можно было умопомрачительно напоить собравшийся коллектив. Овсов и сам уже не помнил, сколько раз он выпивал вместе с Юриком. Его владения Дмитрий никогда не посещал.

За большими двойными дверями помещение условно разделялось на две части. Справа чернела длинная стойка магазина, где помимо пива и рыбы можно было купить и хлеба и колбасы. Краснели помидоры, зелень однотонно сливалась с огурцами, конфеты выделялись разноцветьем. Слева тесно прижимались друг к другу столики для тех, кто готов был перекусить стоя. Несмотря на достаточно ранний час, они уже были наполовину заполнены. Люди держали в руках бокалы с пенистой жидкостью и активно шуршали вяленой таранью и воблой. Любители посолиднее неторопливо разделывали судака, любители попроще – доливали в густую пену из прозрачных бутылок прозрачную жидкость. Очень часто короткие перекусы превращались в длительные попойки с поисками друзей, попытками затянуть «Вечерний перезвон» и требованиями позвать стриптизёрш.

Юрик подвёл Овсова к небольшой двери, находящейся за столиками. Они вошли, и Дмитрий обнаружил ещё одну комнату. Так сказать, вип-зал на шесть персон. Вокруг деревянного лакированного стола, упиравшегося в подоконник большого окна, располагалось три маленьких диванчика. Какие-нибудь ещё предметы быта и мебели питейного заведения в эту комнатку больше не влезли бы.

–Присаживайтесь, Дмитрий Юрьевич, я мигом, – с этими словами Юрик исчез.

Вместо него появилась девушка в сиреневом коротком рабочем халатике с запотевшей бутылкой, стопочками, тарелкой нарезанного сервелата, булкой белого хлеба с кунжутом и пучком душистого укропа.

–Можно чаю или кофе?

–Конечно, – девушка кивнула и через пару минут принесла пластмассовый фиолетовый чайник, заполненный на две трети, стаканы, фарфоровую сахарницу с отколотой ручкой и несколько пакетиков чая и кофе.

Овсов взял один стакан за края, поднёс к глазам, убедился, что стекло чистое, выбрал квадратик зелёного чая, налил кипятка и отставил в сторону. Пусть остывает, заодно и настоится.

–Да что она, – зашедший Юрик приставил к запотевшей бутылке тарелку с помытыми огурцами и помидорами, – не могла хлеб нарезать? Я сейчас.

–Юрик, – Овсов остановил уже открывшего дверь хозяина заведения и помахал пальцами перед своими губами, – чем-нибудь запах перебить.

–Понял, – Юрик широко улыбнулся, – сейчас будет.

Ещё через пару минут Юрик собирал крошки со стола, а Овсов удивлённо рассматривал ребристые листики мяты на маленьком голубоватом блюдце. Аромат от них растекался по комнатке, перебивая запах колбасы и огурцов. Хозяин застолья звучно откупорил бутылку и наполнил две стопочки.

–По двадцать пять грамм? – намётанным глазом оценил Овсов.

–Самая удобная тара, – согласился Юрик.

–Откуда у тебя свежая мята?

–Заказываю, привозят. Люблю чёрный чай с листьями мяты.

–Гурман, – усмехнулся Овсов и поднял стопочку, – давай, за твой бизнес.

–Спасибо, Дмитрий Юрьевич, – Юрик выпил и соорудил себе бутерброд с колбасой, – всегда Вас уважал. Вы самый спокойный и рассудительный из всего уголовного розыска.

–Подхалимничаешь?

–Обижаете.

–Шучу, шучу, – Овсов уложил на ломоть хлеба пару веточек укропа, придавил кружочком сервелата и сверху пристроил дольку огурца. Несколько минут они молча закусывали. Затем Юрик налил второй раз.

–Давайте за уголовный розыск, – бывший зек улыбнулся, – чтобы никогда с ним не встречаться.

–Давай, – поддержал Овсов и они выпили.

–А что Вы в гостинице делали?

–Убийство там произошло. Четыре трупа.

–Кто-то порезвился, – Юрик покачал головой, – и кого отправили на тот свет?

–Молодых парней. Ты, кстати, ничего не видел, не слышал?

–А что я могу увидеть в этих стенах? Пиво, водка, постоянные клиенты, половина из которых на одно лицо. Сине-красное.

–М-да, – Овсов потянулся за стаканом чая, но спохватился, – давай по третьей, чтобы нечётное количество было.

–Тогда за здоровье, – Юрик наполнил стопочки, и они чокнулись ими. Раздался глухой, но приятный звук, – я сейчас.

Директор «Пивного магазина» убежал, оставив Дмитрия одного. Старший опер ещё немного закусил, чередуя огурцы, укроп и помидоры, затем придвинул свой стакан и поболтал пакетиком чая, наблюдая за появляющимися пузырьками. Взял листок мяты и начал медленно жевать. Ощутил прилив прохладной свежести, разлившейся во рту и гортани. Вспомнил аромат вчерашнего виски. Запил это горячим чаем. Подумал и пару листиков мяты положил в папку на заклёпках. Взглянул в окно. Внутрь рамы неизвестными путями попала муха и бессильно билась о прозрачную твердь. С того места, где сидел Овсов, очень хорошо была видна улица, а также все заходящие и выходящие из двери под вывеской «Волшебный маяк».