Дело о длинноногих блондинках

- Смахните пыль с кресел, - ответил Мейсон, - пригласите их сесть. Пусть чувствуют себя как дома. Пусть ищут то, что им нужно, но пусть они оставят вам опись предметов, которые они хотят взять с собой. Передайте сержанту от меня привет и попросите не оставлять окурки на столе, а то от них появляются пятна.

- Так я и сделаю.

- Этого будет достаточно. Когда они уйдут, позвоните мне.

Повесив трубку, адвокат повернулся к своей секретарше.

- Ну вот, неприятности начались. Пойду к Полу Дрейку. Звони туда, если я понадоблюсь.

Он прошел по коридору в другой офис, на двери которого была прикреплена табличка: "Пол Дрейк. Детективное агентство".

- Пол у себя? - спросил Мейсон у девушки в приемной.

Она кивнула.

- Занят?

- Нет, мистер Мейсон. Можете пройти к нему. Или, может быть, доложить?

- Не имеет смысла, если только он один.

- Один.

Мейсон толкнул барьер, что вел в коридор, по обе стороны которого располагались небольшие комнаты, где детективы проводили свои допросы с глазу на глаз и печатали отчеты о работе.

Кабинет Дрейка находился в самом конце коридора. В нем стояли большой стол с несколькими телефонами и два стула.

Когда Мейсон вошел, Дрейк как раз просматривал очередное донесение.

- Привет, Пол!

- Привет, Перри!

- Соскучился по настоящей работе?

- Разумеется.

- Дело касается Кассельмана...

- Которого убили прошлой ночью?

- Ты по-прежнему занимаешься убийствами, разве нет?

- Так же, как и ты. Мейсон усмехнулся.

- Меня интересует время убийства, все те, кого подозревает полиция, любая информация, которую ты можешь раздобыть, в особенности если это касается прошлого Кассельмана. Поезжай в Лас-Вегас и покопайся там. Я не знаю, как долго он жил в квартире, где был обнаружен его труп. Понимаешь, мне нужно все знать про него. Принимайся за работу.

- Кое-что могу сообщить прямо сейчас, - сказал Дрейк. - Кассельман был рэкетиром.

- Игроком?

- Скорее мелким рэкетиром.

- О'кей, выясни все, что можешь. Я тоже могу кое-что подбросить.

- Что?

- Ты помнишь человека, которого убили несколько месяцев назад, по имени Фолкнер? Глейн Фолкнер?

- Помню. Гангстерское убийство, да?

- Нет, это не было гангстерским убийством, хотя полиция его расценила именно так, а отсюда результаты расследования - ничтожные. Поскольку у Кассельмана были связи среди игроков и у Глейна Фолкнера тоже, то полиция заинтересовалась Стефани Фолкнер, дочерью того человека, которого убили несколько месяцев назад.

- Ты представляешь ее интересы?

- Во всяком случае, действую в ее интересах, Пол.

- О'кей, я займусь этим. Какие масштабы задания? Мелкие, средние или крупные?

- Действуй по обстоятельствам. Приступай немедленно. С расходами не считайся. Но только побыстрей.

Дрейк потянулся к телефону.

- О'кей, Перри, я сразу же подключаю ребят. Кроме того, у меня есть знакомый репортер, который сидит на уголовной хронике. Так вот, он раздобудет все из первых рук.

- Пусть держит уши открытыми и побыстрее шевелится.

- О'кей. Не волнуйся, Перри. Будет полный ажур. Адвокат вышел и зашагал к себе в кабинет, но вдруг за спиной услышал чьи-то торопливые шаги. Он обернулся и увидел Стефани Фолкнер.

- О, что привело вас сюда?

- Мистер Мейсон, вы не представляете, как я рада, что застала вас. Вы не уделите мне пару минут?

- Пойдемте, - сказал адвокат, отпирая дверь своего кабинета. - Итак, что у вас стряслось?

- Через несколько секунд после вашего ухода ко мне нагрянула полиция. Я совершенно забыла про револьвер, лежавший на столе, но потом спохватилась и накрыла его шарфом. Однако они успели его заметить.

- И что же они сделали?

- Схватили револьвер, обнюхали, открыли магазин и все допытывались, откуда он у меня.

- А вы что?

- Я ответила, что мне дал его Гомер Гарвин для самозащиты, если мне будут угрожать.

- Но вы не сказали, какой из Гомеров дал вам его?

- Надо было сказать?

- Не знаю...

- Видите ли, события развивались таким образом, что... В общем, я просто говорила то, о чем они меня спрашивали. Они очень интересовались, когда я в последний раз видела мистера Гарвина.

- И что вы ответили?

- Что видела его сегодня утром. Они тут же бросились к телефону, стали кому-то названивать, а потом быстро собрались и уехали.

Больше ни о чем не спрашивали?

- Нет.

- Хорошо, - заметил Мейсон, - но они, безусловно, будут вас еще допрашивать. Теперь я хочу вас попросить об одном одолжении.

- Каком?

- Вы должны заявить, что станете отвечать на все вопросы только в моем присутствии.

- Но, мистер Мейсон, это не будет означать... разве?.. Я хочу сказать, ведь это равносильно признанию своей вины, не так ли?

- Они, конечно, могут так подумать, - успокоил ее Мейсон, - но мы обязаны играть по-крупному в игру, где нет "потолка". Поэтому рекомендую не отвечайте больше ни на какие вопросы. Даже если вас спросят, который час, какая на улице погода или где вы родились. Как вы думаете, справитесь?

- Справлюсь, если вы считаете, что так нужно.

- Считаю. Гарвин поручил мне отстаивать ваши интересы.

- Мистер Мейсон, я... Мне кажется, я должна вам кое-что сообщить... Гомер Гарвин зашел ко мне вчера ночью...

- Вы имеете в виду старшего или младшего?

- Отца.

- Хорошо. Он зашел. Что дальше?

- Он сказал, что никак не может уснуть. Хочет поговорить со мной. Мы проговорили допоздна.

- В котором часу он ушел от вас?

- В том-то и дело... В общем, он ушел после полуночи.

- Отлично. Не отвечайте ни на чьи вопросы. И сделайте так, чтобы полиции было не просто до вас добраться.

- Как это? Что вы хотите сказать?

Мейсон взглянул на Деллу Стрит и спросил:

- Тебе нравится платье, которое на ней?

- Очень. Чудесное платье.

- А мне нет. По-моему, оно нефотогенично. Сколько времени вам понадобится, чтобы подобрать себе хорошее платье? Знаете, такое в черно-белую полоску, в котором вы будете смотреться? Что-нибудь с глубоким вырезом и четкими линиями, подчеркивающими фигуру?

- О, это можно сделать быстро, - заметила Делла Стрит, но, взглянув на лицо шефа, поспешно добавила:

- Хотя для того, чтобы выбрать именно то, что вы хотите, придется побегать по магазинам.

- Вот видите, - сказал Мейсон. - Итак, вы идете по магазинам.

- Когда?

- Немедленно. Деньги у вас есть?

- Да.

- Тогда отправляйтесь. И капризничайте в магазинах побольше. Перемеряйте кучу платьев. Сделайте так, чтобы продавщицы вас запомнили.

- А потом?

- Потом позвоните мне. Если не дозвонитесь в мою контору, звоните в Детективное агентство Пола Дрейка и передайте все ему. Я должен знать, где могу связаться с вами в любую минуту.

- Детективное агентство Дрейка?

- Да. Оно находится здесь, рядом. Дай ей визитную карточку, Делла.

- Значит, с полицией не разговаривать?

- Ни в коем случае. С репортерами тоже. И вообще ни с кем, если меня нет рядом. Не отказывайтесь категорически, просто уклоняйтесь от любых тем.

- Хорошо.

- Где другой револьвер?

- Там, где его никто никогда не обнаружит.

- Вы уверены?

- Абсолютно.

- Отлично. В таком случае отправляйтесь по магазинам. Надеюсь, вы будете ходить по ним до тех пор, пока они не закроются.

Стефани Фолкнер вышла.

Делла Стрит внимательно посмотрела на Перри Мейсона.

- Это ведь преступление - сокрытие фактов и улик?

- О, конечно, но нет ничего преступного в том, чтобы посоветовать клиенту не болтать, поскольку этика профессии требует от адвоката, что интересы клиента превыше всего.

Делла Стрит взглянула еще раз на шефа и рассмеялась.

Глава 11

На столе у Деллы Стрит резко зазвонил телефон. Мейсон поднял трубку:

- Да, Герти, в чем дело? Делла вышла. Ах, Мэри Барлоу? Давай ее сюда!

В трубке раздался мелодичный женский голос:

- Алло!

- Как дела, Мэри?

- Все в порядке.

Обыск закончился?

- Да.

- Ничего не взяли?

- Нет. Все обшарили и ушли ни с чем, страшно разозленные.

- Это может быть ловушкой, - предупредил Мейсон. - Как дела в конторе?

- В жизни не встречалась с таким безобразием и путаницей!

- Что значит путаница?

- Самая обыкновенная путаница. Эта девица не имела ни малейшего представления о том, как надо вести дела. Все папки в жутком беспорядке. Хорошо, что нашлись копии документов. Совершенно непонятно, как она оплачивала счета.

- Например?

- Взять хотя бы жилой дом на Сифорт-авеню, который мистер Гарвин купил перед моим уходом. Так вот, тут есть счета за ремонт электропроводки на три тысячи долларов - это чересчур большие деньги.

- Может быть, к отдельным квартирам подвели еще телефонные кабели?

- Я как раз пытаюсь это выяснить, но положение у меня не лучше, чем у Алисы в Стране чудес!

- О'кей, попытайтесь сделать все, что сможете. Да, и держите со мной связь. Если будет звонить Гарвин, пусть свяжется со мной.

- Ему сообщить об обыске, если он будет звонить из автомата?

- Конечно, - ответил Мейсон. - Передайте все, что знаете.

- Может быть, не стоит этого делать, а вдруг кто-нибудь из посторонних услышит разговор?

- Это может произойти в любом месте, - произнес Мейсон. - Никто не застрахован.

- О'кей, - согласилась Мэри. - А пока я приведу дела в порядок.

Едва Мейсон повесил трубку, как послышался условный стук в дверь. Так обычно стучал Пол Дрейк.

- Входи, Пол, - сказал Перри, распахивая дверь.

- Спасибо, - проговорил Дрейк, направляясь к креслу и удобно усаживаясь в нем. Он выудил из кармана записную книжку и произнес:

- Получается черт-те что, Перри!

- То есть?

- Боюсь, в определенных кругах твоя репутация может пошатнуться.

- В чем дело? - удивился адвокат.

- Ты ведь знаешь Джека Кроу, который ведет колонку уголовной хроники?

Мейсон кивнул.

- Так вот, кто-то из агентов молодого Гарвина рассказал ему, как ты нечаянно спустил курок револьвера и испортил стол в кабинете Гарвина.

На лице адвоката появилось смущенное выражение.

- О господи, Пол! Ты хочешь сказать, что эта история попадет в газеты?

- Еще бы! - воскликнул Пол. - А ты в этом сомневаешься? Такой материален! Проклятие, да лучшую в кавычках рекламу для себя трудно придумать, если только...

Дрейк вдруг замолчал на полуслове.

- Что, если только? - спросил Мейсон. Дрейк задумчиво посмотрел на него.

- Я задумался над тем, что у меня сорвалось с языка. Тут есть над чем подумать. Сперва я не поверил этому, но теперь начинаю верить...

- Да нет, случайно вышло.

- Ну разумеется. Во всяком случае, знай, что Кроу все это разнюхал и собирается напечатать фельетон про адвоката, который напичкан всевозможной технической информацией о самом различном оружии, так что может заткнуть за пояс любого эксперта по баллистике, а сам не знает, как обращаться с простым револьвером.

- Это будет крайне неприятно, - признался Мейсон.

- Я тоже так подумал, когда узнал об этом, - согласился Дрейк.

- А теперь так не считаешь?

Дрейк задумчиво уставился в окно. Потом резко встал с кресла.

- Ты уверен, что отвертишься от полиции?

- Не очень.

- Тогда для чего потребовался тот трюк?

- Чтобы репортерам было о чем писать. Раз уж Кроу зашел так далеко, то пусть пишет и обо всем остальном.

- Ну, - сказал Дрейк, - ты прямо вогнал меня в краску. Я было подумал, что... Послушай, Перри, ты уверен, что у тебя с законом лады?

Мейсон усмехнулся и ответил:

- Может, и нелады, Пол, но к тому времени, когда туман рассеется, единственное, в чем меня смогут обвинить, - это в том, что я разрядил оружие в пределах городской черты!

Глава 12

Когда утром Мейсон вошел в свою контору, на столе Деллы Стрит лежала утренняя газета, развернутая на той странице, где была рубрика "Карканье ворона".

Мейсон принялся читать статью, но тут в кабинет вошла Делла Стрит.

- Привет, Делла, - поздоровался Мейсон. - Похоже, я становлюсь знаменитостью.

- Еще какой!

Мейсон стал читать дальше:

"Перри Мейсон, известный адвокат, участвующий в рассмотрении дел, манера работы которого всегда походила на вспышку блестящего фейерверка и который выиграл не одно сражение благодаря своим необыкновенным познаниям в баллистике, ставившим его вровень с крупнейшими экспертами в этой области, оказался вовсе не на высоте положения, когда ему пришлось иметь дело с оружием на практике.

Как нам стало известно, Стефани Фолкнер, привлекательная молодая женщина, отец которой погиб несколько месяцев назад при загадочных обстоятельствах, попала в ситуацию, связанную с опасностью для ее жизни.

Это обстоятельство вызвало у Перри Мейсона тревогу. Гомер Гарвин, известный коммерсант, ведущий торговлю подержанными автомобилями, и Стефани одно время были в самых близких и дружеских отношениях. По-видимому, недавняя женитьба Гарвина послужила поводом только для прекращения их романа, но нисколько не помешала им остаться близкими друзьями.

Когда известный адвокат обратил внимание Гомера Гарвина на то, что жизнь Стефани находится под угрозой, Гарвин немедленно достал свой револьвер и предложил передать его мисс Фолкнер для самообороны. Перри Мейсон одобрил эту идею, взял револьвер и хотел проверить, исправен ли механизм спуска. Он оказался исправным... Результатом этого эксперимента явилось нервное потрясение у служащих мистера Гарвина, а также глубокая борозда на полированном столе, не говоря уже о сильном смущении нашего прославленного адвоката.

Поскольку краска очень редко появляется на лице Мейсона, это эпохальное явление было по достоинству оценено осведомленной и понимающей аудиторией.

Однако, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается, а поскольку полиция до сих пор еще не сумела установить, не является ли этот револьвер, из которого произведен выстрел и который был найден в комнате Стефани Фолкнер, вещественным доказательством по делу об убийстве, то мы рады сообщить - достаточно взглянуть на стол Гомера Гарвина, чтобы найти исчезнувшую пулю.

Можно было предположить, что владелец заведения по купле и продаже подержанных автомобилей поспешит заменить поврежденный стол, но теперь нам стало известно, что он решил сохранить его в своей конторе как своего рода приманку, поскольку целый ряд покупателей изъявили желание осмотреть эту "достопримечательность".

Едва Мейсон закончил читать, как на столе у Деллы Стрит зазвонил телефон.

- Алло! - сказала Делла и кивнула шефу. - Это Пол Дрейк. Идет к нам.

- Ничего не слышно о Гомере Гарвине? - спросил Деллу Мейсон, когда она положила трубку.

- О старшем или о младшем?

- Об обоих.

- Младший звонил. Он стал необычайно популярен и сумел продать пять автомобилей людям, которые специально зашли к нему полюбоваться на изуродованный стол.

- С него причитаются комиссионные, - улыбнулся адвокат. - Стефани Фолкнер не звонила?

- Нет.

- Странно...

- Может быть, она поздно встает. Мейсон нахмурился.

- В таком случае давай разбудим ее. Звони. Делла Стрит сняла трубку телефона.

- Герти, позвони, пожалуйста, в "Полярную звезду". Мы хотим поговорить со Стефани Фолкнер.

Пока она ждала соединения, раздался условный стук в дверь Пола Дрейка. Мейсон встал из-за стола и впустил детектива.

- Она не отвечает, шеф, - доложила Делла.

- Передай, пусть продолжает вызывать, - велел Мейсон. - Привет, Пол! Что новенького?

- У Джорджа Кассельмана, - ответил Дрейк, - было две судимости: одна за сводничество, другая за вымогательство. Он был убит между семью и одиннадцатью тридцатью в четверг вечером выстрелом из револьвера тридцать восьмого калибра. В упор. Так называемое контактное ранение. Ты знаешь, что медики понимают под этим. Дуло приставляется к телу человека, и пуля не может не попасть в него. При этом газы, образующиеся при выстреле, попадают в рану и вызывают сильное разрушение организма.

- Кто-нибудь слышал выстрел?

- По-видимому, нет. В таких случаях звук бывает очень приглушенным, как хлопок.

- Следовательно, никто не слышал выстрела?

- Решительно никто.

- Что еще, Пол?

Но Дрейк не успел ответить на вопрос, потому что на столе у Деллы зазвонил телефон.

- Алло! Да, он здесь. - Повернувшись к Полу, она сказала:

- Это из твоей конторы. Говорят - очень важно.

Дрейк взял трубку.

- Да... - выслушал, что ему сказали, потом выругался:

- Черт побери! - Опять помолчал. - Они в этом уверены?.. О'кей.

Он бросил трубку и с минуту стоял молча, не в силах выговорить ни слова.

- Ну? - спросил Мейсон нетерпеливо.

- Сообщили такое, что еще никому, кроме полиции, пока неизвестно.

- Так в чем же дело?

- Пули, выпущенные из револьвера, изъятого у Стефани Фолкнер, в точности соответствуют той, которая убила Джорджа Кассельмана.

- Какого револьвера? - переспросил Мейсон.

- Как какого? - удивился Дрейк. - У нее изъяли только один револьвер. Тот, который ей дал Гарвин.

Мейсон ничего не ответил. Лишь по сузившимся зрачкам глаз можно было догадаться, что он очень обеспокоен.

- Это означает, - продолжал Дрейк, - что у тебя был револьвер, из которого была выпущена фатальная пуля, а также та, что попала в стол Гарвина-младшего. Естественно, полиция сразу решила, что это твой очередной трюк, чтобы сбить их с толку. Сейчас у них в руках молодой Гарвин, и они обрабатывают его, пытаясь добиться от него признания в том, что это ты подбросил в ящик его стола орудие убийства. Во всяком случае, первоначально они так считали.

- А теперь так не считают? - спросил Мейсон ровным голосом.

- Вроде бы нет. Во всяком случае, сейчас у них на примете жена младшего. Они выяснили, что она долго подвизалась в Лас-Вегасе в самых разных ролях, включая стриптиз. Между прочим, знакома с Кассельманом, правда, неизвестно, насколько хорошо. Полиция нашла в ее записной книжке незарегистрированный телефон Кассельмана. Кассельман шантажист, а она только что вышла замуж. Так что выводы напрашиваются сами собой... Полиция решила, что история с выстрелом в конторе Гарвина-младшего - твой чертовски ловкий ход, чтобы запутать экспертов. Полиция, конечно, не в восторге от этого. И окружной прокурор будет несказанно рад, если сможет вывести тебя на чистую воду. Он перевернет все вверх дном, чтобы раздобыть доказательства твоей виновности.

Мейсон взглянул на Деллу.

- Скажи Герти, чтобы немедленно звонила Гарвину-младшему. Если его нет на месте, пусть передаст, чтобы он сразу связался со мной, как только появится.

Адвокат вышел из-за стола и стал крупными шагами мерить кабинет. Вдруг он резко остановился и, повернувшись к Полу, сказал:

- Пол, мне необходимо знать, что происходит? Разузнай, что собирается предпринять полиция. Насколько можно, конечно. Допрашивала ли она Стефани Фолкнер с Гарвином-младшим. Слава Богу, что старший находится за пределами штата. Им придется немало попотеть, пока они сумеют заполучить его. Вообще все это дело очень странное и непонятное.

- Перри, пожалуйста, будь осторожен! Смотри, как бы самому не сесть в лужу. Полиция, безусловно, захочет узнать, с какой это стати ты отправился к младшему, взял у него револьвер, сделал из него выстрел, потом отвез оружие Стефани Фолкнер и оставил там, где полиция просто не могла его не заметить.

- Я все прекрасно понимаю, Пол, но тебе не известно то, что знаю я. Приступай скорее к делу. Мне как воздух нужна твоя информация.

Дрейк кивнул в знак согласия и вышел. Мейсон некоторое время еще продолжал расхаживать по комнате, потом повернулся к Делле.

- Здесь может быть только одно решение, Делла.

- Какое?

- По-видимому, у Гарвина-старшего был ключ от конторы младшего. Поскольку ему было известно, что у сына в конторе хранится револьвер, а на руках у первого оказалось орудие убийства, то он отправился к нему и подменил револьвер, положив в стол перезаряженный. Полиции не пришло бы в голову искать его там. Потом он взял револьвер сына, сделал из него один выстрел и отвез Стефани это оружие, полагая, что полиция обнаружит револьвер у девушки и, заметив отсутствие в нем одного патрона, наверняка решит, что Стефани убила Кассельмана, но вскоре им пришлось бы отказаться от этой версии, поскольку этот револьвер не фигурировал в преступлении. Вот почему старший так настаивал, чтобы я сделал все для защиты Стефани.

- Что же получилось? - спросила Делла.

- А то, что я, сам того не подозревая, свел к нулю все его усилия, ответил Мейсон. - Я был уверен, что полиция станет допрашивать Стефани и установит, что Гарвин-старший передал ей револьвер, и тут мне пришла в голову идея подстроить все так, чтобы младший тоже дал ей револьвер. Мне было ясно, что, если полиция найдет одно оружие, она вряд ли станет искать второе. Полиция, зная, что Гарвин-старший передал Стефани оружие, потребует предъявить орудие убийства, а она могла отдать им револьвер младшего, и все бы страшно запуталось. И вот, как часто бывает в действительности, моя блестящая идея обернулась против меня самого. Я собственными руками вручил Стефани тот револьвер, который, по замыслу Гарвина-старшего, не должен был попасть к Стефани.

- Что же теперь будет?

- Черт возьми, откуда я знаю! Полиция, конечно, не сможет обвинить меня в сокрытии улик, поскольку я раскопал то оружие, которое им нужно, и отдал его той, кого они заподозрили в первую очередь. В данный момент меня меньше всего беспокоит, что будет со мной, важнее то, в каком положении окажутся мои клиенты.

- Все-таки кто стрелял в Джорджа Кассельмана?

- Это вопрос вопросов. Спроси что-нибудь полегче, Делла. Полиция теперь подозревает жену Гарвина-младшего, возможно, даже его самого. Там мне не очень-то доверяют и, безусловно, сочтут, что я постарался обезопасить младшего и его жену, взвалив всю вину на Стефани Фолкнер. Представляю, как разозлились младший с супругой. Они подумают, что я специально явился к младшему, имея с собой орудие убийства, попросил Гарвина-младшего отдать мне его револьвер, потом с ловкостью шулера подменил револьвер, выстрелил как бы случайно и ухитрился вместо револьвера младшего всучить Стефани оружие, из которого застрелили Кассельмана. Таким образом, младший попался в расставленную мной ловушку и согласился на то, чтобы у Стефани остался якобы его револьвер, а на самом деле револьвер убийцы. Представляю, как будет костить меня Гарвин-старший после того, как прочтет утренние газеты.

- А как же полиция?

- Полиция, естественно, считает, что я поступил так, чтобы все запутать. Они постараются доказать, что у меня в руках побывало орудие убийства. А после этого неприятности, и крупные неприятности, мне обеспечены.

- Разве они могут доказать, что этот револьвер орудие убийства?

- Теперь - да.

- Каким образом?

- С помощью той пули, которая поцарапала стол Гарвина-младшего. Не будь ее, им чертовски трудно было бы доказать, что я вообще располагал орудием убийства. А теперь, имея эту злосчастную пулю, они легко докажут, что она была выпущена из того же револьвера, из которого совершено убийство. Не забудь также, что я был в тот вечер у Кассельмана. Вполне возможно, что окружной прокурор додумается обвинить в убийстве меня.

- Как я поняла, если бы не пуля, попавшая в стол, полиция не смогла бы доказать, что вы держали в руках орудие убийства? - спросила Делла.

- Они сделали бы это косвенным путем, и только, - ответил Мейсон.

- Шеф, а если подключить Пола? Вдруг полиция спохватится поздно, а пули нет?..

Мейсон отрицательно покачал головой.

- Не пойдет?

- Не пойдет, потому что у Пола - лицензия. Острые ситуации не для него - мигом лишится лицензии.

Делла Стрит замолчала, о чем-то размышляя, потом спросила:

- Куда попала пуля, шеф?

- Я стрелял в стол под углом, надеясь, что пуля попадет в стену.

- И она туда попала?

- Думаю, что да.

- Но для чего вы все-таки выстрелили?

- Для того, чтобы в револьвере, который полиция обнаружит в квартире Стефани Фолкнер, не хватало одного патрона. Полиция стала бы искать оружие с одним отстрелянным патроном, нашла бы его там и успокоилась.

- Что же делать? - спросила Делла.

- В данный момент, - ответил рассудительный адвокат, - ничего. Нам остается только сидеть и ждать.

- Это труднее всего, - вздохнула Делла. - Боюсь, что у меня начинают сдавать нервы. Пожалуй, пойду и выпью что-нибудь от головы. Я вернусь через пару минут.

- В чем дело? - резко спросил Мейсон. Она отвела взгляд.

- Что-то не спалось сегодня. Все время думала о Стефани Фолкнер и Гарвине-младшем. Сама не пойму, что со мной, может...

- Ты переутомилась, Делла, - перебил ее Мейсон. - Ты взваливаешь на себя слишком много. Так дальше не может продолжаться. Ведь на тебе "висят" стенографистки, посетители, почта... потом еще ты помогаешь мне вести все дела.

- Я тоже считаю, что причина в переутомлении, - согласилась она. Хотя раньше это меня так не волновало. Только вот этой ночью... Я просто глаз не сомкнула. Наверное, я слишком романтичная натура. Лежала и думала о Стефани... Как она берет газету и узнает, что Гарвин-младший женится, даже не сообщив ей... Правда, в конце концов мне удалось заснуть, но вскоре я проснулась вся в слезах и больше уже не могла спать...

- Делла, все. Хватит! - резко оборвал ее Мейсон. - Убирайся отсюда. Сядь в машину и поезжай домой. Прими снотворное, засни и забудь обо всем на свете. Появится что-нибудь срочное, я позвоню. Впрочем, все главные события должны развернуться завтра, а сегодня полиция не готова к решительным действиям - там пока сплошная неразбериха.

- А когда она начнет действовать, первый удар по вам?

- Разумеется, если у них появится такая возможность. Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, уж не упустит ее, и сержант Голкомб будет счастлив помочь ему. Черт возьми, - добавил Мейсон с раздражением, - удивительно, до какой степени обстоятельства иногда подводят нас! Ну ладно, отправляйся домой, Делла.

- Обещайте, что в случае чего сразу же позвоните.

- Клянусь!

- Ну хорошо, - сдалась она наконец, - а то я как выжатый лимон.

- Послушай, а ты случайно не больна? Может, лучше обратиться...

- Нет, нет, не стоит. Все, что мне надо, - это хорошо выспаться. Конечно, следовало бы принять вечером снотворное, но пока я раздумывала, стало светать, и я побоялась, что от меня будет мало толку на работе, если я приму таблетку.

- Немедленно прими снотворное и ложись, - приказал Мейсон. - И пожалуйста, не будь беспечна. Если почувствуешь озноб, вызови врача. Однако я согласен с тобой - скорее всего, тебе надо просто хорошо отдохнуть.

- Я так и сделаю, - ответила Делла, - но вы, пожалуйста, позвоните в случае чего.

Мейсон привычно кивнул и опять принялся расхаживать по кабинету.

В полдень позвонил Гомер Гарвин-старший.

- Хорошо сработано, Перри! - воскликнул он.

- Что ты имеешь в виду?

- Сам знаешь.

- Где ты находишься?

- В Лас-Вегасе.

- Боюсь, Гомер, - сказал Мейсон, - происходят кое-какие события, о которых ты не знаешь, и возникают определенные сложности...

- Мне все отлично известно, - перебил его Гарвин. - Поэтому я звоню тебе. Я в Неваде, но в курсе всего. У меня свои источники информации.

- Тебе известно, - продолжал Мейсон, - что полиция допрашивала твоего сына и его жену? Ты знаешь, я случайно выстрелил...

- Я знаю абсолютно все. Ты все сделал, как надо, Перри! Помни, у тебя одна задача - защищать Стефани Фолкнер любой ценой!

- А как насчет сына и его жены?

- Сделай для них, что сможешь, но не больше. Все равно полиция не сможет ничего им предъявить. Для них это как горячие картофелины.

- Ты не хочешь, чтобы я отстаивал их интересы?

. - Нет, отчего же, но повторяю - в первую очередь Стефани Фолкнер.

- А твои?

- Я сам о себе позабочусь. Мне надо у тебя проконсультироваться.

- Пожалуйста.

- Я остановился в мотеле "Два кольца". Зарегистрировался под своим именем. Как видишь, я не сбежал и могу доказать, что нахожусь здесь по делам. Полиция может нагрянуть сюда в любую минуту. Я собираюсь поступить вот как. Я хочу отказаться отвечать на любые вопросы на том основании, что не располагаю важной для них информацией, и, кроме того, заявлю, что буду отвечать на их вопросы только в присутствии моего адвоката.

- Ты можешь оказаться в неприятном положении. Потом, это определенно не понравится полиции, и они будут цепляться к тебе по любому поводу.

- Пусть цепляются.

Ты знаешь, в этом деле имеются улики против тебя.

- Их скоро станет еще больше, - ответил Гарвин. - Ты должен защищать Стефани. Она - единственная, кому действительно понадобится защита. Понимаешь?

- Думаю, что да.

- Делай все, чтобы полиция не возбудила против нее дело, а о себе я позабочусь сам. Потом вот еще что. Я собираюсь отказаться давать показания полиции. Ведь я не обязан говорить, не правда ли?

- Не обязан, если заявишь, что будешь говорить только в присутствии своего адвоката.

- Ты мой адвокат, - продолжал Гарвин. - По всей видимости, ты сейчас не можешь приехать в Лас-Вегас?

- У меня тут масса неотложных дел, - ответил Мейсон.

- Так я и думал, - сказал Гарвин. - Я хочу сделать заявление, но только если ты будешь рядом со мной. Теперь я также хочу знать, что произойдет, если они начнут выкручивать мне руки.

- Ты находишься за пределами нашего штата, - ответил Мейсон. - Они могут обвинить тебя в убийстве и потребуют твоей выдачи.

- Я думаю, они не будут спешить с этим.

- Да, им нужны веские доказательства, если они захотят сделать это.

- Я так и думал.

- Но учти, у них могут оказаться такие доказательства, - предупредил Мейсон,

- В таком случае будем держаться до последнего. Пусть представят совершенно неопровержимые доказательства моей вины.

- Не исключай возможности твоей выдачи.

- Понятно. Я стараюсь все учитывать.

- Боюсь, что сейчас допрашивают Стефани Фолкнер.

- Наверняка. И не только Стефани, а еще моего сына с женой. Слушай, Перри, чем больше у них будет версий, тем сильнее они запутаются. Не знаю, как ты все это устроил, но это просто чудо. Если я потребуюсь, то звони в мотель и передай все Люсилл.

- О'кей, - ответил Мейсон. - Если меня не будет на месте или если будешь звонить ночью, держи связь через Детективное агентство Пола Дрейка. Кстати, счет за разговоры может оказаться большим.

- Я не собирался пользоваться твоими услугами бесплатно.

- Учти, я подключил к работе несколько частных детективов. Я просто хотел убедиться, что...

- Делай все, что надо делать, - прервал его Гарвин. - В расходах не стесняйся. Я безропотно оплачивал все твои счета раньше и не собираюсь протестовать и сейчас, но помни о Стефани. Будь здоров!

Едва положив трубку на рычаг, Мейсон услышал, как в дверном замке повернулся ключ. Адвокат резко повернулся - на пороге стояла Делла Стрит.

- В чем дело? - удивился он. - Я ведь тебе сказал: иди домой, прими снотворное и...

- Не потребовалось, шеф. Я купила внизу таблетки от головной боли, поехала домой, немного отдохнула и почувствовала себя вполне прилично. Ну... и вспомнила, что говорил Гарвин про машины...

- Выкладывай, - сказал Мейсон, выпрямляясь в своем кресле.

- В конце концов, накладно каждый раз покупать новую машину, и если есть хороший знакомый, который может помочь приобрести подержанную машину, да еще со скидкой...

- Делла, - прервал ее Мейсон, - не хочешь ли ты сказать, что вместо дома ты поехала на стоянку к Гарвину и...

- Я не больна, шеф. Просто разболелась голова, я плохо спала ночью, ну а после таблетки пришла в себя.

- Продолжай. Что ты сделала?

- Так вот, я уже говорила, что все время думала о том, что Гарвин нам рассказывал. Знаете, моя машина что-то последнее время стала барахлить. Вот я и заехала к нему. Тем более это мне по пути. Всего несколько кварталов от меня.

- Хорошо, хорошо, но что же ты сделала?

- Младшего не оказалось на месте, но меня встретил обходительный молодой продавец, который знает, что вы с боссом друзья. Я сказала ему, что Гарвин предлагал нам купить машины, а у них как раз там оказалась одна просто мечта!

- И ты ее купила?

- Да вот все раздумываю. Я оттуда пыталась дозвониться до вас, хотела посоветоваться, но что-то случилось на линии.

В этот момент раздался условный стук в дверь, которым обычно Пол Дрейк возвещал о своем приходе.

- Впусти Пола.

- Привет, Делла! - сказал Пол, входя в кабинет адвоката. - Перри, будь готов к визиту официальных лиц.

- А что такое?

- Полиция рвет и мечет. Им не пришла вначале в голову мысль отыскать ту пулю, которая поцарапала стол Гарвина. Они спохватились только несколько минут назад. Сержант Голкомб отправился туда с экспертом, и как ты думаешь, что они там обнаружили?

- Что?

- Кто-то утащил ее. Она отскочила от стола и застряла в стенке. Так вот, кто-то проделал в штукатурке аккуратную дырочку, извлек пулю и был таков.

Мейсон нахмурил брови. С минуту думал, потом повернулся к Делле Стрит.

- Подумать только! - воскликнула та. - Кто бы мог это сделать, Пол?

- Какой-нибудь охотник за сувенирами, - ответил Дрейк и добавил:

- Это может весьма осложнить работу полиции.

- Не понимаю почему? - удивилась Делла.

- Потому что в цепи доказательств не окажется одного существенного звена, - объяснил Дрейк. - Полиция не в восторге от этого. Они просто в бешенстве, потому что фактически остались в дураках по собственной вине.

- Откуда у тебя эта информация, Пол? - спросил Мейсон.

- Да вот узнал кое от кого, - уклончиво ответил детектив.

- Давай, давай, выкладывай.

- Этот Кроу, репортер, тиснул свою статейку, и она вызвала определенный интерес. Вполне естественно, он постарается не упустить своего и быть в курсе всех событий.

Мейсон понимающе кивнул.

- Так вот, - продолжал Дрейк, - он с одним старшим продавцом Гарвина в большой дружбе. И когда полиция явилась к Гарвину и выяснила, что кто-то их опередил, этот продавец тут же обо всем доложил Кроу. Тот завтра собирается дать продолжение этой истории в своей колонке. Конечно, полиции об этом неизвестно. В бюро у Кроу я имею своего человека. Стало быть, я сообщил этому "источнику", что очень нужен любой материал по этому делу. Несколько минут назад он позвонил и передал то, что я тебе рассказал.

- Отлично, - сказал Мейсон, - огромное спасибо, Пол. Продолжай в том же духе и сразу все передавай мне. Если нужно, подключай к работе как можно больше ребят.

- И копать под определенным углом?

- Никаких углов, - ответил Мейсон. - Меня интересуют только факты.

- О'кей. Буду копать дальше.

- Еще раз спасибо, Пол, за последнее сообщение. Оно может оказаться весьма кстати.

- Я рад, - сказал Дрейк, заметно польщенный. - Что появится интересного - сообщу, Перри.

Как только за ним затворилась дверь, Мейсон повернулся к Делле Стрит.

- Ну а теперь выкладывай правду. Ты...

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге возник сержант Голкомб.

- Небольшое совещание, а?

- Небольшое совещание частного характера, - сухо заметил адвокат.

- Отлично, - ухмыльнулся Голкомб. - Можете продолжать вашу беседу. Я специально запретил Герти докладывать обо мне. Я заявил, что пройду к вам и все тут.

- Я вижу, что вы чувствуете себя здесь как дома, - заметил Мейсон.

- Совершенно верно, - согласился Голкомб, оставаясь стоять в дверях. Я представляю Его Величество Закон. А ему не полагается высиживать в приемной в ожидании, пока его соизволят принять. Когда нам нужен кто-то, мы с ним видимся немедленно.

- Можно было бы сообщить о своем приходе.

- Некоторые так и делают, но не я. Зачем кого-то предупреждать заранее? Мне интересно узнать реакцию человека в первые мгновения... видеть его лицо...

- Что же вы установили по выражению моего лица?

- Немного. Хотя бы то, что вы чертовски не рады моему появлению.

- Раз уж вы вошли, то присаживайтесь. Снимайте шляпу, и посмотрим, чем я смогу быть вам полезен.

- Мне и здесь хорошо.

- Как хотите... Так что от меня нужно?

- Сами знаете.

- Я не умею читать чужие мысли, сержант, потому и не хочу зря терять время, пытаясь их разгадать, хотя весь опыт нашей работы подсказывает мне, что вы отлично умеете выражать свои мысли, желания, симпатии и антипатии. Так что выкладывайте.

- Это вы должны выкладывать, - сказал Голкомб. - Ведь не я стрелял в стол Гарвина-младшего.

- Случайный выстрел, мой дорогой сержант, - улыбнулся Мейсон. - Я как раз собирался возместить Гарвину ущерб. Пострадавших нет, и мне совершенно непонятно, почему такой ничтожный инцидент вызывает интерес у полиции?

- Интерес у полиции, - едко заметил сержант Голкомб, - вызывает факт, который вы считаете ничтожным, а именно: выстрел был произведен из револьвера, который явился орудием убийства Джорджа Кассельмана накануне вечером.

- Вы уверены в этом?

- Разумеется. Абсолютно уверен. И потому хотелось бы узнать, откуда у вас этот револьвер?

- Его, - ответил Мейсон, - мне дал Гарвин-младший. Я поинтересовался, есть ли у него под рукой оружие. Он ответил, что есть, поскольку имеет дело с крупными суммами денег. Насколько мне известно, у Гарвина имеется разрешение на ношение оружия, по крайней мере, он так утверждает. Во всяком случае, вам это легче выяснить, чем мне.

- Значит, Гарвин дал вам этот револьвер?

- Он подвинул его мне или, вернее, положил на стол. Я протянул руку, взял оружие и стал примерять. Знаете, так обычно делают, когда хотят проверить балансировку. При этом я совершенно случайно спустил курок. Гарвин не предупредил меня, что он заряжен.

- А вы думали, он будет защищаться незаряженным револьвером?

- Я как-то об этом не думал в тот момент. Я не могу утверждать однозначно, что хотел или не хотел спускать курок. Я просто прикидывал оружие в руке, а все остальное случилось само собой.

- Что было потом?

- Стефани Фолкнер - моя клиентка. Я чувствовал, что ей грозит опасность. Ее отца убили несколько месяцев назад, и это убийство осталось нераскрытым. Я сказал молодому Гарвину, что было бы неплохо одолжить на некоторое время этот револьвер Стефани. Видите ли, он со Стефани был в очень близких отношениях до того, как женился.

- Понятно, - сухо заметил Голкомб. - Однако, черт возьми, вы знаете, что револьвер, который вы получили от Гомера Гарвина, вовсе не то оружие, из которого застрелили Джорджа Кассельмана.

- Рад слышать это, сержант. Я тоже такого мнения. Но поскольку полиция так упорно утверждала, что этот револьвер является орудием убийства, я просто не осмелился им перечить.

- Вы меня прекрасно поняли, - продолжал сержант Голкомб. - Вы ведь подменили оружие. У вас оказался револьвер клиента, из которого застрелили Кассельмана. Когда вы явились к Гарвину, он был у вас. Вы спросили у Гарвина-младшего, есть ли у него оружие. Он ответил утвердительно и положил свой револьвер на стол. Вы выстрелили из этого револьвера, чтобы отвлечь внимание, и в этот момент поменяли револьверы.

- Выходит, - спросил Мейсон, - теперь вы считаете, что револьвер Гарвина-младшего не был орудием убийства?

- Выходит так.

- И вы считаете, что при мне было орудие убийства и что я поменял револьверы?

- Совершенно верно.

- Это легко проверить, сверив номер револьвера, послужившего орудием убийства, с регистрационным номером.

- Мы так и сделали. Выяснилось, что этот револьвер был приобретен Гомером Гарвином-старшим.

- В таком случае как он попал к младшему?

- Отец среди прочей недвижимости держит магазин спорттоваров. Он взял из него три одинаковых короткоствольных револьвера. Два оставил у себя, а третий отдал сыну.

- Два оставил у себя?

- Так утверждает сын.

- В таком случае регистрационный номер подтверждает, что револьвер, который я получил от молодого Гарвина, был, в свою очередь, получен им от отца, не так ли?

- Номер указывает только на то, что револьвер, с помощью которого совершено убийство, один из трех, принадлежавших Гомеру Гарвину-старшему. Теперь, черт возьми, нам известно, что револьвер, который вы получили от молодого Гарвина, не является орудием убийства.

- Откуда вам это известно?

- Молодой Гарвин доказал, что его револьвер все время был у него, когда произошло убийство.

- Следовательно, это не может быть орудием убийства.

- Именно это я пытаюсь втолковать вам.

- Так как же? - удивился Мейсон. - Нужно определиться. Сперва вы заявляете, что это - орудие убийства, потом говорите обратное.

- Вы отлично понимаете, так как совершили подлог. Вам стало известно, что орудием убийства явился один из револьверов, приобретенных Гомером Гарвином-старшим. Он передал его Стефани Фолкнер, которая отправилась к Кассельману и убила того. Потом бросилась к вам искать защиту. Вы прихватили с собой этот револьвер, когда поехали к Гарвину-младшему, взяли у молодого человека его револьвер, выстрелили из него, потом в суматохе ухитрились подменить оружие и устроили все так, что молодой человек сам передал Стефани Фолкнер орудие убийства.

- Вы можете привести убедительные доказательства, зачем мне потребовалось передавать Стефани револьвер, из которого был убит Кассельман, да еще и оставлять его там, где полиция его легко обнаружит? спросил Мейсон.

Сержант Голкомб задумчиво погладил подбородок.

- Я не знаю, для чего вам все это понадобилось, но именно так вы поступили. Более того, слушайте сюда, умник. Вы сами замешаны в этом деле.

- Я?!

- Да, вы! Мы провели тщательную медицинскую экспертизу и получили убедительные доказательства, что Кассельман мог умереть в то время, когда вы у него находились.

- То есть вы хотите сказать, что это я убил?

- Я хочу сказать, что вполне могли его убить. Я просто это сообщаю для вашего сведения, Мейсон. Разумеется, я не думаю, что вы специально поехали туда, чтобы хладнокровно пристрелить его, но он мог угрожать вам... схватиться за оружие... Так что вы имели все основания направить на него револьвер и выстрелить. Мейсон, улыбаясь, покачал головой.

- Придется придумать что-нибудь получше, сержант. Для того чтобы завести на меня дело, нужно привести весомые доказательства, а не простые измышления. Джордж Кассельман был жив и здоров, когда я распрощался с ним. Но я знаю, что он ожидал кого-то.

- Стефани Фолкнер, - подсказал Голкомб.

- Не Стефани, сержант. Она должна была встретиться с ним позднее. Кто-то другой звонил ему и сказал, что сейчас придет.

- Откуда вам это известно?

- Кассельман быстро выпроводил меня, заявив, что у него возникли осложнения.

И вы ушли?

- Да.

- А потом объехали вокруг дома и стали поджидать у черного хода эту таинственную незнакомку, которую посадили к себе в машину.

- Неужели это был я? - сделал удивленное лицо Мейсон.

- Именно, - подтвердил сержант Голкомб. - Та молодая женщина и есть настоящий убийца! Вы пытаетесь сейчас выгородить ее, зная об их встрече с Кассельманом. Она сбежала по служебной лестнице и призналась, что убила его. Она сунула вам орудие убийства и спросила, как теперь быть. Вы ответили, что ей не о чем беспокоиться, что вы примете меры и избавитесь о этого револьвера. Сделаете все так, что сам черт не разберет.

- Да... - проговорил Мейсон, - теория, конечно, интересная, но боюсь, сержант, будет очень трудно доказать ее правильность, поскольку это все чистейший вымысел.

- У нас имеются доказательства.

- Неужели?

- Есть свидетели, которые видели, как вы сидели в своей машине позади дома и чего-то ждали. Они видели, как вы посадили к себе эту молодую женщину, а потом увезли ее куда-то. Кроме того, есть свидетели, которые подтвердят, что у вас было орудие убийства, что вы из него выстрелили по столу в конторе Гарвина-младшего.

- Ну-ну, - пробормотал Мейсон. - Как же вы собираетесь доказать, что оно явилось орудием убийства?

- С помощью пули, кретин! Наш эксперт по баллистике установит, была ли эта пуля выпущена из револьвера, послужившего орудием убийства. Если это подтвердится, то совершенно ясно, что из рук этой женщины вы получили орудие убийства. С другой стороны, если окажется, что эта пуля была выпущена не из орудия убийства, то это доказывает факт подмены оружия в конторе Гарвина.

- Да... В любом случае я оказываюсь замешанным в этом деле.

- Разумеется. Все отлично сходится.

- Но как прикажете понимать, сержант: получается, что если пуля была выпущена из орудия убийства, я виноват в сокрытии улик, а если не была выпущена из него, то я все равно виноват? По-моему, это не слишком логично, а?

- Это все ваши старые штучки-дрючки! Как только мы начинаем расследовать дело с применением огнестрельного оружия, вы ухитряетесь подсунуть лишний револьвер и начинается путаница с пулями, где сам черт ногу сломит!

- Ну и что?

- Это противозаконно, только и всего.

- Тогда в каком конкретно преступлении меня обвиняют?

- С обвинением не задержится, - пообещал Голкомб. - На этот раз вы прочно сидите на крючке. Вы слишком далеко зашли.

- Вы делаете мне честь, приписывая мне такую дьявольскую изобретательность.

- Просто я разобрался в вашем методе. Так вот, повторяю: будете говорить, как все это случилось?

Мейсон отрицательно покачал головой.

- Если все расскажете, - пообещал Голкомб, - мы постараемся помочь. Если же будете молчать, мы заберем пулю, извлеченную из стены в кабинете Гарвина-младшего, и сравним ее с выпущенной из револьвера, который находился у вас, и тогда, будьте уверены, вы получите на полную катушку.

Делла Стрит многозначительно кашлянула.

- Пожалуй, - сказал Мейсон, - это смахивает на прямую угрозу.

- Так оно и есть, - огрызнулся Голкомб.

- Отлично. Я все понял, но ничем не могу помочь. Единственно могу сказать, что подменой револьверов я не занимался. Насколько мне известно, револьвер, который молодой Гарвин вынул из своего стола, и есть то оружие, которое он передал Стефани Фолкнер.

Тем самым вы становитесь соучастником преступления и обвиняетесь сокрытии доказательств. Мейсон снова покачал головой.

- Очень сожалею, сержант, но я говорю чистую правду.

- Ну хорошо же, я предупредил. Вы сами напрашиваетесь на неприятности. Умник!

С этими словами сержант резко развернулся и вышел из кабинета.

Убедившись, что Голкомб не собирается возвращаться, адвокат пристально посмотрел на свою секретаршу.

- Делла, ты отправилась за этой пулей?

- О Господи, шеф, - она сделала большие глаза, - с чего это вам взбрело в голову?

- Признавайся. По-моему, сержант Голкомб явился сюда, чтобы попугать нас.

- А если бы я взяла ее на память, это было бы серьезным нарушением?

- Это могло бы оказаться серьезным нарушением.

- А расскажи я вам все, вы могли бы попасть в очень неприятное положение, не так ли?

Мейсон с минуту размышлял, потом медленно произнес:

- Решай сама.

- Спасибо, - ответила Делла с наигранной скромностью.

Глава 13

Около половины третьего Делла Стрит вошла к адвокату и многозначительно произнесла:

- В приемной ждет младший.

- Гарвин?

- Он самый.

- Хочет меня видеть?

- Просто горит желанием.

- Как настроен?

- Судя по тому, как он держится, настроение не из лучших. Весь трясется от злости и чуть не лезет в драку.

- Тогда давай его сюда.

- Шеф, может, позвать Пола Дрейка или кого-нибудь из оперативников?

Мейсон покачал головой.

- Но молодой Гарвин - высокий и сильный мужчина, - настаивала Делла. И вы сами понимаете, как это может отразиться на деле, которое вы ведете, если тут произойдет вульгарная потасовка.

- Проси, - повторил Мейсон, - надеюсь, он прислушается к голосу разума.

- Не похоже.

- Все-таки пригласи, постараемся все уладить. Если он увидит тут Дрейка, то подумает, что я боюсь. Это не годится. Я должен говорить с ним как мужчина с мужчиной - начистоту. Думаю, я смогу прочистить ему мозги.

- Ну и пожалуйста, - недовольно заметила Делла, - но мне это не нравится.

Через несколько секунд дверь широко распахнулась и молодой Гарвин буквально ворвался в кабинет.

- Что это вы вытворяете, Мейсон? - закричал он с порога.

- Присаживайтесь, - спокойно предложил адвокат, - и поговорим без эмоций. Прежде всего хотелось бы знать, из-за чего вы так кипятитесь?

- Мне тоже хотелось бы знать, ради чего вы пачкаете доброе имя моей жены?

- Я не понимаю, каким образом.

- Все понимают, а вы нет!

- В чем конкретно моя вина?

- По вашей милости она главная подозреваемая в деле об убийстве Джорджа Кассельмана.

- Каким образом?

- А таким. Это вы заставили меня передать Стефани Фолкнер этот проклятый револьвер. Черт возьми, Мейсон, я так это не оставлю... Я требую, чтобы вы дали отчет в своих поступках как адвокат и как мужчина. И смотрите... если ваши объяснения не покажутся мне убедительными! Я просто разобью вашу дурацкую башку, прежде чем выйду отсюда!

Мейсон бросил на молодого человека ледяной взгляд.

- И вы считаете, что многого этим добьетесь?

- Во всяком случае, я получу огромное удовольствие.

- Это может стоить вам сломанной челюсти, - холодно продолжал Мейсон. - Но вопрос в другом: что от этого выиграет ваша жена? Вы даете повод газетчикам для того, чтобы расписать... наши недоразумения.

- Они и так все распишут.

- Нет, не осмелятся. Они не осмелятся печатать живописные подробности, если вы не сообщите им главное, к чему они уж добавят все, что в голову взбредет. Так что прошу спокойно сесть в кресло и рассказать мне обо всем. Не согласны - будьте любезны убраться отсюда и не мешать мне расхлебывать эту кашу одному!

Гарвин шагнул было к столу адвоката, нерешительно остановился, заметив в глазах Мейсона холодный блеск, отступил в сторону и прислонился к углу его большого стола.

- Дон работала в Лас-Вегасе, - сказал он сердито, - была знакома с Кассельманом и...

- Как я понимаю, Дон - ваша жена?

- Да. Дон Джойс. Так вот, этот Кассельман со всеми искал знакомства. Девушкам, которые занимаются такой работой, как у Дон, всегда нужны истинные друзья. Туристы приезжают и уезжают... Каждый готов позариться на лакомый кусочек... Одно у них на уме. Кассельман был из местных. Он относился к ней хорошо, ну... и нравился ей.

- Они встречались?

- По-видимому.

- Она знала, что он здесь, в городе?

- Да. После того, как в газетах появилось сообщение о нашей женитьбе... Ну, Кассельман позвонил, просто из вежливости, и поздравил.

- В этом нет ничего плохого, - заметил Мейсон.

- Черт, дело в том, что полиция нашла в квартире Кассельмана записную книжку с номером телефона Дон и установила, что у Дон имеется номер его телефона.

- Больше ничего?

- Во вторник вечером, когда Кассельман был убит, - продолжал Гарвин, мне нужно было уйти из дому, чтобы встретиться с одним оптовиком, у которого я собирался купить сразу двадцать машин. Его дела шли не блестяще, поэтому он решил продать свои машины, а вырученные деньги вложить в новое предприятие. Сделка для меня была выгодной, и я не хотел упускать этой возможности.

Вы условились о встрече?

- Да.

- В котором часу?

- Пусть это вас не волнует, - снова рассердился Гарвин. - У меня железное алиби.

- Револьвер взяли с собой?

- Нет. Он остался в ящике письменного стола.

- Ясно. А где в это время находилась ваша жена?

- Там, где полагается жене в такое время, - дома, ждала меня. Она, правда, дулась на меня за то, что в наш медовый месяц я бегаю по делам.

- Когда вы вернулись, она была дома?

- Разумеется.

- В котором часу вы вернулись?

- Примерно в десять. Точно не помню. Было довольно поздно.

- Все это время ваш револьвер лежал у вас в конторе?

- Да. Когда я отправился домой, то вынул его из ящика и взял с собой.

- А у вашей жены есть ключ от конторы? Гарвин заколебался.

- Так как же? - повторил свой вопрос Мейсон. - Есть или нет?

- К несчастью, есть. Но она им никогда не пользовалась. Бросьте, Мейсон. Повторяю - она сидела дома!

- Хорошо, пусть будет так.

- Вся загвоздка в том, что она не может это доказать.

- И не надо, - сказал Мейсон. - Тот, кто предъявит ей обвинение, пусть докажет, что ее не было дома.

- Да, это так, но есть одно осложнение...

- Какое?

- В тот вечер я звонил домой, но, видимо, набрал не правильный номер никто не ответил...

- Совсем необязательно об этом сообщать кому-нибудь, - заметил адвокат.

- Это касалось нашей сделки. Понимаете, во время разговора с этим человеком понадобились кое-какие цифры касательно моих счетов. Они указаны в записной книжке, которую, как мне казалось, я прихватил с собой, но она осталась дома на туалетном столике.

Тогда вы позвонили жене?

- Да.

- Никто не ответил?

Гарвин молча кивнул, потом повторил:

- Скорее всего, попал не туда.

- Вы звонили только раз?

- Нет. Дважды.

- И опять никто не ответил?

- Никто.

- Сколько времени прошло между звонками?

- Минут пять - десять. Поймите, Мейсон, я переехал на эту квартиру всего две недели назад, так что легко мог перепутать цифры. Это однозначно, потому что Дон наверняка была дома. Она не из тех, кто способен лгать. У нее есть одна отличительная черта всегда режет правду в глаза.

- Тот человек, с которым вы встречались, знал, что вы звоните домой?

- В том-то и дело, что знал, черт бы его побрал! Но он, конечно, не мог знать, что я ошибся номером.

- Но ведь вы набирали номер и вам никто не ответил?

- Вот именно.

- Выходит, тот человек был уверен в том, что вы звоните домой и никто не подходит к телефону?

- Да.

- Наверное, вы что-то сказали ему по поводу того, что жена не отвечает по телефону?

- По-моему, да.

- В котором часу вы звонили домой?

- Что-то около девяти.

- Когда вы ушли из дому?

- Меня не было весь вечер. Сначала пришлось показывать машину одному важному покупателю... потом проводили совещание... потом подвернулась возможность купить эту партию машин, и я помчался к этому парню, пока другие не опередили. По дороге остановился, чтобы перекусить. Взял бутерброд - вся моя еда за день. В принципе я собирался вернуться домой пораньше и отвести Дон в какое-нибудь приличное место пообедать.

- Но вернулись позднее, чем планировали? - Да.

И съели только этот бутерброд?

- Да.

- Вы предложили жене поехать куда-нибудь пообедать?

- Да.

- А что она?

- Она рассердилась на меня за то, что я не приехал к обеду и что занимаюсь делами больше, чем женой. Короче говоря, малость повздорили.

- Это все, что вы можете сообщить? - спросил Мейсон.

- Абсолютно все, кроме этой вашей тупоумной затеи выстрелить в мой стол... Теперь полицейские заявляют, что мой револьвер - орудие убийства. Но это совершенно невозможно! Просто смешно и нелепо! Чего доброго, теперь имя Дон попадет в газеты!

- Нет, если только не наделаете глупостей, - усмехнулся Мейсон. Полицейские считают, что орудие убийства было у меня, что я с ним отправился к вам, попросил ваш револьвер и выстрелил из него в стол, а потом в суматохе подменил оружие, положив ваш револьвер к себе в карман.

Лицо Гарвина выразило изумление.

- Это они так утверждают? Мейсон кивнул.

- Но почему? Они пытались купить меня на том, что жена отправилась ко мне в контору, взяла револьвер... Они сказали, что Кассельман, возможно, пытался шантажировать Дон и... Да, откуда вам известно, что полицейские так считают?

- Потому что один недавно был у меня и пригрозил арестовать за сокрытие улик.

Гарвин медленно отошел от стола.

- Клянусь небом! - воскликнул он. - Мне это не пришло в голову, хотя вы вполне могли так поступить. Очевидно, я порядочный простофиля! Вы не настолько наивны, чтобы палить в стол.

- Теперь ответьте, Гарвин, из какого револьвера я выстрелил? Из того, который вы вынули из стола, или из того, который у меня был при себе?

- Вы стреляли из моего, который я вынул из стола, - без тени колебания заявил Гарвин.

- Вы совершенно уверены в этом?

- Абсолютно. Я помню каждое ваше движение. Помню, как я достал револьвер и протянул его вам. Вы взяли его в правую руку и несколько раз слегка подбросили, а потом вдруг выстрелили прямо в стол.

- Именно из того, который вы мне передали?

- Именно из него. Потом, конечно, у вас была возможность их поменять, потому что поднялось такое... Я хорошо помню, что вы держали оружие в правой руке, а потом вы... О Боже, Мейсон! Так вот что вы сделали!

- Полиция именно так и считает.

Лицо Гарвина расплылось в широкой улыбке.

- Ну да, теперь все выглядит совершенно иначе. Они ничего не смогут сделать Дон, если у вас была возможность подменить револьвер? Нет, Мейсон, не зря говорят, что цель оправдывает средства! Что касается меня, я, конечно, поддерживаю ту версию, которую выдвигает полиция.

- Только попробуйте не поддержать ее, черт возьми! С какой стати тогда я вам все рассказал!

Гарвин помолчал минуту, обдумывая ситуацию. Потом вдруг быстро подошел к адвокату и крепко пожал ему руку.

- Вы... вы... настоящий джентльмен, Мейсон! Как же обрадуется Дон, когда я обо всем расскажу.

Гарвин направился к двери и, остановившись на пороге, произнес:

- Та спортивная машина ждет вас, Мейсон.

- Благодарю, пока не требуется!

- Во всяком случае, я предоставляю вам баснословную скидку и...

- Минуточку, - прервал его Мейсон, - не можете ли вы перечислить всех, у кого есть ключи от вашей конторы?

Гарвин удивился.

- Могу, конечно. Во-первых, сторож... моя секретарша и, конечно, жена.

- А отец?

- Разумеется, у него тоже. Мы все имеем такие ключи. Правда, не пользуемся ими. А что?

- Хотелось бы знать на всякий случай, - ответил Мейсон.

- Значит, машина вас совсем не интересует? Мейсон улыбнулся и покачал головой.

- Если передумаете, дайте знать.

Гарвин распахнул дверь и вышел в коридор. Мейсон облегченно вздохнул.

Делла Стрит прошептала восхищенно:

- Вот это называется искусством всучить товар, мистер Перри Мейсон!

Тот, казалось, не расслышал ее слов.

- Беги к Полу, Делла! Пусть его ребята летят в Лас-Вегас и все хорошенько узнают о Дон Джойс.

Глава 14

Приблизительно через час после ухода молодого Гарвина на столе у Деллы зазвонил телефон. Она сняла трубку, внимательно выслушала, потом сказала:

- Одну минуточку, сейчас посмотрю.

Прикрыв ладонью трубку, она повернулась к Мейсону.

- Шеф, это Мэри Барлоу. У нее какие-то недоразумения.

- В каком смысле?

- Эти неувязки связаны с ведением дел и, по-видимому, не случайны.

- Надо поговорить с ней.

Подняв трубку своего телефона, он распорядился:

- Герти, подключи меня к линии Деллы Стрит, но ее не отключай - она тоже будет слушать.

После щелчка тумблера Мейсон произнес:

- Привет, Мэри, это Перри Мейсон. Что случилось?

- Мне не хотелось бы беспокоить вас, мистер Мейсон, но вы должны знать об этом. У нас тут происходят странные вещи.

- То есть?

- Выписан ряд чеков по счетам, которые поступили к нам, но фирмы, по-видимому, не имели заказов на выполнение работ. Например, мне попалось несколько счетов от компании "Акме" на общую сумму свыше шести тысяч долларов. К счетам приложены оплаченные чеки. Калькуляции нет... только общие замечания по ремонту.

- Почему не позвонить в эту компанию и не навести справки? Скажите, что вам необходимы точные данные.

- Я так хотела сделать, но тут возникли осложнения.

- Какие?

- В телефонной книге такая компания не значится.

- А разве в документах не указан ее адрес?

- Указан: Четэм-стрит, 1397. Однако дело в том, что такой компании там нет.

- А сами счета? - спросил Мейсон. - Они отпечатаны на бланках?

- Да, на фирменных бланках. Заполнены как положено, но такой компании не существует.

- А чеки? Они погашены?

- Погашены. Стоит печать и оплачены наличными. Банк уже закрыт, так что все откладывается до завтра.

- Хорошо, Мэри, давайте все проверим. Не будем пороть горячку. Надо выяснить детали. Что вы сами думаете?

- Мне кажется, кто-то догадался, что Ева ничего не смыслит в делах, и послал ей на пробу поддельный счет, чтобы узнать, как она себя поведет. Первый счет был на триста двадцать шесть долларов восемьдесят пять центов.

- Что Ева сделала?

- Она выписала чек.

- И отправила его по почте?

- Ну конечно.

- Продолжайте. Это уже интересно. Что было дальше?

- Целый месяц ничего такого не было, но потом пришел счет на семьсот восемьдесят пять долларов и четырнадцать центов. За ним еще три. Всего на сумму две тысячи девятьсот долларов.

- Что-нибудь установили?

- Все счета от "Акме", но если кто-то пронюхал, что от Евы Эллиот так легко можно получать чеки, он вряд ли на этом остановится.

- Кто подписывал чеки?

- Гарвин. Вы знаете, как он обычно поступает - восьмого числа каждого месяца подписывает сразу все, но она и здесь напутала. Нарочно не придумаешь!

- Ладно, Мэри, я займусь этим. Большое спасибо, что позвонили. Повторите, пожалуйста, адрес этой компании.

- Я записала, шеф, - сказала Делла Стрит, - Четэм-стрит, 1397.

- А как у вас вообще дела, Мэри?

- О, тут ужасная неразбериха, но постепенно навожу порядок.

- Только не переутомляйтесь. Вы будете в конторе завтра?

- Конечно, я буду на работе завтра.

- Я постараюсь забежать. Хотелось бы взглянуть на эти бумаги.

- Я буду у себя.

- Всего хорошего, - попрощался Мейсон и повесил трубку.

Нахмурившись, он посмотрел на Деллу.

- Пожалуй, это уже кое-что. Пусть Пол Дрейк направится по этому адресу и выяснит, что это за компания.

- По-моему, - сказала Делла Стрит, - это слишком даже для кинообразцовой секретарши. Вся работа - вскрыть письмо, вынуть счет, отпечатать чек, отнести на подпись боссу и преспокойненько отправить его по почте неизвестно кому и неизвестно за что.

Мейсон ухмыльнулся.

- Кто-то неплохо придумал.

Дверь открылась, и в кабинете показалась взволнованная Герти.

- Пришла дневная газета, мистер Мейсон. Там про след от ноги с пятнами крови, оставленный в квартире Кассельмана. Кроме того, вам из Лас-Вегаса звонит девушка по имени Люсилл.

- Соединяй, - сказал Мейсон, разворачивая газету, которую положила ему на стол Делла.

- Алло, Мейсон слушает.

- Алло, мистер Мейсон, вы, наверное, помните меня. Это Люсилл.

- Слушаю вас, Люсилл.

- Дело в том, что мистеру Гарвину понадобилось срочно связаться с сыном...

- По телефону?

- Нет, лично. Поэтому он зафрахтовал себе самолет.

- Так-так.

- Он принял все меры предосторожности, чтобы его не могли выследить в аэропорту.

- Понятно.

- Он сказал, что будет звонить мне ровно в три, шесть, восемь и десять часов, и добавил, что если хотя бы одного из звонков не будет, сразу звонить вам.

- О'кей, значит, в три он не звонил.

- Совершенно верно. Поэтому я звоню вам.

- Спасибо. По-видимому, он в руках у полиции. Сейчас мы ничего не сможем сделать - надо ждать, когда ему будет предъявлено официальное обвинение... Но все равно спасибо за звонок.

Мейсон положил трубку и начал внимательно изучать фотографию на второй полосе газеты.

- Интересно? - спросила Делла Стрит.

- Да. Здесь хорошо виден отпечаток мужского ботинка со следами крови, причем на каблуке ясно читается фабричная марка.

Отшвырнув газету, Мейсон встал из-за стола и принялся расхаживать по кабинету.

Наконец он остановился и испытующе взглянул на свою секретаршу.

- Я всегда считал, Делла, что адвокат не имеет права сидеть и дожидаться, пока свидетель окажется в суде, где он поставит его показания под сомнение, задавая разные вопросы. Если факты можно рассматривать и так и сяк, а свидетель в них путается и если адвокат не пытается их скрыть или исказить, то он, я считаю, действует в рамках своей профессиональной этики.

Делла Стрит понимающе кивнула.

- В нашем случае, - продолжал Мейсон, - факты чрезвычайно запутаны. Обычно полиция легко устанавливает личность подозреваемого, но испытывает большие затруднения с обнаружением орудия убийства. А здесь все наоборот: есть орудие убийства, но подозреваемых так много, что она в полной растерянности.

- У вас, однако, есть определенные преимущества: вы знаете, что не подменяли револьверы, и, следовательно, орудие убийства находилось в столе младшего.

- Вся сложность в том, что я не знаю, кто положил его туда. И не узнаю, пока не переговорю с Гарвином-старшим.

- А если он к этому не причастен?

- Тогда это дело рук убийцы. Полиция задержала Стефани Фолкнер. Теперь у них в руках и Гарвин-старший, который поплатился за то, что недооценивал полицию. Ну ладно, тем временем поручим Полу и его людям прочесать типографии и установить, где печатались бланки этой дутой компании... Да... как твоя голова?

Она улыбнулась и подмигнула.

- Гораздо лучше. Почти совсем прошла.

Глава 15

Мейсон с Деллой вошли в бар, где звучала тихая мелодичная музыка и царил полумрак.

- Господи, - вздохнула Делла, - до чего же приятно посидеть в таком месте после сумасшедшего дня.

- Да, можно передохнуть. Выпьем по коктейлю, потом возьмем бифштексы с жареной картошкой. Вот только предупрежу Пола Дрейка, пусть знает, где нас искать.

Он вошел в телефонную будку, набрал номер конторы Дрейка.

- Это Перри Мейсон. Соедините меня с Полом, будьте любезны. Алло, Пол! Я только хочу сказать тебе, где мы находимся. Мы решили выпить по коктейлю и...

- Ничего не заказывали? - спросил Пол.

- Нет еще, только собираемся.

- Тогда скорее бегите сюда. Вы теряете драгоценное время!

- Что случилось?

- Пять минут назад звонил лейтенант Трэгг. Ты ему нужен позарез.

- Что стряслось?

- У окружного прокурора допрашивают Гарвина-старшего, но он заявил, что будет давать показания только в присутствии адвоката. Прокурор собирается провести пресс-конференцию и все рассказать, если ты не явишься и если Гарвин не даст четкого разъяснения; вот его слова: "если не даст удовлетворительного объяснения некоторым обстоятельствам, свидетельствующим против него".

Мейсон надолго задумался.

- Ты слушаешь?

- Да. Я думаю... Ну ладно, - решительно произнес Мейсон. - Где сейчас Гарвин?

- В конторе прокурора.

- Звони туда и скажи, что я скоро буду.

Он положил трубку и выскочил из телефонной будки.

- О шеф, - восторженно встретила его Делла Стрит, - у меня прямо слюнки текут.

- Обед откладывается - Гарвин-старший у прокурора, его хотят допрашивать и я лечу к нему.

- Вы поедете?

- Да.

- А вдруг это ловушка, - испугалась Делла.

- Тем не менее отступать некуда. Садись в мою машину, поезжай на работу и жди меня. Я вернусь, как только освобожусь, и тогда мы непременно пойдем и пообедаем. Я возьму такси. Пока, Делла!

Мейсон сунул Делле ключи от машины, бросился к выходу, вскочил в стоявшее у входа такси.

- К прокурору, и поскорее, я очень тороплюсь! Знаете, где это?

Такси сорвалось с места и вихрем помчалось по улицам, лавируя среди машин.

Вскоре водитель затормозил у тротуара, Мейсон сунул ему пять долларов, бросив на ходу:

- За оперативность. Сдачи не надо. - Затем выскочил из машины и помчался к лифту.

У входа в здание дежурил офицер в форме.

- Я - Мейсон. Меня должны ждать.

- Проходите. Гарвин в кабинете Гамильтона Бюргера. Последняя дверь налево.

Мейсон толкнул вращающуюся дверь, прошел в холл, заполненный представителями власти, и толкнул дверь с табличкой: "Гамильтон Бюргер, окружной прокурор. Посторонним вход запрещен".

- Добрый вечер, джентльмены!

За столом, скинув пиджаки, расположились лейтенант Трэгг из отдела по расследованию убийств, еще один полицейский, стенографистка, Гомер Гарвин и Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, похожий на гризли.

В комнате было не продохнуть из-за клубов сизого дыма. Гамильтон Бюргер многозначительно откашлялся и кивнул стенографистке.

- Мистер Мейсон, - начал он. - Мистер Перри Мейсон. Пожалуйста, входите и присаживайтесь. Пусть занесут в протокол, что явился мистер Перри Мейсон. Итак, мистер Гарвин, вы заявили, что будете говорить только в присутствии вашего адвоката. Поскольку он здесь, прошу ответить на следующий вопрос: "Чем вы объясняете тот факт, что ваш ботинок испачкан в крови и отпечаток этого ботинка имеется в квартире Джорджа Кассельмана, убитого вечером в прошлый вторник?"

- Постойте, джентльмены, - произнес Мейсон. - Если мой клиент собирается давать показания, я хочу сперва переговорить с ним.

- Мы сидим здесь уже достаточно долго, - заметил прокурор.

- Если мне не будет предоставлена такая возможность, - предупредил Мейсон, - я просто-напросто рекомендую ему воздержаться от каких бы то ни было ответов, и тогда вы сможете продолжить свое ожидание.

- В таком случае мы не гарантируем конфиденциальности нашей беседы, пригрозил Гамильтон Бюргер. - Мистер Гарвин - видный бизнесмен. Я уже сказал ему, что нам не хотелось бы поступить с ним несправедливо и пока еще можно избежать нежелательной огласки в этом деле.

- Пусть занесут в протокол, - заявил Мейсон, - что я обратился с просьбой предоставить мне возможность переговорить с клиентом перед допросом и что в ответ на мое справедливое требование прокурор пригрозил, что он вызовет репортеров и предаст имя моего клиента огласке.

Гамильтон Бюргер вскочил на ноги, лицо его потемнело от гнева.

- Одну минуту. - Трэгг поспешно поднялся, подошел к окружному прокурору и что-то зашептал ему на ухо.

- Хорошо. Даем вам десять минут, - сказал Бюргер через минуту. Можете пройти в отдельный кабинет по коридору налево.

Мейсон кивнул Гарвину:

- Пошли.

Тот живо вскочил со своего места, и они вышли в коридор. Затем адвокат открыл дверь приемной, где стояли стол с пишущей машинкой, канцтоварами и несколько стульев. Мейсон быстро оглядел комнату, подошел к другой двери и открыл ее. Это был гардероб.

- Залезаем.

Они протиснулись в небольшую каморку. Мейсон включил свет.

- Кабинет наверняка прослушивается, - объяснил адвокат. - Мне что-то не понравилось выражение лица Бюргера. Уж больно легко он сдался. Ну, говори, только тихо. Отвечай, что стряслось, черт возьми, да поскорее!

- Мне следовало все рассказать раньше, - вздохнул Гарвин. - Я... проклятие... дело в том, что я разочаровался в собственном сыне.

- Случается. Ты здесь не оригинален.

- Да... но теперь все в порядке. Я полагал, что он женился не на той девушке, а сейчас вижу, что с девушкой все в порядке.

Ты хочешь сказать, что Стефани замешана в убийстве?

- Я хочу сказать, - ответил Гарвин, - что я люблю Стефани... люблю с самого первого дня, когда увидел ее. Я хотел, чтобы младший женился на ней... то мя есть мне казалось, что я так хочу. Но когда он выбрал другую... Знаю, что я должен был сожалеть об этом... но... но... я страшно обрадовался.

- Ты ничего не говорил Стефани?

- Боюсь, что намекнул... и все. Я ведь гожусь ей в отцы.

- Это так, хотя некоторые женщины предпочитают пожилых мужчин...

- Сейчас, - Гарвин нетерпеливо вставил, - это не важно, Мейсон. Я говорю об этом, чтобы ты лучше понял ситуацию...

- У нас времени в обрез, - в свою очередь перебил его адвокат. Поэтому излагай одни голые факты. И чем скорее, тем лучше. Итак, ты взял этот злосчастный револьвер, из которого стреляли в Кассельмана, и положил его в стол сына. Я пытался отвести подозрение от оружия, которое ты оставил у Стефани, и решил сделать то, что сделал. Таким образом, все запуталось...

- Погоди, погоди, ты ошибаешься. Я не клал никакого оружия в стол сына.

Мейсон возразил:

- Но ведь ты был на квартире у Кассельмана, прежде чем поехал к себе на работу. Ты убивал его или не убивал?

- Не будь идиотом. После меня у него побывала Стефани.

- Что же ты у него делал?

- По дороге на работу я заехал к Кассельману. Я только что вернулся из Лас-Вегаса. Было начало девятого. Ключом я открыл замок парадной двери. Сам знаешь, Перри, какие замки стоят на входных дверях. Их можно открыть практически любым ключом. Ну, таким образом я проник в дом. Поднялся наверх и постучал. Он открыл дверь, но не стал приглашать войти. И вообще, когда я представился, он повел себя как-то странно. Заявил, что не один и у него нет времени вести беседы, и предложил приехать к нему снова в одиннадцать часов. Потом захлопнул дверь прямо перед моим носом... Я одно не пойму, Перри, откуда тебе известно, что я там был? Ни одна душа не знает, что я был у Кассельмана.

- Не имеет значения, откуда я узнал, - ответил Мейсон.

- Куда ты поехал от Кассельмана, к себе в контору?

- Не сразу. По пути я останавливался, чтобы заправиться и позвонить в Лас-Вегас, а потом уже поехал к себе. Перед этим я предварительно позвонил Еве и попросил подготовить для меня кое-какой материал.

- Хорошо, ты приехал в контору. Что произошло дальше?

- Я принял душ и переоделся. Потом спросил у Евы Эллиот, какого черта она отказалась сообщить тебе, где я нахожусь? В общем, одно за другим, и я уволил ее. Остальное тебе хорошо известно.

- Не уверен.

- Ну, я поехал к тебе, потом мы вместе отправились к Стефани Фолкнер, и...

- Но ты остался у Стефани после того, как мы уехали.

- Очень недолго. Я просто хотел объяснить ей, как мне хотелось, чтобы она вошла в нашу семью.

- А что с револьвером?

- Ты знаешь, что я ношу оружие с собой. Так вот, я вынул его из кобуры и отдал Стефани.

- С целой обоймой?

- Конечно.

- Из него стреляли?

- Из него не стреляли несколько месяцев, Перри. Говорю тебе откровенно. В Лас-Вегасе я зарядил новую обойму, так как хотел припугнуть Кассельмана. Имея дело с такими, как Кассельман, оружие может весьма пригодиться.

- Понятно. Что дальше?

- В сейфе у меня всегда лежал второй револьвер. От Стефани я вернулся в свой офис и, прихватив второй револьвер, отправился к Кассельману.

- Это было в одиннадцать?

- Минут пять - десять двенадцатого. Я опять открыл дверь своим ключом, поднялся к нему и постучал. Никто не подошел. Тогда я толкнул дверь, и она легко открылась. Войдя в квартиру, я наткнулся на Кассельмана. Он был мертв. Я осмотрелся и внезапно увидел след в луже крови. Каблук отпечатался очень четко. Я ни секунды не сомневался, что это след Стефани. Но надо было проверить, потому я бросился к ней, оставив дверь незапертой. Я не стал ей говорить, где был и что видел. Только сказал, что страшно нервничаю и очень хочу ее увидеть.

- А что она?

- Я пытался как-то выразить свое отношение к ней, не заходя слишком далеко. Предложил свою помощь как друг. Я заметил, что мой револьвер лежит у нее под подушкой. Когда она отвернулась, я быстро открыл магазин и увидел, что в нем не хватает одного патрона. В коридоре я заметил ее туфли. Одна была еще совсем мокрой, словно ее недавно мыли. На каблуке стояла металлическая набойка. Она в точности совпадала с отпечатком, оставленным в квартире Кассельмана.

- Ты ни о чем не спрашивал?

- Нет. Мы проговорили до полуночи, потом я стал прощаться - нужно было успеть еще кое-что сделать.

Мейсон прищурился и спросил:

- Ты вернулся в квартиру Кассельмана?

- Да. Я поехал туда и сделал все, чтобы уничтожить улики, свидетельствующие против Стефани.

- Что конкретно ты сделал?

- Я не перестаю ругать себя за то, что упустил прекрасную возможность и не положил Стефани под подушку другой мой револьвер. Наверное, был слишком возбужден и плохо соображал.

Мейсон посмотрел на него пристально:

- Ты не лжешь, Гомер? Ты действительно не подменял револьверы?

- Клянусь, нет. Повторяю, Перри, из того оружия, которое я передал Стефани, стреляли.

- Так что ты делал у Кассельмана во второй раз?

- То, что полагалось. Этот след запекся, и сперва я хотел соскрести его, но потом подумал, что могут остаться царапины на паркете... Я боялся, что меня застанут рядом с убитым. Времени оставалось мало, и действовать надо было быстро. Поэтому я поставил ногу в эту лужу и держал ее так, пока вся подошва, и каблук в особенности, не отпечатаются. К тому времени почти вся кровь свернулась. Затем поставил ногу на след Стефани, решив любой ценой отвести подозрения от нее. Я оставил еще кое-какие следы, так что теперь они не могут не заподозрить меня. Оставалось только очутиться в другом штате, чтобы наша полиция не смогла добраться до меня. Но тут младший свел на нет все твои усилия. Я почувствовал, что необходимо предупредить его... как следует вести себя. Мне показалось, что я ускользнул от полицейских хвостов, которые преследовали меня в Лас-Вегасе. Но они ждали меня дома, и как только я вышел из самолета, притащили сюда и начали допрашивать. Разумеется, я тут же заявил, что буду отвечать на их вопросы только в присутствии моего адвоката.

- Ну ладно, - произнес наконец адвокат, - пора возвращаться к этим хищникам. Но предупреждаю, говорить в основном буду я. Ты не раскрывай рта, пока не разрешу... Да, учти, широкой огласки теперь не избежать. Это их основной козырь, чтобы заставить тебя говорить. Придется смириться с этим. Ну все. Пошли. Смелее.

Мейсон открыл дверь гардеробной, выключил свет, и они вернулись в кабинет Гамильтона Бюргера.

- Ну? - спросил тот.

- Что вы хотите узнать? - спросил Мейсон.

- Мейсон, я хотел бы обратить ваше внимание на одну фотографию. Вы наверняка видели ее в газетах. А теперь взгляните на оригинал, который отличается от газетной фотографии.

Бюргер протянул адвокату матовую фотографию восемь на десять, на которой была показана лужа крови и четкий отпечаток ноги.

- Что именно вас интересует?

- Нам хотелось бы получить ответ не от вас, а от вашего клиента, мистер Мейсон. Мы хотели бы знать, не ваш ли это след, Гарвин?

Гарвин посмотрел на Мейсона, но тот улыбнулся и покачал головой.

- Погодите, - сказал Бюргер, его лицо снова стало красным. - Мы договорились с Гарвином, что будем действовать честно. По крайней мере, он заявил, что будет давать показания, если ему предоставят возможность связаться со своим адвокатом. Вы будете отвечать или не будете отвечать?!

- Предположим, что нет. Что тогда? - спросил Мейсон.

- Тогда вы оба пожалеете! - пригрозил прокурор, но тут же перешел на спокойный тон:

- Мне необходимо выяснить у вас, Гарвин, не были ли вы три недели назад в сапожной мастерской на Моуберри-стрит, 918, и не ставили ли резиновые набойки на новые ботинки?

- Можно отвечать, - разрешил Мейсон.

- Да, ставил.

- Сейчас я предъявлю вам ботинки и попрошу ответить, те ли это ботинки, на которые были поставлены набойки.

Бюргер открыл ящик стола, достал оттуда ботинки и протянул их Гарвину.

- Откуда они у вас? - удивился Гарвин.

- Не важно. Ваши?

Гарвин взял ботинки и внимательно оглядел их. На одном имелись темно-синие пятна.

- Да, мои.

- К вашему сведению, - продолжал Бюргер, - эти ботинки были обработаны бензидином для обнаружения следов крови. Эти пятна выступили там, где реакция на кровь оказалась положительной. В связи с этим прошу вас ответить, каким образом кровь попала на ваш ботинок.

- В данный момент мне нечего сказать по этому поводу.

- Хорошо, - поморщился Бюргер, - теперь я покажу вам цветную фотографию, - и протянул ее Мейсону. - Посмотрите на нее внимательно, Мейсон, и скажите, что вы видите?

- Я вижу отпечаток ноги.

- Посмотрите еще раз.

Мейсон стал вглядываться в фотографию.

- Если вы, - заметил Бюргер, - внимательно посмотрите, то увидите на ней еще один след - след туфли под отпечатком Гарвина. Вот здесь, на самом краю каблука, остался отпечаток от металлической набойки. Мой вопрос, Гарвин, заключается в следующем: вы были в квартире Джорджа Кассельмана после того, как он был убит, и, зная о его смерти, намеренно наступили на этот след с целью запутать следствие?

- Прошу прощения, - вмешался Мейсон, - насколько я понимаю, это может расцениваться как преступление?

- Поздравляю вас с отличным знанием уголовного кодекса, - съязвил Бюргер.

- При данных обстоятельствах я рекомендую моему клиенту не отвечать на поставленный вопрос.

- Гарвин, - Бюргер шумно вздохнул, - я хочу также показать вам отпечаток пальца, оставленный на дверной ручке. Я утверждаю, что кто-то специально протер эту ручку, уничтожая другие отпечатки, и потом умышленно оставил на ней четкий отпечаток своего большого пальца. Этот "кто-то", Гарвин, - вы. Поэтому я вынужден спросить вас: каким образом он оказался там?

- Извините, - опять вмешался Мейсон. - Если ваше предположение справедливо и если Гарвин именно тот человек, который протер эту ручку и затем оставил на ней отпечаток своего пальца, выходит, что он виновен в совершении преступления?

- Совершенно верно.

- В таком случае я советую ему не отвечать на ваш вопрос.

Гамильтон Бюргер повернулся к Мейсону.

- Вы сами причастны к подмене оружия с целью направить следствие по ложному пути, Мейсон. Но я даю вам возможность оправдаться. Для этого вы сообщите, каким образом орудие убийства попало к вам.

- Если я расскажу правду, мне не грозит привлечение к суду?

Гамильтон Бюргер задумался над предложением адвоката, потом взглянул на него с плохо скрываемым недовольством:

- Я постараюсь отнестись к этому без предубеждения. Постараюсь. Я не обещаю ничего определенного, но если вы ответите на этот вопрос, мы с большим пониманием отнесемся к вам.

- Я отправился к Гомеру-младшему и спросил, имеется ли у него оружие. Он показал мне револьвер, из которого я совершенно случайно выстрелил в стол. Потом я отвез Гарвина к Стефани Фолкнер на квартиру. Он передал ей этот револьвер. Ну вот, теперь вам известно все. Что вы намерены делать?

- Нам известно, что в конторе у Гарвина вы подменили револьвер. Таким образом, молодой Гарвин оказался игрушкой в ваших руках и сам отвез орудие убийства Стефани Фолкнер.

Мейсон обернулся к своему клиенту.

- Ты видишь, Гомер, чего стоят их обещания. Если говорят то, что не согласуется со сфабрикованной ими версией, значит, это не правда. Они верят только в то, что им очень хочется услышать.

Бюргер вскочил со своего кресла, кипя от негодования, постоял несколько секунд и молча сел.

Трэгг решил, что ему тоже пришла пора спросить.

- Можно мне задать вопрос, мистер окружной прокурор?

- Пожалуйста. Сколько угодно.

- Мейсон, скажите откровенно, как мужчина мужчине, вы не подменили оружие?

- Говорю откровенно - нет. Трэгг повернулся к прокурору.

- Мне думается, Бюргер, здесь все сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я никак не могу сообразить, с какой стати Мейсон вдруг решил подменить револьверы. Лично я хочу продолжать расследование, основываясь на версии, что револьверы не были подменены и тот револьвер, который Гарвин-младший вынул из своего стола, и есть орудие убийства.

- Это невозможно! - отрезал Бюргер. Лейтенант Трэгг вспыхнул и огрызнулся:

- Не разыгрывайте из себя дурака, - но тут же спохватился, - в этом деле многое не увязывается. Мейсон не стал бы...

- Хватит, - прервал Бюргер. - Не забывайтесь, лейтенант Трэгг! Мы здесь для того, чтобы получить информацию, а не разглашать ее. Мы потом поговорим с вами наедине, там, где мистер Перри Мейсон не сможет услышать нас и извлечь из этого выгоду.

- В таком случае, - произнес Мейсон, вставая, - надо думать, допрос окончен. Мой клиент отказывается отвечать на ваши вопросы. Я со своей стороны сделал все, чтобы быть вам полезным. Я рассказал все, что мог, не нарушая моих профессиональных обязательств перед клиентом.

Гамильтон Бюргер презрительно ткнул пальцем в направлении двери.

- Выходите там.

- А что с Гарвином?

На этот раз указующий перст прокурора взметнулся вверх.

- О, вашему клиенту придется пожить... в спецотделе за счет налогоплательщиков.

- Джентльмены, - сказал Мейсон, - разрешите пожелать вам всего хорошего! Гарвин, рекомендую воздержаться от каких бы то ни было ответов.

Гамильтон Бюргер снял телефонную трубку и, улыбнувшись, произнес:

- Порядок! Присылайте репортеров.

Мейсон спустился на лифте вниз, вышел на улицу, взял такси и вскоре уже входил к себе в кабинет. Делла Стрит с опаской взглянула на адвоката.

- Ну как, все обошлось, шеф? Мейсон покачал головой.

- Что-то тут не так, а вот что, никак не могу понять.

- А что думает полиция?

- Им тем более непонятно.

- А что станет с Гарвином-старшим?

- Его, - ответил Мейсон, - собираются обвинить в соучастии, и, боюсь, ему не отвертеться.

- Что еще?

- Стефани Фолкнер обвинят в убийстве первой степени.

- А вас? Мейсон усмехнулся.

- Мы с Гарвином тоже сидим на крючке. Как только прокурор докажет факт убийства, нас тут же привлекут как соучастников.

- Но что вы противопоставите им? Нельзя уступать без боя.

- Придется положиться на веру в человека, на свои умственные способности и умение выпутываться из сложных ситуаций. Если я не ошибаюсь, завтра утром окружной прокурор перед Большим жюри обвинит Стефани Фолкнер в убийстве Джорджа Кассельмана. Затем он потребует ареста Гомера-старшего как соучастника и не станет особо возражать против освобождения его под залог. Он захочет, чтобы это обвинение висело над Гарвином как дамоклов меч, надеясь, что тот не выдержит и рано или поздно расколется.

- А тем временем?

- А тем временем мы, Делла, пойдем и съедим то, о чем так мечтали. Кто знает, когда мы сможем второй раз пообедать вместе.

- Вы хотите сказать, что вас могут арестовать?

- Сомневаюсь, - ответил Мейсон, - но у меня такое предчувствие, что не скоро нам выпадет такой случай. Ну что же ты стоишь? Пошли.

Глава 16

Пол Дрейк, по обыкновению удобно устроившись в мягком кожаном кресле, изумленно произнес:

- Ну, Перри, тебе не позавидуешь. Гомер Гарвин-старший был обвинен как соучастник убийства Джорджа Кассельмана. Сумму залога определили в сто тысяч долларов, которую он должен немедленно уплатить. Через час-другой его должны освободить. Стефани Фолкнер была взята под стражу по обвинению в убийстве первой степени. Так решило Большое жюри час назад. Уже назначено открытое судебное разбирательство, и прокурор из кожи вон лезет, доказывая, что защита только и думает о том, как бы затянуть разбирательство... в общем, работает на публику и прессу.

- Что слышно о Дон Джойс? - спросил Мейсон.

- Не так-то просто собрать материал о такой девушке, - заметил Дрейк, - в особенности если учесть, что она вышла замуж за человека с деньгами и положением. Сам понимаешь, какое у нас отношение к людям такой профессии, несмотря на то что им приходится вкалывать. Многие выходят замуж, становятся хорошими женами и матерями. Публика зачастую относится к ним с провинциальным предубеждением. Тот факт, что девушка фотографируется в купальном костюме или демонстрирует свои красивые ноги перед зрителями, вызывает у людей самые нелепые мысли. В Лас-Вегасе полно сплетен о Дон Джойс... Жила в отдельной квартире... Одно время танцевала в ревю... Потом служила украшением в бассейнах шикарных отелей... дальше работала в казино, где она расхаживала между столиками в узком платье с большим декольте, заводя знакомства и помогая богатым бездельникам спускать деньги за игорными столами, и так далее.

- Она получала комиссионные? - спросил Мейсон. - По-видимому, нет. Сидела на окладе. Работала очень чисто и аккуратно. Никого не заставляла насильно садиться за рулетку. Сам понимаешь, когда перед тобой сидит молодая привлекательная женщина, не очень хочется вставать из-за стола даже осторожному игроку, который видит, как она щедро ставит свои фишки.

- И выигрывает?

- Представь себе - да! Когда присмотришься, замечаешь, что им удается выигрывать чаще, чем случайным посетителям казино. Конечно, отчасти это объясняется тем, что у таких девушек есть опыт и неограниченная возможность делать ставки, не платя наличными. Вот и все, что мне удалось. Но, повторяю, работала в рамках закона. Что касается ее отношений с Кассельманом, то у них было несколько свиданий. По-видимому, он ей нравился. Хотя, возможно, это были чисто деловые встречи. Никто точно не знает. Кассельман был шантажистом, но доказать это я не могу. Его главным занятием было целый день слоняться по главной улице города. Но что интересно - за все расплачивался наличными. Счета в банке не имел и не заполнял налоговые декларации. В Лас-Вегасе бывает много людей. Одни приезжают туда случайно, другие, в основном из Лос-Анджелеса и Сан-Франциско, чтобы отдохнуть. Тот, у кого хорошая память на лица и цифры, может неплохо зарабатывать на жизнь, только запоминая те вещи, которые другие предпочли бы поскорее забыть. Успех обеспечен, если тебе помогает симпатичная девушка, которая охотно сообщает, кто, что, где и когда делал.

- М-да, - пробормотал адвокат. - Тут почти не подкопаешься.

- Очень трудно, - подтвердил Пол. - В тот вечер, когда Кассельмана застрелили, у него в бумажнике было полторы тысячи долларов. Можно подумать, что это и все, что он имел за душой. Но я больше чем уверен, что он припрятал денежки в сейфе банка под вымышленным именем или еще где-нибудь, чтобы в любой момент в случае чего иметь наличные под рукой. Иногда он выкладывал сразу по десять - пятнадцать тысяч, если подворачивалась выгодная сделка.

При этом всегда платил новенькими стодолларовыми купюрами.

- Его отношения с фининспекторами?

- Ни разу не попался. Он вообще был ловкий парень и отлично умел улаживать свои делишки. Между миссис Гомер Гарвин-младшей, бывшей Дон Джойс, и Кассельманом, конечно, существовали самые близкие отношения. По определенным соображениям, миссис Гарвин мало волнует ее прежняя работа и связь с Кассельманом, хотя, учти, ею очень заинтересовались газеты, в особенности в свете того факта, что она хочет, чтобы ее принимали в высшем свете в качестве жены Гарвина-младшего.

- Это зависит от обстоятельств. Гарвин-младший предпочитает рисковать, иногда даже неразумно. Возможно, что теперь он остепенится и будет таким же рассудительным и осмотрительным, как и отец, которому, кстати, наплевать на социальное положение. Младший занимается куплей-продажей подержанных машин, и бизнес у него процветает. Предпочитает крупные сделки, но не брезгует и мелкими. Сколотил, видимо, приличное состояние, проворачивая также сделки с недвижимостью. Он быстро узнавал, где власти штата должны конфисковать ту или иную недвижимость. Никто не знает, как он ухитрялся делать это. Власти предпочли, конечно, иметь дело с одним человеком, который контролировал бы эту недвижимость, - так им легче улаживать формальности.

- Что с компанией "Акме"?

- Да, такая компания находится на Четэм-стрит, 1397. Это дом с меблированными, комнатами, в котором на имя одного человека поступает вся почта. Он редко ночевал там, но всегда аккуратно вносил плату и появлялся лишь время от времени.

- Как он выглядит?

- Ничего примечательного, а поскольку всегда платил вперед, никто не обращал на него внимания... Да, кстати, один совет тебе, Перри, по поводу этого дела об убийстве. Гамильтон Бюргер постарается, чтобы имя Дон Джойс как можно реже фигурировало в деле. Он считает, что ты подменил оружие, и разобьется в лепешку, чтобы доказать это. Он также считает, что судьба Стефани Фолкнер предрешена. Конечно, ты можешь заявить, что убийца - Дон Джойс, но для этого надо раздобыть доказательства относительно этого револьвера, и, как только ты это сделаешь, Бюргер завопит, что ты явился в контору Гарвина-младшего с орудием убийства, специально вызвал суматоху неосторожным выстрелом, чтобы отвлечь внимание, и подменил револьверы, дабы сделать из Дон Джойс козла отпущения.

- Что ж, - усмехнулся Мейсон, - по-видимому, придется доставить Бюргеру такое удовольствие. Все равно он ничего не сможет доказать.

- Скорее всего, у него не хватает улик, вот он и кипятится. Он может только строить догадки... Скажи, ты будешь адвокатом Стефани Фолкнер?

- Да, я собираюсь защищать ее.

- Послушай, Перри, между нами, что она говорит? Что произошло?

- В том-то и дело, что она ничего не хочет говорить, а только твердит о своей непричастности к убийству Кассельмана, давая понять, что если я подвергну ее перекрестному допросу, то могут всплыть такие подробности, о которых никто даже не догадывается, а этого она не может допустить.

- Что-то связанное с ее прошлым?

- Думаю, что да. Она, конечно, со временем заговорит, но пока твердо стоит на своем, заявляя, что надо доказать ее виновность, а доказательства весьма слабые, да и то косвенные... Может быть, она права.

- Что ж, - сказал Дрейк, - желаю удачи!

- Она должна нам улыбнуться, - ответил Мейсон, усмехнувшись. - А как насчет типографии, где печатались эти бланки?

- Пока ничего, но ребята не слезают с телефонов. Я также направил несколько человек по типографиям.

- Не прекращайте поиски.

- Само собой разумеется. Как только что-то появится, я сразу дам знать.

Глава 17

Гамильтон Бюргер встал со своего места, чтобы напутствовать присяжных перед открытием судебного заседания.

- Я буду краток и изложу только факты. Обвинение намерено избегать всякой драматизации и изложить суду дело с такой математической определенностью, которая позволит прийти к единственному и неоспоримому выводу.

Седьмого октября этого года Джордж Кассельман нашел свою смерть. Медицинская экспертиза представит вам доказательства, уважаемые леди и джентльмены, того, что револьвер был приставлен к груди Кассельмана ниже сердца и левее центра грудной клетки. После этого был произведен выстрел. Это так называемое контактное ранение, при котором дуло прижимается к телу жертвы. В таких случаях в тело с пулей попадает взрывной газ, образовывающийся при разрыве патрона, и звук выстрела бывает еле слышен.

Обвинение собирается доказать, что подсудимая Стефани Фолкнер должна была встретиться с Джорджем Кассельманом. Эта встреча состоялась в доме, где жил Кассельман, в который она вошла через парадную дверь. Через определенное время она была замечена, когда спускалась по лестнице черного хода из этого дома.

Обвинение также представит вам доказательства того, что подсудимая ступила ногой в лужу крови, оставленную ее жертвой, а потом пыталась смыть в ванне следы крови со своей туфли. Кровь с частицами материала с ее туфли остались на полотенцах в ванной.

Ее друг, Гомер Гарвин, попытался скрыть следы преступления и во многом преуспел. За это ему тоже придется ответить перед судом. Вместе с тем в квартире осталось достаточно улик, чтобы признать ее виновной. Обвинение неоспоримо докажет, что убийство было совершено с помощью того револьвера, который находился у обвиняемой. Ее адвокат, Перри Мейсон, прибег к хитроумному ходу, подменив орудие убийства, но, уважаемое жюри, твердо помните, что роковое оружие было найдено именно у нее.

Пусть она объяснит суду, как это могло получиться, если, конечно, сумеет. Мистер Перри Мейсон, который является, кроме того, адвокатом и Гомера Гарвина, в настоящий момент не привлекается к судебной ответственности как соучастник, хотя ему не гарантирован иммунитет против такого обвинения.

Я обращаюсь к вам с просьбой, леди и джентльмены, взвесить все имеющиеся доказательства и признать Стефани Фолкнер виновной в убийстве первой степени. После вынесения вашего приговора суд займется привлечением к ответственности тех лиц, которые повинны в сокрытии улик и в том, что они чинили всяческие препятствия правосудию. Вы не должны обращать внимания на этот аспект дела, поскольку он касается лишь некоторых деталей, объясняющих факты, предоставленные вам на рассмотрение. От вас требуется только установить, убивала ли обвиняемая Джорджа Кассельмана или нет. Нам же остается ждать вашего справедливого вердикта.

Гамильтон Бюргер величественно повернулся и направился к своему столу.

Судья Хилтон Даккер взглянул на Перри Мейсона.

- Желает ли защита произнести свою вступительную речь сейчас или отложить ее на более поздний срок?

- На более поздний срок, - ответил Мейсон.

- Вызовите вашего первого свидетеля, мистер обвинитель, - попросил судья.

Старший судебный исполнитель Гамильтона Бюргера, Гай Хендри, вызвал офицера радиофицированной патрульной машины, который первым вошел в квартиру Кассельмана. Он кратко описал положение тела на полу, лужу крови и отметил тот факт, что отдел по расследованию убийств был немедленно извещен.

Перекрестного допроса со стороны Мейсона не последовало.

Следующим свидетелем оказался сержант Голкомб, который с важным видом прошел на свидетельское место и показал, что он работает в отделе по расследованию убийств и руководил осмотром квартиры, а также присутствовал при фотографировании места преступления, осмотре трупа и работе дактилоскописта.

Мейсон продолжал молчать.

Затем к присяге был приведен фотограф, и его фотографии были приобщены к вещественным доказательствам, включая цветной снимок со следом ноги на полу.

И на этот раз Мейсон смолчал.

Судья Даккер бросил на Мейсона колючий взгляд, хотел было что-то сказать, но передумал.

После фотографа показания давал патологоанатом, который охарактеризовал рану. Он подтвердил, что этот отдельный выстрел привел к смерти, хотя какое-то, очень короткое, время жертва находилась в бессознательном состоянии, сопровождавшимся чрезвычайно сильным наружным и внутренним кровоизлиянием.

Он опознал фатальную пулю, извлеченную из тела покойного, и установил время убийства между семью часами вечера и полуночью седьмого октября на основании результатов вскрытия, которое было проведено в полдень следующего дня, при этом указав, что наиболее вероятное время наступления смерти пятнадцать - шестнадцать часов до вскрытия.

В очередной раз Мейсон не воспользовался своим правом перекрестного допроса.

Гай Хендри решил снова вызвать сержанта Голкомба.

- Я предъявляю вам револьвер марки "Кольт" тридцать восьмого калибра и спрашиваю вас, видели ли вы это оружие ранее.

- Да, сэр, видел.

- Когда вы увидели его впервые?

- Восьмого октября в одиннадцать сорок пять.

- Где вы его увидели?

- В квартире Стефани Фолкнер, обвиняемой.

- Где именно находился револьвер?

- Лежал на столе, стоявшем в середине комнаты.

- Вы сами фотографировали комнату или же обратились к фотографу?

- Да, сэр, я обратился к фотографу с такой просьбой.

- И на фотографии видно, где он находился?

- Да, сэр.

- У вас эта фотография с собой?

Сержант Голкомб предъявил суду фотографию.

- Обвинение просит приобщить фотографию к вещественным доказательствам, - многозначительно произнес Хендри.

- Минутку, - подал голос Мейсон. - Я хотел бы по поводу этой фотографии задать свидетелю вопрос.

Присяжные под впечатлением того, что адвокат наконец подал голос, с интересом уставились на него.

- Сержант Голкомб, на этой фотографии видно оружие, лежащее на столе? - начал Мейсон.

- Да, сэр.

- Это то оружие, которое вы только что опознали?

- Да, сэр.

- Оружие находилось в том самом положении, в котором вы его обнаружили?

- Да, сэр.

- В таком случае фотография была сделана перед тем, как его взяли со стола?

Сержант Голкомб замялся, переменил позу и ответил:

- Ну... оно было взято со стола, осмотрено, а потом возвращено на место.

- Кто его осматривал? - Я.

- Кто еще?

- Со мной был лейтенант Трэгг.

- Каким образом производился осмотр?

- Мы открыли барабан револьвера, увидели, что в нем не хватает одного патрона, и понюхали дуло.

Вы сняли отпечатки пальцев?

- Да.

- Ваши дальнейшие действия?

- Потом мы положили револьвер точно так, как он лежал раньше, чтобы его можно было сфотографировать.

- И только после этого была сделана фотография?

- Да, сэр, именно так.

- Вам неизвестно, - продолжал Мейсон, - была ли выпущена пуля из этого револьвера, которым был убит Кассельман?

- Постойте, постойте, - вмешался Гамильтон Бюргер. - Этим займется мой следующий свидетель - эксперт по баллистике, и тогда вы сможете подвергнуть его перекрестному допросу.

- Я понимаю, но мне только хотелось узнать, проводилась ли такая экспертиза?

- Да, сэр.

- Когда?

- Вскоре после того, как был обнаружен револьвер. Точно я не могу сказать, но, по всей видимости, через несколько часов.

- Что значит "через несколько часов"?

- Спустя короткий промежуток времени.

- Например, двадцать четыре часа? Свидетель заколебался, не зная, что ответить.

- Может быть, прошло сорок восемь часов?

- Нет, не сорок восемь часов.

- В таком случае, возможно, двадцать четыре часа?

- Вероятно. Но думаю, что много меньше.

- Кто положил револьвер на стол, где он лежал раньше?

- Я.

- Откуда вам было известно точное положение?

- Я запомнил его.

- Вы как-нибудь отметили это положение?

- Нет.

- Скажите, когда вы вошли в комнату и увидели этот револьвер, его дуло было обращено к двери или наоборот?

- Он лежал точно так, как показано на фотографии. Держа фотографию так, чтобы свидетель не мог ее видеть, Мейсон повторил свой вопрос:

- Дуло револьвера было обращено к двери или нет?

- Сейчас я не могу припомнить. На фотографии изображено точное положение револьвера. Я положил его на место через пять минут точно так, как он лежал.

- Благодарю. У меня нет больше вопросов к свидетелю.

- Обвинение просит приобщить фотографию к делу, - сказал Хендри.

- Нет возражений, - согласился Мейсон. Хендри повернулся к свидетелю:

- Говорила ли обвиняемая вам, какое она имеет отношение к этому оружию?

- Да. Я спросил ее об этом, и она ответила, что револьвер ей дал мистер Гомер Гарвин.

- Вы о чем-нибудь еще с ней говорили?

- Да. Я спросил, знает ли она, что из револьвера был произведен один выстрел, и она ответила, что ничего не знает об этом.

- Обвинение просит приобщить этот револьвер к делу.

- Принято, - постановил судья. - Он будет вещественным доказательством номер 30, а фотография получает номер 29.

- Можете допрашивать свидетеля, - сказал Хендри адвокату.

- Обвиняемая не говорила вам, от кого она получила этот револьвер: от Гарвина-старшего или Гарвина-младшего?

- Она просто сказала, что получила его от Гомера Гарвина.

- Она не говорила, когда именно получила револьвер?

- Нет, сэр, не говорила. Гамильтон Бюргер произнес:

- С разрешения суда, обвинение еще вернется к вопросу о времени. А сейчас я хочу задать сержанту Голкомбу еще один вопрос. В котором часу вы прибыли в квартиру обвиняемой, сержант?

- В одиннадцать сорок пять.

- У меня нет больше вопросов, - сказал Мейсон.

- Вызовите Александра Рэдфилда, - попросил Хендри.

Рэдфилд, эксперт по баллистике, которого Мейсон неоднократно подвергал перекрестному допросу и который очень хорошо знал, как искусен Мейсон в этой области, принес присягу и занял свое место.

Судя по отношению Хендри к Рэдфилду, бросалось в глаза, что обвинение успело помучиться с ним и что Рэдфилд со своей стороны, зная о блестящей способности Мейсона вести перекрестный допрос, твердо решил давать только такие показания, которые являются совершенно неоспоримыми.

- Я предъявляю вам вещественное доказательство номер 30 - оружие, только что приобщенное к делу. Вам оно знакомо?

Рэдфилд взял револьвер в руки, внимательно осмотрел его, взглянул на номер и ответил:

- Да, знакомо.

- Я предъявляю вам пулю, которая значится в деле как вещественное доказательство номер 14, - фатальную пулю. Вам знакома эта пуля?

Свидетель вынул из кармана увеличительное стекло, тщательно исследовал основание пули, потом ответил:

- Да, сэр. Мне знакома эта пуля, на ней имеется моя отметка.

- Эта пуля уже была идентифицирована в качестве фатальной, - продолжал Хендри. - Суд просит вас сказать, была ли эта пуля выпущена из револьвера, который только что был зарегистрирован как вещественное доказательство под номером 30?

- Да, сэр. Эта пуля была выпущена из этого оружия.

- Не могла ли она быть выпущена из другого оружия?

- Нет, сэр. Только из данного револьвера.

- Можете приступать к перекрестному допросу, адвокат, - сказал Хендри.

- Вопросов не имею, - заявил Мейсон.

- Вызовите Пола Клинтона, - попросил Хендри. Пол Клинтон вышел вперед и представился как научный сотрудник полицейского управления, - указав, в частности, что занимается дактилоскопией и химическим анализом.

- Вам была предоставлена возможность осмотреть квартиру, занимаемую обвиняемой?

- Да, сэр. - Когда?

- Девятого октября.

- Этого года?

- Да, сэр.

- Нашли ли вы в квартире обвиняемой какую-нибудь одежду или обувь, испачканные кровью?

- Да, сэр. Нашел, сэр.

- Что именно?

- Левую туфлю с пятнами крови на подошве и каблуке.

- Ее количество оказалось достаточным для установления группы крови?

- Нет, сэр.

- Ее количество оказалось достаточным для того, чтобы определить, что это кровь человека?

- Нет, сэр! Туфля была тщательно вымыта, но тест дал типичную реакцию на кровь.

- Она у вас с собой?

- Да, сэр.

- Предъявите ее суду, пожалуйста. Это именно та туфля, которую вы обнаружили в квартире обвиняемой?

- Да, сэр.

- У этой туфли имеются какие-нибудь отличительные признаки?

- Да, сэр. Подошва сделана оригинальным способом.

- А теперь ответьте мне: не нашли ли вы в квартире Кассельмана испачканных полотенец?

- Да, сэр, нашел. Я предъявляю суду одно полотенце, которое я считаю особенно важным.

- Почему?

- На нем имеются пятна крови. Им пользовались, чтобы стереть кровь с какого-то предмета. Помимо пятен крови на нем остался кусочек инородной ткани. Спектроскопический анализ показал, что это частичка того же материала, из которого сделана подошва данной туфли.

- Прошу суд приобщить указанную туфлю к делу в качестве вещественного доказательства номер 31, а данное полотенце как вещественное доказательство номер 32.

- У защиты нет возражений.

- Принято, - объявил судья Даккер.

- Перейдем теперь к фотографии, вещественному доказательству номер 12. Я хочу спросить: вы тщательно ее изучили?

- Да, сэр, самым тщательным образом.

- Что вам удалось установить?

- Я установил, что на этой цветной фотографии имеются два следа, оставленные ногой. Хорошо виден след дамской туфли на высоком каблуке с металлической набойкой, на которой стоит номер 33, правда с трудом различимый, так как на этот первый след позднее был наложен другой.

- Вы можете сказать, когда появился второй след?

- Я бы сказал - через два-три часа.

- Давайте вернемся снова к туфле обвиняемой. Вы можете сказать, что след этой туфли оказался именно тем следом, на котором оказался второй отпечаток?

- С разрешения суда, - вмешался Мейсон, - я хотел бы внести возражения по данному вопросу, поскольку только жюри присяжных будет решать, был ли оставлен след в луже крови этой туфлей. Данный свидетель вправе говорить только о том, что он обнаружил. Он вправе говорить только то, что касается его профессиональной компетенции, и не может касаться того, что является прерогативой жюри.

- Разрешите мне взглянуть на эту фотографию и туфлю? - спросил судья. Он рассматривал их в течение нескольких секунд, потом сказал:

- Возражение защиты принимается. Присяжные должны самостоятельно сделать окончательный вывод. Свидетель может давать показания только относительно фактов, на основании которых присяжные вынесут свое решение.

Гамильтон Бюргер встретил решение судьи с плохо скрываемым раздражением.

- Свидетель, - заметил он, вставая и хмурясь от злости, - признанный эксперт в своей области.

- Он может выражать свое мнение по поводу имеющихся фактов, - возразил судья Даккер, - а ответить на данный вопрос, повторяю, может только жюри.

Гамильтон Бюргер медленно опустился на место. Хендри возобновил свой допрос:

- Вы утверждаете, что второй след, тот, который оставлен мужским ботинком, сделан через два часа после первого?

- Я бы даже сказал, через два-три часа, а возможно, и спустя четыре часа.

- Каким образом вы это установили?

- Когда кровь сочится из тела человека, с ней происходят определенные изменения. Она сворачивается приблизительно через три минуты. После коагуляции ее опять можно превратить в жидкость под давлением или встряхивая соответствующим образом. В данном случае имеется отпечаток мужского ботинка в луже крови, которая спеклась два или три часа до этого.

- Вы исследовали ботинок, который мог оставить след, подобный изображенному на фотографии?

- Да.

У вас с собой этот ботинок?

- Да.

- Предъявите его, пожалуйста.

Свидетель опустил руку в портфель и вытащил оттуда ботинок.

- У него есть какие-либо отличительные признаки?

- Да, есть.

- Какие же?

- На каблуке новая резиновая набойка, на которой имеется небольшой дефект, в точности совпадающий с дефектом, указанным на этой фотографии.

- Вы провели анализ на обнаружение пятен крови на этом ботинке?

- Провел, сэр.

- И нашли их?

- Да, сэр. Проведенный мною химический тест показал наличие следов крови.

- Именно этим тестом и объясняется изменение цвета пятна на ботинке?

- Да.

- Где в таком случае вы взяли этот ботинок?

- Из чемодана, принадлежащего Гомеру Гарвину-старшему.

- Обвинение обращается к суду с просьбой приобщить данный ботинок в качестве вещественного доказательства под номером 33... А теперь скажите, мистер Клинтон, вы осмотрели квартиру Кассельмана на предмет обнаружения отпечатков пальцев?

- Да, сэр.

- И что вы обнаружили?

- Дверные ручки во всей квартире были кем-то тщательно протерты, нигде не осталось никаких отпечатков, за исключением...

- И что это за исключение?

- Ручка двери черного хода. На этой ручке остался отпечаток большого пальца левой руки.

- Вам известно, кто его мог оставить?

- Да, сэр.

- Кто же?

- Мистер Гомер Гарвин.

- Ваша очередь вести допрос, - сказал Хендри, поворачиваясь к Мейсону.

- Откуда вам известно, - спросил Мейсон. - что кто-то намеренно стер в комнате все отпечатки?

- Обычно в любом помещении бывает множество отпечатков пальцев. Одни старые, наполовину смазанные, другие вполне пригодные для идентификации. Но когда сталкиваешься с полным отсутствием отпечатков, это определенно указывает на то, что кто-то специально стер их.

- Когда это произошло?

- Этого я не могу сказать.

- Значит, вы обнаружили отпечаток пальца на этой ручке? И вы смогли идентифицировать его?

- Да, сэр. Это был отпечаток большого пальца левой руки Гомера Гарвина.

- Младшего или старшего?

- Старшего.

- Когда был оставлен этот отпечаток?

- Не знаю.

- Он был оставлен до того, как было совершено убийство?

- Я не могу это утверждать. Но я не смею утверждать, что, поскольку других отпечатков в помещении не было, их мог удалить тот, кто находился внутри, то есть мистер Гарвин.

- Но могло случиться так, что кто-то протер все ручки изнутри, а мистер Гарвин, поднявшись по служебной лестнице дома, нашел дверь квартиры открытой и закрыл ее. Именно тогда он и мог прикоснуться к ручке своим большим пальцем. Разве такая возможность исключается?

- Нет, сэр. Я уверен, что он был оставлен умышленно, - на это указывает его необычное положение.

- Но ведь кто угодно мог взяться за ручку, разве нет? Или просто повернуть ее.

- Что вы хотите сказать?

- Ведь круглые ручки насаживаются на шпиндель и крепятся гайкой. Ручка, которую вы обследовали, вполне могла раньше находиться снаружи. И отпечаток пальца мистера Гарвина мог быть сделан на внешней ручке, а после этого уже кто-то в перчатках мог поменять местами наружную и внутреннюю ручки?

- Да, конечно, если заняться всякими фантастическими предположениями, я вынужден признать - такое возможно.