Дело о длинноногих блондинках

- У меня все, - закончил Мейсон.

- Если суд не возражает, - произнес, поднимаясь на ноги, Гамильтон Бюргер, - я хотел бы вызвать свидетеля противной стороны. Я имею в виду Гомера Гарвина-старшего.

После того как Гарвин принес присягу, прокурор начал допрос:

- Я хотел бы обратить ваше внимание на тот ботинок, который фигурирует как вещественное доказательство номер 33. Он ваш?

- Это мой ботинок.

- Был ли он на вашей ноге в ночь на восьмое октября?

- Да, был.

- Вы не ступили им умышленно в лужу крови в квартире Джорджа Кассельмана, проживавшего в комплексе "Эмброуз", что на Кристин-Драйв, дом 948, в том месте, где уже имелся запекшийся отпечаток ноги?

- Вопрос отводится, как недопустимое, не относящееся к делу и несущественное доказательство, - быстро вставил адвокат.

- Возражение отклоняется.

- Я отказываюсь отвечать, - заявил свидетель.

- На каком основании?

- На том основании, что ответ может быть истолкован как повод для моего обвинения.

- Ваша честь, прошу приобщить это доказательство к делу.

Судья Даккер секунду поколебался, потом сказал:

- Если у защиты нет возражений, просьба удовлетворена.

- Вы заходили в квартиру номер 211 по вышеуказанному адресу вечером седьмого октября? - продолжил Бюргер.

- Да.

- В котором часу?

- Около одиннадцати.

- Вы не уничтожали преднамеренно отпечатки пальцев с определенных предметов с помощью куска материи или еще каким-либо другим способом?

- Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том же основании.

Гамильтон Бюргер, видя, с каким вниманием прислушиваются присяжные к происходящему, и отлично понимая, как подобные ответы свидетеля могут расцениваться, усмехнулся.

- Вы давали или одалживали указанный револьвер обвиняемой седьмого октября для того, чтобы она могла защитить себя?

- Да, давал.

- Это тот самый револьвер, который я вам сейчас предъявляю и который зарегистрирован под номером 30? Гарвин осмотрел переданное ему оружие.

- Думаю, это он. Да, определенно он.

- Я попросил бы вас детально описать свои действия в тот вечер.

- Я вернулся из Лас-Вегаса, поехал к себе в контору, где принял душ и переоделся.

- Ваши последующие действия?

- Если суд позволит, - прервал Гарвина адвокат, - я категорически возражаю против данного вопроса, поскольку все последующие действия свидетеля в тот день носят недопустимый, не относящийся к делу и несущественный характер, за исключением двух фактов, которые свидетель уже подтвердил, а именно: что он был в квартире Кассельмана около одиннадцати часов и что передал обвиняемой указанный револьвер.

- Но они могут оказаться весьма существенными, - возразил Бюргер.

- В таком случае докажите, что они являются существенными.

Судья Даккер нахмурился.

- Ситуация довольно щекотливая. Суду вполне понятно, чего добивается обвинение от свидетеля, поскольку элемент времени может здесь играть определенную роль.

- Однако, - возразил в свою очередь Мейсон, - свидетель мог совершить такие действия, которые не имеют никакого отношения к данному делу.

- Суд принимает возражение, - постановил судья Даккер, -. хотя вопрос остается спорным. Совершенно очевидно, что свидетель твердо решил воспользоваться своей привилегией, гарантируемой Конституцией США, и не давать показания, которые впоследствии могут быть истолкованы против него. При данных обстоятельствах, я думаю, суд вправе ограничить допрос свидетеля, учитывая также, что на их основании строится обвинение. Если, конечно, тут нет сговора между обвиняемой и свидетелем.

- Очень хорошо, - сказал Гамильтон Бюргер, - аспекты его деятельности будут уточнены с помощью других свидетелей.

Он несколько минут консультировался с Хендри, потом сказал:

- Откуда вы взяли револьвер, который имеет номер 33?

- У меня был магазин спортивных товаров. Будучи его владельцем, я взял из него три револьвера.

- Что вы сделали с этим оружием?

- Два револьвера оставил себе, один отдал сыну.

- А как вы поступили с теми, которые оставили себе?

- Один, который я ношу в кобуре, всегда при мне, а второй лежит в сейфе на работе.

- Давайте условимся: оружие, переданное сыну, будет называться "револьвером младшего", то, которое хранится у вас в сейфе, - "револьвером из сейфа", а третье - "револьвером из кобуры", - предложил Гамильтон Бюргер. - Итак, после того, как вы передали обвиняемой "револьвер из кобуры", вы вернулись на работу, открыли сейф и положили "револьвер из сейфа" в кобуру?

- Возражения по вопросу имеются? - спросил судья Даккер.

- Нет, - ответил Мейсон.

- Хорошо, - заметил судья, - но мне кажется... Впрочем, если нет возражений, я разрешаю свидетелю отвечать.

- Вы так поступили? - спросил Гамильтон Бюргер.

- Да, сэр, так.

- В тот же вечер?

- Да, сэр.

- В котором часу это происходило?

- Примерно... Примерно без пяти одиннадцать.

- После этого вы вернулись в квартиру обвиняемой?

- Да, сэр.

- Скажите, в этом случае у вас была возможность снова осмотреть "револьвер из кобуры", вещественное доказательство номер 30?

- Да, сэр.

- Где он лежал?

- На кровати, под подушкой.

- Вы его осмотрели?

- Да, сэр.

- Да, сэр.

- Вы не заметили, был ли произведен выстрел из револьвера, переданного вами обвиняемой?

- Возражаю против данного вопроса, так как он является наводящим, недопустимым, не относящимся к делу и несущественным.

- Возражение отклоняется.

- Повторяю свой отвод на том основании, что вопрос ставит свидетеля в такое положение, когда он будет лишен права что-либо отрицать.

- В таком случае, - заметил судья, - отвод принимается. Обвинению предлагается продолжить свой допрос.

- Хорошо, тогда я задам вопрос в иной форме, - согласился Бюргер. Когда вы вторично увидели револьвер в квартире обвиняемой, что навело вас на мысль осмотреть барабан оружия?

Свидетель заерзал на стуле.

- Вы принесли присягу, - грозно напомнил Гамильтон Бюргер. - На этот раз в моем вопросе нет ничего такого, что могло быть поставлено впоследствии вам в вину. Мне только хотелось знать, осматривали ли вы револьвер?

- Да, сэр, осматривал.

- Что вы заметили?

- Что в барабане нет одного патрона.

- В каком состоянии находился револьвер, когда вы передали его обвиняемой?

Свидетель опять заколебался, не зная, как быть.

- Барабан был полон, - ответил он наконец.

Вы знали об этом?

- Да.

- Откуда же?

- Перед отъездом из Лас-Вегаса я полностью его перезарядил, так как полагал, что он может понадобиться мне.

- Это было связано с вашим визитом вечером того же дня к обвиняемой, которая могла воспользоваться этим оружием и убить Джорджа Кассельмана, не так ли?

- С разрешения суда возражаю, - громко произнес Мейсон, - в связи с тем, что вопрос является недопустимым, не относящимся к делу и несущественным. Кроме того, он связан с нарушением профессиональной этики со стороны обвинения. Обвиняемой нельзя вменять в вину показания этого свидетеля, что бы он ни говорил или какие-либо суждения он ни высказывал.

- Возражение принято, - объявил судья Даккер. - Обвинение, безусловно, должно отдавать себе отчет в том, что соображения свидетеля не имеют никакого отношения к делу. Опрос вообще ведется удивительным образом. Суд полностью осознает, что дело не свидетеля, а обвиняемой, поэтому ее виновность или невиновность может быть установлена исключительно с помощью показаний и улик. Присяжные должны полностью игнорировать данный вопрос окружного прокурора, а также любые выводы, которые могут быть сделаны жюри на основании этого вопроса. Но продолжайте, мистер окружной прокурор.

- У меня все, - заключил Гамильтон Бюргер с торжествующей улыбкой.

- Минутку, - поднялся Мейсон. - У меня вопрос к свидетелю. С какой целью вы передали револьвер, фигурирующий под номером 30, обвиняемой?

- Я передал его ей потому, что она обручилась с моим сыном. Я надеялся, что она будет моей невесткой. Потом, когда помолвка расстроилась, понял, что люблю ее.

Стефани Фолкнер, сидевшая позади Мейсона, поднесла к глазам платок и заплакала.

- Я хочу понять одно, - сказал Мейсон. - До седьмого октября текущего года не располагали ли вы информацией, которая подтвердила бы, что убийцей Глейна Фолкнера является Джордж Кассельман?

Этот вопрос произвел на присяжных впечатление, подобное удару электрического тока.

- Ваша честь, ваша честь! - закричал Гамильтон Бюргер, вскакивая на ноги и отчаянно жестикулируя. - Вопрос является недопустимым со стороны защиты. Задавая его, противная сторона нарушает профессиональную этику. Это не правильный перекрестный допрос. Он не имеет никакого отношения к нашему делу.

- Возражение принимается, - поддержал прокурора Даккер.

Мейсон улыбнулся.

- В таком случае, свидетель, скажите: не сообщали ли вы обвиняемой седьмого октября, что, на ваш взгляд, ее отца убил Джордж Кассельман?

- Обвинение возражает на том же основании! - воскликнул Бюргер.

- Возражение принято, - снова поддержал прокурора судья.

- Постойте, - сказал Мейсон. - Обвинение ведь задавало свидетелю вопросы, связанные с обстоятельствами вручения револьвера обвиняемой, стало быть, я имею право знать весь этот разговор.

- Свидетель может отвечать на вопрос, - объявил судья Даккер, - при условии, что его показания не будут противоречивыми.

- Да, сэр, - ответил Гарвин. - Я сказал ей, что убежден, что Кассельман убил Глейна Фолкнера и он может угрожать ей. Для самообороны я передал ей оружие и рекомендовал держать все время его под рукой, так как намеревался собрать улики против Кассельмана, достаточные для его ареста.

- Благодарю вас. Пока все, - сказал Мейсон.

- Вопросов нет, - резко произнес Гамильтон Бюргер.

- Теперь, уважаемый суд, - продолжал Мейсон, - я хотел бы просить вас о том, чтобы исключить из дела показания Гарвина.

- На каком основании? - спросил судья Даккер.

- На том, что не существует данных, показывающих на то, что обвиняемая знала о намерениях Гарвина. Она не может отвечать за его поступки, пусть даже совершаемые им из лучших побуждений. Предположим, свидетель решил, что я убил Джорджа Кассельмана. Чтобы спасти меня, он отправился к Джорджу Кассельману и нашел там труп, а вовсе не улики, указывающие на мою причастность к этому убийству. Прошу учесть, что я не поддерживал с ним никаких контактов и не просил его, чтобы он делал это. Тем не менее он решил отвести от меня подозрения, уничтожив определенные улики. Напрашивается вывод - разве я могу отвечать за то, что он их уничтожил?

- Одну минуту, ваша честь! - опять вскочил со своего места прокурор. Одну минуту! Прошу меня выслушать. В квартире Кассельмана обнаружены специфические обстоятельства, указывающие на то, что ручки дверей были тщательно протерты, а след женской туфли, принадлежавшей обвиняемой, оказался уничтожен свидетелем. Обвинение поэтому имеет право знать, что на самом деле произошло в этой квартире.

- Безусловно, - ответил судья Даккер, - обвинение имеет право показать, что кто-то уничтожил отпечатки пальцев, но оно не имеет никакого права утверждать, что это было сделано другом обвиняемой, если только вы сможете доказать, что здесь не было сговора.

- Совершенно верно, ваша честь, - подтвердил Мейсон, садясь на свое место.

Судья Даккер нахмурился и произнес:

- Суд столкнулся с весьма необычным делом и признает, что не совсем понимает, чего добивается защита. Возможно, она объяснит суду свое отношение.

- Если бы я сразу отвел этого свидетеля, - возразил Мейсон, - то обвинение воспользовалось бы этим обстоятельством, указав, что защита пытается помешать следствию...

- С другой стороны, - прервал адвоката судья Даккер, - в показаниях свидетеля имеются существенные факты. Он подтверждает передачу револьвера ответчице. Он подтверждает, что передал ей полностью заряженное оружие. Он утверждает, что когда держал это оружие в тот вечер, то обнаружил отсутствие в нем одного патрона.

- Защита не ходатайствует об исключении этих показаний, - заметил Мейсон. - Равно как и показаний в отношении идентификации следа обвиняемой, однако защита решительно возражает против всех вопросов, заданных свидетелю в отношении его нахождения в квартире Джорджа Кассельмана, и настаивает на их исключении из документов заседания.

- Суд склонен согласиться с вами, мистер Мейсон. Я вижу, что приближается время перерыва. Суд рекомендует присяжным не формировать свое мнение и не высказывать его, равно как и обсуждать или присутствовать при обсуждении кем бы то ни было свидетельских показаний. Присяжные не должны прийти к какому-либо определенному выводу до тех пор, пока не завершится слушание данного судебного разбирательства. Итак, леди и джентльмены, до завтра.

Глава 18

Своего главного свидетеля Гамильтон Бюргер приберег для утреннего заседания. Когда ровно в десять судебные исполнители и присяжные уселись, он объявил:

- Вызовите Гомера Гарвина-младшего. Гарвин-младший, сжав губы, решительно направился вперед, принес присягу, назвал свою фамилию и адрес, указав также, что является сыном свидетеля, Гомера Гарвина, который ранее давал показания.

- Итак, - начал Гамильтон Бюргер, направив указательный палец в сторону свидетеля, - прошу слушать меня очень внимательно и отвечать, тщательно обдумав свои слова, не пытаясь огласить какую-либо другую информацию.

Следствием было установлено, что ваш отец приобрел три револьвера, совершенно одинаковые по внешнему виду, калибру и марке. Чтобы не запутаться в их идентификации, давайте будем классифицировать их так же, как мы сделали это вчера. Вы согласны?

- Да, сэр.

- Было также установлено, что вечером седьмого октября ваш отец передал Стефани Фолкнер револьвер, который мы назвали "револьвер из кобуры", что затем он взял из сейфа и положил к себе в кобуру то оружие, которое мы назвали "револьвер из сейфа". Кроме того, было установлено, что один из этих револьверов оказался орудием убийства, то есть это вещественное доказательство номер 30. Вам понятны эти факты?

- Да, сэр.

- Очень хорошо. Теперь я хочу спросить вас об оружии, которое ваш отец отдал вам, - "револьвере младшего". Вы передавали его восьмого октября мистеру Перри Мейсону?

- Да, сэр, передавал.

- Мистер Мейсон держал его в руках?

- Да, сэр.

- Мистер Мейсон что-нибудь делал с ним?

- Да.

- Что же?

- Я возражаю в связи с тем, что вопрос является недопустимым, не относящимся к делу и несущественным, - запротестовал Мейсон.

- Я могу привести весомые доводы, - заявил Гамильтон Бюргер.

- Суду нужно нечто большее, чем весомые доводы окружного прокурора, съязвил Мейсон. - Я хотел бы задать свидетелю вопрос, касающийся данной фазы дела.

- Пожалуйста, - разрешил судья Даккер.

- Этот револьвер, - спросил Мейсон, - именуемый "револьвером младшего", был тем оружием, которое я сейчас вам предъявляю и которое было введено как вещественное доказательство номер 30?

Свидетель внимательно взглянул на револьвер и ответил:

- Совершенно определенно, нет! Внешне он очень похож, но это не он.

- В таком случае, - заметил Мейсон, - все, что бы ни делал свидетель с другим оружием, несомненно, не имеет отношения к обвиняемой и целиком выходит за рамки данного дела.

- Думаю, это правильно, - согласился с адвокатом судья Даккер. Возражение принято.

- Хорошо, - недовольно проговорил прокурор, - поставим вопрос по-другому. Вы видите этот револьвер, вещественное доказательство номер 30?

- Да, сэр.

- Вы когда-либо видели его раньше?

- Да, сэр, видел.

- Когда именно?

Его передал мне Перри Мейсон.

- Когда?

- Восьмого октября.

- Что вы сделали с ним?

- Возражаю против вопроса на тех же основаниях, - заявил Мейсон. - Что бы я ни делал, это не имеет отношения к обвиняемой.

- Суд отклоняет ваше возражение, - произнес судья. - Совершенно очевидно, что свидетель однозначно опознал вещественное доказательство номер 30.

- Что вы сделали с этим оружием? - продолжал Гамильтон Бюргер.

- Я отвез его на квартиру Стефани Фолкнер.

- Ваши последующие действия?

- Довольно простые. Я стоял как дурак и слушал, как мистер Мейсон разглагольствует о том, что обвиняемой грозит опасность и что я должен передать ей оружие для самообороны.

- Значит, вы утверждаете, что мистер Мейсон передал вам это оружие? спросил Бюргер.

- Да, сэр.

- Когда?

Восьмого октября.

- Где?

- В моей конторе.

- Перед этим вы передали мистеру Мейсону другой револьвер?

- Да, сэр.

- Что это был за револьвер?

- Тот, который вы назвали "револьвером младшего". Он идентичен тому, который я сейчас держу в руках, это орудие убийства и вещественное доказательство номер 30.

- Вы отдали мистеру Мейсону револьвер, который мы называем "револьвером младшего"?

- Да, сэр.

- Что мистер Мейсон сделал с тем револьвером?

- Он выстрелил из него в мой стол.

- Я предъявляю вам фотографию, которая изображает стол с царапиной. Скажите, что вы на ней видите?

- Я вижу собственный стол, который стоит в моей конторе.

- Что было потом?

- Потом в поднявшейся суматохе мистер Мейсон подменил оружие, передав мне орудие убийства, которое я, в свою очередь, ни о чем не подозревая, передал Стефани Фолкнер.

- Таким образом, вещественное доказательство находилось в ваших руках в то время, когда было совершено убийство? Это правда?

- Отвожу данный вопрос как спорный, - запротестовал Мейсон. - Опять имеет место нарушение профессиональной этики со стороны обвинения.

- Возражение принято, - поддержал Мейсона судья Даккер. - Прокурору рекомендуется воздерживаться от подобных вопросов. Данный вопрос является спорным и требует заключения свидетеля. Присяжные должны отбросить его. Итак, продолжайте допрос, господин прокурор. И прошу вас задавать только те вопросы, которые касаются фактов дела.

Гамильтон Бюргер вспыхнул, выслушав замечание судьи, потом обернулся к Перри Мейсону:

- Приступайте к перекрестному допросу.

- Вы утверждаете, что я подменил оружие? - спросил адвокат у свидетеля.

- Да, сэр.

- Вы видели, как я это делал?

- Конечно нет. Вы его подменили во время суматохи.

- Тогда откуда вам известно, что я совершил подмену?

- Это ясно как дважды два.

- Другими словами, вы пришли к такому выводу?

- Да, сэр.

- В таком случае вы даете показания не в отношении известного вам факта, а скорее касаетесь вывода, сделанного вами на основании некоторых фактов?

- На основании неоспоримых фактов, - уточнил Гарвин.

- Тем не менее ваше показание о подмене оружия представляет собой определенный вывод?

- Этот вывод основывается на неоспоримых фактах.

Мейсон, глядя на нахмурившегося судью, сказал:

- Ваша честь, я протестую в отношении показаний этого свидетеля о подмене револьвера, так как это не факт, а только вывод свидетеля.

- Протест принят, - последовало решение судьи. - Совершенно очевидно, что прокурор был ознакомлен с показаниями свидетеля и должен был знать, что они основываются на его выводе.

- С разрешения суда, - вмешался в допрос прокурор, - я хочу сказать, что суд занял слишком жесткую позицию в отношении обвинения в данном вопросе. Прошу разрешить мне повторно допросить свидетеля и установить факты, которые, по утверждению свидетеля, являются неоспоримыми и позволяют сделать неопровержимый вывод.

- К вашему сведению, - заметил судья Даккер, - этим должны заниматься присяжные. Не выставляйте таких свидетелей, которые выдают за абсолютные факты свои собственные выводы.

Лицо Гамильтона Бюргера залилось краской. Он повернулся к свидетелю.

- Очень хорошо. Вы передавали мистеру Мейсону оружие?

- Да, сэр. То, которое обозначено как "револьвер младшего".

- Откуда вы его взяли?

- Из ящика моего стола в конторе.

- Как оно попало к вам?

- Мне дал его отец.

- Когда?

- Под Рождество... да... это был рождественский подарок.

- Где он был седьмого октября?

- У меня.

- Весь день?

- Да, сэр.

- Что вы делали с ним?

- Я отдал его Перри Мейсону.

- Как поступил с ним Перри Мейсон?

- Он выстрелил из него.

- Что произошло потом?

- Мистер Мейсон передал мне револьвер и предложил, чтобы я его отвез Стефани Фолкнер.

- Это был тот же самый револьвер, который вы передали мистеру Мейсону?

- Нет.

- Одну минуту, - прервал прокурора судья Даккер. - Вы утверждаете, что это могло быть другое оружие. Это правильно?

- Да, сэр.

- Ваш ответ аннулируется. Прошу обвинение воздержаться от того, чтобы направлять свидетеля таким образом, когда его мнение или выводы могут рассматриваться как доказательства. Постарайтесь излагать только факты.

- Понятно. У меня был револьвер. Я передал его мистеру Мейсону. Мистер Мейсон выстрелил из него. Потом он вернул мне револьвер и попросил отвезти его Стефани Фолкнер. Что я и сделал.

- Что она сделала с ним?

- Она положила его на стол в своей гостиной.

- Что вы сделали потом?

- Мы с мистером Мейсоном ушли.

- Что было дальше?

- Когда мы шли через вестибюль, нам навстречу попались полицейские.

- Они вам знакомы?

- Теперь да.

- Как их зовут?

- Сержант Голкомб и лейтенант Трэгг.

- Скажите, револьвер, который вы передали мистеру Мейсону, находился у вас в течение всего дня?

- Да, сэр.

- Приступайте к перекрестному допросу, - с видом победителя произнес Гамильтон Бюргер.

Мейсон встал и повернулся к свидетелю.

- Вы утверждаете, что револьвер, который вы мне передали, находился у вас весь день седьмого октября?

- Да, сэр.

- Вы уходили на обед?

- Да, сэр.

- Брали его с собой?

- Нет, сэр.

- Где он оставался?

- В ящике моего стола.

- Ящик был заперт?

- Нет, сэр.

- По-вашему, это может означать, что он был при вас?

- Да, сэр.

- Где вы находились вечером того же дня?

- У меня была назначена встреча с одним торговцем машинами.

- Оружие было при вас?

- Оно осталось в столе.

- Когда вы его вынули?

- После того, как вернулся от этого торговца. Я вынул из сейфа деньги, потом и сунул его в карман.

И поехали домой?

- Да.

- В какое время вы попали домой?

- В половине десятого... в десять, как мне кажется.

Вы недавно женились?

- Да.

- Револьвер продолжал лежать в вашем кармане, когда вы приехали домой?

- Нет, сэр. Я положил его на туалетный столик, что стоит наверху.

- В котором часу вы легли спать?

- Примерно через полчаса.

- Где все это время находился револьвер?

- Лежал на туалетном столике.

Ваша контора была заперта в тот вечер?

- Да.

- У кого имеются ключи от конторы?

- У меня, отца, секретарши и сторожа.

- А у вашей жены?

Свидетель заколебался, потом раздраженно ответил:

- Да, имеются.

- Что вы делали утром следующего дня?

- Оделся, позавтракал, побрился, почистил зубы, - почти прокричал от злости свидетель.

- А потом?

- Отправился на работу.

- Оружие было при вас?

Свидетель хотел было что-то сказать, передумал, помолчал несколько секунд и наконец ответил:

- Я... в общем, нет... его не было со мной.

Так что же стало с ним? С этим "револьвером младшего"?

- Я оставил его дома, на туалетном столике.

- Хорошо. Что дальше?

- Когда позвонила жена, я попросил ее привезти его.

- Итак, - адвокат сделал паузу, - вы считаете, что револьвер, который вы мне передали, и был тем оружием, которое вы захватили с собой домой накануне вечером? Это так?

- Речь идет только об одном оружии, которое жена взяла со столика.

- Вы уверены в этом?

- Ну, знаете... Конечно, меня там не было...

- Выходит, - сделал заключение Мейсон, - что вы могли вручить мне орудие убийства, которое было передано вам вашей женой.

Свидетель вскочил и возмущенно закричал:

- Это ложь! Я категорически отрицаю это!

- Садитесь, строго сказал Даккер. - И ведите себя спокойно.

- Прошу суд учесть, - вмешался Гамильтон Бюргер, - что данный вопрос носит спорный характер. Перекрестный допрос ведется не правильно и постыдно. Это настоящие инсинуации и...

- Но, судя по всему, свидетель так не считает, - заметил судья Даккер. - Свидетель может отрицать все, что ему угодно, но учтите, - мистер Мейсон ведет защиту по делу об убийстве. Стало быть, возражение отклоняется.

- Если суд позволит, - включился Мейсон, - я снова настаиваю на исключении всех показаний, относящихся к идентификации оружия, которое было передано мной обвиняемой, поскольку стало совершенно ясно, что все эти доказательства основаны на слухе.

- Я докажу! Я докажу! - закричал Гамильтон Бюргер.

- Каким образом? - спросил судья Даккер.

- Вызову жену свидетеля для дачи показаний в суд. Судья Даккер покачал головой.

- Присяжные должны учитывать показания свидетеля, которые касаются только того, что он делал. Но что касается идентификации оружия, которое было передано мистеру Мейсону, совершенно очевидно, что все показания строятся на слухах. Значит, они подлежат аннулированию.

А теперь, мистер обвинитель, суд хотел бы знать, что случилось с той пулей, которая была выпущена из револьвера - какого бы то ни было револьвера, оказавшегося в руках мистера Мейсона. Не могла же она раствориться в воздухе. В вашем распоряжении здесь имеются эксперт по баллистике, а также контрольные пули, которые были выпущены из вещественного доказательства номер 30. По мнению суда, будет совсем нетрудно доказать, что в руках мистера Мейсона находилось орудие убийства, разряженное им преднамеренно или случайно, или опровергнуть это.

- Обвинение не может сделать это, ваша честь, - тихо проговорил Гамильтон Бюргер.

- Это еще почему? - удивился судья.

- Кто-то из любителей сувениров прихватил ее с собой.

Так, значит, полиция проморгала ее? - резко спросил судья Даккер.

- Да, ваша честь.

- В таком случае, - заметил судья Даккер, - вы не имеете права привлекать к судебной ответственности обвиняемую ввиду небрежной работы полиции.

- У меня больше нет вопросов к свидетелю, - доброжелательно заключил Мейсон.

- Вы можете покинуть свидетельское место, - сказал судья Даккер, обращаясь к Гарвину.

Тот с искаженным от ярости лицом, проходя мимо адвоката, бросил:

- Я вас убью!

- Одну минуту, ваша честь, - обратился к председательствующему Перри Мейсон. - У меня к свидетелю остался последний вопрос. Пройдите снова на свидетельское место, мистер Гарвин. Прошу вас.

Гарвин в нерешительности остановился.

- Делайте, что вам говорят, - приказал судья Даккер.

Гарвин неохотно прошел вперед и сел на стул.

- Проходя мимо меня, - спросил Мейсон, - вы что-то сказали? Повторите это, пожалуйста.

- О, ваша честь! - воскликнул Гамильтон Бюргер. - Я возражаю. Это не имеет никакого отношения к рассматриваемому делу. Какими бы ни были чувства свидетеля к Перри Мейсону, разумеется, они не могут повлиять на ведение судебного заседания. Я сам не перестаю удивляться, каким образом действует защита.

- Ваши личные чувства тут ни при чем, - заметил судья Даккер. - Не вы же даете показания. Защита имеет полное право указать на любой враждебный выпад со стороны свидетеля.

- Так что же вы сказали? - повторил свой вопрос Мейсон.

- Я сказал, что убью вас, - прокричал Гарвин, - и, клянусь Богом, я сделаю это!

- Это угроза?

- Нет, обещание. Я...

- Вы проведете двадцать четыре часа за решеткой за неуважение к суду, - вмешался судья Даккер. - Зал заседания не место для угроз. Вас уже неоднократно предупреждали. Я понимаю, что свидетель испытывает сильное возбуждение, но тем не менее суд необходимо уважать. Шериф, возьмите обвиняемого под стражу.

Тот подошел к Гарвину и взял его руку.

Гарвин резко встал, и казалось, что сейчас он совсем потеряет контроль над собой, но все же с трудом сдержался и в сопровождении представителя власти вышел из зала.

- Вызовите Еву Эллиот, - попросил Бюргер. Ева Эллиот тщательно подготовилась к тому, чтобы в столь драматической ситуации предстать во всем блеске. Глядя на нее, когда она уверенной и медленной походкой шла вперед, каждый мог безошибочно угадать, что эта женщина не один час провела в салоне красоты.

- Ваш род занятий? - спросил ее Бюргер.

- Я манекенщица и актриса.

- Где вы работали седьмого октября сего года?

- Я работала секретарем у мистера Гарвина-старшего.

- Вы давно у него работаете?

- Около года.

- Скажите, не произошло ли чего-нибудь неожиданного в тот день у вас на работе?

- Произошло, сэр.

- Что именно?

- Постойте, - в очередной раз остановил прокурора судья Даккер. Несмотря на то, что защита хранит молчание, я хочу указать вам на неуместность показаний свидетеля. Все, что происходило не в присутствии обвиняемой в тот день, не должно влиять на судебное разбирательство.

- Обвинение, - продолжал Бюргер, - хотело продемонстрировать то, чем именно занимался мистер Гарвин в означенный день. Обвинение также хотело продемонстрировать то, что ему было известно и что он мог сообщить обвиняемой.

Судья Даккер взглянул на Мейсона.

- У защиты нет возражений?

- Нет, - ответил Мейсон с улыбкой.

- В таком случае отвечайте на вопрос, - сказал судья, бросив на адвоката недовольный взгляд.

- Так что же произошло? - спросил Бюргер.

- Мистер Гарвин позвонил из Лас-Вегаса и велел дожидаться его приезда.

- Когда он приехал?

- Без четверти девять, на час раньше, чем обещал. Он был весь взвинчен и отказался разговаривать со мной до тех пор, пока не примет душ.

- Постойте, - опять вмешался судья Даккер. - Мистер Гарвин был вызван в качестве свидетеля обвинения, а теперь вы собираетесь дискредитировать его?

- Это был свидетель противной стороны, - ответил Гамильтон Бюргер. Он полностью на стороне обвиняемой и подтвердил это своими показаниями.

- Тем не менее он свидетель обвинения.

- Защита не возражает, - вставил Мейсон.

- А следовало бы, - проворчал судья.

Мейсон из уважения к судье слегка наклонил голову, но остался сидеть на месте.

- Хорошо, - произнес судья, с видимым усилием беря себя в руки, поскольку защита не возражает, я разрешаю свидетелю ответить на поставленный вопрос.

- Вы уверены в отношении времени? - повторил свой вопрос Бюргер.

- Абсолютно, - сказала она. - Я не его личное имущество, чтобы со мной так обращаться. Если ему что-то нужно было сказать мне, он мог бы сделать это раньше, а не...

- Постойте, - прервал ее судья Даккер. - Ваши размышления к делу не относятся. Вас просто спросили: вы уверены во времени?

- Абсолютно, - повторила она.

- Теперь, - продолжал свой допрос прокурор, - ответьте мне, не говорил ли вам мистер Гарвин что-либо о мистере Кассельмане?

- Говорил.

- Кто присутствовал при этом?

- Мы были вдвоем.

- Что же он сказал?

- Он сказал: "Я только что разговаривал с человеком, который наверняка убил отца Стефани Фолкнер, и мы договорились встретиться в одиннадцать сегодня вечером".

- Как он поступил дальше?

- Он снял пиджак, и я заметила, что под мышкой в кобуре лежит револьвер. Он отстегнул ее, положил на стол и пошел принимать душ.

- Вы не смогли бы опознать этот револьвер?

- Нет, сэр, не могу. Я боюсь оружия, но оно в точности похоже на вещественное доказательство номер 30.

- У меня все, - закончил Гамильтон Бюргер, поворачиваясь к адвокату.

- Итак, когда это происходило? - спросил Мейсон.

- Когда он приехал в контору, было без четверти девять.

- И он сказал, что виделся с Кассельманом?

- Вот его точные слова: "Я только что разговаривал с человеком, который наверняка убил отца Стефани Фолкнер, и мы договорились встретиться в одиннадцать сегодня вечером".

Вы хорошо их запомнили?

- Да.

- Но он не упоминал человека по имени Кассельман?

- Ну конечно, он имел в виду Кассельмана...

- Я не спрашиваю, кого он имел в виду. Я спрашиваю, называлось ли имя Кассельмана?

- Нет, не называлось.

- У меня больше нет вопросов, - сказал Мейсон.

- Прошу выйти для дачи свидетельских показаний миссис Гарвин, - громко произнес Бюргер.

Миссис Гарвин, длинноногая, рыжеволосая молодая женщина, совершенно спокойно прошествовала вперед и села на стул. Она улыбнулась присяжным, положила ногу на ногу и выжидающе взглянула на прокурора.

- Вы жена Гомера Гарвина-младшего, который только что проходил свидетелем по делу. Я предъявляю вам вещественное доказательство номер 30 и прошу сказать, не приходилось ли вам видеть его прежде.

- Не могу утверждать, - улыбнулась она. - Я видела револьвер, очень похожий на этот, но я ведь не специалист в этой области.

- Где вы его видели?

- Муж оставил его на туалетном столике.

- Когда?

- Вечером седьмого октября.

- В какое время?

- Примерно в половине одиннадцатого.

- Вы видели этот револьвер восьмого октября?

- Да, сэр.

- И что вы сделали?

- Я позвонила мужу и сказала, что он забыл свое оружие.

- Когда вы ему звонили?

- Когда встала и заметила этот револьвер.

- После того, как ваш муж ушел на работу? Она улыбнулась и ответила:

- Я новобрачная, мистер Бюргер, и стараюсь правильно воспитать своего мужа, не мешая ему готовить себе завтрак, а сама сплю до десяти.

Присутствующие в зале, включая судью и присяжных, заулыбались. Ее добродушие и прекрасная манера держаться производили необыкновенное впечатление.

- Что вы сделали?

- Муж попросил привезти оружие ему на работу, что я и сделала.

- В каком часу это было?

- Около половины одиннадцатого восьмого октября сего года.

- Вы не знаете, это был револьвер, который мы назвали "револьвером младшего", или же это оказалось вещественным доказательством номер 30?

- Нет, сэр, не знаю. Я взяла револьвер с туалетного столика и отвезла его мужу. Я даже не могу утверждать, что в нем отсутствовал один патрон. Мне только известно, что муж вынул револьвер из кармана, когда переодевался. Это было в половине одиннадцатого. Мне также известно, что эти два револьвера очень похожи. Я также совершенно уверена, что никто в спальню не заходил. Вот и все. Больше я ничего не знаю.

- Ваша очередь, - сказал Гамильтон Бюргер, обращаясь к адвокату.

- Миссис Гарвин, вы весь вечер были дома седьмого октября? - спросил Мейсон.

- Да.

- Вам известно, что ваш муж два раза звонил домой и не получил ответа?

- Он говорил мне об этом.

- И вы надеетесь, что присяжные поверят в то, что вы решили не отвечать на звонки мужа?

- Я крепко спала в это время, мистер Мейсон.

Вы ничего не сказали мужу?

- Нет.

- Почему?

- Как-никак у нас медовый месяц, а муж все время носится по делам, он даже не приехал обедать. Я хотела дать ему понять, что мне это не нравится... я даже рассердилась. Если бы он узнал, что я заснула, поджидая его, он не стал бы так беспокоиться. А я хотела, чтобы он беспокоился, и поэтому не сказала ему, что просто-напросто заснула. Мне кажется, что я убедила его в том, что он не правильно набрал наш номер.

Телефон звонил дважды?

- Да.

- Вероятно, вам пришлось его долго убеждать?

- Не очень. Мне кажется, в первые дни замужества жене легче убедить мужа, чем впоследствии.

- Вы солгали?

- Господи, конечно нет! Я просто предположила, что он ошибся номером. Он же не спросил, спала я или не спала. Ну я и не стала его переубеждать.

- Вернемся к револьверу, миссис Гарвин. В сущности, в нем могло недоставать одного патрона, когда вы отвезли его мужу.

Она мило улыбнулась и ответила:

- В сущности, мистер Мейсон, после того как вы произвели из него выстрел, в нем могло недоставать двух патронов.

- Если учесть, - заметил Мейсон, - что это был один и тот же револьвер.

- Новобрачная всегда должна учитывать, что ее муж честен и правдив.

- У меня все, - закончил Мейсон.

Следующим свидетелем обвинения оказалась Лорейн Кетлл, тощая вдова пятидесяти шести лет, проживающая на первом этаже жилого комплекса "Эмброуз", которая показала, что около десяти часов вечера седьмого октября она видела женщину, спускавшуюся по служебной лестнице от квартиры Джорджа Кассельмана. Приняв ее за воровку, она пошла за ней следом на отдаленном расстоянии.

Вы разглядели ее и можете опознать?

- Да.

- Кто это был?

- Женщина, которая находится здесь, обвиняемая Стефани Фолкнер.

- Что она сделала?

- Подошла к тротуару, потом рядом с ней остановилась машина. Ее окликнул мужчина, сидевший за рулем. Она села в машину, и они уехали.

- Кто был этот мужчина? Вы можете его опознать?

- Мистер Перри Мейсон, адвокат, который находится здесь.

- Приступайте к перекрестному допросу, - отрывисто сказал Бюргер.

- Как получилось, что вы смотрели на черный ход, ведущий в квартиру Кассельмана? - спросил Мейсон.

- Я давно заметила, что к нему ходят молодые женщины. Мне это не понравилось, и я хотела пожаловаться.

- Вы видели обвиняемую раньше?

- Я не могу утверждать это под присягой.

Вы видели ее раньше? До седьмого октября?

- Нет.

- Вы последовали за той женщиной, которая вышла из вашего дома седьмого октября?

- Да, я пошла за обвиняемой.

- С какой целью?

- Хотела выяснить, кто она такая.

- Это была единственная причина?

- Да.

Вы хотели только разглядеть ее?

- Да.

- Л потом собирались повернуть обратно?

- Да.

- Вы продолжали следить за ней после того, как она села в машину?

- Да.

- Из ваших слов можно понять, что вы не успели ее хорошо разглядеть, это так?

- Я отлично разглядела ее.

- Но вы только что утверждали, что собирались повернуть назад после того, как рассмотрите ее, и не повернули.

- Ну... мне просто хотелось взглянуть на нее вблизи, и я совершенно уверена в том, что говорю.

Совершенно уверены?

- Да.

- А если бы она не села в машину, вы бы пошли и дальше?

- Думаю, что да.

- У меня все, - улыбнулся Мейсон.

- На этом, ваша честь, обвинение прекращает допрос свидетелей, объявил Гамильтон Бюргер.

Судья Даккер нахмурился и промолчал.

- Защита ходатайствует перед судом рекомендовать присяжным вынести оправдательный приговор, - сказал Мейсон, - так как все доказательства и улики - сплошные домыслы и подозрения.

- Суд не намерен, - постановил судья Даккер, - комментировать представленные показания и пока отклоняет ходатайство защиты. После того как защита изложит свою точку зрения по данному делу, вопрос факта будет определен присяжными. В настоящее время, учитывая ходатайство защиты, суд самым тщательным образом рассмотрит доказательства обвинения. Суд не собирается комментировать эти доказательства; вместе с тем он отклоняет предложение защиты. Суд объявляет о перерыве в его работе. Заседание суда возобновится в четырнадцать часов, на нем защита представит свои доводы. Тем временем суд напоминает присяжным, что они не вправе обсуждать данное дело и допускать его обсуждение в их присутствии, а также формировать или выражать свое собственное мнение до тех пор, пока им окончательно не будет представлено на рассмотрение это дело. Итак, - закончил свое выступление судья, - объявляется перерыв.

- Стефани, - быстро повернулся адвокат к обвиняемой, - вы должны начать давать показания. Вы должны отрицать убийство Джорджа Кассельмана.

Она энергично замотала головой:

- Я не стану это делать.

- Но вы должны сделать это, иначе вас обвинят в убийстве. В свете показаний, касающихся убийства вашего отца, присяжные не вынесут смертный приговор, а признают вас всего лишь виновной. Тот факт, что на вашей туфле оказался след крови, и тот факт, что след от набойки на ней оказался аналогичен...

- Извините меня, мистер Мейсон, я не стану давать показаний.

- Почему? - продолжал настаивать Мейсон. - В вашем прошлом есть что-то такое, чего вы боитесь? Вас не привлекали раньше к судебной ответственности?

Она опять покачала головой и ответила:

- Я не стану вам ничего говорить, мистер Мейсон. Пусть со мной делают что угодно, но я не стану давать показаний.

- Стефани, но это совершенно невозможно. Я собираюсь вызвать вас как свидетеля.

- Если вы это сделаете, я просто откажусь идти.

- Хорошо, это уже лучше, чем ничего. По крайней мере, у меня появится зацепка.

- Мисс Фолкнер, нам пора, - сказал помощник шерифа.

Глава 19

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк заканчивали свой завтрак, сидя в отдельном кабинете уютного ресторанчика, неподалеку от зала суда, когда раздался быстрый стук в дверь и в следующую секунду на пороге возникла возбужденная Герти, которая принимала посетителей в конторе адвоката.

- Мистер Мейсон, мистер Мейсон! - воскликнула она. - Мэри Барлоу сидит у нас в конторе... Господи, как ее разнесло... Наверняка будет тройня! Ей надо сидеть дома... Я говорила... Я предупреждала ее...

- Погоди, погоди, Герти, - остановил ее Мейсон. - Успокойся. Давай все по порядку.

- Мэри решила навести порядок в делах Гарвина. Так вот, она стала просматривать старые папки... ну те, которые в шкафу....

- Понятно. Что же она там нашла?

- Испачканные кровью полотенца, - почти шепотом произнесла Герти, которые мистер Гарвин оставил там в день убийства.

- Что?!

- Да, да. На них засохшие пятна крови и штамп того дома, где жил Кассельман. Их кто-то спрятал там, и Мэри испугалась, что... в общем, она не хотела, чтобы кто-то узнал про это, и велела мне разыскать вас и спросить, что ей делать. Вы знаете, как она относится к мистеру Гарвину, но она не может вот так просто сидеть и ждать, что Стефани посадят в тюрьму. Она не знает, что же делать... бедняжка... она совершенно расстроена и...

- Ладно, Герти, успокойся. Садись и выпей кофе...

- О Боже! Я так переживаю, мистер Мейсон. Выходит, Гомер Гарвин на самом деле убил Джорджа Кассельмана и Стефани Фолкнер знает это. Она его любит и потому отказывается давать показания.

- Постой, постой! - воскликнул адвокат. - Твоя сумасшедшая идея натолкнула меня на одну мысль.

Делла Стрит бросила на Перри Мейсона предостерегающий взгляд.

- У нее ведь всегда полно романтических идей! Дай ей пуговицу - тут же пришьет к ней романтический костюм.

Перри Мейсон встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате.

- Черт побери! Это, конечно, старомодно... рассчитано на дешевый эффект, но должно сбить с толку окружного прокурора... Ничего другого у меня больше нет...

Герти повернулась к Полу Дрейку.

- Да... еще звонили из вашей конторы. Вы там страшно нужны.

Пол Дрейк попросил официанта принести к нему аппарат. Мейсон продолжал взволнованно расхаживать по комнате.

- Что вы задумали? - спросила Делла.

- Я вызову Стефани Фолкнер как свидетеля. Она откажется. Я стану настаивать. В суде разыграется сцена. Я прикажу ей занять свидетельское место. Она опять откажется. Тогда я обращусь к присяжным с проникновенной речью... скажу, что Стефани Фолкнер знает, что человек, которого она любит, убил Джорджа Кассельмана и... Хотя... нет... нет... Делла! Я знаю, что делать. Знаю!

- Что?

- Полиция так и не нашла пулю, которая попала не без моей помощи в стол младшего, - рассмеялся Мейсон. - Так вот, мы используем эти полотенца.

- Ну говорите, - нетерпеливо спросила Делла, которой передалось волнение шефа, - что вы собираетесь сделать?

Пол Дрейк, слушая, что ему говорят по телефону, недовольно проворчал, прикрывая ладонью руки правое ухо.

- Не шумите так, ребята. Говорят что-то важное.

- Делла, - негромко продолжал Мейсон, - я заявлю, что младший действительно отвез револьвер, называемый "револьвером младшего", Стефани Фолкнер, а та обнаружила отсутствие одного патрона в револьвере, который передал ей Гомер-старший, то есть "револьвере из кобуры". Тогда она решила, что старший убил Кассельмана, и вместо того, чтобы оставить "револьвер младшего" на столе, куда он его положил, она схватила это оружие и спрятала у себя в комнате. Затем взяла револьвер с одним отстрелянным патроном, тот, который накануне вечером дал ей старший, положила его на стол. Клянусь Богом, что так и было.

В конце концов, Делла, во всей этой истории недостает одного револьвера. Гомер-старший передал Стефани Фолкнер, "револьвер из кобуры" вечером, когда произошло убийство, Гомер-младший отдал ей свое оружие по моему предложению на следующий день.

Полиция провела обыск у нее на квартире, но обнаружила только один револьвер. И, обнаружив его, прекратила поиски.

Нет, клянусь Богом, я осложню им жизнь из-за этого пропавшего револьвера. Я приплету сюда романтическую теорию Герти. Я произнесу перед присяжными сногсшибательную речь. Я потребую, чтобы суд заставил мою клиентку давать показания... Черт возьми, я устрою в суде такой фейерверк, что меня надолго запомнят.

Я также потребую, чтобы сержант Голкомб дал показания. Я напомню ему, что, как только он обнаружил оружие в квартире Стефани, тут же бросился в лабораторию. Установив, что оно является орудием убийства, он пришел в такое возбуждение, что провел обыск у нее на квартире только девятого числа. Мы совершенно точно знаем, что делала Стефани, как только ушел младший, - она положила на стол "револьвер из кобуры" и спрятала "револьвер младшего". К тому времени, когда полиция приехала к ней вторично, она надежно спрятала оружие - для этого у нее было вполне достаточно времени. Только так я могу все объяснить.

Она догадалась, что старший убил Кассельмана, и подменила револьверы. Я знаю, что Гарвин встречался с Кассельманом в начале девятого. Возможно, обороняясь, он застрелил его. Потом, когда в половине девятого пришла Стефани, она увидела, что Кассельман мертв... Она ступила в лужу крови... вышла черным ходом... Проклятие, Делла!.. Потом она заметила машину Кассельмана, отъезжающую от дома. Она знала об их встрече. Все сходится.

Полиция наломала дров, проводя расследование... В результате под подозрение попала Стефани, и именно она совершила эту подмену. Как я мог проглядеть это, Делла! Мы все ходили вокруг да около, и никому не пришло в голову, что все дело в том оружии, которое не удалось найти полиции.

- Ну, шеф, - восхищенно прошептала Делла, - если вы с таким же пылом все это изложите присяжным, успех обеспечен.

- Обеспечен! В худшем случае они не придут к единому мнению и не признают ее виновной... И все благодаря романтической и мечтательной Герти... С меня коробка конфет - сегодня же, как только закончится заседание.

- О, мистер Мейсон, - взмолилась Герти. - Только не конфеты, пожалуйста! Что-нибудь другое. Я... Я с этой недели на диете.

- Ты отказываешься от сливок в шоколаде?

- Ну что же, - вздохнула она, - раз вы так настаиваете!

- Эй, Перри, погоди. - Пол Дрейк положил трубку и сказал:

- По твоему заданию мои ребята прочесали весь город в поисках типографии, которая печатала эти фальшивые бланки компании "Акме". Вчера мы решили также наведаться в Лас-Вегас и наконец обнаружили, что искали. Эта типография выполняла заказ одного человека, который платил наличными, но внешние данные его, к сожалению, нам не удалось установить. Дело было с год назад. Так что его никто не помнит.

- Теперь это уже не имеет значения, Пол. Герти подсказала мне отличную идею. В конце концов, почему Стефани не могла подменить оружие?

Дрейк бросил взгляд на часы.

- Извини, за телефонным разговором ничего не разобрал... Между прочим, скорее доедай свой завтрак, если не хочешь опоздать на дневное заседание.

Мейсон повернулся к Герти.

- Где Мэри Барлоу сейчас?

- Ждет в вашем кабинете.

Полотенца при ней?

- Да.

- Немедленно возвращайся. Пусть она положит их в пакет и едет в суд. Я буду тянуть время до тех пор, пока она не появится.

- О, мистер Мейсон, она не поедет туда - там столько народу. Она может родить в любую минуту.

- Мэри сделает так, как я скажу ей. Ее положение только нам на руку. Как только она появится в зале заседания, все уставятся на нее. Ей нужно будет только подойти к моему столу и передать этот пакет.

- Но каким образом вы собираетесь выиграть время, шеф? - спросила Делла Стрит.

- Пошевеливайся, Герти, - сказал Мейсон. - А я тем временем вызову для перекрестного допроса последнего свидетеля. В общем, как-нибудь выкручусь.

Герти поспешно вышла из ресторана, а Мейсон принялся доедать свой бифштекс. Но он был слишком взволнован, чтобы есть.

- Какая идея! Просто на удивление сфабрикованная версия. И самое замечательное в том, что окружной прокурор не сможет опровергнуть ее. В конце концов, в деле с косвенными доказательствами эти доказательства должны быть достаточно весомыми и исключать всевозможные версии, кроме одной - виновна.

- А твоя версия надежна? - с сомнением спросил Дрейк.

- Она такая же надежная, как золотое кольцо с бриллиантом, улыбнулась Делла Стрит и добавила поспешно:

- По крайней мере, так утверждает наш шеф.

- Хорошо. - Дрейк снова взглянул на свои часы. - Но за эмоциями смотрите не опоздайте, а то говорят, судья Даккер страшно не любит тех, кто опаздывает.

Мейсон кивнул в знак согласия, оставил на столе более чем щедрый банкнот, и они вдвоем с Деллой Стрит направились к выходу, разговаривая на ходу.

- Я вызову Еву Эллиот для дачи показаний. Если это будет любой другой свидетель, то все подумают, что я тяну время. Ева Эллиот - единственный свидетель, на которого можно что-то навесить. Ей придется несладко, когда она начнет давать показания о тех счетах.

- Но, шеф, разве это корректно?

- Нет, конечно, но после того, как я задам ей десяток-другой вопросов, у присяжных сформируется определенное мнение. Судья Даккер, несомненно, придет в бешенство. Бюргер станет орать. Ничего не поделаешь, надо идти на это и держаться до тех пор, пока не прибудет Мэри, а тогда я выдам им свою версию. Будет грандиозный фейерверк, Делла.

- А знаете, - произнесла Делла задумчиво, - в этом что-то есть. Стефани Фолкнер вполне могла подменить револьверы, потому что подумала, что Гарвин виноват в убийстве Кассельмана.

- Умница! - улыбнулся Мейсон. - Видишь, я даже тебя убедил. Но если я сумел убедить тебя, наверняка мне поверит кое-кто из присяжных.

- Не забудьте - последнее слово за Гамильтоном Бюргером, предупредила она.

- Пусть только попробует опровергнуть - завязнет в трясине. Все собранные им улики вертятся вокруг этих двух револьверов, а второго-то у них нет. А поскольку его нет, он не сможет опровергнуть мое утверждение о том, что Стефани Фолкнер, безумно любя Гомера Гарвина, пытаясь его спасти, подменила оружие и готова взять на себя его вину, лишь бы любимый ею человек остался на свободе.

- Ну, шеф, это будет драма в духе Шекспира! Нет, в самом деле, я абсолютно убеждена, что так и было.

- Разумеется, все так и было, - уверенно произнес Мейсон. - Вот почему она отказалась давать показания.

Глава 20

Ровно в два часа дня судья Даккер объявил:

- В связи с тем, джентльмены, что все присяжные и обвиняемая на месте, суд возобновляет заседание. Слово предоставляется защите.

- С разрешения суда, я хотел бы заявить, что у меня имеется несколько вопросов к одному из свидетелей обвинения.

- Возражаю, - ответил Бюргер. - Обвинение закончило изложение дела, и дальнейший опрос свидетелей прекращен.

- Кого вы хотите вызвать? - спросил судья Даккер. - Еву Эллиот.

- Просьба защиты удовлетворена. Свидетель, пройдите вперед для дачи дальнейших показаний, - постановил судья Даккер.

Когда Ева Эллиот шла по проходу между рядами стульев, Мейсон украдкой взглянул на свои часы. Она грациозно уселась на стул в лучших традициях голливудских фильмов.

- Мисс Эллиот, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Скажите, вы имели опыт секретарской работы, прежде чем стали работать у мистера Гарвина?

- Возражаю против вопроса, так как он является недопустимым, не относящимся к делу и несущественным, - запротестовал прокурор.

- Возражение принимается, - подтвердил судья Даккер.

- Входило ли в ваши обязанности оформление счетов? - зашел с другого края Мейсон.

- Да, сэр.

- Вы обычно печатали на машинке чеки на оплату этих счетов и мистер Гарвин их подписывал?

- Да, сэр.

- Правда ли, что, будучи секретарем мистера Гарвина, вы отпечатали и передали на подпись боссу чеки на сумму в несколько тысяч долларов для оплаты счетов кампании "Акме", расположенной по адресу: Четэм-стрит, 1397, которой в действительности не существует и которой не направлялись никакие заказы.

- Минуточку! Минуточку! - закричал Гамильтон Бюргер. - Ваша честь, подобные вопросы выходят за рамки слушаемого дела. Перекрестный допрос является некорректным. Я возражаю на тех же основаниях.

Судья Даккер задумчиво погладил подбородок.

- По-моему, возражение обвинения верно, и суд попросил бы защиту увязывать свои вопросы с существом дела.

- Другой мой вопрос, - продолжал Мейсон, - касается следующего: не находилось ли лицо, присылавшее эти счета, в сговоре со свидетелем и как результат этого не настроено ли оно враждебно к мистеру Гарвину из-за страха быть разоблаченной?

Судья Даккер нахмурился и проговорил:

- Я разрешаю ответить на данный вопрос, хотя он носит технический характер и может иметь только весьма отдаленное отношение к делу, но вместе с тем достаточно взглянуть на свидетеля, чтобы понять, что в ее поведении есть что-то такое...

- Ваша честь, - вскричала Ева Эллиот со слезами на глазах, - клянусь, я не брала ни цента из этих денег. Мистер Кассельман обещал мне, что...

- Договаривайте, - строго сказал судья Даккер.

- Я не думаю, что она должна давать показания, - возразил Гамильтон Бюргер. - Это свидетельство притянуто за уши с целью дискредитировать свидетеля, в показаниях которого не приходится сомневаться.

- Я не усматриваю тут никакой дискредитации, - сердито заметил судья Даккер. - Ведь защита не приобщает эти показания к делу. Я прошу свидетеля взять себя в руки и успокоиться. Итак, вы упомянули имя Кассельмана, мисс Эллиот.

Ева Эллиот, плача, ответила:

- Он обещал устроить меня на эстраду в своем новом мотеле. Он... он лгал... он постоянно меня обманывал... он обещал...

Внезапно дверь в зал заседаний открылась, и Мэри Барлоу, на последних днях беременности, медленно двинулась по проходу, держа в руке бумажный пакет.

Судья Даккер изумленно уставился на нее. Присяжные последовали его примеру, а потом в ее сторону повернули головы все сидящие в зале.

Мэри подошла к барьеру красного дерева, за которым сидел Перри Мейсон, и протянула ему пакет. Мейсон взял его и повернулся к следователю. Медленно и эффектно он вскрыл пакет и достал оттуда окровавленные полотенца.

- Ева, - чеканя слова, произнес адвокат, - после того, как вы застрелили Джорджа Кассельмана, вы обтерли кровь полотенцами, положили их в сумку и затем спрятали в кабинете мистера Гарвина. После этого "револьвер из сейфа", с помощью которого вы совершили убийство, сунули в кобуру, а "револьвер из кобуры" спрятали в сейфе, когда мистер Гарвин принимал душ, ведь все было так?

Ева Эллиот вскочила на ноги, затем опустилась на стул и, всхлипывая, проговорила:

- Я защищалась... Я защищалась... После того как я все узнала... я... я....

- Не верьте! Не верьте! - закричал Гамильтон Бюргер. - Это похоже на хорошо отрепетированный спектакль... Это сделано для того, чтобы запутать присяжных....

Мейсон, усмехнувшись, повернулся к окружному прокурору и произнес:

- Я кончил, мистер Бюргер. Вы можете закрыть свое дело, если, конечно, у вас хватит смелости. Защита не имеет никаких других доказательств.

- У вас больше нет вопросов к свидетелю? - спросил судья Даккер.

- Нет, ваша честь, - ответил Мейсон. Гамильтон Бюргер какое-то время сидел совершенно подавленный, потом сказал:

- Прошу суд объявить перерыв на тридцать минут. Может быть, обвинению удастся...

- У вас есть вопросы к свидетелю? - перебил его судья Даккер.

- Нет, ваша честь.

Судья Даккер искоса взглянул на Мейсона:

- Защита не возражает против тридцатиминутного перерыва, о котором просит прокурор?

- Защита возражает. Защита не собирается предоставлять дальнейшие доказательства невиновности ответчицы и хочет передать дело в руки присяжных еще сегодня днем.

- Очень хорошо, - решил судья. - Продолжайте свое дело, мистер обвинитель.

- У меня все.

- Защите больше нечего добавить, - сказал Мейсон.

Судья Даккер долго и внимательно смотрел на Еву Эллиот, потом спросил:

- Может быть, это и является нарушением правил делопроизводства, суд не удовлетворен таким решением рассматриваемого вопроса. Мисс Эллиот, вы убили Джорджа Кассельмана?

- Я застрелила его, - тихо ответила она. - В тот день я взяла револьвер из сейфа мистера Гарвина... просто хотела попугать его. Но он набросился на меня... стал душить... чуть не сломал мне шею... в глазах потемнело... я услышала какой-то грохот... потом все прошло.

- Каким же револьвером вы хотели его припугнуть?

- Тем, который лежал в сейфе.

- И что вы с ним сделали?

- Я положила его в кобуру мистера Гарвина, когда он принимал душ, а другой револьвер, который лежал в кобуре, положила в сейф.

Судья Даккер насупил брови, помолчал и наконец произнес:

- Суд объявляет часовой перерыв. Ввиду того что данный свидетель представлен обвинением, обвинение несет за него ответственность, и слушание стороны обвинения прекращается.

- Ваша честь, - обиженно заявил Гамильтон Бюргер, - обвинение не хочет связывать себя показаниями этого свидетеля до тех пор, пока не выяснит побудительные мотивы свидетеля и не прольет свет на это театральное представление с окровавленными полотенцами.

- Суд не интересуют личные чувства обвинения. Суд заинтересован только в соблюдении законности и справедливости. Суд объявляет перерыв на один час. По истечении этого срока суд позволит себе рекомендовать присяжным вынести оправдательный приговор.

Глава 21

Перри Мейсон, Пол Дрейк, Делла Стрит, Гомер Гарвин и Стефани Фолкнер собрались в библиотеке адвоката за столом, на котором стояли бутылка виски, сифон с содовой, большая чашка с кубиками льда и несколько рюмок.

Мейсон сказал Стефани Фолкнер:

- Вам следовало с самого начала мне все рассказать.

- Я никому не могла рассказать об этом, мистер Мейсон. Я видела, как Гомер отъехал от дома Кассельмана. Меня он не видел. Когда вечером он передал мне револьвер, я заметила, что в нем не хватает одного патрона, и мне показалось, что я знаю, что произошло. После того как вы сделали так, что младший отдал мне свой револьвер, я решила, что поступлю очень ловко, если подменю револьвер, чтобы полиция нашла орудие убийства на том месте, куда младший положил свое оружие. Как только за вами закрылась дверь, я схватила "револьвер младшего" и побежала на стройку рядом с нашим домом. Там я бросила револьвер в еще не застывший раствор цемента и вернулась домой.

- Я не знал, - произнес Гомер Гарвин, - что вы меня видели у дома Кассельмана, Стефани. Я отправился к нему, чтобы выяснить наши с ним отношения, но он заявил, что через десять минут у него важное свидание, и просто выпроводил меня. Вероятно, в это время у него была Ева Эллиот. Я сказал, что вернусь в одиннадцать часов и потребую объяснений.

- Скорее всего, - сказал Мейсон, - Ева Эллиот и звонила Кассельману, когда я был у него. Она сказала, что едет к нему. Вот почему он так взволнованно реагировал и попросил ее подождать несколько минут. Из этого следует, что она звонила из близлежащего автомата. Я вышел через парадную дверь и стал наблюдать за входом, но не заметил, чтобы кто-то вошел в дом. Следовательно, тот, кого он ждал, вошел через черный ход.

- Ну вот, теперь все ясно, - заметил Гарвин. - Она поднялась по служебной лестнице. Когда-то Кассельман уговорил ее оплатить подложные счета, пообещав высокооплачиваемую работу в новом мотеле, а также устроить на телевидение. Ради того, чтобы попасть на сцену, она была готова пойти на все. И это вовсе не отсутствие опыта в работе, а намеренное перекачивание денег в карман Кассельмана. Но потом тем не менее она узнала, что он ее надувает.

- Когда я подъехала к дому Кассельмана, - вступила в беседу Стефани, мне открыла какая-то женщина. Я поднялась наверх и позвонила. Никто не отвечал. Тогда я взялась за ручку двери. Она оказалась незапертой. Я толкнула дверь и вошла. Джордж Кассельман лежал на полу. Я совершенно растерялась и не знала, что делать. И вдруг заметила, что стою в луже крови, и мне стало страшно. Я побежала в ванную и попробовала стереть кровь с туфли. Потом вернулась к Кассельману, чтобы посмотреть, может быть, он еще дышит. Я опустилась на колени, и мои ладони тоже оказались в крови. Я очень долго мыла руки, потом бросилась вниз по служебной лестнице. Я была уверена, что Гомер убил его, и никому ничего не стала говорить. Это было выше моих сил.

Гомер Гарвин задумчиво посмотрел на Стефани:

- И вы пошли на то, чтобы вас осудили за убийство, лишь бы выгородить меня?

- И это говорите вы! - воскликнула Стефани. - А кто сунул умышленно свою голову в петлю, чтобы спасти меня?

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

- Ну ладно, - сказал Гарвин. - Поговорим об этом потом, а пока, Перри, давай уладим наши с тобой денежные дела.

Гарвин вынул чековую книжку, расписался и подтолкнул чек через стол к адвокату.

- Сумму проставь сам, и, пожалуйста, не стесняйся. Зазвонил телефон. Делла Стрит взяла трубку и стала слушать.

- Подождите. - Она повернулась к Мейсону. - Это младший. Он извиняется за инцидент в суде и говорит, что отдает тот спортивный автомобиль, на котором вы ездили к Стефани, на шестьсот долларов дешевле.

Мейсон улыбнулся, взял чек и ответил:

- Пусть позвонит позже, Делла. Думаю, мы сумеем договориться.