Дело о кричащей женщине

10

Как только миссис Кирби покинула кабинет Мейсона, Делла Стрит встала и пересела к столу адвоката.

– Шеф, я очень обеспокоена.

– А кто не обеспокоен?

– Мы где-нибудь сможем найти твердую почву?

– Только в самом центре разрешенных законом зыбучих песков. Во-первых, я до сих точно не уверен, чьи интересы представляю. Теоретически – интересы Джона Кирби. Но он сильнее всего хочет, чтобы вне опасности находился Ронни. Мы можем вытащить Джона Кирби из этой заварухи, если полностью ознакомим Суд с показаниями наших свидетелей. Но итогом всех наших стараний станет новое главное действующее лицо обвинения миссис Кирби.

– Ты намерен рассказать Джону Кирби о том, что его жена была в доме доктора Бэбба?

– Еще один вопрос на который невозможно дать однозначный ответ. Моя обязанность – сообщать клиенту о новых фактах, составляющих его дело. Учитывая все это, мне необходимо очень тщательно обдумать аспекты дела Кирби.

– Шеф, больше всего меня беспокоит записная книжка.

Мейсон поднялся на ноги и начал вышагивать по кабинету, периодически останавливаясь в хмурой задумчивости. Наконец, он посмотрел на Деллу Стрит:

– Записная книжка у тебя?

– Я ни разу даже словом об этом не обмолвилась.

– Так обмолвись сейчас. Она у тебя?

– Да.

– Отдай ее мне.

– Это займет какое-то время.

– Тогда отправляйся за ней немедленно.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Делла Стрит вышла из кабинета и минут через пять вернулась с записной книжкой в кожаном переплете.

– Теперь мне еще страшнее, – призналась она.

Мейсон опустил записную книжку в боковой карман своего пальто.

– Забудь об этом, Делла. Я перехожу к активным действиям.

– Теперь записная книжка у тебя, шеф. А она не что иное, как собственность убитого, украденная подозреваемой в убийстве. К тому же, Нора Логан не твой клиент. Сведения, которые мы от нее получили, не являются конфиденциальной информацией. Ты не можешь найти себе оправдания на почве защиты клиента – ты взял вещественное доказательство в личное пользование. Ты утаил книжку, а тот факт, что она есть украденная собственность, означает, что формально ты виновен в получении краденного. Ты знаешь, как поступит Гамильтон Бергер, если кто-нибудь хотя бы намекнет ему на этот факт?

Мейсон молча кивнул, поэтому Делла Стрит продолжала:

– Мне кажется неразумным не учитывать вариант, что он может пронюхать о записной книжке.

– Когда прокурор делает то, что считает правильным, он волен ради достижения цели использовать любые юридические тонкости и уловки. Я уже говорил тебе, что у меня достаточно мастерства и в области дозволенного законом, и просто чисто человеческой изобретательности. Я собираюсь воспользоваться обоими умениями.

– И ты не собираешься передавать в полицию записную книжку доктора Бэбба?

– Не в ближайшие сто лет.

– Но это ставит тебя в крайне уязвимое положение.

Мейсон вновь поднялся на ноги, чтобы продолжить мерить пол шагами.

– Книга регистрации визитов к доктору Бэббу... Делла, доктор записал в ней фамилию Кирби, но он имел в виду Джоан Кирби, а не Джона Кирби.

– Но он также вписал и фамилию Логан. Я предполагала, что Джон Кирби и Нора Логан должны были явиться к нему вместе. Теперь мы знаем, что это не так.

– Черт возьми, Делла, неужели ты думаешь, что фамилия Логан не означает Нору Логан, а имеет какое-то отношение к истинному отцу мальчика?

– О, Боже! – воскликнула Делла Стрит.

Теперь Мейсон не останавливался даже для реплик.

– Но, шеф, отец мальчика умер шесть лет назад.

– Позвони Полу. Попроси его раздобыть гинекологическое дерево семьи Логан. И давай пока не делать скоропалительных выводов.

Делла Стрит позвонила, передала детективу инструкции Мейсона, положила трубку и задумчиво посмотрела на Мейсона.

– Шеф, ты можешь обратиться к какому-нибудь адвокату по уголовным делам насчет дневника...

– Зачем?! – поинтересовался Мейсон.

– Он может дать тебе правовое обоснование не заявлять в полицию об этом дневнике. Ты сможешь действовать на основании...

Зазвонил телефон. Делла Стрит схватила трубку, пару секунд слушала, а затем сказала:

– Одну секунду, Герти, – и повернулась к Мейсону. – Карвер Кинзи в приемной, он говорит, что должен немедленно встретиться с тобой по делу чрезвычайной важности.

– Карвер Кинзи, – задумчиво повторил Мейсон. – Черт меня побери, если его настоящее имя не Карвер Мурхед Кинзи. Он один из самых изворотливых в коллегии адвокатов, специалист по уголовным делам. Интересно, какого беса ему от меня надо?

– Не знаю, – ответила Делла Стрит, – но, послушай, шеф, раз уж так сложилось, не можешь ли получить у него правовое обоснование? Если он даст его, ты оставишь дневник у себя на законном основании...

– Он не даст мне правового обоснования.

– Почему, нет?

– Потому, – объяснил Мейсон, – что он знает, что не сможет безнаказанно это провернуть. Он знает, что коллегия адвокатов очень пристально за ним следит. Он один из нечистых на руку адвокатов.

– Нечестный? – переспросила Делла Стрит.

– Ну, за эту самую руку его ни разу не схватили, – заметил Мейсон. По крайней мере, доказать пока ничего не удалось. Но он действительно хитер, умен и очень скользок. Пригласи его, Делла.

Делла вышла и вскоре вернулась в сопровождении Карвера Кинзи. Он был невысоким и худым типом, чрезмерно гордящимся собственной одеждой. Он был безукоризненно одет по самой последней моде, а парикмахера, совершенно несомненно, навещал раз в три дня. Ногти его буквально сияли, руки были настолько мягкими, насколько глаза – жесткими. Как подметил кто-то однажды, Кинзи всегда старался производить впечатление хорошо упакованной посылки, поскольку и сам знал не хуже других, что товар внутри этой самой посылки давно подгнил.

– Добрый день, мистер Мейсон, – поздоровался Кинзи.

– Как поживаете, мистер Кинзи? – спросил Мейсон, обмениваясь с гостем рукопожатием. – Что вас привело ко мне?

– Да ничего особенного, – ответил Кинзи, – я бы сказал, что это визит вежливости. Просто я оказался в этом здании, поэтому решил забежать и поздороваться. В конце концов, мы не каждый день с вами встречаемся, но я с огромным интересом слежу за вашими делами. Действительно, Мейсон, можно сказать, что это визит ученика к маэстро. Я подумал, что если проведу рядом с вами несколько минут, часть вашего блеска и находчивости перейдет на меня, а мне это так необходимо в наше-то время. Вы не будете возражать, если мы на несколько минут освободим мисс Стрит?

Мейсон улыбнулся и покачал головой.

– Мисс Стрит – моя правая рука. Я слишком занят, чтобы потом объяснять ей тонкости дел, поэтому она присутствует во время всех моих встреч и знает суть всех бесед не хуже меня. Вас абсолютно не должно волновать ее присутствие в кабинете.

– Меня волнует отнюдь не ее присутствие в кабинете, меня волнует карандаш, который имеет привычку появляться в ее руке во время ваших встреч с клиентами, и меня очень волнует записная книжка, полная стенографических значков, говорящих о содержании встреч.

– Вы хотите побеседовать со мной о чем-то таком, что не должно оставить после себя следа? – спросил Мейсон.

– Именно так.

– Вы собираетесь сказать нечто такое, от чего потом готовы будете отказаться, не так ли?

– Да, – ответил Кинзи, глядя Мейсону в глаза.

– Что ж, – улыбнулся Мейсон. – По крайней мере, в неискренности вас не упрекнешь. Делла, отложи карандаш, подойди поближе и сядь так, чтобы мистер Кинзи мог все время видеть твои руки.

– Я бы предпочел разговор без свидетелей, – сказал Кинзи.

– При данных обстоятельствах, – сказал ему Мейсон, – вы лишь удвоили мое желание иметь свидетеля нашей беседы.

– Да, все нормально, – неожиданно легко сдался Кинзи. – Я хочу немного поговорить о деле доктора Бэбба.

– Что именно вы хотите обсудить? – спросил Мейсон, лицо его мгновенно стало невыразительной маской, как будто высеченной из гранита.

– Я представляю Нору Логан. Вы посоветовали ей обратиться к адвокату. Она пришла ко мне. Спасибо, что вы обеспечиваете меня работой.

– Я не направлял ее к вам. Я просто посоветовал ей обратиться к адвокату. Обстоятельства не позволяли мне дать ей даже элементарный совет.

– Все равно, спасибо, мистер Мейсон. С вашей помощью у меня появился новый клиент.

– Денежный клиент? – спросил Мейсон.

– Станет денежным, – ответил Кинзи, все так же глядя Мейсону прямо в глаза.

– Продолжайте, – сказал Мейсон.

– Я не собираюсь обмениваться с вами ударами, Мейсон, но я так же не собираюсь работать за других. Я адвокат. Я представляю Нору Логан. У нее нет денег, чтобы заплатить мне. Я в таком положении, что должен лезть напролом. И я не собираюсь рисковать за здорово живешь. Мне нужны деньги.

– Где вы достанете денег?

– Вы мне дадите.

– Я?

– Да. Выудите их у своего клиента. Мне нужны деньги.

– Как много?

– Давайте раскроем карты, Мейсон, – предложил Кинзи. – Ваш клиент богатый человек. Он борется за свою жизнь, с головой погрузившись в дело об убийстве. В нужное время мой клиент даст показания, которые обеспечат его алиби. Она может доказать, что он ждал ее вне дома, и что преступление совершила другая женщина.

– В том случае, если ей поверят присяжные.

– К тому времени я научу ее что и как говорить. И тогда даже окружной прокурор ей поверит.

– Будем на это надеяться, – согласился Мейсон.

– К слову сказать, это не главное, – продолжал Кинзи. – Вопрос в записной книжке, которую мой клиент передал в руки мисс Стрит.

– Кто вам это сказал?

– Мой клиент.

– Что конкретно было сказано о записной книжке?

– Записная книжка – удивительной силы бомба, Мейсон. Адвокат, завладевший данным литературным шедевром, теперь запросто сможет позвонить самым богатым семьям города. Позвонить и уведомить их, что у него есть записная книжка доктора Бэбба. Он посоветует им поверить в его благоразумие. Буквально за одну ночь его положение станет более чем завидным. У него появится масса богатых и респектабельных клиентов. Он сможет позабыть мышиную возню адвоката по уголовным делам, он сможет заняться торговлей или перейти на работу в крупную корпорацию. Короче говоря, мы можем ухватить за хвост свою жар-птицу. Эта записная книжка настоящая золотая жила, мистер Мейсон, и ее хватит на двоих.

– Я не понимаю, о чем речь, – ответил Мейсон.

– Не надо строить из себя тупого, – возразил Кинзи. – И не надо бояться вероятности себя скомпрометировать. Посмотрите, – Кинзи распахнул пальто и широко развел руки, – на мне нет ни какой звукозаписывающей аппаратуры. Посмотрите, посмотрите...

– Мы с вами по-разному смотрим на вещи, Кинзи, – заявил Мейсон, поднявшись из-за стола.

– Знаю, – Кинзи был готов к подобному повороту разговора. – Вы ведь один из немногих везунчиков. Вы спасаете и защищаете клиента только по той причине, что он действительно невиновен. Я спасаю и защищаю клиента только если пробиваю брешь в версии обвинения или вынуждаю присяжных не прийти к единому мнению. Меня обвиняют в фабрикации лжесвидетельств, подкупе присяжных и утаивании улик. Вы удачливы и чертовски находчивы. Вы можете себе позволить основывать работу на этических нормах. Я не могу. Я участвую в этой мышиной возне, и меня рано или поздно загонят в мышеловку. В такой день меня лишат права адвокатской практики и, поэтому, смотря в будущее, я должен отложить сейчас достаточно, чтобы смотреть в это самое будущее спокойно. Сложившаяся ситуация может стать решением всех вопросов. Она – тот сон, который может стать явью. Вы понимаете это так же хорошо, как и я. Нам даже не придется прибегать к шантажу. Нам и надо только, что дать знать Джону Доу, крупному банкиру, и Ричарду Роу, финансисту, что их сын или дочь были, соответственно, продуктами гениально продуманной схемы доктора Бэбба, которая устраняла длительную и трудоемкую процедуру усыновления [Джон Доу – воображаемый истец в судебном процессе; Ричард Роу – ответчик в судебном процессе]. Мы даже не станем просить денег. Мы просто сообщим им, что нам конкретно известно, и кто мы есть такие. И еще мы скажем, что мы им крайне сочувствуем и сделаем все возможное, чтобы защитить их интересы. Им не придется даже платить деньги за шантаж. Эти люди стоят во главе корпораций, на которые работают десятки адвокатов. И они платят им многие тысячи долларов. Они будут постоянно иметь нас в виду, когда потребуется работа в корпорации. Мы будем посещать их клубы. Мы устроимся на самом первом этаже капиталовложений. Мы станем богатыми, респектабельными и независимыми людьми. Окружной прокурор и его заместители, ненавидящие нас в данный момент лютой ненавистью, начнут подлизываться и искать нашей дружбы. Мы заручимся общественной поддержкой, обретем вес и влияние. Губернатор начнет консультироваться с нами, когда надо будет назначить кого-нибудь в судейскую коллегию. Мы войдем в круг посвященных людей, имеющих огромное влияние. От нас буквально начнет разить респектабельностью. Мы избавимся от этой скользкой и противной работы адвокатов по уголовным делам.

– Допускаю, мистер Кинзи, – ответил Мейсон, – что вы именно так и смотрите на жизнь вокруг себя. Я смотрю на вещи иначе. Работа юриста по уголовным делам становится мерзкой лишь тогда, когда сам юрист делает ее омерзительной. И она не есть мышиная возня до тех пор, пока вы сами не скатываетесь до мышиного состояния. Закон предоставляет каждому человеку, обвиненному в каком-бы-то-ни-было преступлении, возможность защитить себя, используя свидетельские показания, дает ему шанс подвергнуть этих свидетелей перекрестному допросу, а затем передать свое дело на рассмотрение Суда Присяжных. Закон охраняет его конституционные права и гарантии против ложных обвинений. И...

– Прекратите, черт вас подери! – сердито прервал его Кинзи. Приберегите эти излияния для присяжных или для заседания коллегии адвокатов. Не тратьте время попусту, на меня ваша демагогия не действует. Вы удачливый человек. Вы проницательны и хитры. Вы в состоянии с легкостью выбирать себе невиновных клиентов и освобождать их из-под стражи с последним ударом часов, разыгрывая при этом мелодраму самой высокой пробы. Но не обманывайте самого себя. Ведь именно тот факт, что вы представляете невиновных клиентов, помог вам нажить очень влиятельных врагов. Окружной прокурор охотится за вами с такой же яростью, как и за мной. Он мечтает о том, чтобы лишить вас лицензии адвоката, а у меня сейчас в руках все факты, которые помогут ему этого добиться. Давайте говорить начистоту, Мейсон. Давайте смотреть фактам в лицо.

– Что вы под этим подразумеваете?

– Вы понимаете, что именно я подразумеваю. Вы получили украденную вещь, принадлежавшую умершему, точнее – убитому. Все, что от меня в данной ситуации требуется, в нужный момент поставить моего клиента на место для дачи свидетельских показаний. Все, что мне нужно сделать – кое-что кое-кому шепнуть, и я сразу стану любимым сыном, в то время как вы окажетесь в безвыходном положении.

– Вы намерены именно так и поступить? – спросил Мейсон.

– Я намерен получить деньги, – жестко произнес Кинзи. – Я намерен получить гонорар. Я не намерен таскать юридические каштаны из огня для крупного торговца, а в отместку получить несколько пенсов от его секретарши, или закладную на потрепанный форд, за который еще не выплачена вся сумма. Вокруг меня в этом деле так и плещутся крупные суммы денег и я н_а_м_е_р_е_н_ получить какую-то их часть.

– А затем? – поинтересовался Мейсон.

– А затем я намерен завладеть записной книжкой доктора. Я намерен найти в ней информацию, которая сделает нас обоих богатыми людьми. Я не собираюсь ее прихапать. Я собираюсь поровну поделиться с вами. В ней хватит информации для двоих. Доктор Бэбб мертв. Он оставил после себя записную книжку, которая содержит секретов больше, чем на миллион долларов, и не по ценам черного рынка, а по вполне официальным расценкам.

– Но ваше предложение звучит как шантаж в отношении меня, – подметил Мейсон.

– Не старайтесь казаться наивным, – кисло ухмыльнулся Кинзи. – До нас никто не сможет дотянуться даже десятифутовым багром. Мы станем собирать официальные гонорары с клиентов, которые ежегодно будут составлять суммы в сотни тысяч долларов.

– Вы не уточните, чего хотите от меня? – искренне поинтересовался Мейсон.

– Понимаете, – протянул Кинзи, – мне, как адвокату, нужен аванс...

– Который выльется в какую сумму?

– Давайте не будем ходить вокруг да около, ломая себе ноги. Я не собираюсь загубить себе здоровье всей этой работой. Я хочу получить двадцать пять тысяч наличкой.

– Что вы хотите сделать хорошего за эти деньги?

– Я соглашусь представлять интересы Норы Логан.

– Каким образом?

– Я собираюсь повернуть дело так, чтобы она оказалась не втянутой в ход расследования. И если ваш друг Кирби поведет себя, как настоящий джентльмен и не станет жмотиться, я готов повернуть дело Норы Логан таким образом, что оно не затронет Джона Кирби и не вынесет на свет информацию, которая разобьет горем многие сердца.

– А если вы не получите денег? – спросил Мейсон.

– Не глупите, Мейсон. Вы ведете себя так, будто стараетесь наставить меня на путь праведный. Я никому не угрожаю. Я ничего не обещаю. Я просто говорю вам, что представляю Нору Логан, что исходя из обстоятельств данного дела было бы разумно для Джона Кирби дать мне гонорар в двадцать пять тысяч долларов. Причем, прямо сейчас.

– А потом? – спросил Мейсон.

– Потом, – ответил Кинзи, – мы воспользуемся информацией из записной книжки.

– Я передам ваше пожелание своему клиенту, – заверил Мейсон.

– Хватит вам важничать, – посоветовал Кинзи. – Не надо облагораживать всю эту грязную работу. Берите телефонную трубку и звоните...

– Мой клиент арестован, – сообщил Мейсон.

– Я это знаю не хуже вас. Позвоните жене. Она запросто подпишет чек на двадцать пять тысяч долларов и даже не спросит у вас потом, куда делись деньги.

– Откуда у вас такая информация? – спросил Мейсон.

– Кирби лично сообщил моему клиенту, что у них с женой совместный счет более чем на сто тысяч долларов. Если он опускается ниже данной отметки, на него автоматически перебрасываются суммы, поступающие от торговли.

– Мне необходимо переговорить со своим клиентом, – сказал Мейсон.

– Что ж, – рассержено произнес Кинзи. – Сколько времени у вас займет встретиться с ним?

– Я не могу этого сказать.

– Ну, хорошо. А что насчет записной книжки?

– Что касается записной книжки, – ответил Мейсон, – я могу дать вам совершенно определенный ответ прямо сейчас.

– И какой же?

– Если записная книжка, о которой вы упомянули, действительно существует, и если, волею обстоятельств, она попадет ко мне или к моей секретарше, я использую любые доступные меры предосторожности, чтобы лично убедиться, что ни вы, ни кто-либо другой, никогда не завладел этой записной книжкой или той информацией, которую она содержит.

Кинзи буквально взлетел на ноги, лицо его пылало злобой. Он ударил кулаком по поверхности стола.

– И не думайте даже, что сможете присвоить себе всю информацию. Не рассчитывайте, что к вам невозможно подступиться. Вы попали в ситуацию, когда вы нарушаете не только нормы профессиональной этики, но и законы штата. Я могу набросить на вас сетку для ловли несговорчивых адвокатов и затянуть ее в любой момент очень туго.

– Незачем уродовать мой письменный стол, – подметил Мейсон. – Незачем также повышать на меня голос и тратить далее ваше драгоценное время на бессмысленные разговоры. Вы рассказали все, что хотели и я готов указать вам, где именно находится дверь.

– Что вы собираетесь сделать с моим предложением к вашему клиенту заплатить мне? – спросил Кинзи.

– Я хочу внимательно и всесторонне изучить ваше предложение. И я собираюсь поступить так, чтобы лучшем образом соблюсти интересы своего клиента. В данный момент я склонен думать, что будет неэтично и неразумно платить какие бы то ни было деньги адвокату Норы Логан. Если это всплывет, факт станет для окружного прокурора доказательством тайного сговора, дополнительной причиной, соединяющей обвиняемого с доктором Бэббом, какими бы в действительности их отношения ни были. Этот факт окончательно уничтожит моего клиента.

– Чертов дурак! – воскликнул Кинзи. – Да никто об этом даже не узнает. Я же сказал вам, что хочу получить двадцать пять тысяч наличными. Я предполагал, что вы достаточно проницательны, чтобы понять – факт передачи мне денег не проследить и не доказать.

– И, стоит моему клиенту так поступить, – продолжал говорить Мейсон, – окажется, что на его шею накинута настоящая удавка, которая...

– Да какая разница?! – прервал его Кинзи. – Он и так у меня уже в руках. Я знаю все о его сыне.

– Вы можете знать, – уточнил Мейсон. – Но у вас нет доказательств. Как гласит свидетельство о рождении, Ронсон Кирби родился у Джона Кирби и Джоан Кирби.

– Вы стараетесь занять выгодную для себя позицию, – рассвирепел Кинзи. – Но я выбью твердую почву из-под ваших ног. Я поверну все это дело таким образом, что вы быстро почувствуете себя самым несчастным человеком из всех, кто вошел в зал суда. Я все равно займу, так или иначе, свое место в этом деле, и не думайте, что я не смогу этого добиться законным способом. Я уполномочен защищать интересы моего клиента, Норы Логан. И я смогу защитить их, даже несмотря на ваше сопротивление и сопротивление Джона Кирби. Если я так и не заставлю вас прислушаться к себе, я смогу добиться неприкосновенности Норы Логан, заставив ее рассказать всю историю окружному прокурору. Всю историю целиком, запомните это, Мейсон.

– Я впервые услышал эту историю от вас.

– И какой же вы дадите мне ответ?

– Я уже дал его вам совсем недавно.

– Вы должны передать Кирби мое предложение. Вы не сможете взять на себя ответственность, чтобы просто замолчать мою просьбу, – заявил Кинзи.

– Я обдумаю ваше предложение, – ответил Мейсон. – И обязательно передам его мистеру Кирби. Как и мой совет, что если он решится принять ваши условия, он будет сожалеть об этом всю свою жизнь.

Кинзи молча развернулся, толкнул дверь и вышел.

Делла Стрит смотрела на Мейсона, лицо ее напоминало каменную маску.

– О, шеф! – взмолилась она. – Ну почему это должно было произойти! Я... я сейчас заплачу!

– Слезами делу не поможешь, – сказал Мейсон, поднялся на ноги и вновь начал ходить взад-вперед по кабинету. – Слезами никакому делу не поможешь.

– Но что тогда может помочь делу?

– Будь я проклят, если знаю. По крайней мере, не на данной стадии игры...

– Но что ты собираешься делать?

– Идти вперед. Готов предположить, что обвинение давно ушло уже вперед и готовится к предварительному слушанию «Народ против Кирби». Я приложу все силы на перекрестном допросе свидетелей, и если Карвер Кинзи действительно хочет добиться неприкосновенности Норы Логан, обратившись к окружному прокурору, то я собираюсь... я собираюсь... – невеселая улыбка появилась на лице Мейсона. – Если честно, Делла, я понятия не имею, что собираюсь делать.