Дело о мирных переговорах

1

Марк медленно поднимался по ступеням Серой башни. Наверно, впервые в жизни он вдруг подумал, какая она длинная и как высоко расположен его маленький кабинет. Добравшись до него, не снимая плаща, он подошёл к окну и остановился там, глядя во тьму долгой ночи, где горели на крепостных стенах огни факелов. Ему всё ещё было холодно, холодно до такой степени, что даже под тёплым плащом его плечи дрожали. Он закрыл глаза и какое-то время стоял, пытаясь унять эту дрожь. Только этим тёмным утром он вернулся домой, но увидев встревоженные глаза Мадлен, поспешил успокоить её несколькими словами и, велев принести зимний плащ, ушёл на службу. Лучше было отлежаться в постели, но он не хотел её беспокоить, не хотел показывать то, чего она не разглядела в полумраке тёмного нижнего зала: его бледность и круги под глазами. Он не хотел, чтоб вокруг него суетились лекари, которые всё равно ничем не могут ему помочь. Помочь может только он…

— Где ты был? — раздался позади резкий голос де Грамона, и Марк постарался выпрямить спину и расправить плечи, после чего обернулся.

— О чём ты? — спросил он.

— О чём? — Рене решительно подошёл к нему. — Мы сбились с ног, разыскивая тебя. Мадлен приехала ко мне в слезах. У дверей рыдал твой оруженосец…

— Который? — Марк бросил взгляд туда, где тихонько сидели Эдам и Шарль, и увидел, как они оба отвели глаза.

— Какая разница! — воскликнул де Грамон. — Ты с ума сошёл, в одиночку кидаться за бандитом? Это могла быть ловушка! Ты знаешь, что после твоего исчезновения неподалёку нашли трупы де Монтезье и его дружков? Все пятеро убиты. Сперва мы решили, что это твоя работа, но тебя нигде не было, а разрезы на их телах, кроме одного, были такие тонкие и глубокие, что их невозможно было сделать обычным мечом. Мы тебя искали…

— Вы сказали королю? — перебил его Марк.

— Да, — Рене нахмурился и опустил голову. — Он всё равно узнал бы об этом. Он был в отчаянии и гневе. Потом Мадлен сообщила, что от тебя прибыл посыльный, который сказал, что ты занят каким-то секретным делом. Я ничего тебе не поручал! Но ты просил послать тебе две чистые рубашки и книгу, которая лежит на столе в твоём кабинете, какой-то трактат по философии. Зачем он тебе понадобился, для шифрования?

— Трактат? — переспросил Марк растерянно. — Конечно, это был трактат. Он догадывался, что на моём столе должны быть книги, но не знал какие именно, наверно, просил доставить самую толстую или ту, что лежит правее…

— Что ты бормочешь? Подожди, что у тебя с лицом? — Рене схватил его за плечи и развернул к столу, где стояла свеча. — Ты что, нездоров? Почему ты дрожишь? Я позову лекаря…

— Не надо! — остановил его Марк. — Лекарь не поможет. Теперь со мной всё будет хорошо, просто нужно время.

— Что случилось? — спросил Рене, с беспокойством глядя на него.

Теперь в его голосе звучало не возмущение, а искренняя тревога. Марк покачал головой. Он надеялся сохранить всё в тайне, но вряд ли это было возможно. Что ж, придётся выкручиваться с помощью полуправды, хотя и она будет звучать слишком странно.

— Так и было, Рене, я угодил в ловушку, — признался он. — Это был де Монтезье со своими бретёрами. Одного я убил, а потом де Монтезье выстрелил в меня отравленной иглой. Дальше я ничего не помню. Очнулся в доме баронессы де Флери. Она сказала, что её люди отбили меня у разбойников и доставили к ней. Ей удалось распознать яд и найти противоядие. Она была очень удивлена, что редкий и опасный яд с её родины оказался в Сен-Марко. К счастью, она знает, что делать при таком отравлении.

— Но почему она никому не сообщила о тебе?

— Видимо, это она отправила к Мадлен того посыльного, чтоб успокоить вас.

— Ну, меня-то она не слишком успокоила, как и Раймунда…

— Она сделала, что могла в такой ситуации. Если б кто-то узнал, что я у неё, вы бы постарались забрать меня, но помочь мне в тот момент могла только она. Я был без чувств, а её словам никто бы не поверил. Ты знаешь, какая у неё сложилась репутация. Кое-кто считает её ведьмой. Вы бы просто побоялись оставить меня там, а без её снадобий я бы умер, и её бы обвинили в этом.

— Не лишено смысла… — пробормотал де Грамон. — Но ты ещё нездоров.

— Моя жизнь вне опасности. Я решил вернуться домой, и она не стала возражать. Не в плену же она меня держала!

— Она сама ухаживала за тобой? — неожиданно заинтересовался Рене.

— Две её девицы. Они такие странные, напугали меня до чёртиков.

— Каким образом? Ах, погоди! Я же по делу! Жоан срочно собирает малый совет! Не знаю, стоит ли тебе идти…

— Конечно, стоит! — воскликнул Марк. — Я должен его успокоить и передать весточку от Лилианы. Это его утешит. А что случилось? Почему такая срочность?

— В Сен-Марко приехал Беренгар. Он явился вчера вечером со своей свитой, никого не предупредив. Едва успел перед закрытием ворот и сразу же проследовал вместе со всем алкорским посольством в свой дом на улице военных баронов.

— Значит, он проезжал мимо её дома… — пробормотал Марк. — Почему так тайно?

— Видимо, на него произвело впечатление то, что случилось с его рыцарями, и он решил не рисковать. Конечно, едва он въехал в городские ворота, во дворец примчался вестовой, но ни Раймунд, ни Адемар до этого момента были не в курсе. К счастью, по пути его следования ничего не случилось. Теперь он за крепкими стенами своего городского замка, наш новый прево уже выставил вокруг охрану, да и наши шпионы вышли в город, чтоб не упустить ничего, что могло бы свидетельствовать об опасности для лорда контаррена. Совет собирают, чтоб объявить о его приезде и подготовке переговоров, которые состоятся во дворце через несколько дней. Идём.

— Иди вперёд, — улыбнулся Марк. — Я приду следом.

— Не торопись, до начала заседания ещё час. Я хочу до этого доложить графу Раймунду о принятых нами мерах, чтоб он при необходимости мог ответить на вопросы короля.

Де Грамон вышел, а Марк мрачно посмотрел ему вслед. «Почему ж ты не встретился мне внизу лестницы? — раздражённо подумал он. — Мне не пришлось бы подниматься, а потом ещё и спускаться по этим крутым ступенькам».

Он всеми силами старался идти по дворцу так, чтоб его медленная походка выглядела неторопливой. Дышать было трудно, и грудь сдавило, словно ледяными обручами. Без лекарств, которыми его поили несколько дней, он снова почувствовал себя больным, и вспомнил, как очнулся от мучительного полусна, сковывавшего его мертвящим холодом, таким, что судорожная боль не давала ему пошевелиться. Кажется, он даже стонал.

Он не видел там баронессу де Флери, это был совсем другой человек, который подошёл к его кровати и сквозь зыбкую дымку показался ему духом загадочных ледяных пустынь, расположенных на краю континента. Сначала ему показалось, что это мальчик, таким чистым и тонким было его лицо, юность которого ещё больше подчёркивали белоснежные коротко остриженные волосы. Но потом он заметил, что незнакомец высок и, несмотря на стройность и даже худощавость фигуры, у него широкие плечи. А затем он встретил этот взгляд, от которого уже его душу пронзил холод. Это был взгляд не человека, а чего-то странного и пугающего. Узкие глаза с ярко-голубой, почти синей радужкой смотрели на него пристально и как-то оценивающе. Испуг, вызванный этим нечеловеческим взглядом, заставил его вздрогнуть, и по телу прошла жестокая судорога. Именно тогда он и застонал, и сам услышал этот сдавленный стон.

— Плохо? — раздался низкий приятный голос, и незнакомец присел рядом на кровать. — Сейчас я тебе помогу.

Он взял руку Марка в свою так, что их ладони соприкоснулись. Он закрыл глаза, и в следующий момент Марк почувствовал, как из сильной ладони, прижатой к его руке, заструилось приятное тепло. Оно ощутимой волной поднималось от кисти к локтю, от локтя к плечу, потом протекло по спине и второй руке, поднялось в голову и опустилось к ногам. И Марк снова смог дышать, а незнакомец открыл глаза и внимательно взглянул на него.

— Меня зовут Ли Джин Хо. Я здесь, чтоб помочь тебе.

Ли Джин Хо… Такое странное имя. Так он и сказал ему, когда уже мог говорить. Тот сидел на краю постели, откинувшись на резной столбик, поддерживающий балдахин над кроватью.

— Ваши имена тоже казались мне странными первое время, — проговорил он своим необычным и таким приятным голосом. — Я привык. И ты привыкнешь.

Марк дошёл до зала королевского совета вовремя. Войдя, он сразу направился к своему месту, по пути поймав пристальный взгляд маркиза де Лианкура, а потом заметил, как внимательно смотрит на него Делвин-Элидир. Он вдруг припомнил, что Мадлен, едва встретив его и высказав свою тревогу по поводу его долгого отсутствия, попыталась наскоро поделиться новостями и сказала, что по городу ходят слухи о том, что у Айолина интрижка с какой-то дамой. «Неужели это правда?» — воскликнула она. «Нет», — отрезал он и приказал принести зимний плащ. Это воспоминание было некстати. Он сел и тут же почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука. Повернув голову, он увидел склонившегося к нему барона Адемара.

— С тобой всё в порядке, Марк? — спросил тот. — Мы все так беспокоились! Мои люди сбились с ног.

— Незачем было так нервничать, — попытался улыбнуться он, но барон покачал головой.

— Ты забыл, что я теперь прево, и моя обязанность охранять таких людей, как ты? Если бы с тобой что-то случилось, это значило бы, что я не справился со своими обязанностями, едва приступив к ним.

— Я жив, всё в порядке, Рене.

— Его величество король Жоан! — провозгласил герольд, и Адемар метнулся на своё место, избавив Марка от необходимости снова объясняться.

Как и предполагал де Грамон, заседание королевского совета было посвящено приезду алкорского посольства. По тому, как лаконично сообщил об этом король, а затем, как чётко он распределил обязанности придворных в подготовке переговоров, стало ясно, что прибытие Беренгара было давно ожидаемым событием, к нему готовились заранее, и теперь осталось лишь исполнить уже согласованные планы.

Вести переговоры от имени Сен-Марко, как и раньше, было поручено маркизу Делвин-Элидиру. Раймунд и Адемар доложили о мерах, принятых ими для обеспечения безопасности посольства, а король высказал свои пожелания относительно процедуры проведения переговоров, которые были тут же одобрены советом. На этом всё закончилось, и едва встав со своего места во главе стола, Жоан взглянул на графа де Лорма и повелительным жестом указал ему на дверь, к которой направился.

Опасения Марка, что король снова станет злиться и упрекать его в неосторожности, не оправдались. Едва взглянув на его измождённое лицо, Жоан впал в беспокойство о его здоровье. К ним тем временем присоединились Раймунд, Делвин-Элидир и проскользнувший вслед за ним на правах родственника маркиз де Лианкур.

Марк, изобразив на лице виноватую улыбку, покаялся в том, что поступил опрометчиво, а потом повторил ту же полуправду, которой недавно потчевал де Грамона.

— Тебя спасла Лилиана? — воскликнул Жоан, выслушав его. — Ну, разве она не ангел?

— Она сказала, что не хотела бы, чтоб вы были огорчены, потеряв своего верного подданного, — пояснил Марк и тут же добавил: — Хотя мне показалось, что баронесса была искренне обеспокоена моим состоянием ипроявила обо мне заботу, как опытная целительница, считающая своим долгом заботиться о страждущих.

— Значит, ей известно, что это за яд? — холодно уточнил Раймунд.

— Она сказала, что этот яд изготавливают из ледяных жуков, живущих в заснеженных пустынях на краю континента. Добыть их сложно, и только посвящённые знают, как приготовить яд и противоядие. По преданиям её племени, в далёкие времена именно этим ядом смазывали наконечники стрел, которыми убивали драконов. К счастью, мне досталась лишь малая частица этого яда, но если бы не баронесса, и её хватило бы, чтоб убить меня. Она применила всё своё умение, чтоб спасти меня от смерти, и при этом посетовала, что теперь и в их далёком племени встречаются недостойные люди, которые продают эти вещества тем, у кого достаточно денег, чтоб за них заплатить.

— Ты получил бы от меня нагоняй, если бы не выглядел так ужасно, Марк, — проворчал король. — Почему ты всё время заставляешь меня волноваться? Граф Раймунд, вы и Адемар, я требую, чтоб вы озаботились, наконец, его безопасностью!

— Мы всё сделаем, — кивнул граф.

— Ваше величество, — жалобно простонал Марк.

— Заткнись, — не зло, а как-то даже ласково попросил Жоан. — Ваше сиятельство, — он обернулся к де Лианкуру. — Заберите наше сокровище, доставьте его домой, уложите в постель и заприте спальню на ключ, который храните у себя.

— Это мудрое решение, — кивнул старик, не обратив внимания на горестный стон внука, — и я со своей стороны так же сделаю всё от меня зависящее, чтоб сохранить моего единственного наследника в целости и сохранности.

— Вы правильно меня поняли, — улыбнулся король и, бросив на Марка взгляд, в котором причудливо смешались сочувствие и недовольство, отправился в свои покои.

Марк проснулся в тишине и темноте своей большой спальни и какое-то время лежал, прислушиваясь к треску горящих поленьев в жарко растопленном камине. Он был укрыт несколькими одеялами, но всё равно не мог согреться. Холод оставался внутри его тела. Он снова вспомнил Ли Джин Хо. Как ни странно, но он довольно быстро запомнил его имя, а потом и имена двух красивых девиц, ухаживавших за ним: Тиён, страстно мечтавшей его съесть, и Су Джин, которой просто хотелось его лизнуть. К счастью, Ли Джин Хо всё время был рядом и приглядывал за ним, периодически угрожая оторвать девицам хвосты. Сначала Марк думал, что это шутка, но потом вспомнил, как вытащил из котла мокрую полудохлую лисицу.

— Как ты думаешь, кто мы? — поинтересовался Ли Джин Хо, когда он уже мог нормально сидеть, думать и говорить.

— Оборотни? — предположил Марк.

— Не совсем. Оборотни — это существа, которые являются наполовину людьми, наполовину — животными. К слову сказать, бывают ещё колдуны, которых тоже зовут оборотнями, потому что они умеют принимать образ зверей, но они вообще не имеют к этому понятию никакого отношения, они всего лишь люди, умеющие колдовать. Но и мы не оборотни, мы — кумихо, лисьи демоны. Мы лисы, которые умеют превращаться в людей. Иногда мы сотни лет живём среди вас, изучаем вашу природу, учимся походить на вас, перенимаем ваши повадки, но всё равно остаёмся лисами. Ты понял, о чём я?

— Нет, — честно признался Марк.

— Сейчас покажу! — заявил Ли Джин Хо и вышел.

Он оставил дверь открытой, и спустя пару минут в комнату вошла крупная искристо-белая лиса с ворохом длинных пушистых хвостов. Она была действительно большая, больше королевского волкодава, и изумительно красивая. Марк вдруг подумал, как хорошо бы смотрелся её мех на королевской мантии, но поспешно отогнал эту мысль. А лиса тем временем приблизилась к нему и слегка оскалилась, словно засмеялась, обнажив длинные белые клыки. Марк рассматривал её вблизи, невольно любуясь изысканной узкой мордочкой, большими пушистыми ушками и этими необыкновенными голубыми глазами, в которых отражалась далеко не лисья мудрость, и в то же время светилось какое-то опасное нечеловеческое лукавство. Этот взгляд, и этот симпатичный оскал, напоминавший улыбку, завораживали его, а в следующий момент он неожиданно для себя протянул руку и почесал лису за ухом. В её глазах тут же вспыхнуло изумление, потом негодование, она попыталась даже клацнуть зубами возле его руки, но следом на её мордочке появилось немного задумчивое выражение, и она закрыла глаза, повернула голову и теснее прижала её к его почёсывающей ухо руке.

— Ты с ума сошёл? — поинтересовался Ли Джин Хо, вернувшись в свой человеческий облик. — Я же мог тебя загрызть! Или, по меньшей мере, покусать!

— Не покусал же! — рассмеялся Марк. — Но я понял, о чём ты говорил.

Он невольно усмехнулся, вспомнив об этом, а потом посмотрел в окно. Там было всё так же темно, но он лежал в постели один. Значит, ночь ещё не наступила. Он задумчиво взглянул туда, где плясало пламя в камине, маня своим жаром, и только тут заметил сидящего в кресле возле огня человека. Сначала он подумал, что это его дед, но затем усомнился в этом. Чтоб проверить, он решил всё-таки встать и, откинув одеяла, приподнялся. Набросив на плечи тёплую меховую накидку, он подошёл к камину и увидел там Тень. Это был он, в чёрном костюме, лёгких узорчатых доспехах, с длинной чёлкой падавшей на лоб, только на сей раз он был без маски и, подняв голову, взглянул на него задумчивыми глазами Ли Джин Хо.

— Как ты это делаешь? — поинтересовался Марк, присев в соседнее кресло, и закутался в накидку. — Эти длинные чёрные патлы, это что, парик? И как ты меняешь цвет глаз?

— Мне не нужен парик, — ответил Ли Джин Хо. — Я уже давно научился менять облик по своему желанию. Я бродяга и жил среди разных народов, постепенно пополняя коллекцию своих масок.

— И каков же твой настоящий облик?

— Не помню, но учитывая, что я похож на своих родителей, я — синеглазый блондин. Я удовлетворил твоё любопытство? Теперь ты удовлетвори моё. Тебя знобит? Ты чувствуешь слабость?

— Да, и то, и другое, — пожаловался Марк. — Действие твоих лекарств закончилось, и я снова чувствую себя продрогшим и разбитым.

— Сожалею, — вздохнул лис. — Может, мне не нужно было отпускать тебя так рано, но я видел, как под моими окнами проследовал кортеж Беренгара, и подумал, что тебе пора возвращаться. Из-за этого я не успел закончить твоё лечение. Если бы ты подольше оставался без сознания, то я бы применил иглоукалывание, но поскольку ты рано пришёл в себя, я не решился травмировать твою психику. Потому нам теперь придётся действовать иначе, — он наклонился и достал из-за кресла полотняную сумку, в которой было что-то тяжёлое. Он достал оттуда металлический цилиндр и отвинтил верхнюю её часть, которая оказалась крышкой. Нажав на щёлкнувшую кнопку, он налил из цилиндра в крышку немного жидкости и протянул её Марку. — Выпей, но будь осторожен. Она горячая и жгучая.

Марк повиновался, но, едва сделав глоток, закашлялся.

— Лучше наглотаться углей из камина! — воскликнул он.

— Не лучше, — невозмутимо возразил Ли Джин Хо. — Это настой женьшеня, имбиря и китайского лимонника, корней и ягод растений, которых нет в вашем мире, а у нас, несмотря на большой опыт их культивирования, они до сих пор считаются чудодейственными.

Марк прислушался к себе и вдруг понял, что вслед за этой обжигающей жидкостью по его телу прокатилась волна приятного тепла. Немного подумав, он снова осторожно пригубил напиток, в то время как Ли Джин Хо наблюдал за его реакцией.

— Помогает? — спросил он, а потом указал на сумку. — Там ещё четыре таких сосуда. Они называются термосами и сохраняют напитки горячими в течение нескольких суток. Пей понемногу, но часто, в первой половине дня. Если выпьешь после обеда, как сегодня, полночи не уснёшь. Можешь отлить настой во флягу. Он остынет, но не утратит своих бодрящих и целительных свойств. Закончится, я принесу ещё.

— Почему ты так заботишься обо мне? — поинтересовался Марк, чувствуя, как согревается его заледеневшее тело.

— Я же сказал, плачу долг, — ответил тот. — Ты спас меня, я спасаю тебя.

— А потом ты снова исчезнешь?

— А тебе бы этого хотелось? — на алых губах лисьего демона появилась чуть заметная усмешка.

— Нет, — признался Марк.

— Значит, не исчезну, — ответил тот и посмотрел в пламя камина.

Марк какое-то время сидел, потягивая горячий жгучий напиток и поглядывая на странное, но очень красивое лицо своего нового приятеля.

— Давай и я тебя угощу! — наконец, проговорил он и поднялся.

Он подошёл к двери и открыл её. За нею наготове стоял Модестайн и, едва увидев хозяина, кинулся к нему. Марк велел принести ему кувшин вина из подвала и два кубка.

— Два? — удивился молодой лакей.

— Шевелись! — поторопил его Марк, а когда тот принёс тяжёлый поднос, забрал его и захлопнул перед парнем дверь.

Вернувшись, он с улыбкой взглянул на заинтересованного лиса и поставил поднос на стол.

— Это лучшее вино в Сен-Марко, — сообщил Марк и, наполнив кубки, подал один своему гостю, а потом вернулся в кресло, с интересом наблюдая за его реакцией.

— Неплохо, — одобрил Ли Джин Хо, попробовав, и блаженно вытянулся в кресле. — Чем-то напоминает мадеру, но не такое приторное. Знаешь, Марк, маркиз де Вард готов выпрыгнуть из камзола, лишь бы удержать меня возле своего камина, но твой нравится мне куда больше. Пожалуй, я часто буду приходить сюда погреть лапки.

— Только не сюда, — усмехнулся Марк. — Это — супружеская спальня, но в глубине дома есть чудная уютная гостиная, окна которой выходят на улицу принцессы Оливии. Её камин всегда к твоим услугам.

— Как скажешь, — с улыбкой шепнул кумихо и снова поднёс чеканный кубок к своим алым губам, а в его узких чёрных глазах загадочно плясало пламя.

Утром всё это казалось сном: и долгие разговоры о каких-то странных вещах, и вино, слегка обжигающее от оставшегося на языке волшебного зелья, и отсветы огня в глубине глаз демона, который вовсе не вызывал в его душе привычного суеверного страха. На улице было светло, и ясное голубое небо заглядывало в большие окна спальни. На его плече сладко спала Мадлен. Марк больше не чувствовал холода, да и дышалось ему легко и спокойно. Он вдыхал аромат фиалок, исходящий от её волос, но вспоминалось ему почему-то странное лицо, словно привидевшегося ему снежного мальчика синими глазами и глубоким низким голосом.

Осторожно высвободившись из объятий жены, он поднялся с постели и прошёлся по комнате. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера, и теперь его вовсе не пугала мысль, что ему придётся идти через огромную Королевскую площадь к Серой башне, а потом долго карабкаться по бесконечной лестнице, чтоб попасть в свой кабинет. Это, а ещё простая холщовая сумка, из которой выглядывали поблескивающие крышки термосов, говорило о том, что вчерашняя встреча не была сном.

Выпив полкубка настоя, он снова почувствовал пробежавшую по телу тёплую волну. А потом у него вдруг появилось ощущение, что он может свернуть горы. Вызвав лакея, он приказал приготовить ему одежду и подать завтрак.

Выходя из дома в сопровождении оруженосцев, он был готов к тому, что на улице его окружит отряд стражи, приставленной к нему городским прево, но стражников там не оказалось. Он спустился по ступеням крыльца и направился по заполненной народом площади в сторону Серой башни, и лишь осмотревшись на ходу, увидел следовавших за ним хорошо вооружённых охранников. Под их серыми плащами поблескивали лёгкие кольчуги, а глаза спокойно и внимательно осматривали всех, кто хотя бы на несколько шагов приближался к сиятельному графу де Лорму. Он сразу определил, что это опытные солдаты, прошедшие со своими королями немало военных дорог, и успокоился. Эти не будут путаться под ногами и не подпустят к нему убийц.

— Ты действительно достаточно хорошо себя чувствуешь, чтоб вернуться на службу? — спросил Рене де Грамон, вглядываясь в его лицо. — Ну, выглядишь ты сегодня куда лучше, чем вчера. Вроде даже какой-то румянец появился. И ты уверен, что можешь взяться за новое расследование? Если честно, то я рад, Марк, потому что у меня есть для тебя крайне деликатное и важное поручение. Всё это очень странно и неприятно, понимаешь? Особенно учитывая, что вот-вот начнутся переговоры. Я бы занялся этим сам, но ты лучше знаешь семью Делвин-Элидира, и к тому же ты его близкий друг, то есть сможешь во всём разобраться быстрее меня. В любом случае ты должен понимать, что самое главное для нас сейчас, это защитить Айолина и его репутацию.

— О чём ты говоришь? — насторожился Марк. — Что случилось с Айолином?

— С ним — ничего. Я надеюсь. Но вот с его репутацией…

— Кончай юлить! — воскликнул он. — Или ты думаешь, я что-то пойму из твоих туманных намёков?

— Я вовсе не юлю, просто не знаю, с чего начать. Ты слышал когда-нибудь о женщине по имени Эрика Меридор?

— Постой, что-то знакомое… Года три назад в луаре Синего Грифона появилась некая дама, которая называла себя вдовой графа Меридора. Кажется, её имя было Эрика. Она приезжала на званые вечера в дома знати и всеми силами пыталась попасть во дворец альдора. Я даже встречался с ней у барона Бромана. Она мне не понравилась, я сразу распознал в ней авантюристку. У лорда Деллана было такое же мнение. Ею занялась секретная служба альдора. Они установили, что она самозванка, но не нашли ничего, за что её можно было бы привлечь к суду, потому просто нашли повод обнародовать сведения о том, что лорд Меридор умер вдовцом.

— Короче, её разоблачили?

— Да, но она ничуть не смутилась, осталась в луаре и даже уверяла, что все эти сведения о её покойном муже — происки других его наследников. В конце концов, в луар приехал малолетний сын Меридора со своим опекуном и обратился к альдору с просьбой оградить его от интриг этой женщины. После этого она моментально исчезла из города. А почему ты её упомянул?

— Эта дама уже некоторое время обреталась в Сен-Марко и вела себя так же, как в луаре, приезжала на пиры и званые вечера, искала тех, кто может обеспечить ей доступ во дворец. Поскольку она молода и хороша собой, а её драгоценности не выглядели фальшивыми, её принимали. В целом, она произвела на наше общество благоприятное впечатление: красива, остроумна, хорошо воспитана, к тому же набожна.

— Да что ты? — удивился Марк.

— Приехав, она явилась в храм святой Лурдес и сказала, что совершает паломничество к святыням. Она неплохо знала учение нашей святой покровительницы и даже имела несколько учёных бесед на эту тему с главной жрицей, после которых та порекомендовала её нашим дамам, близким к храму, в том числе маркизе Делвин-Элидир. Ты знаешь, Айолин слишком много времени и сил отдаёт королевской службе, Иоланда — скромница, но и ей бывает скучно и одиноко, и эта Меридор показалась ей весьма приятной собеседницей. Они встречались в храме, где до замужества жила Иоланда, а потом она пригласила её домой. Вскоре она познакомилась и с Айолином. И вот совсем недавно поползли слухи о том, что у неё возник с ним роман. Об этом говорили в городе, а потом эти слухи проникли и во дворец. Не знаю, правда это или нет, но маркиз Делвин-Элидир занимает особое положение при дворе, потому его репутация для нас крайне важна. Раймунд велел графине де Лафайет проверить эту Меридор, и та подослала к ней своих шпионов. Тут мы и узнали, что она заводит знакомства с нашими аристократами, задаёт им вопросы о придворной жизни и особо о Делвин-Элидире и его отношениях с королём. Причём, её интересовала в основном политическая составляющая его деятельности. Всё это выглядело подозрительно. А в довершение оказалось, что в разговорах она намекает на то, что у неё сложились с маркизом весьма близкие отношения.

— То есть, эти слухи распространяет она сама?

— Я не знаю, слухи это или у неё действительно была с ним интрижка. Вчера после королевского совета я поговорил с Айолином, чтоб предостеречь его. Он сказал, что сам в состоянии разобраться с этим. Мне кажется, он был недоволен тем, что я лезу в его дела. А сегодня утром выяснилось, что эта Меридор мертва.

— Что именно случилось?

— Утром к ней пришла белошвейка, принесла заказ, но на стук в дверь никто не ответил. Она взялась за ручку двери и та отворилась. Ни в нижнем зале, ни в соседних помещениях никого не было. Это её встревожило. Она позвала слуг, но никто не вышел. Это было странно, потому что в доме служат две горничные, лакей и кухарка, однако, их не было, а дверь в дом, набитый совсем не дешёвыми вещами, открыта. Белошвейка зашла в соседний особняк и поделилась своей тревогой с управляющим, тот рассказал обо всём хозяйке, госпоже де Марсан, и уже та вызвала городскую стражу. Стражники осмотрели дом и убедились в исчезновении слуг, а потом нашли в спальне труп хозяйки. Она была заколота кинжалом в грудь. Вызвали сыщиков полиции магистрата, те забрали тело, изъяли кинжал и опросили соседей. Вот тут и выяснилось, что предыдущим вечером, примерно во вторую стражу в дом вошёл невысокий мужчина с чёрными кудрявыми волосами. На его плечах был синий, расшитый серебром плащ, назвался он Делвин-Элидиром, а кинжал, который вытащили из груди покойной Эрики Меридор, выглядит весьма примечательно.

Де Грамон подал Марку холщовый свёрток. Тот развернул его и достал оттуда красивый базелард, украшенный по рукоятке пластинами из красной яшмы, которые золотой лозой оплетало изящное тело дракона. На широком лезвии с одинарным долом возле полумесячного перекрестья был прикреплён крошечный медальон с гербом.

— Сам знаешь, кинжал приметный, — продолжал Рене, следя за его реакцией. — Базеларды нынче не в ходу, теперь предпочитают квилоны. Да и отделка необычная. Айолин всегда носит его на поясе, на чёрном бархате он выглядит очень красиво. Короче, как только всплыло имя советника короля, глава полиции магистрата примчался сюда и доложил обо всём Раймунду. Тот поручил это дело мне.

— А ты явно торопишься спихнуть его на меня, — кивнул Марк, разглядывая кинжал.

— Ты же был болен, — пожал плечами де Грамон, — иначе граф сразу бы доверил расследование тебе. К тому же я не обязан вести его сам, и могу перепоручить кому-нибудь. Ты — лучшая кандидатура для этого. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что кто-то пытается свалить это убийство на Делвин-Элидира. Или нет, кто-то с самого начала сделал всё так, чтоб подозрение пало на него. Возможно, что и дама оказалась лишь разменной монетой в этом замысле.

— Ты серьёзно? — недоверчиво спросил Рене, но в его голосе послышалось некоторое облегчение.

— Конечно, — уверенно кивнул Марк. — Айолин слишком умён, чтоб запросто явиться к женщине, на виду у всех назвать своё имя, заколоть её в спальне, а после оставить в её груди свой кинжал. К тому же это — не его кинжал. Он похож, возможно, сделан на заказ именно с этой целью, но тот, кто сделал его, видел кинжал Айолина издалека и только рукоятку. Эта яшма низкого качества, не кроваво-красная, а слегка коричневая, дракон сделан грубо, больше напоминает корягу, чем горного змея из легенды о драконе Делвин-Элидиров. На клинке у Айолина нет герба, поскольку его олицетворяет отделка рукоятки, к тому же клинок не такой широкий, как у оригинального кинжала, имеет один дол, а не три, как должно быть. Это подделка, но учитывая, что оригинал, как ты и сказал, весьма приметный, понятно, что целью этого убийства была не Эрика Меридор, а Айолин.

— Но зачем? — встревожился Рене. — Неужели, это связано с переговорами?

— Кто знает… Хотя, я не верю в такие совпадения. Чем скорее мы раскроем это убийство, тем лучше. Сколько у нас дней до начала переговоров?

— Пока дата не согласована, но, полагаю, время до следующего светлого утра у нас есть.

— Не так, чтоб очень много. Ладно, я встречусь с Айолином, а потом поеду на место преступления. Мне нужны будут сыщики.

— Бери всех, кого захочешь, только быстрее раскрой это убийство. Жертва снимала дом на улице источника короля Анри.

Маркиза Делвин-Элидира Марк нашёл в огромном кабинете, в котором когда-то работал король Ричард. Войдя туда, он невольно вздрогнул, снова увидев посреди небольшого зала огромный стол, всё так же заваленный бумагами, расстеленными картами и стопками сшитых в блоки старых хартий. Возле стола толпились придворные, которые что-то живо обсуждали, энергично жестикулируя. И следующим он должен был увидеть сидевшего за столом злого красавца Ричарда, но там, склонившись над бумагами, которые подавал ему секретарь, устроился Айолин. Марк сразу же направился к нему, и остановился по другую сторону стола. Тот бросил на него мимолётный взгляд, который был напряжён, что ещё больше подчёркивали сдвинутые к переносице длинные чёрные брови.

— Мне некогда, Марк, — проговорил Айолин, вернувшись к своему занятию.

Он что-то вычёркивал в черновике письма, лежавшего перед ним.

— Я зашёл по делу, — проговорил барон.

— У меня нет на это времени! — неожиданно взорвался Делвин-Элидир, яростно взглянув на него. — Поговори с моими подчинёнными или приходи позже!

— Я здесь, как служащий тайной полиции, — произнёс Марк настойчиво. — Это важно не только для меня, но и для тебя!

— Для меня важны переговоры!..

— Не будет никаких переговоров, если ты не уделишь мне время! — оборвал он маркиза и, перегнувшись через стол, выхватил у него из руки перо.

Как ни странно, в общей суматохе его слова были услышаны, и в кабинете сразу стало тихо. Айолин свирепо смотрел на него.

— Можешь потом вызвать меня на дуэль, но сейчас удели мне несколько минут, — произнёс Марк и аккуратно положил перо на подставку. — Это важно для всех, включая короля.

Теперь он видел, что его старый друг бледен, его глаза воспалены после бессонной ночи. Айолин откинулся на спинку кресла и устало взглянул на собравшихся возле большого стола придворных.

— Хорошо, давай выйдем, — кивнул маркиз и, поднявшись, направился к дверям.

Они остановились в соседней с кабинетом комнате, которая когда-то была малой королевской приёмной. Здесь были красивые резные кресла для именитых вельмож и обитые алым бархатом кушетки для посетителей попроще, но Айолин не стал садиться. Он обернулся к Марку и скрестил руки на груди.

— У тебя пять минут. Я слушаю.

— Ты знаешь женщину по имени Эрика Меридор? — спросил Марк.

— Встречал пару раз у жены, а что?

— Она мертва.

— Не могу сказать, что сожалею. Какое отношение это имеет ко мне?

— Подозрение пало на тебя.

Эта фраза произвела на него должный эффект, в глазах Айолина сперва мелькнуло непонимание, а потом изумление.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно уточнил он.

— Где ты был вчера во время второй стражи?

— Вчера? Дай подумать… Я был у Жоана.

— У короля?

— Да, чёрт возьми! — взорвался он, но, на сей раз, уже не пылая негодованием, а, скорее, охваченный отчаянием. — У нас всё плохо, Марк! Вчера после королевского совета уже к вечеру мне доставили письмо от Беренгара, к которому были приложены новые условия алкорцев, которые они намерены выдвинуть на переговорах. Это что-то невероятное! Они даже не просят, а требуют передать им часть территорий, отвоёванных у них королём Франциском, включая несколько серебряных рудников на юге и два торговых города. И это после того, как мы ранее просто разменивали земли и замки, соблюдая взаимные интересы! Скажу тебе честно, я был обескуражен, и послал вестового к Беренгару с просьбой встретиться, но тот отказался, сославшись на то, что до официального начала переговоров не намерен встречаться со мной или с кем-либо из дворца. Вот после этого я и пошёл к Жоану. Мы просидели с ним допоздна, вырабатывая новую тактику поведения. Ты же понимаешь, нужно решить, откажемся ли мы от выполнения их условий или выдвинем свои, которые будут соответствовать им по объёмам.

— Ты был у него один? — Марк покачал головой, пресекая новый взрыв его негодования. — Не злись. Я тебе верю, но расследование есть расследование. Не могу же я допрашивать короля, чтоб подтвердить твоё алиби.

— Меня видели слуги, там были секретарь Жискар и Жан де Морен. Потом к нам вызвали коннетабля, графа де Бове, маркиза де Мариньяка и твоего деда.

— Моего деда? — удивился Марк.

— Он был хорошим коннетаблем и прекрасно знает нравы алкорцев. К тому же, как выяснилось, он отлично осведомлён о положении на границе. Вызвать его предложил Вайолет, и Жоан согласился. Его советы показались нам весьма разумными. Но что там с этой Меридор? Я видел её у жены. Она строила мне глазки и пыталась вовлечь в разговор, но мне было не до неё. Потом до меня стали доходить слухи, будто у меня с ней роман. Аламейра сказала, что эта мерзавка сама хвастается, что соблазнила меня. Я разозлился и запретил Иоланде принимать её у нас, а потом и вовсе велел прервать с ней все отношения. Это всё, Марк, честно. У меня и в мыслях не было изменять жене!

— Я верю тебе, и знаю, что ты здесь ни при чём. Кто-то явно пытается тебя подставить, но всё выглядит так грубо!

Марк опустил взгляд и увидел на поясе Айолина его кинжал, отделанный красной яшмой и обвитый золотым драконом. Он выглядел куда изящнее имевшейся у него подделки. Показав её, он пересказал другу то, что узнал от де Грамона. Делвин-Элидир, выслушав его, как-то тоскливо взглянул в окно.

— Всё ещё хуже, чем я думал. Сперва эти странные требования алкорцев, потом отказ Беренгара от предварительной встречи и теперь это. Полагаешь, меня хотят вывести из игры? Но зачем? Король без труда найдёт другого переговорщика, который может оказаться куда менее сговорчивым, чем я. Уж они-то должны были заметить, что я готов искать компромиссы, как никто другой. Или они полагают, что мир нужен нам больше, чем им?

— Ладно, друг мой, — Марк положил руку на его плечо. — В любом случае, уже ясно, что нет никаких оснований подозревать в этом убийстве тебя. Я найду настоящего убийцу и докажу, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Я постараюсь больше не отвлекать тебя от дел.

— Извини, я был груб с тобой, но у меня, и правда, голова идёт кругом, — виновато взглянул на него Айолин, а потом в его зелёных глазах мелькнуло беспокойство. — А как ты себя чувствуешь? Ты же был болен!

— Уже здоров заботами прекрасной Лилианы, — усмехнулся Марк и, кивнув ему на прощание, отправился по своим делам.

Однако спустившись на первый этаж дворца по широким, но довольно длинным лестницам, он понял, что явно поспешил с этим заявлением. Грудь снова сдавило, и он почувствовал усталость. Однако у него не было времени валяться в постели, потому, остановившись, он достал из подсумка флягу и отпил из неё несколько глотков уже остывшей, но всё равно обжигающей жидкости. Он ещё какое-то время постоял там, не обращая внимания на заметивших его действия придворных, которые возбуждённо перешёптывались. В голове скоро прояснилось, он почувствовал прилив сил и отправился в Серую башню, где его уже ждали сыщики тайной полиции, чтоб отправиться на место преступления.

До своей смерти Эрика Меридор занимала небольшой, но очень нарядный дом, который принадлежал провинциальному барону, мудро считавшему, что пока он остаётся в имении, городской особняк, содержание которого обходится ему недёшево, вполне может приносить прибыль. Осмотрев высокий фасад, украшенный лепными венками и полуколоннами, Марк поднялся по высокой лестнице и, кивнув распахнувшим перед ним дверь стражникам, вошёл в дом. Внутри он был так же хорош, как и снаружи, маленький, уютный, со вкусом отделанный и с любовью обставленный дорогой мебелью.

— Гаспар, — обернулся он к своему помощнику, следовавшему за ним по пятам, — обыскать весь дом. Переверните здесь всё. Я хочу знать, как жила эта женщина, кто здесь бывал, куда делись её слуги.

А сам взбежал по ступеням парадной лестницы и вошёл в гостиную на втором этаже, где увидел маленького человечка, терпеливо сидевшего в красивом удобном кресле. Увидев его, человечек вскочил и поклонился.

— Господин Брешо! — воскликнул Марк, устремляясь к нему. — Неужели этим делом занимаетесь вы?

— Учитывая смерть благородной особы… — смущённо пробормотал маленький сыщик, словно оправдываясь.

— Ну, садитесь же! — велел ему Марк, указывая на то же кресло, а сам присел рядом на кушетку. — Что вы успели выяснить?

Брешо смутился ещё больше, но потом всё же снова сел на краешек кресла и посмотрел на барона.

— Увы, не так много, ваша светлость. Предыдущим вечером, примерно во вторую стражу здесь на улице, возле крыльца дома столкнулись тележка зеленщика и портшез. Зеленщик и носильщики устроили перепалку, выясняя, кто из них виноват в происшедшем, и громкими криками привлекли внимание жильцов соседних домов. Некоторые даже вышли, чтоб примирить этих крикунов. Час был поздний, уже пора было отдыхать, а они производили слишком много шума. Именно тогда и появился тот человек в синем бархатном плаще с серебряной вышивкой…

— Вроде того, что носит маркиз Делвин-Элидир?

— Именно, — невозмутимо кивнул Брешо. — Он поднялся по ступеням и постучал. Зеваки отвлеклись от ссоры и наблюдали за ним. Видно было, что это очень богатый и благородный человек. Он постучал в дверь и назвался, то есть сказал, что он Делвин-Элидир. Дверь открылась и он вошёл. Это и рассказали нам свидетели.

— Они видели его лицо?

— Нет, было довольно темно, а на его голову был накинут капюшон. Впрочем, у дверей он его снял и они увидели, что у него чёрные кудрявые волосы.

— То есть, он не слишком скрывался?

— Это меня несколько удивило, — признался сыщик. — Такая знатная особа, к тому же состоящая в браке, идёт ночью к даме и не предпринимает никаких мер, чтоб скрыть свою личность, да ещё во всеуслышание называет своё имя. Это странно.

— Согласен, продолжайте.

— Я осмотрел дом и обнаружил, что вместе со слугами пропали все их вещи. Беспорядок в их комнатах свидетельствует о том, что они собирались в спешке.

— То есть, слуги просто сбежали, причём все сразу?

— Именно так. Поскольку вечером они были в доме, а утром их и след простыл, я подумал, что они ушли ночью, и велел своим подручным опросить ночных сторожей, не видели ли они их.

— Разумно. Дальше?

— При осмотре спальни госпожи Меридор я увидел на столике возле камина остатки позднего ужина и кувшин из-под вина, который был пуст. Постель смята. Возле неё на стуле лежит нарядное платье, драгоценности остались на столике.

— Таким образом, это было свидание? Хозяйка принимала любовника, они поужинали, потом она сама разделась, сняла украшения, и они отправились в постель?

— Всё так. Это вы бы установили и сами, осмотрев там всё. Никаких перевёрнутых вещей, никаких следов сопротивления. Возможно, она уже спала, когда он её заколол, оставил в ране кинжал, собрался, прихватив все свои вещи, и покинул дом вместе со слугами или сразу за ними.

— Но не до их ухода?

— Не думаю, что они удержались бы от искушения прихватить что-нибудь ценное на память, если б за ними не приглядывали.

— Вы правы. Что ещё вы узнали?

— Увы, больше ничего. Как только прозвучало имя маркиза Делвин-Элидира, я отправил посыльного к главе полиции магистрата и продолжил свои изыскания, но через какое-то время мой человек возвратился с приказом передать дом городской страже и вернуться в магистрат, поскольку дело будет расследовать тайная полиция. Мне пришлось отозвать своих людей и отправить их обратно, а сам я остался, чтоб передать вам место преступления и рассказать то, что успел выяснить, чтоб сберечь ваше время.

— Я благодарен вам, господин Брешо. Но, может, вы поможете мне, продолжив то, что начали?

— Я был бы счастлив снова помочь вам, ваша светлость, но у меня приказ господина Буланже. После того, как вы выставили его в весьма неприглядном свете, когда заново расследовав дело Агаты Прежан, разоблачили шайку, убивавшую купцов и благородных господ, он немного обижен и вряд ли без особого указания пойдёт вам навстречу.

— Печально, что он злится на меня из-за собственной нерадивости. Что ж, я благодарен вам уже за то, что вы мне рассказали.

— Если я ещё что-то узнаю, то немедля сообщу вам, — печально пообещал Брешо, сползая с кресла и, поклонившись, удалился.

А Марк с огорчением вынужден был признать, что его сыщикам заново придётся опрашивать соседей и ночных сторожей. Отправив трёх человек обходить соседние дома, и ещё двух — на прилегающие улицы, опрашивать сторожей, он прошёл в спальню Эрики Меридор. Осмотрев её, он вынужден был признать, что выводы Брешо были правильными. В комнате царил относительный порядок, на столике возле камина осталась дорогая посуда с остатками позднего ужина. Красивый серебряный кувшин с длинным изогнутым носиком был пуст. Драгоценности: колье, пара отделанных рубинами гребней, и длинный золотой пояс-цепочка с подвеской в виде кисти из мелкого речного жемчуга лежали на краешке туалетного столика. Платье из бордового шёлка с тонкими кружевами было небрежно брошено на стул. Все завязки на нём были целы. Возле кровати лежали маленькие атласные башмачки с серебряными пряжками. Постель была смята, причём так, что можно было судить о том, что свидание успешно пришло к своему завершающему аккорду. И только на простыне рядом со сбитой подушкой темнело кровавое пятно. Оно было небольшим, может, потому, что кинжал так и остался в ране.

— Ваша светлость! — услышал он голос Гаспара, появившегося на пороге. — Прошу вас, зайдите в кабинет. Мы тут кое-что нашли.

Марк прошёл вслед за ним в просторную богато обставленную комнату, с небольшим письменным столом и двумя высокими шкафами для книг, которые, однако, были заполнены лишь наполовину. Видимо, хозяин дома не слишком увлекался чтением. Зато здесь был красивый камин, большое уютное кресло со скамеечкой для ног и даже кушетка у дальней стены.

Но это всё Марк отметил на ходу, направляясь к резному секретеру. Его ящички, забитые какими-то бумажками, скрепками и письменными принадлежностями были выдвинуты и, судя по всему, не представляли интереса для тайной полиции. Другое дело — потайной узкий ящик под широкой полкой-столешницей. Там лежали какие-то письма с сургучными печатями, небольшой тёмный томик и какие-то расчерченные по линейке листы, заполненные цифрами.

Просмотрев письма, Марк убедился, что они написаны разными лицами, и говорилось в них о каких-то неизвестных людях, помеченных таинственными буквами, которые с кем-то встречались, что-то обсуждали и выбалтывали какие-то тайны.

— Донесения агентов? — спросил Гаспар тревожно. — Нет ни одного подписанного письма.

— Возможно, — пробормотал Марк и открыл томик.

Это были путевые заметки какого-то алкорского путешественника, который описывал свои приключения по пути из луара в Сен-Марко. Сама по себе эта книжица была довольно безобидна, но в соседстве с цифровыми таблицами выглядела довольно зловеще.

— Шифровки? — уточнил сыщик.

— Да, — кивнул Марк, мрачно просматривая листы. — Шифрование алкорским крестом. Похоже, эта Эрика Меридор работала на лорда Деллана. И она убита в Сен-Марко, к тому же подозрение падает на советника короля. Я и без того полагал, что всё это плохо, но теперь вижу, что всё ещё хуже. С момента заключения мира практика казнить выявленных шпионов была прекращена обеими сторонами. Смерть действующего резидента секретной службы альдора может привести к непредсказуемым последствиям, если в этом обвинят нас.

— Значит, нужно найти убийцу как можно скорее, — сделал вывод Гаспар.

— Опасаюсь, что это уже не слишком поможет делу, — вздохнул Марк.

Через какое-то время вернулись его сыщики, которые опрашивали соседей.

— Все твердят одно и то же! — сообщил один из них. — Это был Делвин-Элидир собственной персоной! Их прямо распирает от любопытства и осознания собственной значимости!

— Ну, да! — кивнул второй. — Некоторые уже утверждают, что видели его лицо.

— Вы предупредили их, чтоб они не болтали? — хмуро взглянув на них, спросил Марк.

— Конечно, но вряд ли это их удержит. Боюсь, что они уже пустили эту молву по городу!

— Ладно. Что ещё вы выяснили об этом человеке? Его приметы?

— Вряд ли им можно верить, — пробормотал Гаспар. — Они уверены, что это Делвин-Элидир и будут описывать его.

— Точно, — подтвердил один из сыщиков. — Они его и описывают. Но что можно сказать точно, это был мужчина небольшого роста, широкоплечий. Из-за этого расшитого серебром плаща, привлёкшего внимание, его никто толком не рассмотрел. Подошёл он со стороны источника короля Анри, накинув на голову капюшон, но перед дверями зачем-то его снял…

— Ясно зачем, — проворчал второй, — чтоб продемонстрировать смоляные кудри.

— Что с портшезом и зеленщиком? — спросил Марк.

— Портшез был обычный, немного облезлый, без гербов и украшений, возможно, наёмный. Из него никто не выглядывал, занавески на окнах были опущены и во время перепалки даже не шелохнулись. Возможно, там никого не было. Приметы носильщиков мы записали. Зеленщик здесь известен, но обычно он проходит по улице со своей тележкой рано утром, развозит по домам свежие овощи. Что он тут делал вечером непонятно.

— Разыщите его и задайте этот вопрос, — распорядился Марк. — Обойдите все гостиницы и постоялые дворы, может кто-то нанимал портшез прошлым вечером.

Сыщики снова разошлись, а к нему подошёл один из стражников, сообщивший, что внизу его ожидает какая-то девица. Марк распорядился привести её, и вскоре перед ним стояла молоденькая, лет пятнадцати горничная в белом полотняном чепце и платье из коричневого сукна. Низко присев в поклоне, она какое-то время не решалась поднять на него взгляд, а потом, взглянув, вспыхнула ярким румянцем.

— Простите, ваша милость, — залепетала она, глядя на него во все глаза, — меня зовут Иветта, я горничная барышни де Кампо, дочери барона де Кампо, который живёт на противоположной стороне улицы через дом. Моя госпожа хочет сообщить вам кое-что важное, но её отец не позволяет ей выходить из дома. Это очень важно! — девушка умоляюще взглянула на него.

— Хорошо. Ступай домой, я скоро приду.

Иветта снова присела в поклоне и ушла, а он через какое-то время отправился следом.

Де Кампо был небогатым провинциальным бароном и явно не относил себя к высшему свету. Его немного деревенская внешность и навязчивый акцент выдавали в нём северного барона, который больше интересуется своими овцами, чем придворными делами, однако, гордость не позволяла ему ставить себя ниже остальных баронов. Увидев его, Марк сразу понял, с кем имеет дело, и представился как граф де Лорм. Это произвело на хозяина дома должное впечатление, видно было, что он польщён этим визитом, но всё же держится насторожено.

Марк расспросил его о том, что тот знает о происшедшем прошлой ночью, но как выяснилось, тот знал немного. Он слышал перепалку на улице, но она его не беспокоила и он не выходил. Потом Марк попросил его позволить ему поговорить с его дочерью.

— Зачем же вам моя дочь? — опешил тот.

— Я полагаю, что окна её комнаты выходят на улицу, — невозмутимо отозвался Марк. — Может, она что-то видела. Девушки очень любопытны и при каждом необычном звуке выглядывают на улицу.

— И то верно, — согласился тот и велел слугам позвать дочь.

Барышня де Кампо была молодой крепкой девицей, примечательной своей неяркой северной красотой, с волнистыми пепельными волосами, чёткими чертами лица и уверенным взглядом серых глаз. Марк подумал, что её отец-овцевод торчит в своём городском доме потому, что знает о достоинствах своей дочери и надеется удачно выдать её замуж. Смело взглянув на Марка, девушка отметила его внешность и улыбнулась без тени кокетства, а потом сразу стала серьёзной.

— Ваше сиятельство, — произнесла она, — до меня дошли слухи, что того, кто вчера вошёл в дом Эрики Меридор приняли за маркиза Делвин-Элидира. Он якобы даже назвался этим именем, но уверяю вас, это был совсем другой человек! Я видела его, когда он шёл к дому. Те олухи уже ругались возле дома Эрики, я посмотрела вниз и увидела его. Он приходил к ней и раньше. Я видела, как он также шёл по улице к её дому, накинув на голову капюшон. Но обычно плащ был коричневый, однако я не могла спутать. У него характерная уверенная и при этом мягкая походка. Он приходил к ней и оставался на ночь. Я как-то спросила её о нём, но она рассмеялась и махнула рукой, сказав, что это её очередная забава.

— Пиррет! — возмутился де Кампо, бросив на гостя смущённый взгляд.

— Это были её слова, — спокойно ответила красавица. — И я скажу вам больше, господин граф! Я однажды даже видела лицо этого человека! Я столкнулась с ним на улице, когда шла из кружевной лавки. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Скажу вам, он был довольно молод, но не мальчик, лет двадцати восьми. У него светлые прямые волосы, широкое лицо и синие глаза. Он северянин.

— Вы уверены? — прищурился Марк.

— Сначала его походка напомнила мне о тех, кто живёт в наших горах, а потом я увидела его лицо, но дело было даже не в этом. Хоть он и был одет по моде Сен-Марко, кое-что выдавало его с головой! На его лице от носа до подбородка проходили белые полосы. Они уже были едва заметны, хотя раньше это наверно выглядело забавно. Он сбрил усы! Длинные усы, которые носят только в наших краях.

Марк искренне поблагодарил эту смелую и наблюдательную девушку и вернулся в дом Эрики Меридор. Он чувствовал себя уже более уверенно, потому что в его расследовании появилась хоть какая-то ниточка, а именно этот странный северянин, который был завсегдатаем у жертвы преступления. Он снова отправил сыщиков опрашивать соседей, на сей раз уже об этом незнакомце, а вскоре к нему явился сыщик Матье, который принёс сведения, подтвердившие слова прекрасной Пиррет де Кампо.

— Это не Делвин-Элидир, ваша светлость! — воскликнул молодой сыщик, радостно улыбнувшись. — Я опрашивал сторожей и заглянул в трактир на площади возле источника. И одна служанка сказала мне, что видела там человека в синем плаще. Сперва она его не узнала, потому что раньше он носил коричневый, но дело в том, что, каждый раз проходя мимо чаши с водой, он опускал туда руку, стряхивал воду и проводил ладонью по лицу, после этого делал необычный жест. Она не смогла его повторить, но думает, это что-то вроде молитвы. Больше никто никогда так не делал, а этот парень — всегда!

— Как он выглядел?

— Низкого роста, коренастый, сравнительно молодой. Лицо смуглое, широкое, волосы длинные светлые. Больше она ничего не смогла о нём сказать.

Затем появился другой сыщик, которому удалось отыскать сторожа, видевшего, как три женщины и один высокий мужчина, нагруженные вещами, шли в сторону южной окраины.

— Он сначала решил, что это грабители, обчистившие чей-то дом, и вышел посмотреть, но потом увидел, что они печальны и даже напуганы, одеты чисто. Увидев его, они не испугались, просто прошли мимо. И он решил, что они какие-нибудь погорельцы или их за долги выгнали из дома, в общем, это не его дело, и вернулся в свою сторожку.

— Значит, они шли в сторону южных окраин, — кивнул Марк, подумав, что нужно будет отправить сыщиков и туда. — Их точно было четверо? Может, с ними был ещё кто-то?

— Четверо, — уверенно кивнул сыщик. — Три женщины и мужчина.

— Их выгнали из дома, и они пошли куда-то вчетвером? Никто не отправился на постоялый двор, к родне или знакомым, — пробормотал Марк. — Может, им пообещали новое место?

— Не могу сказать, — пробормотал сыщик смущённо.

Отпустив его, Марк вернулся в кабинет и принялся за изучение шифровок, найденных в потайном ящике секретера, но скоро его снова отвлекли. Вернувшиеся с повторного обхода улицы сыщики сообщили, что соседи действительно довольно часто видели светловолосого мужчину в коричневом плаще, заходившего в особняк госпожи Меридор. Поскольку он был молод и миловиден, многие считали, что он её любовник. К тому же они добавляли, что он был одет не бедно, носил разные камзолы, сшитые по местной моде, и только этот плащ всегда был один и тот же.

Едва они закончили свой доклад, как дверь в нижнем зале распахнулась, и сыщик Демаре втащил упирающегося человека в простой одежде. Тот был напуган, а увидев перед собой придворного в дорогом костюме, украшенном драгоценностями, рухнул перед ним на колени и, заламывая руки, принялся каяться в чём-то, умоляя его простить.

— Кто это? — спросил Марк, взглянув на нависшего над несчастным юного сыщика.

— Это зеленщик, ваша светлость. Его имя Пети. Он говорит, что к нему явился некий человек, который заплатил ему десять серебряных монет за то, чтоб он вечером проехал по этой улице и столкнулся с портшезом.

— Эй, как выглядел тот человек? — спросил Марк, обратившись к зеленщику.

— Низенький, на чурбак похож! — проныл тот. — Молодой такой, патлы светлые! Наглый!

— Что? Сам? — внезапно ужаснулся Марк. — Люсьен! — он взглянул на Демаре. — Бери коня и скачи во весь опор к городским воротам! Прикажи, чтоб не выпускали человека со следующими приметами! Если уже проехал, пусть отрядят погоню и узнай, какое имя он назвал страже!

Описав ему таинственного северянина, он велел стражникам отпустить зеленщика и снова поднялся в кабинет. Сев за стол, он положил перед собой шифровки, но никак не мог сосредоточиться на них. Он снова почувствовал усталость, но ещё более беспокойство, что может упустить убийцу. То, что ему удалось выяснить о нём за последние несколько часов, с тем же успехом выяснил бы и Брешо. Этот северянин не слишком прятался, а явившись к зеленщику и лично подкупив его, велев устроить столкновение с портшезом, со всей очевидностью привлёк к себе внимание. И если он действовал так нагло, значит, собирался в ближайшее время залечь на дно или сбежать из города.

Откинувшись на резную спинку кресла, он какое-то время смотрел в окно, а потом поднялся. Сидеть здесь больше не имело смысла, дом обыскан, соседи опрошены. Разбираться с шифровками удобнее в Серой башне, тем более что среди клерков тайной полиции есть сведущие в шифрах книжники. Велев Гаспару собрать и упаковать обнаруженные в тайнике бумаги, он спустился вниз, но в зале вдруг почувствовал, что его тянет сесть куда-нибудь, а кисти рук и ступни снова начали мёрзнуть. Он остановился и достал фляжку. Было уже далеко за полдень, Ли Джин Хо говорил, что пить его снадобье во второй половине дня не стоит, но он и не собирался спать этой ночью. Сделав несколько глотков, он с удовлетворением заметил, как от мигом прогревшейся груди по телу распространяется приятное тепло. В голове прояснилось, и он, наконец, заметил стоявшего возле входных дверей Эдама. Юноша тревожно и как-то подозрительно смотрел на него. Этот взгляд почему-то смутил его, и он недовольно проворчал:

— Что встал столбом? Подавай лошадей!

Вернувшись в Серую башню, он поднялся по лестнице и сразу направился к графу Раймунду. Тот сидел за своим столом, как-то сгорбившись. В сумеречном даже светлым днём кабинете было промозгло. Обычно жарко растопленная печурка в этот раз едва тлела прогоревшими угольками. Взглянув на него, Марк вдруг подумал, что он действительно похож на старого паука, сидящего в укромном уголке и дёргающего за ниточки, приводившие в движение огромную паутину шпионской агентуры, опутавшей не только Сен-Марко, но и весь континент. Но в этот момент он выглядел не тайным властелином мира, а, скорее, просто стареющим усталым человеком, которого вовсе не радует его власть.

Заметив вошедшего, граф хмуро кивнул.

— Рене сказал, что ты вызвался расследовать убийство этой Меридор. Что тебе удалось выяснить?

— Ничего хорошего, ваше сиятельство, — Марк подошёл к столу, но сел не туда, куда садился обычно, а на стул ближе к жаровне, который обычно занимал барон де Грамон. — Мы выяснили приметы преступника и то, что он был её любовником, но ни его имени, ни где он прячется, пока не знаем. К тому же мы нашли у этой дамы шифровки алкорским крестом и донесения агентов, которые следили за делами при дворе.

— Ты хочешь сказать, что она была шпионкой луара? — нахмурился граф.

— В этом можно не сомневаться. Не знаю, руководила ли она какой-то ячейкой агентов Деллана, или в её обязанности входило только собирать информацию, шифровать её и переправлять в луар, но то, что она не обычная авантюристка, это точно.

Он подробно рассказал графу о том, что ему удалось выяснить. Тот слушал его, всё более мрачнея.

— Мы попытаемся найти слуг, — закончил Марк, не заметив, что снова начинает кутаться в свой бархатный плащ. — Они должны знать этого человека.

— Если они живы, — пробормотал Раймунд и в ответ на вопрошающий взгляд собеседника пояснил: — Судя по всему, мы уже упустили контроль над ситуацией. Слухи несутся по городу, разрастаются и обрастают нелепыми подробностями. Уже говорят, что эта дама, о которой ещё вчера никто не слышал, была тайной возлюбленной Делвин-Элидира. Он заколол её во время свидания, то ли в порыве страсти, то ли из ревности, то ли потому, что она узнала о нём какую-то компрометирующую информацию. А теперь тайная полиция короля пытается замять дело, забрав расследование из полиции магистрата и устранив слуг, как возможных свидетелей. Ты понимаешь, о чём я?

— Конечно, — произнёс Марк. — Это не просто слухи, просочившиеся в город, они создаются кем-то намеренно. Соседи знали, что эту Меридор убили в её спальне, но никому из них не было известно, что это произошло во время свидания. И если уже заговорили, что слуг устранила тайная полиция, то кто-то явно позаботился о том, чтоб они были мертвы. Я отправил людей на юг города расспросить о них, но боюсь, они принесут неутешительные известия.

— Что с этим северянином?

— Я уже известил стражу на городских воротах, они не выпустят его. Все наши сыщики и осведомители будут извещены о том, что мы его ищем. Надеюсь, он попадётся в эту сеть.

— Де Монтезье не попался.

— Верно, но я попробую зайти с другой стороны. Этот кинжал, которым была заколота женщина, он явно заказан кем-то именно для этих целей. Пусть он не так хорош, как базелард Делвин-Элидиров, но явно сделан по памяти умелым оружейником. Я постараюсь найти его. Возможно, он расскажет нам что-то интересное о заказчике.

— А если нет?

— Ваше сиятельство, — вздохнул Марк. — Вы же понимаете, что за этим убийством стоят определённые силы, цель которых, скорее всего, сорвать мирные переговоры. До этого момента всё шло хорошо, все этапы переговоров прошли успешно, и альдор даже согласился провести финальный раунд в Сен-Марко, отправив сюда своего лорда-контаррена. Предполагалось, что после подписания переговорщиками основных актов и хартий, наши государи подпишут окончательный мирный договор, и между королевствами наконец-то будет установлен прочный мир, и в дальнейшем мы будем жить если не в согласии, то хотя бы в более-менее дружественных отношениях. И вдруг Беренгар привозит нам совершенно неприемлемые условия, потом кто-то убивает их резидента на нашей территории, причём так, что подозрение падает на советника короля, которому поручено вести переговоры. Затем кто-то тут же запускает в город слухи, подтверждаемые всплывающими фактами. Нашему противнику нет дела до того, что Делвин-Элидир имеет на эту ночь железное алиби, что его фамильный кинжал остаётся на его поясе, что очень скоро мы выйдем на след настоящего убийцы. Ему нужны эти слухи, которые трудно остановить, и которыми зачастую руководствуются агенты противника, как источником информации. Мы, конечно, найдём этого мерзавца, и я выбью из него имя заказчика, но слухи уже дойдут до алкорцев. Вот что нам будет сложно предотвратить.

— Не исключено, что алкорцы решат, что мы опять нашли козла отпущения. Увы, после того, как мы пытались убить Беренгара прямо во дворце альдора, нам не приходится рассчитывать на их доверие, — граф уныло взглянул в окно. — Мы начали проигрывать ещё до того, как вступили в эту игру, Марк.

— Боюсь, что так, — согласился тот. — Игра началась задолго до того, как мы имели возможность в неё вступить. Противник уже обеспечил себе такую фору, что мы оказались в роли догоняющих. Однако это не повод сдаться. Мы постараемся пресечь слухи и найдём убийцу, которого казним публично, раскрыв подробности убийства, не упоминая, естественно, о том, что жертва была шпионкой альдора. Пока я, к сожалению, не вижу других возможностей повлиять на ситуацию.

— Я тоже, — заключил граф. — Продолжай.

— Ваше сиятельство, — обратился к нему Марк, — учитывая чрезвычайные обстоятельства, я просил бы вас посодействовать тому, чтоб мы могли подключить к расследованию полицию магистрата. Тогда у нас будет больше возможностей для поимки убийцы.

— Я поговорю с королём, и он отдаст соответствующие распоряжения, — пообещал Раймунд.

От него Марк сразу же отправился к королевскому оружейнику. Улицы города были запружены народом. Трудовой люд после усердной работы расходился из своих мастерских по домам, кто-то шёл в кабаки и таверны, чтоб пропустить чашу-другую вина. Кое-где встречались кареты и нарядные портшезы, а значит, и богатые горожане уже покидали свои дома, направляясь в гости.

Марк ехал верхом, но из-за прохожих ему приходилось двигаться медленно, и иногда он осматривался, чтоб разглядеть среди толпы лица своих суровых охранников. Они спокойно шли по обе стороны и чуть позади от него, держа руки возле эфесов мечей. Он уже запомнил их и теперь насчитал пять человек, а потом выделил среди них одного, высокого, с длинными, чуть вьющимися волосами, украшенными ранней проседью, и благородным лицом, решив, что именно он главный среди них.

— Это капитан де Ланьяк из службы прево, — заметив его интерес, пояснил Эдам. — Может, вы его и не помните, он служил под началом барона Адемара с компании короля Армана. Он-то вас хорошо знает, и клятвенно заверил вашу супругу, что не пожалеет собственной жизни, чтоб защитить вас.

— Главное, что он ненавязчив, — проворчал Марк, снова взглянув вперёд, где за головами и спинами прохожих не видно было брусчатки мостовой.

Он опасался, что и королевский оружейник Буаселье, к которому он направлялся, уже закончил свою работу и отправился куда-нибудь в компании друзей, таких же опытных оружейников, чтоб обсудить свои дела, новые идеи и причуды придирчивых заказчиков. Однако он надеялся, что, может быть, как и многие другие мастера, он не пожелает терять светлое время суток, которое более всего подходит для тонкой работы, и задержится в своём цехе, где трудились с десяток подчинённых ему оружейников и подмастерьев.

Он оказался прав. Буаселье, как обычно, сидел у окна и с помощью лупы, укреплённой перед ним на кронштейне, гравировал на узком лезвии женского стилета тонкий узор. Увидев Марка, он оживился и, встав, отвесил ему почтительный поклон.

— Наконец, сиятельный граф де Лорм выбрал время, чтоб заказать у старины Буаселье новое оружие?

— Пока нет, дружище, я по другому делу, не менее важному, хотя и не такому прибыльному для тебя. Помнишь ли ты кинжал Делвин-Элидиров?

— Тот, что с золотым драконом на красной яшме? Разве забудешь такое чудо! — воскликнул мастер воодушевлённо. — Отделка дорогая, изысканная и необычная! А когда я имел счастье увидеть клинок, то был поражён чистотой его лезвия, которое спустя долгие годы после изготовления остаётся светлым, как слеза.

— А теперь взгляни вот на это!

Марк достал поддельный базелард и передал его оружейнику. Тот нахмурился и внимательно осмотрел его.

— Похоже на подлинный, как трактир — на королевский дворец, — проворчал он. — Однако издалека, может, и выглядит подобно ему. Работа грубоватая, яшма тёмная, а клинок явно выкован на скорую руку.

— Можешь сказать, чья работа?

— Не моя точно, — буркнул Буаселье. — И никто из уважаемых мастеров не взялся бы за такой заказ. Сделать копию известного оружия без согласия её хозяина нельзя, таково неписаное правило, которое нарушается редко. А если уж делать копию, то она должна быть достойна оригинала. Чаще мастера берутся сделать подобное оружие, но другое. Можно выковать такой базелард и отделать его золотом по коричневой яшме или бронзой по змеевику, изобразив на рукоятке медведя или оленя вместо дракона.

— Лучше серебряного единорога по бирюзе, — пробормотал Марк и покачал головой, заметив заинтересованный взгляд оружейника. — Обсудим это потом. А пока вернёмся к тому, кто выковал этот кинжал. Неужели нет способа выяснить, кто это сделал?

Старик тем временем с любопытством осматривал клинок, а вернее ту его часть, где был прикреплён медальон с гербом.

— Если честно, ваша светлость, — пробормотал старик, поковыряв медальон пальцем, — то я нечасто видел, чтоб гербы вот так крепили к клинку накладкой. Обычно их гравируют или вытравливают чернением. Это более трудоёмкий процесс, нежели просто сделать отливку и прикрепить её к клинку, ну и выйдет дороже, а эта работа довольно дешёвая. Но кажется мне, здесь дело в другом. Сами знаете, мастер всегда ставит на клинке клеймо. Это его привилегия. Хороший оружейник, — а я при всех моих претензиях к этому кинжалу не могу сказать, что это совсем уж плохая работа, — получивший право на свой знак и оплативший пошлину за его регистрацию, вряд ли откажется пометить своё изделие. Так думаю, не спрятал ли он своё клеймо под этой накладкой?

— Так сними её и посмотри! — приказал Марк.

Буаселье с готовностью кивнул. Кажется, он сам был заинтригован этой загадкой и потому, выбрав на своём столе подходящий инструмент, быстро отковырял с клинка медальон с гербом.

— Вот оно! — радостно воскликнул старик. — Там, где ему и надлежит быть, возле самого перекрестья. Что это у нас? Козёл!

— Козёл? — нахмурился барон.

— Да не простой козёл, а горный, с изогнутыми рогами и поднятой передней ногой. Я знаю, кто это! Это Бертлен! Жюст Бертлен! Он хороший оружейник, но занимается в основном тяжёлым оружием. У него хорошо получаются наконечники копий, двуручные мечи, алебарды, топоры. Клинки он куёт блестяще, а вот с отделкой не слишком изощряется. Его узоры хороши, но не отличаются сложностью, может, потому ему и не удался этот дракон.

— И где я могу его найти?

— Да здесь же, на нашей улице. Он, как всякий оружейник, входит в наш цех и исправно исполняет его устав. Он простой малый, бесхитростный и на худом его никто не замечал. Думаю, что и сейчас он в своей кузнице. Идите от моего дома на север и увидите открытые ворота, возле которых висит такой же козёл. Там его и найдёте.

Поблагодарив мастера, Марк вышел на улицу и пошёл по ней, слыша со всех сторон стук молотов по наковальням, бойкий звон молоточков по чеканам и скребущие звуки шлифовальных камней и напильников. Вскоре среди других вывесок он увидел и этого круторогого козла с поднятой передней ногой. Миновав расположенные рядом распахнутые ворота, он пересёк двор и вошёл под навес, откуда слышались удары молота. Там он увидел белокурого мужчину, длинные волосы которого были стянуты на затылке кожаным шнурком. Он работал над очередным топором, красное от жара полотно которого звонко пело под его молотом. Заметив гостя, он сунул заготовку в бадью с водой и, отложив молот, вытер руки о закопчённый кожаный фартук.

— Чем могу служить вашей милости? — спросил он, поклонившись.

— Я здесь по делу короля, — пояснил Марк, оглядывая его.

Мастер был типичным северянином, невысокий, широкоплечий, с короткими ногами и сильными руками. Широкое лицо с крупным носом было смуглым, а глаза — бледно-голубыми, к тому же его украшали длинные белые усы, свисавшие ниже подбородка. На губах оружейника появилась приветливая, хоть и несмелая улыбка.

— Я — верный подданный его величества и всегда готов оказать помощь барону де Сегюру.

— Ты меня знаешь? — усмехнулся Марк, вытаскивая поддельный кинжал.

— Да кто ж вас не знает, — кивнул Бертлен. — Наши подмастерья перерисовывают ваши эскизы узоров, которые вы приносили господину Буаселье, и считается, что если кто сумеет выполнить его на клинке без изъяна, тот уже почти мастер.

— Лишь почти?

— Чтоб стать мастером, придётся соблюсти некоторые формальности.

— Понятно, — Марк протянул ему кинжал. — Взгляни-ка, это твоя работа?

— Моя, — уверенно кивнул тот. — Ловко получилось, хоть это и не совсем то, что я делаю. Конечно, до мастерства господина Буаселье мне далеко, но дракон получился, как живой!

— А для кого ты его сделал? — спросил барон.

— Для своего земляка, Мишеля Аркура. Он, видите ли, ваша светлость, очень хотел иметь такой же базелард, как у маркиза Делвин-Элидира. Я не сразу согласился, такая работа не для меня, но он не отставал. Говорил, как получится, так и ладно, лишь бы издалека похоже было.

— Зачем, не сказал?

— Говорит, что очень красивый кинжал, поедет домой, все завидовать будут!

— Значит, зовут его Мишель Аркур и он с севера? Из каких мест?

— А он, что, натворил что-то? — забеспокоился оружейник. — И кинжал почему-то у вас оказался…

— Откуда ты его знаешь?

— Ну, встречались мы в Абердине. Он там в оруженосцах был, а я подмастерьем у мастера, которому его господин заказывал оружие. Так, болтали иногда. Потом он пропал куда-то, может, уехал со своим рыцарем, а, может, получил золотые шпоры. Я потом сюда перебрался, женился на девице, дочери мастера, который так же когда-то переехал в Сен-Марко, и получил в приданое мастерскую. Старик болел сильно и вскоре помер.

— Когда объявился Аркур?

— Да не так давно, может с месяц или два. Зашёл, чтоб сделать этот заказ. Я отказался и послал его к другим мастерам, что посноровистее, но он сказал, что они дорого берут, а у него не так много денег. Потом снова пришёл, пригласил меня на ужин в трактир. Ну, тогда и уговорил. Только сказал, клеймо не ставить. Это мне не понравилось, но если он платит… Только я пока ковал, забыл и всё-таки поставил. Он был недоволен, но заплатил и больше не появлялся.

— Значит, герб на клинок не ты ставил?

— Какой герб? — удивился Бертлен.

— А где этот Аркур живёт?

— Чего не знаю, того не знаю, ваша светлость. Он не говорил, а я не спрашивал.

— Он рассказывал, как сейчас живёт, кому служит, откуда приехал?

— Сказал только, что служит какому-то титулованному рыцарю и живёт при нём, но имя не называл.

— А о чём вы весь вечер в трактире говорили?

Оружейник задумался.

— Да о разном, былое вспоминали, он меня о семье расспрашивал, о заказчиках. Интересовался, кто из благородных господ на нашей улице оружие заказывает, не было ли последнее время каких крупных заказов для вооружения отряда, например.

— И что ты ответил? — помрачнел Марк.

— Ну, тогда ж ничего не было. Это сейчас господин прево барон Адемар дал большой заказ на кольчуги и мечи. А тогда я сказал, что делаем в основном на продажу, для столичных лавок немного, чаще везём на ярмарки в города на севере и на востоке. Там оружие из Сен-Марко в цене.

Расставшись с ним, Марк вышел на улицу и осмотрелся. Звуки, доносившиеся из соседних кузниц и мастерских, постепенно стихали. Мастера отправлялись на покой, некоторые, надев чистые блузы и нарядные куртки, шли в сторону трактира. К Марку подошли его оруженосцы, которые вели коней.

— Куда теперь? — спросил Эдам и зевнул, дав понять, что он бы направился домой и, поужинав, лёг спать.

Однако мечте его не дано было исполниться. Едва они сели в сёдла, как на улице появился всадник, который мчался к ним во весь опор, и, когда он подъехал, Марк узнал Гаспара.

— Нашли слуг, ваша светлость! — выпалил он. — В заброшенном доме на окраине, недалеко от старых южных ворот.

— Живы? — не теряя надежды, спросил Марк, но сыщик мрачно покачал головой.

— Мертвы, все. Говорят, там всё кровью залито.

— Едем, — проворчал Марк, разворачивая коня на юг.

Проследовав на южную окраину во главе своего небольшого отряда, состоящего из сыщиков, Марк спешился у ветхого заброшенного здания, возле которого стояли стражники. Уже наступила светлая ночь, и прохожих на улице не было. К тому же это были трущобы, и местные жители старались не попадаться на глаза представителям власти. Отправив двух сыщиков в ближайшие дома с тем, чтоб они опросили жильцов о происшедшем, сам он направился к покосившейся двери. Шарль остался с конями, а Эдам следовал за хозяином и, когда тот обернулся и мрачно посмотрел на него, проговорил:

— Позвольте мне взглянуть! Может, я что-то замечу.

В ответ Марк пожал плечами, решив, что парню уже довелось повидать в жизни немало жестоких зрелищ, так, глядишь, он, и правда, заметит что-то интересное.

Внутри дом выглядел ещё хуже, чем снаружи. Пол местами провалился, сырые, покрытые плесенью стены покосились, а лестница, ведущая на второй этаж, давно лишилась перил и большей части ступеней. Четыре тела лежали на полу тут же, в нижнем зале, почти возле входной двери. Ещё до того, как склониться над ними, Марк понял, что это убийство было особенно жестоким, потому что в затхлом воздухе стоял густой запах крови. Осмотр трупов лишь подтвердил его догадку. Двое: мужчина и пожилая женщина, видимо, лакей и кухарка, были убиты ударами по голове, а двум хорошеньким юным горничным в красивых нарядных платьях, отделанных атласными лентами, перерезали горло. Глядя на этих девушек, убитых так безжалостно, он с сожалением покачал головой, а потом всё же приступил к осмотру ран. Закончив, он поднялся и только тут заметил, что рядом стоит бледный как полотно Эдам.

— Что скажешь? — спросил Марк, не обращая особого внимания на его подавленный и гневный взгляд.

— Тот, кто сделал это — не рыцарь! — выпалил оруженосец.

— Это понятно, — невозмутимо кивнул барон. — Рыцарь убивает врага мечом. Чаще закалывает, реже наносит рубящий удар. Убивать женщину со спины, перерезая ей горло, рыцарь не стал бы, скорее, ударил бы в сердце. Но я надеялся, что ты мне скажешь, кто это сделал. Итак?

Эдам, превозмогая себя, присел рядом с трупом лакея.

— Его ударили по голове чем-то острым и тяжёлым. Лезвие довольно короткое и острое. Оно целиком вонзилось в череп… Это похоже на топор. Может, это какой-нибудь местный разбойник? Кто же нападает на людей с топором? А девушки были убиты иначе… — он обернулся к горничной. — Разрез длинный и тонкий вокруг передней части шеи, но не слишком глубокий. И на подбородке какие-то пятна. Её наверно схватили сзади за подбородок и провели лезвием по шее. Тогда клинок должен быть довольно длинным и острым.

— Выводы? — спросил Марк.

— Убийц было двое. Один убил лакея и кухарку топором, а второй напал на девушек.

— И всё?

— А что ещё?

— Ты наблюдателен, но тебе не хватает жизненного опыта. Убийц действительно было двое. Один действовал боевым топором. Это боевой топор, мой мальчик, а не обычный плотницкий. Об этом говорит то, что его лезвие куда тоньше, уже и к тому же закруглено. Ты таких не видел, а мне приходилось. Они крепятся на длинной резной рукоятке, а вместо обуха у них четырёхгранное остриё. Этот убийца напал сперва на лакея потому, что для начала всегда стараются избавиться от наиболее сильного противника. Кухарка, видимо, вошла следом за ним, и второй удар пришёлся по её голове. На девушку напали сзади, как ты и сказал. Длинное тонкое лезвие. Это не меч, а довольно редкое оружие, которое не применяется в наших краях. Это длинный кинжал с слегка изогнутым, как полумесяц, клинком, который называют «оленьим языком». Тот, кто действовал им в этом случае, хорошо умеет им пользоваться. Девушка невысока ростом, довольно хрупкая, но на неё напали сзади. На вторую тоже. Почему?

— Погодите! — Эдам снова присел над горничной. — Посмотрите на линию разреза! Она прямая и расположена в середине шеи. Если б человек, который стоял сзади, был выше её, то начало и конец раны были бы под подбородком, и сама рана напоминала бы дугу, концами вверх, но этого нет. Значит, тот, кто это сделал, был примерно одного с ней роста, а то, что он напал на неё сзади, говорит о том, что он вовсе не уверен в своих силах. Это женщина?

Эдам сам ужаснулся своей догадке и смотрел на хозяина расширившимися от возбуждения глазами.

— Уже лучше, — кивнул Марк. — Это могла быть женщина или подросток, хотя, судя по тому, что раны нанесены уверенной и опытной рукой, скорее, всё-таки это был взрослый человек. Теперь подумаем, кто это. Ты прав, это не рыцари. Топоры у нас не в чести, потому что не считаются благородным оружием, хотя иногда и применяются в рыцарских состязаниях, но в основном их мечут в цель. Разбойники тоже не прибегают к таким изыскам, они пользуются длинными прямыми ножами, но ими не нанести таких ран. Итак, некто, мужчина и женщина хладнокровно убили этих беззащитных людей боевым оружием, которое не применяется в Сен-Марко. Кто это может быть?

— Не знаю, ваша светлость, — покачал головой Эдам. — Какие-то варвары из далёких земель, вроде господина Джинхэя? Он ведь, кажется, часто упражнялся с разными странными видами оружия!

— Всё проще, мой милый, — вздохнул Марк. — Боевой топор и «олений язык» в ходу у северян. Именно они, нападая на соседей, бьются топорами и длинными изогнутыми кинжалами, наряду с мечами, а также короткими копьями с широкими наконечниками. Поступая в армию Сен-Марко, они чаще всего оставляют эти привычки и пользуются тем же оружием, что и мы. Они ведь очень горды и не хотят прослыть дикарями, но когда получают приказ тайно пробраться в стан врага и вырезать под покровом ночи небольшой отряд или пограничную заставу, они достают из своих походных сундуков то самое оружие, с помощью которого и снискали мрачную славу бесшумных и жестоких убийц.

— Опять северяне… — проворчал подошедший к ним Гаспар.

— Ты не согласен со мной? — спросил его Марк.

— Согласен, но… женщина? Неужели какая-то женщина могла так безжалостно зарезать этих бедняжек?

— Те места суровы, кланы часто нападают друг на друга, чтоб отобрать скот и пастбища. Люди им не нужны, зачастую своих кормить нечем. Потому убивают всех, мужчин, женщин, стариков, детей. Чтоб выжить, все должны уметь защищаться, в том числе и женщины. Даже в благородных семьях девиц часто обучают владению мечом и кинжалом, многие женщины хорошо стреляют из луков, чтоб защищать свои селения и замки в случае осады. Беренгар рассказывал мне, что у его матери были собственные доспехи, и, если в отсутствие мужа на их замок нападали, она сама выходила на крепостные стены и руководила обороной. Именно она давала своим детям первые уроки фехтования, а уже позже этим занимался отец. Так что… Меня удивляет другое, — Марк осмотрелся по сторонам. — Как им удалось заманить слуг в эти развалины? Неужели они по своей воле вошли в этот полуразрушенный дом, где их ждали убийцы?

— Возможно, они были напуганы, — пожал плечами Гаспар. — Им пообещали укрытие. Кстати, их вещи пропали. Наверно, их растащили нищие.

— Кто нашёл трупы?

— Местный старик-старьёвщик. Он увидел, что дверь дома приоткрыта, хотя раньше она была заколочена, и решил заглянуть, надеясь поживиться здесь каким-нибудь хламом, а обнаружив тела, перепугался и поднял шум на всю улицу.

— Значит, если б дверь была плотно закрыта, их бы нескоро нашли? — уточнил Марк. — Убийцам нужно было, чтоб их обнаружили как можно раньше, а по городу уже ползут слухи, что они убиты тайной полицией. Эти негодяи идут на шаг впереди нас!

Вскоре появились сыщики, которых он отправил опрашивать жильцов соседних домов.

— Они говорят, что ничего не видели, — заявил один. — Многие просто не хотят говорить с нами. Только одна девочка сказала, что слышала ночью женские крики, но потом прибежала её мать, заявила, что тут постоянно кто-то кричит, и увела её.

— У меня улов побогаче, — похвастался второй. — Я нашёл пьяницу, который видел прошлой ночью, вернее, уже под утро, когда начало светать, этих людей. Он сидел на улице возле двери таверны, откуда его выгнали, и видел, как мимо прошли хорошо одетые люди. Он обратил внимание на высокого мужчину и двух нарядных девиц, однако сказал, что женщин было не три, а четыре. В этом он уверен точно.

— Он их разглядел? — спросил Марк с отчаянной надеждой.

— Он таращился на девушек, потому не обратил особого внимания на остальных. Но то, что всего их было пятеро и только один мужчина, он уверен.

— Ну, неужели совсем ничего? Где он?

— Он в своей каморке на чердаке. Снова пьян.

— Заберите его в Серую башню, отоспится в камере, потом повторно допросите. Покажите ему тела, их ли он видел. Может, тогда он вспомнит больше.

Они вернулись в королевский замок, и Тома доложил барону де Сегюру, что стражникам на городских воротах передали приказ тщательно проверять всех мужчин, похожих на Мишеля Аркура. До этой поры он не выезжал из города, и, если попытается выехать, будет немедленно арестован и передан тайной полиции. Марк удовлетворённо кивнул. В страже городских ворот служили опытные люди, которые уже не раз распознавали замаскированных преступников и задерживали их. Оставалось надеяться, что Аркур не выбрался за стены, изменив свою внешность, раньше, когда стража ещё не была извещена о том, что его разыскивают.

Спать ему не хотелось, хотя была уже глубокая, хоть и светлая ночь. Оруженосцы откровенно зевали и клевали носами, и Марк отправил их отсыпаться в помещения для слуг, а сам сел за свой стол и снова погрузился в раздумья, перебирая те немногие документы по расследованию, которые были теперь в его распоряжении. Он уже знал, кем и с какой целью была убита Эрика Меридор, но где находится её убийца, было неизвестно. К тому же он ничего не знал о его жестоких сообщниках, убивших слуг. Был ли Аркур и его подельникисвязаны с северными баронами, или их просто подкупил кто-то из противников мирных переговоров? Кто это: окопавшиеся в Сен-Марко предатели или алкорцы? А ведь у тайной полиции уже были сведения о том, что сторонники войны с обеих сторон объединились, и были опасения, что они помешают этой последней и самой важной фазе переговоров. Если удастся провести её и подписать заключительные протоколы, то останется только представить окончательный мирный договор на подпись королю Сен-Марко и альдору Синего Грифона, чтоб они своим рыцарским словом скрепили вечный мир между королевствами. Понятно, что жаждущие войны заговорщики постараются помешать этому, но Марк ожидал от них совсем других действий: покушения на контаррена Беренгара, нападения на алкорскую миссию или какой-нибудь провокации на границе. Однако враг действовал тоньше и умнее. Его оружием стали слухи, подтверждённые полуправдой, и Марк опасался, что это только начало.

Усталость резко накатила на него, когда на крепостной стене уже прокричали смену ночные караулы. До утра оставалось совсем немного времени, а его вдруг заклонило в сон, да так, что он отказался от мысли идти домой и, спустившись вниз, устроился на нарах в караульном помещении, смутив тем самым пришедших со стены стражников.

Он проснулся утром с гудящей головой и ощущением, что его проволокли по камням вслед за конским хвостом. Тело ныло, руки и ноги онемели. Он с трудом поднялся, обнаружив, что кто-то заботливо укрыл его не совсем чистым походным одеялом. Заметивший его пробуждение сержант спросил, нужно ли ему что-то, но Марк только мотнул головой и нащупал на поясе заветную фляжку. Отпив несколько глотков, он с удовлетворением заметил, что в голове прояснилось. После чего встал и, кивнув сержанту, вышел из караульной.

В кабинете ждали обеспокоенные его отсутствием оруженосцы и Гаспар.

— Я снова допросил того пьяницу, — сообщил он, когда Марк устроился за столом, а Шарль убежал в трапезную за завтраком для него. — Сначала я сводил его в мертвецкую и показал трупы слуг. После этого он протрезвел окончательно и испугался, что мы обвиним его в убийстве, потому был предельно искренним и постарался припомнить все подробности. Слуг он опознал, как тех людей, которые прошли мимо него в предрассветных сумерках. С ними была женщина в тёмном плаще, невысокая, с широким бледным лицом. Проходя мимо, она посмотрела в его сторону. Он сказал, что она довольно молода и не слишком красива по сравнению с горничными. Он заметил, что у нее были светлые, гладко зачёсанные на пробор волосы и короткий острый нос. Больше он ничего не вспомнил. Слуги шли за ней по своей воле, хотя и были подавлены. Он подумал, что они идут с поминального бдения. Да, кстати, часть их вещей отыскалась у старьёвщика. Прежде чем поднять шум, он всё-таки прибрал их и кое-что уже успел продать.

— Понятно, — кивнул Марк. — Теперь кроме Аркура мы ищем эту женщину. Сообщи сыщикам и информаторам её приметы, отправь гонца к коменданту городских ворот. Что со слухами?

— Всё тоже, — вздохнул Гаспар. — В убийстве этой Меридор обвиняют маркиза Делвин-Элидира, говорят, что тайная полиция перебила слуг, чтоб избавиться от свидетелей. То, что их действительно нашли на южной окраине, подтверждает эту ложь.

— Учитывая, что эти слухи появились одновременно или даже до обнаружения преступлений, думаю, что их кто-то распространяет. Отыщи Лягушонка Пико, пусть явится ко мне, я хочу поговорить с ним об этом.

— Сделаю, ваша светлость, — кивнул Гаспар и вышел.

В дверях он едва не столкнулся с Шарлем, тащившим большой поднос с тарелками, кубком и кувшином.

Марк уже заканчивал завтракать, когда в его дверь постучали, после чего она распахнулась, и в кабинет вошёл щегольски одетый юный дворянин. На его красивом смуглом лице светилась слегка загадочная полуулыбка, а тёмные глаза, быстро окинув взглядом обстановку, остановились на Марке.

— Простите, что отвлекаю вас от трапезы, дядюшка, — сладко пропел он, проходя к столу и, приветливо кивнув оруженосцам, уселся за стол. Осмотрев остатки трапезы, он заметил уцелевший ломтик ветчины, проворно подхватил его длинными пальцами, унизанными драгоценными перстнями, и отправил в рот. — Довольно неплохо, — одобрительно заметил он, присматривая на тарелке ещё какое-нибудь лакомство.

— Может, отправить Шарля в трапезную за закусками, мой мальчик? — усмехнулся Марк, пододвинув к нему блюдо с остатками пирога.

— Не стоит утруждать господина Дарси, я завтракал, — успокоил его тот. — Просто всё равно хочу есть. Король говорит, что это потому, что я расту, а дядя Айолин считает, что это потому, что я де Морен. Он говорит, что отец тоже таскал куски с чужих тарелок, потому что вечно был голоден по утрам.

— Наши тарелки всегда были в его распоряжении, а теперь в твоём, мой милый Жан. Так что привело тебя ко мне?

— Король узнал об убийстве этой девицы Меридор и о том, что к этому делу пытаются приплести Делвин-Элидира. Это его обеспокоило. Граф Раймунд сказал, что дело передано вам, так что его величество желает видеть вас с тем, чтоб вы рассказали ему, что удалось выяснить. Поскольку у него сегодня много дел, он желает, чтоб вы явились немедленно. У него сейчас аудиенция, а затем приём послов Лиги свободных городов с сопутствующими мероприятиями. Вам нужно быть у него сразу после аудиенции, но до приёма. Идём?

— Идём, — кивнул Марк, поднимаясь.

— Я доем по дороге! — пояснил Жан, подхватив со стола блюдо с пирогом.

Проходя рядом с Марком по дворцовым залам, королевский оруженосец, нимало не смущаясь, продолжал уплетать пирог, а опустошив блюдо, сунул его в руки первому же попавшемуся на пути лакею. Потом остановил служанку, идущую со стопкой накрахмаленных полотенец, взял одно и тщательно вытер руки и лицо, после чего с очаровательной улыбкой сунул полотенце обратно девушке. Она с умилением смотрела на него, а он поспешил дальше. Марк с любопытством наблюдал за ним, отмечая про себя, что хоть мальчик не слишком хорошо знал своего отца, вечно пропадавшего на королевской службе, однако ведёт себя точно так же, как Тристан в его годы.

Вскоре они дошли до королевских покоев и лакеи в бархатных ливреях распахнули перед ними дверь в малую гостиную, где проходила аудиенция. Впрочем, никакого особого официоза не было. Кроме короля в гостиной были его ближайшие друзья, которые, как и он сидели на креслах и диванчиках. Возле окна стоял коннетабль маркиз Вайолет, вполголоса беседовавший о чём-то со своим сыном Дезире. В уголке на кушетке устроился с лютней Бертран Нуаре и, глядя на ноты, стоявшие на пюпитре, подбирал аккорды.

В кресле напротив короля сидел высокий молодой человек со светлыми волосами и красивым скуластым лицом, которое показалось Марку знакомым. Он поклонился королю и тот небрежным жестом указал ему на диван, стоявший рядом.

— Я искренне сочувствую вашему отцу, Эдмон, — произнёс король, — однако, право же не знаю, чем я могу помочь ему в этой ситуации.

— Ваше величество, — произнёс тот, с мольбой глядя на него. — Вам известно, что де Гоберы всегда были союзниками Сен-Марко на севере и по первому зову приходили на помощь, когда королям было угодно позвать нас. Сейчас на нас ополчились все наши враги. Наш замок находится едва ли не в осаде. Они перехватывают все обозы с товарами и продовольствием, которые идут в наш город, похищают наших людей, на днях захватили принадлежащий нашей семье медный рудник. Если б это были проделки одного де Краона, то отец справился бы сам, но он натравил на нас других баронов, и в отсутствие Беренгара, они осмелели настолько, что готовы заключить против нас союз. Отец опасается, что разделавшись с нами, они примутся за Беренгаров, пользуясь тем, что сам маркиз с основной частью своего войска находится в луаре. После этого они установят свою власть, и в наших краях уже некому будет поддержать Сен-Марко, а после… Боюсь, что через какое-то время союз северных баронов окрепнет настолько, что будет представлять опасность для вас, ваше величество.

— Что скажете, граф де Лорм? — обернулся к нему король, выслушав просителя.

— Не думаю, что всё так серьёзно, мой король, — ответил Марк. — Молодой де Краон действительно очень амбициозен и стремиться взойти на вершину власти, но его тщеславные мечты связаны скорее с Сен-Марко, чем с противостоянием ему. Как вам известно, граф сейчас в столице и довольно часто бывает при дворе, он ищет сближения с вами. До сих пор у нас не было никаких сведений и даже намёков на то, что де Краоны участвуют в каких-либо группировках, выступающих против королевской власти.

— Я уверяю вас, ваше сиятельство, — повернулся к нему Эдмон де Гобер, — этот человек очень коварен. Ещё недавно он считался другом нашей семьи, но вскоре оказалось, что он переманил на свою сторону часть наших союзников и, кого подкупом, кого шантажом, заставил выступить против нас. Пока они действуют мелкими, но весьма болезненными уколами, но вскоре могут нанести удар мечом в самое сердце.

— Так чего же хочет от нас маркиз де Гобер? — прямо спросил его король.

— Он просит ваше величество выразить готовность поддержать нас в возможном военном противостоянии. Если наши враги, которые пока остаются разрозненными, узнают, что Сен-Марко может выслать нам военную помощь, они присмиреют.

— Это исключено! — раздался голос маркизаВайолета и он решительно подошёл к ним. — Ваше величество, это было бы опрометчивым поступкам. Дело в том, что роды де Гоберов и де Краонов испокон веков соперничали между собой и порой даже устраивали небольшие войны. По сути, это междоусобица свободных землевладельцев, которые не являются вассалами Сен-Марко. Да, де Гоберы — наши союзники, но и де Краоны оказывали королям военную помощь, и молодой граф де Краон снова выражает нам союзническую преданность. В такой ситуации поддержать де Гобера, это значит настроить против нас де Краона и его группировку.

— Ваше сиятельство! — в отчаянии воскликнул, взглянув на него, Эдмон. — Я понимаю, что мой брат совершил непростительный промах, запустив руку в королевскую казну и покусившись на жизнь маркиза Делвин-Элидира, но Антуан — это не все де Гоберы! Мы искренне преданы Сен-Марко и постарались исправить ошибку брата! Мы компенсировали ущерб и принесли извинения, которые были приняты! Неужели же король всё равно настолько сомневается в нашей верности, что готов предпочесть нам вероломного де Краона?

— Я вовсе не сомневаюсь в вашей преданности, Эдмон, — запротестовал король. — И если я сказал вашему отцу, что инцидент с вашим старшим братом исчерпан, значит, так оно и есть! Но Сен-Марко не может вмешиваться в отношения суверенных сеньоров на землях, которые номинально не входят в состав наших владений. Мы не можем вести войско по территориям, принадлежащим свободным баронам севера, не можем поддержать одного участника конфликта в ущерб другому, особенно если учесть, что оба являются нашими союзниками. Я могу лишь способствовать мирному урегулированию ваших споров, если де Краон согласится на моё вмешательство.

— Он не пойдёт на это, — упавшим голосом произнёс де Гобер. — Он предпочитает оставаться за спинами своих клевретов, натравливая их на нас, а внешне проявляя видимую лояльность. Он предпочитает действовать тайно, не выдвигая требований и не давая нам возможность урегулировать конфликт.

— Что ж, Эдмон, — король посмотрел в сторону двери, где уже появился его секретарь. — Похоже, время, отпущенное нам для беседы, истекло, меня ждут. Я рад, что вы приехали, и, надеюсь, вы вскоре появитесь при дворе. Я же постараюсь разобраться в той ситуации, о которой вы говорили, но не хочу вас обнадёживать.

— Я благодарен вам за то, что вы дали мне аудиенцию, ваше величество, — поднялся де Гобер, намереваясь уйти, а король перевёл взгляд на Марка.

— Прости, мой милый, но у меня совершенно нет времени говорить с тобой, — покаянным тоном произнёс он. — Главы магистратов пяти торговых городов вот-вот явятся в зал приёмов, а мне ещё нужно переодеться и нацепить регалии. Ты можешь в двух словах сказать мне, удалось ли тебе установить подлинного виновника того происшествия?

— Я полагаю, что убийца Эрики Меридор нам известен, мой король. Это некто Мишель Аркур, у него есть сообщники, одна из которых — женщина. Их имён мы пока не знаем, но постараемся узнать. Что-то не так, господин де Гобер?

Марк взглянул на Эдмона, который внезапно остановился, резко обернулся и теперь стоял, глядя то на него, то на короля.

— Я только хотел сказать, ваше сиятельство, что Аркуры известны в наших краях. Они являются вассалами графов де Краонов, так что и за этим злодеянием может стоять наш враг.

— Найди этих людей, Марк, — попросил король, поднимаясь. — Это важно в сложившейся ситуации. Нам нужно кого-то предъявить алкорцам, если они пожелают выяснить, кто убил эту даму, называвшую себя подданной альдора.

Коснувшись на ходу его плеча, он быстро вышел из комнаты. За ним поспешили его друзья. А следом вышел и коннетабль, который немного задержался, чтоб дождаться графа де Лорма.

— На вашем месте я бы не очень верил заявлениям этого молодого человека, — доверительно произнёс он, склонившись к нему. — Вы довольно молоды, и не застали тех времён, когда де Гоберы и де Краоны делили север. Они без конца цапались, дело доходило до военных действий. А Беренгары то и дело стравливали их, поддерживая то одного, то другого, и постепенно прибирая власть над землями к своим рукам. Так было, пока старик де Гобер не умудрился заполучить одного из отпрысков маркиза Беренгара к себе в качестве оруженосца. Именно этому юноше и выпало впоследствии надеть венец маркиза и стать нашим маршалом. Конечно, он остался верен своему старому покровителю и звезда де Краонов начала закатываться перед лицом сплотившихся соперников. Молодой де Краон полон решимости вернуть прежнее влияние, и, возможно, жалит де Краона, пока Беренгара нет поблизости, но он ставит на союз с Сен-Марко. Его противник не желает сдаваться и вот уже направил сюда своего среднего сына с просьбой о помощи. Помяните моё слово, он не остановится ни перед чем, в том числе и возможностью очернить де Краона перед королём. Согласитесь, какое удачное совпадение, что этому юноше что-то известно об убийце, которого вы ищите! Однако, боюсь, что так легкомысленно направив вас по ложному следу, он только отнимет ваше время!

— Благодарю за совет, — учтиво поклонился ему Марк, и коннетабль, кивнув, удалился вслед за королём.

Марк какое-то время стоял в раздумье, а потом развернулся и решительно направился обратно в гостиную. Там остался только Эдмон де Гобер, который стоял у окна, задумчиво глядя на улицу.

— Господин де Гобер, — произнёс Марк, подойдя к нему.

Тот повернулся, и на его лице появилась улыбка.

— Это вы, ваше сиятельство. Я в ближайшее время намеревался засвидетельствовать вам своё почтение, потому что искренне благодарен вам.

— Мне? — изумился Марк.

— Вы остановили Антуана, как нельзя вовремя, не дав ему перейти опасную черту. Представляю, что было бы с отцом, если б удалось это покушение на маркиза Делвин-Элидира, а на эшафот за это отправился бы Леонард Дэвре. Возможно, вы не знаете, но отец когда-то был дружен с его дедом, и даже обязан ему жизнью. Весь этот позор итак был для него ударом, да и наши враги поспешили воспользоваться этим, постаравшись распространить и преувеличить слухи о том, что натворил здесь Антуан. Я не удивляюсь, что королю теперь сложно верить нашим клятвам.

— Лицемерие не свойственно нашему юному королю, — заметил Марк. — Если он сказал вам, что верит в искренность вашего отца, значит, так оно и есть. Другое дело, что у него нет права вмешиваться в дела самовластных сеньоров на их землях. Он заботится, прежде всего, о благе своего королевства, а наживать врагов на севере явно не в наших интересах.

— Отец сказал мне то же, когда я предложил ему просить помощи у короля. Он позволил мне это, но не слишком поверил в успех. Неужели у нас нет возможности убедить его изменить своё мнение?

— Он выступит против де Краона, только если будет уверен в том, что тот вероломно нарушил данные Сен-Марко обещания и его действия направлены против нас. Тогда будут нарушены интересы королевства, и для их защиты целесообразно будет выступить против него. Но, как вы понимаете, для этого будет недостаточно небольших промахов, нужны доказательства явной измены.

— Он слишком хитёр и осторожен для такого шага, — вздохнул Эдмон.

— Расскажите мне об Аркуре. Что вы о нём знаете?

— Немного. Аркуры — слуги де Краонов, их предок получил от графа де Краона за верную службу рыцарское звание и деревню с прилегающими пастбищами во владение. С тех пор там они и живут. До Краона там рукой подать, сыновья служат у графа, дочерей выдают за его вассалов, а глава семьи управляет землями и платит графу подати.

— Как называется эта деревня?

— Не помню… Постойте, кажется Беарн. Да, точно, Беарн. Там есть сыроварня, в которой делают сыр с семенами любистока, его называют беарнским.

— Благодарю вас, господин де Гобер. А теперь позвольте оставить вас, меня ждут дела.

— Может, вы согласитесь как-нибудь поужинать со мной? — с надеждой спросил молодой человек. — Если, конечно, моё предложение не покажется вам неуместным.

— Вовсе нет, я с удовольствием приму ваше приглашение, но позже. Сейчас я очень занят. А вам советую воспользоваться расположением короля и чаще бывать при дворе. Ему нужны надёжные люди.

Простившись с ним, Марк вернулся в Серую башню и разыскал там Тома. Старший сыщик с готовностью оторвался от составления какого-то отчёта и повернулся к нему, всем своим видом демонстрируя преданность и внимание.

— Есть ли у нас какой-нибудь смышлёный сыщик родом с севера? — спросил его Марк. — Кто-то, кто знает окрестности Краона и сойдёт там за своего?

— С севера Брендон и Корнеил, может кто-то из них бывал и в Краоне.

— Отправь кого-нибудь туда, в деревню Беарн, которой владеют Аркуры. Пусть расспросит там о Мишеле Аркуре: кому служит, когда покинул Беарн, по какой причине. Его приметы нас тоже интересуют. В общем, всё, что он сможет выяснить об этом человеке и его семье. Пусть выезжает немедля и вернётся с информацией, как можно скорее. Это срочно. Второго отправь в Краон, пусть потолкается по тавернам, послушает, о чём говорят, поболтает за чаркой вина с местными. Нас интересуют настроения горожан в отношении Сен-Марко, что говорят о графе и его планах, о Беренгаре и де Гобере, в каком состоянии сейчас дружина Краона, не готовится ли выступить в поход, если готовится, то куда именно. Предупреди наших людей, чтоб были осторожны и не выдали себя. Если за всем этим стоит де Краон, то не хочу спугнуть его раньше времени.

— Мы приглядываем за северными баронами, — озабоченно заметил Тома, — но де Краон никогда не попадал в наше поле зрения. Он же сейчас в Сен-Марко и бывает при дворе. Думаете, он замешан?

— Может быть, и нет, я просто хочу проверить эту версию. У нас пока не так много других. Что с этим Аркуром? Нашли что-то?

— Не так много. Он въехал в Сен-Марко в прошлом месяце, сказал, что намерен поступить на службу. Говорил, что остановится в одной из гостиниц возле торговой площади, но его там нет и не было. Где он жил, неизвестно. У Меридор появлялся довольно часто, кажется, он был её любовником. Наши люди продолжают опрашивать хозяев и прислугу в гостиницах и тавернах, но если он жил и столовался в частном доме, найти его будет сложнее.

— Продолжайте. Что со слухами?

— Всё то же, говорят, что алкорку убил маркиз Делвин-Элидир, а тайная полиция перебила слуг. Кто распространяет эти слухи, пока не знаем, но выясним.

— Когда выясните, арестуйте и в подвал по обвинению в государственной измене и клевете.

— Вряд ли мы наскребём доказательств для суда, — с сомнением заметил старший сыщик.

— Если будут ссылаться на это, скажите, что до суда они не доживут, — отрезал Марк и ушёл.

Он был зол, потому что, несмотря на все его усилия, противник по-прежнему опережал его. Он может поймать и публично казнить Аркура, но в городе будут шептаться о том, что тайная полиция нашла козла отпущения. И даже если удастся найти распространителей этих слухов и пресечь их, резиденты алкорцев уже успели наслушаться их и наверняка отправили донесения в луар.

Он вернулся к себе и занялся повседневными делами, ожидая, что ему, наконец, сообщат об аресте убийцы или хотя бы какие-то полезные сведения о нём, но сыщики возвращались ни с чем, клятвенно заверяли, что опросили всех, кого можно, и дали задания тайным осведомителям, и всё-таки пока никто ничего не выяснил.

В куче писем и анонимок, которая лежала на его столе и постоянно пополнялась клерками, приносящими почту, тоже не было ничего полезного. Он устал и то и дело прикладывался к заветной фляжке, усиленно не обращая внимания на настороженные взгляды скучающих у камина оруженосцев. За окном уже стемнело, наступила тёмная половина долгих суток, и день постепенно клонился к вечеру. Марк перерыл кучу бумаг и переделал множество дел, но не мог избавиться от ощущения бездарно потраченного времени. Он уже начал догадываться, что отсутствие информации о Мишеле Аркуре в городе говорит о том, что он намеренно был вызван сюда кем-то, кто задумал погубить репутацию Айолина Делвин-Элидира, тщательно скрывался, чтоб не оставить лишних следов, и, едва сделав своё дело, снова залёг на дно. А если это так, то найти его будет очень нелегко.

На крепостной стене уже прокричали вторую стражу, когда Марк оторвался от чтения очередного не подписанного доноса и посмотрел в окно. Там двигались рыжие огни факелов, которые освещали путь патрулю на крепостной стене. Донос был пустым и бесполезным, кто-то просто сводил счёты со своим обидчиком, пытаясь наскрести доказательства измены, и пересказывая в своём сочинении какие-то нелицеприятные фразы о короле и его приближённых, которые якобы тот распространял. Даже при Ричарде этому опусу вряд ли дали бы ход, и Марк, скомкав его, запустил им в сторону камина. Эдам поймал бумажный комок и переправил его в пляшущее на поленьях пламя. Парень изнывал от скуки целый день, и даже это невинное занятие было для него развлечением.

— Пора домой! — к его радости заявил барон и поднялся.

Оруженосцы поспешно кинулись за его плащом и мечом, чтоб он невзначай не передумал, и их давно желанный ужин не отодвинулся на неопределённое время.

Проходя по площади, Марк вдруг снова почувствовал навалившуюся на его плечи усталость, и дорога до дома, который уже светился вдалеке чередой освещённых свечами окон, показалась ему слишком длинной. Он привычно потянулся за фляжкой, но она оказалась пуста. Как он помнил, опустел и тот блестящий сосуд, что он взял с собой на службу и забыл в кабинете. Значит дома остался только один полный. А что потом? Он снова будет бороться со слабостью и еле таскать ноги?

Войдя в нижний зал своего дома, он сбросил на руки Шарля потяжелевший плащ, поспешно снял перевязь с мечом и отдал её Эдаму. Навстречу ему вышла Мадлен. Вернее, она выпорхнула откуда-то из-под лестницы, подлетела к нему, и только тогда он заметил её тревожный и даже испуганный взгляд.

— У нас гостья, — сообщила она.

Почему-то он подумал о принцессе Морено. Какая ещё женщина могла так напугать его отважную жену, но она назвала другое имя и он невольно усмехнулся.

— Баронесса де Флери, — продолжила Мадлен. — Она приехала ещё в первую стражу и сказала, что хочет дождаться тебя. Я понятия не имею, о чём с ней говорить, хотя она очень любезна. Я предложила ей вино и закуски. Марк, она пьёт, как кучер, и совершенно не пьянеет. Она расспрашивает меня о тебе, о Валентине, о твоём деде… А я понятия не имею, что можно говорить, а что нет!

В её голосе звучала едва ли не паника и Марк невольно рассмеялся.

— Не надо её так боятся, мой ангел, своих она не кусает. Наверно всего лишь решила проведать меня, поскольку была вынуждена прервать лечение до того, как я полностью поправился. Она очень заботлива. Идём. Где она?

Баронесса де Флери в красивом платье из голубой парчи, надетом на нижнее из белого шёлка, сидела у камина в гостиной со стеклянной стеной, за которой темнел внутренний садик. Её узкие глаза блаженно щурились, когда она смотрела на огонь, в длинных белых пальцах поблёскивала витая золочёная ножка хрустального кубка, в котором тёмным рубином переливалось драгоценное вино Лианкура. Увидев Марка, она томно улыбнулась и протянула ему руку для поцелуя. Марк склонился к её пальцам, но целовать, конечно, не стал.

— Я счастлив видеть вас, ваша светлость, — искренне произнёс он, сев во второе кресло, и обернулся к жене. — Дорогая, вели подавать ужин. Я голоден, как волк. Думаю, наша гостья не откажется разделить со мной эту трапезу.

И Мадлен, понятливо кивнув, упорхнула из гостиной.

— С тобой? — уточнил Ли Джин Хо. — Твоей жены не будет за столом? Вы действительно не приглашаете женщин за свой стол?

— Я приглашаю, хотя, как правило, она обходится без приглашения, но ты её напугал. Зачем столько вопросов? Ты же понимаешь, что для чужаков моя жизнь окружена тайной, я не могу показывать свои слабости и раскрывать свои секреты, которые сделают меня уязвимым.

— Конечно, но должен же я был о чём-то говорить с ней! Она не хотела оставить меня в одиночестве, а сидеть молча довольно тягостно.

— Ты мог бы рассказать ей о себе!

— О том, сколько у меня жён, детей, внуков, правнуков, праправнуков… Во-первых, я сам не помню. Во-вторых, это напугало бы её ещё больше.

— Мог бы что-нибудь придумать, — усмехнулся Марк.

— Лгать не утомительно, утомительно запоминать ложь, чтоб потом при следующей лжи не противоречить себе. Ладно, я дождался тебя. Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, особенно, когда выпью твоего волшебного зелья. Потом снова плохо. У меня остался один сосуд. Ты дашь мне ещё?

Ли Джин Хо подозрительно взглянул на него и в его бирюзовых глазах появилось недовольство.

— Ты помнишь, что я говорил тебе не пить его после полудня? Когда ты успел выпить четыре термоса? Ну-ка, дай руку!

Он взял сильными пальцами запястье Марка и нащупал пульс. Какое-то время он по своему обыкновению сидел, закрыв глаза, а потом хмуро посмотрел на него.

— Ты с ума сошёл? — резко спросил он. — Хочешь свалиться от переутомления? Это зелье — не источник энергии, оно лишь помогает высвобождать ту энергию, которая уже есть в твоём теле. Это как плеть для коня. Если хлещешь его, он бежит быстрее, но однажды он просто падёт и никакая плеть уже не сможет поднять его. Так и твоё тело, ты подхлёстываешь его этим напитком, но потом он просто перестанет тебе помогать.

— Но ты ж говорил о его целебных свойствах!

— Я говорил, что для исцеления нужен покой, но ты, не оправившись от тяжёлого отравления, бегаешь по городу, как волк в лесу. Никакое лекарство не излечит тебя, если ты не позволишь ему спокойно действовать, — кумихо обиженно надул свои алые губки. — Ты совсем не ценишь мой труд! Мне нужно было привязать тебя к кровати и запереть до тех пор, пока ты не излечился бы полностью! Моя мать так бы и сделала, но я слишком долго прожил среди людей и стал чересчур человечным.

— Не сердись, мой милый, — улыбнулся Марк, коснувшись пальцами его сильной узкой руки. — Поверь, я благодарен тебе за заботу, но у меня сейчас слишком много дел. Нет ли ещё каких-нибудь снадобий, которые придали бы мне сил?

Кумихо прищурился, покосившись на него.

— Ты умеешь манипулировать окружающими, не хуже меня. Этот ласковый и слегка виноватый взгляд, мягкая улыбка, бархатный голос… Не сработает! В твоей ситуации лучшее лекарство — полноценный сон. Сейчас мы поужинаем, а потом ты отправишься спать. Я пришлю тебе отвар завтра к вечеру. На следующий день тебе должно хватить оставшегося, ты понял? И не смей пить после полудня, иначе вечером я сам подстрелю тебя дротиком со снотворным. Дозы, предназначенной для крупного волка, на твою тушу как раз хватит!

— Как скажешь, — Марк со вздохом пожал плечами. — Почему все вокруг так настойчиво заботятся обо мне, не слишком спрашивая моего мнения?

— Потому что им ты гораздо дороже, чем себе самому, — усмехнулся Ли Джин Хо, и накрыл второй ладонью пальцы Марка, лежавшие на его руке.

Как раз в этот момент в гостиную вошёл Модестайн со скатертью и стопкой тарелок и, увидев баронессу де Флери, державшую его хозяина за руку, остолбенел. Марк невольно отдёрнул руку и отпрянул назад, а кумихо радостно засмеялся, довольный своей проделкой.

Марк спал как убитый без всякого снотворного, предназначенного для волков. Ему снилось что-то странное и приятное, и просыпаться не хотелось, но он всё же проснулся, и сразу же вспомнил об убитой Эрике Меридор, её несчастных слугах и неуловимом Мишеле Аркуре. Он встал и подошёл к столу, задумчиво взглянув на последний термос, стоявший в холщовой сумке у камина. Ли Джин Хо сказал, что будет присылать ему по одному сосуду со свежим отваром в день, чтоб у него не возникло желание снова выпить слишком много. Марк удивлялся тому, что этот странный демон так трогательно заботится о нём, о чём он и сказал ему прошлым вечером. В ответ на это кумихо, задумчиво глядя в огонь, пробормотал: «Лисы привязчивы», и больше ничего не стал объяснять.

Выпив полкубка отвара, остальное он вылил во фляжку, и сунул её в подсумок, который всегда носил на поясе. Чувствовал он себя неплохо и единственным, что его огорчало, было отсутствие подвижек в деле об убийстве Эрики Меридор и её слуг. Впрочем, он надеялся услышать что-то новое, когда явится на службу.

В кабинете его действительно ожидали гости с новостями, но совсем не такими, как он надеялся. Войдя, он увидел сидевшего возле камина барона де Грамона, а королевский прево барон Адемар стоял и уныло смотрел в окно.

— Наконец-то, — ворчливым голосом изрёк де Грамон, увидев его на пороге.

Марк знал, что он всегда становится раздражительным, если кому-то удаётся проспать дольше него.

— Что-то случилось? — спросил Марк, взглянув на Адемара.

— У нас новая проблема, — сообщил тот.

— Что за проблема?

— Погоди, — де Грамон поднялся и подошёл к Марку. Он достал какое-то письмо и протянул ему. — Что ты об этом скажешь?

Марк развернул сложенный вдвое лист шёлковой бумаги и прочёл старательно выведенные строчки: «Дорогой сэр Барлод, я надеюсь, что возникшее между нами недоразумение может быть разрешено к всеобщему согласию, и вы сочтёте возможным снова воспользоваться моим гостеприимством. Как знак доброй воли я посылаю вам кувшин драгоценного вина из розовых лепестков, а также жду вас завтра утром в своём доме. Искренне ваш Беренгар».

— Похоже на почерк Беренгара, — произнёс Марк, — но всё же это писал не он.

— Ты уверен? — спросил де Грамон, и в его голосе прозвучала отчаянная надежда. — Рене сказал, что это его почерк.

— Я лишь сказал, что почерк похож, — уточнил Адемар. — Марк, ты знаешь Беренгара куда лучше, чем я. Это вы с Алларом и Делвин-Элидиром ходили у него в любимчиках, а я со своим отрядом, как правило, был далеко от расположения его штаба.

— Это подделка! — уверенно заявил Марк. — Кто-то старательно копировал его почерк, но именно старательность его и подводит. С чего бы это Беренгару так выводить каждую букву. У него стремительные и лёгкие росчерки. Он пишет так быстро, что порой пропускает буквы и опускает окончания. И кто этот Барлод? Я не представляю, что существует кто-то, к кому он может обратиться, назвав его дорогим, кроме разве что его жены и детей. Даже ко мне, Айолину и Танкреду, кого он может в разговоре назвать дорогим или милым мальчиком, в письме он всё равно обратится без этих фривольных эпитетов. И можете мне поверить, он слишком горд, чтоб подписаться «искренне ваш», поскольку всегда был уверен, что принадлежит только себе и своей семье.

— Что ж, логично, — признал Адемар, немного подумав. — Мне тоже показалось, что для Беренгара неестественно так клянчить у кого-то примирения.

— Вы скажете мне, что случилось? — не выдержал Марк. — Что это за письмо и почему у вас обоих такой вид, словно вы явились с похорон?

— Пока это не похороны, но и радости мало, — пожал плечами прево. — Сегодня утром ко мне прислали из городской стражи и сообщили, что в гостинице «Белый мак» умер какой-то алкорец. Я сперва не понял, при чём тут я, мало ли алкорцев помирает в наших гостиницах! Но оказалось, что это сэр Барлод, который прибыл вместе с Беренгаром в составе миссии луара для участия в мирных переговорах. После этого я сразу же сообщил об этом Рене, — и он взглянул на де Грамона.

— Тебя не было, к тому же ты сейчас занимаешься убийством этой Меридор. Ну, и Раймунд потребовал относиться к тебе бережно, поскольку ты нездоров, и если сляжешь от переутомления, король будет в ярости. Я решил заняться этим сам и отправился в «Белый мак». Там мы нашли мёртвого алкорца, кувшин отравленного вина и эту записку.

— Каким ядом он был отравлен?

— Мышьяк. Зацепиться не за что, кроме этой записки. Вино, как вино, хотя и дорогое. А какое ещё мог прислать контаррен? И мышьяком травят чаще, чем другими ядами.

— Что вы предприняли?

— Сыщики опросили хозяина и прислугу в гостинице. Вино принёс какой-то слуга вместе с запиской. Мы его ищем, но вряд ли найдём. Я отправился к Беренгару, но он отказался меня принять. Не мог же я вломиться в его дом?

— Почему? — холодно уточнил Марк, почувствовав внезапное раздражение.

— Он же посланник альдора!

— И что? Поэтому ему позволено травить алкорцев в Сен-Марко?

— Но ты же сказал, что это не он… — растерялся де Грамон. — Вернее, ты сказал, что письмо — подделка, а других доказательств его причастности у нас нет.

— Это я сейчас тебе сказал, а до этого у тебя были основания подозревать его и требовать встречи и даже вломиться в дом на основании указа короля Ричарда о тайной полиции, который не делает исключения для посланцев альдора. В конце концов, он сам должен быть заинтересован в том, чтоб с него сняли все подозрения! Что это было за вино? Откуда оно взялось?

— Это вино из розовых лепестков, то самое, что продают по двадцать золотых марок за кувшин. Столько же стоит хороший боевой конь. Разве это не подтверждает, что это мог быть контаррен или кто-то очень богатый?

— Очень богатый — да, но не контаррен, — Марк задумчиво посмотрел в окно. — Это вино слишком сладкое, Беренгар предпочитает другие вина. К тому же он больше года прожил в луаре и не стал бы дарить такое вино алкорскому рыцарю. Это у нас подобные вина являются знаком престижа и их пьют все, у кого хватает денег, чтоб их купить. В луаре столь приторные вина считаются женскими, мужчины их не пьют. Подарить такое вино рыцарю, по меньшей мере, неуместно, а в определённых условиях это может быть воспринято, как утончённый и весьма обидный намёк на сомнения в его мужественности.

— Это ты знаешь об этом, ты тоже долго жил в луаре, — заметил Адемар. — А у нас это вино считается ценным подарком. Значит, тот, кто отправил его Барлоду, не знает нравы алкорцев, так? Он просто хотел подставить Беренгара.

— Вам это ничего не напоминает? — Марк обвёл взглядом озабоченные лица друзей.

— Имеешь в виду убийство Меридор? — ещё больше помрачнев, спросил де Грамон. — Снова явная подделка, бросающая тень на одного из основных участников мирных переговоров.

— Я уверен, что по городу уже несутся слухи о том, что Беренгар отравил этого алкорца.

— Никто не знает, что он был отравлен, — запротестовал Адемар. — Он просто умер. Никто, кроме нас, не видел письма и не знает о результатах вскрытия и содержимом кувшина!

— Знает тот, кто нам всё это подсунул, — возразил Марк. — В любом случае, нужно поговорить с Беренгаром. Как получилось, что все члены алкорской миссии живут в его доме, а этот Барлод оказался в «Белом маке»? Что это за недоразумение, о котором упоминается в письме? Кто мог о нём знать?

— Ты ведь сходишь к нему? — де Грамон с мольбой взглянул на Марка. — Он не хочет со мной разговаривать, и я не могу взять его дом на приступ. Ты лучше знаешь лорда контаррена, и у тебя хватит отваги, чтоб выломать ворота его замка.

— Конечно, — ехидно заметил тот. — И я буду отвечать за срыв переговоров.

— В одном Рене прав, — заметил Адемар. — Беренгар ему не по зубам. Если тебе нужна будет маленькая армия, чтоб захватить дом контаррена, мои люди к твоим услугам. Если нужно, я сам поднимусь на крепостную стену. Ответственность разделим пополам!

Взглянув на него, Марк, наконец, улыбнулся. Оба его друга носили одно имя, но какими разными они были!

— Знаешь, мой милый, — произнёс он, тепло взглянув на Адемара, — мне вдруг припомнилось, как мы с де Мореном из последних сил удерживали сторожевую башню на Синей скале, осаждаемые полчищами алкорцев. Наши надежды на спасение таяли с каждым часом, но вдруг ты пробился к нам со своими кавалеристами и, разметав рыцарей альдора, едва не зубами вырвал нас из их когтей. С тобой тогда было полсотни всадников против двух сотен железных псов луара.

— Остальные двести уже лежали под стенами, сражённые вашими мечами и стрелами. Какой по счету приступ я прервал своей атакой?

— Я не считал.

— Вы оба — герои, в отличие от меня, — вставил своё слово де Грамон. — Я — книжный червь и тыловая крыса, согласен. Но обмен комплиментами вы можете отложить на потом? Марк, ты возьмёшься за это дело?

— Куда я денусь… — проворчал де Сегюр.

— Тебе нужны мои люди, Марк? — посерьёзнев, спросил Адемар.

— Пока нет. С захватом замка контаррена я погорячился. Он разумный человек, да и у меня нет особого желания сражаться с ним на его территории, особенно учитывая его миссию.

— Я сообщу графу Раймунду, что передал это расследование тебе, — с некоторой поспешностью сообщил де Грамон. — Не забывай докладывать мне, как продвигается дело.

— Как всегда, — пожал плечами Марк.

— То есть мне придётся бегать за тобой, что б что-то выяснить? Впрочем…

И Адемар с усмешкой похлопал своего тёзку по плечу.

В тёмное время суток улица военных баронов выглядела особенно мрачно. На длинных высоких оградах, сложенных из массивных каменных блоков, были подвешены большие кованые фонари, которые своим рассеянным светом выхватывали из темноты круги мощёной мостовой. Высокие стены с зубцами и башенками тонули в темноте. В узких бойницах окон, перехваченных решётками, горели свечи.

Проехав по улице в сопровождении оруженосцев и охраны, Марк спешился перед воротами массивного городского замка, который даже по сравнению с соседними домами выглядел неприступным. Он спешился и передал поводья Шарлю, а к нему тут же направился высокий человек, закованный в поблескивающий панцирь. Дорогу ему тут же заступил капитан де Ланьяк, недвусмысленно положив руку на эфес меча.

— Подождите, капитан, это стража прево, — остановил его Марк и кивнул незнакомцу. — Граф де Лорм к лорду контаррену.

— Простите, ваше сиятельство, — поклонился человек в панцире, — не признал вас в темноте.

Он вернулся на свой пост, а Марк подошёл к воротам и заколотил в них кулаком. Через какое-то время дверца в воротах приоткрылась, и оттуда выглянул сторож.

— Лорд контаррен никого не принимает, — тявкнул он и захлопнул дверцу.

Марк обернулся к капитану де Ланьяку и кивнул ему. Тот с готовностью застучал в ворота своей кованой перчаткой. Через какое-то время дверца снова открылась, и Марк, не дожидаясь очередной отповеди, заявил:

— Тайная полиция короля Сен-Марко к лорду контаррену. Передайте ему, что его желает видеть граф де Лорм!

— Он не принимает! — упрямо повторил сторож.

— Если он меня не примет, то в следующий раз я ударю в эти ворота тараном! — прорычал Марк.

Дверца снова закрылась, и через какое-то время ворота скрипнули и приоткрылись ровно настолько, чтоб между ними мог пройти один человек. На улицу вышел рыцарь, в котором Марк узнал Мигеля Феррата, после чего створки снова сомкнулись.

— Войди в наше положение, Марк, — произнёс рыцарь, поприветствовав его. — Контаррен прибыл в Сен-Марко по приказу альдора, он уполномочен вести переговоры и не желает до их начала иметь контактов с кем бы то ни было из окружения короля, чтоб его не обвинили в предвзятости.

— Мне плевать на переговоры, Мигель! — заявил Марк. — Я здесь не с частным визитом, и не по поводу его миссии. Я расследую убийство и мне необходимо допросить его в связи с этим.

— Допросить? — изумился Феррат. — Ты в своём уме? Ты собираешься допрашивать маркиза Беренгара?

— А в чём дело? — уточнил Марк. — Он что, пользуется здесь какими-то особыми привилегиями, в связи с чем на него не распространяются законы Сен-Марко? Ты вообще, помнишь, где находишься, друг мой? Это город короля и здесь правит он! По указу его отца, короля Ричарда тайная полиция может входить в любой дом, не спрашивая разрешения у хозяев. Я пока спрашиваю, но если я не получу это разрешение, я вернусь сюда с солдатами и осадными машинами.

— Не горячись, — попросил его Феррат. — Утром здесь уже был де Грамон, он сообщил нам о смерти Барлода. Это прискорбно, мы ответим на ваши вопросы, но после переговоров.

— Ты шутишь? Барлод был отравлен мышьяком, подмешанным в вино, которое, судя по прилагаемой записке, прислал ему Беренгар, а ты предлагаешь мне ждать окончания переговоров? Кто будет вести переговоры с тем, кто подозревается в убийстве? Ступай к контаррену и скажи ему, что если он не хочет, чтоб я вышиб эти ворота и препроводил его в Серую башню, где он после долгой разлуки будет иметь беседу со своим давним другом графом Раймундом, пусть снизойдёт до разговора со мной.

— Ты серьёзно? — ещё больше встревожился Феррат.

— Это похоже на шутку? — уточнил Марк.

— Подожди немного, я не могу сам впустить тебя. Я ещё раз поговорю с лордом контарреном и, надеюсь, он тебя примет.

— Убеди его, Мигель. Это, прежде всего, в его интересах!

Феррат постучал в ворота, они ненадолго приоткрылись, и он скрылся за ними. Прошло не более пяти минут, и они снова отворились.

— Граф де Лорм может пройти к лорду контаррену, — объявил молодой оруженосец в нарядном камзоле. — Остальных прошу остаться за воротами.

Марк снова издал сдавленное рычание, но спорить не стал. Он вошёл во двор и вслед за оруженосцем проследовал в дом. Он проходил по залам небольшого замка, которые выглядели довольно аскетично, если не знать стоимости украшавших их гобеленов, образцов оружия и скульптур, изображавших рыцарей в боевых доспехах. Марк не раз бывал здесь в дни своей юности, ему даже приходилось упражняться с мечом под внимательным взглядом маршала, и он всегда очень старался, чтоб произвести на него наилучшее впечатление. С тех пор в доме почти ничего не изменилось, как прежним осталось и его отношение к маркизу Беренгару. Марк был зол, но не столько из-за его упрямого нежелания встретиться, сколько на тех, кто поставил его перед необходимостью столь дерзко вынуждать маркиза к этой встрече.

Беренгар ждал его в кабинете, где кроме него находились ещё какие-то рыцари, среди которых были и алкорцы. Марк подумал, что контаррен не хочет, чтоб кто-то заподозрил его в тайном сговоре с королём по поводу переговоров. Это было странно, потому что раньше как лорд контаррен он пользовался полным доверием альдора. Теперь он бросил на непрошеного гостя непроницаемый взгляд и холодно произнёс:

— Граф де Лорм, вы требовали встречи, я принял вас. Что вы хотели мне сказать?

— Я хотел бы, чтоб вы ответили на некоторые вопросы, связанные со смертью члена вашей миссии сэра Барлода, — ответил Марк.

— С чего вы взяли, что эта смерть как-то связана со мной?

Марк молча достал из своего подсумка письмо и протянул его Беренгару, тот развернул его и прочёл.

— Это подделка, — пожал плечами он, возвращая ему послание.

— Мне это известно, но я хотел бы знать, о каком недоразумении в нём говорится? Кто мог о нём знать и почему Барлод оказался в гостинице, где умер, в то время как остальные ваши спутники находятся здесь?

— Вряд ли это имеет значение, — возразил лорд контаррен. — Если вы поняли, что это письмо — подделка, так зачем пришли сюда?

— Чтоб найти того, кто его подделал. Я должен выяснить, как связано это письмо со смертью сэра Барлода.

— Выясняйте! При чём здесь я?

— Ваше сиятельство, — голос Марка стал мягким и вкрадчивым, — вас не смутило, что один из ваших рыцарей скончался, едва покинув ваш кров, и на место его смерти подкинули письмо, якобы написанное вашей рукой? Как вы думаете, зачем это было сделано? И не будут ли скомпрометированы результаты порученных вам переговоров, если будете скомпрометированы вы?

— О чём вы, граф? — насторожился Беренгар.

— О том, что вы далеко не первый, на кого направлен подобный удар. До вас, видимо, доходили слухи о том, что недавно тень подозрения в убийстве уже пала на маркиза Делвин-Элидира, который должен был представлять на переговорах Сен-Марко. У него неопровержимое и самое надёжное алиби: он был у короля, но кого это волнует? Молва уже несёт по городу грязные сплетни о нём. Кто же следующий? — Марк зажал письмо двумя пальцами и показал его собеседнику.

— Вот оно что… — пробормотал тот и потёр лоб, после чего обернулся к присутствовавшим в кабинете рыцарям. — Простите, господа, не могли бы вы нас оставить.

Те с поклонами удалились, а контаррен посмотрел им вслед и обернулся к своему оруженосцу.

— Постой у двери, мой мальчик.

Тот с готовностью кивнул и вышел.

— От чего он умер? — спросил Беренгар.

— Его отравили мышьяком, подмешанным в то самое вино, ваше сиятельство. Пока мы держим это в тайне, но, боюсь, вскоре по городу будут распространяться слухи с подробностями этого убийства, как было и в случае с Делвин-Элидиром.

Контаррен печально кивнул и указал Марку на кресло возле растопленного камина, после чего сам прошёл туда и сел в другое.

— Как я и предполагал, мирные переговоры под угрозой, мой милый Марк, — вздохнул он. — Ещё недавно всё было понятно и предсказуемо. Альдор доверял мне и выработанные нами условия договора должны были устроить обе стороны. Но неожиданно перед самым отъездом мне передали новые условия, причём, ознакомившись с ними, я понял, что они никак не могут быть приняты королём Сен-Марко в таком виде. Я попытался выяснить причину столь резкой смены позиции, но альдор не пожелал со мной встретиться, а энфер вёл себя довольно холодно и сказал, что мне следует настаивать именно на таких условиях. К тому же он потребовал, чтоб я взял с собой трёх человек, которых не знаю. Они не имеют никакого отношения к переговорам и, как мне кажется, служат лорду Деллану. Из этого я сделал вывод, что мне больше не доверяют. Зачем ещё приставлять ко мне шпионов секретной службы?

— Может, это связано с вашими намерениями вернуться в Сен-Марко? — предположил Марк.

— Я действительно хочу вернуться сюда, — подтвердил Беренгар. — Я всю свою жизнь служил королям, главные мои победы одержаны под их знамёнами. Здесь прошла моя молодость, лучшие годы моей жизни. Если б не Ричард, изгнавший меня, я бы никогда не покинул Сен-Марко. Но теперь его нет, все мои друзья, мои ученики, даже наш старый коннетабль, который каким-то невероятным образом оказался твоим дедом, вернулись сюда. Юный Жоан ведёт себя так, словно на его плечах лежат руки Армана, направляющего его. Ты знаешь, как я любил нашего короля, и мальчик выглядит его достойным преемником. А в луаре… Там всё чужое, понимаешь? Конечно, ты меня понимаешь, ты же жил там! Да, я хочу вернуться, но пока я не снял с себя звание лорда контаррена, я должен служить альдору и быть верным данным ему клятвам. Я сказал о своём намерении тебе, потому что ты близок к королю и умеешь хранить тайны. Я написал об этом Раймунду по той же причине. Но больше никто, кроме членов моей семьи, об этом не знал. Я полагаю, что если убийство Барлода направлено против меня, то вовсе не потому, что кто-то невзлюбил меня лично. Удар направлен против миротворческой политики Жоана. И то, что к такому же странному убийству притянули Айолина, — лишнее тому подтверждение. Ты прав, это убийство нужно раскрыть. Может, тогда нам ещё удастся спасти переговоры. Что ты хочешь знать?

— Расскажите мне о Барлоде, — попросил Марк.

— О нём самом я знаю немного, — сообщил Беренгар. — Он — один из тех троих, что навязал мне Ликар. До этого я не встречался с ним. Его обязанности в нашей миссии не были чётко определены, хотя формально он должен был мне подчиняться. Я с ним почти не разговаривал, хотя замечал, что он часто шепчется о чём-то с остальными алкорцами. Мой оруженосец говорил, что он постоянно что-то выспрашивал у моих рыцарей, и эти расспросы им не нравились. Впрочем, двое других вели себя так же. За время, пока мы ехали из луара в Сен-Марко, им удалось разделить нашу делегацию на два лагеря. Такое чувство, что они настраивали своих соотечественников против нас, а наших рыцарей тревожили своими допросами.

— О чём они спрашивали?

— О многом, включая мою личную жизнь, мои связи при дворе Сен-Марко и мои намерения относительно дальнейшей службы. Особенно их интересовала моя дружба с Раймундом и поддерживаю ли я связь с молодыми баронами Армана, большинство из которых теперь занимают высокие посты при Жоане. Естественно, это настораживало моих верных вассалов и раздражало меня. Потому тот скандал, что случился вчера, был лишь делом времени. Барлод, как и остальные, разместился в моём замке. Это было вынужденной мерой, потому что я уже догадывался, что меня подозревают в сговоре с Жоаном, и мне важно было обеспечить видимость полной изоляции, хоть это и привело к некоторым неудобствам, поскольку, как бы ни был велик мой городской замок, разместить в нём столько гостей на длительный срок сложно. Но я пошёл на это. Вчера вечером я занимался делами, а потом пошёл в свой кабинет, чтоб закончить письмо жене, которое начал писать ещё в дороге. Уже подходя к двери кабинета, я столкнулся с Барлодом, который оттуда выходил. Я сразу подумал, что он рылся в моих бумагах, но он извинился и сказал, что зашёл туда случайно, потому что заблудился. Я не стал поднимать шум, но когда вошёл в кабинет, выяснилось, что то письмо пропало. Я ясно помнил, что оно лежало в бюваре на столе, но теперь его не было. Я потребовал от Барлода, чтоб он вернул его, он оскорбился и начал кричать что-то о придирках и моей неприязни к нему. Сбежались остальные члены миссии. При них я не решился обыскивать его, чтоб сохранить хотя бы какую-то видимость взаимного уважения. А он заявил, что после моего выпада опасается оставаться под крышей моего дома и ушёл. Это всё, что мне известно.

— Письмо так и не нашлось?

— Марк, — вздохнул Беренгар, — возможно, я уже немолод, но ещё не выжил из ума. Я прекрасно помнил, куда его положил, и там его не было. Если хочешь, можешь сам осмотреть мой стол, я тебе разрешаю. Письма нет, его забрал этот мерзавец!

— Что было в письме?

— Всё, что обычно пишут жёнам в письмах. Я описал, где нахожусь, как я скучаю по ней и нашему младшему сыну, выразил беспокойство по поводу его недавней простуды… Я писал с дороги, и ещё не успел описать наше прибытие в Сен-Марко. Хотя… Постой! Там было ещё кое-что, — взгляд контаррена стал тревожным. — Я ещё недоумевал, зачем этот шпион выкрал у меня столь невинное послание, но теперь я понял! Я написал, что после завершения миссии намерен остаться в Сен-Марко и, надеюсь, что Габриэлла приедет ко мне и привезёт с собой Бенарда, если он к тому времени поправится. Я вскользь упомянул, что исполню её мечту побывать при дворе, где она войдёт в круг придворных дам. Это ведь может быть истолковано, как моё намерение остаться на службе у Жоана?

— Если к этому добавить несколько других намёков на это, то вполне, — кивнул Марк озабоченно. — В любом случае, вам не дадут возможности ни опровергнуть это, ни дать разъяснения.

— Но ведь он мёртв! Может быть, письмо ещё при нём?

— Я ещё не был в гостинице, где его обнаружили, но наши сыщики уже всё там обыскали. Если б они нашли письмо, то сказали бы об этом.

— Это плохо, Марк, — покачал головой Беренгар. — Не исключено, что моё письмо уже на пути в луар.

— Ещё хуже то, что это убийство так же пытаются повесить на вас. Я могу найти убийцу и предать его в руки правосудия, но насколько убедительно это будет для альдора, я не знаю. Мне хотелось бы опросить ваших рыцарей и алкорцев. Обещаю, что буду спрашивать их только об обстоятельствах, связанных со смертью Барлода.

— Говори, с кем хочешь, — устало махнул рукой контаррен, — теперь уже странным было бы, если б, допросив меня, ты не допросил остальных. Только постарайся действовать тактично, чтоб они ничего не заподозрили.

Расставшись с Беренгаром, Марк опросил остальных членов делегации, и с каждым из них так же говорил с глазу на глаз. Он заметил, что алкорцы ведут себя настороженно и неохотно отвечают на вопросы. Только двое из них, те самые, что были введены в миссию вместе с покойным алкорским рыцарем, заявили, что после вчерашнего скандала Барлод опасался мести контаррена и потому покинул его дом. Он собирался ближайшим светлым утром отправиться обратно в луар, поскольку считал, что в Сен-Марко его жизнь находится под угрозой.

— Как видно, он был прав, — хмуро заметил сэр Лоримон, недовольно кривя губы. — Сперва это нелепое обвинение, а потом он вдруг умер.

— Отчего же он так боялся? — уточнил Марк. — Что он сделал такого, что заслужил смерть?

— Наверно он узнал о контаррене что-то такое, что имеет для него особое значение и может причинить ему вред.

— Он сказал, что это? Откуда он это узнал? Что-то где-то услышал или прочёл в том самом письме, которое пропало?

— Я нахожу ваши намёки оскорбительными для памяти сэра Барлода! — возмутился Лоримон. — Мне прекрасно известно, что вы довольно близки с контарренном. Он даже заступился за вас, когда вы были справедливо приговорены великим альдором к позорной казни, потому понимаю, что вы теперь всячески будете стараться отвести от него подозрение! Но вам не удастся нас обмануть! Мы слишком хорошо видим связь между вчерашней ссорой и убийством нашего дорогого друга!

— Погодите, — остановил его Марк, — о каком убийстве вы говорите? Сэр Барлод умер этой ночью в гостинице «Белый мак» и, поскольку он член вашей миссии, для соблюдения обычных формальностей я должен установить связанные с его смертью обстоятельства. И вдруг вы заявляете мне, что он был убит. Вам что-то известно об этом?

Лоримон смутился, а потом раздражённо пожал плечами.

— Я всего лишь сделал предположение! Он боялся за свою жизнь и умер! Несложно предположить, что он был убит.

— И вы обвиняете в этом лорда контаррена? — пристально взглянув на него, уточнил Марк. — Если вы намерены настаивать на своих обвинениях, то вам придётся представить доказательства его вины, в ином случае это будет клеветой. Не забывайте, что маркиз Беренгар — контаррен луара, а значит, вы обвиняете в убийстве того, кто облечён доверием великого альдора. Если у вас нет доказательств его вины, то вам следует быть осторожнее с заявлениями. И ещё, коль скоро вы так уверены, что сэр Барлод был убит, то я проверю вашу версию, и если она подтвердится, то я вернусь сюда. И вам придётся объяснить, как вы узнали о том, что он был убит в городской гостинице, хотя сами, как мне известно, не покидали стен этого дома с прошлого вечера. И учтите, вы находитесь в Сен-Марко, здесь правит король Жоан, и его тайная полиция может предпринимать любые действия против любых лиц, находящихся на землях короля, чтоб раскрыть это преступление. Не думаю, что лорд контаррен сможет избавить вас от допроса в Серой башне, если я сочту его необходимым. Хотя я не уверен, что он предпримет хоть какие-то попытки, чтоб защитить вас.

Лоримон, который сначала слушал его с высокомерным презрением, по ходу этой речи начал выказывать некоторое беспокойство и, наконец, просто испугался. И забормотал что-то о том, что высказался слишком резко, и что он вовсе не это имел ввиду. Марк не стал его успокаивать, заявив вместо этого, что сэру Лоримону запрещается покидать дом маркиза Беренгара под страхом ареста.

Рыцари Беренгара из числа землян были хорошо знакомы Марку, многих он знал со времён победоносной военной кампании короля Армана. Они все, как один, относились к нему с должным уважением и честно отвечали на его вопросы. Барлода они не любили, потому что он вечно лез в дела, которые его не касались. Они были уверены, что он действительно украл это письмо и сожалели лишь о том, что контаррен не позволил им обыскать его. О его смерти они ничуть не жалели.